ПО ТУ СТОРОНУ ПАЛАТ

Ванна

(Рекомендовано читать, лежа в ванной)

Из крана в умывальник капает вода, и звук этот

меня сильно раздражает. Впрочем, как и все в моем

возрасте. Но мне всего сорок пять лет. Ну и что?

В душе мне восемнадцать.

- Да закройте там, в конце концов, воду! Я жен-

щина и требую покоя. Точнее, спокойствия...

Ну вот. С возрастом путаю слегка слова. Но это

меня не волнует.

Вот стою перед зеркалом и смотрю на себя. И что

вижу? Вижу то, что меня раздражает, как и эти капли

в умывальнике. Но поделать ничего не могу. Конеч-

но, развернусь, брошу крем против морщин, пойду

и закрою кран. Но морщины-то останутся. А может,

пластику сделать, чтобы меня не драконило мое же

лицо? Не знаю. Нужно подумать.

Вот смотрю на себя в зеркало и что вижу? Взрос-

лую женщину в расцвете сил. Бред сивой кобылы.

Старая кошелка я. О себе такого нельзя говорить.

Стоп. Почему кошелка, вешалка? На мне вся кожа

обвисла, словно тюль на тремпеле.

Боже, на кого я похожа? Ну зачем ты придумал

эту старость? Жили бы все молодыми и умирали бы

молодыми. Молодыми внешне. Э, нет. Если и в шестьдесят

мало, и в восемьдесят кажется, что не жили,

значит, в сто сорок то же самое будет. Я себя знаю.

Ну на кого я похожа? Сколько крема извела, втер-

ла в это лицо, а оно все равно стареет. Конечно, я

лучше, чем моя соседка. Та вообще старуха. Даже

волосы не красит. И как она любовников заводит?

Хотя на каждую кастрюльку - своя крышка.

Вот блин. Скоро и эта баночка закончится. Ап-

теки такой капитал поднимают на этом всем. Даже

страшно подумать.

И все же. Крем я куплю, и даже более дорогой.

И попробуй меня не омолодить, сказала я своему

лицу. Но оно молчит, никаких эмоций. Только при-

сматривается. Так и норовит высмотреть мои воз-

растные изменения. Но, как я погляжу, оно видит,

а даже виду не подает, что видит. Прямо сказка.

Девица смотрит в зеркало и дивным голосом молвит:

"Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи,

всех ли я милее, белее..."

Сорок пять - это немало. До восьмидесяти хоть

и чуть меньше, но почти столько же. Свет тусклый.

Включу-ка я еще одну лампу, а то видно плохо. Мо-

жет, зрение садится? Нет, ответила сама себе. К вра-

чам пойди - они такие болячки найдут, что жить

не захочется. То прооперировать, это вырезать... там

подровнять, это попринимать. Купите мазь, таблет-

ки, свечи, препарат с минералами. Зачем мне это

все? Подруги рассказывают, как посещают клинику.

От одной мысли плохо. Нет! Я не слепая, вижу хоро-

шо. Просто свет немного тусклый. С желтизной он,

что ли? Нужно лампу заменить. С дневным, белым

светом вкрутить. Нужно обязательно мужу сказать.

А то лежит и смотрит свой футбол. Даже кран ему

лень встать и закрутить. А меня это раздражает.

Видеть я, конечно, стала хуже, чем в молодости.

Тоже мне. Вспомнила баба, как девкой была. Читаю

без очков, и то хорошо. Ну, немного подальше руку

заношу, так текст четче, резкость навожу. И не нуж-

ны мне эти очки. Пойди к врачу, отдай за консуль-

тацию. Но бог с этими деньгами. Врач припишет мне

очки, сто процентов. Куплю оправу дорогую. Стекла

фирменные, из Германии или Швейцарии. Нужно

узнать. Все равно к старости придется прикупить.

Вот паук, зараза, сплел паутину. Вижу я ее хоро-

шо. В пыли такая, блин, зараза. И сам сидит на ней,

злодей. Что только не увидишь дома в сорок пять

лет в зеркало.

- Ты закроешь эту воду? Или я сама сейчас как

закрою!

В ответ - бред комментатора на полквартиры.

Совсем не любит меня. Может, любит, но не так

сильно, как раньше. Везет этим мужикам. На пять

годков родители сделали его раньше, чем меня. А он

седой, полулысый, с животом, вторым подбородком

лежит и кайфует, паразит. Ему все равно, какая у

него внешность. И все равно, что капает вода. Ох,

эти мужики.

Так. Хватит о плохом. Возьму-ка я помажу уши.

Хороший крем прислала мне сестра из Израиля. Там,

говорит, вся передовая косметология находится. Мо-

жет, не мазать уши? Крем жгучий такой. Уши за

моими волосами почти не видно.

И я задумалась снова. Лицо присмотрелось ко

мне. Прищурив глазки, покосилось. Пока молчит.

Стыдно говорить. Вот попозже скажет. Но только

мне.

Да только посмотреть, лицо. Это разве лицо?

Вот в молодости оно было - словно на картинке.

Помады не нужно было. Губы, как огонь, горели.

Бровки черные, щечки румяные. Только контуры

набросаю - и гулять. А сейчас? С утра подъем на

час или полтора раньше мужа. Туалет, душ, кофе

с бутербродом. Иногда котлету могу съесть, и еще

хочется. Все основное время перед тобой стою. А ты

физиономию еще кривишь, когда ресницы крашу

или губы навожу.

Лоб стала пудрить больше. Румян слой на щеки

нанесу, как штукатурки. И стою дальше, думаю, что

красить.

Лоб - он меня волнует. Когда брови щипаные

поднимаю, он морщится. Хоть не удивляйся. Ходи

мумией. Тогда морщинок не будет. Все-таки эти

три горизонтальные полоски именуют морщинами, а

если бы они были на животе, то звали бы их складка-

ми. Так вот. Эти горизонтальные полоски-морщины

увеличили свою глубину залегания. Неужели меня

этот любитель футбола так часто удивлял? Конечно,

нет. Всего две шубы за все время.

Годы берут свое. И в зеркале лицо немного оне-

мело. Застыло с глубоким взглядом в одну точку. Но

ненадолго. Капли падающие не дали проникнуть в

глубокий смысл застывшего взгляда.

О брови, что о вас сказать? Вы словно поле пше-

ницы черной. Ежедневно вас кошу. Причем под ко-

рень. Хорошо кошу, а вы снова колоситесь. Седина

на вас нашла, словно грибок. Его я тоже уберу, как

и лишние волоски. От природы даны вы мне густые,

черные. Но с точки зрения моды, вы - уроды. Ни

то ни се. Вот тонкость, чернота, изящность и гра-

ция закладываются в вас вашей владелицей. Оттого

вас кошу, режу, крашу, мажу. Если вас не трогать

с месяц или два, в кого меня вы превратите? Не

знаете? Да в старуху! Это очевидно. Грубо я сказала.

В неухоженную женщину бальзаковского возраста.

Правда, Бальзак такую красотку ухоженную, как я,

редко видел. Только на страницах книги.

Вот из-за бровей Бальзака вспомнила. Еще кого

я вспомню? Может, из-за глаз. Поэтов со стихами о

глазах не вспомню. В голову лезут такие вот одни:

"Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась

ты". Слова не к месту, и мозг это понимает. И лицо

в зеркале слегка повеселело. Щечки налились крас-

нотой и поднялись за счет губ. Которые улыбнулись,

но не сильно.

Ох, глаза и веки. Вы - зеркало души. Говорите

обо мне. Спите, смотрите, моргаете. Когда нужно,

пускаете чистую слезу, от которой мужчины ста-

новятся пластилиновыми. Слеза - это ваш секрет,

который без цвета, запаха, вкуса и текуч, нагибает

к полу всех мужчин. Две-три, от силы семь капель

плюс пара слов - это оружие мощнее бомбы с пис-

толетом. Как часовой механизм.

И лицо напротив захитрило. Боком развернулось.

Молчит. На уши смотрит. Так все-таки мазать их или

нет? Наверное, нет. Крем жгуч. И их не видно днем.

Вот что сделать с веком? С верхним, потом нижним.

Слева так и справа. Мешки темные под глазами.

Это ты, урод, меня довел. Лежишь, смотришь

чушь на зеленом фоне с мячом. А кран течет. До-

водит до белого каления. Паук даже зашевелился,

наверное, смеется надо мной. Вон, мешки какие.

Вот вам, вот. Сейчас найду крем и вотру его в вас.

По банке вотру. Мне не жалко. Чтоб кожа к утру вся

белой стала. Морщинки ужасные на веках. Дряхлые,

как груди. Верхние нависают и по бокам от глаз

складки создают. Вот зря мужикам не моргала. Те-

перь жалею обо всем. Даже о замужестве.

И в зеркале лицо стало смотреть на меня злее. На-

хмурились брови, углубились складки, разъехались и

губы, при этом даже прижались уши. Как у ежа. Но

что мне еж? Он колючий. А лицо все смотрит. Злое.

Среди сотни банок, тюбиков, пипеток, пудрениц

нашла крем. Мазнула пальцем, захватив порцию на-

дежды, и втерла в верхние, затем в нижние веки.

Потом снова в верхние и снова в нижние. Мажу с на-

деждой на лучшее, как раковый больной. Знает, что

умрет, но не сдается. Так и нужно. И я дура. Старая

вешалка, выдумала проблемы! На мужа злюсь. Вот,

сравнить проблему моего лица и рак. Даже стыдно

10

на себя смотреть. Две набитые дуры. Одна я. Вто-

рая - в зеркале. Стою и не знаю, что делать, что

мазать дальше. С этим сравнением на душе стало

легче. Правду говорят, все познается в сравнении.

Немного страшно, что в мире есть более страшные,

тяжкие проблемы, чем моя.

И лицо напротив снова засмотрелось в одну точку.

Вот щеки, конечно, молодца. Не морщатся, нет

прыщей, как на лбу бывают иногда. Румянами за-

крашу их и все. Давить нельзя, с молодости помню.

Синяки остаются на моей коже. Когда муж хоро-

шенько поработает над своим долгом, они словно

на картинке. В мыслях молодость гуляет. Вспоминаю

детство, радость, встречи, когда краснела. Пока-то

щеки меня радуют. Да еще язык. Он даже больше,

чем щеки. Он всегда в форме. Место, где верхняя

губа, щеки и нос образуют треугольник смерти. Две

складки на лице, как две траншеи на английском

газоне. Портят все. Нет и крема против них. Это не

морщины, это складки, как и на животе. В щеке жир.

Он и виноват. Нет, я не толстая. Просто щеки не ху-

деют. Только когда голодаю, а фигура пока держится.

Контуры, так точно.

Губы, нос и подбородок - одна сатана. Все ста-

реет вместе. А когда нет зубов, растет нос, растет

подбородок, а губы впадают. Поэтому и старух ста-

рухами называют.

Нос мой не большой. Проблем с ним не было

у меня. Он не длинный, не горбатый, веснушек на

нем нет. Ноздри в форме, нет волос, которые торчат

из них. На солнце раз с десяток подгорал. А так он

молодец, прирос надежно. От отца достался. Вот

губы - те тусклые. Синюшность, бледность, склад-

ки, герпес на неделю. Все с ними, как с ногами и

руками. Вечные травмы, все время в работе. Болят,

когда прикушу, но когда целуюсь, все забываю.

11

В зеркале лицо надуло губки и смотрит явно на

меня.

Взасос, по-детски, в щеку, прижимала я язык. Ми-

нет хороший, когда в ход пускаю губы. Ох, стервы,

эти губы. Врали с языком, сейчас тоже вместе лгут.

Спелись, слились, докурились. Неразлучные такие.

Я помню первый их поцелуй. Тянулись навстречу

к старости, к спелости, зрелости. Но не избежать

этого. В девах не ходить мне век - так сладко почти

в трубочку сжимаясь, тянулись к таким же напротив.

Они словно сами по себе. Язык и губы что хотят, то

творят. Хотят - молчат. Но чаще говорят. Я вообще

женщина скромная, в меру разговорчивая. Каприз-

ная до безобразия. Вот если бы были у меня лишние

деньги, в грудь и в губы засадила бы силикон. Так

пышнее и формы посолиднее.

Нет, нет, нет. Все потом. Пока нормально.

Вижу вот я шрам на подбородке. Это я упала с

санок в детстве. Папа не поймал, и подбородком о

забор. Шрама почти не видно. Но лицо напротив

кивает головой, что да. Видно и солидно. Хоть го-

ловы не поднимай. Так что шрам спрятать можно.

И шея не видна. Но второй подбородок на глазах

растет. Палка о двух концах. Опущу голову - второй

подбородок. Подниму - рубец. Я и его кремом. Все

равно видно. Решено. Пластика нужна.

Сниму-ка я халат.

Ой! Вери бед!

И зохен вей.

В зеркале не вижу я восторга. Висят, как груши,

уши спаниеля, флаг над крепостью во ржи... Немного

улыбнулась. Потом нет. Снова улыбнулась. В итоге

разочаровалась. Нужно было не вертеться. Если ста-

ну прямо, лицом к лицу, вижу только уши спаниеля.

В профиль еще хуже. Мало мне собачьих ушей - так

сало, пузо, горб мой на спине жизни не дают.

12

Вот дурочка, словно это сегодня появилось. Вче-

ра, позавчера было все такое же. Ничего к измене от-

нести нельзя. Сало как сало. Горб как горб. Милочка!

В тренажерный зал, бассейн, на массаж. Нужно по-

терпеть. А то колбаска, оливье, банка шпрот, бастур-

ма с пивом, и все за три, нет, пять последних дней.

Нервы сдали. Все! Произнесла вслух: "Не ем

больше мяса, шпрот. Только на Новый год салатик

оливье. Каждый день клянусь жрать капусту, как

кроль ненасытный. Морковку, шпинат, груши, яб-

локи, сливы, бананы. На свете столько вкусных и

полезных фруктов".

В какой раз себе я это говорю? Клялась, божи-

лась. Не ела мяса много дней. Но капусту в рот не

взяла. Чипсы, сыр, оливки из банки. Гадость жрала,

потом садилась на диеты. Формы берегла.

Лицо напротив было, как природа. Увидела свой

старый шрам: это Димку родила. Настюха вышла как

хорошо. Через год Димку кесарила. Но тут никуда

не деться. Сама виновата, захотела слегонца родить.

Получила след в виде белой линии. От солнечного

сплетения до самого лобка. Он на солнце не загорал.

Как дура с ним ходила, пока купальник закрытый не

купила.

Вот слышу крик моего быка. Наверное, в футбо-

ле перерыв. Вспомнил обо мне. Пиво просит. "Ты

слышишь", - сказала даже вслух лицу напротив. Да

какое там лицо, старая рожа.

- Иди сам возьми! - Халатик все держу. Зажа-

ла за спиной одной рукой. Второй - открыла уши.

Подняла локон волос и даже задержала сзади.

Вроде даже ничего.

Что будем делать? Мирно разойдемся или пойдем

к врачу? А самой так страшно стало, даже поджилки

затряслись. Так хочется стать молодой и красивой.

Убрать морщины, отсосать жир с живота, подтянуть

шею, подбородок второй срезать, пальцы выровнять...

13

А деньги?

Мадам Рожа вдруг напомнила.

Деньги я найду. В заначке есть немного. У мужа

попрошу. Не хватит, пойду к подругам. Они помо-

гут... Подумала. Да! Эти помогут. Завистливые стер-

вы. Как же, помогут. Догонят после осложнений и

еще помогут. Потом мужа загребут.

Совсем забыла. Муж мой, бык. Не согласится.

Тарахтеть станет о финансах, наркозе, рубцах...

Нужно все обдумать. Присяду-ка я на ванну. Дол-

го не просижу - она хоть и большая, но быстро впи-

вается в зад. По всей видимости, мадам Рожа тоже

присела. Не девка, столько стоять. Паук поймал муху

и жрет ее. Я думаю.

Придумала. Следующая командировка мужа - на

полмесяца. Отлично. Завтра подсчитаю деньги. Позвоню

врачу, запишусь на консультацию. Пороюсь

в Интернете, по клиникам пройдусь. Так, так. Пом-

нится мне, по телевизору на это все уходил месяц,

минимум. Нужно все подсчитать. Время, деньги,

место. Полмесяца его нет. Еще полмесяца я у мамы.

Он только рад будет. А там выкручусь, если что. Стоп!

А мама? Что она мне скажет? С бинтами к ней при-

еду? Нет!!! В больнице я не потяну лежать так долго.

Крыша съедет. К подругам не пойду. Что делать?

Ну вот. Задница затекла, даже слегка ноги отекли.

На ванне действительно долго не просидишь. Встаю,

смотрю на руку. На правую. Свела руки вместе. Ста-

рые, но лучше, чем ноги. Лак немного облез на ног-

тях, нужно снять. Средний палец слегка искривился.

Мизинец подгулял. Множество рубцов. Вот этот,

на левой руке, на большом - это шрам от курицы.

Перед праздником разделывала ее, и нож как слетит.

Крови было...

Сколько они работы переделали. Котлетки, сала-

тики, стирки перестирали до того, как не было сти-

ральной машины. Когда была молодой, увлекалась

14

резьбой по дереву. Пеньки, колоды, работящие руки

мои. Кремов в вас разных столько втерла, как ни в

одно другое место на моем теле. Вот снова глянула

на средний палец. Он молчит, но только мы с ним

знаем, где он был. В таких местах, что моему мужу и

не снилось. Около его основания хорошенько видно

полоску. От кольца она. Словно шрам - никогда не

загорает. Кольцо свадебное снимаю только на темное

время суток. Даже когда подгуливала, не снимала его.

Все-таки стерва я по жизни. Родилась бабой. Рос-

ла в юбке, косички, бантики, заколки. Первые азы

в поцелуе. Девственность ушла, как дети в школу.

В школе ее и потеряла. Мои сверстницы учились,

зубрили книги, в институт хотели поступить, а я...

Давно было. В итоге я поступила, они нет. Завидо-

вали. А когда я год проучилась, то сказала им: вы не

тем занимались. Со временем ноги сошлись вместе.

Гуляла беспросветно. Ну, нравится мне секс. Даже

с женщиной пробовала. Мужу не часто изменяла.

Скорее, он мне. И тоже с тем, с кем и я. Мадлен

ее зовут. Шикарная женщина. Жена миллионера.

С ней мы познакомились в книжном магазине. Она

большая поклонница Пушкина и Булгакова. Пом-

ню, пили чай, говорили, и мне не сдержатся тогда

было. Завалились у нее дома на огромную кровать с

шелковой постелью вишневого цвета. Хорошо было.

Стыдно вспоминать. Когда поймали кайф, лежали

друг на друге и говорили о мужиках. Она тогда и

проговорилась о нем. Мой был на ней, в ней был.

Странно вышло. Погорел он на работе: разве много

директоров музеев в нашем городе с лысиной и ро-

динкой на одном месте.

Он первый начал изменять. Спали с Мадлен по

очереди. Он по будням, я - по выходным. Муж гово-

рил, что на работе. Мне отговариваться приходилось

мамой и подругами. Странная эта штука, жизнь.

15

Расстались романтично с ней. Она мне подарила

миллион роз. От чего у меня случился неожиданный

оргазм на этих розах.

Муж злой ходил. Тосковал по ней. Мадлен в тот

день к мужу уехала. Он миллионер в Сибири.

Вот живу с такими пальцами. Кольцо ношу. Загар

под ним - редкое явление. Семью для детей берегла.

Мужа - себе, детям - отца. Вон они какие выросли.

Ничего страшного в этом нет. Он мне изменил,

я - ему. Кто ему в том музее даст. Сплошные эк-

спонаты. Он главный. Бабушки на стульях, охран-

ники мужчины. Самое молодое, что есть у него в

музее, - так это горная коза. Ее недавно привезли.

Ей всего лет десять, может, немного больше. Но все

же она немного моложе живых сотрудников.

Я тоже скучала по Мадлен. После ее отъезда ни

письма, ни звонка. С мужем не спали год. Может,

больше. Мысли посещали о разводе. Дети держали.

И пустила мадам Рожа напротив слезу о Мадлен.

Любовь она есть всегда. Волосы седые, лицо в мор-

щинах, кожа обвисает, медлительность в походке.

Все стареет. Душа молодая, тело - нет. Хорошо,

зубы незапущенные. С самого первого приема за-

помнила слова доктора. К стоматологу два раза в год.

Как штык. Половина своих, половина керамики во

рту. Ну и пусть. Вон звезды.... Они все со вставными.

Им для бизнеса нужно. Мне для себя, для красоты.

Чувствую я, что нужно идти к врачу, ложится под

нож. Ну сколько там - день, два. За один приход

натянут лицо, сделают ровный животик, подбородок

уберут.

Решено. Иду. Завтра с работы. Да какая там работа.

Мой в сто раз больше зарабатывает. Отпрошусь к маме.

К ней отпустит. А сама в самую крутую. Нельзя мне в

обычные. Свое здоровье всем подряд доверять нельзя.

Мадам Рожа ничего не говорила. Вся в мыслях.

У нее царили мысли о двух детях и наркозе. С этим,

16

думаю, проблем не будет. Аллергии у меня ни на что

нет. Врач скажет анализы сделать. Подождать, пока

муж уедет. Маму подговорить. Детям няню оформить.

Может, прямо сейчас скандал закатить? Причи-

на вон - капает. Уже и драконить меня перестал.

Я вмиг. Рот открою, слезу пущу, скажу, что уеду с

детьми к маме. Что не любит. Одним словом, при-

думаю на ходу. За столько лет не одна шуба куплена

такой ценой. Нет. Дети спят.

Антибиотики принимала много раз. Помнится,

лечила гонорею. Еще до свадьбы. Болючие уколы в

ягодицу. Вся попа в синяках. "Моя малышка", - я

погладила себя по заду.

Так, мадам Рожа уже притомилась слегонца, ста-

руха. Может, кофе сделать ей? Футбол даже наполо-

вину не прошел. Или был антракт. Ой, нет. Перерыв

между матчами. До родов помнится каждый матч

на стадионе. Волну давай, волну! Поднялись, сели.

Поднялись, сели. Пиво, семечки, плотвичка. Оче-

редь мужчин в женский туалет. Если посмотреть со

стороны - мужественная женщина. Рождение мое

уже событие. Сколько сперматозоидов летело к цели.

Много. А попала только я.

Рождение, школа, месячные всю жизнь, какая

мука это все терпеть. Брак, рождение детей. Герой-

ша - гейша. Один хрен. Домохозяйка. Хочется мне

перемен. Год назад сделали ремонт. Немного по-

могло. До того как муж начал чистить рыбу. И все

полетело на новую плитку. Мыть он ее не моет. Моя

обязанность, как он говорит. Терпеть его не могу.

Козел.

Сейчас деньги подсчитаю. Все в кубышку: на но-

вое лицо и хватит. Вот они, родимые. Под самым

заветным местом в квартире. Стиральная машина.

Немного приподнять, и копилочка видна. Так, посмотрим,

сколько сберегла. Раз, два, три. В кучку.

Есть тысчонка. Вот еще. Еще. Еще. Тысяч с пять,

17

нет, семь будет. Хух. Слава богу. На чай доктору сотню

отвалю. В ноги целовать будет. За деньги меня

старухой любить будут. Целый взвод за бешеные

деньги.

Стоп. О чем мой мозг думает? Давно секса

не было. Стыдно думать старухе о грешном.

Так. Пожалуй, хватит. Закрываю глаза на три ми-

нуты и вижу я себя. Всегда так было. Лишь стоит мне

сомкнуть веки, как образ мой стоит. Представила: я

на приеме. Сколько вам лет, спросит доктор. Мне

совсем немного. И дальше понеслась. Так всегда.

Если с ним помирюсь. Все в лицо сказать не могу.

Характер не тот. Дома сяду, закроюсь и дерусь с

обидчиком. Все как на духу выложу, скажу гадости,

по лицу кулаком. Драться могу. В голове картинки

так и летят, так и летят.

Скажу правду. Врачам нужно доверять. Надену но-

вое белье, колготки. Причешусь, педикюр и маникюр

с утра перед приемом. Наброшу сотню сверху, часа

за два сделают все. Костюм тут прикупили недавно.

Надену его. Он подойдет под туфли лакированные.

Когда ездила со своим в Италию, прикупила, пока

он экспонаты присматривал.

Нужно взять бумагу и все тщательно спланиро-

вать. Хорошо, у меня есть в копилке все. Ручка и

бумажка в клеточку. Пишу приход, уход. Своего рода

черная бухгалтерия.

1. П озвонить в салон:

- педикюр

- отбеливание лица

- укладка волос.

2. П оход в клинику:

- лоб (морщины)

- щеки (жир?)

- второй подбородок

- шея?

- грудь

- пальцы на ногах

18

- проблема с животом (рубец)

- шрам

- спросить за осложнение.

3. Мама!!!

4. Наркоз?

План работ и занятости на завтра готов. Уйма

работы. Даже мадам Рожа призадумалась. Вон сколь-

ко скопилось проблем на лице. Дура полная, так

переживать. Если меня вдохновит моя внешность

после оперативного вмешательства, рожу еще одного

ребенка. Очень уж детей люблю. Нужно было в мо-

лодости настругать с десяток. Бабушки есть, деньжат

хватает.

Сейчас не время размышлять. Нужно спать ло-

житься. Отдохнуть. Утром сразу в салон. Доктор посмотрит

на лицо, а оно уставшее. Нехорошо.

Почему вышла за него? Муж он мне. В жены взял.

Да кому он нужен, ученый. Приматов по половым

признакам различает, а салаты с крабовыми палочка-

ми или с курицей - ему одинаковые. Это я его взяла

в мужья, содержателя семьи. Добытчика всего. Ну, в

детстве бородавки собакам удалял. Глистов травил

своим определенным методом.

Подведем черту. Точка. Список готов. Нужно за-

крыть глаза и представить консультацию.

- Здравствуйте. Меня зовут Альберт Адамович.

Хирург высшей категории. Стаж работы не ограни-

ченный.

Взглядом окачу с ног до головы. Молодой такой.

Лет тридцать. Сядет напротив меня и начнет осмотр.

Перчаток на руках нет. Так намного приятнее. Заде-

рет волосы, повернет несколько раз голову в левую и

правую стороны. Поднимет голову, опустит. Замерит

толщину сала.

- Сколько лет, вы говорите? - спросит он.

Смущаться стану.

19

Все же кран меня драконит. Пускай течет. Этот

зоофил старый столько крови из меня выпил, огло-

ед, я сижу и страдаю в ванной, одна-одинешенька.

Моральной помощи никакой. На уме футбол, музей,

деньги, дача, рыбалка... А что его еще интересует?

