Катарина, лежа на моем плече, водила пальцем по груди, по бицепсам, получая от этого какое-то свое, понятное только ей удовольствие. Отвечать не хотелось, хотелось умереть, но по здравому размышлению я понял, что лучше все-таки поддержать разговор.
- Ты специально переспала тогда со мной? Чтоб со спокойной совестью давать здесь, как ни в чем не бывало? Будто так и должно быть? Очередная форма контроля?
Она усмехнулась и сдула со лба выбившуюся пядь.
- Форма контроля? Ты считаешь, что я так низко себя ценю? Малыш, я справлюсь с тобой и без секса. А тогда...- Вздох. - ...Не спрашивай женщин, почему они совершают подобные поступки. Они сами не знают. Просто они решают так поступить, и всё. Но решения эти основаны на интуиции, а интуиция подводит редко, ты и сам это знаешь.
Я согласно кивнул. Да, знал.
- Я не знаю, почему сделала это тогда. Самой себе сказать не могу. Но не жалею.
Катарина подалась вперед и одарила меня жарким поцелуем, впрочем, не переходящим в нечто большее.
- Еще один урок, Хуан. Никогда не требуй с женщины отчетности. Когда не можешь ответить сама себе, требование мужчины... Напрягает.
Я задумался. Пожалуй, такой мощной школы межполовых взаимоотношений, которую я пройду здесь, за воротами мне не пройти никогда в жизни! И это мне нравилось.
...И это первое за прошедшие два месяца, что мне нравилось!
- Хорошо, без отчетности, - вздохнул я. - Это я понял. Но почему ты все-таки стреляла? Если честно? Без детсадовских аргументов о злости и страхе?
Она вновь подалась вперед:
- Это повод. Два месяца без секса в обители амазонок, где даже те, с кем живешь в одной каюте, бегают перед тобой нагишом, не стесняясь - думаешь, это нормально для человека восемнадцати с половиной лет? - Она довольно, как кошка, улыбнулась и залезла сверху. - А так я должна тебе, "виновата", и искупаю свою вину. И ближайшее время искуплю еще раз. А потом, наверное, еще. Если получится...
...Хотя, на самом деле так и есть, - подалась вдруг она назад. - Ненависть возбуждает некоторые центры, которые подавляет страх. А я очень... Очень-очень хотела бы, чтобы ты выжил!..
Руки ее начали путешествие по моему телу, вызывая под кожей мелкое покалывание. Я же снова потерял дар речи при виде ее роскошной груди. А заодно понял, что мне еще очень... Очень-очень далеко до того, чтобы понимать этих странных созданий под названием "женщины"...
* * *
С кресла "мозговерта" я не мог встать долго. Минут двадцать. Сидел в прострации, вцепившись в подлокотники - мир вокруг нещадно кружился. Сеньора инструктор качала головой, говорила, что такая реакция нормальна, но я видел, что она взволнованна не на шутку. Вколола какую-то дрянь, от которой тошнота прошла, но головокружение только усилилось. Мои девчонки топтались сзади, что-то спрашивали, но решение, что делать дальше, принято не было.
Через двадцать минут зашла Катарина, осмотрела меня, задала дебильные вопросы, чтоб проверить рассудок, и приказала брать меня под белы рученьки и вести в каюту - спать. Несмотря на то, что было утро.
Вас когда-нибудь вели под руки в момент, когда кажется, что земля вращается, и тебя мотает по ней то влево, то вправо? Я не мог даже стоять, схватившись за стенку - стенка вначале наваливалась на меня, потом убегала, и я вновь оказывался на руках девчонок. Полный кайф!
Правда, уснул я, несмотря на "вертолетики", быстро - помогла хроническая усталость и то, что не было тошноты. Но на следующее утро кошмар не кончился.
- Это точно нормально? - спросил я взволнованную сеньору, носящую не кличку, а вполне себе латинскую фамилию Рамирес. Причем фамилия являлась и ее позывным - да-да, такое в корпусе тоже встречается. Правда, редко. Сеньора Рамирес - специалист, глава отдела нейронного ускорения, состоящего из нее самой, пары помощниц и нескольких стажеров, которых я вчера видел. Само собой, ветеран корпуса.
Она вздохнула, задумчиво поскребла электронным карандашом переносицу.
- Вообще-то нет. Такую сильную реакцию я встречаю впервые. Несмотря на то, что уже много лет работаю в центре подготовки пилотов ВКС.
Она вновь задумалась.
- Твой организм адаптируется, Хуан. Твоя нервная система... Очень "прочная", стабильная. Говоря языком обывателя, ее очень трудно расшевелить. Но после того, как мы ее расшевелим...
- Я стану или суперменом, или дебилом.
Она опустила голову. Подтверждения не требовалось.
- Что же мне делать сейчас? Пока она "расшатывается"?
Сеньора Рамирес покачала головой.
