Аннотация: Постмодернистская игра с одной очень известной историей - здесь только часть...
РУСТАМ
Когда я узнал, что Марк собирается разводиться с матерью, чуть с дуба не рухнул. То есть, сидел я в это время за столом в кухне, поглощал борщ со сметанкой, и мать, отвернувшись к плите, а с половника капало в кастрюлю красное - точно помню, так вот мать глухо так сказала:
- Отец от меня уходит.
Отец. Они всегда делали хорошую мину при плохой игре - когда умер отец, мне было уже семь - и я прекрасно его помню. Но в семье всегда соблюдали пиетет. Я Марка отцом в жизни бы не назвал, но оба моих "родителя" продолжали танцевать сакральный марлезонский балет вокруг этого "слова".
- От нас уходит.
Я поправил ее так спокойно, будто просто сказал: мам, передай сметану.
Нда, не ожидал от Марка. Я сам не мальчик, девятнадцать лет всё-таки, думал, конечно, что у отчима обязательно водится кто-нибудь на стороне. Какая-нибудь моделька. С его-то деньгами. Но был уверен, что не дожмет. С матерью они душа в душу прожили двенадцать лет. Тринадцатый год...
Внимание, вопрос: и что теперь со всеми нами будет?
Мать была бледна, чуть бледнее обычного, правда, по ней и не скажешь, что случилось что-то экстраординарное. Меня аж злость взяла. Ну, нельзя быть такой клушей.
Как будто и не жена Маркова, а, как минимум, мать. А по утрам - так вообще бабушка. Растолстела, волосы не крашены черт знает сколько, корни уже все черные, халатик какой-то розовый - нелепый до одурения. И всё мое будущее, можно сказать, из-за этого халатика под угрозой. Дура. Я так, на минуточку, на платном учусь. За нехилые бабки.
И платит за меня, понятное дело, Марк. Мать за всю жизнь столько не заработала, сколько он за меня в семестр выкладывает. Блин.
И формулировочка-то какая мелодрамная: "отец от меня уходит!"
Ой-ой-ой.
- Русик, ты только не волнуйся, - видя моё лицо, мать говорила тихо и сбивчиво, чем бесила еще больше, - он заплатил за твое обучение за три года вперед, и даже в банке на твое имя счет открыл.
О, уже лучше. Интересно, сколькизначный счетец-то? Да, я меркантилен, но у меня друзья, девушка, а работать не могу - учусь. Я вообще работать не люблю, честно говоря.
Мать упала на мягкий желтый пуф и зарыдала в голос. Дура.
Я бросил ложку в борщ, встал и вышел из комнаты. Сама виновата. А проявлять лишний раз милосердие - слабость. Тем более, к женщине. Чем большее их жалеешь, тем вернее они тебе на шею сядут.
Сзади раздалось бессильное:
- Сынок...
Не оборачиваясь, я бросил самую желчную фразу из пришедших на ум:
- Надеюсь, он меня познакомит. С ней.
Познакомил, конечно. Я не думал, что ему удастся так быстро всё провернуть. Ан, нет, мать так привыкла слушаться, что всё подписала, ни на что не претендовала, в суде кивала - ох, как меня душила злоба! Впрочем, что жаловаться, квартиру он ей оставил, машину тоже, опять же денежное содержание - на борщ и на беспечное смотрение сериалов хватит. Мать, правда, сериалы больше не смотрела, просто лежала на нашем кожаном диване в гостиной и пялилась в лепниной изувековеченный потолок. В камине начала заводиться паутина. Мне было все равно - даже, когда я пришел из универа, а Марк собирал чемоданы, а мать бегала за ним и валялась в ногах. Всё это я уже видел когда-то, очень давно - она так же валялась в ногах у моего отца, и довалялась, стерва -сердце не выдержало. У отца. Он ведь даже не хотел от нее уходить. Ингушетия. Вторая жена разрешена законом. Он очень любил Джамилю. И я ее любил - а матери как вожжа под хвост попала...
Отец лежал серо-синий, с мокрым полотенцем на груди. Ему было очень больно, но он крепился:
- Запомни, Рустам, никогда не слушай женщин. Не верь им. Не разрешай им управлять тобой.
Я давился слезами. И кивал, конечно, я ему тогда пообещал, еще не понимая - что. А потом, когда подрос, понял - во всем был прав отец. Отец. Не Марк. У меня хорошая память, слава Аллаху.
Потом мы переехали в Москву к бабушке и дедушке. В Ингушетии оставаться было попросту опасно - родичи-вайнахи не простили бы матери смерть отца.
А теперь вот Марк уходит - и та же история, те же истерики.
Я сын своего отца. Я ненавижу ее. Мать.
Марк повернулся ко мне (мать продолжала истошно вопить и тыкаться носом в его тапки) и устало сказал:
- Рустам, уведи ее, очень тебя прошу.
Наклонился и умоляюще так протянул (ох, слизняк):
- Галя...
- Что - Галя? Что - Галя?! - голос матери срывался на омерзительный визг. - Седина в бороду! Куда ты? Куда собрался? Ей же деньги твои нужны, дурак ты старыыыый!
Я кивнул Марку (кто платит, тот заказывает музыку, так?) и принялся отдирать "Галю" (сто килограммов, не меньше) от его ноги. Она колотила пространство - и меня временами - ручищами и орала. Довольно мерзкое зрелище.
Я ее увел.
