Дав немного порезвиться с мальцами в древнюю, как мир, игру, выпустить паром напряжение длинного и сложного дня, Катарина обрубила развлечение, приказав явиться в машину. После чего довела до сведения, что получен строгий приказ не светиться, и на выбор предложила два охраняемых места, где мне позволено находиться. Естественно, я выбрал дом, хоть база и на несколько порядков более защищена. Дом есть дом.
У подъезда нас ждали две группы хранителей, плюс машина безопасников, которая стояла тут и до этого. Не крепость, конечно, но встретить противника чем найдется.
- Это на всякий случай. Вдруг Умберто Манзони в голову придут нехорошие мысли, - усмехнулась Лока Идальга моему долгому оценивающему взгляду. - Вряд ли конечно. Он производит впечатление человека умного, и от щелчка по носу вряд ли съедет с катушек. Но наша работа предупреждать любые сценарии.
- Щелчок по носу... - потянул я, вспоминая штурм, "трехсотых" и "двухсотых" в коридорах школы. - Для кого-то смерть, для кого-то щелчок по носу.
Истина избитая, потому она оставила ее без комментариев, обернувшись к девчонкам:
- Кассандра, для вас работа не заканчивается. Она вообще ни для кого не заканчивается, пока всё не утихнет. Наш мальчик сейчас, возможно, главная мишень.
Девчонки молчали - понимали и без нее.
- В опергруппу Хуана вы не входите, работаете автономно, но с ее главой действия координируйте. Одна-две из вас должны неотлучно находиться при нем, остальные на подхвате. Вопросы?
Вопросов не было.
- Хуан, ты на работе, тоже, не забывай. Если что - переведем на базу.
- Я буду паинькой, Катюш! - поднял я руки. - И они тоже. Все нормально.
Ее глаза предупреждающе сверкнули, но так, для профилактики - чай, не дети, в игры играться.
- Хорошо, уговорили, - "оттаяла" она. - Не представляете, чего стоило решение отпустить вас!.. - она вздохнула и подвела итог вводной:
- Ладно, будешь нужен - тебя заберут, у меня пока всё. Adios!
Желтая "Эспаньола" помчалась по своим делам. Дел у нее сегодня еще много.
Да уж, молодец, Лока Идальга. Возможно, решение отпустить меня домой, продавлено и без ее участия, за что надо будет отблагодарить определенного человека рангом повыше, но инициатива могла идти только от нее. И ей за это "спасибо" тоже, отдельное.
- Мия и Роза - вы первые, - произнесла Кассандра уставшим голосом и направилась к одному из "Мустангов" - наводить мосты с коллегами. Своей машины у них не было, возможно, пока. - И не долго, давайте! Мы тоже в душ хотим!
- И это... Нам оставьте! - добавила огненный демон, заговорщицки подмигнув.
- Это она о чем? - спросил я, когда мы с Сестренками вошли в подъезд.
- Мы в прошлый раз бутылку неплохого чилийского заначили, - улыбнулась Роза. - Думаю, самое время вспомнить, где.
Мысль дельная. Обожаю своих девчонок!
* * *
Дочери единорога уже давно не чувствуют себя здесь чужими. Сестренки, которых мама плотно взяла под опеку, освоились первыми, и освоились настолько, что могут заявиться к ней домой в любое время, потрепаться и посоветоваться о чем-то своем, женском, о котором не следует знать никому, кроме мам. Потому их пустили раньше всех - чтобы побыстрее помылись, погладились, да дали дорогу другим. Рана Розиты оказалась царапиной, всё, что потребовалось, это залить ее одеколоном - для профилактики, тут мои волнения не оправдались. Хотя и вколол ей экспресс-ампулу из аптечки, чтоб не было заражения - Мия пулей слётала за нею вниз.
Кассандра в отношениях с мамой дистанцию держит, но мама говорит, уже "теплеет". Во всяком случае, забежать принять душ и перекусить, расхаживая по квартире в одном банном полотенце, для нее уже не нечто выдающееся, хотя поначалу стеснялась (пока пендалем на кухню не отправил). Гюльзар пока тоже дистанцию держит, но от нее я и не ждал коммуникативных подвигов. В плане же чувствовать себя как дома... Она - фаталист, и я не представляю себе такое нечто, что не являлось бы для нее нормой вещей.
Паула же... Для Паулы мой дом среднее между домом и развлечением, сюда она ходит в гости и ведет себя соответствующе. Мама понимает и не торопит события, не старается развести на сокровенное. Всему свое время. В конце концов, у нее есть своя мама, живая и здоровая, с которой они наверняка общаются. Как и другие родственники. Не со всеми же ими она в контрах? И надо занимать ту экологическую нишу, в которой добьешься максимальных результатов, а не какая просится.
Впрочем, по квартире красноволосая гуляла нагишом, как у себя дома, вызвав на мамином лице отвисание челюсти, после чего пендаля пришлось дать и ей, но уже в другом направлении.
