Бартеньева Ксения : другие произведения.

Благодарна тебе, Светлый столб...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Жизнь современной среднестатистической ведьмы текла своим чередом - приемы просителей, мистические обряды, скучные вечера в компании единственной подруги - огромного паука-птицееда с забавным имечком Ррр. Все бы так уныло и продолжалось, если бы не выходка взбалмошной племянницы Оры, в результате которой степенность жизненного уклада вершительницы судеб маленького городка дала трещину, а сама ведунья встретилась с милым незнакомцем, которого преследовали недоброжелатели. Презрев неписаный закон невмешательства, женщина решает помочь ему, тем более что найденыш - преступно хорош собой. А дальше... Доброта никогда не остается безнаказанной!
  
  Густая тьма... Что знаешь ты о ней?
  Она - милее счастья, слаще боли, матери родней.
  Ее слепящее сияние таврует, выедает нежно душу... Я -
  Кружусь в кадрили с мороком, пьянея от чужого горя...
  Еще виток, еще... Не уставая! И снова, голову теряя,
  Пляшу в объятьях цепких. Не жалея, не прощая,
  Неистово, легко - бесстыже-голая - по куполам шагаю!
  И только звук... Противный, ноющий - рвет тело изнутри.
  - Довольно, хватит!..- оглянулась. - Кто тут?!
  - Здесь мы - посмотри...
  Сверчковый храм. Звон колокольни. Капли еще теплой крови.
  По мне, умершей в танце с Темным, плакали?.. Сверчки.
  
  
  Благодарна тебе, Светлый Столб...
  Благодарна тебе, Темный Столб...
  Ну и что?!! Она работала с обоими столбами. Она не умела иначе, ведь в грязном колдовском ремесле, грань между черным и белым так ничтожно мала...
  Это было достаточно беспечно, словно прогулка по тонкому льду. Но и отказывать людям - не хотела. Она старательно нарабатывала свой опыт, как растят любимый капризный цветок - с пристрастием. А, может быть, ей просто было скучно, ведь жизнь - такая бессмысленная штука... За привороты не бралась, даже когда видела нежелание жить клиентки. Или - клиента.
  
  - Я люблю его!!!! Я не могу без него жить!!!! Я так его-о-о-о люблю...
  Вопли рассекали полумрак просторной комнаты, обставленной солидной темной мебелью. Тощая черноволосая женщина, удобно расположившаяся в рыжем кресле с кожаной обивкой, с истинно женским любопытством рассматривала просительницу, почти валявшуюся сейчас у ее ног. Девчушка, рыдавшая взахлеб, была юной и хорошенькой, как цветочек. Женщина брезгливо сморщила нос, оценивая... Плачущая была совсем молоденькой. Чего им не хватает?.. С досадой развернулась к окну. Эти порывы были ей непонятны. Зачем же так упиваться отчаянием? Неужели любовь - эти бесполезные эмоциональные фортели - так важна? Вовсе нет! Для чего тогда заморачиваться и все усложнять? Не любит один - полюбит другой! Ради чего же портить жизнь ему, себе - бессмысленностью приворота? Приворот - это стальная цепь с шипованным ошейником. Шаг влево, шаг вправо... И - тоска, маета... У некоторых - если вторжение достаточно агрессивно и защита Кролика слаба, просто зависимость, невозможность жить на расстоянии. И возвращаются, чтобы потом сбежать - на свободу. И снова возвращаются... И бродят вокруг, понимая даже невозможность ситуации. Но... Не уходят - далеко, путаются под ногами, словно - на цепи. И снова - рывок! Рывок... Грубый, беспощадный. И снова Кролик у ног Хозяйки... Зачем?! Ведь Хозяйке он больше не нужен - такой ручной. Приворотом заказчица обрывает привязку от сердца... Своего сердца. Поэтому - Кролик уже не нужен. Но... как пунктик в стильном дамском блокнотике ручной работы - даже очень ничего!
  - Зачем это тебе? - вкрадчиво поинтересовшись, ведьма, без разрешения, по-хозяйски взяла сигарету, прикурила, уродуя надменной гримаской лицо. Комнату деликатно заполнял гадкий смрад. Девчушка - встрепенулась, подняла голову. Вполне осмысленно провела взглядом сизый клубок. Наконец... Встретилась глазами с ведьмой. Та - удобно залипла в равнодушном креслице, равнодушно глотая отвратный сизый дым. Черные глаза вопрошающей методично, упорно сверлили в глазах малышки вполне ощутимую дыру, пытаясь добраться до мозга... До сознания?
  - Я его люблю. Я жить без него не могу.... Честное слово... Я не хочу без него жить!!! - лепетала светловолосая крошка.
  В голосе девчонки был надрыв... Брезгливо сжав губы, женщина недоверчиво покосилась на нее. Какого хрена они - бабы эти - втрескиваются в таких же идиотов, как сами?! Нахрена - в самом обычном процессе (отношениях, то есть) - искать себе на нижние_90 приключений?! Потянулась, смяла сигарету в пепельнице, потерла тонкие пальцы.
  - Ты... будешь его любить через шесть месяцев? А через год? А через семь лет?.. - тыкала в ребенка вопросами - словно спицами.
  Молчание... Хорошее молчание. Ведьма честно пыталась не улыбаться - довольно саркастически. Детеныш пытается думать и это хорошо...
  - Буду!!!! Я всю жизнь буду его любить!!!! Я ни спать, ни есть не могу!!!! Я.... Что-нибудь с собой сделаю!!!! Помогите мне!!! Я прошу вас, пожалуйста - помогите!!!! Я убью себя. Я - сделаю это. Сделаю... - неожиданно коварство ржавчины прорезалось рванью в писклявом фальцете.
  Девчонка и вправду была дико худой. Глаза - огромные. Может, потому что личико - тощее? Милый, приятно-светлый взгляд приятно-светлых глазищ. Рот - неожиданно большой, красивые пухлые губы. И что в ней может не нравиться? Почему ее не любит этот (уже заказанный на приворот ею) идиот?..
  Звуки... Всхлипывания - сначала жалобные, почти щенячьи. Стыдливый скулеж, затем рычание - гортанное, отвратительное в своем отчаянии. Наконец, просто рев - яркий, звонкий, красивый. Жесткий, пронзительный. Чудная какофония. Ее великолепие могло бы заворожить, если бы Ора не знала, чем это все обычно завершается - у некоторых. Чем иногда завершаются эти милые, предательские петли в сознании...
  Девчонка, раскапустившись некрасиво, сидела на полу и выла. Плакала - уже не стесняясь, иногда утираясь просто маленькой лапкой, размазывая слезы и сопли по личику. Отвратно. Ведьма повела носом... Где-то рядом - совсем близко замаячил, засверкал призывно финал этого действа. Гостиную словно накрыли серой скатертью... Комнату в единое мгновение подернуло темной пеленой, из хищной прожорливой утробы которой отчетливо доносился отчаянный писк перепуганных минуток последнего месяца жизни этой малолетки... Ее - юную дуреху - уже готовили. Это - было оно... Работа. Надо подымать попу.
  - Дай руку.
  Ора уже сидела рядом с ней. Пол... был холодным. Но малышка сейчас ни на что не обращала внимания.
  - Дай руку! - низко, жестко рявкнула.
  Ребенок в момент закрыл рот, заторможено испуганно повернула голову.
  - Давааай.... - ей протягивали ладонь. - Как тебя зовут?
  Светлый взгляд встретился с темным. Светлые длиннющие ресницы дрогнули, из-под них выскользнули остаточные слезинки, торопливо пробежали по щекам.
  - Нааа... таша! - еле вымолвила. Икота мешала говорить.
  "На-та-ша. Еще одна Наташа, Маша, Даша...".
  - Не реви, я помогу...
  Светлый взгляд не отрывался от темного, робко спрашивая. Еще не веря, но уже - снова возвращая к жизни хозяйку...
  Узенькая горячая ладонь доверчиво легла в холодную. Ора сжала нежные пальчики. Мать твою! Поток эмоций хлынул на нее. Наверное - сбил бы с ног, если бы она стояла. Отчаяние, боль, недоверие, боль. Страх?.. Снова - боль. И... она не ошиблась. Клубок эмоций был накрыт серой, простенькой в своем величии, сеткой. Пустота. Девочку - готовили. Она сама себя приговорила. Как бы это случилось - неважно. Главное - приговор был подписан...
  - Поверни ладошку к земле, - четко отдавала приказы. Правую ладонь крошки Ора крепко удерживала в своей руке. - Ближе... еще ближе... А теперь - отдавай вниз боль. Думай о нем и отдавай.... Толкай переживания, отчаяние, мысли о нем в ладошку - на выход. Я - помогу. Давай...
  Натка приподняла, недоумевая, бровки, но подчинялась. Опустила вниз голову, закостенела вмиг, словно ледяной стала и... Ора ехидненько улыбалась. Действительно, толчками по тощей ручонке, вываливались вниз эмоциональные сгустки. Фу... как в канализации... Излишняя привязанность - всегда нехорошо пахла... Ведьма гадливо сморщила нос. Малышка с ума сходила по этому оболтусу. Сейчас ей станет легче. Земля всегда забирает. И Темному Столбу - подпитка. А Ора - всего лишь катализатор процесса. Она помогала - своей энергией выжимала девчонку досуха. Вниз. Надолго это не поможет, истинная любовь - это регенерирующая опухоль, даже Время не всегда может дотла вытравить ее. Но и забрать Наташу Ора не могла позволить. Светлый Столб - властно уплотнился вокруг женщин, приказывая... Темный - не отпускал комнату, вплотную, липуче прикасаясь к Светлому, серел настойчиво плотными манящими бездонными облаками... Нееет! Натке - еще не время. У нее еще будет и семья, и детки... Двое? Похоже на то. Если только Ора сейчас возьмется, не откажет ей - ведь будущее меняется каждый день...
  Все. Хватит! Женщина разжала руку. Ладошка девчонки выпала - на пол, светлые глазищи распахнулись. Рот немного приоткрыт. Ора улыбнулась, подняла голову, мазками взгляда касаясь потолка. Так и есть. Серая скатерка - растворилась. Пока - растворилась. Она снова не ошиблась: Нату НАДО брать в работу. Иначе... Пустота. Кладбищенская пустота.
  Поднялась. Ноги затекли, все-таки - не пятнадцать. Хотя... для своего возраста ведьмы выглядят очень прилично!
  - Его зовут... Саша? Что-то крутится на "А"... Александр? - она уже опять сидела в кресле и дымила гадкой сигаретой. - Поднимись с пола - немедленно!!!
  - Алексей, Алеша... Мы познакомились полгода назад...- лепетала малышня, поднимаясь и зачем-то пятясь от Оры к тяжелым бархатным шторам. - В салоне сотовой связи... Я меняла...
  "О, покровители!!! - мысленно взвыла женщина. - Счас начнется нескончаемое повествование о са-а-а-ааа-мой большой любви на всем белом свете... За что мне это? А?.."
  - Я не сразу его увидела... Там столько людей! А он... Он был такой... - доверчиво делилась малышка.
  - После приворота начинаются проблемы - у заказанного, - прервала этот словесный пон... поток!- ведьма. - Во всех областях: дома - в отношениях, на работе - страдает карьера, финансы - сливаются в дыру... Очень часто - мужчинки спиваются.... Очччень часто... Ты же... не хочешь этого - для своего любимого мужчины?..
  Молчание. Молчание - это хорошо. Никогда не поздно вправить мозги. Даже, если от этого - очень больно...
  - Я помогу ему. Если он будет рядом - с ним ничего не случится. Я буду его защищать! Лишь бы он был рядом. Рядом со мной... - убеждала Натка. - Мне не надо его денег, у него - нет карьеры, что ему терять?
  Звонкий хохот. Раскатом. Ора смеялась во весь рот - нимало не стесняясь. Замолкла. Вмиг - погрустнела, словно потеряла что-то.
  - Он потеряет себя - в одночасье. Он - никогда не будет прежним. Он... вернется, но никогда не будет любить тебя так, как ты этого хочешь. Так, как это было у Вас раньше. НИКОГДА не будет больше этого счастья... Счастье - оно не случается по принуждению... Запомни это.
  Кроха действительно его любила. Личико девочки опять стало ледяной маской. Она - словно ушла. Далеко - внутрь себя.
  Ведьма тоже молчала. Ей было о чем подумать.
  Приворооооот.... Это действо никогда не бывает светлым. В энергетической оболочке пробивается огромная дыра, куда сливается энергия. Поэтому - неудачи, апатия к жизни. Сколько мужиков спивается вокруг! А неудачников? А просто тюленей, что все бока отлежали на диване?! Зачем добавлять к этому числу увальней еще одного? Может, обойдется?..
  - У тебя это пройдет. Не сейчас. Ты - приезжай. Я помогу забыть. Хочешь? - уговаривала. - Но... Не порть мальчишке жизнь. Да и себе. Ты еще встретишь свое счастье - попозже. Я - вижу. Не делай сейчас зло. Ты же его любишь еще. Не делай....
  Она действительно его любила.
  - Дайте сигарету! - попросила.
  Затянулась некрасиво, выдохнула.
  - Я люблю его. И не хочу делать ему больно. Я подумаю, спасибо Вам... - почти скандируя, заставила себя ответить.
  Ора уже знала - малышка не вернется за приворотом. Ее чувство действительно было любовью - всепрощающей и всепоглощающей, делающей сильнее и заставляющей расстилаться по полу в обожании, гордой - в своей неземной красоте и воистину божественной - в стремлении оградить от всех невзгод предмет обожания.
  "... и огради мя от всех невзгод, мыслимых и немыслимых..."
  Ора грустно улыбалась. Ната уже сделала свой выбор - в доме ведьмы, куда пришла за приворотом. Она еще придет дважды - это ведьма тоже уже знала... Первый раз - с заказом обряда на забывание, во второй - с заказом на встречу любви.
  - А... Вы знаете?.. Мне - легче. Словно выкупалась. Спасибо Вам... - Ната прощалась, стоя на пороге дома. Затем смешно потянулась к ней и, неожиданно неуклюже клюнула ее детским поцелуем в щеку.
  Ора стояла у окна. Курила. Провожала взглядом светловолосую. Затем... Здесь же... Склонила гордую темную голову:
  - Благодарна тебе, Светлый Столб...
  - Благодарна тебе, Темный Столб...
  
  Людской ручеек из страждущих и молящих о помощи во все времена - без праздников и выходных дней - омывал низкий порожек небольшого темного старинного дома на этой тихой, с односторонним движением, узкой улочке. Люди шли и шли, ведьма выслушивала, помогала, часто не считаясь с усталостью и личными предпочтениями. Посещения просителей не поддавались никакому упорядочению и графику, ведь беда не приходит по расписанию, и в этом своем странном занятии Ора была самым лучшим психотерапевтом маленького городка, но - не в этот вечер. В данный момент она сама была для себя загадкой. Ее состояние нельзя было определить, как обычную усталость. Женщина словно возводила вокруг себя стену... Изящную невесомую удивительно-прочную стену из хрустальных парапетов. Отрешенность! Она эмоционально отмежевывалась от чего-то... Какое-то тревожное предчувствие грызло ее изнутри и не давало выключить голову. Что-то должно было случиться. Какое-то несусветно-важное для нее событие уже ждало ее за дверью - не сегодня, так завтра, в ближайшее время... Она должна быть готова. К чему?... Япоонский сад! Ведьма раздосадовано хмыкнула. Да выключи ты уже это шестое-пятое-девятое чувство! Так же ни жить, ни влюбиться по-человечески, без оглядки, невозможно - надо же обнюхать потенциального претендента на ее честь на наличие всяких-там очумительных несовершенств... Ка-а-ак все сложно в жизни ведьм! Понурила голову.
  
  Шелк льнул к ее руке. Нежно, стыдливо даже касаясь человеческой кожи, живой шелк снова и снова настойчиво, но осторожно поглаживал ее пальцы, словно пробуя на вкус... От удовольствия женщина слегка сморщила нос - эти деликатные прикосновения рассыпали по ее коже ворох колючих искр, сноп холодных обжигающих вспышек... Ора нехотя открыла глаза - она стояла возле внушительных размеров террариума, правая рука ее была опущена вниз и внутрь стеклянного дома, последняя фаланга указательного пальца правой руки ведьмы была накрыта черным шелковистым комком. Комок был живым и нежная поросль его опушки вызывала у Оры неизменный восторг. Узкая кисть медленно сжалась, затем женские пальчики поползли навстречу лапам огромного паука... Громадная брахипельма терпеливо ждала. Затем подняла красивейшую черную лапу, постояла так (замечтавшись?..) некоторое время и снова прикоснулась ею к пальцу подруги.
  Это была их игра... Ее и Ррр... Стоило немалых усилий завоевать доверие пушистого комочка с размахом лап около шестнадцати сантиметров. Сначала паучиха отдергивала лапу, затем - спустя ооочень долгое время, привыкла и уже покорно ждала нового касания. Словно большая кошка, что доверчиво подставляет бока под нежные руки хозяина.
  Любимку звали Ррр. Самочка. Красивое создание - мохнатые черные лапы, впечатляющая размерами головогрудь, ярко-рыжая опушка суставчиков длиннющих ног... Красавица. Ну и что?! Кошек Ора не любила. Собак - тем более.
  - Ррррр.... Котеныш маленький.... Как ты, солнышко?.. Ррррр... - тягуче прошептала Ора. И... Громадный паучище после пары приветственных топтаний бесшумно и пугающе стремительно для своего немаленького размера катился по женской руке... Ведьма замерла, ругнув себя за беспечность - допустить перемещения Ррр к локтю было нельзя, она могла сорваться и упасть, поэтому... Женщина аккуратненько раскрыла ладошку и завораживающе медленно поднесла ее к пауку, словно предлагая маленькое уютное креслице для размышлений. Паук остановился. Великолепное соцветье маленьких глаз еще раз коснулось взглядом подруги, пара мохнатых лап приподнялась, затем опустилась - словно грозный любимец колебался с решением.
  - Привет, Красота... - тихо приветствовала свою любимицу ведьма. - Как ты тут? Соскучилась?
  Ррр не отвечала. Впрочем - и ответить при всем своем желании не смогла бы.
  Ожидание затягивалось - птицеед застыла над раскрытой ладонью. Недоверчивости на ее мордочке не наблюдалось (да и кто бы ее там разглядел!), но обычной порывистости и любознательности поубавилось...
  "Может, линять на днях собирается?.. Скорлупку сменить задумала? - спросила себя Ора. - Надо посмотреть график линьки... Или - взрослеем, степенность репетируем?.."
  Ребенок уже не был маленьким - Ррр было почти четыре года, но в сравнении с возможной продолжительностью жизни пауков женского рода, взрослеть Ррр будет еще долго...
  Словно услышав мысли подруги, брахипельма решилась и соскользнула осенним черно-рыжим листочком в ладонь, приподнялась на лапках, словно потягиваясь, просела и заклякла неподвижно, явно наслаждаясь соседством и теплотой человека. Просидеть так, полностью погрузившись в свой паучий внутренний мир, предаваясь процессам самопознания, Ррр могла долго, поэтому Ора тоже принялась устраиваться в кресле. Кто сказал, что пауки - глупы, что дальновидности в них не больше, чем у инфузории?.. Женщина от негодования может быть и тряхнула бы плечом, но побоялась потревожить свою "чернушку". Спустя пару лет близкого знакомства с этим милым существом ведьма пришла к мысли, что умнее пауков - только пауки. И выживут, в случае чего - тоже только пауки, ведь благоразумия и терпимости в них больше, чем в некоторых ее клиентах... Ведьма все еще саркастически морщила физиономию, когда Ррр проснулась, снова повелительно подняла переднюю лапу, замерла (очевидно, приказывая своей убого-двуногой подруге переместить себя назад - в домик), и Ора поспешила исполнить паучье распоряжение! Постояла еще немного возле террариума. Все-таки пауки - чудесные создания! Никаких ненужных эмоций и поступков! Всем бы так...
  
