Куприянова Мария : другие произведения.

Обратная сторона руны. Глава 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Села за Рода Вольфа, а покатилось продолжение этого. Текст ранее был выложен в другом разделе СИ под псевдонимом, но времени развить тему не хватало. Такая вот изменчивая муза... Итого, сейчас по настроению работаю то над этой книгой, то над Вольфом. Следите за обновлениями))
  Глава 1
  Это был беркер. Туша, длинной в три локтя и весом чуть больше нокта, что валялась у ног, определенно была беркером. От жесткой короткой шерсти твари разило дурным запахом взмокшей псины и могильной затхлости подземелья, уродливая приплюснутая морда продолжала ухмыляться, застыв в предсмертной судороге: язык кровавой тряпкой высунулся из раззявленной пасти, обнажив пожелтевшие, но все еще острые, словно бритва, клыки. В пустых, подернутых белой пленкой глазах застыло удивленно-обиженное выражение: "мол, что же ты, путник? Я всего лишь хотел есть..."
  "И зачем подземным тварям глаза? - подумал он, пнув тушу кончиком сапога. - В бесконечных тоннелях, петляющих на глубине в сто акренов, темно, как у Рухха в заднице. Тем не менее, у каждой глубинной твари были глаза. У кого один, у кого два, как у беркеров, у кого три и больше". Впрочем, другой вопрос волновал его сильнее. Тварь, обычно никогда не вылезающая на поверхность, покинула свое убежище и вышла на охоту. Неужели началось? Но еще рано. Слишком рано...
  - Слезай, добрый человек, - обратился он к стоящему рядом дереву, убирая меч в ножны. - Эта псина уже ни на кого не нападет.
  Зеленая крона заходила ходуном, ветви закачались, и из пышной листвы показалось испуганное морщинистое лицо с маленькими, бегающими глазками:
  - Вы уверены, сиер?
  - Нет, - по непроницаемому взгляду незнакомца невозможно было понять, шутит он или говорит всерьез. - Но у тебя точно будет время, чтобы слезть и отойти на безопасное расстояние.
  Недолго раздумывая, мужичок, обхватив руками ствол, сполз на землю, стряхнул с рубахи листья и кусочки коры, пригладил золотистую шевелюру. Оказавшись на голову ниже своего спасителя, да еще и раза в три толще, смущенно улыбнулся и протянул ему пухлую руку.
  - Меня Низаем звать.
  - Вот что, - незнакомец поморщился и даже не подумал отвечать на рукопожатие. - До темноты еще куча времени, так что езжай домой. И моли милосердную Нелл, чтобы не встретить еще одного беркера.
  Круглое и добродушное лицо Низая вытянулось, превратившись из подобия сдобной булочки в овальный калач.
  - Беркера? Вы сказали беркера? О, великая Нелл, спаси и помилуй! - он скрестил пальцы, выписывая хитроумный защитный жест. - Да этих тварей в здешних местах со времен Великого Мора никто не видел!
  - Ну что ж, - равнодушно уронил незнакомец. - Считай, тебе повезло. Будет что внукам рассказать.
  - Смилуйтесь, сиер! Видел я, с какой легкостью вы псину-то на меч насадили! Словно порося на вертел. Не откажите в просьбе, проводите до дома! В долгу не останусь!
  - Я не наемник, Низай. И уж тем более, не телохранитель, - отрезал тот.
  - Я о многом не прошу, - мужичок взмолился таким жалостливым голосом, словно сейчас, в эту самую секунду, решалась его дальнейшая судьба: жить или умереть. - Подумайте, вечор уж близко, да и гроза надвигается. А селение-то ближайшее в двух днях пути, не меньше. Я вам кров и пищу дам... Пожалуйста.
  В подтверждение его слов дневной свет померк, затянутый тяжелыми свинцовыми тучами. Ветер усилился, зашумев макушками деревьев, закачав ветвями, сорвав сочную зеленую листву. Небеса разрубила яркая вспышка, и несколько мгновений спустя окрестности сотряс могучий раскат грома.