- Давно хотел спросить, ну и как тебе у меня дома? - усмехнулся я. Огненноволосая, помывшись и подкрепившись, вернулась с кухни, закутанная в банное полотенце, которое искин задолбался сегодня сушить - она поднялась последней из девчонок. Классное полотенце, дающее очень хороший обзор ровных ухоженных ножек, а я, как и любой мужчина, млею от таких. Ведь главное в женщине, как давно уже убедился (имея колоссальную базу для наблюдений) не нагота, а правильная подача нужных "изюминок". Полная нагота не обязательно вызывает желание, а в моем случае это вообще случается редко, но если прикрыть сеньорите одну часть тела, и другую... И немного вот здесь, оставив открытыми вот тут и тут...
Б-р-р-р! Я потряс головой. Короче, Паула красивая, и знал я это очень давно, с самого первого дня в корпусе. Так что нечего слюни пускать.
...Но, блин, до чего же приятно глазу!
Огненный демон присела ко мне на кровать, на противоположную сторону, и подгребла под себя ногу, игнорируя мой... Внимательный взгляд. Привыкла. Лаконично ответила:
- Тесно у тебя. Очень тесно. В следующий раз отрываться поедем ко мне. Тебе же у меня понравилось? - ехидно сверкнули ее глаза.
Я поежился. Да, понравилось, но это отдельная тема для разговора.
У Паулы в самом центре города есть квартира. Небольшая по меркам центра, но безумно дорогая по моим скромным пролетарским. Комната в ней всего одна, но очень уютная, плюс, великолепная огромная кухня с двумя диванами. Именно там мы который месяц вместе с Розой занимаемся Мией - решаем ее психологические проблемы с мальчиками. До конца еще не решили, я не рискнул бы отпускать ее в "вольное плавание", но успехи наметились. И успехи серьезные. Но о Сестренках, пожалуй, стоит поговорить отдельно, они важная, но совершенно независимая страница в жизни. И моей, и взводной.
- Когда же, интересно, получится в следующий раз оторваться? - философски заметил я.
Вместо ответа она нагнулась, протянула руку под кровать и извлекла оттуда... Еще одну бутылку. Но не чилийское, которое мы "раздавили" с девочками в два захода, а перуанское, которого, ручаюсь, до ее прихода в квартире не было. Причем этикетка внушала уважение - мне такое вино еще долго будет не по карману.
- А тебе не пора? - нахмурился я. - Девочки тебя не заждутся?
Она беззаботно пожала плечами.
- Мы договорились, что сегодня с тобой ночую я. Так что всё в норме, можем отрываться.
- Одна? - выкатил я глаза. - Ночуешь...
- А у тебя так много кроватей? - парировала она, не зло сверкнув глазами. - Или иных мест, где спать?
"Шимановский, не будь идиотом!" - говорили ее глаза.
Я идиотом не был, и направление процесса мышления мне не нравилось. Особенно не нравилось, что девчонки в сговоре, это не импровизация красноволосой.
Впрочем, я твердо знал, что ничем не рискую, ничего эдакого, если не захочу, не будет. Я сплю с этой сеньоритой в одной каюте много месяцев, принимаю по утрам совместные души... Разве только ванные избегаю. Но блеск в ее глазах заставлял нервничать.
- Слушай, я не поняла, мы пьем, или как? - картинно нахмурился ее лоб, и я потянулся за штопором, оставшимся на столике терминала с момента распития предыдущей бутылки.
Пробка натуральная, что тоже говорило о стоимости вина. Я с некой злостью ввинтился в нее, пытаясь разгадать загадку, которую подкинули мне сегодня дочери единорога в завершение дня. Так сказать, на сон грядущий.
- Смотрю, у тебя водятся деньги, - осторожно заметил я, заведя разговор, который планировал давно, но для которого никак не возникало подходящей атмосферы. Выдавил пробку. Присел на кровать с другой стороны, начал неспешно разливать янтарную жидкость по бокалам. - Ты тратишь гораздо больше, чем получаешь в виде жалования.
- Тебя интересуют мои доходы? - выкатила она глаза, как бы говоря: "Чико, не ожидала!"
- Мне интересно твое взаимоотношение с родственниками на Земле, - задумчиво парировал я взглядом. - А твое финансовое положение прямо пропорционально уровню этого взаимоотношения.
- А, вот оно что, - разочарованно потянула она, беря в руки свой бокал и рассматривая его на просвет. - И что ты хочешь услышать?
- Для начала как тебе, сбежавшей Золушке, перечисляют деньги? - Я пригубил. Волшебный напиток! - Если ты сбежала - они должны были оборвать тебе финансирование. И тем более заблокировать его после присяге нашей любимой королеве. Которой ты действительно присягнула, я навел справки по этому вопросу первым делом, как попал к вам.
Паула оторвала глаза от искрящейся жидкости и выдавила мученическую улыбку.
