Каждый человек по-своему относится к переменам в окружающей жизни. Кому-то нравится спокойное течение событий, и он не любит резких изменений, другие наоборот, не могут выносить никакого однообразия и подобную жизнь называют стоячим болотом. Это своего рода асимметрия в жизни, одна из тех многих прекрасных сил, которые не дают ей, жизни, прекратиться.
Полковник уголовного розыска Грушин принадлежал к тому числу людей, которые не любят твердого постоянства вокруг себя. Каждый день видеть вокруг себя одно и то же - это выше их сил. Очевидно поэтому Грушин в свои сорок лет еще не был женат. Очевидно поэтому у него еще не было своего автомобиля - он предпочитал общественный транспорт, а в экстренных случаях брал такси. И именно поэтому он не имел своей дачи, и каждое лето вынужден был искать новую.
В этом сезоне на лето он обосновался в подмосковном Кулебакино, давно оккупированном московской интеллигенцией. Один из хороших знакомых Грушина, психолог с мировой известностью Владимир Тимофеевич Петровский, уехал на все лето по делам своей профессии в Стокгольм. Поскольку Грушин некогда оказал ему большую услугу, профессор сам упросил оставить свою дачу в полное распоряжение Михаила Ивановича. Тому вменялось в обязанность только оплачивать текущие счета за воду, газ и электричество и поддерживать дом в приличном состоянии.
Обаятельному и дружелюбному Михаилу Ивановичу было не привыкать осваиваться на чужих территориях, и буквально через несколько дней он уже был знаком со всеми соседями. Вот и сегодня, когда он возвращался с покупками из магазина, его у своей калитки остановил профессор Щербатов, невысокий полный человек в голубой пляжной панаме.
- Вы слышали? - озабоченно спросил профессор, - вчера вечером ограбили дачу Свистунова. Оказывается, за день до этого по району объявили о двух солдатах срочниках, сбежавших из своей части из-за дедовщины. Их активно ищут. Есть сведения, что они где-то в лесу недалеко от нашей деревни. Еще слава богу, что сбежали они, кажется, без оружия. Хотя, - добавил профессор с заметным огорчением, - нашим средствам массовой информации нельзя верить ни в чем. Тем более в этом.
- Что взяли? - сразу конкретно спросил Грушин.
- Что взяли? - переспросил профессор. - Все перерыли, взломали ящики книжного шкафа в комнате, и взяли, что нашли: хлеб, бутылку водки, несколько банок с рыбными консервами, пряники, книгу детективов и небольшую бронзовую статуэтку японского божка. Очевидно, их целью было взять съестное, а остальное они прихватили уж так, по ходу дела, что под руки попалось.
- Съестное - это понятно, - кивнул Грушин. - Но книгу с детективами? Это уже несколько забавно. До того ли им сейчас, чтоб детективами зачитываться? Когда именно произошло ограбление, как они проникли в дом?
- В дом проникли, отжав входную дверь ломом, который они нашли тут же, на подворье. Олег - это мой хороший знакомый - вчера переделывал одну из своих каменных дорожек в саду. Жена, знаете ли, его окончательно запилила, она у него такая грымза! Ограбили вечером, где-то между десятым и двенадцатым часом. Как нарочно, вчера жена Олега осталась в Москве, ей сегодня нужно на работу, а у Олега поломалась машина, и он не смог бы ее отвезти. А сам хозяин, Олег, был в этот вечер у меня. Я его и еще одного соседа, Мишу Звенигородцева, потчевал своими прошлогодними наливками. Сидели заполночь. Я рассказывал им о старинном хламе на своем чердаке. А Миша у нас писатель, и залежи моего живописного старья его очень заинтересовали. Особенно он возбудился при моем рассказе о найденной в сундуке связке писем прадедушки из Парижа. Он больше часа выпытывал у меня подробности.
- Часов в десять-двенадцать говорите? Это глубокий вечер. Вчера было тихо, без дождя. Хруст отжимаемой двери должен был встревожить соседскую собаку. Насколько я помню, рядом со Свистуновым проживает Яшметов, у которого замечательная, чуткая дворняжка с заливистым лаем.
- Свистунов также отметил странность этого положения, - подтвердил профессор. - Неясно почему, но яшметовская Жулька смолчала. Может быть, они ее чем-то подкормили перед тем, как забраться? Она неразборчивая, как все беспородные дворняги. Сунешь ей кусок колбасы - и ты навеки ее друг.
- Может быть, - с сомнением повторил Грушин. - В милицию он сообщил?
- Конечно, сразу утром. Они пришли, все осмотрели, составили протокол. Возможно, это поможет им напасть на их след. А так случай, по-моему, здесь очевидный.
- Насчет очевидности случая по своему богатому опыту могу сказать, что нет более коварной вещи, чем случай очевидный. Как правило, задним числом всегда оказывалось, что я чего-то не заметил. Вполне возможно, что на дачу забрался кто-нибудь из местных, деревенских. Они, в принципе, ребята спокойные, однако когда душа горит, могут сдуру и полезть, куда не надо... Но, как бы там ни было, нам всем нужно держать ухо востро, если это действительно сбежавшие солдаты, и если они все еще не ушли из наших мест.
- Вот и я о том же говорю, - снова озабочено пробормотал профессор. - Я думаю, на вашу помощь можно надеяться в случае форс-мажорных обстоятельств? Ведь у вас должно быть при себе табельное оружие? Знаете, мало ли что? Хорошо, если это был единичный случай...
- Конечно! Вы всегда можете рассчитывать на мою помощь. А номер моего мобильного вам известен. Мне бы, однако, очень хотелось лично побывать на месте происшествия. Вы не поможете это мне устроить? А то я Свистунова толком не знаю, неудобно будет к нему напрашиваться, если официальное расследование уже ведется.
- О! Это с легкостью! Я думаю, Олег не откажет нам в этой любезности. Пойдем к нему прямо сейчас, это недалеко. Он должен быть дома.
Свистунов, высокий плотный мужчина в спортивном костюме, оказался дома. Он стоял у входной двери своего дачного особняка и наблюдал, как с его сломанным замком возится угрюмый плотник. У Свистунова было немного несимметричное от рассеченной когда-то в боксе левой брови лицо, отчего оно всегда имело выражение легкого снисходительного изумления.
- Олег Игоревич Свистунов, полковник в отставке, сквайр, - выйдя навстречу гостям, шутливо представился хозяин. - Чем могу служить моим добрым соседям?