  И снова слезы... Ведьма скучающе зевнула, взглядом попыталась найти что-то интересное за окном и, не встретив ничего, достойного ее внимания, продолжила слушать.
  - Вы даже не представляете, до чего он допивается! Он приходит грязный, как животное, мычит что-то невразумительное, цепляется до всего, что надо и не надо! Мелкую мебель - переворачивает, посуду - бьет... Накуролесит и ползет, довольный, спать!
  Рассказчица, женщина лет сорока, устало вздохнула, шмыгнула носом.
  - Да и привыкли мы уже с дочкой - за столько лет! Когда он выпьет, мы, как мыши по дому шныряем, чтоб не нарваться на его крик! Да только... - протянула измученно, - к дочке он пьяный цепляться стал...
  Стыдливо прикрыла глаза, прерывисто всхлипнула и с плачем выдохнула:
  - Последний раз... Я на работе была... Во второй смене... А он пьяный пришел - как всегда, пока меня дома нет... Маня спала уже - в своей комнате - ночь поздняя была.. А он, - рыдания мешали говорить тетке, она то и дело, cловно пытаясь спрятать лицо в складках огромного несвежего носового платка, терла им глаза и нос. - А он, - повторяла слова, будто бы не решаясь сказать о случившемся, - он, скотина такая...
  Ее прервала девочка, очевидно, ее дочка - безжизненно-ровным, абсолютно лишенным эмоций детским голосом, странным голосом - для тринадцатилетнего ребенка:
  - Я сама расскажу... Мама, подожди...
  Молчание. Взгляд, усталый глубокий взгляд взрослого тринадцатилетнего человека. Усталость заполнила комнату. Усталостью, безысходностью несло от этой парочки - матери и дочери, расположившихся на диване в многострадальной Ориной гостиной. Многострадальной, потому что много страданий здесь бродит, слишком много людских бед, что приносят и приносят сюда люди, околачивается, ночует здесь на диване.
  - Я не спала, когда он пришел... Я боюсь спать, когда папа пьяный и мамы нет дома - вдруг он дом спалит или еще чего хуже... - потупилась. - Ну, Вы уже знаете...
  Помолчала.
  - Я свернулась клубочком в кровати, залезла с головой под одеяло, пыталась спрятаться - вдруг не заметит... - грустно улыбалась рассказчица. - Но... он заметил! Вытащил меня из постели, стал материться... "Выебу!!!" - орал.
  Подняла глазенки к потолку - явно в поисках неба...
  - Я стояла на кровати, в своей старенькой пижаме со слонятами... Развела руки и прижалась всем телом к стене, хотела вдавиться туда... А внутри - ничего не было, внутри меня в тот момент - ни страха, ни злости, только пустота. Я была хозяйкой Медной Горы в тот момент, - горько ухмыльнулась девчонка. - Только слиться с камнем, исчезнуть не могла! Я... Просто ждала... Ждала того, что будет дальше... Я - была готова... Я даже сопротивляться не стала бы - убивать его, что ли? Он ведь все-таки мой отец... Просто... пьяница он... - с последними словами ребенка тяжелый, нехороший своей взрослостью взгляд малышки встретился с взглядом ведьмы. В этом глубоком взгляде можно было утонуть. Встрепенуться, поборюкаться беспомощно на призрачной поверхности сознания и почти благодарно захлебнуться в бездонной прорве... Странная глубина глаз нынешних детей. Странная, преступная даже взрослость, мирно соседствующая со сказками Бажова. Странное детство этой малышки.
  С последним словом чуднАя тишина зазвучала в гостиной. Нехорошая тревожная тишина шныряла по подоконникам комнаты, заглядывала за тяжелые шторы, ныряла под кресло, на котором сидела сейчас Ора... Неласковая тишина колебалась переливами невысказанных, задавленных эмоций, создавая раскаты безмолвных волн. Эти чудовищные гребни грозились подрасти в шторм и раздавить трех оцепеневших в непонятном ужасе женщин...
  Это был выбор... Малышка стояла перед выбором. Ее подталкивали (конечно, Темный Столб, коварный, жуткий проказник! Да и просто - жуткий) и в обоих случаях - выбор будет гадким, если...
  Ведьма вздохнула. Кажется, этот гадкий случай - тоже ее работа.
  - Дайте фотографию мужа! - швырнула фразой в мамашу. Эта покорность женской половины семейства - раздражала. Забитая мамаша нычется от жизни, невольно (да, невольно, как же!) подставляя под удар свою дочь. Фотография была старенькой - уголки обтрепаны, да и пахла она застоем... Время застоялось, задохнулось в ней, словно остатки спитого чая в забытом грязном стакане на подоконнике брошенного дома. И, странное дело! Где-то далеко, много лет назад, возле этого задохлика тоже намечался шторм...
  - Сколько лет этой фотографии? Вы чего старье принесли?
  Женщина смутилась (к этому времени Ора уже начала предполагать, что смущенно приседать в извинениях и сомневаться в смысле собственного существования - это единственная жизнеспособная программа бытия для этой матери семейства), но поспешила ответить некрасивым тонкогубым ртом:
  - Это года через два после свадьбы... Еще все хорошо было... Вася тогда еще не пил... Простите, но новых нет - после аварии он не фотографируется... Стесняется...
  После аварии... Ора прикрыла глаза. А ведь тогда - во временном отрезке этой фотки - действительно все было хорошо. Только... что за шторм? Что за выбор был тогда, много лет назад? Судьба меняется каждый день (это изречение ей уже хотелось вывесить на воротах собственного дома - чтоб люди читали и помнили об этом каждую минуту!) и только от людского выбора зависит, что принесет нам последующий день...
  Образы, наслоения лиц, боль, слезы... женщина! Родная по крови... Предательство, истерика, злые слова....
  - Его сестра... Он ее обманул, предал - много лет назад... Вы ничего не хотите рассказать мне? - процедила ведьма.
  Глаза клиентки распахнулись удивленно, затем погасли.
  - Вася... Он не поделился наследством... Обманул сестру. Мы всегда жили бедно, жить негде было... Вот Вася и забрал все себе... Нам... А я - смалодушничала... Мы до сих пор не общаемся... Катя не простила, у нее сын тяжело болеет - деньги всегда нужны... Вскоре после этого - муж изменился. Попал в аварию, лицо в ней изуродовал... Пить начал... Дебоширить. Совсем жизни нет - сейчас...
  Проклятие родной по крови... Класс! Ведьма ухмылялась. Эти люди... Как дети малые!
  Суперская подпитка темным! Надо брать... Просто перенаправить. Оградить ребенка, пока ее не изнасиловали или она не прибила папашу и не затащила весь род в бездну, а эти идиоты великовозрастные пусть ползают в своем болоте дальше... Да. И внешность надо подправить, помолодеть чуток - за счет клиенток. Все - не семнадцать лет ей.
  - Я возьмусь... Когда приведете мужа? - глухо спросила и голос ее... Она ни разу не была светлой сейчас.
  Женщина почти подпрыгнула обрадованно (наивная!):
  - Да он за вашими воротами стоит... Трезвый! Я говорила с ним дома... Он был не против прийти.
  - Зовите, буду брать, - протянула едко. - Только... Вы хорошо подумали? Назад - не вернуть...
  - Беритесь, прошу Вас... Сколько скажете, столько и заплачу! Денег у нас немного... Если я не смогу Вам заплатить полную сумму сейчас, я каждый месяц остаток от долга доносить буду! - сбивчиво-радостно благодарила помятая жизнью тетка, не зная настоящей цены.
  - Мне не нужны Ваши деньги... - раскатисто хохотала Ора. - Это - бес-плат-но!
  
  Она снимала, отчитывала, блокировала пьянку и мужчина еще не знал, что за это все же придется заплатить - здоровьем жены, молодостью дочери и сумасшедшими финансовыми потерями в никуда в течение последующих лет... Ведьме было не семнадцать. Темный Столб хотел есть и - не только сегодня... Мыслеформам всегда была нужна энергия.
  
  Так было всегда: на один условно-светлый ритуал - один условно-темный. Закон равновесия энергии соблюдался неукоснительно. Тем более, что не было в магии угольно-черных и кипенно-белых обрядов - не было! А люди и рады - обманываться...
  Но... все же это была помощь. Даже такими методами. Ее смешило, когда товарки называли себя ведуньями. Нахрен, какие ведуньи? Ведуньи-шмедуньи! Ведуньи - это для хитропопых, прикрывающих свой хлипкий задок. Никогда вмешательство в судьбу человека не бывает светлым! Никогда.
  
  Опустошенность. Сейчас внутри женщины ничего не было - Ору снова будто бы выели ложкой, до последней крошки... И, одновременно - жуткая грязь людских эмоций, обрывки чужих переживаний, чаяний заполнили ее черепушку до краев... Голова была огромноооой, тяжелой и Ора сама себе сейчас напоминала Ррр, ведь у пауков тридцать процентов головогруди занимает мозг. В тридцати процентах ее "головогруди" в данный момент ничего не было... Не хотелось ничего. Нужна была передышка, смена обстановки и, конечно, она знала куда ей отправиться - она шла в коридор.
  Как и у всякой уважающей себя ведьмы у нее была своя тайна... Ее тайной был дубовый шкаф. Потрясно-старый прадедовский дубовый шкаф, доставшийся ей вместе с домом и стоявший непоколебимо в коридоре со времен ее переезда в этот самый дом, громадной такой махиной с чудными вензельками на филенках дверей выкрашенных белой краской. Краска неряшливо, небрежными мазками была нанесена только на внешнюю сторону шкафа, словно служила маскировкой, этаким плащом-невидимкой для этого массивного предмета мебели и, ведь было что скрывать! Внутренность его завораживала, покоряла женщину ареалом вневременности... Ора неторопливо пересекла коридор, приближаясь к неодушевленному своему любимцу, к милому такому шкафчику, очаровательному созданию со своим происхождением, своей историей, своей тайной... Открыла дверцы - и мгновенно словно погрузилась в вечность. Изнутри шкаф даже не был ошкурен - его полочки с милой природной текстурой дуба были изрядно поцарапаны за много лет, но именно это - естественность, статность, и, даже - степенность, снова и снова манили женщину. В этом шкафу обитала незыблемая вечность... И расположилась она на полочках - в хрупких стеклянных ящичках! Историей, прошлым и настоящим шкафа, да, наверное, и самого этого дома, были эти самые ящички. Крошечные прозрачные посудины, на первый взгляд, были заполнены всякой ерундой, и только Ора знала истинную ценность этой величественной пустоты. В многочисленных ларчиках находилась последняя, самая капризная составляющая триады пространственно-временного континуума (ПВК), хотя на самом деле - в обычном мире не Ведьм, ПВК состоит из двух частей - пространства и времени. Но... Эта капризная третья детка - место/метка - сама когда-то доверчиво далась ведьме в руки. Сейчас в ящичках находились метки, которые являлись точками входа в ситуации Ориного прошлого, другими словами - станциями путешествия в прошлое...
  Для перемещения в прошлое ведьме достаточно было просто взять в руки предмет из ларца. Так просто! У всех бывают моменты, когда очень хочется вернуться - Ора была довольна, что у нее есть возможность сделать это, но... Она попой чувствовала (была у ведьмы одна сенсорная особенность) одно условие: нельзя было вмешиваться во временные события, менять прошлое было нельзя, какая бы весомая причина не стояла бы.... На данный момент - ей хватало и этого.
  
  Эта история началась очень давно, поэтому на полочках почти не было пустых судочков. Женщина вытащила одну посудину, открыла крышку - внутри находился листочек. Березовый листок. Крохотный ломкий, с налипшей и уже давно подсохшей грязью по краям... Женщина почти нежно сжала в ладони хрупкую добычу, закрыла глаза... И вдруг провалилась в ставший огромным прозрачный стеклянный лоточек из-под листка! Она стояла в парке. Вокруг - в почти призрачных сумерках разливался полноводьем луж осенний вечер... Моросил беспросветный дождь, сырость пронизала воздух, ни одного яркого пятна вокруг - насколько Ора могла видеть. Деревья, стыдливо ссутулившись, стояли голые, листва с них - мокрая, влажная, темная - сброшена под ноги. Осень была уже в той поре, когда природа готовилась ко сну. Дождь оглаживал мокрые ветки, убаюкивал - тихонечко рокотом капель мурлыкал Вивальди "Времена года/Осень". В воздухе звенела нежность. Еще чуть-чуть, через недельку-другую в полную силу партиями пронизывающих ветров, снежной пороши и метелей зазвучит "Зима" Вивальди - самое прекрасное (для Оры!) произведение гениального итальянца. Зима принесет с собой снежные пледы, паркет наледи, сонную милую безмятежность. А осень, как и каждый год в эту пору обещала: еще чуть-чуть - и наступит покой...
  Ора любила бродить в этом парке, тем более, что он находился недалеко от ее дома. Парк был старым, неухоженным, но таким родным для женщины - своей заброшенностью. Покой заботливо обнимал ведьму, стоило ей только пройти под кованым пологом входных ворот... В тот далекий, много лет назад вечер она пришла сюда побродить, отдохнуть, восстановить гармонию, которую так жадно отбирали у нее несчетные просьбы людей. Просьбы, люди... Жалобно смотрящие на нее люди, и их бесчисленные, бесконечные просьбы о помощи. Она бродила по дорожкам, любовалась забытьем всего живого, с упоением вдыхала промозглый ноябрьский, такой живительный для нее, кислород. И наткнулась на него! Мальчишка... Лет восемнадцати-девятнадцати. Худенький, тощий (не кормят их матери, что ли?!), поникший весь - он стоял под сонным деревом и, словно тоже засыпал. Стоял так покоорненько, словно ему сказали: Ждать! Дождь продолжал свои надоедливые песнопения, а этот пацан, словно брошенный щенок, ждал. Ора ясно чувствовала - он ждал. И... светился. Мягкий свет струился из его груди... Сила его чувства (она не поняла сразу, что это было: Надежда? Любовь?) обняла малыша светлыми крыльями, пряча от охотящихся за ним, надоедливых капель!
  Ора замерла. Она не обращала внимания на дождь и время - ей было интересно. Похоже - опять чувства?.. Ребенок так потерян, словно от матери оторвали, но, в этом возрасте мать не имеет такого значения... Что в этих людских чувствах было такого, что заставляло столь юного экземпляра терпеливо стоять - Ора посмотрела на часы - уже пару часов? Что?.. Она простояла здесь, наблюдая за ним, два часа?! Она - сумасшедшая! Между тем, уже совсем стемнело. В парке зажглись старинные, художественной ковки, фонари, узкие дорожки извивались темными лентами и пацанячья норка под деревом в этом призрачном освещении, казалась ведьме даже уютной. За все это время юноша не сдвинулся с места. Что у них в головах - у этих людей?! Зачем стоять тут?! Что это решит?.. Дождь старался изо всех сил - укрывал пацана каплями, осень убаюкивала, а мелкий все так же, не шевелясь, потерянно стоял почему-то в луже.
  Ведьма заворчала вслух - совсем по-стариковски и уже даже собралась вывести мальца из-под дерева и погнать домой, как...
  - Леша! Ты совсем меня не понимаешь! Ты хоть любишь меня?.. Скажи мне это! Я испереживалась вся!
  Ора недоверчиво морщила нос, осторожненько выглядывая из-за ствола огромного тополя.
  - Я места себе не находила, я даже чай не пила!
  Ну да... Чай она не пила... Кто в это поверит?! Ведьма не верила ушам. Мальчишку допрашивала звонким писком девчонка в какой-то дурацкой светлой куртенке, в смешных наушниках из какой-то драной крольчатины. Она была еще более мелкая, чем пацан, а отголоски взбалмошного характера этой особы сейчас мог услышать весь, до того безмолвный, парк.
  - Как ты мог? Как ты мог пойти с этой кривоногой Надькой за билетами?! А я? Что, по-твоему, я чувствовала? Да я себе все локти искусала от ревности!!!!! Да я...
  Больше Ора ничего не услышала - юноша крепко притянул к себе свою голосящую подругу и, уткнувшись лицом в его грудь, она была вынуждена замолчать.
  Ора снова любовалась. Любовь, наверное, единственно прекрасное чувство на земле - будь то материнская или вот такая - юношеская. Любовь - всегда бескорыстна и всегда жертвенна. Если нет первого или второго - это совсем не любовь, даже почти сорокалетняя ведьма, ни разу не испытавшая этого чувства, понимала это.
  Любовь здесь присутствовала. Девчонка беззастенчиво кормилась безоглядной любовью этого мальчишки и вот, что самое смешное (Ора это чувствовала) - скоро она жить не сможет без этого его чувства. Юнец терпеливо взращивал росток любви своей подруги - скоро она станет отдавать все больше и больше тепла и заботы своему уже любимому детенышу, ведь Любовь - это взаимность. И эта молодая пара в этот осенний вечер - уже на пути к этому. Они - пара. И они будут парой... Ведьма бродила по парку, наблюдала за милотой объятий молодых людей и вспоминала их уже взрослыми - наверное, двадцатипятилетними - они жили в ее районе и она часто их видела. В нынешнем времени они женаты и у них недавно появился второй ребенок. Молодая мамочка часто гуляет с детьми в этом парке, папа присоединяется к ним вечером. Милота... Ора вздохнула. Красивая пара. Эти молодые люди не растеряли за прошедшие годы своих чувств, может быть, сама их любовь стала взрослее. Они росли вместе со своей любовью. Эта история осеннего парка впервые так близко показала ведьме свет любви - свет блистающего облака вокруг мальчишки. Свет ее защиты...
  В тот вечер Ора почти из-под ног няшной парочки подняла мокрый грязный березовый листок и положила в карман своего черного пальто, чтобы дома определить в прозрачную посудину. Этот листок стал для нее пропускным билетом в волшебную реальность того далекого осеннего вечера. Ведьма появлялась тут, когда ей нужна была подпитка, когда она уставала - от суетного мира и его ежедневных ненужностей.
  
  Она стояла за огромным тополем сейчас и любовалась обнимашками, когда зазвонил ее телефон. Охренеть! Эти несносные технологии не оставляют в покое даже в прошлом, где она сейчас и находилась! Очуметь! Фыркая и злобно ворча, поспешила ответить на звонок:
  - Да! - и вложила в это короткое слово все свое справедливое негодование.
  - Ора... Я под твоей калиткой стою... - ответил ей нежный голосок.
  Ведьма вздохнула, посмотрела досадливо на телефон (словно он мог ей посочувствовать), закрыла глаза и, зажав в ладошке листок, провалилась в реальность коридора своего дома. Опасливо подошла к окну... Да, за калиткой она наблюдала темную Танину макушку! Наморщила нос и нехотя открыла входную дверь. Не любила она гостей! Совсем не любила... Не привыкла она к ним - долгие годы жила здесь одна и только вот прошлым летом как-то на пороге ее дома нарисовалась приятно-круглопопая малышня с огромными черными глазами, которая заявила:
  - Здравствуйте, я - Таня Волотка, Ваша племянница, дочь сестры мужа какой-то-юродной сестры Вашей мамы... На что Ора, даже не могла подобрать слов в ответ. Во-первых, она слабо разбиралась в родственных связях, но вполне могла допетрать, что дочь сестры мужа какой-то-юродной сестры мамы - это вовсе не племянница, а горааааздо дальше! Во-вторых, и в последних - она малость остолбенела и стояла сейчас решала, как и куда максимально вежливо спровадить это "сокровище", свалившееся так некстати на ее голову. По всей видимости, ее гадские намерения тут же отразились на ее же мордашке, поскольку глаза темноглазой крошки стали вдруг еще больше и она, почти всхлипывая, добавила:
  - У меня совсем нет никого в этом городе. Я уже четыре месяца здесь одна. Я поступила в университет в Вашем городе. А сегодня... У меня кошелек украли... А в милиции сказали, что сама виновата - нечего "гав" на рынке ловить! И я решилась прийти к Вам... Мне тааак плохо... Моя мама так хорошо о Вас отзыва-а-а-е-е-е-ется...
  И тут она все-таки заревела. По-всему, первые морщинки появятся на Орином носу - ее нос опять сморщился, как старый рваный башмак. Она представляла себе, что это были за отзывы... И зачем ей эта маленькая темноволосая неожиданность? И что делать с этим страдальческим взглядом новоявленной родственницы? И нахрена ей все это? Нет (нос опять сморщился негодующе), быть такой доброй - роскошь для ведьмы! Она помогла малышне - тогда. Так и повелось - детеныш потянулся к ней и повадился ходить в гости, тем более, что они, действительно, кажется, были условной родней (что там маман говорила о дочери сестры мужа тетки Зои? Кажется, ее Таней звать?).
  - Входи... - бросила родственнице, взглянула на нее и задержалась на этом больном темном взгляде. Глаза Татьяны - это было нечто! Сами по себе волоокие, темноманящие (и зачем этой малышне такие глаза?!) сейчас были словно блюдца - широко-раскрытые, с капелькой слезы - где-то на донышке...
  "Опять понесло меня куда-то... романтики, мабуть, не хватает. Надо дорамку какую-нибудь пересмотреть..." - грызнула себя Ора.
  - Что случилось?..
  Вопрос ведьмы словно повис в воздухе. Темноглазый ребенок смотрел на нее, а видел... Фигу, что ли?.. Ведьма потихонечку, стесняясь так, начала ржать. Эти ехидные примочки приросли к ее языку, словно новый вид рецепторов. Особый ведьминский вид, позволяющий не скиснуть от скуки. Нет, действительно, Татьяна смотрела на нее затуманенным взглядом и по всему...
  - Ты влюбилась! Блин, вот же, Господи, наказание-то! Даже и не думай мне! Прекрати немедленно! Безобразия всякие вытворяет, вот же, Господи! Даже и не думай!!!! - гаркнула раздосадовано на младшую. - Вот же, не хватает людям всяких неприятностей - влюбляются они! Чиряков на попе недостаточно - заиметь надо новых! Да что же это такое, а? - вопрошающе уставилась на племяшку.
  Племяшка пребывала сейчас в своем уютном мирке и только непонятно-грустно-блаженно улыбалась ей в ответ.
  - Кто он? Да, что же это такое? Я ли тебе не говорила, я ли не предупреждала! Кто этот негодяй? - с пристрастием допрашивала она Татьяну.
  - Парень один... Программист из соседнего вуза... Мы завтракали всегда вместе - в одной компании... и вот... - выдавила из себя девушка.
  Япо-о-онский сад! Нахрен такие завтраки! Неплохо пацан позавтракал - сердцем этой дурочки! Мозговыносящий вариант! Ну, как же так, а? Ведьма разочарованно хмурила брови. Любовь - она хороша и прекрасна... Только если она чужая, если она далеко - где-то лет воосемь назад, и вынимается из белого шкафчика на час - посмотреть... Вот такая любовь - хороша! И это было ее искреннее убеждение! Ни к чему она - любовь, одни только проблемы создает в жизни! Удачный вариант - один из ста, а остальное - пустая трата здоровья, сил и драгоценного времени.
  Поглядев еще пару минут на эту новоявленную сомнабулу, ведьма решительно дернула ее за руку, поднимая из кресла:
  - Поехали! Тебе нужно проветриться и все обдумать! Нихрена ты не соображаешь сейчас!
  - Поехали! - Ора толкала Татьяну в спину, уже запихивая в машину.
  Она не позволит мелкой так позорно сдаться на милость какому-то сопляку! Нет! Малышне нужно проветриться, подумать обо всем на свежем воздухе и вытрясти все романтические бредни "во широком поле"! Ну... Как-то тааак! Они ехали за город.
  
