Всемирный саммит по проблеме борьбы с глобальным потеплением
...собрался в Копенгагене в ноябре 2009-го, чтобы выработать новое соглашение взамен Киотского протокола, срок действия которого истекал в начале следующего, 2010-го, года.
Протокол регулировал поступление в атмосферу парниковых газов, устанавливая квоты на выброс для всех государств, его подписавших. Квоты имели одно замечательное свойство: ими можно было торговать. Президентам и премьер-министрам слаборазвитых стран это очень нравилось. Во-первых, квоты на выброс - едва ли не единственная высокотехнологичная продукция, которую эти страны могут предложить мировому рынку (а сырьём торговать невыгодно, и вообще стрёмно). А во-вторых, если обычный экспортный товар - бананы или там апатиты, - как правило, имеет конкретного хозяина, то квоты продаются от имени государства, а вырученными деньгами можно распоряжаться по своему усмотрению. Поэтому в зале Дворца Конгрессов было полно негров, несмотря на то, что осенью в Копенгагене погода для них не самая комфортная.
Соединённые Штаты Америки Киотский протокол не подписывали и в борьбе против потепления не участвовали - до тех пор, пока президентом не стал Барак Обама, который таки решил эту борьбу поддержать (вероятно, из солидарности со своими африканскими братьями) и в Копенгаген приехал.
Работа саммита проходила на фоне непрерывных происков злобных сил, мешающих борьбе человечества против изменения климата. Причём, судя по месту и времени проведения форума, агенты этих сил проникли в самые ряды его организаторов. Поздняя осень в Копенгагене - не лучшая пора для обсуждения последствий глобального потепления. Проблема теряет наглядность, становится чисто умозрительной.
Более того, этим силам, похоже, удалось заручиться поддержкой Того, Кто там, наверху, регулирует погоду, - уж не знаю, чем они Его купили. Осень и начало зимы 2009 года в Европе были если и не рекордно холодными, то, во всяком случае, нетипичными для последних лет. Замёрзло Балтийское море. Остановились паромные переправы, а те немногие, что продолжали работать, делали это единственно благодаря ледоколам. Замёрзли проливы, соединяющие Балтийское море с Атлантикой.
Кондиционер в зале заседаний, ввиду глобального потепления отрегулированный на охлаждение, сразу же выключили. Но все равно мёрзли. Кто-то из негров, в свое время учившийся в Канаде, вспомнил, что кондиционеры можно включать и на отопление. Кинулись искать пульт дистанционного управления, но не нашли. А переключать режим с помощью кнопок на самом кондиционере никто не умел, все как-то привыкли к пульту. Кинулись искать техника - он оказался на больничном по поводу простуды.
ОРВИ косила ряды переводчиков. Этим было хуже всех: приходилось говорить за двоих - вот и простывали.
Время от времени вражеская агентура распускала по залу подрывные слухи. Например, что новые квоты будут учитывать выбросы не только от промышленных предприятий и транспорта, но и от крупных домашних животных, таких, как коровы, буйволы и слоны. Представители африканских и азиатских стран устроили прямо в зале шумную демонстрацию протеста, причём среди протестующих были замечены члены швейцарской делегации, доселе корректной и выдержанной. Пришлось принимать специальную декларацию о слонах и буйволах - только после этого страсти улеглись.
Вот так, ни шатко ни валко, через пень-колоду, саммит продвигался к финалу - принятию заключительного документа. А мороз тем временем крепчал, и вместе с ним крепчал лёд в проливе Зунд между Данией и Швецией...
Наконец требуемый документ был подготовлен и согласован, и наступил день, когда на очередном (утреннем) заседании должны были голосовать за его принятие. Силы зла, однако, подготовили упреждающий удар.
За полчаса до начала заседания в вестибюле Дворца Конгрессов, в гардеробе, которым всё равно никто не пользовался (заседали прямо в шубах и шапках), появились некие зазывалы, приглашавшие всех желающих на экскурсию через пролив в Швецию. Обещали незабываемую лыжную прогулку по льдам, а на другом берегу - горячий чай с местными шведскими травами и какое-то "Карлсон-шоу".
Негры почти все отправились на экскурсию, задвинув голосование. Саммит подходил к концу, когда ещё на лыжах покатаешься, а тут - по льдам! Будет о чём рассказать дома, в Африке... В общем, кворум не собрался, и голосование перенесли на вечер.
Большинство экскурсантов на лыжах стояли впервые в жизни. Пятнадцать километров - много с непривычки. А на другом берегу их ждали не чай и Карлсон-шоу, а шведские пограничники с собаками. Ещё издали заметив неумело бредущую через пролив большую группу негров, они приняли их за нелегальных иммигрантов, направляющихся в Швецию.
Объяснить пограничникам их ошибку так и не удалось. Кинулись первым делом искать гида - он как в воду канул. Чёрную, холодную, что плескалась неподалёку, в полынье, оставленной недавно прошедшим ледоколом, который провёл через пролив паром Копенгаген-Мальмё. Своих переводчиков никто не взял, надеясь на гида. А Обама, который мог бы объясниться с пограничниками по-английски (слава богу, английский в Европе все понимают), на экскурсию не пошёл: чего он не видал в той Швеции?
В общем, постояв на льду минут пятнадцать, помахав руками, полаявшись с собаками, экскурсанты развернулись и, не пивши чаю, побрели назад, держа курс на огни и шпили Копенгагена. Как раз к вечернему заседанию и поспели.
Стуча зубами, рассаживались лыжники по своим местам в нетопленом зале (техник все еще был на больничном), и тут по рядам пронёсся слух: внизу, в буфете, подают горячий глинтвейн. Моментально возникла и так же моментально рассосалась короткая давка у входных дверей, и через полминуты в зале из негров остался один Обама.
Собрать кворум после глинтвейна оказалось вообще невозможно, и заключительный документ так и не приняли. Киотский протокол прекратил свое действие в начале 2010 года, и наступившее вслед за этим лето в Европе было рекордно жарким. В России, например, такой жары не наблюдалось, по одним источникам, последние сто сорок, а по другим, за всю тысячу лет метеорологических наблюдений.
Стоило, наверное, собрать тот же состав участников в июле 2010 года в Москве, но никто не догадался это сделать.