Женщины на него уже не бросаются. Машина есть,

явно ее не любит. Моет раз в полгода. Жена ему не

интересна. Разве дети ему нужны. Игрушки прино-

сит, которыми они уже не играют. Им уже другое

нужно. У них друзья, подруги. А он с подарками.

Падла. Всю жизнь испоганил. Ненавижу его.

Без него тоже плохо. Заработок у него хороший.

Голова умная.

Мадам Рожа стоит передо мной и молчит. Она

всегда молчит. Жалко эту несчастную женщину. На-

верное, у нее нет никого. Родственники далеко, те,

что рядом, как чужие. Соседи - просто соседи.

Наверное, напущу воды в ванну. Лягу, согреюсь,

немного расслаблюсь. Такой день тяжелый. В ком-

нате мне все равно не уснуть.

Открутила кран с холодной водой, затем с го-

рячей. Привычка подсознательная. Наверное, мои

рецепторы не любят жары. Когда откроешь сначала

горячий кран, вначале горячая вода и бежит. Сразу

руку отвожу. Вот и сейчас открыла кран с холодной

водой. Где это моя пробка для ванны? Подруга дней

моих суровых. Вот ты где. Достала ее из-под умы-

вальника. Там полочки для химии. Сын все время

ее туда локализует. Муж даже за собой ванну не

сполоснет. Говорить о пробке не стану.

Шумит смеситель. Чего так мир устроен? Мелочи

ежедневные, которых мы даже не пытаемся заметить.

Или просто привыкли к ним. Шумит кран, шумит

сама вода, которая летит под напором из крана. Ле-

тит и форма воды по форме того места, из которого

вылетает.

20

Добавлять ли пенку? - спросила у себя. Конечно,

добавлять! Можно соли морской, травок, настоек,

листьев мяты. Капнуть пару капель ароматических

масел. Есть от простуды, от усталости, для возбужде-

ния, от... (трудно прочитать, старая баночка и буквы

совсем стерлись), по-моему, от... Нет. Прочитать не

представляется возможным. Масло для ванны брать

не стану. Его смывать, затем ванну мыть. Была исто-

рия, когда ну вот не помыла после масла, так мой так

грохнулся с утра. Соседи думали, плита несущая лоп-

нула в доме. Два ребра сломаны и ушиб голени. Так

он на работу все равно ходил. Без нее жить не может.

Набралось немного воды. А прибамбасы еще не

бросила, не всыпала, не капнула. Может, просто в

чистой, прозрачной, хлорированной водичке пова-

ляться? Видно тело. Причудливые формы ног, живо-

та и пальцев. Когда играешь с ними под водой. Вода

ведь преломляет свет. Надо же, физику вспомнила.

Эйнштейна сестра. Елки-палки. Когда-то любила

эти все замысловатые задачки, уравнения. Может,

на учителя мне надо было учиться? Люблю детей,

физику, математику, геометрию. Литература - так

себе. Больше журналы читаю.

Все-таки бросать ничего не стану, ведь намазалась

всем подряд. Смою все вот ли. Полежу, отдохну, за-

тем по новой. Этого добра, которым мы, женщины,

якобы омолаживаемся, у меня достаточно.

Напор хороший, почти половина ванны набра-

лась. Пора залезать. Почему говорят "залезать в ван-

ну"? Почему нельзя сказать "лежать", "сидеть"? Нет,

слово-паразит глобальное. Может, оно и правиль-

ное. Наверное, книжек мало читала. Сейчас пойду и

возьму одну. Даже две. Только какие? Все толстые,

в твердом переплете. Долго читать. Проще журналь-

чик. А вот он лежит. Дорога обложка к ванне.

Журнал положила на полку около ванны. При-

крыла им высохшее мыло мужа. Он только хозяй21

ственным моется. Старый консерватор. Сняла хала-

тик, посмотрела в миллиардный раз в зеркала, где

мадам Рожа крутилась, любовалась, восхищалась,

издевалась над собой.

Рукой потрогала водичку. Открутила больше теп-

ленькой. Снова потрогала водичку. Одна нога, ру-

кой о стену, вторая нога. Оп-ля - и в воде. Тепло,

хорошо, уютно. Как в утробе матери. Жаль, мы не

помним, как в утробе время проводили. Может, оно

к лучшему.

Сажусь не сразу. Стою, смотрю на грудь. Прыщик

небольшой выскочил. Давить не стану. После ван-

ны. Пускай подпарится. Провела ногой туда, сюда.

Температура вроде комфортная для тела. Сажусь.

Ложусь.

О-о-о-о-о! Точно в утробе, хорошо, если мы не

помним. Мозг такая штука, вспоминает стыдливые,

страшные моменты, хорошее редко вспоминается.

Мое горизонтальное положение со слегка согну-

тыми коленками в теплой воде заставляет думать о

хорошем. Не о том, ежедневном. Даже лежа в ванне,

думаешь совсем не о том, как сидя в туалете. Там

совсем другое. Времени маловато. Смотришь в пол,

сидя с голым задом на холодной крышке унитаза.

В ванне, как в раю. Можно фруктов взять с собой,

чаёк, бокал вина. Здесь круче, чем во всей квартире.

Если нужно чего-либо, можно попросить детей, мужа.

Принесут, помогут. Но я люблю делать все сама.

Вожу левой рукой по воде, а вторая лежит между

жирным животом со шрамом и волосатым интимным

местом. Затем рука опускается и трогает то интимное

место. Что, старушка, растешь со мной? Катимся в

пропасть будущего. Ты со мной в горести и радости.

Никогда меня не подводила. Мы старые подруги.

Пора закрывать краны. Снова сначала холодная,

затем горячая. Так тепла больше в воде, когда первой

холодная перекрывается.

22

Ой, хух! Говорю вслух. Наступила тишина. Шум

ушел, но в ушах еще слышен. Капельки падают в

воду, перебивая этим разнообразием пустоту звуков.

Вот я легла и лежу. Смотрю на все. На стену слева,

прямо, на умывальник, душ, смеситель, полочки со

всяким женским барахлом. Мужнина бритва плохо

вымыта, помазок в пене сухой, полотенцесушитель,

трусики на них, двери, капельки воды на них. Так

можно лежать часами. Вздохнешь, и вода еле-еле

шевельнется. Но она четко знает, когда я вдыхаю и

вдыхаю. Стихия, одним словом. Воды, огня и ветра

боюсь больше всего. Даже плавать научилась, чтоб

спастись в Судный день. А что еще может быть при

этом? Потоп, ураган, пожар. С водой дружу. С ос-

тальным - нет. Вот это и погубит меня, если Судный

день произойдет в мой период пребывания в живых.

Плавать научилась сразу после того, как вены

хотела порезать. Уже чирканула лезвием. Как сейчас

помню. Та же поза. Воду потеплее. Раз, чирк брит-

вой - и ореол расплылся. Получила от отца так,

что на Судном дне не будут меня так бить. Библейские

истины вбивал. Он отдал после этого дурацкого

случая сразу на три кружка: плавание, фортепиано,

кройки и шитья. Помогло. Влюбилась в одного сти-

лягу. Он рок-н-ролл так красиво танцевал, я по нему

кипятком писала. Кстати, где это сосед сверху, что-

то его не слышно. Он всегда мочится стоя в туалете.

Именно мочится. Почему я знаю? А ванная - это

не только райское место. Это бункер, штаб, дзот,

радиорубка. Все в одном. Отсюда я и узнаю о сосе-

дях. Наверху живет молодая пара, которая постоянно

скандалит. У них маленький ребенок. Бегает по квар-

тире, словно лошадь. Особенно в последнее время.

Подрастает, тяжелеет. Родители кормят больше и

больше. Люстра, которая дорогая, в зале, уже ша-

таться стала от него. Раньше просто тряслась, звеня

23

плафонами. Ссорятся они ближе к полуночи. Чтоб

пил, сказать о нем такого не могу. У них бытовые

проблемы.

Снизу проживает старуха с собачкой. Чуть не

забыла. Соседи сверху сексом занимаются на скри-

пучем диване. А он мужчина ничего. По пятницам

так скрипит, аж дух захватывает. Вернемся к ста-

рухе с собачонкой. Она тихая, спокойная, милая

женщина почтенного возраста. Голова седая, как

одуванчик. Но собачка - стерва. На первом этаже

бросается на ноги. Раз даже колготки порвала. Злая,

сука. Маленькая такая, а агрессивности, словно у

бульдога. Рыжая вся, лохматая. Особенно не люблю

ее лай. К старухе приходят гости, и тот промежуток

времени, когда бабка чапает к двери, это стервозное

сознание тявкает. Мол, иди - пришли. Ее слышу

не только я. Не только в ванной она звенит, на всю

округу. Голосочек звонкий такой. Ничего не поде-

лаешь. Бабушка живет одна. А одному остаться на

старости лет, извините меня - тяжело. Старуху лю-

бят все в подъезде. Собачонка имидж ей портит. На

прошлой неделе выла. У нее бывают такие заскоки.

Воет она, воет, там еще одна есть, большая такая.

Так они словно по телефону собачьему: у-у-у-у! Та в

ответ тоже: у-у-у-у!

Нужно водичку подогреть. Остыла малость.

Час, может, больше нахожусь я здесь. Скоро пора

вылезать. Снова слово-паразит - "вылезать". Еще

немного полежу. Поразмыслю о пластике, жизни,

муже, судьбе детей, матери с отцом, родной сестре.

Давно у нее не была. Мы с ней родные по крови, а

живем чужими людьми. Причем дома соседние. Мет-

ров сорок от парадного к парадному. Все нет времени.

Заняты хрен знает чем. Родню лично я вижу на днях

рождения у кого-то из родственников. Ко мне не

ходят. Я не приглашаю. А еще на свадьбах и похоро-

24

нах помимо основного сюжета, то есть события, по

поводу которого собрались, все спрашивают, как вы,

как дела, дети, где муж работает.

Жизнь такая штука странная. Полчаса назад

кран на кухне меня раздражал. Сейчас еще больше.

Вспомнила сестру - захотелось к ней. Мать с отцом

видела давно. Все свекровь да свекровь в гостях.

Достала даже. Учит, учит. То не так, се не так. Как

спросила у нее, почему у сына ее родинка на жопе

и лысина на голове, так вмиг сдуло. Мой три дня

бычился. Козел. Потом пришел, мирились. Цветов

в доме пять лет живых не видела. Принес кольцо в

знак примирения. Не мира, а перемирия. Я ему еще

покажу кузькину мать.

Выключу, уже кипяток. Почти полная ванна. Если

резко опуститься, за борт польется. Вот уже хлебать

начала ванна через запасной отток: хлёб, хлёб. Вода

колышется о сток: хлёб, хлёб.

Вижу, плитка треснула в углу. Ремонт недавно

делали. Что за мастера! За деньги сделать не мо-

гут. Хоть над душой стой постоянно, тогда работают

качественно. Хотели поначалу схалтурить: вместо

специальной добавки в цемент сыпали песок. Я углядела,

спросила. Вижу, лапшу вешают. Как открыла

рот. Сразу помогло. А мой молчит, директор музея.

Стоит, как экспонат. Ну да, ну да. Кивает головой.

Если бы не я, уже давно бы все рухнуло и спали бы

у старухи.

Время вылезать. Звуков никаких. Футбол, футбол.

Сначала матч, потом обзор, повтор, разбор.

Оперлась о стенки ванной, поднялась. Стекает

водичка по телу, капает с локтей. Мочалку и мыло не

брала. Буквально позавчера выдраила кожу. Качалась

грязь буквально на мне. Так я ее мочалкой и мылом.

Помогло. Сегодня просто полежала, помечтала.

Стою и так приятно. Стекает вода по телу, при-

давая эротические, щекотные, мокрые ощущения.

25

Рукой потянулась к махровому полотенцу. Белень-

кое, толстенькое, главное - чистое, с утренней све-

жестью, как пишут на стиральном порошке. Прижав

его к лицу, снова ловлю кайф. Тепло в само лицо,

обездвиженное тело, замерло дыхание, плохо слыш-

но. Убрала руки с полотенцем от лица. Вдохнула

влажный воздух ванной. Сразу приходит ощуще-

ние нечистой воды, в которой я только что лежала.

И считала ее кристально чистой. Протерла руки от

плеч до пальцев. Припала к груди. Выдавила пры-

щик. Аккуратно, боясь поскользнуться, ступила на

пол, где уже лежит заготовленное полотенце для

ног. Снова физика. Откуда капельки стекли, с того

места и начинаю вытираться. Снова руки, шея, грудь,

под ней живот со шрамом, пуп. Немного осушив

бока, опустилась на ляжку. Протерла ноги до колен.

Спереди назад, немного ягодицы задела. Расставила

ноги и протерла между ног. Свела ноги и забросила

полотенце сразу за спину.

Процесс вымакивания капелек воды по телу мне

неинтересен. Сразу перехожу к зеркалу, где стоит

мадам Рожа. Рожа красная, кончики волос мок-

рые. Смотрит на меня, желая увидеть изменения.

Присматривается. Поворачивает голову то влево, то

вправо.

Перейду я к молодости. Задурят голову в магазине,

накуплю всего для себя. Даже тяжело определиться,

чем дурить себя сегодня, сейчас. Сотня, может, пол-

торы сотни баночек с тюбиками, а выбрать нечего.

На подсознании работает. Сначала тюбик с зубной

пастой. Щетка, белая улитка, свежевыдавленная из

тюбика, и вперед. Туда, сюда, вперед, назад, вверх,

снизу вверх, снизу вверх. Выметающими, вычища-

ющими движениями щеткой чищу зубы. Поелозила

зубы, сразу начинает выступать пена. Чем больше

трешь или чем больше пасты, естественно, тем боль-

ше пены. Если убрать щетку и закрыть рот, похожа

на клоуна с белыми губами. Сплюну в раковину раза

три, на том вечерняя чистка зубов окончена.

С детства эта процедура для меня мучительна. Но

я женщина и обязательно должна это делать.

Поставила в стакан щетку и автоматически голо-

ва повернулась в сторону тюбиков. Рука берет крем

для лица, ночной. Палец черпает дозу. Наношу на

лицо. Затем крем для тела, ног, рук. Остановлюсь

на этом.

На следующий день я не пошла к врачу в кли-

нику. Забыла. Много раз об этом думала, и словно

эйфория наступала. Женщина, мать двоих детей,

родители меня не поймут. Раз и навсегда решила

проблему с внешностью. Природа меня создала та-

кой, как я есть. Даже если сделать хирургический

макияж, через несколько лет все вернется на свои

места. Смирилась с морщинами, капающим краном,

обвисшими грудями, пальцами на ногах и косточка-

ми, которые рядом с ними.

Я такая, как есть.

Деньги, отложенные под стиральной машиной,

потратила на отдых в Египте. Чудесно провели две

недели. Вспомнили молодость. Мой даже кровать

подо мной сломал. Днем и ночью были вместе. Держались

за руки на экскурсии, а мой расхваливал

экспонаты. Горел желанием привезти к себе в музей

один. Еще морально помогала я.

Купив фигурку сфинкса, пирамиду Гизы, два де-

ревянных верблюда, мы вернулись домой, где капа-

ющий кран превратился в маленький филиал реки

Нил и затопил милую старушку снизу.

Обладая мерзким характером, я такая, какая я

есть.

ПО ТУ СТОРОНУ ПАЛАТ

29

В этой истории каждый желающий имеет возмож-

ность прочитать почти о десяти реальных врачах. Кто

знает, может, и вы были у них на приеме.

Эта история не имеет определенного героя. Все

герои взаимосвязаны между собой, как органы в

организме человека.

Солнечная сторона кабинета с табличкой на две-

ри "Учебная комната ? 2" была занята врачами-

курсантами. Сидя на стареньких стульях производства

восьмидесятых годов, они листали учебник под

названием "Руководство по пластической хирургии

лица".

Внезапно открылась дверь и вошел молодой док-

тор. Рост его был гораздо выше среднего. Одет в

хирургический костюм белого цвета, шапочку, такие

же носки и тапки.

- Добрый день! - произнес он и направился к

кожаному креслу, которое стояло около стола. Эф-

фектно присел в него и деловым взглядом оглядел

всех присутствующих, особенно сидящих на солнеч-

ной стороне кабинета.

Их там было больше всего. Из окна падало на их

лица достаточно света, чтобы разглядеть даже пры-

щики, выскочившие на лице. Всего в кабинете было

десять человек, вместе с молодым доктором, который

30

представился преподавателем и куратором циклов по

хирургической стоматологии.

- Меня зовут Любомир Константинович, - так-

же сказал он. - Я, запишите себе на будущее, ваш

куратор и преподаватель. Поскольку вы у нас на

четыре месяца, прошу любить и жаловать. Для при-

сутствия на занятиях вам необходимо иметь с собой

сменную одежду и, естественно, быть одетыми в

нее. На протяжении всего времени мы с вами будем

проходить практически все разделы хирургической

стоматологии и затрагивать важные темы при лече-

нии и оказании помощи нашим больным. Как мы

знаем из опыта, все они требуют индивидуального

подхода и лечения.

- Сколько у нас в группе человек?

Все громко начали пересчитывать друг друга.

- Девять, - ответила одна молодая докторица с

ярким макияжем.

- Отлично! - похвалил ее Любомир Константи-

нович. - Вот вы и будете старостой группы. Если,

конечно, никто не возражает.

- Нет, никто, - подскочил один мужчина-док-

тор почтенного возраста.

- Ну и хорошо. Начнем с самого простого, с ана-

томии. Знание азов в медицине говорит о врачебной

грамотности доктора. Вспомним мышцы, нервы, со-

суды и нормальную физиологию челюстно-лицевого

аппарата. А вы, староста, напишите нам, пожалуйста,

список присутствующих. Мы начнем с правой сто-

роны кабинета.

С этой стороны сидела женщина почтенного воз-

раста. По всей видимости, учитывая это обстоятельство,

она в последний раз была на курсах повышения

квалификации.

- Как вас зовут?

31

- Меня? - переспросила нервно она и при этом

показала сама на себя пальцем. - Марья Никитична.

- Марья Никитична, ответьте на такой вопрос,

пожалуйста: из чего, из каких отделов состоит челюстно-

лицевой аппарат?

- Ну, аппарат... - И она ответила в полной мере.

Вполне адекватно, лаконично, конечно, слегка вол-

нуясь, но в общей сложности ответила на четыре.

И оценка была выставлена в примитивном журна-

ле-листке присутствующих, который приготовила

только что назначенная староста.

Вдруг неожиданно открылась дверь, и вошел муж-

чина, тоже высокий, явно прикрывавший лысину

своей медицинской шапочкой. На лице его было

необычное выражение, свидетельствующее о том, что

ему явно хочется выговориться. Все присутствующие

знали, это профессор. Его все боялись и уважали

одновременно, ведь он был заведующим кафедрой.

Профессор вошел в кабинет, закрыл за собой дверь

и спросил у всех присутствующих:

- Как у вас дела, чем вы здесь занимаетесь и как

проходят занятия?

Назначенная староста ответила. Она похвалила

преподавателя-куратора Любомира Константинови-

ча и сказала очень много теплых слов о нем, словно

знала его не первый год.

- Твою мать! Любомир! Сколько тебе говорить и

предупреждать, что нельзя таким заниматься! Пошел

вон из кабинета! - прокричал профессор. Казалось,

что еще немного, и он даст подзатыльник проходя-

щему мимо старшему лаборанту Любомиру Конс-

тантиновичу. А тот быстро вышел из кабинета и,

тихо прикрыв дверь с обратной стороны, довольный

отправился в ординаторскую.

Профессор перед курсантами начал просить про-

щения:

32

- П рошу нас извинить, но этот стервец у нас

выкидывает различные фокусы. Ну ничего нельзя с

ним поделать. Когда начинаются занятия, он первым

появляется в кабинете и представляется преподава-

телем-куратором. Так было или нет?

- Да, - удивленно ответили почти все, кроме

назначенной старосты. Она сильно расстроилась, что

ее не переизберут вновь.

Любомир - человек, склонный к шуткам и ро-

зыгрышам. Чем больше людей, тем качественней

шутка. Ежегодно, даже по несколько раз в год, он

выкидывал подобные штуки.

Имя Любомир дала ему мать. Отца у него не было.

Вернее, его биологический отец был, но он жил да-

леко от сына. Мать, будучи милой женщиной, вышла

в глупой молодости за любимого человека, который

привел ее к неисчерпаемым истокам природы Мон-

голии. А было так.

В одна тысяча девятьсот каком-то году от Рож-

дества Христова мать Любомира вышла замуж за во-

енного. Молодого, стройного, хорошо воспитанного

человека, который по долгу службы оказался в Мон-

голии. Род войск его был неопределенный и, можно

сказать, засекреченный. Маскировка была логически

умна, и только мать Любомира смогла разгадать его

деятельность.

Молодую семью отправили в Монголию на благо

Родины. В том штабе, где служил отец Любомира, не

было лишнего места для сына командира дивизии.

Вот его под этим предлогом и потеснили.

Работа отца Любомира заключалась в наблюдении

и стукачестве вышестоящему начальству. Вот и вся

специфика. Там, на монгольских землях, добывали

золото. И это нужно было контролировать. Монго-

лы самостоятельно мыли на речке золото. Иногда

наши там баловались на выходных тайком от других.

33

А вот отца Любомира затянуло это навсегда. Не смог

остановиться вовремя и остался там жить. Золото

Монголии его просто затянуло в пучину золотой

лихорадки.

Беременная Любомиром мать прибыла самолетом

в Москву, а там, не успев пересесть на свой самолет,

прямо в аэропорту родила. Роды принимал дежур-

ный врач из местного отделения экстренной помо-

щи. Парень молодец. Он практически раз в полгода

принимал в аэропорту роды. И всех, кого он принял

на быструю руку, называли его именем. Вот и новая

мать пообещала назвать сына Любомиром - в честь

доктора.

Наверное, существует с десяток Любомиров.

Затем на Родине садик, средняя образовательная

школа с углубленным изучением английского языка.

Подготовительные курсы в медицинский вуз. Пя-

тилетняя учеба на стоматфакультете. Интернатура.

Начало работы. Так и оказался Любомир Любомиром

и даже в честь доктора стал доктором.

К матери Любомира пришел свататься отцов-

ский сослуживец, который был тайно влюблен в нее.

Припрятав за время службы сотни килограммов зо-

лота, он разбогател и стал на ноги. А когда набрался

храбрости, пришел к матери Любомира и попросил

ее руки и сердца.

Вскоре появился у Любомира отчим. Богатый

отчим.

Деда Любомир никогда не видел, он умер еще

молодым, попал под колесо комбайна, который его

лихо переехал. Даже вмятины от колеса остались на

дедушкином животе. Бабушка была жива и помогала

семье осенью яблоками и тыквами в неограниченном

количестве. Вообще родственников много, но они

люди богатые и всегда заняты. Звонят раз или два в

год, встречается редко, по необходимости.

34

У профессора родня почти такая же. Сам профес-

сор Лысин, тот, который ругал Любомира, человек

заурядный. Любит строить хитроумные интриги на

рабочем месте. Всегда ходит медленно и уверенно.

Родом из далекой русской глубинки, где даже элек-

тричество до сих пор не провели. Далеко, однако.

И чем российские глубинки отличаются от Монго-

лии? А ничем, только названием.

Уже почти двадцать пять лет профессор Лысин

проживает в столице. Купил квартиру, машину, ме-

бель хорошую. Все как полагается. Раз развелся, вто-

рой раз женился. Сын растет, дочка подрастает. Была

одна любовница, теперь две и еще моложе. Но одна

постоянная, она работает рядом с ним на кафедре.

Правда, имя у нее попугаячье - Какаду. Вместе они

оперируют, отдыхают, встречаются после работы.

Одним словом, дружат семьями. Хитровато-замыс-

ловатое выражение: дружить семьями.

Природа наградила его обвисшими ушами, кото-

рые придавали лицу выражение доброты. Он и так

человек добрый, но, правда, с тяжелым характером.

С тяжелым русским характером. Любит поорать на

подчиненных, ему это дело в кайф, сам говорил. Ро-

дителей своих он не помнит, говорит о них только

в прошедшем времени. Родственники есть, живут

на Оболони. Ездит к ним так же часто, как и они к

нему.

Это утро рабочего дня ничем не отличалось от

вчерашнего. Кроме того что Любомир мастерски ра-

зыграл толпу докторов, пришедших для повышения

своей квалификации.

Кабинет, в котором вся эта история произошла,

находится под юрисдикцией доцентши по фамилии

Кантер. Это настоящая нестарая еврейка, хорошо

смотрящая за собой и имеющая больную спину в

отделе крестца. Она как раз вышла из кабинета к

35

телефону, вот Любомир и успел ворваться в него,

представившись преподавателем. Собственно говоря,

сам Любомир и позвонил в методкабинет, попросил

позвать Кантер к телефону, а сам тем временем за-

нялся любимым делом.

Прошло пять минут после инцидента. В коридоре

разговаривали профессор Лысин, доцентша Кантер и

Нина Петровна - еще один старший лаборант. Она

опоздала на работу, и профессор это заметил.

- Я не могу так больше. Он нам всю кафедру

развалит. Елена Петровна, я вас прошу. Тщательно

смотрите в начале курсов. Не спускайте с него глаз,

в оба глядите. И вы, Нина Петровна, не опаздывайте,

а когда начало заезда курсантов, приходите рань-

ше и следите, - сказал профессор и ушел неспеш-

ным шагом в сторону своего кабинета, в котором на

прошлой неделе подлизы поставили новые дубовые

двери. Теперь от неимоверного счастья профессор

Лысин по нескольку раз на день открывает и закры-

вает их без всякой на то надобности. Как ребенок ра-

дуется новой игрушке. Но ничего тут не поделаешь,

все творческие и гениальные люди с причудами.

Также на протяжении многих лет профессор Лы-

син говорит о себе часто и с удовольствием. Как-то

в операционной Любомир насчитал около тридцати

раз слово "я".

- Я там был, все видел. Я пробовал напитки.

Я видел слонов. Я играл с обезьяной. Я не пью. Я ле-

тел в самолете. Я самый хороший начальник.

Он постоянно говорит. И любит, когда его слу-

шают.

На травмопункте с самого утра происходят рабо-

чие споры: кто будет принимать первого больного.

Точнее больную. Есть примета народная, по кото-

рой день, работу, торговлю желательно начинать с

мужчины. А тут первая женщина, и, естественно, ее

36

никто не желает принимать. Несмотря на то что у

нее температура и сильно болит зуб, уже не первый

день, все пытались спихнуть ее. Вот снова вышел

спор. Даже медсестры не хотят ее записывать первой

в журнал - плохая примета.