- Хуан, я - владелица клуба контрас второй национальной лиги Венесуэлы. Вторая национальная - не такой высокий уровень, но престижный. Ведь есть и третья национальная, и региональные. Причем моя команда стабильно вверху таблицы, и умело играется с юными дарованиями на трансферах, а это значит реклама и доход с продажи игроков. Да, я не появляюсь там, но бизнес работает и без меня.
Плюс, у меня несколько спортивных клубов, в том числе один, под Пуэрто-ла-Крус, элит-класса, и несколько значительных долей акций в крупных региональных компаниях. Плюс, кое-что я инвестировала сама, уже после побега - какие-то вложения прогорели, но какие-то и выгорели. И мои Земные родственники совершенно ничего не могут сделать, чтобы перекрыть этот скромный по их меркам финансовый поток.
- Да-да, не смотри так, - рассмеялась она. - Для них это ОЧЕНЬ маленькие деньги. Я по сути могу на них лишь безбедно жить в центре Альфы, это для их мира совсем не показатель.
Вон оно как. Я задумчиво хмыкнул. Поднял бокал, напыщенно произнес:
- За победу! Чтоб она всегда достигалась чужими руками и с минимальными потерями!
- А вот за это не выпить грех! - воодушевилась эта бестия.
Чокнулись, выпили, в полной мере оценив вкус напитка.
- Сбегала, пока Сестренки мылись? - хмыкнул я. Она кивнула. - Больше ничего не расскажешь?
- А надо? - Она отставила бокал, в глазах ее заплясали всполохи бурной мыслительной деятельности. Говорить, не говорить и что из этого получится как в одном, так и в другом случае. Я скупо пожал плечами, дескать, выбор за тобой, но взгляд мой продолжил сверлить ее насквозь.
- Ты поэтому оставил меня во дворе, так?
Вопрос относился к разряду риторических, ибо не поверю, что она такого низкого мнения о моих умственных способностях.
- Я собиралась сказать всем на твой выпускной. На твою присягу... - виновато опустила красноволосая глаза.
- Смысл? - пожал я плечами. - Они тебя приняли, и ты это почувствовала. Даже если завтра меня не будет рядом, девчонки тебя не выгонят, ты насегда останешься дочерью единорога. Давай уже, хватит тайн!
- Наверное, ты прав... - Собеседница снова опустила глаза. - ...Но им я говорить не готова. Тебе - возможно, им...
- Мне кажется, это глупый разговор, Гортензия, говорить или не говорить, - покачал я головой. - Все уже и так знают. Вопрос в доверии к тебе, как напарнице, а не...
- Я не Гортензия,- перебила она. - Гортензия - не я.
- В смысле... - Моя челюсть отъехала вниз. - А в школе... И вообще я думал...
- Ты и должен был так думать. - Она выдавила победную улыбку. - Теперь понимаешь, почему я не могу открыться? Очень многие должны думать, что я - Гортензия. Там, дома, на Земле. Тогда настоящей Гортензии будет гораздо легче. И чем меньше народа знает эту тайну, тем лучше. - Вздох. - А девчонки... Они всего лишь девчонки.
Я обернулся, заозирался во все стороны. И только попытался сказать, какая она дура, как она опередила:
- Я поставила защиту, Хуан, они не услышат.
- А... - Кажется, моя челюсть опустилась еще ниже, но выдохнул я с облегчением. Она же продолжила:
- В этой комнате и на кухне я насчитала пять жучков. В комнате мамы не смотрела, сам понимаешь. Но сейчас работает постановщик помех, так что тайна останется тайной, за исключением людей, которым мой постановщик... - Она провела пальцем по горлу. - Но эти люди тайну и так знают, либо она им не интересна. Гортензия закончила обучение и теперь свободна, многие опасности для нее уже в прошлом.
- Понятно, - выдавил я. И поймал себя на том, что меня перестали шокровать секреты. Нет, конечно, эта девушка удивила, я действительно считал ее дочерью императора Себастьяна и крестницей королевы, но подсознательно как бы был готов к тому, что это не так.
- Паулита, солнышко, - я коварно улыбнулся, - а не ответишь на такой глупый вопрос, а для чего тебе собственно было ставить постановщик? Только не говори, что собиралась открыться! - взыграла вдруг злость. Возможно, как реакция на обманутое ожидание и разочарование.
Она пожала плечами.
- Не хотела, чтоб они за нами подсматривали. Какая бы я всеядная и раскованная ни была, секс с тобой - это личное.
Сказано было с такой убийственной честностью... Я аж закашлялся.
- Ты была настолько уверена, что мы будем... Спать?
Она кивнула и вытянула ноги вперед, в мою сторону. В ее движении не было эротики, во всяком случае, пока, но я знал, на что способна эта бестия, если захочет.
- Будем. А разве нет?
Ну, вот всё и встало на места. Эх, девчонки-девчонки! Но почему сегодня?
