Отважной женщине
Веронике К.

Когда на ногах охотничьи лыжи с мягкими креплениями, тормозить "плугом" невозможно, и Вика затормозила лопатой.

Тащить с собой лопату она не хотела, но Андрей Игоревич настаивал, а спорить с ним Вике было трудно. Ну, а взять совковую она сообразила бы и сама: не первый раз шла за пробами. Штыковая лопата хороша, когда в конце ноября или в начале декабря по двадцатиградусному морозу идешь отбирать пробу воды из широкой реки, где для этого надо выйти прямо на лед. Осторожно постучать лопатой по льду, проверяя его прочность перед тем, как встать лыжами. Ударив посильнее, разбить тонкий лед там, где три дня назад, когда было еще минус пять, находилась полынья, - так проще и быстрее, чем крутить коловоротом. Разгрести снег, чтобы добраться до льда, - совковая для этого больше подходит, но в начале зимы снега немного, недолго прокопать и штыковой. Можно даже просто распинать снег валенком, но именно так делать не стоит ни в коем случае. Для этого надо снять с валенка лыжу и встать ногой на лед, а бывшая полынья может оказаться прямо в том месте, куда ставишь ногу. Хорошо, если только наберешь в валенок, а до машины метров двести-триста; а ну как булькнешься по пояс, а обратно идти два или три километра?

Ну, а если в феврале, да в оттепель, да еще и после недавнего снегопада идешь отбирать пробу воды из маленького ручейка, текущего в узком и глубоком овраге, - тогда, само собой, бери совковую. Такие ручьи никогда не перемерзают полностью, разве что в очень сильные морозы. Ну, а в оттепель они свободны ото льда, зато часто заметены снегом. Раскопаешь снег, бывает, почти на метр, а внизу сразу сырость.

Раскапывать, ясно дело, проще совковой лопатой - больше захватываешь враз. Потому, кстати, и тормозить лучше - на достаточно пологих спусках, где еще можно тормозить. К самой воде, конечно, на лыжах не спустишься, приходится их снимать и, проваливаясь в снег, сползать вниз по крутому склону, лопатой упираясь в сугроб впереди себя, нащупывая дорогу, а местами сшибая снег, предательскими козырьками нависший над обрывом.

Нет, все-таки полезный инструмент - совковая лопата. Но тащить ее с собой два с половиной километра! Это туда. Потом столько же обратно.

- Ничего, дотащишь, ледобур¹ же не берешь - сказал Андрей Игоревич. - А если перемело - что будешь делать без лопаты?

- Так не везде ж перемело, - попыталась возражать Вика. - Пройду по ручью, найду свободное место.

- Тебе где положено отбирать? Тебе положено отбирать не на свободном месте, а там, где указано. Держи. Донесешь, не тяжелая, - и он вручил Вике лопату и карту с обозначенным на ней местом отбора. - Ничего, последняя точка, а там отдыхай до самого Ижевска.

- Хорошо вам рассуждать - вы-то здесь останетесь, а мне идти!

- Так ведь машину не бросишь. И по сугробам не поедешь, мы ж не на танке.

Вика ничего не ответила. Она воткнула в снег лопату и развернула карту. Посмотрела на нее, потом вокруг себя, потом снова на карту. Повернула карту вверх ногами, чтобы совместить с местностью...

За три месяца работы она научилась немного обращаться и с ледобуром, и с лопатой, и ломиком пришлось помахать пару раз. А вот разбираться в картах пока получалось с трудом.

- Гостева Виктория Владимировна, - сказал кадровик, держа перед собой заявление с анкетой. Кадровик походил на отставного офицера-кавалериста: его усы у Вики упорно ассоциировались с кавалерией. - Закончили университет, химик - очень хорошо. У нас организуется экологическая лаборатория, будем контролировать состояние природной среды на месторождениях. Работа пока на стадии подготовки, вас мы берем лаборантом.

Он черкнул в бумажном квитке, подал его Вике:

- Подойдете с этим направлением в бюро пропусков, вам оформят пропуск. Потом с ним же к начальнику цеха.

- Цеха? - удивленно переспросила Вика. По ее представлениям, экологическая лаборатория должна находиться в экологическом отделе; на худой конец, в отделе техники безопасности, или еще каком-нибудь, но отделе. - Какого цеха?