Узнав о причинах визита, Свистунов тотчас провел гостей на кухню и показал места, откуда взяли продукты.
- Продукты взяты в основном из холодильника, пряники и хлеб из этой хлебницы, насчет остального я в другой комнате покажу.
Грушин раскрыл холодильник и несколько секунд обозревал его благородные внутренности: сыр "Рокфор", покрытый характерными синими разводами, початая палка сырокопченой брауншвейгской колбасы, добрый оковалок копченого окорока, сметана, несколько глазированных сырков...
Свистунов перехватил внимательный взгляд Грушина и почему-то смутился.
- А, вы увидели полный холодильник продуктов! Так это мне пришлось сегодня с утра закупить все продукты по полной программе, - с некоторой нарочитой веселостью в голосе сказал он. - Обычно я затариваюсь в пятницу на всю неделю, до следующей пятницы, сегодня только вторник. Но эти оборванцы все выгребли, подчистую!
Грушин бросил на хозяина еще один внимательный взгляд, но ничего не сказал. Далее Свистунов провел гостей в гостиную и показал взломанный ящик книжного шкафа.
- Сломали ножом, который взяли на кухне, - продолжал рассказывать хозяин. - Здесь лежат мои важные бумаги, документы, - но отсюда, к моему счастью, ничего не пропало. Очевидно, искали деньги, а здесь их не было. Я никогда не держу деньги дома - либо в кармане, либо в банке, но не трехлитровой, конечно, - он коротко хохотнул своему каламбуру. - Взяли только лежащую сверху на секретере книгу Агаты Кристи, которую я читаю на ночь, и фигурку японского бонзы. Никакой особой ценности фигурка не представляет, обычная дешевая поделка для туристов.
- Ясно, - сказал Грушин. - А ваша спальня, надо полагать, напротив. Там ничего не тронули?
- Нет. Скорее всего, торопились и просто не успели туда заскочить. Знаете, как это бывает - за окном, очевидно, залаяла соседская собака, преступники встревожились и бросились наутек.
- Возможно, так оно и было, - кивнул Грушин. - А что, кстати, за книга?
- Роман "Убивать легко" и несколько рассказов...
Грушин кисло улыбнулся: - Зловещее пособие для начинающих дезертиров!
Мирный процесс обсуждения результатов вчерашнего происшествия прервали дикие крики за окном: - Караул! Убивают! Караул!
- Как! Неужели снова беглые дезертиры?! - крикнул Свистунов.
Все трое мужчин в большой тревоге выскочили из дома и выбежали за ограду. По улице с истошными криками бежала перепуганная на смерть женщина, а ее нетвердыми шагами очень пьяного человека преследовал мужичок в грязной замасленной телогрейке на голое тело, с топором в руке. Это был известный всей деревне забулдыга Васька, пьяница и дебошир.
Тренированный и трезвый Грушин решительно бросился наперерез к Ваське, легко выбил у него топор и неуловимым движением рук коснулся его шеи. Обезоруженный "террорист" обессилено свалился рядом на траву у дороги и затих.
- Браво! - подбегая рыхловатой академической трусцой к месту событий, выкрикнул профессор. - Вот как по-настоящему должна действовать наша милиция: она должна защищать нас, а не трясти наши кошельки на каждом перекрестке. Браво!
- Да, действительно, лихо вы с ним! Глядя на его устрашающий вид с топором, я бы не смог действовать так решительно. Уважаю! - с легкой отдышкой сказал и Свистунов, и протянул ему руку для крепкого мужского пожатия.
- Ну, что вы! В отличие от вас я человек тренированный, знаю самбо и джиу-джитсу, - просто и без заносчивости произнес Грушин и ответно пожал руку Свистунова. - Я ненадолго отключил его. Минут через пять должен очухаться.
- Батюшки мои! - с причитаниями вернулась к группе стоящих мужчин убегавшая женщина. - Вы уж не наказывайте его строго, не забирайте в участок! У нас четверо детей, мал мала меньше, как же мы без кормильца!
- Хорош кормилец, нечего сказать! - едко сказал профессор и посмотрел на распростертого Ваську. Тот уже мирно посапывал в счастливом и благостном сне.
- Да уж какой есть, - со слезами горечи на глазах сказала женщина.
- А он вас не убьет, когда проснется? - забеспокоился Свистунов.
- Что вы! Он безобидный, - с робкой улыбкой ответила женщина. - Это он только напимшись немного колобродит.
Свистунов с недоверием хмыкнул.
- Что будем делать, господа хорошие? - по-деловому спросил Грушин и посмотрел на своих спутников.
- Я этого Ваську знаю, - подтвердил профессор. - Это деревенский тракторист. Действительно безобидный и спокойный мужичонка. Правда, во хмелю он несколько буен, но пьет он редко. И до сих пор его успевали вовремя скрутить.
- Он очень редко напивается, - торопливо подхватила женщина. - Не даю я ему, окаянному, денег на выпивку, а хозяин он хороший и отец жалостливый. Только зарплату всегда вместо него я получаю.
- Где же это сегодня он так умудрился нализаться?
- Бес попутал. Попросили его трактором "Мерседес" из Чушкиной Лужи вытащить. Ну, вы помните, это за лесом на проселке. Наши-то его знают, деньги мне отдают, если такое случается. А этот был не из наших краев, в гости к Инютиным ехал. Вот и перепало моему дураку пятьдесят рублей, он и напился сдуру. Мы уж сами с ним разберемся, не первый-то раз.
- Ладно, Нюра, - обескуражено махнул рукой профессор. - Забирай своего "кормильца", черт с ним.
- Поскольку никто от буйства сегодня не пострадал, а от потерпевшей заявления не поступало, - я думаю, можно его отпустить, - резюмировал Грушин.
Женщина благодарно и измучено улыбнулась, опустилась над своим "благоверным" и перевернула его на бок.
- Это чтоб он во сне не захлебнулся, - объяснила она.
Васька нечленораздельно замычал. Рядом с Васькой на траве блеснуло что-то пестрое. Грушин нагнулся и поднял предмет. Это была выпавшая из васькиного кармана фигурка японского бонзы.
- Фюить! - присвистнул Грушин. - Уж не вашей ли водочки он сегодня откушал, Олег Игоревич?
- Это вряд ли! - уверенно сказал профессор. - Он ее еще вчера выпил бы, не стал бы целый день терпеть. Хотя для него бутылка водки - это не так чтобы уж и много. Это как мне рюмка. Он мог ночью одну выпить, а днем еще одну, купленную за вытаскивание "Мерседеса" из лужи. И, похоже, что именно так оно и было: с одной бутылки его так бы не развезло.
