- Я опять проиграл, учитель, - у Гильдарона даже не было сил на гнев, - уже в который раз я проигрываю Свену, в который раз он побеждает меня и все смеются надо мной! Все смеются, радуясь тому, что этот заносчивый глупец победил меня.
- Он победил тебя честно?
- Да, но...
- Тогда это его победа, его торжество, его оправданная уверенность в себе. Ты побеждал его раньше.
- Это было очень давно, учитель.
- Да, сейчас он сильнее тебя. Тем лучше.
- Почему же, учитель?
- Это побуждает твой дух тренировать тело, дабы научиться лучше владеть мечом, быстрее двигаться и сильнее бить. Это побуждает твое тело закалять дух, воспитывать волю, дабы тело не чувствовало боли, работало так, как должно, так, чтобы принести тебе победу. И это учит тебя проигрывать.
- Но зачем мне уметь проигрывать?
- Не надо казаться глупее, чем ты есть, Гильдарон. Я учу тебя, чтобы ты стал не только воином, но и человеком. Я учу тебя не для того, чтобы ты без раздумий соглашался с моим мнением, беспрекословно выполнял мои поручения. Ты станешь паладином тогда и только тогда, когда станешь думать сам. Не только выполнять все, что я тебе говорю, но и вносить свою лепту в свое же развитие. Ты сам и только сам можешь возвысить себя над собой. Так же как и упасть себе же под ноги. Ты понял?
- Да.
- Тогда зачем надо тебе уметь проигрывать?
- Может быть, чтобы ... не знаю...
- Расскажи мне подробно про свой бой.
Гильдарон начал свой рассказ. Он рассказал про то, как встретил на улице Дика с ссадиной на лбу и синяком под глазом. Дик рассказал ему, что Свен пытался отобрать у него таким трудом доставшиеся ему леденцы, как он, дрожащим голосом отказался отдавать, и тогда Свен побил Дика. При этом леденцы упали в пыль, но Свен не подобрал их, даже специально растоптал, когда уходил.
- Ему нужно было просто подраться! - глаза Гильдарона пылали гневом.
- Продолжай.
Гильдарон рассказал про то, как побежал на площадь, нашел там Свена, обозвал его подлой гиеной, потребовал, чтобы тот извинился и купил Дику леденцов взамен гнусным образом растоптанных. Свен нагло ухмыльнулся и предложил поединок. На мечах, как он выразился. Если он выигрывает, то Гильдарон извиняется перед ним, Свеном, за оскорбление его чести и уходит. В противном случае Свен выполняет все вышеперечисленное "Великим Паладином". Гильдарон, не помня себя от ярости, согласился.
- ...и...он побил меня, учитель. Я делал все как вы учили, но он побил меня.
- Я не могу тебя научить битве с каждым противником в отдельности, Гильдарон. Но я знаю, в чем твоя ошибка. Неоднократная повторяющаяся ошибка, надо сказать. Ты опять, в который раз дал волю гневу, ты всей своей разгневанной душой, всем телом желал побить Свена, ты уже видел его побежденным, вместо того, чтобы побеждать. Во время битвы важно сохранять спокойствие, контролировать каждую клетку своего тела, мыслить каждой частицей своего мозга, всю волю направить на то чтобы отражать удары противника, и стремительно наносить свои. А ты большую часть, так необходимой тебе энергии потратил на то, чтобы поддерживать в себе огонь гнева и ненависти, и, к тому же, превратить его в пожар. Иди, Гильдарон, уже стемнело.
Наставник проводил ученика до двери. Гильдарон попрощался, и вышел на слабо освещенную редкими факелами улицу. Но, пройдя два шага, он обернулся и спросил:
- Так зачем нужно уметь проигрывать, учитель?
Его наставник молча закрыл дверь.
Гильдарон проснулся рано утром. Тело уже почти не болело, настроение было бодрым, вчерашние события казались невероятно далекими, древней легендой, поросшей столетним мхом преувеличений и неточностей. Начинающий воин сбросил с себя одеяло, сладко потянулся и вышел на улицу. И лишь когда ледяная вода обожгла лицо острыми иглами, он вспомнил все сказанное вчера учителем. Не раздумывая, бегом, словно боясь, что прочные стебли равнодушия и лени вновь опутают его, Гильдарон внесся в дом, схватил тренировочный меч, четыре куска веревки, столько же небольших квадратов ткани, и отправился к Южным Воротам.