- Транспортного, - пояснил кадровик и вернулся к бумагам на столе. Перестав вообще что-либо понимать, Вика вышла из кабинета и отправилась в бюро пропусков. В таком же состоянии она добралась и до начальника транспортного цеха.

Начальник, мужчина возраста примерно Викиных родителей, выглядел так, как будто ночью не выспался. Он и в самом деле не выспался: поздно вечером в отдаленном районе случилось ДТП с одним из водителей, и он ездил разбираться за полтораста километров. Домой вернулся в четвертом часу ночи, а утром на работу, дирекция скидок не делает. Он посмотрел в бумажку, потом на Вику, снов в бумажку, что-то негромко пробурчал. Вика не была уверена, но ей показалось, что она услышала: "Они там хоть смотрят, что присылают?"

- Химик, после университета? - спросил он. Вика кивнула. - На лыжах ходить умеете?

- Умею, - ответила она.

- Компасом пользоваться?

- Н-не знаю. Не пробовала.

- Спортом каким-нибудь занимались?

- Художественной гимнастикой.

- Ясно. А как насчет зимней рыбалки?

Вика молчала. Удивляться дальше она не могла, дошла до предела. Зимнюю рыбалку она представляла себе лишь по анекдотам, которые изредка слышала дома, когда там собирались друзья отца. Рыбаков среди них не было.

- Тоже ясно, - сказал начальник цеха, посмотрев на Вику. - Значит, так. Мы пока анализов делать не планируем, будем только отбирать пробы и возить на анализ в другое место...

- Почему? - перебила Вика. - Ой! Извините.

- Потому что там лаборатория аккредитована, а у нас нет. Аккредитуемся - тогда будем сами всё делать. Вы пока будете заниматься отбором проб. Пойдете сейчас в гараж, там найдете Андрея Игоревича, водителя. Скажете ему, что я вас принял лаборантом, он дальше объяснит, что к чему.

- А где гараж? - спросила Вика.

- Сейчас покажу, - начальник подошел к окну, Вика тоже.

- А можно спросить? - начала она.

- Можно, почему нет?

- Почему экологическая лаборатория в транспортном цехе?

- Вон она, наша лаборатория, - усмехнулся начальник и показал на площадку под окном. На площадке стоял белый фургон "Газель" с зеленой надписью "Экологическая лаборатория". - А вон и Андрей Игоревич. В диспетчерскую, наверное, пошел. Сейчас я позову, подождите.

Начальник позвонил в диспетчерскую, и через пару минут появился Андрей Игоревич. Возраста он был на вид совершенно неопределенного: может, лишь на несколько лет старше Вики, а может, и в отцы годился. Второе, как оказалось впоследствии, было ближе к истине.

- Вот, Андрей Игоревич, это Виктория Гостева, лаборант. Принимай в свой экипаж. Введешь в курс дела, а во вторник, пожалуй, можно и первый выезд. Машина готова?

Водитель, посмотрев на Вику, молча кивнул.

- Вы пока подождите в приемной, - сказал начальник Вике, - а к тебе, Андрей, у меня еще пара вопросов по технике.

- Что скажешь? - спросил он, когда за Викой закрылась дверь.

- Очень уж она худенькая на вид. Увидишь - сразу хочется накормить булками с изюмом. Или еще чем-нибудь сладким.

- А тебе что, надо вроде нашей Алевтины?

Алевтина, необъятная женщина, как ее называли в цехе, работала кладовщицей.

- На Алевтину лыж не найти. Ее на какие ни поставь, она всяко снег до земли продавит. Или лед проломит. Ладно, посмотрим на эту. Лопатой махать - наука не хитрая, и три литра воды, наверное, до машины дотащит.

Овраги на Новоселкинском месторождении глубокие. В том, где течет речка Ломовинка, можно было бы спрятать пяти-шестиэтажный дом, будь он пошире внизу. Но склоны, наоборот, чем ближе к руслу, тем круче падают вниз, и речка течет в узкой извилистой щели. Если бы месторождение находилось в Колорадо, а не в Удмуртии, овраг назывался бы каньоном.