Из груди вырвался вздох, и я не понял, облегчения или же наоборот. Просто почувствовал, мне нужна пауза. Хотя бы небольшая, чтобы прийти в себя...
- За понимание! - тут же разлил я новую порцию. - И отсутствие секретов между близкими людьми. Особенно когда они собираются стать друг другу еще ближе.
Огненная бестия ничего не сказала на это, лишь задумчиво чокнулась. Затем мы неспешно пили, соблюдая молчание. Она оценивала меня сквозь прищур, размышляя над собственными задачами, я же экстренно приходил в себя, обдумывая возможную стратегию и последствия. Наконец, почувствовав, что голова заработала, убрал опустевший бокал и кивнул ей.
- Начинай. Или передумала?
- Меня зовут Мерседес, - отрицательно покачала девушка головой и вдруг неуловимо, но ощутимо преобразилась. Подтянулась, расправила плечи... И во все стороны от нее пошли незримые волны величия. Такое нельзя приобрести, с таким можно только родиться. Наверное, именно за это величие, которое не скроешь, и ненавидели ее так сильно наши девчонки.
- Мерседес... - попробовал я слово на вкус. Звучало приятно. - А дальше?
- Мария Амеда. Веласкес. Без второй фамилии.
Видя ее смятение, я взял бутылку и подлил ей, на свой страх и риск. Когда нервничаешь - должна работать моторика, съедая львиную долю твоего волнения, пусть даже моторика винного бокала. Она поняла и посмотрела с благодарностью. Пригубив, продолжила:
- Наверное ты знаешь, что у Филиппа Веласкеса в браке был не только сын? Детей у него было двое. Старший - Себастьян, его наследник. И младшая, Мария.
- Я слышал, что она... - начал я, но девушка перебила:
- Слабоумная. - Сеньорита Мерседес Мария Амеда подняла свои бездонные колодцы и уперла в меня. - Она слабоумная, Хуан. Это трагедия нашей семьи, позор. Причем, когда слабоумие определили, спрятать девочку было уже невозможно - вся страна знала о ее рождении, а кое где по этому поводу даже закатили банкеты.
Потому ее оставили, но задвинули так, что о ней ничего не было слышно и видно много лет.
Мерседес... А я был склонен верить, что ее зовут именно так, помолчала, опустив глаза. Изнутри ее сжигала боль.
- Филипп завоевал Землю, - продолжила она. - Сделал сына фактическим соправителем. Потом его убили, и сын стал императором. У него родился собственный сын, наследник-первенец. Время шло, Империя вставала с колен... А эта женщина, его сестра, все так же жила в дальней части дворца, никому не нужная, опекаемая лишь заботливой, но казенной прислугой.
- Грустно! - вырвалось у меня. - Но с этим трудно что-то поделать, mia cara. Такие вещи не в силах человека. Мы можем вмешаться лишь до рождения, но не после.
- Но не после... - повторила она и сделала большой глоток, осушив бокал. Глаза ее сверкнули злым огнем. - Но любить ее им, Хуан, никто не запрещал! Просто любить! Заботиться! Хотя бы изредка проверять, как там она, а не пролистывать бесстрастные скупые еженедельные отчеты докторов в своем кабинете! Да, понимаю, возможно, ему было не до этого, все-таки глава такого большого государства! Вокруг вершились великие дела, творилась история...
- ...Но только Мария Веласкес сидела в своих четырех стенах, день за днем! - сорвалась она. - Гуляя одними и теми же маршрутами, видя рядом с собой одних и тех же людей! И так год за годом, Хуан, год за годом!
Императору было стыдно выпустить ее из дворца, Чико! Просто показать кому-то! При том, что она все понимала и понимает! Она нормальная! Просто она... Она!.. Не такая!..
По щекам Паулы потекли слезы, после чего она разревелась, выгоняя из себя плачем все, что скопилось, как оказалось, за очень-очень долгое время. Я счел за лучшее остаться на месте, не утешать ее - не сейчас.
Паула выдохнула и одним залпом опрокинула бокал, который я незаметно подлил, и перешла к главному.
- Однажды она забеременела. Я не знаю от кого. Говорят, это был шофер, водитель из прислуги, нагло воспользовавшийся ее неадекватностью. Так это, или не так, проверить невозможно - дело этого человека хранится в личном сейфе в кабинете императора и имеет гриф: "Особой важности". Но кто бы это ни был, через время у Марии Веласкес родилась дочь. Я.
Пауза.
- Я действительно племянница императора Себастьяна, Хуан, - вновь сверкнули ее влажные от слез глаза. - Я действительно ненавижу этого человека за то, что была ему напоминанием о сестре все годы своей юности. И я действительно приняла присягу на верность Лее Веласкес. Что ты еще хочешь обо мне узнать?