- Возможно, и так, - согласился Грушин. - Но когда он проспится, я его, пожалуй, расспрошу, откуда у него эта фигурка. Вам помочь его дотащить?
- Ой, спасибочки, не надо! Вы вона какие чистые, вымараетесь все. Я сейчас за своими старшими сбегаю, они его мигом доволокут.
- Ну, смотрите!
- Ничего, - виновато сказала женщина. - Мы привыкшие.
*
Вечером Грушин пошел к Ваське. Васька лежал на протертом до дыр диване и постанывал: - Ох, мать моя женщина, лапки перепончаты! Ну и начехрюндился я сегодня!
- Это с пятидесяти-то рублей? - недоверчиво спросил Грушин.
- Так они ж зеленого цвета были! Эти все богатеи - дальтоники, им все равно, что синий, что зеленый. Еще и спрашивали - не мало ли дали? Да ты присаживайся, не робей. Будь, как дома.
Грушин с опаской посмотрел на покосившийся стул:
- Ну, если они были зеленого цвета - тогда понятно. А садится мне некогда, я коротко. Мне нужно знать, Василий, откуда у тебя фигурка бонзы взялась. Это очень важно.
- Да я уж сам дотумкал, что важно, иначе ты не зашел бы в такую дыру. Вишь тут какое дело: этого бонзу я у Катьки утром стащил. Стал собираться на работу, сную по комнатам, посвистую, вдруг вижу у нее на столе эту хрюшку. А мужики как-то баили про такого, что если его по животу гладить, то деньги придут. Ну, я и подумал - дай-ка я его прихвачу с собой. Буду его поглаживать, глядишь, и привалит чего-нибудь на халяву. И точно: тут же полторы штуки как с неба свалились! Не врал Сычугин.
- А где его Катя взяла? Это дочь?
- Младшая. Черт его знаить, где она его взяла! Ох, ну и начепуренился я сегодня! До сих пор оранжевые круги в глазах стоят и мозги набок. Да чего тут думать! У нее самой спросить надо, она во дворе должна быть. Сейчас сколько?
- Девять вечера.
- Ух, я и начебулдыкался! Давно со мной такого не было. Да и ты меня хорошо по шее врезал, до сих пор повернуть не могу... Но я не обижаюсь, если по делу... На дворе она, курей должна загонять в сарай. Темень скоро.
- Тогда я пойду, поищу ее.
- Давай, двигай. Только эта... будь добер, подай-ка мне со стола банку с рассольчиком, умираю!
Грушин молча подал ему трехлитровую банку, в которой плавало несколько желтых огурцов. Васька жадно схватил ее двумя руками и отхлебнул пару глотков прямо через край.
- Ох! Спасибо те, добрый человек! Выручил, век не забуду. Ты уж прости, что не стретил, как положено, сам вишь как оно получается...
- Выздоравливай!
На крыльце Грушин в упор столкнулся с Васькиной женой Нюрой, которая как раз собиралась зайти в дом.
- О, вас-то мне и нужно! - воскликнул Грушин. - Мне надо поговорить с вашей Катей. Где она может быть?
- Пойдемте, я покажу, - сказала Нюра. - Без меня вы все равно ее не поймете, она очень своеобразная девочка.
Вместе они прошли через двор к курятнику, где маленькая девчушка лет пяти длинной хворостиной загоняла куриц в сарай. Грушин подошел к ребенку и вынул из кармана на ладонь бронзового бонзу.
- Катенька! Где ты нашла эту игрушку?
Катя требовательно протянула руки к игрушке.
- Отдай! Это моя!
По ее тону Грушин понял, что без ответного дружеского жеста разговора не получится.
- Держи. Катенька! Так где ты ее взяла?
- Таня принесла. - сказала Катенька и показала маленькой ладошкой на приземистую калитку возле сарая.
- Это за домами, - объяснила Нюра, - я вам могу показать. Они там часто гуляют с подружками.
- Катя! А когда она тебе ее принесла? - спросил Грушин.
- Вчера.
- А где она ее взяла?
- Не знаю.
- Давайте лучше Таню расспросим..., - предложила Нюра Грушину и громко выкрикнула, обращаясь к улице: - Танька, поди домой!
Тишина была ответом на крик матери.
- Танька! - требовательно повторила мать.
Но Танька не отзывалась.
- Наверное, далеко убежала, - сказала Нюра. - Вот вернется, уж я ее...
- Да ничего страшного, - обаятельно улыбнулся Грушин, - мне не к спеху. Завтра заскочу, если вы не против.
- Заходите, когда сможете.
*
Следующий день был днем рабочим, поэтому на своей даче Грушин оказался только часов в семь вечера. Не успел он загнать в гараж свой автомобиль, как к нему ворвался Щербатов.
- Увидел, как вы подъехали к дому и сразу к вам. Михаил Иванович! С этими беглыми дезертирами нужно что-то делать! Сегодня они уже и у меня побывали, пока дома никого не было!
- Да что вы! - не на шутку встревожился Грушин. - Пойдем, посмотрим!
- Совсем обнаглели! - кипятился по дороге профессор. - Уже и днем начали лазать!
За воротами профессорской дачи оказалась громадная свежая куча песка, которую Грушин раньше не видел. Профессор еще не успел ее подравнять, и она перегораживала часть дорожки к дому.
- Это мне сегодня Свистунов по старой дружбе подкинул, - по ходу объяснял профессор. - Он сегодня ездил за песком для себя, ну и мне позвонил с утра, а мне тоже надо...
- Осторожнее, здесь следы..., - придержал его Грушин у кучи песка.
- Так это, вероятно, свистуновские - он же здесь ходил, когда разгружал машину.
- Это мы проверим, - сказал Грушин. - А когда он привез вам песок?
- Говорит, часа в три дня, но меня дома не было, я появился только в шесть...
- Так..., хорошо... - осматриваясь, тянул Грушин. - С чего начнем наш розыск?
- Забрались они через окно, - махнул рукой в сторону дома профессор. - Давайте оттуда и начнем.
Грушин с профессором прошли за дом, к стороне дома, обращенной к лесу. В одном из окон было аккуратно выставлено нижнее стекло. Оно стояло рядом под окном.
- Поддели штапики ножом или отверткой, а после этого стекло и само легко вынулось, - показывал профессор.