  Городок, в котором проживала Ора, был маленьким - несколько церквей, пара кладбищ, несколько сотен тысяч душ мирян.
  "А... Опять колючки на языке..."
  Ведьма улыбалась и гнала машину по трассе. Городок был красивым. Красивым - для нее, потому что был старым - все крупные строения датировались многими десятками лет назад. А еще город был чистеньким, светлым и зеленым - зеленых насаждений было несметное море, даже странно, для нынешней высокотехнологичной действительности...
  "Словно воздушный шар из мультика о Винни-Пухе - маленький и зеленый..." - вреднющие рецепторы продолжали топтаться на языке.
  У этого населенного пункта были две особенности местоположения, они удивляли-радовали гостей города и давали массу поводов для шуточек - его жителям.
  Одной из них был Темный Лес - он начинался сразу за постройками на окраине, казалось даже - дома выползают из чащи, словно стайка бронзовок неспешной поступью - из желтого бутона розы. Местные жители ходили в лес за грибами, ягодами и просто - за хорошим настроением, несмотря на то, что с первого взгляда лес был мрачным. Ора, как никто понимала, почему - просто он был густым, старым и мудрым. Темный лес пережил рождение города и ей казалось, что также безмолвно это скопище зеленых великанов когда-нибудь переживет и закат городской жизни...
   Другой притягательной особенностью расположения города были великолепные луга, что омывали его с противоположной лесу стороны. Орина машинка крохотной божьей коровкой неслась по дороге, которая вела в Светлое Разнотравье - так назывались луга. Женщины почти высунули носы в окна, так как просто проехать мимо и остаться равнодушными - здесь это было невозможно! Сочная зелень мелких представителей растительного мира умиротворяла, запах цветущих трав - опьянял, синева неба - дразнила непознанной глубиной и, вот уж точно - все это заставляло забыть о мелких неприятностях и обыденности городской жизни. Таня высунула ладошку в окно и это приветствие было встречено беззвучным многоголосым ликованием обитателей Разнотравья...
  "Нет прекраснее природы того места, где живешь..." - продолжал муроводить романтик внутри Оры.
  "Или то же самое я говорила про Любовь полчаса назад?" - это уже выежнулись колючки.
  Покинув черту города, девицы оставили машину на дороге, а сами решили прогуляться по лугу - побродить по густой траве. И здесь - в этом храме жизнеутверждающей радости Ора приступила к препарированию племяшки.
  - Зачем тебе это надо? - пыталась добиться ответа. - Зачем все это соплежуйство? Не факт, что у Вас что-то получится, тем более, ты совсем не знаешь этого человека...
  - Ты посмотришь на него и скажешь мне - какой он... Я приведу его! И еще: погадай мне, Ора! - заканючила темноглазая малышня. - Я хочу знать, что у нас с ним будет дальше!
  От неожиданности этой просьбы и еще более - от комичности далеко-идущих планов Татьяны, ведьма малость не совладала с ногами, запуталась в траве и споткнулась! Охренеть! Оглянувшись, она рассматривала Татьяну с превеликим удивлением. Малышня явно чего-то объелась... Мабуть - белены. Беленой, что ли этот сопляк на свиданиях ее кормит?!
  - Тебя это не спасет. Тебе сейчас гадай, не гадай - проку не будет! У тебя на лбу сейчас написано: Вечная любовь, верны мы были ей... и прочее по тексту песни! - фыркнула.
  Малая недоверчиво покосилась на нее и зачем-то начала старательно тереть лоб.
  - Ну зачем ты, Ора?... Он хороший... кажется. Не ворчи, а? - и без того обычно тихий нежный голосок Тани, сейчас был аки елей - хоть на раны прикладывай. - Я понимаю, ты волнуешься за меня, но... Это моя жизнь, аха? Ведь ничего же еще плохого не случилось... - протянула малышня.
  И тут же вскинула голову:
  - Ты же мне погадаешь? А? О-о-о-ра-а-ааа.......
  Да что же это такое? Может, надо было завезти ее на другую сторону дороги из города - в Темный Лес и забыть там... Глядишь, и дурь бы эта прошла. Без еды и воды. Через пару-другую дней... Ведьма почти с остервенением пробиралась сквозь цветущие полевые цветы, бессовестно затаптывая оные, почти жалея (и ерничая!) о ненужной свое доброте - в данной ситуации, как вдруг...
  Некомфорт. К раздражению от легкомысленных действий малышни добавилось еще одно ощущение: ей было некомфортно. Оглянулась. Вокруг никого не было. Но, что-то мешало жить... Что-то ей мешало в этой ситуации, муляло, словно камешек попал в туфель... Неуютно так было, словно в их беседу с малой вмешался еще кто-то, точнее, словно этот третий подсматривал... Да, хотя бы и из-за во-он-того сваленного определенно каким-то двуногим раздолбаем ствола дерева! Она еще раз оглянулась, повела носом, как собака, пытаясь определиться с источником дискомфорта... И пошла вперед! Кто-то был рядом. Что-то маленькое и отчаянно нуждающееся в помощи. Таня, как щенок, поспешила следом за ней! Ближе, ближе... Орин нос вел ее вперед! Еще ближе... Там кто-то был. Кто-то маленький и хрупкий. Она снова запуталась в ворохе высокой травы, потеряла сандалию и как раз скакала на одной ноге, пытаясь выловить пропажу в снопах синеньких и желтеньких цветочков, как...
  - Ора! Тут человек! Иди скорее сюда! - Танин писк подстегнул ее, словно хлыстом.
  Человек.... Он лежал лицом вниз на траве и был почти скрыт от любопытствующих глаз в буяющем ворохе великолепной цветущей растительности. Одежда найденыша была грязной, местами изорванной, он не шевелился, но, даже неподвижный внушил женщинам некоторые опасения. Маленький и хрупкий?!.. Нууу, нет! Маленьким и хрупким он не был... Она сморщила нос, принюхиваясь: от мужчины несло смятением, неустроенностью, потеряшеством... Точно!
  "Он словно потеряшка! - пришло в голову Оре. - Кто его тут забыл?.." И тут на рубашке незнакомца чуть ниже спины она заметила грязновато-розоватое пятно, потом - еще одно на рукаве рубашки...
  - Он в крови! - бросила Тане.
  Девчонки впопыхах бросились переворачивать незнакомца.
  Какой там мужчина, разве это - мужчина?!.. Это был молоденький парень, совсем еще мальчик! Нежное измазанное личико, красивый ровный нос, иссиня-черные шелковистые волосы, ссадина на скуле, уголок рта - безобразно расквашен, глаза... Глаз он не открывал. Он был без сознания. Несмотря на грязь и видимые побои впечатления лица без определенного места жительства он не производил. Ора потянулась к нему - потрогать зачем-то лоб. Словно малышу...
  - Какой хорошееенький! - протянула Таня за ее спиной. И тут ведьма прыснула:
  - Что ль, снова влюбилась?! Полегче, малая, эка тебя несет! Вперед! - указала лапой путь. - Его еще в больницу надо доставить...
  Они с трудом доволокли мальчишку до Ориной машины, запихнули его на заднее сиденье и почти галопом понеслись в город к приемному отделению ближайшей больницы.
  
  Его трясло. Ему снова было лет шесть и сейчас он катался на карусели. Лошадка ритмично скакала вверх- вниз и он плыл вместе с ней. Вверх-вниз... Здорово! Тем более - это было так давно... Он вцепился в уши лошади, пытаясь удержаться изо всех сил, когда, внезапно эти своенравные уши деревянного коня стали удлиняться и ритмично бить его по лицу... Хлоп-хлоп... Хлоп-хлоп... Он открыл глаза.
  
  - Ора! Хватит лупашить его по щекам! Он пришел в себя!!!
  Ее трясли за руку. Танька, кажется, сейчас выдернет ей руку в попытке защитить этого красавца с зеленющими глазами... И все потому, что этот дохляк внезапно, после пары-тройки пощечин (и Ориной полугневной тирады о том, что доброта - ни к чему и в данном случае это ненужное качество приведет ее к инвалидности - в том случае, если она еще раз попытается потащить на себе этого пацана) открыл глаза. Ступор. Глаза этого малыша - бездонная ямища... Зеленющие, с неожиданно-хищным разрезом, с темными искрами, опушенные опахалами ресниц, они уставились на Ору, не мигая. Блин, какой кавайный пацан!.. Это ж что ж за дичь такая, а?.. Ведьма заклякла малость соляным столбом на заднем сиденье и рука ее тоже замерла - в нескольких сантиметрах от лица мальчишки.
  - Ора! Да прекрати ты уже!!! Ты же ему шею свернешь раньше, чем мы его в приемное отделение дотащим! - малышня желепала совсем не по-детски, явно пытаясь спасти жизнь этому красавцу. Это где ж такие берутся, а?.. Ведьма рассматривала малыша. Идеальное личико. Идеальные девичьи ресницы. Идеальная родинка на нижнем веке левого глаза. Идеальные в своей роскоши соболиные брови. Та-ак... Куда это ее занесло?.. СО-БО-ЛИНЫЕ??!! Япо-онский саад! Надо накрыть его зонтом (где-то зонт валяется в бардачке), пока она доведет его до приемного отделения - он же опасен для окружающих девиц! Благо, у нее иммунитет на эти глупости! Кажется, был у нее иммунитет... Точно - был! Она явно пыталась собрать остатки хваленого "иммунитета против глупостей", когда этот малолетка перехватил ее все еще занесенную над ним лапу в попытке наградить очередной пощечиной и сказал грудным таким тихим голоском:
  - Мне нельзя в больницу. Меня убьют там, - словно контрольным в голову отоварил. - Помогите... - шепнул-мяукнул мягко, словно котенок у мамкиной сиськи.
  
  Контрольный в голову... Мало того, что голосок у него сладкозвучный - только серенады под окнами распевать, так еще и руку ее они - эта мелкотня - теперь вдвоем удерживают, того и гляди - вывернут!
  - Эй! - возмутилась ведьма. - Отдайте руку! Вы бы еще зубами в нее вцепились... - заворчала.
  Малышня тут же переглянулась (словно сто лет друг друга знали), синхронно испуганно выпустила ее руку и начала хохотать, Танька - во весь голос, мелкий - осторожно, растянув губы в полуулыбке, даже не всхлипывая, словно стакан на голове нес.
  - Кто тебя отлупил? За что? Почему в больницу нельзя? Ты же избит - как отбивная сейчас!- грозно принялась выспрашивать. - Ты же даже смеяться толком от боли не можешь!
  - Я виноват. Меня за дело избили. Я... - он сморщил нос (совсем, как Ора!). - Я убил человека. Любимого человека... - пробормотал он уже с закрытыми глазами, затем сложил руки в молитвенном жесте раскаянья. И отключился! Пооодлец...
  Яппоонский саад... Он не был похож на убийцу. Ора вглядывалась в его личико - совсем не находя в нем садистских и прочих наклонностей. Что он там лепетал? Убийца? Ему приснилось? Этот детеныш не мог быть убийцей... Дикой тоской, смирением несло от его слов, щенячьи глаза были полны невыплаканных слез и... он сам был сломан. Словно тюльпан. И... уже свыкся с этим. Абсолютное смирение. Как-то так! Или она уже перестала что-либо чувствовать.
  Ее руку все-таки трясли:
  - О-о-ора! Ора! Разворачивайся! Ему нельзя в больницу - ты слышала! Ты его смерти хочешь?!
  Эта девчонка смерти ее хочет! Так орать...
  - Куда разворачивать?! Детеныш помят изрядно! Вдруг ему чего-то там переломали?.. - покосилась недоуменно старшая женщина.
  На что младшая выдала уж совсем невообразимое:
  - Ничего там не переломано! Я уже его всего общупала, пока ты заправлялась (на заправке? - мелькнула мысль. - И когда же она успела, то?!) Он - в порядке, только избит уж очень, это я тебе как будущий врач заявляю! - отчаянно пропищала Танюша.
  Это когда же эта девчонка его тискала? Это что за безобразие такое, а? Будущий врач... Таня, конечно, будущий хирург даже - это вам не цацки-пецки, но сия предрасположенность к хорошеньким пациентам... Опасливо покосилась на младшую - в глазах той горел священный докторский гнев и, кажется, запал - спасти рядового... Как зовут этого младенца на заднем сиденье ее машины? Ну, да ладно. Не бывать этому! Малышня походу взбесилась - гормоны жить ей спокойно не дают, поэтому рядового надо вывезти... Куда? В больницу - нельзя, куда его везти? Она стояла на обочине дороги и размышляла. В больницу - нельзя, у Таньки - тем более, бросить - не по-людски. Ащ!
  - Ора... Котеночек мой, а, что если он у тебя побудет до вечера, а?.. Мы посмотрим за ним вдвоем... А вечером он уйдет... А? А я ему перевязку сделаю, а?.. Ты же не против?
  Эта мелкая, что ли, в медсестричку решила поиграть? Блин... И зачем ей все это? Нахрен ей эта родня?.. И этот раненый... Тоже - нафиг!
  - Он же попросил, Ора! Ты же слышала! Он попросил помощи у нас! Разве мы можем его бросить?.. Ты же не можешь! Ты же не бросишь! Ты же доообраяяяя!!!
  Ора с сомнением внимала этой малолетней истеричке. Она, Ора - добрая? Да... Особенно она. Попросил помощи? Да у нее каждый день просят. Не бросит?.. Да как же! Триста лет оно ей... Она скоро и пописать не сможет сходить без того, чтобы не натолкнуться на кого-либо из потерявшихся в собственной жизни.
  
  Но... Не бросила. Что-то помешало ей забыть мелкого на лавочке/в приемной больницы/ где-то еще. Что-то помешало... Зеленющие глаза? Взгляд потерявшегося щенка? Пятна крови на грязнющей порванной рубашке? Приподняла удивленно брови. Нечто необъяснимое. На заднем сиденье ее машины лежал сейчас ненужный ей "выстрел в голову".
  
  Ей было комфортно - одной. Ей хватало себя, она никогда не чувствовала себя чьей-то потенциальной половинкой, более того, отношений она сторонилась, как чумы. И... Она прекрасно осознавала, что такую, как она - не каждый потянет... Боятся. Ну и ладно! В жизни много всякого-другого-такого, смысл жизни вовсе не в любви, пеленках и бесконечных никому не нужных ожиданиях встречи с предметом обожания. Смысл жизни... Ора улыбнулась. А был ли у жизни смысл?.. Был ли смысл в этом отрезке существования? Вряд ли. Ее жизнь - это всего лишь топтание возле распределительного щитка - подзарядить, обесточить, перенаправить потоки энергии. Она была оператором. И в этом даже был свой дзен - страждущих было много, дармовой энергии хватало, а столбы не забывали о своей "батарейке" - обеспечивали относительный покой и финансовую стабильность. И все бы хорошо... Но, она словно была отрезана от человеческих эмоций, причем добровольно - эдакая жертвенная ампутация чувств. Иногда, она все же задумывалась: а что, если бы... Двух шагов в "если бы" для нее было достаточно - опасливо оглядываясь, она поспешно возвращалась и продолжала наслаждаться покоем в своем сверчковом королевстве... Она всегда была одна. В одиночестве есть своя прелесть.
  
  Орина машинка торопливо пересекла светлую, улыбчивую, еще украшенную шарами и лентами после недавнего городского гуляния, центральную городскую площадь и, мгновенно, словно оказалась по другую сторону горизонта - за окном будто бы потемнело. Высоченные старые разлапистые деревья, хищно подмигивая, норовили задеть ветками юркое средство передвижения, приземистые дома из замшелого местами темного кирпича нехотя расступались, позволяя себя объехать... Эта старинная, любимая для Оры, половина города была словно привита от назойливости городского движа, суетности мирских развлечений. Пухлые низкорослые тельца домов были рассыпаны по тропкам улиц и напоминали женщине стайку грибов, что расположилась россыпью вокруг белокожей березки. В данном случае березкой была высоченная резная, выкрашенная в белый цвет деревянная церковь - батарейка Белого Столба. Церковь... Статная прелестница, увенчанная золотистым кокошником купола, отчаянно тянулась к небу - словно в противовес окружающей серости. Поразительный контраст - между этой златоголовой стройняшкой и окружающим ее полумраком местности. Белокожая одаривала сиянием, словно была наместником света. Духовного света... Может быть, поэтому жителей города так тянуло к этой красавице - двор церкви всегда был заполнен людом, а в церковные праздники живой хвост из мирян, желающих присутствовать на богослужении, заполонял собой и проезжую часть ближайшей улицы. В такие дни энергия здесь бурлила - словно кипяток в кастрюльке! Ора плутовато улыбнулась, проезжая мимо церкви, склонила голову в почтительном приветствии. Места силы бывают разные...
  
  Машину, осторожно переползавшую через бордюр тротуара, пару раз тряхнуло и от этого мальчишка, прикорнувший на заднем сиденье, очнулся. Громадные ворота - кованые черные пыльные - заграждали въезд в дом. Многоголосье острых шипов по верхнему срезу, вразнобой, лаем цепных псов говорило посетителю: Остановись, оно тебе надо? Куда ты прешь? Не страшно?.. От неожиданности парень почти испуганно съежился, наблюдая за тем, как тощая, словно черная колкая шпилька, женщина лет тридцати пяти открывала ворота. Женщина... Взрослая, черное платье, черный шлем волос, бледное лицо, черные брови, глаза... Она как раз шла к машине, намереваясь сесть за руль, и мельком скользнула взглядом по боковым стеклам машины. Вот это жесть! Прожигающий взгляд темных глаз - словно ожог! Как от сварки - ему приходилось разок наблюдать, как подваривали раму мотоцикла... Те же ощущения - смотреть больше не хочется в эту сторону! И эта недовольная мина на немолодом лице... Крайне неприятная особа!
  
  Между тем, ворота распахнулись, и его взгляду открылся небольшой дом из темного кирпича, под старым замшелым шифером, весь обвитый цепкими лапками плюща-трилистника, словно укутанный заботливо зеленым живым пледом. Множество узких готических окон смотрелись несколько нелепо (учитывая возраст постройки) в этом низеньком строении. Окна подслеповато щурились от яркого солнца - это стеклянное "решето" создавало впечатление открытости маленького дома, его доступности всем быстротечным новшествам современного мира...
  Дом и его подворье - особенно запущенный сад, где многие розаны устали бороться с судьбой и просто переродились в необъятные кусты шиповника, напомнили ему старого дружелюбного пса, что беспечно дремал на подворье сельского двора за огромным забором. Отчего-то юноше вспомнилось объявление на воротах двора приемной мамы: "Осторожно, злая собака!", а за воротами его обычно встречала добрая сельская моська.
  Этот дом был не похож ни на один из тех, что ему доводилась видеть раньше. Но, странное дело, отторжения в восприятии не вызвал, так как, в силу своего возраста и особенностей постройки он был скромнейше-темным. Темный цвет - идеальный поглотитель, как энергии, так и всех видов эмоций.
  Въехав сюда, ведьма ничего не меняла, в обличьи этого строения ей все было по душе: и потемневший кирпич постройки, и плющ, тянувшийся вверх по стенам, и запущенный сад. Только грозным забором отгородилась. Покой - должен оставаться покоем...
  
  И что он там замешкался - в машине? Спать укладывается? Или его на руках выносить?.. Ироничной ухмылкой ведьма скомкала уже не только нос, но и уголок рта.
  - Вылеза-а-ай! - она стучала по стеклу машины, приглашая молодого человека покинуть транспортное средство. Таня, минутой ранее, выбравшаяся на волю, уже топталась рядышком, ожидая появления на свет божий (из машины) своего первого пациента.
  
  Как не хотелось выходить... Ему не хотелось покидать эту металлическую коробку - его временное пристанище - и обращать внимание женщин на себя и свои проблемы. Да, он попросил помощи - он сам не знает, как это вышло. Наверное, надоело скитаться или он совсем уже ополоумел. Мальчишка прерывисто вздохнул и скорчился - осколок боли, что притаился в его груди, встрепенулся, заполонил щитом ноющей раны пространство от плечей до поясницы, цепляясь рваными краями, пытаясь удержаться внутри человеческого тела...
  
  Ён затаил дыхание, прикрыл глаза. И снова услышал противный стук в окно.
  - Он там жить собирается, что ли?.. - этот спокойный выверенный недовольный тон мог быть только у "Шпильки".
  - Ора... Остынь, он же болен. Давай я его попытаюсь выманить, я же - будущий вра-ач... - ответил ей звонкий голосок, наверное, той молоденькой кареглазой девчонки.
  - О том, что ты якобы врач, я уже пару раз сегодня слышала... Ты в оказании помощи этому красавцу до искусственного дыхания "рот в рот" не доберись только, а?.. Малышня... - снисходительно протянула Шпилька.
  Ён осторожно, не веря своим ушам, попытался улыбнуться, но тут дверь машины распахнулась и его робкая улыбка торопливо спряталась. Копна длинных каштановых волос всунулась в проем двери и откуда-то из этого вороха раздался голос:
  - Вы бы вышли... Прррр! - раздалась команда, словно лошадям.
  На самом деле, Таня пыталась сдуть непокорный клок волос, закрывающий ей глаза.
  - Выйдите из машины, пожа-алуйста, мы ждем Вас... - показавшийся из-за каштанового беспредела карий глаз умоляюще смотрел на него.
  Эта комичная парочка начинала его смешить. Одна - похоже, вредная и ворчливая, вторая - добрая и милая. Несовместимая разноплановость - только глазами немного похожи, хоть и глаза эти - тоже разные. У одной - колючая ледяная темная пропасть, у второй - теплая весенняя пашня плодородных украинских полей.
  Все еще продолжая бороться с непокорными уголками рта, которые норовили разъехаться в полуулыбке, он выбрался из машины и замер: парочка несносных дам заняла позицию напротив его появления и вовсю разглядывала его сейчас. Особенно ему не нравился взгляд старшей... Этот взгляд ползал по нему, как стая черных жирных тараканов, причем эти виртуальные милые друзья совсем не стеснялись в своих поисках - их конечностями был облапан каждый сантиметр его тела. Приятным выражением лица Шпилька по-видимому не баловала окружающих - сейчас на нем застыла брезгливость. Пауза затянулась... Назойливые шестилапые продолжали таскаться по нему, принося хозяйке: сомнение, негодование, разочарование. Калейдоскоп переживаний сменял друг друга на лице Оры, в свою очередь, найдя свое отражение и в эмоциях юноши - он словно впитывал ее колебания и в какой-то момент не справился с ними. Покачнулся, тяжело оперся на дверь автомобиля и попытался снова потерять сознание - тяжело осел на плитку двора, чем вызвал негодующий возглас младшей:
  - Ора! Хватит уже его смущать! Он совсем на ногах не держится! Он же помощи у тебя попросил! Пошли! - с этим возгласом она подхватила парня с одной стороны, гневным взглядом подталкивая ведьму к активным действиям по спасению рядовых.
  
