Человек, по происхождению, - та же органическая протоплазма и подчиняется принципам существования органической материи. Его цель - жизнь, не смущаемая эксцессами внешнего мира, само- Ш. Л. Монтескье по-себе бытие. Жажда свободы от внешней среды выталкивает его в аскетизм или в сверхпотребление, свободу от своих желаний или свободу эти желания удовлетворять. Бесперспективность первого лишь подчеркивает бессмысленность второго.
"Свобода - это возможность исполнять желания, но что я могу поделать с самими желаниями?"
Абсолютная свобода органики - в ее собственном абсолюте, в подчинении всей прочей материи, которая для нее бесконечна. Человек есть выражение этого, он должен познать и подчинить весь мир. Такое его желание беспредельно, он может его исполнять или игнорировать, но ничего не может с ним сделать. Он не свободен от своего сознания, дарующему ему возможность свободы, в отличие от животных, которые свободны от разума, но полностью зависят от внешнего мира.
Деятельность животных или человека, как разумного животного - только простая реакция на присутствие внешнего мира, Такая деятельность лишь отражает факт несвободы. Она вынуждена, противна любому живому существу, хотя и является непосредственным содержанием его жизни. Противна, конечно, постольку, поскольку животное в состоянии осознать эту свою противоположность, то есть, поскольку оно - человек.
Человек с помощью разума связывает себя и внешний мир в целое, и с его точки зрения иная работа даже самая приятная, в том числе и потребление, навязана ему обстоятельствами. Прожигая жизнь, мы больше склонны винить обстоятельства, чем себя самих.
Дело тут в том, что у животных, как правило, отсутствует всякая целенаправленная деятельность, когда нет необходимости реагировать на холод, голод и тому подобные стрессы. Человек тоже животное, но реагировать на холод, голод он может не только непосредственно действиями своего тела, но и с помощью внешней среды: с помощью костра или батареи центрального отопления. В той мере, в какой это удается, происходит отрицание животного в человеке, он освобождает себя от вынужденной деятельности для безделья или для того, к чему якобы предназначен. Свобода человека - это отрицание несвободы животного. Разум не оставляет его в животном покое, а убогость заставляет творить глупости, чтобы чем-то себя занять.
И до тех пор, пока независимости от внешнего мира нет и, наверно, не будет, сохраняется дуализм, сосуществование двух начал в любом человеке, переплетение интересов двух его половин: внутренней и внешней, переплетение животного и божественного. Смотря, что выбрать. Либо искать реальную свободу через всякую деятельность, связанную с приобретением богатства. Либо мечтать об абстрактной свободе и, может быть, даже о познании вселенной. В познании мира человек воспринимает себя богом, тогда как в потреблении сознает себя животным. Оставаясь животным, человек стремится бездумно потреблять. Стремясь стать богом, его первое смутное побуждение не потреблять вовсе. Он воображает, что, отрекшись от мирских благ, он забудет про свое животное прошлое, хотя даже выбор обоев для кухни - уже божественное занятие по тривиальному поводу.
Гомеостаз, то есть достижение равновесия, через приспособление к изменению внешних условий существования, иногда считается целью живой материи и, следовательно, человека. По-моему это не так. Равновесие - необходимость, а цель - свобода. Необходимость может быть любая другая, например, нарушение равновесия для достижения своих целей.
Достигнув цели, получив свободу, человек теряет свою животную сущность, и тем хуже для него, если нет ничего другого. Кошмар пресыщения - пустота, эстетская игра в утонченность животных желаний. "Так как жажда жизни беспредельна, то и стремление к тем средствам, которые служат утолению этой жажды также безгранично. И даже те люди, которые усиленно стремятся к благой жизни, ищут того, что доставляет им физическое наслаждение, и, так как, по их представлениям, средства для осуществления этого дает собственность, то вся деятельность этих людей направлена на наживу". (Аристотель)
Внешний мир человека дарует ему свободу от необходимости добывать пропитание в той степени, в какой способен пропитание предоставить, и в той, в какой человек от него независим, в нем не работает. Это средство для достижения богатства, свободы исполнять свои желания, свободы от функционального, принудительного труда. И пока эта цель человеком не достигнута, в его воле быть животным - быть эгоистичным, жадным, непостоянным и лицемерным.
Нейтрализация животного в человеке превращает его грешную суть в атавизм. Он становится человеком помимо собственной воли или не существует вовсе. Нейтрализация - некая отстраненность, свобода от "жажды жизни", ее утоление.
Как животное, человек хочет потреблять и не хочет ничего делать вне потребления. Как человек, он равнодушен к благам и жаждет бескорыстных действий. Как животное он интересуется телом, как человек заботится о душе. Раздвоение в человеке идет вслед за раздвоением в его организации: он деятелен и бездеятелен, духовен и аморален, герой и убийца и всегда естественен, поскольку в нем сосуществуют две столь разные субстанции.
Животное не разграничивает свою жизнедеятельность на труд и потребление. Для животного труд - часть потребления, а потребление - часть труда. У людей же созданием благ занята часть их внешней организации эти блага созидающее, вполне физически от людей обособленное. Теперь индивид занят добыванием продуктов производства, занят распределением благ, своими отношениями с другими людьми в этом деле и ведет себя здесь весьма эгоистично. В животном мире отношения распределения встречаются редко, поскольку средством для добывания пищи являются сами животные, а полагаться на других в этом деле - крайне ненадежное занятие. У людей источник благ - единая для них и внешняя по отношению к ним организация материи и, до поры, организация с их участием постольку, поскольку это необходимо для ее функционирования. Такой вынужденный, функциональный труд для людей - зло. Человек заинтересован в богатстве и готов трудиться лишь постольку, поскольку труд имеет значение при распределении благ.
Но производство не возникло само по себе или благодаря принуждению, оно было создано особой деятельностью непохожей, ни на функциональный труд, ни на дележ богатства. Это, скажем так, общесистемный, созидательный, изначально добровольный труд. Индивид, если он человек, а не животное, имеет такой труд как свою сущность и свою цель в жизни. Труд является для него благом, поскольку создает и утверждает факт его свободы. Труд и потребление здесь вновь неразрывное целое, и цель человека здесь не богатство, а сама деятельность. Индивид заинтересован в такой деятельности, поскольку только она делает его человеком, поскольку только результат от такой деятельности способен превратить его сознание из абстракции в предметный мир, дать сознанию материальную жизнь, а личности - бессмертие. Бессмертие - потребность сознания, как пища - потребность тела.
Но и здесь его ждет разочарование. Бессмертие личности - самообман, такая же ловушка как богатство и сладкая жизнь, потому что такое бессмертие не спасет его бедное тело. Протоплазма исчезнет без следа вместе с запечатленной в ней вселенной. Остается просто ждать, просто размышлять и материализовывать размышления - единственно логичное занятие в нашем положении, когда обустроенный быт и душевное равновесие позволяют не вспоминать о смерти.