- Да, но, вынимая стекло, кто-то из них порезался, - отметил Грушин, рассматривая место проникновения. - Видите, на стекле потек крови, и на раме несколько капель.
- Я этого не заметил. Вот что значит опытный глаз! Впрочем, у меня просто голова идет кругом, так что это не удивительно...
Грушин прошелся по дорожке вдоль дома и обратил внимание на расположенные рядом с домом цветочные грядки. На свежевскопанных грядках четко отпечатались две цепочки следов крупной мужской обуви, ведущие к ограде участка у леса.
- А вот и следы! - вскричал профессор. - Причем ведут они к лесу.
Грушин с профессором последовали рядом с грядками по направлению отпечатков. Они вели к калиточке, а за калиткой уходили дальше в лес.
- Похоже, грабители убежали в лес, - веско резюмировал профессор. Он получал настоящий детский восторг от возможности участия в реальном расследовании.
- Да, но откуда они пришли? - спросил Грушин. - Забавно, что следы на выход есть, а на вход нет.
- Значит, они пришли с улицы, - отвечал профессор.
- Резонно, - хмыкнул Грушин. - Но на песке их следов нет. Значит, вошли они ранее трех часов дня. Или... Или все было как-то по-другому.
Поскольку ответа на все вопросы пока получить было невозможно, исследователи вернулись в исходную точку, под окно.
- Ну, что? - сказал Грушин. - Здесь мы все осмотрели. Теперь можно пройти в дом.
Так же, как и перед этим у Свистунова, грабители пошуровали в основном на кухне и опять взяли съестное: вскрытую, но почти полную бутылку коньяка, хлеб, сыр, колбасу. В отличие от ограбления у Свистунова здесь они даже ничего не сломали. Но профессор особенно горько переживал о пропаже коньяка.
- Уж лучше бы они чего-нибудь сломали! - причитал он. - Но коньяк! У меня, видите ли, недавно был день рожденья, и друзья мне подарили бутылку настоящего французского "Наполеона". Роскошный напиток. Пятьдесят лет выдержки, сообразно моему юбилею! Я только едва его попробовал, жадничал, меня все жаба душила. Я хотел растянуть подольше это удовольствие. А тут являются два этих хама, которые не смогут отличить его от обычной водки - и пожалуйста! - они его уносят! Нет, это невероятно!... Мой коллега, Жан Шенье, мне его из Парижа специально привез, купил в лучшем фирменном магазине города... Нет, это невозможно...
Грушин вполуха слушал профессорские стенания и бродил по дому, внимательно рассматривая все предметы. Книжный шкаф добротной старой работы, овальный стол в центре гостиной, камин с нарядной мраморной отделкой портала, в углу телевизор на специальной тумбочке, странный рисунок в рамке над камином... На красном фоне рисунка в отдельных прямоугольных рамках были изображены два женских профиля, обращенных лицом друг к другу... На рисунке взгляд Грушина невольно задержался.
- Борис Борисович! - обратился он к профессору. - А что это у вас за любопытный рисунок на камином?
- Над камином? Нравится? Не поверите! Это детский рисунок моего собственного родного деда, Григория Борисовича Щербатова. Видите - под рисунком остался даже его "автограф" - "Гриша". Насколько мы могли его датировать - рисунок конца XIX - начала XX века.
- Какой странный, совсем не детский рисунок! Я никак не могу понять, что на нем изображено...
- Да мы и сами понять не можем, а знать - тоже не знаем. У деда ведь не спросишь, его уж нет в живых. Рисунок мы обнаружили совсем недавно. Пару месяцев назад жена решила основательно перетряхнуть семейные архивы у нас на чердаке. В одном из сундуков обнаружились старые документы, связка писем прадедушки к прабабушке из Парижа, и несколько детских рисунков моего деда. Тогда ему было 4-5 лет. Этот нам чем-то особенно понравился, и мы решили его повесить у себя в гостиной, как память о нашем предке... Причем левый профиль напоминает мне прабабку, а правый - прадедушку. Для нас - это словно семейный портрет в детском исполнении. Раньше было модно вешать над супружеской кроватью подобный парный фотопортрет, если вы помните...
- Понятно, - кивнул Грушин. - А это лестница на чердак?
- Да. А что? - спросил профессор, увидев, что Грушин ее внимательно рассматривает.
- На ступеньках лестницы песок, и, судя по всему, этот песок сегодняшний, потому что он еще не успел высохнуть.
- Вы хотите сказать, что кто-то лазил на чердак после того, как мне привезли песок?
- Именно! И песок такого же буроватого оттенка.
Грушин с профессором поспешно поднялись по лестнице на чердак.
- Видите песчаные следы по пыльному полу чердака? - показал Грушин. - Судя по всему, у грабителей рифленая подошва с глубоким узором. Туда набился песок. Но во время ходьбы мягкая подошва изгибается, и задержанный ею песок просыпается.
На чердаке, как и во всяком подобном помещении, было пыльно, а сам он был весь загроможден разнообразной ветхой рухлядью, оставшейся от нескольких поколений обитателей этого дома. Я говорю это без иронии и издевки, Читатель, а с восхищением. Потому что подобный чердак - это моя мечта. Именно такой я хотел бы видеть историю нескольких поколений своей семьи. Потому что сейчас для нас, жителей московских многоэтажек, от предков не остается ничего материального, на что можно было бы опереться, что можно было бы защищать, что можно было бы передать... Подобный чердак - это многомерный перекресток, узел в пространстве, где пересекается настоящее и несколько слоев прошлого. Забравшись на подобный чердак, можно найти трехколесный велосипед отца в рабочем состоянии, школьный портфель своей мамы с записками от ее прыщавых ухажеров или гимназический дневник деда, полный гневных росчерков учителей к его родителям... Словом, именно на такой вот чердак и поднялись герои моего рассказа, а я снова ухожу в тень за дымовой трубой, и становлюсь невидим для читателя. И прошу прощения за это лирическое отступление, не утерпел: уж больно чердак был роскошен.
Песчаные следы вели прямо к старинному кованому сундуку.
Профессор откинул его тяжелую крышку и начал внимательно осматривать внутренности заслуженного патриарха мебельных дел.
- Странно, - бормотал он. - Что им здесь понадобилось, если они прямым ходом направились именно сюда? Вроде все на месте... Хотя, пожалуй, нет! Зачем-то развязывали связку с письмами. Я это могу сказать точно, потому что во время недавнего осмотра архивов эти письма смотрела жена. После просмотра она снова связала их в связку, упорядочив их хронологически. Но когда она что-то завязывает, это всегда можно узнать, потому что она завязывает сверху свой фирменный бантик с тремя лепестками. Такой бантик мало кто умеет завязывать! А здесь бантик самый обычный.