Стражники у ворот, приветливо улыбаясь, поздоровались с учеником Паладина.
- Здорово, Гильдарон, никак на озеро собрался? - окликнул его один из стражников, Барв.
В мрачную, дождливую погоду или когда лень ненасытным паразитом сковывала волю предательскими цепями, Гильдарон останавливался у ворот и подолгу разговаривал с Барвом, обсуждая те или иные приемы ведения боя или слушая рассказы о великих героях древности, которые в одиночку побеждали драконов или освобождали целые страны от гнета Темных Магов. Барв был мастером рассказывать, он знал столько легенд и преданий, что порой у молодого воина создавалось впечатление, что стражник, выглядевший, всего-то, на тридцать-тридцать пять лет, на самом деле прожил не один век и видел, как горы превращаются в пыль и стареют эльфы.
Но сейчас было не до рассказов и Гильдарон, улыбнувшись стражнику и помахав рукой, вышел из города и легкой трусцой побежал к кромке леса, видневшегося вдали.
Учитель часто говорил, что лень - самый лютый враг воина, что сильнее неё может быть только смерть, что только она может помешать истинному паладину творить добро. Лень - та же смерть, говорил он, только умирает не тело, а душа. А без души, что зажигает в глазах огонь, распрямляет спину и помогает гордо держать голову, человек не более чем трухлявое дерево.
Но не все могут видеть истинную лень. У людей может создаваться впечатление, что ты ничего не делаешь, бьешь баклуши, они могут называть тебя лентяем, это их личное дело. Просто бывает так, что твоему телу необходим отдых, и ты целый день не выходишь из дома, не тренируешь мышцы и не оттачиваешь мастерство. Но твой дух, твои воля и разум, живут отдельно от тела - отдельно, но в нем - и в то время как тело отдыхает, дух усиленно работает, проникая в тайны бытия, срывая темные покровы невежества и бездарности.
До леса Гильдарон бежал недолго, всего-то километра два, не больше, он даже не выдохся. Добежав, прошел немного по опушке. Тут и там виднелись свежие пни - дровосеки работали во всю, все дальше убегала та грань, за которой таилась ласковая зеленая прохлада. Скоро от ворот до леса придется на лошади ехать, невесело подумал Гильдарон.
Наконец, увидев знакомую тропку, он свернул в лес. Поначалу деревья были тонкие молодые, но чем дальше он шел, тем толще становились стволы, мощнее корни, темнее вокруг.
Часа три спустя деревья расступились, и он вышел к огромному озеру. Это место показал ему учитель, когда впервые повел его тренироваться в лес. Теперь Гильдарон сам ходил сюда. Озеро было метров шестьсот в диаметре и сейчас сияло, подставив гладь теплому солнцу. В листве пели птицы, то тут, то там по блестящей поверхности ходили круги, теплый ветерок приятно обдувал лицо. С одной стороны озера раскинулся песчаный пляж и Гильдарон направился туда. Он снял рубашку и разлегся на песке, подставив грудь солнцу, закрыв глаза и задумавшись.
Всю дорогу до озера ему не давало покоя вчерашнее непонятное высказывание учителя о том, что надо уметь проигрывать. Он никак не мог взять в толк, зачем уметь проигрывать, если можно так натренировать свое тело, что будешь всегда побеждать. Непросто стать сильнейшим среди воинов, но нет ничего невозможного, как говорил его наставник. А если уметь проигрывать, то можно и привыкнуть. Он тут же вспомнил вчерашнюю драку со Свеном и вскочил, стряхивая сонное тепло, окутавшее расслабленное тело. Достал куски ткани, прихваченные из дома, насыпал в них песка, перевязал веревками и привязал по одному к каждой руке и ноге.
Побегав вокруг озера, Гильдарон, не отвязывая мешочки с песком, достал меч и начал крутить его, делая выпады и защищаясь. Со стороны могло показаться, что он сражается с невидимым противником, то атакуя его, постепенно оттесняя и одерживая верх, то вновь уходя в глухую оборону.
