Птица Зира
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
Аннотация: Почти фантастический рассказ
|
Птица Зира
Почти фантастический рассказ
1
Пальто, шапку с шарфом, перчатки и портфель с вещами Динозаврицкий оставил в своей лаборатории. Переобуваться не стал - он не собирался надолго задерживаться в институте - и, оставляя на лестнице мокрые следы, поднялся на второй этаж.
- Здравствуйте, Леночка! - сказал он, заходя в приемную.
Леночка кивнула молча, не отрываясь от монитора. Потом все-таки оторвалась и, увидев, кто вошел, удивленно спросила:
- Уже вернулись?
- Юридически я еще в командировке. Прототипов у себя?
- Заходите. Анатолий Александрович на месте.
Приехав в свое время в город из деревни, Лена для начала устроилась нянечкой в детский сад. Вышла замуж, родила сына, а когда пришло время возвращаться на работу, вдруг поняла, что совсем не хочет возиться с чужими детьми - хватало своего. Сменив за два года несколько мест, она в конце концов, как сама потом говорила, "зацепилась за этот институт". Секретарем она работала еще при прежнем директоре, предшественнике Прототипова.
Она освоила делопроизводство на бумаге, а потом и на компьютере, которого, правда, побаивалась, отчего всегда работала на нем излишне сосредоточенно. Зато никогда не играла. Могла связать по телефону несколько английских фраз, чтобы выиграть время и подключить к разговору директора. А вот выговаривать фамилию шефа так и не научилась. После нескольких неудачных попыток, обозвав его то Прототитовым, то Протопоповым, она взяла за правило называть его только по имени-отчеству.
Динозаврицкий был однокурсником директора и принадлежал к очень узкому кругу лиц, которые могли входить к нему почти всегда. Он толкнул дверь, вошел в кабинет, открыл рот для приветствия и снова закрыл. Директор разговаривал по телефону.
- Да, я понимаю, что это очень важно, но не такими же методами... У нас в институте далеко не все православные. Мусульмане, например...
Собеседник Прототипова повысил голос, Динозаврицкий услышал металлический шорох мембраны в трубке.
- И атеисты, - продолжал директор.
Тот, в трубке, похоже, перешел на крик. Голос был тонкий, как писк комара, но разборчивый, и с отчетливым оттенком металла:
- Ты что, Анатолий Александрович, забыл, какой сейчас год?! Какие могут быть атеисты в наше время?!
Прототипов швырнул трубку на аппарат, поднял глаза и сказал:
- Здравствуй, Слава.
- Привет, Толик, - ответил Динозаврицкий, садясь в кресло для посетителей.
Прототипов вытянул сигарету из лежащей на столе пачки, повертел в руках и сунул обратно. Потерпев неудачу с очередной попыткой бросить курить, он теперь пытался хотя бы ограничить количество.
- С ура, заразы, настроение испортят! Знаешь, кто это?
- Кто?
- Вовка Черданцев! Помнишь?
Динозаврицкий с трудом вспомнил университетского комсомольского вожака, учившегося на два курса старше.
- Зам губернатора, - продолжал Прототипов.
- Высоко взлетел! Однако тебя он, похоже, тоже помнит.
- Откуда? Он историк, мы биологи. А для него вообще были салаги.
- А что же он с тобой на "ты"?
Прототипов махнул рукой:
- Он со всеми так. Манера такая. Представляешь, звонит и говорит: плохо идет сбор пожертвований на восстановление Благовещенского собора...
- С чего ж ему хорошо идти? - хмыкнул Динозаврицкий.
- Организуй, говорит, разъяснительную работу среди сотрудников. Я ему говорю: к нам священник приходил, все разъяснил, у меня лучше не получится. Он свое: если люди не понимают роли церкви в духовном возрождении...
- Этот набор слов я тоже знаю. Короче, потребовал с тебя добровольно-принудительную подписку?
- Ну, да. Судам, говорит, дано указание, как реагировать на возможные жалобы. Я ему говорю: не все же сотрудники у меня православные...
- Атеистами ты его, похоже, здорово завел. А что он предлагает делать с мусульманами? Кстати, у нас что, действительно есть мусульмане?
- Татары есть, ты сам знаешь. Насколько верующие, я не интересовался, какое мне дело? Я так сказал, для примера. Этот предлагает на известных мне мусульман направлять материалы в прокуратуру. Для привлечения к ответственности по двести пятой статье. Ты, часом, не знаешь, о чем она?
- Откуда? Какие у меня дела с Уголовным кодексом? Терроризм, наверное, за что еще можно привлечь мусульманина в наше время и в нашем месте? Брось, не бери в голову. У тебя начальство не здесь, а в Академии. Что он тебе сделает? Ну, горячую воду отключит - так и без него раза три за зиму перекроют, когда труба потечет.
- Спасибо, утешил. У тебя-то что? Как Гондурасьев отнесся к твоему предложению? И что там вообще в Сибири?
- В Сибири мороз и солнце, не то, что у нас. А Гондурасьев к моему предложению не отнесся никак. Он и не мог отнестись. Он умер.