- Вот и пришли к общему выводу: пускай сидит

и ждет первого мужчину. Когда он придет, мы его не-

заметно примем, а потом ее, - сказала медсестра.

Спор быстро закончился и сразу начался другой.

- Кто пойдет в магазин за бутылкой? - спросил

неопределенно доктор Джамал Маерович.

- Сейчас кого-нибудь пошлем. Гонец всегда най-

дется. Были бы люди, - сказал его напарник, Ми-

хаил Олегович.

- Может, студента отправить? Там переодевается

Валера. Пойди, скажи ему, Люда!

- Я не пойду. Ты пьешь, ты и иди. И вообще, с

самого утра пить вредно, - прикрикнула медсестра

на Джамала Маеровича.

Тот словно не услышал, только пропел: - Ото,

осе, и поезд ваш ту-ту.

- Валеру посылать нельзя. Он пока непроверен-

ный. Пускай служит пока так, потом, - сказала мед-

сестра, предостерегая всех о том, что Валера может

стучать наверх.

- О нет, нам гнуснейших не нужно. Я, наверное,

сам пойду. Только нужно узнать, где наш заведую-

щий, - сказал Джамал Маерович.

- Ага. Сейчас же. Работать кто будет? Папа Кар-

ло? - нервно спросила медсестра. - Михаил сейчас

уйдет, и что потом?

Не успели они договориться о гонце, как в орди-

наторскую вошел Любомир в веселом настроении.

- О-о-о! Ну мар ха бат, - на неизвестном языке

поздоровался Джамал Маерович.

- Добрый день, - вежливо, с улыбкой поздоро-

вался Любомир.

37

- Мар ха бат, мар ха бат, - продолжал Джа-

мал. - Нужна ваша помощь, как квалифицирован-

ного помощника.

- Джамал Маерович, ну у вас есть вон помощ-

ник, который переодевается...

Джамал, не дослушав Любомира, перебил его:

- Он гнуснейший. Стучит наверх, так говорят,

по крайней мере.

Любомир, будучи учеником травмопункта, мно-

жество раз выполнял такие поручения.

- Что брать? Поллитру или сразу литр, чтоб два

раза не бегать?

- Любаша, - вежливо обратился Джамал к Лю-

бомиру. Но Любомир не любит, когда его так назы-

вают. Никак не прореагировав, он переспросил еще

раз размер покупаемой тары.

- Одну ноль пять.

Джамал, как знаток спиртных напитков не понас-

лышке, каждое дежурство принимал очередную дозу

с самого утра. Пьет, как он говорит, из-за того, что

жена его давно разлюбила, дочь, школьница, от отца

требует только деньги. Вся в мать пошла. Остальное

ей, отцовское, ничего не нужно. Вот он и решил

залить горе.

Сегодня заведующий отделением Гарик Георгиевич

уехал в Минздрав, и полная лафа до самого

вечера. Особенностью приема спиртного на работе у

Джамала является употребление ее, родимой, только

до шести вечера. Потом он принимает литр кефира

на грудь и до самого утра трезвеет.

- Завтра за руль с утра, а по дороге домой стоят

менты. Нет, нет, я пас, - говорил Джамал, когда

отказывался.

- Ну давай! - И он перекинул в горло стопочку

домашнего первачка. С утра Джамал употреблял ис-

ключительно свою, домашненькую. Конечно, когда

38

удавалось дома отлить из бутыля. В обед мог от-

править гонца: интерна, студента или санитарку. За

одну смену он может выпить от одного до полутора

литров. Прием "родимой" на пациентах никак не

сказывается. На пьяный глаз Джамал даже лучше

удалял зубы. Правда, коллеги дали ему прозвище

палач Вампа. Это от того, что он не чувствовал боли

пациента. Сделает анестезию и сразу начинает удале-

ние. Конечно, если соблюдать методику выполнения

анестезии, то она помогает.

По молодости лет волею судьбы Джамал оказался

в Афганистане. Там во время боевых действий неког-

да творить чудеса с анестезией. Раз-два и порядок.

По рассказам старожилов, в травмопункте еще

лет тридцать назад работала одна докторица, Жанна

Михайловна. Так вот она иногда могла удалить зуб

совсем без анестезии. Старая школа, и ничего не

сделаешь. То, что пациенты хватают доктора за руки

во время удаления, никого не интересует.

К обеду Джамал Маерович изрядно набрался и

работать не хотел.

- Джамал, хватит пить и иди в смотровую. Там

"скорая", - сказала медсестра Люда.

- Так вон бери ребят, и пускай учатся, - сказал

Джамал и тихо напел: - Ото, осе, и поезд ваш ту-ту.

Ото, осе, и поезд ваш ту-ту.

Пел Джамал всегда: дома, на работе, в операцион-

ной. Пел и пошлил одновременно. На травмопункт

спускались господа иностранцы, которые обучались

на кафедре. В это день пришел Тарун. Родом он из

Индии и, как человек чистой души, очень стесни-

тельный.

Джамал все может опошлить, вплоть до муравья.

- Тарунчик, а Тарунчик. Мы тебя Толей будем

называть, ты не против, а? - спросил Cтепа.

- Ок, ок, - с улыбкой произнес Тарун.

- Джаги, джаги. Ес, Тарун?

39

- Сори, я не понял! Я не совсем понимать рус-

ский.

Но Джамал его перебил:

- Ну, джаги, трахаться. Что вы там в Индии не...

женщин? А? Шпиль, шпиль, - и рывковыми движе-

ниями изобразил...

Тарун, не понимая происходящего, начинает

краснеть. Но Джамал замечает, что иностранный друг

немного застеснялся от стоявшего хохота в ордина-

торской. Он, конечно, понял, что показал Джамал,

но не знал, как отреагировать. Его можно понять.

Ему всего двадцать три, он воспитанный человек.

- Член! Понимаешь, член, - сказал Джамал Ма-

ерович. - Член как, по-вашему? - и показал руку с

кулаком, поднятым вверх. - Хер! Понимаешь?

В ординаторской раздался оглушительный хохот.

- О! Ай андерстенд.

И снова дикий смех. Медсестры, Люда и Лена,

издавали хи-хи и ха-ха настолько сильно, что их

слышно было у самого входа в больницу.

- Трубочку! Стоматологи, трубочку! - послы-

шалось издалека. Это кричали травматологи. Смот-

ровая, из которой кричали, находится в противопо-

ложном конце коридора. - Трубочку, стоматологи,

возьмите! - снова крикнули. Спаренный телефон, с

одним номером на два отделения, заставлял кричать

и стоматологов травматологам.

Этот день Таруну запомнился - сначала его пере-

именовали в Толю, затем Джамал Маерович научил

матам и неприличным жестам.

Джамал - вообще уникальный человек. Несмотря

на его беспробудное пьянство, у него была феноме-

нальная память. Он мог запомнить огромный стих

буквально с первого раза. И все иностранцы, кото-

рые приходили на травмопункт, проходили спец-

подготовку у него. Джамал был полиглотом: за пят-

надцать лет работы он выучил огромное количество

40

иностранных матов на десяти языках мира, в основ-

ном они были арабского происхождения.

Он всегда в обед напивался, и вместо него рабо-

тали студенты, интерны, коллеги.

Сегодня бригада была исключительно трудолюби-

вая в кавычках. Джамал пил, а пан Михаил Олегович

как всегда дежурил в отделении физиотерапии. Ми-

хаил Олегович вообще является человеком вольного

характера. С самого утра, еще до пятиминутки, успе-

вал проплыть раз пять туда и обратно в больничном

бассейне, принять одного своего, платного, пациента

и все. После пятиминутки он спускается на первый

этаж. На шее у него - неизменная золотая цепочка

толщиной с палец. Он снова собирается в отделение

физиотерапии. И так каждое дежурство.

- Лена, сегодня у нас будет супердежурство. Джа-

мал уже сливу залил по полной программе, Михаил

в бассейн ушел, - сказала Люда.

- Ой, Людочка, что тебе сказать. Понимаешь,

это скотина, пьянь натуральная. Его просто выпереть

нужно с работы и из дому. Как его жена терпит? -

недоумевала вторая медсестра по имени Лена.

- А работать кто будет? Кто?

- Р ебята.

- Конечно, ребята. Но они не все умеют. А если

"скорая" с кровотечением? Или две "скорых". Что

тогда? Ребята еще пока не все умеют.

- Ну, не скажи. Эти уже битые. Они такое творят

в операционной. Сам Джамал позавидует.

Так целый день и прошел. Джамал пил, Михаил

купался, ребята работали. Конечно, не на голом эн-

тузиазме. Всем, что дают пациенты в качестве бла-

годарности, они делятся с медсестрами. Все честно.

Пополам. Таков закон природы выживания на трав-

мопункте.

По большому счету, больница напоминает огром-

ный улей, где жизнь кипит круглосуточно. С самого

41

утра на ее территории можно встретить множест-

во людей, которые спешат на работу. Идут, идут и

идут.

На шестом этаже, где находятся отделение и ка-

федра, кипяток очень крутой. Каждый понедельник

и четверг обход профессора. Нет, скажем так: на

работу нужно приходить около девяти и раньше.

Переодеться, поставить чайник, сходить в палату и

проверить настроение и общее состояние пациен-

тов. Затем в девять часов весь этаж с травмопунктом

вместе собирается на пятиминутку. Конечно, можно

сравнить пятиминутку с рынком, будет похоже. Но

здесь больше эмоций, поэтому, может, даже больше

похоже на парламент. На этой самой пятиминутке

успевают публично перемыть кости всем, от главного

врача до медсестры. Когда Джамал дежурит, и его

проделки успевают обговорить. А Джамал парень не

обидчивый, молчит и тихо смеется со всеми вместе.

В этот раз смеялись над мужской палатой. Докла-

дывал о прошедшем дежурстве всем нам знакомый

Джамал Маерович.

- Р апорт о дежурстве за прошедшие сутки, - и,

не выдержав наплыва хорошего настроения, засме-

ялся.

- Вы чего, Джамал Маерович? - спросил про-

фессор Лысин.

- Да так, - ответил он. - На прошедших сутках

произошло одно происшествие.

Это то происшествие, о котором не успели доло-

жить профессору его стукачи, которых у него более

чем достаточно на кафедре.

- Так, что произошло? Все смеетесь, а нам не

говорите, - буркнул под нос заведующий.

- Да так. В мужской палате под номером семь ле-

жат два гнуснейших, которые не поделили там свое.

- Что именно? Презервативы или девчат? - пошло

пошутил профессор Лысин.

42

- Нет. Больной Поляков с переломом челюсти

перед обедом вышел из палаты и через несколько

минут вернулся обратно. Раскрыл кулек, который он

принес, и начал обедать, как ни в чем не бывало.

- ...Ах, как рыбкой запахло. И огурчик свеженький.

Пойду-ка я тоже пообедаю, - сказал один

из пациентов в палате. Вдруг с противоположной

койки поднимается больной Егоров, тоже с перело-

мом челюсти, и говорит:

- Ты чего это ешь из моего судочка мою жареную

рыбу?

А тот ему отвечает: - Я взял еду в общем холо-

дильнике, и если это твое, ничего страшного. Тебе

еще принесут. К тебе жена приходит.

- Да пошел ты. Пускай твоя жена тебе носит.

Козел ты.

- Моя не так готовит!..

- Ну, вот так приблизительно все и произошло.

- П онимаешь, ситуация в чем. Этих алкашей на-

везли, они себя вольно чувствуют здесь и никого не

боятся, - сказал Гарик Георгиевич как заведующий

отделением.

- Самое страшное - мы не можем ничего сде-

лать, - вздохнул профессор Лысин. - Так чем эта

ситуация закончилась, Джамал Маерович?

- Ничем. Во-первых, оба больных с переломами

челюстей и открывать рот при приеме пищи не мо-

гут. И рыбу, естественно, есть не могут...

- Нарушали, выходит, правила. Снимали резин-

ки и топтали все подряд, - перебивает профессор и

говорит: - Это понятно, чем закончился инцидент.

Если они снимают резинки, выписать их к такой

матери.

- Закончилось все дракой. У Егорова был од-

носторонний перелом, стал двусторонний и со сме-

щением. К тому же его перевели в неврологию с

сотрясением головного мозга.

43

- Ладно. Продолжайте дальше. И после пяти-

минутки ко мне в кабинет, - сказал Гарик Георги-

евич.

В больнице часто случаются драки, ограбления

и даже одно убийство было. Воруют с первого по

двенадцатый этаж. Регулярно. Кто именно, трудно

сказать.

А вот в то, что пациент может украсть мобильный

телефон из кармана доктора во время удаления зуба,

трудно поверить. Но это факт.

Тот же Джамал Маерович перед удалением зуба

положил трубку в карман, а когда отпустил больного

и захотел позвонить, обнаружил пропажу телефона.

Кто украл? Пациент.

Леня Минский ложился спать и перед сном выло-

жил на стол содержимое кармана. Среди содержимого

был мобильный телефон старого образца, размером

напоминавший половину батона, многообещающая

связка ключей, которая может открыть больницу

с первого по шестой этаж, включая кабинет глав-

ного врача и все подсобки сантехников, также два

старых, нестиранных платка, сожмаканная маска,

сахар в полиэтиленовом кулечке с чайной ложкой.

У кого может быть такое в карманах?! Только у Лени

Минского. Он самый старый доктор в отделении.

И национальность его ранее не пользовалась особой

любовью.

- А что такого, что я, не имею права носить что

хочу, в своих собственных карманах? И ваш смех над

моим содержимым не очень вежлив с вашей сторо-

ны, - сказал Минский и гордо повернулся задом ко

всем, кто находился в комнате. Этим жестом он дал

понять свое нежелание видеть всех.

Леня Минский, как и все люди в возрасте, про-

сыпался рано утром, одним из первых, если, конеч-

но, его не будили ночью. Однажды своим звонким

голосом он сказал, почти прокричал:

44

- Кто брал мой телефон? - От его слов медсес-

тер подкинуло.

- Леня, что случилось? - удивленно спросонку

спросили медсестры.

- Телефон украли!

- Как - украли, мы же все здесь были.

- Были, да спали. Прошляпили телефон мой,

девочки. Посмотрите, что пропало у вас.

И все начали рыскать по карманам и проверять

содержимое.

- Ой! - вскрикнула Катя Власенко. - У меня

кошелек пропал с деньгами. Я его перед сном в

шкафчик не положила.

- Сколько денег пропало? - спросил Минский.

- П рактически ничего. Всего проездной на метро

и несколько... ай, да шут с ними, - махнула рукой

Катя Власенко. Мол, туда и дорога.

- Шут не шут, а вещи пропали. Мы все нахо-

дились в сонном состоянии, и кто-то приперся в

комнату и потырил все легкодоступное, - выдал

Минский.

- Нужно закрываться на ночь! - предложила

Таня. Она с самого детства была приучена прятать

все и очень далеко с глаз. У нее единственной из двух

докторов и двух медсестер ничего не украли.

Леня Минский потом долго вспоминал эту исто-

рию. И после того случая перед сном шел к своему

шкафчику, выкладывал туда все содержимое и потом

со спокойной душой ложился спать до приезда "ско-

рой помощи".

Врачебная работа не имеет временных ограниче-

ний, отсутствуют территориальные границы, и расо-

вые неприязни проходят при оказании помощи.

Седьмого декабря какого-то года Любомир при-

шел на работу и с ужасом увидел картину, которая

напоминала обряд спасения. В ординаторской Спар-

45

так Процесус стоял на столе. Вес Спартака превышал

сотню килограммов, и стол, на котором он спасал

Джамала, прогнулся максимально.

- Спартак, ты чего там делаешь? - поинтересо-

вался Любомир.

- Спасаю утопающего! - ответил Спартак. - Ты

пока налей воды в чайник. И поставь ее подогреться.

- А зачем? - поинтересовался Любомир.

- Нужно. Давай быстрее, пока не пришли все

остальные.

Любомир налил воды в чайник и поставил ее по-

догреваться. После чего подошел к столу и присмот-

релся, чего же там проделывает Спартак. Как оказа-

лось, он потихоньку лил воду на стекло за окном.

- Спартак, а кто дежурил сегодня?

- Ну, догадайся с первого раза.

- Джамал?

- Ага! И давай поспеши с чайником.

- Так давай воду из крана лить, она же тоже теп-

лая. Чайник пока нагреется.

- Тащи. Тащи во всем, что есть под рукой. Там

чашки в тумбочке, в них и носи воду, - и Любомир

приступил к обряду спасения.

Тем временем к больнице уже подходили сотруд-

ники отделения Тамара Викторовна и Юлиана Давы-

довна. Они практически ступили на порог централь-

ного входа. По пути встретили Гарика Георгиевича,

который тоже опаздывал на работу.

- П ривет, девочки!

- Здравствуйте, Гарик Георгиевич, - хитро про-

изнесла Юлиана Давыдовна. Она потомственная

чистокровная еврейка и носит в ложбинке большого

бюста золотую звезду Давида.

- Доброе утро! - сразу, практически после Юли-

аны Давыдовны, поздоровалась Тамара Викторов-

на. - Мы вот немного опаздываем и думали о вас.

46

Но тут ее перебивает заведующий и с недовольством

говорит:

- Тамара, я сегодня опоздал и вас ругать не буду.

Бегом на лифт и работать, работать, работать.

Пока коллеги подходили к очереди около лифтов,

Спартак с Любомиром практически отмыли при-

мерзший предмет на стекле. Беда Джамала в том,

что он немного невнимательный. После вчерашнего

дежурства, а точнее блядства, которое он периодически

устраивал в ординаторской, оставались предметы

для расследования. Так называемые ниточки, за ко-

торые, если взяться, то можно прийти к логическому

заключению.

- Ну что за ерунда каждое утро. Во сколько не

приди на работу, всегда очередь к лифтам, - по-

жаловался вслух Гарик Георгиевич, одновременно

давая понять ожидающим лифт, что он сотрудник.

В надежде войти в лифт раньше всей очереди. Тама-

ра Викторовна и Юлиана Давыдовна молча стояли

рядом и согласно кивали головой.

Тем временем на шестом этаже, в ординаторской,

Любомир таскал беспрерывно в чашках теплую воду

из крана, а Спартак выливал ее за окно на стекло.

Лил, лил и лил.

- Вот Джамал! Не мог сильнее бросить. Теперь

страдаем из-за него, - сказал Спартак.

Любомир от желания смеяться и от нехватки на

это времени носил воду все быстрее и быстрее. И тут

за дверью послышались шаги. Явно женские. Цокот

каблуков отдавался по всему коридору, предвещая

приход идущего.

- Все-все-все. Прячь чашки и скажем, что прос-

то... а, что-то придумаем, - слезая со стола, сказал

Спартак. И сразу после его слов в ординаторскую

вошли Тамара Викторовна, Юлиана Давыдовна и сам

Гарик Георгиевич.

47

- Спартак, что за вода на полу разлита и почему

холод собачий? - спросил заведующий вместо того,

чтобы сказать "Доброе утро".

- Холодно потому, что проветривали. Джамал

вчера дежурил, накурил, как сапожник. А вода - так

это Любомир вон цветы поливал, - спокойным го-

лосом оправдывался Спартак.

- Ну почему он в курточке поливает? Ну ладно.

Поверим на первый раз. А ты, Любомир, врать стар-

шим не учись у Спартака. Плохая вещь, и мне, как

заведующему, неприятно слышать вранье. Хоть оно

и логически правильно составлено.

После пятиминутки, когда все переоделись и на-

ступила рабочая атмосфера, Спартак сам начал рас-

сказывать утреннюю историю Юлиане Давыдовне и

Тамаре Викторовне.

- П рихожу я на работу. Как обычно, открываю

кабинет, и сразу в глаза бросается картина. Посре-

ди окна, на стекле, снаружи, примерз презерватив.

Хорошо примерз. По-видимому, с вечера его туда

забросили. Вчера в графике дежурств стоит Джамал.

По всей видимости, он и куролесил. Презик в ведро

около умывальника не выбросишь, все углядят. Он

решил его спрятать за окном. Выбросив использо-

ванный пр...

- Спартак. Только без подробностей, я тебя про-

шу, - брезгливо скривив лицо, сказала Юлиана Да-

выдовна.

- Он открыл окно и выбросил его, пытаясь

скрыть улики. Но ветром снесло на стекло. На улице

мороз, и, как известно по законам физики, на морозе

в минус десять замерзает вода очень быстро. Ну не

оставлять же его там, на стекле за окном. А окно-

то не открывается. Только фрамуга сверху. Я начал

греть воду и смывать его оттуда. Тут пришел Любо-

мир, который помогал воду таскать. Буквально перед

48

вашим _______приходом, секунд за десять, он отмерз, скрыв

все улики. Только Гарику Георгиевичу не говорите.

Конечно, этот случай развеселил присутствую-

щих. Вошел в историю как одно из многих приклю-

чений Джамала. Джамал Маерович - человек миро-

любивый, и погулять любит, и семьянин хороший.

Так думали многие его соседи. Но на самом деле на

работе его знают как бабника, человека, который

много курит и изрядно выпивает в удовольствие.

Пьет только в компании. Сам ни-ни. Вот и прихо-

дится ему приручать коллег по работе. Поначалу кто

приходил на работу и не знал всего, пили с ним.

Джамал в свои сорок три года бухал постоянно.

Медсестер тягал регулярно. Его мужское достоинство

видели многие медсестры больницы. Даже слу-

хи начали пускать о размерах его члена. Женщины

вообще устроены по определенным нестандартным

правилам. Факт налицо. Но в работе и жизни все

одинаковые. Все хвастаются, плачут, дерутся, и все

делают одинаково. Только каждый по-своему - оди-

наково.

Так и слухи о мужском достоинстве. Вроде их

много, но каждый случай отличается чем-то. Каж-

дый, кто пускает слух, описывает своими словами

и приврать не стесняется. О родинках, количестве

волос, длине и размере упоминают все.

- Ты слышала, у Джамала Маеровича с трав-

мопункта член, как огромный огурец?! - сказала

медсестра из терапии.

- Нет! - растерянно ответила ей коллега, кото-

рой еще и восемнадцати нет. Но мир за пределами

больницы устроен так жестоко, что если ты еще девственница

в семнадцать, ты просто отстой.

- Да ну. Как ты могла не слышать о нем? С ним

и Нинка Тряпина спала, и Лариска Сукина. Еще в

49

столовке, помнишь, когда у нас еду украли, мы сто-

яли в очереди за булочками. Тогда медсестры из его

отделения говорили, что у него в штанах настоящий

сорт.

- Какой сорт? Что за сорт, да еще в штанах?

- Ну, ты даешь. Сорт морковки "Мечта вдовы".

Ты какая-то отсталая. Ты что, сексом не интересу-

ешься?

Но вместо ответа собеседница покраснела до цве-

та "спелый помидор".

- Ото, осе, и поезд ваш ту-ту, - пел Джамал и

собирался домой. Только медсестры не переставали

разносить слухи о его мужском достоинстве. И с

каждым новым пересказом слуха каждая добавляла

в толщину несколько сантиметров и в длину.

Любомира мало что интересовало из слухов.

А слухов там было много. Практически по сотне на

каждого. Кто более-менее популярный человек, как

доктор, зав. отделением или профессор, сразу рожда-

ются вымышленные истории на основе правды.

Только Тамара Викторовна говорит всегда правду

и с наивностью верит всем подряд. Ее ежедневное

занятие торговлей во время работы помогает ей вы-

жить. Прибыль не большая, но на том, на этом - и

получается денежка. Плюс зарплата государственная.

Благодарность пациентов. Кульки, подарки.

В больничном кафе Тамара Викторовна станови-

лась в общую очередь. По всем писаным правилам,

вывешенным на стенке для всех посетителей, она

скромно занимала место в самом конце и ждала

своей очереди. В больничном кафе всегда существо-

вало две очереди. Со стороны входа покупали врачи

больницы, якобы без очереди. С другого конца при-

лавка стояли терпеливо простые смертные, которые

пришли сами на консультацию, либо проведывают

родственников, если, конечно, сами здесь не лежат.

50

Вот открываются тяжелые металлические двери, и

в кафе входит врач маленького роста. У него толстая

шея, аккуратно подстриженная голова и массивный

торс. Его зовут, а иногда он сам приходит, Михаил

Олегович. Тоже доктор, который все свое рабочее

время проводит в отделении физиотерапии.

- Здрасьте! - крикнул Михаил Олегович. Да так

крикнул, словно с горы на гору. Вся очередь только

на него и посмотрела. Тамара Викторовна только

мило и тихо улыбнулась, увидев его.

Он всегда громко здоровался, когда заходил за пи-

вом. Только пиво его в кафе и интересовало. Больше

ничего. Брал пива литра три-четыре и шел в отделе-

ние физиотерапии.

Такого поведения Тамара Викторовна и предста-

вить не может. Вот на прошлой неделе произошел

один казус с самой Тамарой, ее мужем и вообще со

всеми, кто ее знает.

По натуре она трудоголик и работает до самой

поздней звезды. Если бы ее воля и не дети, которые

так сильно привязывают к кухне и дому в целом, она

бы сидела на работе круглосуточно. Вот нравится ей

работа ее. С самого детства она мечтала стать врачом.

Как и все дети в ее деревне. Кто милиционером, кто

космонавтом, водителем, учителем. А Тамара Вик-

торовна резала жаб и жаждала получить кандидата

медицинских наук как минимум. Все получилось

наоборот. Работать она стала не на кафедре, а в от-

делении. И кандидатская осталась далеко в детских

фантазиях.

В тот вечер Тамара Викторовна пришла домой

уставшая. Она никогда прежде не позволяла себе

лечь спать раньше часа ночи, а тут все-таки уснула от

переутомления. Дети ее укрыли, а точнее - младший

сын. И сам пошел спать. Муж Тамары Викторовны -

человек полувоенный и работает тоже допоздна.

51

- Где мама? - спросил муж Тамары Викторовны

у старшего, когда пришел.

- Не знаю! - едва слышно спросонку ответил

тот.

"Ага! - подумал муж. - Томки нет дома, а на

часах уже третий час ночи. И где она?"

Не долго думая, сильно выпивший муж садится в

служебную машину, которую вызвал, и направляется

к Тамаре на работу. Будит всех в отделении криками,

что все проститутки, особенно медсестры, интересу-

ется Джамалом Маеровичем, не на дежурстве ли тот.

Медсестры его успокаивают и отбирают служебный

пистолет, которым он размахивал.

Концерт на работе продолжался час с лишним.