  Фу... Зачем ей это? Спасение рядовых - дело их начальства. Ведь так?.. Но поспешила подхватить мелкого и вдвоем они кое-как затащили его в дом.
  Они разместили пацана в пустой дальней спальне, здесь никто никогда не жил - не сложилось. Светлая комната, с множеством окон нараспашку в теплое время года, всегда залитая солнцем, она так и стояла осколком глупых прошлых надежд, пыльным несуразным обломком идиотской ереси со светлыми обойками в смешной цветочек, с наивной мебелью непонятного дурацкого пастельного цвета. Только колыбельку она так и не купила тогда. Зачем все это затевалось, ведь она даже влюблена не была никогда? Какие дети? От святого духа?.. Нахально ухмыльнулась. Все-таки - благоразумие ее не покидает. Совсем. Эта комната была несостоявшейся детской. И сейчас пригодилась почти по назначению - малыш уж очень был молод - лет на семнадцать моложе ее. Совсем еще детеныш... Впрочем, и отношение к нему у Оры было - как к малышу.
  
  - Орааа... Ты же не выгонишь его сегодня, а? Ну... Завтра выгони, а? - старшая женщина с комичным удивлением вслушивалась в эти протяжные умоляльные песнопения младшей. - Ну... Позволь ему остаться - сегодня... Он же - совсем слабый, как котенок... Он выспится, поест и пойдет... А я посмотрю за ним! Ему же нельзя в больницу - ты же слышала... Ты же не хочешь, чтобы его убили?.. - хитренько заглядывала в глаза.
  Ора, ничтоже сумняшеся, отхлебнула кофий. Взгляд младшей был подозрительно наивен, словно вчера родилась - святая простота! Неужели и этот тоже ей нравится?.. Очуметь! И ведь - не весна же... Откуда столько прыти? С остервенением, почти назло, шумно сербнула из чашки. Завтра выгнать... Выгнать! Завтра. Предварительно покормив.
  А вот дитятко, которым снова озаботилась новоявленная мамочка, не обращала внимание ни на громогласные злобные кофейные чмоки Оры, ни на ее плохое настроение:
  - К нам в город художник приехал с выставкой картин... Такие чумовые экземпляры попадаются! Он в доме искусства расположился - все фойе занял! Столько работ! Такие классные! Тоолько странные они... - протянула удивленно.
  Ора приподняла брови: Таня часто тянула ее на выставки и прочую ересь, ребенок не стеснялся приобщаться и ее приобщать к прекрасному, но удивлялась эта любопытная малышня редко, она впитывала новые впечатления от увиденного с неизменной невозмутимостью, даже холодностью, словно видела все это и даже больше уже три тысячи раз и этим напоминала Оре старого мудрого ворона... Или библиотеку в сотни тысяч книг, хранящую тысячелетний покой и знания.
  - Что там такое? - повернулась к ней от мойки, где ополаскивала грязную чашку.
  - Картин очень много - под сотню, но на всех... - замолчала таинственно, заставляя сердце ведьмы замереть опять в нехорошем предчувствии. - На них на всех изображена женщина. Женщина без лица! - вытолкнула восторженный всхлип девчонка.
  Женщина без лица... Ора усердно, с ненужным старанием терла чашку и вспоминала. Где-то она уже встречала это. Женщина без лица... Где-то там, далеко. В прошлой жизни?
  
  Поздним вечером она все же вытолкала племяшку домой, поскольку опасности от малолетки в детской она не чувствовала, Тане ведь завтра еще в университете отдуваться, а уроки сами не делаются... Ведьма сидела в кресле возле Ррр и любовалась ее милашеством. Чудесное существо! Длина лап Ррр, неизменная грациозность, стремительность этого существа неизменно приводили ведьму в восторг, а диапазону взгляда этих глазастых членистоногих хелицеровых паукообразных (все-таки восемь глаз!) она даже немного даже завидовала... Нет, все-таки самые красивые существа на планете - это пауки! И, абсолютно неважно, что они устраивают коварные ловушки для наивных хладнокровных идиотов, которые в них попадают, затем опутывают своих, может даже и невинных многолапых жертв липкой паутиной, что-то там плюют внутрь тела жертвы и через время садистски медленно наслаждаются глотками преступно добытой дряни. Ее счас вытошнит... О-йой! Мужественно сглотнула, сморщила нос. Неважно! Вскинула голову. Таке життя!
  Ррр что-то строила - она суетилась в углу террариума: перекладывала кусочки коры с места на место, медитировала то справа, то слева от возведенного ею сооружения. И все это было похоже... Что? Ведьма удивленно подняла брови. Тоже - от святого духа?.. Скривила рот в ухмылке, хмыкнула и пошла прочь от этого непонятного для нее пока безобразия.
  
  Смеркалось. Вечер выдался на редкость тихим, посетители, обычно осаждающие этот маленький дом, словно почувствовали свою неуместность сейчас в этом месте... Ведьме было скучно. Она слонялась бестолково по преступно запущенному саду, обрывая увядшие бутоны роз. Местечко вокруг нее было мрачным - колючие кусты шиповника жадно заполонили все вокруг, с каждым годом подминая под себя каждый свободный сантиметр площади, наступая на оставшиеся розанами кусты с феерической хищностью. Мелкие розовые цветки этих монстров сигнальными огоньками победно маяковали о господстве (и об Орином раздолбайстве, и попустительстве) отовсюду, куда бы ведьма не посмотрела. Ора вздохнула. Когда-то, здесь был прекрасный сад, розы мирно наслаждались покоем и радовали проживающих в этом доме людей красотой и гармонией. Всего-то и надо было - смотреть за ними, вовремя подрезать, безжалостно убирать все семилистные поползновения перерождения. Всего-то... Она стояла возле куста шиповника. Жалкие цветики пристально следили за ней карими глазенками, колючие лапищи куста не решались сейчас пристать с цепкими объятиями и недаром - сейчас женщина была недоступна для внешнего воздействия, она словно провалилась в свои мысли. Шиповник... Чуть позже его цветы станут плодами и из них можно будет приготовить чудный бодрящий витаминный напиток. Напиток, который люди используют, чтобы подзарядиться... Снова - подзарядка, обмен энергией. Натуральные розаны питают нас духовной гармонией, с перерожденными все проще - они питают наше бренное тельце. Так и с людьми... Светлый ли столб, темный ли - все мы питаемся энергией своих столбов и своими поступками питаем ближайший к нам в данный момент столб. Мы - только носители энергии. И, неважно, темные мы или светлые...
  
  Этот малец... Тут даже гадать не надо было - Светлый или Темный - Ора не находила в нем ни единого темного пятна. Она повторялась: он был светлым и хрупким, как стебель тюльпана - одно неловкое движение и уже сломан ... Да, она была уверена - в данный момент он был сломан. Что-то тяготило, мучило, ранило его - каждую минуту, он будто бы что-то нес, нес что-то тяжелое и едва выносимое для его ментального тельца. Он плелся - словно по осколкам стекла, падал, спотыкался и поднимался, изранил узкие ступни и тощие коленки в кровь, но тащил ношу из боли - добровольно тащил. Какая-то безвременная огромная для него потеря... Он что-то потерял - очень дорогое для него и его самого - потеряли. Оборвали нитку привязанности, которую он сейчас ищет. Вокруг него - никого не было. Он существовал сейчас без поддержки, подпитки извне - не было. Один. Как он мог обходиться без помощи, как человек может существовать без социума? Стоп. Но, она же - прекрасно существует! И даже Татьяна, эта мелкая прыткая любопытная ящерица, до этой поры не могла вынудить ее преступить священный обет невлезания в людской котел эмоций! Ведьма ополоснула вазу, взяла одну из роз, которых она намеревалась разместить в ней, уколола палец о шип, сморщила нос от боли и... понимающе улыбнулась.
  Ему было больно! Настолько больно, что он добровольно отказался от общения... Он себя наказывал. За что? Что он сделал такого, чтобы всколыхнуть столько боли, что не могли вместить его глаза. Боль сейчас лилась из них стремительным потоком режущих ее сознание юрких осколков. Она увязла в этом бездонном взгляде... И продолжала увязать - он стоял в проеме двери и смотрел на нее - худенький, длиннющий, в грязной одежде паренек с зелеными глазищами, из которых сейчас хлюпала на пол бесконечная боль. Ведьма вздрогнула - вазон вырвался из рук и упав на пол, разлетелся вдребезги. Бездушное неблагодарное существо! Сколько раз она мыла его, наполняла цветами и ставила на чудный облезшего лака старющий маленький круглый кофейный столик, стоявший возле окна в большой комнате... А ему - все равно! К земле спешит он - и все тут! Ворча и нещадно понося бранными словцами вазон, она склонилась над осколками и... В глазах потемнело, а лоб почему-то отчаянно заболел! Немного сведя глаза в кучу (совсем, наверное, как Ррр) остолбенела - перед ее носом был правильный ровный носик детеныша-найденыша. Оказывается, он поспешил ей на помощь, но немного не рассчитал расстояние!
  - Простите... - мальчишка тер лоб и, виновато улыбаясь, пытался забрать из ее рук острые хрустальные осколки.
  Япоонский сад! Она первый раз так близко видела его улыбку. Да, Таню она могла понять... Улыбка осветила красивое личико малыша, словно пришедший из далекого средневекового Мина, сказочный бумажный фонарик соблазнительную розоволикую прелестницу-сакуру - вечером, в национальном парке Токио. Да, именно сказкой пахнуло сейчас на Ору. Этот мягкий свет струился, чудесным образом заполняя расстояние между парнем и женщиной, затирая социальные условности, располагая, притягивая поближе... Чистая искренняя улыбка ангелочка сделала свое дело - последние остатки настороженности, укоризненно оглядываясь, покидали ее. Ора завороженно наблюдала за этим существом напротив нее. Сейчас она была уверена в том, что этот хрупкий нежный ребенок еще никогда не врал и не причинял сознательно другому существу боли или неудобств. Милота... И даже неправильный верхний зубной ряд (верхнюю правую двоечку следовало бы подровнять) не портил это чудо. Наоборот, это несовершенство разбавляло чинность прелестного облика, добавляло озорства.
  Несчастная ваза в одно мгновение потеряла свою значимость - Ора выцупила из ладошек пацана опасный груз, и, поднимаясь с корточек, выбросила его в мусорную корзину.
  - Поднимайся! Сейчас есть будем!
  Этот тон она выбрала неслучайно: если бы она стала вежливо спрашивать его согласия, то, скорее всего, получила бы отказ. Детеныш и попытался было отнекаться, но умолк, заметив грозно сдвинутые брови ведьмы. Ужин прошел в молчании, они не были настолько знакомы, чтобы поддержать болтовню ни о чем, а лезть с расспросами женщина не желала.
  После еды она запихнула его в душ, пошла за чистыми полотенцами и, вернувшись, снова застыла - значимость пола была давно для нее потеряна, поэтому она, бестолково ассоциируя себя с мамашей, вломилась в незапертую дверь... Эта самая значимость сейчас напомнила ей о себе - детеныш, стоящий абсолютно голый под душем, удивленно наблюдал ее появление в ванной с чистыми полотенцами и, затем, ее же поспешное позорное бегство. Она стояла в своей комнате, прислонившись спиной к закрытой за собой двери. Юный бог... Молодой мужчина был совершенен и эта закрытая дверь - словно подписанный ею акт капитуляции. Но-но! В моральном плане! Уж больно обожала она быстротечную мирскую красоту.
   Ситуация до безобразия неразумная, но что-то было в его взгляде... Что-то бездонное... "Завтра выгоню" - подумала она, поудобнее устраиваясь в своей кровати, не забыв предварительно закрыть на замок дверь своей спальни.
  
  Как она не любила эти надоедливые технологии... Особенно утром. Особенно, когда они мешают досмотреть такой кавайный сон с интригой, слежкою, погонями, догонялками. Ааааа....
  - Да! - глухо буркнула, словно гвоздь в ухо забила. - Чего тебе?
  - Ора... - незнакомый оттенок знакомого голоса мгновенно разбудил ее и даже растревожил. - Он не подошел ко мне - за завтраком. Он не со мной завтракал! Ора... Он словно чужой сегодня. Что мне делать? - Танино отчаяние фонило с трубки противными подвываниями.
  Ведьма приподнялась в постели, комфортно устраиваясь в коконе одеяла, возвела глаза к потолку. К неизменной всеобщей элегантной обшарпанности, господствующей в этом доме, кстати, которая в этом смешном мире называлась "шебби-шик" и, которую так любила Ора, потолки для нее олицетворяли высь небесную и поэтому, должны были быть в полном порядке. Так и повелось - потолки были малость нескромно расписаны венецианкой, что, впрочем, гармонично вписывалось в общую концепцию замысла - неизменности равновесия суетности бренного мира и абсолютного величия небес... Как-то тааак. И это - тоже эмоции. Эмоции... Она была уверена: все беды и всякая дрянь, происходящая с людьми, на семьдесят девять процентов - производная эмоционального фактора. Если бы эту гадскую функцию, по умолчанию включающую в себя ошибочную мотивацию и бессмысленность последующих за ней поступков, можно было бы отключать - как звук в телефоне, человечество, без сомнения, открыло бы для себя новые пути развития. Ащ! Ора принялась меланхолично исследовать взглядом петли перламутровой вязи мазков краски на потолке и грустить о призрачном смысле бытия...
  - Не обращай на него внимания. Забудь о нем. Не звони ему и не смотри в его сторону. Доживи до вечера. Поняла? - толкнула в трубку посыл.
  Состроила гримаску - началось. Зачем этой малышне эти сложности, да еще и с программистом? О программистах Ора знала только, что одноразрядные, двуразрядные... Чегой?.. Короче, ничего она о них не знала и поэтому - незачем и связываться с этими бездушными монстрами! К чему все эти сложности: чувства, слезы, прочая ересь?.. Делом надо заниматься: учиться (это о Тане), спасать (это о ней), плести какую-то хрень (это о Ррр)! Чегой?.. Она села в кровати, всматриваясь в паучиху. Ррр что-то плела. Паучиха милыми своими лапульками (в каждой лапе - три суставчика черных, три рыжих) старательно вывязывала петли и соединяла их в чудное (несомненно!) произведение искусства - прелестное полотно из паутины. Этот милый паучий коврик... Это нечто непревзойденное! Ора прикрыла бы глаза - в обожании, но приказала себе держать себя же в руках. Так вот, паучий холст - совершенный материал будущего, так как, имея малый вес и нежную структуру плетения, обладает удивительной прочностью: сеть паутины, сплетенная из шнуров диаметром два сантиметра, может остановить "Боинг"!!! Люди, изгаляясь в совершенствовании технологий и используя все инновационные возможности робототехники и прочей хрени (Ора с презрением фыркнула), до сих пор не могут создать обычную липкую тоненькую хрень - паутину! Самый маленький - 0,35 см в диаметре лап - паучок может то, до чего не дотянуться гигантам промышленности современного мира! Ха! Что и следовало доказать: пауки - непревзойденные мастера, многоглазые-многорукие-многоногие умельцы, скромные старательные кудесники! Слава паукам! Ну... Ведьма стояла возле террариума и пыталась почесать уголком ноги старый облезлый паркет. Занесло... Было малость стыдно, она смутилась, сморщила нос, но взгляда от Ррр не отрывала. Ооо! Ее черно-рыжая зайка коврики плетет редко, значит... Она собралась линять! Ее девочка растет! После каждой линьки Ррр становилась все крупнее и красивее - цвета обретали столь ценный для поклонников брахипельм радующий глаз контраст. К тому же, линька случалась не первый раз в жизни Ррр и Оры, к этому времени у женщины уже появился опыт, необходимый в этом процессе - она хотя бы уже не дергалась, как в тот жуткий первый раз, когда Ррр сплела коврик, улеглась на него, поджала красивые лапы... И все! Все это она проделала в абсолютном молчании, оставив Ору в полнейшем смятении: ведьма не знала, что происходит, она не чувствовала эмоции паука! Людей она чувствовала, а Ррр - нет! Может, поэтому и уважала она Ррр... За недоступность? Тогда, почти три года назад, женщина в панике бегала-прыгала вокруг террариума, заглядывая внутрь, только что палкой в брюшко Ррр не тыкала, лихорадочно пытаясь понять, что происходит? Не собралась ли помереть ее любимица? Дошло до того, что она бросила все и побежала просить помощи у Таро!!!! В общем, натерпелась! Закончился этот триллер, местами переходящий в фильм-катастрофу более чем, прозаично: экзоскелет на брюшке пациента неожиданно лопнул и оттуда постепенно, не торопясь, красуясь, выползла новая, еще более привлекательная Ррр, оставив старую шкурку, как напоминание об илллюзорной тленности оков. Пауков было за что уважать - эти совершенные создания могли бы послужить примером. Примером самостоятельности и самодостаточности. Впрочем, Ора поправила непокорную прядку - и об этом она тоже уже не раз повторяла. Сама себе! Тихонечко, чтобы не мешать Ррр, Ора прикрыла дверь спальни и побрела на кухню. Но, до кухни не добралась - посреди гостиной ее остановила мысль: не помер ли детеныш там за ночь? Только этого ей еще и не хватало... Заглянула в детскую - он спал, смешно посапывая. Ее взгляд задержался на ступнях его ног, которые не были накрыты одеялом. Странно, детеныш был длиннющий ростом, а размер ноги - маленький. Или она уже не помнит ничего о мужчинах... Продолжая думать об этом, зачем-то заботливо подтянула одеяло, укрыв ноги парня. Заачем?! И вышла из комнаты.
  
  Зачем он сюда пришел?.. Как он посмел обратиться за помощью?.. То, что он слаб, конечно, может послужить ему оправданием, но... он докатился до оправданий?
  Парень сидел на краешке аккуратно заправленной постели в уютной светлой комнате и его сгорбленная фигурка с поникшими плечами напоминала бы наблюдателю (если бы он здесь был), спущенный парус... Распрямить плечи не было ни сил, ни возможности - грудь и поясница (по почкам тоже прошлись не по-детски) не давали возможности сесть ровно, стегали болью за каждое невыверенное движение. Он действительно был слаб - в тот раз, когда мучители нашли его у дома у приемной мамы, ему основательно досталось, и только лишь благодаря тому, что местность была ему знакома, он смог воспользоваться ситуацией и сбежать через лес. Он просто устал - устал скитаться, бродить серой тенью, устал убегать и уже видел не так много смысла в этом. Он был виноват. Он сам это знает. И то, что он все-таки еще сопротивляется - это просто остатки нежелания подохнуть, как собака, под пинками цепных псов...
  Он честно пытался смириться. Он снова и снова пытался приучить себя к невыносимой потере, но черная бездонная дыра его боли все больше становилась похожа на хищную воронку урагана... Коловорот кружился чудовищной каруселью совсем рядом, а у него уже не было желания отодвигаться, кажется, он смирился... Он просто устал жить - без Него...
  Ничего не вернуть... Почему время так жестоко? В один момент мы теряем то, что, казалось бы, будет с нами если не вечно, то еще долгие-долгие годы...
  В доме было тихо. Иногда раздавались женские шаги, он даже не знал - чьи, но иных звуков он не слышал до вечера, до того момента, как совсем рядом раздался жалобный девичий вой...
  
  - Ора... Ну, Ора... Ну, сделай это! Я тебя прошу!
  Как она не любила подобное нытье! Кареглазая малая прибежала сразу после пар и устроила ей третирование в ее собственном сверчковом королевстве.
  -Ну, Ораааа... Ну, пожааалуйстааа...
  Это что ж такое? Это что за гадские доставания по такой ничтожной причине? Это чему ж надо было случиться в юной голове, чтобы устроить тетке такой шабаш?
  Ора во все той же большой комнате с тяжелыми бархатными шторами, опасливо поджав ноги, сидела на все том же рыжем диване, а вокруг нее разворачивалось невиданное действо... Таня - единственная участница безобразия - ныла, канючила и клянчила, как потерпевшая и инвалид минимум трех потешных войн. Скулеж ей удавался с таким природным мастерством, что Ора уже была готова поверить в то, что это - врожденный талант и даже призвание, и готова была дать рекомендацию малышне в батальон профессиональных плакальщиц. Ведьма, не обращая внимание на вытье, рассматривала родню... Когда она стала такой? Зачем это все? Неужели для нее так важен этот мерзавец? Это маааленькая женская месть?.. Или... забавно потянула носом. Чем-то здесь... Пахло враньем. Или... Мелкой просто было интересно и она не знала, как спросить?..
  - Иди сюда, - дернула ее за руку. - Замолчи, сядь рядом!
  Зажгла свечу, сложила ладони в клинок, призвала помощь.
  - Фотография есть? - спросила.
  - Есть... - Таня принялась рыться в телефоне, затем протянула устройство. Сеть ВК, фотография парня...
  - Он часто здесь бывает?
  Таня замялась неуверенно и вдруг воскликнула:
  - Вот он. Вошел как раз!
  Странные глупые доверчивые дети. Ведьма грустно улыбалась. Любая сеть онлайн - это еще один прямой доступ...
  - Дай руку, - процедила. - Смотри на него, думай о нем, не отвлекайся!
  
  "...Ходи, запинайся, от тоски задыхайся.
  Как солнце идет по небу,
   так ты иди по всякой дороге ко мне..."
  
  Заговор она пробурчала быстро. Программист - позвонил. Через восемь минут. Малышня сидела, словно стулом прибитая. Она не ожидала такой скорости воздействия и, похоже, вообще - не ожидала подобного результата. Ну и хорошо!
  
