Аннотация: На Хиж-2. Клон маленького существа с выметанием элементов фэнтези
- Все системы проверены, можно заходить, -
после этих слов командира он и его напарник переплыли через шлюз в помещение небольшой и уже не новой орбитальной станции. Она принадлежала академии наук и вот уже несколько лет была законсервирована из-за недостатка финансирования. Но недавно появились какие-то гранты, спонсоры или что-то еще в таком роде, и было решено выяснить, нельзя ли использовать пока еще не обветшавшее сооружение вновь.
Зажегся свет, и космонавты смогли осмотреть первый отсек.
- Коля, что это возле иллюминатора, по всей стене?- не без удивления воскликнул командир. Действительно, стена была занята удивительным "ковром" - пятна самой разнообразной окраски, от лимонно-желтого до почти багрового и фиолетового, от салатового до густо-синего были разбросаны в причудливом порядке, как на картине художника-абстракциониста. Мало того, поверхность каждого из пятен не была одинаковой, она то лоснилась нежной гладью, напоминающей кремовый торт, то бугрилась неровностями, похожими на корку невиданного фрукта, то застывала легкими чешуйками, или представляла собой скопления тонких, хрупких на вид кристаллов. Местами этот ковер наползал на иллюминатор, и, казалось, кое-где врастал прямо в стекло, придавая ему вид почти-то витража.
- Я никогда ничего подобного не видел, -заворожено произнес бортинженер.
- Да, красивое зрелище, но, по-моему, это просто плесень. Развелась тут без присмотра.
Нас предупреждали, чтобы особое внимание - на биокоррозию. Микробы, они не только обшивку портят, могут и провода проесть, давай, иди за установкой с микроскопом, посмотрим, что за зверь. И манипулятор для стерильного отбора проб не помешает. Нам микробиологи особое спасибо скажут.
Наконец вот вся техника заработала. Специальный пробоотборник легко коснулся поверхности необычного ковра и под микроскопом - первая проба. На экране монитора появилась четкая картина того, что лежало на предметном столике специально оборудованного микроскопа. На тонких прозрачных ножках - огромные шары, наполненные ярко-оранжевыми более мелкими шарикам, шарики медленно двигались, иногда оболочка прорывалась, они выходили наружу, совершали сложные, ритмические движения, подходили к другим, пока еще пустым прозрачным шарам, проходили внутрь, там делились, и возникали новые наполненные структуры, похожие на хрустальные вазы с апельсинами.
-Вот это да! Давай следующий образец!
Следующий был еще занимательнее - слизистые фигуры, похожие не то на жидкие сталактиты, не то на причудливые замки медленно строились, росли, приобретали окраску, затем расплывались и поднимались снова, уже в другой части экрана и с измененной формой и цветом. На следующем - мелкие кисточки дрожали в быстром ритме, стряхивая с кончиков легкие радужные чешуйки, ни следующем ...
- Мы с тобой уже три часа смотрим, из графика выбились! - первым очнулся командир.
- Миша, это такое чудо, я даже не знаю с чем сравнить, может быть только с нынешней трехмерной компьютерной графикой, но рядом с этим - она как детский рисунок против картины мастера.
- Ну, ты у нас знаток, сам на досуге живописью балуешься, завтра еще полюбуемся, а сейчас отключай прибор, давай стерильные пробы посолидней отберем, надо другими делами заниматься.
Пробы достойного размера почему-то не отбирались. То заклинивало манипулятор, то кусок плесени рвался в самый неподходящий момент и начинал полет по станции - приходилось все бросать и ловить его, чтобы он не попал, куда не положено. После долгих усилий удалось поместить в специальную камеру с питательным раствором очень небольшой и единственный образец. На этом общение с "хозяином" станции завершилось.
Ночевать решили на всякий случай в своем челноке.
-Коля, ты что мрачный какой-то, - спросил поутру командир.
-Знаешь, я всю ночь не спал. Вот скажи, у тебя в детстве бывало так - прочтешь какую-нибудь увлекательную книгу - и не спишь, все переживаешь подробности...