  Незнакомец нехотя кивнул: он давно взял за правило не брать с собой попутчиков, но сегодня сделал исключение: ночевать под открытым небом в такую грозу совершенно не хотелось. А буря грозила разразиться нешуточная, и в самое ближайшее время - это подтверждал шрам на плече. Еще несколько часов назад он слегка поднывал, а сейчас пульсировал и дергал, сжигаемый изнутри невидимым огнем.
  - Вот и славно! - Низай просиял и добродушно кивнул в сторону повозки. - Присаживайтесь, сиер, довезу с ветерком. Обещаю, такого жаркого из барашка, как готовит моя Эви, вы ни разу в жизни не пробовали! Простите, как к вам обращаться?
  Незнакомец потер плечо, нахмурился и тихо произнес:
  - Рин.
  - Просто Рин?
  Ответа он не получил, кроме сурового, холодного взгляда, обрубающего дальнейшие расспросы.
  Низай пожал плечами, уселся на козлы, стеганул мула и засвистел под нос любимую песенку: скоро он будет дома, обнимет детишек, поцелует жену и разделит вкусный ужин с этим странным незнакомцем, рядом с которым чувствовал себя в полной безопасности. И неважно что он не раскрыл свое полное имя: времена сейчас такие, никому доверять нельзя. Но то, что человек, сидящий сейчас у него за спиной, совсем не обычный путник, особенных доказательств не требовало. Одежда без изысков, но удобная, прочная и дорогая. В этом Низай не сомневался, все-таки не первый год на ярмарки ездит.
  Меч, которым Рин разделся с беркером, также выглядел отнюдь не бутафорским. Про внешность и выправку и говорить было нечего: может он и не наемник, но оружие в руках явно не первый день держит. Низай, будто невзначай обернулся, скользнул взглядом по сидящему в повозке страннику. Он сидел, прижавшись спиной к мешку с мукой, и, похоже, дремал. Его лицо даже в забытьи оставалось суровым и каким-то отстраненным.
  "Ниерланец", - пришел к мысленному выводу Низай. Северян он нередко встречал на ярмарке: высоких, статных, светловолосых, голубоглазых. Только вот у его нового знакомого цвет глаз был, прямо скажем, необычным: золотым, словно у кота или... дракона.
  Низая даже позабавило такое странное сравнение, уж кто-кто, а дракон не встречался ему ни разу в жизни. Он даже сомневался, существуют ли эти существа на самом деле. Мужичок дернул вожжи, подгоняя мула. Уже совсем стемнело, ветер усиливался: будто дикий зверь, жаждущий вырваться из клетки, он метался и взвывал, срывая когтистыми лапами с деревьев листья и колючие ветки. Видимость падала, Низай, защищаясь, натянул на лицо капюшон. Сердцем чувствовал, что дом близко, но двигалась повозка нестерпимо медленно: с небес хлынул дождь, лавиной обрушился на несчастных путников. Среди рева ветра и шума дождя вдруг послышался вой. Отчетливый. Замогильный. Такой, что леденил кровь в жилах.
  - Что... - прошелестел Низай, как вдруг кто-то схватил его за шиворот и дернул назад. Он кубарем полетел с козел, оказавшись рядом с...
  Рин предупреждающе прижал палец к губам. В его руке мрачно поблескивал меч.
  Снова раздался вой, совсем близко. Мурашки покрыли все тело, Низай затрясся, отбивая зубами барабанную дробь.
  - Не высовывайся, - Рин легко соскочил на землю, озираясь, держа оружие на изготовку.
  Беркеры напали внезапно. Тьма разверзлась и выпустила из своего нутра этих стремительных существ с огненно-красными глазами. Их мокрая от дождя шерсть вздыбилась, из глоток доносилось утробное, голодное рычание.
  - О, Превиликая Нелл, - быстро зашептал Низай, втискиваясь между мешками, осеняя себя защитным символом, - спаси, убереги, помилуй...
  Битва началась - Низай слышал чавканье грязи, свист меча, злобное рычанье и хрипы тварей. Он надеялся, что ниерланец выстоит, иначе...
  
  
  Иначе конец.