Вика скользила на лыжах вдоль края каньона, высматривая место, где можно съехать вниз хотя бы на половину его глубины, чтобы там оглядеться и решить, как подобраться к воде. Что же касается настоятельного совета Андрея Игоревича "отбирать, где указано", то она давно (больше месяца уже) сделала для себя вывод, что точка отбора - понятие относительное. Снимать лыжи и лезть по сугробам шесть этажей вниз и потом столько же вверх ей не хотелось.

Далеко внизу на поворотах русла время от времени мелькала темная полоска - чистая вода, из чего следовало, что Ломовинка свободна ото льда и, скорее всего, не переметена снегом. Разглядеть в деталях у нее не получалось: она подходила к речке с северного берега, южный был сильно изрезан ответвлениями оврага, заросшими где кустами, где ельником. С севера зарослей было меньше. А ветер последние дни, во время снегопада, дул с юга, и на северном склоне намело гораздо больше снега, чем на противоположной стороне. Снег опасно нависал над оврагом, и Вика не решалась приближаться к краю.

Ответвлений, как и зарослей, с севера было меньше. Два Вика обогнула, а третье оказалось сильно заметено, и по нему можно было съехать на пологий, почти горизонтальный участок в середине склона - "полочку". Что она и сделала.

Затормозив совковой лопатой, она посмотрела по сторонам. Слева от нее поднимался крутой склон оврага, сзади шел спуск с оставленной ей лыжней. В одном месте, ближе к началу спуска, лыжня получилась глубокая - на половину валенка, если не больше. Из чего следовало, что снег там рыхлый и, скорее всего глубокий. Может быть и метра полтора, и больше. Идти ли обратно по тому же месту - еще вопрос...

Но и лезть вверх прямо по склону - тоже не лучший вариант. Подниматься "лесенкой" хорошо на беговых лыжах, охотничьи для этого слишком широкие. Приходится ступать, широко расставляя ноги, а склон крутой. И штаны ватные - ветром не продуваются, но до чего же мешают в коленках!..

В общем, как в известной песне: потом вам будет худо, но это все потом, - подумала Вика и посмотрела вперед. Впереди, в десятке метров, "полочка" кончалась, обрываясь вниз совсем уже крутым склоном, и оттуда, из узкой щели оврага, поднимались верхушки то ли кустов, то ли деревьев. Спуститься к самой воде на лыжах, скорее всего, не вышло бы, поэтому она вытянула правый валенок из ремешка, осторожно поставила ногу на снег и еще осторожнее перенесла на нее вес тела.

Лыжня здесь, в конце спуска, была совсем неглубокая, и нога без лыжи тоже лишь чуть вдавила снег - максимум на полгалоши. Вика вытащила из крепления вторую ногу, а лыжи воткнула в снег торчком. Пятки лыж ушли сантиметров на сорок, и до земли явно не достали. Взяв лопату наперевес, она осторожно сделала шаг, другой, третий. А на четвертом нога провалилась в снег, как говорится, по самое некуда.

Вика пошевелила провалившейся ногой. Судя по отсутствию сопротивления, нога попала в какую-то пустоту, ну, может быть, заполненную очень рыхлым снегом. Земли под ногой она не чувствовала, и сколько до нее осталось, не представляла. Могло быть и десять сантиметров, и два с половиной метра. Лопата легла на снег поперек дороги, и Вика попыталась, опираясь на нее, подогнуть вторую ногу, чтобы вытащить ту, что провалилась. Как только она уперлась в лопату коленом, лопата продавила снег, и она провалилась совсем.

Второй рабочий день начался для Вики с того, что Андрей Игоревич выдал ей список спецодежды и инструмента, которые надо получить для работы.

Валенки, галоши, ватные штаны, куртка. Лопата штыковая, лопата совковая, лом, коловорот. Лыжи, лыжные крепления, компас, аккумуляторный фонарь. ("Мамочка, куда я попала?!") Ящик с гнездами под бутылки, для проб... Итого двадцать восемь пунктов, причем еще и не всё нашлось в кладовой цеха у Алевтины. Того же ящика, например, у нее не было, пришлось покупать в фирме, продающей торговое оборудование.