Сбежались все, больные и не больные. Даже Джа-

мала Маеровича подняли с первого этажа, чтобы

муж убедился в отсутствии Тамариной измены. Это,

по-видимому, она ему рассказывала о похождениях

врача, и он на основе этих фактов накрутил себе в

голове немыслимое. Допив чекушку, припрятанную

с работы, муж уехал домой. Немного покемарив и

успокоившись в служебной машине, пришел домой

просто пьяным. Позабыв, что нет жены, едва раз-

делся, дополз до кровати, улегся и обнял любимую

жену. Но ни капли не удивился ее присутствию.

Тамара Викторовна уже не первый сон видела. И с

утра не могла понять, что от нее хотел муж, когда

спрашивал, во сколько она явилась домой и где была,

когда он сам пришел. Но муж перестал буянить,

когда младшенький сынок, который укрывал маму,

сказал правду, во сколько она пришла и во сколько

он ее укрывал, когда мама уснула.

На работе Тамара Викторовна краснела при каж-

дом вопросе и расспросе о муже. Не так она воспи-

тана. И не виновата, что муж, припершись пьяным в

стельку домой, не соизволил разглядеть жену.

52

- Он привык, что я его всегда встречаю, когда

бы он ни пришел. В пять утра я даже поднималась

и грела ему поесть, - говорила Тамара Викторовна

тем медсестрам, которые отдавали табельное оружие

мужа. В это время благоверный как раз вспоминал,

куда подевал свой пистолет.

Наступил следующий день. Шестой этаж и длин-

ный коридор, в конце которого занимается группа

студентов. Каждый день в одно и то же время там

проводят занятия будущие медики. Длинный он по-

тому, что так спроектировано здание, темный - по-

тому, что берегут электроэнергию, а студенты - так

им просто больше негде сидеть. Ректор на все про-

шения заведующего кафедрой выделить им комнату

отвечал: занимайтесь в коридоре. Так оно и происхо-

дит почти год. Преподаватели не хотят потерять из-за

этого работу, студенты не хотят вылететь вон. Совок

уже давно распался, но скелет его не перегнил как

следует, он только покрылся эрозией, которая долгие

годы с вековой скоростью будет есть его твердость.

Восемь утра, а группа только села на лавы. Группа

студентов численностью в двенадцать человек помес-

тилась на одиннадцати стульях. Всегда так было, есть

и будет. Если на зоне это наказание для людей, то у

медиков - нормальное состояние.

Стул преподавателя, как оказалось, приносил сам

преподаватель. Идет на занятие, берет с собой стул, а

иначе студенты захватят, потом попробуй отбери.

- Я на платном учусь и стоять не собираюсь, -

говорят студенты, если преподаватель проморгал.

Они только преподавателю сказать и могут. А рек-

тору в глаза даже слова выговорить боятся. Сразу

выгонят из института. Вначале помучают немного

на сдачах зачетов и проблем с пропусками занятий

накопят, потом тьфу - и студент больше не студент.

53

Любомир, как всегда, переоделся в костюм с ха-

латом и направился в палату. Женская палата вы-

глядит бодро и некоторые пациентки готовятся на

выписку.

- Осталось швы снять и домой. Потом приде-

те за выпиской, - это является еще одной глупой

системой, оставшейся после совка. Зачем человеку

приходить еще раз в больницу, если его уже выпи-

сали с улучшением?

В перерыве у студентов успокаивали девочку. Та

плакала просто навзрыд и не могла никак остано-

виться. На перерыве она решила спуститься вниз в

подвал, где они переодеваются, и взять бутерброд,

который сунула перед выходом из дома в карман. Но

пришла и увидела ужасную картину: из кармана ее

плаща торчал крысиный хвост, а сама крыса сидела

внутри и точила ее бутерброд.

На самом деле крыса туда забралась, прожрав

дыру в подкладке. Затем, когда распробовала вкус-

нятину, приняла позу для наиболее быстрого упо-

требления пищи.

Слава Всевышнему, с Ниной, а так зовут постра-

давшую студентку, пошел одногруппник Николай,

который и попытался вытащить жравшую с аппе-

титом крысу. Та в свою очередь испугалась неожи-

данного гостя, к тому же и наглого до беспредела,

посмевшего притронуться к ее хвосту. С перепугу

животное резко разворачивается и когтем правой

лапы едва не царапает руку Николая.

С крысой разобрались. Напугал ее Николай своим

прикосновением так, что она, едва опомнившись,

скрылась из виду в огромнейшей дыре между стеной

и полом. По всей видимости, там пролезла не одна

крысища, а целое стадо беременных крыс, настолько

было огромным отверстие, в котором она скрылась.

54

- Нина, да не реви ты так. Ну, хрен с тем пла-

щом. Бутерброд мы тебе намутим. И ничего там та-

кого страшного нет, - успокаивала староста группы

пострадавшую Нину.

Но Нина на все уговоры только сильнее плакала.

- Да что это такое! Мы платим такие деньги, а

крысы жрут наши вещи прямо в раздевалке, - воз-

мутилась одногруппница.

- Ну в какой раздевалке? Ты ее можешь назвать

раздевалкой? Это же часть подвала, в котором даже

трубы проходят рядом с нашими вещами. Мы, ре-

бята, раздеваемся в подвале с крысами, мышами,

клопами и всем тем, что там еще есть, - возмутилась

староста группы.

- Да, - сказал кто-то из толпы, собравшейся

вокруг Нины.

- Нужно сказать ректору или декану. Он должен

нам помочь, - настойчиво проговорила староста.

- Кому говорить? Они все прекрасно знают об

этом, - вмешался спасший Нину от крысы Николай.

- Все! Замяли тему. Мы прекрасно понимаем

происходящее. Никто нам условий не предоставит.

Мы должны выстоять до последнего. Выучиться в

этом вузе и стать нормальными врачами, - упрямо

сказал мужской голос в толпе.

- Да, ты прав. Никто нам условий предоставлять

не станет. И крыс не выгонят, - согласилась Нина.

Тем временем крыса, которую напугали, сидела на

краю подоконника и принимала солнечные ванны.

В учебной комнате под номером один целый день

обсуждали утреннюю трагедию с увиденной крысой.

Преподаватели не соглашались с условиями, предо-

ставленными им для работы. Говорили, говорили и

ни к чему не пришли.

- Вот вы сидите и просто тратите время понапрасну,

- вмешался в разговор Нихунсел. - Не нужно

55

делать трагедию из случившегося. Нужно считать это

уроком - там больше раздеваться студентам нельзя,

и все. На их месте мог оказаться любой. Если взять

по большому счету, так никого отсюда не выгнать.

Все огромными сильными клещами вцепились в

свои места.

Нихунсел по своей натуре человек раскрепощен-

ный, веселый и специалист по зарабатыванию денег

в медицине, гешефтмахер. Он, как никто другой,

может заработать такие деньги, за которые заведу-

ющему нужно год горбатить спину в операцион-

ной. Конечно, хирург он от Бога. Руки у него растут

именно из того места, откуда положено расти рукам

у врача. Умеет работать. И все ему завидуют. Учиться

у него никто не желает. Только завидуют.

Среди сотрудников кафедры был один человек

из Западной Украины. Имя его не очень отлича-

лось от имен остальных сотрудников, но и никак

не запоминалось. Его зовут просто. А так он в ос-

новном сам появляется, где хочет и когда хочет.

При его деньгах можно одеваться в достойных

магазинах города, причем с собственным стилис-

том. А он вместо того покупает вещи у себя на

родине. Это же нужно ехать из столицы и поку-

пать вещи в провинции! Действительно провин-

циально.

Но дело даже не в этом. Покупал вещи он на са-

мом дешевом рынке города. К концу первого дня об-

новки натирали ему ноги в отместку за сэкономлен-

ные деньги. Ходил он постоянно хромой, жадный,

и, самое страшное, он считал себя самым великим

имплантологом мира.

Занятия, которые ему поручали проводить, завер-

шались для него неудачей. Защищаясь нападками на

того, кто задает вопрос, он еще больше портил себе

репутацию, и так уже довольно подпорченную.

Когда он злился, то бегал по кабинету взад и впе-

ред и ругался по-украински. Никто ничего понять не

мог. Но он считал себя крутым парнем.

Назвать его неудачником нельзя. Он имеет ученую

степень, работает в государственной структуре, поль-

зующей авторитетом. Глупым его тоже не назовешь,

память у него великолепная. Но и гениальностью он

не отличается. Он простой человек, продвинутый

кем-то наверх. Сняли с горы и посадили на поезд,

который довез его до нужной остановки, где живут

и работают родственники.

Дети гор всегда были и остаются детьми гор.

Только Леня Минский мог его посадить на одно

место, не спрашивая разрешения начальства. Это

было давно, когда Леня числился старшим лаборан-

том в академии. Вот тогда пан с гор и летал, словно

веник.

57

ГИПЕРТОНИЧЕСКИЙ КРИЗ

Ординаторская первого этажа. Новый, купленный

на деньги докторов диван. На нем удобно лежит Леня

Минский и смачно сопит. Неожиданно для него

входит медсестра.

- Леня, иди. "Скорая", - предупредила она

Минского.

- Ага. Сейчас иду, - сказал Леня и перевернулся

на другой бок.

- Леня, я по сто раз повторять не буду. "Скорая"

ждет.

Но Леня чихать и плевать хотел на "скорую", на

медсестру, на работу и на все, что связано с боль-

ницей, где он работает всю свою жизнь. Они ему

настолько надоели, насколько только можно. Неже-

лание работать превышало его возраст в сотни раз.

А возраст его был равен шестидесяти пяти годам. Из

них минус пять лет на обучение, восемнадцать до

института - итого работает он ровно сорок два года.

- Леня, "скорая" ждет.

- Люда, подпиши сама. Я занят.

- Все понятно. На пенсию уже пора, Ленечка.

Спать нужно дома. Освобождай место молодым.

На все слова он только сопел и пухкал при вдохе

и выдохе.

Чуть позже.

- Р ома, иди ты посмотри больную. Я "скорую"

отпустила. Подписала лист. Давай иди.

58

Но Роман Владимирович только начал вчитывать-

ся в строки свежей газеты. И ни малейшего желания

куда-то вставать не было написано на его лице.

- Р ома, Леня, идите посмотрите больную. Она

в смотровой и ждет доктора. Рома, она платежеспо-

собная. Я так поняла.

Леня Минский спит и видит все, что происходит

вокруг него. Услышав слово "платежеспособная",

резко поднялся. И сказал:

- Я сам посмотрю больную. Где она?

- В смотровой! - крикнула медсестра.

Роман все еще читал жадно новые строки свежей

газеты. Не прошло и трех минут, как Леня Минский

вернулся в ординаторскую и принял прежнее поло-

жение на диване.

- Р ома, там больная сидит. Ждет тебя. Пойди,

зашей рану. Она там платежеспособная. Я посмот-

рел. Все нормально.

На эти слова, как и на все другие в мире, Рома

реагировал одинаково. С глубоким пофигизмом и

реалистичностью. Он прекрасно понимал, что ника-

ких денег ему не дадут и работу, которую подошла

очередь выполнять Лене Минскому, автоматически

и нагло переложили на него.

Роман не спеша встал. Зашел в предоперацион-

ную, вымыл руки, надел маску с халатом. Снова

вымыл руки и отправился принимать пациентку с

ушибленной раной подбородка. Зашив рану и успо-

коив пациентку, которая сильно переживала за буду-

щий рубец, отправился в ординаторскую обратно к

газете. Но по пути следования от предоперационной

к ординаторской из собственного кармана достал

стодолларовую бумажку и сунул ее в нагрудный кар-

ман.

Не спеша подошел к Лене Минскому, якобы раз-

будить его, и показал ему эту заранее спрятанную

купюру. На что у Лени расширились зрачки. Доктор

не мог поверить, что коллегу так отблагодарили. Но

мозг понимал происходящее. Жаба, давившая его,

давила все сильнее и сильнее. Через минут пять Рома

дочитывал страницу, а Леня, вместо того чтобы ле-

жать, метался по коридору и искал больных. Еще

через минут пять-десять медсестры измеряли ему

давление.

- Двести верхнее. Давай уколем, - предлага-

ла медсестра Лене. Но тот отказывался. И еще че-

рез полчаса, как померяли последний раз давление,

Леню забрали с гипертоническим кризом в отделе-

ние терапии.

- Р ома, так и убить человека можно, - говорили

ему медсестры и санитарки.

- А что я такого сделал? На меня перекинули ра-

боту. Я ее выполнил. Ну, пошутил над ним, а у него

повысилось давление. Каждому по заслугам.

Наутро докладывал дежурство Роман в гордом

одиночестве. Леня Минский с капельницей проле-

жал всю неделю, борясь с гипертоническим кризом

от зависти.

60

ДЕНЬГИ, ЗАВИСТЬ И МЕДИЦИНА

- Она ездит в Америку, как в деревню к бабуш-

ке, - говорили о ней. О ней - это о молодой особе,

которая, едва окончив обучение, поступила в интер-

натуру и с большим рвением и успехом занималась

медициной. "Едва окончив" - означает длительность

обучения в медицинском вузе. Шесть лет в институ-

те, затем два года интернатура. Это такая вещь, при

которой врач молодой работает и ему за это ничего

в полном смысле этого слова. Ни денег, ни сла-

вы, ни покоя. Молодая особа была исключительно

красивого телосложения. Один метр и восемьдесят

сантиметров без каблука придавали ошеломляющий

вид такому доктору.

- Да, рост - это немаловажное в человеке, -

сказал Джамал Любомиру, а сам так и пялился на

удалявшуюся молодую докторицу.

- Джамал, сломаешь шею, - сказал Любомир.

- Ото, осе, и поезд ваш ту-ту, - пропел Джа-

мал. - Раида ее зовут. Она, говорят, ездит на "мер-

седесе" последней модели. У нее свои лошади есть.

Дальше продолжать не нужно, что именно пере-

числял Джамал. Любомир и так понял, что девочка

отнюдь не из бедной семьи.

- У этой Раиды даже имя необычное. Вот назва-

ли бы ее родители просто, Людмила, например, и она

была бы такой же простой, как и мы. А то Раида.

61

- Нет, Джамал. При таких родителях как яхту не

называй, она все равно поплывет по плану.

- Это точно! - согласился Джамал и, немного

опередив Любомира при входе в ординаторскую,

снова пропел: "Ото, осе, и поезд ваш ту-ту".

Раида Альбертовна родилась в одна тысяча де-

вятьсот восемьдесят шестом году. В городе Таллинне,

где в ссылке пребывали ее родители как политиче-

ские.

Но сразу после развала Союза они вернулись на

родину и продолжили свое дело в политике. Только

как уже сформировавшиеся и отбывшие наказание

за все.

Отец начал крутить бизнес с умными людьми,

на чем и разбогател. Определенно сказать трудно,

на чем, но поговаривают, дело связано с птицами.

Купля, продажа и обработка кур - дома и в ближнем

зарубежье.

Мать ее - трудолюбивая женщина. Любит играть

на скрипке при открытом окне. Это и Раиде пере-

далось.

Прабабушка и прадедушка по обеим родитель-

ским линиям - настоящие аристократы. Они из

первых, кто формировал политику в стране. Имели

определенный капитал, который очень сильно мог

повлиять на царские взгляды.

Дома и загородные резиденции вызывали зависть

у тех, у кого этого всего не было, либо было меньше.

В домах были целые комнаты с трофеями. Прадед

Раиды по отцовской линии был ярым охотником и

любителем пострелять ради удовольствия. Ему мало

было кабанов и лис, он охотился и на более крупных

животных. О чем говорят его трофеи: бальзамиро-

ванный хобот слона, головы жирафа, льва и тигра в

прихожей... И это не считая того, что находилось

в трофейной комнате.

62

Да и сейчас в доме Раиды есть трофейная комна-

та. И сама она охотится. И на скрипке тоже играет.

Только вот играет при свечах, обнаженной, и обя-

зательно открыв двери на балкон. А кто ее может в

темноте разглядеть в доме под Киевом?

Двадцать минут езды на машине от Кончи-Заспы

до больницы - и она на работе.

Завистников у нее в больнице больше, чем боль-

ных в палатах, на всех этажах.

- Ну фиг с тем, что у нее куча бабок, - гово-

рили на этаже перед пятиминуткой. - Пускай она

работает нормально. А то, наверное, папа или мама

устроили дочь к нам, чтоб дома не сидела или не

болталась без дела.

- П ускай у нее будут миллионы, мне все равно! -

сказала старшая медсестра отделения Зоя Леонтьев-

на. - Нам врачи в больнице нужны хорошие. Вон на

прошлой неделе в газете написали, что перед нашей

больницей умер бомж. И никто его не видел. Сейчас

тягают нашу главную врачиху за это дело.

-Так она же не виновата, - заступился кто-то из

присутствующих за главного врача больницы.

- Не виновата. Вот понабирают таких из богатых

семей, и потом мрут под больницами бомжи. Ду-

маете, они хотят пачкать свои руки о бомжей? Ага,

сейчас. Они, наверное, только истории пишут, да на

"мерседесах" разъезжают, - сказала Зоя Леонтьевна.

Как всегда, ровно за минуту до начала, вошел

профессор Лысин.

- Доброе утро! - поздоровался он и слегка кив-

нул головой. - О чем разговор, Зоя Леонтьевна? Вас

слышно около моего кабинета. Кто чего натворил?

- Никто ничего, слава богу, не натворил. На-

верное. Мы обсуждаем докторицу из отделения хи-

рургии.

63

- А что, там новый врач? - заинтересовался про-

фессор Лысин.

Разговор продолжила та же Зоя Леонтьевна: -

Да какой там врач! Интерн. Молодая барышня, вы-

сокая, богатая, ездит на "мерседесе", у нее свои ло-

шади, живет в Конче-Заспе. Одним словом, дочь

богатеньких.

- Да там все такие. Я раз пришел к ним с но-

сом - так мать моя женщина! Все как одна, прям

Дом моделей. Такие девицы дефилируют в лор-отде-

лении, куда там нашим медсестрам браться, - сказал

профессор Лысин.

- Да не в лор. В отделении хирургии, - попра-

вила его Зоя Леонтьевна.

- Ой, елки зеленые, - ругнулся профессор. -

Я перепутал, думал, это в лор. Так там ого какие.

Не видели?

- Видели, - сказали большинство мужчин в

зале.

- Ноги от ушей. Задницы такие, просто глаз не

отвести, - произнес профессор и понял, что дальше

продолжать не нужно. Его озабоченность выдавала

себя каждое утро. Все время он пытался рассказать о

пошлой рекламе, опошлить историю болезни боль-

ного с интересной фамилией или просто подшучивал

над женским коллективом. Особенно любил гово-

рить, якобы шутя, о прокладках, не понимая, что

говорит глупости.

- Да, Эмиль Аркадьевич. Там такие. Ух! - доба-

вил Джамал.

- А вы туда уже захаживали, Джамал Маеро-

вич? - поинтересовался заведующий отделением,

который немного раньше профессора пришел на

пятиминутку.

- Куда именно, Гарик Георгиевич? В хирургию

или в лор?

64

- Джамал, ты мне не темни. О тебе и так гово-

рит все больница. Ты, скотина, перетрахал уже всех

медсестер и спрашиваешь еще где!

- Так я просто уточнил. У нас тоже девчата хо-

рошие. Поверьте.

И вдруг в самом последнем ряду покраснела одна

из присутствующих медсестер. Ей было девятнадцать

лет. Заведующий уже подметил: если кто-то краснел

на пятиминутке, при подобном разговоре, то это означало

близкий контакт с Джамалом Маеровичем.

- Джамал, ты нам расскажи все! - посоветовал

профессор, у которого началась эрекция.

- Нет, Эмиль Аркадьевич, такие вещи на сухую

не рассказываются.

- Так что, мне брать бутылку и приходить?

- Так, - перебил заведующий. - Дорогой про-

фессор, не разлагайте мне коллектив. Вы и так не

пьете, а хотите, чтобы он вам рассказал.

- Я ради такого пить буду, - выдал профессор и

сразу пожалел о сказанном.

- Так мы не об этом, - влезла в разговор Зоя

Леонтьевна. - Мы о докторице из хирургии. Эта

богатенькая леди, вы видели, в чем она ходит?

- Нет! А в чем она ходит? - спросил профес-

сор.

- В таком облегающем хирургическом костюме.

Жопа вся светится через него и...

Но ее перебил Джамал:

- И трусы стринги видно, через штаны. Но жопа

хорошая.

Зал не знал, как реагировать на сказанное Джа-

малом. Мужской коллектив первый оценил шутку.

И оценил правильно.

Но Зоя Леонтьевна продолжала:

- Джамал, не перебивай меня никогда.

65

Крикнув это Джамалу, она сразу продолжила

дальше:

- Никуда не годится так ходить и одеваться доктору.

Нужно сделать замечание завотделением хи-

рургии и все.

- Я вас прошу, Зоя Леонтьевна, ради бога. Кто

знает, может, заведующий сам спит с ней. Йогуртом

кормит ее постоянно, - сказал профессор.

- О! Нам бы таких в отделение, - сказал заведу-

ющий. Зал тоже оценил его слова.

В то время как обсуждали молодого врача-интер-

на по имени Раида, в операционной на втором этаже

происходила схватка доктора с жизнью и смертью.

Раида Альбертовна по "скорой помощи" опериро-

вала больного сорока шести лет с гнойным аппенди-

цитом, лопнувшим во время транспортировки.

Она впервые оперировала самостоятельно. До

этого ей только приходилось видеть с десяток раз и

столько же ассистировать на аппендэктомии.

Врач, который должен был оперировать больного,

застрял в лифте между пятым и четвертым этажами.

Освободить его оттуда не было возможности. Вот Ра-

иде и пришлось оперировать вместо него. Отложить

операцию означало убить пациента.

Операция прошла успешно. Больного поместили

в реанимацию, как это положено после операции.

Доктора застрявшего освободили.

Значит, так было нужно.

Женщина-хирург - сочетание не яркое. Но иног-

да это сочетается. Во всем мире больные доверяют

больше мужчинам-хирургам.

В конце рабочего дня Раида села в свой "мер-

седес" и начала выруливать с парковки. Около сту-

пенек недалеко от больницы, там, где умер бомж,

переходили дорогу две грузные женщины, передви-

гаясь по-утиному - тяжело переваливаясь с одной

стороны на другую. Жир поглотил их мозг и тело.

Они шли и ругали объехавший их "мерседес" с то-

нированными стеклами.

Одна из женщин была Зоя Леонтьевна.

67

ГОСТИ

Любомир прекрасно знал, что в гостях за столом

никогда нельзя говорить, кто ты по профессии. Осо-

бенно, если ты стоматолог. Считай, ты обречен на

целый вечер, если выдашь свое место работы.

В этот вечер собрались многие друг друга знаю-

щие люди. А повод был прост, как капля воды на

сосульке весной: день рождения старой школьной

подруги. С ней Любомир потерял девственность в

спортивном зале на матах. А сейчас они просто дру-

зья. Ее зовут Амося.

Амося в школьные годы имела очаровательные

ноги. Одевалась вызывающе и хотела всех подряд.

Сначала она никому не давала, потом, немного рас-

пробовав вкус порочной любви, занималась этим

сплошь и рядом. Вот партнеров у нее было мало, все-

го два. Первый - тот, кто лишил ее девственности,

а вторым был Любомир. Первый уехал в Германию к

бабушке, а с Любомиром они остались друзьями.

Стол был накрыт по-настоящему, по-домашнему.

Как и раньше, в школьные годы, ее мама накануне

праздника не спала, готовила множество блюд, кото-

рыми честной народ закусывал, а затем разблевывал

в унитазы и по пути домой.

Гостей пригласили около двух десятков. Больше

комната, называемая залом, не могла вместить. Стол

стоял прямо посреди комнаты, и садиться за него

68

нужно было с трудом. Сначала садились от балко-

на. Со стороны "стенки" совсем плотненько было.

Там, где стоял диван, считалось просторно, комфорт-

но - мягкая посадка, к тому же со спинкой. А около

"стенки" с хрустальной посудой стояли табуретки.

Там, где не хватало стульев, клали доску, которая и

творила чудеса, словно Иисус с хлебом и вином.

Любомир разместился спиной к "стенке" с хрус-

талем. Сел, как ему показалось, удачно, но ноги

упирались в ножки раскладного столика. Таких сто-

ликов, наверное, было миллионы в стране. Когда

он сложен, кажется маленьким, но когда его разло-

жить - занимает полкомнаты. Так было и в этот раз:

два раскладных столика - и площадка для сервиров-

ки стола готова.

Ноги у Любомира затекли на двадцатой минуте.

Сначала они отекают, потом терпнут, становится не-

удобно сидеть. Ты пытаешься перекладывать вес тела

с одной половины попы на вторую, но безуспешно.

И только когда нужно произносить тост, ты, стоя,

чувствуешь облегчение. Но прежде чем сказать его

и встать, ты просишь разрешения сказать его сидя:

страх, что не встанешь, сильнее. Но гости после чет-

вертой стопки не хотят такого и требуют подъема.

- Вот ты мне скажи, Любомир. Любомир, пра-

вильно я говорю? - спросил у Любомира слегка

поддатый сосед по столу, у которого ноги нормально

стоят и рост у него ниже среднего. Так всегда в жиз-

ни. Закон подлости усаживает высоких с длинными

ногами на места, где коленки упираются в ножки или

сразу в перегородку. А невысокие гости занимают

места, где ногам пространства вдоволь и спинка для

облокачивания присутствует, которой они никогда

не пользуются.

- Так ты мне скажи, ты кем работаешь, что так

мало пьешь?

69

И тут Любомир совершил страшную ошибку.

- Хирургом-стоматологом, - ответил он и сразу

же об этом пожалел.

- О-о-о! - протяжно произнес сосед по столу. -

Так это золотое дно. Стоматологи всегда хорошо

жили. А ты кто будешь моей племяннице?

- Старый школьный друг! - ответил Любомир.

- Да какой ты старый? Старый мне нашелся.

Тебе, наверное, и тридцати нет. Да?

- Ну, вы совершенно правы. Так, а вы кто по

профессии? - поинтересовался Любомир. Но сосед

по столу его даже не слышит. Он открывает рот, при

всех достает изо рта съемный протез, со следами

уже пережеванного бутерброда со шпротами, и держит

его в руке перед собственной тарелкой. Протез

замечают большинство гостей, и у половины из них

срабатывает рвотный рефлекс.

- Видишь, мне один кореш знакомый, мля, сде-

лал протез. А он мне трет.

- Сколько вы его носите? - спросил Любомир,

но ответить сосед по столу не успел. Именинница

Амося выкрикнула:

- Дядя Юра, спрячьте свои зубы, а то гости раз-

бегутся!

- Ты, племянница, помолчи. У твоего отца тоже

такие. И у тебя будут тоже.

