Аннотация: Ребёнок 1937-й Старость К портрету Б. Ваши Фонари 1999-й Мосты Белграда Письма к Луцилию Соклассники. Аудиокнига на https://youtu.be/fyZ3MJ3hvOU
Аудиокнига на https://youtu.be/fyZ3MJ3hvOU
Ребёнок
Смерть оградит его от бездны
Убогой пошлости людской,
Куда с натугой бесполезной
От выси звёздной и мятежной
Его влечёт порок мирской.
Но в его святости не надо
Искать трагический венец:
Ему всегда заметно рады
И мизантропы с хмурым взглядом,
И меценаты без сердец.
1937-й
Жизнь по белым квадратам прошла,
От войны до войны - парадом,
Фотографиями была,
Что на память дарили девчатам.
И меня не минует тоска,
И окажется прошлое рядом -
Только жаль мне того паренька
С очарованным медленным взглядом.
Старость
В этом городе улиц беднейших
Сквозняками полощутся шторы
И чудны головные уборы
Дам почтенных и мудрых старейшин.
Но не сказано главное слово
И решающий час не назначен,
Только отзвуком голос подхвачен
В бесконечном пути живого.
К портрету Б.
Он не хмур и не зол, и не рад.
Он открыл в себе новую кровь,
Не срифмованную в любовь:
Он - сибирский евроазиат.
Может, сгрудятся тучи гуще,
Из гнезда упорхнёт птенец,
И его евразийская сущность
Оевропится наконец.
"Ваши Фонари"
Редактор главный толстого журнала,
Вместительного, что армейский ранец,
Услужливый делец, каких немало,
Он мнит себя поэтом, он - посланец.
Одним - мгновенья жизни не хватало,
Чтоб завершить великолепный танец,
Другим - и танцевать-то не пристало,
А приглядеться и поймёшь: засранец.
Ожесточён бессмертными стихами,
С журнала пыль стирает рукавами,
И жаль его, набитого словами,
Испитого не Богом, а грехами:
Он обречён жить с постной миной,
Питаясь всякой мертвечиной.
1999, 11 марта 2012
1999-й
Расцвела во главе угла,
Симметрией своей задела,
Роза первая красной была
И от жажды любви одряхлела.
И как только поникла она,
По углам дали трещину стены.
Ничего не боялась одна
Роза жёлтая - память измены.
И устав от войны и угроз,
Презирая в себе человека,
Мы склонились над третьей из роз
На могиле двадцатого века.
Мосты Белграда
Горы мужественны, небо женственно.
Реки - зеркала, зане божественны.
Оттого ли так глубока вода?
Что имеет слух, слышит не всегда.
Что имеет звук, не всегда звучит.
Бьются зеркала и горят в ночи:
Бомбы падают с неба точечно, -
То война ещё не окончена.
Не турецкий плен, не племён набег
Городу грозит на слияньи рек.
Справедливым мир можно ли считать,
Если в самый дом завалился тать?
Жёны и мужья, даже старики
Вышли на мосты, взялись за руки.
Горы мужественны, небо женственно.
Реки - зеркала, зане божественны.
1997, 13 марта 2012
Письма к Луцилию
Даже самый великий философ
Из немецких ли, римских колоссов
Светом разума одиноким
Человека едва ли спасёт,
Если сам не захочет тот.
Добродетели и пороки
В "Письмах нравственных" наперечёт, -
Их Луцилию слал Сенека.
Эта дружеская опека
Не один продолжалась год.
Пара тысячелетий пройдёт -
На исходе двадцатого века
Груз сомнений своё возьмёт:
Вдруг столетие не умрёт
И потащится дальше, калека,
Истребляя машиной народ,
И стоически твёрдый философ
Из немецких ли, римских колоссов,
Сколь не виделся бы высоким,
Светом разума одиноким
Человечество не спасёт.
1998, 8 марта 2012
Соклассники
Простодушный соклассник мой,
Удивленьем глаза полны:
"Неужели я, боже мой,
Пью с такими людьми, как вы..."
Одарённый соклассник мой
Протирает свои очки -
Завтра будет такой же немой,
Как и тот, кто молчал у доски.
За бутылкой-другой сейчас
Наши дни, как грехи, сочтены.
Бог не взглянет сурово на нас
Из заоблачно пьяной страны.