А карты с нанесенными на них точками отбора Вика получила в экологическом отделе - нашелся-таки в фирме этот отдел, только анализами там не занимались, а занимались всякой бумажной работой: расчетами, составлением графиков контроля (надо бы говорить: "мониторинга", на просто "контроль" экологи обижаются), согласованиями и отчетностью.

Первый выезд состоялся не во вторник, как рассчитывал начальник цеха, а только в среду: во вторник приехали с телевидения снимать материал для передачи к очередной годовщине фирмы. Передвижную лабораторию тоже снимали, и Вика перед камерой пощелкала тумблерами ее приборов, изображая, как она отбирает пробы чего-то там, неважно, чего именно, зрители все равно не поймут, а к следующему утру вообще забудут, что это за фирма и сколько ей лет.

Когда съемочная группа уехала, Андрей Игоревич внимательно просмотрел карты и выбрал месторождение, на которое ехать в первую очередь: шесть точек, каждая не более чем в трехстах метрах от места, куда можно подъехать на "Газели". Потом посмотрел еще раз и выбрал другое месторождение, где нужно было контролировать (пардон, мониторить) состав воды всего лишь в четырех точках, также недалеко от дороги.

- Для начала и этого хватит.

Действительно, для начала хватило. Вроде бы и расстояния небольшие, но в каждой точке надо спуститься к воде, набрать пробу, иногда нечеловечески изогнувшись, потом как-то выкарабкаться наверх. Да всё это без привычки к ходьбе на охотничьих лыжах...

Андрей Игоревич, взяв из дома собственные лыжи, ходил вместе с Викой, благо машина оставалась в пределах видимости (то-то он и рылся в картах так тщательно). Смотрел, советовал, подстраховывал.

Вечером, придя домой, Вика чувствовала себя неплохо, а вот утром в четверг была, как говорится, никакая. Хорошо, что за пробами не отправились: снова приехали телевизионщики, чтобы доснять для передачи отбор проб в полевых условиях.

Отъехали от города пару километров, и Вика потопталась по снегу на лыжах на фоне леса, нефтяных качалок и ближайшей деревни, на потеху местным жителям. Потом нашли в двадцати метрах от дороги ручей, и она перед камерой набрала девять бутылок воды, а оператор все снимал, снимал, снимал. Когда он попросил ее набрать десятую, она сказала, что у нее замерзли руки; оператор смутился, быстро закончил съемку, и поехали в город.

До земли оказалось не десять сантиметров, но и не два с половиной метра. Вика стояла обеими ногами на твердом, и снег был ей чуть выше пояса. Она разгребла сугроб лопатой и поняла, что под ним. Внизу торчали стебли какой-то сухой травы. Снег, похоже, лег поверх зарослей, а внизу осталась пустота. Земля была лишь чуть припорошена, причем, вполне возможно, это насыпалось на нее только сейчас, когда Вика провалилась.

Опять вылезать наверх не было смысла, и Вика пошла вперед, разгребая перед собой сугроб - руками, ногами, лопатой. Теперь, по пояс в снегу, она не могла видеть, что там внизу, в овраге. Она вытягивала шею, наклонялась вперед, пытаясь заглянуть за край обрыва. На пути торчали из-под снега какие-то кусты, она обошла их справа.

По мере приближения к краю земля уходила вниз все круче. Вика уже видела противоположный склон, дерево, росшее внизу, наверное, у самой воды; похоже, к нему и надо будет спускаться. Ей показалось, что внизу мелькнула черная полоска. Она шагнула вперед, но земли под ногой не почувствовала, а в следующий момент вся масса снега с ней вместе съехала вниз, в овраг.

Испугалась она потом, задним числом, а в сейчас действовала автоматически: сразу зажмурила глаза, чтобы не хлестнуло ветками, руки повернули лопату поперек. Раздался треск, ветви ударили по валенкам, и Вика повисла на лопате, застрявшей горизонтально в ветвях дерева, к которому она шла.

Упражнение, которое она проделала потом, относилось скорее к спортивной гимнастике, чем к художественной. Получилось неплохо, с учетом ватных штанов и отсутствия опыта. Она прочно утвердилась правой ногой в развилке ветвей, пошевелила их руками - вроде бы все надежно, не сломаются. Левая нога висела в воздухе, но это уже не имело значения.