- Что? - спросила мать именинницы и одно-

временно родная сестра дяди Юры. - А ну спрячь

быстро. Потом покажешь, - и от этих слов, точнее

говоря от удара локтем в бок, дядя Юра пошатнул-

ся в сторону Любомира. Это его жена приструнила

перед гостями.

Дядя Юра чуть не выпустил протез Любомиру в

тарелку.

А Амося от стыда и злости едва сдерживалась.

На следующей неделе нужно было клеить обои в

70

комнате и клеить их должен дядя Юра. Вот по этой

причине ему Амося ничего не говорила.

В праздничный эфир вклинилась мама Амоси.

- Юра, дай Любомиру спокойно поесть. Догово-

рись с ним о встрече и попадешь на прием.

Любомир еще больше убедился, что нужно было

молчать о своей профессии. Теперь весь вечер бу-

дут жаловаться на врачей в поликлинике, хвастаться

золотыми коронками, которые стоят уже двадцать

пять лет.

- Так это шо за врач с Юрком рядом? - по-

интересовался один из гостей, сидящий напротив

Любомира, у своей жены.

- Это бывший кавалер Амоси. И смотри, не про-

болтайся ее мужу.

Не успел спрятать протез сосед Любомира по

столу, как бабушка Амоси закричала на всю забитую

гостями комнату: - Ты, сынок, зубником работа-

ешь? А зубы мне сможешь сделать?

Пока Любомир объяснял бабушке Амоси, что он

хирург-стоматолог и не ставит коронки, главной те-

мой вечера стала медицина. Семьдесят процентов

гостей разговаривали, показывали зубы своим со-

седям по столу. Остальные рассказывали различные

истории, связанные с врачами, деньгами, что давали

врачам. Женщины вспоминали, как рожали много

лет назад.

- Ага. Я поняла. Ты не ставишь. А только рвешь

зубы. Ге? - в пятый раз спросила бабушка Амоси.

- Да, бабушка. Да. Я только удаляю.

- А сколько стоит удалить зуб, - поинтересова-

лась женщина, сидевшая в начале стола. Она из-за

своей комплекции не могла пролезть вглубь, и при-

шлось ей сесть в начале.

- Это не та тема, которую нужно обсуждать за

столом и на дне рождения у такой замечательной

71

молодой женщины, как Амося. Я предлагаю выпить

за ее здоровье. Как врач хочу пожелать здоровья Амо-

се, ее родителям, мужу и первому ребенку. А если

надумаете второго, третьего и так далее, и им тоже.

За здоровье именинницы.

Все начали подносить стопки со спиртными на-

питками ко рту.

В этот момент Любомир думал, как вырваться из

плена, из окружения людей с больными зубами. Но

напрасно старался. Та грузная женщина, которая

сидела в начале, не пила, а поджидала, когда Любо-

мир выпьет.

- Так все-таки, сколько стоит удалить зуб и поставить

мостик отсюда и туда, - пальцем в открытом

беззубом рту показала она.

Разговор закончился в пользу Любомира. Он попросился

в туалет, и под таким предлогом начался

перекур.

У каждого врача есть свое кладбище. Такая вот

поговорка ходит в медицинских кругах. Жестоко, но

факт.

Медицина - наука неточная.

Много воды утекло с того момента, как Любомир

пришел работать на кафедру. Сказать, что клини-

ка продвинулась сильно вперед, нет. Только уве-

личилось количество врачей, желающих повысить

свою квалификацию, и то добровольно-принуди-

тельно.

Внешне и по документам кафедра занималась

наукой. В жизни все совсем наоборот.

Изменились врачи. Коллектив стал другим. Одни

уходили, другие приходили. Но долго не задержива-

лись.

Нихунсел оставил родину в надежде найти до-

стойное применение своим рукам и таланту. Он уехал

работать за рубеж. Там его приютила одна клиника,

которая специализировалась на имплантологии и

частично на пластических операциях.

Поскольку Нихунсел талантлив и сам себя уважа-

ет, он решился на то, на что не идут все остальные,

пересилил себя и стал искать большего. Но ему все

только завидовали.

Каминского уволил профессор Лысин за попытку

скинуть его с кресла. Каминский - наглый тип. Он

является должником профессора за все. За работу, за

диссертацию, за место в кресле доцента. А он вместо

благодарности пытался подложить свинью.

73

ПР ИЕМ

Жизнь, работа и учеба Любомира проходили те-

перь в одном здании. Он практически не выходил из

него. С шестого на первый, с первого на второй, и

так целыми днями.

В большую операционную его не пускали. Там

оперировали только якобы элитные коллеги. Сами

себе отбирали пациентов и с них же кормились.

Доход с зарплаты маленький, едва на транспорт

на месяц хватает. А обо всем остальном говорить не

приходится. Вот что заработал на травмопункте, то

и твое. Благо, что состояние Любомира, а точнее

его родителей, позволяет парню жить. Он не богат,

но и не беден. Ели бы он жил на государственную

зарплату, то работал бы на нескольких работах, как

и все его коллеги.

Врачу приходится все время учиться и жить не-

учем одновременно. Все выучить невозможно, как и

заработать всех денег нельзя.

Два раза в неделю Любомир ночевал в больни-

це. Его приютили там, еще когда он был студен-

том. Сначала он помогал, писал истории, маленькие

раны зашивал. А теперь птица выросла. Любомир

сам договаривается о ценах, делает небольшие ам-

булаторные операции и выписывает самостоятельно

от своего имени рецепты со справками. Даже печать

пришлось сделать для этого. Гордости в первые дни

было ого сколько: его фамилия на печати.

74

В этот день было немного народу, и посему мож-

но было подольше, не спеша проводить прием.

В кресле сидела уже немолодая женщина и ис-

пуганными глазами смотрела на молодого доктора

Любомира. Как его зовут она, конечно, не помнила,

только четко знала, что нужно выполнять рекомен-

дации врача.

- Вам нужно госпитализироваться, - сказал Лю-

бомир и предупредил пациентку: - Через пару часов

вас нужно прооперировать. Есть у вас родственники,

чтобы привезли вам необходимые вещи?

- Вы имеете в виду деньги? - сиплым голосом

произнесла пациентка.

- Нет! Тапочки, халат, предметы личной гигиены.

- А, так это муж привезет. Или я завтра сама

привезу.

- Вы, что, не понимаете? Вас нужно оперировать

и срочно. Вы досиделись до такого, что просто хо-

дить вам самостоятельно нельзя.

- Доктор, от зуба разве такое может быть?

- Еще как. Вы хоть и поздно обратились, но еще

можете выздороветь. Вот вам направление, идите в

сто двадцатую комнату, там оформите историю бо-

лезни, затем в комнате напротив стоит баночка, туда

сдайте мочу, с ней вы направляетесь в сто двадцать

пятый, где перед дверью оставьте баночку, а в самом

кабинете сдайте кровь. В том же крыле сдадите в

гардероб одежду и сразу сюда с историей болезни.

Вам все понятно?

- Нет, - снова хрипло признесла пациентка.

- Вот вам бумажка, там все написано. Идите.

Вся процедура оформления истории болезни при

госпитализации занимает примерно час, если народу

немного. Это рано с утра и вечером после восьми.

В этот раз пациентка вернулась через час. Очередь

была короткой.

75

- Очень хорошо. Присаживайтесь. Вы ничего не

пили, не ели? - поинтересовался Любомир.

Пациентка только отрицательно покачала голо-

вой. Говорить ей стало хуже.

Любомир сел писать историю болезни.

- У вас есть хронические заболевания?

- Нет!

- Р аньше делали операции?

- Нет!

- Болезнь Боткина, венерические заболевания,

туберкулез?

- Нет, что вы!

- А триппер до гонореи или после?

- До! Ой!..

Все понятно. Нужно надевать перчатки.

Через полчаса приехала "скорая". На каталке в

смотровую ввезли пострадавшего мужчину. Голова

его вся окровавлена. Точнее, бинты, которыми обмотана

голова, были пропитаны кровью.

Больного срочно забрали в операционную, приготовили

коагулятор, сосудистые зажимы, материал.

- Анестетик готов? - спросил Роман Владими-

рович. В этот раз Любомир ассистировал. На тяже-

лых случаях доктора всегда работают в четыре руки.

В операционной освободили голову от окровав-

ленных бинтов. И, ожидая увидеть что-то страшное,

наткнулись на маленькую, неглубокую рану в облас-

ти верхней губы.

- Это что такое? - спросил Роман у Любомира.

- Р ана.

- Я вижу, что не ... собачий. Почему бинта столько?

- А кто его знает.

- Ну и слава богу.

76

Чуть позже больной отошел от шока и стал раз-

говаривать. Он рассказал все, что с ним случилось.

Он попал в автокатастрофу, разбил себе губу, сломал

скуловую кость и получил множество резаных ран

на лице.

На следующий день на пятиминутке историю его

болезни докладывали уже с совершенно другим диа-

гнозом. Когда он спал на больничной койке, ему

приснилась автокатастрофа, в которую он попал,

большой палец правой ноги каким-то образом уго-

дил в саму сетку кровати. И в тот момент, когда

пострадавшему снилась авария, он начал тормозить.

Да так нажимал во сне на тормоз, что вдобавок сло-

мал палец.

К утру травматологи успели загипсовать ногу со

сломанным пальцем правой ноги. И сменить диагноз.

Идет экзамен по анатомии.

Перед профессором А. И. Парахиным сидит мо-

лодая студентка. В руках нервно теребит уже мокрый

от влажных ладошек платочек.

Профессор говорит:

- П окажите, пожалуйста, на макропрепарате ор-

ган любви. И сначала желательно его назвать.

Макропрепарат - это те же органы человека,

только по отдельности.

- Орган любви? - переспросила студентка. Она

явно не тянула на отличницу. И профессор решил

дать ей последний шанс. - Ну, орган любви... - и

пауза. Незначительная, но пауза.

- Да, орган любви. Он есть у каждого, - подска-

зал профессор.

- Ну, можно я сначала покажу на макропрепа-

рате?

- Да, разумеется.

Студентка встала, обошла все макропрепараты.

И вдруг ее осенило с ответом. Твердо, с увереннос-

тью она произнесла:

- Матка.

Профессор назвал ее полной дурой.

- Но почему? Извините, - возмутилась она.

- Дорогая моя, орган любви в человеке есть толь-

ко один. Это сердце. Теперь идите и больше сюда не

приходите. Всего хорошего.

78

Как пиш ут диссе ртации

Профессор Лысин, будучи чрезвычайно строгим

человеком, уволил совсем молодую сотрудницу Ок-

сану. Зачем и почему - никто не знает. Уволил и

все. Да она и сама рада была уйти, только боялась

сделать первый шаг.

Но вместо нее нужно взять человека. Свято место

пусто не бывает. Поскольку Оксана была неплате-

жеспособная для диссертации, профессор Лысин ре-

шил выгодно турнуть ее с кафедры и взять человека,

с которого можно что-то поиметь.

- Юлиана Давыдовна, вы не против пойти рабо-

тать ко мне на кафедру сотрудником? Точнее, ассис-

тентом кафедры? - предложил профессор Лысин.

- Даже не знаю, что вам ответить, уважаемый

профессор. Так вот сразу и неожиданно. Можно, я

завтра вам дам ответ?

- Да, конечно, Юля. Только не тяните с отве-

том.

На следующий день Юлиана Давыдовна зашла в

кабинет, робко сказала: "Здравствуйте".

- П рисаживайтесь, - сказал профессор и поко-

сился на ее ноги.

Юлиана Давыдовна присела в кресло. Смущенно

опускала глаза, затем поднимала.

- Юля, вы понимаете. Если вы будете ассистен-

том, вам нужно писать работу. Есть у вас два пути

написания: длинный, как у Елены Петровны, и ко-

роткий, как у Светланы Олеговны. Что вы выбирае-

те? Ответ нужно дать сейчас.

Она прекрасно понимала, что именно профессор

имеет ввиду. Но сдержанно и воспитанно вела себя.

Хорошо поставленным голосом произнесла:

- Мне неловко это говорить вам, но прошу вас

понять меня правильно. Моя семья... Ну, вы меня

понимаете, Эмиль Аркадьевич, - доверчиво начала

говорить она. - Мой будущий муж и родители про-

тив. Они склоняются к тому, чтобы я работала на

одной работе. И душа у меня не лежит к написанию

диссертации.

- Все понятно, Юлечка. Ничего страшного. Но

вы от многого отказываетесь. Если вы выберете быстрый

путь, вы будете иметь все. От ресторана до ав-

томобиля. Два раза в год отдых на море, все ваши

желания сбудутся. По крайней мере, многие из них.

Решайте. Если да, то вы остаетесь прямо сейчас у

меня.

- Нет! - резко ответила Юлиана и попросила

разрешения выйти.

Практически все женщины в коллективе писали

диссертации. Все ли они шли коротким путем?

Правда - она сильней. Правда всегда становится

явной. Вопрос только - когда?

80

Как опазд ывают на работ у

Всем живым людям свойственно ошибаться. Кто

не работает, тот не совершает ошибок.

Присутствовали все, кроме одного всегда опазды-

вающего доктора. Он каждый раз придумывал новые

истории, оправдывая себя перед начальством.

- Ну, вы понимаете, Эмиль Аркадьевич, мне

сегодня просто не везет на дорогах. Выехал я как

всегда. Но поскольку машин продается много и на

дорогах огромнейшие пробки, мне не всегда удается

приехать на работу вовремя. Сегодня со мной про-

изошел удивительный случай.

- Да, Любомир. На этот раз бабушку спасал в па-

дающем лифте или через дорогу переводил спортив-

ную команду пенсионеров? - спросил заведующий.

- Нет, Эмиль Аркадьевич. - И давай рассказы-

вать утреннюю историю, которая произошла с ним

сегодня. - Вы знаете, ехал я по проспекту Победы,

вдруг, откуда ни возьмись... Это хорошо, что у меня

реакция хорошая и животных люблю. Так вот. Около

станции метро "Политехнический институт" прямо

перед моим автомобилем на дорогу приземляется

пеликан.

- Ну, все понятно с вами, Любомир, - сказал

профессор и махнул рукой. - Вы такой же сказоч-

ник, как и ваш коллега Михаил. Вот он в прошлом

году придумал историю. Когда пришла комиссия,

а тот без головного убора, перчаток и без маски в

81

операционной. Нужно было выкручиваться, вот и

написал в объяснительной, что все виноваты, только

не он.

- Да вы меня выслушайте. Я опоздал и призна-

юсь, но ведь не каждому встречается такое. Еду я

по проспекту не спеша, и вдруг перед моим автомо-

билем приземляется пеликан. Да! Именно пеликан.

Широкие крылья такие. Я по тормозам. Машину

начало бросать в разные стороны, к счастью, спра-

вился. Вышел из автомобиля и давай его ловить.

А он, паразит, кусаться начал. Клювище такой, го-

лова влезет и заметно не будет. Я обратно в машину.

В бардачке взял широкий скотч и, когда его поймал,

сразу же перемотал клюв. Вот тогда птица и сдалась.

Капитуляцию пеликана могут подтвердить почти все

сотрудники зоопарка. Он оттуда сбежал. Чистили

клетку, а он поймал момент истины. Думал, на волю

сбежал, только это не тот случай. Тут, понимаешь,

не разберешь, где воля, а где нет. Директор зоопарка

приглашал к себе за благодарностью, но я ведь на

работу спешил. Вот я и опоздал.

- Ну, ладно. Так и быть. Простим и на этот раз.

Гляди, может, в газете напечатают об этом случае.

- Нет, Эмиль Аркадьевич. Интервью не брали.

- П оговорили и хватит. Пора начинать операци-

онный день, - сказал Гарик Георгиевич.

Через сорок минут вся операционная бригада во

главе с доцентшей Кантер была готова к проведению

гайморотомии. Доцент Е. П. Кантер была опериру-

ющим хирургом, Любомир и Кира - ассистентами.

И Кира уже понемногу начала пилить Любомира по

поводу его опозданий.

- П очему нельзя, как все нормальные люди,

встать раньше, без пробок на дороге доехать. Даже

если на час раньше приедешь, то есть чем заниматься

на работе.

82

- Мне не платят за это. И приезжать на час рань-

ше мне совесть не позволяет. Между прочим, за год

я опоздал на работу всего пять раз. А другие практи-

чески каждый день это делают. Но я молчу.

- Любомир, ты попросту не хочешь подчиниться

законам городской жизни. И...

Но Любомир ее перебивает: - Вы думаете, Елена

Петровна, что я из деревни, так вы сильно ошиба-

етесь. Вот вы работаете не один год. И сколько раз

вы приходили на работу заранее?

- Ну-у-у.

- Вот то-то же. Как я погляжу, так вам и на пя-

тиминутку тяжело с утра вовремя прийти. Ежедневно

ваш приход на работу фиксируется неписанным за-

коном, примерно около половины десятого утра.

Разговор прервала операционная сестра Нина:

- Держите, - сказала она и подала Любомиру в

руки два тампона, смоченных в спирте и предназна-

ченных для обработки операционного поля. Сразу

после обработки Кантер приступила к анестезии. Две

инфраорбитальные анестезии наружным путем, кры-

лонёбную - нёбным и немного инфильтрационной

для полного наступления эффекта онемения.

- Владимир Игнатьевич, направьте нам, пожа-

луйста, свет, - попросила Кантер. В операционной

всегда кто свободен, тот и направляет свет на опера-

ционное поле. Но его никогда не бывает достаточно.

Лампы, которые освещают поле деятельности, про-

изведены еще лет тридцать пять назад. И если тогда

это было ново, то на сегодняшний момент этого даже

на перевязки не хватает.

- Защечники, - скомандовала Кантер, что оз-

начало начало операции. Защечники - это такие

две салфетки, свернутые в трубочку. Их засовывают

между зубами и щекой, поэтому они и получили та-

83

кое название. Любомир поставил их на свое место,

что означало, что операционное поле готово.

- Скажите, что вы чувствуете - наступила анес-

тезия или нет?

- Да! - ответил пациент, который уже неод-

нократно удалял зубы и знал, как наступает анестезия.

- Фарабефы, - сказала Е.П., и Кира двумя фи-

гурными крючками подняла верхнюю губу, придав

лицу оскаленный вид. Но полностью лица не видно.

Его закрывает пожелтевшая от высокой температуры

в сухожаровом шкафу простыня. Ее всегда так об-

рабатывают перед операцией. И другого метода для

обработки просто нет.

Затем угловым разрезом от первого резца и до

последнего зуба по сосочкам зубов был произведен

разрез, через который распатором была отслоена

слизистая оболочка вместе с поднадкостницей. Все

отслоенные ткани были зафиксированы крючками

фарабефа. Вся произведенная манипуляция совер-

шалась для освобождения операционного поля. Само

поле представляло собой кость верхней челюсти, в

которой делалось отверстие, через которое и про-

изводили операцию. Само отверстие, в диаметре не

более полутора сантиметров, было видно хорошо.

Но что скрывается в глубине, увидеть тяжело. Все

происходящее внутри кое-как видит сам хирург. Ас-

систенты видят только снаружи.

В послеоперационном журнале был написан

протокол операции, что свидетельствует о ее проведении.

Журнал, бумага которого была похожа на туалет-

ную бумагу. Размер, буквы, линии и графы в нем со-

ответствовали плохому качеству и дешевизне. Вверху

ставится номер протокола операции.

Ниже:

Кантер Е. П . - опер. хир.

Любомир, Кира - ассистенты.

Нина М. - опер. медсестра.

Еще ниже - ход операции, в котором все и опи-

сано:

Под местной анестезией Sol. Lidokaini столько-то.

Произведен трапециевидный разрез от такого по та-

кой зуб. Тупо и остро отслоен слизисто-надкостнич-

ный лоскут. Перфорирована передняя стенка верх-

нечелюстной пазухи. Через сформированное костное

окно удалена полипозно-измененная слизистая. Че-

рез нижний носовой ход наложена риностома. Реви-

зия операционного поля. Слизисто-надкостничный

лоскут мобилизирован и уложен на место. Рана уши-

та шелком. Гемостаз по ходу операции.

Ниже подпись того, кто это все написал. Любо-

мир.

Вот когда все окончилось, Кира снова взялась за

воспитание Любомира.

Любомир доверял Кире и был уверен, что она пи-

шет диссертацию длинным путем. А не так, как ми-

нетчицы. Она стала для него божеством, олицетворяя

доброту и все самое чистое, что есть на этом белом

свете. Его любовь к ней дарила ей все. Все прихо-

ти и желания исполнялись на ура. Кофе в постель.

Завтрак на крыше дома, кино под открытым небом.

Все на свете Любомир делал для любимой женщины.

Даже начал немного раньше вставать перед работой.

Чтобы в новом году и пяти опозданий не было.

85

Виталий ПР АВЕЦ, ДЫМЕРКА И...

На неделе произошли определенные моменты в

работе, которые повлияли на чувства двух мужчин.

Не в плане половых отношений, а настоящих чело-

веческих.

- Любомир, давай поедем ко мне в Дымерку на

выходные, посмотришь, как я живу. Мои родствен-

ники только о тебе и слышат в последнее время.

А так развлечешься, развеешься, - предложил Ви-

талий Правец.

- Чего бы и нет! - согласился Любомир.

В пятницу после работы Любомир с Виталием по

просьбе Любомира заехали в магазин, чтобы купить

чего-нибудь. Виталий Правец долго отговаривал Лю-

бомира. Говорил, все есть и даже больше, чем нужно.

Но несмотря на все уговоры и отклонения на другую

тему, Любомир все же настоял на своем.

Закупив магазинные продукты и подарки для

жены, они отправились в сторону Дымерки. Этот

поселок, можно сказать, огромная деревня, находит-

ся в двадцати минутах езды на машине.

Правец ехал и рассказывал, как он ездил из дома

на учебу, когда еще был молод.

- Я оце, коли вчився i робив зубним тєхнiком в

Києвi, ходив тодi автобус. Ми його шуточно так на-

зивали: "Киев-Дымерка-обратно". Канєшно, гарно

ходив. Вранцi тричi i ввечерi тричi. Тодi люди не так

86

робили в Києвi. В основному всi в селi i оставались.

Це мене батьки встроєли, так я i здив. А хлопцi в

основному в селi робили.

От як зараз помню, Вiтька Маркулiн, друг мiй, i

я. Це ми з ним удвох в пiвсьомо ранку вже на ос-

тановцi. Бо автобус ходив плюс-мiнус десять мiнут.

А ми з ним точно, в половинi сьомого як штики на

остановцi. Поки дойдемо до центра, туфлi вимажем

в грязюку. Так ми з собою брали тряпочку. При-

йшли в центр, бiля клубу почистим туфлi, а потом

на автобус. Це вже потом, коли трохи розкрутився,

так купив першу машину. В батька була машина. А я

собi купив, як щас помню, шестьорку. Бiла була,

я  потiм Бебешку продав. Так от i здили. Це зараз я

на машинi герой, а колись так, як i всi, здив.

Щас придемо, да як по однiй тяпнем самого-

ночки. Потiм на пiч i до самого ранку будемо спать.

Це не те шо у нас на роботi, кiмарить на кушетцi.

Я свой вже позвонив. Сказав, щоб пiч топила i борщ

грiла. Вона його ще позавчора зварила. Настояний.

- В каком смысле - настоянный? - поинтере-

совался Любомир.

- Ти наче з дуба впав. Ти шо, не на Укранi жи-

веш? Борщ треба варити, потiм настоюється день-

два - i ж його. А зразу вiн не такий. Поняв?

- Да-а-а! Самогоночка во сколько градусов?

- О! Це гарне питання. Тьоща первачок прихо-

вує, от ми його i пить будемо. Там, навєрно, градусiв

сiмдесят. Не менше.

- Ого! - сказал Любомир, широко раскрыв глаза

от услышанного.

- Ага! Це тобi не пиво хлющить з баночок. З дi-

жечки гурочок i квашена капусточка пiде, як по маслу.

Коротая дорогу разговором, Правец свернул с

трассы на неширокую, но с хорошим покрытием

дорогу и сказал:

87

- П ошти прихали. Ще минуток пару i вдома.

Дорогу цю при нiмцях строли. До войни так тут ого

шо було. Батько розказував, грязюки по колiна. До

шляху часа два шли. А нiмець прийшов, i нашими

заключонними оце таке построли. Моя баба, мате-

рина мати, ходила сюди. Всiх виганяли. Старе i мале

робило. Правда, кормили гарно. А коли совєтська

власть прийшла, так i свитки позабирала, от так.

- А что такое "свытки"? - поинтересовался Лю-

бомир.

- Це, ну як тобi сказать. Пiдожди, потiм скажу.

О, дивись, це туто центр, а осьо тут ми сiдали на

автобус. Он там бiля клубу туфлi чистили. А чуть

дальше моя однокласниця живе. Хрона на не ка-

жуть. Гарна баба. Чуть не женився на нiй. А це тоже

товариш мiй, Серьога рижий на нього кажуть. Ось

його ворота зеленим покрашено, - и показал рукой

на одни из ворот. В деревне почти все ворота и ка-

литки окрашены в зеленый или голубой цвет. Заборы

деревянные редкость. Поскольку деревня считалась

зажиточной, вот и заборы были из листового шифе-

ра, кирпичные либо железные.

- Це осьо Нiнка Шведiна живе, чуть дальше 

сестра, подруга моє жiнки. Ось дивись направо,

зараз буде хата голови колгоспу. В три етажа i вкри-

та червоним шифером. Там такi хороми... Вiн оце

магазин, шо ми прохали недалеко вiд центру, так

за два тижнi, наверно, постров. Хароший такий му-

жик. Грошi у нього позичав, так, падло, тiльки пiд

проценти.

Любомир и Правец сидели за столом и вспоми-

нали, как они на первое апреля разыграли Беню.

Беня - это приятель Виталия Николаевича, с кото-

рым он знаком уже не один год. Тоже стоматолог.

В день, когда все друг друга разыгрывают, пришел

Любомир на травмопункт.

88

- Любомир, ты можешь позвонить Бене в кли-

нику и разыграть его? Только нужна шутка отмен-

ная, - сказал Правец, зная, что только Любомир

пойдет на такое. Его актерское мастерство не раз

выручало всех.

- Могу. Чего ж нет, - сказал Любомир. - Кому

звонить?

- Бене. Ты его знаешь. Позвони и попроси его

о чем-нибудь.

- Дядя Виталий, не сцы. Оформим все в лучшем

виде. Добрый день. Будьте добры, пригласите, пожа-

луйста, к телефону Беню.

- Одну секундочку, - сказал молодой женский

голос на другом конце провода. Это была админист-

ратор клиники. Едва прикрыв трубку рукой, протяж-

но крикнула: "Бееееняяяя". Тот долго, "по-врачеб-

ному", шел к телефону и сказал: "Алло". После чего

и завязалась беседа:

- Вы Беня?