  С трудом к ночи выпроводив из дома племянницу, Ора напилась кофе и забралась в постель, поразмышлять перед сном о том, что она не ошиблась - родственница начала интересоваться тем, чем не надо бы ей вообще-то... Ну, теперь не скоро полезет с расспросами. Слишком напугана. Не скоро она еще решится устроить подобный цирк. Ора победно вскинула голову и, в следующую минуту настороженно сдвинула брови: за окном что-то робко постукивало. Мягкий топот нежных пальчиков дождя уговаривал выйти из дома. Это - было приглашением. Ну... Нос ведьмы раздосадовано суетливо задергался, почти синкопируя вслед за речитативом капель по стеклам - Ора, безусловно, любила дождь, лужи, прочую грязь и ересь, но... Не поздней ночью - в полнолуние! Нет! Ни за что! Мужественно сопротивляясь соблазну, она зарывалась в одеяло, отмахиваясь от неуместного предложения и уже было закрыла глаза, как... Источников звука стало два: беготня мокрых теплых водянистых детских ножек по стеклам многочисленных узких окон спальни и тревожный глухой скулеж откуда-то из глубины дома. В первую минуту ей даже показалось, что Татьяна чудесным образом преступно пробралась в дом и продолжает убиваться (от раскаяния за содеянное?.. ха-ха!) по своему предмету для опытов! Но, затем - недоверчивая маска подозрительности наползла на ее лицо - уж очень холодным был этот эмоциональный поток! Что это?..
   Она поднялась с постели и босая, в лунном свете, лившемся из полуоткрытых окон, пошла на этот вызвавший беспокойство звук. Отголосок ледяной капели хвостом эмоций вел ее, манил ее за собой через весь дом - вплоть до несостоявшейся детской. Ведьма подошла вплотную к двери комнаты и прислонилась к ней, прислушиваясь. Глухие прерывистые всхлипывания, доносящиеся из маленькой комнаты напомнили ей дождь - пронизывающий холодный ноябрьский дождь, который наряду с промокшей одеждой, окоченевшими от холода пальцами, леденит и душу. Такой дождь требует, вынуждает, заставляет искать тепло... Гримаска недоверия пошла трещинами и съежилась в хорошенького маленького паучка, который, торопливо переставляя тонкие ломкие лапки, поспешил покинуть лицо Оры. Дождь, который она сейчас слышала, ей не нравился - она решительно распахнула дверь. Мальчишка стоял на коленях возле кровати, уткнувшись лицом в постель. Плечи его дрожали, рыдания - а это были рыдания, скрадывало тоненькое одеяло. Бедный мальчик! Он скулил брошенным щенком, неритмично раскачиваясь сломанной неваляшкой, стыдясь этого проявления слабости - то и дело, обрывал всхлипывания, задавливая их плотно ладонями, пряча в них лицо, давясь судорожными глотками боли...
  Отчего-то слезы подступили к ресницам... Слезы! Эта непонятная субстанция мгновенно заполнила глазные яблоки, толпясь на ресницах, нависая каплями чужих переживаний над щеками. И... Вот уже своенравные ручейки потекли по ее щекам, коснулись носа, добежали до уголка капризного рта и дали ощутить всю соль страданий этого мальца... Она плакала. Капли струились по лицу и падали на грудь, на пол и еще хрен знает куда... Почему? Сейчас она стояла возле небольшой детской кровати и не могла сделать ни шагу. Она плакала! И не понимала причины. У нее не было причины рыдать, она не плакала уже минимум двадцать лет. У нее никогда не было повода расчувствоваться до слез - она всегда пыталась остаться в стороне от "праздника жизни" - бессмысленного для нее буйства эмоций. Она не видела смысла в поощрении проявления бестолковых переживаний - ведь от слез ничего не изменится, зачем тогда плакать? И... все было правильно, все верно. До сегодняшней ночи. Наверное, она стареет. Глупеет?..
  Почему-то она до утра просидела на забавной светлой кроватке, успокаивая его своим молчаливым присутствием. Голову ребенок положил ей на колени, она поглаживала его по макушке и, кажется, в один момент даже пыталась петь колыбельную. Полнолуние! Недаром она питала к нему отвращение. В эту колдовскую ночь может случиться, что угодно!
  
  Блииин! Как неудобно-то! Спина затекла. Нахальный солнечный луч все-таки заставил ее открыть глаза, она приподнялась, пытаясь понять, где она и что с ней... Огляделась... Она была в детской - сидела в кровати. В детской кровати!!!! И была укрыта одеялом! Как она улеглась сюда?! Сюда!!! А где детеныш?.. Эта мысль заставила ее распахнуть донельзя черные глазищи и окончательно проснуться. Через секунду - ее словно сквозняком вынесло в приоткрытую дверь.
  
  Ора сделала пару шагов внутрь дома культуры и остолбенела - действительно, все маленькое пространство фойе единственного небольшого дома культуры провинциального городка было заставлено картинами. Посетителей почти не было - лишь пара-тройка зевак, очевидно, период выставки подходил к концу и по залу слонялись те, кто пытался успеть в последний вагон... Картин было много. Они были размещены на стенах, выставлены на треногах, некоторые - подвешены на шнурах к потолку... С каждой картины на нее смотрела женщина. Эдакая пугающая ее парящая толпа баб... Шабаш! Наверное, на полнолуние стеклись сюда, даром, что нарисованные - с них станется! Она прошла вглубь зала, боязливо покрутила влево-вправо головой. Брови самопроизвольно поползли в кучу - нарисованных, окружающих сейчас ее со всех сторон, баб было несметно много, подобное количество этих сисястых генераторов эмоций всегда ее напрягало - никогда не знаешь, в какую сторону их развернет, к какому столбу с поклонами они припадут в следующую минуту. Женщины на картинах принимали различные позы: сидели - в креслах возле закопченного камина, возле стола, покрытого вышитой старомодной линялой скатеркой; стояли в саду с охапкой невинно-белых ромашек в красивых руках, в маленькой кухне - возле плиты, у колыбели - с голым пухленьким, со складочками на ручках и ножках, малышом в ней; полулежали - на низенькой софе на шелковых подушках, на лугу в бушующем разнотравье и прочее, прочее.... Крадучись, она вошла в густой, насыщенный чувственный вихрь, истекавший с картин и кружившийся в этом маленьком пространстве и, за секунду пресытившись им, стала задыхаться. Это было безумием. Безумием, повторенным сотни раз - картин было очень много, не пересчитать! Впечатление нахлынуло, словно ледяной душ, вмиг охладило голову - будто бы Ору окатили студеной водой из ведра в знойный полдень, но, женщина знала, что не ошиблась - это было посланием... Кому?
  Таня не солгала - многослойное тревожное впечатление, чуднЫе картины, странные женщины... Сотни женщин без лица. Серые бесформенные пятна вместо лиц отталкивали и вместе с тем притягивали ее, манили к себе, приглашали подойти поближе. И вот они уже столпились вокруг нее, не давая ей выйти, тянули за руки, пытаясь закружить в хороводе. Эти безликие женщины были ей знакомы. Она уже видела их. Она точно их видела. И так боялась сейчас вспоминать... Она не желала прикасаться к этим отчего-то болезненным воспоминаниям.
  Висящие, стоящие, парящие картины были окнами - для нее. Или лазом. Достаточно было протянуть руку, приоткрыть раму и войти. Вползти?..
  Вернувшись, она бродила по дому, заглядывая в каждый уголок - напрасно, парень бесследно исчез. Сейчас, после похода в дом культуры ей казалось, что он все же невольно поделился с ней своей потерей - просто оставил часть ее на кровати в детской. Она ощущала пустоту и сожаление. Детеныш показался и смылся, не сказав ни словечка. Куда он пойдет, что он будет есть, где переночует сегодня? Ора - словно потеряла котеныша... Его комната была пуста, постель безобразно скомкана.
  - Хорошо, хоть не напИсал по углам, и то - ладно... - подтрунивая над своей глупой, неизвестно откуда взявшейся жалостливостью, ведьма принялась сдергивать постельное белье с его кровати, чтобы отправить в стирку. Сражаясь с пододеяльником, она заворчала, стягивая этого огромного приставучего монстра с легкого одеяльца, затем подтянула к себе подушку и услышала лязгающий звук падения легкого металлического предмета. Что-то маленькое... Присела, пытаясь отыскать беглеца и вскоре нащупала под кроватью связку. Это были ключи от машины. Ведьма стояла и рассматривала находку. Наверное, малыш положил их под подушку и забыл, убегая ночью из ее дома. Связка была легонькой и... она поднесла ее к носу - от нее несло чем-то гадким. Гулянкой? Эта ее способность чувствовать... Ора недовольно нахмурилась и невольно по-детски сжала до боли ключи в ладошке. В ту же секунду распахнувщийся черный лаз, возникший позади нее, жадно втянул в себя свою добычу...
  
  Полумрак, яркие, колючие вспышки света, отвратительная назойливая громкая музыка, колотящая по ушам не хуже, чем затрещины от ее, Ориной тяжелой руки... Она была в клубе.
  Скопище людей, словно юркий косяк любопытных рыб, размыкалось и смыкалось вокруг нее, качалось взад-перед, будто воздушный шар на веревке, и топталось с ноги на ногу, как подвыпивший мужик. Впрочем, действительно, пьяненьких тут было много... Толпа шумела, хохотала, качала попами в танце, махала руками в такт музыке, паясничала и флиртовала. Этот движняк молодых тел, буйство гормонов, алкогольные вспышки безумства - все это раздражало, было ей чуждо. Она бесцельно протискивалась меж танцующих, все еще не понимая, почему здесь оказалась, пока не наткнулась взглядом на них. Двое молодых людей. Один - стройный, с красивой прической, необычной для юноши - удлиненное каре иссиня-черных нереально шелковистых даже для женщины волос (она видела его со спины, и могла вдоволь насладиться всем великолепием его шевелюры), оживленно жестикулирующий взмахами маленьких ладошек, насаженных на изящные узкие запястья, что-то рассказывал своему спутнику. Его собеседник, парень немного постарше - года на два-три (она так чувствовала) был почти обычным - русоволосым, крепким, светлоглазым, если бы не его хорошая открытая, несколько безбашенно-озорная, сейчас малость пьяненькая улыбка, в которой он то и дело показывал безупречные острые зубки. Эта улыбка вызвала у Оры непреодолимое желание потрепать его за ушами. Как щенка... Темный взгляд самовольно задержался на этой паре, и сначала она подумала, что ошиблась - копья нежного свечения пронизывали тела молодых людей и мягко рассеивались сразу за их спинами. Этого не может быть... Она тряхнула головой в попытке избавиться от непонятной и ненужной галлюцинации, сделала пару шагов в сторону, чтобы обойти парочку и продолжить свой шальной поиск приключений в этом заведении, оглянулась... Ее глаза ерзнули по лицам и сами нашли пропажу. Ее найденыш. Тоненький, хрупкий, это он смотрел в лицо блондинистому небритому "щенку" - и поднебесная высь его зеленых глаз смеялась, изливалась абсолютным счастьем.
  Она впервые видела его таким. Таким счастливым. Он словно вбирал в себя живительное внимание своего визави, нежился под его взглядом. Так цветы встречают солнце, поднимая красивые головы навстречу своему лучистому кумиру. "Щенок", веселясь, что-то отвечал малышу, паясничал шаловливо, пытаясь перекричать музыку и, странно (Ора завороженно подбиралась все ближе), светлые глаза его источали тепло и заботу.
  "Светлый и теплый, как солнце", - мелькнуло в голове.
  Клубок света бережно обнимал мальчишек за плечи, притяжение между ними искрило и рассыпало вокруг них ворох лучей... Это... было то самое? И в этот раз - даже более красивое, чем обычно. Женщина подобралась на расстояние вытянутой руки, оглянулась - пляшущая вокруг толпа не обращала на парней никакого внимания. Все это - лучи, мячи и прочую ересь видела лишь она. И... Сердце сжалось в восхищении (эстет она, маханутый на всю голову, чессссное слово!!!) - это было так красиво, что она захотела прикоснуться к этому чуду. Она протянула руку...
  
  Ее выбросили с сеанса, словно зайца-безбилетника - из коммунального транспорта. Она стояла посреди детской с распахнутыми глазами и разинутым ртом. Внезапно ладонь свело судорогой, она с трудом разжала пальцы - ключи хлопнулись на пол. Она пыталась принять действительность - оказывается, она может пробираться в прошлое другого человека. Это было открытием.
  И... она теперь точно знает, что потерял малыш. Не ключи... А ключи она определила в свободный прозрачный ларчик белого шкафа.
  
  Эта женщина была ей знакома. Она не знала - как, чем, почему, но ведьме был знаком эмоциональный шлейф этой немолодой, одетой в совсем немодное и даже где-то смешное, с мелкими рюшами, платье тетки. Посетительница, не поднимала глаз и грубоватое лицо ее, давно - лет двадцать назад - позабывшее о косметике, застыло, словно маска. Она сидела на диване, словно на посту - смешно приподняв плечи в ожидании, и в немолодых ее мозолистых руках была зажата какая-то бумажка. Отчаяние, Страх, Неверие ... Ведьма сморщила нос. Что за хамство такое? Если не веришь - не иди! Она никого не зазывает к себе, ну надо же! И.. Зачем пришла эта пенсионерка, если не верит? Что потеряла?
  - Давайте! - стеганула приказом и почти выдернула из пальцев клиентки листок.
  Это была фотография.
  Никакая случайность не есть случайностью в нашей жизни. И, если что-то настойчиво, не раз и не два, бросается вам под ноги (или Вы снова и снова, с настойчивостью идиота, вступаете в это "дело" чистой туфлей) - наверное, это все-таки судьба.
  - Найдите его, пожалуйста, - прерывистым голосом вдруг взмолилась просительница. - Это мой племянник, он пропал. Он мне как сын, моя младшая сестра - его мать умерла от рака и мальчишка с семи лет живет со мной. Найдите его, скажите мне - где он... Найдите Ёна.
  
  Его зовут Ён... Ё-он... Наконец-то ей хоть немножко пригодились просмотренные ею дорамы... Ё-он - по-корейски дракон. Ну... Приподняла брови, пытаясь распробовать, смакуя имячко - может быть, уж больно он очарователен. И эта почти двойная почти встреча... Что этот малыш ей принесет? Снова задержала ладошку над фоткой - детеныш где-то рядом. Странно, но он - в городе. Он - совсем рядом.
  
  Она любила свой дом. Старый дом ее рода. Дом располагался за городом, в чудесном районе - как раз посередке между церковью и кладбищем. Лучшего места - для ведьмы - просто было не найти! Ее дом... Для нее он был убежищем, в нем ведьму не покидало удивительное чувство спокойствия, словно это небольшое строение было заботливо накрыто волшебным невидимым колпаком, который защищает всех внутри находящихся от всевозможных невзгод. Конечно, можно было списать это на обычный защитный заговор, но... Ора знала настоящую причину. Черная клякса. Она оберегала этот дом. Впервые Ора увидела ее лет в шестнадцать, подростком. Будущая ведьма всегда любила читать, книги - лучшее времяпрепровождение, считала она. Поэтому, каждую свободную минуту она посвящала этому упоительному занятию - чтению, очередная книжка проглатывалась, словно крохотное мороженко - огромной прожорливой пастью бегемота и девчонка снова и снова плыла в маленькую темную комнату. Маленькая комната была библиотекой. В семье Оры книги любили, поэтому, пустующую комнату заставили сооружением из стеллажей и эта странная конструкция потихонечку начала заполняться. Книг покупалось много - за два года до совершеннолетия будущей ведьмы, все полки были заставлены, новую книгу едва было можно втиснуть. В тот памятный вечер, все еще под впечатлением от только что проглоченной очередной приключенческой истории из серии о ведьмах магического клана Радуги (да, такое чтиво нравится юным ведьмам!) Ора неслась в "библиотеку" деда. Мелким галопом она вбежала в комнату, желая найти продолжение невероятных похождений, протянула руку к стопке книг и тут же ее отдернула. В углу шкафа, на палитурках книг она видела небольшое, чуть больше мужского кулака, черное пятно. Пятно состояло словно из дыма, черного плотного тумана, только... К ее молчаливому ужасу - туман был живым, его края дрожали. Ора застыла в оцепенении. Пятно не стояло на месте - заметив ее, оно стало уползать, впитываться в скопление книг, прячась от взгляда человека и Ора, понимая, что теряет что-то невообразимо ценное, в один прыжок оказалась возле шкафа. Девушка стала лихорадочно разгребать, вынимать книги из хвоста уплывающего в никуда живого черного сгустка, пытаясь его остановить, стремясь добраться до этой темной кляксы! Но та - ускользала бесследно. Ора вытащила все книги на этой полке, она раскрывала и трясла их, ожидая, что из них вывалится беглянка. Ей было страшно, она чувствовала слабость в руках, но еще более ей было интересно. Она прикоснулась к чему-то неведомому и уже знала, что сегодня случилось нечто важное. Это и было первым знакомством. Темный клубок стал появляться гораздо позже - во время ее работы со столбами. "Покровитель" - так она для себя его назвала.
  
  Ее с равной силой тянуло в церковь и на кладбище, просто в определенное время она выдыхалась, совсем обессилев, и спешила в одно из этих мест побродить, постоять. Подпитаться. Странно, но для Оры оба этих места обладали одинаковой притягательностью и одинаковой силой. Величие покоя - самое ценное в этих заповедниках силы. Она повторялась - места силы бывают разными... И сейчас ее тянуло в один из них.
  
  Какой здесь кавайный покой! Она бродила по кладбищу. Кладбище этой половины городка было совсем старым, давно уже закрытым и очень большим. Оре даже сравнивать не надо было, для нее это чудное место было океаном - бескрайним и безбрежным. Куда ни глянь - ведьма видела лишь плиты, кресты и оградки, а идти из края в край пришлось бы полдня. Тропинки были узкими, часть их поросла кустарником и высокой травой, некоторые участки с неухоженными могилками были совсем заброшены. Кладбище засыпАло - притока живой энергии, посетителей становилось все меньше с каждым годом. Ору это не печалило - тем меньше оставалось возможностей встретить живых здесь, а мертвые после длительного непосещения их родственниками становились только податливее на ее просьбы... Кладбище в эти вечерние часы было чудесным - женщину окружали сумерки и уютная тишина. За время прогулки этот новоявленный Орин океан впитывал, втаскивал в себя все лишнее, что накопилось в Ведьме, отдавая в свою очередь отторжение всего мирского и необходимый ей в этот момент живительный холод. Забавно - здесь, совсем рядом, словно за занавесью - дремала коварная бездна и от этого становилось торжественно и спокойно на душе. Прогуливаясь, ведьма долго бродила по рядам, не встретив даже собацюры, когда... Что-то маякнуло вдали, в полумраке она заметила какое-то движение - она не могла бы сказать точно, но, словно призрачная дымчатая тень ритмично вставала и снова приникала к земле... Что за цирк? Мелкими шажками, торопливо обходя могилки, не теряя из виду мелькания серой тени, она пошла вперед.
  Фуууу... От тени разило тоской. Ведьма стояла в нескольких шагах от свеженькой могильной плиты и досадливо гримасничала. Зареванное Облако тоски комфортно расположилось на надгробии, шмыгало распухшим от слез подобием носа и пыталось устроить здесь обнимашки. Групповые обнимашки? Ведьма удивленно прислушалась к своему ощущению... Это было совсем не в ее правилах - лезть без приглашения, но уж больно много было вокруг тоски-печали. ПеретосченО было здесь, жестко перетосченО - даже зубы от ноющей кислятины сводило... Тоской почему-то тянуло из двух источников. Она подошла ближе, почти сама того не желая, ведомая остротой чужого отчаяния.
  Да, участников безобразия было трое: человек, лежащий на могильной плите, серая призрачная тень, зависшая над ним и тоска... Всмотрелась в фотографию на обелиске - это была могила мужчины, молодого мужчины.
  "Щенок?!!!" - обмерла она узнавающе. Дрожащие наслоения серой тени - это он сам, вызванный на свидание, преступно высмыкнутый сюда, в этот мир, болью зовущего... Тень фонтанировала тоской - она и была вторым источником! Это капец... В негодовании Ора громко фыркнула и демонстративно топнула ногой. Тень вздрогнула, качнулась нерешительно, словно выпрашивая у ведьмы разрешения остаться и все-таки начала медленно сползать вниз, складываясь в грязную скомканную тряпку, пока не растаяла окончательно.
  Ее знакомый "дракон", что сейчас обнимал могильную плиту, приподнялся, окинул ее невидящим взглядом и губы его зашевелились - он что-то бормотал...
  - Совсем что-то с чем-то путал, - изо всех сил стараясь не материться, хмыкнула ведьма. Дите бормотало молитвы вперемежку с призывами к мертвецу! Надо это прекращать. Гремучий коктейль - отчаяние и бездна, глубокая, манящая - болтыхался ожидающе рядом...
  Она забрала его. Просто подошла и больно буцнула носком черной туфли по лодыжке юнца, недовольно обронив: "Пошли!"
  
  Она была спасителем. Она просто иногда спасала этих людишек, не понимая для себя причин этих бедствий - их горести не казались ей вселенской бедой, но... Не бросала их, вытаскивала, словно Мазай - несчастных зайцев.
  
