Темнело. Юрген, сутулясь, быстро шел по переплетению Рижских улочек. "Как же промокли ноги", - билось в голове. Он старался не наступать в лужи, но скользкие булыжники подло обманывали его. Ноябрьская Рига не любила пешеходов. Истончившиеся подошвы его туфель совсем размокли. Форменная потёртая шинель слабо сопротивлялась ветру. Мерзкое чувство сырого холода заполнило его целиком. Споткнувшись о колючий взгляд встречного прохожего, Юрген едва успел увернуться от выплеснутых из окна помоев. "Да... это не лучшее место в городе...", - мелькнула мысль. Наконец, он увидел нужный дом.
Искомую дверь Юрген нашёл не сразу. Облезшая краска неопределенного тёмного цвета с цифрой "8" и дверной молоток в виде якоря. Всё, как в газетном объявлении. Это придало сил, и он, нервно поежившись, постучал.
Дверь открылась сразу, как будто его ждали. Юргена обдало кислым теплом и табачным дымом. Не раздумывая и не видя того, кто ему открыл, он выпалил:
- Здесь сдается комната?
Из табачного облака появилось сморщенное лицо старухи с бородавкой на подбородке. Её маленькие жёсткие глаза впились ему в лицо, и Юрген, ища от них спасения, перевёл взгляд на седые волоски бородавки.
- Зови меня "старая Эльза", - дыхнула она дымом.
- Как скажете, - поспешно согласился он, шмыгнув носом.
- Руки покажи. Ладони.
- Зачем? - спросил он, протягивая руки.
- Хорошие руки, крепкие, - пропустив вопрос, сказала старуха и довольно крякнула.
Цена за комнату оказалась правдивой. А копеечная доплата за утренний чай и ужин и вовсе смутила Юргена. Комната находилась под самой крышей. Узкая кровать, зеркало, немецкий шкаф и стол со стулом занимали почти всю комнату. Но это была теперь его комната. Здесь он, наконец, мог остаться один, отдохнуть и собраться с мыслями. А подумать было о чём.
После того, как ему отказали от места преподавателя латыни, дела Юргена стремительно покатились вниз. И без того скромные сбережения быстро таяли, а новое место так и не находилось. Юрген не относился к ловким изворотливым людям, которые, не задумываясь, наступают на головы более щепетильных собратьев. И хотя он не был труслив, необходимость постоянно расталкивать людей локтями ужасно тяготила Юргена, вызывая в нём раздражительное и напряжённое состояние.
Однажды, после очередной неудачной попытки получить хоть какую-то должность Юрген, стыдясь, признался себе, что он на пороге самой обычной унизительной нищеты, и, если немедленно что-то не предпринять, то через месяц он будет просить подаяние у Домского собора. Перед глазами поплыли отвратительные картинки уличной жизни опустившихся попрошаек, накатила горькая жалость к себе. Сами потекли слезы. Они падали на кусок свежей газеты, которую ему удалось незаметно вытащить из урны у ратуши. Сквозь влажный туман он механически прочитал объявление о сдаче комнаты. Цена показалась ему необычайно низкой - даже его жалких остатков должно было хватить на месяц. Юргена внезапно поразило какое-то болезненно-радостное чувство. Решение родилось мгновенно. И на следующий день он со всем своим багажом, составлявшим пару книжек, бритву и одну смену белья, которые легко поместились в старом саквояже, направился навстречу судьбе.
"Значит, старая Эльза и есть судьба", - с усталым безразличием прошептал Юрген. Он ещё раз оглядел свое новое жилище. В неверном свете свечного огарка всё выглядело не так уж и плохо. "По крайней мере, месяц у меня есть. Глядишь, что и изменится. Главное здесь сухо и тепло от каминной трубы", - подумал он, с удовольствием снимая мокрые туфли. Раздевшись, он лёг в кровать и накрылся толстым колючим одеялом с головой, по-детски пытаясь спрятаться от давящей и пугающей реальности. Юрген закрыл глаза и почти сразу провалился в сон. Морщинки на молодом лице разгладились, дыхание стало ровным и глубоким. Юргена отпустили заботы и хлопоты. Он ощутил себя свободно и спокойно. Как бывало с ним на морской прогулке в погожий день.
Проснулся он внезапно. Оглядевшись вокруг, Юрген не сразу понял, где находится. Через мгновение он вспомнил свои мытарства и старую Эльзу. Послышался кашель, скрипнула дверь:
- Чай, - проворчала старуха вместо приветствия и поставила на стол медный поднос.
Кроме стакана чая на подносе лежали два кусочка сахара и ржаной сухарь.
- Спасибо, - искренне поблагодарил он.
Юрген впервые за последнее время почувствовал себя отдохнувшим, и даже надежда, почти оставившая его, как будто решила вернуться.