- Вынули письмо и снова завязали? - недоуменно спросил Грушин. - Очень странно для уличных грабителей! Не помните ли, сколько здесь было писем?
- Сейчас уж не помню, конечно. Штук двадцать...
Грушин, не развязывая связки, быстро пересчитал письма по торцам.
- Восемнадцать. Посмотрите внимательнее - больше ничего в сундуке не тронуто?
- Смотрю... Да нет, похоже, все на месте.
- Давайте заберем письма вниз. Надо их рассмотреть при более хорошем освещении. Возможно, что-то вынуто из самих конвертов?
Мужчины со связкой писем спустились вниз и внимательно изучили все письма, вынимая их из конвертов. Все письма были на месте. На некоторых конвертах были ободраны марки, но было очевидно, что сделал это кто-то очень давно.
- Ничего не понимаю! - сказал профессор, подводя итог кропотливым исследованиям.
Грушин поднялся из-за стола и прошелся по комнате.
- Можно предложить такую разумную версию. Один из грабителей увидел лестницу наверх и решил осмотреть чердак. На чердаке его внимание привлекает старинный сундук. Вспомнив прочитанные в детстве приключенческие романы, он думает, что в подобных сундуках таятся несметные сокровища. Он лезет в сундук. Случайно он задевает связку с письмами, и она развязывается. Чтобы это не бросилось в глаза, он завязывает ее обратно. Не обнаружив в сундуке бриллиантов, он разочарованно покидает чердак.
- Да, - согласился профессор. - Похоже, что так оно и было. Иначе объяснить имеющиеся факты я никак не могу. Никаких ценностей в этом сундуке никогда не было.
Грушин снова прошелся по комнате и сокрушенно покрутил головой.
- Что? Что-то не так? - настороженно спросил наблюдающий за ним профессор.
- Да. Многое не так. Я, пожалуй, выйду из дома и еще раз осмотрю место происшествия.
Он торопливо вышел из дома и было слышно, как он ходил под окном с выставленным стеклом, потом с хрустом прошелся к куче с песком. После этого он вернулся в дом и снова подошел к детскому рисунку.
- Вот посмотрите сюда, Борис Борисович. Видите, в нижней части рисунка линия, подобная единице и рядом длинная змеистая фигура, похожая на интеграл? Что бы это значило? И, что самое интересное, это повторено и на второй части рисунка, с повернутым женским профилем. Кажется, это не случайные линии.
Профессор тяжело встал с дивана, подошел к рамке с детским рисунком, и долго его рассматривал.
- Черт его знает, что бы это значило! Это может быть что угодно. Детские фантазии так непредсказуемы!
- У меня появилась еще одна интересная мысль, пока я гулял по вашему двору: а нет ли у вашего сундука, случайным образом, тайников? Ведь старые сундуки - они такие загадочные, это не то, что нонешняя мебель... Раньше делали все с выдумкой да хитрецой, чтобы и народ подивить, и себя показать. Давайте еще раз слазим на чердак и посмотрим на сундук с этой точки зрения. Только на этот раз с собой нужно прихватить нож и отвертку.
Профессор был вынужден нехотя согласиться. Ему было лень еще раз подниматься по крутой лестнице. Но пришлось.
Грушин долго со всех сторон рассматривал объемный сундук, потом начал по очереди, то ножом, то отверткой пробовать поддевать и нажимать каждую из имеющийся на сундуке округлых медных шляпок. Профессор заскучал и побрел рассматривать в слуховое окно открывающийся с высоты дома вид на окрестности.
Вдруг внутри сундука что-то щелкнуло, и Грушин закричал: "Ура! Сработало!". Профессор опрометью подбежал к нему. Оказалось, что после нажатия отверткой на очередную медную шляпку боковая стенка сундука откинулась, и там обнаружилось узкое потайное отделение.
За боковой стенкой нашлись старые бумаги - какие-то древние акции, векселя Путиловского завода 1898 года и еще несколько писем графа из далекого Парижа.
- Что скажете? - торжествующе спросил Грушин.
- Да-а! - восхищенно протянул профессор. - Вот уж не думал никогда!
Мужчины взяли все открывшиеся бумаги и пошли снова вниз. Профессор, прекрасно владеющий французским языком, принялся бегло просматривать содержимое писем своих именитых предков, а Грушин взялся за остальные документы. Полистав акции с векселями, он откинул их на стол и машинально взял несколько писем.
- Оч-чень интересно! - вдруг произнес он, взявшись за очередной конверт.
Профессор оживился.
- Попалось что-то необычное?
- Да нет, это не имеет отношения к делу. Вот посмотрите-ка на этот конвертик, - ответил Грушин, и протянул профессору конверт, который он держал в руках.
Профессор взял конверт и смотрел на него несколько секунд.
- Ну, и что в нем интересного?
- А вам не кажется, что марка на этом конверте похожа на левую половину детского рисунка над вашим камином?
Профессор взял конверт в руки, встал с места и подошел к камину.
- Да-а... - с сомнением протянул он. - При некоторой фантазии...
- Ну, как же? Посмотрите еще раз: тот же красный фон, похожий профиль, а длинная змеистая фигура, похожая на интеграл, которая приводила меня в замешательство - это латинская буква "f", и в совокупности со стилизованной единицей это повторяет номинал на марке - один франк.
- Если ребенок рисовал эту марку, то откуда взялось на рисунке еще одно изображение, с перевернутым профилем?
- Это загадка. Но, скорее всего, ее можно объяснить обычным у всех детей интересом к симметрии и игрой с ее различными проявлениями. Некоторое время дети не знают, где лево, а где право и не чувствуют разницы в зеркально симметричных изображениях. Эту мысль подтверждает и детская подпись на рисунке. В автографе юного художника "Гриша" палочка у буквы "р" приписана не слева, а справа!
- Наверное, вы правы. Это очень разумное объяснение. Но для меня дедов рисунок так и останется нашим семейным портретом.
Затем на несколько минут они оба замолчали. Профессор задумался о чем-то философском, связанном с историей связи поколений, а Грушин снова вернулся к рассмотрению найденных бумаг.