  Ора крутилась в кровати. Налево. Направо. Снова налево... Не спалось. И дело не в бессоннице - уснуть ей мешали надоедливые звуки, что снова доносились, кажется (она приподняла голову и прислушалась) теперь из ее уютной кухоньки! Эти звуки могли выбрать себе любую комнату, но любимой для них все же оставалась Орина кухня. Иногда шорохи и шумы были тихими, как писк свежевыпавшего снега под женским сапожком, иногда - как топот обезумевшего стада полуночников мышей-бегемотов, но... Эти звуки были в этом доме всегда. Ведьма привыкла к ним, как все мы в жизненном цикле привыкаем, например, к истеричным раскатам скандалистки-молнии или робкому шепоту говорливой листвы. Сейчас на кухне происходило крохотное сражение - что-то, может быть, скрипело, якобы падало и словно славно шоркалось этой ночью. Ора попыталась зарыться в одеяло, отстраняясь от известных ей причин и возможных следствий этих безобразий, как снова ей что-то мешало. Новый звук. Чьи-то крадущиеся осторожные шаги.
  - Нет, ну хоть не оставляй этого мальца ночевать! - горестно вздохнула ведьма и выскользнула из такой уютной своей постельки. Она снова, как и неделю назад, кралась по дому в лунном свете...
  - Это становится традицией... - бурчала ехидненько, осторожно, чтоб не расквасить в полумраке нос об углы мебели, приближаясь к кухне. Она не ошиблась в своих ожиданиях - перед входом в кухню с тапком (вот еще - оружие нашел!) в руке застыл малыш, явно группируясь перед тем, как... Что? Он, что дверь в кухню выбить вздумал? Он же там всех перепугает!!! А если еще и Хозяина врасплох застанет и тот не успеет спрятаться - то и сам описается!
  - Стоять, мой дохлый лев....... - кто сказал, что ведьмы не шипят, как змеи?.. Еще как шипят!
  В одно мгновение преградив мальцу путь, Ора вцепилась в его занесенную руку, пытаясь отобрать тапок. Кричать было нельзя - она не хотела тревожить своих дорогих гостей, а этот малец явно не вник в ситуацию - в эту пару доолгих секунд он все еще азартно тащил тапок на себя, словно успел сродниться с ним за пару дней! Да, что ж такое, то? Тапок было искренне жаль, да еще и детеныш, похоже, решил что-то громогласно заявить - глаза его сделались совсем уж огромными, он открыл было рот...
  - Тише! - взвилась ведьма, не отпуская, спасая желанный тапок, придвинулась к парню в попытке любой ценой подавить ненужный источник звука... И закрыла ему рот ладонью! Ее сип звучал смешно, ледяная ладонь была совсем некстати на его губах и Ёну этого писка и возни за ценный тапкин приз было достаточно - он сузил удивленно глаза и вдруг попытался зайтись в беззвучном, неожиданном, таком позабытом им приступе смеха. Он не успел отодвинуться. Между ними было сантиметров десять. Десять сантиметров рая... Орина голова в коротком черном шлеме волос в момент закружилась - этот молодой мужчина до того вкусно пах - сладкими нежными котятами, что в отместку захотелось больно укусить его за ухо. Это красивое ушко с маленькой сережкой-гвоздиком было сейчас в преступной близости от ее рта... Линия его скул была почти совершенна, а родинка на нижнем веке левого глаза сейчас была маятником. Мир вокруг Оры податливо закружился... Она покачнулась, отдернула, словно обжегшись, руку и тут же снова вцепилась в рукав рубашки молодого мужчины. Ён непонимающе глянул на нее, вопросительно сдвинул брови и тут же смущенно склонил голову - персиковые щеки красавца моментально поддернула дымка румянца. Он галантно предложил ей руку - распахнутой ладонью. От мгновенного смущения ведьма выпустила тапок и он тут же шлепнулся на пол!
  Это привело ее в чувство - шуметь было нельзя! Она почти отпрыгнула от мальчишки, раздосадовано погрозила ему пальцем и ретировалась в свою спальню.
  
  - Не много ли жертв ради Хозяина? - спрашивала она чуть позже Ррр. Хозяином был домовой этого дома, отношения между ним и ведьмой давно и чудно хорошо сложились, поэтому Ора с неизменной предупредительной вежливостью относилась к его шалостям, тем более, она никогда не знала, кто на самом деле участвует в этих ее домашних ночных вечеринках...
  
  - Я на ногах рядом с ним не устояла... Что это было? Что за хрень? Может, я больна? Может, у меня температура? - побежала за градусником. Температуры у нее не оказалось, а Ррр так и не научилась отвечать ей. Чувствуя настроение подруги, Пушистик принялась было раздраженно почесывать брюхо, но - в ее маленьком мире было столько важных дел и, в частности - молоденький сверчок, любезно предоставленный Орой пару минут назад ей на ужин, что уже через пару секунд, Мохноног передумала.
  Секунды... Минуты...
  - Бог с ним, с этим пацаном! - оттолкнула от себя женщина непонятые собой мысли и переживания. На это еще будет время - попозже. Время - единственная ценность мира, ведь его вечный стремительный поток нивелирует все - юность, невинность, любовь...
  
  - Я не могу так жить. Я устала. Помогите мне....
  Она еле могла расслышать эту маленькую серую мышь. Женщина - старенькая, небольшого роста, с прямой спинкой, благообразной сединой, смотрела ей в глаза и говорила так тихо, что Оре хотелось потеребить собственное ухо - для настройки локатора.
  - Вы спасли мою знакомую - помогли ее мужу. Прошу - сделайте то же самое для меня...
  Прямой открытый взгляд просительницы завораживал. В этом взгляде была полная готовность - Ора была уверена, что любая цена, любая ее просьба в обмен на эту услугу - будет оплачена и исполнена. Женщина хорошо пахла - от нее не исходило вонючих ручейков лжи, подлости или преступного раздолбайства. Она была чистенькой - морально чистенькой и все-таки ей приходилось сейчас сидеть в этом доме и просить помощи у грязной ведьмы.
  - Он пьет... - ведьма разговаривала сейчас сама с собой.
  - Да, Вы правы - он пьет, - подхватила гостья. - Мой сын вышел из тюрьмы три года назад и с тех пор моя жизнь... Я не могу назвать это жизнью.
  Неожиданно повысила голос, продолжая рассказ:
  - Я боролась. Я всегда боролась за него. Я всегда помогала ему и буду помогать. Это мой долг - он единственный ребенок у нас с мужем. Муж мой был военным, он погиб много лет назад на полигоне по чудовищной случайности... Это моя обязанность - ухаживать за сыном. Только... сил нет. Я плохо себя чувствую - гипертония, диабет, артрит замучили меня совсем и, боюсь, в скором времени некому будет помогать моему мальчику ...
  Ведьма с удовольствием наблюдала за ней. Такие, как эта старушка - встречаются редко. Разумное существо и ее еще непроговоренное вслух предложение к сотрудничеству тоже обещает быть донельзя разумным, хоть и энергозатратным...
  - Мне много лет, я знакома со многими и выслушала достаточно историй о Ваших работах. Мне хочется верить, что Вы поможете мне, - женщина умолкла и испытующе искала дно в глазах Оры.
  Очевидно, не найдя его, вздохнув, спустя пару минут она снова заговорила:
  - Не знаю, за что расплачивается мой мальчик, его жизнь никогда не была легкой и везучей. Еще со школы самые неимоверные неприятности преследовали его. С течением лет - ничего не изменилось - только беды стали взрослее. У него ни семьи никогда не было, ни детей... В тюрьму он попал по ошибке - он ничего не делал, ничего преступного! - делилась бедой. -
  За что ему такая жизнь? Что мы сделали не так? В чем я ошиблась? Где не досмотрела?
  И снова глубокий проникающий взгляд этих разумных выцветших от времени глаз...
  - Мой сын убивает себя. Каждый день он убивает себя - водкой. Не было бы водки - он бы нашел что-то другое. Я не могу вынести это. Я должна поторопиться - пока еще могу помочь.
  Ора замерла и, как паук, замирая от удовольствия и предвкушения, держала свои лапки на содрогающейся паутине эмоций - жертва запутывалась в ней все больше и совсем скоро - будет обездвижена...
  - Возьмите мою жизнь - прошу Вас, сделайте это. Я уверена, Вы сможете - у Вас все получится... И перепишите набело судьбу моего малыша.
  В мгновенно-нахлынувшем наслаждении Ора закрыла глаза. Это был чистый темный заказ. Две жизни... Две доверчивые мушки ждали ее в паутинке и приветствовали хлопками в ладошки.
  Эта тетка - красава. Мать всегда останется матерью, сколько бы лет не было ее сыну - она всегда будет любить, спасать, опекать его. Это был красивейший темный заказ, заказ от светлого существа и потому особенно ценный, заказ ценою в жизнь и... Не факт, что в одну жизнь. Сейчас она физически ощущала жадную пульсацию внутри Темного Столба - эта работа была желанной.
  Женщина не позволяла себе шелохнуться - она настороженно следила за лицом Оры, пытаясь прочесть по нему, высмотреть положительный ответ.
  Ведьма молчала. Заказ заказом, а сыну этой тетки это мало бы помогло... Точнее, он должен был сам отработать всю хрень, которая с ним происходила. Должен, его и корячили для этого... Встала с кресла, подошла к окну.
  "Или не должен?" - недобро ухмыльнулась. Пытаясь остаться безучастной, вдохнула полной грудью, раздраженно дернула плечом, сбрасывая ледяные объятия Темного Столба. Она колебалась и не могла принять решение, а если она колебалась, если Столбы разрывали ее в противоположные стороны, значит, в силу автоматически вступал человеческий фактор. Нравилась ей эта женщина. Чистотой, стоицизмом, безграничной преданностью своему сорокалетнему малышоношу нравилась...
  Старушка уходила от темного дома вдаль по улице и спина ее была все также вышколено-прямой. Ведьма скривила рот в ироничной полуулыбке: память о муже-военном, очевидно, обязывает. Несостоявшаяся клиентка с гордо поднятой головой уносила отказ, а ведьме только и оставалось прошептать ей вслед:
  - Иди, светлая тетенька, твое время еще не пришло. У тебя - все козыри, не сдавайся! Материнское благословение (как и проклятие!) - самое мощное оружие в этом хрупком бессмысленном мире...
  
  В последнее время человеческий фактор взял много воли... Ведьма сидела возле террариума и копалась в своей голове - виртуально копалась. События недавних дней привели ее к нерадостному выводу: она не нравилась самой себе. Она разболталась вся, разнюнилась, расчувствовалась, бестолково подобрела. Презрев всякую осторожность, она повадилась безнаказанно совать нос в облака эмоций других людей. Более того, эти самые эмоции сделали предательское поползновение в ее сторону и не встретили отпора! Люди меняются со временем - ей было это известно и она считала эту аксиому саму собой разумеющейся, но... Стремно как-то. Остатки благоразумия - в ее-то почтенном возрасте! - были попраны в угоду интересам мелкого детеныша. Да, все эти безобразия начались после его появления в ее жизни!
  Она не понимала саму себя: зачем она тогда это сделала - позволила уговорить себя притащить этого мелкого к себе домой? Приступ помешательства? И еще больше не понимала - зачем забрала его с кладбища?.. Сочувствие? Никогда не прочувствованный ею материнский инстинкт? Что-то еще? Что?.. Отчасти брезгливо, отчасти недоумевая, скривилась. Для "чего-то еще" она была слишком стара - вредной перечнице было чуть меньше сорока...
  
  Малыш сидел тихо, как мышь. Выходил иногда поесть, стесняясь самого своего присутствия в этом доме, робко посещал ванную и совсем беззвучно затаивался в детской во время посещения Оры клиентами. Прошло несколько дней, странно, но она привыкла к нему - так, наверное, привыкают к коту. У нее появился новый питомец... Странный такой, молчаливый двуногий красивый любимец. Ох, е-мое! Странные у нее питомцы - Ён, Ррр, шкаф! Все не так, как у людей! Бредятина какая-то! Ведьма фыркнула и чуть не подавилась сигаретным дымом.
  - Вы много курите... - раздался тихий голос за ее спиной и от неожиданности она вздрогнула.
  Оглянулась - "любимец" спускался с крыльца, в руке у него был секатор.
  - Сигареты не принесут Вам пользы, почитайте на упаковке... Опять же - рак... - продолжил кошачьи песнопения мелкий.
  Туды ж, твою мать!!! Вот же воспитатель выискался! Ведьма не знала - удивляться или возмущаться такому его заявлению - растерялась прямо. Она разглядывала пацана - в шелковистом шлеме его волос запутался солнечный зайчик, зеленые кошачьи глаза, все так же сочились болью, но и дарили осуждение. Он смотрел на нее с укоризной! Япоонский сад!
  - Эй! Сигареты не принесут Вам пользы... - проворчала она, передразнивая. - Мал еще, советы раздавать! - совсем по-детски огрызнулась.
  Да, это было по-детски и так контрастировало с ее обычной самоуверенной манерой поведения, что детеныш удивленно почти разинул рот и тут же прыснул смехом. Испуганно встретился с ней взглядом и поспешил собрать расползшиеся в улыбке губы. Ора с неожиданным удовольствием наблюдала за ним - юным, хорошеньким, смешливым. Оказывается, его легко рассмешить. И тут же похнюпилась - оказывается, он с нее ржет... Та ну!
  - Может и мал... Но Вам бы прислушаться... - враз сделавшийся серьезным, малыш пытался проповедовал прописные заповеди здоровья. Серьезно так втолковывал...
  Та ну! Прислушаться?.. Ей?... Ведьма скорчила недоверчивую рожицу, понимая, что учат ее жизни - первый раз в жизни... Ее учат! Охренеть... Это было смешно. Она приподняла в скептической ухмылке верхнюю губу, и споткнулась взглядом о смех детеныша. Оказывается, у него такой заразительный смех... Секунду спустя, они громко - во весь голос, беззаботно смеялись, хотя это не мешало Оре смущенно прятать глаза.
  Смех оборвался так же внезапно, как и начался.
  - Пойду, наведу порядок в Вашем саду - там так все заросло... - тихо обронил парень и мягкой, воистину, кошачьей поступью скрылся в зарослях шиповника.
  "И зачем ему это?" - стоя у крыльца, морщила нос ведьма. Иссиня-черный шелк волос "котеныша" показывался то в одном уголке сада, то в другом - похоже, он всерьез решил навести порядок в заброшенном королевстве роз, а Ора... Ора поднималась по лестнице в дом, осторожно оминая размышления о том, почему она (она!) так стушевалась пару минут назад...
  
  Сегодня посетителей не случилось, и в это неожиданно свободное время она приготовила пельмени. Пельмени... Вкусная все-таки это штука - несметное количество нежных сочных пузатых пузанков, плавающих в масле. Особенно вкусная - со свежеприготовленным морсом и добрячей горстью выдавленного чеснока в нем. Огромная миска стояла на столе в кухне, и все вроде бы было в порядке, только чего-то не хватало... Кого-то. В этот тихий день за вымешиванием теста, лепкой, ей снова лез в голову этот мальчишка: он вошел в ее жизнь, как бездомный котеныш и заботилась она о нем - тоже, как о потерявшемся малыше, только... О котятах столько не думают. Его личико возникало пред закрытыми ее глазами в миг пробуждения, она вспоминала его в душе, любовалась им за завтраком, обедом - когда он решался показаться на глаза, скупо упоминала о нем в присутствии Ррр, и надеялась встретить его за ужином. К ее искреннему удивлению процедура отхода ко сну тоже была изменена - после обращений с благодарностью к Столбам, мордашка Ёна появлялась перед ее закрытыми глазами, она мгновенно обретала дзен и счастливо засыпала... Одернула себя - тут нечего было и анализировать - забота была ей в радость, возня вокруг мальчишки таким образом компенсировала материнство. Зачем?.. Просто она была одинока. Очень давно и надолго. Одиночество присосалось ненасытной пиявкой и обсасывало ее, словно кровоточащий кусок... Кусок чего?
  Она ковырялась вилкой в необъятной миске с пельменями. Есть не хотелось. Ён на зов не отозвался - он с утра забился в комнату и не показывался, словно умер там. Пельмени были толстыми и юркими, чудно пахли, но - уже начали остывать. Не желая переводить результаты стольких трудов, ведь спустя еще полчаса они потеряют свою притягательность, Ора решительно поднялась и направилась в детскую.
  Он - лежал на кровати. Тоска. Тоской фонило в комнате. Эти резкие перепады настроения - ведь еще утром он счастливо хохотал возле крыльца - беспокоили женщину. Мальчишка снова был на грани срыва - безмолвно лежал оцепеневший, глаза были закрыты, волосы растрепаны, изящные завитки маленького ушка напомнили ей вензели на монарших гербах древних правителей.
  Это было красиво, как и все, что ему принадлежало... Она наклонилась над ним и, уступая несвойственной ей глупой жалости, прикоснулась ладонью к его щеке. Зачем?.. Зачем?! Детеныш открыл глаза, только попытался приподнять голову, как Ора тут же встала и была остановлена - он удерживал ее руку.
  - Не уходи. Мне плохо. Пожалуйста, останься....
  Она послушалась, сидела на краешке кровати и слушала его. Зачем? Может быть, потому, что его отчаяние было столь ощутимым, что сливалось с постели, а ощущение промокших ног Ора не любила...
  - Я люблю его. Я все еще его люблю. Я не знаю, когда это закончится.... Он не отпускает меня, да и я - еще не хочу уходить... Я.... Я скучаю по нему. Отчаянно скучаю...
  Тихие слова падали вниз, плавили пол, как горячее лезвие ножа - податливый брусок масла и терялись бесследно где-то в безвременьи. Слова безоглядно уходили в никуда, а Оре казалось - крохотными ножками они шли прямо по назначению - к радостному светловолосому "щенку".
  - Он никогда не вернется, я никогда его больше не увижу. Зачем мне все это?.. - бормотал в подушку мелкий. - Я скучаю по нему... - глухо твердил Ён, цепко удерживая ее запястье. Он выговаривал всю тоску, всю свою боль, как будто бы она могла передать их адресату!
  Она все знала. Она давно почувствовала невероятную глубину чувства малыша, удивительную глубину его страданий и, если ранее сомнения еще где-то ковыряли ее грязным ногтем, то после недавнего провала в танцпол - все стало на свои места. Для него - это была зависимость. Нежная зубодробильная веновыматывающая привязанность к живому существу... Ненормальная - для всех остальных. Преступная - для родных его любовника. Сумашедшая... и составляющая смысл его недолгой жизни. Для его друга... Ён сам не знал наверняка. Сейчас, после всех передряг, он был бы рад обмануться, позволить убедить себя в том, что его чувства - опасная иллюзия, что это только его иллюзия! Тем более, что парни никогда не обсуждали эту тему, но... Память снова и снова возвращала счастливые минуты, проведенные рядом с Даном и он уже не знал сам, где он, кто он и что он... Приятели звали Дана "рубахой-парнем", он всегда был баловником судьбы, которому все слишком легко давалось. Сердечко Ёна тоже досталось ему без усилий, но... Этот мир был все еще не готов к их отношениям, влиятельные родители его любовника сначала враждебно восприняли Ёна в жизни своего наследника, а после его смерти - устроили охоту на него. Малыш еле держался на плаву в водовороте собственного отчаяния.
  Все это было... А окончание истории она воочию увидела на кладбище, где живая призрачная тень "щенка" терпеливо ожидала своего знакомца у входа в бездну.
  Это было опасно. Малыша нужно было за шиворот оттаскивать от этой ямы, ведь Дан-щенок - мог и не быть виляющим хвостом щенком...
  Она снова просидела подле него, пока он не засопел ровно, засыпая, затем с трудом высвободила руку, по-матерински подоткнула со всех сторон одеяло - как ребенку. Даже сейчас мальчишка предпочитал пребывать в своем горе, не оставляя себе возможности забыться целительным сном - брови были нахмурены, губы плотно сжаты в упрямую ниточку, лоб съежился, образуя некрасивую грядку заломов над бровями. Он испортит себе лоб... Ведьма нахмурилась, склонилась над парнем, протягивая руку к его лбу... И отдернула ладонь! Хватит! В некоторых случаях - нужно вовремя остановиться! С этими донельзя разумными размышлениями женщина живенько покинула комнату.
  
  Это утро началось для нее весьма поздно - ввиду ночного бдения в качестве мамуси для мелких найденышей. Вообще-то, Ора бы еще подрыхла минимум пару часов, но какая-то наглая птица принялась орать во все горло о суперважных птичьих новостях прямо под ее окном. Брррр... Эта живность - птицы, рыбы, животные - совершенно не считаются с людьми!
  "Чего не скажешь о пауках..." - умильно оскалилась ведьма. И тут же:
  "Как будто человек - самое слабое, неприспособленное для жизни существо на планете, с кем-то считается..." - ворчливо перечила она сама себе, черепашечьим шагом проползая через гостиную. Е-мае! Женщина испуганно замерла, углядев в полумраке зашторенной комнаты иссиня-черную макушку шелковистых волос, возвышающуюся над рыжим креслом.
  - Ён! - узнавающе выдохнула минутою позже. Она так давно жила одна, что непустое кресло в этой большой комнате реально ее испугало... Кресло было развернуто к окну - спиной к центру комнаты, поэтому Ора, не боясь быть замеченной, крадущимся шагом бесшумно приближалась к парню. Ей было любопытно, что же выманило его из комнаты и это "что" донельзя озадачило ее сейчас. Он рисовал. Огрызком карандаша уверенными точными движениями детеныш набрасывал линии, которые чудесным образом группировались в набросок женского лица. Черный шлем волос... Прищур холодных темных глаз... Ехидно сжатые в ниточку губы... Длииииииный крючковатый нос....
  Ноздри ее любопытного носа расширились от удивления, когда она узнала объект для наброска.
  - Эй! Разве у меня такой нос?! - возмущенно пискнула она из-за его спины.
  Мальчишка вздрогнул и обернулся. Он не ожидал ее появления - взгляд его не был сфокусирован, словно он все еще не выбрался из провала внутрь себя, розовые створки нежного рта приоткрыты, карандаш, зажатый в тонких красивых пальцах, почти в свободном парении завис над поверхностью... картонки из упаковки колготок?!!! Ошеломленная Ора пристыженно прикрыла глаза. Где он ее взял?.. Почему она ее не выбросила?.. Ах... Эти несносные домашние любимцы и их везделазающие (ищущие на ее голову проблемы) носы, лапы и руки!!!
  - Э-эй! Что это за шнобель? Такие только у ведьм бывают! - мгновенно сбавив обороты, добавила.
  - А ты кто?.. - услышала тихий вопрос.
  - Откуда... Откуда ты знаешь?.. - юркой черной тенью просачиваясь в лаз между креслом и диваном, застряв в нем и все-таки выпутавшись, забравшись на кресло и поджав ноги, ответила вопросом на вопрос.
  Малыш наблюдал за ее телодвижениями с подчеркнуто-отрешенным выражением лица, затем он опустил глаза, и Ора в который раз удивилась длине его девичьих ресниц. Эти черные шелковые щетки чудесно контрастировали с тонкой белоснежной, почти прозрачной кожей век.
  "Ему нужно было родиться девчонкой..." - некстати пробралась в голову мысля.
  - Вы же... ведьма?.. Или как там это у Вас называется? Гадалка? Колдунья? Целительница? - бросался вопросами. - Я видел, к Вам девочка приходила. Потом бабулька была, я под дверью стоял - слушал, простите... Вы поможете мне? - встретился с ней взглядом. И сам же ответил:
  - Вы поможете. Ты - поможешь, ты же чувствуешь все - я знаю.
   Эти миндалевидные осколки редчайшего зеленого цвета с мглистой пробоиной посредине - его глаза - вмиг остановили течение времени и Ора вновь перестала воспринимать реальность. Все-таки она эстет... Или дурко?.. Уж ехидина - точно!
  