- Как я и сказала, ничего. Пока. Дай ей прийти в себя. Говоря техническим языком, равновесие сместилось, и системе нужно найти новую точку равновесия. Она активно ищет ее, перебирая все свои составные части, делая "инвентаризацию". Я понятно объясняю?
Я кивнул. Да уж, высоконаучные медицинские термины обывательским языком? Как не понять! Язык этот изначально предназначен для уличных бродяжек, чтобы те понимали, о чем речь, и за годы работы сеньоры не мог не сформироваться, обретя четкие формы.
- Ходи. Ешь. Пей. Общайся. Никакого алкоголя, но последний тебе, кажется, и так запрещен. Как можно больше общайся, нагружай мозг информацией. Но не научной, книжной, той ты лишь усугубишь, а легкой, обывательской, повседневной. Не напрягающей мозги. Помоги системе найти точку равновесия, Хуан. Пока это все, что я могу порекомендовать.
Она собралась входить, но я окликнул:
- Это долго продлится?
Она пожала плечами.
- Не знаю. Скорее всего, несколько дней. Максимум неделя.
- Неделя?! - воскликнул я, но сеньора не стала повторяться. Развернулась и вышла.
- Тебе же сказали, это по максимуму. Скорее всего, меньше, - довольно усмехнулась стоящая рядом Катарина. - По крайней мере, с тобой ничего серьезного, и это радует.
- Это по-твоему "ничего серьезного"? - не мог не пробурчать я, все-таки отдавая себе отчет, что она права - да, ничего серьезного. Подстрой нервной системы и ее необратимые деструктивные изменения - разные вещи.
Катарина в ответ лишь усмехнулась и поднесла браслет к губам:
- Можете заходить.
Гермозатвор поднялся, в каюту вошли девчонки, все пятеро.
- Значит так, слушайте сюда...
Далее она поведала о рекомендациях сеньоры Рамирес, но отдала их в виде приказа. Которого нельзя ослушаться и который невозможно игнорировать.
- Одного его не оставлять, - подвела она итог. - Постоянно болтайте с ним, что-нибудь рассказывайте или спрашивайте. Его мозг должен работать, и эту работу вы должны ему обеспечить. Все ясно?
Мои напарницы угрюмо кивнули.
- Выполняйте.
Первой по жребию "ублажать" меня выпало Пауле. Впрочем, мне кажется, девчонки схитрили, и жребий в руках у красноволосой оказался не так уж случайно. Однако, она была не против.
В чем интрига? Да в том, что они меня до сих пор боялись, все вчетвером. Кроме огненного демона, пришедшей, как и я, с "воли", гораздо позже тринадцати лет, и не боящейся мальчиков в принципе - привыкла к ним в ТОЙ жизни. Приютские же держали дистанцию, как бы показывая, что хотят общаться, но пока в раздумьях. Даже Маркиза, подобная своим спокойствием и уравновешенностью королевскому питону, держала между нами высокую стену, тесно общаясь только на занятиях, и только по делу.
Паула же в общении не боялась и не стеснялась совершенно ничего. Но при этом она была единственной, кто стеснялся разгуливать нагишом, и единственной кто отворачивалась, когда мимо нагишом пробегал я.
- Итак, чем же тебе засирать мозги? - улыбнулась она, садясь напротив.
- "Засирать"? - потянул я. - Для аристократки у тебя слишком богатый лексикон нецензурных и околоцензурных слов. Может, об этом?
Она улыбнулась.
- Этого я нахваталась уже здесь. В пику тому, чему меня учили ТАМ.
- А чему учили ТАМ? - улыбнулся я. Кажется, разговор пошел.
- Быть "благовоспитанной сеньоритой" - перекривила она чей-то голос и рассмеялась. - "Достойной представительницей своей семьи". Меня всегда учили, что плебеи говорят, как плебеи, а высшее общество, как высшее общество, - продолжила она. - На то оно и высшее. Мы не можем позволить себе говорить, как они, потому, что мы не грязные нищие оборванцы. Ну, и в таком духе.
- "Истиный кабальеро - это человек, который назовет кошку кошкой, даже если он споткнулся о нее и упал"? - процитировал я древнюю истину. Она засмеялась.
- В общем, да. "Мы не такие, как все" - это один из столпов, на котором держится философия аристократии. Философия того, что они - избранные, сверхлюди. Что даже какают не так, как остальные.
- Арахисом в шоколаде? - рассмеялся я.
- Вроде того. - Паула кивнула. - А здесь со мной были обычные нормальные девчонки, которые в сто, в тысячу раз лучше тех заносчивых самовлюбленных стерв, с которыми приходилось общаться там! И я пыталась походить на них, на девчонок, пыталась влиться в их ряды. В том числе, изменив лексикон.
- Но это еще не все, - заметил я, видя, что она опустила глаза. - Ты делала это не только, чтоб стать "своей". Ты мстила. Так?
Она обреченно кивнула.
