Круз Андрей : другие произведения.

Ветер над островами - 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.17*222  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    20/07/2012 Продолжение "Ветра над островами"


   Полумрак, разбиваемый на части ярким светом, падающим через высокие узкие окна, яркие трапеции света на каменном полу, отполированным ногами людей за долгие годы. Запах воска, которым натирают мебель, тяжелую, из темного дерева, которая стоит здесь, наверное, лет сто уже, или больше. Слышно, как шелестят листы бумаги в папке, когда преподобный, сидящий за судейской кафедрой, их перекладывает. Кто-то откашлялся, кто-то зашаркал ногами.
   Вера, бледная от волнения, какая-то совсем маленькая, сидит в первом ряду в левой части зала, вертя в руках носовой платок, причем так сильно, что он вот-вот разорвется. Рядом с ней Аглая, с виду спокойная, но сидящая непривычно прямо. Левая часть зала, разделенного проходом посередине, для тех кто "за". Правая - для тех, кто пришел говорить "против". К этому времени отговорили уже все, и сама Вера, и Аглая, и ее дядя Евген, и поставщик товара для их семейного торгового дома Димитрий, и другие люди, с кем Вера вела дела, и даже я выступил, как ее "защитник". И сейчас преподобный Симон готовился огласить решение, недаром же он с Мироном Даниловым, городским головой, и церковным старостой Лукой Плотниковым, совещались почти час.
   - Оглашаю решение, - сказал преподобный, голос его эхом отразился от стен зала. - Прошу всех встать.
   Послышался шорох, вздохи, заскрипели деревянные скамьи. Я тоже поднялся, опираясь на палку - последствия укуса змеи и операции по ликвидации последствий этого самого укуса.
   Затем наступила тишина, все ждали. Шуршание листка, который преподобный взял в руки, показалось таким громким, словно это не бумага, а кровельная жесть.
   - Церковный совет острова Большой Скат и его славной общины рассмотрел дело о признании Веры Светловой, дочери покойного Павла Светлова, о признании ее совершеннолетней досрочно. - преподобный поднял глаза, посмотрев на Веру, которая слушала, закусив нижнюю губу. - Основываясь на собственных наблюдениях и словах свидетелей, совет счел возможным признать Веру Светлову условно совершеннолетней.
   Вера тихо пискнула, зажав рот ладонями, явно удерживаясь от того, чтобы не запрыгать, и явно пропустив слово "условно". По залу метнулся шум, кто-то за спиной у меня захлопал в ладоши.
   - Однако! - уже громче сказал преподобный, обведя глазами зал, и шум сразу стих. - Однако совет счел необходимым подкрепить свое решение условиями, которые будут действительны до тех пор, пока Вера Светлова не достигнет возрастом восемнадцати лет.
   И снова тишина звенящая, как будто никто даже не дышит.
   - Поскольку Вера осталась последней от ветви Павла Светлова, совет налагает запрет на участие ее в походах за товаром, а также другой активности купеческого дома "Светловы", сопряженной с опасностью. Совет обязывает Евгена Светлова обеспечить Веру достойной и важной для семейного дела работой на берегу, и Совет же берет на себя обязанность проверять выполнение своего решения. Евген, с этим все понятно? - посмотрел преподобный на дядю Веры, невысокого, плотного, светловолосого, с округлой бородой. Которая его почему тоне старила, а наоборот молодила.
   - Все понятно, сделаю как решили, - кивнул тот, явно довольный таким исходом дела.
   Вера слишком довольной не выглядела и я ее понимаю. Она рассчитывала, что продолжит дело своего отца как оно есть, будет ходить с "Чайкой" за товаром, торговать с неграми, открывать новые места, где цены хороши и товар нужен, но... преподобного я понимаю еще лучше. Девочка действительно последняя, случись с ней что, и ветвь семейная прервется, а по местным понятиям это недопустимо. Да и сам я, чего уж скрывать, за нее бы боялся, зная, что она самостоятельно ходит в плавания, защищенная лишь немногочисленным экипажем торговой шхуны. Довелось ей уже и на дикарей на берегу наткнуться, там отца и лишилась, и от пиратов пришлось убегать, причем тоже чудом спаслись, так что купеческий труд здесь безопасным не назовешь.
   А еще у меня в таком решении преподобного свой интерес возник: команда "Чайки", теперь не связанная обязательствами перед ней, могла бы прочти в полном составе перейти ко мне, на экспедиционную яхту "Аглая", на что я втайне и надеялся. Народ уже знакомый, проверенный, так что с ними бы мне лучше всего было.
   - Вера? - между тем обратился преподобный Симон к девочке. - Ты слышала решение?
   - Слышала, - кивнула она.
   - Следующие три года, до твоего восемнадцатилетия, ничего изменить нельзя, - сказал священник. - Но после своего дяди ты становишься в вашем купеческом доме вторым человеком, так что не делай глупостей, просто работай, набирайся опыта. Ты меня поняла?
   - Я поняла, - ответила Вера без особого вдохновения.
   - Хорошо, продолжаем, - сказал преподобный, возвращаясь к тексту решения. - Поскольку законный защитник Веры Светловой, Алексей Богданов, - тут я немного приосанился, - в связи с возникшими новыми обстоятельствами, всем здесь известными, не сможет выполнять взятые на себя обязательства, - он посмотрел на меня, - Совет принял решение освободить его от таких обязанностей полностью. Тем более, что они и сами по себе отпали, раз девочка совершеннолетняя, - сказал он уже явно не по тексту решения.
  

1

  
   Полдень, солнце над головой, если бы не шляпа, так и глаз не открыть было бы, настолько оно яркое. Пахнет лошадиным навозом, горячей пылью и сквозь это - какими-то ярко-красными цветами, которыми неожиданно расцветился вьюн, затянувший церковную стену наполовину. Люди выходили из церкви кучками, болтая, прощаясь и раскланиваясь. Меня неожиданно остановил Евген, чуть придержав за рукав:
   - Хотел бы завтра увидеть тебя в конторе, если не трудно. И тебя, Аглая, - обернулся он к молодой загорелой блондинке, идущей под руку с Верой следом за мной. - Будем решать, какую работу поручать Вере, так что хотелось бы, чтобы вы присутствовали.
   - Во сколько? - спросил я.
   - К полудню неплохо было бы, если не трудно, - сказал Евген. - Хоть официально ты уже не защитник, но..., - тут он замялся немного, - не хочу, чтобы потом говорили, будто я злоупотребил своими правами.
   - Понимаю, - кивнул я.
   Я и вправду его понял. Ситуация все же неординарная, Евген репутации узурпатора не хочет, и для него важно, чтобы о том, как все решено будет, знало как можно больше людей. Он уважаемый человек на острове и репутация ему важна.
   - Придем, - сказала за меня Аглая. - Не сомневайся.
   Евген улыбнулся сдержанно, коротко поклонился и пошел от нас, явно направляясь в контору, до которой отсюда было рукой подать. А Вера, Аглая и я, направились к стоящей под навесом коляске, в которой сидел на облучке негр Василий, однорукий и одноногий, работавший на семью Светловых как кучер и вообще во всех делах помощник.
   - Расстроена? - спросила Аглая, когда мы все расселись на мягких, обитых белой парусиной диванах.
   Василий свистнул негромко, хлопнул лошадь вожжами, коляска поехала.
   - А как ты думала? - Вера даже носом шмыгнула. - Сидеть теперь все время на берегу?
   - Ну, на берегу как бы даже не важней будет, - влез в разговор я. - Воспринимай это как продолжение образования, да и все. Деньги делаются не только в походах, но и в конторе, так ведь? Кстати, там, откуда я сюда попал, на того же купца пять лет надо учиться, - вдохновенно импровизировал я.
   - Я здесь со скуки умру! - аж подскочила Вера от возмущения.
   - Если работы много, то какая скука? - запустил я практически не отбиваемый мяч. - И вообще, Вера, нельзя получать все сразу. Могло быть вообще намного хуже, признали бы тебя несовершеннолетней и дяде под опеку отдали бы. И потом ты была бы в деле не второй рукой, как сейчас, а третьей, после Пламена.
   - Пламен учиться продолжает, - буркнула девочка. - Он если в дело и войдет, то совсем потом, не скоро.
   - Учиться? А на кого? - решил я чуть увести разговор в сторону.
   - Географ и геолог. Вот он как раз в плаваниях постоянно будет.
   Она сказала это словно в укор мне, как бы с намеком на то, что ей такая благодать теперь не светит. Но тронуло это меня очень мало. Вере пятнадцать, в этом возрасте три года вечностью кажутся, это лишь потом понимаешь, что пролетают они просто недопустимо быстро, а уж за делами и заботами так и вовсе.
   - Ну ты скажи, - немного удивился я. - А мне обещают географа подсадить на яхту, без него нельзя. Не Пламена?
   - Ему рано, - отмахнулась она, - еще три года учебы.
   - Ну видишь, ему тоже три года. Успеешь.
   - Вера, я вроде бы тоже с острова почти не выезжаю, - вмешалась в разговор Аглая. - И не очень страдаю, не заметила?
   - У тебя работа такая...
   - И у тебя теперь "такая", - оборвала ее Аглая. - Ты самого главного добилась - прав совершеннолетней, так что имей совесть и скромность. Уймись, прими как должное. Зато рядом со мной пока будешь, я этому очень рада, - добавила она, обняв девочку за плечи и притянув к себе. - И все, поехали ко мне сегодня, Валентина пирог испечь обещала, если все хорошо у нас пройдет.
   - Меня только по пути высадите, - сказал я. - Мне еще в порт надо.
   - Приедешь? - обернулась ко мне Аглая.
   - К вечеру.
   Вскоре коляска остановилась у ворот дома Анастасии Ивановой, тети Насти, у которой я снимал флигель, расположившийся в дальнем конце густого, ухоженного, душистого сада. Я попрощался со всеми до вечера и аккуратно слез с коляски, стараясь не напрягать больную ногу.
   Тетя Настя - полноватая невысокая женщина с приятным лицом - возилась в саду, подрезая какие-то кусты. Услышав меня, обернулась, спросила сразу:
   - Как прошло?
   - Нормально, могло быть хуже. Признали совершеннолетней, но до восемнадцати запретили в плавания ходить.
   - А это и правильно, - сразу поддержала она такую идею, - успеет еще. Я с мужем моим, покойником, сколько лет по морю отходила, а начала уже в двадцать пять, если память не изменяет. Накормить?
   - Не надо, спасибо, я за лошадью, в порт поеду.
   - Могу бутерброды сделать, хочешь?
   - Спасибо, теть Насть, но мы гонца за горячим в трактир пошлем.
   - А то скажи, мне не трудно, - вернулась она к своему занятию.
   Пришлось заодно переодеться, в церкви я был "в выходном", а теперь на работу надо. Надел серую рубашку из тонкого прочного полотна. Свободные штаны, считай джинсы, даже цвет похож, двуслойные спереди и там, где о седло трутся. Ноги всунул в низкие сапоги, вроде тех же ковбойских, но с круглым носком и низким каблуком. На бедра ремень-патронташ, на нем кобура с тяжелым револьвером. Здесь его называют "мастерской Васильева револьвер", но вообще это самый настоящий "смит-вессон", пригодный для стрельбы одиннадцатимиллиметровыми патронами, какие послабее и покороче - те против людей, а какие помощнее и подлиннее - те на зверя предназначены, самый натуральный сорок четвертый калибр. Впрочем, ими и по людям можно.
   Патронташ карабином к брючному ремню пристегнул, чтобы не съезжал, в довершение всего натянул широкие помочи на плечи, чтобы уже штаны не съезжали. Все, готов идти.
   Зорька - добродушная и спокойная рыжая кобылка, которую мне выделила из своей конюшни Аглая исключительно для того, чтобы у меня не было поводов не ездить к ней в гости, явно обрадовалась моему появлению, лошадка была еще и общительной. Оседлал, вывел из конюшни и за ворота, затем с тихими ругательствами, пыхтя и стараясь не разбередить рану в ноге, вскарабкался в седло с непривычной, правой стороны, потому как левую ногу не только не согнешь, но и опереться на нее никак. Ничего, влез в седло, не свалился.
   К порту ехал шагом, не хотелось тряски. Лошадка спокойно шла посередине замощенной камнем улицы, звонко щелкая подковами, я глазел по сторонам, на уже ставший привычным пейзаж. Дома, все больше двухэтажные в центре городка и одноэтажные дальше от него, строены из слоистого камня, какой осыпается с гор по всему острову, никакого кирпича не надо. Архитектура чем-то грузинскую сельскую напоминает, хоть и не слишком, но это и понятно, исходные условия примерно одинаковы. Чем дальше от центра, тем больше сады, ветви деревьев перевешиваются наружу, протяни только руку и рви что нравится, только ветки не ломай.
   Людей на улице немного, рабочий день в разгаре, а праздных здесь нечасто увидишь, разве только старики, но в такую жару и они по домам сидеть предпочитают, толстые стены домов хорошо хранят прохладу. Вскоре в конце широкой Портовой и сам порт стал виден, от которого она название и приобрела. Голубое море, мачты судов словно лес, а как ближе подъедешь, так и шум услышишь, в порту тихо никогда не бывает. Одно судно разгружают, другое грузят, третье ремонтируют, в общем, работа кипит.
   Моя трофейная яхта, в прошлом называвшаяся "Лейла", а затем переименованная в "Аглаю", понятное дело в чью честь, стояла у причала судостроительной верфи, принадлежащей Иллариону Бражникову. Там судно килевали, очистив днище от водорослей и ракушек, а теперь перестраивали его по моему, так сказать, проекту, превращая грузовой трюм в два ряда небольших кают. Плавания нас, похоже, ожидали долгие, так что размещать экипаж надо было хотя бы с таким комфортом. Это на торговых судах можно просто в гамаках в трюме спать, рейсы у купцов обычно не длинные, а у меня, выходит, планы другие.
   Привязав лошадь у коновязи, я поковылял к причалу. У сходен встретил Иван Копытин, моторист с "Чайки", который перешел ко мне в экипаж, решив на старости лет прихватить еще приключений. Мужик он опытный, и механик хороший, и всякого повидал - и в плену пиратском побывал, и в приватирах за теми же пиратами погонялся, и просто в торговых рейсах долгие годы провел. Высокий, сухой, жилистый, с седыми волосами, собранными в хвост на затылке, он сейчас возился с двигателем яхты, намереваясь добиться стопроцентной уверенности в том, что он не подведет во время плавания. Точнее, сейчас он старался вытереть перемазанные маслом руки.
   - Ну, что там суд решил? - спросил он первым делом.
   Я рассказал в двух словах, Иван кивнул удовлетворенно:
   - Так и знал, пару таких решений преподобный и раньше выносил, всегда в таком вот духе. А нам так вообще хорошо.
   - Думаешь, что с "Чайки" команда сюда придет? - усмехнулся я.
   - Обязательно придет, а я им еще и намекну, - сказал он уверенно. - С Евгеном они никогда не ходили, договора с ним пока нет, тебя знают, так что... сам понимаешь.
   - Хорошо бы, - вздохнул я, - со своими проще.
   - Это точно.
   Запах моря, йод и водоросли. Крики чаек, суетно мечущихся над водой, выхватывающих из нее, изумрудно-зеленой, мелкую рыбешку. Жаркое солнце, яркое до нестерпимости, отражающееся зайчиками от мелкой волны и заставляющее щуриться даже под широкими полями соломенной шляпы. Гулкий стук досок причала под каблуками ботинок, пружинящие мостки, тиковая палуба, пропитавшаяся солью и отдраенная до белизны. Высокие мачты с убранными парусами. Поднимешь голову и видишь, как над ними плывут облака, и кажется, что это ты сам несешься куда-то. Запах дерева, смолы и свежей краски.
   Зашел в рубку, огляделся. Ага, тут уже следы работы видны. Заделали дыры от пуль, все заново покрасили, лавки вокруг стола в кают-компании обтянули заново суровой парусиной. Стол, похоже, отполировали заново. В ходовой рубке тоже порядок навели и тоже кресла перетянули. Трап вниз, к каютам.
   Работала в трюме целая бригада, Илларион торопился выполнить работу. Ставились перегородки, навешивались двери, делалась в каютах мебель. Не успел по трапу спуститься, как меня поймал бригадир плотников, повел показывать что за сегодня сделать успели и вопросы задавать.
   Сначала в свою каюту заглянул и сразу хмыкнул удовлетворенно. Так особо ничего не поменялось, но мелкий ремонт сделали, и стенки заново морилкой покрыли, ну и починили что-то по мелочам, в общем, она теперь новой выглядит. Уселся в кресло, откинулся, вытянул ноги -- хорошо, хоть вообще здесь живи.
   Каюта шкипера была не хуже, разве потеснее. Вдоль коридора, освещавшегося через световые люки, выстроились двери в кубрики для экипажа. По ходу дела их количество прибавили на две, еще подсократив трюм, так что стало по пять с каждой стороны, на двадцать человек в общей сложности. Должно хватить и на экипаж, и на "гостей". Экипаж у меня с запасом планируется, нам не только ходить от острова до острова, но еще и на эти острова вылазки делать, поэтому нужны не только моряки, но еще и бойцы, пожалуй.
   Каюты пусть не слишком просторные, но все же метра по два в ширину, как купе в поезде, с откидными полками. Даже шкафчик есть в каждой и маленький стол. На фоне того, что на купеческих судах экипаж спит в трюме, в подвесных койках, а добро хранит в сундучках, тут просто роскошь. Но нам и походы куда длительней предстоят, так что надо поудобней располагаться. Это купец до места дошел за неделю, и потом отдыхает. У нас так не получится, видится мне, так что лучше готовым быть.
   - Под приватирскую пушку укрепили палубу, видишь? - сказал бригадир, постучав ладонью по хитрой системе из вертикального столба и четырех наклонных опор, когда мы уже зашли в таранный отсек. - Все как надо сделали, проблем не будет.
   Про "приватирскую пушку" я случайно узнал, и к стыду своему, совсем недавно. А то бы даже не догадался это в перечень работ внести, но хозяин верфи Илларион, блеснув осведомленностью, меня с этим опередил и не дал накосячить в очередной раз, за что я ему испытывал сильную, но совершенно тайную благодарность.
   Разобравшись с вопросами плотников, поднялся на палубу, где меня принял Петр Байкин, самым первым нанявшийся ко мне - высокий, жилистый, чуть сутуловатый и очень сильный мужик сорока лет, раньше служивший в Бухте объездчиком.
   - Здравствуй, главный! - протянул он мне руку.
   Ладонь у него что лопата, широченная и такая же жесткая. И кулак из нее получается внушительный.
   - И тебе не хворать! - пожал я протянутую руку. - Какие новости?
   Байкину я как раз поручил найти пяток человек из таких, какие знают с какого конца винтовка стреляет.
   - Двух человек подобрал, они завтра придут. Оба с нами в походе были, в другом взводе. Еще двое на примете есть, сегодня вечером с ними поговорю, да и хватит, наверное. Пять человек получается, считая меня.
   Байкин претендовал на персональную каюту, отсюда и цифра "пять" вырисовывалась. Хотя я настаивал на том, чтобы "стрелков" было шесть, три пары. Но Байкин, ничтоже сумняшеся, записал шестым меня, "все равно же с нами ходить будешь". Я подумал и решил не спорить, все же ему по должности маленькая привилегия положена, да и мужик он толковый, лучше дать ему возможность почувствовать себя победителем.
   - С оружием как решаем?
   - Самим покупать придется, со скидкой в арсенале не выйдет, - малость разочаровал меня Байкин.
   Трофеев на вооружение всего экипажа, естественно, не хватило. Взяли что-то на яхте, но большая часть оружия была снята с трупов убитых в засаде турок ополченцами, так что надо было этот вопрос тоже решать. Разумеется, у всех есть что-то свое, для торгового судна этого вполне хватает, но для нас такие расклады не подходят, нужна какая-то унификация, по типам и боеприпасам. Поэтому я решил закупить для всех такие же рычажные карабины как те, что выдаются ополченцам, во время боя в лесу они мне очень понравились. Не слишком удобно из окопа стрелять, верно, и из положения лежа, но вот в остальном они хоть куда - и перезарядка быстрая, и точность отличная, и дальность стрельбы как у любой хорошей винтовки. Годится такое оружие и для степи, и для джунглей.
   Байкин подкинул идею насчет закупки таких карабинов через ополченческий арсенал, там хорошая скидка могла выйти, но вот не срослось, получается, придется брать у торговца за свою цену. И неизвестно еще, есть у него столько нужных винтовок, или нет. Нет, скорее всего. А вот брать с собой в плавание "ополченческую" винтовку нельзя, правила здесь такие, надо свое иметь.
   - Можно на Большом острове заказать, телеграммой, - добавил Байкин. - Нам же все равно туда идти, верно?
   - Верно, идти придется, без этого никак.
   До вечера оставался на яхте, работы хватало, а на обратном пути все же решил заехать в оружейный самостоятельно. Раз мне платить, то мне же и решать. Логика.
   Оружейный торговец был на острове всего один, Григорий Дубинин, и магазинчик его расположился в середине Портовой, на полпути к центру городка. Торговал он не только оружием, но и рыболовными снастями, всякими крючками да блеснами, а еще одеждой походной и многим другим, потому что с одной оружейной торговли на нашем острове не прожить, не так уж много здесь людей, а к оружию все относятся бережно, меняют не часто.
   В лавке у него было светло, окна большие, смотрят на юг, а темнеет в это время года здесь поздно, уже ночью. Интерьер привычный, для этих мест так и вовсе стандартный - мореное дерево, ручки и светильники из латуни. Сам Григорий невысок, не толст, не лыс... в общем, его проще описать с такими вот "не", чем просто так, на диво неприметная внешность у человека.
   Увидев покупателя, то есть меня, он обрадовался, даже из-за прилавка навстречу вышел, протягивая руку.
   - Здравствуйте, чем могу, так сказать?
   - И вам здравствовать, - поприветствовал я его. - Поинтересоваться насчет "павловок" хотел.
   - Парочка есть, - кивнул тот, обернувшись к прилавку и указав пальцем на пирамиду, - вон стоят.
   - Мне больше надо, с десяток хотя бы, для экипажа, - пояснил я.
   - Экипаж со своим обычно приходит, - вроде как удивился торговец.
   - У нас задачи другие, не торговля, так что судовым имуществом будут.
   - В приватиры податься собираетесь? - он зашел за прилавок и ловко подхватил одну из "павловок".
   - В приватиры, - подтвердил я его догадку, потому как секрет из этого делать глупо. - В географические экспедиции ходить будем.
   - Тогда да, вооружаться надо, - согласился он, протягивая мне винтовку. - Эти две берите, а остальные могу с Большого острова телеграммой заказать, а вот когда придут..., - задумался он, глядя на висящий на стене календарь и пытаясь что-то высчитать.
   - Их сюда и присылать не надо, - я приложился к и без того привычной "павловке", прицелился в светильник, передернул затвор. - Нам все равно на Большой идти придется, там и забрать могу.
   - На Большом их и так купить не сложно, - пожал плечами Григорий.
   Я положил винтовку на прилавок.
   - Не сложно. Но можно и пролететь, верно? А нам бы с гарантией.
   - Я закажу, - он вытащил из-под прилавка длинный брезентовый чехол с кожаными вставками, всунул винтовку в него. - Если точно выкупить обещаете, то и авансов никаких не надо, я с продавцом сам разберусь.
   - Обещаю, как же иначе?
   Григорий запахнул чехол, затянул ловко ремешки.
   - Ну, тогда за эти две с вас семьдесят рублей, а телеграмму сегодня дам, как закроюсь. Годится?
   - Годится. А там к кому идти?
   - Прямо на выходе из порта есть магазин "Ружье", вот туда и идите. Хозяина Демьяном зовут, скажете что от меня, ну и остальное изложите.
   - Так и сделаю, спасибо, - ответил я, наблюдая за тем, как он пакует вторую винтовку. - Сегодня забирать не буду, нам еще патронов закупить надо. Сейчас оплачу, а завтра с телегой заедем, годится?
   - Вполне. Какие калибры?
   - С восьми миллиметров начнет, для "павловок". Есть запас?
   - Вот это есть, этого много, - обрадовался торговец, направляясь в кладовку.
  

2

  
   Дорога к усадьбе Аглаи была не близкой, шагом Зорька почти за два часа до нее дошла. На остров постепенно опускались долгие сумерки, к которым я до сих пор привыкнуть не могу. Все тебе подсказывает, что в жарких краях, где растут апельсины, а ночью страшно зайти в воду из-за подходящих к берегу акул, долгих сумерек не бывает, широты не те, но потом вспоминаешь, что широты как раз те самые, и сейчас ты находишься примерно там, где раньше была Рязань. Примерно, может и ошибаюсь, но не сильно.
   Дорога вилась среди гор и скал, поднимаясь на плато, и вид с нее на море открывался великолепный, так вроде и привык уже, но как всмотришься, так подчас самому себе не веришь: реальность это, или сон какой? Время от времени попадались телеги и тележки, запряженные лошадьми, мулами или просто ослами. Люди, работавшие в виноградниках, которыми тут усеяны все склоны, возвращались домой, к заслуженному отдыху. Разок навстречу попался патруль объездчиков, приглядывавших за берегом. Вроде и тихие тут места, остров в самой середине "христианской территории", но всякое может случиться, так что служба несется бдительно. Объездчики, к слову, знакомые оказались, вместе в новофакторском походе были, так что поздоровались, поговорили пару минут о мелочах всяких, потом распрощались.
   Затем виноградники закончились, а на склонах появилось немало коров местной рыжей породы - пошли пастбища. Раньше я бы и не подумал никогда, что корова может по таким склонам гулять, прямо не буренка, а козел какой горный - но гуляют, вон пример передо мной. И мясом весь остров снабжают тутошние "ранчеры", и молоком.
   Дорога вела мимо ферм, огороженных сложенными из все того же неизменного слоистого камня заборами. С высоты седла можно было разглядеть, что люди сидели на верандах, пахло топящимися плитами и едой, где-то кричали, играя, дети, где-то брехали собаки, в общем - простая и понятная жизнь вокруг.
   Усадьба Аглаи, большая, старая, возрастом к двум сотням лет, расположилась на самом краю плато, с видом на море и дальние острова. Высокий забор, крепкие ворота, которые мне открыл Тимофей - немолодой "негр" со следами выведенной татуировки на лице. Вывезенный еще ребенком с острова где-то далеко на юге, попал сразу на Большой Скат, где отрекся, так сказать, от гибельных заблуждений и принял крещение, став свободным человеком. Работал он у Аглаи конюхом, она не только ветеринаром была, но еще и конезаводчиком, ну и жил в усадьбе в отличие от своего коллеги из "урожденных христиан", Степана, который на ночь уезжал к себе домой, на хуторок в паре километров от берега.
   Тимофей же заодно присвоил себе обязанности сторожа, хотя никакой реальной необходимости в этом не было, на Большом Скате даже двери редко запирали. Но ему, похоже, нравилась такая роль, вроде как важности ему прибавляла, поэтому вечером он ходил по двору еще и с обрезанной двустволкой, свисавшей с плеча, заодно распоряжаясь собаками - двумя здоровенными, грозными с виду, но на самом деле ленивыми и добродушными кобелями.
   Я в усадьбе был уже за своего, воспринимали меня как жениха, так что Тимофей поприветствовал меня почтительно, помог слезть мне, хромому, ну и сразу лошадь принял, повел ее в конюшню.
   Аглая сидела на террасе, босая, в широких льняных брюках и просторной рубашке с закатанными рукавами, с книгой в руке. На столике рядом стоял кувшин с холодной водой, на тарелке лежал разрезанный на четвертинки лимон.
   - Добрался, наконец, - заулыбалась она, откладывая книгу и поднимаясь.
   Голова ее едва достигала моего подбородка, так что пришлось пригнуться, чтобы поцеловать ее в губы.
   - А где...? - я не закончил вопрос, но Аглая поняла меня правильно.
   - Спит, перенервничала она, к вечеру носом клевать начала. Посидели, поболтали, и как-то дошло до нее, что детство теперь совсем закончилось, уже официально. Завтра с Евгеном разберемся насчет раздела обязанностей - и все, она теперь каждый день на работе будет. А ей всего пятнадцать. Даже думаю, правильно ли мы поступили?
   - Ты насчет того, что мы за ее совершеннолетие выступили? - отставив трость к стене, я аккуратно опустился в плетеное кресло, с наслаждением вытянув больную ногу.
   - Конечно, - кивнула она. - Зря расселся, к слову, пошли, я тебе повязку сменю.
   - О-о, - протянул я, поморщившись, - только ведь уселся.
   - Потом еще усядешься, пошли в кабинет.
   Пришлось вставать, куда денешься. Хорошо, что повела именно в кабинет, где она с бумагами работает, а не в операционную, в которой зверей всяких лечит, а то как-то того... Достала из шкафа металлическую коробку с бинтами и прочим, указала мне на стул напротив:
   - Снимай брюки.
   - Так почему ты считаешь, что зря мы за нее свидетельствовали? - расстегнув ремень с кобурой, я положил его на письменный стол, потом расстегнул брючной.
   - Потому что свалили на нее взрослую ношу.
   - Она дела ведет как взрослая, вполне, - я уселся на стул и вытянул ногу.
   - Ну-ка, посмотрим, - тихо сказал Аглая, разрезая узким острым ножом завязки бинта. - Давай, сам разматывай, - она сложила нож и убрала его в ящик стола. - Не взрослая она еще. Недостаточно взрослая, чтобы такой груз на своих плечах тащить.
   - А мне кажется, что ей так даже легче будет, - возразил я, продолжая сматывать желтоватый от антисептика марлевый бинт. - Теперь у нее настоящее, реальное дело, от которого зависит много людей, поэтому некогда в депрессии впадать и слишком много думать о том, что случилось. И ты все же рядом, так что не совсем она одна, и я буду, пока здесь.
   - Вот с этим "пока здесь" у меня тоже проблема, - вздохнула Аглая. - Ну-ка, глянем... нормально все, - кивнула она, аккуратно ощупывая рану тонкими изящными пальцами. - Скоро можно будет швы снять. На днях.
   - А что мне еще остается? Теперь у меня дело есть, а твой кавалер не голодранец, - попытался я свести разговор к неуклюжей шутке. - Да и половина острова так живет.
   Аглая быстро смазала шов чем-то остро пахнущим из пузырька с тонким стеклом, отложила тонкую деревянную палочку с намотанной на нее ватой.
   - У половины острова жены с мужьями в походы ходят, а я, если ты помнишь, ветеринар, причем только я теперь по вызовам езжу. На Лазаря Каменщикова расчет уже такой... старый он, - сказала она, доставая из коробки рулон свежего бинта. - Вытягивай ногу.
   - Ну... не знаю я, честно, что делать, - первый виток бинта накрыл довольно таки безобразный шов. - Выбор ведь у меня не велик, или владеть яхтой и ходить в экспедиции, или... я даже не знаю, что тогда "или".
   Бинт виток за витком ложился на бедро. Затем треснула разрываемая ткань, Аглая завязала его кончики.
   - Все, свободен на сегодня, - сказала она, поднимаясь. - И кстати, я вовсе не настаиваю на том, чтобы ты сидел на берегу. Просто подумай над тем, как поступить, чтобы..., - она не закончила, но я ее понял.
   - Подожди минутку, сейчас штаны надену, - сказал я, натягивая джинсы. - А то как-то торжественности достаточной не получается.
   - Для чего достаточной? - улыбнувшись, она посмотрела на меня.
   - Для важного дела.
   Я только ремень с кобурой надевать не стал, оставил на столе. Подошел к Аглае, обнял ее, сказал:
   - А давай поженимся, а?
   - Давай, - глубоко вздохнула она. - Хоть сейчас. А чем это поможет в нашей проблеме?
   - Ну... ты сама сказала, что у других "жены с мужьями в походы ходят". Поженимся, а там, глядишь, что-то еще придумаем, - я обнял ее крепче.
   - Что? - спросила она, адресуясь куда-то мне в подмышку.
   - Ну, например станешь ты судовым ветеринаром. А мы там специально кота заведем, будешь его лечить.
   - Здорово придумал, - хихикнула она.
   - А человечьим доктором стать не получится?
   - Получится, почему же нет? - пожала она плечами. - Немного подучиться, потом полгода помощником у Сергеева, местного врача, и все, можно работать. А что, приглашаешь?
   - Я тебя пока под венец приглашаю, - засмеялся я, - а на правах законной жены ты сама все решишь. Так когда свадьба?
   - Сам решай когда, - она слегка оттолкнула меня. - Я все время здесь, это ты куда-то идти собираешься.
   - Судно еще недели три в ремонте будет, можно успеть, - прикинул я. - И вообще, я не слышал официального и однозначного ответа: ты готова стать моей женой?
   - Готова, готова, я тебе даже в гостевой стелить сегодня не буду, к себе пущу. Пошли на террасу, глянь там какой закат. И ты что, за три недели рассчитываешь всех гостей собрать?
  

3

  
   Вот так все и решилось. Или я решился, наконец. Не хватило терпежу старомодно ухаживать целый год или два, ну да может и к лучшему. Согласилась же, что еще надо?
   Утром проснулся - глазам своим не поверил, восходящее солнце через частые жалюзи ее осветило, спящую на животе, одеяло откинуто с сильной спины. Поцеловал между лопаток, потом, чуть отодвинув одеяло, в ложбинку у копчика, уже из чистого хулиганства, ну и встал по-тихому, мне еще до города ехать чуть не два часа, а там дел невпроворот. Умылся, оделся, но на террасе налетел на Валентину, накрывавшую завтрак на одного.
   - Да ладно, я бы в городе позавтракал! - замахал я руками, чувствуя неловкость из-за того, что кто-то встал по моей вине в такую рань.
   - Вот шальной, я всегда с рассветом встаю, - отмахнулась она. - Садись, ешь. Мне Аглаюшка вчера сказала все, поздравляю. Только свадьба в такой спешке - дурное дело, все гости собраться даже не успеют. Кто в плавании, кому скоро уходить, кто-то обиженным останется, - говорила она, быстро расставляя по столу тарелки, баночки с вареньем, маленький чайник, кружку. - Не суетись, не сбежит она от тебя, на декабрь назначайте, на сезон штормов, чтобы как у всех.
   - Как у всех - пусть как у всех, но я уже до плавания пообещал устроить, - немного посокрушался я.
   Ну да, все понятно, раньше в деревнях все свадьбы осенью гуляли, когда урожай собран, а зима еще не началась, ну и здесь должны "в несезон", мог бы и сам сообразить.
   - Это ты по дури, - без всякой деликатности махнула рукой Валентина. - Аглая поймет, да и преподобный отговаривать наверняка будет. Сегодня вернешься - тогда и обсуди.
   Завтракать на рассвете на этой террасе особенно хорошо. С моря легкий бриз, красное солнце по всей поверхности малиновыми искрами разбегается. Чай Валентина заваривает как-то так, что у меня самого не получается, выходит он душистым и вкусным, а гренки хрустят на зубах так, что в ушах отдается.
   Тимофей вывел мне Зорьку, уже оседланную, подстраховал, пока я со своей ногой в седло карабкался. Ворота за мной закрывать уже не стал, день настал. По дороге встретил Василия с двуколкой, он ехал Веру забирать. Поздоровались и разъехались. И вообще оживленно стало, потому что фермеры здесь с петухами встают и сразу на работы разъезжаются.
   Пару раз пускал Зорьку рысью, но надолго меня не хватало, переходили снова на шаг. Быстрее бы зажило, что ли, ни пройтись нормально, ни проехаться. Аглая двуколку предлагала, так может согласиться? Или даже нанять кого "водителем", благо финансы позволяют? А что, не лишено смысла вообще-то. Надо подумать.
   В городе тоже было оживленно, мамаши младших детей в местную школу вели, развозчики из лавок катили на тележках, в которые были запряжены все больше меланхоличного вида ослики, от дома к дому, развозя заказы, открывались лавки. Дневная жара не опустилась еще на город, поэтому многие стремились переделать все свои дела на улице прямо сейчас.
   В порту было оживленно, люди расходились по своим местам, видна была суета на палубах пришедших из других краев судов, везде шла утренняя приборка. В общем, жизнь своим чередом шла.
   Собирался я идти говорить с Игнатием, да никуда идти не пришлось, он меня у коновязи встретил, повод подержал пока я с лошади слезал, стараясь лишний раз ногу не напрячь.
   - Как дела, Игнатий? - спросил я, пожав ему руку.
   - Да нормально дела, только разговор к тебе имеется от всего экипажа.
   - На "Аглаю" перейти хотите? - перешел я сразу к главному, надеясь, что угадал.
   Игнатий смутился немного.
   - А что, уже все знают? Так мы только промеж собой пока говорили.
   - Нет, просто догадался, - успокоил я его. - Посидим? - показал я тростью на "курилку", несколько скамеек и столов под тростниковым навесом, где обычно собирались на обед те, кто носил этот самый обед с собой.
   - Ага, посидим, - с готовностью согласился Игнатий. - Так вот, поговорили мы промеж собой. Работал я на Павла и на дочь его, понятное дело. Остальной экипаж новый... ну да что я рассказывать тебе буду, сам все знаешь. Нет у них перед Евгеном обязанностей, никакого договора, так? Вот и послали меня к тебе делегатом, значит, узнать, хочешь ты весь экипаж на "Аглаю" нанять, или нет?
   - Ну а ты как думаешь? - спросил я, усаживаясь и вытягивая ногу.
   - Да думаю, что не отказался бы, так? Если начистоту, - тут Игнатий ухмыльнулся до ушей, - то в морском деле ты ни уха, ни рыла, верно?
   - Верно, именно так и есть. Так о чем ты сейчас договориться хочешь?
   - Значит, получается так, - он снял шляпу и почесал в затылке, - что я для тебя этот экипаж нанять не могу. Потому как представляю сейчас не тебя, а их. Так?
   - Ну, - поощрил я его к продолжению.
   - Тогда тебе надо договариваться вроде как со мной, но я это делать один тоже не хочу. А потому предлагаю тебе сразу со всеми повидаться и со всеми разом поговорить.
   - Где и когда?
   - А вот хоть сегодня, после шестого колокола. Сможешь? - заметив, что я продолжаю вопросительно смотреть на него, Игнатий спохватился и уточнил: - В "Винной бочке", там у нас принято и договоры подписывать, и отмечать подписание.
   - Игнатий, ты раз про наем заговорил, то меньше бы "отмечание" поминал, - я поднялся, опираясь на палку. - Забыл, как мы с тобой познакомились?
   - За это не беспокойся, ничего лишнего себе не позволю, - сказал он преувеличенно решительно и даже рукой махнул для вящей убедительности.
   - Ну да, ну да, ни капли в рот, ни сантиметра в жо... неважно, в общем, - не закончил я фразу. - С понедельника новая жизнь, - сказал я еще тише и чуть туговатый на ухо Игнатий ничего не услышал.
   Ну вот, все как и рассчитывал! Надо бы перекреститься, да пока не привыкну к этому. Теперь у меня экипаж есть, и к тому же свой, знакомый. Ничего страшного, встречусь, поговорю, думаю, что и договорюсь. Так что дело остается только за "бойцами", окончанием ремонта и... и свадьбой, пожалуй. А если точнее, то надо как-то разрулить ту ситуацию, что я вчера сдуру и по незнанию местных реалий накреативил. Ладно, мы с Аглаей все равно в полдень увидимся, вот у нее и поинтересуюсь, как вообще лучше все сделать.
   На яхте пахло краской, Иван-моторист взялся за малярные работы, предпочитая экономить на услугах верфи. Не мудрствуя лукаво, я тоже вооружился поддоном с белилами, валиком и присоединился к нему, экономить так экономить.
  

4

  
   - На "Крачку" мне придется искать приказчика, самому на два стула не сесть, - Евген, раскрыв перед собой большой блокнот, излагал свое видение будущего Веры, а заодно и семейного дела. - Тебе же, Вера, оставляю все складское хозяйство, расчеты и торговлю с другими домами. Считай, что половина дела у тебя.
   Евген не врал, тут все по-честному. Торговля у дома Светловых не только на своих судах, на складах куда больше всякого товара, чем возят "Чайка" с "Крачкой". Иной товар лежит до сезона, ждет когда цена подскочит, иной просто под заказ - по-всякому бывает. И если он все это дело собирается Вере поручить, то значит это лишь то, что воспринимает он племянницу всерьез.
   Сама же Вера с начала разговора ни слова не сказала, но слушала внимательно. Причем "конструктивно слушала", то есть в своей тетради пометки делала, что-то отмечала в календаре, работала, в общем. Мы с Аглаей в разговор не лезли, сидели скорее для мебели и общей моральной поддержки. Кроме нас за столом был еще высокий молодой мужик с круглой бородкой вроде как у меня, который был у Евгена вроде как за первого помощника.
   Собрались в конторе, в небольшом каменном домике за складскими пакгаузами. За окном шумел порт, с моего места мне было видно, как ставят кран над грузовым люком пузатого шлюпа с ярко-зелеными бортами и надписью "Толстяк" на корме. А что, вполне соответствует названию.
   Комната была небольшая, полутемная, каменные стены покрыты беленой штукатуркой, на них висят какие-то графики, таблицы - рабочее место, в общем. Евген неторопливо налил себе из кувшина воды, жестом предложил нам. Все отказались кроме меня. Вода была холодной, только из скважины, такой, что зубы схватывало.
   - Еще хочу представительство в Новой Фактории открыть, - продолжил он, перелистнув страницу в блокноте. - С братом мы это обсуждали как раз перед... перед последним рейсом. Павел договор подписал с торговцами розовым деревом, обязался платить вперед, они скидку дали хорошую. Надо это дело не бросить, а наладить. И это, Вера, ты сделаешь. Понятно?
   - Сделаю! - оживилась девочка. - Отчего не сделать?
   Евген едва заметно усмехнулся. Такое дело и обычный приказчик наладить бы мог, но Вера рвалась в плавание, не хотела на Большом Скате безвылазно сидеть, и дядя тем самым дал ей возможность хотя бы немного путешествовать. А маршрут до Новой Фактории пусть и не идеально безопасный, но куда спокойней походов на негритянские острова, например.
   - Вот и будешь работать и здесь, и там. А пока здесь начинай дела принимать у Дениса, - Евген кивнул в сторону своего помощника, - а он переходит теперь на "Крачку", в рейсы пойдет. С ним уже сама договаривайся как и когда работать будете, но сроку тебе всего неделя, ему тоже надо на новом месте освоиться успеть. Договорились?
   - Договорились!
   - Комнату с Денисом поделишь пополам.
   До недавнего времени ту комнату, что прямо здесь, за стенкой, с Денисом делил сам Евген, а теперь он принимал нас там, где раньше сидел Павел.
   - Теперь еще вот что, - Евген повернулся ко мне, пригладив бороду. - Ты же на Большой остров собираешься, так?
   - Собираюсь, как только яхта из ремонта выйдет, - кивнул я. - За приватирским патентом и прочим всем.
   - Потом сюда зайдешь?
   - Зайду обязательно.
   Вообще-то задачи мне еще никто не ставил, и может оказаться так, что на Большой Скат мне заходить незачем, но... здесь Аглая, так что не зайти не смогу.
   - Пусть Вера с тобой сходит, хорошо? Там заказ сделать надо и товар отобрать, а заберем его позже... может даже не сами, там видно будет.
   - Только рад помочь, - сказал я вполне искренне. - Я там все равно задержусь на сколько-то, будут носовую пушку монтировать, так что время найдется.
   - Я знаю, на это и рассчитывал, - сказал он, закрывая блокнот. - Сестрица моя двоюродная, - обратился Евген с Аглаей, сделав в слове "двоюродная" ударение на втором "О", - согласны ли ты с тем, как я все решил?
   - Согласна, что уж теперь, - засмеялась она. - Если бы не согласна была, то давно бы уже в бороду тебе вцепилась.
   Разрулил Евген ситуацию, разрулил, надо отдать ему должное. Все вроде как счастливы, разве что сам Евген не знает о том, что весь экипаж "Чайки" вознамерился его покинуть. Интересно, это большая проблема здесь или не очень? По моим прикидкам не так чтобы маленькая, но могу и ошибаться, я тут человек новый.
   Из конторы вышли только мы с Аглаей, все остальные, включая Веру, там и остались. Аглая же, сопровождаемая мной, неторопливо направилась к коновязи.
   - Поедим? - предложил я ей. - Нет же у тебя ничего срочного сейчас?
   - Если только в "Золотой бухте", - улыбнулась она. - Нам есть что отметить, как думаешь?
   - Есть, - с готовностью закивал я. - Но у меня как раз на сей счет к тебе вопросы.
   - Уже передумал? - удивленно вскинула она тонкие брови. - Быстро ты.
   - Мне Валентина на вид поставила сегодня с утра, - взялся я оправдываться. - Говорит, что я со свадьбой все неправильно придумал.
   - Неправильно, никто и не спорит, - Аглая отвязала свою гнедую кобылу от коновязи, перекинув повод через голову. - Свадьбы здесь в сезон штормов гуляют.
   - А нам как делать? - совсем растерялся я.
   - Ты предложил, ты и решай, - снова улыбнулась она и легко закинула себя в седло. - Так ты едешь или мне одной обедать?
   - Еду, еду, - совсем растерялся я и похромал к Зорьке.
   Лошади шагом, бок о бок, вышли за ворота порта, пропустив огромные дроги, заваленные какими-то мешками с горой и влекомые двумя сонными волами, тянувшими их вроде даже не замечая тяжести. Две горы черной плоти промаршировали мимо, глухо топая широченными копытами и громко сопя, причем тот вол, что был ближе ко мне, уронил огромную лепешку навоза, от которой сразу разбежалась волна запаха. Вот к этому я пока до сих пор не привык, к пахучести гужевого транспорта. Ну да ладно, зато будем считать запах экологически чистым, возобновляемым и не вредящим окружающей среде. Как-то так.
   Полдень здесь - это жара, настоящая, наваливается сразу, как на солнце выйдешь. Кто в поле работает, тот все дела свои сворачивает часов до пяти вечера, а вот у "горожан", как бы ни была зыбка грань между этими слоями населения на Большом Скате, так не принято, у них только на обед перерыв принят. Но и работу обычно раньше заканчивают, часов в шесть, если не лавочники и не кабатчики.
   Кабачок "Золотая бухта", к которому мы подъехали через несколько минут, как раз только открывался. Две шустрые негритянки бегали по террасе, одна протирала тряпкой столы, а вторая раскладывала плетеные салфетки по ним и расставляла бронзовые подставки с бутылочками уксуса, масла, солонкой и перечницей.
   - Не рано мы? - спросил я, не слезая пока с седла, чтобы потом обратно карабкаться не пришлось.
   - Заходите, кухня уже работает, - сказал невысокий толстяк в белом переднике, появившийся в дверях. - Садитесь где удобно. Аглая, рад вас видеть, - чуть не в поклоне поприветствовал он мою спутницу, - Алексей, - протянул он руку мне.
   - И вам здравствовать, Константин, - столь же церемонно поприветствовал я его.
   Вроде без году неделя здесь, а уже чуть не половину города знаю. А в "Золотую бухту" мы с Аглаей не в первый раз вместе заходим, все же самое лучше место на всем острове считается, готовят здесь вкусно. Собственно говоря, сам Константин и готовит, там еще один негр помогает, про которого шутят, что он так на кухне и живет, никуда не уходит - настолько тучен.
   Сели за угловой столик на террасе, так чтобы в тени и заодно можно было во все стороны смотреть, кто куда пошел да что понес. Одна из негритянок, с вытатуированной волнистой полосой поперек лба и рыбками на обеих щеках, поставила перед нами кувшин холодной воды, и уже затем поинтересовалась заказом. Записывать она ничего не записывала, не умела, скорее всего, но запомнила и ничего не перепутала. Вскоре на столе появился морской салат под оливковым маслом и винным уксусом, который я взялся раскладывать по тарелкам большой деревянной ложкой.
   - Ладно, не молчи, рассказывай, как ты намерен разрушить наше недолгое счастье, - сказала Аглая, посмотрев на солнце через стакан воды с выдавленной в него четвертинкой лимона.
   - А чего сразу я? - изобразил я оскорбленную невинность, прожевав огромный креветочный хвост, выловленный из салата. - Я тут человек новый, мне глупости делать по должности разрешается.
   - Ну, первую ты сделал, предложил мне за тебя замуж, - согласилась она. - Я сделала вторую когда согласилась. Но если ты не намерен все отменить, то остается решить, когда свадьба? Или я чего-то не поняла?
   Понятно, издевается. Причем "с наступательных позиций", вынуждая чувствовать себя дураком.
   - Тогда до окончания ремонта яхты надо успеть, - сказал я решительно. - Сейчас доедим и побегу к преподобному, день и время свадьбы назначать.
   - Так половина гостей на свадьбу так не попадет, просто не сможет и не успеет.
   - А я все равно мало кого знаю, все гости с твоей стороны, - отмахнулся я небрежно. - Мои все здесь, никуда не денутся. Кто у меня в гостях? Вера да ватага, больше я никого толком и не знаю.
   Аглая минутку подумала, потом кивнула:
   - Ладно, выкрутился. На декабрь надо планировать, а вот начинать приглашать уже сейчас. Так что к преподобному все равно надо идти, с этим ты не ошибся. Хотя бы для того, чтобы на удачный день назначить, в декабре ведь свадьбы у всех будут, так что где-то и боками толкаться придется.
   - Ну, видишь, какая ты у меня умная, - восхитился я. - Сама все и решила.
   - Я вообще о другом, - вздохнула она. - Ты слово "помолвка" слышал когда-нибудь? А если слышал, то знаешь, что оно означает?
  