  Он перешел на "ты". Он еще ночью перешел на "ты". И он неспроста появился в этом доме - занять много лет пустующую детскую. И она славно поглупела из-за него - сочувствует, помогает и, кажется, готова принять участие в прочей хрени...
  Пытаясь остаться в стороне, неосознанно все-таки соблюдая принцип невмешательства, Ора прикрыла область сердца сложенными крест-накрест руками.
  Этот детеныш появился в ее жизни - в нужное время. Ее жизнь... А... Что ее жизнь? Разве у нее была жизнь? И... что такое жизнь?
  Она растворялась в окружающем ее мире, питаясь его эмоциями, сохраняя при этом броню меж собою и окружающим ее социумом. Ее собственная защита казалась ей совершенной, просто безупречной. Так ягода арбуза имеет все основания бахвалиться своей коркой перед своими мягкотелыми собратьями. И все бы хорошо... До той поры, пока ее наивность не будет вспорота любопытным лезвием ближайшего к ней ножа... Кстати, ножи - до безобразия любознательные создания. Их холодные скользкие тельца, как стайка прожорливых рыбок томятся на Вашей кухне в ожидании очередного праздника полосования. Судьба арбузов так предсказуема... Иногда достаточно одного хлесткого удара ножом, чтобы обнажить нутро... арбуза, конечно. Оре - тоже хватило одного удара, но.. Она не желала даже думать об этом, а ее хорошенький "анатомист" был несколько отвлечен от собственного предназначения собственными переживаниями..
  
  - А нос... у тебя красивый нос. Это я приукрасил... малость. Ты ведь любопытная, суешь его, куда ни попадя... Вот и со мной...
  - Ты где-то учился? Ты хорошо рисуешь, - рассматривая рисунок, который насильно выдрала из рук малыша, спросила.
  - Да, я все еще студент...
  Еще один художник. Ей нравятся исключительно художники... Снова. Спустя двадцать лет. Любительница прекрасного, блин!
  
  С того дня вечерние посиделки в полутемной гостиной при свечах стали ежедневными. При свечах - потому что Ора не любила яркое освещение, а свечи не были столь навязчивы... Только смеркалось, парочка, не сговариваясь, собиралась в полутемной гостиной и болтовня о всяких мирских обыденных мелочах и радостях, распивание чая и просто чтение книг (благо в этом доме их было предостаточно) - все это совместное безобразие, к явному удовольствию обоих, затягивалось до полуночи. Это времяпрепровождение напоминало Оре тихие уютные вечера из ее детства и женщина постепенно, с каждым днем все более и более, училась дорожить этим нежданным чудом, которое могло оборваться в любой момент, ведь Ён мог покинуть этот дом. Ора не знала, когда это случится, она опасалась проснуться и не найти его, не встретиться с ним утром. Она боялась, потому что впервые за много лет она была нужна - как близкий человек. Она могла защитить этого малыша и помочь ему. Ее жизнь рядом с ним не была пустой...
  И еще... Ей было легко рядом с этим мальчишкой. С каждым днем он раскрывался все больше и больше, пока окончательно не пленил ведьму своим мягким очарованием. Теперь она могла понять, за что его любили. Его любили, она знала это - слепящий клубок, который она увидела в клубе ночью, никуда не исчез, он теплился, окутывал мальчишку мягким светом, словно закатное солнце. Это волшебное облако поблекло, измельчало, но все еще обнимало призрачным теплом Ёна - умерший не отпускал любимого, даже из безвременья он цеплялся за это чувство.
  Она заботилась о нем и гнала от себя мысль о том, что однажды юноша снова будет бродить по улицам, как потерявшийся (и, кажется, свихнувшийся) котенок. Как ведьму - ее притягивала сила его чувства - этот бессменный аккумулятор энергии, а его тоска по "щенку" была сродни темноте ее внутреннего содержания - такая же цельная, такая же бесконечная, такая же отчаянная в своей изодранной прелести...
  Рядом с ней он понемногу снова учился жить, смеяться, открывать себя, а она любовалась его детской непосредственностью:
  - Как то раз, пьяные, мы даже татушки хотели сделать какие-то детские - меч со змеей, череп и роза... А... - смущенно хохотнул. - Детский сад!
  "И он все еще продолжается..." - подумала она.
  - Дана уже нет, а он - до сих пор, словно татушка - на моем сердце, - подавленно закончил Ён.
  "И это жизнь. Счастье сменяет боль, за отчаянием хвостом следует радость и так - беспрестанно. Этот цикл не никому не остановить, ведь эта круговерть эмоций - сама жизнь" - разговаривала сама с собой ведьма.
  Она была согласна с ним: любовь - это эмоциональный шрам, своего рода - татуировка. У кого-то этот отпечаток четче, у кого-то с самого начала смазан и быстро исчезает, но набивка чувств на сердце, по ее мнению - добровольное занятие для идиотов... По привычке Ора брезгливо сморщила нос. К тому же, она давно заметила, что это жертвенное клеймо всегда слабее у особей в возрасте. Сама жизнь защищает их, что ли, от таких глупостей, как любовь?..
  - А что за банку уносила женщина сегодня утром? - неожиданно спросил мелкий.
  Смены его настроения начинали ее пугать...
  - Ты подглядывал, что ли? Откуда ты узнал про банку? - сдвинув брови, поинтересовалась она.
  Мальчишка сморщил нос - совсем, как она! - (Ора еле сдержалась, чтобы не расхохотаться в этот неподходящий для допроса момент) и, опустив глаза, мяукнул робко:
  - В окно видел, эта тетка полную банку в полупрозрачном пакете со двора выносила...
  Он любопытный... Он обычный для своего возраста пацаненок - открытый, добрый, эмоциональный. И сейчас его обвиняли в смерти... Неправомерно обвиняли, но когда и кого это останавливало?
  - Это была святая вода, - отозвалась она после продолжительного молчания. - Святая вода с наговором от пьянства. Сегодня ведь девятнадцатое число.
  - А что происходит в девятнадцатое число?
  - Это зарезервированный небом день. Заговор от пьянства с наговором на воду, освященную в крещение, стопроцентно срабатывает в девятнадцатое число... - протянула ведьма. - Кстати, тебя искала тетя. Она была у меня с полмесяца назад. Ты не хочешь подать ей весточку? Детеныш снова поник.
  - Я виноват, я знаю. Она волнуется сейчас. Но... Я не могу. Те люди... Они могут появиться там. Родители Дана очень влиятельны, я - никогда им не нравился, они считали, что наши отношения - ненормальны, ведь он - единственный сын и прочее... - вздохнул. - Меня давно бы уже забили где-нибудь втихую, но Дан сказал, что уйдет из дома, если они возьмутся за меня...
   "Он влюблен в парня, а того уже нет. I це - життя..."
  - Ты все можешь?.. Ты только колдуешь или?.. А фокусы какие-нибудь? Духа там вызвать?.. - хитренько протянул, искоса поглядывая на нее.
  "Аха! Сейчас! - хмыкнула про себя женщина. - Я только духов еще в нерабочее время и не вызывала!!! А особенно - твоего щенка!!! Да и нахрен кому нужна эта канитель с приходами и просьбами..."
  Раздосадовано сморщила нос. Малыш мгновенно допетрал, что перебрал - с хитропопостью и извиняющимся тоном добавил тихонечко:
   - Ну, хоть свечи погаси! - ляпнул неожиданно.
  Это была одна из легчайших для исполнения просьб. На вычитках свечи тухли постоянно - темный столб любил развлекаться, пугая Ориных клиентов
  "Перепады его настроения - это жесть. И... Он в цирке, что ли?" - недовольно нахмурилась ведьма, чувствуя, как в ожидании ее просьбы завибрировал безудержной безбрежной энергией темный столб.
  "Впрочем... Почему бы и нет?" - притворно ласково улыбнулась, собираясь с посылом, сдвинула брови. Наконец подняла тяжелый, до краев заполненный абсолютной тьмою бездонный взгляд на дрожащие в ужасе, тоненькие свечки. Тишина... И вдруг незримый ледяной столб рассыпался вмиг, растекся гигантской волной, подминая все вокруг себя.
  Хлопок! Еще! Еще один! Свечки почти одномоментно с треском, как по команде, потухли. Мрак по-хозяйски вмиг заполнил комнату. И только жиденький призрачный столб света, ползущий из окна, позволял видеть зловещие тени в углах комнаты, юркие петли сизых струек дыма погасших свечей и потрясенное личико мальца...
  Ведьма и сама благоговейно замерла в кресле. Возможности Темного Столба были несоизмеримы, в его власти было отнять молодость, здоровье, сломать жизнь, покалечить, убить, а свечи... Свечи - это детские шалости.
  
  За пару недель время волшебным образом стало бежать по неписаным правилам: дни странно сжались, волшебные вечера пропорционально растянулись. И все же в эти краткие отрезки малыш успел кучу дел: привел в порядок сад, наточил гадские обленившиеся ножи, разок даже помогал Оре лепить пельмени, а еще - он обрисовал ведьму вдоль и поперек. Наброски лежали толстенной стопкой на столике в ее спальне, но... Были и другие зарисовки - он рисовал Дана. Его последний рисунок странно ее взволновал - на переднем плане рисунка был изображен "щенок", его фирменная улыбка неизменно притягивала взгляд своей бесшабашностью и искренностью. На заднем плане расположились мост и бесконечное количество замков на нем. Мост и замки. Эта дурацкая современная людская блажь - замыкать чувства замком на мосту... Как будто это действо что-то могло гарантировать. Ведьма в который раз удивлялась людской непуганости - примерно в каждом тысячном случае эта процедура все же срабатывала, ведь в каждом тысячном случае на мосту оба существа, своей безумной беззаветной любовью, запускали в работу триггер невозврата. Ора нашла этот набросок в его комнате под кроватью и сердце ее дико застучало. Что-то грязно-серое было в этом рисунке... Она всегда чувствовала что-то слишком прочное в связи этих молодых людей. Почему-то, на картинке, которая возникала, как только она закрывала глаза, она видела два замкА... Открыла глаза, с пониманием выдохнула. Это был ритуал.
  
   - Что это? - тыцяла она рисунок малышу в нос. - Что это такое?.. - шипела взбешенной змейкой.
  Детеныш, лежавший в детской целомудренно-узкой постельке и еще секунду назад спавший младенческим сном, был очарователен до невозможности. Чернющие его ресницы, испуганно моргая, создавали сквозняк, а заспанные глазищи отслеживали перемещения злосчастного рисунка перед его же носом. Особенно милый и домашний в этот момент, он никак не мог сообразить, чего же хочет от него Ора.
  - Вы это сделали?.. - низким могильным голосищем допрашивала его сонное тельце ведьма.
  - Вы сделали это... - остыв немного и осознав, что все уже произошло и, именно ей придется разгребать, в конце концов, последствия, протянула уныло.
  
  Люди... Некоторые из них все еще наивны и безрассудны... Они до сих пор верят в сказки, беспечно плюют на законы магии, и своим ребяческим ожиданием чуда (и некоторыми осознанными, неосторожными - от недостатка опыта - манипуляциями) притягивают траблы в свою коротенькую жизнь...
  
  - У нас было все серьезно... - чуть слышно объяснял парень. - Мы даже ключ в реку выбросили - чтобы навсегда быть вместе или как-то там...
  Закрыв глаза, Ора пустым мешком сидела с ним рядом. Они действительно выбросили ключ - она видела их сейчас. Молодые люди стояли на мосту, в тревожном багряном зареве заката (ЗАКАТА!!! - бестолковые какие!), хохотали, ерничали. Щенок достал замок из рюкзака... Застегнул замок на секции чугунного ограждения моста... А вот ключ выбросил Ён.
  Идиоты. Как можно так по-детски ломать себе жизнь?.. Просто - дети. Или... все-таки, просто - любовь?..
  
  Мужской поцелуй она видела впервые в жизни... Дан притянул к себе мальца, сгреб его, бережно обнимая, словно Ён был самой большой драгоценностью мира и склонился над его губами. Ё-он... Он подался вперед, весь вытянулся в струнку, словно жизнь свою дарил в этом поцелуе. Его руки на шее щенка были сложены в за-а-мок. А вот и второй замок! Дубляж - для точного срабатывания.
  Этот шутливый ритуал сработал. И он продолжает работать - в одиночку его не отменить невозможно.
  Ора открыла глаза, обрывая поток НЕ СВОИХ воспоминаний, но выйти из ситуации - не смогла. Она зависла во впечатлении от увиденного. Нет, ничего такого - ее не стошнило. Более, того - это было красиво. Невидящими глазами ведьма смотрела перед собой, а видела... Она видела чистоту, девственную непорочность света. Эта пара была светла взаимностью своих чувств. Да, это влечение было настоящим сумасшествием, но настолько удивительно-искренним в своей обоюдной преданности, что женщина не сомневалась - эта любовь имела право на жизнь. А еще - это чувство было даже еще более прекрасно, чем в обычном варианте.
  У молодых людей было все серьезно - ключ от замка они дурашливо выбросили в реку в знак вечной любви.
  "Если бы не этот замок, - удрученно качала головой ведьма. - Если бы не элементарное пренебрежение собственной защитой... Почему люди так беспечны?"
  
  - Как достать ключ? - спросила себя и попутно - этого малолетнего оболтуса. - Нужно открыть замок, сломать этот союз с мертвым...
  Странное чувство... Или - не надо?.. Или... Что?
  
  - Я тебе подарок принесла, - заявила Таня, миновав входную дверь. Действительно, в ее руках Ора наблюдала тщательно упакованный в плотную бумагу тонкий прямоугольный сверток. Детеныш снова не удержалась - она часто таскала Оре всякие подарки, словно пыталась купить ее любовь, не понимая одного - тетка давно приняла ее в свое сердце.
  "Может, я недостаточно показываю это?" - испортив лоб складкой досады, спрашивала себя Ора.
  И сама тут же ответила вслух:
  - Да, недостаточно! - грассируя. И снова:
  - Недостаточно... - уже тихо, с сожалением.
  Таня удивлено смотрела на нее, а ведьма, провалившись в свои мысли, нещадно разрывала упаковку подарка.
  Разница в их возрасте составляла чуть более десяти лет, а Ора чувствовала себя старше на все двадцать пять. Почему? Когда она стала такой всезнающей скучной занудой? Неужели она настолько стара?.. Малышка тянулась к ней, а... зачем ей это? До недавних пор Ора принимала эту привязанность, как само собой разумеющееся. И одновременно - остро ощущала одиночество этого человека. Уровень безысходности одиночества этого молодого существа - зашкаливал! Ора не понимала всего этого. Ей было достаточно себя самой. Ей никогда не было скучно с собой и никогда не хотелось поговорить или помолчать рядом с кем-то. Руки ее остановились, она окинула взглядом захламленный ошметками картона диван. Никогда ранее. До определенного момента... До точки отсчета, случившейся около трех недель назад.
  
  Ей нравится этот малец... И это совсем не материнское чувство. Вовсе не инстинкт наседки вынуждает ее прилипать взглядом к этому чудному созданию, хотя, да - его очаровательность била все неустановленные рекорды. Этот молоденький пацан ей нравился, хотя она давно позабыла эти ощущения...
  
  Можно сколько угодно убегать от реальности, но это ничего не изменит - ей нравится это дите! Это пацаненок на -надцать лет ее моложе нравился занюханого возраста, старой ведьме! Ее пальцы гладили раму. Ора опустила глаза - ее пальцы гуляли по золоченой раме картины. Рама была массивной, искусственно состаренной и красиво декорированной патиной. Она притягивала взгляд и составляла разительный контраст с простеньким светлым полотном и незамудренным сюжетом произведения мастера. На картине женщина - тощая, темноволосая, вполоборота сидела на старом стуле и смотрела в окно. Ситцевое мешковатое платье не обрисовывало ее форм, коленки были целомудренно прикрыты подолом. Тяжелый узел черных волос был приподнят на затылке, позволяя видеть чудесную шею. Пальцы рук дамы были переплетены в замок таким образом, что на обозрение зрителю был выставлен причудливый шрам на тыльной стороне правого запястья.
  Внимание незнакомки было приковано к окну, за которым цвел персик - милые розоватые мелкие цветки в один момент некстати напомнили о весне, состоянии ожидания чуда и нового витка жизни, всегда сопутствующих этому времени года...
  По картине возможно было только предположить юный возраст женщины, принимая во внимание ее ухоженные руки, длинную, без единой морщинки шею, изящные запястья и тонкие щиколотки ног. Догадки были вполне уместны, ведь лица у незнакомки - не было, вместо лица на Ору смотрело противное мутное серое пятно ...
  Ора потерла правое запястье, всматриваясь повнимательнее. Деревянное окно на картине было облезшим - старая белая краска частично облупилась, не доставало пары-тройки штапиков на стеклах, широкий подоконник стал последним пристанищем для останков засохшего цветка в горшке.
  Все так же, как и двадцать лет назад. Ора вспомнила этот стул. И это окно она тоже помнила...
  - Как зовут художника? - обратилась она к Тане.
  - Это тот, о котором я тебе рассказывала недавно, - отозвалась девушка. - Не смогла устоять, настолько потянуло меня к этой картине. Таким покоем веет от нее...
  "Как же его зовут?" - прищурилась ведьма, пытаясь вспомнить. Она забыла его имя... Господи (Светлый Столб!), как это было давно! Она давным-давно выбросила из памяти то время, когда - в прошлой жизни - ее тоже любили и даже рисовали... но - без лица. На его картинах не было лиц. На всех его картинах была изображена она, но - без лица... Ора никогда не открывалась, она не доверяла людям и не видела смысла в телячьих нежностях. Мастер - так и не смог пробиться сквозь ее защиту, чтобы полностью отобразить глубину ее натуры и противостояние противоположностей в ней. Снова и снова он перерисовывал ее лицо, и каждый раз оставался недоволен результатом, ведь на картине снова и снова была изображена чужая женщина - не она, не Ора.
  Ора закрыла глаза. Как это было давно.....
  Таня была поспешно отправлена домой, а Ора... Ора стояла сейчас перед подарком. В комнате царила тишина - пульсация мира предупредительно стихла. Полотно манило, звало женщину, требовало прикоснуться. Дама без лица, без взгляда, предполагаемыми пятнами пустых холодных глазниц пронизывала ведьму, от этого ужасного взгляда хотелось спрятаться... Или оказаться рядом с ней. Ведьма не ошиблась тогда, на выставке - эти картины для нее были чудесным лазом, окном. Окном в запределье.
  Надо ли ей это? Зачем? Что изменится, если она сделает это?..
  Все еще сомневаясь, Ора протянула руку, коснулась теплой рамы и волшебным ручейком влилась в проем картины.
  
  Эта просторная светлая чужая комната была квартирой холостяка - это сразу было понятно по некоторой заброшенности. Здесь было чисто, но как-то не обжито, как-то до сих пор по-студентски. Не было уюта, который привносит женщина...
  Хозяин - мужчина средних лет, сидел в кресле и смотрел в то самое окно. Ведьма стояла у проема двери в комнату и отчаянно надеялась на то, что не видна ему сейчас. Она не помнила, как его зовут, но помнила нежность, трепетность его пальцев на шраме своего запястья - тогда, много лет назад. Он... Сейчас это был совсем другой человек - не тот восторженный застенчивый тощий юнец, этот мужчина был тих и закрыт, словно ларчик из ее белого шкафа... Комната была полна картин. На картинах - все та же женщина без лица... Удивительное множество картин больно ранило Ору. Его загубленная жизнь. Ею загубленная.
  
  Впервые за долгие годы вечер тянулся бесконечно. Ррр в своем домике муштровала сверчка, а Ора давилась слезами и воспоминаниями. Это второй раз она плакала, за то время, когда помнила себя. Второй раз - с момента появления в ее жизни Ёна. Может быть (мучала себя подозрениями), она становится похожей на обычного человека? Она сопереживает, помогает - в реальной ситуации и даже плачет... Может быть это и есть переход на новый уровень? А Ён - катализатор процесса? Ведь только люди могут испытывать всю гамму эмоций (оставьте в покое дельфинов - это вообще инопланетяне!)... О слонах и обезьянах она предпочла не вспоминать.
  
  Она всегда была в стороне - от людских переживаний и эмоций. Этот мальчишка, его бездонный взрослый взгляд опрокинули ее в жизнь, словно ребенка - в лужу. Да, вот беда, лужа - тоже оказалась бездонной...
  
  Ведьма всю жизнь прожила одна. Людские радости и переживания были ей неведомы, она все равно бы не смогла создать семью, построить отношения с человеком, которого видела насквозь. Так ее талант стал ее пропастью, ее бесконечной ловушкой. Этот мальчик приоткрыл ей смысл существования. Любовь. Он показал ей любовь, пусть несколько неправильную, несочетаемую с социальными условностями, где-то шальную даже!- но, такую безграничную и отчаянную в своей безрассудности, любовь - безо всякой надежды на признание миром и все равно пробивающуюся сквозь каток общественных норм. Этот мальчик стал перезагрузкой - для нее. Ее жизнь - устоявшаяся, накатанная, обустроенная, такая разумная - вдруг стала бессмысленной. Она не испытала самое простое и самое прекрасное в жизни - любовь. Она не пыталась испытать это, будучи взрослой и знающей. Напрасно. Невозможно знать все. Эта подаренная картина - доказала ей это. Мастер любил ее всю жизнь. Двадцать лет он рисовал ее. А она - дарила себя людям. И Столбам.......
  
  У нее никогда не было праздников. Она не считала нужным их праздновать, да и поздравлять ее вот уж много лет было некому, поэтому утром она с удивлением выслушала это сбивчивое объяснение:
  - У Дана сегодня день рождения. Давай отпразднуем. Пожалуйста... Ему это нужно. Мне это нужно...
  Ей не хотелось. Она была разбита из-за событий вчерашнего дня и эти никому не нужные праздники ей - тоже были не нужны.
  Да и праздновать день рождения умершего - это небезопасно. Зачем звать его? Пусть его душа уходит, ей пора, она свое отработала. Все это женщина намеревалась сказать малышу, пока не встретилась с ним взглядом. Его больные щенячьи глаза выворачивали сердце ведьмы наизнанку.
  - Иди сюда, - тянула его присесть рядом на диван. - Тебе снова плохо?
  Каменное лицо ребенка дрогнуло, губы разжались, чтобы сказать:
  - Мне и не было хорошо. Я скучаю за ним. Любить мертвого - это больно. Я не могу даже увидеть его еще раз и извиниться. Я был бы рад, если бы он бросил меня - и продолжал жить дальше. Просто продолжал жить... У него сегодня день рождения, а я и слова не могу ему сказать. Может, на кладбище пойти? - заглядывал ей в глаза. - Говорят души мертвых на кладбище приходят...
  