- Когда?! - Прототипов привстал в кресле, снова вытащил сигарету, несколько секунд смотрел на нее, потом сунул в рот и решительно щелкнул зажигалкой.
- В воскресенье вечером. Я как раз успел приехать, сориентироваться, купить цветов и к выносу придумать несколько слов от имени нашего института. Ты уж извини за нахальство.
- Да ладно, чего там... Но кто бы мог подумать?
- Ну, все-таки восемьдесят два года... В общем, в тот же вечер я и уехал, что мне там делать? Не знаю, как сейчас отчитываться за командировку.
- Нашел проблему...
Оба замолчали. Прототипов курил. Динозаврицкий не любил табачного дыма и при других обстоятельствах обязательно отмахнулся бы пару раз демонстративно, но сейчас не стал.
Директор потушил недокуренную сигарету и сказал:
- Слава, боюсь, тебе придется менять тему диссертации. Если бы, как мы думали, Гондурасьев согласился быть твоим научным руководителем. Но, сам видишь...
Динозаврицкий поморщился, и Прототипов торопливо заговорил:
- Ну, ты же понимаешь, нельзя все время заниматься только тем, что тебе интересно...
Он говорил и говорил, как будто пытался убедить не столько собеседника, сколько самого себя. Динозаврицкий слушал его молча, откинувшись в кресле. Взяв со стола пачку сигарет, покрутил в руках, потом положил обратно. Директор наконец сделал маленькую паузу, и Динозаврицкий спокойно, даже немного лениво сказал:
- Только не надо говорить про суровое слово "надо". Я могу заниматься тем, что мне неинтересно, в единственном случае - если ты меня убедишь, что это лучше меня никто не сделает. Или что просто некому этим заниматься. Но я никогда не поверю, что у тебя не хватает людей изучать, например, популяции кряквы в пойме речки Крапивки.
Директор сделал возмущенный жест и даже попытался что-то сказать, но Динозаврицкий его перебил:
- Толик, не надо шевелить усами, как Киса Воробьянинов. Размер и название реки не имеют значения. Ну, пусть не Крапивка, а Кама или даже Волга - это ничего не меняет. Все это ритуальные пляски, к науке имеющие такое же отношение, как подписка, которую с тебя трясут, к возрождению духовности. А насчет уток - я готов поверить, что когда-то, пусть не сейчас, эта информация окажется чрезвычайно востребованной, но и это не наука, ты же сам понимаешь!
Динозаврицкий замолчал. Прототипов тоже молчал, потом негромко сказал:
- А что - наука? Слава, это тебе нужно в первую очередь. Всякий раз, когда я посылаю в редакцию статью, где в списке авторов есть твоя фамилия, на меня начинают давить, чтобы я тебя убрал. Все из-за того, что нет степени. По той же причине я третий год держу тебя исполняющим обязанности и не могу нормально назначить завлабом. Пусть это ритуальные пляски - музыку играет мое начальство, не плясать я не могу. А ты хочешь заниматься своими чудесами - они-то какое отношение имеют к науке?
- Не чудесами, а маловероятными явлениями. Не своди науку исключительно к интерпретации результатов воспроизводимых экспериментов.
- Слава, это методология науки!
- А кто сказал, что она единственно верная? Почему вообще должна быть какая-то единственно верная методология? Маловероятные явления списывают в невозможные на том лишь основании, что их малая вероятность не позволяет повторить эксперимент. А разница, между прочим, принципиальная. Вот ты скажи, висмут - стабильный элемент или радиоактивный?
Прототипов посмотрел на него с удивлением.
- Висмут? При чем тут висмут? Кажется, стабильный. Или радиоактивный?
- И то, и другое. Период полураспада на восемь порядков превышает возраст вселенной, поэтому для практических целей можно считать его стабильным. И в то же время за сутки в грамме висмута распадается в среднем три атома.
Прототипов с опаской посмотрел на стоящую перед ним на столе статуэтку -японскую цаплю. Он очень дорожил цаплей и, когда в прошлом году, уронив, отломил от подставки, отнес в мастерскую вакуумной техники, чтобы там спаяли. Висмут в припое составлял третью часть.
- А теперь представь на минуту, - донесся до него голос Динозаврицкого, - что железо, которое считается абсолютно стабильным, возможно, тоже распадается. Только период полураспада еще порядков на восемь больше, и распадается один атом в десять суток, и не в грамме, а в тонне. Ты этот процесс никогда не поймаешь, а если и поймаешь и докажешь себе, что так оно и есть, других-то точно не убедишь, что тебе не померещилось. И воспроизвести вряд ли сможешь. От тебя просто отмахнутся. А теперь представь еще раз, что от стабильности или радиоактивности железа зависит какая-нибудь на редкость фундаментальная константа.
- Какая константа?
- Откуда я знаю? Я не физик. Какая-нибудь константа слабосильного взаимодействия. А от нее, в свою очередь, еще что-нибудь. И так далее, до полного пересмотра всей физики.
- Ну и оставь это физикам! И потом, есть же понятия, которые принято считать незыблемыми.