Небольшая снежная лавина, стащившая ее вниз, ухнула в овраг и лежала кучей внизу, метрах в трех или даже трех с половиной (Вика накинула полметра к своей первоначальной оценке, на всякий случай). Снег засыпал русло речки, но в разных местах на нем проступали серые пятна, которые быстро темнели - Ломовинка размывала его, оставалось только немного подождать, пока она размоет совсем, и можно будет брать пробу.

Она сняла рюкзак - изящное изделие камуфляжных цветов, сама выбирала. Рюкзаков в кладовой у Алевтины не нашлось, начальник цеха по этому случаю выбил в бухгалтерии наличные, и Вика поехала в магазин рыбацкого и охотничьего снаряжения. На тот, который ей понравился, денег немного не хватало, и она добавила своих. То, на что хватало, ее не устраивало категорически.

Вика повесила рюкзак на ветку, раскрыла его и достала оттуда полулитровую стеклянную бутылку и моток веревки, чтобы из них сделать аппарат для отбора проб. Андрей Игоревич назвал его "закидушкой".

Назвать-то он назвал, а придумала аппарат Вика!

Речка Малый Иж, что на Тукмачевском месторождении, характер имеет подлый. Течет она между двух обрывистых берегов, удобных подходов к воде нет, и сразу у берега глубоко. Течение быстрое, поэтому река почти никогда не замерзает, лед там, где он есть, тонкий и предательский.

Вика и Андрей Игоревич стояли на берегу в полусотне метров выше нефтепровода, пересекавшего реку. "Газель" они оставили на дороге, которая проходила рядом с нефтепроводом. Идти было недалеко, дольше лыжи надевать, и они подошли к реке без лыж.

- Видишь этот лед? - говорил Андрей Игоревич. - Вон, желтоватый такой. Где такой увидишь - держись от него как можно дальше.

- Так он здесь везде желтый, - сказала Вика. - Может, дальше пройдем?

- И дальше то же самое. Я машину не оставлю, здесь лес. И тебя одну не пущу, тут и утонуть недолго.

- А как пробы отбирать?

- Да ну их! Заедем ко мне домой, наберем из крана. У нас вода из пруда, значит, эта туда тоже попадает.

Вика ничего не ответила. Она отошла к стоящей на дороге машине. Дорогу прогреб бульдозер, по-видимому, недавно. По бокам ее лежали комья смерзшейся глины. Вика ударила один ногой - он откатился на полметра. Она подняла его (килограмма три, может, и больше), поднесла к реке и бросила с обрыва на лед в полуметре от берега. Лед треснул, обломки тут же утащило течением, и показалась темная вода.

- Ну, и зачем это? - спросил Андрей Игоревич.

- Сейчас пробу отберем. Есть у вас веревка? Только не очень толстая.

- Метра три найдется.

Трех метров хватило. Вика крепко привязала стеклянную бутылку за горлышко и забросила в воду. С трех забросов она наполнила полуторалитровую пластиковую бутылку, с четвертого набрала воды в маленькую стеклянную - отдельная проба для определения в воде нефтепродуктов. Остаток воды вылила на снег, смотала веревку и отнесла все к машине.

Вторая точка была ниже по течению на триста метров.

- Вы со мной не ходите, - сказала Вика, надевая лыжи. - На берегу ничего опасного нет, а к воде я не полезу.

- Иди, - ответил Андрей Игоревич. - Только, если будешь еще пользоваться этой закидушкой, имей при себе запасную бутылку. А то что будешь делать, если разобьешь?

Вика взяла запасную бутылку и попробовала поднять подходящий по виду комок глины - не получилось, он примерз. Андрей Игоревич, увидев это, сказал:

- Не возись ты с ним. У меня в машине старый подшипник где-то валялся - погоди, найду. Мне он не нужен, а лед пробьет.

- В нем же смазка, - возразила Вика.

- Ну и что?

- Так ведь анализ делают и на нефтепродукты тоже! Вся эта смазка будет в пробе. А точка ниже нефтепровода. А в той точке, которая выше, ничего не найдут, и получится, будто с нашей трубы течет в речку.

Андрей Игоревич только развел руками:

- Извини, не сообразил.

Двадцать пять метров капронового шнура, тонкого, но прочного - человека выдержит. Горлышко стеклянной бутылки плотно обвязывается концом веревки.