5

  
   "Винной бочкой" назывался просторный кабак у самого порта, занявший здание, которое явно планировалось как блокгауз, защищающий подступы к гавани - длинное, полутемное, с узкими окнами-бойницами и каменными стенами, которые так никто и не озаботился покрыть штукатуркой. Место было мужским, дамы сюда не захаживали, даже из негритянского квартала. Большей частью клиентела состояла из морячков с тех судов, что пришли с других островов. Они выходили из порта, принимали на грудь сколько надо, и уже затем шли дальше, в поисках добавки или каких иных приключений.
   Заходили сюда и местные, после работы, но чаще ненадолго, потому что даже те, кто в питие себе не отказывал, любили заканчивать вечер в городе, потом домой добираться проще. Но при этом "Винная бочка" выполняла функции матросской биржи. Ее хозяин, Семен Рыбаков, более известный в городе под прозванием Пузан, владевший заодно и примыкающей гостиницей, знал наперечет всех свободных моряков, ищущих найма, кто что умеет и чего не умеет, с готовностью брался посредничать в найме, на чем тоже неплохо зарабатывал.
   Относительно недавно судьба свела меня с Семеном, потому как до моего появления он добивался расположения Аглаи, излишне настойчиво, на мой взгляд, но в целом безуспешно. Апофеозом его жениховства была попытка побить меня в компании то ли друзей, то ли помощников, закончившаяся полным фиаско. С тех пор мы пару раз виделись в городе, я с Семеном вежливо здоровался, но он почему-то багровел, сопел и отворачивался. Но сейчас услуги Семена никому не требовались, так что вспомнил я о нем исключительно по ассоциации.
   А вот тот самый хлопчик, что тогда выманивал меня с танцулек, сидел в зале, в дальнем от меня углу, и пил пиво из высокой кружки, болтая с каким-то грузным дядькой с соломенной бородой. Словно подражая своему нанимателю, или кем там ему приходился Семен, хлопчик сделал вид, что меня не узнал. А нос, кстати, у него с тех пор кривоват весьма, сильно я ему приложил. Ну и ладно, не жалко, впредь наука.
   Пришли мы вдвоем с Иваном, мне все же опытный советчик нужен. Весь экипаж "Чайки" собрался за большим столом у самого входа в кабак, под большим штурвальным колесом, висящем на стене. Со мной поздоровались, но по делу никто не говорил ни слова, и вообще говорить начали после того, как кабатчик - суетной блондинистый парень лет двадцати в красной рубашке, не притащил и не расставил кому сидр, а кому пиво. Потом Игнатий солидно приложился к своей кружке, отер бороду, и лишь затем заговорил:
   - Алексий, ты вот нам всем скажи: тебе на яхту экипаж нужен?
   - Нужен, - подтвердил я.
   Экипаж переглянулся, но никто пока ничего не сказал.
   - Мы вот готовы в новый наем пойти, - сказал Игнатий, откинувшись и сложив руки на животе, - но всем экипажем, от первого до последнего человека, значит. Согласен?
   - Согласен, - кивнул я тоже максимально солидно.
   - Тогда по жалованию, - перешел он к главному. - Поскольку судно у тебя экспедиционное, а значит, что без проблем нам не обойтись, плати от ставки, какая на "Чайке" была, в полтора раза, значит. Как?
   Про это я знал, мне еще Иван-моторист разъяснил несколько дней назад. Работа на приватирах и вправду суматошней и опасней, да и походы длятся дольше, так что моряки просят за свою службу больше. По факту, то, что сейчас происходило, представляло собой скорее некий ритуал, нежели переговоры, потому что и зарплаты, и условия, все было сторонам известно. Требовалось лишь только все это вслух произнести и вслух же подтвердить, а потом на бумагу переписать.
   - Традицию знаю, буду платить, - ответил я.
   - Хорошо, - удовлетворенно кивнул Иван. - А теперь, значит, такой момент: мы от Евгена уходим без того, чтобы его загодя упредить. Почему так вышло - сам знаешь, ничьей вины тут нет. Но последнее жалование и отпускные он нам не выплатит.
   Я молча кивнул, поощряя его к продолжению. Этот момент был самым туманным из всего и какими-то традициями не покрывался. Евген был в своем праве, потому что получал проблемы на ровном месте именно тогда, когда надо было судно в рейс отправлять. Экипажу же наверняка захочется обойтись без всяких потерь, так сказать и рыбку съесть, и чего другое успеть. А вот тут уже надо искать баланс интересов. Переманить я их был рад, разумеется, да вот не я первый с этим пришел, а они, польстившись заодно и на полуторный оклад.
   - Надо бы нам такое дело компенсировать, значит, - довольно быстро перешел к сути Игнатий.
   Иван чуть слышно хмыкнул и вроде как с удивлением бровь поднял, но ничего не сказал, переговоры я веду.
   - В каком объеме? - уточнил я.
   - Ну сам посуди, у нас жалование и отпускные пропадают, - сказал Игнатий, а все остальные часто и оживленно закивали головами. - Вот их бы и покрыть.
   "Отпускными" здесь называли не пособие на оплаченный отпуск, тут такого не водилось, а одно дополнительное жалование, которое наниматель обычно выплачивал морякам, если расставались без скандала и если моряк на нанимателя достаточно проработал. А вот тут и была натяжка, проработал на Евгена достаточно долго только Игнатий из всего экипажа, остальных наняли совсем недавно в порту Новой Фактории, и расставались они не то чтобы совсем по-хорошему. И как бы предлагать мне оплатить их проблемы не совсем корректно. Но и посылать их с такой идеей не следует, потому что нам еще вместе жить... но на шею садиться не дам.
   - Дам подъемные, в одно месячное жалование. Все. И даже торговаться не буду, - сказал я и словно запечатал сам себе уста, приложившись к кружке.
   Игнатий явно рассчитывал стрясти все, потому что ничего не сказал, засопел, потом обернулся к экипажу. Те вдохновенными не выглядели и смотрели на меня в явном ожидании того, что я сменю точку зрения. Но я не сменил, а лишь поставил кружку на стол и обвел всех дружелюбным взглядом.
   - Можете не соглашаться, но других условий не будет, - вынужден я был все же дополнительно разъяснить позицию после несколько затянувшейся молчанки.
   Экипаж начал переглядываться, Игнатий продолжал сопеть, но потом путем жестов и перемигиваний, не произнеся ни единого слова, они все же достигли консенсуса. Шкипер поскреб в бороде, повздыхал, глотнул пивка и сказал:
   - Ну, ладно, согласны мы так. Как яхта с ремонта выйдет, так мы к тебе и перейдем. А пока Евгену скажем, чтобы другой экипаж искал.
   И на сем протянул мне руку.
   Я руку пожал и сделал знак кабатчику в красной рубахе, мол "тащи на всех". Уже можно, состоялось все.
  

6

  
   Помолвку решили отмечать в усадьбе Аглаи, через две недели. Обычно это в доме родителей невесты делают, но Аглая - вдова и правила немного другие. Навестил и преподобного Савву, назначил день свадьбы на вторую субботу декабря, успел почти раньше всех.
   - Только поздравить и могу, - сказал преподобный, записывая наши имена в толстую книгу в обложке из акульей кожи. - Повезло. Может даже обоим, - мне показалось, что это уже было сказано с некоторым сомнением, но не поручусь. - День и время не забудете? Или записать на бумажке? - предложил он дополнительный сервис, но я пообещал не забыть и не проспать.
   Чем дальше, тем больше дни наполнялись суетой. Ремонт яхты заканчивался, ее вот-вот должны были перетащить на законное место у восьмого пирса, которое отныне будет для нее постоянным. И сама яхта получила порт приписки.
   Байкин бойцов набрал. Взял двух братьев Рыбиных, Луку и Серафима, невысоких, коренастых, но только этим и похожих друг на друга - один был белобрыс и конопат, а второй черняв и смугл. В ополчении входили они в разведвзвод и со слов Байкина пользовались репутацией хороших стрелков и вообще смелых хлопцев. Затем привел рослого и даже пузатого мужика, лет так слегка за тридцать, представил Леонтием и рекомендовал как редкого умения гранатометчика. На веру не принял, повел проверять на ополченческое стрельбище, где осознал, что бы не прав - здоровяк мало того, что забрасывал гранаты с двух сотен шагов в окно из гранатомета, так еще и ручные метал на удивление далеко и метко, прямо человек-бомбомет какой-то.
   Последним оказался некто Фрол, невысокий, сухощавый, да еще и родом не с Большого Ската, а из Новой Фактории. Фролу было за сорок, был он седоват, волосы брил почти наголо, носил короткую бородку. Ростом не больше ста семидесяти, сухой и жилистый, двигающийся совершенно бесшумно, был он следопытом и со слов Байкина мог отследить муравья в джунглях, причем даже через неделю после того, как тот свой след оставил.
   В Новой Фактории Фрол был и охотником, и объездчиком, и просто охотником за головами, выслеживая тех злодеев, которых местный суд в розыск объявлял. На Большой Скат он переехал года три назад, нанявшись в команду приватира "Злобный", а примерно год назад списался на берег, устроившись инструктором по стрельбе при ополчении, ну и для всех желающих.
   Еще у Фрола была интересная винтовка - на ложе из какого-то почти черного дерева, с массивным матовым стволом, с сошками и с диоптром на секторном прицеле. К моему удивлению, из нее он на удивление точно стрелял на пятьсот метров - самую большую дистанцию, что была на стрельбище. Иной бы так и с оптикой не смог, а тут пожалуйста.
   Но больше привлек мое внимание ремень, я с такими до сих пор не сталкивался: кожаный, рыжий, состоящий из нескольких отдельных частей, с рядами двойных отверстий и двойными же крючками, причем части соединены друг с другом как-то загадочно, явно со смыслом, но больно сложно. Смотрел, смотрел, но так и не угадал что там и как. Фрол и разъяснил:
   - Так тут все просто, смотри, - он всунул левую руку в петлю, образованную в середине ремня, она скользнула ему на плечо. - И вот так берешь!
   Ремень натянулся между плечом и цевьем винтовки, вдруг легко взяв ее враспор. Затем рука чуть согнулась, петля соскочила, винтовка переместилась на плечо следопыту как на обычном ремне.
   - Вот как! - восхитился я. - Где купить можно?
   - Михаила-сапожника знаешь? У него лавка на Западной.
   - Нет, не знаком.
   - Вот как от церкви на Западню выйдешь - справа второй дом, - взялся объяснять Фрол. - Он такие ремни и делает, два рубля цена будет. Бери, не пожалеешь.
   - Возьму, обязательно, - уверенно ответил я, сразу поняв, что такой будет получше стандартного. Тот тоже можно утянуть так, что локоть при стрельбе будет упираться, но такой четкости не будет все равно. И утягивать этот не надо, носи как удобно носить, никаких помех.
   Получив команду бойцов, почувствовал себя уже полностью в своей тарелке. Начали ежедневно выбираться на стрельбище и просто в пустое место неподалеку от порта, где занялись боевым слаживанием. Двигались, хоть я пока и с трудом, наступали, отступали, прикрывая друг друга, много стреляли - денег на патроны я не жалел. После первых двух выходов бойцы начали на меня поглядывать с неким подобием уважения, вроде как согласились с тем, что в этом я что-то понимаю.
   Ремень я купил, как Фрол и советовал, а заодно съемную насадку с диоптром на прицел "павловки". Для быстрой перестрелки это не очень, а вот если вдаль стрелять, то очень помогает. С Фролом в меткости не сравнялся, но приблизился.
   В общем, как-то отряд уже складывался, пусть маленький, шесть человек всего, но вполне толковый. Две пары стрелков, плюс пара "огневой поддержки", гранатометчик и снайпер.
   Вскоре Аглая сняла мне швы, нога постепенно приходила в норму. Когда смог скакать рысью, начал тренироваться в кавалерийском деле. Пусть мы все больше морем, но мало ли? Флигель у тети Насти числился за мной, но перебрался я к Аглае. Такие вольности с барышнями здесь не приняты, но за барышень родители в ответе, а Аглая в совсем другом положении, она и взрослая, и вес в обществе имеет, так что общественное мнение ее не обязывало на него оглядываться, особенно учитывая, что день помолвки был известен и на нее приглашено немало людей. В общем, нарушением приличий по местным понятиям это не являлось.
   День шел за днем, экипаж окончательно перебрался ко мне с "Чайки", разозлив Евгена, а яхту перетащили на свое место, где шла последняя покраска и окончательное наведение блеска, а я отчаянно тренировал Федьку управляться с пушкой. К радости моей гранатометчик Леонтий оказался еще и неплохим канониром, так что на время похода вопрос о том, кто будет управляться со вторым орудием, был снят. А заодно взялся обучать братьев Рыбиных артиллерийскому делу, потому что при двух пушках суеты будет больше, люди нужны.
   Фрол же оказался чрезвычайно хорош с крепостным ружьем. Положив его на фальшборт и зацепив тяжелым крюком, он попадал двадцатимиллиметровой пулей в цель так же метко, как и из своей винтовки. А вот второго стрелка, на второе ружье, я пока так и не подобрал, что-то не находилось талантов, на которых такие дорогие патроны переводить не жалко. Да и не каждого из экипажа к этому приставишь, во время боя у всех обязанности.
   Потом была помолвка, на которой я вручил Аглае медальон с рубиновым сердцем, который купил у ювелира Василия Митрофанова неделю назад - традиционный подарок по тутошним традициям. Рубин был, разумеется, опцией, а вот форма сердечка строго обязательна, как бы намек на то, что сердце ее кем-то уже занято. Гостей было двадцать человек, в основном родственники, на помолвках большие пирушки закатывать не принято, не свадьба все же. Была Вера, был Евген со всей семьей, не упустивший возможности попенять за ушедший экипаж, с моей стороны были Байкин, Игнатий да Иван-моторист. Посидели за длинным столом на террасе, поели, попили, поговорили, потом нас все поздравили, пообещали прийти на свадьбу, да и разъехались.
   А мы с Аглаей остались сидеть на террасе, глядя на море и заходящее солнце.
   - Ну вот, ты уже и не свободен, - сказала она. - Не жалеешь?
   - Тут у нас паритет, твоя свобода тоже сократилась, так что не обидно.
   - Обними, - придвинулась она ко мне. - И это вся мотивация?
   - Не вся, но если изложу всю, то ты возгордишься окончательно.
   - Мне можно, я дама, - чуть толкнула она меня локтем в бок и перевела разговор на другое: - Когда выходить собираешься?
   - Дня через два.
   - Ты же сначала на Большой и обратно, так?
   - Все верно.
   - Тогда я с тобой. Мне надо лекарствами и прочим закупиться.
   - Можно же заказать, - немного удивился я.
   - А ты не хочешь, чтобы я с тобой скаталась? - чуть отстранившись, спросила она, изобразив недовольство.
   - Нет, я только рад, просто... ну, ты как-то не планировала...
   - Не планировала, но решила развеяться, - снова прижалась Аглая ко мне. - Хочется в большой город выбраться, погулять, по лавкам пройтись. Тем более, что у тебя теперь кровать в каюте двуспальная.
   Койку верно, переделали, из условно двуспальной в несомненно двуспальную кровать. Супружескую постель, так сказать. По требованию Аглаи, кстати. Совместные походы у нас в планах числились, просто сейчас она вроде не собиралась, а вдруг... Впрочем, мне только лучше, поход предполагается спокойным и мирным, так почему бы его еще и так не скрасить?
   - Тогда будь готова, Серега Тощий завтра уже провизию завозить начнет.
   - А что мне готовиться? Только сумку собрать. Кстати, ты что-то приличное надеть с собой возьми, сходим там куда-нибудь, в театр, например.
   В театр. Ну да. А я и не знал, что здесь театры есть. Хотя почему бы им и не быть? А вот как-то не додумывался. Я вообще до многого не додумываюсь, надо сказать, все как-то не так воспринимаю действительность вокруг, то слишком упрощенно, то наоборот, жду от нее соответствия стандартам моих времен. То кажется, что в прошлом живу, то в настоящем, так и не усвоив до конца, что это далекое будущее. Вот мелочь это, вроде, театр этот самый, но ведь то, что он есть, я прямо как откровение воспринял.
   - В театр - это хорошо.
   - И просто по городу вечером погуляем?
   - Обязательно.
   - Скучновато у нас на острове все же, - сказала она задумчиво. - Я когда-то думала в Благовещенск переехать, или в Новую Факторию, или даже в Дальний, но все не получалось.
   Дальним звали большой, не меньше той же Новой Фактории, город на западе "христианской территории", расположенный на одноименном острове, сплошь покрытом плантациями каучукового дерева, насколько я помнил из книг и рассказов.
   - А сейчас как, переехать хочешь?
   - Не знаю. Лошадей придется распродать, их жалко. И усадьба... А с другой стороны, усадьба стояла и стоять будет, а я потом постарею и никуда не перееду. А ты как? - заглянула она мне в глаза.
   - Даже не знаю, - пожал я плечами. - Сама понимаешь, что надоесть мне здесь мало что успело. С другой стороны, мне та же Новая Фактория понравилась, там действительно город и людей больше, вроде как жизнь кипит. И переехать мне, наверное, проблемой бы не было, все мое имущество по морю ходить умеет и в нем даже жить можно..., - прервав мысль, я сказал: - Давай пока не загадывать. Узнаю, что за работа мне предстоит, свадьбу отыграем, новый сезон начнем, и все ясно будет. Не к спеху же?
   - Ну, как сказать, - протянула она. - Если до следующего сезона будем думать - то не к спеху. А если дольше, то я сказала бы что к спеху.
  

7

  
   Последние два дня перед выходом были просто на редкость суетными. Выяснилось, что я одно забыл, другое, а про третье и не знал вовсе, у всех были какие-то проблемы, но вроде как-то разрулилось все. И когда рано утром Тимофей на бричке доставил нас с Аглаей в порт, а там у сходен нас встретил Игнатий, ночевавший на борту, у меня прямо от души отлегло.
   Яхта, длинная, остроносая, сверкающая свежей краской, с синими бортами и белыми надстройками, еще слегка пахнущая стружкой, олифой и той же краской, стояла у причала и мелкая портовая волна ласково билась в ее крутой борт. Как-то даже не верил в то, что это правда до сегодняшнего утра, в то, что мы сейчас вот так отчалим - и пойдем, причем пойдем туда, куда я скажу.
   Ватага - и экипаж, и бойцы, подтягивалась дружно, с рюкзаками и сундучками, с винтовками и ружьями в чехлах. Здоровались, хлопали друг друга по плечам, расходились по каютам, оставляя там свое добро, и снова выходили на палубу, оживленные, видать волнение не только у меня. Ну да, вроде как новый этап в жизни у всех, у кого в большей степени, у кого в меньшей, но... все же.
   Сзади уже негромко и басовито попыхивал "стирлинг", Иван приступил к работе, готовя яхту к выходу из порта.
   Подъехала Вера в своей двуколке, спрыгнула, попрощавшись с Василием, поднялась на борт, поцеловалась с Аглаей.
   - Занимай гостевую каюту, это которая сразу за моей, - сказал я, обняв ее.
   Девочка кивнула и сбежала по трапу вниз. Я услышал, как щелкнул замок в двери.
   - Сейчас от капитана рейда придут - и отчалим, - сказал Игнатий, перебирающий карты в рубке.
   Кок Сергей успел заняться делом, поднялся из камбуза с кофейником и чашками, быстро расставил все по столу в кают-компании. За столом я не усидел, налил себе чашку и вышел с ней на палубу. Странно, вроде ведь знаю, что яхта эта по морю вообще лихо ходила, сам от нее убегал, а сейчас ее еще и отремонтировали, так нет, все равно мандраж какой-то. С чего вдруг?
   От капитана рейда пришли, записали груз, время выхода и состав экипажа, дали расписаться в книге мне и Игнатию, потом пожелали попутного ветра и доброго пути. На палубе началась суета, канаты соскользнули с причальных тумб, звук двигателя изменился, острый нос яхты с выставленным далеко вперед бушпритом начал отодвигаться от причала. Пошли!
   Несуетливо набирая скорость, яхта вышла из порта. В борт ударила невысокая волна, захлопали, поднимаясь, треугольные паруса, ловя свежий ветерок. На палубе вдруг загомонили, кто-то крикнул: "Пошла! Пошла!"
   Ну вот, не одному мне радость.
   Подошла Аглая, которую я обнял за плечи, прижал к себе. Вера, придерживая шляпу, встала рядом, глядя вперед.
   Позже, когда кок позвал нас на завтрак, стоявший рядом с рулевым Игнатий обернулся, сказав, сияя улыбкой:
   - А отлично идет яхта, значит! Летим, а не идем, понимаешь!
   - Это хорошо, - кивнул я, - кто знает, от кого и как нам еще убегать придется.
   - Убегать! - хмыкнул он. - Нам догонять надо, приватиры мы или нет?
   - Это уж как сложится. Сегодня ты ешь медведя, завтра медведь ест тебя, - вспомнилась мне фраза из фильма. - Лучше ко всему быть готовым.
   Но яхта шла хорошо, даже я, дилетант, это ощущал. Толковые люди строили судно. Интересно, как оно, франками выстроенное, попало к туркам? Как уже от турок к нам - это я и так помню хорошо.
   Ближе к вечеру поднялось небольшое волнение, ветер усилился настолько, что стал срывать брызги с гребешков волн. Но раскачать яхту всерьез он был пока не в силах. При этом он оставался попутным, так что мы лишь ускорились.
   При этом жизнь на самой яхте была не в пример комфортней чем на торговой шхуне. Свободные от яхты отдыхали в каютах, обед в просторной кают-компании был как на яхте скорее прогулочной, в общем, так путешествовать можно долго без всяких проблем. Экипаж был доволен и этого не скрывал. И Иван судно хвалил, и Игнатий, и боцман Глеб, и даже мой помощник канонира Федька.
   Хозяйская каюта так и вовсе выше всяких похвал оказалась, и тихо, и удобно, и есть возможность перед сном спокойно книгу почитать. Ну и не только книгу, учитывая широкую и удобную кровать.
   На второй день путешествия волнение еще усилилось. Штормом, наверное, это пока не назовешь, но качать стало заметней. Яхта шла с легким креном на правый борт, легко разрезая серо-зеленые волны острым форштевнем. Облака брызг накрывали палубу и даже долетали до лобового стекла ходовой рубки. Но экипаж ни малейшего беспокойства не проявлял, так что и я решил, что нервничать не стоит, а лучше получать удовольствие от путешествия, тем более, что я не один, а с невестой, уже вполне официальной.
  

8

  
   К Благовещенску подошли в середине дня. Город поднимался по пологому склону, зеленоватые волны катились к берегу, разбиваясь брызгами о высокий волнолом, ведущий к маяку - полосатой красно-белой башне, возвышающейся на рукотворном, сложенном из больших валунов островке. Было облачно, солнце спряталось за серыми облаками, затянувшими небо полностью.
   Экипаж быстро и ловко спустил паруса, и яхта вошла в гавань на моторе, который заблаговременно раскочегарил Иван. Волнение сразу улеглось, превратившись в мелкую рябь, которую ветерок гонял по поверхности воды. Место для швартовки нам выделили у второго причала, там, где стоят все больше посыльные суда и пассажирские, где грузить и разгружать ничего не надо. Двое негров ловко накинули тросы на тумбы, получили полагающееся вознаграждение и удалились, а мы еще минут пятнадцать ждали появления портового чиновника и солдат, которые должны были взять плату за стоянку и проверить груз и пассажиров.
   Пока ждали, Аглая с Верой пребывали в состоянии нетерпеливого возбуждения, вроде вот он, берег, а сойти пока нельзя. Да и экипаж свои планы имел на посещение города, не без того. К счастью, сама процедура проверки много времени не заняла. Чиновник - невысокий, толстый, с короткой бородкой, но огромными, как у Бисмарка, усами, проверил судовую роль. Не поленившись, он окликнул каждого, внесенного в список, спустился в трюм, убедившись, что там не груз, а только припасы, взял оплату и дал мне расписаться в большом гроссбухе с застежками. На этом процедура досмотра завершилась.
   - Вахта остается, остальные свободны до восьмого колокола, - зычно объявил Глеб экипажу свободу и ватага, радостно гомоня, ломанулась на берег. А что, теперь им и вовсе благодать, даже под погрузку-разгрузку вставать не надо, работы не в пример меньше стало.
   - Вы сейчас куда? - спросил я у Веры с Аглаей.
   - Веру в гостиницу устроим и по лавкам пройдемся, - сказала Аглая.
   - Я к Стефану Бочкареву пойду, с товаром разберусь, - поправила ее Вера. - А потом, наверное, в гостинице буду.
   Ну да, все верно, пришла она пассажиром, а пассажиры на берег переселяются обычно. Да и удобней ей в гостинице будет. И насчет Бочкарева она права, это уже работа, вот пусть и занимается семейным делом.
   - Хорошо, а я сперва брата Иоанна найду, а потом, если время останется, зайду в "Ружье", там от Григория Дубинина заказ должен лежать, - объявил я о своих планах. - Вечером увидимся.
   Женщины наняли двуколку с негром-кучером, а я пошагал в город пешком, хотелось твердую почву под ногами ощутить, а то все порываюсь качку компенсировать, из-за чего чувствую себя словно пьяный.
   Дорога до Синодского двора была мне уже знакома, довелось ходить по ней в прошлый мой приезд в Благовещенск. Разве что улицы города в пасмурную погоду выглядели как-то по-другому и не было того зноя, что в прошлый раз давил. С моря дул свежий ветер, трепал маркизы над витринами и шуршал листьями деревьев в многочисленных маленьких парках. А так все было по-прежнему, много людей, много суеты, жизнь кипит. Может, и вправду Аглае лучше в таком месте было бы? Молодая женщина, красивая, в городе ей куда интересней, наверное.
   В Синодском дворе, понятное дело, с прошлого визита ничего не изменилось. Караульные остановили меня на входе и поинтересовались целью визита, удовлетворившись кратким заявлением о том, что иду к брату Иоанну из Особого отдела. Непонятно зачем и спрашивали.
   Дальше было длинное здание из красного кирпича, был длинный полутемный коридор, в котором, как в церкви, пахло воском для натирания мебели, и в котором шаги по каменной плитке были громкими, даже с эхом.
   Брат Иоанн оказался у себя в кабинете, или, вернее сказать будет, в келье, потому что назвать такую клетушку кабинетом язык не повернется. Молодой, крепкий, очень смуглый, со шрамом на левой скуле, подозреваю, что от ножа. Увидев меня, явно и вполне искренне обрадовался, вскочил из-за стола, протягивая руку.
   - Что, ремонт закончил? - спросил он вместо приветствия.
   - И ремонт закончен, и набор экипажа - все закончено, - сказал я.
   - Присаживайся, - показал он на стул напротив. - Чего тебе предложить?
   - Я бы воды просто попил.
   - Воды - это мы без проблем, - сказал он, взяв с подоконника стеклянный графин и налив полный стакан. - Держи, - протянул он его мне.
   - Спасибо, - вода была если не холодная, то вполне прохладная. - Так что мне теперь делать? Я уже за задачами сюда прибыл, мне, так сказать, вложения окупать надо, все трофеи ушли в ремонт и набор команды, и в долги залез, - чуть приукрасил я реальную ситуацию.
   - Задачи давно готовы, - сказал Иван и взял с полки не толстую картонную папку. - Задача первая и основная: базируясь на Новую Факторию, составить подробное описание береговой линии примерно на триста морских миль в каждую сторону, уделяя особое внимание... как думаешь, чему? - посмотрел он на меня.
   - Местам, удобным для стоянки, разгрузки судна и высадки десанта, - выдал я свою версию.
   - Все верно, - кивнул Иван, усаживаясь за стол. - Всерьез этим с моря никто не занимался, особой нужды не было, но в последнее время... да что объяснять, ты сам все видел. Ну и географы наши тоже к тебе подключатся, карты нужно совершенствовать. Защиту сумеешь им обеспечить?
   - Пятеро бойцов хороших есть, отряд больше нанимать не счел нужным, и места для размещения нет, и смысла пока не вижу.
   - Тогда... тогда вот как сделаем, - чуть подумав, сказал брат Иоанн. - Завтра с подъемом я у тебя на судне буду, посмотрю что и как. Смонтируем пушку, потом... ну что потом, потом ты грузишь меня и географов, и идешь в Новую Факторию.
   - И тебя? - немного удивился я.
   - И меня, - подтвердил он. - Будем там что-то вроде представительства организовывать от нашего отдела, потому как похоже, что в тех краях нечто нехорошее намечается. Будем этим заниматься, вместе с тобой. Готов?
   - Я-то готов, но хотелось бы к вопросу оплаты вернуться, - сказал я.
  

9

  
   Когда я вернулся на судно на нанятой коляске, везущей кроме меня еще и ящик с винтовками, Аглая была уже на борту, сидела с книгой в кают-компании.
   - Как успехи? - спросил я ее, оглядываясь в поисках пакетов с покупками.
   - Все уже в каюте, - совершенно верно истолковала она мой взгляд. - Успехи... значительные, я уже год как по магазинам не бегала в свое удовольствие. Завтра с утра на второй заход пойду.
   - Серьезный подход, - кивнул я с уважением.
   - А послезавтра - на третий, - сказала она решительно. - И если собираешься меня останавливать, то лучше сразу требуй разорвать помолвку.
   - Да я что? Я ничего! - сразу решительно отверг я все подозрения.
   Я не настолько псих, чтобы вставать между женщиной и шоппингом.
   - Билеты в театр я купила, нам примерно, - она оглянулась на висящий хронометр, - через час выходить.
   - И что будем смотреть?
   - Любовную драму, "Тихий остров". Не читал?
   - Нет.
   - Тогда посмотришь, а когда-нибудь и прочитаешь, может быть. Оденься прилично, в театр идем все же.
   - А в чем у вас в театр прилично? - спросил я тихо, почти шепотом.
   Аглая вздохнула, поднялась из-за стола, сказала:
   - Пошли в каюту, помогу выбрать.
   Вообще-то приличным оказался наряд "как на танцы", костюмов с галстуками здесь не водилось, может и к лучшему. А вместо пиджаков были жилетки, все те же, неизменные, я к ним уже привык, днем рабочие вроде разгрузок, а по вечерам приличные, из ткани подороже.
   В театр отправились на бричке, наняв ее на "стоянке такси" у порта. Извозчиком предсказуемо оказался негр с растительным рисунком татуировки на лице. Похоже, что частный извоз здесь сугубо негритянский бизнес.
   Ехали неторопливо, шагом, было время поглазеть по сторонам. К вечеру народу на улицах прибавилось, лавки с магазинами открыты, из кабаков и кабачков музыка или просто звон посуды, а у театра - большого двухэтажного краснокипрпичного дома так и вовсе столпотворение было. Оказалось, что мы еще и на премьеру попали.
   А дальше все было как обычно - фойе с буфетом, толпа, гул голосов, оркестр в яме, тишина перед поднятием занавеса, декорации, изображающие маленький городок на острове, точь-в-точь наша Бухта.
   И спектакль понравился, и играли хорошо, и история любви шкипера-китобоя и учительницы из местной школы тоже сочувствие вызвала. То есть действительно в театр сходил, и причем с удовольствием, потому как с театром с давних пор у меня отношения были сложные. Раньше вроде любил и ходил часто, а потом кто-то подкинул мне билеты в Ленком, на "Гамлета", который оказался вовсе и не классикой, а тем, как настоящий современный творческий человек классику видит. Была там дочь главрежа в роли Офелии, рожавшая тряпочную куклу, Гамлет напивался с Лаэртом в бане и нес пургу в стиле "ты меня уважаешь?" - и многое другое. После этого как-то совсем интерес к театру пропал, бросил ходить, а вот теперь - пожалуйста.
   Хоть спектакль закончился поздно, ехать обратно на судно не хотелось. Настроение было праздничным, хотелось, чтобы вечер не заканчивался. Нашли открытый ресторан с видом на гавань, в том числе и на яхту "Аглая", где и поужинали нечеловеческим количеством устриц и других морских гадов, выложенных на лед и поливаемых лимонным соком. И все это под хорошее белое вино вроде "петит шабли". Нет, точно вечер удался.
   Правда, с утра вчера выпитое вино немного дало о себе знать. Не сильно, нельзя сказать что перепил, но все же какие-то последствия были. Пришлось, как поднялся, замахнуть большой стакан воды с лимоном, а потом еще и крепкого кофе попросить. Аглая же благополучно осталась спать в каюте и вставать не собиралась, а я вынужден был встречать брата Иоанна, припершегося с самого ранья, да еще и в компании сразу четырех человек.
   - Знакомься, - перешел он к ритуалу взаимных представлений. - Это Платон Вербин, географ и геолог, присоединяется к твоей экспедиции, - мне протянул руку невысокий, но плечистый и явно сильный мужик лет слегка за тридцать, с широким скуластым лицом, на котором выделялись маленькие, но цепкие и внимательные зеленые глаза, и рыжей бородой.
   - Алексей Богданов, - пожал я ему руку.
   На Паганеля Платон совсем не походил, хотя я почему-то совершенно подсознательно ожидал кого-то подобного.
   - Это Макар Плотников, мастер, будет установкой приватирской пушки руководить, - представил брат Иоанн пожилого дядьку, жилистого и сутулого, с длинной бородой и в картузе вместо шляпы.
   - Это брат Никанор, мой помощник и заместитель, отправимся вместе.
   Брат Никанор был молодым, рослым, крепким, с обветренным загорелым лицом, с круглой бородкой вроде моей и бритым налысо черепом. На духовное лицо он похож был совсем мало, разве что сюртуком и крестом, а вот на бойца - куда больше. Особенно если глянуть на костяшки его кулаков. Ну да особой духовности от Особого отдела Синода я уже и не ждал, спецслужба - она и в этом мире спецслужба.
   А вот четвертого спутника брата Иоанна я знал, даже представлять не потребовалось.
   - Знакомы, знакомы, - сказал я, приобняв за плечи визитера. - Привет, Пламен, а ты как ко мне? - обратился я уже к сыну Евгена.
   - На практику определили, - ответил за него Платон Вербин. - Я у него за полевого наставника буду.
   А, ну все верно, Вера же говорила, что Пламен как раз на географа и геолога учится. И теперь, вот, практика.
   - То есть ты со мной в экспедицию? - уточнил я у парня.
   - Выходит что так, Алексей Петрович, - почему-то смутился он.
   - Так, - оглядел я присутствующих. - Мне теперь с местами определиться... географам каюта есть, братьям... ладно, братьев устроим, люди вахты стоят, так что свободные койки будут. Ну и на самый крайний можно в грузовом трюме койки подвесить. Что сейчас от меня требуется?
   - Мы с братом Никанором судно осмотрим, соответствует ли требованиям, а Макар пока с вашим плотником проверит укрепление под пушку, - ответил брат Иоанн, раскрывая брезентовый портфель с обшитыми кожей краями. - Если нормально, то завтра с утра будем устанавливать, а сегодня закончим все с бумагами и прочим. А географы просто на каюту свою глянут - да и все.
   - Все так все, - кивнул я, после чего тихо спросил у Пламена: - Ты знаешь. Что Вера здесь?
   - Здесь? - удивился он. - На судне?
   - Нет, в гостинице "Бриз", но она со мной прибыла.
   - Правда? Спасибо. А можно к ней?
   - А я тебе что, начальник? - не понял я вопроса. - Застать ее только надо, она по работе. Да, да, признали совершеннолетней, - добавил я, ответив на невысказанный вопрос.
   - Ой, спасибо! - обрадовался он.
   Вот так, мужик, счастья тебе подвалило неожиданно. Я-то давно заметил, какими ты глазами на Веру смотришь. Ну, где ее искать, я тебе сказал, а дальше уже сам справляйся.
   "Святые братья" судно принимали придирчиво, заглянули везде, сопровождаемые Игнатием и Глебом. Выспрашивали все, сколько воды может взять, на сколько топлива хватает, сколько можем в море без захода в порт пробыть, а плотник между тем со своим коллегой из команды, Романом Возницыным, возился в трюме.
   Аглая проснулась примерно к обеду, явно довольная тем, что сбежала не только от работы, но и от распорядка дня. Перездоровалась со всеми новыми людьми, оделась к выходу, и известив меня о том, что пообедает, а скорее всего позавтракает, в городе, поймала коляску и отправилась на вторую серию шоппинга, явно одолеваемая какими-то планами.
   Между тем в порт вошла и рядом с нами отшвартовалась еще одна яхта, подлиннее нашей метра на четыре, с белыми бортами и белыми же надстройками. Две пушки, стоят открыто, сзади "Гочкис" вроде того, что у нас пока в ящике лежит, а спереди другая, побольше, накрытая брезентом. Еще экипаж удивил многочисленностью, все сейчас толпились на палубе, слушая, как им что-то говорит невысокий сухощавый мужик с черной повязкой на глазу, который явно раздавал последние ценные указания перед тем, как команда рванет по кабакам.
   - А, Исайя Одноглазый и "Молот Судьбы", - сказал подошедший сзади брат Иоанн. - Наследственный приватир, можно сказать, только ловлей пиратов и занимается. Таких как он больше и нет, наверное. "Мститель" еще был, ваш механик с ним ходил, но это давно, а вот Исайя уже лет пятнадцать в деле, и отец его этим же занимался.
   - Что-то личное или профессия?
   - Семья у отца Исайи погибла, у него личное было. А у сына уже профессия, не жизнь зарабатывает.
   - Хорошо зарабатывает?
   - Неплохо, - усмехнулся брат Иоанн. - Жить можно. Он, кстати, здесь, в Благовещенске, неплохой дом купил, а на двух отбитых шхунах его приказчики ходят, товар возят. Ты ведь, поди, главное забыл: важно не то, как Церковь платит за уничтоженных пиратов, а то, что захваченные суда переходят захватившему. А у Исайи и вся ватага в доле, вроде как кооператив. Кстати, - добавил он, - мы здесь закончили. Бери своего шкипера и пошли к нам, будем оформлять приватирское удостоверение, ну и вымпел получишь.
   - Судно требованиям отвечает? - уточнил я.
   - Вполне. Кстати, завтра тебе кое-какое добро подвезут, будь готов принять и освоить.
   - Что за добро?
   - Увидишь. Ты когда-нибудь с дыхательным аппаратом нырял?
   - Приходилось, не раз.
   - Вот и получишь пару таких. Могут пригодиться в будущем.
  

10

  
   Вернулись мы в тот день с Игнатием на яхту часов в шесть, с подписанным патентом, извещавшим, что отныне мы являемся законно приватирским судном и выполняем задачи, порученные нам церковью и властями, и свернутым шелковым вымпелом - белым, с синим христианским крестом, точно таким же, какой развевался на мачте "Молота Судьбы". Подняли его с гиканьем и свистом, а не будь мы в порту, так и стрельбу в небо устроили бы.
   На следующее утро на ломовой телеге подвезли разобранную пушку и только сейчас я ее, наконец, нормально рассмотрел. Тоже ничего неизвестного, что-то подобное я, насколько помню, видел в артиллерийском музее в Финляндии, трехдюймовая горная пушка, переделанная в морскую, на поворотной тумбе, с простеньким оптическим прицелом, установленным не на самой пушке, а на станине. Нет, не совсем уж такая, отличий много, но принцип, так сказать, соблюден.
   К пушке, к радости моей невероятной, прилагалось вполне полноценное наставление по стрельбе и обслуживанию. Наставление изобиловало таблицами и схемами и выглядело так, будто напечатано оно было "Воениздатом" годах так... в советских, примерно, и выглядело стандартно для тех времен - серая картонная обложка, матерчатый корешок. Но зато в нем было предусмотрено, похоже, все, вплоть до методов "ловли цели" с качающейся палубы. Из него же я узнал, что пушка эта калибром в восемьдесят миллиметров, стреляет осколочно-фугасными и зажигательными гранатами на дистанцию аж до четырех километров. При этом граната летит со скоростью триста девяносто метров в секунду, то есть довольно медленно и по очень крутой траектории. Ну да, все хорошо сразу не бывает, пушка мощнее, но попадать из нее будет как бы даже не труднее чем из "гочкиса". Правда, и результат от восьмидесятимиллиметрового снаряда весом в семь килограмм должен быть куда более впечатляющим, чем от легкого снаряда из "гочкиса". Имелась и картечь, что для абордажа было совсем не лишним.
   Заряжание было раздельным, сперва в казенник заталкивался снаряд, а уже затем гильза, в которую предварительно закидывалось несколько плоских картузов пороха. На пяти картузах скорость снаряда была максимальной, а с одним картузом можно было стрелять как из мортиры, таблицы стрельбы в наставлении были на все, знай себе учи. Ну и еще гильзы можно было использовать многократно, только меняй капсюли и загружай новые заряды.
   Пушка самым подлым разлучила меня с невестой. Аглаю одолевали планы на отпуск, а я засел за выучивание наставления наизусть и за изучение матчасти, попутно заставляя учить то же самое личный состав. В результате компанию Аглае составляла все больше Вера, а я сидел рядом с пушкой, листал книгу, бубнил под нос цифры, стараясь их запомнить, и походил, наверное, на помешанного.
   Потом был принят запас снарядов, которым меня в самом прямом смысле слова кредитовали, так что относиться следовало бережно. Кормовой "гочкис" тоже установили на тумбу постоянно, замотав в брезент - под приватирским вымпелом это разрешалось.
   Прибыл и обещанный ящик, который я сразу потребовал оттащить ко мне в каюту. Уже там, подальше от всех лишних глаз, его открыли, после чего я присвистнул.
   - Вот как, - я вытащил из него укороченный рычажный карабин с длинным цилиндрическим утолщением на стволе. - Глушак, значит. Интересно. Не видел пока.
   - Так их же не продают, - сказал Иван, присевший рядом на корточки. - Это только приватирам или солдатам.
   Он достал второй карабин, лязгнул затвором. Я вскрыл коробку патронов, вытряхнул парочку на ладонь. Все те же одиннадцать миллиметров, но пуля какая большая и тяжелая... хоть и сидит глубоко в гильзе, но я по весу могу определить, что свинца здесь много. Хм... из такого карабина метров на сто как минимум можно стрелять, наверное. И если глушитель правильный, то звука будет немного, автоматики здесь нет, лязгать нечему.
   - Иван, а сами такого не делают?
   Я быстро набил магазин карабина патронами. Влезло пять штук, шестой можно в ствол загнать. Затем быстро выбросил патроны на кровать, быстро дергая рычаг.
   - Пытаются, - ответил Иван. - Система не сложная. Пираты и на Овечьем как раз, но тут дело такое - если с таким стволом в наших границах попадешься, то суд и тюрьма тебе грозят. Считается, что для хороших дел такое не нужно.
   - Спасибо за определение, - усмехнулся я, откладывая карабин в сторону и доставая однозарядный пистолет с длинным стволом-глушителем.
   Тот же калибр, удобная ручка, слева рычажок - нажал, и ствол под своим весом опустился, позволяя выбросить пустую гильзу и вставить новый патрон. Не ах, но все же, зато компактный, в отличие от карабина.
   Так, и таблица по снаряжению патронов нашлась, тогда все еще проще будет, не надо экспериментальным путем правильную навеску подбирать. И пулелейка есть. Отлично.
   Арбалеты. Два. Спасибо. Вообще они здесь в лавках свободно продаются, правда, покупают их мало - игрушка, забава. Гарпунные ружья и то куда лучше берут, равно как и большие китобойные баллисты. Но нам могут пригодиться.
   А сделаны серьезно. Конструкция - стальной профиль с круглыми отверстиями для снижения веса, метал фосфатирован, черный, матовый, приклад тоже стальной, каркасный, с резиновым затыльником и щекой. Почему так? В продаже я больше видел деревянные.
   Дуги у арбалетов хитрой изогнутой формы, да еще и с колесиками-эксцентриками. Тетива натянута тоже как-то в несколько уровней, даже не поймешь сразу, куда там что идет. Ага, вот в чем разница: один арбалет, длинный, натягивается воротком с трещоткой, второй - стременем, то есть он полегче, получается. Пистолетная рукоятка обрезиненная, удобная. Натянул один, который больше, спустил - а звук совсем не сильный, тетива на спуске прилетает в резиновые амортизаторы, глушится. Не знаю, правда, сколько амортизаторы продержатся.
   Так, болты металлические, оперение из толстой кожи. Штук пятьдесят есть в запасе. Ага, а металлические они потому, арбалеты эти самые, что... все верно, чтобы с ними нырять можно было.
   - Петр, стрелял из таких? - спросил я у Байкина, сидевшего в кресле.
   - Нет, но хитрости никакой не вижу. Разве что этот, - он указал пальцем на арбалет подлиннее, - можно всего раз зарядить. А начнешь ручку крутить - тишины уже не будет.
   Это он правильно заметил. Но воротковый явно мощнее, а со стременем и полегче, и послабее, получается.
   Так, а это что?
   Подцепив что-то вроде увесистого рюкзака с трубками, я вытащил из ящика ребризер. Ага, он самый, изобретенный еще в девятнадцатом веке дыхательный аппарат замкнутого цикла.
   - Кто-нибудь раньше пользовался? - спросил я.
   - Доводилось, - сказал Иван. - Ничего сложного. Хотели даже для "Чайки" купить, если к днищу или винту нырять, но потом решили, что шланг с помпой будет все же лучше. - Иван вытащил второй аппарат из ящика, как-то разочарованно щелкнул языком: - Только, смотрю, ни костюма, ни маски нет, ни трубки. Все покупать предлагается.
   Вот как. А я ничего такого в продаже и не видел. Хорошо, что опять глупость не ляпнул. Но раз купить можно - купим. А по факту брат Иоанн подогнал нам "Набор юного диверсанта", который, как я думаю, может очень сильно пригодиться.
   Недостающим закупились на следующий день в лавке "Удачливый рыболов", куда я бы ни за что заглянуть не догадался. Купили там маски - серая резина и стекло, такие я еще по своему детству помнил, еще взяли некое подобие гидрокостюмов из прорезиненной темной парусины, утягивающихся резиновыми лентами во многих местах, чтобы не парусили. Трубки, бронзовые с резиной, некомфортно тяжелые. Ласты с высокими резиновыми ботами. Ладно, надо будет это все еще и испытать.
   Там же, в этой лавке, продавались арбалеты для подводной охоты, с прикрепленными к ним катушками, и как раз те самые разборные баллисты, которые следовало устанавливать на борт судна.
   В общей сложности в Благовещенске простояли пять дней и утром шестого отчалили, взяв курс на Большой Скат, чему не слишком обрадовался брат Иоанн, вместе с братом Никанором стремившийся как можно быстрее попасть в Новую Факторию. Но тут уже ничего не поделаешь, надо Аглаю и Веру завезти домой, да и Пламен как нельзя больше обрадовался неожиданной возможности увидеть семью.
   Обратный рейс затянулся, ветра почти не было, а какой был, тот дул не туда, куда следует, много пришлось двигаться на моторе. С одной стороны, я был рад, что и Ивану дело нашлось, но с другой - все расходы, расходы. Ветер хотя бы бесплатный, на халяву дует.
   Разместились уже теснее, я сам перебрался к каюту к шкиперу, где с большим неудовольствием обнаружил, что Игнатий отчаянно храпит, а свое место уступил Вере, потому что пассажирская каюта была занята географами. Братья-церковники так и вовсе предпочли подвесные койки, потому что иначе пришлось бы меняться с экипажем.
   Почти весь путь обратно я провел на палубе с расчетами орудий. По минимуму выходило, что нужно два человека на корму и три на бак, а лучше бы, конечно, еще по человеку прибавить. Отрабатывали свои действия, менялись местами, потом начал еще и остальной экипаж обучать хотя бы азам, например, обязанностям подносчика боеприпасов. Но, в общем, выходило что справляемся.
   В конце концов, когда яхта в очередной раз попала в полосу штиля, мы расстреляли из носового орудия с десяток снарядов, целясь в берег пустынного острова, а если точнее, то в большой камень на этом берегу, и пару ящиков выпустили из "гочкиса", добившись из обоих стволов приемлемого количества попаданий. Надо бы больше практиковаться вживую, но накладно выходит, так что будем пока обходиться пристрелкой через винтовочный стволик, шедший к пушке комплектом. Из него стреляли тоже, естественно.
   На Большом Скате простояли три дня всего. Постреляли из бесшумного оружия и арбалетов на стрельбище, испытали ребризеры в мелкой бухте. Нырять без компенсатора было неудобно, много лишних сил тратится, но зато дыхательный аппарат почти не давал пузырей, и те, что все же испускал, проходили через сеточки, разбиваясь на совсем крошечные. Определить с поверхности, что кто-то рядом с тобой находится под водой, было почти невозможно.
   В общем, наша боевая команда обрела новые возможности. А я провел две ночи с Аглаей, после чего двуколка привезла меня к рассвету в порт и яхта наша отправилась в Новую Факторию.
  