- Я была под замком, Хуан. Много лет. Меня унижали те, кто "какает арахисом", а я даже не могла сбежать. Мне есть за что мстить! - повысила она голос. - Пусть даже таким детским образом.
Я покачал головой. Какие бы словечки она в лексикон не добавила, что бы она ни делала, она всегда будет аристократкой. Не такой, как остальные. Но пока ей этого не понять.
- А твои фокусы... С противоположным полом? Типа, тоже месть семье? - усмехнулся я, переводя тему на то, о чем собирался поговорить уже давно.
Она вновь опустила голову, но затем гордо вскинулась:
- Тебя это не касается, Хуан! Это только мое дело!
- Ты думаешь, твоим родственничкам не все равно, с кем ты спишь, с кем гуляешь, и в каком количестве? Что ты подобна шлюхе не только внешне, из-за волос, но и благодаря своему поведению? А мне кажется, им плевать!
- Я думаю, Хуан, что тебя это не касается, - повторилась она, произнеся на полтона ниже, сверкнув глазами для убедительности. - Ты мне никто, и уволь от своих нотаций. Я же вижу, ты давно хочешь мне их прочесть.
- Шлюха? - продолжила она и повысила голос. Видно, давно кипело и прорвало. - Ну, не общайся со мной, раз я шлюха! А мне нравится встречаться с несколькими мальчиками! Мне нравится групповой секс! И ни перед кем отчитываться я не собираюсь!
Я вновь покачал головой. Никогда не думал, что развести Паулу на подобную дискуссию будет так легко. Однако, она права, это действительно, это меня не касается.
- Во всяком случае, добавила она уже тише, - Катарина говорит, что я перебесюсь и успокоюсь. Надеюсь, такой аргумент тебя устроит?
Устроит? Да меня это не слишком и напрягает! Почти. Просто иногда просыпаются то ли отеческие чувства, вместе с желанием объяснить, наставить на путь истинный, то ли собственнические, с тем же результатом. Хочется объяснить ей, какие сеньориты нравятся мужчинам для одного, какие для другого, и что мужчины никогда этих сеньорит в один коктейль не смешивают. Либо "жена", либо "шлюха".
Но нет - так нет. Ее жизнь, ее грабли.
Посвящение Паула прошла лишь в этом году, весной, для нее посвящение и присяга совпали. В отличие от "малышни", проходящей Полигон коллективно, ее послали на индивидуальное задание, с которого она могла не вернуться - в частности, подготовить штурм дома-крепости какого-то криминального барона далеко в провинции, внедрившись в персонал. Она выполнила задание влегкую, но по ее словам, малейший срыв - и живой бы она из того дома не вышла. Примерно то же самое будет ждать и меня - индивидуальное сложное задание, где придется проявить чудеса всех способностей, а не только физических, как "малышне".
Да, Паула не приютская, вы правильно поняли. Она попала сюда в шестнадцатилетнем возрасте, и как меня, ее прикомандировали к "чертовой дюжине", заставив девчонок дрессировать ее, делать из нее человека. Подробности того, как она в корпусе оказалась, я пока еще не слышал, но, возможно, ближе всех мы с нею сошлись именно поэтому - из-за схожести попадания.
По словам девчонок, самое трудное с Паулой было укротить ее, выбить из головы аристократическую дурь. Несмотря на то, что она бастард, от нее разило такими замашками, что хоть вешайся. Она лётала, как не лётает "малышня"; ее били, наказывали, загружали работой. И додавили - великосветские понты из нее вышли. Но на это потребовалось несколько лет.
Со мною же, по их словам, легче, я не кручу пальцы веером. Я простой, и девчонок это обрадовало. Потому, что они не представляли, как будут бить меня, им очень не хотелось делать этого. Ну что ж, хоть в чем-то есть плюсы происхождения!
Еще о Пауле. После посвящения она стала ангелом, ее начали выпускать в город. И тут, по словам остальных девчонок, понеслось. Она коллекционировала мальчиков пачками, в таком количестве, что даже им, как бы не обремененным излишней моралью в этом отношении, стало дурно. Это закономерно, в них за годы изоляции глубоко засел страх общения с сильным полом, которого никогда не было у Паулы, но закономерно не значит хорошо. Даже у меня вяли уши, когда я несколько раз, засыпая, вынужденно слушал ее россказни и хвастовство о приключениях в "увале".
- Расскажи о себе, - вздохнул я и прогнал невеселые мысли. - Кто ты. Как оказалась здесь. Почему. Я думаю, это интереснее, чем читать тебе мораль. Нам давно пора познакомиться поближе, перейти на следующий уровень доверия. Не считаешь?
Она кивнула, с последним утверждением согласилась. И начала рассказ.
- Мой дядя - глава семьи, по-вашему, клана. Очень крупного клана, аналога ваших Сантана или Феррейра по влиянию. Мать - его младшая сестра. Она нагуляла меня с кем-то из прислуги, дискредитировав этим себя, поставив на себе крест. На самом деле ничего страшного, было бы гораздо хуже, если бы мой отец был аристократом, а мать - служанкой. Я по сути все-таки аристократка, раз дочь аристократки, и многие, поверь, очень многие меня таковой считают. Но к сожалению, далеко не все.