* * *
Прошло около получаса, пока она не выплакалась и не успокоилась. Я гладил ее по голове, прижимая к себе, и понимал, что вообще ни черта не понимаю в жизни. Не знаю, ни что говорить, ни что в этой ситуации делать. У меня есть определенный опыт, перечень вопросов, в которых худо-бедно разбираюсь, но это катастрофически мало. Наконец, Па... Мерседес подняла голову.
- Ты мне веришь?
"Веришь"? Я чуть не вспыхнул: за кого она меня считает? Для того, чтобы врать ТАК нужно быть слишком хорошей актрисой, А Па... то есть Мер... А эта девушка - явно не актриса. Боец - да. Скрытница? Еще какая! Но ни в коем случае не актриса.
- Им знать это не нужно, - продолжила "неактрисса". - И пожалуйста, не называй меня Мерседес. Ты привыкнешь и проговоришься, кто-нибудь услышит.
- Ты же сказала, Гортензия вне опасности?
Па... Все-таки Паула пожала плечами.
- Я не готова перевоплощаться. Я не для того сбежала и пытаюсь начать жизнь сначала, чтобы возвращаться в ту же точку. Быть никому не нужной неинтересной принцессой, которую никто не любит из-за ее титула. Быть Паулой мне спокойнее. Поверь.
- Да верю я, о, господи!.. - все-таки выплеснулось из меня. - А мама, значит, у тебя жива?
Кивок.
- Но вы с нею не видитесь.
Девушка убрала лицо в пол.
- Мне нельзя возвращаться. Они не простят присягу Лее и больше не выпустят. Лея же настаивать не будет - я нужна ей как ламе пятая лапа. Потому нет, мы не видимся, и не знаю, увидимся ли.
- Но хоть общаетесь?
Лицо напарницы озарили всполохи нечеловеческого страдания.
- Она не узнаёт меня, Хуан. И перестала узнавать задолго до моего... Отлета.
Сеньорита передо мной отчаянно боролась со слезами.
- Я же говорю, она... Не в порядке. И для нее Мерседес - ее маленькая малышка, которую она качает на руках
Гортензия говорит, в последнее время стало только хуже, она не помнит меня совсем. Почти не выходит из мира иллюзий.
- А привезти ее сюда... - вздохнул я, говоря сам с собой, но она восприняла это как вопрос:
- Через миллионы километров космоса и отсутствие гравитации?
- Как же ты живешь с этим? - вырвалось у меня.
Она подобралась.
- Вот так и живу. Гортензия иногда прилетает, рассказывает новости. Передает дядины письма, которые я при ней сжигаю, не распечатав. Мне нельзя домой, и потому я связала всю свою оставшуюся жизнь с Венерой.
- С Венерой, Хуан! - воскликнула она, и в голосе ее вдруг прорезались нотки истинной аристократки - величие, гордость и привычка повелевать. - Я никуда не денусь отсюда, буду с тобой до конца, и я не какая-то бомжиха-беспризорница!
- Ты о чем? - не понял я, внутренне напрягаясь.
- Я - принцесса! - воскликнула она. - Причем самая что ни на есть законная и легализованная! Отличная партия для племянника королевы и внука адмирала Веласкеса!
И вновь огонь в глазах. ТАКОЙ огонь, что стало не по себе. И наверняка станет не только мне.
- Паулита, солнышко... - Я поперхнулся. - Переведи!
- Они задумали афёру с Фрейей, - зло продолжила девушка. - И она не выгорит. Просто потому, что Фрейя тебя не любит, а ты не любишь ее. Но у тебя будет гораздо больше возможности влиять на политику, если твоей супругой стану я. Я - Веласкес, член клана, принцесса, да и ты - представитель семьи, хоть и бастард. Никто из знати не посмеет и пикнуть, когда тебя поставят на самый высокий из возможных постов. На котором ты сможешь если не задвинуть королеву, то оградить от дурного нашептывания.
Я - твоя лестница в небо, Хуан, - закончила она. - И я... Я люблю тебя!..
Сказав последние слова, будто украдкой, она вновь подалась вперед и, сотрясаясь в рыданиях, уткнулась мне в грудь. Да уж, ну и денек сегодня!
- Прости, что ТАК, - пролепетала она, - но я не могла открываться, как сопливая девчонка. Я должна была понять, убедиться. - Она подняла мокрое от слез лицо. - Я должна была быть уверена, что это именно ТО чувство, понимаешь? Я не эта дуреха Гюльзар, я не могла ошибиться!
Я снова поймал себя на мысли, что совершенно не знаю, ни что говорить, ни что делать. Полное стопроцентное бессилие. Тогда, как что-то сказать и сделать придется, потому, что это правда. Красноволосая, как бы ее ни звали, не врет. Она не СЧИТАЕТ, что любит, как некоторые, а именно ЛЮБИТ. И ради этого, чтоб понять сие, и были устроены в свое время различные стены и табу.
- Ты не смотри, что я такая... Прошла огонь и воду, - шмыгнула она, не поднимая головы. - Может на мне печати и негде ставить... Только и ты ведь не монах.