- Да! А с кем я разговариваю?

- Ой, мне даже неловко вас беспокоить. Меня

зовут Эдуард. Мне вас посоветовали как стомато-

лога.

- Да, я вас слушаю. Только хочу предупредить,

что на этой неделе записи нет. Только на следующей.

- Беня, выслушайте меня сначала. У меня нестан-

дартная ситуация. Мне нужен стоматолог, и Тамер-

лан посоветовал именно вас. Вы можете сделать то,

что нам нужно. Просто нам уже столько раз отказали

сегодня, что мы согласны на любые условия.

Беня, обычно нетерпеливо перебивавший собе-

седника, не понимая, о чем идет речь, молча слушал.

- За вами приехать или вы на своем автомобиле?

- П ослушайте, я даже не знаю, что нужно делать.

Я стоматолог. Может, вам на дому нужно лечить

зубы, так я этим не занимаюсь.

89

- Нам не совсем лечить. Нам нужно снять...

- Что снять?

- Зубы!

- Какие зубы? Зачем?

- Я же и говорю, у нас нестандартная ситуация.

У нас умерла бабушка и зубы, которые мы ей поста-

вили, нам дороги как память. Мы хотим, чтобы вы

сняли их. Бабушке. Покойной Марии Ростиславов-

не. Хорошая женщина ушла в мир иной.

- Знаете, даже не знаю, что посоветовать. Таким

я не занимаюсь.

- Но нам Тамерлан посоветовал вас. Помогите!

Мы очень хорошо заплатим.

Беня крепко задумался, но все еще не соглашался.

- Нет. Я не могу, и кто такой Тамерлан?

- Это ваш пациент. На джипе. Вы его протези-

ровали. Вы его должны помнить... И маму его про-

тезировали.

- Нет. Не помню. Вы обратитесь к кому-то дру-

гому. Я не могу.

- Но мы очень хорошо заплатим. Вам триста

долларов достаточно будет?

- Три-иста долларов, - протяжно сказал Беня. -

Ну, я не знаю...

- Мы и приедем за вами. Только скажите куда.

- А бабушка, ну покойная Мария...

- Мария Ростиславовна!

- Да, Мария Ростиславовна, она где?

- В морге! На Оранжерейной. Там немного ра-

боты. Всего-навсего снять два моста. Они и как па-

мять дороги, и металл дорогой. Бабушка же все-таки

родная!

- Ой! В морге?.. - теперь уже растерянно сказал

Беня. - Нет. Наверное, поищите кого-то другого.

- Ну, назовите вашу сумму. Мы согласны на все!

90

Но бедный Беня так перепугался или, скорее,

растерялся, что даже не понимал, что это шутка.

- Нет! Нет и нет! Я не могу. Если бы другая си-

туация, то может быть. А так простите. Мои соболез-

нования по поводу Марии Ростиславовны. Простите!

Нет! Нервы слабые, семья, дети, сами понимаете...

И такой, скажу, неожиданной просьбой вы меня

немного напугали.

- Жаль. Может, вы посоветуете кого-то.

- Нет. Я не знаю таких. Простите.

- Очень жаль! Очень жаль! Ну, извините за бес-

покойство. До свидания!

Еще много чего вспоминали в тот вечер. Правец

рассказывал, как они играли в шахматы. Спорили,

кто идет принимать "скорую", не хотели спать, есть

и даже в туалет бегали в крайнем случае. Словно

наваждение нашло на травмопункт. А на все кри-

ки: "Стоматологи, трубочку!" - чихали с большой

горы.

Виталий Николаевич рассказал, как ему при сов-

ке дали в знак благодарности за оказанную помощь

десять долларов. Но тогда строго с этим было. Он

носился по всем комнатам, не зная, куда спрятать

иностранную валюту. В конце концов нашел надеж-

ное место под умывальником в предоперационной.

Где они и пролежали до самого ухода с дежурства.

Он также бегал сто раз, а то, может, и больше, мыть

руки с мылом. Боялся, что валюта меченая.

Еще вспомнили, как приехал линейный контроль,

а в сухожаровом шкафу готовилась утка, принесен-

ная на презент. Как потом бегали всей сменой и не

знали, куда же деть эту утку. В конце концов линей-

ный контроль в составе двух женщин и ел вместе с

бригадой эту утку.

А какие сосиски охотничьи готовили в спирте!

Брали огромную кастрюлю. Туда клали сосиски и

заливали спиртом, которого довольно много было

на работе. И поджигали все это дело. Азарт в компа-

нии - это сила Вселенной, которую забыть нельзя.

92

Кто не работает , тот не ошибается

Любомир, не понимая, что случилось, быстрым

шагом направился в сторону операционной, откуда

доносились возмущенные крики. Шел и даже не мог

представить, что там происходит.

Когда Любомир зашел, он увидел сидящую в

кресле женщину с заплаканным лицом. Она держала

платок у рта, плакала, возмущалась и зло смотрела

на медсестру, стоявшую рядом. Одним словом, была

сильно недовольна. Женщина периодически замол-

кала для того, чтобы сплюнуть кровь со слюной.

Вместе с Любомиром на крики прибежали трав-

матологи, хирурги, все приемное отделение вместе

с санитарками, и даже проснулись тихо спавшие в

каптерке охранники.

В операционной была напряженная обстановка.

Все только и хотели знать, что случилось? Но никто

толком не знал. Все стояли и смотрели друг на друга,

ожидая объяснений.

Больная снова сплюнула кровавый сгусток в ря-

дом стоявший тазик.

- Что случилось? Почему так много народа в

операционной? Люда! - крикнул Виталий Правец,

который тоже до этого дремал на кушетке. - Люда! -

снова крикнул он.

- Я тут, - вяло выдала медсестра себя.

- Что случилось?

93

- Ничего не случилось. Просто удалили не тот

зуб. И все! - кратко объяснила ситуацию Люда.

- Хто удаляв?

- Я удалял! - спокойно сказал Любомир, явно

недооценивая ситуацию.

- Какой зуб ты удалил?

- П ятый!

- А нужно было какой?

- Давайте посмотрим, может, она ошиблась.

Я, вроде, тот удалил. Мало ли.

- Ну, мы, наверное, пойдем, - сказал кто-то из

толпы присутствующих зевак.

- Да! Да, вам, наверное, стоит уйти, - сказал

Виталий Правец и обратной стороной пинцета отодвинул

щеку пациентке.

- У вас какой зуб болел? - спросил Любомир.

Больная самостоятельно освободилась от пинцета

во рту и сказала:

- Черный! Тот, который рядом. Он у меня бо-

лел.

Через три минуты пациентка ушла еще больше

недовольная, чем была, но с уверенностью, что ей

бесплатно запротезируют целых два зуба.

- Не переживай, Любомир, - сказала санитарка

тетя Оля, самая старшая из санитарок. - Все бывает.

Кто не работает, тот не ошибается. Пускай Виталий

Николаевич тебе расскажет одну забавную историю

о двух профессорах.

- Да шо розказувать. У нас у вiддiленнi працю-

вав професор Сонцев, який казав, шо вiн хреще-

ний батько Булгакова, доцент там один. Випить,

канєшно, любили. Оце кожен день, i тiльки пiсля

роботи. Оце сядуть в кабiнетi i давай, значить.... Так

от. У Сонцева заболiв зуб. Цiлий день пив горiлку.

Не помогло. Рiшив вiн удалить його. Канєшно, попросив

свого лєпшого друга, цього ж доцента, з яким

пиячив. Пришли вони сюди на перший поверх. Сiв

професор в крiсло, доцент зробив анестезiю. Тодi ще

i нiхто не чув про одноразовi шприци. Це вони вже

осьо-о-о появились. А тодi такi голки товстi, порш-

нi ого розмєром. Короче кажучи, зробив анестезiю,

трохи пiдождав i каже: "Який зуб болить?" "Зверху,

злiва шостий", - сказав професор.

Доцент готовий допомогти товаришу. Раз - i

зуба нема. Сонцев не спiша сiв бiля тазiка. Сплю-

нув, поялозив

язиком в ротi i каже: - А ти той зуб

удалив?

- Канєшно! Сьомий, як i казав.

- Який сьомий? Я ж казав шостий.

Доцент наклонився, подивився в рот. Перераху-

вав зуби i каже:

- Точно шостий, вiн iз карiесом.

Через хвилину не було й шостого. За один вечiр

вiн йому два зуби дьорнув. I здорового, i хворого.

Да! Довольно интересная ситуация. Разве может

еще где-то такое случиться? Доцент профессору уда-

лил не тот зуб. Своему товарищу.

95

РОЖДЕНИЕ ВНУКА

Веселое настроение профессора обещало всему

персоналу, что день будет удачным.

Все сидели в одной аудитории и громко смеялись

над словами профессора.

- Любомир, ну ты и приколист. Разве так можно

с людьми поступать, - и сам смехом заливается от

сказанного. - Это же нужно такое придумать!

- Р асскажите нам, Эмиль Аркадьевич, - попро-

сила Нина, операционная медсестра.

Профессор, посмеявшись, начал говорить: -

У Сергея родился сын. Правильно? Правильно! -

сам спросил у себя, сам и ответил себе. - Но сейчас

не об этом. Я шел по коридору, как из-за угла на

меня набрасывается Богдан с улыбкой на лице и

говорит:

- П оздравляю вас, Эмиль Аркадьевич! Да шоб он

долго жил и не болел! Здоровым вырос! Успехов по

жизни и всего там остального, - сует мне цветы в

правую руку, а кулек с подарком в левую. Я сначала

подумал, что это розыгрыш или скрытая камера. Но

потом понял, что ему кто-то не так все преподнес

и он просто делает глупость. Я ему говорю: "Сер-

гей - не мой сын". Это у него родился сын, вот

иди и поздравляй его. Меня не нужно. Но разве ему

докажешь? Он вошел в азарт, и остановить нельзя.

Так было, Богдан?

- Да! - стыдливо ответил тот, уже изрядно покраснев.

- Я ему говорю: кто тебе сказал такое? А он от-

вечает - Любомир. Ну, мне все стало понятно.

Зал просто выпал. Богдан еще больше покраснел

и покосился на Любомира, который сидел непода-

леку от него.

- Ну, ошибся я немного. Я думал, что Сергей,

поскольку он все время около профессора, его сын.

Вот и принял шутку за правду. Не подумайте плохо,

люди добрые. Сергей, прости! И вы, Эмиль Аркадь-

евич, при всех извиняюсь.

- Да ради бога! Сядь и забудь. Это не ты виноват.

Но думать головой тоже нужно.

Под конец рабочего дня профессор всем сказал,

что уезжает на консультацию, как это случалось час-

тенько. По приезде он всем рассказывал, что делал

и кого из знаменитостей оперировал. Но на самом

деле он никуда не уезжал. Даже из кабинета не ухо-

дил. Он писал диссертации свои ученицам, вместе с

ними. Примерно написание длилось часа полтора, не

больше. Потом он уставший выходил из кабинета и

целую неделю забывал кричать на подчиненных.

Все диссертантки проходят через его руки. И от

науки никуда не деться.

97

ЖУТЬ НА РАБОТЕ

Перед самым Новым годом в отделении случился

один ужаснейший инцидент. На очередном обходе

профессор плясал перед присутствующими.

- Господа иностранцы, скажите, в каком поло-

жении находится зуб? - сказал профессор и, вынув

из истории болезни рентгеновский снимок, показал

его всем.

Действительно, положения зуба было необыч-

ное. Он находился глубоко в кости нижней челюсти

и причем вверх ногами. Вот поэтому профессор и

спросил.

Посмотрев рентген, студенты, в том числе и иностранцы,

не смогли ответить. Так принято на кафед-

ре, что свои не отвечают. Только учащиеся.

И вот, когда почти все вышли из палаты, один из

больных сказал:

- Вы никогда не будете профессорами, и вас

нужно выгнать из медицины! Чурки!

Иностранцы посмотрели друг на друга. А их было

двое. Решили не бить. Просто подошли и пообещали:

"Мы подойдем позже!"

- Да, давайте, чурбаны хреновы! Приходите!

Я вас буду ждать. Мне терять нечего.

В данном случае врач просто бессилен. Да, не-

приятный инцидент, но никуда не денешься. Таковы

законы в стране. Врач никто, и зовут его, когда он

кому-то нужен.

98

После обхода горячая кавказская кровь пыталась

объяснить и доказать неправоту сказанного. Но все

напрасно. Больной ничего уже не понимал. И ему

было глубоко наплевать, кто и что ему говорит. Его

неизлечимая болезнь давала ему право думать по-

своему. Для него все врачи были ублюдками и козла-

ми. Даже когда его перевязывали, оперировали, он,

лежа на операционном столе, всех проклинал.

С того случая прошло ровно шесть месяцев, и

анонимная служба исследования пациентов на ВИЧ-

инфекцию поставила еще один положительный ре-

зультат. Этот результат был положительным у одного

из иностранцев, который пытался в тот день доказать

свою правоту.

Пациент, с которым вышел спор, был очень зло-

памятным. И мало того... Слова просто подобрать

тяжело.

Как известно, все наркоманы колются сами.

И даже самые опытные медсестры не могут сделать

внутривенную инъекцию лучше. Так и этот. Безна-

дежно больной набрал в двадцатикубовый шприц

собственную кровь из паховой вены и отправился на

удовлетворение своих нечеловеческих помыслов.

В больничном плохо освещенном коридоре было,

как всегда, прохладно и пахло сигаретным дымом из

туалета. Столы, на которых занимаются студенты,

пустые. Леван вышел из ординаторской и направил-

ся уже к лифтам, как неожиданно из-за угла на него

налетел обидчик. И ввел ему в бедро несколько кубов

своей крови.

Трудно говорить об этом случае. Но...

- Хорошо, Эмиль Аркадьевич, - сказал Любо-

мир. - Я буду дежурить на кафедре. Куда мне девать-

ся. Если откажусь, вы меня уволите! Правда?

99

- Соображаешь, Любомир, - сказал Лысин и

мило улыбнулся. - Вот и определился доброволец

на праздничные дни, - и не поворачивая головы,

посмотрел

на своего любимчика-подлизу. Мол, пора

вылетать в Хургаду. Должность Любомира не первая,

но и нагружать так одного человека нечестно по

отношению к нему. На работу должны ходить либо

все, либо по очереди. Работа-то несложная. Просто

приходить на работу и сидеть. Ждать проверки из

центрального кабинета.

- Бред сивой кобылы, - сказал Любомир сам

себе и отправился в ординаторскую пить чай по-ан-

глийски, с молоком. Он пил чай и немного пытался

возмущаться своим шефом, бурча себе под нос. Не-

сколько раз прокручивал в голове различные фраг-

менты ссоры с профессором.

На самом деле так оно и есть. И ничего с этим

молодой доктор поделать не мог. Все праздничные

дни Любомир посвятил написанию своей книги под

названием "У каждого доктора свое кладбище". Еже-

дневно он приходил на работу и старался на полную

катушку включить свое воображение. Иногда оно так

работало, что пальцы просто не успевали попадать на

кнопки клавиатуры. Бывало и наоборот. Одна строка

за день, все остальное время - чай с бутербродами

и интересная книга в руках.

Если бы не постоянное пребывание Тамары Вик-

торовны на работе, так и вовсе скучно было. Она

ежедневно приходит и открывает ларек, с которого

кормит семью, как говорит Спартак Рубинович. На-

дежда подторговывала медикаментами, биологически

активными добавками и порой женскими колготами.

Она приходила к Любомиру в методический кабинет

и своими разговорами мешала сконцентрироваться.

Но деваться парню некуда, и он вежливо выслушивал

все, что она ему рассказывала.

100

- Вот сейчас вам немного пожалуюсь, Любомир.

Мой муж, помните, приезжал, меня искал на работе.

Все хотел застать меня с другим мужчиной.

- П омню, - ответил Любомир.

- Теперь я его, наверное, могу застать с жен-

щиной. Он на рождественские праздники идет на

корпоративную вечеринку. И меня не берет. Что я

могу подумать?! Ну правильно?

- П равильно-то правильно. Но проще нужно от-

носиться к жизни. Подозревать можно. Но и дове-

рять тоже нужно.

- П оеду на Нивки и выдам ему по полной про-

грамме.

- Не нужно делать поспешных выводов. За ним

ранее такое числилось?

- Нет! - уверенно и резко ответила Тамара Вик-

торовна.

- Так и сейчас не занимайтесь ерундой. Вы луч-

ше подскажите, что воняет у нас в отделении?

- Воняет? - удивленно переспросила она. - Ни-

чего не слышу. Может, из канализации или из туа-

лета? В нашем отделении это частенько практикуют

сантехники.

- Нет. Такой специфический запах.

- Я ничего не слышу. Спасибо вам за поддержку.

С вами только и поделилась. Больше не с кем. Мать

моя далеко от меня, и близких друзей у меня нет.

Приходится вот на работе грузить своими пробле-

мами.

- Ничего страшного.

Тамара Викторовна открыла дверь и вышла. В мо-

мент закрытия дверей в комнату залетел именно тот

противный запах, о котором спрашивал Любомир.

Тамара Викторовна, будучи женщиной бальзаков-

ского возраста, вызывала уважение у людей. Ее речь,

101

манера поведения с больными говорят о воспитан-

ности и хороших манерах. У нее приятная внешность

и чистая душа. Последние годы она живет в посто-

янном нервном состоянии. Нервозность скрывалась

глубоко внутри сознания. Волнения, как последствия,

всплывали наружу. Женщина даже мысли не допус-

кала, что с ней может что-то происходить интерес-

ное. Сразу после смерти родного брата ее внутреннее

состояние превратилось в мучение. Она, как медик,

мучила себя за то, что не смогла помочь родному

брату. И все, кто к ней обращался за помощью, не

были отвергнуты. Всем она уделяла время и гробила

этим часть своего здоровья. Мучила себя за брата.

На следующий день Любомир, придя на работу,

прежде чем дойти до методического кабинета, за-

крыл нос шарфом. Действительно, в отделении так

сильно воняет, просто рвотный рефлекс, сдержаться

невозможно. И воняет на самом деле не канализаци-

ей. Любомир, перед тем как открыть двери кабинета,

где он провел рождественские праздники, отправил-

ся в сестринскую.

- Девочки, вам ничего не воняет в отделении?

Здравствуйте!

- Здравствуйте! Нет, - ответили они.

Но запах имеет свойство прирастать к носу. Как

говорят лор-врачи, когда с отвратительным запахом

долго находишься в одной комнате, то становишься

его частью. И привыкание не дает возможности учу-

ять то, что слышат остальные.

Сразу за Любомиром пришла Тамара Викторовна,

которая тоже нос закрыла шарфом. Только своим.

- Доброе утро, Любомир. Вы запах тоже ощуща-

ете, или только я?

- Есть маленько. Похоже, это трупный запах. Вы

что скажете?

102

- Действительно, похоже на трупный. Но в отде-

лении все живы-здоровы. Наверное, крыса в венти-

ляцию попала на праздники. А достать некому.

- Больно здоровая крыса. Запах, наверное, слыш-

но и на верхних этажах. Давайте пройдем по палатам

и проверим.

- Я вчера прошлась раз. Проверять нечего. Все-

го пятнадцать человек в отделении. Инвалидов нет.

Тяжелых больных тоже нет.

- Девочки, - обратился Любомир к медсест-

рам, - пройдитесь, пожалуйста, по палатам и про-

верьте.

- Вряд ли! - сказала медсестра, та, что постар-

ше. - Вы думаете, в палате кто-то...

- Думать можно все. Но проверить нужно. Мы с

Тамарой Викторовной переоденемся пока.

Не успели доктора надеть халат, как вбежала побледневшая

медсестра, та, что постарше, и даже не

сказала, а показала пальцем в ту сторону, откуда

пришла.

В палате лежал труп женщины. Можно сказать,

бабушки. Она там пролежала не первый день и из-

давала такой неприятный запах.

- Что будем делать? - спросил Любомир у Та-

мары Викторовны.

- Не знаю! - ответила она. - Сперва посмотрим,

за кем она числится, поставим в известность нашего

заведующего, ответственного дежурного по больнице

и вызовем милицию. Пускай разбираются.

- Так в морг везти не будем? Может, ее вовсе не

трогать до приезда?..

- Ни в коем случае, - сказала Тамара Викто-

ровна. - Дождемся приезда органов. А пока нужно

звонить. Только этого нам не хватало.

Внутренние органы приехать не спешили, впро-

чем, никто и не удивлялся. Это была та же бригада,

103

которая приезжала на суицидального пациента, что

чуть больше года назад спрыгнул с балкона. Тогда

такого шума он наворотил. Все газеты писали о нем.

Не так о нем, как о милиционерах, которые его охра-

няли. Все непонятно было: почему и каким способом

он открыл наручники? Как он попал на балкон и

почему спрыгнул с шестого этажа? И не более умные

милиционеры, догонявшие его, тоже спрыгнули за

ним. Этаж шестой. Упали они на крышу второго эта-

жа. Заключенный поломал себе руку. Милиционер -

обе ноги и немного подвернул локтевой сустав. Тем

не менее, оба остались живы. И после случая вдвоем

лежали в одной палате отделения травматологии этой

же больницы. От корреспондентов отбоя не было. На

всех каналах и во всех газетах на первых страницах

были их фотографии.

Теперь и бабушка в отделении. Явно проказы до-

мового. Стоп, какого домового? Больничного?

Наряд милиции оформил бабушку. Опросил весь

персонал и пациентов в палатах. Никто ничего не

видел и не слышал. Ничего и не было. Убийство или

нет, покажет вскрытие. А пока все подписали бумаги

о невыезде.

Только через месяц, как случилось очередное

происшествие, стало всем известно, что умершая

бабушка пришла в больницу добровольно. У нее был

старческий склероз. Бедняжка немного перепутала

местность и просто-напросто умерла своей смертью.

Журналисты приезжали, снимали отделение, всех,

кто был в халатах, и писали разную чушь. С разными

вызывающими заголовками. "ХАЛАТНОСТЬ ДОКТОРОВ

", "СТАРОСТЬ НИКОМУ НЕ НУЖНА".

А что толку? Газеты газетами, больницы больницами.

Тамара долго отходила от ситуации. Но Любомир

никакой ответственности не нес. Он относится к

кафедре, а вот Тамаре Викторовне пришлось немно-

го побегать по отделениям милиции, давая показа-

ния.

Все хорошо, что хорошо кончается. Глупая ситу-

ация, сложившаяся на рождественские праздники,

сделала сотрудников более бдительными. Все, кто

вел палаты, по нескольку раз в течение часа заходи-

ли их проверять. Пустые палаты стали закрывать, и

на этаже появилась внутренняя охрана. Охранники,

естественно, пили, курили на балконе и частенько

прятали карты, когда проходил мимо заведующий

отделением Гарик Георгиевич.

Тамара Викторовна вошла в определенный вид

активной комы. Она боялась стать алкоголиком и

при этом практически ежедневно, в рамках нормы,

выпивала бокал красного вина.

А через шесть месяцев анализ оказался положи-

тельным у учащегося иностранца.

Какая-то жуть, а не работа.

105

ПОЗОР НА ВСЮ ЯПОНИЮ

Хорошее настроение у профессора пропало еще в

операционной. В новой операционной, куда профес-

сора Э. А. Лысина пригласили как мирового специа-

листа по гайморотомии. Закончилась операция, все

присутствующие снимали с себя паркие одноразо-

вые халаты сине-голубого цвета. И только перчатки

немного были испачканы кровью. Японцы сильно

удивлялись, что так много крови потерял пациент, а

оперирующему хирургу наплевать.

Операция началась еще утром. Рано утром. В Япо-

нии простое правило: оперирующий врач должен

проснуться раньше больного. Пациент с самой кро-

вати отправляется на операционный стол. Не отойдя

от сна, он сразу погружается в наркоз. Японцы

считают это оптимальным вариантом. Работа идет с

самого утра, и пациент меньше думает о предстоя-

щей операции, что очень сильно влияет на сам ход

операции.

Собственно говоря, операция была несложной.

Там, откуда приехал профессор Лысин, они делаются

в огромных количествах. Благодаря этому он и стал

известным.

- На снимке обычная ситуация, - сказал про-

фессор рядом стоящим японским медикам. Перевод-

чица быстро перевела его слова. На что иностранные

медики забубнили и подтверждающее закивали го-

ловами.

106

- П о виду - обыкновенная одонтогенная киста,

вросшая в гайморову пазуху. Вот она, - и ткнул

пальцем в участок темного цвета на компьютерной

томографии. - Это просветление говорит о том,

что... - но его поправила переводчица.

- Вы сказали сначала "темного", затем говорите

"просветление". Ошибочна первая или вторая фраза?

Как сказать правильно? - спросила переводчица и

невинными глазками, так по-японски посмотрела на

профессора.

- Голубушка моя. Если я говорю так, значит,

оно действительно так. Медицина наука неточная.

И то, что на снимке видно как затемнение, называют

"просветление" и наоборот. Теперь переведите весь

наш с вами разговор.

- Но зачем? Это технические моменты, которые

не должны всплывать на поверхность.

- П ереводите! - приказал профессор.

И японские коллеги закачали головами.

Операцию возглавлял профессор по фамилии По-

цурпака. Крепкий мужчина с большим лбом. Он

трезво смотрел на происходящую ситуацию и ни

капли не удивлялся. Он и раньше бывал в Украине,

теперь его трудно чем-либо удивить. На выходку

с переводчицей Поцурпака никак не отреагировал.

Японский профессор и его бригада стояли и ждали,

когда же начнется операция. Но на этот вопрос не

мог ответить никто. У Лысина разбежались глаза при

виде этой техники, инструментария и всего, что его

окружало. Он стоял и ждал команды. Но в Японии

кто ответственный хирург, тот и начинает. В Украине

же главная в операционной медсестра.

- Когда начинаем? Пациент в глубоком нарко-

зе? - сказал Поцурпака.

- А? Все готово, так начнем, - сказал профессор

Лысин и подошел к пациенту.

107

Все, кто находился в операционной, зашелестели

одноразовыми паркими стерильными халатами.

На противоположной стороне от Лысина стал По-

цурпака. Вокруг толпились зеваки, которых и в Япо-

нии хватало, врач-анестезиолог и его помощники.

Эти-то так и норовили включить ту или иную кнопку

на неизвестной для нашего профессора аппаратуре.

Профессор ориентировался во всем. В диагно-

зе, в клиническом случае, только не в аппаратуре

и инструментарии. Перед ним лежали, конечно, и

известные ему инструменты, такие как крючок Фа-

рабефа, пинцеты, зажимы и конхотом. Все остальное

для него было, как Америка для людей четыреста

лет тому назад. Помимо известных инструментов

имелась какая-то трубка со шлангом, отходящим в

неизвестность, шпатель с кабелем и еще много всего

интересного.

