У человечества есть по крайней мере два крупных недостатка.
Во-первых, оно совершенно не способно созидать, не разрушая.
А, во-вторых, оно очень любит так называемые простые решения.
Простые, прямые пути, которые оно почитает кратчайшими.
Аркадий СТРУГАЦКИЙ, Борис СТРУГАЦКИЙ:
Как происходит развитие, почему так, а не иначе.
Скромность разума - в его возможностях: человек бывает не слишком умен или не может реализовать себя. В первом случае, им надо управлять, во втором, - обеспечить свободу. Оттого связь человека с миром, который создает ему возможности, построена на противоречиях и развивается на противоречиях.
Однозначно влияет на любого человека и заставляет действовать - его биология. Инстинкт встраивается в экономику. Предоставляется свобода и вознаграждение понятное на инстинктивном уровне. Разум здесь вторичен. Землекопу он мало нужен - управляет им голод или желание опохмелиться. Банкиру разум необходим для выгодного размещения средств, но никак не для оправдания смысла собственных занятий, ибо изначально у него в мозжечке свербит жадность, спортивный интерес или иные желания личного свойства. Любой функциональный труд в производстве или потреблении на 99 процентов обращен к инстинкту. Работа стюардессой и приобретение помады от Шанель вряд ли могут стать предназначением для большинства людей. Работа - источник средств для существования, помада - цель, сублимированный инстинкт, точнее, желание выделиться, почувствовать себя более приспособленной или стать женщиной вамп, как прапрапрапрапрапрапрабабушка, возможно пившая кровь бедных животных ради здоровья потомства и чтобы нравиться прапрапрапрапрапрапрадедушке. Кровь на губах и оскал здоровых зубов вызывает симпатию окружающих.
На использовании инстинктов основана экономика современного общества, точнее, отношения людей в ней. Рыночное хозяйство имеет недостатки и достоинства прямо проистекающие из такого положения дел, поскольку изначально человек должен заниматься тем, что хочет его тело, занимается телом, особенно, когда оно неисправно. Только позабыв о нем, воспринимая его как само собой разумеющуюся деталь своей среды обитания, он может заняться умственными вопросами. Отсюда вывод первый: прежде всего ему надо решить как быть с едой, жильем, здоровьем и размножением в той мере, чтобы его тело его этим не занимало. Вывод второй: его тело вряд ли будет в восторге, если он будет заниматься делом, требующим усилий, и если эти усилия не связаны с потребностями самого тела. Это две базовые предпосылки, из которых выросла рыночная экономика. Понятно, что отсюда проистекают два вида деятельности людей в экономике - потребление и производство, то есть то, чем периодически хочется заниматься и чем заниматься приходится. Понятно, что успешное производство возможно только, если напрямую увязать его с потреблением. Поэтому парадокс рыночной экономики или экономики тела состоит в том, что непрерывное развитие производства возможно при непрерывном развитии потребления, которое физиологически имеет конец, и, в конечном счете, в развитии не нуждается. Поел и сыт. Этот парадокс позволяет разрешать разум, который под видом физиологических потребностей проталкивает какие-то свои разработки в виде книг или компьютерных игр, либо просто заставляет людей работать, изобретая на основе одних и тех же потребностей в еде, одежде, в средствах передвижения все новые и новые предметы желания, или новый их антураж.
Желая потреблять, люди рассматривают свой труд как функцию: будь то самогоноварение или медицина, наука или искусство. Изначально для производства благ используется только одна сторона человека - его органическая природа. Вторая, внешняя природа людей пока слаба и не доминирует настолько, чтобы сделать свои законы определяющими их поведение. Хотя пересечение уже идет и, иногда, уже трудно понять, что люди делают ради тела, ради денег и по похожим соображениям, а что по иным мотивам, кроме издержек и неприятностей их телесной сути не сулящим. Человек проявляет свою двойную природу в экономике, не имея ни сил, ни желания добровольно заниматься ею всецело.