Прошло три дня. Юргену повезло добиться приема в Управлении, а это было совсем не мало! Настроение оставалось приподнятым. К тому же стряпня старой Эльзы оказалась вполне сносной. Но особенно его радовали ночи. Юрген каждый вечер, ложась в кровать, накрывался одеялом с головой в надежде, что ночь принесёт ему забвение и подарит сны. И они были! Ему снилось бескрайнее море, свист ветра в ушах и пьянящее чувство свободы. Ему даже казалось, что, проснувшись, он чувствует солёный вкус на губах.
Прошла ещё неделя. Дело с Управлением должно было решиться в пятницу. Накануне Юрген много ходил по городу и очень устал. Вернувшись, он сразу после ужина решил лечь в постель.
Юргену снилось, что он стоит на палубе корабля, уверенно опираясь ногами и крепко держится за леер. В лицо летят солёные брызги, свежий ветер бьёт по волосам и надувает рубаху. Хлопают паруса, ловко бегают матросы, умело управляясь со снастями. Звучат весёлые голоса, смех и грубые шутки. Юрген вдруг понял, что это шотландское китобойное судно, уверенно идущее в южные широты. Впереди - долгие мили погони за добычей и нескорое возвращение.
Юрген открыл глаза. Привычно облизнув солёные губы, он понял, что теперь свободно говорит на шотландском английском! В голове была путаница. Но сегодня был приём в Управлении, и он отбросил все другие мысли на потом.
Приём прошел ужасно. На место оказалось шесть претендентов. Взяли, конечно, не его. Юрген был раздавлен. Он вышел из дверей Управления, словно в забытьи, не замечая ни окружающих, ни холодного ветра в лицо. Не разбирая дороги, он брёл по тротуарам, то прижимаясь к сырым стенам домов, то задевая встречных прохожих. Он остро чувствовал свое одиночество и ненужность. Юргену казалось, что Город до краёв наполнен злобным презрением к нему. Поражённый этим открытием Юрген несколько часов бродил по улицам, пока не оказался на Железном мосту, где долго и недобро смотрел в тёмные воды Даугавы.
На улицах уже зажигали фонари, когда он, наконец, добрёл до дома. Поднявшись в комнату, он разделся и, посмотрев на холодный ужин, упал на кровать. В голове было пусто. Он со вздохом закрыл глаза и привычно натянул на голову одеяло.
Их вельбот нёсся по волнам, нагоняя кита. Рулевой кричал не переставая, доводя гребцов до исступления: "Гони! Гони его! Живее! Дохлую медузу вам в глотку! Он почти наш!!!". Команда бешено гребла, слаженно работая мокрыми спинами. Жаркое дыхание слилось в один прерывистый хрип. Гарпунщик вскочил на нос. Бросок! Есть! Линь скользнул за борт и стал лихорадочно разматывать бухту. Не зацепило бы! Гарпунщик схватил второй гарпун. Смертоносная сталь на мгновенье вспыхнула на солнце. Бросок!
Юрген внезапно открыл глаза. Приподнялся, опираясь руками, и вскрикнул от боли. Не понимая, что происходит, он посмотрел на руки. На ладонях горели кровавые мозоли. Юргену стало страшно. Не постучавшись, вошла Эльза с подносом. Он молча протянул ей руки. "Натёр с непривычки... пройдёт. Помажь", - буркнула она и вытащила из кармана передника зелёный пузырёк, заткнутый газетой.
- Я!.. Это ночью!.. Мы гнались за китом!!! - истерично закричал Юрген.
- Глупости, натёр где-то вчера и не помнишь... а ведь молодой совсем, - пряча глаза, сказала Эльза.
Юрген уже открыл рот, чтобы возразить, но слова застряли где-то глубоко, и он лишь тяжело вздохнул. Из него как будто сразу вышел весь воздух. Накатило отупляющее безразличие. Он послушно взял пузырёк и, зацепив пальцем мазь, намазал ладони. Жуткий запах ударил в нос, на глазах выступили слезы.
- Что это? - прохрипел Юрген.
- Зачем тебе? Помогает и хорошо, - равнодушно обронила Эльза.
Боль в ладонях, действительно, сразу утихла, стало намного легче. Юрген затравленно посмотрел на старуху:
- Меня вчера не взяли на службу. И через две недели мне будет нечем заплатить за комнату.
- Всякое случается, господин учитель, всё у тебя наладится, - уверенно сказала старуха, глядя ему прямо в лицо. - А вот обувка твоя совсем погибла.
Юрген посмотрел на дырявые подмётки. "Еще и это...", - с тоской прошептал он.
Старуха направилась к двери, качнув головой в сторону шкафа:
- Там, кое-что от старого жильца осталось, можешь взять, если подойдет. Ему уж не пригодится.