11

   - Вот эта вся береговая линия нанесена довольно условно, - карандаш брата Иоанна двигался по разложенной на столе карте. - В принципе она довольно точна, но подавляющее большинство бухт и заливчиков не обследовано. Точнее, многие обследованы кем не надо и эти кто не надо не спешат делиться с нами информацией.
   Мы сидели вдвоем у меня в каюте, попивая лимонад из большого кувшина и разбираясь с предстоящими нам задачами.
   - Про турок ты сам все прекрасно знаешь, - брат Иоанн постучал ладонью по переборке, - про то, как ушел Фома со своими - тоже. Новая Фактория город хоть не маленький и людный, но стоит на отшибе, и кусок это лакомый. А хуже всего то...
   - ... что подойти к нему можно с разных направлений и достаточно скрытно? - завершил я его мысль.
   - Все верно, так и получается, - кивнул брат Иоанн. - Если хотя бы выделить во сей этой путанице бухты и русла рек, удобные для тайной стоянки судов, задача обороны города упростится, патрулирование как с моря, так и с суши, может быть куда более предметным. А то как слепые котята там тычутся.
   - Я думаю, что лучший способ обезопасить город - извести Тортугу под корень. Нет? Основная угроза оттуда?
   - В принципе - да, оттуда. Но Тортуга уже не сама по себе, есть еще и Овечий остров, на котором немало народу живет, и который ведет торговлю.
   - А он чем плох? - чуть насторожился я. - Насколько я слышал, у него вроде как просто независимость.
   - Если бы так, вопросов бы не было. По нашим сведениям, город Вольный, что у них вроде столицы, становится чем-о вроде филиала пиратского острова, - брат Иоанн сменил карту на столе, потыкал карандашом в изображение города на острове. - Есть и доказательства: пиратские корабли в их водах видели, причем под местным флагом. И не зафиксировано ни единого случая нападений на суда в их водах.
   Если на карту глядеть, то выходило, что Овечий остров не так уж далек от той группы островов, среди которой укрылась Тортуга. И расположен он примерно на стыке христианской территории и турецкой, то есть если через него, например, вести какие-нибудь нехорошие операции, то их и обнаружить будет трудно, и доход с них получать легко. Вроде того ласкового теляти, что двух маток сосет. А тут даже трех, пожалуй, как минимум.
   И не так уж Овечий далек от Новой Фактории, тут примерно пятидневного перехода хватит.
   - Стараются не гадить там, где едят?
   - Именно так, других версий нет. Это то, что видно каждому, есть и другие, агентурные сведения. Там ведь как получается, - чуть помолчав, продолжил брат Иоанн, - остров никто не контролирует, при этом он считается за "добропорядочное место", с ним торговлю ведут, туда люди плавают и оттуда приплывают свободно куда угодно, и точно такие же у них отношения с пиратами.
   - Легализация доходов?
   - Не только доходов, но и, возможно, построение своего государства. Мы же не обладаем ни правами розыска там, ни арестовывать не можем никого.
   - А как вообще этот остров получился? Как допустили его появление?
   Брат Иоанн вздохнул, покачал головой, вроде как удивляясь моей непонятливости, потом все же взялся объяснять:
   - Свободной территории много. Если люди, принимающие власть Благовещенска и покровительство Церкви, осваивают новый остров, закладывают там город и поднимают над ним наш флаг - так тому и быть, такова их воля. Но если люди уходят на далекий остров и основывают там город, который отрицает власть Благовещенска, например, то опять же так тому и быть. Уже их воля. Нет у нас ни сил, ни желания всех гнуть под свою власть. Тем более что пока Овечий никому не мешал.
   - Пока?
   - Пока там власть не перешла в руки других людей, - пояснил он. - Сейчас в Вольном у власти совет из нескольких торговцев и командиров наемных отрядов, причем есть твердая уверенность в том, что половина этих торговцев живет с того, что перепадает им от пиратов.
   - Начались проблемы? - уточнил я.
   - Пока нет, - приподнявшись, брат Иоанн налил себе лимонада в стакан и выпил большими глотками. - Но нам кажется, что их и не будет до тех пор, как... как не случится что-то действительно серьезное.
   - Нападение на Новую Факторию? - уточнил я.
   - Например. Берег здесь богатый, торговля отсюда обширная. Отбить обратно город будет сложно.
   Сложно, разумеется. Пираты, насколько я успел разобраться, живут в состоянии постоянной боевой готовности и легко могут объединиться ради каких-то серьезных целей. Например, захвата города или острова. А вот ополчения разных городов будут объединяться медленно, надо сперва отмобилизоваться, потом собраться, а еще неплохо бы и подготовиться для совместных действий... А ведь получается при таких раскладах, что Новую Факторию могут вообще не отбить. Или даже не пытаться это сделать.
   Странно это, к слову. Очень странно. Власть Церкви здесь сильна и никем не оспаривается, ей совсем нетрудно мобилизовать силы с разных островов в приказном порядке и послать их туда, куда следует. Но Церковь этого не делает.
   Нет, я помню тот наш разговор с братом Иоанном, в котором он растолковал, что люди должны сами уметь о себе заботиться и сами организовываться для отпора врагу. Если они не способны этого делать, то никто их не защитит. Так и есть, но тут ведь какое дело: люди просто недооценивают реальную угрозу, которая сейчас исходит от пиратского острова. Ликвидировать ее можно только одним способом - действуя на опережение, а вся система жизни на островах "Христианской территории" к этому не приспособлена, здесь больше принято реагировать на уже возникшие проблемы. Поэтому вмешиваться Церкви надо, они просто обязаны вмешаться, как мне кажется.
   - А Фома, как думаешь, куда ушел? - спросил я.
   - На Овечий, куда же еще? - даже удивился моему вопросу брат Иоанн. - На Тортуге ему делать нечего, он не пират, а бандит и разбойник, на других островах его ищут, а вот на Овечьем все для него как надо будет.
   - А там с чего жить?
   - Да хоть с найма, а хоть и с разбоя, там город такой, сам понимаешь. Да и можно просто пересидеть то время, пока о нем память яркая, да и куда-то в другое место податься. Вон, год назад в той же Новой Фактории нападение на серебряный рудник было. Не совсем удачное, но люди погибли и часть добытого серебра ушла. Как знать, может того же Фомы рук дело. Или такого как Фома.
   - И что делать в таком случае?
   - Делать? - переспросил брат Иоанн. - А я бы хотел, чтобы ты на Овечий остров сходил и там огляделся. Не просто так, разумеется, я тебе еще и контакты дам в тех краях, но вот оценить ситуацию было бы неплохо.
   - А это нормально? - удивился я такому заходу. - Ну, в смысле того, что вот так приватир заявился туда...
   - Ничего страшного, туда все ходят, - даже не дал мне закончить брат Иоанн. - Туда путь никому не заказан, это вроде их официальной политики. Осторожней быть надо, это само собой, как я сказал, места там веселые... почему столько визитеров там и бывает, к слову. Но ты там в своем полном праве... пока ни с кем влиятельным не поссоришься.
  

12

  
   На пути к Новой Фактории погода наладилась, волнение улеглось, волны превратились в небольшую рябь, весело плескавшуюся в скулы корпуса яхты. У кока снова стала ловиться рыба, которая незамедлительно попадала на стол, свободный от вахт экипаж и пассажиры предпочитали проводить время на палубе, загорая и общаясь. В кают-компании играли в нарды, в шашки и даже в карты, правда при этом боцман следил бдительно за тем, чтобы никто не делал этого на деньги, под страхом вылета из экипажа. Не хватало еще в плавании разборок между проигравшимися.
   За яхтой регулярно увязывались акулы, а перед ней так же регулярно появлялись стаи дельфинов. Им свистели и казалось, что по этому самому свисту они разом выпрыгивают из воды. Хотя и без свиста тоже прыгать не забывали.
   К вечеру появлялись стаи летучих рыб, похожих на сошедших с ума стрижей, который почему-то начали нырять. Целые стаи их вдруг, вспенив воду рябью, появлялись на поверхности, срывались с нее, и пролетев с десяток метров, снова исчезали. А однажды яхта вошла в какую-то полосу, где разом поднялся к поверхности целый косяк рыбы чтобы воздуха глотнуть, и судно шло почти что по головам.
   Пару раз заходили в лагуны, чтобы искупаться. Подходящие для этого места были отмечены на картах у шкипера. Изумрудная вода была теплой и соленой, такой, что потом кожу сводило. Кто-то мылся после этого под душем, пресной водой, а мне ощущение даже нравилось. А соль потом рукой легко смахивалась.
   Географы наши все больше делом были заняты. Пламен корпел над книгами и постоянно разговаривал с Платоном, явно проходя вводный курс для своей практики. Платон, кстати, был человеком к походам привычным, как мне показалось. И кроме того, на торсе у него виднелись следы от двух пулевых дырок и следы чьих-то когтей, а свой рычажный карабин он чистил практически ежедневно, что при такой жаре и влажности как раз следует делать. Так что "Паганель", похоже, нам достался путевый, можно считать за боевую единицу в походах.
   Сам я ежедневно и подолгу практиковался в быстром выхватывании револьвера и стрельбе из него. Вешал на корме лист бумаги в прищепку и стрелял холостыми патронами. Мощности струи газов вполне хватало для того, чтобы листок изорвать или выдернуть из зажима.
   Раз! - и левая рука пошла к груди, а правая упала на рукоятку револьвера в кобуре.
   Два! - правая рука выдернула револьвер, на ходу разворачивая его стволом вперед.
   Три! - руки встретились, левая обхватила правую, и толкнули револьвер стволом на цель. При этом большой палец левой взвел курок.
   Бах!
   А то и просто стрелял от самой кобуры, как выдернул ствол, так и выстрелил. Попасть так сложнее, но получается очень быстро. Вот и тренировался.
   Ближе к Новой Фактории погнались за турецкой шхуной, брат Иоанн предложил проверить, благо та шла от берега, но не от самого города. Мы просемафорили, шхуна послушно легла в дрейф, даже чуть-чуть разочаровав, потому что я надеялся найти на ней признаки какого-нибудь преступления и немедленно потребовать ее себе в виде приза.
   Первое разочарование ожидало на палубе - команда была малочисленной, то есть это не пират, исключено. Контрабанды тоже никакой не нашли, шхуна шла с грузом дорого дерева и слесарного инструмента. Хозяин судна, толстый, низенький и усатый, был приторно дружелюбен, все время норовил усадить за стол и напоить кофе, но мы попрощались и вернулись на "Аглаю".
   - А вообще ты таких проверяй, - сказал брат Иоанн, когда мы стояли на корме и смотрели вслед уходящим туркам. - Особенно если в странном месте встречаешь. Этот, к слову, мог и на работорговле попасться.
   - Кольца на шпангоутах? - уточнил я.
   - Верно, - кивнул брат Иоанн. - Все же заметил?
   - Заметил. Но что мы могли сказать? "Для крепления груза" - и все тут.
   - Правильно ситуацию понял, - вдруг заулыбался он и хлопнул меня по спине. - Справишься.
  

13

  
   Новая Фактория встретила нас... да как и раньше встречала, ничего не изменилось, кроме места стоянки. А так все тот же шум, все те же запахи, такое же, как и раньше скопление судов у причалов и все тот же каменный город, начинавшийся за фортом, у самой гавани. У причала напротив стоял барк "Важный", опять же тот самый, с вахтенным которого я как-то болтал здесь ночью. Даже помню, что пришел он с острова Трех Дев и что берет он в Новой Фактории груз сидра обычно.
   За "братьями" подъехала повозка, у них с собой было немало багажа, или, если точнее сказать, груза. Почти десяток ящиков и саквояжей, похоже, все нужное для устройства их... даже не знаю как и назвать, форпоста, отдела, филиала или черт его знает.
   - Мы в форте обустроимся, - сказал брат Иоанн, пока возница и брат Никанор грузили ящики в телегу. - К нам и заходи за подробным заданием. Проработаем все по деталям - и начинай. И по Фоме могут новые данные быть, как знать. Я с полковником сейчас поговорю.
   Команда выглядела немного растерянной - прийти пришли, а ни разгрузки, ни поиска товара.
   - Ну так и стоять будем не долго, так что не расслабляйтесь, - развеял я их сомнения. - Сегодня вам день на пьянку, завтра на подготовку, послезавтра с утра уйдем.
   Потом отдельно подошел к шкиперу, сказал тихо:
   - Игнатий, если тебя в Матросском проулке увижу - не обессудь, приму меры. Так что ты бы с Иваном шел гулять, мне так спокойней будет и с тобой ничего не случится. И да, еще, - вспомнил я давний разговор с местным преподобным, - тебя еще преподобный Савва просил зайти, как с судном придешь.
   - Понял, - кивнул Игнатий, - зайду. И в Тупичок ни ногой, вот те крест.
   - Не божись, - хмыкнул я и направился в каюту, переодеваться.
   В город пошел с географами. У Платона был список каких-то книг и атласов, которые он намеревался купить, потому что в Новой Фактории, оказывается, была еще и хорошая типография, а Пламен просто здесь раньше никогда не бывал. Ну а я за компанию пошел, потому что тоже был не против к букинисту заглянуть, да и вообще их маршрут с моим совпадал как нельзя лучше.
   Рыночная площадь в Новой Фактории мне откровенно нравилась. Просторная, квадратная, окруженная сомкнувшимися стеной кирпичными домами, она вмещала в себя рынок в центре, под тростниковыми навесами, и множество лавок и кабаков, занимавших первые этажи домов. Тут все, что тебе нужно найдется.
   Почти у самой лавки букиниста столкнулся с Василем, цыганистого вида рослым жилистым мужиком, который в Новой Фактории объездчиком работал. Познакомились мы с ним во время недавнего похода против племени Горы, ну и какие-то отношения наладились. Сейчас он был не при исполнении, без бляхи и карабина, только разве что револьвер из кобуры торчал, но это здесь как деталь одежды, у меня вот тоже кобура на ремне.
   - О, здравствуй, божий человек! - поприветствовал он меня, явно обрадовавшись. - С какими делами пожаловал?
   Обнялись, похлопав друг друга по спине. Затем Василь поздоровался с Платоном и Пламеном, скромно стоявшим в стороне.
   - Приватиром, по церковным заданиям. А у вас тут что делается? Догоню я вас в лавке, не ждите меня, - сказал я географам.
   Те кивнули и пошли по своим делам. Не потеряемся.
   - Да что и делалось, особо нового ничего, - сказал, как они ушли, Василь. - Кутузку местную перестроили, теперь тех, кто по мелким делам, в другое место сажают.
   - Ну, так бы и раньше надо было, - вспомнил я недавнее происшествие, когда банда сбежала из тюрьмы, убив нескольких городских объездчиков. Причем та банда, в захвате которой я принимал самое деятельное участие, так что это еще и личным стало для меня. И не только по этой причине.
   - А с племенем что?
   - Тишина с племенем, всех зачистили, - ответил Василь. - До дальних племен дорога свободна, торговля снова наладилась. Недели две назад береговой патруль шхуну вроде как турецкую спугнул от берега, но не догнал, ходкая была.
   - А почему "вроде как"? - немного удивился я формулировке.
   - Да вроде флаг турецкий, а вот морды и одежда, те что в оптику разглядеть удалось - как-то больше на пиратов похожи, говорят. Тех, что с Тортуги.
   - Да? - не слишком удивился я. - А мы вот по пути сюда одну досмотрели - те турками были. Ничего предосудительного не нашли, хоть сто рублей против старых подштанников поставлю - не купцы, а если купцы, то только по оказии.
   - Таких много, верно. Так как ты насчет того, чтобы с товарищем за кружечкой сидра посидеть? - перевел он разговор в конструктивное русло.
   - Если только сегодня, завтра не до того будет, - сразу обозначил я пределы возможного. - В "Золотом тунце"? - выдвинул я предложение.
   - А что, хорошее место, приду, - сразу согласился Василь. - Чего не прийти?
   - Не один буду, но ты всех знаешь, из экипажа народ.
   - Ну так веселее будет. Ладно, побежал я, меня тут жена ждать должна, - махнул он рукой куда-то в дальний от нас угол площади.
   - До вечера.
   Географов застал в той самой лавке, в которой заправлял похожий на гнома человек, от которого постоянно несло спиртным. Причем со свежачка, не перегаром, из чего я сделал вывод, что где-то в одном из карманов его "разгрузки продавца" прячется фляжка, к которой он регулярно прикладывается. Чисто по чуть-чуть, так сказать, прицел поправляет.
   Между тем букинист, хоть и поддатенький, был толковый, мог и найти нужное, и посоветовать, так что все ушли из его лавки довольными. Вышли мы от него нагруженными, причем я все свои покупки перевалил на Пламена, поручив доставить все на борт в целости и сохранности. А сам собрался к "братьям", решив, что время расположиться у них уже было.
   В форте были заметны признаки усиления, даже входить надо было через охранника, пусть и преклонных лет, но вооруженного и вполне бдительного. Во дворе был еще постовой, уже под навесом. Коновязь для лошадей объездчиков, похоже, сдвинулась, а над бывшей конюшней, не используемой, насколько я помню, висела табличка с лаконичной надписью "Тюрьма". Дверь в тюрьму была железная, массивная, со сдвижной заслонкой, прикрывавшей окошко. Так, а мелких злодеев куда теперь? А туда, куда и раньше, похоже, в дальнем углу двора.
   Ну ладно, повысили бдительность, давно пора.
   Насчет "братьев", в общем, не ошибся, нашел их в крошечном флигеле, пристроенном просто к стене форта и раньше, похоже, служившем каким-то складом инвентаря. Точнее, одного нашел. В самой комнате поставили два крепко сколоченных стола, несколько стульев и полки вдоль стены, возле которых выстроились еще не разобранные коробки. В комнате был только брат Иоанн, который, когда я вошел, вешал крест на стену, на вбитый гвоздь. Молоток и еще несколько гвоздей лежали на широком подоконнике маленького окна.
   - Уже нашел нас? - спросил брат Иоанн у меня.
   - А что время тянуть, - спросил я, заходя в комнату. - Помочь?
   - Да с чем тут помогать? - отмахнулся брат Иоанн и отступил от стены назад, проверяя, ровно ли крест висит. - Сам справлюсь.
   - В общем, я за подробностями задания и вообще поговорить хотел.
   - За подробностями? - он присел на корточки и открыл чемодан, который оказался сплошь забит свертками карт. - Да, в общем, много подробностей я дать и не смогу, ты почти все и знаешь. Разве что поправки в план внесу - пойдешь вдоль берега на восток, до мыса Собачьего, разведывая возможные стоянки и подступы к ним, а вот от мыса иди сразу на Овечий.
   - Ну, вообще-то поправки существенные.
   - Существенные, верно, мне телеграмму передали, кое-что изменилось, - брат Иоанн начал вынимать рулоны карт и аккуратно выкладывать их на полку. - И тут ты, собственной персоной.
   - Вовремя, то есть, - усмехнулся я. - Ладно, я пока поинтересуюсь кое-чем, ладно?
   - Ладно, - немного удивленно обернулся брат Иоанн, оторвавшись от карт. - Что за проблемы?
   - Да большие проблемы, как мне кажется. Я человек здесь новый и чужой, может, не понимаю чего-то, но вижу так, что проигрыш пиратам у вас... у нас уже, пожалуй, заложен в саму организацию общества.
   - Почему? - мой собеседник поднялся с корочек и обернулся ко мне, сложив руки на груди.
   - Потому что у вас все построено на реагировании на случившееся, инициатива заранее отдана "плохим". Ну вот как я бы вышел на бой и просто ждал, чтобы соперник меня ударил...
   - Есть тактика "от обороны", на контратаках, - он уселся за свой стол, откинувшись на спинку стула, все так же держа руки скрещенными.
   - Если это тактика. Я тогда противника на удар выманиваю, чтобы он раскрылся. А здесь не так.
   - А как?
   - А здесь мы ждем, чтобы нам дали в морду, и если мы устоим на ногах, то тогда будем думать, куда нам самим бить. А ведь можно не встать уже после первой оплеухи.
   - И?
   - Что "и"?
   - Предлагаешь что?
   - Надо организовывать людей, подтягивать глав администраций... черт, как их тут правильно назвать? Тех, кто островами и городами управляет. Заранее собирать ополчение, тренировать, разрабатывать общий план. Только на это прорва времени уйдет!
   - И кто тебе мешает это делать? - спросил брат Иоанн.
   Я как на стенку налетел.
   - Мне? - переспросил на всякий случай, вдруг ослышался.
   - Тебе, - попросту ответил он. - Ты об этом печешься... вполне разумно, - добавил он, перехватив мой возмущенный взгляд, - ты знаешь, что делать, и говоришь разумно. Занимайся.
   - И кто меня слушать будет?
   - А вот с этим мы поможем, - расцепив руки, он оперся локтями на стол, подавшись вперед. - Разумную инициативу мы всегда поддерживаем. Получишь, так сказать, вверительные грамоты. И священникам на местах дадим телеграммы, помогут.
   - Ну... да, - кивнул я, пребывая во все том же озадаченном состоянии. - Но просто объясни, ответь на вопрос: почему именно я? Почему, например, не ты, или там брат Никанор, вы же проблему не хуже меня видите, а опыта и знаний в этом мире и у вас больше в тысячи раз. Почему?
   - Потому что люди должны думать о себе сами. Сами, понимаешь?
   - А вы не люди, что ли?
   - У нас и так достаточно власти, - сказал брат Иоанн, глядя мне в глаза. - Если люди будут ждать, что мы сделаем за них это, и это, и еще вон то, то они отдадут нам еще кусок своей свободы, воли, силы... а нам это не нужно, потому что это их воля и сила, и нужны они именно им. Если острова до сих пор не договорились о походе против Тортуги, то это означает, что люди не боятся нападения, так? При этом даже ты, новый человек, уже вычислил вероятность такового. Абсолютно точно вычислил.
   - И? - теперь уже я повторил его вопрос.
   - Вот поход против племени Горы был, так? Организовали его люди, а Церковь только поддержала, верно? А теперь ты хочешь организовать поход против Тортуги, так?
   - Не, я не хочу! - сразу отперся я. - Я в вашей кухне ни уха, ни рыла, я накосячу. Пусть умный этим занимается.
   - Не хочешь - не занимайся, - развел он руками. - Но пока ты первый, кто пришел с этим к нам. Может, никто и не придет больше, люди ведь предпочитают отворачиваться даже от очевидного, если это очевидное нарушает привычное течение их жизни.
   - И что, первый зашедший с улицы с вроде дельной мыслью, получит поддержку? - уточнил я с большим сомнением.
   - Нет, - ответил тот вроде как удивленно. - Но ты ведь уже не с улицы. Мы тебя знаем, проверяли, были даже в деле вместе. И я вижу успехи - провалился без ничего, сейчас уже владеешь яхтой, мозги на месте - почему не поддержать? Тем более, что ты уже на нас работаешь.
   - Стой, ты меня не путай, я и сам запутаюсь, когда надо, - сказал я исключительно для того, чтобы что-то сказать, затем потер лицо ладонями, словно желая избавиться от наваждения. - Ты что, хочешь мне вот так сейчас поручить задачу по спасению мира?
   - Нет, - брат Иоанн встал, налил холодного чаю с лимоном в широкий низкий стакан, протянул мне. - На-ка, остынь. Я тебе ничего не поручаю. Но если ты чувствуешь в себе силы заняться тем, чем действительно надо заняться - я тебе помогу. Слушай. Ты ведь практичный человек, тебе бы понять, что если ты сумеешь это сделать, то сможешь стать большим человеком в этом мире.
   - Я не хочу большим, я хочу, чтобы все хорошо, и при этом меня не видно, - сказал я честно и залпом выпил чай.
   - Это уже от тебя зависит, - засмеялся он. - Как сам все повернешь. И вообще, мы ведь в чем-то коллеги, верно?
   Ну да, верно, он из спецслужбы тутошней, я - продукт тамошней. В общем, я его прекрасно понимаю, просто откровенно боюсь, ответственность-то жуть, по Сеньке ли шапка? А с другой стороны - качественное изменение статуса, если все получится.
   - Верно, коллеги.
   - Так я тебе идею подкину, у тебя, наверное, знаний о наших реалиях для такой не хватает, - он присел на угол стола, покачивая ногой. Я обратил внимание, что сапоги у него точно такие же, как и у меня, видать, за время стоянки на Большом Скате купить успел. Новые совсем с виду.
   - Подкидывай, если бесплатно, - легко согласился я.
   - У Церкви есть Особый отдел, так? - постучал он себя указательным пальцем в грудь. - Но позицию Церкви ты, наверное, уже понял. А вот у людей даже одной территории, христианской, никакого такого общего отдела нет. Никакой разведки. Не хватает конструктивных связей между островами, общего дела. А ведь такая служба куда как нужна, верно?
   Ага, вот он куда гнет. По-своему логично, вообще-то, что тут скажешь. Если начать налаживать "горизонтальные связи" между общинами, то можно эти связи оседлать и организовать нечто вроде компактной службы. Уточнил у брата Иоанна, это ли он имел ввиду?
   - Ну, видишь? - вроде как обрадовался он и даже со стола соскочил. - А ты говоришь, что кого-то поумнее надо. Достаточно у тебя ума, достаточно. Говори, выписывать на тебя бумаги? Слать телеграммы? Или тебе подумать надо?
   - Пусть лошадь думает, у нее голова большая, - ответил я сразу. - Выписывай все подряд.
   Когда я уходил, он неожиданно остановил меня, сказав:
   - Да, и когда вернешься, подготовь место в рубке под радиостанцию. В Благовещенске начали выпускать судовые. Несколько штук придут с посыльным судном, равно как и специалисты по установке.
   - А что раньше не выпускали? - спросил я с усмешкой.
   - По ряду причин, - ответил он куда как информативно. - А радист у тебя есть, кстати.
   - Кто это? - удивился я.
   - Пламен. Их этому обучали в последний год.
  
  

14

  
   Вчера яхта загрузилась водой и продуктами, а сегодня с рассветом отвалила от причала. Пока все шло по плану, даже за день до этого из экипажа никто всерьез не напился, и вчера все были в рабочем состоянии.
   Когда яхта вышла из порта Новой Фактории, я, наконец, ощутил, что мы приступили к делу. Платон с Пламеном сидели в кают-компании за картами, причем наставник заставлял ученика прокладывать еще и курс судна за штурмана, бойцы, рассевшись на палубе, слушали Байкина, который что-то им объяснял, а экипажу и так было что делать.
   Шли вдоль берега, низкого, заросшего зеленью так, что земли не видно, казалось, что вся эта растительность поднимается прямо из воды. Ближе к городу все бухты были исследованы хорошо, но одна остановка все же предполагалась, надо было выгрузить несколько ящиков в русле речки Серебрянки, той самой, что вела к серебряным рудникам. Нам их по просьбе полковника подкинули в последний момент, для охраны этих самых рудников.
   К устью подошли примерно часа в четыре. Мне почему-то казалось, что речка будет вроде той, на которой мы устроили засаду племени Горы, но ошибся, все оказалось не так. Серебрянка была широкой, метров сто пятьдесят в устье, и вполне спокойной, разве что цветом от той реки не отличалась совсем, вынося в синее море огромное желтое пятно мути.
   - Мелей здесь много, ждем, - сказал Игнатий, сам стоявший сейчас за штурвалом, после чего дал команду встать на якорь.
   За бортом громко плюхнуло, загрохотала разматывающаяся цепь. Я назначил двух человек в "фишку", за берегом наблюдать, а то сквозь эту растительность ни черта не видно. До него было рукой подать, метров двести, слышно даже как птицы орут, а заодно и стаю обезьян разглядели, рассевшихся по деревьям - небольших, серых и тоже крикливых, как птицы.
   Дали ракету. Вообще о времени рандеву договаривались заранее, но мы пришли раньше чем рассчитывали, ветер помог. На баке зашипело, пыхнуло, дымный след с искрами метнулся вверх, завершившись громким треском и ярко-белой вспышкой, а затем ракета начала опускать вниз на маленьком парашюте.
   Люди с рудника появились примерно через час, на моторном катере, скорее даже не катере, а буксире, тащившем за собой широкий баркас. Ну да, по этой реке на парусах особо не погоняешь, так что их на буксирчике и не было. Зато было шестеро разномастно одетых мужиков в шляпах, вооруженных винтовками и карабинами. Буксир выбрался из безопасности речного русла на морскую волну, неторопливо подвалил к борту "Аглаи".
   - Хорошо ли дошли? - крикнул в жестяной рупор крепкий мужик в жилете на голое тело, левый глаз которого закрывала черная повязка.
   - Хорошо, благодарствуем! - крикнул в ответ Игнатий, перевесившись через фальшборт. - Принимайте груз!
   - Это мы всегда рады, - усмехнулся тот.
   Собственно говоря, на этом общение и закончилось. Экипаж поднял через грузовой люк ящики, затем их спустили в пустой баркас, где люди с рудника разложили их как положено и укрыли парусиной. Затем буксир отвалил от борта яхты, развернулся и потащил баркас в реку, ну и мы, выбрав якорь, пошли дальше. Хотелось дойти до Круглого залива и уже там встать на якорь, как раз его нам и надлежало обследовать первым.
   Ветер был по-прежнему дружественным, так что в намеченный пункт пришли еще до темноты, хотя сумерки были уже в самом разгаре. Поскольку погода сюрпризов не обещала, встали не в самой бухте, а в море, имея вход в бухту на левом траверзе. Зелень из силуэта берега уже исчезла, выглядел он черным, взлохмаченным листьями пальм, от которых название залива и пошло.
   По моей команде выставили щиты на левом борту, а в ночной вахте назначили двух человек, матроса и бойца. Не то, чтобы опасались чего-то, места здесь скорее дикие, чем разбойные, но в привычку это уже стоит ввести.
   В каюте у себя к этому времени я совсем обжился, как дома был. Стены темного мореного дерева, пара литографий с парусниками, большая карта на переборке. Полки с книгами и лоциями, оружейный шкаф. Все уже свое, привычное. Поэтому прихватив с камбуза большой кувшин с холодным чаем, выдавил в него пару лимонов, зажег лампу и уселся в кресло, откинувшись и вытянув ноги. Наконец, за всей суетой последней пары дней, появилось время спокойно обдумать сложившуюся ситуацию.
   В общем, я как всегда. Что в той жизни в каждую авантюру лез, что в этой не смог удержаться. Только начала жизнь налаживаться, жениться собрался - все, полез в местные интриги. Ну что за характер такой дурацкий, а? Вечно думаю, что без меня не разберутся, что что-то упущу сейчас, а потом жалеть буду, ну а потом вот так - бац, и в себя прихожу посреди джунглей и рядом с кучей трупов. Тоже ведь так начиналось, если быть до конца честным с самим собой. Именно так, погнался за журавлем в небе.
   С другой стороны, я ведь не в рыбаки подался, а в приватиры, это уже по определению работа авантюрная, проблемы в ней как бы в саму ее основу заложены. Это как боксом заняться и удивляться, что по голове прилетает. Может оно и вправду лучше ломиться в чемпионы, чем получать просто так, оставаясь в середнячках?
   На Овечий мы идем по делу, ну так кто бы в этом и сомневался? Надо найти человека, которого там ищут, и вывезти его оттуда целым и невредимым. Это то, чего хочет от нас брат Иоанн. Агент, располагающий ценной информацией, вроде как засветился, и теперь с ним очень хотят пообщаться всякие темные личности, по совместительству представляющие интересы тех, кто этим островом заправляет. А кто заправляет? По всем данным выходит, если опять тем же "братьям" верить, что у руля там пираты с Тортуги. А я против нее военный поход организовать подрядился, неожиданно для самого себя причем.
   Чем сильна Тортуга? Тем, что пираты всегда готовы к драке. А еще? А еще тем, что подойти к острову, не зная фарватеров, практически невозможно. Он окружен другим островами, стоящими тесно, проходы между ними узки и изобилуют подводными скалами. Ну и на островах этих всякие сюрпризы для возможных атакующих имеются. И вся эта группа островов стоит отдельно от всей той бесконечной россыпи их, которую занимают "цивилизованные народы", то есть даже передовую оперативную базу вблизи пиратского гнездовья не организуешь.
   Блокадой пиратов тоже не задушишь, нет у местных сил возможности вести такие долговременные операции, это все же ополчение. Так что операция должна быть именно что ударной, иначе никак. И тогда она упирается в следующую проблему - почти полное отсутствие актуальных разведданных. Нет, пленных пиратов, которых ловили, допрашивали, и с пристрастием, что-то известно. Но в руки приватирам главари попадались редко, чаще только их тела, а мелкая сошка всего нужного сказать не могла. А вести разведку в тех краях не получится, на остров просто не пускают никого, кроме своих. И вербануть, насколько я понял, пока ни единого пирата толком не удалось.
   И что это значит? А значит это то, что самым оптимальным вариантом был бы захват какой-то высокопоставленной в пиратской иерархии фигуры. Не знаю, насколько возможно сделать это на Овечьем острове, но рассмотреть такую идею стоит внимательней, раз приватирам туда доступ не заказан. Странно, что не заказан, но город Вольный как раз с такой доступности для всех и живет, так что им тоже на компромиссы идти приходится.
   Кстати, и вот насчет рации... Рация - это хорошо. Пусть хоть в телеграфном режиме, азбукой Морзе, но хорошо. А почему раньше их не было? На островах стоят, а на судах - ни-ни. И почему стало теперь можно? Как-то не совсем логику улавливаю. Хотя, какая-то есть, если предположить, что Церковь не настолько уж стоит в стороне, а все же своим немного подыгрывает. Это же сразу видно, что я со своей идеей похода приперся уже на готовое, они этого ждут, готовятся. Тот же агент, которого мне надо эвакуировать: ну какие еще у него могут быть сведения, кроме как о пиратах? Значит, работают они в том направлении, работают.
   Ну да, большой поход без связи между судами планировать - последнее дело. Так все же, интересно, это я сам так вовремя в это дело влез, или меня к нему просто подтолкнули? Пожалуй, что сам, потому что толкать есть кандидатуры поудачней чем я, уверен.
   Попробовал почитать книгу - что-то не лезло ничего в голову. Когда убедился, что каждый абзац приходится читать раза по три и все равно в памяти ничего не остается - плюнул на это дело. Прихватил винтовку и поднялся на палубу, составить компанию Фролу и Федьке, стоявшим вахту.
   Вышел на палубу, запрокинул голову - с ума сойти, сколько же звезд! Никогда в жизни я такого изобилия небесного не видел. Даже не верится, что это реальность, ну не бывает так. И морем пахнет. Оно темное, только от половинной луны по нему блескучая искра бежит, и мелкая волна в борт яхты тихо поплескивает.
   Ага, вахтенные вдвоем сидят, нарушают устав, понимаешь, "собираются вместе". Правда, здесь я про такое правило не слышал, но ввести его не мешает.
   - Федор, а ты что на баке делаешь? - спросил я вроде как удивленно. - А если с кормы подплывут и залезут?
   - Кто подплывет? - вроде как испугался он.
   - А враги, Федь, враги жестокие. Ты ведь отсюда корму вообще не видишь, рубкой прикроются и залезут. И сразу вниз, спящих резать. А? Что скажешь?
   - Так некому здесь, - он совсем растерялся.
   - То есть лично ты гарантируешь, что здесь никого нет? Гарантируешь? - спросил я.
   - Не, ну я...
   - А раз "не", то на корму бегом марш! - рыкнул я и сделал вид, что собираюсь отвесить пендаля.
   А может быть и следовало отвесить.
   Фрол во время разговора молчал. Сидел себе на палубе по-турецки, положив на скрещенные колени свою роскошную винтовку.
   - Фрол, бывал здесь? - я присел рядом.
   - Нет, сам так далеко не заходил, - покачал он головой. - Но дороги сюда есть, знакомые люди ходили. И негры здесь есть, всякое случалось. Дикие совсем места.
   - Турок здесь видели?
   - Турок везде видели.
   Турки, турки... но не турки сейчас интересны. А вот если высадить тех же пиратов, а с другой стороны взбаламутить племена, а еще подойти с моря, например, то... то Новой Фактории придется плохо. Я бы на месте властей города напрягся и резко усилил бы патрулирование береговой линии. Если будет серьезная атака на город, то с суши, а чтобы высадить достаточное силы, потребуется время и подходящая для высадки этих сил бухта.
   Черт, то вроде горя не знал, а теперь башка от мыслей пухнет.
  

15

  
   Жизнь на яхте началась с рассветом. Быстро позавтракали, затем спустили шлюпку. Сначала в нее забрались гребцы - двое матросов, Степан с Михаилом, затем географы, ну и нас четверо, Байкин, Фрол, Леонтий и я. Нас надлежало высадить на берегу, чтобы мы заодно проверили окрестности. Искать следовало следы высадки, брошенные лагеря, доказывающие, что здесь кто-то мог ждать подхода судна, ну и просто разведать пути подхода.
   Лодку оттолкнули от борта яхты, опустились на воду весла. Я спросил у сидевшего рядом Пламена:
   - Тебя вправду на радиста готовили?
   - Откуда знаете? - с удивлением уставился он на меня.
   - Брат Иоанн сказал. А что, секрет?
   - Нет, не секрет, - немного растерялся он, - просто я не говорил вроде.
   - Не, ты не говорил, - подтвердил я. - Я к тому, что как обратно в Новую Факторию придем, так нам рацию поставят.
   - На яхту? - удивился он.
   Ага, значит его не на судового готовили. Ну да и ладно, разница, наверное, не слишком велика.
   - На яхту. Не слышал про такое?
   - Ну, так, краем уха, Технический совет, говорят, дал добро на их производство.
   Ага, еще Технический совет какой-то. Гадство, а рядом ни Веры, ни Аглаи, ни брата Иоанна, у которых можно хотя бы спросить без опаски, что это такое. И чем этот совет занимается.
   - А почему раньше не давал?
   Пламен посмотрел на меня как-то с подозрением, потом ответил:
   - Разные причины могли быть. Ограниченность ресурсов, например, или что-то другое.
   Мне почему-то подумалось, что тут "что-то другое".
   - Ну, за судового радиста работать сможешь?
   - Конечно! - даже немного возмутился он. - Я в своей группе вторым был!
   - Это хорошо, ценю, прикажу кормить лучше.
   Пламен смутился, потому что несмотря на худобу, есть он мог за двоих. Или за троих. И не толстел вообще. Возраст, наверное.
   Лодка между тем приблизилась к берегу. Если смотреть с воды, то никаких путей подхода не ожидалось, джунгли у воды стояли стеной, лохматой, ярко-зеленой. Когда ближе подошли, то увидели довольно широкую полосу пляжа, покрытую плотным, чистым песком. Не пляж, а мечта, понимаешь. Никаких следов на песке не было, но это ничего не значит, один прилив - и тут все начисто сотрет.
   Я перебрался на нос, держа наготове рычажный карабин, и когда лодка с шипением воткнулась форштевнем в песок, соскочил, оглядываясь по сторонам. Нет, все тихо, никаких врагов или там хищников. Леонтий легко оттолкнул лодку от берега, и гребцы снова налегли на весла. У географов по плану промер глубин был сейчас, Пламен уже разматывал тросик с грузом.
   Стена зелени начиналась метрах в двадцати от воды. За ночь песок остыл, да и дневная жара еще не навалилась, так что стоять было вполне терпимо. А вот дальше будет хуже.
   Круглая бухта была самым подозрительным из всех мест, которые мы собирались осмотреть. Почему? Потому что расположена достаточно близко к городу, но при этом все же находится за пределами дневного, скажем, перехода. Или маршрутов охотников. Конечно, не так все просто, ни один находящийся в здравом уме и твердой памяти командир не поведет своих людей на город через джунгли. Просто потому, что длительный переход через джунгли с запасом патронов, продовольствия и прочего тяжел крайне. Я тогда с Верой это на себе ощутил - тело не дышит, духота, пот рекой, глина под ногами постоянно влажная, подошвы скользят, ощущение такое, что вроде как в супе плывешь.
   Но дело в том, что джунгли заканчиваются совсем неподалеку отсюда. Низины превращаются в склоны, склоны в равнину, и дальше только степь. Саванна, если точнее. И в ней тоже есть дороги, а еще есть племена, которые выращивают лошадей. И если с племенами договориться, подкинув им, например, тех же дешевых турецких ружей, то можно получить и проводников, и вьючных лошадей или мулов. И тогда можно смело идти в марш.
   Джунгли же вытягиваются в эту сторону клином, прижимаясь к берегу, и идя степью, вполне можно достигнуть Торга и той самой дороги, по которой мы шли. Груз во вьюках, бойцы идут налегке, так что марш до города будет совсем несложным. Вот так.
   А место здесь для выгрузки удобное, похоже, и если глубины дадут судам подойти к берегу ближе...
   Фрол пошел в заросли первым, выдернув из ножен, висящих за спиной, ятаган-мачете, и рубанув им лианы перед собой. Вот так прорубишь здесь дорогу, говорят, придешь через неделю - а ее и нет уже, вся напрочь заросла.
   Под ветвями деревьев сразу стало темно, солнце как отрезало, зато духота навалилась сразу. Под ногами зашуршал ковер из опавших и гниющих листьев. Какое-то крупное насекомое выскочило чуть ли не из-под подошвы у меня, и метнувшись в сторону, мгновенно зарылось в эти самые листья. Я непроизвольно бросил взгляд себе на ноги, убедившись, что обут в высокие сапоги с голенищами из толстой кожи - змея не прокусит. Хватит с меня змей.
   Деревья стояли вроде и не тесно, но ветви у них практически переплетались, образуя над головой настоящую крышу. Все было перевито лианами, висящими, ползущими по стволам и просто по земле, среди стеблей высоких папоротников. Травы не было, для нее здесь света мало, разве что пятнышками, местами, а так под подошвами уже знакомо зачавкала красная глина.
   - Сейчас отойдем немного и пойдем вдоль берега, - пояснил Фрол. - Если тут кто-то бывал, то мы это заметим.
   Никто ничего не ответил, а я тоже потянул мачете из ножен.
   Шли недлинной цепью, друг от друга в метрах десяти, не больше, дальше просто друг друга не разглядишь. Следы пребывания людей нашел Байкин, шедший на левом фланге. Свистнул, потом позвал: "Все сюда давайте!".
   Нашел он не просто следы, а стоянку, причем, похоже, использовавшуюся не раз - три навеса-шалаша, следы кострищ, несколько пустых деревянных ящиков, которые от набранной влаги отяжелели, осклизли и стали весом как железные.
   - Это не негры строили, - сказал Фролу уверенно. - Они не так делают, по-другому обычно. И рогульки у костра под вертел, а они мясо кусочками жарят, каждый на своей палке.
   - И кто был? - спросил Байкин.
   - Да откуда я знаю? - удивился такому вопросу Фрол. - Не негры. Ждал судна кто-то.
   Это понятно, что судна ждал, потому что с борта на берег просто так никто бы высаживаться не стал, на борту удобней, комфортней и москиты, которых возле нас уже тучи, не вьются. А больше здесь людям лагерем стоять и незачем. Кто тут мог шляться? Я все правильно угадал или все же где-то ошибаюсь? И если это пираты, то зачем? Наводили связи с племенами? Другая версия как-то на ум и не приходит.
   - Ящики-то патронные, - сказал Байкин, толкнув один из них ногой. - В таких многие фабрики продают.
   - А чьи хоть, не знаешь? В смысле наши или турецкие?
   - В том и дело, что никаких клейм, - сказал он после того, как осмотрел их внимательно. - Тот, кто продал, явно светиться не хотел.
   Я подумал, посмотрел на карту, достав ее из планшета, сложенную на нужном месте, потом сказал:
   - Попробуем по следу пройти, сколько получится. Какой-то виден все же, - я показал острием мачете на едва заметный проход в зарослях. Кто-то его все же прорубил, вон сколько лиан висит вниз бестолково, этот как раз показатель.
   - Давай попытаемся, - согласился Фрол и сразу направился в ту сторону.
   Я пошел за ним следом, глядя то по сторонам, то ему в спину. На серой плотной рубашке из-под наплечных ремней расплывались пятна пота. У меня то же самое, и волосы слиплись под шляпой. Да, духота здесь еще та, даже не верится, что такое бывает. Все же Новую Факторию в удачном месте построили, на мысу, считай, ее все время ветерок продувает, а вот так шагни в сторону - и как в турецкой бане.
   И все время под ноги смотрю, змей ищу, как бы в паранойю такая привычка не превратилась бы. Но как иначе, если я до сих пор прихрамываю?
   За кем-то идти легче, дорога уже проложена, так что я закинул мачете обратно в ножны и поудобнее перехватил карабин. Взял я на этот раз карабин из трофеев, из тех, что вместе с яхтой достались. Рычажный, под патрон одиннадцатимиллиметрового калибра, но только с очень длинной, в пятьдесят пять миллиметров, гильзой и тяжеленной, грамм в двадцать пять, пустоголовой пулей. Пять патронов в трубчатом магазине, еще один в стволе. Из такого можно медведей влет стрелять, а уж если в человека попасть... Правда и лягается он неслабо, в затяжной бой с ним не хотелось бы. Но я его не под войну взял, а больше под охоту, Фрол посоветовал.
   Стоило про это подумать, как Фрол впереди замер, подняв руку - "стоп!" Затем указал стволом винтовки куда-то. Я сначала не увидел, а услышал. Шуршание, похрустывание, вроде даже пыхтение. Потом уже вгляделся и заметил за покачивающимися ветвями папоротника темную невысокую тушу - свинья дикая. Кстати, насколько я о них прочитать успел, поодиночке такие не ходят, всегда небольшими стаями. Вгляделся чуть внимательней - точно, дальше вроде еще одна, поменьше.
   Не, на нашего лесного кабана, точнее - свинью, эта не очень похожа, шерсти мало. Рылом подрывает корень очередного папоротника, выворачивает растение, а уже затем с земли жрет, начиная с корней. Нас видит, или нет - не пойму. Ну да и черт с ним, главное, что не убегает. Так что судьба у нее попасть к нам на камбуз.
   Фрол вопросительно посмотрел на меня вопросительно. Я кивнул, натягивая локтем хитрый ремень с петлей, так, чтобы винтовка в руках как в штативе была, не шевелилась. До свиньи тут метров двадцать всего, не больше, в другом месте не разглядеть было бы, но как раз эта самая свинья побеги папоротника вокруг пообожрала, открыла, так сказать, директрису.
   Отжал кнопку предохранителя, повел мушку под основание уха свиньи, затем чуть приподнял и сдвинул к хвосту. Спуск на карабина "американский", то есть без свободного хода. Палец чуть погладил полированную поверхность спускового крючка, потянул. Грохнуло так, что в ушах зазвенело, приклад резко ударил в плечо. Свинья свалилась так резко, словно из-под нее ноги выдернули. Дернула пару раз задними ногами и затихла.
   Остальное стадо без всякого визга, но дружно и резко сорвалось с места и рвануло в заросли. Некоторое время был слышен треск, потом и он затих.
   - Нормально, с жарким будем, - одобрительно сказал Байкин.
  

16

  
   След людей проследили до вполне широкой и натоптанной тропы, по которой, со слов Фрола, часто ходили племена. Дальше в джунглях было много оврагов, даже неграм там тяжело двигаться, а вот тут, примерно в полукилометре от берега, местность была достаточно проходимой, если только ей совсем зарастать не давать. В общем, с того места установили лишь то, что люди могли пойти в любую из двух сторон. Все. Но все равно подозрительно, потому что никаких вменяемых причин шляться в этом месте для нормальных людей нет.
   Свинью освежевали, оставив скелет и прочее на поживу падальщикам. Завтра на том месте только белые кости останутся, а через пару недель даже их растащат. И сейчас из камбуза тянуло жареным мясом, вызывая у всего экипажа активное слюноотделение. Экипаж выкупался в море поочередно, забираясь обратно на борт по сброшенной сети, бдили лишь вахтенные. В бухте хватало мелких акул, вроде чернокрылых, но опасности от них не ждали. Хоть на берегу никого и не нашли, но щиты от борта не убирали, так спокойней.
   Я тоже понырял, чувствуя, как прохладная, прозрачная, бледно-зеленая, если смотреть из-под поверхности, вода смывает пот и грязь, собранную за недолгую прогулку по джунглям. Нырнул несколько раз к большому камню, поднимавшемуся из песчаного дна, распугивая мелких ярких рыбешек. Когда поднялся на борт и убедился, что в воде никого не осталось, сказал Игнатию, что пора отваливать, и тот дал команду сниматься с якоря. Экипаж засуетился, поползли вверх поднимаемые паруса, зашевелившись на ветру, яхта развернулась к востоку и пошла, постепенно набирая скорость. Недалекий берег пополз назад, словно ленту кто-то тянул.
   - Что у вас получается? - уже после обеда в кают-компании подсел я к Платону и Пламену, занятых какими-то расчетами.
   - Бухта вполне годится под якорную стоянку, к берегу можно подойти на полста метров, примерно, - обернулся ко мне Платон. - Судна четыре может встать и еще для маневра место останется.
   - Вот так, да? - я пригладил еще влажные после купания волосы. - То есть как место высадки десанта бухта удобна?
   - Безусловно, - подтвердил Платон. - Теперь мы куда?
   - Сюда, - я ткнул пальцем в расстеленную на столе карту, - в бухту Родниковую. Кстати, можно будет запас воды пополнить.
   - Да, там можно, - сказал Пламен, - отец рассказывал, что там несколько раз воду брали, очень хорошая.
   После обеда меня неожиданно потянуло в сон согласной старой истине, которая гласит, что до обеда борешься с голодом, а после обеда со сном, и я самым наглым образом скрылся в каюте, "притопив" часа два. Когда проснулся и поднялся на палубу, то обнаружил, что пейзаж на берегу сменился. Берег стал заметно выше, скалистым, зелень посветлела и высохла, да и сплошная ее стена сменилась разбросанными там и сям кустами. Джунгли закончились, потянулась саванна.
   Дневная жара была в разгаре, солнце палило так, как будто над головой дверцу печи открыли. Я вышел на палубу, быстро осмотрел оба орудия, носовое и кормовое, после чего укрылся от зноя в кают-компании, в которой из-за открытых с разных сторон окон гулял заметный сквозняк. Яхту немного покачивало с боку на бок, ветер посвежел, но не настолько, чтобы зной разогнать.
   У штурвала стоял сейчас боцман, босой, время от времени почесывая левой ногой правую и что-то напеваю в бороду.
   - Глеб, до Родниковой сколько идти будем? - окликнул я его.
   - Часов пять, пожалуй, - ответил он сразу. - А что?
   - Да ничего, просто опять на ночь на якорь придется вставать. Как-то мы в противофазе со временем идем.
   - Придется, а что поделаешь? - пожал он плечами.
   Это точно. Обидно, что время теряем на таких стоянках. Ладно, тогда пока время с пользой проведу, потренируюсь. Спустился в каюту, чтобы излишне любопытных не привлекать, с полчаса занимался тем, что набил барабан револьвера учебными патронами и затем выдергивал его из кобуры, одновременно взводя курок левой рукой, затянутой в замшевую перчатку со специально нашитым на нее куском толстой кожи, и спуская его, целясь в воображаемую цель. Ковбойство чистой воды, но как я заметил, это искусство здесь вроде как ценится. А если так, то может и не зря. Если выдернуть револьвер, схватить его двумя руками и выстрелить в более-менее удаленную цель я могу примерно за секунду, то таким вот манером пальнуть во что-то близком смогу меньше чем за половину этого времени. Кто знает, вдруг пригодится?
   - Ладно, пошли наверх, - сказал я, вытаскивая из стола пачку листов бумаги и мешочек с холостыми патронами.
   Снарядил барабан револьвера, пересыпав боевые патроны в карман, и пошел на палубу, на привычное место на корме. Воткнул первый лист в зажим, отошел на несколько шагов. И чуть не упал, столкнувшись с Пламеном.
   - Можно посмотреть? - с ходу спросил он.
   - Посмотреть? - переспросил я.
   Вот только зрителя мне не хватало. Не люблю праздного любопытства, особенно когда его кто-то проявляет к моей персоне.
   - Ага.
   - Не, посмотреть нельзя, - сказал я решительно. - Поучаствовать можно, только приветствуется.
   - А я так не умею! - парнишка даже отступил назад.
   - Вот и учись. Доставай ствол, высыпай патроны, - я выставил мешок с холостыми на канатный ящик за рубкой, вроде как приглашая пользоваться не стесняясь.
   Пламен был вооружен и револьвер носил на себе, причем явно с гордостью. Хороший револьвер, пусть и не из самых мощных. Пока ему по возрасту не положено было носить, но в составе экипажа он вроде как официально повзрослел. Стрелять здесь умеют все, но "уметь стрелять" и "хорошо уметь стрелять" вещи все же разные. Пламен покуда просто "умел".
   - Тогда делай как я, - я встал левее, уступив ему место. - Пока не снаряжай, понял?
   - Ага, - он выбросил патроны из своего оружия в ладонь, а потом ссыпал их в подсумок на подтяжках.
   - Тогда начнем с извлечения из кобуры. Покажи, как ты это делаешь.
  