Когда нечего делать или делать ничего не охота, в голове крутится: что бы поесть, с кем бы поспать или хочется выпить, - лишь суета собственных телодвижений иногда кажется значительной и приятной. Теперь представьте, что такого рода субъекту предоставлена свобода выбора. Тогда только оглядка на окружающих, сравнение количественное и качественное может заставить его искать, двигаться, работать мозгами, чтобы получить больше, чем они и больше, чем нужно ему самому на самом деле. Чтобы так закрутить мозги разумной обезьяне, организация дел должна быть весьма замысловата.
Рыночная экономика построена на частной собственности. Частная собственность дает постоянную возможность для сравнения. Баран сравнивает себя с другим бараном во время свадебных игр. Люди сравнивают себя друг с другом постоянно. Квазимодо хочет стать Эсмеральдой, по крайней мере, жениться на ней, ребенок стать взрослым, старик - юношей, нищий - богатым, богатый - свободным от богатства и нищеты. Если раньше человек работал ради того, чтобы поесть, теперь ради того, что имеет или от чего хочет избавиться. Стало быть, ему надо предложить нечто, что стало бы его целью, его собственным желанием.
Инстинкты у каждого из нас выражены по-разному. Некоторые довольствуются немногим. Некоторым нужно все. У кого-то самосохранение превалирует над плотскими желаниями. Кто-то чревоугодие ценит выше сладострастия. У многих честолюбие забивает все остальное, включая разум. Столь разные страсти нужно привести в действие и гармонизировать. Для существ, обладающих разумом, привести доводы. Не просто: хочу есть, но хочу есть в китайском ресторане на фарфоровой посуде эпохи Цинь. Это потребует от человека много больше усилий. Хотя цель, несмотря или благодаря ее эстетству, явно искусственная. Несмотря на эстетство потому, что человек, стремящийся к подобному времяпрепровождению не в состоянии воспользоваться большим, чем просто утоление голода. Благодаря эстетству потому, что насытившись, он может оценить красоту процедуры, включить мозги в совершенно иной области, но это конечно уже не имеет отношения к факту насыщения желудка и, увы, малодоступно для большинства посетителей китайских харчевен.
Фантомы потребления пользуются разумностью носителей примитивных желаний, чтобы увлечь их по стезе интеллектуального греха. Визажистика - искусство раскрашивания женского лица для поражения особей мужского пола. Раскраска присуща животным. Само раскраска - женщинам. Кормит целые отрасли производства и обеспечивает желаниями целые сонмы мужчин и женщин. Мужчины желают женщин, женщины желают, чтобы их желали и покупают косметику.
Потребление ради потребления есть раскрутка инстинкта через разум, утверждение и усиление действия инстинкта благодаря наслоению доводов, имеющих ценность для разума в человеке. Сюда входит понимание красоты и целесообразности, степени свободы от людей и внешнего мира.
Потребление - метод оценки качества жизни. Пускай иллюзорного. (У меня есть мощный автомобиль.) Частная собственность - метод сравнения. (Мое авто мощнее, чем машина соседа). Частная собственность позволяет сравнить сколько заработал и сколько потратил собственник. И то и другое - предмет для гордости. Бандитская манера "красиво" просаживать всё, что "заработано" уголовным трудом, - чистый примитивизм инстинктов при примитивном разуме и отличная иллюстрация формулы рыночной экономики - зарабатывать, чтобы потреблять.
В примитивизме - недостаток рыночной мотивации к труду. Для умного человека не всегда понятны мотивы своих поступков и поступков своих сограждан. Они на него мало действуют. Не всегда понятен и смысл поведения: зачем зарабатывать больше, чем необходимо для жизни, зачем притеснять друг друга, отбирать имущество? Почему - понятно: частный интерес делает граждан слабо гуманными. Вопрос - зачем?