- Что же было нужно преступнику? - задумчиво спросил он, разглядывая ворох бумаг на столе. - Если бы здесь оказались драгоценности, блестящей грудой полыхнувшие из сундука, тогда все было бы понятно. А так? Что искал преступник? Векселя Путиловского завода? Акции давно почивших компаний? Неужели он питает какие-то надежды на реституцию собственности в России? Вряд ли он так глуп. Тогда, может быть, он искал конкретное письмо, о котором ему стало откуда-то известно? Возможно, письмо имеет большую стоимость, а мы этого просто не знаем по неведению?
- Но откуда вы взяли, что был кто-то, кто целенаправленно там что-то искал? - спросил профессор. - Ваша версия о случайном вторжении в сундук выглядит гораздо убедительнее.
- Нет! - сокрушенно сказал Грушин. - Плохонькая версия.
- Почему? - искренне удивился профессор. - По-моему она все довольно логично объясняет.
- Есть в этой версии одно гнилое место. Зачем преступнику было нужно снова завязывать письма?
- Но ведь вы сами пять минут назад все так разумно объяснили...
- Не-ет! Если это были случайные грабители вроде солдат дезертиров, то им совершенно не нужно было этого делать. Им, в конце концов, плевать на подобные вещи. Для них главное - сделать все очень быстро и смотаться, пока их не накрыли. Тот, кто снова перевязал письма, очень хотел, чтобы никто этого не заметил, чтобы осталась видимость того, что в дом пришли только за продуктами.
- Ну, допустим, - неуверенно сказал профессор.
- А если это так, тогда бедные солдатики-срочники здесь не при чем. И вместо двух несчастных дезертиров, сбежавших от побоев старших товарищей, возникает совершенно другое лицо. Это умный, расчетливый человек, специально разыскивающий на вашем чердаке нечто, для него очень дорогое. Пока сложно сказать, что именно. Это может быть что угодно. Конкретное письмо, публикация которого произведет настоящую сенсацию, старинная брошь, кортик Багратиона или нечто подобное.
- Ну, допустим, - снова неуверенно сказал профессор. - Но как тогда прикажете понимать ограбление у Свистунова?
- У меня есть определенные соображения на этот счет, - загадочно ответил Грушин, - но там не все точки над "i" еще поставлены, поэтому мои утверждения будут выглядеть для вас отчасти голословными. Но у меня есть идея, как это исправить и окончательно установить истину. Только для этого мне потребуется ваша помощь. Вы обещаете помочь мне?
- Помогу чем могу. Если у меня получится.
- Получится. В моей идее нет ничего сложного. Сегодня же вечером вы пригласите к себе своих хороших знакомых, Свистунова и Звенигородцева, с просьбой успокоить вас после вашего ограбления. Особенно безутешно напирайте на пропавший коньяк.
- Как? - вскричал профессор. - Неужели вы думаете, что это один из них? Это честнейшие люди...
- Не стану пока отвечать определенно на ваш вопрос. Давайте лучше вместо этого пойдем далее по моему плану. Они обязательно спросят, знаю ли я о вашем ограблении. Вы им скажете, что я знаю, и расскажете все то, что произошло с момента моего появления у вас, как мы с вами вместе расследовали это происшествие. Вы расскажете им все, но немного под другим углом зрения. Вам нужно будет сказать им, что мы пришли к твердому выводу, что здесь орудовали сбежавшие дезертиры. На это ясно указывает и перечень украденного, и две цепочки следов тяжелых солдатских сапог, ведущих от места ограбления в лес. Вы расскажете им, что мы пришли к выводу, что в сундук они забрались случайно, и изложите им мою стройную первую версию. Вы расскажете им все, включая соображение о бантике вашей супруги. Для них это будут волнительные подробности расследования. Далее вы расскажете им о том, что сундук оказался с подвохом, и как мы открыли это благодаря моей блестящей догадке. Вы расскажете им о том, что мы там нашли за его боковой стенкой - какие-то древние акции, векселя Путиловского завода и еще несколько писем графа.
А вот далее начинается самое интересное. Вы скажете, что вы прочитали письма - вы ведь свободно читаете по-французски, и по прочтению писем выяснилось, что ваш прадед, граф Щербатов, был тайным представителем русского императора во Франции и собирал там сведения о строящихся в Марселе подводных лодках. Сведения эти весьма любопытные, и могут пролить свет на определенные моменты в истории отношений России с Францией. Вы скажете, что в ближайшее время намерены предложить их Историческому музею Франции, где за них могут прилично заплатить...
- А были ли уже в то время подводные лодки? - с сомнением спросил профессор.
- Это не важно, - с улыбкой отвечал Грушин. - Ваши собеседники помнят об этом столь же смутно, как и мы с вами, поэтому поверят.
- Но зачем затевать всю эту ерунду? Тем более врать про какие-то подводные лодки...
- Я пока не могу рассказать вам. Но, поверьте мне, это очень важно, чтобы вы сделали именно так, как я вам рассказываю. Но я еще не закончил. Скорее всего, они попросят вас показать им те бумаги и письма, которые мы с вами нашли в боковой части сундука. Покажите их обязательно и с большой охотой. После этого скажите, что мы с вами не успели осмотреть сундук до конца, потому что были прерваны неожиданной находкой, а потом меня срочно вызвали в Управление, и я отбыл. Но у вас со мной имеется договоренность продолжить наши незатейливые игры завтра, потому что у нас есть веское подозрение в том, что из любви к симметрии вторая боковая часть сундука также окажется с подвохом. И что мы найдем там - это еще не известно. Затем уберите бумаги в секретер и закройте его на ключ. А вот после этого - можете делать со своими гостями все, что хотите. Но будьте готовы к тому, что поздно вечером или ночью должно случиться нечто необычное.
- Что вы имеете в виду? - тревожно спросил профессор.
- Не волнуйтесь. Я думаю, до убийства дело не дойдет. - Профессор неожиданно поперхнулся и закашлялся при этих словах. - Нет, нет, - продолжил Грушин, - еще раз призываю вас не опасаться за свою жизнь. Что именно произойдет, я не знаю, но что-то должно произойти обязательно, если мои догадки верны. Итак, мы с вами договорились?
- Договорились.
- Тогда я вас сейчас покидаю, и демонстративно уезжаю на автомобиле в неизвестном направлении, а вы начинаете реализовывать наш план.
- Хорошо.
Грушин поднялся, и пошел уж было на выход, но перед дверью остановился и обернулся к профессору.