- Об этом я думаю меньше всего, - погладил я ее по голове.
- Я не буду больше. Правда. Я искала тебя давно... Не представляешь, как долго я тебя искала! - Она вновь подняла голову и встретилась со мной глазами. - Я хотела, чтобы ты избил этих подонков-братцев там, на Земле! И поставил на место их дружков! А потом дал окорот тетушке - не представляешь, как она меня ненавидит! Больше Гортензии, хотя я ей всего лишь племянница. Я хотела, чтобы ты защитил меня там, на Земле, и мне не пришлось бы убегать... Но ты встретился мне слишком поздно!..
Я прижимал ее, ласкал, внутренне одергивая себя от любой реплики. Слушать! Только слушать! Любое слово разрушит этот неуловимый миг, когда я могу понять, что творится у нее в душе! Ведь я столько времени мечтал это сделать...
Гюльзар не мастер коконов. Мастер коконов не Гюльзар.
- Я видела тебя во сне, - продолжила она. - Лет с четырнадцати. Мы учились тогда в той дурацкой школе, где ходили в платьях, как у монашек. Гортензия говорила, что это нормально - всем девочкам снятся такие сны, особенно ТАМ. Но я знала, что не всем. Мы не занимались с тобой любовью, в этих снах ты... Просто был. И защищал меня. Я сильная, и всегда была сильной! Чемпионка префектуры, призер первенства Венесуелы... Стрельба, контрас... Но я знала, что ты сильнее! И ты защитишь!..
...Я не видела твое лицо, Хуан. Не знала имени. Ты был просто образом... МУЖЧИНЫ...
- А потом тебя принесли в нашу каюту... - закончила она.
- Ты знала, что я очнусь, когда не пошла вместе со всеми в столовую? Решила покрасить волосы?
Она пожала плечами.
- Чувствовала. Я вообще как дура торчала в каюте всё свободное время. Они все смеялись, подкалывали... Но я чувствовала, это не просто так. И когда...
Я вздохнул и плотнее прижал ее к себе.
И что мне с нею делать? Это, действительно, не Гюльзар. Паула... Мерседес - девушка опытная, и очень-очень умная, хотя и своеобразная. И если она решилась на такое откровение... Ведь она не пыталась и не пытается сейчас меня совратить, хотя могла бы. Нет, она собиралась ПРИЗНАТЬСЯ. Ради этого весь антураж, ради этого девчонки сговорились пустить ее последней, на ночь. Ох уж эти заговорщицы!
- Гюльзар не сильно ревновала? - вырвалось у меня. Мерседес покачала головой.
- Она отошла. Сделала всё, как ты велел - обратилась к нам. Начала рассказывать, всё-всё.
И мы помогли. Действительно, Хуан, помогли. Тормошили ее, проводили курсы коллективной психотерапии.
- ...Мы не только ей помогли. - С губ ее сорвалась улыбка. - Мы и друг перед другом раскрылись. Потому и с Сестренками тебе легче, и Кассандра последнее время не задирается. Мы все стали ближе... Благодаря тебе.
Я покачал головой.
- Не такая великая заслуга. И меня в вашем круге нет.
- Ты работаешь с каждой из нас по отдельности, - не согласилась она. - И ты... Мальчик. В твоем присутствии мы бы не смогли, уж извини.
Да, чего уж там! Всё и так понятно.
- Па... Мерседес, солнце, я не могу так быстро. Я...
- Понимаю. - Она кивнула и отстранилась. - Ты же видишь, я не давлю. - По лицу ее пробежала улыбка, а рука прикрыла грудь раскрывшимся было краем полотенца.
- Почему сегодня?
Она пожала плечами.
- Почувствовала, что время пришло. Ты дошел. К тому же, раздал долги, закрыл все старые счета, теперь у тебя совершенно новая жизнь.
- А завтра начнется вторая фаза операции наших сеньорин... - зло выдохнул я, чувствуя, как по кончикам пальцев бежит огонь. Практичная девочка, ничего не скажешь! Впрочем, я уже говорил, что она далеко не дура, хотя иногда пытается ею казаться.
- Я поговорю с Леей, - вскинулась "не дура". - Объясню ситуацию. Ты не представляешь, насколько сильна будет наша партия на шахматной доске Венеры. Сильнее только брак с одной из ее дочерей, но она либо не допустит этого, либо... Не захочешь ты сам. - Голосок Мерседес дрогнул, выдавая очередную недомолвку этой аферистки. Впрочем, понятно, какую. - Зачем тебе мучиться всю жизнь с не ставящей тебя ни во что капризной куклой, с которой не сможешь даже развестись, если есть я? И я за тебя, и душой, и сердцем! Я не просто буду женой, я буду правой рукой! Я - силовик, и я - способная! Тебе ведь нужен будет свой... Ну, например, глава департамента безопасности?
