Ласточкин
Отражаясь в настроениях
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
А давайте будем
Друг друга нежно ненавидеть,
Говорят,
Из нежности может родиться любовь...
Ах,
Если бы
Фонари ослепшие
Могли видеть
Мостовую,
Где пролита наша кровь,
То, вероятно, отмыли бы
Светом дневным
И неоном завесили,
Но так не узнает никто -
Да и вы -
Как мы пунктиром отметили
Вечность,
Раскинутую от "ненавижу"
До звучных аккордов
Выстрелов
В небо.
И в нас.
А давайте не будем... Не будем сейчас
О вечности, фонарях
И прочей любовной ереси,
Давайте о том, как вы презираете
Ван Гога, меня
И иллюзию времени,
О том, как я убиваю вас
Каждым словом, надорванным тихим голосом -
И ненавижу
Любого,
Укрытого городом,
Кто однажды осмелится
Тихо, на ушко, как между делом,
За ужином -
Кто-то во фраке зауженном -
Вам предложить ненавидеть больше,
Чем я предлагаю любить...
***
Воин пьян и одинок.
Кухня. Скатерть. Цинк посуды.
Меч в углу. По венам ток
Электрической простуды.
Воин зол. Он проиграл
Шлем и старую кольчугу,
Пропуск свой на VIP-привал
Да кобылу. Всё по кругу:
Виски, покер и сукно.
Лишь бы сердце билось тише
Сквозь зрачков его стекло,
Ставки с каждым разом выше.
Воин спит и видит сон:
Кухня, скатерть, цинк посуды,
Меч в углу. За тихий стон
У судьбы он просит ссуды
На коня, на новый щит
И на подвиг позабытый...
Но судьба опять смолчит:
Долг и воин будут квиты.
***
Долгими, темными, скрытыми тропами
Бродит судьба, и всё легче сума.
Поистрепалась одежда дорогами,
Трется о руки скупая зима.
За перекрестками мирные выселки,
Песни селян, предсказания ведьм,
Лишь для меня уготованы высями
Сотни шагов и безумная смерть.
Может, не свидимся, может, не выкроит
Жизнь нам с тобой подвенечный обряд,
Но за горами у солнечной пристани
За рекой, за лесом вижу твой взгляд.
Пусть плащ разорван седыми метелями,
Пусть за душою моей ни гроша,
Там за высокими черными елями
Скрытыми тропами бродит судьба.
***
Если б ты знала, мама, насколько же мне не жаль,
Что в юности я узнала, как закалялась сталь,
Как рассекречивать пошлость и какофонию лир.
Если б ты знала, мама, как я люблю этот мир.
Как я люблю все заначки прятать в заварники
И вырывать из сердца слабости, как сорняки,
Как я люблю тот запах - после грозы - и сыр.
Если б ты знала, мама, что для меня мой мир:
Комната в стиле барокко, радости в стиле модерн,
И сигаретного пепла тлен - мой изысканный плен.
Только то. Разве большее нужно для тишины?
Да, разве что, спичку, чтоб свечи-огни зажжены
Были однажды ночью - из пододеяльных дум
Вырвется строчка, забудется. Тысяча тысяч лун
Мир мой хранит безмолвно - и я бы дала обет...
Если б ты знала, мама, сколько же дочери лет.
***
Бутоны лилий легче её поцелуев,
В полупустой квартире постоянный бедлам тишины
И мурлыканья кошки,
Которая верит в Вискас, почти обезумев, -
Новая форма религии - цивилизация. Все ей должны:
От нефтяного магната до мошки.
Смотрит в зеркало -
Видит MaxFactor и Maybelline,
Браслет на запястье -
Наручники вкуса Chanel.
Проснулась уставшей,
Но город проглотит и так, как сжевывает апельсин
Соковыжималка.
А в парке пустая качель
Покрыта листвой опавшей...
Ей не до мыслей о человечестве,
Метро, террористах и сомалийских пиратах -
Успеть бы
Купить билет и забыть об отечестве,
Кошке и лилиях. Спрятать бы сердце в заплатах
За лбы
Кривоногих охранников в аэропорте. И жить,
Растворяясь в осеннем небе, где даже солнце - оливка
В мартини,
Которое можно не пить, стараясь забыть
Тишину и мурчание кошки. И даже полет в никуда - всего лишь ошибка,
Если б не лилии...
***
Мне пьянчужка судьбу предсказала:
Опустил ей в ладони пятак.
- Будешь счастлив! - ведунья кричала
В тополиный кладбищенский мрак.
Чью гвоздику ты втопчешь ногою
В снег, примятый слезою вдовы?
Пред святыми представши нагою
Не склонишь ли своей головы,
Городская гадалка во имя
Горькой водки и божьих десниц?
Буду счастлив, пусть - в замершем Риме
Из гранитных безжизненных лиц.
***
Он жил маленьким Буддой,
Помешанным на никотине и водке,
Не ждал новостей
И на вещи смотрел философски...
Он распял свои "нет" на осиновых кольях,
И трижды убил в себе
Вежливость,
Стоя
У линий расстрела,
Целясь
В карму, что зверски ему надоела...
Он был маленьким Буддой,
Которому верили даже собаки и дети,
Теперь он не пьет
И носит костюм дорогого покроя цвета изысканной смерти,
Теперь он не верит в карму,
Но всё еще ждет, что кто-то однажды заметит
Что в самые скверные будни
Простой человек
Становится маленьким Буддой.
***
Плотно сжатые колени,
Пальцы, зубы вены, руки, веки.
Мы - воззванье поколений,
Вы - безмолвные калеки.
Пафос, звон - посудной крошкой
И гитарные аккорды -
Нам бы небо черпать ложкой
И судьбу печатать в wordы.
Ждать нам встреч июльско-жадных,
Мчаться бешено по встречной,
Целоваться нам в парадных
И гонимыми быть вечно.
Мы не лучше и не хуже.
Только станет голос звонче -
Словно жизнью ты разбужен,
Словно кожа стала тоньше.
***
Чувства в стопке через край
Полыхают горькой водкой,
Выпей, друг мой, - шагом в рай -
И об пол - струною звонкой.
Сколько б не жили с тобой,
Всё как вдребезги. Шальные.
Нам кричат наперебой
Заскорузлые святые:
"Стойте, грешники! В кострах
Пусть сгорают ваши строки!"
Мы смеемся. Страхи - в прах.
Мы своей судьбы пророки.
Боги милостивы к нам,
Нет, не люди, мало чести.
Душу жизни - двадцать грамм -
Выпей, друг мой, и воскресни.
Связаться с программистом сайта.