Он попробовал представить, что бьется со Свеном, как тот атакует его, какие делает выпады. Получилось. Но тут же непреодолимая волна гнева накрыла его с головой, перед глазами встала красная пелена, тело вышло из-под контроля. Руки не слушались, из горла выходило нечленораздельное рычание, он размахивал мечом, крутился волчком.
- Проигрывать?! Не хочу! Не умею и не бу... - под ноги, совершенно не кстати, подвернулся камень и Гильдарон, потеряв равновесие и крутнувшись в воздухе, бухнулся в прохладную воду.
Он еле успел вернуться в город до закрытия ворот. Красная полоса небесного пожара стала похожа на золотую нить, которыми украшает свою одежду знать, а потом и вовсе исчезла, когда он прошел под аркой городских ворот. Настроение было мрачное, тело ныло, а главное, он так и не нашел ответа на свой вопрос. Стражники у ворот уже успели смениться и недоуменно переглянулись, когда Гильдарон прошел мимо, даже не поздоровавшись. Темными городскими закоулками, специально подальше от шумных трактиров, светящихся пьяным весельем отдыхающих горожан, обходя рынки, даже ночью наводненные кричащими торговцами, норовящими подороже продать свой товар, и расчетливыми покупателями, пытающимися как можно больше сбить цену, он добрался до дома и лег спать. Вопрос, мучивший его все это время, словно пиявка, голодавшая годами и, наконец, увидевшая неосторожно ступившую в болото босую ногу, прочно угнездился в голове.
Прошла неделя, Гильдарон два раза встречался с наставником, но тот был немногословен, и все время как-то хитро поглядывал на него. Дураком Гильдарон не был, поэтому ни разу не заговорил на мучавшую его тему. Ясно же, что если бы наставник не хотел, чтобы его ученик сам ответил на свой же вопрос, то давно уже сказал бы.
Каждый день, с утра до вечера, Гильдарон проводил на озере, и каждый раз, представляя на месте воображаемого противника Свена, обретал контроль над своим телом и разумом, лишь падая в прохладную воду и промокая до нитки. Он заговорил об этом с учителем, и, получив в ответ странную улыбку, услышал:
- Как же ты мне дорог, Гильдарон, раз я не ленюсь повторять тебе, уже неоднократно тобой слышанное. Твое - как, впрочем, и мое, и любое другое - тело слишком несовершенно для того, чтобы вести жизнь, самостоятельную от твоего духа. И так будет всегда. Бывают, правда, моменты, когда разум необходимо отключать и дать полную волю телу..., - Гильдарону на миг показалось что учитель - самый, как он считал, невозмутимый человек - немного смутился, и даже чуть-чуть покраснел, но тут же обрел контроль над собой, и твердо добавил, - Но поединок к этим моментам не относиться, это точно. Контролировать каждое движение и каждую мысль - вот одно из важнейших качеств в бою.
И начинающий паладин опять шел на озеро, и опять приходил в себя в воде.
***
Дождь блестящими клинками водяных струй рассекал густой ночной воздух. Черное ночное небо на миг вспаривали добела раскаленные когти чудовищ, сражающихся в облаках. За каждым ударом следовало полное боли и злобы рычание: небесные звери никогда не промахивались. От нагретой за день мостовой поднимался пар, остывал под ударами тугих струй и стелился по земле, от чего ног ниже колена видно не было.
Гильдарон вприпрыжку несся домой, не замечая луж и грязи, разбрызгивая воду на метры вокруг. Вдруг, остановился, как вкопанный, и подняв к небу лицо, по которому стекала вода вперемешку с потом, издал радостный вопль. На лбу у него красовалась ссадина, плечо было разодрано, из носа капала кровь, но его это совершенно не волновало. Он победил! Сегодня он совершил свой первый подвиг - побил Свена.
Только теперь он понял, как устал. Мышцы ныли, ноги подгибались, - и как он мог так быстро бежать? - а руки не поднимались. Ободранный тренировочный меч мокрой бесполезной деревяшкой торчал из-за спины. Мой меч, подумал Гильдарон, мой самый неоспоримый довод для таких, как Свен.
И, хоть тело его было измотано, на душе было светло и радостно. Там трубили горны и развивались флаги, орлы в небесной выси носились стрижами, по радуге бегали леприконы и сыпали сверху золотую пыль.