Чем сложнее производство, тем сильнее оно зависит от самочувствия всех и тем сильнее неблагополучие всех отражается на чьей-то частной собственности. Поэтому контрасты царских чертогов и крестьянских хижин, голода и чревоугодия - черты примитивной цивилизации. Убийства - тоже. Но и тогда, и теперь иной более совершенной мотивации к труду нет, поскольку сам по себе труд еще примитивен и примитивно потребление.
Человек существо простое: когда голоден, ищет кусок хлеба, когда сыт, ему скучно и он находит себе занятие, связанное с потребностями тела в еде или движении: организует попойку, идет к девочкам, играет в шары и так до бесконечности. Во время досуга выясняется, что устройство мира не справедливо - денег не хватает, соперник удачлив, ловкость не та и, вообще, ты не центр вселенной. Выясняется, что блага проистекают из сложно организованной системы из людей и внешнего мира, положение в которой определяет степень благополучия или неблагополучия человека. Надо или конфликтовать, или себя вести определенным образом, чтобы занять выгодное место и сохранить его. Хочешь быть простым существом, самым довольным из всех простых - веди себя сложно, включи разум, учись, набирайся опыта, посвяти жизнь не себе, откажись от себя и тогда будет много денег, много власти и всего с ними связанного.
Чем люди руководствуются? Выигрышем во времени. Желают нечто, что дает время, создает время жизни, саму жизнь. Пускай даже не по делу разукрашенную, но это - жизнь. Взамен они отдают время, время своей жизни, свою жизнь. Воруя или работая, прислуживая или бездельничая. Меняют свою жизнь сейчас на жизнь завтра. Это может быть время, потраченное на приготовление обеда, и этот обед позволит прожить будущий день. Или время, потраченное на починку холодильника соседу за вознаграждение, которое поможет просуществовать на следующей неделе. В конечном счете, чтобы не нарушать равновесия в природе, люди создают сегодня то, что позволяет им жить завтра. Они перегоняют энергию из любого состояния сейчас в свое будущее, создавая домашний уют и сытость в желудке посреди громад мегаполисов и уединенности маленьких ухоженных городков.
...Иногда, впрочем, эта энергия убивает их взрывной волной или дыркой от пули...
Что люди копят? Понятно что. Ту же жизнь. Только накопление часто выходит за рамки: мое - чужое. И тот, кто владеет временем, действует как распорядитель общественного богатства, всей заключенной в нем энергии. Действует тем эффективнее, чем больше частных лиц кроме него самого воспользуются результатом его работы, отдадут ему свое предпочтение, свой труд или потребление.
Ущербность рыночной экономики - в мотивации, ведущей к потере энергии, ее растрате, в желании объегорить, отобрать, обмануть других, самого себя и господа бога. Простой смертный распорядитель богатства пытается инстинктивно объять необъятное, забрать все себе, растратить самому или совместно с родственниками все то, что принадлежит ему лишь функционально. Рынок создал множество буферов для нейтрализации подобного поведения, для быстрого отъема денег, подсовывая богачам предметы роскоши по заоблачным ценам, азартные игры и другие раздражители все тех же примитивных инстинктов. Цели в рыночной экономике достигаются опосредовано, не напрямую, манипулированием людьми, их инстинктами. Мир - через войну. Открытие - гонораром. Самовыражение - через зарплату. Поэтому и открытия бывают всякие и Геростратов хватает.
Накопленное богатство используется по конкурентным, в основном, принципам, по произволу частных лиц. Стоимость предприятия - средневзвешенная воль обладателей акций, менеджеров, потребителей услуг и чиновников, формирующих правила игры на рынке. Понятно, что способ такой оценки безупречен, так как учитывает все мнения. Но как способ существования - опасен, так как одним из возможных результатов взаимодействия может быть гибель одной из сторон, ради которой все изначально затевалось - потребителя. Поэтому одно предприятие должно страховаться существованием другого или должно быть спасено любой ценой, что в любом случае всегда лишние расходы. В этом - характерная черта рыночной экономики, где эффективность отдельных участников достигается через неэффективность их взаимодействия, через противоречия между людьми и элементами хозяйства, которые они представляют. Там, где люди идут на контакт, они делают это ради конкурентных преимуществ перед другими людьми, из другой страны, корпорации, банды, в общем, не из их круга.