17

  
   Яхта шла вдоль берега еще двое суток. За это время географы описали две бухты и половина первой задачи от брата Иоанна была выполнена, оставалось еще в будущем пройти от Новой Фактории на запад. После Собачьего мыса, названного так в честь того, что на экипаж купеческого лихтера, высадившегося здесь впервые, напали дикие собаки, яхта изменила курс на юго-восточный. И пошла, по плавной дуге огибая группу Скалистых островов, между которых не каждый шкипер ходить решается, название у них не просто так появилось.
   Путешествие шло спокойно, разве что кок Серега, удивший рыбу с кормы, выловил довольно крупную, метра на два, белокрылую акулу. К съедобным эту рыбу отнести никак не получалось, так что крюк из нее вырвали, хоть и с большим трудом, с немалым куском плоти, а саму рыбину вышвырнули за борт. Потом кок выловил пару барракуд и несмотря на кислые физиономии экипажа, потащил их на разделку, заявив:
   - Все равно ничего путного сегодня не клюнет, я знаю.
   Барракуду точно особо вкусной не назовешь, но со специями нормально, есть можно.
   Чтобы экипаж не застаивался, несколько раз объявлял учебные тревоги. Никто, кроме Игнатия, не ворчал, но и он делал это не искренне, а исключительно в силу статуса. Постепенно прикинул, какие должны быть временные нормативы, после чего тревоги были уже с секундомером. Правда, в норматив пока не укладывались.
   Пламен как с ума сошел со своим револьвером. Все время требовал учить и постоянно сам упражнялся на корме "всухую", щелкая курком вхолостую. Получалось у него неплохо, к слову, талант к этому делу имелся.
   Предвестниками того, что мы подходим к Овечьим островам, стали рыбацкие баркасы. Игнатий сказал, что в этих местах рыбалка вообще исключительная, много камней под водой, много водорослей на них, много планктона, а где планктон - там и рыба. Мелкая этот планктон уплетает, та, что покрупнее, уже ее, а жрет рыба еще крупнее, вроде тунцов или групперов, и уже их жрут акулы, идущие за косяками тунца. Правда, сетью ловить трудно, путается и цепляется.
   Первый из островов группы, скалистый и высокий, оказался сплошь заселен тюленями, не знаю, какой породы.
   - Тут течение холодное идет и селедки много, - пояснил Платон. - А там, где тюлени - там и большая белая акула водится, так что купаться здесь давай не будем.
   - Это как скажешь, - сразу же согласился я.
   Тюленей было столько, что под их лоснящимися телами даже галька не просматривалась. И шум над берегом стоял такой, что даже нам на борту яхты, идущей в нескольких сотнях метров от берега, слышно было очень хорошо. К тому же к тюленьему ору присоединялся гвалт чаек, которых над пляжем носилось великое множество.
   - Игнатий, далеко до места?
   - К вечеру дойти должны, - сказал шкипер, стоящий сейчас за рулевого.
   Кок Серега между тем начал подавать обед, вроде как ожидание скрасится. Да и волнуюсь я, если честно. Дали мне адрес "контакта", дали пароль, а вот что дальше будет? А если "контакт" засвечен? А если там давно ждут связных в засаде? А если... если... если? Куча всяких "если", а я толком еще в "боевой режим" не перестроился, все какое-то ощущение нереальность происходящего. Влез, ввязался, башку уже подставил - и сам до сих пор такого факта не осознал.
   - Иван, - обернулся я к мотористу, - ты же на Овечьем бывал, так?
   - Бывал, - кивнул тот, орудуя половником и наливая себе в миску рыбный суп из большой кастрюли.
   - Там вообще какие правила?
   - Там одно правило - "Не нарвись первым". А так все по десяти заповедям: не убий, не укради, не возжелай и так далее. Как убил, украл или возжелал - так и пропал, считай. Или повесят, или утопят, или в рабство продадут на сколько-то там лет - там тюрьмы нет даже.
   - А за мелкие прегрешения?
   - Столб позорный и палкой бьют. В дикости живут, в общем, - пояснил он на случай, если этот факт до моего сознания самостоятельно не дошел. - Негров в рабах держат, как турки. Крещеные там до надсмотрщиков поднимаются, не более. С этим все как у турок. Там, кстати, и турок много, в Вольном у них целый квартал со своими правилами и всем прочим.
   - А с чего живут? С овец?
   - С овец и тростника сахарного. Сахару от них идет чуть не половина всего, что продается. Как раз в полях у них негры и работают. Дешевле получается, чем у других.
   - А так вообще на улицах спокойно?
   - Ну как сказать..., - Иван задумался, отправил в рот ложку супа, потом сказал: - От места зависит все. Разные районы. У турок спокойно, так туда никто безобразничать не ходит, там вина не пьют. Опять же где побогаче люди, там тоже спокойно, и охрана на улицы поглядывает, и чужих не любят. А возле порта черт знает что творится, если честно. И драки там все время, и поножовщина, и стрельба бывает. В кабаки, к слову, с оружием пускают, и пьяному с ним ходить тоже можно. Правда, если кого убьешь, все равно повесят, пьяный ты был, или трезвый.
   - Без суда?
   - Ну как без суда? - даже удивился Иван вопросу. - Будет суд, просто быстрый. Если самооборона, или что такое - отпустят.
   - А Кривой тупик - это где?
   - Как раз у порта. Одни кабаки и бордели.
   В Кривом тупике жил тот самый контакт. Выбор места, если он не случайный, понятен - в таких районах всегда много посторонних. Люди приходят и уходят, труднее попасться на глаза когда занят чем-то незаконным. Правда, в таких местах и слежку вести проще, по той же самой причине. Любая палка о двух концах.
   После обеда я ушел к себе в каюту и задумался. Задание брата Иоанна - с ним все понятно. Сразу соваться не стану, последить надо будет за местом, в принципе, засаду всегда можно выявить, наблюдая. В общем, не вижу в нем непонятного. Проблем может много возникнуть, но вот непонятного нет. Но этого мало. Если я действительно берусь за большое, то мало.
   Нужен пленный. Из пиратов. Из больших. Каких, как говорят, на Овечьем много. Кто может их знать? Может знать контакт. По идее, таких людей знают все те, кто хоть сколько-нибудь близок к "пульсу жизни". Не лично, разумеется, но пальцем в нужную сторону покажут. Но здесь надо информацию фильтровать, потому что люди зачастую склонные преувеличивать и искажать реальность в сторону большей таинственности. Хотя бы для того, чтобы продемонстрировать собственную причастность к чему-то. И с готовностью запишут в темные фигуры любого, кто ведет, например, уединенный образ жизни, и при этом не бедствует. Приходилось такое видеть. Так что... так что опять надо начинать с контакта. Но задача ясна - пленный.
   Ближе к острову и судов стало больше, а на входе в порт мы разминулись с длинной узкой яхтой, какую я бы сразу в пираты определил - на палубе целая толпа, "гочкисы" на носу и корме, что уже незаконно, а вот флаг местный, красный. При виде нас на палубе встречного судна засвистели глумливо, заорали, но обращать внимания на это никто не стал - у нас пушка больше, случись чего.
   Бухта Овечьего была великолепна - естественный залив, прикрытый высоким мысом от любых штормов, просторный, с пологими берегами, переходящими в такие же пологие склоны, на которых раскинулся город. Город, к слову, выглядел не очень, напоминал очень разросшуюся трущобу. Дома в нем были больше деревянные и выглядели все словно времянки какие-то после добротных каменных "христианских" городов. Даже большие богатые дома, которые я разглядел в восточной части бухты, были деревянными все больше, крытыми тростником.
   Деревянными же были и причалы, в том числе и тот, к которому подходила наша яхта.
   - Откуда дерева здесь столько? - спросил я у случившегося рядом Ивана.
   - С материка возят, там его много, деревом тоже большая торговля тут. И тоже рабы валят. Рядом с Овечьим есть островок Базарный, так на нем целая Лесная Бухта имеется, там деревом грузятся. Кстати, Илларион наш отсюда закупается, кажется.
   - Понятно...
   Судов в порту хватало. Много было зеленых турецких флагов с полумесяцами, немало и красных флагов и вымпелов Овечьего острова. Так с пару десятков насчитал, так что община "вольных людей" похоже не бедствует. Но были и христианские флаги, и даже пару франкских, белых, с черным мальтийским крестом, я увидел. Не ближний им свет сюда идти.
   - Иван, а это что за флаг? - показал я на белое же полотнище с изображением креста-меча и гвоздей в солнечном круге.
   - Иезуиты. Их, франкский, Синод, считай. Скорее всего, это и есть тот самый пакет-бот, что ходит пленных выкупать. Я рассказывал.
   - Было такое.
   Левее от пристаней, к которым швартовались большие суда, была рыбачья часть порта, вплотную заставленная лодками и баркасами. Ближе к берегу рыбацких лодок тоже хватало, но здесь они были маленькими, максимум на двух человек, низкобортными, с большим косым парусом. Похоже, что вышли на вечерний лов, днем и рыба и ловится хуже, и днем ее уже продать надо, тут холодильников нет. Что наловил - тащи на рынок, на биржу. А вот ночь рыба может перележать, а с утра пораньше ее туда же.
   Заскрипели доски под кранцами, яхта слегка навалилась бортом на причал, матросы начали лихо наматывать пеньковые канаты. Все, дошли куда надо.
   - Петр, - окликнул я Байкина, - ну ты помнишь все, так?
   - Фрол с Леонтием, братья сами по себе, я с тобой, - кивнул он. - Прикрою, случись чего.
   Задание наше я в тайне не держал, сколько сюда шли, столько с бойцами думали, как все лучше провернуть. Из всех Байкин был самым опытным, лучше всех стрелял из револьвера и лучше же всех орудовал ножом, так что в ближнем прикрытии был незаменим. Поэтому он отправлялся со мной, а остальные четверо, разделившись на две пары, должны были просто прочесать район вокруг порта, запоминая улицы, заведения, проулки и проходы, чтобы нам потом ориентироваться проще было.
   А экипаж в штатном режиме, только вахты усиленные, потому что, со слов что шкипера, что Глеба-боцмана, тут и в порту всякое случалось, порядка и здесь немного. Возьмут плату за стоянку, а дальше сам о себе заботься. Поэтому, кстати, палуба судна считается таким местом, куда без приглашения даже ногой ступить нельзя - могут убить, и ничего за это не будет.
   Пришлось дожидаться сборщика платы, который подъехал к причалу на двуколке, сопровождаемый на удивление здоровенным и плечистым кучером с двумя револьверами, чистым головорезом с виду. Разговор сильно не затянулся - понятия "контрабанда" здесь не существовало, запрещенных товаров тоже не было. Спросил сколько стоять будем, услышал ответ, назвал сумму, весьма немаленькую, к слову, раза так в полтора больше, чем берут за стоянку в Новой Фактории, пересчитал полученные деньги, кивнул и удалился величественно. На прощание сказал, правда:
   - Мы сюда всех пускаем и всем рады. Воды взять, топлива, едой закупиться, в кабаках повеселиться - всегда пожалуйста. Но если ты здесь свои приватирские дела решать начнешь, то рады тебе уже не будем. Надеюсь, что ты понял.
   Пришлось сказать, что понял.
   - Иван, ты все же за шкипером нашим приглядывай, - сказал я на прощание мотористу, когда портовое начальство уехали и экипаж начал расходиться.
   Тот усмехнулся, оглянулся, убедившись, что Игнатий разговора не слышит, сказал мне тихо:
   - Одного решили вообще не отпускать. Каждый раз с ним не меньше двоих будет.
   - Ага, вот это хорошо. А то сам знаешь, зачем пришли, не хватает только, чтобы к отходу шкипер опять пропал.
   - Не пропадет.
   Дневная жара отступала, рабочий день в порту закончился, и освободившиеся от дневных забот морячки дружно тянулись к выходу, за развлечениями. А город, судя по всему, готов был эти самые развлечения предоставить. Когда мы с Байкиным прошли ворота, я немного удивился. Ожидал увидеть все же город, а сразу за портом начиналось какое-то беспорядочное скопление развалюх под тростниковыми крышами, среди которых направления движения можно было определить лишь по натоптанной земле - тротуары в Вольном, похоже, никто никогда не мостил, и мостить не собирался.
   Похоже, что застройка шла без всякого плана, кто где клочок земли ухватил, там свое заведение и поставил. Архитектура была совсем тропическая, то есть подчас без лишних окон и даже стен, лишь навесы, столбы, ну и всякие кухни да подсобки закрыты кривоватыми досками.
   - Всеми ветрами кабаки эти продуваются, - сказал я.
   - Да и пусть, хозяевам до этого дела нет, - хмыкнул Байкин. - Это же для морячков, а их тут в сезон штормов и не бывает. А в другой сезон и так жарко, что деньги тратить на стены? Пьют и ладно.
   - А местные где гуляют?
   - И здесь, и дальше от берега, - мазнул он рукой куда-то в сторону склона, по которому город взбирался на холм.
   В кабаке, возле которого мы шли, было уже много народу, почти все столики заняты, в основном как раз моряками. Хватало уже и потаскух из татуированных негритянок - одетые в открытые платья из дешевого яркого ситца, они гуляли по улицам, приставая к прохожим, заходили в кабаки, где их хватали за задницы, а они притворно испуганно взвизгивали. На маленькой сцене в самой глубине зала под навесом тихо наигрывал квартет таких же негров. Наигрывал, мягко говоря. Не слишком впечатляюще.
   Стоило нам миновать кабак, как на его веранде послышался шум, ругань, потом звуки ударов. Оглянувшись, мы увидели двух огромных вышибал, волокущих кричащего и брыкающегося человека к выходу. Разбежавшись, они запустили его с крыльца так, что тот пролетел весь проулок поперек и хлопнулся в пыль, испачкав лицо и разбив в кровь нос. Поднявшись на подгибающиеся ноги, пьяный - а пьян он был здорово, - схватился за кобуру, но выхватывать револьвер не стал, потому что один из вышибал уже целился в него из короткой двустволки.
   - Иди отсюда, - сказал второй, лысый, с круглой бородкой и с золотой серьгой в ухе. - Стрельнешь кого - уже с утра висеть будешь у рынка. Не дури. Вести себя надо уметь.
   Пьяный посмотрел на них, явно пытаясь сфокусировать взгляд. Кровь текла из носа, смешиваясь с соплями и слюной, и капала на клетчатую серую рубашку. Потом все же смысл сказанного до пьяного дошел. Он выругался, махнул рукой и пошел в сторону порта, раскачиваясь как трава на ветру. А вышибалы, явно к такому привычные, повернулись и зашл обратно в кабак.
   - Видишь, как тут все просто. А мог бы и попытаться стрельнуть. И тогда вышибале ничего бы не было. Впрочем, вышибалам никогда ничего не бывает, если уж совсем на кого-то важного не занозится.
   - А важные по этим помойкам ходят? - усомнился я.
   - Нет, - усмехнулся Петр. - Поэтому им ничего и не грозит. Всему в этой жизни свое место.
   Это верно. А это место выглядело довольно опасным. Просто потому, что сразу много оружия и много алкоголя. Да и не одни морячки здесь гуляли, это видно сразу, стоит только приглядеться. Иные больше Фому с товарищами напоминали, и взглядом, и повадками, и манерой одеваться. Недаром город Вольный, что на острове Овечьем, почитается за бандитское убежище. Границ в этом мире нет, если не поймали на горячем там, где ты пакостишь - ничто не мешает тебе сюда с попутной шхуной приехать и прогуливать добычу.
   Где искать Кривой тупик никто из нас понятия не имел. Хуже того, не слишком хорошо ориентировались в этом и местные. Подсказал дорогу какой-то совсем пьяный мужик, услышавший наш разговор с бордельным привратником. Испросив у нас мелочи на пиво, он махнул рукой вдаль по улице, сказав, пахнув перегаром так, что чуть с ног не сбил:
   - По улице вот так идешь - увидишь рюмочную "Окунь", так? И вот за ней прямо вот так прямо идешь, - он мазнул рукой вправо.
   - Направо, в смысле? - уточнил Байкин.
   - Я сказал - от так прямо, - повторил жест пьяный. - Куда показал, видишь? И вот так иди.
   - И дальше чего? - поторопил я его. - Давай дальше, не зависай.
   - Так идешь, идешь, а это он и есть, Кривой тупик ваш, значит.
   - Ага, - кивнул я и уточнил, махнув рукой: - Вот так прямо, да?
   - Точно, туда и прямо, - подтвердил пьяный.
   Мы пошли дальше, внимательно глядя по сторонам и под ноги, чтобы в конский навоз не вступить, который тут никто не убирал, похоже. А лошадей при этом хватает, у всех кабаков по коновязи, и те не пустуют.
   - А в Кривом тупике что ищем? - уточнил Байкин.
   - Дом за зеленым забором, говорят, что он там один такой.
   - Посмотрим, один ли.
   Веселье вокруг разгоралось все пуще, из-под всех навесов слышались крики пьющих, пиликанье скрипок, бренчание гитар, где-то топали каблуки в танце. Из открытых окон борделя, защищенных от нескромных взглядов тростниковыми жалюзи, доносились стоны и вздохи жриц любви, старательно, но не очень талантливо изображающих страсть.
   Кривой тупик и вправду был кривым. Состоял он из десятка домов, которые прижимались друг к другу явно без всякого участия архитектора. В домах было два кабака, бордель, на крыльце которого сидел целый выводок негритянок, явно обсуждавших прохожих и над всеми хихикавших, ломбард с зарешеченными окнами, маленькая гостиная и пяток просто жилых домов, с крошечными двориками, при этом укрывшимися за высокими заборами. Зеленый забор был почти что напротив бара "Акульи зубы", над дверью которого висела невероятного размера зубастая челюсть.
   - Это чья, интересно? - спросил я.
   - Как чья? - удивился вопросу Байкин. - Большая белая, видишь - вон зубы треугольником и очень крупные. Только у нее такие.
   Я сделал себе выговор за дурацкие вопросы. Опять попался на детской наивности, тут ведь такое с младенчества знать должны.
   - Вот сюда и зайдем, - пришел я к выводу. - Тут и сесть можно, и дом видно хорошо. Поглядим, что там к чему.
   - Надо бы и с другой стороны глянуть, - сказал Байкин.
   - Не сейчас. Сначала прикинуть надо, как туда зайти так, чтобы ничьего внимания не привлечь. А как хозяин даже не дома, а вот здесь, в "Акульих зубах" сидит и сидр сейчас пьет? И увидит, как мы вокруг его дома шляемся.
   - Ну, в проулочек у его забора и помочиться зайти можно, - усмехнулся Петр.
   - Тут уборная на задах, зачем туда ходить?
   - Верно.
   Деревянные ступени гулко отозвались у нас под сапогами, скрипнули низкие распашные двери, когда мы то ли в зал вошли, то ли на террасу поднялись. Бар был устроен нехитро - навес на столбах, задняя стена глухая, из досок, а с боков она поднималась только по грудь стоящему человеку и увенчивалась широкой лежащей доской, игравшей роль стола. Возле нее стоял тесный ряд высоких табуретов, таких же, как и у длинной стойки. А свободное пространство между стойками было занято грубо сколоченными столами.
   Бар забит не был, заполнен на треть, не больше. Похоже, что основная масса посетителей оседает в тех заведениях, что ближе к порту, а сюда доходят только те, кому не лень идти. И, кстати, место выглядело довольно чистым, вроде из приличных. Совсем пьяных не видно, одеты все больше чисто, никто не орет и не бесится пока, а так, сидят люди, разговаривают, разве что компания за дальним от входа столом смеется постоянно. Но тоже в рамках приличий.
   Кстати, удивило само слово "бар", я пока его еще не встречал. Понятно, что оно осталось от былых времен и забыться не могло, но пока я больше сталкивался с кабаками и трактирами, и уже привык к такой архаике. А тут на тебе - бар.
   Персонал бара был в стандартном наборе: бармен - худой, жилистый, высокий, с револьвером в кобуре, да и выглядел он скорее как "ганфайтер" с Дикого Запада, а не как бармен, и вышибала - крупный, заросший дурным мясом красномордый мужик с неопрятной бородой, вооруженный дубинкой и, естественно, большим револьвером.
   - Что будете? - без всяких вступлений спросил бармен, когда мы подошли к стойке.
   - Сидр, - сразу сказал Байкин.
   - Красное пиво.
   Бармен кивнул, быстро наполнил две высокие стеклянные кружки из бочонков, выставил перед нами, взял у меня из руки монеты, кивнув при этом. Мы отошли к "внешней стойке", разместившись на высоких табуретах. Подняли кружки, чокнулись, Байкин сказал при этом:
   - Ну, за то, что дошли без приключений с божьей помощью.
   - Да, дошли.
   Пиво было прохладным, душистым и даже очень хорошим. Просто неожиданно, я как-то от этих краев подсознательно ожидал в пиве сивухи и прочих неприятных вещей, а оно вот как, оказывается.
   - А хорошее пиво, кстати, - сказал я, щелкнув ногтем по краю кружки.
   - На бочонке клеймо в виде двух быков. - мне это ничего не сказало, но Байкин все же мысль завершил: - На Два Быка мы в свое время часто ходили, как раз за этим самым пивом.
   - А почему Два Быка, кстати? Никогда там не был.
   - Там на входе в бухту две скалы, друг против друга, - Байкин свел сжатые кулаки, символически изобразив некое противостояние. - Как будто быки бодаться собрались. А пиво такое, говорят, из-за воды, что ли. Если красное брать, то самое лучшее вроде как. И дорогое, заметил?
   - Ага, заметил, эдак в два раза против обычного.
   В наблюдаемом доме в окнах не было света, по двору никто не ходил, калитка не открывалась. Впрочем, если там засада, то это как раз ничего не значит, сидят себе тихо и ждут, когда кто-то придет. Наверняка контакт какую-то предупреждающую о нашем приезде телеграмму получил, так что если его вскрыли, то засада может сидеть вполне целенаправленно. Ну, ничего, сейчас мы посидим, потом нас братья сменят, а если надо, то и Фрол с Леонтием. Засиживаться здесь сверх разумного и при этом не напиваться тоже нельзя, опять подозрения может вызвать.
   Со слов брата Иоанна выходило, что контакт в Вольном числится эдаким темным жучком - и краденное купит, и продавца найдет, и кого хочешь с кем хочешь сведет. Но при этом, на самом деле, человек верный, внедренный давно, а не завербованный деклассированный элемент. Так что особо подвоха ждать не стоит, наверное, но осторожность все же никогда не мешала. Так что будем следить.
  

18

  
   Хозяин домика появился примерно через полтора часа наблюдения. Мы с Байкиным уже по третьей кружке пили. Невысокий такой мужик с совершенно незапоминающимся лицом, чуть упитанный, в соломенной шляпе, вооруженный, как и все здесь, появился из узкого прохода между заборами. На плече у него висела на широком ремне тяжелая парусиновая сумка, которую он придерживал рукой. Обернувшись, пришедший прямо с улицы помахал рукой в сторону "Акульих зубов", и бармен с вышибалой одновременно ответили ему тем же. Вот так, а за домом по факту приглядывают. Хорошо, что не пустил я Байкина вокруг шариться, уже бы засветились и черт знает, чем бы это закончилось.
   Контакт, а по описанию это был именно он, отпер калитку и исчез во дворе. Затем мы услышали, как хлопнула дверь дома. Ну что, идти туда или продолжать наблюдение? Нет, не пойдем. Вместо этого мы поднялись и вышли из бара.
   Гостиница "Гамак под пальмой" - длинный одноэтажный дом с десятком окон по фасаду, располагалась чуть дальше по переулку, но на той же стороне, что и бар, как раз напротив борделя. Окна у нее были затенены тростниковыми жалюзи, чахлый палисадник перед фасадом огорожен низким заборчиком.
   Хозяином или приказчиком, даже не знаю, оказался потный, пахнущий немытым телом толстяк с красной, широкой как блин мордой и слипшейся шкиперской бородой. Он сидел за крошечной конторкой, читая газету и попивая пиво из кружки, которую ставил рядом с наполовину опорожненным кувшином литра на четыре. И судя по всему, кувшин у него за сегодня бы не первый.
   - Здравствуй, хозяин, - поприветствовал я его с порога. - Нам бы две комнаты у тебя снять.
   - Сними, - кивнул он, - а я сдам. Есть комнаты.
   Голос у него оказался на удивление высоким и к тому же сиплым, никак не вязавшимся с внешним видом.
   - Окна куда?
   - А на обе стороны.
   - А с какой стороны тише?
   - Тише когда окна назад, но тогда из нужника часто воняет, если ветер оттуда, - не слишком заботясь о рекламе заведения, разложил ситуацию толстяк. - А если на фасад, то шлюхи часто орут. А под утро драки на улице почти всегда. Так что выбирайте.
   - Давай одну на ту сторону и одну на эту, - заявил я, вытаскивая из жилетного кармана кошелек.
   Это нам как раз лучше всего.
   - Поближе друг к другу? - уточнил толстяк. - У меня половина комнат свободна.
   - Давай тогда поближе, - пожал я плечами с притворным равнодушием.
   - Давай два рубля, - сказал хозяин. - Ключей нет, на засов изнутри запирайтесь. Если уходите куда, то все ценное лучше мне сдавайте, я у себя в кладовке запру.
   Я выложил две монеты из кошелька. Он смахнул их себе в толстую ладонь, поднес к глазам, покрутил, потом кивнул и убрал в карман. На этом все кассовые операции завершились.
   - Если девок звать соберетесь, то из бардака не ведите, не пущу, - добавил хозяин. - Ко мне обращайтесь, я вызову, не пожалеете.
   - Понял, как скажешь, - кивнул я.
   Байкин в разговор не вмешивался. Лишь когда мы ушли от хозяина, вернувшегося к своему пиву, он тихо спросил в коридоре:
   - Кто в какой?
   - Иди пока в тот, что назад, отдыхай. Я стукнусь, когда сменить надо будет.
   - А что сделать хочешь?
   - Посмотреть, не придет ли кто к нему и куда он с утра пойдет.
   Комнатка оказалась тесной, совсем чуть-чуть больше, чем двуспальная кровать с москитным пологом, втиснутая в нее. Только и осталось места ее по кругу обойти. Комаров к вечеру, к слову, стало много, хоть и не столько, сколько в джунглях, а так, вроде как в летний день в российской Средней полосе. Могло быть и хуже. Кроме того, на тумбочке стоял маленький бронзовый подсвечник с ароматической свечой, которую я сразу зажег, опустив его на пол, за кровать, чтобы даже отблеск маленького огонька не падал изнутри на окно. В комнате остро запахло чем-то вроде гвоздики и лимона, на комаров это действует.
   Еще в комнате был жесткий неудобный стул, который я придвинул к окну и на сиденье которого бросил одну из подушек - без нее он быстро превратится в орудие изощренной пытки. Чуть повернул планки жалюзи, поставив их горизонтально, и убедился, что наблюдать за улицей вполне даже можно, и даже скрытно.
   Поначалу даже интересно было - людей за окном прибавлялось, становилось шумно и суетно. Бар "Акульи зубы" был уже почти забит посетителями, девицы на бордельном крыльце уже не бездельничали, а трудились где-то внутри, во втором кабаке вовсю шли танцульки, там топали каблуки и визжали девки, ломбард открылся и даже не простаивал, в него регулярно заходили пьяные, оставляя в залог какое-то свое имущество, а на улице даже две драки случились. Без особо тяжких последствий, впрочем, даже нос никому не разбили.
   И тут...
   - Опа! - сказал я сам себе, чуть не подпрыгнув на стуле. - Давно не виделись.
   В Кривом тупике появились четверо. Во главе компании шел высокий, в белой рубашке и дорогом жилете поверх нее, с маленькой бородкой и бриллиантовой серьгой в ухе. Толстая золотая цепь на шее, такие же браслеты на обеих руках, рукоятка револьвера, торчащего из вышитой серебряной нитью кобуры была костяной, да еще, насколько мне было видно, золотом отделанной.
   С ним шли невысокий плечистый крепыш в лихо сбитой набок шляпе, совсем молодой вертлявый парень в черной рубашке и с двумя револьверами на поясе, висящими спереди рукоятками вбок, и рослый мужик со сломанным носом и ушами, в красном жилете поверх красной же рубашки, и огромным ножом на поясе, это помимо револьвера, разумеется.
   - Фома, Фома, ты все же здесь, - прошептал я. - Даже не знаю, кстати ты или нет.
   Шулер, бандит и, похоже, что пиратский лазутчик, Фома в христианских землях был объявлен вне закона. За его голову, равно как и за головы всех четверых, что шли рядом, была объявлена награда. Немалая за мертвого и в два раза большая за живого. При иных обстоятельствах я бы уже обдумывал как ее получить, но сейчас у меня другие задачи. И то, что Фома гуляет по совсем небольшому городу Вольный, их выполнение никак не облегчает, скорее наоборот. И вероятность наткнуться на него не вовремя очень велика. Это же не Москва, в конце концов.
   Компания зашла в "Акульи зубы", судя по направлению их движения. Разглядеть даже крыльцо бара из окна не получалось. Выходит, что мы с Петром оттуда свалили вовремя. А вообще надо будет ходить не вдвоем уже, а брать, возможно, еще и братьев Рыбиных, на всякий случай. Потому что встреча с компанией Фомы так просто не кончится, за это я могу поручиться.
   Контакт из дома не выходил. Виден мне был все больше забор и самый верх единственного окна, выходившего на эту сторону. Сначала там горел свет, потом он потух и никакой другой активности заметно не было. Отсидев свою смену, я постучал Байкину в дверь и поменялся с ним комнатами. Он ушел наблюдать, а я завалился в кровать, не раздеваясь. Такую же кровать с пологом в точно такой же комнате. Хозяин гостиницы не наврал - из нужника неслабо так попахивало, похоже, что септики здесь давно чистили. Но уснуть не помешало, устал.
   Контакт покинул дом около десяти утра. Никакой другой активности так и не заметили. Ни Байкин, ни я, дежуривший снова с утра. Контакт вышел, аккуратно затворил за собой калитку, заперев ее еще и на замок, из чего я сделал вывод о том, что места здесь в любое время суток не безопасные, и неторопливо пошел по улице, засунув руки в карманы.
   Мы шли следом. Я метрах в тридцати, не слишком и скрываясь, а Байкин еще немного отстал, страхуя уже меня. Про компанию Фомы я ему рассказал, а подробности ему не требовались - захватывали мы эту банду в Новой Фактории вместе, в лицо он их всех помнил и случись встретить - узнает сразу.
   Контакт шел спокойно, не проверяясь, так, словно ему опасаться нечего. Нигде не останавливался, ни с кем не разговаривал. И так довел нас до городского рынка, что раскинулся слева от входа в порт. С рынка тянуло запахом свежего хлеба, в целом ряду маленьких чайных, вытянувшихся вдоль ограды, с видом как раз на порт, люди занимали столики. Контакт купил у крикливого босого мальчишки газету, зашел во вторую по счету чайную и уверенно уселся за угловой столик, кивнув буфетчику, из чего я сделал вывод, что он здесь гость частый.
   Поискав глазами Байкина, я подал ему знак, мол "присматривай", а сам направился в чайную. Подошел к человеку, поднявшему на меня глаза от газеты, спросил его:
   - Прости, уважаемый, здравствовать тебе, а ты раньше на "Золотом тунце" не ходил?
   Это было первой частью пароля, и контакт ответил верно:
   - И тебе здравствовать. Это шлюп, что ли?
   - Нет, шхуна из Новой Фактории. Лицо твое знакомым показалось.
   - Шхуна, точно, - кивнул он, откладывая газету. - Приходилось видеть, но сам не ходил и отношения к ней не имею. Но вот тебя помню откуда-то тоже. Где могли встречаться?
   И отзыв был верный. Если бы он хотел знак тревоги подать, то сказал бы что-то другое.
   - Да в Новой Фактории, наверное. Доводилось бывать?
   - Ты присаживайся, - показал он на стул перед собой. - Не раз приходилось, хоть и не в последний год.
   Ритуал взаимного опознания прошел гладко, как по писаному. Отодвинув стул, я сел напротив, и контакт представился:
   - Анисим.
   - Алексий, - ответил я.
   - Чайку?
   - Да с радостью, если не стесню.
   - Да что ты! - посоревновались мы в вежливости.
   Байкин прошел дальше и уселся в соседней чайной, откуда ему хорошо видна была наша веранда и подступы к ней. А я заодно хорошо видел его. У Анисима же он оказался за спиной.
   Буфетчик поставил перед нами две кружки, большой чайник, накрытый войлочным колпаком, масленку с ножами и плетенку со сдобными булочками, потом отвлекся на других посетителей.
   - Я за товаром к тебе, собственно говоря, - сказал я негромко. - Готов ли он?
   Вокруг было шумно, базар уже вовсю работал, так что подслушать нас было бы очень трудно. Не уверен, что даже с соседнего столика нас могли бы услышать, а за ними как раз никого и не было.
   - Товар готов и в полной сохранности, - кивнул Анисим, стрельнув исподлобья глазами по сторонам. - Но держу не здесь, а за городом. Там условия лучше, не испортится.
   - А забрать смогу?
   - Почему бы и нет? Но здесь бы не грузил, - он кивнул в сторону порта, - желающих перекупить много будет, товар редкий и дорогой.
   - А где загрузиться можно? Есть идеи, или самим решать?
   - Есть, как не быть?
   Сняв колпак с чайника, он быстро наполнил кружки, придвинул чуть-чуть плетенку, сказав:
   - Угощайся.
   - Спасибо, - я взял на удивление воздушную, пахнущую ванилью, слойку. Вроде и много в руке, а чуть сожми - как листочек бумажный. Разорвав ее пополам, начал размазывать масло по ее внутренностям.
   - Сумеем загрузить. Лодкой. Есть место. Только доставить груз туда надо аккуратно, с охраной, желательно.
   - Понятно, с этим проблемы не будет, - я откусил кусок круассана, иначе эту булочку и не назовешь, запил чаем. Отлично просто, а я голодный, кстати. - А похраниться товар еще немного сможет?
   - Какие-то проблемы? - Анисим уставился мне в глаза.
   Глаза у него, кстати, были серыми, пронзительными и взгляд жесткий. Посмотришь в них и подумаешь, что с этим вроде как рыхловатым маленьким человеком на тесной дорожке столкнуться не захочешь.
   - Проблем нет, но мне бы еще к другому прицениться хотелось, раз уж на Овечий зашли. Тут и время нужно, и совет бы понадобился.
   - Совет? - чуть вскинул он бровь. - Советом помочь можно, совсем не грех. Но это лучше в другом месте обсуждать, полагаю. Так?
   - Верно. Где уже спокойно обсудить все можно.
   - Тогда к двум колоколам приходи на складской двор портовый, увидишь меня возле ворот. Я там всегда ошиваюсь и люди ко мне приходят все время.
   - Приду.
   - Тогда можем все подробно и обсудить.
   Я быстро проглотил остатки круассана и взялся мазать маслом следующий. Надеюсь, что меня кто-то остановит до того, как я обожрусь.
   - А еще такой вопрос у меня, - решил я проконсультироваться. - Видел я одних людей в городе, из тех, с которыми встретишься - и сразу дело хорошо если до драки дойдет. А скорее всего до стрельбы. Мне оно не надо бы сейчас, а уж со стрельбой тут вообще можно на виселице оказаться, так?
   - А что за люди? - уточнил Анисим. - Я тут многих знаю. А кого не знаю, про того узнать могу.
   - Фома есть такой, разбойник и шулер. С ним Павел, боец, с каким в рукопашную лучше не ходить...
   - Знаю таких, - не стал даже дослушивать Анисим. - Опасные люди. Хоть и ничейные, кажется.
   - В смысле?
   - Ни на кого из отцов города непосредственно не работают. Наемники скорее. Их тут многие знают. Так чем помочь могу?
   - Как здесь конфликт разрулить без того, чтобы под суд попасть.
   - С этими? - Анисим пожал плечами. - Тут правила какие: кто первый стрельнул или ножом пырнул, тот и виноват. Если, конечно, не толпа одного бьет. А вообще суд здесь пока справедливый больше, выборные судят.
   - Пока?
   - Пока, - он чуть усмехнулся. - Меняется власть на острове понемногу. Раньше вольный был, теперь в вольницу превращается. Года три назад можно было дверей не запирать, а сейчас сам видишь. И если бы Фома этот на кого-то из князей местных работал, так я бы посоветовал тебе просто с острова убираться.
   - А сейчас что посоветуешь?
   - Я бы и сейчас это посоветовал, да совета ты не послушаешь, вижу. Поединки здесь легальны. Дуэли. Если при свидетелях и заранее правила оговорили. Хоть на кулаках, хоть на ножах, хоть на револьверах, хоть на пушках корабельных - как договоритесь. Кстати, Фома твой, я думаю, сам про это знает. Стрелок он хороший.
   - Слышал про то.
   - И хорошо, что слышал. Вот так и прикидывай.
   Отобедав на борту яхты, я направился к складскому двору, сопровождаемый Байкиным и идущими поодаль братьями. В порту все было как в иных портах - шум, грохот колес, мычанье волов, волокущих большие телеги, скрип талей, суета - порт и есть порт, товар грузят. Была здесь и охрана - все больше крепкие мужики с револьверами и карабинами, с красными повязками на рукавах, по цвету флага Вольного Острова. Порт же, насколько я уже успел узнать, принадлежал некоему Артемию Блажному, самому богатому человеку на Овечьем, так что и охрана, наверное, на него работает.
   Обойдя огромную телегу, груженную мешками с тростниковым сахаром, я увидел ворота складского двора, а возле них Анисима, болтающего с какими-то двумя молодыми парнями. И не просто болтающего, но явно ставящего им задачи. И в довершение их разговора он сунул каждому по несколько монет в ладонь, после чего те быстро ушли, явно куда-то заторопившись.
   - Ага, пришел, - поприветствовал он меня. - Ну, пошли, по набережной прогуляемся. Там нам никто не помешает. Это твои за тобой идут? - он глазами показал в сторону моего прикрытия.
   - Мои. Это не из-за тебя, это из-за Фомы предосторожности, - пришлось объяснить. - Не с руки мне с ним одному встречаться.
   - Это правильно, Фома один не ходит. Я не видел, это уж точно.
   Мы пошли через складской двор, держась поближе к забору.
   - Так что тебя еще интересует? - спросил Анисим, когда мы прошли через склады насквозь и оказались на пустынном каменистом пляже.
   - Кто-то из пиратов с Тортуги здесь живет постоянно?
   - Живет, а как же без того. Никон Большой, например. За руку не пойман вроде, сам себя купцом зовет, но каждый, кому нужно, знает, что у него две яхты под флагом ходили. Еще Гасан Борода, из турок. В турецком квартале и живет, он у них вроде как за старосту теперь. Арсений Плотников, у него теперь все плантации на Кривом острове, но сам то здесь живет, то там. Вон тот мыс видишь? - Анисим показал на выступающий в море длинный, заросший лесом мыс. - На той стороне бухта маленькая и там дом у него. И яхта стоит.
   - До сих пор пиратствует? - уточнил я.
   - Нет. На Кривой ходит, по другим делам. Ватаги нет больше, с десяток мордоворотов при нем постоянно, да и все. Они и охрана имения, они и телохранители. И девок у него с десяток, вроде наложниц.
   - С десяток? Я не про девок, а про мордоворотов.
   - Здесь с десяток. Они и охрана, и яхты экипаж. На Кривом больше, надсмотрщики и все такое. Из негров все больше. Но если надо ему, конфликт или что, то есть кого позвать и с кем объединиться.
   - Это не так важно, - усмехнулся я. - Конфликта не ожидается. Не планирую я конфликта. А как вообще Тортуга с Овечьим связана?
   - Через этих людей, что я назвал, - Анисим остановился, поставил ногу на небольшой камень, покачал его, потом пошел дальше, заложив большие пальцы за широкий толстый ремень. - Потом торговый совет острова, который тут всем заправляет, в делах с пиратами почти полностью погряз. Блажной, например, все захваченные суда скупает, на своей верфи перестраивает и гонит на продажу. Турецкие к христианам, к туркам - христианские.
   - Не попадался?
   - Хорошо переделывает. Не слышал пока про скандалы. И подозреваю, что покупатели тоже в курсе, поэтому не везде на них ходят. Берут-то хорошо если за половину цены.
   - А карта острова и города есть у тебя? - сменил я тему.
   - Не слишком хорошая, кроки скорее, сам рисовал, - поморщился он. - Не озаботился тут никто каратами, а как город застраивается - сам видишь, черт ногу в нем сломит, разбираясь.
   - А на кроках своих отметить можешь дома этих вот... Гасана, Никона и Арсения?
   - Могу, почему нет. Только ты с картой этой не попадись.
   - Не попадусь.
   - И это... с задумками своими ты меня не подставь, - он снова в упор посмотрел мне в глаза.
   - А ты к этому делу никаким боком не будешь. Мы все сами.
   - Ты смотри, если яхту Плотникова захватывать решишь - ничего на ней не найдешь. Ни один суд такой абордаж законным не признает, а доказательств того, что он на Тортуге разбойничал, на самом деле нет.
   - А татуировка на шее? - уточнил я, вспомнив рассказы.
   - Татуировки для дураков хвастливых, а Арсений всегда умным был.
   - То есть, не обязательны они?
   Тут уже с рассказами разночтение получалось.
   - Нет, совсем не обязательны. Это обычно самая босота делает, из тех, кто своей смертью точно не помрет. А капитаны, как я понимаю, так не нарываются. Но точно не скажу, про Тортугу мало кто знает. По их понятиям вообще говорить с чужими про нее нельзя. Ни о чем, даже про погоду. Услышит кто из своих, что треплешься - язык отрежут и щеки располосуют.
   - Вишь ты как, - только и покачал я головой.
   - А ты мне вот что скажи, - Анисим зашагал дальше, - сколько мне человека в ожидании держать?
   - Он у тебя что, где-то в подвале прячется?
   - Почти что. И боится здорово, ищут его.
   - Могут найти?
   - Да не должны, но сам понимаешь, как оно бывает. Кажется одно, а на дело другое получается. Чем больше ждешь, тем больше времени для нехороших случайностей.
   - Я... я подумаю. И скажу завтра или послезавтра. Мне сперва карта нужна. А для начала объясни хотя бы, как дома перечисленных лиц искать. Трудно?
   - Да ничего трудного, дома-то не рядовые хибарки. Найдешь. Я объясню.
  

19

  
   В общем, Анисим объяснил достаточно понятно. Найти можно. Другое дело, что времени у нас не так уж и много. Причина - приватиры в таких местах подолгу не стоят обычно. Это же не торговая шхуна, которой и разгрузиться, и загрузиться, и было бы чем загружаться - еще все купить надо. Приватир обычно заходит в порт за водой, едой и коротким, обычно не дольше двух-трех дней, отдыхом экипажу, а потом снова в море уходит. А если стоять дольше, то в порту могут заподозрить, что у экипажа какие-то другие планы, не слишком совместимые с местными порядками. И начнут приглядывать в особом порядке. А вот этого нам как раз и не надо, потому что у нас и вправду другие планы.
   Поэтому времени терять нельзя. Нашу шестерку "боевиков" снова пришлось разбить на пары, отправив каждую осмотреть один из трех домов, хотя бы примерно оценить обстановку и степень защищенности каждого. Сам я пошел к дому Арсения Плотникова, взяв с собой для прикрытия уже не Байкина, а Фрола.
   Пошли по берегу, прихватив с собой карабины. Со слов Анисима, пляж до самого мыса был вполне проходим, а вот дальше надо было карабкаться в гору и спуститься с обратной стороны мыса не получится - там обрыв, только в воду прыгать. Но мы пока спускаться и не собирались, а вот то, что мыс зарос лесом, радовало куда больше - может быть получится полноценно понаблюдать.
   Пока мы шли по галечному пляжу, на нас внимания никто не обращал. Два мужика с винтовками, топающие куда-то с целеустремленным видом, внимания не привлекали. На острове дикий свиней было великое множество, которые устраивали потравы плантациям, так что плантаторы и просто фермеры охоту всячески поощряли. В общем, Анисим нам такую идею и подал - закосить под охотников. Решили, мол, для камбуза приварок раздобыть, тут это опять же вполне нормально.
   Вооружился я для такого дела как раз тем же самым карабином, который был первым оружием, что попал мне в руки в этом мире. Дальнего боя не жду, а вот для зарослей он в самый раз - и патрон хоть револьверный, но мощный, и магазин объемистый, я на него удлиненный поставил, на десять патронов, и перезарядка быстрая, рычагом. А Фрол со своей неизменной длинной черной винтовкой шагал.
   Шумело море, частая легкая волна прибоя с шуршанием гоняла мелкую гальку, заодно оставляя на берегу мотки пахнущих йодом и кишащих мелкими рачками бурых водорослей. Сначала справа от нас тянулись налезающие друг на друга дома с тростниковыми крышами, затем пошли какие-то совсем уж никудышные хибары, а потом они сменились ярко-зелеными кустарниками, вытянувшимися перед пальмовой рощей. К шуму волн и шуршанию листвы сразу добавились крики птиц. Людей тоже не стало, лишь один раз попался на глаза старый негр с удочками, сидевший на скоплении камней. Он покуривал трубку и не обращал внимание на брызги, время от времени обдававшие его. На нас он не обратил ни малейшего внимания, даже глаза не скосил.
   - Старший, а ты и вправду думаешь, что у нас что-то получится? - нарушил молчание Фрол, когда мы уже топали по безлюдному берегу.
   - А я не знаю, - пожал я плечами. - Понаблюдаем и поймем. Увидим такую возможность - попытаемся воспользоваться, не увидим - специально рисковать не станем. Лично у меня запасной головы нет, и у вас я таких тоже в сумках не заметил. Но было бы неплохо.
   - Ну да, тогда оно так, - согласился он, подтянув винтовку за ремень. - Может и получится что.
   - Меня этот Арсений потому заинтересовал, - взялся объяснять я, - что живет не в городе, уединение любит. И вроде как охраны вооруженной у него с десяток. И не все же они на вахте, кто-то отдыхает, кто-то в другом месте может быть, так что не думаю, что у него больше пяти человек в полной готовности.
   - И дальше что?
   - А не знаю, - повторил я. - Дальше будет видно. Может в лодку и на яхту его, а дальше дай бог скорости, может еще как-то. А может глянем сейчас, махнем на это дело рукой, да и забудем про такую идею. За полной невозможностью реализации.
   Ближе к мысу лес прижался почти к самой воде, берег тоже стал круче, а пляж - уже. Мы взяли правее, удаляясь от воды и заодно скрывшись в зелени. К счастью, здесь все же был именно лес, а не влажные, душные джунгли - и трава под ногами самая настоящая, и нет ощущения, что тебя заперли в сауне, и ветерок с моря гуляет между высокими стволами пальм, и даже лиан совсем немного. Если бы не густой кустарник, то гуляли бы как по парку.
   Земля пошла в гору, мы совсем уже к мысу приблизились. Чем ближе к вершине холма, тем медленней и аккуратней мы старались идти. Спугнуть стаю птиц или обезьян нам бы тоже сейчас не надо, внимательный наблюдатель такое сразу заметит и поймет, что кто-то по лесу гуляет как раз в том месте, откуда за частной бухтой Арсения Плотникова наблюдать удобно.
   Обезьян на вершине холма не было, и птиц, которые стаями, тоже. А то, что пару попугаев спугнули - это уже не важно, они и так время от времени взлетают и орут. Кусты оказались как нельзя кстати, за ними как раз позицию и выбрали. Расстелили парусиновые коврики, залегли, я за подзорную трубу взялся.
   Видно и вправду было все как на ладони - большой красивый дом у самого среза воды, у галечного пляжа. Дом как и все здесь, всеми ветрами продуваемый, деревянный и тростником крытый, зато с большими верандами, уставленными плетеной из ротанга мебелью, пол из пальмовых досок накрыт плетеными циновками, на стенах бронзовые светильники - даже красиво, можно подумать, что хороший архитектор работал. А может и работал даже.
   Вокруг было разбросано с десяток домов поменьше и сараев, все это имение окружено забором, но таким, скорее от животных, чем от людей. Похоже, что бывший пират особо за свою безопасность не трясется, живет свободно. Во дворе дети играют, несколько, возрастом от двух, наверное, до десяти. Это его, интересно? От наложниц? Пару наложниц, к слову, тоже увидел - одна белье развешивала, другая расставляла посуду на столе. Или это служанки? Все из негритянок, причем необращенных, татуировка на лицах даже отсюда в трубу видна.
   Почти от самого дома в море тянется длинный деревянный причал. К нему три лодки пришвартовано, и среднего размера яхта, белая, с ярко-синими бортами, на носу название "Баклан". Вот как, я даже усмехнулся, символично получается.
   Яхта, кстати, не "пиратского типа", с большой застекленной надстройкой, с навесом на корме, то есть, для путешествий в комфорте приспособлена. И да, Анисим сказал, что охрана Арсения еще и экипаж, так что для пиратства и численности не хватит. Точно от дел отошел.
   Охрана на территории все же есть. По причалу сейчас человек с карабином прогуливается, и не просто так, похоже. Еще один у ворот, тоже с карабином, под навесом, а еще у него за спиной вольер с собаками. Здоровые такие псины. Но собаки - это от воров, это не от нападения. Охранники, кстати, оба такие... серьезно выглядят. Лет за тридцать каждому, у одного на шее косынка намотана... татуировка? Изображение наброшенной на шею петли, знак пиратского братства? Может быть.
   - Что скажешь, Фрол?
   - А что тут скажешь, - прошептал лежащий рядом стрелок. - Вроде и не укреплено ничего особо, но с налету не возьмешь. С моря быстро зайти не получится, успеют тревогу поднять и оборону занять, с суши тоже так. Большой отряд не остановят, но нас шестерых, пусть даже и с экипажем - запросто.
   Все верно он видит, все верно.
   - Опять же сунешься - собаки забрешут, - развил мысль Фрол.
   - А их не учат разве молча кидаться?
   - Так у купцов учат, чтобы собака вора порвала. А где охрана с винтовками, там учат лаять, чтобы тревогу поднимали.
   - Понятно...
   Ага, а вон еще на яхте люди, двое из трюма поднимаются, одеты по-рабочему - босые, в просторных парусиновых рабочих штанах, оба вымазаны в чем-то по самые уши. Ага, вон еще в конюшне человек... через окно домика видно двух женщин, одетых в светлые платья, сидят за столом, разговаривают. В общем, есть кому шум поднять.
   - Главный, похоже, - сказал Фрол, когда через полчаса наблюдения, примерно, на террасе показался немолодой, но крепкий человек с загорелой лысиной и седой бородкой. Одетый в белую рубашку и светлые полотняные штаны на помочах, он вышел из дома на веранду и уселся во главе накрытого стола. С ним были еще двое мужчин, я почему-то сразу решил, что гости, и две женщины, обе молодые, не негритянки, одетые прилично и даже как-то чопорно. Кто они ему?
   - Отсюда попал бы в него?
   - Да запросто, - хмыкнул Фрол. - Тут метров триста, не больше. А надо?
   - Нет, не надо, нам бы его живого...
   - Трудно.
   Трудно, верно. Интересно, а из имения своего он как часто выезжает? И куда? Хотя в городе кого-то захватывать - не верится как-то в удачу. Если просто какого-то пьяницу увести, то большой проблемы бы не было, но человека известного, опасного, да еще и охраняемого... Охрана как раз для того и нужна, чтобы похитить нельзя было. От убийцы она не защитит, но увезти не даст.
   Облом получается, что ли? Забираем нужного брату Иоанну человеку и валим отсюда? Нет, рановато, пара дней в запасе у нас есть, может и выгорит что-то, велик соблазн. А вот на будущее, когда я стану предводителем самой тайной из тайных служб этого мира, я для таких дел заведу обычную купеческую шхуну. И будет она на самом деле заниматься торговлей. И не будет привлекать ничьего лишнего внимания, и сможет даже в бухте Вольного стоять ровно столько, сколько понадобится.
   Ужин на веранде затянулся часа на полтора. За это время и караульные сменились, причем смена пришла из разных домов, из чего я сделал вывод, что Плотников своих "помогаев" просто расселил здесь на постоянное жительство, и работы на яхте закончились, оба чумазых пошли куда-то за большой дом, и я решил, что на яхте постоянного поста нет. Хотя... тот караульный, что по причалу шляется, может на ночь как раз на борт и подниматься. Я бы так и делал.
   Ну вот, есть оборудование для ныряния, есть бесшумное оружие - можно что-то придумать. Можно подобраться под водой. Вынырнуть, к примеру, под причалом, там никто не разглядит, потом убрать часового с причала... Арбалетом? Можно, почему нет. Он не совсем бесшумный на самом деле, стук от него какой-то есть, но именно что стук, за выстрел принять не получится. Правда, в случае неудачи второй выстрел не сделаешь, а вот если карабином воспользоваться, то есть пять выстрелов в запасе.
   А дальше как? Ну, под тем же причалом к самому берегу, можно дойти. А дальше? А дальше не знаю, не придумал я дальше ничего. Знаю только, что штурм нам не нужен - будут потери и вероятность захватить Плотникова живым как бы вовсе на нет сходит. Штурм отпадает, дальше все равно надо хитрость проявлять. Но я эту хитрость никак придумать не могу.
   - Ладно, уходим, - прошептал я и начал отползать задним ходом.
   Уже стемнело, заметить нас не могли, но все же осторожность не помешает.
  