Обожаю эту практичную улыбочку завзятой стервочки! Приятно иметь дело с умными сеньоритами.
А что, пытаться одновременно и взять меня чувствами, открыв ТАКОЕ, и купить... Подобных исполнительниц надо поискать!
Впрочем, подход у нее государственный, так что это скорее плюс, чем минус.
- Паулита, звезда моя... Я не готов.
- У нас есть время, Хуан. Я и не жду от тебя ответа.
Она приблизилась, беглым жестом сдернула остатки полотенца и впилась мне в губы.
Я, словно парализованный ни черта не мог сделать. Тот самый я, что считал, будто смогу оттолкнуть ее, что мне ничего не угрожает. Три ха-ха! Наивный!
Я хотел эту девушку. Господи, как давно ее хотел! Месяцы... Да уж скоро год! С самого момента пробуждения в каюте номер тринадцать!
Хотел, когда она ставила табу.
Хотел, когда проходила в ванную голой, каждый раз, день за днем.
Хотел, когда мылся с нею в душе, когда рамки табу были ослаблены, а мой самоконтроль дошел до поднебесного уровня.
Хотел, когда она спала рядом, всего через несколько кроватей.
Когда видел ее милующейся с "горизонтальными связями", с которыми она настойчиво ходила миловаться в нашу оранжерею, словно дразня меня.
И жутко ревновал, когда ее, наконец, стали выпускать на волю, откуда она приходила довольная, делясь впечатлениями о любовных подвигах. Делясь с девчонками, но озорно при этом поглядывая на меня.
Нет, я не мог оттолкнуть ее. Не в этот раз. И ни в какой другой.
Расчетливая стерва!..
* * *
- Не спишь?
В кухню вошла мама. Я сидел, вытянув ноги на табурет, прислонившись к рефрежиратору, и курил. Делал то, что никогда не позволял себе от слова "вообще". При этом моя всё понимающая мама не сказала ни слова по поводу дыма, спросив лишь про сон.
- Она что-то сказала? - ухмыльнулся я.
Мама поставила еще один табурет напротив, села и сложила руки на столе.
- Нет. Я и не спрашивала. - Пауза. - Я не заходила, только услышала, что она плачет.
- И? - Кажется, я понял, что происходит.
Действительно:
- Мне не нужно спрашивать такие вещи, сынок. Я - мать, и всё чувствую. Особенно её.
- Особенно её? - не понял я.
- Я тоже сходила с ума. - Ее губы растянулись в виноватой усмешке. - По своим причинам, но сходила. И мне тоже был нужен ТАКОЙ мужчина, который взял бы всё на себя...
...Но искала я не там. - Вздох. - А потому, скорее всего, и не встретила.
- Ну как, не встретила, - продолжила она, добавив в голос показного веселья. - Встретила! Правда, этот мужчина оказался моим сыном... А это совсем другая история.
- Мам, что она еще рассказала? - улыбнулся я в ответ. Мой главный и мудрый советчик отрицательно покачала головой.
- Говорю же, ничего.
Пауза. Затем недовольное:
- Хуан, я что, по-твоему, совсем слепая? И мне не видно, как она на тебя смотрит, какими глазами? И как ведет себя при тебе?
- При мне? - Я снова чего-то не понял.
- Да, при тебе. Например, когда ты входишь в комнату, как меняется ее взгляд и лицо.
Вновь пауза.
- Да, когда-то я была проституткой, это так. Все мы делаем ошибки, и мне жаль, что ты страдаешь из-за моей, и будешь страдать. Но это не значит, что я ничего не понимаю в жизни.
Она любит тебя, эта девушка. Но сама пытается убедить себя в обратном. ПытаЛАСЬ, - уточнила мама, пронзив взглядом. Я нехотя кивнул.
- Она хорошая девушка, - продолжила она тихо-тихо, но очень эмоционально. - Такие на дорогах не валяются. Цени это.
Я как раз докурил и затушил окурок в импровизированной пепельнице в виде металлической тарелки. Подался вперед, убирая ноги со стула.
- Мам, они разработали под меня спецоперацию. Хотят, чтобы я стоял за спиной будущей королевы и правил от ее имени. Ты должна была это понять. К этому меня готовят, этому учат. В том числе, как обуздать эмоции и манипулировать слабым полом.
- И ничего у них не выйдет, - покачала мама головой. - Нельзя достичь невозможного одним лишь хотением. И нельзя заставить влюбить в себя кого-то насильно. Манипулировать - можно. А искренне любить...
- Любовь не помогла ее величеству и его превосходительству, - не согласился я.
- Лея и Серхио - плохой пример, - покачала головой мама. - Но ты сам признаешь, Лея ЛЮБИЛА. А скорее всего, любит до сих пор.
Полюбит ли тебя Фрейя? И если нет, получится ли у тебя удержать ее, если даже любовь не гарантирует этого?