Внизу Ломовинка уже унесла последние остатки обрушившегося в нее снега. Бутылка летит в воду. Быр-быр-быр-быр-быр-быр-оп! Наполнившись наполовину, бутылка встает в воде торчком. Чтобы набрать ее до конца, надо подергать вверх-вниз. А можно и не дергать, а вместо этого вытянуть наверх, слить в посуду для пробы то, что набралось, и снова бросать.

С шести бросков полуторалитровая посудина почти полная. Седьмой бросок, пластиковая бутылка наполнена под пробку, маленькая стеклянная - наполовину, как и требуется. Теперь бутылки в рюкзак, рюкзак на спину - и наверх.

От ветвей, на которых висела Вика, до склона оврага было около полутора метров - вполне можно перепрыгнуть, было бы за что зацепиться на склоне. А вот не было! Торчали какие-то сухие бодылья; Вика высвободила лопату, провела ей по склону - всё ссыпалось в овраг, как будто у нее не лопата, а "Gillette Sensor". Выступов и впадин, чтобы хвататься руками и упираться ногами, тоже не обнаруживалось, и валенки - неподходящая обувь для альпинизма.

В это время она услышала звук, похожий на отдаленный гудок машины. Андрей Игоревич сказал, что если она не появится через полтора часа, он начнет сигналить, так это что - полтора часа прошло?! Вика посмотрела по сторонам и только сейчас заметила, что уже темнеет.

Кусты, за которые можно ухватиться, росли выше, там, откуда ее стащило снегом. Вика поднялась по ветвям вверх, насколько позволяла их прочность. Конец веревки она привязала к лопате, к середине черенка. Внимательно посмотрела на край обрыва. Когда она шла к реке, кусты были слева - значит, сейчас они правее того места, где снег сполз в воду.

Размахнувшись, она бросила лопату вверх - лопата, судя по всему, упала недалеко от края и вряд ли хорошо зацепилась. Вика потянула веревку, сопротивления не почувствовала, а в следующий момент лопата просвистела мимо нее в овраг.

Второй раз Вика швырнула ее так сильно, как только смогла. Вот теперь получилось. Она подергала веревку, сначала слабо, потом сильнее, так что под ней закачались ветви. Когда они начали трещать, она поняла, что можно вылезать. Оттолкнувшись от дерева, она прыгнула на склон. Ветки прогнулись назад, Вика приземлилась ниже по склону, чем рассчитывала, и сразу же начала сползать еще ниже, но веревка натянулась. Перехватывая ее и упираясь ногами, Вика начала подниматься, как в одном старом фильме поднималась по склону горы симпатичная положительная героиня - комсомолка, спортсменка и просто красавица.

Когда до верха осталось всего ничего, ей показалось, что лопата поползла, но здесь уже росли кусты, она ухватилась за них. Вылезла наверх, по пояс в снегу добрела до стоящих торчком лыж, положила их плашмя.

Сердце стучало, в ушах шумело, сквозь шум Вика снова услышала автомобильные гудки, как ей показалось, ближе, чем в первый раз. А может, это просто ветер. Он дул с юго-запада - как раз с той стороны, где осталась машина. К гудкам примешивался еще какой-то звук, больше всего похожий на треск вертолетного мотора. "Меня, что ли, ищут? - подумала Вика. - Быстро же Андрей Игоревич поднял тревогу!" Она посмотрела на небо, но вертолета не увидела, лишь закружилась голова, и она тяжело села, скорее даже плюхнулась на лыжи.

Было уже почти темно, над Ломовинкой всходила полная луна - "волчье солнышко". Вика посмотрела на склон, по которому ей предстояло лезть наверх (и при этом тащить на себе лыжи, лопату и рюкзак!) и поняла, что сделать это, да потом еще пройти два с половиной километра она не сможет никогда.

Она посмотрела на противоположный склон оврага. Там под елками промелькнула какая-то серая тень, и она вспомнила один (не очень давний) разговор с Андреем Игоревичем.

- Уж я ему сколько говорил, - Андрей Игоревич имел в виду начальника цеха, - дай ты нам хотя бы ракетницу, всё лучше, чем ничего! По лесу же ходим, мало ли кто там шляется! Волки, лоси, плохие люди...