  Он рехнется скоро... Это прелестное дите рехнется в самом нежнейшем возрасте. Боль утраты рвала в клочья его психику. И ей - как самой обычной сорокалетней тетке, было жаль его. Ради него она была способна нарушить все правила, она лезла в... Куда она хотела влезть? Она хотела, пыталась помочь. И знала, что никогда не будет прежней. Просто потому, что этот малыш сейчас был здесь.
  - Ты хочешь поговорить с ним? Только через пламя свечей умершие видят нас...
  Сверчковый храм... Она выстроила его из свечей. Сотни восковых заговоренных свечей, сгорая, рыдали на облезлом столике - в гостиной.
  - У тебя есть время - пока догорит последняя свеча. Общайся с ним, спрашивай... Проси прощения и... отпустить.
  Вышла из дома, оставив малыша в полной растерянности. Некоторое время топталась под окнами, невольно прислушиваясь к звукам из дома. Дом - особенно темный и молчаливый в это уютное время после полуночи, участливо разглядывал ее бойницами окон. Малышу нужно было выговориться и спросить совета у своего любовника. Сможет ли он? Достанет ли ему смелости? Появится ли Дан? И... Дан ли это будет?..
  
  Она ломала собственные устои, разбивала магические каноны и вполне могла получить отдачу - за неразборчивость в средствах... Рядом с ним она вела себя, как неразумная девчонка, как бабочка-однодневка без роду и памяти. Сказала еще бы, что, как озабоченная весной сука, но... Это не было похотью. К сексуальному влечению эта зависимость не имела никакого отношения. Ора не представляла себе кувырки с этим ребенком - постельные игрища никогда не представляли для нее интереса. В сотый раз спрашивала себя, не получая ответа - зачем?
  
  Оглянулась на окна - началось! Она слышала звук. Неестественный тревожный звук, точнее, разгул волновых колебаний, диапазон истеричности которых внушал панический ужас. Так было всегда. Сверчковый храм - не для слабаков. Цитадель из приготовленных собственноручно, намоленных свечей служила двусторонним порталом для душ. Как это испытание пройдет Ён - ведьма не знала, но чувствовала - он должен через это пройти.
  Вой свечей леденил и завораживал. Магический опыт не спасал - в этом вихре вибраций сознание изо всех сил пыталось удержаться в стороне от эфемерной узкой серенькой тропинки, ведущей к эшафоту из плачущих свечей. Напрасно...
  Состояние измененного сознания позволяло разобраться не только в магических узлах, но и в событиях действительности - размышления, которые она откладывала на потом, выстроились по стойке смирно прямо перед ее носом...
  ...Между ними ничего нет. Ничего нет и быть не может. У них - разные дороги, их судьбы просто шли рядом какое-то время... Она - встретилась с ним для того, чтобы помочь. Помочь ему... Или - себе? Зачем?.. Расширенные зрачки остекленели - ведьма заглядывала в будущее. И это причиняло ей боль.
  Иногда так больно - "видеть". Потому что... невыносимо отказаться. От него. От этого милого личика. От открытости его детской улыбки. От этих зеленых глазищ... От родинки на нижнем веке левого глаза... Потому что... Этот детеныш был очень ей нужен - сейчас. Странно... Еще недавно она саркастически ухмылялась рассказам о любви и прочим глупостям. Да и любовью это не было. Любовь - это, прежде всего, надежда. А... какая может быть надежда - у той, кто умеет заглядывать в будущее? Надежда - это субстанция, которая всегда остается с тобой. Когда умирает надежда - умираешь ты. Знааачит, следуя этой формуле - Ора давно умерла.
  И только карты просились сейчас в руки. Нет, не буквально, нет - они молча призывно тянули к себе. Ее карты были живыми, свою волшебную милую жизнь они проводили в маленьком мирке крохотной черной деревянной шкатулки ручной работы, обитой изнутри красным бархатом. Карты, как и всякие домашние животные - тоже требовали и искали внимания хозяйки.
  - Нет. Я не хочу гадать, - отмахнулась устало. - Я и так все знаю... Ничего не будет. Это - просто эпизод.
  Она все знала. Намного раньше - как и все ведьмы. Это был второй и последний "эпизод" в ее жизни.... И она не останется в стороне - в этот второй раз.
  
  - Ора... - ее звали.
  Голос малыша был особенно детским сейчас:
  - Ора... У меня не получается... Помоги!
  И в болотных озерцах его глаз она всматривалась в надежду. Солнце из свечей зависло посреди гостиной и с каждой минутой, с каждой выплаканной каплей воска садилось все ниже - это было своеобразным закатом... Свечи визжали, но в присутствии Оры этот писк приобрел сдержанный оттенок - так новорожденный малыш чувствует присутствие матери и, надеясь на помощь, горько жалуется ей на неудобства.
  Ора стояла рядом с котенышем и цепко держала его за руку. Она первый раз прикасалась к его ладони, но нежность не решалась кружить ей голову - ведьма пинками гнала от себя эту приставучую рохлю. Этой безлунной ночью женщина приняла решение - она поможет, постарается вытащить этого мальца, а там... Будь, что будет! Она ни разу не слышала о безрассудных ведьмах, значит - она будет первой...
  - Не бойся... - прошептала нежно, как ребенку. - Закрой глаза и молчи...
  Она держала его за руку, скрупулезно, по капле, из вены в вену впитывая не свою любовь, пропускала ее через себя и отдавала на растерзание восковой своре. Она звала... Мрак все увереннее наступал из углов, время замерло, и ноющая боль в занемевших ногах была еще одной жертвой на алтарь призыва.
  Вдруг "солнце" испуганно вспыхнуло, зафыркало недовольно - за ним прозрачным облаком показалась фигура человека... Молодой человек - высокий крепкий белобрысый... Дан! Парень улыбался - нежной мудрой улыбкой. Ён больно сжал ладонь ведьмы и шагнул вперед.
  "Стоять!!!" - стеганула его молчаливым приказом ведьма и дернула за руку, как шкодливую собаку - назад. Ён даже головы не повернул в ее сторону, словно она была назойливой мухой - он всем корпусом подался вперед, протягивая руку к любовнику. Голограмма Дана качнулась, отрицательно покачала головой, сложила руки сердечком у сердца...
  Ведьма иронично наблюдала за этой пантомимой. Это было торжественно и смешно - мелкий как раз сложил руки перед грудью и опустил голову. Он просил прощения... Он молил о прощении за убийство... "Вот дурачок!" - фыркнула Ора.
  Похоже, Дан был такого же мнения, так как снова укоризненно качал головой. Затем соединил ладони в библейском жесте раскаяния, развел их - и в образовавшемся проеме завис замок! Обычный простенький замок, который облачный гость уже открывал невесть откуда добытым ключом! Дужка замка была открыта, замок, расслаиваясь, растворялся в пространстве, а Дан улыбался щедрой своей улыбкой и махал им рукой... Он отталкивал их рукой... Отталкивал Ёна. Отпускал его, все так же широко улыбаясь. Ладонь призрака все еще энергично подпрыгивала, жестикулируя, а за ней уже медленно растворялся, рассыпался в серую пыль вечности мертвец. Кисть руки таяла от запястья к пальцам, линия входа в пустоту поднималась все выше... Люди завороженно не могли оторвать взгляд от четырех остававшихся на виду кончиков пальцев - те конвульсивно подергивались в ожидании перехода. Вскоре серый туман поглотил и их.
  В ту же секунду погасло "солнце". Мрак сомкнулся вокруг людей, спрятал в своей спасительной глубине. Некоторое время они стояли в темноте, держась за руки и не решаясь пошевелиться. Затем руку ведьмы дернули и потащили вниз.
  
  - Я ничего не хочу без тебя! - обращаясь к "щенку", взмолился Ён и тяжело осел на пол.
  - Рассказывай! - Ора похлопала по дивану рядом с собой, приглашая парня сесть. - Садись и рассказывай все по порядку!
  Наверное, она должна была спросить об этом ранее. Но ранее это не имело такого значения - ознакамливаться с составом ингредиентов блюда она предпочитала только перед непосредственным его приготовлением ...
  - В тот вечер мы выходили из клуба... Ора закрыла глаза. Действительно - вечер. Она видела широкий проспект с многочисленными заведениями по левую его сторону и чудесным парком с дорогущими экзотическими растениями - по правую. Уличное освещение уже было включено, но ведьма не могла понять: поздний это вечер или ранний, ведь свет от фонарей и витрин был настолько ярок, что можно было в деталях рассмотреть каждую плитку бульвара. Люди сновали взад-перед бесконечной змейкой, двери магазинов и кафе открывались-закрывались, выплевывая и снова поглощая новые порции посетителей. Женщина повела взглядом влево и наткнулась на вывеску уже знакомого ей клуба - его массивная входная дверь как раз распахнулась и явила миру застрявших в ней пацанов. Знакомые ведьме мальчишки торчали в проеме, пререкаясь и мешая друг другу выйти. Они ссорились - черноволосый явно воспитывал белобрысого, донося до него истину холодным менторским тоном, солнечный же детина неизменно лыбился, отмахиваясь и корча моську.
  Ён пытался помешать, мелкий хватал Щенка за руку, напрасно пытаясь удержать - лениво огрызаясь, Дан широкими шагами пересекал тротуар, направляясь к припаркованной у клуба красивой черной машине. Котеныш снова и снова пытался совладать с ним - не дать сесть Дану за руль - схватил его за руку, не давая открыть дверь тачки, выхватил ключи из рук, запальчиво швырял в лицо обвинения в раздолбайстве, наконец, приобнял Щенка в попытке затормозить... Дан отнекивался, выкручивался юлой, не понимая опасности ситуации и того, как омерзительно выглядит сейчас его пьяненькая бесшабашная улыбка. Нетвердыми движениями он вывернулся из объятий любовника, отталкивая свою "няньку"... И получил пинок в плечо от обозленного Ёна. Еще раз улыбнулся, демонстрируя в красивом оскале острые зубки, и не удержавшись, переступая с ноги на ногу, сделал пару шагов назад. Назад - по оживленному проспекту...
  Откуда взялась та фура на этой центральной улице - ведьма не могла понять, эта центральная улица вовсе не была предназначена для проезда по ней большегрузного транспорта, но огромная машина, тяжело дыша гружеными бортами, неотвратимо приближалась к Дану... Секунду спустя после тычка Ён опомнился, оглянулся... И не успел.
  - Я знал, я чувствовал!!! Я не хотел.... Я все бы отдал, чтобы вернуть все назад, повернуть время вспять... Все исправить... - лихорадочно твердил Ён.
  
  Она снова любовалась им. Рассматривала это милое чистое существо, понимая, что она будет его спасать. Что она не отдаст его на расправу темным. Что задуманное ею - афера, но - такая правильная, такая необходимая сейчас.
  Зачем это ей?.. Ей - еще недавно рассудительной и даже циничной в своем неучастии. Зачем ей этот ребенок? Хотя... он не ребенок. Он - убийца. Слабенький и бестолковый, но - убийца...
  Темные - срезали еще одно существо... Им - нужна подпитка... Вот с таких - слабеньких и бестолковых.
  Но... Это ничего не меняет. Он - все-таки был убийцей...
  Но... Это его жизнь и самая яркая (последняя) влюбленность - в ее жизни.
  
  Она видела, как Ён, сломавшись, согнулся, осел на асфальт и зачем-то потянулся к пачке сигарет, что минутой раньше выпала из кармана Дана. Сгреб и зачем-то принялся мять ее в руке - словно перезатирал, форматируя, события вечера...
  
  - А теперь - вспоминай. Мне нужны метки. Вещи, которыми ты пользовался в той ситуации. Мне это нужно - чтобы все исправить, - подала голос ведьма.
  Это заявление было встречено удивленным взглядом.
  - Откуда ты узнала? - Ён не сводил с нее глаз. Затем полез в задний карман джинсов и достал измятую, словно застиранная тряпка, бумажку.
  - Это пачка сигарет, выпавшая перед аварией из рук Дана. Я не знаю, зачем я ее поднял. Я всегда ношу ее с собой...
  
  Она появилась в той пьяной июльской ночи просто из столба воздуха. Для нее это не составило труда - пачка сигарет послужила ей пропуском, зажав который в руке, она протиснулась между слоями пространства, как между капелек дождя...
  Никогда раньше ей не приходилось точно попадать в желаемый момент события, никогда - до этого раза. Она успела буквально на мгновение ранее - парни не обращали на нее внимания, они продолжали ругаться, да и неудивительно, ведь сейчас, в прошлом, Ён еще не был с ней знаком...
  Мальчишки пререкаются и солнечного уже оттолкнули... Он делает шаг назад и Ора черной тенью буквально переносит себя прыжком вперед и тело ее сейчас необыкновенно легкое... Она хватает Дана за руку, дергает всем весом на себя... И сталкивается взглядом с Ёном. С Ёном... С взглядом Ёна из будущего. Время останавливается... В глазах мальчишки мелькает сомнение, удивление... Узнавание?.. Радость встречи?.. Опасение... Тревога за ее жизнь!
  Ее веса не хватает - сейчас она легкая, как пушинка и многотонная машина уже совсем близко, хотя сейчас Оре кажется - она еле ползет. Фура сигналит, пытаясь предупредить о неминуемом столкновении... В ту же секунду ведьму, что намертво вцепилась в руку второго ребенка, дергают, тянут рывком прочь с дороги и вся троица валится вперемешку на бульварную плитку.
  
  Лежа в этой куче из тел, на какую-то секунду Оре кажется, что время - в этой версии реальности - милосердно тянется, давая ей возможность закончить начатое. Она поспешно поднимается, оглядываясь вокруг и ощущает себя героиней старой ленты синематографа - кадры степенно сменяют друг друга, сюжет ленты не содержит неприличных сцен и где-то совсем рядом кинопрокатчик крутит ручку аппарата...
  
  Секунды все также тягуче следовали друг за другом, а Ора не могла оторвать взгляд от малыша - он тоже пристально ее рассматривал. Она чувствовала - Ён все еще пытается узнать ее. Оказывается, временные петли не теряются - иногда они могут создать причудливый узор из событий нашей судьбы...
  
  - Вы... Появились из ниоткуда... Кто Вы? Я тебя знаю... Кто ты? - услышала этот ненужный вопрос.
  - Молчи... - сварливо оборвала его. - Тебе незачем знать...
  Он, обалдевший, поднимается, слегка - не от спиртного!!!- пошатываясь, осторожно приближается, пытаясь заглянуть ей в лицо, чтобы удостовериться... Она закипает протестом, аккумулируя свою силу... И тут лампы уличного освещения вспыхивают, перегорая - ведьма убивает их энергией Темного столба. Воцарившаяся темнота, как всегда - заботливо, скрывает ее лицо от преступного в данной ситуации мальчишеского любопытства. Огни приближающейся машины... Маячок такси. Ора поднимает руку, останавливая транспортное средство.
  - Домой, Ен... Домой, малыш ... - роняет, открывая заднюю дверь мащины.
  Такси трогается, она смотрит ему вслед, зная уже, что все в порядке. Она смогла - Дан жив. Теперь - все будет в порядке. Все будет хорошо. Теперь - все будет хорошо.
  
  Вот и все. Смешно, нелепо, тряпичной куклой - без единой кости в выпотрошенном тельце - стояла на проезжей части. Машины отчаянно сигналя, объезжали на редкость бестолковое препятствие... Она стояла. Стояла, сгорбившись, согнувшись под грузом потери, понимая, что потеряла его. Он никогда не был ее находкой - никогда (зачем ей это?! - продолжала себя уговаривать), но... Терять его сейчас было невыносимо тяжело.
  
  Она вернулась - все также из ниоткуда появилась в комнате, выскользнула из пустоты рядом с ним. Он... Она умела читать не сказанное - просто в головах этих людей, но не сейчас... Он вздрогнул и отшатнулся, явно не узнавая - на его лице застыл вопрос:
  - Кто Вы?..
  Потом... Всмотрелся и.. испугался? Не понимая причины, ведьма раздраженно скорчила физиономию, повела взглядом и застыла, встретившись со своим отражением в огромном пыльном зеркале гостиной. Это был конец. Она снова слишком стара - для него. На нее смотрела седовласая, с длинным крючковатым носом, вся в морщинах - старуха.
  С несвойственным ей смирением закрыла глаза. Это - все. Сказала тихо:
  - Иди... Он, наверное, ждет тебя...
  
  Вечером... Прошла к дубовому шкафу и крошечным совком для мусора, увесисто, словно забивая гвозди в крышку своего гроба, садистки разбила все хрупкие ящики. Это был шаг назад... Пока не родится та, которая снова догадается вспарывать реальность. Что ж, у нее остаются только беспомощные люди - им всегда нужна помощь. Старая, сгорбленная от времени, ведьма гладила ручного паука и грустно улыбалась.
  
  - Да, как же это? Да, что же это? Что же это такое?!! Что за хрень, Ора, скажи мне!!!
  Танин писк удалось заткнуть, только тыцнув ей в нос стакан воды с корвалолом... Тошнотворный запах осваивал гостиную, а девчонка, проглотив содержимое стеклянной посудины, во все глаза рассматривала новую Ору.
  - Как это произошло? Почему? Это откат? Обратка?.. - очередями из слов засыпала комнату.
  "Ой-вэй... Откуда эта мелкая бестия знает про окат или обратку?.." - ехидно сморщив старый уродливый нос, изучала племянницу ведьма.
  - А.. Где Ён? Он видел? - продолжила пытку вопросами Таня и осеклась, наблюдая, как пытаясь упасть на пол, одинокая слезинка преодолевает морщинки на щеке ведьмы.
  Похлопала себя по плечу - приглашая тетку прилечь... И сама удивилась, когда та приняла предложение, приютив тяжелую седую голову на хрупком девичьем плечике.
  Ведьма замерла в оцепенении и думала, что современные молодые женщины - неиссякаемый источник силы, а женская дружба - как восковая отливка - иногда выливается из переменной слабости участвующих в процессе...
  Время ќ - лучший учитель. Но, к сожалению, оно безжалостно уродует, а затем и убивает своих учеников... Тот взгляд узнавания Ёна ведьма будет помнить всю жизнь. Взгляд, дающий химерную надежду на счастье - там, в прошлом зыбком одномоментном мирке...
  А красавцу дубовому шкафу - найдется новая хозяйка. Обязательно найдется...
  
  - Ора... Скажи мне... А что у тебя было в том шкафу - в коридоре? Зачем ты его разгромила?.. - шептала Танюша, поглаживая Ору по голове. Молодые чернющие глаза старухи блеснули... Похоже, уже нашлась!
  
  2 вариант конца истории - для неисправимых романтиков и оптимистов, которые верят в обязательное чудо.
  
  Ой-вэй! Этот гам можно было услышать даже на лестничной площадке многоквартирного дома - две женщины состязались в искусстве словесного поединка, а темой для спора были дети... Дети Оры!
  - Ора, оставь! Ты слишком их опекаешь! - трындела Таня. - Влад и Марта уже взрослые и вполне могут сами поехать на поезде к бабушке!
  - Таня, не лезь! Это мои дети и я не могу оставить их на произвол судьбы! И, в частности - позволить им влезть в неприятности! Я поеду с ними и сдам их из рук в руки!!! - парировала Ора. - Тем более, что восемнадцать исполнилось только Владу, Марта - еще совсем ребенок, ей пятнадцать! Ты знаешь, сколько приключений на свой зад может найти несовершеннолетняя девочка, брошенная матерью без присмотра?! - взвизгнула, приподняла брови, потихонечку въезжая в двусмысленность сказанного... И, примружив глаза, зашлась стыдливым смехом. Таня, до той поры с удивлением слушавшая весь этот материнский лепет, не упустила возможность тоже согнуться от хохота.
  - Что тут у Вас, девочки? - раздался красивый мужской баритон и в комнату вошел стройный мужчина. Виски его были подернуты дымкой, но в глазах уже не было печали, да и комната со множеством картин на стенах, с затейливо вывязанной крючком салфеткой и фотографиями улыбающегося семейства на бюро - была полна домашнего уюта. Да, да - это была та же комната и тот же мужчина - но в совершенно другой истории!
  - Ора, ты нужна мне... - мягко вступил мужчина. - У меня снова выставка, на этот раз в Мариборе, и я буду рад, если ты - моя муза - поедешь со мной...
  Да, в этой версии действительности Ора - всего лишь жена, любимая женщина, вдохновение и опора в житейских перипетиях для успешного художника, а также - мать двоих несносных сорванцов! Таня сдвинула брови - на ее взгляд, племяши были на редкость шкодливыми и вредными созданиями, хотя... Именно своей своенравностью они так напоминали свою мать!
  Ора расплылась в улыбке, она была нужна - мужу, детям и это бессменное служение доставляло ей радость. Забота о близких была смыслом ее жизни, она была занята этой важной обязанностью каждую минуту своей жизни, что давало ей безмерное счастье и покой. И... Таня прикрыла глаза... Что давало ей право ворчать на них (и на Таню тоже, да. Да!!!) каждую минуту этой самой жизни (похоже, ведьминские вредные рецепторы даже в параллельных счастливых реальностях никуда не исчезают)... Таня тоже довольно улыбалась. Хорошо, когда в двадцать лет ведьминым племянницам хватает любопытства заглянуть в таинственный белый шкаф в теткином коридоре, и среди чудовищной свалки осколков стекла, найти один уцелевший пустой стеклянный судочек, разговорить Ору и вытащить из нее согласие (попросту - выпхать ее) на путешествие в прошлое с зажатым в маленькой морщинистой ладошке клочком рисунка двадцатилетней давности, завалявшимся в ведьмином фотоальбоме...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"