- Желаю вам удачи и еще раз призываю вас не беспокоиться. Я все время буду рядом. Вы меня почувствуете. Я постараюсь дать вам знак о себе.
Профессор добросовестно сделал все именно так, как об этом просил его Грушин. Он позвал указанных соседей посочувствовать ему в пропаже его драгоценного коньяка и выработать план дальнейших действий, как защищаться в будущем от подобных вторжений. Обеспокоенные соседи не замедлили явиться, причем Свистунов пришел с женой, которая также пожелала участвовать в разработке оборонительных планов.
Профессор обратил внимание на порезанную руку Свистунова, но жена Олега Игоревича тотчас объяснила эту травму неисправностью их кухонного комбайна. Олег попробовал его починить - и вот вам результат! Там очень острые ножи.
Усадив пришедших в гостиной, профессор рассказал им о расследовании ограбления и об участии в нем Грушина. Все дружно пожалели, что Грушину пришлось уехать. Далее профессор продемонстрировал неожиданные находки, а сам внимательно наблюдал за реакцией гостей. Неужели это кто-то из них? В это невозможно поверить! Свистунов сам пострадал, а Миша Звенигородцев - вообще большой ребенок, он на такие вещи просто неспособен. Правда, он всякий раз слишком азартно интересуется содержимым сундука... Однако никто из гостей не стал вести себя более подозрительно, чем обычно. Посмотрели найденные бумаги и ободрили решение профессора передать их в Исторический музей. Затем стали думать, что делать дальше. Но ничего лучше не придумалось, кроме как забаррикадироваться как следует на сегодняшнюю ночь, а завтра сообщить в милицию. Кроме того, завтра снова будет Грушин, а с ним намного спокойнее.
За разговорами окончательно стемнело, и гости разошлись, озабоченные вопросом сооружения надежных фортификационных сооружений на своих участках.
Примерно в полпервого ночи у профессора раздался телефонный звонок. "Вот оно!", подумал он, "то самое, о чем предупреждал его Грушин. Началось! Странно, что он сам до сих пор не объявился, ведь он обещал показать свое присутствие".
Но дело оказалось совсем в другом. Звонил его сосед по московской квартире Нащепанов. Случилась беда: профессорскую квартиру залили сверху горячей водой соседи с верхнего, шестого этажа. У них сломалась стиральная машина, и начала сливать воду прямо на пол. Дома была только молодая невестка, которой вздумалось стирать в такое неурочное время. Она включила стиральную машину и ушла в другую комнату слушать музыку. Пока она соизволила снять, наконец, свои наушники, в профессорскую квартиру стекло громадное количество воды, и протекло этажом ниже, на Нащепанова. Профессорскую квартиру пришлось вскрыть. Словом, сейчас его квартира стоит со сломанным замком, в ней полно воды, и нужно срочно приехать и разбираться.
Профессор вспомнил свою старинную мебель и опрометью бросился к машине. И только, отъехав от дачи километров тридцать, он вдруг подумал, что звонок может оказаться ложным. Ведь не зря Грушин предупреждал его, что что-то должно произойти. Но он был уже почти в Москве, и решил все-таки заехать на свою квартиру. Нащепанова, соседа этажом ниже, он знает не очень хорошо, голос его помнит плохо, так что это вполне может быть реальный звонок.
Между тем, как только профессор уехал, на его даче начали развиваться интересные события. Со стороны леса через профессорский забор перемахнула темная фигура, быстро подошла к знакомому нам окну, привычным приемом вынула стекло и оказалась внутри дома. Далее неизвестный включил фонарик с узким пучком света и поднялся по лестнице на чердак. Здесь он проследовал прямиком к известному нам старинному сундуку, открыл его и... именно за этими действиями был схвачен Грушиным, вдруг выпрыгнувшим на него из-за темной колонны дымохода. После короткой борьбы преступник оказался на полу чердака закованным в наручники. Грушин поднял упавший в пылу борьбы фонарик и направил его на лежащего человека. Это был... Свистунов.
- Здравствуйте, Олег Игоревич! - поприветствовал его Грушин. - А я вас, признаться, уже несколько заждался, чуть не заснул здесь на чердаке. Давайте мы спустимся теперь вниз, и вы мне расскажете, что же это такое интересное вы собирались найти в этом сундуке.
Грушин со Свистуновым спустились вниз.
- Я очень тревожусь о судьбе профессорского коньяка, - сказал Грушин. - Профессор так тяжело переживал его исчезновение, что я боялся, как бы его не хватил удар.
Свистунов поднял к лицу закованные руки и осторожно потрогал здоровенный синяк под глазом, который он получил в пылу борьбы на чердаке.
- Да я уже и сам пожалел, что взял этот коньяк, - севшим голосом сказал он. - Хотелось подделать грабеж более натурально. Но профессора я уважаю, и не хотел причинять ему больших неприятностей. С коньяком промашка вышла. Но я его верну профессору, как только представится возможность.
- Так зачем же вы все-таки пожаловали на этот чердак? - спросил Грушин.
- Странно, что вы не догадываетесь, - криво усмехнулся Свистунов. - Как вы вообще меня вычислили? Я довольно продуманно замаскировал свои действия.
- Это было несложно, - с энтузиазмом откликнулся Грушин. - Заподозрил неладное я сразу же, когда увидел ваш холодильник. Я с радостью поверил бы в то, что деликатесные продукты вы закупили на следующее утро после ограбления, но початый край сырокопченой колбасы был что называется "заветрен". Следовательно, колбаса успела полежать в вашем холодильнике более суток, вряд ли вы позволили бы в магазине продать вам такую колбасу. Кроме того - состав продуктов в холодильнике наводил на игривые мысли о том, что это ваш привычный рацион. Следовательно, примерно то же самое должно было быть в холодильнике и во время ограбления. А это означало, что голодные солдатики выгребли у вас постные рыбные консервы, но почему-то не тронули изысканные мясные деликатесы. Согласитесь, это странно.
- Я подумал, что консервы для них более привычная пища, тем более в дальнюю дорогу консервы предпочтительнее...