- Нет, я хорошо спал, и снилось мне будто я маленький, в деревне, утро такое
теплое, солнце светит, а я по траве бегу, и так мне хорошо...
- С чего бы все это, уже не от волшебных ли картинок? И запах мне вчера необычным показался. Вдруг эта штука наркотик какой-то производит?
- Нет, не похоже, никаких кошмаров мы ведь не видели. Ладно, надо идти работать.
Картина на стене за ночь значительно изменилась, иными были цвет и расположение пятен, и казалось, что она создает совсем другое настроение - не тревожное, как накануне, а праздничное и радостное. Мало того, появился еще какой-то легкий, почти неуловимый, но несомненно приятный запах.
Проверив установку для микроскопирования, космонавты с удивлением заметили, что никаких файлов, содержащих вчерашние "игры плесени", в компьютере нет.
-Надо же, забыли на запись поставить, а ведь для ученых может ценным оказаться, да и красиво. Придется снова записывать. Теперь просмотр образчиков шел в автоматическом режиме, лишь изредка люди бросали взгляды на экран, чтобы не отвлекаться. Картинки совершенно не повторялись. Ни один образец не был похож на другой, и все вместе сливалось в необычную симфонию цвета, формы и движения.
- И как все это понимать? - спросил командир за ужином, просто так, чтобы начать разговор, - что это за существо? Как выглядят разные виды плесени, мы с тобой прекрасно знаем, но ничего подобного на Земле нет. И оно явно изменилось в нашем присутствии.
- А вдруг оно разумно?
- Ну, это вряд ли. Только вот для чего все это? Чтобы питаться обшивкой и проводами ничего такого не нужно, да и не встречалось раньше. Мутация, ясен пень, да только какая от нее микробам польза?
-А знаешь, я думаю, что пользы никакой. Это... это похоже на искусство.
- Искусство? Ну, скажешь тоже. Искусство - для человечества, известное дело, жизнь коротка - искусство вечно. А этим зачем, не для нас же они старались?
- Искусство вечно? Для человечества? А вот скажи, кого ты знаешь из античных писателей - Гомера, да может быть Плутарха, ну Еврипида с Аристофаном, специалисты, конечно, знают больше. А если взять искусство древнего Востока - от него почти ничего не осталось. Целые пласты искусства для обычного человека мертвы. Нет, когда художник творит, он думает не о человечестве, и даже не о славе.
- Ну, тебе видней, ты сам у нас художник.
- Я художник так себе, дилетант... Но знаешь, когда закончишь картину, такой восторг охватывает ... Потом, конечно, находишь недостатки, перестает нравится... А пока обдумываешь, ищешь как сделать лучше... По-моему, искусство потому и существует, что ничто не сравниться с радостью самого процесса. А все остальное уже потом, признание, или непризнание...
-Хм, может быть, может быть... Ну ладно, что нам теперь с этим делать? Если доложить все как есть - дезинфекцию провести прикажут.
-Знаешь, я чувствую, что не смогу убивать это...
На следующий день работа продолжилась, но все больше крепло ощущение, что доложить на базу о находке так как следовало, они не смогут. Ни объяснить, с чем они столкнулись, ни аргументировать все более сильное желание сохранить это существо не удастся.
- Слушай, похоже это оно на нас влияет. Вдруг оно еще и опасное?
- Ну, пока не заболели ведь.
- Ладно, надо решать. Завтра - вылет на базу. А странно, что ничего не удается записать, все муть какая-то, будто плесень эта как-то препятствует...
-Черт его знает, может и так. Так что делать будем, командир?
- Есть одна идея. Подружка моя в Спейс-воядже работает, где космических туристов возят, в рекламном отделе. Что если мы составим дельный отчет по форме, мол, ремонт станции очень дорого обойдется, опасности она не представляет, возобновлению не подлежит. А потом через мою знакомую выйдем на эту фирму - пусть возьмут в аренду по дешевке старушку, для туризма сойдет, а мы тем временем продадим им проект - галерея искусств на орбите? Условием поставим, чтобы нас - экскурсоводами, и доля с дополнительной прибыли? А?