- Ты о законе сохранения энергии?
- Хотя бы, - кивнул Прототипов.
- Тоже ритуальный жест, - сказал Динозаврицкий. - Если до сих пор во всех экспериментах соблюдался баланс энергии, то из этого никак не следует, что никогда в будущем он не нарушится. И тоже ведь будут отмахиваться! Кстати, число экспериментов с замером энергетического баланса, проведенных за всю историю человечества, несопоставимо меньше, чем число атомов в грамме висмута. Ты первый закон Ларина помнишь?
Прототипов, улыбнувшись, сказал:
- Если что-то может происходить, оно, скорее всего, уже где-то происходит. Так?
- Так.
- Кстати, Ларин сюда не собирается?
- Все время собирается, - ответил Динозаврицкий, - когда еще соберется.
- Ты эти атомы на тонну специально подсчитывал для разговора со мной?
- Нет. Период полураспада сказал на память, остальное прикинул на ходу... Толик, я же не изобретаю вечных двигателей! Я просто хочу разобраться, чем бывает жив организм в ситуации, когда лишается всех источников энергии.
- Слава, я ведь не Гондурасьев. У него, с одной стороны, авторитет не чета моему, я-то тебя не прикрою. А с другой стороны, он чудак известный, сам к подобным вещам тяготеет... Тяготел. Да и институт у них не в нашей системе. Их генеральство в науку не лезет, ограничивается административным руководством.
- Что-то я устал от всего этого, - хмуро сказал Динозаврицкий. - Знаешь, пойду-ка я домой. Я ведь только с поезда, сегодня, считай, еще в командировке. На работе быть не обязан.
- Иди, - ответил директор. Он тоже был рад отложить решение этого вопроса, хотя оба понимали, что вернуться к нему придется, и, может быть, очень скоро.
2
Динозаврицкий вышел из трамвая и, щурясь от метели, посмотрел на дорогу. Машины ползли одна за другой по проезженной колее, остальная часть дороги была засыпана снегом, который никто не торопился убирать, да пока и не имело смысла: в момент заметет снова.
Стоять на остановке было неприятно, минус одиннадцать с метелью пробирали сильнее, чем минус двадцать восемь со штилем, которыми его встречал Новосибирск. Когда между машинами образовался подходящий промежуток, Динозаврицкий перескочил через дорогу и, чтобы срезать угол, направился к дому через рынок. Обычно он обходил рынок стороной, чтобы не пробираться через толчею, но сейчас, по случаю метели и раннего времени, еще почти не было ни продавцов, ни покупателей. Наперсточники тоже пока не появлялись, и стайка цыганок у дальнего угла рынка еще не разбрелась на свой промысел по ближайшим улицам. В редких палатках торговля только начиналась.
На рынке, впрочем, он сразу уперся в перегородившую дорогу "Газель". Двое парней выгружали товар и собирали палатку, и Динозаврицкий свернул и пошел по свободному месту, где должен был находиться соседний ряд. Здесь ни одной палатки еще не стояло, ветер свободно гулял по пустому пространству; а дальше начинался старинный прилавок, оставшийся с тех еще времен, когда рынок назывался колхозным. Здесь продавали живность: птичек, хомячков. Напротив, у металлической стены павильона, обычно стояли бабушки с котятами и мужчины со щенками, похожими на медвежат. Сейчас, видимо, по случаю метели, не было никого, только на дальнем конце птичьего прилавка Динозаврицкий разглядел накрытую чем-то клетку, около которой топтался мужик в потертой кожаной куртке и ушанке.
(Именно мужик. Именно это слово пришло в голову Динозаврицкому, когда он его увидел. И еще пришло ему в голову, что где-то он с этим мужиком уже встречался.)
Ветер швырнул в лицо снегом. Наклонив голову, Динозаврицкий почти бегом устремился вдоль ряда, к калитке на той стороне рынка, откуда до дома оставалось метров триста. Он видел дорогу на несколько шагов перед собой и чуть-чуть то, что по бокам; заметив, что прилавок с правой стороны кончается, он на миг повернул голову, глянул на мужика с клеткой, и снова ему показалось, что он его уже видел, причем совсем недавно. Кожаная куртка вблизи оказалась не потертой, а просто присыпанной снегом, а вот ушанка - да, ушанка была несколько бомжеватая.
Динозаврицкий почти проскочил мимо, когда услышал:
- Слышь, земляк! Купи птичку!
Он пробежал еще пару шагов, пока сообразил, что, кроме него, никаких других земляков у хозяина клетки здесь нет и быть не может.
- Какую птичку? - спросил он, развернувшись спиной к ветру и внимательно разглядывая продавца. Судя по щетине, тот не брился пару дней, но, в общем, походил не на бомжа, а на человека, которому пришлось эту пару дней путешествовать в общем вагоне. Он и шапку-то специально надел такую, что сопрут - не жалко, да и не сопрут ее, кому она нужна? Клетка на прилавке была накрыта большим женским платком.
- Гляди, - сказал мужик, стаскивая платок, и Динозаврицкий увидел птицу.