  Рин едва успевал отбиваться. Вспорол брюхо одному, отсек башку другому, едва успел отшвырнуть третьего: мощными челюстями тот чуть не ухватил за ногу. Прокатившись по земле, тварь снова поднялась, ринулась в бой, но тут же взвизгнула и грохнулась с торчащим из грудины клинком.
  Уж что-что, а метать ножи Низай умел лучше всего и всегда носил при себе десяток-другой, на всякий случай.
  - Я же сказал не высовываться, - рявкнул Рин, одновременно всаживая в глотку еще одному беркеру меч. - Знаешь, что будет, если они до тебя доберутся?!
  Конечно, он знал. Знал, что слюна глубинных псов отравлена, и от их укусов нет противоядия. Но, стискивая челюсти, продолжал метать ножи в темноту.
  Рин не собирался отговаривать упрямца. Свора редела, но и усталость брала свое. Мышцы налились свинцом, движения утратили стремительность, от могильной вони беркеров мутило, капли пота и дождя застилали взор. Один все-таки до него добрался, вцепился в сапог. Рин не удержался на скользкой земле, упал в грязь, перевернулся, пнул тварь свободной ногой. В этот же миг псина завалилась на бок, с торчащим из глаза ножом.
  А Низай не промах, знает свое дело...
  Расправиться с оставшимися беркерами стоило последних усилий. Тяжело дыша, Рин вытащил меч из тела последнего пса, устало вытер лоб. Одежда промокла насквозь, в прокушенном сапоге противно хлюпала вода. Радовало только то, что нога осталась целой и невредимой.
   Ливень прекратился, крупные капли срывались с листьев, землю затягивал густой туман. Самое время укрыться под крышей и отогреться. Рин вытер лезвие меча, убрал в ножны, вернулся к повозке. Рядом с ней с разодранным брюхом лежал мулл. Что ж, хоть отвлек на несколько минут тварей. Но вот где Низай?
  Он его нашел, привалившегося к груде мешков. Тяжело дыша, тот прикрывал рукой правое бедро. Под ладонью быстро расплывалось темное пятно.
  - Достал-таки, - прохрипел он и виновато улыбнулся, словно ребенок, пойманный за шалостью.
  - Я же говорил, - Рин наклонился, всматриваясь в рану, - не лезь.
  - Мой дом рядом... Если бы мы... ты не справился... они бы... - он закашлялся и не договорив, завалился на бок.
  Вот, значит, как. Боялся, что твари до семьи его доберутся. Отважный...
  Рину пришлось оставить повозку и тащить Низая на руках. Мужчина оказался весьма тяжелым и пришлось собрать все силы, чтобы донести его до дома, который оказался совсем недалеко, за поворотом. Во всяком случае, это было единственное жилище в округе. В окошке приглушенно светил свет, пахло чем-то вкусным. И путник даже не успел постучать в дверь, как та сама открылась, явив на порог невысокую, плотную женщину. Увидев незнакомца и его ношу, она всхлипнула, прижала ладонь ко рту.
  - Может, все-таки пропустите нас? - проскрипел Рин. Руки его одеревенели, ноги дрожали и подкашивались.
  - Конечно, конечно, - тотчас же засуетилась хозяйка. - Сюда, сюда его несите.
  Они прошли в комнату: небольшую, нехитро обставленную. Не сумев скрыть облегченного вздоха, Рин положил раненного на кровать, сам, не дожидаясь приглашения, рухнул на стоящий рядом стул.
  - Папочка приехал! - в комнату с гиканьем ворвались двое мальчишек, лет шести: оба смешные, светловолосые, курносые.
  - Кыш отсюда! - прикрикнула на них женщина, хлопоча вокруг Низая.
  - Мамочка, что с папочкой? - в дверном проеме появилась девчушка, совсем маленькая. Она сонно щурилась и сжимала в руках тряпичную куклу.
  - Все хорошо, милая. Папочка просто устал с дороги, иди, я скоро освобожусь.
  - И ласкажешь мне сказку?
  - Обязательно, солнышко.
  Когда дверь закрылась, женщина закатала рукава, но увидев рану тихо всхлипнула, закусила губу.
  - Кто... Откуда... Такое...