- Лезвие, - сказал Лысин.

Поцурпака подал шпатель с кабелем. Это оказал-

ся электронож. Хорошая вещь, режет острее метал-

лического скальпеля, и нет крови, она сразу коагули-

руется. Профессор Лысин понял, что это он самый.

Именно такой он встречал в журналах. Но и виду не

подал. Сразу начал резать слизистую в области от

второго резца по седьмой зуб.

Не прошло и пяти минут, как Лысин выбросил все

ненужное с телескопами, подсветками. Снял бино-

кулярные лупы с запотевших очков и попросил ему

не мешать. Строго по его команде японец Поцурпака

выполнял все, что ему говорил Лысин. Через полчаса

банальная гайморотомия завершилась. И страшного

там ничего такого не было. Просто меньше нужно

оперировать с аппаратурой.

Вживую - оно качественнее. А японцы, записы-

вающие все на видео, побежали делать копии. Они

такого раньше никогда не видели. Кроме того, их

сильно волновала потеря крови, которая была обыч-

но минимальной при такой операции. И риностома,

которую Лысин проделал банальным москитом, им

показалась жестокой.

- Это ваше отлаженное обустройство все пор-

тит. Оперировать нужно руками. Смотреть глазами и

чувствовать душой. Ничего человека не заменит.

Опозорились сами японцы.

Новое - это хорошо, когда знаешь старое!

Японо-украинская мудрость.

109

ДОСТАЛО

Несмотря на то что Любомир осознал, что воз-

можности научной карьеры на кафедре и в городе для

него ограничены, падать духом он себе не позволил.

Поначалу даже считал себя настоящим неудачником.

Вскоре глупые мысли покинули его голову.

- Наступило время думать о хлебе насущном,

а амбиции оставить, - говорил сам себе Любомир.

Он прекрасно понимал свое положение. Остаться

на работе, смириться с тем, что происходит, и жить,

как ни в чем не бывало, он не мог. Ему надоело

постоянно отмахиваться от мух в операционной, ко-

торые то и дело норовили сесть в условно стериль-

ную рану. Надоело постоянное влияние начальства

и контроль.

Любомира заинтересовали новые возможности,

которые предоставляла предприимчивым и энер-

гичным людям хорошо развитая страна Англия. Ему

пришло в голову, что именно сейчас могут быть

востребованы инновационные научно-технические

проекты, многие из которых годами пылились на

полках их авторов из-за неповоротливости толстых

брюх и сытых мозгов.

Любомир решил заняться внедрением новых на-

учно-технических разработок в производство. Через

год после ухода с кафедры он создал реабилитацион-

ный центр для наркоманов. Еще через год - клини-

ку для малоимущих и приобрел необходимое обору-

дование для нее, стоившее огромных денег.

Параллельно с работой он завершил книгу о со-

стоянии медицины в стране под названием "У каж-

дого доктора свое кладбище". Центр быстро стал

эффективной и успешной организацией - мостом

между прошлым и будущим.

"КИЕВ-ОДЕССА-КИЕВ"

113

Ут ро

Вся эта история начиналась в одном из районов

моего любимого города Киева. Троещина - так на-

зывали киевляне, гости и приезжающие на рынок

покупатели район и сам огромнейший рынок.

На выходные он проглатывал тысячи людей со

всей деревенской окрестности Киева и господ, про-

живающих в самом городе.

Раиса Тимофеевна, мать двоих детей, была одним

из членов нетайного общества работников сего рын-

ка. Ежедневно, кроме понедельника, она приходила

на работу ровно в восемь тридцать утра. Заказывала

сладкий чай с лимоном у Любочки по прозвищу

Самовар. Одновременно слушала новости, которые

Любочка-самовар, словно местное беспроволочное

радио, разносила по всему рынку. Любочка-самовар

все и обо всем всегда знала первая. Ничего не могло

скрыться от ее взора на рынке. Первой она сообща-

ла о рождении ребенка, гибели мужа, разоблачении

любовника и обо всем прочем.

Раиса Тимофеевна, будучи женщиной образован-

ной, слушала и тщательно фильтровала услышан-

ное.

Работала Раиса Тимофеевна не в офисе. Она была

настоящей рыночной торговкой.

Соседи Раисы Тимофеевны по работе были люди

разные. Жизнь с каждым распорядилась по-своему.

114

На рынок работать приходили люди из всех слоев

населения. Кто-то обеднел и начал торговать, кто-то,

наоборот, немного разбогател и подался в торговлю.

Здесь были люди всех национальностей и профес-

сий - инженеры, доценты, прорабы, бухгалтеры,

медсестры, няни, учителя.

Точку Раиса Тимофеевна снимала пополам с жен-

щиной, которая редко появлялась на рынке, - за нее

всю работу делала продавщица по имени Надя. Они

были просто соседками - утром вежливо говорили

друг другу "Доброе утро", во время обеда - "При-

ятного аппетита!" и вечером - "До завтра!" На этом

все отношения и заканчивались.

Надя тоже, когда приходила на работу, у Любоч-

ки-самовар покупала горячий напиток - кофе. Она

пила только кофе и только растворимый. Надя счи-

тала, что именно заварной кофе влияет на уровень

артериального давления.

От еще непотухшего бычка Надя прикуривала

очередную сигарету и продолжала дымить дальше.

Курение волновало ее гораздо меньше, чем артери-

альное давление.

Надя была типичной базарной бабой. Даже ма-

неры имела "гастрономные". Когда-то, еще при ве-

ликом совке, она работала в гастрономе на Подоле,

где ее, как любовницу директора магазина, и пой-

мали на горячем. К несчастью, бухгалтером того же

магазина была жена директора. Естественно, Наде

пришлось уволиться. Ситуация не позволяла долго

раздумывать, да и выбор был невелик, вот и подалась

на рынок. Уже скоро можно будет отмечать юбилей

непосильного труда на этом рынке.

Вот и соседи напротив пришли. Это супруги Света

и Сережа. Настоящее село в галстуке. Она родом из

115

Броваров, а он - из-под Броваров, из деревни Тре-

бухов. Поженились они недавно, года два назад. И с

того самого опрометчивого шага Сергея жена пилит

его с утра и до вечера. Поговаривают, он даже носки

сам стирает, хотя в доме есть стиральная машина. Но

Света говорит: "В ней носки стирать нельзя". Вот ему

и приходится стирать вручную.

Света по образованию учитель истории. Даже ра-

ботала по профессии несколько дней. Но с ее ха-

рактером только в тюрьме преподавать. Постоян-

ные крики и удары кулаком по столу ужасно пугали

школьников. На это, естественно, последовала жа-

лоба родителей директору школы. Директор вызвал

Свету к себе в кабинет и, как человек старой закалки

и воспитания, культурно начал объяснять Светлане,

как вести себя с учениками. На что молодая учитель-

ница отреагировала очень бурно:

- Ноги моей больше здесь не будет! Учите сами

этих идиотов! Я лучше на рынке торговать буду! С ва-

шей мизерной зарплатой да еще таких болванов тер-

петь?!

С того самого дня карьера Светы как преподава-

теля и закончилась. Через неделю горе-учительницу

взяла тетка работать продавцом на рынке. Полгода

спустя та открыла свою точку по продаже джинсовых

штанов и курток. Вот так здесь и осталась учитель

истории. Еще через полгода Светлана полностью

выкупила место, к которому теперь даже охранники

рынка боялись подходить.

Сережа, муж Светы, человек хоть и слабохарак-

терный, но неглупый. По всей видимости, здесь не

обошлось без черной магии. Многие на рынке счи-

тали, что она его приворожила. Жалко Сергея! Про-

падет! Парень он неплохой, уступчивый, помогает

всем, кто попросит, и никогда не отказывает. Высшего

образования у него нет, не успел. Светка его

116

сразу же после школы охмурила, да так ловко, что

он и буквы забыл.

На Свету часто соседи жалуются. Она товар при-

возит такой же, как и у них, но цену ставит ниже.

А на просьбу не делать этого реагирует всегда бурно

и агрессивно. Стало ясно, что с ней лучше не связы-

ваться, такая за сто гривен и маму продаст - сом-

нений нет.

Рядом со Светой и Сережей арендовала полместа

еще одна семейная чета. Но это уже настоящие ин-

теллигенты. Он - бывший врач-анестезиолог, она -

художник. Даже имена у них не совсем обычные:

Владимир Павлович Новинский и Алевтина Прохо-

ровна Сульжина, которая под творческим предло-

гом отказалась от фамилии мужа. "Так будет лучше.

Картины должны подписываться только своим име-

нем", - говорила она мужу, Владимиру Павловичу.

Он всегда на ее стороне, как и она на его. Везде и

всюду они вместе. Даже тайное желание у них одно

на двоих - умереть в один день.

Алевтина Прохоровна писала картины небольшо-

го формата. Суть ее творчества заключалась в крас-

ках, которые она готовила собственноручно из пыли

и грязи. Ездила с мужем в жаркую погоду по полям

да деревням, собирала совочком пыль на обочине,

добавляла в грязь краску, и вся эта смесь служила

материалом для написания картин.

- Довольно неплохо, неплохо. Недурно, недур-

но,- так отзывался о творчестве госпожи Сульжиной

один из самых известных художников Киева, работы

которого продавались ежедневно на Андреевском

спуске. Этот художник, с таким же художественным

именем Орест Азарович, даже совместно с Алевти-

ной Прохоровной делал выставки на Подоле. Но

выставки быстро прекратились.

117

Орест Азарович считается в творческих кругах ве-

ликим бабником и гулякой. Алевтина Прохоровна -

наоборот, хоть и творческий человек, но скромная

домохозяйка, настоящая хранительница семейного

очага. Она быстро отшила Ореста и чистосердечно

призналась мужу в его похотливых притязаниях.

Поначалу Владимир Павлович хотел гениальному

эстету морду набить, потом передумал...

- Ноги твоей больше не будет на выставке! -

сказал твердо Владимир Павлович жене. - Ты пре-

кращаешь свое мазюкание на холстах, я увольняюсь

с работы, и мы идем работать на рынок. Как все

нормальные люди. Посмотри на нас: мы в дырявый

кулек вставляем фанеру, чтобы из него ничего не

выпало. У нас денег нет, а сын учится на стоматоло-

гическом факультете. И долго так мы не протянем

на наших работах. Я все сказал!

Алевтина заплакала и ради сына согласилась за-

няться немилым делом.

На рынке у них раскрылись глаза. Появились

живые деньги. В дом начали чаще покупать колба-

су, и сын стал одеваться лучше. Одеваться в то, чем

торговали родители, которые совершили настоящий

переворот в своей жизни.

Вот спешит с газетой в руках Валера-цветы. Клич-

ку он получил от своего товара - Валера продает

искусственные цветы. Любит читать свежую прессу

и пить кофе. Настоящий мужчина. Характер кав-

казский, хоть и украинец по происхождению, но по

убеждению кавказец. Жена у него красивая, Ларисой

зовут. Ларисин отец, Яков Семенович, живет в Шта-

тах уже не один десяток лет. Под эмиграционную

волну выехал, там и обосновался. С того момента

тянет дочь туда на ПМЖ. Лариса была у отца много

раз, он ей всегда дорогу оплачивает, зятю подарки

118

делает, внуков Степку и Димку любит, души в них

не чает. Даже дом для них купил за двести пятьдесят

тысяч. Но проблема была с документами - не вы-

пускают Валеру с Украины: он бывший разведчик и

много знает. Потому власти запретили ему выезжать,

пока не пройдет положенный срок.

Валера - настоящий живчик. Резкие движения,

твердые и быстрые решения, четкость в работе, ис-

полнительность. Приходит он на работу первый, рас-

кладывает, развешивает товар. У него очень много

времени уходит на раскладывание товара - почти до

половины десятого, иногда и до пол-одиннадцатого,

особенно, когда приезжает с новым товаром.

Валера-цветы уважает тестя, но ехать ему очень

не хочется. Все-таки он вырос в Киеве, дети здесь

родились, к тому же и родители еще живы. Но когда

Валера напьется, начинает ругать власть и собирается

пьяным прямо на следующий день вылететь из стра-

ны. Протрезвев же, понимает, что нес чепуху.

Без скольки-то двенадцать приходит ему на смену

жена. Валера идет домой обедать и отдыхать. Они

принадлежат к семейству любителей здорового об-

раза жизни: в обед спят, ежедневно едят фрукты и

овощи, чего не могут позволить себе все работающие

на рынке, и раз, максимум два раза в неделю, ходят

в спортзал. Конечно, им помогает отец, живущий в

Штатах. Но все равно они молодцы, с них можно

брать пример.

Справа работает Ярослав. У него мужской товар.

Исключительно строгий ассортимент: летом - фут-

болки, майки; осенью, зимой, весной - свитера.

Профессии у него нет. Но несмотря на это, он

считает себя профессиональным продавцом. Воз-

можно, так оно и есть. Из института его выперли за

119

неуспеваемость. В армии он был хорошим солдатом,

исполнительным, но считался дебоширом. Ярослав

любит выпить, и выпить много. Он пьет на работе, в

дороге, в гостях, только не дома. В доме даже капли

спиртного нет. Жену его никто и никогда не видел.

На рынке Ярослав всегда сам. В последнее время он

стал немного нервным, и цены на товар подскочили

на два процента. Это объяснялось тем, что они с

женой ждали ребенка. Будущие расходы нужно было

чем-то компенсировать, вот и пришлось поднять

цены. Работает Ярослав мастерски, уговорить может

любого покупателя. Кто ни подойдет к его точке,

обязательно купит майку или свитер, в зависимости

от сезона.

Его напарницей и соседкой была Лена. Они вмес-

те арендовали место, как и Раиса Тимофеевна с на-

чальницей Нади.

Лена - женщина взбалмошная, всегда строит из

себя глупенькую барышню - ей так удобно. Анек-

доты она понимает всегда с первого раза, но для

конспирации просит пересказать, мол, не поняла.

Ее товар - только женский. Вот картина: по-

ловина точки - мужской товар Ярослава, вторая

половина - женский Лены.

Лена и Ярослав трудятся почти круглосуточно,

в любую погоду. Мокрый снег, проливной дождь,

сильный мороз не являются помехой. Они четко

знают свою цель и идут к ней.

Ярослав ждет ребенка, до этого он обустраивал

дом и обеспечивал жену. Тратил деньги сугубо на

необходимые вещи и еду. Лишних растрат не мог

себе позволить. Дела его в торговле идут неплохо, но

рождение ребенка заставляет его экономить.

У Лены дочка учится на филологическом факуль-

тете и тянет из нее деньги. Лена даже носки себе

штопает, чтобы угодить дочке. Дочь может купить

120

штаны за сто баксов и туфли за триста и глазом не

моргнуть. Кстати, учится она так себе.

Торгуют они дружно: если кому нужно отлучится

по делам, торговля не приостанавливается, они под-

меняют друг друга, вежливо и с улыбкой продают

не свой товар. Чего нельзя сказать о Свете, которая

может только накрутить цену на чужом товаре и раз-

ницу забрать себе.

Мимо прилавка проходит один из самых уважае-

мых людей на рынке, конечно, после исполняющего

обязанности директора. Это Иван Петрович - че-

ловек с русским именем и отчеством, но с цыганской

кровью. Он настоящий цыган, ромале. Не тот,

который бродяжничает и попрошайничает, а тот,

который осел на одном месте и работает законно.

Цыгана уважают все. Многие ходили к нему за

советом, да не все его получали. Настоящий ромале

видит человека насквозь. Кто с лукавством приходил,

с позором вылетал от него.

Жена Ивана Петровича, Люба, тоже настоящая

цыганка. Она передала своим детям все присущие

ей черты характера и любовь к золоту.

Они торгуют летом дешевыми мужскими штана-

ми, а зимой - дубленками из искусственной кожи и

меха. Куртки на синтепоновой подкладке идут на ура.

Торговля цыган идет шумно и удачно. Гены предков

помогают им работать, и от прилавка цыган все ухо-

дят с покупкой. Даже если человек пришел на рынок

совершенно не за тем, что в конечном счете купил.

У Ивана Петровича машина "ауди". Он сам за

рулем, но и сын тоже не промах: берет у папули ма-

шину и дает ей прикурить на дороге как следует.

Золотые браслеты на руках, перстни на пальцах и

толстые цепочки-канатики выдавали цыган на рын-

ке. Семья Ивана Петровича была здесь далеко не

121

единственной цыганской семьей - всего их насчи-

тывалось около полусотни. А точек, которые принадлежали

им, было еще больше.

Раз в полгода все цыгане мужского пола съезжа-

лись к барону на сходку и там решали какие-то свои

проблемы. О чем именно там разговаривали - не

знает никто, даже жена Ивана Петровича, Люба. Зато

все на рынке знали, куда на пару дней пропадает

Иван Петрович.

- Он у барона! - говорила Люба.

По приезде Иван Петрович на вопрос: "О чем вы

там разговаривали?" - отвечал: "Говорили по-цы-

гански, и я не все понял".

Вот в проходе между рядами пробежал с тачкой

грузчик Толя. Утром он развозил товар на точки, ве-

чером забирал его обратно в камеру хранения. И так

ежедневно. Толя - хороший парень, работящий и

человечный. На рынке нередко товар портится в ка-

мере хранения, либо его воруют. А у Толи в камере

было надежно, как у Бога за пазухой. Поэтому ему

охотно платили за работу.

Натаскается Толя целый день сумок-баулов, по-

том вечером ложку держать не может. У него выхода

нет: дочь его учится в одиннадцатом классе, и пора

уже думать, куда и в какой недорогой институт ее

определить.

Частенько Толя спрашивал профессора Кашмана

с широкого ряда, куда можно пристроить дочку. На

что профессор, разочарованный состоянием науки

в стране, мотал отрицательно головой. Кашман со-

ветовал окончить недорогое учебное заведение типа

ПТУ и работать в небольшой фирме с нормальной

зарплатой.

- Нет надобности выбрасывать на это деньги.

Может, она и работать по специальности не будет.

Такое время, ой, йе-ей, - говорил он.

122

Но Толя не сдавался, хотел определить дочь с

выгодой, чтоб профессия была прибыльной и не-

тяжелой. Его работа приносила ему лишь ежеднев-

ные мучения: Толя знал, что работает грузчиком до

первой пупочной грыжи. Потом сразу на отдых и

на более легкий труд - в охране сторожем либо в

киоск газеты продавать. А пока есть момент и здоро-

вье - нужно накопить побольше деньжат.

Толя шел между рядами в утреннее время, всем

подряд говорил "Доброе утро!". И спрашивал у

всех:

- Ты не знаешь, куда можно пристроить мою

дочь учиться?

- В институт! - отвечали многие. На этом все

советы и заканчивались.

- П ривет Юра! Ты что окончил? Какое учебное

заведение?

- Я бортмеханик по профессии! А что?

- Да ничего, просто ты на таксиста похож!

- На таксиста? Да я больше самолетов видел, чем

ты тачек здесь провез!

Юра действительно похож на таксиста - он гру-

бил всем подряд, даже покупателям и своей жене.

Вот Толя выехал на новую дорогу-ряд и снова

спросил:

- А вы, Иван Петрович, что закончили?

- У меня высшее! - ответил Иван Петрович.

- Высшее? Вы же цыган! - удивленно произнес

Толик.

- У меня высшее самообразование Толечка. Цы-

гане в институтах не учатся.

Грузчик Толя любит читать книги. Прочитать в

день хоть страницу он считает своим долгом. Это

дань за непрочитанное в свое время. Конечно, он жа-

леет, что не учился в молодости. Да что толку жалеть?

Вон вокруг полно биологов, ботаников, социологов,

инженеров и всех, кто учился в его время.

123

- Слышь, Иван Петрович, говорила мне мама:

"Толя, учи английский", а я что? Сукин сын - на

велосипед и айда на район. И жили мы на Подоле,

ходили по субботам на Житний рынок за салом и

свежей рыбой. Отдыхали вдоволь. Помидоры ели

зимой. У меня бабушка тогда работала на продовольственной

базе, таскала все подряд, ничем не брез-

говала. Молодец, бабуля. Я вместо английского ко-

лесил по району. Время тогда иначе шло. Казалось,

буду вечно молодой и успею еще выучить не только

английский. А вышло совсем наоборот. Мама была

права.

- Слушай, иди почитай басни хохлам. Они любят

задушевные истории. Мне, цыгану, такое ни к чему,

мы душу продали много веков назад. Давай иди.

Внезапно появился в начале ряда всем известный

бабник и веселый ухажер с кавказскими манерами

Джахид. Он прибыл в сопровождении своей новой

пассии, которая работала у него на точке, - простая

молодая девчонка, приехавшая на заработки в сто-

лицу. Джахид, пользуясь ее безвыходным положе-

нием, пригрел девушку и поселил временно в своей

квартире, как всех своих работниц. Он играл роль

перевалочной базы и секс-машины на рынке, имел

все, что двигается и имеет хоть какой-то вид.

Утро было обычное и ничем не отличалось от

остальных. Все занимались своим делом - раскла-

дыванием и развешиванием товара, привезенным

из Одессы или Черновцов. А еще ездили в Харьков,

в Турцию, Китай и Германию. Кто как мог, так и

крутился. Времени на личную жизнь не оставалось.

Пойти в театр, кинотеатр, на выставку художествен-

ную или просто пройтись по улице у работающих на

рынке времени нет. С самого утра до ночи работа,

работа и только работа. Если подсчитать количество

часов, проводимых с семьей и на работе, то времени

на работу уходит больше. Дети растут с мужьями,

бабушками, дедушками, с соседями, братьями, сест-

рами, сами по себе. Со всеми, кроме мам. Женщин

на рынке больше, чем мужчин. Все знают о том,

что основной коллектив на рынке женский. Мужья

или помогают женам, или совсем не приходят. Те

мужчины, которые работают на рынке, настоящие

мужчины.

Рынок нагибал всех подряд, не считаясь с полом,

и заставлял "арбайтать" .

С нем. arbeiten - работать.

125

Свите ра, мыло , рыба ...

Родина Раисы Тимофеевны - деревня Перекоп-

ны, что под Переяславом-Хмельницким.

Когда великий, могучий якобы совок пускал рус-

ла рек в нужном направлении, родилась Раиса. Но

вскоре пришлось семье Раи переехать. Перекопны

уже давно нет на этом свете - деревню со всеми

пожитками затопило рекой Днепр. Заранее пересе-

лили народ с доплатой, попилили деревья, вывезли

все ценное и затопили село. Много сел потопили,

паразиты, под водой. Семья переехала ближе к Пе-

реяславу-Хмельницкому, в деревню Коммуна. Это

километров восемь от деревни Перекопны. Туда вода

не доходит.

Тогда она была просто Рая. Маленькая девочка

из небольшого села в восьмидесяти километрах от

Киева. Она хорошо училась в школе и ходила на

бесплатные трудодни, которые проводили посезонно

осенью и весной: осенью собирали урожай на полях,

весной копали торф.

Ее отец, Тимофей, был настоящим трудягой. По-

мимо Раи у него было еще четверо сыновей.

Раин отец был зоотехником в совхозе, он осеме-

нял коров вручную. Многие подшучивали над ним,

когда он шел по дороге домой:

- Тимофей, а Тимофей, где сперму брал и как?

126

Имея добродушный характер, он молча проходил

мимо, считая, что с дураками лучше не связываться.

Зоотехником Тимофей Кондратьевич был хорошим,

ветврачом - грамотным. Он в деревне считался од-

ним из тех, кому завидуют. Мог коня на ходу остано-

вить, в избу горящую войти, радио починить, лошадь

вылечить, корову осеменить и еще много-много чего.

С его головой злыдни в дом не забрались.

Мать Раи - простая крестьянка, которая по ста-

рым законам вышла по любви за парня и уехала к

нему. Сама она родом из-под города Белая Церковь.

Тимофей Кондратьевич был проездом в тех краях,

там и познакомился с будущей женой. Звали ее Ан-

тонина Несторовна.

Родители Раисы Тимофеевны считались зажи-

точными селянами. Таких выселяли в одно время

в Сибирь. Слава богу, такое время прошло, и люди

начали жить потихоньку. Родители Рае практически

ни в чем не отказывали, как и всем детям в семье.

У них было все, и жили они в достатке. Дети рос-

ли и развивались вполне прилично по тем меркам.

Одевались, словно городские, в школу шли во всем

выглаженном и накрахмаленном. Двор и дом счита-

лись образцовыми, табличка даже висела при входе

на калитке. И все знали, что нужно пример брать

именно с этого двора.

А сколько солений да маринада готовили! Бочка-

ми. На зиму ставили бочки в подвал. Квасили ябло-

ки, капусту, солили огурцы, мариновали грибы.

- Да, кума, пелюсточки у тебя отменные, - го-

ворил кум, когда приходил в гости. Даже кумовья у

них были приличные - никто не приставал к куме.

Жили по-сельски, но интеллигентно, с сельским вку-

сом к жизни.

Частенько в город выбирались с семьей. Тетка

Раи жила на Подоле возле Ильинской церкви, совсем

127

рядом. Тогда еще не было набережной, насыпанной

на берегу Днепра, и весной бывали наводнения.

- Ох, помню, когда мы к тебе приехали, а Днепр

разлился. Грязи по колено. Холодно было, зуб на зуб

не попадал. Мы тогда еще водкой грелись, - каж-

дый раз вспоминал Тимофей Кондратьевич с сестрой

жены, когда приезжали к ней в гости.

Детям устраивали культурную программу. Раю -

в кино, ребят - в зоопарк, потом наоборот. Поче-

му-то Раю любили выгуливать отдельно от мужского

коллектива.

Тетка Раина вышла еще до войны замуж за ев-

рея Сему. Он работал в пошивочном ателье. Снача-

ла учился там работать, потом стал им заведовать.

Жили, конечно, хорошо. Мебель старая, еще царская,

сервизы серебряные. Все это отец Семы купил

у одной панской семьи, когда всех их родственников

и детей с женой выселяли на Север.

Тетка больше остальных племянников любила

Раю. Покупала ей платья нарядные, шоколадные

конфеты и мороженое, что по тем временам счита-

лось роскошью. Мороженое и конфеты Рая видела

только в Киеве. Да и апельсин впервые попробовала

лишь на первом курсе института.

Дети подрастали не по дням, а по часам. Пришло

время подумать, куда отправлять Раю учиться.