Он считал, что в птицах разбирается неплохо, по крайней мере, в отечественных, да и в попугаях тоже. Но таких птиц он не видел нигде и никогда. Размером со среднюю галку, оперение серо-стального цвета с синеватым отливом, с длинным, как у сорокопута, хвостом; она и сошла бы за сорокопута, но рисунок на крыльях был размытым, а не четким и контрастным, и брюшко лишь ненамного светлее спины. И этот хохолок на голове...
- Зира, - услышал он голос хозяина птицы.
- Что?
- Зирой, говорю, звать. Бери, недорого отдам. Просил пятьсот - не берут. Триста - обратно не берут. Бери за двести пятьдесят. Дешевле все одно не отдам, лучше выкину ее, пусть летит, куда хочет, или на морозе подыхает. Клетка дороже уйдет.
Динозаврицкий пошевелил прутья клетки - да, действительно, клетка стоила таких денег. Птице это не понравилось, она забеспокоилась, встопорщила перья, зашевелила крыльями. А может быть, ей просто не нравились ветер и снег. Динозаврицкий убрал руку, поднял с прилавка платок и накинул на клетку.
- Зира - это кличка? А вид какой? Или хотя бы род? - спросил он.
- Род, надо понимать, птичий, - ответил мужик, и Динозаврицкий понял, насколько неуместна здесь его биологическая терминология.
- Откуда она у вас? - спросил он.
- Дядька у меня помер. В Сибири. На похороны ездил. От него и досталась. Сестра двоюродная говорит: забери уж, куда она нам? А мне куда? Проводник, зараза, еще в вагон никак не пускал...
Услышав о Сибири, Динозаврицкий сразу вспомнил, где он видел продавца Зиры: на похоронах Гондурасьева. На кладбище тот стоял среди родственников. Рука вытащила кошелек почти автоматически. Он достал три бумажки по сто рублей, протянул мужику:
- У меня по пятьдесят нет.
Тот взял деньги и полез в карман за сдачей.
- Ну, хоть кормить-то ее чем? - без особой надежды спросил Динозаврицкий.
- Кормить-то? Да ты лучше вон того спроси, - мужик показал куда-то вдоль прилавка.
- Кого? - Динозаврицкий посмотрел туда же.
- Вон, в красной шапке! Он тут все время торгует, все знает.
Динозаврицкий полминуты разглядывал людей на другой стороне рынка, потом обернулся к мужику:
- Нет там в красной...
Хозяин Зиры исчез вместе с платком и сдачей. Птица в клетке ежилась от ветра. Динозаврицкому показалось, что куртка и ушанка мелькнули за забором, но он смотрел против ветра и не был уверен. "Вот аферист! - подумал он без злобы. - Стоило устраивать такой спектакль за пятьдесят рублей!"
Он вытащил из-под пальто шарф и обмотал клетку, чтобы хоть как-то защитить птицу от ветра. Левой рукой взял портфель, правой обхватил клетку. Когда он оторвал ее от прилавка, ветер подхватил и унес в метель голубую пятидесятирублевую бумажку, подсунутую под клетку снизу.
3
За калиткой, с другой стороны рынка, уже успели расположиться наперсточники. Один гонял по картону три пластмассовых кружки, другой топтался рядом, изображая заинтересованность, третий зазывал прохожих, предлагая сыграть в паре "по абсолютно беспроигрышной системе". Динозаврицкого он ухватил за рукав, потащил к кружкам.
- Какая система?! У меня ж птичка мерзнет!
Парень то ли правда пожалел птичку, то ли его сразил наповал такой неожиданный аргумент. Он отпустил Динозаврицкого и пошел хватать за рукава других прохожих.
Динозаврицкий поднялся к себе на третий этаж, открыл дверь, отпихнул ногой кота и вошел в квартиру. Клетку с Зирой поставил на табуретку, кстати оказавшуюся в прихожей. Кот тут же заинтересовался, встал передними лапами на край табуретки. Птица встопорщилась, слегка раздвинула крылья и хрипло сказала: "Керр-ш-ш!" Кот слез на пол, всем своим видом выражая безразличие.
Чайник на кухне еще не совсем остыл - похоже, Галя ушла в школу ко второму уроку. Динозаврицкий подошел к телефону, хотел позвонить, сказать, что вернулся раньше, чем рассчитывал, но на глаза попался листок с расписанием уроков, и он понял, что в это время в учительской вряд ли кто-то есть. Он вернулся в прихожую. Кот сидел перед табуреткой и, задрав голову, смотрел на птицу.
- Брысь! Это тебе не кормежка! - сказал Динозаврицкий, поднял клетку, занес ее в комнату и поставил на стол.
Хотя Галя оставила форточку в комнате приоткрытой, было жарко. Коммунальщики старались, отрабатывали баснословную плату за отопление. По-хорошему следовало бы прикрутить краник на батарее, но все это хозяйство было смонтировано еще при Хрущеве, и попытка что-нибудь покрутить могла плохо кончиться, поэтому температуру регулировали, открывая форточку, а если совсем невмоготу, то и балконную дверь.