Во избежание неприемлемого ущерба от конкуренции люди выработали правила игры, за которые стараются не выходить и которые постоянно нарушают. Потери поэтому неизбежны. В рыночной экономике трудятся для того, чтобы потреблять и не более.
Поел - и свободен. Это свобода делать все, что заблагорассудится или не делать ничего. Бежать на месте или не двигаться. Потреблять ради потребления - уже не свобода. Если благ у тебя много - можно бежать, а можно бездельничать до самой смерти. Что мешает? Скука.
Выбор не велик. Заснуть, забыться, умереть, и видеть сны, уйти от мира или все больше работать или развлекаться, чтобы убить время. Привлекая ум, обострять свои ощущения от работы и развлечений изыском. Изыск плавно перетекает в использование свободного времени для ума, а не только тела. Ум заставляет изучать внешний мир уже не по принуждению, а из потребности. Труд из обязанности превращается в развлечение, а когда дает результат - в смысл жизни.
Не всякий труд может стать таким, но только связанный с изучением внешнего мира. Просто копать могилы - это функция. Если удачно пофилософствовать или устроить из кладбища райский уголок с фонтаном и беседкой для уединения - значит подойти к делу творчески и остаться в памяти окружающих для подражания или сомнения. Человеку надоедает без мысли работать и бессмысленно потреблять, надоедает книжки читать, если они повторяются и не дают того, чего он еще не знает или не стремится узнать. Тем более ему надоедает бегать по ресторанам в поисках приключений, а хочется просто зайти пообедать. Работа или развлечение становится потребностью сверх необходимости в еде, питие и комфорте, если имеют смысл для самовыражения человека, его способностей и пользы для его внешнего мира. Любой литератор пишет поначалу не только для прокорма и совсем не для этого. Любой бизнесмен начинает с прокорма и заканчивает совсем не этим. Трудиться приходится не только ради куска хлеба, но и ради возможности почувствовать себя человеком. Кусок хлеба, свобода от необходимости работать ради куска хлеба ведет к свободе разумно жить через иллюзию делать всё, что пожелаешь.
Итак, свобода людей в экономике - краеугольный камень всякой свободы. Развитие идет с таким расчетом, чтобы вытеснить человека из производства как функциональную составляющую, заменив его не человеческим материалом: например, лошадью или ЭВМ. "Количество труда, необходимого для производства товара непрерывно изменяется вместе с изменением производительных сил применяемого труда". Дворник на уборочной машине тратит времени на уборку улицы меньше, чем дворник с метлой. Можно предположить, что когда-нибудь сама необходимость в дворнике отпадет, труд дворника исчезнет. Однако, предположение об исчезновении труда вообще - нонсенс. Исчезает специфический труд - функциональный труд дворника. Его полезный продукт - чистота - остается, и, следовательно, остается занятие, которое создает условия для сотворения чистоты без помощи дворников, без непосредственного участия человека.
Вместе с исчезновением функционального труда прекращает существование стоимость как способ сравнения результатов деятельности людей. По определению Карла Маркса "Стоимость товаров прямо пропорциональна рабочему времени, затраченному на их производство и обратно пропорциональна производительным силам затраченного труда". Речь идет о затратах, расходе времени труда. Если принять выражение Маркса не просто за тавтологию, а за характеристику отношения человека к труду, то стоимость - измеритель функционального труда по той простой причине, что функциональный труд, в целом, рассматривается человеком отрицательно, как потеря времени, как "рабочее", отнятое от жизни время, и приговоренное им, тем самым, к исчезновению.