И первая из них - тетка, жена дяди. Это мегера, гарпия, фурия - у меня нет слов, чтоб описать ее! - Паула вспыхнула. Видать, большая у нее к тетке "любовь". - Она пакостила нам всю жизнь, из-за спины дяди. Причем всегда делала это с улыбкой на лице. Это властная, очень властная женщина! Она сама из такого же влиятельного знатного рода и помыкает дядей, хоть тот боится признаться в этом, даже самому себе. И я для нее - позор семьи.
Она сделала паузу, собираясь с мыслями.
- Когда я была маленькой, дядя отправил нас с мамой в семейное поместье недалеко от Пуэрто-ла-Крус. Спрятал. Там я выросла и повзрослела. Эта мегера забыла о моем существовании, и те годы были самыми счастливыми в нашей жизни. Но в тринадцать лет дядя вернул нас домой, в Каракас.
- Как я понимаю, твоя мать замуж так и не вышла, - уточнил я. Как-то слишком мало она говорила о маме, это бросалось в глаза.
Паула скривилась.
- Нет, не вышла. Так что дядя был и остается главой моей семьи. Мне никуда от этого не деться.
Так вот, мы вернулись, и начался ад. Эта женщина, она ведь все делает с улыбкой на лице, Хуан! Так у нас принято! А я за время в поместье забыла об этом. И эта женщина, пользуясь моей простотой, вначале расположила нас к себе, а затем начала подставлять меня, выставлять идиоткой везде, где только можно. И при любом удобном случае напоминать, каких я кровей. - Паула сжала кулаки в бессильной ярости. - Дядя осаждал ее, когда мог, но он занятой человек, его почти никогда не бывает дома, и я... И меня тыкали в грязь лицом постоянно, изо дня в день.
Дальше мои кузены, чтоб их анаконда сожрала, обоих. Видя такое отношение матери, почувствовали, что сами могут поиздеваться надо мной. Один из них мой ровесник, другой на два года старше, - объяснила она. - Возраст, когда хочется самоутвердится за чужой счет. Вот они и самоутверждались. Это мне Катарина позже объяснила, уже здесь. - Смешок. - Но сам понимаешь, тогда мне было плевать, что ими движет. Как и сейчас.
- Они издевались надо мной, дразнили, - продолжила она. - Меня спасало только то, что я была сильнее, и пару раз, когда они перешли границы, устроила им веселый мордобой. После этого они не рисковали делать это в открытую, но исподтишка все равно пакостили.
- С этого места подробнее! - оживился я. - С "сильнее" и с "мордобоя".
Губки Паулы довольно вытянулись.
- Я занималась, с детства. Восточными единоборствами. Очень серьезно, с лучшими тренерами, мне нравилось. - В ее голосе я почувствовал гордость. - А еще занималась контрас(z), любила побегать и пострелять. Мне дядя даже купил и подарил клуб, в котором я занималась.
- Здорово! - вырвалось у меня. Я про клуб, конечно, но она поняла по своему и покачала головой:
- В Империи не очень. Это же не милитаризованная Венера, у нас всё не так. Тетка вообще слюной брызгала, что "такое увлечение недостойно юной сеньориты, истиной представительницы высшего общества". Требовала, чтоб дядя запретил мне заниматься.
- Но он не запретил.
- Естественно. - Усмешка. - Чем-то же нужно было меня занять? И тетка смирилась. Правда, подозреваю, смирилась только потому, что я - полукровка. Дескать, нищебродному быдлу все можно, даже это.
Тут уж кулаки сжал я, что не осталось незамеченным для Паулы, которая довольно ухмыльнулась.
- Ты же говорила, среди знати занимаются все? - спросил я. - Почему ж она была против?
- Заниматься-то занимаются. Но никто профессионально. А я выступала. "Показушничала". Завоевывала призы. А это недостойно настоящей аристократии, и тем более девушки. Особенно девушки! - Грустная усмешка.
- Итак, эти два демона с ангельскими личиками, - продолжила она, - мои кузены, попытались проучить меня, "безродную потаскушку", поставить на место. Но я им дала понять, что они затеяли это зря. Била не жалеючи. А после их наказал дядя. Он объяснил, что я - их сестра, и если они будут обижать собственную сестру, то бедные они будут. Он лишит их наследства, как последних дегенератов. Семья - это святое.
Я помнил выдержки из книжицы про аристократию. Да, для них семья - не пустой звук. К сожалению.
- А они?
- Разумеется, ничего не поняли! - Паула фыркнула. - Но отныне выступить против меня в открытую не решались. А ненависти, желания напакостить мне, в них только прибавилось. Эти подонки посчитали, это я во всем виновата, что их наказали. И искали способ отомстить так, чтобы им самим не попало.