Динозаврицкий открыл форточку пошире, и ему пришло в голову, что птица, наверное, хочет пить. В клетке рядом с кормушкой было проволочное кольцо, размером как раз для круглой пластмассовой посудины из-под майонеза. Он пошел на кухню, достал из шкафа пустую майонезную коробку, налил в нее воды из-под крана и с сомнением понюхал. Вода, как и положено, пахла хлором. Динозаврицкий вылил ее и осторожно, чтобы не баламутить осадок, налил из чайника. Отнес воду в комнату, открыл дверцу клетки, аккуратно вставил посудину в кольцо, и птица с жадностью начала пить.
- Чем же тебя кормить, Зира? - спросил Динозаврицкий, сел на стул и стал разглядывать птицу. С таким клювом можно и мышами... Насекомых ест большинство птиц, но тараканы дома давно уже не попадались - Галя с ними упорно боролась и, похоже, извела.
Зира пила долго, и Динозаврицкий решил, что она, скорее всего, есть захочет не сразу. Во всяком случае, можно пока помыться.
Выйдя из ванной, он посмотрел на часы и понял, что опять попал на середину урока, и звонить есть смысл только минут через двадцать. Динозаврицкий сходил в кухню, поставил чайник на плиту и вернулся в комнату. Он открыл шкаф, где на полке стоял справочник "Птицы России" - может быть, там отыщется что-нибудь насчет Зиры. Конечно, она вполне могла оказаться какого-нибудь экзотического вида - от Гондурасьева всего можно ожидать. Можно было ожидать...
Вместо справочника он увидел на полке пустоту и сразу же вспомнил, что книга в институте. Вспомнил и место, где ее видел сегодня утром - на краю рабочего стола, а рядом положил шапку с шарфом. Потом он их надел, а книга осталась лежать там - он же не знал, что по дороге купит птицу неизвестного вида!
Сразу же и резко захотелось спать. Эту ночь он провел в поезде, предыдущую - по большей части на новосибирском вокзале, а в последнее время он что-то стал плохо спать в поездах.
Он сходил на кухню и выключил чайник. Открыл шкаф, взял первую подвернувшуюся крупу - гречку, прихватил еще кулек с арахисом. Вернувшись в комнату, насыпал в кормушку гречки - Зира посмотрела на нее без интереса. Бросил поверх крупы пару орехов. Птица ухватила один, раскрошила клювом, крошки просыпались на дно клетки.
Динозаврицкий посмотрел на часы. Уже можно было звонить, и он позвонил, но в учительской никто не брал трубку. Такое бывало в середине дня: кто-то у директора или завуча, кто-то следит за порядком в столовой, кто-то готовит к уроку реактивы и препараты. Галя, скорее всего, в столовой - туда обычно отряжали учителей, кто помоложе, у них реакция лучше. К тому же история - не химия и не физика, сложной подготовки к уроку не требует.
Он подождал минут пять, позвонил еще раз, снова безрезультатно, потом задернул шторы, раздвинул диван, разложил постель и лег спать - дожидаться конца следующего урока не имело смысла. Кот запрыгнул на постель, потоптался у него по ногам и улегся сверху. Тот под одеялом вытащил из-под кота ноги, кот остался лежать, где был. Последнее, что пришло в голову Динозаврицкому перед тем, как он заснул, была мысль, что если в сорок с мелочью плохой сон в поезде - наиболее серьезная проблема, касающаяся здоровья, то можно считать себя счастливым человеком.
4
Снова ему плохо спалось - видимо, не привык днем. Что-то снилось, за окном тем временем темнело, это тоже как-то вошло в сюжет сна, а Зира в этом сне была совой. Она бесшумно летала в темноте по квартире и ловила мышей. Потом послышался шорох ключа в замке - наверное, пришла из школы Галя, и ее приходу тоже нашлось место в его сне. Затем щелкнул выключатель, и сразу же раздался истошный женский визг. Динозаврицкий рывком слетел с дивана и, путаясь ногами в одеяле, выскочил в прихожую.
- Что это?! - спросила Галя, показывая дрожащей рукой куда-то под потолок над его головой. Он посмотрел туда - Зира сидела на открытой двери из прихожей в комнату.
Динозаврицкий подобрал одеяло, наполовину выползшее из комнаты за ним, и бросил его на диван.
- Это Зира, - сказал он, протянул руки и осторожно взял птицу. Он держал ее вытянутыми руками, на случай, если она захочет долбануть его клювом в глаз, но Зира вела себя на удивление миролюбиво.
Она дала отнести себя к клетке. Галя разулась, зашла следом в комнату, включила свет, и тут Динозаврицкий обнаружил, что клетка заперта.
- Привет, подруга! А как ты вылезла? - спросил он птицу. Та, конечно, ничего не ответила. Галя снова вышла в прихожую.
Держа птицу в руках, Динозаврицкий быстро осмотрел клетку со всех сторон. Разошедшихся прутьев и других мест, где Зира могла бы выбраться наружу, он не нашел. Галя вернулась в комнату, уже без пальто и шапки.