Какой труд нравится или не нравится, нужен или не нужен решает каждый человек в частном порядке, исходя из своих способностей и предпочтений. Выращивать ему капусту, есть ли ему капусту, готовить капустные котлеты или заняться чем-то еще. В конце концов, работает закон больших чисел: все идут в артисты, лишь лимита - в ассенизаторы. Потом исчезает нужда в ассенизаторах - их замещают машины, затем идет убыль в артистах - больно их много и смотреть спектакли так часто даже с самыми талантливыми из них нет смысла, и есть ли смысл вообще смотреть спектакли.
Нулевая стоимость устраняет почву для обмена товарами. Но исчезновение функционального труда, исчезновение стоимости - это еще не исчезновение самого обмена, поскольку обмен существует благодаря разделению труда и собственности. Товар теряет стоимость, но он не бесплатен пока собственность существует. Нужно исчезновение устоявшегося разделение общества на собственников товаров и потребителей, в противном случае обмен будет продолжаться, и цена будет искусственно возникать за счет искусственного ограничения предложения или искусственно создаваемого спроса. Французские крестьяне, голодавшие чуть ли не через год в правлении Людовика 16-ого, перестали это делать после Французской революции. Разве случилось что-то экстраординарное в технике земледелия? Ничуть. Изменился социальный порядок, у монастырей и монархистов отобрали землю и раздали ее крестьянам. Физическое предложение продуктов земледелия увеличилось до размеров физического на них спроса буквально за несколько лет. Точно также в России конца двадцатого века исчез дефицит товаров, как только исчезла монополия государственной собственности на средства производства. Оказалось: и водки довольно и хлеба хватает, и слава богу, без революций.
Стремление пойти в артисты или писатели, игра ума в человеках - результат прогресса производства, вытеснения человек из производства, появление свободного времени, досуга, деятельности вне производства, непосредственно не завязанной с ним. И хотя не производство - первопричина досуговых занятий, оно развивается благодаря досугу, подпитываясь результатами фундаментальных научных исследований или расширением спроса на доски для серфинга.
Люди начинают бегать за богатством и самоутверждением в обществе для того, чтобы освободить себя от него, начинают воспринимать деньги и влияние как средство для своей иной, не функциональной деятельности. Им нужно свободное время, им нужно занятие от собственной фантазии - катание на велосипеде или пастельные рисунки. Понравившись, досуг повторяется, превращается в функцию: кино, театр, спорт, шоу-бизнес, - становится отраслью производства, адаптируется экономикой и надоедает. От него надо освободиться, занявшись чем-то еще, более осмысленным.
Так постепенно, этап за этапом, раскручивается спираль эволюции человеческих увлечений и дело людей не отказываться быть умственно восприимчивыми к тем возможностям, которые предоставляет им бытие.
Чтобы люди не повторялись в своих увлечениях, нужно, чтобы они справились со своими инстинктами. Нужно:
--
Чтобы они об этом узнали, (узнают, скучая от избытка свободного времени и явной повторяемости повседневных своих забот).
--
Чтобы тело им не докучало (свободное время должно быть свободным от мыслей о еде и прочем).
--
Чтобы образ жизни им не был навязан другими людьми.
--
Чтобы их разумные предки позаботились облегчить им путь от маленького, беспомощного детеныша до чего-нибудь более громоздкого, но столь же ангелоподобного, накопленным за столетия знанием и богатством.
В людях должен проснуться разум. Люди должны быть свободны свой разум проявить. Происходит обратное движение от общества к человеку, он перестает быть функцией, винтиком в общественном механизме создания благ, жестко завинченным в чрево этого механизма. Что раньше было доступно немногим: элите, богеме, бездельникам, эксплуататорам, помещикам и капиталистам, которые, собственно, когда не были заняты дележом славы, денег или поркой крепостных, развлекались созданием этикета, литературы, наук и революций. Речь, по сути, идет о доступе к благосостоянию, созданному уже без участия потребителя благ. То есть о благосостоянии для жизни, которая уже не зацикливается на благах, не участвует в их создании и в создании мифов о них, предваряющих появление благ и предполагающих их необходимость.