- Нашли? - усмехнулся я.
Паула опустила голову.
- Мне исполнилось пятнадцать, и меня начали таскать по балам и раутам. В пятнадцать в семьях начинают подыскивать пару, искать возможных супругов, и дядя, несмотря на испорченную кровь и неизвестного отца, хотел выгодно меня "продать". Причем достойным людям - дядя все-таки любил меня. Единственный в нашей дурацкой семейке, кто меня любил! - она вновь сорвалась на эмоции.
- Ты не сожалеешь об этом, - заметил я.
Она покачала головой.
- Это жизнь, Хуан. Закон жизни. НАШЕЙ жизни. Повторюсь, для всех я была... И есть аристократка. Хоть и не самого лучшего пошиба. А семья мужа - это щит, это крепость, где меня бы никто не обидел. Меня готовили к этой мысли с детства, я не боялась этого. Но то, что сделали кузены с теткой... - Она вновь покачала головой.
- Понизили твои акции? - предположил я.
- Обрушили! Если до этого меня дразнили только дома, то теперь я превратилась во всеобщее посмешище. Я стала белой вороной, которую никто не выгоняет из опасения гнева дяди, но разговаривать с которой - не уважать себя. Полукровка. Плебейка. Нищенка.
Надо мной смеялись, Хуан. За моей спиной, но в открытую. Показывали вслед пальцами. И я ничего не могла этому противопоставить! Совсем ничего! От меня начали отворачиваться даже те, кто общался и дружил со мной всю жизнь, еще со времен Пуэрто-ла-Крус...
- ...Как же я их ненавижу, Хуан! - закричала она. - Всех их, этих долбанных аристократов!.. - на ее лице проступила гримаса отчаяния.
- И ты не выдержала, - вновь предположил я. - Кого-то избила.
Я оказался прав, ответом мне стал тяжелый вздох.
- Да. Двух дружков этих сволочей кузенов. Которых они подзюзили поиздеваться надо мной. А те подвыпили и... Ну, я им и...
- А потом?
- Потом приехал дядя и наказал меня. Дескать, моя выходка чуть не стоила нашей семье потери дружбы с другой влиятельной семьей, из которой был один из моих обидчиков.
- Как я понимаю, это был не единичный случай? - продолжил я разговор, похожий на дознание. Или исповедь.
- Да. - Паула кивнула. - Но второй произошел не скоро. Я плюнула на светские мероприятия и с головой ушла в занятия. Занималась до изнеможения. И на соревнованиях в Баркисименто, на кубке Венесуэлы, заняла четвертое место среди юниоров. Это много для полумиллиардной Венесуэлы, Хуан! Очень много!
При этих словах внутри меня что-то ёкнуло. Deja vu, блин!
- Да и наша команда по контрас пробилась-таки во вторую региональную лигу. Туда меня уже не взяли - возраст - но стрелять с обеих рук я научилась.
А потом... - Снова вздох - ...Дядя вновь затребовал меня к себе и снова попытался "продать". Потащил на очередной бал. Я не стала долго ждать, и сразу же дала в морду одному из парней из окружения кузенов, сказавшего обо мне вслух что-то непристойное.
- И дядя вновь тебя наказал, - понял я, поразившись ее злоключениям. Действительно, не позавидуешь.
Кивок.
- Мы долго ругались, ссорились, но он был непреклонен. Говорил, что это я во всем виновата. Ставлю на первое место свою гордость, не думаю об интересах семьи. Подставляю его. Я объясняла, но он не хотел слушать. Он вообще к этому моменту изменил обо мне мнение не в лучшую сторону.
- Рука тети?
- А чья ж еще! - Усмешка. - Она таки промыла ему мозги, дядя начал относиться ко мне с раздражением. С каждым днем все более и более. Он посадил меня под замок, и я решила, что справедливости ждать не стоит. Решила плюнуть и на него, и на высший свет, и пытаться жить самой. Своей жизнью. И сбежала.
Повисла пауза. На лице моей собеседницы заиграла грустная улыбка.
- Полиция ссадила меня с поезда на границе Никарагуа и Коста-Рики, я даже до Северных территорий (z) не доехала, не говоря о Северной Америке. А через час я стояла в кабинете дяди, пред его грозными очами.
- Сильно досталось? - усмехнулся я.
Она съежилась, по лицу пробежала рябь, и я посчитал за лучшее не уточнять.
- После этого он стал относиться ко мне откровенно враждебно. Эти же демоны будто ждали момента, и вновь несколько раз меня подставили.
Тогда я не удержалась и уработала одного из них, после чего вновь сбежала.
Вздох.
- Я решила отсидеться где-нибудь на Юге. Раз путь в Северную Америку хорошо охраняют, лучше потеряться там, где искать не будут. Например, в двухсотпятидесятимиллионном Буэнос-Айресе. Подождать, отсидеться, пока дядя не успокоится...
