А тем временем в зале никто и не заметил произошедшего, только несколько человек, из тех, что поближе стояли к уборной, недоуменно озирались в поисках источника звуков. Фесендра была одной из них, она знала, что стряслось и старалась увести их подальше. Подозвала слугу, на первый взгляд случайного, но это был один из самых верных и преданных людей семьи Больвонов, что неотступно выполнял любую прихоть владельцев. Его звали Брис - белобрысый молодой человек со слезящимися глазами, чья семья уже много поколений служит двору Больвонов. Он подошел так быстро, как только мог, наклонив голову, выражая готовность выполнить любой приказ.
- Зови сюда Миррена, скажи ему, что снова случился приступ, очень сильный. Немедленно!
Брис побледнел, и, не сказав ни слова, убежал к выходу из зала. Некоторые гости недоуменно оглядывались ему вслед. Фесендра позвала еще двух слуг, сказав им следить, чтобы никто не входил в уборную кроме Бриса и Миррена. Они не были посвящены в проблему, и немного удивились странному приказу, однако вопросы не задавали. Фесендра открыла дверь и вошла, дыхание у нее перехватило. Внутри было темно, и прежде всего ей в глаза бросилось тело дочери, лежащей на полу, среди осколков стекла, обломков умывальника и искореженных канделябров. На одном из них еще тлела свеча, лежащая рядом с лицом Саниалиты.
Фесендра закрыла за собой дверь, увидев на ней следы когтей. Толстая дубовая прослойка выдержала удар. Затем графиня подняла канделябр и свет выровнялся, озарив комнату. Все стены были изрезаны полосами, на некоторых появились трещины, умывальник разбит вдребезги. Фесендра подошла поближе к дочери и поставила свечу на пол рядом. Все платье на теле было изорвано в клочья, волосы растрепаны, на щеках застывшие следы от слез, грудь мерно вздымается. Правая рука неестественно увеличилась, как у мужчины и покрылась шерстью. Графиня упала на колени, прижавшись вплотную к Саниалите. Руками она откинула волосы с лица дочери, заметив удлинившиеся клыки, выпирающие даже из-под закрытого рта.
- Ох, доченька... что же ты наделала, - она говорила сквозь слезы, поглаживая Саниалиту. Едва всхлипывая, она положила ее голову себе на колени и стала мерно раскачиваться, как будто находясь в трансе. С приступами нельзя быть уверенными ни в чем, это она проверила временем. Однако она уже поняла, что это переломный момент в жизни Саниалиты. Рука дочери начала снова меняться, на этот раз уже принимая нормальный вид. Шерсть спадала, когти втягивались, мышцы опадали.
- Что же ты наделала, что же ты наделала, что же...
В этот момент вошли Миррен и Брис. Первый - пятидесятилетний лекарь, почти всю жизнь проведший при дворе Больвонов. Он был близким другом отца и одним из тех людей, которые заслужили доверие графа. Он имел длинные волосы, наполовину седые и вытянутое лицо с крючковатым носом. Однако это лицо украшали глаза умного человека. Он носил недлинную мантию с цветами двора Больвонов - в ней было множество карманов, в которых лежали лекарства, могущие понадобиться в любое время дня и ночи. Брис же тащил за собой тяжелый портфель. Миррен быстро присел рядом с Саниалитой и подал знал Брису разложить вещи на полу.
- Тише, Фесендра, тише. Все будет хорошо, мы приведем ее в порядок, - он не был падок на любезности этикета. И поэтому, видя, что она не реагирует, обнял Фесендру за плечи, и повернул ее лицо на себя.
- Соберись. Я пришел спасать твою дочь, а не тебя, так что будь добра, не мешай.
Странное дело, но графиня послушалась, хоть обычно сама отдавала приказы.
Лекарь поднял веки Саниалите, посмотрел на звериные зрачки, потом проверил клыки во рту, нахмурился и покачал головой. Он брал зелья, какие-то настои трав и смешивал их, наливая по маленьким порциям в рот Саниалите. Сделав так с пятью разными снадобьями, он опустил руки. Прошло некоторое время. Рука именинница стала нормальной, однако зрачки и клыки не исчезли.
- Почему она не становится нормальной, как в прошлые разы? Что с ней? Что ты сделал? - спросила Фесендра с нотками истерики в голосе. Но лекарь молча глядел в пол, среди пустых бутылочек и склянок.
- Отвечай, Миррен! - рявкнула она. Лекарь поднял на нее глаза.
- Я больше ничего не могу сделать, Фесендра. Снадобий не хватило. Приступ был слишком сильным на этот раз... Боюсь... - он осекся и поник, ссутулившись, сразу сделался на десять лет старше.
- Что? Чего ты боишься? Говори, я приказываю! - Брис попытался удержать графиню, но та испепелила его взглядом и выдернула руки. Миррен молчал.
- Ну же, отвечай!
- Боюсь, мы больше не можем контролировать ее приступы... Более того, они могут случаться гораздо чаще, чем прежде, - лекарь выдавливал из себя слова, говоря тихим, слабым голосом. Фесендра была ошарашена.
- Вся надежда теперь только на нее саму, что она сумеет сдерживать себя, научится управлять этим существом внутри...
Графиня мигов взвилась, пригрозив лекарю пальцем.
- Не говори так про мою дочь! Это не правда! Ты врешь, я знаю, вре-е-ешь! Я выкину тебя отсюда за ложь! - она дала ему сильную пощечину. Однако Миррен не ответил на удар, только смотрел ей в глаза с сожалением.
- Ты же знаешь, что это правда.
- Нет! Нет! Это не может быть правдой! Не может! - она принялась колотить его руками по груди, всхлипывая при этом.
Он обнял ее, прижал к себе и зашептал на ухо:
- Тш-ш-ш, все будет хорошо, Фесс. Все пройдет...
- Но ты же можешь насобирать еще трав и лекарств, сделать много зелий, чтобы хватило надолго. Я отправлю всех своих слуг искать ингредиенты, лишь бы только все вернулось назад, - она бессильно бормотала, в надежде, что все еще можно поменять.
- Снадобья больше не помогают, ты же видела.
Фесендра глядела из-за плеча Миррена на тело дочери долгое время. Саниалита как будто мирно спала, с тихо вздымающейся грудью, словно в детстве, будто бы ничего и не случилось. На ее теле не были ни единой царапины, порванная одежда не в счет. И ничего не напоминало бы о случившемся если бы только не клыки, выпирающие из-под верхней губы. И желтые, узкие зрачки широко открытых глаз, смотрящих прямо на Фесендру.
- Как ты могла... отца... - услышала графиня. И Саниалита снова провалилась в небытие.