- А я думаю, что они, если бы уж залезли, и консервы взяли бы, и колбасу, и все остальное. Затем этот бонза. Девочка Таня, с которой я поговорил сегодня утром, очень точно вас описала. Вчера часов в десять вечера она с подружками видела, как вы выбросили пакет с "награбленным" в озерко. Дети - существа любопытные, они вытащили этот пакет. И в нем оказалось все то, что пропало с вашей дачи. Кроме книги. Агату Кристи вы не стали топить, а спрятали куда-то в другое место. После этого вы сломали ломом замок своей двери и отправились к профессору Щербатову пить его знаменитые наливки. Это что касается ограбления вашей дачи. Теперь здесь. Понятно, что вы не случайно решили завезти песок Щербатову именно сегодня, у вас был повод долго помаячить на его участке, не вызывая подозрения соседей. Вы хорошо все продумали, включая даже следы от солдатских сапог. Но, Олег Игоревич, обе цепочки следов, ведущих в лес, оставлены о_д_н_о_й парой сапог! Грубая работа, товарищ полковник в отставке, очень грубая. Здесь оказалось слишком много симметрии. Затем вы умудрились порезаться о стекло. При желании кровь на стекле легко можно будет сравнить с вашей.
- Да, - кисло улыбнулся Свистунов. - Преступник из меня ни к черту не годится.
- Вас я вычислил довольно легко, - продолжал Грушин. - Но я так и не понял, в чем, собственно, мотив преступления. Я, признаться, его до сих пор до конца ясно не понимаю.
Свистунов колебался, начать ли Грушину рассказывать.
- Олег Игоревич! Я убедительно прошу вас рассказать об этом. Вы же знаете: чистосердечное признание смягчает вину. Повинную голову не секут. А иначе... ведь доказательств вашего проникновения сюда вполне достаточно...
- Марки! - наконец выдавил из себя Свистунов.
- Марки? - изумился Грушин. Вы искали в сундуке марки? Но откуда вы вообще узнали, что они могут здесь быть?
Свистунов кивнул на детский рисунок.
- Вот отсюда!
- Но мне это мало о чем говорит!
- Это потому что вы не филателист. Если бы вы увлекались собиранием марок, вы узнали бы в этой композиции одну из самых дорогих марок мира. Это так называемая "перевернутая Церера". Марки с изображением богини плодородия Франция начала выпускать с середины XIX века. Но, поскольку тиражи этих марок были достаточно велики, сегодняшняя стоимость их весьма скромная. Однако на рубеже XIX-XX веков была выпущена очередная серия этих марок, в которую вкралась ошибка при печати: один из штампов случайно оказался перевернутым. И именно эти перевернутые марки оказались уникальны. Их напечатали всего несколько штук. Ошибку быстро заметили, но уничтожать напечатанные марки не стали. Сегодня они стоят очень дорого. Блок из четырех этих марок с одной перевернутой был продан в 1996 году за 924 тысячи евро! Другая марка из той же серии "перевернутых голов" была продана за 521 тысячу евро. Эти захватывающие истории знает каждый истинный филателист.
- И вы подумали, что ребенок срисовал свою картинку с реального конверта с двумя марками, одна из которых и есть та самая, "перевернутая"?...
- Именно так. После того, когда я побывал недавно у профессора и услышал историю появления этой картинки из сундука, где хранятся письма к прабабушке, я словно сошел с ума. Эта картинка, старинный сундук, письма прадедушки из Парижа - все это вместе поразило мое воображение. Все это было так правдоподобно и так реально, что не могло не оказаться правдой. Я уже воочию видел его, этот конверт с двумя желанными марками. Но просто сказать об этом профессору я не мог - это было глупо. Глупо было не попытаться воспользоваться тем уникальным шансом, который так редко выпадает коллекционерам. Вы не знаете, что такое коллекционер, что такое страсть коллекционирования, страсть обладания уникальной заветной маркой! Дело не в ее огромной стоимости, я не стал бы ее продавать. Дело в сознании обладания уникальной, раритетной вещью. Но, боюсь, меня может понять только настоящий коллекционер. Слова "голубой Маврикий", "черный пенни" или "желтый тресклинг" в мире филателистов волшебные, хотя они ничего не значат в мире обычных людей.
- А сегодня вечером профессор рассказал вам еще одну завораживающую историю с потайной стенкой сундука и показал конверт с одной из марок, изображенных ребенком. Честно говоря, я думал, что это именно то, что вы ищете. Я был уверен, что вы полезете вскрывать секретер.
- К сожаленью, именно эта марка оказалась правильной, и она одна ничего не стоит. Но профессор рассказал еще и о том, что у сундука должна быть еще одна симметричная потайная стенка, и я понадеялся на чудо, что там найдется именно та пара марок, которая нарисована ребенком...
- Это я подсказал профессору такой ход. У меня было смутное предчувствие, основанное на нашей известной любви к симметрии, что вас не совсем удовлетворит конверт с одной маркой в секретере. К вашему прискорбию должен сказать, что сундук обследован мною очень добросовестно, и других потайных стенок он не имеет. Неизвестный мастер не обладал должным ощущением симметрии пространства...
- То есть это была просто ловушка...
- Мне нужно было прижать вас к стенке, чтобы узнать, за чем же вы охотитесь. Ведь, согласитесь, вы бы по своей доброте не стали мне рассказывать всех подробностей, если бы я просто так подошел к вам с этим вопросом...
- Да уж!
- Вот именно. Теперь о том, как быть с вами, - сразу погрустнев, сказал Грушин. - Мне очень жаль. Вы мне очень симпатичны, но за подобные действия нужно отвечать по закону. Вы проникли в чужое помещение и ограбили его. За это можно схлопотать от года заключения и больше. С другой стороны, с учетом обязательного возврата коньяка, вы взяли товара на десять копеек, и судить вас за это так строго вряд ли стоит. С третьей стороны, найди вы все-таки нужные марки, вы бы фактически ограбили профессора на полмиллиона евро. А это уже грабеж в особо крупных размерах. Но можно ли судить за намерения и потенциальные, но так и не состоявшиеся возможности? Поэтому не мне решать вашу судьбу. Я думаю, пусть ее решит сам профессор. Который, кстати, уже вернулся, я слышу его машину. Вероятно, он сильно разозлен вашим ложным вызовом.
На улице действительно заурчала подъехавшая профессорская машина, и через несколько минут профессор оказался в доме. Признаться, он здорово удивился, застав в своем доме Грушина и рядом с ним Свистунова в наручниках. Грушин рассказал ему происшедшее. Профессор грустно выслушал историю и страшно обрадовался тому, что коньяк будет ему возвращен. По натуре он был чистейший добряк и, к тому же, убежденный противник тюрем вообще. Как-нибудь при случае я изложу вам его стройную теорию на этот счет. Здесь же только скажу, что добрейший профессор абсолютно простил своего обезумевшего от страсти коллекционирования соседа.