  Заражение уже началось и быстро расползалась по телу. Место укуса воспалилось и загноилось, кожа вокруг окрасилась в черный цвет, будто обуглилась, вены вспухли, покрыли темной сеткой почти всю ногу.
  - Беркер, - тихо выдавил Рин.
  - Беркер? О Великая Нелл...
  - Вас Эви зовут?
  Женщина неопределенно кивнула, шокированная жуткой новостью.
  - Эви, - чуть жестче произнес он, нехотя поднимаясь со стула, - вы понимаете, что укус этой твари смертелен?
  Та лишь замотала головой, словно тот кошмар, который обрушился на нее, мог улетучиться, как страшный сон.
  - Эви?
  Она плеснула на рваную рану воду, начала лихорадочно протирать место укуса, нашептывая что-то себе под нос.
  - Эви! - крикнул Рин, тряхнув ее за плечи, заглядывая в ее глаза. - Ему. Ничто. Не поможет. Понимаешь?
  В ее глазах плескалось отчаяние и такая безмерная боль, что Рин отшатнулся.
  - Как же я... как же мы... без него...
  Она медленно опустилась возле кровати и беззвучно зарыдала, сжимая простыню кулаками.
  - Ничего... - умирающий вдруг открыл глаза, посмотрел на жену мутным от боли взглядом, - накорми гостя... он... жизнь вам спас...
  И снова провалился в забытье.
  
  Огонь в очаге почти догорел, когда Эви, очнувшись от горестных мыслей, подкинула туда еще дров. Прошло около часа, а ее мужу становилось все хуже и хуже. Покрытый холодным потом, он тяжело дышал, чернота покрыла не только ногу, но и руки, грудь, лицо.
  Рин, избавившись наконец от мокрой одежды, сидел в одежде с хозяйского плеча, и пил горячий травяной чай. Ужин прошел в полном, могильном молчании. Эви держалась как могла: сжимала в белую полосу губы, отводила в сторону покрасневшие глаза, нервно мяла в руках подол платья.
  - Низай храбро сражался, - не выдержал Рин, разорвал тишину.
  Женщина лишь покорно кивнула, сжалась в комочек, обхватила плечи руками.
  - Беркеры подошли вплотную к вашему дому, если бы не он... вы были бы мертвы.
  - Мы уже мертвы, - прошелестела Эви.
  Рин вопросительно поднял бровь.
  - Мы уже мертвы... Разве вы не видите... - она закачалась на стуле взад-вперед. - Кто нас будет кормить... Нам едва хватает на жизнь... Дети еще слишком малы... У нас нет никого... Некому помочь... Что нам делать... ЧТО?! - она схватилась за голову, изо всех сил стиснула зубы, подавляя рвущийся на волю крик боли и отчаяния.
  - Мамочка... - в комнату зашла малышка, таща за собой любимицу-куклу. - Мамочка... Я не могу уснуть.
  Эви тяжело вздохнула, вытерла рукавом глаза, тяжело вздохнула и нацепила на лицо улыбку.
  - Пойдем, солнышко, сейчас я тебя поцелую, и сон обязательно придет.
  - Ласкажи мне сказку, - послышалось уже за дверью.
  - Какую, милая.
  - Пла тлех блатьев.
  
  Рин тяжело нахмурился, крепко сжал кулаки и уставился в пустую кружку из под чая.
  
  - Про Мудрость, Могущество и Милосердие? Милая, ты же ее слышала много раз, - в голосе Эви просквозила нежность, смешанная с грустью.
  - Еще!
  - Ну хорошо, слушай. Давным-давно...
  
  Жили-были три брата. Родители их давно померли, оставив скудное наследство: дом и небольшой клочок земли, который приносил какой-никакой, да урожай. Жили братья в бедности, но дружно. Один хозяйство и огород вел, другой на охоту ходил, третий - на базар плоды труда их свозил. И так, кто знает, продолжалось бы до сих пор, если бы не решили они однажды в лес втроем сходить. Настигла их буря страшная, и чтобы укрыться от нее, нашли они пещеру, а в ней лаз. Старший брат, как самый мудрый, настаивал, чтобы остаться на месте: а ну как на другом конце тоннеля их поджидает страшное чудовище? Средний брат, смельчак и задира, предложил спуститься вниз исследовать глубины земли: а вдруг там богатство обнаружится? Решение оставалось за третьим, а поскольку он побаивался гнева среднего, то поддержал его стремление изучить лаз.