Юрген хотел было спросить, почему не пригодится, но лишь махнул рукой. Потом встал и открыл скрипнувшую дверцу. Перед ним висел поношенный, но ещё крепкий морской бушлат, а внизу на полке он увидел грубые кожаные ботинки. Юрген быстро надел бушлат, который пришелся точно впору. Ботинки, как ни странно, тоже оказались его размера. Он прошёлся взад и вперёд по комнате, прислушиваясь к новым ощущениям от непривычных вещей, и поймал себя на мысли, что не хочет их снимать. И не хочет ничего знать об их бывшем владельце. Его словно окутало чувство защищенности этим грубым сукном, а сухие кожаные ботинки своей толстой подошвой оторвали, наконец, его от необходимости мириться с холодными полами. Юрген подошёл к зеркалу и не узнал себя. Никогда ещё его отражение не смотрело на него так уверенно и дерзко. Он внимательно осмотрел себя. Давно он не видел себя таким довольным. Юрген состроил пару гримас и засунул руки в карманы. В правом, пальцы наткнулись на что-то, и он вздрогнул от неожиданности. Это оказалась трубка.
С этого дня Юрген не расставался ни с бушлатом, ни с трубкой. Даже Город теперь вынужден был считаться с ним. Юрген перестал смотреть под ноги и с удовольствием брызгал лужами, с мстительным удовлетворением сжимая в зубах трубку. Табаком он разжился у старухи. "Морской... вырви глаз", - довольно шипела старая Эльза, щедро отсыпая в газетный свёрток чёрную, остро пахнущую смесь.
Мозоли на руках быстро зажили. От дыма перестало щипать глаза, и даже Эльза с её бородавкой уже не казалась ему такой ведьмой. Юрген решил, что судьба, наконец, вспомнила и о нём. Он как-то незаметно для себя, по-другому стал смотреть на вещи, и то, что раньше казалось ему важным, теперь поблёкло и размылось. Юрген перестал бриться и отпустил бороду. В нём появилась непонятная внутренняя сила. Даже в местном кабачке, где он прежде ловил презрительные взгляды хозяина, подававший мальчишка теперь старательно смахивал крошки с его стола перед тем, как поставить кружку кисловатого пива. А ещё сны. Они становились всё ярче и реальней. Засыпая, он уже привычно оказывался в доброй команде проверенных товарищей.
Подошёл к концу оплаченный Юргеном месяц. У него совсем не осталось денег, но вечером он как обычно накрылся одеялом с головой и, улыбаясь, закрыл глаза.
* * *
Кормовые окна капитанской каюты были распахнуты настежь. Лёгкий ветерок шевелил бумаги на большом столе, за которым сидел капитан. Через минуту он кончил писать, отложил перо и поднял глаза на Юргена, замершего в ожидании:
- Ну, матрос, как тебе в команде?
- Если договоримся о доле, вполне сносно, - ответил Юрген, радуясь, что не зря спросил совета у рулевого.
- Договоримся! Не сомневайся. Думаю, одна двухсотая от добычи - отличное предложение, - пророкотал капитан.
- Я рассчитывал на большее, сэр.
- Не выйдет! Одна двухсотая и ни пенни больше! Ставь подпись, сынок! - начал злиться капитан и нетерпеливо подтолкнул контракт Юргену.
Конечно, Юрген был согласен, но нельзя было принять предложение, не поторговавшись. Он занёс перо над бумагой, но почему-то медлил. Что-то мешало. Что-то важное, о чём он не мог вспомнить. Капля чернил упала на бумагу, оставив чёрную кляксу вместо его подписи. Капитан рассвирепел:
- Матрос!!! Акулий зуб тебе в печень!
Юрген торопливо поставил подпись рядом с кляксой.
- То-то, - довольно ухмыльнулся капитан сквозь бороду. - Теперь ты с нами! На ближайшие... впрочем, какая разница. Поверь! Мы рождены для того, чтоб мотаться по всем морям за этими чёртовыми китами, пока шторм или одна из этих бестий не отправит нас всех на корм рыбам! - Он безумно захохотал. - И чёрт меня дери! Наша команда всегда будет лучшей по эту сторону Атлантики! Одна только беда - текучка у нас в экипаже большая... Ну ничего, старая Эльза своё дело крепко знает!
Эльза!!! Старая Эльза! Юрген всё вспомнил! "Это ведь сон... и сейчас я сплю", - неуверенно подумал он и изумлённо посмотрел на капитана:
- Ведь, это всё?.. Мне это снится?..
- Каждый раз одно и то же! - грохнул хохот капитана.
* * *
Сумерки окутывали старую Ригу. Ворчливо кляня весь белый свет, фонарщики зажигали фонари. Выпавший утром снег почти растаял. "Интересно, что будет с погодой на это Рождество", - отрешённо подумал плохо одетый молодой человек, топтавшийся в незнакомом дворе. Он обошёл почти весь дом, пытаясь отыскать дверь с цифрой "8". Наконец, его взгляд ухватил заветный номер. С несвойственной решимостью он постучал дверным молоточком в виде якоря. Сейчас! Сейчас всё решится! Он даже забыл про чувство голода, превратившись в напряжённый слух.
Громко скрипнула дверь. Молодой человек зажмурился от едкого дыма и отчаянно шагнул навстречу:
- Здесь сдаётся комната?
- Здесь, здесь, - дыхнула табаком появившаяся старуха. - Зови меня "старая Эльза", - добавила она, внимательно разглядывая руки нового жильца.