- Помоги мне, - сказал Динозаврицкий. Галя подошла к столу. - Открой дверцу.
Галя несколько секунд возилась с крючком, потом спросила:
- Как она открывается? Тут какая-то кнопка.
- Нажми ее. Это блокировка.
Галя открыла дверцу, и Динозаврицкий наконец посадил птицу внутрь.
- Ну и напугали же вы меня! - сказала Галя. - Прихожу домой, тебя жду не раньше завтрашнего утра... Ты, кстати, почему не позвонил?
- Я звонил после третьего урока, - ответил Динозаврицкий, внимательно рассматривая клетку. - Никто трубку не взял.
- А, тогда как раз никого не было в учительской... Ужас! Включаю свет, а она сидит!
- Разве это ужас? Вот если бы филин...
- Только филина мне в квартире не хватало! Где ты ее взял?
- Купил на базаре.
- И почем?
- Триста вместе с клеткой.
- Брось разыгрывать, - недоверчиво сказала Галя. - Тут одна клетка дороже.
- Значит, у птицы цена отрицательная, - задумчиво сказал Динозаврицкий. Он подергал прутья, проверяя, не расходятся ли они где-нибудь на такое расстояние, чтобы птица могла протиснуться наружу. Все прутья держались крепко. Клетка была сделана на совесть, хотя и явно кустарная. А может, потому и на совесть, что самодельная.
К тому же, пролезая между прутьями, птица непременно потеряла бы перо-другое, а здесь выпавших перьев не было. Ни в клетке, ни около.
Галя посмотрела на него, пытаясь понять, шутит он или говорит всерьез, не поняла и спросила:
- Славик, а как она вылезла? Открыла крючок, а потом закрыла?
- Она не могла открыть. Кнопку надо нажать вот так, - он показал пальцем, - клювом это можно сделать только снаружи.
- А лапкой? Пальцем?
- Во-первых, это движение, естественное для обезьяны, но не для птицы. А во-вторых, лапой ей не достать ни с пола, ни с жердочки. Если только ухватиться за прутья прямо у самого запора.
- Нам Елена Ивановна рассказывала... - начала Галя.
- Это кто?
- Завуч. Ведет биологию и химию. Так вот, она раньше работала в зоопарке. У них клетка с павианами запиралась таким простым замком - знаешь, с большим ключом, и скважина просматривается насквозь?
- Знаю.
- И у павианов вожак догадался, что надо засунуть палец в скважину, что-то там нажать, и замок откроется. Один раз открыл, все обезьяны разбежались. Их поймали - долго ловили, - посадили обратно. Он опять. Их снова поймали и стали следить. Увидели, как он лезет в скважину пальцем, все поняли и приварили изнутри к решетке железяку, чтобы больше не открывал. А он тогда полез снаружи - просунул руку через решетку. И застрял. Чем-то ему там прищемило палец. Перепугался, орет со страху, надо замок разбирать, а он кусается. Представляешь?
- И что с ним сделали?
- Пришлось усыпить, - сказала Галя. "Вот изверги!" - подумал Динозаврицкий, но вслух сказать ничего не успел - Галя спокойно закончила:
- ...Пока спал, освободили ему палец. И замок поменяли на всякий случай. Славик, а чем ее кормят?
- Вот бы знать бы. Гречку, во всяком случае, не ест. И арахис тоже. Наверное, она на воле питается мелкой живностью. Мышами, лягушками, ящерицами...
- А где нам взять для нее мышей?
- Тараканами.
- Динозаврицкий, что за намеки?!
Галя посмотрела на Динозаврицкого. Тот улыбался, довольный произведенным эффектом. Потом спросил:
- Мясо какое-нибудь в доме есть?
- Только сосиски. Порезать?
- Не стоит, - он покачал головой. - Птицам вообще не стоит давать человеческую пищу. Соль, всякие там консерванты, вкусовые добавки.
- А кошачью? Может, она "Вискас" будет есть?
Динозаврицкий почесал в затылке.
- Ну, если она на воле питается мышами, тогда, конечно, из общих соображений...
- Слушай, биолог, ты хоть знаешь, какого она вида? Хотя бы род, в крайнем случае?
Динозаврицкий, широко улыбаясь, помотал головой.
- Тогда с чего тебе вообще пришло в голову ее купить?
Он сразу перестал улыбаться.
- Во-первых, умер Гондурасьев...
Он рассказал Гале о Гондурасьеве, его племяннике и своей диссертации. Когда он закончил, Галя некоторое время молчала, потом сказала негромко:
- Не было у биолога заботы - купил биолог птицу неизвестной породы. Что будешь делать дальше?
- Ты о ней или вообще?
- И то, и другое.
- Вообще - спать. Три ночи подряд в походных условиях - это для меня многовато. А птицу отвезу в институт, как потеплеет на улице. Здесь-то что ее держать? Только Ваську нервировать, - Динозаврицкий кивнул на кота, который сидел у стола и внимательно смотрел на клетку. - А для начала посмотри "Вискас", в самом деле.