Меня покоробило от названной цифры. Не то, чтобы я не знал численность населения на Земле, но в разговоре сталкивался впервые.
- Но до Буэнос-Аэреса ты не доехала, - вновь предположил я.
Она отрицательно покачала головой.
- Странно, но доехала. Перекладными до Манауса, а там села на континентальный экспресс. Так добралась до Монтевидео, это рядом, пригород Буэнос-Аэреса - и только там меня взяли. Прямо на вокзале, местная полиция. И тут же передали людям дяди, которые посадили на катер до Каракаса.
Как они вообще меня находили, если оба раза я была в маске, в гриме, с измененными отпечатками пальцев и с чужой биометрикой? - задала она риторический вопрос. Я пожал плечами.
- Дядя, небось, свирепствовал?
- Не то слово! - Паула вздохнула. - Но на этот раз хотя бы досталось и им. Но и мне перепало, и я... И я все равно решила убежать, чего бы это ни стоило. Мне нужно было отомстить дяде, и лучшая месть - сделать то, чего он больше всего боялся. Опозорить семью.
Она зловеще рассмеялась.
- Сбежавшая племянница такого известного человека - это позор, Хуан. Именно поэтому, ради чести семьи, меня и держали взаперти в этой каракасской клетке. Но я знала, выкинь я еще что-нибудь, на сей раз меня будет искать вся имперская служба безопасности, скрыться мне негде. Континент большой, а выбраться с него... - Она вздохнула. - А выбраться с него нельзя.
Я ждала полгода, усыпляла бдительность. И даже играла роль дурочки, которую эта сука тетка из меня делала. Терпела издевательства кузенов, насмешки их дружков и подруг. Я поняла, как можно удрать, но это требовало поистине титанических сил, не могло быть и речи бежать как раньше, сгоряча. С момента бегства на счету должна быть каждая секунда, и терять ее из-за бдительности тетушки... - она покачала головой.
- И как же можно сбежать с охраняемого латиноамериканского континента? - спросил я, так и не поняв, что же она в итоге придумала.
- В Империи есть такой город, Форталеза. Хорош всем - морем, климатом, горами. Но особенно тем, что в нем располагается королевский дворец иностранной державы. Державы, союзной Империи, но дружащей с нею сквозь прицел деструктора.
Ее глаза засмеялись.
- Да, я сбежала туда, Хуан. В королевский дворец, на территорию Венеры. Вроде как поехала развлекаться в перуанскую сельву, а сама драпанула на Атлантическом экспрессе до Форталезы. Меня вычислили быстро, но не усыпи я бдительность, я бы вообще до Сеары не добралась. Меня преследовали агенты имперской безопасности, а это серьезные ребята, Хуан. Лишь в последний момент спаслась - бросилась на руки гвардейцам в черном, охранявшим дворец, и попросила защиты. Еще бы минута - и меня бы схватили.
- Агенты имперской безопасности ловили беглянку одного из кланов? - хмыкнул я. - Не верится.
- Но это так. Император был в бешенстве, узнав, что племянница одного из виднейших людей страны собирается дать вассальную клятву его заклятой сестре. Да, он бросил на мою поимку все силы, спасло меня лишь то, что я уже была в Форталезе, недалеко от самого дворца.
- А откуда он узнал, что ты собираешься в ангелы? - нашел я нестыковку.
Паула покраснела и коварно улыбнулась.
- Я проговорилась. Бахвалилась перед кузенами. Ах да, я же не сказала, перед побегом я избила и связала одного из них, и стреляла в другого. Повезло, не убила, только ранила. В ногу. Так что император был в бешенстве, и это слабо сказано.
Повисло оценивающее молчание.
"Да уж, боевая девчонка! Ну как она тебе, Шимановский?" - спросил я самого себя.
"Здорово!" - ответил я на этот вопрос. И решил присматриваться к Пауле как можно внимательнее. Не так она проста, как кажется, даже после своей сокровенной душещипательной истории.
- А потом?
Улыбка.
- Гвардейцы вызвали сеньору Гарсия, та тогда дежурила. Ты видел ее, знаешь?
Я кивнул.
- Чтобы приняла решение, что со мной делать - защитить или выгнать. Сеньора же Гарсия меня выслушала и забрала с собой, а в агентов приказала стрелять, если те попробуют пересечь границу дворцового комплекса.
Усмешка.
- Я же не просто так бежала. Выждала момент, чтобы королева была на планете, специально. И в разговоре с Гарсия попросилась к ней на аудиенцию, объяснив ситуацию.
- Что ищешь политического убежища.
- Да.
- И что королева?
- Его предоставила. - Лицо Паулы озарила лучезарная улыбка. - И разрешила стажироваться в корпусе. Сказала, посмотрит на результаты тестов, а потом Совет решит, брать меня или не брать.
"В общем, почти так же, как и в моем случае, процедура отработанная" - отметил я про себя.
- А дядя?