Потом были долгие ночи с рыданиями в подушку (у матери, естественно), странно пустые шкафы, исчезновение серых тапок. И дрова для камина больше никто не покупал. Марк уехал на дачу.
Машину материну всё равно водил я. С меня не убыло, в общем. Так, скучал немного, Марк вообще прикольный мужик, деловой очень и спокойный. Я его прекрасно понимал.
А он меня, я думаю. И позвонил - однажды вечером.
- Рустам, мы с тобой взрослые люди, ведь так?
А, понял, сентиментальный Марк Евгеньевич, я всё понял. Осторожно говорю:
- Да.
- Я хочу познакомить тебя кое с кем.
- Не вопрос, Марк. Когда?
Мнется.
- На свадьбе.
Ух ты! Легок на подъем, отчим-то. Крепко цепанула молоденькая щучка. То, что щучка, не сомневаюсь. У нас таких в институте, на вертушке, полная проходная. В розовых штанишках и с розовыми коготками. Очень острыми. Молодых людей оценивают по машинам. Хорошо, что у меня седьмая бэха.
- Хорошо. Когда свадьба?
Ну, старик, наконец, расслабился.
Да, скромненько. Итальянский ресторанчик на задворках. Странно. Думал, она его на покруче раскрутит.
Ну, через неделю влезаю в костюмчик, приезжаю, сверкаю начищенными ботинками, предвкушаю поглощение мяска с бараньих ребрышек.
Отчим где-то бегает. Молодая жена - вот она, вполоборота ко мне. Только что из ЗАГСа, штамп еще не высох. В ЗАГС-то нас не звали, моветон.
Очень красивые пол-оборота. Поворотись, девица, повернись, красная.
И она поворачивается, и я понимаю, что мир сошел с ума, что я сошел с ума...
ИЗА
И я поворачиваюсь, и вижу его, и понимаю, что мир сошел с ума.
МАРК
Впервые за много лет я, кажется, по-настоящему счастлив. Она - настоящая, эта принцесса, и теперь она моя. Сказки сбываются.
РУСТАМ
...
ИЗА
О-па, о-па, какой красивый мальчик нарисовался - тоже темноволосенький, темноглазенький, но не семит явно. Скорее, каказец. Красавец, одно слово. Ну-ка, подойду, вильну хвостом.
РУСТАМ
Танцую с какой-то крашеной дурой. Очередной. Она томно смотрит мне в глаза, вздыхает и о чем-то спрашивает. Ее тоже зовут Иза. Совпадение. Глупость. Та - совсем другая, теперь я очень хорошо понимаю отчима. Да, Марк Евгеньевич, губа -не дура, краем глаза ловлю ее, краем уха слышу шелест белого платья, ощущаю в этой потной толпе, сквозь тяжелую сладкую пелену духов этой крашеной - чистым аромат шиповника. Ее запах, я уверен. Всё правильно - и цветы, и колючки. А она склоняет голову у окна, склоняет голову к очередному букету в очередной вазе. Профиль тонкий, словно углем прочерченный. Тонкими пальцами касается какой-то идиотской розы. Марк подходит. Обнимает за плечи по-хозяйски. Сволочь. Старый хрен. Тебе ли владеть таким сокровищем? Девочка моя...
ИЗА
Просто - не смотреть. Это ведь очень просто. Повторяй про себя: я люблю Марка. Я вышла замуж за Марка...А вот и он...Тяжелые руки.
МАРК
- Дорогая, я хочу тебя кое с кем познакомить. Это мой пасынок, горячий восточный парень, умница, красавец - прошу любить и жаловать, Рустам!
ИЗА
...
ИЗА
Она опять меня опередила! Ну, подружка, собака на сене! Сам не гам и другим не дам!
РУСТАМ
Я убью его, а ее увезу в горы. Это бред. Я убью его, ее, потом застрелюсь сам. Это бред. У меня нет пистолета. Это бред. Здравствуйте, очень приятно. Это всё бред. Какая кожа. Да, Марк мне много о вас рассказывал. Главное, чтобы не дрожал голос. Я очень рад. Она покраснела или мне показалось? Вы чудесно выглядите. Да она младше меня, Гумберт хренов! Я убью его. Это бред. Платье вам очень идет.
ИЗА
Здравствуйте, Рустам. Марк много о вас рассказывал...Я сейчас упаду. Нет, нет, простите, это просто высокие каблуки, спасибо, милый, да, так вот, а где вы учитесь? Правда? Да, платье чудесное, это подарок родителей на свадьбу, да вон они, там стоят, они так удивились, когда, точно упаду сейчас, нет это каблуки и шампанское, Марик, не стоит так беспокоиться, всё в порядке. Смотри, приехал польский посол. Да, Рустам меня проводит, я вон там посижу, подышу, что-то жарко, главное - улыбаться.
МАРК
Как хорошо, что они друг другу понравились! Такие славные...дети. Ну да, они же ровесники, если ничего не путаю. Проше пан Анджей, псякрев ты этакий, ну поздравь же уже меня!
РУСТАМ
Надо же, я просто держу ее за локоток - птичьи косточки, а ощущения такие, что Камасутра нервно курит за углом...
ИЗА
А меня как и нет...Ну, это даже хорошо. Понаблюдаем. Я очень хорошо отслеживаю такие вот взгляды. Ах, Изочка, фарфоровая девочка, на собственной-то свадьбе!
Я рыдаю...А мальчик просто обалденно хорош, слов нет!