Мама замолчала, давая мне подумать. Я же в который раз за сегодня не знал, что ответить. Любовь. Власть. Эмоции. Чувства. Расчет. Господи, как же всё переплетено в этом мире!
- Думаешь, синица в руке лучше? Но есть и еще одна девушка...
- Да, знаю, - мама кивнула. - Она приходила ко мне.
- Приходила? - Я чуть не подскочил, удержавшись невероятным усилием. Сердце бешено заколотилось.
- Да, приходила. - Мама по-прежнему покровительственно улыбалась. - И судя по ней, она... Тоже к тебе неравнодушна.
Пауза.
- Но готова ли она ради тебя на всё? - прозвучал убийственный аргумент. - Готова ли порвать с прежней жизнью - а ты и сам, наверное, знаешь, что она не ангел? Готова ли поставить на кон титул и происхождение, и защищать тебя до последнего вздоха?
Я не уверена. - Мама обреченно покачала головой. - Ты можешь распять меня на кресте, можешь не верить ни единому слову, и поступишь ты все равно, как решишь сам, а не как тебе советуют. Но Хуан, я не увидела в ней этого.
Она - богатая кукла, жаждущая получить красивую игрушку. Готовая пожертвовать ради игрушки многим, но лишь ради того, чтобы иметь игрушку в СВОЕМ доме. Идти в дом чужой, становиться другим человеком ради нее...
Я достал новую сигарету и жадно подкурил. Кажется, предпоследняя. Да что за день такой?
- И что посоветуешь? Просто посоветуешь, сама сказала, решение я приму сам.
- Да, я тебя так учила. - Мама улыбнулась. - Советую никого не бояться.
- Жизнь не окончится, сынок, - продолжила она с жаром. - Что бы ты не выбрал, какой бы поступок ни совершил, это не будет концом. Сломаешь планы ее величества? Да, полютует. Но придумает новый проект, в который тебя после усиления и переобучения вновь засунет. Обломаешь своих офицерин? Ничего, придумают под тебя новый план, который впихнут в новые расклады.
Фрейя, Изабелла, эта девушка... Всё это не важно. Любой твой шаг должен быть ТВОИМ шагом. И идти он должен вот отсюда, - положила она руку на сердце. - Только так, и никак иначе от этого шага будет толк.
В противном случае ты не удержишь ситуацию. Поверь, жизнь слишком сложна, и не всё в ней нам под силу. И однажды запутавшись, придешь к тому же, что имеет сеньор Серхио. Только хуже, и мы уже обсудили, почему.
Только сам, Хуан. Только отсюда, - вновь рука на сердце. - Не взирая ни на чьи планы.
- Думай, - закончила она и поднялась. - А я пошла к донье Татьяне. Она с утра просила кое в чем помочь.
- На ночь глядя? - не удержался от смешка я.
Ответом стала улыбка.
- Хуан, меня охраняет персональный взвод департамента безопасности. Что может со мной случиться? Тебе же... Вам, - обернулась она в сторону выхода, - нужно побыть одним и многое обдумать.
- Чао-чао! - крикнула она от выхода.
- Arrivederci! - выдохнул я вслед.
Через несколько минут хлопнула входная дверь. Передо мной лежала последняя сигарета, но я не спешил ее приканчивать. В ушах стояли слова: "Жизнь не окончится, сынок". "Это не будет концом"...
Господи, мама! Как же редко мы с тобой общаемся?! Как же редко ты говоришь мне ТАКИЕ вещи?! Которые должна была сказать... Mama mia, сколько же времени потеряно?!
Хотелось выть. Но поделать ничего нельзя.
* * *
Я постучался и медленно вошел. Она больше не ревела, просто лежала, обняв подушку. Присел на край кровати, посмотрел на пол. Тот самый пол, на который свалился с того самого края. Да-да, вот так банально закончилось сумасшествие, напавшее на нас каких-то полчаса назад - я свалился со своей узкой пролетарской кровати. После чего медленно отполз, судорожно пытаясь взять тело под контроль, и ретировался в кухню. Сбежал под ее визгливый крик, чтобы вернулся.
Роль Его Величества Случая в моей жизни сложно переоценить - слишком многим я обязан сказочно невозможному сочетанию факторов. Но падение с кровати?..
- Мерседес... Можно тебя так называть? Хотя бы сейчас, пока никто не слышит? - провел я ей ладонью по волосам.
Девушка кивнула.
- Ты дорога мне. Очень дорога. Я порву за тебя кого угодно...
- Но любить - не любишь. - Она подняла глаза, в которых читалось спокойное восприятие неизбежного. - Не думай, я знала, что ты это скажешь. Я вообще не понимаю, зачем тебе открылась. С самого начала ведь было всё понятно... Нет же!..
- Я дура, да? - она села, ее в момент повлажневшие глаза зло сверкнули. Но злилась она на себя.
Я подсел поближе и притянул ее к себе.
- Нет. Ты - женщина. А для женщины это естественно.