- Да ты коммерческий гений! Из конторы не грех и уволиться будет. Боюсь только, чтобы эта плесень не была болезнетворной, или на Земле еще краше не выросла, а не то - провал.
-Ну это мы проверим. Образчик к знакомому микробиологу пристроим, а он в печать преждевременно не выпустит, все будет чего-нибудь полезное искать, а нам по знакомству все и расскажет. Жаль образец у нас всего один, не хочет оно почему-то даваться в руки.
Прошло несколько месяцев. Михаил и Николай давно уже были на Земле. Знакомый микробиолог, который изучал привезенный образец, на их любопытствующие расспросы только хмыкнул:
- И что вы так беспокоитесь, обычная плесень, всего-то пара новых алкалоидов - дипломникам на поживу, да вон, гляньте в микроскоп - плесень как плесень...
Начальник рекламного отдела фирмы Спейс-воядж (лучшие туристические маршруты в космосе, умеренные цены, вся красота Вселенной...) был недоверчив:
-Так говорите, ничего кроме этих фотографий стены у вас нет? Не впечатляет. И Вы уверены, что эта плесень безвредна? Мы не можем рисковать здоровьем клиентов, даже если все рассказанное соответствует действительности.
- У нас есть заключение микробиологов. На Земле описанные эффекты не воспроизводятся, это будет эксклюзивный проект. А если в один из плановых туристических рейсов посетить станцию? Разрешение на посещение будет недорогим, и Вы сами во всем убедитесь. Расходы на микроскопическую установку можете потом вычесть из нашей доли прибыли!
Последняя фраза как-то подействовала на представителя фирмы, и все завертелось. Действительность превзошла все ожидания. За прошедшее время цветной ковер разросся, картинки на мониторе стали еще разнообразнее, гамма запахов и особенно сны, которые, по-видимому, индуцировались пребыванием в "космической галерее искусств" производили ошеломляющее впечатление на туристов. Прибыли компании пошли вверх, а друзьям оставалось только радоваться достойному заработку. За всеми хлопотами и заботами они почти перестали обращать внимание на происходящее на мониторах, которых было установлено теперь несколько, им уже не снились при посещении станции, которые теперь происходили все чаще и чаще, волшебные сны детства, и живой ковер на стене стал казаться потускневшим.
- Слушай, Миша, мне кажется, или наша галерея с каждой экскурсией все беднеет и блекнет?
- Наверное, привычка, даже шедевр может надоесть.
- Да нет, дело не в этом. И картинки с микроскопа становятся все проще и незатейливей и запах все резче и временами даже неприятный. Туристы-то не замечают. Поездка дорогая и никто не был здесь дважды. Боюсь, с нашим художником что-то неладно.
Последний рейс к станции оказался неудачным. Когда экскурсовод с первыми туристами вплыл в помещение, никакого цветного ковра на стене не было, он был обычным грязно-зеленым, скучным, потерявшим всю игру красок и великолепие. Мониторы являли изумленным туристам обычные зеленые нити плесени, да и запах был соответствующим. Недовольство ценителей прекрасного пришлось гасить большими скидками, и недолгая история орбитальной галереи искусств закончилась.
Пришлось друзьям возвращаться в контору, где зарплаты не прибавились, текучка кадров никуда не делась, и их приняли так, как будто они никуда и не уходили.
Свое возвращение в родное учреждение они обмывали в обществе все того же микробиолога и искусствоведа, хорошего приятеля Николая.
- Ну что скажешь, охотник за микробами? Что все это может значить?
- Новая мутация под воздействием изменившихся условий. Людей много на станции появлялось, новая микрофлора, влажность, биополя, мало ли что...Вот и не стало космического искусства...
- А как Вы думаете, если Мона Лиза на каждой конфетной коробке, - будет ли она так волновать сердца, как она того достойна? А если какая-нибудь замечательная книга обрастет пародиями, подражаниями, фан-клубами - не утратит ли она многое? Как знать, не убивает ли искусство слишком частое использование?