Галя вышла в кухню, открыла там холодильник. Кот, забыв о птице, побежал за ней, требовательно мяукая.
- Ой, ну никто же тебя не объест! Ешь вот! - сказала Галя. Раздался металлический стук, и Галя появилась в дверях, держа в руке пустую банку.
- Кончился. Остался только сухой. Насыпать?
- Давай немного.
Он достал из клетки кормушку. Гречку вытряхнули в мусорное ведро, на ее место насыпали сухого корма, Динозаврицкий вернул кормушку на место и долил Зире воды. Кот, съев все, что положила ему Галя, вернулся в комнату, путался под ногами и мяукал. Пришлось ему тоже насыпать.
Зира без особой охоты съела пару кусочков кошачьего корма, попила и больше не интересовалась ни кормушкой, ни поилкой.
- Да, похоже, опять не угадали, - сказал Динозаврицкий. - Ну, ладно, до завтра не помрет, а завтра посмотрю справочник, авось разберусь, чем ее кормить. А пока - спать. Ты сама-то что будешь делать?
- У меня завтра контрольная, готовиться буду, - сказала Галя, включая компьютер. - Мне надо будет немного распечатать. Тебе принтер не помешает?
Школа была оснащена компьютерной техникой неважно, а выхода в сеть там не было вообще. Галя все свое держала дома.
- Не помешает, - зевнув, ответил Динозаврицкий.
Когда он уже лежал на диване носом к стене, Галя внезапно сказала:
- А я сегодня тоже двести рублей выкинула на ветер.
- Каким образом? - спросил он, не оборачиваясь.
- Подписка. На Благовещенский собор.
Динозаврицкий обернулся.
- И насколько же добровольная, извини за нескромный вопрос?
Галя пожала плечами.
- Как сказать. Можно было и не подписываться. Тогда бы Елена Ивановна за меня подписалась.
- А ей не приходило в голову, что так давить на сознательность - это, как бы сказать... - он замялся, подыскивая слово. Галя не дала ему закончить:
- А что ей делать? Это мне, с моими зарплатой и стажем, терять нечего, а она больше двадцати лет в школе. Куда она денется?
Динозаврицкий отвернулся к стене. Галя молча работала, потом вдруг спросила:
- Славик, а ты в Бога веришь?
- Нет, - жестко ответил он. - А ты?
- А я не знаю. А иногда мне очень хочется, чтобы Он все-таки там был и, когда построят этот собор, шваркнул бы ему молнией по кресту!
Динозаврицкий снова посмотрел на Галю. Она не улыбалась.
- Ты знаешь, Галя, для таких сооружений громоотвод положен по нормам. А заказчики возражать не будут, они богу не доверяют точно так же, как и людям.
5
Как Галя выключила свет и легла на диван рядом с ним, Динозаврицкий не заметил - спал. Его разбудил звонок телефона. Перегнувшись через Галю, он сгреб рукой трубку с аппарата и хриплым со сна голосом сказал:
- Алло!
- Диплодок? - раздалось в трубке. Динозаврицкий несколько секунд соображал, кто мог посреди ночи назвать его стародавним, студенческих лет, прозвищем, потом спросил:
- Ларин, ты? Нашел время звонить!
- А сколько у вас времени?
Динозаврицкий повернул к себе электронный будильник, посмотрел на табло.
- Три минуты пятого!
- Тьфу, черт! - сказал Ларин. - Я почему-то подумал, что у вас уже шесть.
- Ты где сейчас?
- В Хабаровске. Слушай, у меня все равно поезд через двадцать минут, я потом не смогу тебе позвонить. Я во вторник буду у вас. Ты никуда не денешься?
- Нет, буду дома. Заходи, - Динозаврицкий бросил трубку и свалился на диван.
- Кто это? - сонным голосом спросила Галя.
- Андрюшка Ларин. Во вторник собирается приехать.
- Я сплю...
Галя, по ее собственному признанию, была "совой" и наверняка просидела до полуночи, не меньше, с подготовкой к завтрашней контрольной. Пардон, уже сегодняшней.
Спать уже не хотелось, вставать в такое время тоже было глупо. Динозаврицкий лежал и прислушивался к звукам в квартире. Было темно. Фонарь во дворе висел на высоте третьего этажа и, когда горел, обычно просвечивал шторы насквозь, но сейчас был выключен. Он вообще включался по какому-то странному расписанию - Динозаврицкий однажды попробовал его вычислить и пришел к выводу, что фонарем управляет генератор случайных чисел.
Из кухни вдруг донесся звук, как будто кто-то крошил сухарь. Первое, что подумал Динозаврицкий - в квартире завелись мыши. Сухарь он еще перед отъездом уронил за плиту, вряд ли Галя его достала, ну, и вот... В институте рассказывали, как вылавливали мышей в новых домах, вплоть до последних этажей, а что уж говорить о таком старом доме! Придется доставать мышеловку - коту он в этом вопросе не доверял. Васька был городским домашним котом, он, возможно, и не знал, что мышей едят...