- А что дядя? - огненноволосая зло усмехнулась - обида до сих пор не вышла из нее, а время раны не залечило. - Дядя дома, на Земле. В Каракасе. Я больше не видела его, не слышала, хотя он предлагал встретиться и помириться. И регулярно шлет письма с чем-то подобным, до сих пор. Но я удаляю их из почтового ящика, не читая, а бумажные конверты, которые он мне как-то умудряется передать, сжигаю на глазах у курьеров. Вот и всё, Хуан, вся моя история.
* * *
История меня впечатлила. Даже с учетом того, что она явно отфильтрованная. Слишком много недосказанностей, слишком много намеков, никаких имен, и вообще... Что-то, отдающее сказкой, нереальностью. Эдакая Золушка, блин.
А еще, в ее рассказе нигде не упоминалась мама, "сестра дяди". Аристократка, способная защитить ее, во всяком случае в своей собственной семье. Везде только "дядя" и "кузены".
Да, Паула умалчивает гораздо больше, чем говорит. Но все равно доля правды в ее словах есть, и история зацепила.
Поскольку я слушал общедоступную, отредактированную версию, приставать с расспросами и уточнениями посчитал ниже своего достоинства - зачем выслушивать разбавленную ложь? Со временем я услышу правду, если мы сдружимся, и она посчитаем меня достойным. Но не раньше. А пока надо просто принять ее историю, как данность, и жить дальше. В частности, сходить в столовую и позавтракать.
Само собой, ни тренировки, ни развода у меня не было. И общий завтрак я пропустил. И это хорошо - меня все еще шатало, не хотелось позориться на глазах у всех. Причем шатало периодами - то ничего, почти мог идти сам, то вдруг накатывало так, что стоять, даже держась о стенку, не представлялось возможным. Паула до столовой меня буквально тащила - а она крепче, чем кажется!
В столовой было полно народу - человек двадцать. Для корпуса и этого времени это много. В основном "выходники", не резервисты даже. Меня встретили с интересом, но знакомиться поближе пока не посчитали целесообразным. Хоть я и начал занятия на "мозговерте", но пока был не в форме.
Паула набрала мне еды, я начал уписывать за обе щеки - не ел больше суток, и в этот момент меня вновь накрыло. Да так, что я не мог пошевелиться, сидел, вцепившись в столешницу, опасаясь ее бросить.
- Что, даже есть не можешь? - вздохнула Паула после нескольких минут бесплодных попыток помочь мне с ложкой и тарелкой.
- Нет. - Я покачал головой. Так хреново мне еще не было.
- И что делать?
- Не знаю. Ждать.
- Еда стынет.
Да, стынет. И я голодный, как лев. А еще на меня смотрят заинтересованные мордашки. Уже поели, но специально не уходят, хотят посмотреть шоу - как я выкручусь.
- Я попробую.
Через силу я отпустил правую руку и взял в нее ложку. Ориентируясь не на данные сенсоров, то бишь вестибулярного аппарата, а на результаты дифференциальных вычислений своего мозга, каково должно быть местоположение и ориентация ложки в пространстве, попытался поднести ее ко рту. Получилось со второй попытки. Целых два раза. Но на третьей попытке ложку повело, и содержимое ее вывалилось на столешницу.
Паула вновь вздохнула, покачала головой и взяла ложку в руки сама.
- Открывай рот.
Она набрала мне еды и поднесла полную ложку ко рту. Я отрицательно замотал головой, как ребенок, плотнее сжав губы.
- Открывай, говорю. Сам ты долго будешь.
Я обернулся на пол-оборота в одну сторону, затем в другую. Так и есть, делая вид, что общаются, все внимательно смотрели на меня.
- Ты меня опозорить хочешь? - прошептал я ей.
- Чем?
- Что кормишь с ложечки.
- Ты дурак или прикидываешься? - не выдержала она. - Ты по местной классификации "раненый". Не способен делать это сам. Я помогаю. При чем здесь опозорить? Рот открывай!
Но я упрямо покачал головой из стороны в сторону.
Рядом раздался шорох, и на стол передо мной опустился зад знакомого персонажа, которого я хотел бы видеть здесь в последнюю очередь.
- Огонек не понимает, у нее нет нужных аргументов, Ангелито. На самом деле дело не в "ранении". - Она взяла ложку из рук опешившей Паулы и сама поднесла к моим губам. - Дело в том, что те девочки, которые сидят сзади, и которых ты так стесняешься, возможно, пойдут с тобой в бой. Бок о бок. И вы будете защищать друг другу спину. Ты будешь защищать им спину. А ни дай бог, кого ранят, то и зашивать друг другу кишки. Да-да, Хуанито, придется. А теперь подумай, захотят ли они идти с тобой в бой, захотят ли доверять спину, если ты сидишь и ломаешься, стесняясь их?
Я молчал. Она меня озадачила.
- Доверие, Ангелито. Абсолютное доверие. Своими юношескими понтами, боязнью быть в их присутствии слабым, ты рушишь единственный мост, который может связать тебя и их. Всех их, - окинула она вокруг свободной рукой. - Так что думай, Хуан. Крепко думай.