20

  
   - Там весь квартал каменный, улочки узкие, едва телеге проехать, каждый чужак на виду, со всех углов смотрят, - рассказывал Лука Рыбин, ходивший с братом разведывать место обитания Гасана Бороды. - К дому его вообще не подойдешь, он по-турецки построился - сам в середине, со всех сторон расселил нукеров и родственников, поэтому к его двору только через их дворы проходить.
   Сидели мы в кают-компании, попивая чаек и наслаждаясь прохладным ветерком, прорывавшимся внутрь через открытые окна. Было уже темно, шум в порту затих, а вот за пределами порта наоборот разгорелся, даже сюда было слышно. Все та же музыка, крики, а один раз даже выстрел услышали, правда, без продолжений.
   - Собаки есть? - спросил Байкин.
   - Не, турки же, собак не держат, - ответил Лука. - Но к нему не подберешься. И засаду не устроишь. Сам никуда не ходит, кого видеть требует - к нему возят.
   Понятно, с этим турком вообще глушняк, похоже. Остается еще Никон Большой.
   - Петр, а у тебя что? - повернулся я к Байкину.
   - Никон живет в городе, дом за высоким забором. С колючкой. Рядом кабак, вот там мы и сели. Пока с буфетчиком болтали, узнали, что Никон доме не сидит, у них почти каждый вечер гуляет. Но никогда в одиночку не ходит, всегда своих с ним несколько человек и вечно кто-то еще. Захватить без большой крови не получится, а еще и из города вывезти... мое мнение - не получится.
   Понятно, значит не получится.
   - А если Арсений на яхте куда пойдет, не выйдет захватить? - спросил вдруг Фрол.
   - Чего болтаешь? - вскинулся Байкин. - Если вскроется, то нас самих тогда пираты запишут и правы будут. А оно точно вскроется, потому что нам пленные нужны, они и расскажут.
   Тут Байкин прав. По местному морскому праву захватывать можно только очевидно криминальные суда, идущие с контрабандой, например, или пиратствующие. А ничего такого у Плотникова на яхте нет. Еще можно убивать и захватывать самих пиратов, если точно известно, что это они и есть, но даже здесь проблемы появляются: если мы, например, убьем кого-то, кто рядом с Арсением, и окажется, что он был не пират и в делах преступных не участвовал, и на него в настоящий момент не работает, то нам претензии могут предъявить и в Новой Фактории. И суд их примет вполне серьезно.
   Нет, те же турки устраивают и вовсе налеты на христианские земли, и наоборот, христиане, молодежь в основном, налетают на турецкую территорию, и это почти традиция, но только готовятся они к этому заранее и всерьез. Тогда и суда, на которых они пришли, не опознаешь, и сами они по берегу не маячат, и самое главное - они возвращаться на это место потом не собираются. И самое главное - между турками и христианами мира нет. Нет и войны, но друг друга опасаться следует. А вот Овечий остров официально нейтральная территория, на которой эти самые стороны вполне могут торговать друг с другом. И такой статус острова на самом деле охраняем со всех сторон и портить это дело никто не даст, следует быть реалистом.
   Единственное, что можно было бы сделать - быстрый и тихий захват в таком месте, где у того, кого захватываем, вокруг "все свои". Чтобы никто лишний не пострадал. Как вот в имении у Плотникова. И быстро отсюда ноги. Это в теории, а на практике вообще полный облом.
   - Ладно, на этом и закончим, - сказал я, заканчивая совещание. - Отдыхаем до завтра. С утра идем к складскому двору, по городу уже стараемся лишний раз не шляться, учитывая возможность встречи с бандой Фомы. Есть вопросы?
   Ни хрена не получится. Ни-хре-на. Ладно, этим займемся отдельно, а пока у нас еще и основное задание имеется. Так что завтра с утра с Анисимом общаться будем, за чаем.
   "Боевая пятерка" разошлась по каютам, а я вышел на палубу. На корме под фонарем сидели Платон Вербин и Пламен, листая большой атлас-лоцию и тихо о чем-то разговаривая. Увидев меня, Патон спросил:
   - Долго еще стоять здесь планируешь?
   - Надоело уже? - усмехнулся я в ответ.
   - Скучновато. Здесь только морячкам торговым хорошо, и то, если ничего на винт не намотаешь, а нам так и вовсе делать нечего. Даже к букинистам сходили сегодня - и никакой пользы, одно старье и романы душещипательные. А помощнику моему, - он кивнул на Пламена, - практика нужна.
   - Не больше пары дней, думаю, - ответил я, присаживаясь рядом. - Две ночевки - и сворачиваемся. Кстати, вокруг острова воды как, не трудные?
   - Да сам смотри, - Платон просто повернул альбом ко мне. Тот оказался открыт как раз на карте Овечьего. - Глубины большие, течения тоже простые, Игнатий, кстати, эти места знает, ходил раньше, мы разговаривали. А куда надо?
   - Да кто его знает, куда. От многого зависит, - ответил я так уклончиво потому, что пока и сам толком не знал ничего. Анисим раньше времени свои планы открывать не собирался. Да и его планы могут с моими расходиться, как водится.
   Залив перед входом в порт тонул в темноте, но по черной поверхности моря кто-то словно бы рассыпал множество светлячков - рыбаки ловили что-то с фонарями. Каждый такой фонарик - та самая лодка с косым парусом, одна из тех, что сбиваются в большие кучи в рыбацкой части порта. Шум в веселом квартале только разгорался, а на палубе одной из шхун, стоящей через один причал от нас, за столом сидела развеселая компания. Похоже, что праздновали что-то, но что именно - не понять было. Видели, как люди поднимались и явно тосты произносили, но слов было не разобрать. Обычная и даже привычная уже жизнь торговой гавани. Уже своя жизнь, другой и не помню, пожалуй.
   Подошел Игнатий, постоял у борта, глядя в темную воду.
   - Никто у нас не загулял? - спросил я у него.
   - Если уж я не загулял, то остальные точно в порядке, - заухмылялся он. - Готовность держим высокую, даже гулять надолго у нас никто не ходит.
   - Это правильно, - я встал рядом с ним, опираясь на планширь локтями. - В любой момент можем дернуть отсюда.
   - И куда дальше?
   - На Новую Факторию. А там уже видно будет. Думаю, что заскучать не получится.
   - Оно и хорошо, на самом деле, - уверенно кивнул Игнатий. - Раз пошел в море, так ходи, а так, по портам болтаться - не, нам не надо. Тогда уж лучше домой идти, все пользы больше.
   - Это точно, - поднявшись на ноги, Платон присоединился к нам. - У меня список мест, требующих описания, на десять страниц.
   - И что, везде надеешься успеть? - усмехнулся шкипер.
   - Нет, везде не надеюсь. Но по ходу дела буду выбирать то, что важнее и то, что ближе. Мы же, собственно говоря, за этим и отправились.
   - Не совсем, - я повернулся к нему. - Высокое руководство внесло свои поправки. Поэтому мы и здесь. Планов у командования много, а нас куда меньше. Так что... как выйдет. Кстати, Пламен, принимать радиостанцию готов? - повернулся я к мальчишке.
   - Год учился, что не быть готовым? - он даже удивился такому вопросу.
   - Ну и хорошо. Ладно, пошел я спать, завтра день долгий будет, похоже.
   В каюту через открытый иллюминатор тянуло ветерком и запахом моря. Взял с полки инструкцию для ребризера и сборник "Морское право, общее для обжитых территорий". Подумав, взялся учить право. Правда, продержался недолго, уснул.
   На следующее утро вся наша боевая группа в полном составе, тремя парами, вроде как и не вместе вовсе, двинулась в сторону складского двора, где вершил свои дела Анисим. Занимался он вроде как посредничеством, причем как с легальным товаром, так и с нелегальным, что давало ему возможность иметь связи "в обоих мирах", приличном и криминальном, центром которого, если не считать пиратские острова, и был город Вольный.
   Порт проснулся, звуки гулянки, доносящиеся из-за его пределов по вечерам, сменились звуками работы - скрипом колес, талей и лебедок, криками грузчиков, мычанием быков, ржанием лошадей, стуком и шумом. Большой барк под турецким флагом отваливал от причала в то время, как в бухту заходила немаленькая шхуна под христианским флагом - жизнь кипела. Орали чайки, к ним присоединилась колония бакланов, расположившаяся на постой на высоком скалистом мысу. Птицы носились над мелкой волной, время от времени ныряя и выскакивая из воды с рыбкой в клюве. И суета в порту им совсем не мешала.
   Опять в залив вывалила вся рыболовецкая эскадра, ночные фонари сменились белыми парусами. Большой, глубоко сидящий рыбацкий баркас на моторе заходил в бухту - это уже те, кто ходит надолго, и явно с уловом возвращаются.
   В воротах складского двора было настоящее столпотворение - здесь нанимали на разовые работы тех, кому работа постоянная не светила. Толстяк с черной бородой заглядывал в какие-то бумаги, время от времени выкрикивал что-то непонятное, и после каждого такого выкрика в толпе публики, которую можно было охарактеризовать разве что как "бичей", начиналось шевеление и суета, а затем кто-то уходил с представителем нанимателя.
   Анисим был все в той же чайной, в какой я с ним и познакомился. Опять с газетой. Увидел меня, кивнул как хорошо знакомому, приглашая к себе за стол. Байкин как и в прошлый раз уселся в соседней чайной, братья и Фрол с Леонтием разошлись по улице в разные стороны, контролируя подступы.
   - Ну что, придумал что-то по своим делам? - сразу спросил Анисим, откладывая газету.
   - Нет, ничего не придумал. Так что давай к нашим с тобой делам перейдем.
   - Давай, почему же не перейти. Чай будешь?
   - Чай? Чай буду.
   Анисим махнул рукой буфетчику, требуя второй чайник - сейчас он сидел с маленьким, "односпальным".
   - Груз находится на плантации тростника, это почти в центре острова. Его надо забрать, сопроводить до Зимнего лежбища, и там принять на лодку. Меня одного для охраны не хватит, я же говорил, что желающих на него лапу наложить много.
   - Ожидаешь проблем?
   - Нет, не ожидаю, если честно, но не исключаю. Я их никогда не исключаю, поэтому и живой до сих пор. А как начнешь исключать, то считай что вышел ты весь, недолго протянешь.
   - А почему именно туда?
   - А там нет никого сейчас, - развел он руками, как бы подчеркивая очевидный факт. - И не бывает. Туда в сезон штормов тюлени приплывают, рыбы туда нагоняет, а сейчас пустота. Глубины для любого судна нормальные и лодка к берегу подойдет.
   - Это понятно. А как доставлять груз? В пешем порядке?
   - В пешем порядке будет долго и рискованно. Лошадей надо нанять. С этим проблемы нет.
   - А что потом с ними?
   Подошел буфетчик с чайникам, наш разговор ненадолго прервался.
   - Если все нормально пройдет, то я их обратно приведу, а если ненормально, то мне вместе с вами смываться придется.
   Я налил себе чаю, затем пожал плечами:
   - Так проблем не вижу, но мне надо со шкипером посоветоваться. Может там есть что-то такое, чего мы не знаем?
   - Нет там никаких проблем. Если лоция есть, то дойдете.
   - А верхом до Зимнего лежбища сколько?
   - Часов семь-восемь ходу, - Анисим чуть подался вперед и скосил глаза на буфетчика, убедившись, что тот ушел. - Но выезжать нам был лучше попозже, так рассчитать, чтобы яхта нас уже там ждала. Но там на якорь встать проблема не велика, можно нас подождать.
   - Тогда время надо рассчитать правильно, - я уже привычно взялся мазать маслом булку. - А с этим без шкипера не обойтись. И кстати, до места хранения груза тоже ведь ехать надо?
   - Надо. Туда тоже часов шесть. Лучше бы даже там и заночевать, а с утра дальше двинуть.
   - Во как! - удивился я. - А чего сразу молчал?
   - Все равно сутки бери. Туда, ночь, оттуда, погрузка.
   - Верно, сутки. Тогда еще повидаться сегодня придется.
   - Я весь день здесь буду, сразу несколько клиентов жду, - огляделся вокруг, как бы показывая, что "здесь" - это как раз складской двор. - Меня или в чайной этой увидишь, или просто на улице, или во-он там, - он показал на длинный сарай в конце улицы. - Там конторка маленькая сзади, могу там сидеть.
   - Найдем, - сказал я уверенно.
   - Буду ждать.
   Допив чай и дожевав булку, на этот раз единственную, я поднялся из-за стола, пожав руку Анисиму, затем вышел на улицу, сбежав по ступенькам с высокой террасы. И почти сразу столкнулся чуть не нос в нос с Фомой, вывернувшим из прохода между двумя чайными. Прямо привычка у него такими путями ходить, там, в Кривом тупике, он точно так же появился.
   Как я его сразу узнал, так и он меня. Был он не один, на этот раз с ним было двое - Павел и тот самый безымянный крепыш, который хотел меня остановить во время самой первой нашей встречи в Новой Фактории.
   - Кого я вижу! - раскинув руки для объятий, шагнул вперед Фома, но остановился, увидев, как моя рука скользнула к револьверу. - Ну-ну, не надо, здесь за это виселица сразу! - объявил он.
   - А я знаю.
   Стрелять я его не собирался, просто точно знал, что такой жест его остановит и не даст слишком долго ерничать.
   - Точно, знает он, - сказал подошедший сбоку Байкин.
   Компания дернулась, они его сразу не заметили. Теперь уже рука Фомы потянулась к оружию, но тоже остановилась.
   - Фома, хочешь что сказать - говори, не тяни, - я посмотрел ему в глаза.
   Страха там не было, но была некая неуверенность. Он просто не знал, как ему поступить. Убить бы рад, да нельзя, тогда для него все плохо закончится, а расходиться своими дорогами у него точно никакого желания нет.
   - Должок за тобой, Алексий, - заговорил вдруг Павел.
   - Это какой же? - я притворно удивился. - Излагай претензию, послушаю.
   - Хороший человек на бой-реванш согласится, это и должок, - Павел криво и немного натужно ухмыльнулся.
   - Павел, так я не хороший человек, чтобы ты на будущее знал, - я уставился ему в глаза, изобразив самую чарующую из доступных на данный момент моей мимике улыбок. - И не вижу я смысла во втором бое. Ты раз получил - и достаточно, пусть это у тебя в привычку не входит. А то так и будешь бегать за мной со своим очередным реваншем как дите за торговцем леденцами.
   Я чувствовал, как внутри поднимается дурная, какая-то даже веселая волна, как всегда у меня бывало, когда я собирался ввязаться в драку, не будучи твердо уверенным в последствиях. Или когда просто сам умышленно выводил ситуацию на неразрешимый конфликт, чтобы уже рубить узел, а не развязывать.
   - Ты бы за речью своей приглядывал, - Павел вспыхнул и шагнул вперед. - А то можно и без поединка...
   - Тише, тише, - выставив в сторону руку, придержал его Фома. - Наш друг сам себе беды ищет теперь, даже не стесняется.
   А верно заметил Фома, прозорливый бандюга. Не хочу я с Павлом драться. Во-первых, он меня, скорее всего, одолеет. А даже если и нет, то я потом буду долго не в форме, а мне это ни к чему. Но совсем не драться не получится, мы так не разойдемся, просто не дадут, а это значит, что какой-то поединок состоится. И если Павел разозлится настолько, что вызовет меня, при свидетелях, которых, к слову, уже целая толпа собирается вокруг - кровь почуяли, похоже, - то выбор оружия будет за мной. А это примерно то, что мне и нужно. Если не разойтись, так сойтись на моих условиях.
   - Боюсь, что это твой холуй себя слишком высоко ценит, - сказал я уже Фоме, летя без тормозов на волне наглости. - Второй раз руки марать о него не хочу. Не стоит он того.
   В общем, откровенное и незамысловатое оскорбление. И эффект от него был предсказуемый. Кричать и ругаться Павел не стал, мужик он крепкий все же, побледнел только от сдерживаемой злости, вздохнул глубоко, потом сказал, по-простому так:
   - Выбор оружия за тобой. Я тебя вызвал.
   По толпе свидетелей пробежал негромкий шум, все засуетились, зашушукались. Я почувствовал, как онемело лицо и в ушах зазвенело - адреналин в кровь лился как из крана вода.
   - А все очень просто, Павел, - начал я и шум сразу стих. - Что такое "дуэль по-пиратски" знаешь?
   Мне про нее Платон рассказал, по пути сюда, как-то за завтраком. И он же сказал, что практикуется такая дуэль не только на Тортуге, но и здесь, на Овечьем острове. А суть ее проста: противники не "стреляются", а "воюют". Каждый приносит винтовку, какая ему нравится, револьвер и нож. И патронов столько, на сколько договорятся. Потом заходят с двух сторон в оговоренное место, лесок там, или ущелье, а выходит оттуда только один. Вот и все. И тут я готов ставить на себя.
   - Винтовка или ружье - на выбор, револьвер и нож, - сказал я. - Патроны - сколько унесешь. Больше ничего. Снаряжение любое.
   Слышал я себя при этом как-то со стороны, вроде даже и не я эти слова говорю. Уже совсем уплотнившаяся толпа охнула, кто-то свистнул, все подались ближе, словно боясь пропустить хоть слово из диалога. Павел ответил сразу, не размышляя ни секунды, хотя, похоже, выбору способа удивился. А вот Фома, как мне показалось, даже обрадовался.
   - Послезавтра с утра, Бакланий Остров, встречаемся здесь, в порту, каждый может нанять одну лодку.
   Говорил он хрипло и быстро, сам аж вперед подался, словно словами убить хотел. Точно, совсем разозлился. Достал я его.
   - Почему послезавтра?
   - А пусть все ставки сделают, - влез в разговор до сих пор молчавший крепыш.
   - В городе такие дуэли любят, второй раз на тебе заработаю, - ухмыльнулся Фома. - И не вздумай сбежать, опозорю до конца жизни, если эта самая жизнь у тебя останется.
   - Фома, ты насчет меня не беспокойся, холую своему сбежать не дай.
   Павел дернулся, но Фома его опять удержал. А в толпе засвистели неодобрительно, причем явно в мой адрес. Но мне как бы плевать? Пусть свистят.
  

21

  
   - И на кой черт тебе это все нужно? - спросил Иван-моторист, выскакивая из лодки и затаскивая ее дальше на гальку.
   - С ними надо расходиться так или иначе, раз уж на них напоролись. Фома злобой пышет, если пытаться просто его избегать, то он навредит в самый неподходящий момент.
   - А так что, не навредит? - Иван обернулся к лодочнику и сделал ему знак, "жди", мол.
   Лодочник, пожилой, лет за шестьдесят, мужик, загорелый дочерна и при этом седой добела, уверенно кивнул в ответ, выбираясь из лодки и затаскивая ее еще дальше.
   - Так он окажется на виду. Если я завалю Павла, а затем меня найдут с пулей в спине, то Фому, скорее всего, потащат на виселицу. Так? - Иван пожал плечами, но потом все же кивнул. - А ему этого не надо, он висеть не хочет. Да и Павла можно будет в будущем не учитывать.
   - Ты настолько уверен, что именно Павла можно не учитывать? Не тебя?
   - Почти уверен. Павел - бандит, а меня учили воевать. Поэтому ставить буду на самого себя.
   - Ставить будешь? - удивился Иван.
   - Шучу. Я не азартный.
   Сразу за нешироким пляжем начинались довольно густые заросли, из тех, через которые пройти можно, а вот нормально видеть - уже нет. Густой подлесок, невысокие деревья. Акация, что ли - не пойму, не ботаник. Тут вообще вся флора какая-то мне непонятная, такое ощущение, что бывшая русско-черноземная под новый климат приспособилась.
   Мы с Иваном наняли лодку для того, чтобы скататься на место будущей дуэли, осмотреться. Правила этого не запрещали, к тому же, насколько я могу предположить, Павел место знал, так что и мне не помешает.
   А еще здесь есть трава и много папоротника, местами он вообще чуть не в сплошной навес над самой землей собирается. Надо учесть.
   Остров был овальным и удивительно правильной формы. В длину километра полтора, в ширину раза в два уже. Окружен галечным пляжем, дальше "воротник" кустов, потом начинается лес, который ближе к середине островка снова превращается в кусты. А вот самая середина поднимается крутым холмом, на вершине которого была бы идеальная снайперская позиция, с которой можно почти весь остров просматривать... если бы листва не мешала. И что еще важней - предсказуемая снайперская позиция.
   Птиц на вершине холма не видно, вроде, так что если кто туда полезет, то лишнего шума не наделает. А вообще интересный остров, как специально выстроен. Думаю, что для дуэлей островок как раз и начали использовать потому, что весь он такой из себя симметричный. Привозят дуэлянтов на противоположные концы, по выстрелу высаживают - и вперед. Победитель должен будет выйти к флагу, который стоит на пляже ровно на полпути к их стартовым позициям. И он же должен будет сказать, где искать тело побежденного.
   Не жарко здесь, к слову, точнее - очень умеренно жарко, весь островок продувается, ветер постоянный Из-за этого листва постоянно шуршит, так что будет глушить звуки. Ближе к воде еще и волна плещет, так что надеяться на слух особо не стоит.
   А вот почва в лесу оказалась трескучей, много сухой листвы и сухих же веток под ногами. Ветер ветром, но учитывать следует, сблизи неаккуратный шаг станет слышно. Зато видимых следов не остается, если ветки не ломать "на маршруте следования". Кстати, по пляжу идти будет еще сложнее, вот галька под сапогами шуршит куда громче, слышно издалека. И шаги ни с чем не спутаешь, очень уж у них звук характерный.
   На холм было лезть нетрудно, хоть склоны и крутоваты. Местами вода промыла глинистые склоны, местами камни обнажились на манер ступенек, в общем, забрались, немного запыхавшись. Оттуда я огляделся. Вид хоть куда, вся гавань Вольного видна, наша яхта как на ладони, вон рыбаки с лова возвращаются, в заливе уже почти никого, зато у причалов суета.
   Да, а сам остров виден отсюда вовсе не так хорошо, все больше волнистый ковер листвы со всех сторон. Но выйти на середину незамеченным не получится, метров на двести в каждую сторону все простреливаться может.
   - Ну что, есть идеи? - нарушил Иван затянувшееся молчание после того, как мы забрались на холм.
   - Есть, как не быть, - кивнул я, оглядываясь. - Обязательно есть и много. Сейчас по кругу обойдем и можем обратно ехать, к слову. Все что нужно, я уже увидел. Пошли вниз.
   Вниз спускаться было шумно, камешки сыпались, сухая глина, так что получается, что если на холм заберешься, то лучше уже с него не слезать. Ладно, что хотел увидеть, то увидел. Прогулка по лесочку вокруг острова совершенно никаких новых впечатлений не принесла, везде все одинаково. И вот папоротники эти то есть, то нет. Где кусты, там нет папоротников, где нет кустов - они тут как тут, больше в тени. Развесистые, широкие, они как зонтики примерно на высоте колена. Хорошие папоротники, очень хорошие.
  

22

  
   - В городе с ума все сошли, - рассказывал Глеб, когда мы уже собрались на борту лодки. - Ставят все, фаворита нет. Павла здесь знают, но кто-то рассказал, что ты его побил в Новой Фактории, поэтому мнения делятся пополам.
   Я кивнул, сам же в это время шил что-то вроде чулка на винтовку из куска рыболовной сети. Суну его в сумку с пайком, а там, уже на острове, достану. Накидка из такой же сети в это время лежала в тазу с перемолотыми стеблями травы, и Пламен топтался по ней сапогами, стараясь максимально пропитать ее зеленым травяным соком. Пламен же травы и натащил, по моему заданию. Правил у этой дуэли почти нет, это просто охота друг на друга, так что никто в средствах не ограничивает.
   - Ох-хо, устроит нам Аглая потом, если ты..., - начал было Игнатий, но Иван его прервал, сказав резко:
   - Не каркай, башка пустая.
   Взял карабин, натянул на него сетку - нормально, села. Теперь в нее тряпочки заплести и туда же, в лохань с травой, пусть Пламен прыгает.
   Спокоен я? Да ни черта подобного, в груди как кол ледяной, ночь сегодня и не спал почти, что совсем нехорошо. Я же не дурак, как мне самому кажется, понимаю, что случиться может что угодно. Хотя бы даже то, что в войне Павел сильней меня окажется. Я же о нем толком и не знаю ничего.
   Нет у меня выбора? Черт его знает, на самом деле, неважно, что я вслух говорю. Вслух я говорю то, что людям слышать надо. Может и есть выбор, но я его не хочу. Потому что мне этими людьми командовать, и если я сейчас отступлю, сошлюсь на то, что "дело первее всего" - меня поймут, наверное, но уважения уже поубавится. Не те теперь времена, не те здесь мест аи не те люди живут. Здесь смерть к людям близка всегда, и отступать перед ее угрозой просто нельзя, отступишь совсем и потеряешься.
   Мне надо Павла убить. В поединке. И не только потому, что это единственный способ не быть обвиненным в убийстве, но и потому, что это точка. Это уже не обсуждается. Мне бы по-хорошему, если все так получится, как планирую, потом еще и Фому израсходовать, тогда про всю эту банду забыть можно, она на нем и держится, как мне видится, но не уверен, что Фома рискнет.
   - Ну-ка, покажи, что у тебя там, - привстав со стула, я заглянул в лохань, в которой топтался Пламен.
   - Пропиталось, - доложил он, выбираясь из корыта на расстеленную старую газету.
   - Ага, вижу, - я поднял сетку, растянул руками - точно, вполне растительного цвета. И ленты тряпочные позеленели, теперь только высушить. - Значит так, теперь берешь вот это, - я показал на несколько пучков травы, лежащие на столе, - идешь на камбуз к Сереге, просишь мясорубку. Ну и перемалываешь это все в кашу. Или, если Серега мясорубку не даст, отдай ему, пусть он все сделает. Понял?
   - Понял, - закивал Пламен, стаскивая сапоги.
   - Тогда вперед. В каюту потом занесешь.
   - Понял!
   Так, теперь сетку сушиться, но еще желательно так, чтобы ее с улицы не разглядеть было. Поэтому натянули веревку между ножками стола и разложили ее на сушку в кают-компании. А затем я уже ушел к себе, готовить оружие.
   На долгие перестрелки не рассчитываю, так что мне лучше что-то с мощным патроном. При этом стрелять собираюсь из положения "лежа", судя по всему - с кулака. То есть, любимые мои рычажные винтовки не подходят, нужен "болт".
   "Болт" у меня есть, доставшийся с трофеями, вместе с яхтой. Не слишком длинный охотничий карабин под девятимиллиметровый патрон, с магазином на три таких. Синеватый вороненный ствол, ложа из хорошего дерева, с виду ничего особого, но при этом из дорогих - качество. Погонял затвор взад-вперед, почти наслаждаясь легкостью движения, потом отложил карабин на стол. Пойдет, это на крупного зверя, человеку хватит.
   Револьвер. Тут мудрить не буду, возьму свой привычный, он уже в руке лежит как ее часть. И надеюсь, что до револьверов не дойдет. Я вообще хочу закончить это все одним выстрелом. Нет, двумя, одним не получится.
   Нож. Нужен большой и широкий, чтобы можно было копать, рубить сучки и резать дерн. Драться я им не собираюсь, драться на войне ножиком - это моветон, это для детских книжек. Поэтому широкий тесак, надо будет - и за лопату выступит.
   Все.
   А теперь самое главное - одежда. В общем-то, она, по моей задумке, всего и важнее.
   Пока возился, зашли Игнатий с Байкиным, огляделись, Петр сказал:
   - Вахту усилили на всякий случай. Баркас тоже наняли, подойдет в девять утра. Ничего подозрительного не заметили, на причал никто не заходит. Но я вот чего хочу сказать: ты сегодня на палубу не поднимайся. Даже в рубку. На всякий случай. От складов и заборов до нее метров сто пятьдесят, хороший стрелок может одним выстрелом все проблемы решить.
   Не думаю, что Фома так поступит, но... Байкин прав. Я лучше в каюте побуду, книжечку почитаю. А может и уснуть получится, а то не по делу меня что-то колбасит, нервы, нервы.
   - Хорошо, так и сделаю.
   - Серега ужин прямо сюда принесет, - добавил Игнатий.
   - И это... скажи, чтобы леденцы мятные не забыл. А то потом я забуду.
   Дверь за ними закрылась. Я завалился, не раздеваясь, на кровать, закинув руки за голову, потянулся. Уставился в потолок. Или в подволок, как я его до сих пор не приучусь называть. Ладно, надо успокаиваться. Знал, на что шел и до сих пор знаю. Просто надо это сделать. Моряки здесь подчас ходят в такие места, где риска не вернуться куда больше, чем у меня завтра, это норма жизни этого мира. Сколько я уже смертей здесь видел? Так что даже если не так что-то, то не я первый, не я и последний. И свадьбы пока не было.
   Все.
   Чему быть, того не миновать.
   Но я знаю, на что иду.
   И я знаю, что я умею это делать.
   Павлу кранты.
   Однозначно.
   Я это знаю, а он пусть чувствует и помирает заранее. От страху.
   Завтра увидимся.
   Все завтра.
   А сегодня надо расслабиться.
  

23

  
   Уснул. Действительно уснул, причем как убитый, и спал до тех пор, пока ко мне в каюту вахтенный Тимофей не постучался. Сунул голову в дверь, стукнул еще раз по ней костяшками, уже изнутри, сказал:
   - Старший, вставай. Пора.
   - Ага, встаю, - закивал я, поднимаясь.
   Выспался.
   И спокоен.
   Почему-то вспомнился день, в который мне в детстве гланды удаляли. Тоже рано встал, темно еще было, потому что назначали на девять утра, что ли, а была зима. Вроде бы зима, хоть так и не упомню сейчас. Вот так два дня боялся, боялся, потом лег спать, а проснулся спокойным. Дошли с отцом до поликлиники, ну и удалили их мне, естественно. А сегодня я их кому-то удалю. Нетрадиционным способом. Вот так.
   Не торопясь умылся и побрился, оделся, подхватил собранный с вечера рюкзак, оружие.
   Все, можно идти.
   На палубе уже вся ватага собралась, и экипаж, и бойцы. У борта я увидел большой рыбацкий баркас, почти шлюп, в котором двое возились с упрятанным в железный ящик стирлингом.
   - Ну что, готов? - спросил меня Байкин.
   - Готов. Поехали, что тянуть.
   - Заводи! - крикнул лодочникам стоящий рядом Глеб.
   В баркас со мной спустились Байкин, Игнатий, Фрол, Леонтий и Платон с Пламеном, в таком вот составе собрались. Один из лодочников оттолкнулся от борта "Аглаи", второй подключил передачу и тяжелая толстая туша баркаса медленно заскользила по мелкой волне бухты.
   Я огляделся. К выходу в залив двигались не мы одни, туда стремились чуть не все лодки, что были в порту, причем половина из них была явно переполнена, похоже, что на рыболовство сегодня все наплевали, а зарабатывали на извозе.
   - Это зрители, что ли? - спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.
   Ответил рулевой и он же, насколько я понимаю, моторист:
   - А ты как думал? То ли еще будет. Сейчас до Бакланьего дойдем и сам увидишь.
   - А почему Бакланий? - спросил я его. - Вроде там бы и ни одного баклана не видел.
   - А кто его знает? - сделал тот задумчивое лицо. - Нет там бакланов. И не было, кажется. Просто назвали так.
   - Так почему назвали-то? - решил уточнить Фрол.
   - Да откуда я знаю? - немного разозлился лодочник. - Надо было - вот и назвали.
   На выходе из бухты баркас чуть качнулся на пологой волне, но и пошел быстрее. До Бакланьего острова было от порта рукой подать, и как только мы вышли за маяк, я присвистнул:
   - Ни черта себе! Это все зрители, что ли?
   Почти все свободное пространство перед островом было заполнено лодками, от мелких до больших, судовыми шлюпками, большими баркасами, и даже пара яхт была, включая даже "Баклана" Арсения Плотникова. И он пожаловал, получается.
   - Это не он так остров назвал? - спросил я.
   - Да откуда я знаю?
   Во всем этом скоплении лодок был некий явно выраженный центр - широкая низкая баржа, которую явно притащили сюда на буксире. На ней топталось несколько человек, лодки подплывали к ее борту, из рук в руки переходили деньги, какие-то бумажки, кто-то что-то кричал, а при виде нас человек в красном жилете начал разгонять пришвартованные лодки, одновременно жестами подзывая нас.
   - Распорядитель, - прокомментировал лодочник, направляя баркас к барже. - Сперва к нему надо!
   - Делай как надо, - согласился я.
   Я увидел Павла. Тот был уже на барже, стоял у мачты, даже не глядя на меня. Фома о чем-то тихо говорил с ним, давешний крепыш и еще двое незнакомых мне стояли там же. Все вооружены, но подчеркнуто нас игнорируют. Ну и хорошо, в обще-то, мы с ними не рвемся общаться.
   - Собрался? - спросил распорядитель, мощный пузатый мужик с двумя косами в бороде и с бриллиантовой серьгой в ухе.
   Одет он был в кожаный жилет на голое тело, могучие руки сплошь в ножевых шрамах, нос на загорелом лице чуть не в лепешку расплющен, уши больше на неудачно слепленные вареники похожи. Боец, в общем. И на ремне большой револьвер в кобуре. И, кажется, еще маленький, за поясом, под жилетом. Я еще подумал, что я бы лучше с Павлом опять в рукопашную схватился, чем с этим быком. Раздавит просто, мне кажется.
   - Собрался.
   - Ставить деньги будешь? На себя можешь, правила дозволяют.
   Говорил распорядитель сиплым басом, заметно в нос.
   - а что выиграю?
   - Вдвое. Равные ставки. Тебе, как участнику, даже комиссию платить не надо.
   - Да? - я махнул рукой. - А давай, - и полез за кошельком.
   Потом, получив желтоватый картонный билетик, я убрал его в рюкзак и распорядитель сказал:
   - Двое секундантов от тебя пусть обыщут Павла. Двое от него обыщут тебя. Нельзя иметь оружия больше чем договорились, нельзя гранат, нельзя всякого для ловушек, колья там, копья и прочее. Охота ловчую яму сделать - сам копай и сам колья для нее режь. Услышим гранату и найдем на трупе осколочные - утопим. Против правил это.
   - Я понял.
   Правила мне уже объяснили, Иван был в курсе, так что ко всему был готов. Запретного в моем мешке не было ничего. Разве что воды многовато. В резиновых бурдюках, в которых она становится противной. Так мне и не пить, в общем-то.
   Рылись в мешке незнакомые товарищи Павла. Перебрали не слишком тщательно, свернутую ткань одеяла просто прощупали, не найдя ничего подозрительного. Мешок Павла был раза в два меньше моего. В руках знакомая "павловка", я даже засмеялся над таким сочетанием с именем моего противника, револьвер в кобуре тоже вроде моего, со средним стволом. Нож не такой пугающий, как мой тесак - для драки. Бог в помощь тебе с ножом ко мне подойти.
   - Все, - сказал распорядитель после того, как секунданты, Байкин и Иван, отошли от Павла. - Закончили. Теперь так: эти лодки видите? - он показал на два небольших тузика, каждый с одним гребцом, стоявшие у борта. - выбирайте любой, какой кому нравится. Могу монету кинуть, - он достал из кармана золотой. - Кто будет называть? Орел - вот эта лодка и южный край острова, решка - вот эта и северный.
   - Он пускай, - кивнул я на Павла.
   Распорядитель щелчком подбросил монету, причем я почему-то ожидал, что она свалится за борт, но не свалилась - тот ловко поймал ее на тыльную сторону левой ладони, прихлопнув правой.
   - Ну? - спросил он Павла.
   - Не знаю... решка, - отмахнулся тот.
   - На север поедешь, - чуть подняв мохнатую бровь, сказал распорядитель и показал монету: - Решка. Высаживаетесь по выстрелу. Вернется только один. Надо выйти на тот пляж, - он, обернувшись, - и там во-он флагшток, видите? Надо поднять флаг, тогда пошлем лодку. Если флаг не поднимаешь, то мы думаем, что там не закончено и человек просто так шляется. Потом заберем тело. Все. Давайте по лодкам.
   По всему скоплению людей на воде пошел шум, едва мы начали рассаживаться по лодкам. Свист, крики, мужские и женские. Женщин много, кстати, даже очень. Увидел Арсения Плотникова, сидящего на палубе под тентом, за столом, уставленном кувшинами и корзинами с фруктами, сразу с тремя женщинами, на другой яхте, которая называлась "Мираж", тоже сидел кто-то солидный, толстый, красномордый, в исключительно мужской компании. Шоу у них, точно.
   Гребец - татуированный с головы до пят жилистый негр - навалился на весла, легкая лодка быстро разогналась. Зеленая гора острова, формой похожая на верхушку кекса, медленно приближалась. Я посмотрел на Павла, лодка которого удалялась от нас с каждым гребком весел. Смотрит на остров и... что это он делает? Крестится? И губами шевелит. Павел, да ты весь на нервах, это же хорошо. Не такой ты и железный, получается.
   А вот я как-то перегорел уже, сейчас просто собран и спокоен. И как-то даже не думаю, что меня убить могут, просто свой план в голове перебираю. Словно не на поединок отправляюсь, а забор чинить на даче.
   Лодка совсем маленькая, даже на малой волне качается. Сдвинул карабин так, чтобы на него брызги не летели. Понятно, что не успеет заржаветь, но все же, привычка уже.
   Ближе остров, ближе. Вот он на левый траверз лодки сместился, волна чуть изменилась, начала покачивать с боку на бок. Я оглянулся: на лодках почти все стоят, смотрят вслед. И что им видно будет после того, как мы уйдем в заросли? Наверняка ничего, разве что выстрелы услышат. А расходиться явно не собираются, потому что все с едой, вином, пивом - пикник на воде, в общем, городской праздник.
   Гребец развернул лодку прямо на берег, явно стараясь разогнать ее как можно быстрее, затем ее острый нос ткнулся зашуршавшую гальку, а гребец поднял руку, сказал:
   - Жди выстрела.
   Ждать пришлось минуты три. Потом вдалеке послышался хлопок и я, перешагивая через банки, встал на нос лодки и прыгнул как можно дальше вперед, чтобы не замочить сапоги. А затем быстро зашагал в сторону леса. Вот теперь надо торопиться.
   Все, теперь меня ниоткуда не видно, ни с лодок, ни даже с холма, если Павел туда все же полезет. Стоп. Кусты, мне сюда и надо.
   Упал на колени, открыл рюкзак, вытащив оттуда крашенную травой рубашку, стащил с себя надетую, серую в клетку, откинул в сторону. Стащил с головы самодельную черную бандану, вместо нее вытащил из-за пояса сложенную панаму с москитной сеткой, надел. Тоже в сторону. Жилет - туда же, только мешать будет. Сетку на карабин, сетку с собой - все. Больше ничего не надо. Маленькая фляжка - на пояс, в нагрудный карман рубашки пакетик с мятными леденцами. Все. Больше ничего не нужно.
   Свалив все барахло на рюкзак и прижав его к груди, побежал к краю кустов, прикинув по ходу, где будет самая густая тень в течение дня. Снова упал, натянут кое-как рубашку на рюкзак, сверху жилет на нее уже. Бандану на резиновый мешок с водой. Нет, понятно, что никакое чучело из этого не сделаешь, но мне и не надо. Мне надо чуть-чуть обозначиться, не более.
   Вот, два куста, между ними словно арка, место как само напрашивается в нем лежку устроить. Поэтому устраивать и не буду. Схватил нож, чуть взрезал трескучий дерн, оттянул и выдрал квадрат, чуть сдвинув в сторону. В выемку уложил свой мешок, бурдюк, затем от соседнего куста отмахнул несколько веток с густой листвой, воткнул в землю, завалил на получившуюся кучу барахла. Потом травы подбросил.
   Так, что получилось? Невнимательный человек и не заметит, а вот внимательный заметить должен. Не наверняка, но все же должен. Человек, который участвует в смертельном поединке, должен быть внимательным, я думаю. Жаль, муляж карабина сделать не из чего, но совершенства не бывает ни в чем. Сойдет, наверное. Должно сойти.
   Теперь задний ход, по своим же следам, на четвереньках. Полз метров пятьдесят, затем свернул, заходя левее ложной позиции, поднялся и стараясь как можно меньше следить, перебежал к скоплению папоротников, самому большому с этой стороны острова, которое наметил еще вчера. Стоп. Ложись.
   Теперь самое главное - не ломать хрупкие стебли, ползти аккуратно, следов не оставлять. Если что-то сломал, то прихватывать с собой, пригодится. Ну, пошел!
   Сверху, над самой головой, колышущийся зеленый тент. Стебли папоротника действительно очень хрупкие, ломаются при любом неловком движении. Каждый раз останавливаюсь, протягиваю руку и подбираю завалившийся стебель с зонтиком листвы сверху. Ползу дальше.
   Земля под животом сухая, за что большое спасибо. Вспомнилось, как ползал по красной глине в том походе против Племени Горы - куда меньше удовольствия. Впрочем, его и сейчас немного. В траве и над травой полно насекомых, комары тоже оживились, хоть я обрызгался репеллентом. Ладно, потом сетку на лицо опущу, когда отдышусь и все свои дела сделаю.
   Еще чуть-чуть, метров десять, и достаточно. До края зарослей еще далеко, я туда и не собираюсь. Сверху надо мной сомкнулись листья, но вот вдоль земли я вижу далеко. Лист у каждого папоротника большой, но вот ножка одна, тонкая как тростинка, так что видно сквозь них хорошо. Не идеально, но терпимо, так точнее будет.
   Не торопимся, каждое движение контролируем, главное - как можно меньше ущерба вокруг. Ни коленями ничего не валим, ни одеждой и снарягой не цепляем. Еще чуть-чуть, буквально пара "гребков" - стоп. Вот теперь у меня есть обзор. А вот на меня обзора быть не должно.
   Достав из кармана на плече баночку перемешанного с соком травы вазелина, я начал наносить его на лицо и руки. Пусть у меня есть сетка, но кашу маслом не испортишь. Потом надо будет сеть на себя - и замереть. Совсем замереть, надолго.
  

