Все тяжелей становится идти,
Все гуще лес моих воспоминаний.
Все больше рытвин на моем пути.
И мозг уже почти совсем бараний.

И тяжелей похмелье по утрам.
И бриться ради секса не охота.
И мне уже хватает двести грамм
Для низкого унылого полета.

О, молодость! Куда ж съебала ты?
Куда запропастилась ты, зараза?
А ведь когда-то я дарил цветы
И мог легко подряд четыре раза.

Я был азартен, радостен и глуп.
Мне водки, баб и мира было мало!
Но насовала жизень мне залуп,
Безбожно и обильно насовала.

И я теперь сижу и пью боржом
И отдаюсь безропотно кефиру...
А впрочем, знаешь? Мы еще поржем
И мы еще дадим просраться миру!