Его глаза горели веселым огнем человека, который долго и без устали шел к цели, сбивая в кровь ноги, но не сдавался, и, наконец, достиг её.
Войдя в дом, Гильдарон, как был, в одежде повалился на кровать.
Он шел по главной улице, задумчиво опустив голову. Мысли были отнюдь не веселыми. Храм Ронгарда, бога воинских искусств, смотрел ему в спину темным провалом всегда открытых дверей. Напрасно он думал, что, побывав там, что-либо поймет. Его учитель не отвечает ему, чего тогда ждать от богов?
Внезапно его нога за что-то зацепилась, и он растянулся на мостовой, больно ободрав коленку. Сзади раздался злой смех. Вскочив, Гильдарон увидел Свена, и, встретившись с его наглым взглядом, ощутил, что еще чуть-чуть и он, не помня себя от ярости, бросится на это отродье грязной подлости.
- Жди здесь! - прохрипел он и бросился по направлению к дому.
- Никак, за палкой побежал, герой сточной канавы, - съязвил кто-то и опять раздался дружный хохот. Гильдарон лишь крепче сжал зубы и прибавил ходу.
Как добрался до дома и обратно он не мог вспомнить даже сейчас, лежа на кровати и слушая шум дождя за окном. Не помнил, как взял меч, как добежал до главной улицы, что сказал Свену - все это было за красным занавесом всепоглощающего гнева...
...Он еле успел увернуться. Опоздай он хоть на долю секунды, сейчас лежал бы, уткнувшись лицом в горячий камень. А так деревянный - но все же опасный - меч лишь содрал кожу со лба. Красная пелена, застилавшая глаза стала пурпурной: полилась кровь.
Гильдарон зарычал и бросился на противника. Свен - с его мерзкой рожи не сходила нагло-презрительная гримаса - в последний момент сделал шаг в сторону и ловко подсек ученика паладина под обе ноги. Гильдарон покатился по земле. Уже в третий раз.
Толпа людей окружила бьющихся, и заливалась хохотом каждый раз, когда Гильдарон оказывался на земле. Многие из них не раз страдали из-за Свена, но сейчас подобострастно подбадривали его и хватали за рукав соседей, хвалясь, что знают этого отважного воина, который не побоялся дать бой ученику Паладина.
Гильдарон сплюнул кровь. Свора шакалов, подумал он. Жалкие подобия вампиров, питающиеся чужими муками. Каждый, кто испытывает радость при виде того, как страдают другие, самый ничтожный человек на свете. Никто из них не достоин его гнева.
Взгляд его прояснился, пелена упала с глаз, а в голове звонко и чисто, как удар стали о сталь, прозвучала фраза, давным-давно сказанная его учителем:
- Самый сильный тот, в ком есть сила управлять самим собой.
Легко поднявшись, Гильдарон шагнул навстречу Свену...
Странно, он никогда не видел, как Свен испытывает радость от победы. На его лице, как на маске, всегда было одно и тоже выражение презрительного равнодушия ко всему. Даже когда он выигрывал поединки, а они были довольно редкими, - мало кто осмеливался бросить ему вызов - его лицо не покидала эта гримаса.
Приятная волна счастья снова окатила его. Он вспомнил, как изменилось выражение лица Свена, когда он понял, что этот бой ему не выиграть.
...Свен еле успевал отбивать градом сыпавшиеся на него удары. О нападении не могло быть и речи, все силы уходили на защиту. В проклятого "Воина Света" словно демон вселился. Глаза горели ясным холодным огнем, он уверенно и четко наносил удар за ударом, вызывая изумленные вздохи толпы. Толпы, которая еще недавно рукоплескала ему, Свену.
В тот момент, когда он понял, что проиграл, жестокая обида охватила его. Как же так? В этом городе нет подростка, который мог бы побить его!
Жестокий удар выбил из головы все мысли, сузив весь мир до одной-единственной точки, пылающей адской болью.
Уже проваливаясь в мягкую топь сна, Гильдарон пробормотал:
- Я понял, учитель...
Где-то в маленьком домике на окраине города, перед двумя горящими свечами, скрестив ноги и закрыв глаза, сидел старец. Лицо его озаряла улыбка.