- А что ракетница? - возразила Вика. - Так, только сигнал подать.

- Не скажи! Стрельнешь из нее поверх головы или, скажем, промеж рогов - ни у одного зверя нервы не выдержат. Если только медведь-шатун - ну, этому стреляй прямо в морду.

- Так это зимой хорошо. А летом опасно, можно ведь и лес поджечь!

- Ну и что? На крайний случай тоже выход: поджег тайгу и уходи против ветра.

Собрав лыжи, лопату и веревку, Вика торопливо полезла вверх по склону. Она еще раз посмотрела на ту сторону, подозрительного не увидела, это но ничего не значило.

Треск вертолета раздался совсем рядом, над краем оврага зажегся то ли прожектор, то ли фары; они осветили противоположный склон. В их свете там снова промелькнуло что-то серое и мохнатое и тут же скрылось в ельнике.

Вика ждала, когда над краем обрыва покажется вертолет, но вместо него показался Андрей Игоревич с фонарем.

- Вика, ты где?! - закричал он и направил фонарь совсем в другую сторону.

- Здесь я, здесь! - крикнула Вика, замахала руками. Луч фонаря повернулся к ней.

У Андрея Игоревича была вторая веревка, он бросил ее вниз. Первым делом Вика отправила наверх рюкзак с пробами, вторым заходом - лопату и лыжи, третьим можно было выбираться самой. Руки привычно завязали беседочный узел, Вика уселась в петлю, крикнула: "Можно!" - и медленно поехала на спине вверх по склону.

Наверху ее ждал сюрприз: "Газель" стояла в каких-то тридцати метрах от края оврага.

- А... как это вы? - удивленно спросила Вика.

- Бульдозер дорогу чистил. Я попросил, ему почти что по пути.

Вика поняла, что она принимала за звук вертолета. Она огляделась по сторонам, но бульдозера не увидела.

- А где он?

- Ушел по своим делам. Ему на девятый куст².

Андрей Игоревич забрал лыжи и лопату и пошел к машине. Вика, подобрав рюкзак с пробами, побрела за ним. То, что на левом валенке нет галоши, она обнаружила только у машины. И когда она успела ее потерять? Вика чуть не плакала, готова была лезть обратно в овраг, несмотря на темноту и на то, что галоша, скорее всего, улетела в Ломовинку, в полном соответствии с первым следствие из закона Мэрфи³.

- Да ну ее, - говорил Андрей Игоревич, - было бы о чем горевать. Сдашь Алевтине, получишь новые, эти все равно на размер больше, чем надо. То-то она и свалилась.

- Что я ей сдам? - возражала Вика. - Одну она не примет, мне что, вторую пополам резать?

- Ничего, я с ней поговорю. Да у меня в гараже есть старая камера, отрежем от нее кусок, и сдашь. Давай-ка лучше заедем на четвертый куст, у меня там оператор знакомый, Гена. Сейчас как раз его вахта. Посидим полчасика, погреешься, чайку попьешь. Я булочек с изюмом припас.

Услышав о любимых булочках, Вика вздохнула напоследок и полезла в фургон. Андрей Игоревич открыл дверь со своей стороны, сел за руль и, обернувшись назад, сказал:

- Вика, а мы молодцы! Я думал, Новоселки за день никак не обежать, а мы успели!

Машина раскачивалась на неровной дороге, как катер на волнах.

Одежда на Вике промокла насквозь: снаружи вся она вывалялась в сыром снегу, и внутри не лучше. Она нашла в фургоне свою сумку, глянула на сидящего впереди Андрея Игоревича - тот в ее сторону не оглядывался, его внимание было полностью занято дорогой - и переоделась в сухое. Надела лыжные брюки вместо ватных штанов, сапожки вместо валенок, и к тому времени, когда они подъехали к четвертому кусту, она походила уже не на рыбака, полдня просидевшего на льду, а на девушку, возвращающуюся с лыжной прогулки.

- А что твой бармаглот нас не встречает? - спросил Андрей Игоревич Геннадия, который вышел из вагончика на шум машины. И пояснил для Вики: - Это у него кобель - с виду страшная такая тварюга, гавкнет - медведя напугает. Но добрый!

- Какой породы? - поинтересовалась Вика.