24

  
   Прошло уже немало времени, но Павел в поле зрения не появлялся. Пару раз мне казалось, что я слышу шаги, и каждый раз оказывалось, что ошибся. Видел много зверья, даже семейство диких свиней, неизвестно как обосновавшихся на этом острове, прошло метрах в пятидесяти от меня, не заметив или просто не обратив внимания.
   Лежал все это время почти не шевелясь, на животе, натянув на себя сетку с набросанными на нее листьями папоротника. Со стороны не взглянешь, но думаю, что меня и с пяти метров сейчас не разглядишь. Вроде бы все хорошо, но... кто-то пробовал пролежать несколько часов на животе? А еще и на земле? Болели ребра, колени, щиколотки, немели руки - левая вытянута вперед, правая удерживает на ней карабин. Шею схватывали судороги и приходилось просто ложиться щекой на землю, чтобы отпустило. Но помогало не до конца, тогда голова выворачивалась вбок, и время от времени я просто вжимался в землю лбом. Время от времени старался переваливаться с боку на бок, так, чуть-чуть совсем, но боль из ребер никуда не уходила.
   Практически не пил, спасался мятными леденцами. Не хотелось прудить себе в штаны, памперсов не было, я даже от утреннего чаю сегодня отказался. Ну а избыток воды уходил с потом, хотя папоротники давали тень и легкий ветерок с моря доходил даже сюда. Насекомые гуляли по мне во всех направлениях. На муравьев, на дороге которых я, похоже, улегся, я уже внимания не обращал, но пару раз давил на себе мерзкого вида пауков, а один раз чуть не заорал с перепугу, когда прямо с земли ко мне в рукав нырнула длинная сколопендра. Плюнув на скрытность, перехватил ткань рукава выше, а потом, невзирая на брезгливость, вытащил мерзкое насекомое пальцами и с радостью казнил его прикладом карабина, вдавив в мягкую землю углом приклада, обитым резиной. Это был единственный момент, когда я уже откровенно нарушил маскировку. Потом еще полчаса лежал, дыша вполсилы, с ужасом ожидая пули - выследить в эту минуту меня было просто. Но Павла рядом не случилось, так что никто не стрелял.
   Комары особо не жрали, действовал репеллент, но все же несколько раз давил их на открытых руках. Видать, самые голодные, презрев все запахи, бросались в атаку. Комары здесь мелкие, к слову, но кусачие - страсть. И волдыри после укусов огромные, вроде как аллергия. А вот лицо сетка прикрывает. Стрелять с ней, правда, будет не очень, но пока стрелять не в кого. А там и поднять можно будет.
   Совсем рядом, только руку протянуть, паук сплел свою ловчую сеть под листом папоротника, снизу. По уму сплел, потому что какие-то мелкие мухи все время садились на листья с изнанки, светло-салатовой, в отличие от густо-зеленой верхней поверхности. Едят они с этих листьев что-то? Пока наблюдал, увидел, как три мухи запутались в паутине, трепыхаясь и еле слышно жужжа. Каждый раз откуда-то из-за стебля выбегал довольно крупный черный паук с белыми полосками на ногах, добирался до добычи, заматывал в паутину и, похоже, оставлял до лучших времен.
   Ему везет, он с добычей.
   К середине дня почему-то разорались чайки над островом, но потом как-то быстро замолчали, наверное, ушел косяк мелкой рыбешки, за которой они охотились. Потом, когда я уже совсем одурел, услышал, как сорвалась стая птиц с вершин деревьев, тех, что прижались к восточному пляжу.
   Это уже что-то. Свиньи птиц спугнуть не могли, на них бы они и внимания не обратили, это человек должен быть. Задвигался Павел, похоже, не выдержал. Сначала ведь играл в "кто кого пересидит", но терпелки не хватило. Я знал, что не хватит, он вспыльчивый и дерганый на самом деле, а я, если надо, здесь и неделю пролежу.
   Так, я в ту сторону немного боком, карабин левее нацелен, так что лучше немного передвинуться. Если, конечно, Павел сюда кустами идет, и именно с той стороны. И чуть-чуть мышцы размять, просто напрягая их и расслабляя, чтобы кровь забегала, а то могут и подвести, все занемело и все затекло. Поднял с лица сетку накомарника, опустился ниже, приложившись для проверки к прицелу. Нормально. Правда, никакой гарантии, что Павел выйдет с той стороны, может и откуда угодно появиться. И вообще не появиться тоже может.
   Опять тихо, листва только шумит. Шея так болит, что уже в затылке судороги. Разведчики на таких лежках меняют друг друга, а меня сменить некому, все сам. Сколько я уже так лежу? Часов пять? Надо бы на часы глянуть, но это опять шевелиться и руку с карабина убирать. Кстати, запястье под цевьем уже тоже болит, отдавил, хоть карабин немного и весит.
   Патрон в стволе, предохранитель отключен. Если пуля весом в восемнадцать грамм вылетит со скоростью семьсот метров в секунду, и попадет в тело, раскрываясь за счет полого наконечника "в гриб", дыра будет такой, что на этом весь бой и закончится. До двухсот метров этим патроном можно любого зверя бить, без проблем, а человеку столько не надо. Я этот ствол взял потому, что мне подранки не нужны, я устал лежать, я потерял подвижность, мне только вот так можно, как я придумал.
   Опять тишина, только ветер. Иногда налетит порывом, раскачает все папоротники над головой, и снова затихнет. Когда папоротники шевелятся, к слову, наблюдать становится неудобно, отвлекает и мешает.
   Потом в носу засвербило, потянуло чихать. Сначала сжал нос пальцами, но не помогло, пришлось, дергаясь как в судорогах, беззвучно чихать в кулак. Еще закашлять не хватает в самый ответственный момент, чтобы все как в кино было.
   Шум какой-то, вроде? Ветка треснула? Ветки здесь трещать под ногами, я это запомнил. В кустах тебя не видно, но веток много, под деревьями веток меньше, но прятаться негде, все невысокое, любой ствол можно ладонями обхватить. Откуда звук был? Где птицы летали, или все же правее? Черт, опять ничего не слышно.
   Ну, давай, не томи, ищи меня! Вон какая приманка классная лежит у кустов, прямо вылитый я, такой, каким ты меня должен был в лодке запомнить. Иди уже, где ты там?
   Опа, что-то опять нервишки включились, адреналин пошел. Этого не надо, это все лишнее. Дыхание, сосредоточиться на чем-то близком и простом... вроде как того же паука-охотника, благо рядом, все равно пока только слух работает...
   Вроде бы успокоился, звон в ушах улегся, опять слушаю шум ветра. Еще сучок, это уже точно! Правее, не там где были птицы. Под подошвой сломался, тихо, но я все равно услышал. И где? Где ты Паша, Паша, где ты? Где ты, где ты, где ты, Паша?
   Солнце сейчас в зените, тени в лесу яркими контрастными пятнами легли, как будто вся природа в камуфляже. Из-за этого наблюдать трудно. Комар, завис прямо перед глазом, отмахнуться побоялся, просто сдул, отогнав совсем недалеко. Раньше нельзя было прилететь, именно сейчас надо?
   Тень какая-то за скоплением кустов, вроде. А может и нет. Может я уже тут совсем дошел, мерещится всякое. Но в любом случае надо бы снова разворачиваться, я теперь совсем куда не надо целюсь. Вот так, по миллиметру... чуть поднял винтовку, сдвинул руку, переложил, теперь приподняться... и чуть-чуть сдвинуться. Так. Теперь все заново опять, и опять, и опять...
   Поворачивался минуты три. К тому времени, как сдвинулся снова, убедился в том, что за кустами кто-то есть. По идее, можно бы и стрелять, но без гарантий, есть риск промахнуться, и тогда вместо правильной засады придется заниматься бестолковой стрельбой с неясными последствиями.
   Во рту пересохло, аж губы слиплись. Дико захотелось достать из кармана еще один леденец и с хрустом разгрызть. Ага, прекрасная идея. И пусть думает, что здесь бобры завелись.
   Зараза, как шея болит... Голову держу, а ощущение такое, что к затылку сковороду раскаленную приложили. Ну же, ну...
   Есть.
   Это нога. Темные брючина, заправленная в высокий ботинок, вижу в просвет между нижними ветками кустов. Да он, похоже, на мою приманку навелся, подошел по тем же кустами, но наблюдает вроде как "по хорде". Ну да, вот же его силуэт. Сколько до него? Метров сто.
   Чуть сдвинув ствол, навел взятую в кольцо мушку ему на колено. Попаду?
   Попаду, пожалуй. Я из автомата на ста метрах все пули в десятку укладывал одиночными, а этот карабин вовсе не автомат, он куда точнее. Но если даже попаду, то он свалится назад, за кусты. Так? Так. Добивать придется?
   Придется. Но я же для чего такой калибр взял, а? Вот для этого самого.
   Передняя поверхность спускового крючка гладкая как зеркало, палец по ней скользит. Спуск одноступенчатый, короткий, легкий.
   Цель...
   Дыхание...
   Положение пальца...
   Плавно назад...
   Выстрел оказался громким, словно пушка пальнула. Винтовка лошадиным копытом боднула в плечо, подскочила, упала на кулак, правая рука быстро передернула затвор, выбросив длинную блестящую гильзу.
   Что?
   Даже не поверишь, что это человек кричит, словно зверя подстрелили. То ли рык, то ли стон. И кусты дергаются. И даже отсюда вижу кровь на зеленых листьях - хорошо попал, удачно.
   Взял прицел пониже, над самой землей, ниже трясущейся ветки, выстрелил снова. Опять дудухнуло, садануло по ушам, раскатилось эхом, и куст трясись престал. А я снова перезарядил карабин и со стоном начал подниматься на ноги.
   Если я его не убил, или не ранил тяжко, а все это военная хитрость, то мне каюк. Потому что я даже встать не могу толком, на четвереньки с трудом поднялся. А когда на ноги встал, то чуть не упал, в глазах потемнело, закружилась голова, онемело лицо - еще чуть-чуть и обморок. Покачнулся на подгибающихся ногах, которые почти не чую под собой, но устоял. Вздохнул глубоко, изо всех сил, ребра схватило, но как-то так, вроде и больно, но - хорошо. Как в первый раз полной грудью.
   И пошел прямо на кусты, держа карабин наизготовку, не пытаясь даже маневрировать - все равно не получится.
   Нет, не хитрость это, кровь настоящая. Не из баночки он плеснул, и легкого ранения с таким кровотечением быть не может. И ботинок я его вижу отсюда, с частью штанины - не шевелится. Совсем не шевелится.
   А может, не рисковать?
   Правильно, не надо рисковать.
   Не стал "контуры тела" прикидывать, у меня калибр такой, что многое позволяет. Опустился на колено, вскинул винтовку, натянув ремень, прицелился прямо в подошву. И выстрелил.
   Снова гулкое эхо, удар в плечо, большая гильза вылетела на траву, а я сверху затолкал в винтовку два патрона, дослал один в ствол. Я видел, как ступня дернулась, как брызнула кровь, но никаких признаков жизни не последовало.
   Все, похоже.
   Дальше шел смелее. Раздвинул кусты, подошел к телу.
   Я его вторым выстрелом добил, попал под ребра, в печень, похоже. И пуля через все тело прошла, а с такой энергетикой она там все разворотила. Первый выстрел превратил колено в мешанину молотых костей, думаю, совершенно его выключив, а второй уже добил. Третий выстрел вообще разнес щиколотку, но он был к тому времени мертв.
   Закинул винтовку за плечо, присел рядом на колено, сказал:
   - Ну что, Павлик, разобрались? Не надо быть таким самонадеянным. Фома на очереди.
   Сдернул у него с плеча "павловку", потом стащил пояс с патронташем и кобурой. Револьвер оказался двойником моего, хоть в пару бери. Нож тоже возьму. С дуэли принято орудие и патроны брать, это законный трофей, как голова оленя на стенку. Или рога, например.
   Фух, отходняк пошел... Что-то зябко мне, несмотря на жару. И пить страсть как хочется. Отстегнул у себя с пояса фляжку, приложился, ополовинив ее одним глотком, а потом еще двумя допив до конца. Вода теплая, но блаженство невероятное.
   - Пошел я, Паша, - сказал я трупу, поднимаясь на ноги. - Пошел. Все, больше не увидимся.
   Выстрелы спугнули птиц, которые носились сейчас где-то над кронами невысоких деревьев с дикими воплями. Но сейчас можно, уже все равно. Пошел за своим рюкзаком, подобрал. Потом. Подумав немного, вылил воду из резиновых бурдючков-грелок - и нести легче, и напился уже. Собрал свою одежду, затолкал в мешок и пошел к пляжу.
   Пока шагал через кусты, более или менее в себя пришел, хотя бы конечности задвигались предсказуемо. Как на пляж вышел - вздохнул полной грудью, ветерок-то тут какой, прямо как вентилятор включили.
   А вон лодки на воде. И все в них стоят. И молчание. До флагштока метров двести. Ну, я пошел.
   Черт, а они, наверное, меня и не узнали. Что Павел, что я, на остров уехали в другой одежде, я уже там переоделся. А что, правила не запрещают, я проверял.
   Галька шуршит под подошвами. Под ногами серая, сухая, а левее, где на нее волна набегает, какой-то бурой становится. И когда вода откатывается назад, остаются пузырьки. Надо же, что заметил.
   А голова совсем пустая. И про дуэль думать неохота. Все закончилось - и ладно. Живой. А Павел неживой. То есть удачно все сложилось, как надо.
   Дошел до флагштока, потянул серую от непогоды старую веревку. Красный флажок со скрипом пополз вверх. На лодках засвистели, закричали, даже несколько раз выстрелили вверх. На этот раз ко мне пошел большой баркас, на котором я разглядел распорядителя, стоящего на носу. Убедившись, что меня точно собираются забрать, я грузно уселся на гальку, подложив рюкзак под локоть.
   Моторном баркасе было несколько человек: распорядитель, с ним двое помощников - такие же здоровяки, как и он сам, мои секунданты и секунданты Павла. Ну и двое лодочников, один из которых ловко выпрыгнул на гальку, едва форштевень баркаса в нее врезался.
   - Все? - спросил распорядитель своим гулким и одновременно гнусавым голосом.
   - Все, - кивнул я, поднимаясь на ноги.
   - Тогда вещи в баркас свои закинь и покажи где тело лежит, - сказал он. - А остальное уже на барже решим.
   Я не очень четко представлял себе, что включает в себя список "остального", но потом сообразил, что должны быть и формальности окончания дуэли, все же убийство, ну и деньги я на себя самого ставил. Вот так, еще и заработал, похоже.
   Байкин с Платоном выпрыгнули на берег, Платон подхватил мои вещи и закинул из в лодку. Распорядитель, рассмотрев меня, покачал головой, ткнул пальцем чуть ли не в лицо, потом сказал:
   - Вот ты как его взял, да? А на остров чистеньким ехал.
   - Правила не запрещают, насколько я помню.
   - Нет, не запрещают, - ответил он, тоже грузно спрыгивая на гальку. - Но кто так делает, уже на острове едет как жаба зеленый, а ты вот как, поменял облик, да.
   Секунданты Павла не говорили ни слова и на меня почти не смотрели. Так же молча дошли следом, так же молча стояли, пока распорядитель осматривал раны, сказав:
   - Считай, что первым и убил, в колено. Откуда стрелял?
   Я показал рукой:
   - Вон там, в папоротнике лежал. Видишь, где смято все?
   - Ага, - кивнул он, присмотревшись. - Хитро. Последнее место, куда смотреть будешь. И перетерпел ты его, получается.
   - Вроде того.
   Про приманку я говорить не стал, а он и не спрашивал. Тоже правила не запрещают. В общем, труп Павла перекинули на носилки и его секунданты с помощниками распорядителя понесли их к лодке. Вот теперь дуэль закончилась окончательно.
  

25

  
   Лодок действительно не убавилось, скорее наоборот. Словно новый остров образовался возле Бакланьего. Шумный, крикливый остров, вроде того же гнездилища птиц. Пикник на воде, всему городу развлечение. Наш баркас, поплескивая мелкой волной, уверенно подошел к барже. Кто-то принял швартовы, лодку подтянули. Со всех сторон неслись крики и свист - кто-то приветствовал, кто-то злился из-за потерянных денег. На волнах качались десятки желтоватых билетов, выброшенных теми, кто проиграл пари.
   Фомы на барже не было, он перебрался в свою лодку и смотрел на меня зло, покусывая нижнюю губу. Но в разговоры не лез, смотрел и все. Похоже, что не выиграл он денег на этой дуэли, не на меня ставил, точно.
   Туда же к ним в баркас перегрузили труп Павла, завернутый в окровавленную парусину, следом перебрались его секунданты, и лодка сразу отвалила от баржи, по знаку Фомы, махнувшего рукой. Быстро набрав скорость, она пошла в сторону порта.
   - Молодец, в общем, - сказал распорядитель, отсчитывая мне деньги взамен отданного билетика.
   Сумма удвоилась, вполне можно было бы экипажу проставиться, но только самые дела сейчас начинаются. Хотя... похоже, что планы придется несколько менять, вольно или невольно, но я оказался в центре внимания. Пусть Вольный по масштабам это мира считается большим городом, но на самом деле это деревня, где все друг друга знают, а любая слава расходится быстрее чем пожар в степи. Надо будет думать.
   Но думать надо потом, потому что состояние совершенно опустошенное, даже разговаривать лень. Впрочем, нас долго и не задерживали. Распорядитель похлопал меня по спине своей пудовой ладонью, провожая к баркасу, да и все. И когда он мы уже отвалили от баржи, я слышал, как он кричал в большой жестяной рупор:
   - За выигрышем знаете куда! Жду через час в "Арене" всех, у кого билетик правильный! Там же будет два поединка, Прокопий Кувалда против Турка Салеха и женщины еще, Болотная Кошка против Марты Призрак. Всех ждем, всех примем!
   Вот так, он еще на мне и вечером заработает, учитывая, что немало народу просто за выигрышем придет, да так там и останется. Бизнес.
   Баркас шел к порту, отставая на несколько сот метров от баркаса Павла. С него в нашу сторону никто не смотрел, но мне вовсе не казалось, что Фома о нас забыл или проблемы рассосались. Фома остается угрозой, это вне всякого сомнения. Хорошо бы точно просчитать, что он дальше сделает. Кстати, если они здесь по найму работали, то к кому нанимались обычно? Вот это бы уточнить неплохо.
   - Ну как, оживаешь понемножку? - спросил тихо Байкин.
   - Да вроде бы.
   - Я как-то тоже в такой поучаствовал, только не здесь, а на границе с франками, на Торговом, - он отстегнул от пояса флягу, показал мне, а когда я отказался, сам сделал несколько больших глотков. - Только закончилось все быстрее и даже хуже. Он меня подловил, да не попал, потом друг за другом по камням чуть не час гонялись, почти все патроны извели. И случайно столкнулись, нос к носу. Обхожу камень - а он мне прямо навстречу. Ну и выстрелили разом. Он наповал, а мне бок прошило. Вскользь, но крови много было.
   - А что сцепились?
   - Из-за шулерства. Я тогда поигрывал немного.
   - А точно шулер был?
   - А так и не знаю точно, - ухмыльнулся Байкин. - Я его обвинил, он завозмущался и сразу давай поединка требовать. А там я его убил. Должно быть шулер все же. Не мог же я просто так проигрывать и проигрывать.
   - Хорошо, что не он тебя.
   - Это точно хорошо, - согласился Байкин.
   - Я слыхал, что на Тортуге такие дуэли просто так устраивают, за деньги вроде, - вступил в разговор Платон. - У них там ущелье есть, вроде как речка посередке, вокруг камней больших навалено. Тянут жребий, входят с разных сторон, но вроде только с револьверами, и патронов всего двенадцать дают. Ну и воюют. Если никто никого не убил, то никто из бойцов денег не получает.
   - Сам видел, что ли? - уточнил Байкин с явным недоверием.
   - Нет, знающие люди рассказали.
   - А-а, а то подумал, что ты сам там воевал.
   - Не, я - мирный, - не оскорбился на подначку географ.
   "Ботаником" он при этом совсем не выглядел, скорее даже наоборот. Да и приходилось видеть, как наш географ стреляет. Хорошо стреляет, особенно из револьвера.
   - Месяц назад здесь, на Бакланьем, еще дуэль была, - вступил в разговор лодочник, что сидел на носу баркаса. - Турок и какой-то наш залетный что-то не поделили в кабаке. Много стреляли, по всему острову. Турка под горой самой нашли, в нем шесть пуль, а наш к флагштоку вышел, но флаг поднять уже не смог, упал. Подошли к нему - а он уже мертвый.
   - А выигрыш кому присудили? - заинтересовался я.
   - А никому, все ставки вернули, только комиссию оставили. Вот если бы поднял флаг, то наш бы выиграл.
   - Понятно.
   На яхте при виде нас началась суета, они до сих пор в неизвестности пребывали. Платон не дал мне просто тупо таращиться на них, сказал:
   - Поднимись, помаши, они тебя не видят.
   Действительно, стоило подняться и махнуть рукой, как все команда заорала всякое приветственное. И орали до тех пор, пока лодка не подошла к борту яхты.
   - Знал, что так будет, - протиснулся ко мне кок Серега. - Как ни отговаривали, но обед на всех готов. И это, старший... разрешишь вина открыть ради такого дела?
   Чуть подумав, я кивнул. Вообще на борту сухой закон почти что, разве что сидра немного позволяется после вахты, перед сном, это здесь традиция, но... я скосил глаза на Ивана и тот незаметно кивнул, скорее даже глазами показал, что да, можно, ничего не нарушу.
   - Доставай вино, - сказал я. - Будет у нас вроде как праздник. Пусть мой, но празднуют все.
   - Ну как твой, старший? - даже возмутился кок. - Переживали за тебя так, что разве за сердце не держались. Для всех праздник.
   - Ну и накрывай. А я мыться и переодеваться пошел.
   На крутом трапе что-то в глазах потемнело. Вроде и всякое повидал, а вот такого нервного перенапряжения не помню даже. Слишком много всего стояло на результате этой дуэли и все это многое сейчас разом наваливалось, напоминая о себе. Интересно, что будет, когда Аглая узнает про это? Не уверен, что получится скрыть, все равно информация разойдется. Острова здесь все как деревни, соответственно и проблемы как в них.
   Бросил рюкзак на стол, потом разберу. Винтовку в шкаф, надо будет вечером почистить. Жара, вода, влажность - тут даже без стрельбы чистить и смазывать надо часто и регулярно, иначе оружие загубишь.
   Сел в кресло, вытянул ноги, помассировал грудину - отлежал. Почти до пролежней. Умение лежать неподвижно бесплатным не бывает. Протянув руку, взял из держателя на стене графин с водой, сделал несколько больших глотков. Не то, чтобы жажда, а просто как массаж изнутри получается, сразу легче. Потом выбросил из кармана пакетик леденцов на стол - без них бы или от жажды рехнулся, или себя шевелением выдал. Или в мокрых штанах вернулся бы. Давно выучил, еще когда служил. Покупал леденцы от кашля, "Холлс", кажется, самые "термоядерные" из всех ментоловых. Жажду отбивает напрочь.
   Стащил рубашку, бросил под ноги. Выбросить ее, что ли? Уже не отстираешь. Потом подумал чуть дольше и сообразил, что может еще пригодиться. Постирать и пусть лежит, потом можно опять с травой смешать будет.
   Отмываться пришлось долго, вазелин смывался медленно, а следы зеленого на лице так и того хуже. Тер, тер, мылил, мылил, в общем, как-то отмылся. В общих чертах, если сильно не присматриваться. Ладно, сойдет.
   Черт, а я ведь действительно Павла израсходовал. Только сейчас окончательно дошло. Был он мне врагом, самым настоящим, и я его грохнул. А ведь приятно это осознавать. Не я начал конфликт, не я его развивал, и даже тот арест на лесной дороге скорее его рук дело, а не моих. Он вел дела с пиратами и контрабандистами, по своей воле, а я, то есть мы, что? Да ничего, это как самому начать в русскую рулетку играть, чья вина в том, что рано или поздно перед стволом окажется камора с патроном? Вина игрока. Так что... все в рамках высшей справедливости, как мне кажется.
   Сверху, с палубы, шум голосов, посуда звенит. Точно праздник готовится, никогда у нас ватага так шумно на обед не идет. Ну да и ладно, мне тоже полезно будет расслабиться. Да и если приглядывает кто-то за нами, то пусть убедится в том, что мы ведем себя нормально, обычно, есть повод - празднуем. А то излишняя тишина еще бы и подозрения вызвала.
   Все, отмылся, оттерся. Переоделся в свежее, потоптался босыми ногами по покрытой плетенными циновками палубе - хорошо. Ладно, надо идти наверх.
   Праздник и правда был всеобщий, команда даже стол нарастила, притащив из трюма дополнительные опоры и столешницу. Так посменно едят, вахты и все такое, все вместе почти никогда за стол не садятся, а сейчас все разместились. И Серега расстарался, не просто обед подал, а прямо праздничный стол, одних закусок три вида и горячего два, и десерт - фрукты и выпечка, явно закупленная на берегу. И вино в оплетенных бутылях, и сидр для тех, кому нравится.
   Заправлял за столом, как принято, боцман, то есть Глеб. Усадил меня во главе стола, сам уселся напротив, произнес требуемый поздравительный тост, в общем, выступил за тамаду. Праздник действительно получился, было шумно, весело, много трепались, а мне вспомнились пьянки с сослуживцами после выходов, так же было, такое же настроение, чуть преувеличенно веселое, ощущение освобождения от страха, волнений, ощущение того, что именно сейчас, вот здесь, в этой самой палатке, в которой топится печка, все хорошо, и пока ты в ней, все так же хорошо и будет. Все то говорят, перебивая друг друга, то слушают кого-то одного, рассказывающего анекдот или историю, потом снова гомонят, в общем - обычная пьянка с друзьями.
  

26

  
   Шлюпка шла к берегу тихо, лишь вода тихо поплескивала под носом и лопастями весел, бесшумно двигавшихся в хорошо смазанных уключинах. Темный берег, похожий в этом месте просто на изломанную линию, медленно приближался. Силуэт яхты, едва заметный на фоне часто бликующей воды и звездного неба, казался не настоящим, словно его из бумаги вырезали и на окружающую действительность наклеили.
   На берегу снова несколько раз вспыхнул и погас огонек, и сидящий на носу шлюпки Байкин ответил тем же, открывая и закрывая окошко фонаря. Нас ждали.
   Вчера я встретился в городе с Анисимом, и мы, обсудив все детально, решили, что яхте надо уходить из порта открыто, официально, со всем экипажем на борту. Чтобы не вызывать лишних вопросов, которые неизбежно возникнут, если боевая группа останется на берегу, а судно уйдет. Поэтому сейчас Анисим с лошадьми должен был нас ждать за Угловым мысом - довольно подлым местом с каменистым дном и множеством подводных скал, куда боятся подходить суда, особенно по ночам, но куда не так уж сложно подобраться на лодке, особенно ориентируясь по сигналам с берега. И вот эти сигналы сейчас и подавались, если, конечно, Анисим жив и здоров, и за него не делает это коварный враг, раскусивший наш хитрый замысел.
   Берег все ближе и ближе, над лодкой словно облако повисло, настолько сильно ощущается напряжение. Я сам, пытаясь разглядеть возможные угрозы, вцепился в карабин с глушителем так, что руки вспотели, пришлось обтирать их об штаны.
   Пляжа в этом месте не было, лодка ткнулась увешанными кранцами носом прямо в камень, Байкин бросил конец и чьи-то руки ловко подтянули шлюпку, прижав к берегу. Будь сейчас волнение, или не указывай нам Анисим путь, мы бы даже не подобрались так близко, это единственное пригодное для высадки место надо знать.
   - Пошли! - скомандовал я, выскакивая следом за Петром на камень. - И осторожно, скользко здесь!
   Анисим, а это был он, подсветил фонарем, сказал:
   - Вон туда, левее забирайте, за тем плоским камнем уже галька, можете прыгать.
   Раз камень, второй, затем этот самый плоский, размером с баркас, а за ним уже галька, точно. И за галькой трава начинается.
   - Все, давайте обратно! - крикнул я гребцам, убедившись, что вся боевая группа без происшествий перебралась на берег.
   Лодку оттолкнули и затем Анисим с помощью Фрола продолжали подсвечивать им фонарями, которые теперь работали за створные знаки. Все, высадились.
   - Далеко идти? - спросил я после того, как мигнули уже с борта "Аглаи", показав, что шлюпка пришвартовалась.
   - Нет, рукой подать, вон за тот холмик - да и все, - сказал Анисим. - Там и лошади.
   - Без происшествий?
   - Вроде бы без. Но сам понимаешь, лошадей с нами много, и следов они много оставляют. Если есть хвост, то нам его так просто не обнаружить. "Нам" - это в смысле я не один, еще с лошадьми человек.
   - Ничего, с утра проверимся, - уверил его я. - Нас теперь много и специалисты по этому делу найдутся.
   Подразумевал я Фрола, разумеется. Следопыт и есть следопыт. А заодно спросил:
   - Кстати, а с тобой кто?
   - Николай. У меня работает и всегда работал. Он не в городе был, а там, куда мы едем.
   - Понял.
   Что-то примерно такое я и думал.
   - Сапоги у всех высокие? - спросил Анисим. - Тут змей полно, так что в ботиночках обычных лучше бы не ходить.
   - У всех, у всех, не дурные здесь собрались, - успокоил его Байкин. - Ты веди давай, в лагере все обсудим.
   Идти и правда пришлось недалеко, минут пятнадцать, не больше. Шуршала под ногами трава, дул с моря легкий ветерок, и даже земля под ногами была вполне ровной, никто почти что и не спотыкался. Вскоре послышалось короткое негромкое ржание, а как ближе подошли, так я и запах лошадей учуял. Лагеря пока Анисим не разбивал, лишь лошадей сбатовали, и рядом с ними я увидел высокого, худого жилистого мужика с растрепанной бородой, вооруженного коротким кавалерийским или абордажным, как здесь принято называть, рычажным карабином.
   - Лошадки хорошие, у Макара Кривого взял, а он лошадей и разводить, и учить умеет. У кого своей конюшни нет, все к нему обращаются, - пояснил Анисим. - Знакомься, Николай это.
   Мужик молча протянул мне сильную руку, коротко тряхнул мою.
   - Алексей, - представился я ему и снова повернулся к Анисиму: - То есть наем семи лошадей при одном всаднике подозрений не вызовет?
   - Не семи, а девяти, еще в запас две, мало ли что, и у Николая своя, а вот насчет того, что подозрений не будет - за это не поручусь, - сказал Анисим, но, похоже, только в силу присущей ему привычки сомневаться во всем. - Но такое тоже бывает: приходит один, а коней берет на целую группу.
   - Понятно.
   - Ладно, лошадей и сбрую к утру разберете! - повысил голос Анисим. - Дальше я вам не обслуга. А пока ночуем.
   Вскоре загорелся костер, лошадей разбатовали, но отпускать не стали, даже стреножив, просто опасаясь того, что с ними может что-то случиться. По чьей-то злой воле, разумеется. Против той же воли выделили караулы, по два бойца за смену. Тут уже деваться некуда, Анисим прав - и такое количество коней не укроешь, если за нами кто-то следить решил, а вот с костром караульные даже скрытней будет, ночью огонь и внимание притягивает, и наблюдать мешает.
   Свободные же от дежурства расселись у костра кругом, взялись чай кипятить, а Петр начал выкладывать еду, что с собой прихватили.
   Где-то отчаянно заорала ночная птица, и прежде чем кто-то успел вопрос задать, Николай сказал:
   - До леса отсюда рукой подать, просто в темноте не видно его. Там орет.
   - Путь лесом будет?
   - Поначалу. И потом, когда уже от места к Зимнему лежбищу пойдем, почти все время лесом выйдет. Но дорога есть и лес чистый, это тебе не джунгли.
   - Понял.
   Лес тут, на Овечьем, примерно как тот, в каком я Павлом в прятки играл, действительно чистый и вполне сухой. Засаду в таком устроить легко, и следы от прохода десяти лошадей скрыть не получится. А вот насчет того, что засаду нам устроят до встречи с тем человеком, за которым мы едем - сомневаюсь очень сильно. Смысла нет. Так.
   Где он прячется - никто не знает, а то заинтересованные лица, кто бы они ни были, давно приняли бы меры по его захвату и устранению. Значит, в идеале, если есть хвост, за нами должны следить дотуда, а уже после напасть. Если достаточно сил. Или просто посадить стрелка на дороге, такого, вроде нашего Фрола, да и снять нужного человека одним метким выстрелом.
   Что это все значит? То, что надо выявлять слежку до того, как мы дойдем до места. Способы есть и выявлять будем. А вот дальше решения будем принимать по мере развития ситуации. Но готовиться надо ко всему.
   Перебравшись к Анисиму, спросил тихо:
   - Карта дороги с собой есть? Теперь уже можно, никуда информация не уйдет.
   Анисим до сих пор держал маршрут в секрете, видать, не доверяя до конца нашим способностям хранить тайны. Сейчас же, выслушав меня, он просто кивнул и полез в свою сумку за картой. Повернувшись к свету костра боком, развернул ее, сказал:
   - Смотри. Вот здесь мы..., - он вытащил из кармана перочинный нож и откинул узкое лезвие, пользуя его вместо указки. - Вот так пойдем, вот дорога. Раньше дальше лес рубили и по ней возили, так что она нормальная. И идет она вот так..., - он ткнул острием в изгиб узкой серой линии, - здесь к побережью сворачивает. Там старая лесопилка и маленькая пристань, раньше там доску грузили на баржу и возили в Вольный. А вот тут поворот и идет на плантацию, видишь?
   - А такая петля почему?
   - Холм здесь крутой, дорога обходит.
   - На него с обратной стороны подняться можно?
   - Можно... наверное. Я сам не поднимался. Николай! - окликнул Анисим помощника. - Подь сюда на минутку, вопрос к тебе есть.
   Николай тихо пересел к нам, не сказав ни слова. А заодно и Байкин подтянулся, усевшись по-турецки.
   - Ты вот этот холм помнишь? Ты ведь там часто бываешь.
   - Помню. Я с него пару раз кабанов стрелял. Они вот так ходят, к водопою, - его толстый палец скорее закрыл нужную часть карты, чем показал маршрут кабаньего движения.
   - То есть на холм с этой стороны подняться можно? - уточнил я, сорванной соломинкой показав на обратную сторону изгиба дороги.
   - Отсюда? Можно. Отовсюду можно. А что ты хочешь?
   - Место для засады подобрать. Но не просто засады, а с хитростью...
   - Не, там место плохое, - сразу сказал Николай. - Вершина почти голая, видно будет. Засаду надо вот тут делать, если действительно надо, - он тоже выдернул травинку из земли, сломал пополам и уголком показал на место в карте. - Тут ручей, берега крутые, его только по мосту. Мост узкий и дорога видишь какая?
   Точно, дорога к мосту шла по прямой. Метров...
   - Сколько здесь? Двести?
   - Чуть больше ста, я думаю. Но все это время они будут на тебя прямо идти. Если вообще будут.
   - Так, хорошо, - кивнул я. - Но этого мало, нам затяжной бой не нужен. Кстати, Анисим, сколько людей может выставить тот, кто..., - я чуть задумался над формулировкой, - ... кто может за нами идти, так скажем?
   - Ну, на нашего человека зуб конкретно у Никона Большого, так что именно его и опасаться в первую очередь. Под рукой у него десятка два человек обычно, а сколько собрать может..., - Анисим усмехнулся, - надо будет - и сотни три соберет.
   - А сейчас ему надо? - уточнил я.
   - Ему всегда надо, да не думаю, что он что-то узнает. А если узнает, то успеет. Так что в самом худшем случае - десятка два, я так думаю.
   - Десятка два для нас все равно много, - вздохнул Байкин.
   - Много, - согласился с ним я. - Но это если с ними в драку лезть. А нам такое без надобности. Нам бы лучше оторваться и уйти.
   - В десять-то лошадей? - подал голос прислушивавшийся к разговору Фрол. - По таким следам я нас с закрытыми глазами найду, наощупь.
   - На берегу нас могут поддержать, сам знаешь. Но это при условии, что погоня не на пятках будет. Леонтий, - обернулся я к нашему гранатометчику, - ты ракеты не забыл часом?
   Вообще-то я весь отряд пере высадкой сам проверял, но у меня такое вечно, все боишься, что забыл что-то важное. Вроде и знаешь, что не забыл, а все равно.
   - Весь комплект с собой, - вялым сонным голосом отозвался здоровяк, уже улегшийся спать.
   - Ага, это хорошо, - я снова переключился на карту. - Так, а это плантация, получается? Чья она, к слову?
   - Она вроде земли на продажу, - откликнулся Анисим. - А я за распорядителя. Николай за объездчика.
   - А по факту?
   - А по факту тебе знать не надо. Не обрабатывается сейчас земля, уже год как.
   - А что там есть?
   - Дом с подвалом, пара сараев маленьких и один большой. Конюшня пустая. Все требует ремонта.
   - Посторонние часто там бывают?
   - Почти никогда, - Николай потрогал жестяную кружку, остыла ли, но пить не стал, видать, горячий еще чай. - Кому туда ездить? Только если покупатели. Она в стороне от всех дорог.
   - И оттуда всего одна дорога, вот сюда, откуда мы и свернем? - уточнил я.
   - В том и дело, что нет, - снова заговорил Анисим. - Есть еще от плантации тропа вот сюда, на старую просеку, - он снова потыкал в карту острием ножичка. - А по ней можно выйти к Дерьмовому заливчику, видишь? И еще вот сюда, к плантации Боголюбова. И еще можно свернуть опять вот так - и на дорогу к Зимнему лежбищу.
   - Хочешь сказать, что будет трудно перехватить? Не угадаешь?
   - Верно. Только гнаться следом. Потому эту землю и покупали.
   - Потому? - усмехнулся я.
   Ну да, ну да, на случай кого спрятать, надо целую плантацию с выходом к двум потайным бухтам. Я дурак, я поверю. Хотя выглядит больше похожим на то, что через такое место можно высадить и спрятать целый отряд, случись такому прибыть на остров. И этот отряд неожиданно может дойти почти до Вольного. Так все же Особый отдел что-то планирует по поводу свободной территории? Или тут что-то другое? Может и другое, варианты всякие есть.
  

27

  
   Подъем объявили с первыми лучами рассвета. Лошадей всю ночь держали под седлом, так что отряд собирался быстро, лишь затягивая подпруги. Нехорошо, конечно, но за одну ночь ничего не случится. Мне досталась коренастая, как и все здешние лошади, спокойная гнедая кобылка, на которую я и взобрался, закинув карабин за спину. Теперь, в отличие от моей первой верховой поездки, я уже мог достать оружие на ходу, случись такая надобность. Не свалюсь. Не должен.
   До леса скакали плотной группой, старательно демонстрируя полную неграмотность в любых тактических вопросах. В лесу же колонна сразу разделилась на части, выпустив вперед головной дозор в составе Николая и Серафима Рыбина, и тыловой, куда пошли Фрол и Байкин. Скорость держали такую, чтобы и двигаться достаточно быстро, и лошадей не переутомлять. Я решил, что если нас преследуют, то примерно таким же способом, может быть чуть быстрее. Насколько я успел понять, беседуя со знающими людьми, даже в погонях лошадей во весь опор никто не гонит, не такие уж это выносливые животные, а на полумертвой лошади в драку кидаться - никому не надо. Так что если кто-то идет за нами следом, то он по следам оценит нашу скорость, а потом внесет поправки в свою. И стараться будет настигнуть опять же позже, после нашего рандеву с "клиентом".
   Притянуто немного за уши, но мы все же вчера над картой рассчитали, что до моста мы точно успеем добраться, даже если нас преследуют. Если ошиблись - тыловой дозор заметит погоню и даст сигнал выстрелами. Не ошиблись - там покараулим немножко, удобней места все равно не найти, если Николаю верить. Хуже всего будет, если за нами кто-то просто едет, а мы его примем. Впрочем, Анисим уверяет, что большими отрядами здесь просто так не ездят, даже тот же Арсений Плотников, случись ему куда-то поехать, больше чем человек пять охраны не возьмет, не опасный это остров. А малым отрядом за нами не погонятся, наверняка хотя бы соотношение сил два к одному попытаются организовать. Как минимум.
   Дорога была сухой, все больше песок и мелкие камни, лес же вокруг как на Бакланьем острове, разве что деревья заметно выше. А так тоже, то кусты, то папоротники, листья деревьев над дорогой сверху смыкаются, но не так плотно, как в джунглях, света все равно много проходит. Глухо стучат копыта лошадей, поскрипывает кожа сбруи, попахивает конским потом, все молчат, прислушиваются.
   Лошадка мне и вправду попалась спокойная, в какой-то момент поймал себя на ощущении, что вообще забыл о том, что верхом скачу. Так, покачивает только, да и все.
   Так, с этого места до плантации часа четыре получается, Анисим ведь маршрут поначалу рассчитывал от Вольного, а не от места нашей высадки. И оттуда еще шесть. Потянут ли кони? Если будем беречь, то потянут, а вот если что-то вынудит их гнать - уже не так хорошо получится.
   - Анисим, а ты конкретно от кого беды ждешь?
   - От Никона Большого, - ответил Анисим, уже не чинясь. - Человек, что мы забрать должны, на него работал раньше, близко работал, первым помощником, считай. А потом его поймали было на том, что он к Никому в железный ящик лазит и в бумагах шарит.
   - "Было" поймали?
   - Именно, - кивнул он. - Застали за этим делом. Но он стреляет хорошо, одного убил, второго ранил, сам сиганул в окно. И еще на Никона самого напоролся и рукояткой револьвера ему морду разбил.
   - А что не убил?
   - Увернулся Никон, успел в дверь кинуться, не попал просто. В общем, удрал. Но самого подстрелили, в ногу попали. Но ушел. Мы с Николаем подлатали, как умеем, но плохо умеем, если честно. Руки кривые. Поэтому, опять же если честно, вариант пешего похода и не рассматривали - не дойдет он до берега. Кость плохо срослась, ходить только с палкой может. К нормальным докторам надо везти.
   - Понятно, - кивнул я.
   Ситуация и вправду прояснялась.
   - Его по всему острову искали месяца три, страх что творилось, - продолжал между тем Анисим. - Потом решили, похоже, что удрал он с каким-то судном, тихо стало, хотя сам Никон клялся и божился, что Макара - так человека нашего зовут - сам на главной площади на фонарь подвесит и кожу с него снимет.
   - Нашего человека? - уточнил я. - Именно нашего?
   Анисим помолчал чуток, явно прикидывая, стоит ли говорить правду, затем сказал:
   - Нашего. В том и проблема, что я его к Никону через третьих людей сам подвел. И хоть на меня ничего не показывает, не исключаю возможности того, что я так и остаюсь под подозрением. И после того как коней в прокат взял...
   - Может, проще было самому его довезти все же?
   - Проще, - Анисим поправил чуть сползшую набок соломенную шляпу с загнутыми полями. - Но если нас все же вычислили и без лошадей этих самых, то шансов мало. А про остальное я тебе уже говорил. Так вот думал, думал, и решил, что лучше отрядом идти.
   - Может и правильно ты думал, - согласился я.
   Через пару часов марша объявили привал. Подтянулись дозоры, превратившись в посты, люди расселись кто куда, завалились в траву.
   Лошади, к удивлению моему, с удовольствием объедали листья с деревьев. А я даже не знаю, нормально это или нет. Это уже лошади с моего времени как-то дальше развились? Как-то я не слышал никогда про такое. Или слышал, но внимания не обращал. Потом решил, что нормально, выглядят листья не слишком грубыми, скорее наоборот, зато сочными. Наверное, заодно и жажду утолят. А вообще надо будет у Аглаи уточнить, больше нее про лошадей мало кто знает, пожалуй.
   А в остальном уже все было привычно - жара, лес, запах листвы и каких-то цветов, крикливые птицы и обезьяны, которых здесь оказалось великое множество. В траве насекомых полно, так что без пледа лучше не садиться. Ну и на предмет змей уже механически вокруг осматриваюсь, нога ведь до сих пор побаливает.
   Так, до моста еще час примерно в таком темпе. Пока на нас никто не напал, может и нет никакой погони, что, собственно говоря, вероятней всего. Анисим и сам не скрывает, что перестраховывается, но в этом я с ним полностью согласен - сам такой. Надо будет чуть приналечь, кстати, совсем чуть-чуть, нужна фора на обустройство засады. Противник, к слову, может ведь быть совсем близко, просто двигаться по нашему графику, который вполне традиционный, устраивая привалы с той же частотой. А вот под конец может и приналечь чуток.
   В общем, привал прошел без происшествий, но вот я был уже на взводе, постоянно ожидая проблем. И когда все снова вскарабкались в седла и отряд сорвался с места, вздохнул даже с облегчением. Так мы двигаемся, не бездействуем.
   Дорога была извилистой, все время огибала какие-то холмики, которых в лесу хватало. По идее, неплохих мест для устройства засады хватало, но был и один недостаток - заросли к дороге подступали очень плотно, так что тот, кого не свалишь сразу, укроется очень быстро и засада превратится в суматошный и беспорядочный бой с непредсказуемым результатом. И если у противника, если здесь вправду есть противник, численное превосходство, результат может оказаться плачевным. Так что прав Николай, похоже, что ручей - единственное место, пригодное для этого дела.
   Жарче становится, утро уже в день превращается, солнце высоко, лучи сквозь листву пробиваются прозрачными мечами, раскрашивая все вокруг пятнами. Это хорошо, при таком свете что-то заметить становится труднее. А вот птицы при появлении отряда пугаются, взлетают с веток, начинают орать. Если у нас есть преследователи и они толковые, то только по этому наше движение смогут отслеживать.
   - Скоро мост, - догнав меня, сказал Николай. - Минут пять осталось.
   - Понял.
   Опять все те же холмики вокруг, но затем раз - и разрыв в лесной кроне, пространство открытое, неглубокий овражек, но при этом с обрывистыми берегами. А по дну его, журча, несется поток воды, причем даже не мутной, к моему удивлению, а вполне чистой, прозрачной. По камням с песочком несется, даже мелкая рыбешка видна.
   А над ручьем деревянный мост - толстые сваи, поверх них настил, в длину метров двадцать, пожалуй. И дальше действительно дорога прямо идет. Недалеко, хорошо если метров сто, но прямо. И вот в этом месте преследователи будут как на ладони. Если они, эти самые преследователи, существуют.
   Братья Рыбины были в курсе замысла, уже ждали отряд, спешившись, держа коней.
   - Всем спешиться! - начал я командовать. - Лошадей коноводам. Анисим, Николай - коноводами, не светиться здесь, в случае чего - отсекаете дозор противника. Фрол, Леонтий - вон к тем кустам, где дорога поворачивает! Братья - сперва натягиваете веревки, а потом на тот холмик, за кустами позиция, маскируйтесь, - показал я рукой на небольшой холм, стоящий чуть-чуть в отдалении от дороги. - Петр, давай за мной, будем позицию выбирать. И всем тихо! И никаких следов чтобы! И последнее: все ручные гранаты отдать братьям!
   И сам принялся вытаскивать свои три гранаты из подсумков.
   Много командовать не пришлось, замысел еще ночью обговорили. Сил не много, еще одна пара стрелков была бы как воздух нужна, но нет ее, этой самой пары. И сам замысел, конечно, больше на удачу рассчитан. Если противник идет с головным дозором, то все вообще может пойти наперекосяк. Надежда лишь на то, что идут просто по следам, и на то, что это банда, а не войско. И раций у них тоже нет, так что дозору связываться с основными силами нечем, разве что манками птичьими, но здесь, говорят, такое работает плохо - и так слишком крикливый здесь лес, не расслышишь никаких манков.
   Наша же задача - нанести как можно больше урона за самый короткий промежуток времени. Чем больше раненых - тем лучше. Даже лучше, чем убитых, они стеснят противника, вынудят его развернуться, если их будет действительно много. А потом бежать к лошадям и пытаться оторваться. Все. Умнее уже не придумаешь ничего.
   Пока в голове носились такие мысли, мы с Байкиным бежали в обход холмика, на котором должны занять позиции братья Рыбины. Следов вроде быть не должно, с лошадей соскакивали прямо на траву, а такие следы на скаку так просто не разглядишь, уже вглядываться надо. А лошади ведь дальше поскакали, там поляна должна быть, на ней Анисим с Николаем их привяжут к импровизированной коновязи - толстой веревке, натянутой между деревьями.
   Бегу и слушаю, не приближается ли сзади звук копыт - но нет, тихо пока, только все те же птицы с обезьянами, и трава под сапогами шуршит. Ну и Петр пыхтит сзади.
   - Вон там кусты и два дерева, видишь? - показал я. - Оттуда и на мостик вид, и на дорогу будет, и нас не заметишь.
   - Хорошее место, - кивнул Байкин.
   Последний рывок, присели, спугнув какую-то черную птицу с ярко-желтыми перьями на голове, оглядели траву в поисках неприятных сюрпризов, но никаких змей не нашли. Потом завалились, быстро натягивая на голову мою маскировочную сетку, на этот раз разрезанную пополам. Нам теперь только до пояса укрыться - и хорошо. Откинул задний прицел на карабине - он здесь высокий из-за толстой трубы глушителя, иначе никак не прицелишься.
   - Сколько до мостика? - спросил шепотом Байкин. - Метров пятьдесят?
   - Где-то так, может шестьдесят, - прикинул я. - Промахнуться трудно. Тебе дальше дорогу как видно?
   - Нормально, - сказал Байки, отключая предохранитель на своем бесшумном карабине. - Не промажу.
   - Это хорошо. Ага, натянули, - пригляделся я, приложив к глазу подзорную трубу.
   Останавливать противника решили самым примитивным способом - натянув поперек дороги две волосяные веревки. Они и темные, можно просто не заметить, и даже лошадь с разбегу их не порвет, так что волей-неволей, но остановиться придется. Столпившись у веревок и вытянувшись по мосту, если они одной группой скачут. А дальше все понятно. И еще насчет на то, что стрельба братьев и Фрола с Леонтием противника отвлечет, а мы с Байкиным, да еще с малошумным оружием, отсюда сможем настоящее опустошение произвести. Не должны они сразу понять, что отсюда тоже стреляют - ни звука, ни вспышек. Разве что дымок разглядеть можно будет, но им на тот момент не до того станет.
   - Ну что, как думаешь, гонятся за нами? - спросил Байкин, явно попутно прикидывая сектора обстрела.
   - Думаю, что нет, - сказал я честно. - Но ждать будем до упора.
   - Сколько?
   - Не меньше двух часов. Я хочу быть уверен в том, что за нами или никто не идет, или, если идет, то мы точно его дождались.
   - Ну что, время у нас есть, - хмыкнул Байкин.
   Как-то уже в привычку входит лежать в лесу и чего-то ждать, пожалуй. Или в традицию. Правда, сегодня пейзажик повеселее - речка вот, прямо перед носом, журчит-течет, рыбешка в ней крутится, жуки-водомерки носятся во все стороны. Вон лягушка здоровенная на камне. Кстати, это означает, что вода чистая, в грязной они не водятся. И стрекоз сколько! С негромким жужжанием носятся над водой, то снижаясь, то снова поднимаясь выше. И разноцветные все как елочные игрушки.
   А ведь в Том Мире я стрекоз пожалуй что с детства не видел. А еще вспомнил сейчас почему-то, что такая птица как снегирь совсем исчезла. Каждую зиму в детстве их во дворе видел, а потом как отрезало. А позже уже, недавно совсем, до того как купил квартиру и снова переехал в Москву, снимал я дом в Подмосковье. И пришел ко мне в дом здоровенный рыжий котяра, да так и остался. Я его так и звал - Кот, другие имена к нему почему-то не прилипали.
   И как-то сижу утром на кухне, чай пью и на заснеженный двор поглядываю И вдруг вижу - снегирь. Сел на облетевшую рябину, маленький такой, нахохленный, головой крутит - и как старого друга увидал. А потом не до наблюдений стало, пора было на работу собираться. Вышел к машине, гляжу - а снегирь уже на крыльце лежит. Дохлый. И рядом с ним Кот, довольный собой до невозможности.
   - Скотина ты, Кот, - сказал я ему тогда. - Единственный снегирь за столько лет, а ты его сожрать решил? Больше нечего? Не кормлю я тебя?
   Кот ничего не ответил, но по глазам понял, что именно так он и решил. И сожрал, небось, после того, как я уехал. По крайней мере, вернувшись вечером, никакого снегиря на крыльце не нашел. Только немного розовых перышек на снегу, и те ветер под самую стену дома отогнал.
   Впрочем, здесь снегирей уже точно не будет. Думаю, что они давно вымерли, вместе с изменением климата. Зато обезьяны - вон они, прямо на противоположной стороне ручье яна деревьях расселись. И не орут, не паникуют. Это хорошо даже, меньше подозрений. А орет какая-то птица с яркими перьями и длинным желтым клювом. На тукана похожа, вроде. Но вроде и не тукан. Черт его знает, надо будет потом в книге поискать. И орет противно, кстати, словно кошку за хвост тянут, одновременно поднося к морде мегафон.
   Обезьяны какие-то плоды рвут с деревьев и жрут, вниз только корки сыплются. Интересно, что это? Внешне похожи на эту, фейху... фейхуа, в общем, только больше. А неплохо было бы этой самой фейху... фейхуа добыть, я ее любил. Особенно варенье из нее.
   - Смотри, здоровый какой, - вдруг зашептал Байкин, показав куда-то на дальний склон ручья.
   - Что?
   - Вон, прямо под деревом, в траве.
   - Ага, - протянул я, - вижу...
   Сначала показалось, что кто-то в траве автомобильную покрышку забыл. При этом мокрую, слишком она блестящая. Потом сообразил, что покрышек здесь нет, а заодно заметил, что эта самая "покрышка" шевелится.
   - Питон? - спросил я.
   - Ага. На мартышек охотится, похоже.
   Большая змея медленно, очень медленно поднималась с земли на низкую ветку, так осторожно, что ни единый листочек на ней не шелохнулся. В основном обезьяны сидели высоко, но одна как раз по этой самой ветке спустилась за плодами ниже, и именно на нее питон и навелся.
   Момента самой атаки я не разглядел, настолько все быстро случилось. Затряслись листья, обезьяна заорала, уже схваченная челюстями большой змеи, ее товарки, роняя добычу, заскакали по веткам, при этом далеко от этого места не убегая, а лишь стараясь подняться выше.
   Питон с пойманной обезьяной буквально свалился вниз, мгновенно обмотавшись вокруг нее и вцепившись пастью в какую-то часть тела, едва видимую из под изгибов его тела.
   - Душит?
   - Ну да, - тихо ответил Байкин. - Дышать не дает. Он ведь как - как выдохнешь, так еще сожмется. И вдыхать уже некуда. Чуть еще уступишь - и вовсе смерть. Все, уже не вырвется обезьяна, сейчас схарчит.
   Действительно, не вырвалась. А скоро и трепыхания прекратились, после чего питон начал медленно заглатывать свою добычу целиком. А остальная стая, совершенно наплевав на судьбу одного из своих членов, сидела неподалеку и лакомилась плодами с веток. Жизнь продолжается.
   Ждать нам пришлось совсем недолго. Нас преследовали. Преследовали, отстав приблизительно на полчаса. Сначала по мосту проскакал передовой дозор из двух человек, вооруженных винтовками. Шли с той же скоростью, что и мы, явно по следам. Ни нас, ни братьев, ни Фрола с Леонтием дозор не заметил, никто засады не ждал... да и поди заметь. Но основные силы отстали от дозора недалеко, настолько, чтобы можно было жестами командовать. То есть зря отставали, не поможет им такой гандикап даже тогда, когда дозор на веревки налетит.
   - Гля, Фома! - первым заметил Байкин.
   - Точно!
   Преследователи скакали, выстроившись в некое подобие колонны по два, при этом заметно разделенной на две группы. Первая была понятна - некто главный, а с ним помощники и охрана. Главного я где-то видел уже, вроде - красная потная морда, русая короткая бородка, сам на манер борца-тяжеловеса сложен, из закатанных рукавов видны чудовищной толщины предплечья. Настоящий богатырь, пусть и отожравшийся малость. На бедре кобура, в чехле у седла карабин рычажный. Никон Большой? Люди вокруг него даже в некое подобие формы одеты, в зеленоватые разгрузочные жилеты, чтобы своих сразу отличать, наверное.
   Вторая группа следом, так же по два. Поэтому Фома, а это действительно был он, скакал в середине колонны. А с ним и оба "секунданта", и тот самый крепыш, имени которого я до сих пор не знаю, и еще трое, которых никогда не видал. Эти одеты и вооружены разномастно, каждый на свой лад. Видать, нанял их этот здоровяк, не полагаясь исключительно на свои силы.
   Дальше все происходило быстро. Дозор, налетев на веревки, осадил коней, но прежде чем они успели подать сигнал тревоги, основные силы успели проскакать еще сколько-то. Конному веревку разрубить дело секунды, один из дозорных, пока второй тревогу поднимал, успел дернуть из-за спины тесак-ятаган, но рубануть не успел. Хлопнул винтовочный выстрел, и вокруг его головы разлетелось красноватое облако. И одновременно с выстрелом раздался характерный хлопок винтовочного гранатомета, и оперенная граната, описав аккуратную дугу, ударила в землю под ногами коня главаря, разорвавшись с громким треском и подняв тучу песка вперемешку с осколками и камешками.
   Колонна в кучу не сбилась, слишком толковые были в ней бойцы, но и среагировать результативно просто не успела, не было времени ни за оружие схватиться, ни спешиться, ни ответный огонь открыть - из-за бугра в них полетели дымящиеся фитилями гранаты. У братьев их было аж восемнадцать штук.
   Лошади заржали, рослый серый мерин здоровяка поднялся на дыбы, уже истекая кровью из живота, и начал заваливаться назад, на другую заметавшуюся лошадь.
   Стрелял я в Фому, но в тот момент, когда курок сорвался и вогнал иглу ударника в капсюль, линию огня перекрыл один из "секундантов", которому тяжелая мягкая пуля с выемкой угодила в плечо, выбив его из седла. Байкин, насколько я успел заметить, тоже в кого-то попал. Грохнула первая пара гранат, следом за ней сразу вторая, краем глаза я видел, как секануло осколками по веткам. Серый дым затянул картину, даже досюда дотянуло острым запахом сгоревшего тротила. Дважды хлопнула винтовка Фрола, оба раза кого-то свалив, он из нее вообще не промахивается, снова прилетела граната от Леонтия.
   Нас с Байкиным просто не заметили. Я успел застрелить второго секунданта и явно ранить крепыша, и Петр тоже кого-то задел в этой суете, но в нашу сторону даже никто не повернулся. Бойцы в зеленоватых жилетах, схватившись за револьверы, которые позволяли им одновременно еще и править лошадьми, развернулись, те, кто еще мог разворачиваться, разумеется, и погнали коней назад, налетев на мосту на группу Фомы. Чем спасли его снова, я практически успел выстрелить, но отскочившая лошадь его спасла, пуля прошла мимо.
   Снова грохнули гранаты, опять я услышал выстрел Фрола и увидел, как один из "зеленожилетных", дернувшись, завалился головой вперед, потянув поводья, и свалился на доски, остановив свою лошадь.
   Целей стразу стало как-то очень много, "смешались в кучу кони, люди", выбирать их стало почти невозможно, поэтому я дострелял остаток магазина почти наугад и начал набивать его снова, со щелчками вгоняя тяжелые толстые патроны под защелку. Рядом точно так же, суетясь и ругаясь, перезаряжал винтовку Байкин.
   Противник оказался за дальностью броска гранат и братья Рыбины открыли винтовочный огонь, к винтовке Фрола присоединились две "павловки". Поднявшаяся на дыбы лошадь вместе со всадником рухнула с моста, даже не заржав, а как-то взвыв, подмяв под собой человека и буквально расплющив его о камни. Фома, кажется, все же заметил нашу позицию, все уцелевшие по его команде открыли дружный огонь из револьверов на подавление, хоть и не слишком точный. Я снова попытался его убить, и снова потерпел неудачу - его опять от меня закрыли, я кого-то подранил, но не более, а затем несколько уцелевших коней с всадниками рванулись назад, в лес, туда, откуда они прискакали. Им вслед хлопнуло еще несколько выстрелов, но затем их укрыли деревья.
   Наступила тишина, которую нарушал лишь удаляющийся топот лошадиных копыт.
   Все. Засада сработала. Кажется.
   - Отходим!
   Байкин трижды свистнул в боцманскую дудку. В это время мы уже неслись по кустам, пробираясь к своим. Подсознательно я ожидал услышать выстрелы "контроля", но их не было, я сам приказал раненых не добивать, даже если они просто лежат на дороге. Если отряд противника снова рванет за нами, то пусть сперва наткнется на них, тогда уже точно остановятся. Братья просто сползли назад по обратному склону холма и сейчас ожидали нас. Серафим попутно затолкнул обойму патронов в опустевший магазин "павловки".
   - Бежим, не задерживаемся, - махнул я им рукой. - Этот, главный у них который был, здоровяк такой - жив?
   - Нет, все, - решительно сказал Лука. - Я когда гранату бросил, то видел, как она ему под самую башку подкатилась. А как снова бросал, то заметил, что там только пятно красное. Снесло начисто котелок ему.
   - Ладно, хорошо, - поморщился я, в очередной раз вынужденный отказаться от идеи захватить пиратского главаря. - Валим тогда отсюда.
   Леонтий с Фролом так и оставались на своей позиции, прикрывая отход. Когда мы подбежали к ним, Фрол, поднимаясь из-за куста и стягивая с себя маскировочную сеть, доложил:
   - Живые там есть, но тяжелые. Главный помер совсем.
   - Это хорошо, что помер, - решил я уже окончательно.
   Если командование преставилось, то личный состав может забить на боевую задачу. А наемные бандиты резонно предположить, что им уже теперь не заплатят, так что нечего ушибаться.
   Еще рывок через заросли, через ставший молчаливым после стрельбы лес, и вот они, лошади, и Анисим с Николаем рядом с ними, верхами.
   - По коням! Не теряем времени!
  