Блага, которые не могут быть созданы для всех, не созданы вовсе. Роскошь бессмысленна - алмаз на пальце красавицы не прибавляет ей ума и поклонников. Роскошь мифологична. Это желание реагировать на мир, как прежде, инстинктивно: просто и не задумываясь.
Стремление к нейтрализации желаний - естественная черта человеческой истории. Если невозможно удовлетворить желание человека объяснить мир в силу изменчивости и бескрайности неорганической материи, то ограниченность органики дает возможность нейтрализовать физические потребности индивида, убрать его несвободу животного. Еда, одежда, возможности для передвижения, комфортабельное жилье теперь, скорее, нужны для работы головы, чем для работы желудка.
Единственное существенное затруднение здесь из-за вариабельности. Речь идет о выполнения вещами функций, которые несут какую-либо информацию, связанную с внешним миром. Многообразие блюд в еде, изыски в одежде и прочее в том же роде. Но информация о мире легко отделяется от благ и способ донести понятие красоты через подиум, через приобретение одежды от Версаче не является обязательным.
Когда возможность нейтрализации желаний тела достигнута, человек, если он разумен, уже не может уклониться, спрятаться за свое животное я. Либо он пресыщается и не может уже ничего хотеть в том же роде, либо ему это заранее неинтересно. В конечном счете, удовлетворение насущных потребностей уходит на второй план и носит относительно скромный характер личных привычек, профессиональных или любительских пристрастий, без стремления впасть в эскапизм и эпикурейство. Человек теперь занят другим: вопросом смысла жизни, тем, что всегда внедряла религия, но голым насилием над животной сущностью человека, а потому безуспешно. Вера - всегда насилие над собой...
Таково, в общем-то, направление развития цивилизации, прогресса производства и всех прочих сопутствующих общественных институтов. Прогресс такого рода подразумевает совершенно иной принцип развития, чем рыночный: индивидуализм вырастает из общности, а не общность покоится на индивидуализме. И, конечно, это не авторитарная община русских коммунистов, которая к любой индивидуальности относилась с подозрением, любую индивидуальность подавляла, как, впрочем, подавляла авторитетом бога любая религия.
Путешествие в "царство свободы" по сию пору шло от частных интересов человека к пользе общества. Если до сих пор человек, думая исключительно о себе, приносил пользу всем, он же приносил всем и известный вред. Сумма этого вреда в мире, совершившем качественный скачок в своей сложности и взаимосвязи, похоже становится неприемлемой. Инстинкт самосохранения становится инстинктом самовозвышения над миром и достигает противоположной цели - саморазрушения. Индивид, думая только о себе, как существо, сильно зависящее от внешнего мира, в современных условиях может добиться только собственного самоуничижения, самоуничтожения, поскольку его я - вторично вслед за созданной им цивилизацией. Если когда-то люди создали цивилизацию, то ныне цивилизация создает людей и пойти против ее интересов ради своих частных целей не более, чем индивидуальное или коллективное самоубийство.
Разум для того и дан, чтобы понять это. Чтобы уяснить, что развитие от эгоцентризма никуда не ведет и необходим переход к иному поведению, когда, думая об абстрактном обществе, абстрактном человеке, о боге индивид приносит пользу себе. Сие - суть любой религии, данной в виде нормы, привнесенной извне. К сожалению, религиозные нормы родились не сейчас и даны такими, какими есть: консервативны и по определению не способны к развитию вместе со своими адептами.
Инстинкт, животную природу человека нельзя подавить авторитетом или насилием, нельзя отменить, поняв её губительные последствия. Необходимо сначала наесться. Но нельзя только есть. Нельзя отойти от действия инстинкта, не осознав его. Четко не решив: зачем ешь, что ешь и сколько ешь в этой жизни. Сознание и материальное богатство в равной степени необходимы в деле нейтрализации животного в человеке. Приходится говорить о свободе выбора и об экономике, которая эту свободу приносит.
(К. Маркс, том 2, стр.380).
(К. Маркс, том 2, стр.381)