На кухне раздался короткий мяв, захлопали крылья. Динозаврицкий вскочил, вбежал в кухню и включил свет. Галя что-то недовольно пробурчала сонным голосом.
Зира сидела на холодильнике, Васька смотрел на нее снизу. В Васькином блюдце с вечера оставалось несколько кусочков сухого корма, два или три из них сейчас лежали рядом на полу, раскрошенные - явно Зира постаралась. Мыши, значит, ни при чем.
Динозаврицкий посмотрел в комнату. На стол прямой свет из кухни не попадал, но даже слабого рассеянного света хватало, чтобы увидеть то, что он и ожидал увидеть - клетка была аккуратно заперта на крючок. В кормушке было пусто.
Он открыл дверцу клетки, потом взял Зиру с холодильника - та опять не сопротивлялась, - посадил в клетку, запер ее и тщательно проверил, сработала ли блокировка. Конечно, она сработала, и, не нажав предварительно кнопки, поднять крючок было невозможно. Значит, Зира ее нажала. Или крючок был опущен не до конца, и блокировка не держала? Оба раза? Маловероятно. К тому же крючок тогда был в таком же положении...
- Слава, свет! - сказала Галя. Динозаврицкий выключил лампу на кухне и лег. Кот запрыгнул на диван, устроился рядом.
Значит, Зира нажимала кнопку пальцем изнутри. Движение для птицы неестественное, но мало ли чему ее мог научить Гондурасьев. С него станется...
Динозаврицкий заснул, и ему приснился павиан, разбирающий отверткой замок клетки. Когда зазвонил будильник, он встал, включил торшер и обнаружил на нем Зиру.
6
Уходя на день из дома, они обычно оставляли форточку приоткрытой. В этот раз Динозаврицкий хотел ее закрыть, опасаясь, что Зира днем вылезет из клетки и улетит, но Галя решительно запротестовала:
- Тут к вечеру все провоняет птичником! Пусть летит. Сам говорил, у нее цена отрицательная.
Динозаврицкий считал, что дело не только в цене, но разубедить Галю не пытался, потому что она, честно говоря, была права; поэтому, уходя в институт, он принял меры, какие сумел придумать на скорую руку. Он хотел припаять крючок и уже полез в стол за паяльником, но тут ему попался на глаза кусок пластилина. И, чтобы не паять сейчас и не отпаивать вечером, он просто налепил на крючок пластилиновую блямбу, надеясь на то, что Зира не найдет под ней кнопку. К тому же он рассчитывал, что птица оставит на пластилине следы когтей, когда будет ее искать. Уже перед самым выходом он вытащил из кошелька рубль и оттиснул на блямбе двуглавого орла - для солидности.
В институте он мельком просмотрел справочник, ничего похожего на Зиру в нем не нашел, поэтому вечером взял книгу домой. И с ней еще две, причем одну - издание шестидесятого года, с подробными иллюстрациями, но такую толстую и тяжелую, что полиэтиленовый пакет с книгами он не решился поднимать за ручки и нес в обнимку.
Когда он пришел домой, Зира сидела, как положено, в клетке, и на пластилине не было никаких птичьих следов, кроме отпечатанного утром орла.
Первым делом он натянул в форточках сетку, которой летом они спасались от комаров, чтобы птица, если все-таки сумеет выбраться из клетки, не улетела на улицу. Потом весь вечер рылся в справочниках.
- Что показали изыскания? - спросила Галя, когда он отложил наконец книги.
- Изыскания показали, что на территории бывшего СССР и зарубежной Европы таких птиц не водится.
- Слушай, а может, этот твой... Гондурасьев ее перекрасил?
- Для чего? И потом, не так просто это сделать - покрасить живую птицу, - сказал Динозаврицкий. - Хотя, конечно, он вполне способен. Был способен...
- А может, позвонить в Новосибирск, его родственникам? Они-то, наверное, знают?
- Во-первых, у меня здесь нет никаких координат, все на работе. Значит, до понедельника не позвонить. А во-вторых, там данные только по институту, а надо домой. Я не говорю о том, что это не вполне удобно - я с ним самим едва знаком, а родных его вообще видел только на похоронах. И племянника подставлю. Но дело даже не в этом.
- А в чем?
- Их институт в системе Министерства обороны. И если я начну узнавать домашний адрес или телефон...
- Ты думаешь, это какая-то секретная птица?
- Не думаю. Вряд ли Гондурасьев держал дома такой объект. Но если я начну справляться, они могут меня послать, как говорится, лесом, и будут в своем праве.
Следующий день был субботой, Динозаврицкий собирался поспать, но Галя, когда встала (у нее в субботу были уроки), сразу же его подняла:
- Слава, она опять вылетела! И, похоже, нагадила в раковину!
Динозаврицкий поднялся и, ворча, побрел в кухню. Заглянул в раковину и сказал:
- Не клевещи на бедную птичку. Там только мусор, с вечера остался.
Потом, взяв Зиру, сказал:
- Пойдем, откроешь мне клетку.
Он вышел в комнату, Галя за ним, протянула руку к дверце, и тут он резко сказал:
- Не трогай! Включи свет.