28

  
   Макар, тот, из-за кого все заварилось, оказался совсем молодым парнем, лет двадцати пяти на вид, рослым и явно сильным и быстрым. Чем-то даже покойного Павла напомнил, только глаза не такие паскудные, а вовсе наоборот, веселые и внимательные. Смуглый, волосы светлые, бородка вроде моей, маленькая, на левой руке не хватаем мизинца и половины безымянного пальца. Хромал он всерьез, ходил, опираясь на самодельный костыль, а в седло пришлось его подсаживать.
   - Вы бы не гнали сильно, если можно, - сказал он, пытаясь в седле устроиться. - А то довезете не меня, а только хладный труп.
   С места засады до плантации оказалось совсем недалеко. Место и вправду было полузаброшенным, стык поля и леса, само поле чуть не до горизонта, но не работали на нем давно. Местами из земли лез тростник, местами просто груды его сухих стеблей валялись, а вот дом с сараями выглядел вполне нормальным. Добротный такой деревянный дом с просторной террасой, рядом еще домик, гостевой или для помощников, несколько сараев, все это богатство обнесено забором из жердей. Перед конюшней в загоне пасется пара лошадей. Собака на привязи - большой кобель, похожий на кавказца, но шерсть короче. Не знаю, не встречал такой породы. Увидев людей, кобель было зарычал, но Николай его успокоил парой слов.
   Анисим, прихватив меня с собой, завел меня в совершенно пустую комнату с кроватью без матраса, где громко крикнул:
   - Макар, это я, Анисим!
   Что-то глухо стукнуло, зашуршало, затем открылась дверь платяного шкафа, и из него вышел вооруженный человек с костылем. Этот самый Макар.
   - Знакомьтесь, - сказал Анисим, но представлять никого не стал, мы сами справились. - Собирайся, уходим.
   - Ты тоже? - немного удивился Макар.
   - Тоже, мне теперь здесь не жить. Все уходим.
   - А с псом что делать?
   - С нами побежит, - сказал Анисим, после чего ко мне обернулся: - Возьмешь хорошего кобеля на борт? Он уже морем ходил, вести себя умеет. И рыбу любит.
   - Возьму, коли так, - усмехнулся я. - А вообще быстрее надо, мы у противника время отыграли, так незачем его обратно отдавать. Шевелимся, в общем.
   Сборы и вправду не затянулись. Оседланная лошадь для Макара была у нас готова, так что пасшихся лошадей просто оставили здесь, а Николай с ними попрощался, обняв каждую за шею. Все равно всех лошадей бросить придется, так что ничего не поделаешь.
   - Корм у них есть, так что сообразят их забрать, не пропадут, - сказал Николай, вздохнув. - Лошади не люди, даже никоновы пираты их не обидят. Тунец, ко мне! - крикнул он собаке.
   После плантации дорога превратилась в тропу, скорость передвижения у нас даже упала. Отряд вытянулся длинной кавалькадой, в головном дозоре двигался Николай, опережая нас всего на сотню шагов. Снова орали птицы, стало совсем жарко - ветра не было вообще, хорошо, что листва сверху как-то прикрывала от солнца. Говорить не получалось, кони шли гуськом, а шуметь не хотелось. Пару раз Фрол отставал, проверяя, нет ли преследования, но так ничего и не обнаруживал. Похоже, что засада действительно сработала.
   На первом привале обнаружили, что Макар бледный как полотно от боли - ехать в седле для него было трудно даже шагом. Но поделать тут ничего уже нельзя. Николай с Байкиным пристроили к ноге что-то вроде шины, а ее подтянули к луке седла, вроде бы чуть легче ему стало. Шли еще осторожней, Макар как-то держался. Пришлось чаще устраивать привалы.
   Часов через пять похода снова вышли на лесную дорогу. Огляделись, Фрол осмотрел окрестности, нашел только как минимум вчерашние следы копыт, да и то лошадей прошло всего две. Вряд ли это засада будет.
   Скорость на дороге больше не стала, берегли Макара, но хотя бы разговаривать можно стало. Я опять пристроился рядом с Анисимом, ехали стремя в стремя практически.
   - Это Никон был?
   - Так я же не видел.
   - Здоровый, сильно здоровый, морда красная, - кратко описал я командира преследователей.
   - Может Никон. А может и Лаврентий, его брат младший. Они почти как близнецы, только сблизи и видно, что Лаврушка помоложе. И Лаврушка рыжий, а этот какой был?
   - Рыжий, вроде, - припомнил я.
   - Если рыжий, то младшего брата убили, а сам Никон живой. Тогда мне точно сваливать надо, - усмехнулся Анисим.
   Я немного озадачился. Потом уточнил осторожно:
   - А могло быть так, что Лаврентий в погоню отправился, а Никон дома остался?
   - На хозяйстве, что ли? - опять усмехнулся Анисим, потом, подумав, сказал: - Нет, вряд ли такое будет. Никон злой и злопамятный, это все знают, он никогда ничего никому не прощал.
   - Тогда где сейчас Никон?
   Анисим внимательно посмотрел на меня, потом просто сказал:
   - А я не знаю.
   - Это плохо, Анисим. Это очень плохо.
   Где бы я был, если бы был Никоном? И если бы за нами следовал отряд под командованием младшего брата? Я бы попытался перехватить нас на какой-то дороге. На какой? Где?
   Если следили за Анисимом, то времени, чтобы зайти вперед, было достаточно - вся ночь. Но вот как предсказать наше направление? А никак, максимум. До чего можно догадаться, так это до того, что мы попытаемся пересесть на судно. Но таких мест много на берегу, и по большому счету, даже бухта не нужна, лодка много куда может подойти. Правда, берег на той стороне острова обрывистый, и если Никон знает, что Макар ранен тяжело, то догадается... о чем догадается? Учитывая, что силы его все же ограничены.
   Если по карте смотреть, то с той стороны острова есть еще дорога, повторяющая береговую линию. Не по самому берегу идет, а как раз по краю леса. И вот эту дорогу он, пожалуй, может патрулировать. Стараясь держаться ближе к тем местам, которые он считает самыми удобными для погрузки на судно.
   - Анисим, Никон нас у какой бухты ждал бы? Как думаешь?
   - У Рыбной, - ответил он уверенно. - Там лес к самому берегу подходит, а сама бухта глубокая, любая шхуна зайдет. Я поэтому решил идти к Зимнему лежбищу, - достав их сумки карту, он развернул ее и показал мне: - Смотри, вот Рыбная. Зимнее лежбище от нее далеко. На его месте я бы все же здесь ждал.
   - Или патрулировал дорогу.
   - Или патрулировал, - согласился Анисим. - Но здесь в каждую сторону часа два.
   - И еще два пункта, удобных для встречи с судном, так?
   - Ну да, так.
   - То есть, если патрулировать, то может и получиться что-то.
   - Я бы на его месте вообще вчера морем пошел. Сразу за тобой, - сказал мой собеседник.
   - Пойти не проблема, можно. Но у него и яхта меньше, и пушки слабее наверняка. Что толку, если он даже "Аглаю" где-то засечет? В бой ведь не вступишь.
   - Можно на абордаж. Людей на борту мало.
   - Не получится, - усомнился я. - Канониры все равно есть, и если из носовой пушки, да еще и сблизи влепят, уже никакого абордажа не захочешь.
   - Расчет можно прижать огнем, - возразил он. - Можно даже саму пушку из крепостного ружья повредить, так?
   - Можно, это верно. А по численности людей у него как?
   - Может и не хватить, - сдал Анисим на попятный. - Не мог он целый отряд под ружьем сколько времени держать, а если они погнались за нами потому, что кто-то про лошадей им стукнул - не было бы времени людей собирать. Не было.
   - Значит, на морской бой он рассчитывать не будет, попытается перехватить сушей. Но яхту послать мог для того, чтобы "Аглаю" обнаружить. И тогда они дадут сигнал и...
   - А где твоя яхта сейчас? - насторожился Анисим.
   - На дистанции видимости ракеты, которую Леонтий везет. Это им будет сигнал идти в нашу сторону. Ладно, я к головному дозору, предупредить их надо.
   И с этими словами погнал лошадь вперед. Час от часу не легче, а я уже было расслабился. Рано, получается. Зря.
   Прошел еще час пути, снова объявили привал. Макар был заметно плох, растрясло его по-черному, беспощадно. Анисим вколол ему болеутоляющее, сильное, вроде немного отпустило.
   - Последний рывок, а дальше кум королю поедешь, - попытался я его приободрить. - А затем врачи и всякие радости, починят в лучшем виде. Продержись еще чуток.
   - Да куда я денусь? - вроде как даже удивился он вопросу. - Продержусь, за меня не беспокойся.
   - Ладно, держись, чуть-чуть осталось, - я поднялся с корточек и пошел к Леонтию, собиравшему сигнальные ракеты.
   Напоминали они большие китайские ракеты для фейерверков, которые я покупал на новогодние праздники и запускал на даче у приятеля, где мы обычно праздник справляли. Летели они так высоко, что их вспышки терялись в облаках, я потом от таких больших отказался, но здесь никаких облаков нет, и сами ракеты еще больше, так что разглядеть вспышки можно будет очень издалека.
   - Запускаем? - спросил Леонтий.
   - Погоди секунду. Отряд, по коням! Давай, не спим и подпруги не забываем подтягивать. Леонтий, - повернулся я к гранатометчику, - ты пока лошадь подготовь, и потом пускаешь - и смываемся. Понял?
   Лошадей отвели по дороге чуть дальше, потому что не знали, как они отреагируют на запуск ракет. За деревьями зашипело так, словно ведро воды плеснули на гигантскую раскаленную сковородку, и в небо стремительно метнулась первая ракет, оставляя за собой узкий серый след порохового дыма, который сразу начал расплываться. И где-то совсем высоко рвануло, ярко-красным, неожиданно сильно и громко, ну никак не ожидал такого эффекта.
   - Ну что, теперь все понятно, откуда мы появимся, - негромко сказал Анисим.
   - А других вариантов нет. Пришлось бы давать сигнал прямо из бухты и потом долго ждать, или яхта ждала бы прямо у Зимнего лежбища и все бы давно раскусили, где мы намерены встречаться.
   - Это верно, - вздохнул он, - выбор у нас небогатый.
   Снова хлопнуло, зашипело, и взлетела вторая ракета, взорвавшаяся на этот раз желтым. Леонтий выбежал на дорогу, подбежал к лошади, которую придерживал Фрол, показал мне большой палец и вскочил в седло.
   - Рысью марш! - скомандовал я.
   Все, теперь времени терять нельзя. И Макар пусть как хочет, так и терпит, потому что если не успеем в бухту... да что тут говорить, тогда совсем плохо все может закончиться. Мы пока без потерь обходимся, и хорошо бы и дальше обходиться.
   Скакали чуть растянувшейся колонной. Кобель по имени Тунец, к слову, как привязанный бежал рядом с лошадью Николая, не обгоняя и не отставая. Макар после ударной дозы болеутоляющего, которую Анисим, похоже, специально на самый край приберег, держался лучше, даже разговаривал, как раз с Анисимом. От головного дозора никаких сигналов тревоги не поступало, так что мы приближались и приближались к точке рандеву.
   Лес вроде как поредел немного, посветлело над головой, кроны деревьев в стороны разошлись, зато кустарника стало куда больше, сжал дорогу с обеих сторон.
   Так, как там дальше? Скоро опушка будет, на ней мы пересечем ту дорогу, что идет вдоль берега. Дальше надо немного по ней проехать, и будет опять тропа, на этот раз между камней, и ей можно будет добраться до бухточки, куда должна подойти яхта. Совсем немного осталось, совсем. Только бы под завязку не влипнуть в проблемы.
   Потянуло ветерком, даже морем запахло, за деревьями показался просвет. Видно было, как двое всадников головного дозора выскочили на опушку, начали оглядываться, но тревоги так и не поднимали. Затем послышался двойной свисток, что означало "чисто" и братья Рыбины погнали лошадей дальше.
   И вот уже мы на дороге, совсем немного осталось. Еще чуть-чуть - и ушли, а за яхтой нашей гоняться уже бесполезно. Да и некому, если вспомнить все те суда, что я видел в порту Вольного. Или медленней, или вооружены хуже.
   Свежий ветер ударил в лицо, едва мы выскочили из-за деревьев. Вот оно, море, справа, кажется, что только рукой подать, но берег тут обрывистый, не подберешься, и камней у него великое множество.
   Еще подогнать лошадей? Нет, нельзя, они уже и так устали. Им чуть-чуть совсем осталось, пару километров всего, а там мы их и вовсе бросим, между камнями конному не пройти, только пешком дальше, как Анисим место описал. Отчасти поэтому он и думает, что не будет Никон Большой нас там ждать, потому что в Рыбной бухте на конях к самой воде подойти можно. Но если и он ракету видел, или его яхта следит, например, то...
   Пыль из-под копыт поднимается облаком за отрядом. Если противник скачет в нашу сторону, то и от него облако должно быть, наверное, стоит присматриваться. Но не вижу пока ничего такого, не вижу.
   И лошади устали. И я уже устал, не столько скакать, сколько на нервах держаться. Я в каюту к себе хочу, но сперва выпить чего-нибудь в кают-компании, с Байкиным и всеми остальными, кому можно. А потом спать, спать, спать. Если дадут.
   Стучат копыта о дорогу, мягко, словно тряпками обмотана - песок под ними. Слышно, как шумно дышат кони. Вижу Тунца, он слева от меня, впереди бежит. Вон уже поворот на бухту, рубеж спешивания, так сказать. И облако пыли навстречу. Не видно еще кто его поднимает, кусты прикрывают, но то, что несется к нам не одиночный всадник, по этому облаку сразу видно.
   Справа от дороги что-то вроде поляны, дальше россыпь камней, заросший редкими колючими кустами с ярко-красными мелкими цветами. Я даже сейчас, со всей этой суматохой, сквозь запах сухой пыли и конского пота почувствовал, как сладко и густо пахнут эти цветы. И вон же мачты "Аглаи" совсем рядом, только руку протяни. Уже в бухте яхта, ждут нас.
   - Спешиваемся! Бросаем лошадей, Анисим, Николай, Леонтий - к берегу, помогайте Макару! Остальным рассредоточиться за камнями, Фрол, ищешь командира, но стрелять по команде!
   Не успели рассредоточиться, отряд из полутора десятков всадников вылетел на обозреваемое пространству почти в ту же минуту, как я прокричал свои команды. Только спешиться и успели, и погнали лошадей навстречу атакующему противнику. Я вскинул карабин, выстрелил, целясь в грудь гнедой лошади, она куда большая цель, попал. Она дернулась в сторону, наваливаясь на вороную рядом, всадник попытался ее удержать, но она покатилась через голову, сбросив его в пыль.
   Захлопали револьверные выстрелы в нашу сторону, противник открыл огонь сразу, как только увидел. Пули защелкали по камням, никого не задев - мы дружно рванули за камни. Я влез в колючки, изодрав руку и исполосовав рукав рубашки, пригнулся, укрывшись, услышал, как пуля тюкнула в камень с противоположной стороны, затем приподнялся с карабином у плеча, выстрелил дважды, на этот раз пожалев, что винтовка бесшумная, как раз сейчас побольше грохота не помешало бы.
   Треснула винтовка Фрола, кто-то выпал из седла, а я сам себе пообещал премировать этого бывшего новофакторского следопыта, потому что он, похоже, сегодня еще ни одной пули даром не потратил.
   Я увидел, как Леонтий шел, почти бежал по тропе быстрым шагом, просто взвалив Макара себе на плечо, как рядом, оглядываясь и держа карабины наизготовку, крутились Анисим с Николаем, а за ними, не зная, в какую сторону кинуться, бежал совершенно одуревший кобель. А затем я снова обернулся к противнику.
   Нанести большие потери сразу не получилось, отряд врага рванул к кустам, к лесу, и успел спешиться, заняв позиции за деревьями. Начиналась перестрелка.
   - Держим позицию, даем нашим уйти! - крикнул я. - Без команды не отходим!
   Вспышки выстрелов и блеклые дымки расцветили опушку леса, я попытался достать какого-то стрелка в уже знакомой зеленоватой разгрузке, выстрелил в него трижды, но добился лишь того, что он залег, укрывшись за широким и толстым комлем дерева. А потом и сам согнулся в три погибели, потому что мой камень начали обстреливать как минимум с двух сторон.
   Тональность выстрелов тоже поменялась. Спешившись, бойцы противника взялись уже за винтовки. Между нами теперь метров сто, но это здесь, как раз на входе на тропу, но если противник организуется и попытается обойти нас с флангов, все это будет не так сложно. Чуть поодаль кусты на той стороне смыкаются с кустами на этой метров на десять, наверное, не больше. Перебежать - и дальше двигайся за теми же камнями, и зажать нас большого труда не составит. Или просто гранатами забросать, я видел гранаты на снаряжении того отряда, что попал в нашу засаду с утра.
   А вот у нас гранат маловато, из пятнадцати наличных братья разбросали восемь. У меня всего одна в подсумке, например.
   Пока думал, пальцы сами, автоматом, набили магазин карабина. Маловат он, у бесшумного-то, сейчас бы сюда нормальный, в который десяток влезает - куда лучше было бы. Или просто мою "павловку" с ее обойменным заряжанием - вкинул сверху пять патронов в обойме, закрыл затвор - и пали. Или "калашников" из совсем-совсем других времен и миров. С подствольником и мешком вогов. И чтобы пулеметчик помогал. И связь с батареей.
   Кстати, а батарея у нас есть, по идее, и даже стрелять на больших углах возвышения может, но как ей командовать и как корректировать огонь - ума не приложу. Никак покуда.
   Точно, шевеление в лесу, перебегают. И очередями их не прижмешь, нет у нас тут подходящего оружия, такого, чтобы выплевывало пули сотыми лентами, а те бы стволы деревьев прошибали. Оглянулся - не видать уже наших, спустились ниже, так что понемногу надо и нам сдвигаться назад, чтобы не зависнуть, не дать связать себя боем, потому что у нас еще самое страшное впереди - рывок на шлюпке до яхты, с противником на хвосте.
   - Отходим метров на пятьдесят, примерно к первому повороту тропы! - заорал я.
   Да, вот так командовать приходится, чтобы все слышали. И плана боя нет никакого, чтобы "каждый солдат знал свой маневр", на ходу ведь импровизирую. Ну, хоть парами передвигаться умеем.
   - Прикрывай! - крикнул я, и услышав близкие выстрелы, рванул из-за камня, перебежал, укрался за другим, снова перебежал, увидел, как перепрыгивает через мелкие кусты Фрол.
   Нет, подавить таким огнем противника невозможно, получится только на себя огонь отвлечь, давая нам возможность укрыться. Укрылись.
   Дальше уже я стрелял из своего неуклюжего карабина по мелькающим за деревьями смазанным темным силуэтам, а они стреляли по мне, заставляя испуганно моргать и ругаться последними словами про себя, от страх и желания спрятаться за камень, а Байкин с братьями Рыбиными чесали в нашу сторону изо всех сил.
   - Есть! - крикнул оказавшийся неподалеку Байкин.
   Черт, теперь уже не разглядеть обход противника, если он будет. Сколько их? С виду человек пятнадцать было, на дороге двое лежат, и одна лошадь. Почти полный отряд до сих пор, против нас пятерых. Черт, Леонтия бы сюда с его гранатометом, но он самый большой, самый сильный, ему Макара тащить, и если хотя бы одного из нас не будет с ними, то шлюпка к берегу не подойдет. Поэтому все вот так, имеем то, что имеем.
   Как-то очень быстро снова магазин расстрелялся, опять заталкиваю в него патроны. Перед носом нетолстая ветка с длинными листьями и вот этими самыми пахучими цветами. И вдруг в нее пуля - щелк! - и ветка ко мне прямо на колени свалилась. А вторая пуля в камень за спиной, опять - щелк! - и по спине ее мелкими раскаленными осколками резануло. Больно! Больно, мать их в душу!
   Переполз за соседний камень, выглянул аккуратно, убедился, что к новой позиции пока никто не пристрелялся, прицелился, увидев сперва вспышку а потом темный силуэт - похоже, что кто-то стреляет с колена, приподнявшись из-за маленького увала. Поймал его в прицел, потянул спуск. Раздался щелчок, карабин толкнул в плечо, пуля явно попала в силуэт, потому что я отчетливо увидел, как враг выронил винтовку и завалился вперед. Голова его оказалась в пятне солнечного света, и я увидел блестящую лысину, показавшуюся из-под скатившейся с головы шляпы.
   - Байкин, давай еще немного назад, прикрываем! - повернулся я к своему заместителю, донабивая магазин карабина.
   Тот лишь кивнул, понимая, видимо, мои мысли. Нельзя нам дать возможности выйти на наши позиции с фланга, тогда от берега могу отрезать. Насколько возможно, нам надо все время отступать. У противника тоже раций нет, не смогут они корректировать движение по ходу дела, так что на это вся надежда.
   - Братья, а ну давай еще рывок! - сразу переадресовал он команду. - Перебежками, марш!
   А "марш" этот он уже от меня подцепил, к слову, не было у ополченцев с Большого Ската такой команды.
   О чем я вообще, а? Я же сейчас стреляю, пытаясь дать своим бойцам возможность отойти, причем тут кто команду кому придал? И еще какая-то песня в голове крутится, "Издалека долго, течет река Волга", зычным голосом Людмилы Зыкиной. А это откуда, а? Почему всегда, когда страшно, всякая хрень в голову лезет?
   - Фрол, марш!
   Это я уже нашему снайперу, который опять кого-то свалил. А его по лицу камешками секануло, кровь течет, бровь рассекло. Из брови вечно кровь как водопад, рассекали и мне, помню.
   Рванули дальше по тропе, она из-за изгиба не простреливается в этом месте, получилось куда быстрее. Остановились. Берега пока не видать, где наши двигаются - черт его знает, надо прикрывать пока. Оглянулся - противник тоже пропал из поля зрения, отсюда ни черта не видно.
   - Байкин, давай дальше, в отрыв идем! Фрол, со мной! Держим тропку!
   Они с топотом пронеслись мимо нас, пробежали до большого камня, сразу за которым тропа шла совсем резко вниз, присели, Байкин махнул рукой. Я вытащил последнюю гранату, дернул проволочную петлю, из короткой трубки-замедлителя вырвалась струя шипучего пламени. Размахнулся, метнул примерно туда, откуда ждал противника. Через несколько секунд громыхнуло, сыпануло по окрестностям мелкими камешками.
   - Фрол, марш!
   Опять мы. Земля под ногами вперемешку с камнями, да такими, что щиколотку вывихнуть на них проще простого, надо все время смотреть. Пробежали мимо Байкина, уставившего толстую трубу глушителя на поворот тропы, кинулись вниз, мелкие камешки посыпались из-под подошв. Да вот же наша яхта, я ее отсюда как на ладони вижу! Посреди бухты прямо, и у носовой пушки три человека, навели ее в эту сторону. А чуть дальше, за мысочком, поодаль от берега и прибрежных камней, еще яхта, поменьше, тоже с пушкой на носу, но маленькой, и близко, кажется, подходить не стремится, в сторонке держится, вроде как не при делах. Вот он какой расклад у нас, все верно угадали мы с Анисимом.
   А шлюпка где? Не вижу шлюпки у борта, уже у берега, наверное, но мне отсюда не видать.
   Пробежали немного, остановились. Я Фрола за плечо придержал, сказал:
   - Вон тот камень на повороте тропы видишь? Беги к нему и прикрывай нас, пока мы спускаться будем. Не жди меня.
   Фрол агакнул, сорвался с места, побежал вниз, оскользаясь на сухой глине вперемешку с гравием, но не падая. Сверху донеслась стрельба, быстрая, причем и с нашей стороны, и со стороны противника. Видать, выбежали те на поворот тропы, Байкин с братьями их встретил.
   Я выдернул из нагрудного кармана маленький свисток, трижды коротко свистнул, командуя отход. Петр с Лукой и Серафимом выбежали на тропку через секунду, словно этого специально ждали. Я показал братьям рукой, мол "дальше бегите", а Байкина позвал к себе, благо камень, за которым укрывался я, мог спрятать обоих.
   - В суматохе могут не понять, что мы отсюда стреляем, снимем кого-то, - прошептал я ему.
   - Точно, можно так, - кивнул он, выдергивая патрон из нагрудного патронташа и заталкивая в окошко на ствольной коробке.
   Замерли. Я оглянулся на мгновение - Байкин уже к нужному камню подбегает, братья примерно на полпути. Потом вверху, за поворотом тропы громыхнуло, выбило целое облако глиняной рыжей пыли - гранатами начали. Потом снова громыхнуло, а вскоре из-за камня появился восточного вида человек с черной бородой и усами. И сразу же покатился вниз, получив две тяжелые пули, в голову и грудь, выстрелили мы разом.
   Наверху заорали злобно, пару раз стрельнули в белый свет, потом оттуда вылетела граната и, оставляя дымный след, промелькнула в воздухе и исчезла за склоном. Попасть в узкую тропу по такой сложной траектории, да еще и не глядя, было почти невозможно. Рвануло где-то внизу, но я даже не разглядел где именно. Затем кинули еще пару гранат, не рискуя высовываться, но мы с Байкиным уже неслись вниз, оскользаясь и ругаясь сквозь зубы, но все больше и больше удаляясь от противника.
   Снова грохнуло, один раз даже не очень далеко от нас, но внизу, под склоном, так что мы только облако пыли разглядели и вырванные взрывом стебли какого-то местного репейника, взлетевшие вверх.
   Я видел, что мы перекрыли Фролу направление стрельбы, он пристроился за большим камнем, удерживая на прицеле тот самый поворот тропы, из-за которого летели гранаты, но выбирать не приходилось, другого пути здесь не было. А вот затем выстрелила носовая пушка "Аглаи". Глухо стукнул выстрел на самом слабом заряде, с дула сорвалось небольшой облако дыма. Снаряд прошуршал по своей невидимой дуге, а затем где-то за камнями рвануло, причем уже вполне впечатляюще. В небо подняло целое облако мелких камней и глиняной пыли, которые затем посыпались нам на голову.
   - А-а, съели? - радостно проорал Байкин, обернувшись и показав неприличный жест в сторону противника.
   Мы успели проскочить груду камней, за которой укрывались братья с Фролом, и тут же последовал второй выстрел из пушки. Комендор успел внести поправку, и на этот раз рвануло ниже по склону, вывалив большой камень и снова подняв огромное облако пыли. Ни ружейного огня, ни гранат со сторону противника уже не было, похоже, что артиллерийский обстрел заставил их залечь.
   - Вот оно как бывает, а? - прошептал я, после чего обернулся к своим: - Не ждем ничего, валим вниз! Все разом!
   Два раза подгонять никого не пришлось. Первым побежал Байкин, я следом за ним, за мной Фрол, и замыкали нашу колонну братья. Попутно я успел отметить, что, несмотря на страх и суету, в толпу не сбились, все держали дистанцию друг от друга. В одном месте тропа образовала что-то вроде площадки, и там я остановился, пропустив всю группу мимо себя и побежал замыкающим, постоянно оглядываясь, но никто в спину не стрелял и явного преследования не было. Снова выстрелила носовая пушка, а следом за ней послышался хлопок кормового "гочкиса", а затем наверху и сзади взрыв вроде гранатного. Пользы от него особенно не будет, если честно, но для подавления сгодится, особенно если близко к цели положить, а на такой дистанции из этой пушки промахнуться даже ребенок не сможет - прямой выстрел и в бухте волны нет, палуба яхты неподвижна.
   Серафим, бежавший впереди меня поскользнулся, упал набок, чуть не выронив винтовку, выругался, но вскочил на ноги, побежал дальше, на этот раз демонстрируя прореху в штанах и кровь в разодранной ноге. И как здесь Леонтий с раненым пробирался, а? Тут ведь ноги переломать как нечего делать.
   Артобстрел всерьез прижал противника. И мы, грязные, уставшие и запыхавшиеся, выбежали на галечный пляж без всяких потерь, как раз в тот момент, когда Анисим и Николай грузили спасаемого в шлюпку, а Леонтий, встав на колено, водил по склонам стволом своего короткого карабина, их прикрывая. Получилось, что мы их практически нагнали.
   - Давай, шевелись быстрее!
   Мы чуть не кучей свалились в шлюпку, попутно оттолкнув ее от берега, братья схватились за вторую пару весел, остальные размесились как попало, на ходу перезаряжая оружие, а Фрол, опустившись на дно шлюпки, уселся у самого транца, положив свою длинную черную винтовку на борт. Мы с Байкиным отставили свои бесполезные на такой дистанции карабины и взялись за "павловки" Серафима и Луки, им теперь уже не до стрельбы.
   Негромко стукнули весла в уключинах, булькнула под их лопастями вода, разом выдохнули гребцы, перегруженная шлюпка начала набирать скорость. А берег медленно, но верно удалялся.
   Мы прошли больше половины пути до яхты до того, как начался обстрел. Противник, прячась от взрывов, все же сумел рассредоточиться за камнями, рассыпанными по всему краю склона, и открыл огонь из винтовок и карабинов. Первая же пуля ударила с громким щелчком в борт, выбив из него большую щепку, а вокруг шлюпки плеснуло фонтанчиками.
   Откуда стреляли, понять было сложно. Взрывы подняли облака пыли наверху, которые полностью маскировали дымки, а вспышек на еще ярком свету вообще не было видно. Я опорожнил магазин "павловки", стреляя почти что наугад, вкинул в него новую обойму, вытащив ее из подсумка гребущего изо всех сил Серафима, снова открыл огонь. За спиной у меня кто-то вскрикнул, я обернулся и увидел Николая, схватившегося за бедро. Из-под пальцев у него текла кровь, причем текла быстро и сильно. К нему кинулся Анисим, и я увидел, как он вытащил из кармана свернутый резиновый жгут.
   Пушки с борта яхты продолжали бить в склон. Думаю, что если бы не они, нас бы просто расстреляли, с такой дистанции попадать из винтовок с упора - проблема не велика. Но хоть снаряды не могли поразить противника, укрывавшегося в нагромождении камней, но нервничать и укрываться все же заставляли, огонь по нам не был частым и вообще слишком метким. Да и вооружены они все же больше были рычажными карабинами под револьверный патрон, у пиратов они куда популярней винтовок за счет того, что при абордажах полезней.
   Но все равно ощущение было препаскуднейшее - нет возможности ни залечь, ни укрыться, ни маневрировать. Сидим рядами, прижавшись друг к другу, как куры на насесте, и деться некуда. А пули вокруг шлеп-шлеп-шлеп по воде, заставляя ежиться и пригибаться ниже. И как в Отечественную вот так на лодках с плотами Днепр форсировали? Это же в штаны навалить со страху можно.
   Тунец, прижавшийся к хозяину, тихо подвывал, то ли от страха, то ли от жалости к раненому Николаю. Когда лодка почти подошла к яхте и начала обходить ее с кормы, чтобы укрыться от обстрела при погрузке, достало Байкина. Он дернулся, вскрикнул, согнулся пополам, схватившись за бок, я увидел, как мгновенно побледнело и покрылось испариной его лицо.
   - Ты как?
   - Ничего, пока не помер, - прохрипел он в ответ.
   Затем корпус яхты нас укрыл. Стрелки перенесли огонь на палубу, но оставшийся на борту экипаж был укрыт за предварительно выставленными деревянными щитами, равно как и щитами орудий. Пушки вперегонки продолжали обстреливать берег, в то время как мы начали подниматься на борт. И едва погрузка закончилась, заплескалась вода под винтом и яхта пошла на выход из бухты, а шлюпка потащилась за ней на длинном буксировочном конце - потом поднимем, когда выйдем из зоны обстрела. "Приблудная" яхта следом не пошла, так и осталась стоять на месте.
  

29

  
   Стол в кают-компании был превращен в операционный. Пахло кровью, звякали в лотках инструменты, которые туда бросал Платон, который заодно был на судне за хирурга. На купеческих судах обычно боцманы умеют оказать первую помощь и заштопать раненого до такой степени, чтобы его можно было в порт, к полноценному доктору доставить, но вот нам повезло: Платон в этом смысле был куда грамотней. И сейчас он с помощью Пламена вполне всерьез оперировал Николая, которому пуля перебила бедренную артерию и раздробила кость.
   Байкин лежал рядом, на носилках, и возился с ним Глеб. С ним было проще - пуля ударила его в бок, но по касательной, прошив мышцы и сломав нижнее ребро, но внутренние органы остались целы. Интересней был дальнейший путь этой пули, угодившей в банку как раз под промежностью Луки Рыбина. Еще бы на сантиметр выше и... Повезло.
   Игнатий стоял у штурвала, шлюпка уже висела на шлюп-балках, экипаж был занят делом. До этого он маленькими щипчиками выдернул у меня из спины и шеи несколько кусочков оболочки пули, разбившейся о камень. Вроде и ерунда, но рубашка кровью измаралась сильно. Оглядевшись и убедившись в том, что помочь я ничем не могу, а мешать буду, толкнул дверь и вышел на палубу.
   Уже совсем стемнело, по рябой от мелкой волны поверхности моря бежала, ни на секунду не отставая от "Аглаи", желтая лунная дорожка, а верхушка каждой волны вспыхивала бликом и сразу же гасла. Было тихо, двигатель не работал, и было лишь слышно, как поскрипывают снасти, яхта шла ходко. На носу, рассевшись кружком, сидели четверо из "бойцовой команды", играя в некую разновидность нардов, в которой шашки ходят по клеткам, а те расположены крестом, и игроков может быть четверо. Было слышно, как катятся кости по дощечке и после каждого броска кто-то или охал расстроенно, или наоборот веселился. Тоже своего рода психотерапия после стресса.
   На корме, единственном месте, где на яхте разрешалось курить, вспыхивал огонек сигары. Анисим, опершись локтями на планширь, глядел за корму, на тускло светящийся след, который яхта оставляла за кормой. Рядом с ним, опираясь на палку, стоял Макар, одетый сейчас в полотняные матросские портки и белую рубаху без рукавов. В руках у него была бутылка сидра из судовых запасов.
   - Вот так, - сказал Анисим, обернувшись ко мне, - закончилась вся наша работа на Овечьем. А жаль.
   - Ты ведь там не местный, так? - я встал рядом, тоже положив локти на планширь.
   - Нет, конечно, я с Большого вообще-то. Но пользы я там много приносил, а теперь, считай, вся сеть насмарку. Даже Николай вот... кстати, как там дела? - он кивнул в сторону рубки.
   - Не знаю, Платон пока работает, ничего не говорил. Артерию повредило ему, по-хорошему бы в больницу как можно быстрее.
   - Это я понимаю. Ну хоть вот этого, - он показал сигарой на Макара, - оттуда вытащили, со всеми бумагами. Большое дело.
   - Как ты? - спросил я у того.
   - Теперь точно выживу, - усмехнулся он. - А вот когда меня вниз тащили, думал, что вообще концы отдам. Сейчас хоть задышал немного.
   - Тебе тоже к врачу нормальному, - вдруг сказал Анисим.
   - Оно понятно, - негромко засмеялся Макар, - после вашей хирургии хорошо что хоть с костылем ковылять могу, а мог бы и пластом лежать.
   - Ладно, ладно, если бы не мы, ты бы и вовсе плавники сбросил! - запротестовал Анисим.
   - На чем нас подловили все же, на конях? - спросил я его.
   - Может на конях. Может и вовсе за мной следили, кто его знает, - пожал он плечами. - Но скорее всего на конях. Говорил же, что нет у нас выбора. Я других решений и сейчас не вижу.
   - Я тоже, - осталось вполне честно сознаться мне. - Думал, думал, а все равно кроме этого конного похода ничего в голову не идет. Может и прошли бы скрытно, если пешком и очень медленно, с ранены на носилках, - я показал на Макара, - но если бы нас догнали, то вообще шансов бы не было. А конными хоть шансы повышались при столкновении.
   - Как и вышло, - добавил Макар.
   - Как и вышло, - повторил за ним я. - Кстати, стоило это все такого риска? Включая твой собственный, мне Анисим рассказал чуток.
   - Стоило, - коротко и очень уверенно ответил Макар. - Бог видит, стоило. Если бы разрешение у меня было, я бы больше рассказал, но сам понимаешь, не имею права такого.
   - Это я понимаю, - осталось только усмехнуться мне.
   Это я очень хорошо понимаю, про допуски и "доведение в части касающейся", классика жанра, можно сказать. Но все же очень интересно, что за бумаги такие он прихватил у Никона. И какую информацию усвоил, на того работая. Хотя думаю, что брат Иоанн нужными сведениями поделится, учитывая, на какие задачи я нацелен. Как раз "в части касающейся".
   Платон, вытирая руки полотенцем, вышел на палубу примерно через полчаса, сразу к нам подошел.
   - До больницы довезем, сосуд я соединил, но есть опасность возникновения тромба, - сказал он устало. - Так что гарантий сохранения ноги дать не могу. Не хирург я, и здесь не больница, что смог, то и сделал. Хорошо, что аппарат для соединения у меня в комплекте был.
   - А так он вообще как? - спросил Анисим.
   - Под наркозом пока, без сознания, - пожал плечами географ. - В каюту надо спустить. А я сейчас Байкиным займусь.
   - А у него как дела? - спросил я.
   - Ничего с ним не случится, шрам разве что останется.
   - Шрам - не страшно, шрамы мужчину украшают, - не удержался я от банальности.
   Вот так, первое задание - первые потери, пусть пока и минимальные. Байкин оправится, Николай вообще не наш. Хотя я бы его, если честно, в экипаж бы переманил, будь такая возможность, он бы Фролу в напарники очень подошел бы, такой же... следопыт, не знаю, как лучше его охарактеризовать.
   Оставив географа и "шпионов" на корме, я пошел на нос яхты, по пути поинтересовавшись у Луки, точно ли вражеская пуля прошла мимо, или он все же скрывает свои раны из стеснительности? От незамысловатой шутки все заржали - опять же показатель отходняка после боя.
   Усевшись на уже привычное любимое место - основание бушприта, я задумался, глядя на покрытую искрами бликов поверхность моря. Вот как получается: жизнь резко ускорилась и стала до крайности богата на события. Это раз. Судьба, похоже, все дальше и дальше уводит меня от тихого и сонного Большого Ската - это два. И вряд ли дорога моя как-нибудь так изогнется, чтобы вернуться туда. Вряд ли, сомневаюсь очень. А у меня там Аглая. И свадьба. И будущее. И все такое.
   Хорошо, что Аглая хотя бы смирилась с тем родом занятий, который я для себя выбрал. Это уже успех из успехов. Одного мужа-китобоя она уже потеряла, а второй вообще приватир будет. Смелая женщина.
   И переезжать ей надо все же, раз уж решилась. Ветеринару работы и в Новой Фактории хватит, думаю, что ее там куда больше будет, чем на Большом Скате, и сама она вроде как не против - все легче будет, хоть видеться станем. Не знаю, как там насчет работы судовым врачом, но хотя бы так, туда ведь возвращаться станем, там и задания получать. А если она на острове останется, то видеться будет раз в год по обещанию, нам ведь туда путь долгий, не всегда получится завернуть.
   Ладно, пока вообще о свадьбе надо думать, она все ближе и ближе. Хорошо, что когда о времени с преподобным договаривался, зарезервировал заодно и "Золотую бухту" на целых два дня. Все же иногда заметно бывает, что общество не назад вернулось, хоть так иногда и кажется, а все же вперед ушло, в будущее, пусть и не слишком счастливое. Так что празднование свадеб не дома, а в ресторане, например, здесь вполне в пределах нормы. А то у меня и дома-то толком нет, где гостей собрать можно, а у невесты это делать как-то и не к лицу.
   Странно, такое ощущение уже, что я в этом мире чуть не всю жизнь прожил, хотя на самом деле счет моему пребыванию на месяцы идет, всего-то, если вспомнить. А вот прошлая жизнь видится какой-то смутной и нереальной, как сон, как и не было ее вовсе, как кино прокрутили. Странные желание, мелкие страсти, бесконечная череда совершенных глупостей, непонятно во имя чего, даже вспоминать-то не хочется. Как будто жил в чем-то ненастоящем и только теперь в реальность вернулся.
   Подумав об этом, засмеялся. "В реальность вернулся". А вот кто, скажем, год назад мне бы рассказал о том, что я буду уходить верхами от погони через тропический лес, устраивать засады, ходить на парусниках по теплым морям - поверил бы? Джек Лондон какой-то с Буссенаром, в одном флаконе, "Страшные Соломоновы острова", понимаешь. Впрочем, ладно, пока у нас по плану дела географические, надо только шпионов этих доморощенных до нужного пункта доставить и передать с рук на руки. Но, что интересно, все острова, которые у нас в списке на исследование, находятся не так уж далеко от Тортуги. Пусть не опасно близко, нет такого, но как-то все в том направлении. Какой-то в этом дополнительный смысл имеется, просто мне не все докладывают? Очень может быть. А может и нет, может быть там как раз самый малоисследованный район, из-за опасности и удаленности от главных торговых путей.
   Ладно, яхта у нас быстрая, что утешает. И вооружена куда как хорошо, в этом я сегодня убедился. Осколочно-фугасными глушили противника очень хорошо и, кстати, Федька наводил. Очень удачно у него получалось, все же тренировки не зря прошли, надо его и дальше натаскивать.
   Что еще? А ничего, нормально ватага действовала, и экипаж, и боевая группа, и даже "паганели" наши себя полностью окупают, иначе Николай уже без ноги был бы. Не по знаниям Глеба такая хирургия, это даже я понимаю.
   Ладно, расселся, понимаешь. А кто оружие чистить будет за меня?
   Поднялся на ноги и пошел в каюту, которую, к слову, сейчас делил с Игнатием - шкиперскую уступили раненым.
  