  Долго шли они по тоннелю, пока не потухли у них факелы. Старший хотел было приказать остальным возвращаться, как вдруг, вдалеке, они увидели огонь. Приблизившись, разглядели, что вовсе не огонь это был. Посреди огромной пещеры сидел Тир, могущественный огненный демон, а обе его ноги и хвост сковывали водяные цепи.
  Братья сначала испугались, а потом поняли, что пока демона сдерживают цепи - он не опасен. А между тем Тир заговорил с ними, речи его были сладки и проникали в самое сердце. За свою свободу он предлагал исполнить три желания - по одному на каждого. Не выдержали братья искушения. Точнее, не выдержали двое из них, младший брат решил обмануть демона, не загадывать своего желания: двух на их семью будет вполне достаточно, и Тир никогда не получит свободу.
  Первым загадал желание старший. Он, как самый умный из всех троих, пожелал стать самым мудрым из всех людей. Чтобы слава о нем разлетелась по всему миру.
  Упала первая водяная цепь, Тир усмехнулся, взмахнул рукой, громогласно произнес:
  - Отныне ты владеешь мудростью всех мудрецов умерших, живущих и еще не рожденных. Но, взамен, я лишаю тебя зрения, ибо человеческие глаза лишь мешают видеть Истину.
  Старший брат, названный отныне Мудростью, поклонился Тиру: теперь, когда он овладел знаниями всех мудрейших, глаза ему и правда оказались не нужны.
  Средний брат возжелал могущества. Он всегда жаждал повелевать людьми, сражаться и распоряжаться жизнями других.
  Вторая цепь упала с демона, и он произнес:
  - Отныне ты владеешь могуществом, которое не знал до тебя никто из умерших, из ныне живущих, и еще не рожденных. Но взамен я лишаю тебя сердца, ибо истинное могущество не знает сострадания.
   Поклонился Тиру средний брат. Он ощущал себя невероятно сильным, жажда власти и крови закипела в его венах и, лишившись сердца, он сделался невероятно свободным от всего, что связывало его с братьями. Выхватив из-за пазухи охотничий нож, Могущество хладнокровно вонзил его в Мудрость, и, усмехнувшись, покинул пещеру.
  Младший брат, обливаясь слезами, кинулся к умирающему, принялся его трясти, пытаясь вдохнуть в него жизнь.
  Тогда Тир холодно произнес:
  - Ты думал обмануть меня, но ничего не вышло. Теперь тебе решать: спасти брата и освободить меня, либо оставить на цепи, но лишиться самого родного тебе человека.
  И несчастный брат загадал последнее, третье желание. Чтобы спасти близкого, он пожелал стать целителем, способным излечить от любого, даже самого страшного недуга.
  Скинув цепи, Тир засмеялся:
  - Отныне ты владеешь милосердием, которое не знал до тебя никто из умерших, ныне живущих и еще не рожденных. Взамен, я заберу у тебя чувства, ибо они мешают целителю творить то, что он обязан делать.
  Милосердие склонился над Мудростью и излечил его от раны одним лишь прикосновением руки.
  
  В комнате воцарилась тишина, пока детский голосок не нарушил ее:
  - А что дальше?
  - Тир ушел в мир демонов, а Мудрость, Могущество и Милосердие - в мир людей.
  - Мне его жалко...
  - Кого, милая?
  - Милоселдие.
  - Отчего же?
  - Я люблю тебя, мамочка. И Папочку. И блатев. А он никого не любит...
  - Спи, сладкая, это всего лишь сказка...
  
  Больной метался по подушке, сжигаемый жутким жаром: глаза его ввалились, сухие, почерневшие губы едва шевелились, из горла доносились тихие сипящие звуки. Рин еще несколько минут простоял возле него, погруженный в собственные мысли, а потом громко крикнул:
  - Хозяйка, неси воду. И побольше.
  
  Неужели, время пришло...