- Русская дворовая, - сказал Геннадий. - Он в Ломовку побежал, к подруге.

- К твоей?

- К своей! Какие у меня подруги в Ломовке? Что я, кобель - шесть километров туда-обратно к подруге бегать?

Деревня Ломовка стояла на Ломовинке ниже по течению, и серая тень, мелькнувшая в ельнике, получала теперь несколько другое объяснение.

В операторском вагончике негромко шумела радиостанция "Урал-Фермер", включенная на дежурный прием. Так же негромко бормотал телевизор, тоже в режиме дежурного приема: он показывал очередной сериал. Программа передач была организована таким образом, чтобы в любой момент по каким-то из каналов шло минимум два сериала: один бандитско-ментовский, другой мыльно-латиноамериканский.

У Геннадия на экране то ли бандиты мочили ментов, то ли менты - бандитов.

- Переключить? - спросил он. Вика махнула рукой - ей было все равно. Одну булочку она с чаем съела, а на второй угрелась и начала засыпать.

- Куда торопитесь? - спрашивал Геннадий Андрея Игоревича. - Давайте, я вам лучше баньку истоплю! У меня банька маленькая, только-только на двоих, в момент протопится.

- Слышь, Вика, - сказал Андрей Игоревич, - Гена баньку предлагает. Может, примем предложение? Я тебя мигом на ноги поставлю.

- Да вы что?! - встрепенулась Вика. - Нас же в лаборатории ждут, а еще три часа ехать! Они же сказали вчера: будем пробы с колес запускать в работу.

- Видишь, Гена, нынче не с руки. Ладно, в другой раз. Через месяц опять сюда приедем.

В машине она снова начала засыпать. Сидевший рядом Андрей Игоревич молчал, до города было три часа езды. Вика вытянула ремень, которым обычно никто не пользовался, пристегнулась, чтобы не упасть на повороте, и уснула.

Пока ехали, Андрей Игоревич включил приемник. Передавали прогноз погоды:

- Итак, сегодня ночью наблюдалась малооблачная погода... Вы спрашиваете, кем она наблюдалась? Да нами же и наблюдалась. Пока вы все спали. А наш сотрудник в это время, натянув валенки, пробирался через сугробы к термометру. Левый валенок, между прочим, на полразмера меньше, чем надо. К тому же они еще и сели, когда он сушил их после прошлого раза... Почему, спрашиваете, не взял другую пару? Ну, была на складе еще одна - точно такая же. Но мы отклонились от темы. Ветер был слабый... При чем здесь направление? Я же сказал: слабый! Ветер слабый - значит, его силы не хватало, чтобы повернуть заржавленный флюгер. Будет посильнее - будет вам и направление. Опять мы ушли в сторону. Я должен еще сказать вам температуру - зря, что ли, наш человек лазил в темноте по сугробам? Но сначала я прервусь на сигналы точного времени.

Раздались сигналы точного времени. Они были необычные, какие-то протяжные; после шестого пошел седьмой, за ним восьмой, и Вика, просыпаясь, поняла, что это Андрей Игоревич сигналит перед воротами.

Заспанный охранник, вышедший им навстречу, вложил в заготовленную тираду всю свою душу, но, увидев знакомую машину, сдержался. Он не стал произносить всех запасенных на этот случай слов, спросил только:

- Куда вас несет об эту пору?

- В лабораторию, пробы сдать, - ответил ему Андрей Игоревич, приоткрыв дверь.

- Какая вам лаборатория?! Все давно дома, спят или телевизор смотрят! Не могли, что ли, до утра подождать?

- А это что?! - крикнула Вика, просунувшись в водительскую дверь над головой Андрея Игоревича. Рукой она показывала вверх и вправо, и все посмотрели туда.

На четвертом этаже, где располагалась лаборатория, горели два окна.

[1] Ледобур - так рыбаки довольно часто называют коловорот.
[2] Куст скважин - несколько скважин, пробуренных рядом. Как правило, они бурятся наклонно, расходясь в разные стороны, и захватывают большую площадь нефтеносного пласта.
[3] Закон Мэрфи: если какая-то неприятность может произойти, она происходит. Следствие #1: всякая неприятность происходит таким образом, чтобы причинить максимальный ущерб.

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"