30

  
   До Новой Фактории летели на всех парусах, ни на что не отвлекаясь. Байкин на второй день плавания уже ходить начал, несмотря на ругань Глеба, от которой он только отмахивался, а Николай лежал в каюте, прибитый болеутоляющими, и больше спал, чем бодрствовал. Тунец попытался устроиться рядом с ним в каюте, но был безжалостно изгнан Игнатием, вообще собак не любившим, и вынужден был перебраться на палубу, где ему устроили небольшой навес, под которым он прятался от жары. Собачье дерьмо с палубы собирал Анисим, как единственный уцелевший из всей компании, притащившей этого здоровенного пса. И жрал, и гадил он примерно за три собаки, на мой взгляд.
   Ближе к вечеру Тунец перебирался на бак яхты, устраиваясь там, где обычно сидел я, так что приходилось его двигать в сторону. А в остальном он мне не мешал, просто сидел рядом, сопел и время от времени почти неслышно поскуливал в унисон каким-то своим мыслям, похоже. По покинутому острову горевал, что ли?
   В последний день плавания солнце ушло за низкие тучи, подул резкий ветер, пахнущий солью и йодом, погнал короткую и резкую волну, недостаточно сильную для того, чтобы раскачать яхту всерьез, но достаточную для того, чтобы брызгами загнать меня с палубы в кают-компанию, а то и просто в каюту.
   Рыбаков возле гавани Новой Фактории не было, погода загнала под защиту стен порта, но суда в море видели, все же здесь порт оживленный, и сюда идут постоянно, и отсюда. Пожалуй и вправду нам с Аглаей тут интересней будет жить.
   Знакомая гавань, знакомые очертания города на берегу: стена форта с домиками под ней, набережная, пляжи, даже знакомую харчевню на причале разглядел, ту самую, в которой мы с Верой ели рыбу с картошкой в тот день, когда пришли из джунглей.
   С берега просигналили светом, указывая, к какому причалу швартоваться, яхта совсем потеряла скорость и медленно и валко начала приближаться к месту своей стоянки. Тому самому, кстати, где стояли до выхода.
   - Федька, как швартуемся - беги сразу за повозкой, Николая в больницу повезем, - взялся командовать Глеб. - Семен, Данила - вниз, Николая аккуратно на носилки и поднимайте сюда. И Байкин! Петр! Тебе говорю! - окликнул боцман "главбоевика". - Ты тоже с ним давай, пусть доктор тебя посмотрит, понял?
   - Федь, две повозки! - крикнул я ему вслед. - Две, слышишь? - я даже два пальца показал для верности.
   Началась привычная суета, сопровождающая швартовку, настроение у ватаги было, как обычно в такие моменты, заметно хорошим. А как же иначе? Переход морем позади, в шторм не попали, с пиратами не встретились, судно цело, и опять под ногами твердая земля - чем плохо?
   - Так, Анисим, поедем вместе, мне тоже туда, - сказал я спасенному "контакту", который, закинув за плечо свой рюкзак, явно засобирался на берег. - И дождись пока проверка пройдет, а то расслабился в своем Вольном.
   Проверяющие появились минут через пять после того, как были сброшены сходни на причал. Они даже Федьку задерживать не стали, отпустили за транспортом. И когда они закончили свои дела, а Игнатий расписался, как шкипер, во всех положенных бумагах, у въезда на причал стояли две коляски с неграми-кучерами.
   Мы бы и пешком дошли до форта, где расположились "святые братья", но из Макара даже с костылем ходок был так себе, долго пришлось бы идти и мучительно. Берег встретил шумом, суетой, знакомыми портовыми звуками и запахами. Время от времени с туч срывался мелкий холодный дождик, такой слабый, что я поначалу думал, будто это от самого моря водяную пыль несет, и лишь потом заметил - капли-то не соленые. Даже плащ накидывать не стал, хоть и прихватил его с собой.
   Кучер, сидевший к нам спиной, напевал что-то заунывно-невнятное, негромко и глуховато топали лошадиные копыта по дороге. Где-то справа под коляской отчетливо громко поскрипывала ось, то ли смазки требует, то ли ремонта. Макар, потянувшись назад, поднял парусиновый тент, хотя мне и так было хорошо.
   - Странно немного, среди своих оказаться, - неожиданно сказал Анисим, так тихо, что только я и услышал. - Так вроде привык там, но все равно оглядываешься, и ждешь беды, и вообще место такое, что лучше за спину посматривать, а тут как... в общем, хорошо здесь, понимаешь.
   - Отсюда куда поедешь? На Большой?
   - Откуда мне знать? Как получится. Хотя не против был бы съездить, повидал бы кое-кого, давно уже не был.
   - А дом вообще где у тебя?
   - Да там и дом, наверное, - он явно чуть растерялся. - Как-то не думал об этом, то здесь, то там, постоянно нигде уже давно осесть не получается. Разве что на Овечьем, - добавил он, усмехнувшись чуть кривовато.
   - А хочется?
   - Да пора уже, мне лет гляди сколько. Остепеняться пора, чтобы семья и дети, а не вот так.
   Несемейных здесь мало, верно. У меня из экипажа разве что Федька, потому что молодой совсем, да Иван-моторист. Даже братья Рыбины, даром что тоже молодые, а уже оба женаты, и у Серафима дочь растет. Жены здесь привычны к тому, что мужья по несколько месяцев отсутствуют, нет в этом ни для кого ничего удивительного. Но вот мне как-то в таком режиме существовать не хочется, видеть Аглаю только в сезон штормов и во время редких и недолгих заходов на Большой Скат. Морячкам с купеческих шхун, к слову, с этим проще. Мало того, что риска меньше, так они еще и стоят дома дольше. А вот насчет моей ватаги уже думать приходится, как так сделать, чтобы они вообще от семей не оторвались?
   А Платон, кстати, тоже семейный. И его семья на Большом. Как с ним быть? Ему только сезон штормов и остается, что из Новой Фактории, что с Большого Ската под конец сезона много судов туда уходит, так что с одним из них и он сможет добраться. И у Пламена в сезон штормов тоже разгар учебного года, ему бы там надо быть. Еще и про это голова боли теперь.
   Расплатившись с извозчиком, я выбрался из коляски и помог спуститься Макару, после чего мы все втроем направились в ворота городского форта.
   В городе явно было затишье, служба шла в режиме штатном, никаких следов сбора ополчения видно не было. Во дворе форта встретили брата Никанора, шедшего нам навстречу и куда-то спешившего.
   - У себя Иоанн? - спросил я его, когда тот остановился поздороваться.
   - У себя, заходите.
   На этом общение с Никанором закончилось. Мы дошли до выделенного "под разведку" флигелька, стукнулись в двери и вошли, не дожидаясь приглашения. Если бы там что тайное происходило, брат Иоанн дверь бы запер.
   - Нет слов! - сказал он, поднимаясь из-за стола, едва мы вошли в темноватую комнату с низким потолком, лежащем на толстых деревянных балках. - Макар, Анисим! - он даже руки раскинул, словно собираясь их всех обнять.
   - Я, собственно говоря, зашел их с рук на руки передать, - вмешался я сразу. - Вроде бы как под расписку. Вот и передаю.
   - Я понял, спасибо, - Иоанн вышел из-за стола и пожал мне руку. - Ты вот что, заходи завтра с утра, мы чайку на рынке попьет и там поговорим, есть уже о чем. Хорошо?
   - Без проблем, - кивнул я, понимая, что сейчас мое присутствие нежелательно и меня вежливо выпроваживают.
   Впрочем, я ничего другого не ожидал, на его месте я бы сам себя выпроводил. Оно ведь все по-прежнему, все в той же "части касающейся". А сейчас им обговорить надо то, что меня не касается.
   - Анисим! - окликнул я "контакта". - Ты с кобелем своим реши вопрос, а то будешь сам приходить на яхту и дерьмо за ним убирать. Николай в больнице, ты здесь, а животину нам оставил.
   - Да ладно, отличная животина! - возмутился тот притворно. - Охранять будет, воров отпугивать.
   - Пока она только жрет, насколько я заметил.
   - Ладно, решим как-то, - отмахнулся он.
   - Ну-ну.
   Вышел на улицу. Дождик немного усилился, так что плащ все же пришлось накинуть. Но людей на улицах было все так же много, все спешили по своим делам. Ну и у меня дела будут, не все же ценных указаний от брата Иоанна ждать, верно? Для начала бы мне Василя отыскать надо. Поэтому я направился в уже хорошо знакомую дверь, которая вела в "дежурку" объездчиков. Заглянул, застав четверых суровых бородатых мужиков за уже привычным чаем с калачами, но Василя среди них не было. Один из них, молодой парень с короткой бородкой, один из тех, что мы с Верой встретили когда возвращались с места побоища, в котором погиб ее отец, меня узнал. Кивнул приветственно, сказал:
   - Нет Василя сегодня, отдыхает с дежурства.
   - Не спит же он до сих пор? - я глянул на часы. - Не подскажешь, где его искать можно?
   - Дома он должен быть, забор чинить собирался, - сказал другой объездчик, рослый, могучего сложения здоровила с большим шрамом на левой щеке. - Знаешь адрес?
   - Нет, не знаю.
   Вообще-то я был свято уверен, что никто мне адреса Василя не даст, но здоровяк сказал:
   - От Рыночной площади идешь по Тележной улице до самого конца, пока она в забор не упрется. И там направо смотри - пойдут домики маленькие, вот тебе второй по счету и нужен.
   - С какой стороны?
   - Там только справа, слева каретная мастерская, домов нет.
   - Спасибо, понял.
   А если я какой-то злодей? Хотя нет, меня многие из объездчиков видели, небось и здоровяк просто узнал. Ладно, пошел я. И, кстати, надо бы местную газету прикупить по дороге, новостей поискать, и объявления о пансионах мне нужны.
   От форта до Торговой площади было рукой подать, за несколько минут дошагал, а вот на самой площади уже задержался, очень приманчивое здесь место. И лавки с магазинами хорошие, и есть где горячего чаю попить с чем-то вкусным, и свежего соку нальют, и вообще нравилось площадь мне - квадратная, окруженная сомкнувшимися каменными домами с тремя окнами в ряд по фасаду, как в европейских средневековых городах строили. Кстати, даже архитектура на ту же старонемецкую вполне похожа, красный старый кирпич, островерхие черепичные крыши, мостовая, правда, не камнем, а какой-то плиткой выложена.
   Стойку с газетами обнаружил под козырьком букинистической лавки. Бросил медяк в копилку, взял нетолстую, размером с советских времен "Правду" местную газету под названием "Вечерний курьер", быстро перелистал - точно, последние две страницы сплошь объявления. Что мне и нужно. Ладно, пока другие дела.
   Тележная улица явно была не из самых богатых в городе. На ней вперемешку с жилыми домами хватало всяких мастерских и маленьких заводиков, так что ворот на улицу выходило больше чем окон. Отовсюду слышался стук, грохот, где-то сверили, где-то ковали, откуда-то тянуло гарью. Как бы оправдывая название, в обоих направлениях катили телеги, от небольших, в которые были впряжены ослики, до здоровенных ломовых, влекомых тяжеловозами.
   Я еще подумал о том, что Новая Фактория построена на плоском месте, это не Большой Скат, так что если жить здесь, то велосипедом обзаводиться можно будет смело, по городу кататься - самое оно. Это на Скате их почти не видать, а тут как в Китае, чуть не каждый второй на велике.
   Когда проходил пекарню, чуть слюной не захлебнулся от запаха свежей выпечки. Интересно, не отсюда утром в порт привозят хлеб и булочки для камбузов стоящих здесь судов?
   Вскоре дома многоэтажные превратились в одноэтажные, с маленькими палисадниками у фасадов. Мастерских стало меньше, зато появились скамейки со старушками, а в одном крошечном садике старики играли в местные "четырехсторонние" нарды. Где-то лениво брехали собаки, на подоконниках, в открытых окнах, развалившись, лежали коты всех мастей, от рыжих до полосато-"шпротных", снисходительно поглядывая на меня и как бы желая сказать: "Вот я - кот, а чего добился в жизни ты?"
   Почти упершись в ворота каретной мастерской, я свернул направо и сразу видел нужный мне дом - маленький, одноэтажный, но добротный, сложенный из привычного здесь красного кирпича, под черепичной крышей. По виду домику было лет сто, не меньше, но выглядел он чистым, ухоженным, половина штакетника перед палисадником выглядела новой и недавно покрашенной, а вторую половину красили как раз сейчас. Василь и красил, собственно говоря.
   - Здравствовать тебе, о гордость всех объездчиков, - поприветствовал я его.
   Василь обернулся, держа кисть с краской над ведерком, заулыбался широко.
   - И тебе здравствовать, лучший из приватиров.
   Отставив ведерко и аккуратно положив кисть на его край, Василь протянул руку.
   - Какими судьбами?
   - С задания вернулись, с докладом.
   - Я не про это, - усмехнулся он. - Ко мне как решил зайти? Не говори, что просто так, без всякого дела.
   - Без дела я бы тебя в кабак позвал.
   - Так позови, я сегодня выходной, и завтра не вставать, так что не откажусь.
   - А на забор вроде как и плевать? - невинно поинтересовался я.
   - С забором заканчиваю уже, не видишь разве? Кстати, квасу не хочешь? Холодного, из погреба.
   - Хочу.
   - Юлик! - крикнул Василь, и почти сразу в окне появилась физиономия мальчишки лет шести-семи. - Подними квасу из погреба и пару кружек прихвати.
   - Здрасти, - сказал мальчишка мне и, не дожидаясь ответа, исчез.
   Появился он минут через пять уже в дверях, с маленькими кувшином и парой глиняных кружек, висевших у него на пальце за ручки. Еще раз поздоровавшись со мной, он поставил все, что принес, на каменный цоколь забора и сразу унесся в дом, топоча босыми пятками. Василь быстро налил темного кваса в кружки, протянул одну мне.
   - Так что тебя привело ко мне?
   Я отпил и аж зажмурился от удовольствия - отличный квас и в такую жару самое что надо. И холодный.
   - С Фомой тем самым меня опять судьба свела, - не стал я дальше темнить. - Понимаешь, о ком речь, так?
   - Понимаю, конечно.
   - Думаю, что у Фомы здесь помощники есть, в Новой Фактории.
   - Должны быть.
   - Поискать бы надо. Потому что Фома с пиратами связан, не просто он бандит, а если кто-то ему информацию сливает, то... продолжать надо вообще? А ведь я его на Овечьем встретил, где у пиратов, считай, что база.
   - Хм, - Василь задумался, - Думаю, что не надо. Тогда она прямо на Тортугу уходить будет, информация эта самая. Есть идеи, кто на Фому здесь работает?
   - Обсудить надо. Какие-то есть, но именно что идеи.
   - А что сразу к полковнику не пошел?
   - Так мне не полковник, а ты тут друг-товарищ, вот с тебя и начал. Поговорим и вместе пойдем.
   - Хорошо, - кивнул он. - Только сегодня к полковнику поздно.
   - А я и не тороплюсь, мы дней пять стоять будем. Так что сегодня я тебя в "Золотого тунца" зову, туда вся ватага, кто от вахты свободен, подойдет. И поговорим, и встречу отметим.
   - Ну, если даже так, - заулыбался он, - то я всегда готов.
  

31

  
   Поход в "Золотой тунец" у нашей ватаги вроде как в традицию входить начал. Пусть и не из дешевых кабак, но место хорошее и хозяин его, Сергий, к нам всегда расположен. На Торговой площади еще пара похожих кабаков имеется, не хуже этого, наверное, но вот так сложилось, что мы именно туда.
   Вообще морячки из порта все больше ходят на кабацкую улицу, что зажата между самим портом и стеной форта, но место там пьяное и дурное, так что я своим успел намекнуть, что походы в ту сторону поощрять не буду. Мне опыта с Игнатием хватило. Сам Игнатий туда тоже не ходил более, не знаю, по благоприобретенной сдержанности ли или потому, что я ему в частной беседе пообещал немедленное увольнение, если только там его увижу. Если для торгового шкипера такие походы еще как-то допустимы, то для приватира, да еще и на местную разведку работающего, это попадает в разряд поступков недопустимых. Тем более, если себя в руках держать не умеешь. Кто знает, что бы спьяну болтать начнешь и что делать, если сам себя контролировать не способен.
   С другой стороны я сам признаю, что команде праздник после похода нужен. Это как на войне сто грамм, что стресс снимают. А тут и пострелять пришлось, и по нам постреляли, и раненые были, и всякое случилось, так что хотя бы сам факт того, что целыми вернулись, надо бы отпраздновать.
   - С возвращением, - поприветствовал еще в дверях меня густо-бородатый Сергий, бывший боцман со шхуны "Золотой тунец", которая и дала новое имя кабаку, когда он его перекупил. Доска с названием шхуны стала вывеской кабака, прибитая над входной дверью. К вечеру здесь уже было людно, но Федька с коком Серегой успели занять длинный стол у дальней стены и именно там начала собираться вся ватага.
   Двое буфетчиков едва успевали таскать тарелки и кружки с пивом и сидром к столу, их расхватывали прямо из рук. В дальнем от нас углу, ближе ко входу, тихо тренькали гитара и что-то среднее между банджо и мандолиной - ожидалась музыка и музыканты настраивали инструменты. Было шумно, чадно, гомонливо, щелкали, раскатываясь, биллиардные шары, хохотали у доски для дартс, в общем - вечер как вечер. Были в кабаке и моряки, и торговцы, и мастеровые, и мужчины, и женщины, в общем, никакой дискриминации ни по какому признаку, разве что негров сюда не пускали. У них, некрещеных, свои кабаки в своем квартале. Все у них свое.
   Байкин, невзирая на ранение, тоже был здесь, сидел в самом углу с кружкой красного пива, попутно вылавливая вилкой куски мело нарезанного осьминога из морского салата, и явно чувствовал себя хорошо. Мы с Василем протиснулись к нему, усевшись на лавке под стеной, один из буфетчиков тут же подбежал к нам, приняв заказ. Оригинальничать не стали, тоже пива попросили.
   - Ты глянь, какой у тебя теперь вид героический, - со смехом протянул руку Байкину Василь.
   - Завидуешь? - осведомился тот. - Все девки мои теперь.
   - Проверял уже?
   - И проверять незачем, и так знаю. А ты что вдруг присоединиться решил?
   - Тебя охранять, чтобы снова не подстрелили или не побили, скажем, - вроде как вполне серьезно ответил Василь. - А вообще как сейчас? - спросил он чуть серьезней.
   - Да нормально, так, зацепило просто, - отмахнулся Байкин. - Рад тебя видеть, к слову.
   Мы, сняв шляпы, повесили их на крючки на стене, а я еще и рубаху пониже расстегнул, жарковато было в кабаке. Дождь, а жара никуда не делась, так что еще и душно сегодня. Очень душно, тут же джунгли вокруг.
   - Василь, ты про Криворукого что сказать можешь? - вернулся я к начатому раньше разговору.
   - Криворукий - человек темный. Где какая грязь, там и он, чисто свинья, - скрестив руки на груди, заговорил Василь. - Но не попадался пока ни на чем всерьез. Драки организует, держит кабак...
   - Это который?
   - А "Дурная рыба", знаешь такой?
   - Знаю. Как не знать, - кивнул я.
   Действительно, как забудешь кабак, из которого я тогда Игнатия забирал и в котором Фому впервые встретил. И да, верно, Криворукий на драку с Павлом, ныне покойным, там деньги собирал.
   - А тех молодцов, что застрелили объездчиков в тюрьме, откуда забирали? - уточнил я уже на всякий случай.
   - Из "Дурной рыбы" и забирали, - чуть задумчиво, вроде как впервые задержавшись мыслью на таком факте, сказал Василь. - Оттуда, да. За драку. Друг с другом дрались, когда объездчики за ними пришли, они уже успокоились.
   - Василь, а помнишь тех брата с сестрой, которых за скупку краденого клеймили и продали, толстых таких, имен не помню..., - вспомнил я день своего первого появления в Новой Фактории.
   - Анастасий с Раисой, верно, Копытины фамилия, - сразу сообразил он о ком идет речь. - Было такое.
   - А они чем занимались тогда? Где скупали? И у кого?
   - Да там же, на Кривой улице у них ломбард был, у пьяных всякое в залог брали.
   - И на чем погорели?
   - Вещь у них опознали, - Василь подался вперед, положив локти на стол. - Анастасий еще и с племенами торговал, вот и сменял у них по дешевке что-то... не вспомню сейчас даже, как бы не часы, - он задумался, потом кивнул в знак согласия с самим собой. - Точно, часы. А часы те оказались с курьера пропавшего, который на серебряный прииск ездил. А закон ведь какой: если не дикарскую вещь у дикаря выменял - сперва покажи нам, может в списках она у нас. Не сделал так - уже преступление, а если вещь с убитого, то тогда... ты сам видел дальше. И продавал он не открыто, а из-под прилавка, знал, что вещица того...
   - А как попался? - продолжал любопытствовать я.
   - А мы иногда морячков, которые на мелких безобразиях попались, вместо штрафа подсылаем по сомнительным местам попросить всякого, - усмехнулся он. - Раз пять мы к Анастасию подсылали - и ничего, он осторожный, но в тот день сестра его за прилавком была, а жадная она - страсть. Ну и предложила ему часы втихаря, а тот их нам принес. Мы проверили, а там работа штучная, номерная. И у семьи курьера до сих пор счет сохранился, как раз с номером. Ну а дальше все понятно, так?
   - А про Фому болтали, что он вроде тоже в дела с племенами вовлечен был, так?
   - Верно. Но доказательств не было. Разве что при том походе мы понадеялись на то, что удастся что-то доказать.
   Буфетчик с подносом подошел к столу, выставил перед нами по кружке и затем все обновил миски с "шелухой", орешками и прочим, что тут с пивом любят употребить. Пиво было прохладным и вкусным, я так чуть не треть кружки залпом в себя залил поначалу.
   - А что докажешь-то? - спросил я. - По-честному если, то мы их просто на дороге остановили. И ничего предосудительного при них не нашли, так?
   - Не так, - Василь тоже хорошо приложился к кружке, потом вытер ладонью усы с бородой. - Взяли при них расписку от турок, подписанную бывшим капитаном твоей яхты. Так что этого уже достаточно было. А когда тому молодому, что они при побеге убили, расписку показали и сказали, что этого уже достаточно для того, чтобы его бить начать, а потом и под клеймо подвести, он с перепугу рассказывать начал, - Василь еще хорошо хлебнул пива с видимым удовольствием. - Плохо то, что в городе он никого не знал, Фома его ни с кем не знакомил. А вот на Фому показал много, мы его уже как живого на каторге воображали. С турками дело имел, контрабандой занимался, помогал тем торговать с племенами, и еще ходил куда-то дальше по берегу, с другими племенами общался.
   Вот как. С другими племенами. Не с теми ли, что на краю джунглей и степи живут, у которых лошадей можно взять? Думаю, что и там без Фомы не обошлось.
   - Василь, а вот яхта та самая, на которой они ушли...
   - "Белая птица"?
   - Ага, она самая. Она раньше сюда заходила?
   - Заходила постоянно, но так экипаж замечен ни в чем не был. Ходили на Кривую пить, в бордели, пару раз дрались... до штрафов, - он уставил глаза в потолок, вроде как силясь что-то припомнить, но не припомнил. - Нет, ничего такого не было.
   - А с чем яхта ходила?
   Василь задумался, хмыкнул, потом сказал:
   - А не помню я, не занимался их делом. Это надо бы завтра уточнить. Можем вместе сходить если хочешь.
   - Давай сходим, только не самого утра, у меня дела еще есть. В час, например? - предложил я.
   - Я тогда в час в форт приду, там тебя дождусь.
   - Лады.
   Пьянка по ходу дела начала разворачиваться во всю ширь, стало еще шумней, пустые кружки со стола едва успевали оттаскивать. Я еще подумал о том, что хорошо, что крепкие напитки здесь только в дешевых рюмочных принято подавать, для тех, кто вроде как сам себя опускает на самую нижнюю ступень лестницы. А вот в кабаках получше кроме пива, сидра, да сухого вина и нет ничего. Есть еще что-то вроде коньяку, да подавать в кабаках его не принято, только в бутылках продают, в лавках, и стоит немало. Не то чтобы пивом надраться нельзя, но все же это куда труднее, чем водкой, например. Пиво по большому счету для питья с удовольствие создано, а вот та же водка - исключительно чтобы нажраться.
   Чуть позже пришел Платон, сел рядом и тоже чиниться не стал, пил наравне со всеми. Вообще наш "Паганель" чем дальше, тем больше убеждал в том, что мужик он серьезный, какого любая ватага и любой экипаж с радостью бы заманил.
   - Как пациент? - спросил я его первым делом.
   - Похоже, что довезли, оставят ему ногу. Гарантий не дам, но на это похоже, - добавил он, попутно забирая высокий стакан с сидром из рук подошедшего буфетчика.
   - Это хорошо, - обрадовался я. - Это ты молодец, спас мужика.
   - Погоди хвалить, пусть его сперва на ноги поставят, - отмахнулся он. - Когда уходим?
   - Через пять дней планируем. А что?
   Платон пожал плечами, хмыкнул, потом сказал:
   - У нас же план, надо работу делать, что поручена.
   - Так мы и делаем, что поручено, - развел я руками. - Сперва поручили одно, потом поручили другое. Никакой личной инициативы. Если сейчас ничего не поручат - пойдем по твоему плану, наверное.
   Хоть мне в это не очень и верится. Так, на уровне ощущений.
   Дождь за дверью еще усилился, превратившись в настоящий ливень.
  

32

  
   Не спалось ночью. Вроде и вернулись поздно, и выпивши был, но не заснул почему-то. Мысли крутились в голове как мотыльки у фонаря, не давали уснуть. Не выдержал, зажег лампу, взялся за газету, купленную днем. Раздел объявлений "Сдается".
   Жилье в аренду было, с пару десятков объявлений нашлось. Сдавали все, от комнаты до дома. За дом, правда, просили в месяц столько, что я решил о нем подумать только тогда, когда очень разбогатею. Квартира в доходном доме. Это реальней и по цене, и по месту, с видом на порт, в самом центре. Надо посмотреть будет. Еще квартира, маленький домик в где-то в том месте, где Василь живет. Но мне там уже не слишком понравилось, промзона натуральная. Комната, комната, комната с удобствами в пансионе, с пансионом же. Был бы холостяком - польстился, кормить будут. Но с молодой женой уже не по делу. Ага, еще квартира, тоже в центре, чуть подешевле. Кстати, а что здесь за квартиры такие? Как-то местная архитектура предполагает, что квартиру в нашем понимании в Новой Фактории не найдешь. Тогда что это может быть? Ладно, увидим, адрес есть и адрес хозяина, к кому стучаться, тоже. Телефонов тут не имеется, по каким звонить.
   К утру дождь затих. За бортом тихо волна в борт плещется, в открытый иллюминатор тянет ветерком, несущим запах моря. Утро уже скоро. Кстати, похмелье легкое наблюдается, надо бы чай ку, что ли... с лимоном, ага. Булочки свежие во сколько привезут? Обычно со склянками, то есть не скоро. Это плохо. Или снова уснуть попытаться? Нет, не усну.
   Отложив газету, взялся за книгу. Ничего умного, просто роман приключенческий. И неплохой, к слову. Так за ним пару часов и провел, пока темнота за иллюминатором не сменилась сумерками. Тогда уже поднялся, натянул штаны, потянулся - и пошел на палубу, умываться. Вышел из рубки, вздохнул - с моря тянуло прохладой, ветерок свежий, пахнущий солью. Хорошо.
   За вахтенного был сейчас Михаил - среднего роста молодой матрос с волосами цветом как солома и такими же жесткими. Увидев меня, поднявшегося на палубу, он сказал:
   - Старший, что-то ты рано поднялся.
   - Не спится почему-то, - пожаловался я, располагаясь у умывальника.
   Можно было и внизу умыться, но на палубе оно куда приятней. Правда, для бритья пока света маловато, солнце только начало подниматься, расцветив край неба ярко-розовым цветом. В городе тоже тихо, спят все, разве что явственно тянет выпечкой и ванилью, тут совсем рядом с портом пекарня и в ней трудятся вовсю, свежий хлеб к завтраку хорош и тот пекарь, что по утрам спать любит, не долго в бизнесе продержится.
   - Старший, тут у нас слухи ходят, что ты вообще с яхтой сюда переехать собираешься? - явно решившись, спросил он.
   - Миш, может и так, - кивнул я, сплюнув за борт зубным порошком, - по всему и выходит. С этим проблема?
   - Нет, не знаю, просто не думал раньше, - немного растерялся он. - Вообще суда редко порты приписки меняют, а мы вроде как с Большого Ската все, даже семейные есть.
   - Мы для чего ходим? Для заработка? - я нагнулся к крану, набрал полный рот воды и, прополоскав, выплюнул ее тоже за борт.
   - Понятно, что для заработка, - сразу согласился он. - Если просто за идею, то можно и безопасней работу найти.
   - Вот именно. А заработок для нас тут выше получится, - я ткнул зубной щеткой в сторону темной глыбы форта. - Работодатель у нас здесь, платит он, да и вообще... есть еще планы, и тоже все про Новую Факторию. Ты сам-то семейный? - спросил уже я.
   - Нет, я один, для меня проблем нет, - усмехнулся он. - Только мешок собрать. Ну, два мешка, или три. И все, я уже здесь. У меня пока ни дома своего, ни чего другого, с родителями живу.
   - Ну а остальные пусть сами решают. Но по-другому не получится у нас.
   Пощупал щетину вокруг своей маленькой бороды и решил бриться наощупь. Да и свет все же какой-никакой есть, морду в зеркале можно разглядеть. Хорошо, что здесь безопасные бритвы делать умеют, такие, пластинками с прорезью, которые вставляются в развинчивающийся "станок". Опасной бы бриться при таком свете я все же не рискнул.
   - Значит, придется переезжать, - решил Мишка. - Ну да и ладно, тут город большой, жизнь в нем веселее. И с женским полом тут тоже куда лучше, выбор больше. Может и к лучшему.
   - Все, что ни делается - все к лучшему, - ответил я банальностью, взбивая пену из мыльного порошка в крышке от мыльницы. - А даже если не так, то перемены в жизни все равно полезны.
   - Может и так, старший.
   Пока брился да переодевался, проснулся кок. Ему по должности положено раньше вставать, так что мне повезло. И пока я сидел с большой кружкой свежего кофе на своем любимом месте на носу, рассвело уже окончательно. Засуетились над головой чайки, послышался первый шум из порта. А потом и утренние склянки бить начали, сначала порт, а потом уже и суда. Михаил тоже подошел к рынде и отзвонил положенное, придерживая колокол рукой после каждого удара, чтобы звук получался резким, но не долгим.
   Глянул на часы - те самые "Бланпа", с которыми сюда провалился и которые скромно переложил в карман, чтобы лишний раз взгляды не привлекать, и решил, что вполне можно уже идти на встречу с братом Иоанном. Он чуть позже появится, но у мне есть куда зайти по дороге. Планы у меня вроде как.
   На палубу выбрался зевающий во всю ширь Глеб, поздоровался со мной, попутно расчесывая пятерней всклокоченную бороду.
   - Глеб, надо к пушкам боекомплект пополнить, - сразу сказал я. - Федьку отправляю с Байкиным, но ты проследи, хорошо?
   - Никаких проблем, - сказал он, попутно зевая так, что даже ладонь рот целиком прикрыть не смогла. - После завтрака и отправлю. Ты знаешь, как из торговых в приватиры перешел, так малость теряюсь в порту - ни с товаром возни, ни разгрузки с погрузкой. Все бездельником себя ощущаю.
   - Безделья не будет, все заменим боевой учебой. Занимайся с экипажем. Завтра стрелять всех поведу.
   - Только и остается. Ладно, займу людей, за это не беспокойся.
   Экипаж между тем вывалил на палубу уже в полном составе, а сменившийся вахтенный Михаил ушел отдыхать. Ну а я направился на берег. Прошел через порт, быстро заполняющийся людьми, миновал форт, поднимаясь чуть в гору, затем оказался на Торговой площади, мимо которой тут никак не пройдешь. Рынок тоже уже разворачивался вполне по дневному, торговцы раскладывали товар, болтали друг с другом, где-то неподалеку целая компания так хохотала, что мне даже интересно стало, с чего бы так, но разглядеть ничего не смог. Какая-то толстая тетка, аккуратно выкладывавшая пирамидой сочные зеленые яблоки вдруг совершенно неожиданно протянула мне одно, сказала:
   - На вот, попробуй.
   Яблок не хотелось, но и отказать постеснялся, взял, поблагодарил. А вот когда откусил от него, хрустящего, сочного и кисловатого, то даже обрадовался, что не отказался, и схрупал его очень быстро.
   Вообще мне сюда и нужно было, но пока рановато, так что я достал из кармана блокнот с переписанными адресами и пошел по ближайшему, на Кедровую улицу, спросив предварительно дорогу у мальчишки-развозчика, сгружавшего какие-то пакеты с тележки, в которую был запряжен сонный ослик. На выходе с рынка наткнулся на вывеску, которую раньше не замечал: "Прокат велосипедов". Замечал, точнее, но никаких выводов не делал, а вот сейчас задумался.
   Вывеска висела на добротно сколоченном сарае, точнее даже " павильоне", в котором за прилавком обнаружилась румяная круглолицая девица, показавшаяся сперва пышной, но потом я переменил оценку на "атлетическое телосложение". Это на своих великах она так?
   У нее за спиной вдоль стены стояло десятка два велосипедов, все сплошь в белый цвет крашены. С виду так вполне похожи на велосипеды времен моего детства. "Минск", что ли, был такой, говорят, что его еще с немецкого трофейного перекопировали.
   - Здравствовать тебе, красавица, - поприветствовал я ее. - Почем прокат?
   - Так это смотря на сколько, - сказала она. - За день дороже всего, за неделю уже дешевле выйдет, а если на месяц...
   - На четыре дня мне, - не дал я развить мысль дальше.
   Цена не поразила в общем, по нынешним временам так вполне терпимо. Расплатился, поблагодарил атлетическую валькирию, выкатил железного коня на улицу, вскарабкался в седло. Ты гля, давно не ездил, а не падаю! Не врут, когда говорят, что умение ездить на велосипеде на всю жизнь.
   По ощущениям точно как тот самый "Минск", даже тормоза такие же, педали назад чуть проворачивать надо. Сидишь прямо, вполне удобно. О как... и куда лучше лошади. Я с лошадьми вроде уже "на ты", но... вот все же ближе мне велосипед. Он хотя бы не пахнет. И жрать не просит. А новая Фактория все больше на плоском месте построена, разве что у самого берега пологий склон, так что для велосипеда здесь самое оно. А лошадь и не нужна, наверное. Еще один плюс в пользу переезда, это не считая всех остальных.
   Хорошо смазанная цепь слегка пощелкивала, тихо жужжали резиновые покрышки по мостовой, ну и скорость моего перемещения сразу резко выросла. И здоровый образ жизни опять же. Кстати, надо будет и здесь что-то со спортзалом придумать. Вместо бега можно будет на велике гонять, а вот железки и висящий мешок это не заметит. И, кстати, тут на весь город нормального стрельбища нет, в дюны стрелять ходят. Может того, заняться? Там в дюнах и организовать. Ладно, обдумаю. Может тут никто за стрельбище и платить не станет, черт его знает.
   Кедровая оказалась спокойной тихой улицей, где прямо посередине тянулся ряд явно старых кедров, иголки с которых засыпали тротуарную плитку. Ни магазинов, ни кабаков, живут здесь. И судя по всему, живут люди состоятельные. Велосипедов, кстати, у домов много. А дома сами трехэтажные, почти одинаковые, из красного кирпича под черепичными крышами. В каждом таком доме по четыре подъезда с крылечками. И где здесь могут быть квартиры? Это же таунхаусы самые обычные, у нас это так называлось.
   На улице, к слову, довольно оживленно было, люди из всех домов выходили и дальше кто на велосипеде катил, кто пешком шел - рабочий день вот-вот начаться должен. Из прохода между домами двуколка выкатила, запряженная белой лошадью, а правил ей тот самый гном-букинист, что книжным магазином на Торговой площади заправляет. Странно, но он меня узнал, кивнул вежливо, мимо проезжая, и даже шляпы коснулся. Ну и я тем же ответил.
   Остановился, сверился с адресом... ага, мне вон туда, через один дом, в конец улицы. Снова навалился на педали, попутно улыбнулся молодой женщине с детской коляской, вышедшей на прогулку и получил улыбку в ответ, объехал развалившегося прямо на мостовой кота, игнорировавшего любое движение на улице, и совсем скоро остановился у крылечка с тремя ступеньками, ведущими к аккуратно покрашенной в зеленый цвет двери. Прислонил велосипед к чугунной оградке перед крошечным палисадником, постучал в дверь бронзовым молоточком в виде изогнувшегося дельфина.
   Почти сразу за дверью послышались шаги, она распахнулась, и я увидел невысокого, похожего сложением на бочонок мужика, с красным лицом и водянисто-голубыми маленькими глазками, прятавшимися в складках этого самого лица, одетого явно на выход, да еще и с револьвером на поясе. Он поздоровался первым, после чего вопросительно уставился на меня.
   - И вам здравствовать, - проявил я вежливость, после чего произнес банально-киношную фразу: - Я по объявлению.
   И объявление показал для убедительности.
   - Ага, понял, - кивнул мужик. - Сдается квартира, верно, вон то крыльцо, самое последнее, - показал он рукой.
   Мы стояли на самом первом.
   - Посмотреть хотите? - уточнил он.
   - Понятное дело, так бы не пришел, - улыбнулся ему я.
   - Секунду подождите, ключи возьму.
   Он снова появился через минуту, побрякивая связкой ключей, надетых кольцом на толстый короткий палец.
   - Пойдемте, - сказал он. - Меня Арсений зовут, если что, - протянул он руку.
   - Алексей.
   Я ожидал, что ладонь у него будет мягкая и удивился тому, что пожал словно чугунную чушку. А не толст Арсений, скорее просто здоров и силен, несмотря на малый рост и несерьезную внешность.
   - Вы владелец? - уточнил я на всякий случай.
   - Я, верно, - не стал он чиниться. - В той квартирке сам живу, а эти три под сдачу. Еще папаша мой покойный этим домом владел.
   Мы поднялись на последнее крыльцо, Арсений отпер дверь, открыл ее, пропуская меня вперед:
   - Проходите пожалуйста. Сейчас, ставни только открою, чтобы свету больше...
   Ставни здесь были с наклонными планками, на манер жалюзи. Не от проникновения злодеев, а от жаркого солнца. Арсений с шумом открыл окно, толкнул ставни, света действительно сразу прибавилось.
   Ага, я в гостиной. Просторной не назовешь, но и тесной тоже, так, все в меру. Мебель приличная, диваны, кресла, в дальнем углу обеденный стол большой, на восемь человек. И дверь на кухню вижу. И лестница наверх слева, так что это таунхаус и есть, никакая не квартира.
   - Жилая комната, - прокомментировал виденное Арсений. - Тридцать два квадрата. Камин, видите? - он показал на небольшой камин, прижавшийся к стене. - Ванная вон там, пойдемте, покажу.
   Странно, ванная на этаже с гостиной? Потом сообразил, что водопроводы здесь слабосильные, воду надо еще и насосом подкачивать в свой бак, поэтому норовят все ниже расположить, так что все в норме. Ванная, к слову, оказалась неожиданно симпатичной. Сама ванная большая, больше похожа на маленький бассейн, облицована плиткой. В нее душ. Умывальник с зеркалом. Труба вверх. Опять понятно, почему на первом этаже - деревянные перекрытия такого веса не выдержали бы.
   - Бак большой, - продолжал объяснять хозяин. - Печка для него с обратной стороны, в сарае, - показал он пальцем на стену. - Потом покажу. Угольная. Наверх пойдем?
   - Пойдем, - кивнул я.
   Узкая лестница, два пролета до следующего этажа. Мебель по такой не пронесешь, но мебель по лестницам и не носят. В каждом доме из фасада на самом верху балка торчит с блоком, и мебель поднимают через окна.
   - Тут у нас библиотека, - Арсений толкнул дверь в довольно просторную комнату, - а тут - кабинет будет. Последний постоялец у нас купцом был, поэтому в кабинете нуждался. Если надо, то можно его в спальню превратить. Или что другое. Тут уборная с умывальником, - показал он на дверь посередине.
   Уборная вполне приличная, унитаз как унитаз. Рукомойник маленький. Дверь из нее на крошечную площадку-вестибюльчик ведет, с которой поворот на лестницу опять же. Перила мореного дерева, явно хороший плотник делал.
   - Да нет, кабинет даже кстати, - сказал я, зайдя в небольшую комнатку с конторскими шкафами и письменным столом. - А выше что, спальни?
   Выглянул в окно - вид на водонапорную башню. Ага, ну да, давление же здесь так создается.
   - Они самые, пошли, - он снова пропустил меня вперед.
   На третьем лестница закончилась. Есть еще люк на чердак, но лестницы нет. А так да, две спальни, одна побольше, а другая поменьше. В спальнях, равно как и в библиотеке с кабинетом, по маленькому каминчику. Не для тепла, понятное дело, здесь всегда тепло, а для уюта. Между спальнями душевая, но тесная и небольшая. Так что банятся всерьез здесь на первом, получается.
   При этом видно, что под сдачу место - как-то набор мебели есть, а жилого духа пока нет. Ладно, это исправимо.
   - Чердак посмотрите?
   - Не откажусь.
   Хозяин потянул веревочку и люк открылся. Оттуда же выдвинулась раздвижная лестница. Поднялся по ней, заглянул внутрь - ну да, можно всякое ненужное складывать. Ну и все, посмотрел дом.
   - Как вам?
   - Нравится. Я бы снял, если возможно.
   А что еще искать? Место хорошее, район хоть куда, цена... ну, терпимая. Так мне молодую жену привозить.
   - Ага, понятно, - кивнул Арсений. - Поинтересоваться хочу: а чем на жизнь зарабатываете?
   - Приватир я, яхта "Аглая", в порту сейчас.
   - А, знаю, знаю, - закивал он.
   - Откуда? - удивился я.
   Вроде знаменитостями нам быть пока рано.
   - Я на Серебряной речке сменным управляющим работаю, - ответил Арсений, первым спускаясь по лестнице. - Вы нам припас завозили недавно, как раз в мою смену.
   - А, верно, было такое.
   - Проходите пожалуйста, - пропустил он меня в дверь. - Один жить планируете?
   - С женой. Свадьба у меня перед Рождеством, потом сюда.
   - Так вы заселяться, получается, после сезона штормов собираетесь? - явно разочаровался он.
   - Нет, я сразу заселюсь, - успокоил я его.
   Я могу и в каюте пожить, но вот такое дело - нравится мне эта квартира, упускать жалко. Может и не достоять вакантной до сезона, прежний арендатор съехал совсем недавно, как Арсений рассказал, со своими купеческими делами переехал на Вознесенский остров, там тоже город большой.
   - Тогда хорошо, - обрадовался он. - Но если так, то уже с моей супругой все решать будете, я как раз на рудник отплываю, моя смена начинается. Видите, - он показал на свой наряд, - я уже выходить собирался, когда вы постучались.
   - Только вы ей скажите, что я зайду, хорошо?
   - Скажу обязательно, прямо вот сейчас и скажу.
   - Задаток какой-нибудь нужен? - проявил я готовность к финансовому сотрудничеству.
   - Гм, - чуть задумался он. - К жене моей когда зайдете?
   - Да сегодня и зайду, к вечеру ближе.
   - Тогда не нужен, просто заходите, - сказал он, протягивая руку.
   - Спасибо.
   Так, пора, уже рискую опоздать, брат Иоанн с минуты на минуту должен меня за чаем ждать. Вскочил на велик, навалился на педали. Разогнался так, что пришлось скорость скидывать, а то можно и влететь в кого-нибудь, пешеходы здесь все же непуганые, дорогу переходят как хотят и где хотят. Тут же по дорогам не машины, а лошадь, пусть и запряженная, человека давить не станет, остановится. Они тут тоже не галопом скачут.
   А людей прибавилось, город проснулся окончательно. И рынок уже шумит, все лавки открыты, торговля пошла. День ясным быть обещает, не мокрым, как вчера, но луж еще хватает. Сейчас солнце пригреет посильнее и они исчезнут, как и не было.
   На рынке пришлось с велосипеда слезть и вести его руками рядом, больно людей много. Так и толкал его до той самой чайной, в которой мы с Верой сидели перед тем, как с визитом к преподобному Симону идти. И увидел, что брат Иоанн только заходит в нее, к радости моей. Не опоздал, одновременно пришли.
  

33

  
   Чай был допит, кружки отставлены, на тарелках крошки от булочек. Хуже здесь с последнего раза точно не стало. Если так каждый раз завтракать, то надо сразу же и бегать начинать, а то скоро в двери пролезать не буду.
   Из разговора с братом Иоанном выходило то, что если и привез спасенный нами Макар ценные сведения, нас они касались не слишком сильно. То есть "часть касающаяся" была так себе, незначительной.
   - Но что-то они готовят, точно, - все же сказал церковный "особист". - Макар из разговоров узнал, что пираты даже учебный поход вокруг Тортуги предпринимали, учились вроде как единой группой ходить. Зачем это им?
   - Что-то большое готовят, - ответил я уверенно. - Требующее концентрации сил.
   - Вот и я так думаю. Еще были переговоры на Овечьем с какими-то турками. О чем конкретно - Макар не знает, все в тайне держалось, но Никон Большой был результатами сильно недоволен. Мы так прикидываем, что пираты надеялись через контрабандистов турецких прикупить снарядов для пушек, но турки дали от ворот поворот.
   - Почему?
   - А у них система как у нас, учет во всем. Купят много снарядов, продадут кому-то - придется возвращаться за новыми. И тогда спросить могут про то, где ранее купленное истратили.
   - Скажут, что с пиратами бились.
   - Могут сказать, - согласился брат Иоанн. - Да только на учет попадут. Начнут экипаж опрашивать, проверять, искать повреждения... В общем, несколько ящиков продать так можно, а вот в серьезном количестве - никто рисковать не станет.
   - Получается, что пираты все же готовятся к большому набегу, так?
   - Так, - кивнул брат Иоанн.
   - Есть какие-нибудь предположения? Куда?
   - Нет предположений. Удобных мест с десяток, в которых можно хорошую добычу взять. Этот город, - он кивнул головой куда-то налево, в сторону торговых рядов, - тоже добыча хорошая. Большая, подавиться можно, но хорошая.
   - Дозоры нужны.
   - Где?
   - Не знаю, - ответил я честно, покутив в пальцах чайную ложку и положив ее на блюдце. - Где-то на подступах к Тортуге. Дозорные суда. Мы можем сколько-то проболтаться в море, кто-то еще... есть же еще приватиры, так?
   - Есть. Но не здесь пока. Ты здесь один.
   - Кстати, рацию когда ставить будут?
   - Завтра начнут. У тебя все готово?
   - Давно уже, - перехватив взгляд буфетчика, я постучал по пустому чайнику и поднял один палец, дождавшись кивка в ответ. - Я еще с объездчиками местными хочу работать начать. У Фомы здесь контакты есть, никакого сомнения. Надо бы их выявить.
   - Надо. А зачем?
   Вопрос "зачем" я понял правильно. Это не от глупости, он просто мои намерения на предмет разумности оценить пытается.
   - Дальше видно будет. Может, удастся через них информацию сливать, а может и просто арестовать их да выбить все, что знают. Пока в оперативную разработку их запустить.
   - "В оперативную разработку", - медленно повторил за мной брат Иоанн, усмехнувшись. - Мы так не выражаемся.
   - А мы выражаемся. Выражались. Нет, выражаемся еще, наверное. Не знаю, - немного запутался я в ответе.
   Черт его знает, откуда я вообще сюда попал, из прошлого или из какого параллельного мира. Может я и не перескочил в будущее, а все идет, скажем так, параллельно. То есть одновременно.
   - Тебе полномочия нужны, я так понимаю, - то ли спросил, то ли сказал он.
   - Пожалуй что. Чтобы воспринимали не просто как добровольца-помощника.
   - Я сделаю, вечером пришлю кого-то на "Аглаю" с пакетом. Работай. Нас тоже в курсе держи. У нас и другой работы выше головы, что нас тут, двое всего, так что если успехи будут... поможешь очень, в общем. Да, премии тебе за поход и прочее завтра выплатим. Векселем "Торгового банка", знаешь такой?
   - Вон тот, что ли? - показал я пальцем на отдельное здание все того же красного кирпича.
   - Он самый. Здесь головное отделение, к слову. Самый большой банк из коммерческих. Есть еще Церковный, но он здесь через "Торговый" же работает. Вон там, под зеленой крышей дом, видишь? Вот в нем отделение, рядом с оружейным.
   - А, точно, помню. Видел, когда револьвер заходил купить, - вспомнил я свой первый день в Новой Фактории. - Я тогда сегодня там счет открою.
   - Так проще будет. Налоги уже учтены будут, так что это все ваши. Чем-то еще помочь можем?
   Я задумался. Потом пожал плечами.
   - Нет, наверное. Маршрут патрулирования согласуем, а заодно прикинем его так, чтобы он по требующим описания островам шел. А то Платон наш совсем без своей работы сидит. Собирались нас на землеописание направить, а мы вынуждены спалившихся агентов эвакуировать.
   - Это да, вышло так, - усмехнулся брат Иоанн, затем поблагодарил буфетчика, выставившего перед нами горячий чайник и корзинку с двумя сдобными булочками. - Планируешь одно, выходит другое. Тут уже ничего не поделаешь. Как планируешь действовать вместе с объездчиками?
   Странный вопрос.
   - С объездчиками? Никак. Как я могу с ними действовать, если я в плавании? - я налил чай в кружки и потянулся за очередной булочкой. - Если организуем какую-то... гм... службу, то тогда можно об этом говорить. Тогда надо и разведку налаживать, и контрразведку, а пока я приватир. Поговорю с ними, узнаю, что им сейчас известно, что они могут узнать. Как-то скоординируем действия, а потом видно будет. Мы через четыре дня выходить планируем.
   Разорвав булочку посередине, я начал мазать ее чуть растаявшим на солнце маслом. Сибаритство чистой воды, но остановиться не могу.
   - Ты все равно думай, как это все организовать, - брат Иоанн тоже потянулся за булочкой, посмотрев на меня. Никакого смирения и умерщвления плоти. - Нас ведь сюда отправили не навсегда.
   - А на сколько?
   - А вот пока эту самую "гм службу" не организуем. Не так нас много, чтобы полноценно работать везде. И, в общем, я своим начальным активно твою кандидатуру продвигал. Ты, в какой-то степени, мой проект, иначе и не скажешь.
   - А почему на местных объездчиков не попробовали возложить эту работу?
   - Ты опять забыл, что мы ничего не можем, как ты выразился, "возложить" - это раз, - он подался вперед, положив локти на стол. - Во вторых объездчики организационно для этого не предназначены. Ну и в третьих мы не смогли бы гарантировать эффективность и даже соблюдение секретности. А она в наших делах важнее всего. Нужен не еще один отряд объездчиков, а настоящая разведка. Пусть маленькая, но эффективная. Мне все же кажется, что ты это сможешь организовать.
   - Я надеюсь, - только и осталось сказать мне. - Так что по маршруту патрулирования?
   - Обсудим чуть позже, завтра, наверное. Я жду кое-какой информации.
   - Хорошо, - кивнул я и запихал остаток булки в рот.
  

Оценка: 6.17*222  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"