  Эви всхлипнула, пытаясь унять дрожь в руках, чтобы не уронить корыто. Она осторожно зашла в комнату, застыла у кровати. Странный гость сосредоточенно рассматривал раненного и, не отвлекаясь от своего занятия, сказал:
  - Рядом со мной поставь и отойди.
  Женщина повиновалась, чувствуя, что ее услуги понадобились вовсе не для последнего ритуала омовения. Но тут же прогнала искорку надежды - горького разочарования она бы не вынесла.
  Рин скинул рубашку, положил ладони на уродливую, гноящуюся рану и закрыл глаза. Какое-то время он просто стоял, глубоко и ровно дыша, как вдруг руки его задрожали, из-под пальцев заструился золотистый свет. Лучи окутали рану, и гнойная корка задымилась как от сильного жара.
  Эви тихо вскрикнула, но с места сдвинуться не смогла - невидимая сила удерживала ее, не давала сделать ни шагу.
  Яркое свечение проникло в тело Низая. Медленно, борясь с могильным ядом, оно разливалось по венам, выжигая на своем пути черноту.
  Рин хрипло выдохнул, стиснул зубы. По лицу заструился пот, мышцы вздулись, словно ему приходилось тащить невыносимо тяжелый груз. Золотистые лучи пробивались вверх и, наконец, достигли лица: теперь Низай выглядел почти здоровым человеком: губы порозовели, кожа также приобрела естественный оттенок.
  Но теперь лекарь и больной поменялись местами. Рин тяжело дышал, волосы мокрыми сосульками налипли на лицо, губы посинели, но он ни на миг не отрывал ладоней от места укуса. Рана, подобно беркеру, сражалась, не желала сдаваться. Пульсировала, источала зловоние и черный дым, который, свиваясь в спираль, полз по рукам целителя вверх.
  Эви подумала, что невозможно выиграть в этой схватке. И что сейчас на кону стояла не только жизнь ее мужа. Рин рухнул на одно колено, упрямо борясь со скверной. Свечение, льющееся из его рук покраснело, а на груди вдруг проявился необычный знак. Кровавая руна. Она вспыхнула нестерпимо ярко, Эви зажмурилась, услышала громкий всплеск и громкое шипение.
  Когда все стихло, женщина приоткрыла глаза и застыла, пораженная увиденым. Рин стоял на коленях, погрузив руки в корыто. Вместо воды там плескалась черная, густая жижа. Руна на груди целителя исчезла, оставив после себя розоватый, чуть светящийся след.
  Эви бросилась к кровати, наклонилась над мужем, удивленно разглядывая затянувшуюся рану.
  - Не бойся, - тихий голос заставил ее вздрогнуть. - Теперь он здоров.
  - Как... Кто вы...
  - Уверен, ты не захочешь этого знать.
  Рин с трудом поднялся, сделал несколько шагов к двери. Пошатнулся и схватился за спинку кровати.
  - Вам нужно прилечь, я помогу.
  - Нет, - он тряхнул головой, выпрямился, собрал последние силы. - Я сам. Ты только воду из корыта вокруг дома пролей. Ни один беркер в дом не пролезет.
  Он добрел до очага, лег возле него на шкуру и, проваливаясь в сон, произнес:
  - Не давай огню потухнуть.
  
  Женщина тяжело опустилась на стул, сжала виски руками. То, что она увидела, не укладывалось в голове. Кто он, этот таинственный лекарь? Откуда у него такая сила? И кровавая руна на груди... "Ты не захочешь этого знать", - вертелось в мозгу. Да, она не хотела, потому что боялась... Боялась, что знает ответ на свой вопрос. Но ведь ее муж еще час назад находился при смерти, а теперь - здоров...
  - Милоселдие спас папочку? - неугомонная малышка прошлепала босыми ножками к камину, присела и поцеловала Рина в щеку.
  - Что ты, маленькая, я же говорила... Ты почему не спишь? А ну, марш в кровать!
  - Ну мамуля!
  - Я сказала!
  - Холосо, - девочка подложила под руку целителя свою куколку и побежала к себе.
  Эви подкинула дров в очаг, подхватила корыто с черной жижей и вышла на улицу.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"