Я раскрыл рот, позволив ложке с кашей попасть внутрь. Камилла, а это была она, тут же неспешно набрала другую и продолжила кормление.
- Вот так-то лучше. Ну вот, - обратилась она к сидящей рядом Пауле, - а ты его байками какими-то непонятными кормишь!
Та лишь обалдело покачала головой.
К концу завтрака отпустило, доесть я смог сам. Камилла присела рядом, и, повесив на лицо добродушную маску эдакой болтливой дурочки, внимательно и тревожно меня оглядывала, непрерывно щебеча что-то нейтральное. Увиденным осталась довольна. Под конец спросила Паулу о рекомендациях врача и наших планах.
- ...Так что его нужно постоянно трусить, болтать с ним, заставлять мозг работать, - завершила та свою речь. Ей было откровенно не по себе от такого вмешательства, и, кажется, только тут дошло, что я не принадлежу им. Я их напарник, да, но кроме них есть прорва других девчонок, с кем им придется мною "делиться".
- А твои девчонки боятся, - констатировала Афина. Даже не спрашивала. Паула красноречиво уставилась в столешницу.
- Почему? - подал голос я.
Они обе перевели глаза на меня и в унисон вздохнули.
- Молодые потому, что. Глупые, - ответила Афина. - Ладно, предложение. Раз такие дела, предлагаю сделать то, что давно уже пора сделать, и что рано или поздно делать придется.
Я недоуменно уставился на нее.
- Знакомиться с аборигенами, - пояснила она. - Вливаться в коллектив. - А ты о чем подумал? Кажется, сейчас для этого самое нужное время. И вместе, коллективно, мы тебя "прокачаем" - подмигнула она. - Ни на минуту не замолкнем! Вы как?
Вопрос предназначался мне, но я начал привыкать к определенной субординации, и пожав плечами, вопросительно перевел глаза на огненную спутницу.
- Да, конечно, разумеется... - выдавила та со смешанными чувствами. Собственница в ней, чисто женская составляющая личности, проиграла прагматистке, отдающей отчет, что так будет лучше для нее же самой в первую очередь.
И правда, пора уже знакомиться. Пока я "ранен" и есть время. Что-то мне подсказывало, когда "система найдет точку равновесия", его у меня вновь не будет.
- В таком случае, - Камилла поднялась и поманила девчонок со своего стола, - предлагаю именно занять мозги, о чем вам говорила Рамирес. То бишь, заняться русским конкуром. Играть будем не на желания, а на "пуговицы" - на что-нибудь, лишь бы на что-то. А наш Ангелито покажет всем мастер класс - как должны играть настоящие профессионалы. Ты ведь покажешь, да?
Ее лицо озарила довольная улыбка. Сзади же ко мне подошло несколько девчонок ее взвода и приготовились перехватить меня, если я, вставая, начну заваливаться. Паула мягко, но красноречиво была отодвинута в сторону.
- Не вопрос! - Мои губы так же растянулись в довольной усмешке.
Этот день закончился Большим Покером. Обедали мы прямо там, в кают-компании - по приказу старших малолетки сбегали в столовую и что-то нам сообразили. Меня мотало из стороны в сторону, но это не мешало видеть лица соперниц и читать по ним их карты. Я проигрывал, бывало, и крупно, но в целом за вечер остался в невероятном плюсе. Жаль, что играли "на пуговицы", которые в реале оказались именно пуговицами, которые девчонки купили и отдали в течение двух следующих дней. И самое главное, игра велась абсолютно честно и серьезно, хотя при этом большинство девчонок успевало выполнять главную функцию, ради которой мы и сели за стол.
Они "грузили" меня информацией без жалости, та шла таким потоком, что впору для нее было выводить отдельный канал. Имена, истории жизни, истории попадания в корпус. Приютские истории. Истории происшествий внутри корпуса, во время службы и учебки. Описание самой учебки - у них она не то же, что у меня. Сплетни относительно матерей-командиров и старших офицеров. В том числе, кстати, и про Катарину, о личной жизни которой я узнал многое. Кстати, наши особые взаимоотношения уже толкали людей на мысли, что между нами не все чисто, но пока это были лишь вольные домыслы. И многое многое другое - само собой, запомнил я далеко не всё. В общем, этот день мне понравился.
А еще больше понравилась реакция "чертовой дюжины", моего взвода. Они заходили в кают-компанию, и вместе, и порознь, что-то делали и с кем-то разговаривали, бросая на меня ревнивые взгляды. Но не сделав попытки заговорить со мной или что-то сказать, уходили. Возвращаясь через полчаса в немного ином составе, но с тем же алгоритмом действий.
Я же понял, что зря столько опасался местных девчонок. Да, у каждой здесь свои тараканы, но общий язык я найду с любой. Во всяком случае, тогда мне показалось именно так.