- Только в институт! - говорила мать Раи. -

Никаких швейных и кулинарных училищ. - Два

старших брата уже учились на докторов. В меди-

цинском институте знакомый отца работал дека-

ном факультета, он и помогал устраивать детей на

учебу. Конкурс тогда был сумасшедший. Тогда еще

действительно требовали от абитуриента больших

знаний, и пробиться простому ребенку из деревни

было очень тяжело.

128

Пришлось продавать корову с бычком. Выру-

ченные деньги (по тем меркам большие деньжи-

щи) были отданы декану факультета. На Раю, как

и на любого члена семьи, денег не жалели. Только

проблема получилась - накануне экзаменов декан

скоропостижно скончался. Стало понятно, что Рая

в медицинский не попадет. Она пробовала два раза

подряд поступать сама, но безуспешно. Потом кто-то

подсказал, что нужно поработать на кафедре био-

логии санитаркой и потом попроситься у ректора,

так, мол, многие делают. Рая попробовала, но у нее

ничего не вышло.

- Армия ей не грозит, можно попробовать еще

через год, - говорила мать.

Но Рая отказалась. Решила поступать, где повезет.

Когда работала санитаркой на кафедре биологии,

познакомилась с доцентом Кларой Климентьевной,

та и подсказала, что нужно сделать. Рая послушалась

совета.

Вот пришла пятница. Около остановки, к которой

раз в день приезжает автобус из Киева, Раю встреча-

ют родители. Из автобуса дочь вышла потупившись

и, опустив голову, сказала:

- На биолога!

Отец и мать поздравили дочь с успешной сдачей

экзаменов и пошли домой.

Потом дома Рая долго рассказывала родителям,

как проходили экзамены и что она отвечала. Все но-

воиспеченную студентку хвалили, что она молодец,

сама поступила, сама добилась.

- И докторов в семье уже достаточно. Один хи-

рургом будет, другой - стоматологом, ну а ты биоло-

гом, - говорил отец. - А мне повышение дали, те-

перь я на работу пешком не хожу, лошадку выписали.

- П апа, да вам за столько лет работы "ЗиЛ" мож-

но выписать.

129

Потом начался учебный год. И Рая поехала жить к

тетке. В общежитие ее не отпустили. Тем более, что в

доме тетки места хватало. В пятикомнатной квартире

на втором этаже с высокими потолками Рая заняла

одну комнату, из которой практически не выходила.

Училась она с большим рвением к науке, читала за-

поем все книги подряд, и не только по специальнос-

ти: Н. Далекого "Практика Сергея Рубцова", В. Ма-

яковского, М. Булгакова "Собачье сердце", стихи

А. П ушкина, А. Дюма "Три мушкетера".

- Изучение структуры ДНК и РНК, белков и не-

которых сторон физиологии ряда давно уже известных

микроорганизмов, ранее относимых к прокариотам,

показало, что их следует выделить в самостоятель-

ную группу организмов, которых нельзя причислить

ни к прокариотам, ни к эукариотам. - Рая ходила

по коридору, где был скрипучий деревянный пол, и

повторяла это предложение уже в десятый раз.

Раина жизнь состояла из добросовестной, на-

стырной учебы. По праздникам она ездила домой.

Выходные были заняты - библиотекой, кино, теат-

ром, прогулкой в парке. Потихоньку начали на нее

обращать внимание молодые мужчины, как и она на

них. Она - биолог, и понимала, что половое созре-

вание, как и влечение, неизбежны в этой жизни.

Вскоре Сема провел в квартире телефон, и сви-

дания начали назначаться по телефону. Совсем не

легкомысленная девушка, доверчивая Рая ходила

на свидание с моряками. За один вечер она могла

встретиться с двумя, тремя и даже больше. Тогда на

Подоле была воинская часть, она считалась морской.

К тому же рядом с домом было политучилище. Рая

знакомилась с моряками на рынке, в кино, у подруг.

Назначала всем встречу у одного и того же памятни-

ка, только в разное время. Памятник Григорию Ско-

вороде был для Раи местом встреч с представителями

130

противоположного пола. А телефон - не роскошью

и средством связи, а аппаратом для назначения сви-

даний. Все уже давно с кем-то встречались, некото-

рые даже имели первый сексуальный опыт. Но Рая

была не такой. Воспитанная и сдержанная девушка

дала сама себе слово, что девственность потеряет

только с любимым человеком, с которым и проживет

до старости.

Прошло пять лет, и учеба закончилась. Выучив

все станции метро, скверики, парки, библиотеки,

Рая пошла на вольные хлеба. От тетки ушла на съем-

ную квартиру. Снимала ее у одного старого стомато-

лога, который тайно принимал пациентов на дому.

По вечерам только и слышно было, как он на моторе

шлифует съемные протезы, стучит молоточком по

коронкам. Когда выходил из комнаты, его руки были

все в пасте "Гойя". А вот когда работал с золотом,

даже Рая задумывалась, дома ли хозяин.

Устроилась она работать на кафедре. Ассистент

кафедры - так называлась ее первая должность.

Моряки отпали автоматически. На работе нужно

было работать. Учеба и работа на кафедре очень

разнятся. Преподаватели и профессор в том числе,

которые знали ее как студентку-отличницу, стали на

нее кричать. И достаточно грубо. Нагружали работой

совсем не такой, как она хотела. Рая не могла понять,

почему это произошло? Когда она училась, все были

хорошими, когда пошла работать - все превратились

в кощеев бессмертных.

Ежедневные горы бумаг не отпускали Раю домой.

Раз или два она ночевала на кафедре. Такая работа

ее не привлекала. Она считала, что училась на би-

олога не для того, чтобы сидеть за бумагами. Рая

представляла себя в роли великого научного работ-

ника с пробиркой в руках и записями в журнале об

успешных открытиях.

131

Через год на работу бедняжка ходила уже без

всякого интереса и желания работать. Она знала,

что работа - это хоть какой-то источник денег для

дальнейшего существования. Продукты она возила

из дома. Родители помогали чем могли, да и тетка

тоже подбрасывала деньжат. В деньгах потребности

не было, в одежде тоже. Было немного скучно, и

мать советовала выйти замуж, а то вот сколько лет,

а жениха нет. Так недолго и в девках остаться!

Рая решила твердо - нужно найти жениха!

Каждый, с кем она знакомилась, готов был стать

ее партнером во всех отношениях. Каждый готов

был жениться. Но никого она не принимала близко

к сердцу. Рае никто не нравился. Все были не такие,

о ком она мечтала и читала. И ей это надоело.

Проработав еще пару лет на кафедре, Рая стала

писать работу и жить, как живется. Белый, давно

глаженный халат стал ее рабочей формой. Вареная

вермишель в пол-литровой банке с резиновой крыш-

кой стала ее едой в первой половине дня.

Выходные она проводила у родителей, помога-

ла по хозяйству - картошка, помидоры, огурцы.

Знакомые ребята из деревни предлагали ей руку и

сердце, но тоже были отвергнуты. Даже слух по селу

пошел - Рая Тимофея-зоотехника переучилась.

И парни ей теперь ни к чему. Мать все чаще стала

говорить о замужестве. Пару раз женихов подставля-

ли ей... Но безуспешно. Спустя год Раиса все-таки

полюбила парня. Насыпали набережную на Подоле,

и свершилось чудо.

Встречаться с военным было модно. Но моде Рая

никогда не следовала. Просто она влюбилась с пер-

вого взгляда. Он был высокий, стройный, темново-

лосый, в военной форме. Познакомились они в клубе

на танцах.

132

Иван, а так звали избранника Раи, был самым на-

стоящим военным. Когда от военного училища при-

возили курсантов на сельхозработы, Ваня командо-

вал отрядами и смотрел за порядком. Ваней называла

его только Рая, все остальные по званию - старший

лейтенант Иван Петрович. И честь отдавали все, кто

был в форме.

Вот возьмет она старшего лейтенанта под руку, и

прогуливаются они по ночной деревне.

Ваня участвовал в художественной самодеятель-

ности, танцевал, пел и играл на гармошке. Одним

словом - завидный жених. Каждый вечер встречи,

посиделки.

Тут забеспокоились Раины родители. Куда дочь

пропадать стала ночами? Подруги говорили, что с

военным видели ее. Но услышать - одно, а уви-

деть - другое.

- Давай, Рая, приводи своего суженого, знако-

миться будем, - сказал отец.

Рая сильно покраснела и убежала в комнату.

Через неделю старший лейтенант Иван Петрович

и Рая с родителями сидели за одним столом. Ели

яблочный пирог и пили чай. Но когда мужчины

ушли на мужской разговор, там они и поддали до-

машненькой. Тимофей Кондратьевич сам гнал само-

гоночку. Несмотря на сухой закон в стране, ее дома

было полно. "Целых пять двадцатилитровых бутылей

закопал! Пускай будет", - хвастался перед будущим

зятем Тимофей Кондратьевич.

Родителям Раи будущий военный зять очень понравился.

Даже, может, больше, чем самой Рае. Ваня

в компании ее родителей чувствовал себя как рыба в

воде. Он и не стеснялся их, стал совсем своим. Во

время хорошего застолья Ваня играл на гармошке, а

все семейство подпевало. Он не брезговал никакой

работой, помогал по хозяйству.

133

Сам Иван был родом из Тульской области. Там

жили его отец и мать, а он, будучи человеком воен-

ным, по службе оказался на Украине. Парень из не-

большой крестьянской семьи, очень талантливый и

в меру скромный, вскоре стал законным мужем Раи.

Свадьбу отгуляли настоящую, украинскую - гу-

ляли два дня и на третий опохмелялись. Был шалаш

свадебный, две сотни приглашенных родственников.

Самогон откопанный в неограниченном количестве,

свадебные переодевания, мытье теще ног водкой.

Все было.

Рая выставилась на кафедре. В части выставил за

свадьбу Иван Петрович Соколовский. Теперь Раина

фамилия была Соколовская. Ее прежняя - Лит-

вын - канула в Лету. В ее роду есть кому передать

фамилию по наследству, у нее же осталась только

детородная функция.

Через год после свадьбы Ваню повысили в звании

и дали квартиру в новом районе Киева. Когда Рая

училась в вузе, район этот только намывали и она

даже не знала о его проекте. И тем более не представ-

ляла, что будет там жить в собственной квартире.

Странное название района - Оболонь, улица -

имени Мате Залки, да еще дом был под номером

семь дробь пять... Прописка в квартире, обустройство

жилья - все так чудно Рае было. От счастья не

знала куда деваться. Конечно, квартиру Ване дали

с помощью дяди генерала. Он у него покровителем

был. Из Владивостока забрал, помогал как положено

по-родственному, и квартиру дал за заслуги.

Весной, на годовщину новоселья и на второй год

свадьбы, родители Раи подарили "москвич", а ро-

дители Вани - все спальное белье, дорожки, ковры

и мебель. А до этого молодые спали на полу, вещи

складывали на стуле, еду готовили на электроплитке.

134

Обустроились Рая и Ваня в доме, стали в очередь

на холодильник, купили в рассрочку телевизор и

наслаждались супружеской жизнью.

Потом - кассетный магнитофон, на котором

слушали Высоцкого, хрустальную люстру за триста

рублей, хороший костюм Ване. Сексом занимались

регулярно, а когда "видак" привезли из Германии

сослуживцы Вани, то и кассетки стали посматривать

с интересными названиями - "Куртизанки", "Ша-

луньи". Летом, когда на кафедре у Раи начинались

каникулы у студентов, Ваня тоже брал отпуск и мо-

лодая семья садилась в машину и ехала на море.

Кавказ, Карпаты, Крым, Молдавию покорили

Соколовские. Они выбирали активный вид отдыха,

не раз ходили в поход, ездили на стрельбище на тан-

ковый полигон под Николаевом. Одним словом, пре-

пятствий для того, чтобы жить хорошо, не было.

Будни проходили на работе. Иван Петрович с утра

убегал на службу, Рая шла на кафедру, а по вечерам

они смотрели телевизор. К тому же Рая готовилась

к защите. Тема ее работы имела простое название -

"Пептидное построение аминокислотных остатков".

Рая и Иван были хорошей семьей. Вместе уби-

рали, готовили, ходили в магазин. Все у них было

хорошо.

Сразу после защиты Рая забеременела. Правда,

теперь по должности никто не мог ее так называть,

стала она Раисой Тимофеевной, тем более, что и

выглядела она теперь старше. Иван Петрович еже-

дневно ходил на работу и потихоньку продвигался с

помощью дяди вверх по службе.

Ежедневное поедание Раей соленых огурцов и

квашеной капусты заставляло ее родителей лишний

раз ездить из Переяслава-Хмельницкого в Киев и

обратно.

135

В доме для рождения ребенка было все готово -

кроватка в детской и колясочка в прихожей.

И вот наконец Раису Тимофеевну "скорая" забра-

ла в роддом. Через час оттуда позвонили и сказали,

что родилась девочка.

Трубку взял сам хозяин квартиры, Иван Петро-

вич, он же и прокричал словно на параде: - Ура-а-

а-а!!! Райка родила девочку!

И все начали дружно обниматься, потому что к

моменту родов съехалась тьма-тьмущая родственни-

ков, то есть братьев и их жен с детьми.

Родилась девочка, которую назвали Инной. Ма-

ленькая, симпатичненькая детка-кроха. Вес, рост

соответствовали медицинским нормам. Все были

счастливы и довольны.

На "москвиче" малютку с Раей привезли домой.

Несколько дней подряд молодая мама просыпалась,

только чтобы покормить ребенка. Бабушки и дедуш-

ки нянчили малютку вместо матери, позволяя ей

отоспаться после родов. Ну а потом Рая отдохнула

и вперед!

Прошло какое-то время, и Раиса Тимофеевна ро-

дила второго ребенка, теперь уже мальчика. В квар-

тире Соколовские сделали повторный ремонт и сме-

нили первую, советскую, "стенку" на польскую.

В один прекрасный вечер Ваня забежал в дом

с перепуганным лицом и сказал: "Собирай вещи и

езжай к маме".

Перепуганная мать двоих детей не понимала, в

чем дело, а отцу некогда было объяснять. После отъ-

езда Раи к матери с отцом в стране сменилась власть.

Путч в Москве очень сильно напугал всех. Ваня

переживал, что будет война и он по долгу службы

пойдет на гражданскую войну. Но вся война окон-

чилась на Красной площади.

136

Перемены в стране привели к перемене и в семье.

Родители Раисы Тимофеевны перестали ходить

на работу, совхозы распались, такая профессия, как

зоотехник, перестала практически существовать.

Осеменять стало некого: весь скот вырезали и про-

дали, нового не заводили. Все только то и делали,

что грабили и тащили все домой.

Иван Петрович стал получать крохи. Дядю гене-

рала сняли с должности и отправили на пенсию. Зарплата

военного стала похожа на подачку в переходе.

Денег не хватало даже на еду. Раиса Тимофеевна на

свою академическую зарплату не могла даже в метро

проехать. Все запасы закончились, и денег в доме не

стало совсем.

Питались Соколовские в основном с огорода ро-

дителей. Они ездили туда на выходные и помогали

по хозяйству. Что вырастили своими руками, то и

имели.

На кафедре сотрудники перестали просто прихо-

дить на работу. Люди не видели смысла находиться

на государственной службе. А если и приходили к

девяти, в десять уже уходили. Половина сотрудников

уволилась. Заведующий кафедрой стал мотаться с же-

ной в Польшу, возил на продажу часы "Армейские".

Рая боялась за детей, как они будут жить дальше?

Иван Петрович начал пить, но Рая взяла его в кулак,

и он резко бросил.

- Ваня, давай сядем и все обсудим. Дальше нужно

как-то жить. За что жить? Пить - это не выход. Де-

тей нужно кормить. Сами тоже должны что-то есть.

Вон мой шеф, профессор, ездит в Польшу торговать.

Туда везет и обратно тоже. Не стыдится и с женой

стоит на Республиканском стадионе, работает.

- Р ая о чем ты говоришь, какой рынок, я воен-

ный! - возмутился Иван Петрович, но сразу понял,

что сказал. - Глупо звучит. Ты права.

137

Иван Петрович Соколовский вспомнил о своих

польских корнях. В Кракове жили его братья и сест-

ры, у них он с женой и останавливался, когда начали

ездить в Польшу.

Начинающий капитал для закупки товара Со-

коловские выручили с золота, подаренного им за

время их совместной жизни, часть денег одолжили

у родственников Раи, еще братья помогли, а часть

денег выложил на стол сам Иван:

- Вот! Это моя заначка, откладывал, сам не знаю

на что.

Рая сильно возмутилась:

- Да как ты мог! Ты воровал деньги у меня. Зачем

ты это делал? Зачем я за тебя вообще вышла?!

Потом Ваня успокоил ее и Рая пришла в себя.

Денег хватило на первую закупку.

Везли все: тонометры, простыни, пеленки, гра-

дусники, пробирки, аппараты для разбрызгивания

яда против колорадского жука, шампунь "Кря-кря",

сигареты, лампочки, люстры, пылесосы, резинку для

трусов...

Гостили в Польше недолго, денек-другой. Только

все распродали - и домой.

Перед обратной дорогой скупали джинсы, петар-

ды, жвачки, зубную пасту. Зарабатывать-то нужно.

Дома продавали знакомым, сослуживцам, на ка-

федре, в парадном и даже в деревню возили. По

селам товар брали хорошо, но много денег шло на

бензин.

Потом Иван предложил Рае:

- Давай станем к нам на "Ручеек" и там будем

продавать. Мотаться по селам не выгодно. Утром

станем на место и работать будем.

- А знакомые если увидят? - И сразу Раиса Ти-

мофеевна поняла, что сказала глупость.

Выбора не было.

138

Из Польши приезжали вечером или рано утром.

На вокзале платили "бригадным" деньги за все.

За то, что они есть, за то, что едут, за жизнь, за то-

вар, за сумки, за воздух, за землю. За все. Платили

и мчались домой.

Дома поджидали детишки. Инночка, дочка, под-

росла, и ее уже можно было оставлять на хозяйстве.

Она могла сварить обед, выгулять собаку Ральфа,

убрать в доме. Одним словом, выросла хозяюшка.

Подарки привозили деткам всегда. Маленькому

Витальке машинки, жвачки, одежку импортную.

У Инночки другие заказы были: юбка, колготки,

сумочки.

- Модница выросла, - умиленно говорили Раи-

са Тимофеевна и Иван Петрович.

Семья радовалась, собравшись вместе. Утром

Иван Петрович просыпался и бежал гулять с Раль-

фом. Рая готовила бутерброды мужу на работу и де-

тям в школу. Муж брился, Рая одевала детей. Дети в

школу не спешили.

Иван Петрович через своего брата в милиции вы-

бил одно место на стихийном рынке "Ручеек".

Платили, как и все, - ежедневно.

На выходные была основная торговля. Практи-

чески семьдесят процентов товара продавалось в суб-

боту и воскресенье.

Понедельник для Раисы Тимофеевны стал дру-

гим. Еще совсем недавно она, как и все члены семьи,

утром в понедельник спешила. Спешила выйти из

дома, нырнуть в белый халат и писать работу, кото-

рая даст ей научное звание.

Теперь было все по-другому. После защиты кан-

дидатской и развала империи Рая стала работать на

рынке - "Продай и все!". Таков девиз.

Понедельник считался выходным днем. В Киеве

все рынки, в том числе и стихийные, в первый день

недели были выходными.

139

Назвать выходным этот день трудно.

Ровно в восемь утра все расходились и начинались

"выходные". Дети - в школу, Иван Петрович - на

службу. Первым делом уборка на кухне. Пока на

кухне чисто не будет, Рая готовить ничего не сможет.

Потом стирка, глажка, уборка в квартире.

В час дня созванивалась с коллегой по старой

работе. Она единственная осталась на кафедре. Ее

муж работал в Кабинете министров и только там

платили зарплаты. Никто не знал, каким образом он

там удержался после перетрубации. Денег ей хвата-

ло, и она осталась на кафедре почти самой главной.

Бывшие сотрудницы разговаривали, шутили, вспо-

минали рабочие моменты. Коллега жаловалась на

собачий холод в помещении института:

- Мне даже кажется, что у меня бронхит!

Вторник и все остальные дни Иван Петрович

сопровождал супругу на работу. Без мужской силы

там не обойтись.

Тачка-"кравчучка", на ней две сумки в клеточку,

китайского покроя.

Марш-бросок занимал почти полчаса. От улицы

Мате Залки к станции метро "Оболонь" не спеша с

грузом нужно топать полчаса. Там становились на

место, расставляли раскладной столик и выставляли

на витрину все привезенное из Польши. В обед со

службы возвращался муж и сменял Раю. Она бежала

домой поесть и погреться, если была зима.

Польша отпала, началась торговля свитерами.

- Очень хорошие, качественные вещи, - гово-

рили покупатели.

Знакомый сослуживец Ивана Петровича, Петя

Игнатенко, поставлял товар. Его дочь Марьяна жила

в Москве. Она оттуда поездом переправляла свитера

140

в Киев, а Петя Игнатенко приносил их уже Ивану

Петровичу.

- Держи, Сокол, - говорил Игнатенко.

Выгоды от этого Игнатенко не имел никакой.

Просто помогал бизнес делать дочери. Она тогда,

наверное, половину Украины в эти свитера одела.

Торговать ими было одно удовольствие. Качество

они имели действительно нормальное, напоминали

хорошие советские свитера, те, которые под горло

были. Такие туристы в поход надевали. Кусючие

такие к телу.

Свитера распродавались со скоростью звука. Со-

коловские брали с собой сумку, в которую помеща-

лось сорок штук. На витрине-руке был только один

свитер. Приходилось кричать:

- Р азные размерчики, разная расцветочка!

Ассортимент был исключительно мужским, и то-

вар сезонным. Кому нужны свитера летом? Жен-

щины покупали мужьям, любовникам. Одна даже

привела любовника, чтобы тот примерил.

Со временем свитера вышли из моды и пришлось

снова думать, на чем можно заработать деньги.

Раиса Тимофеевна перестала краснеть при виде

знакомых на рынке. Поначалу она даже приседала,

прячась под раскладной столик, убегала, отворачива-

лась. Преподаватели узнавали, но не подходили. Она

стеснялась по всем параметрам. Но потом притерлась

к новому обществу и к своему положению. И теперь

стали стесняться ее те, кого раньше она стеснялась.

Протертые ботиночки заставляли доцента краснеть

от стыда, проходить мимо и даже не смотреть в сто-

рону Раисы Тимофеевны, мол, не заметил.

Странные люди есть на свете.

"Кравчучка" сменилась на "кучмучку", но она уже

не понадобилась. Теперь Соколовские стали торго-

вать химией. Машину "москвич" сменили на "ниву":

141

она выносливей и больше груза возьмет, теперь же

нужно коробки таскать.

Иван Петрович считался водителем-"подснежни-

ком" - выезжал на дачу да на грибы. Но ради детей и

бизнеса стал очень лихо водить автомобиль. Бывало,

по два раза на неделю мотался в Одессу и обратно

за товаром. Только там можно было недорого купить

порошки, салфетки, дезодоранты, мыло. В Одессе

купил, в Киеве продал. Выгодно было.

На рынке стало появляться много конкурентов.

И прибыль от товара они получали сумасшедшую.

Кто имел много точек, тот имел выгоду от количества

проданного. Копейки на куске мыла, но в сумме

выходило немало.

Прижали торговлю...

Раиса Тимофеевна стала торговать коричневым

вонючим хозяйственным мылом, спичками и мол-

давским бельем. Брат Ивана Петровича с "местны-

ми" договорился о самом ходовом месте. Раиса Ти-

мофеевна стояла прямо на входе-выходе с рынка.

К тому же рядом был выход со станции метро. Мыло

покупали хозяйки, спички - все! Бельишко тоже

хорошо шло. Его делали в Молдавии, в городе Тирас-

поль. Качество было отменное. Кто брал комплект,

на следующий день приходил еще за одним. Тогда

вообще все товары качество потеряли. А это - еще

то бельишко, старого советского качества. Комп-

лекты с известными рисунками: лебеди на синем

фоне, слоники розовые, ромашки или просто белые

облака.

После польских джинсов, московских свитеров,

турецкой химии, спичек и постельного белья жизнь

привела к рыбе.

Закупалась мороженая скумбрия, разморажи-

валась, замачивалась, коптилась в дыму из опилок

142

фруктовых деревьев, натиралась пахучим раститель-

ным маслом, выкладывалась на хлебный лоток и на

рынок.

Иван Петрович взял годовой отпуск за свой счет.

Обошлось в двести долларов.

Сама справиться со всем этим Раиса Тимофеевна

не могла. Она играла роль помощника. Ключевая

роль добытчика денег перешла к главе семьи. По

старым связям коптили рыбу в Броварах, на свино-

ферме, что принадлежала воинской части, в кото-

рой когда-то служил Иван Петрович. Дома такого

количества сделать они не могли. Да и запах рыбы

стойкий. Солдаты делали основную, грязную работу.

А за процессом копчения нужно было следить. Не

один десяток килограммов рыбы был испорчен в

коптилке, пока Иван Петрович научился правильно

ее приготавливать.

- Такую вкусную рыбу только здесь продают, -

говорили люди в очереди.

- Я вчера купила одну скумбрию, пришла домой

и сама съела, - хвасталась женщина, которой Иван

Петрович взвешивал рыбу, - очень вкусная!

Другие хвалили рыбу на весь Оболонский район:

- Я вот была на "Героев Днепра", так там та-

кую продают!.. Соленая, ржавая, и вообще мне здесь

больше нравится.

К Новому году Ивана Петровича на рынке на-

зывали просто Петрович. А рыбу: "Рыба у Петро-

вича".

Соседки по дому, когда хвалили рыбу, на воп-

рос других соседей "Где рыбу брали?" - отвечали:

"У Петровича".

А что может быть лучше, чем самореклама товара?

Но рыбный бизнес тоже пришлось закрыть. Ле-

том санэпидемстанция не давала покоя. Зимой с

143

налоговой хоть как-то, но можно было договориться.

А летом весь этот "договор" слишком подорожал.

Время отпуска за свой счет подходило к концу.

Накопленная небольшая сумма деньжат после ре-

монта в квартире требовала вложения.

Раиса Тимофеевна говорила мужу:

- Деньги, пущенные в оборот, приносят прибыль.

Потом, когда деньжата стали таять, Раиса Тимо-

феевна начала советоваться с мужем, куда вложить

деньги. В банк или предприятие вкладывать деньги

смысла не было. Все равно обманут.

- Ваня, давай подумаем, чем торговать дальше?

- П очему торговать, будем работать!

- Где работать, я на кафедре, ты на службе? Да

самое ценное, что ты приносишь с работы, это паек,

которого не хватает и на неделю. На кафедру я не

вернусь.

- Может, будем чай, кофе продавать? - пред-

лагал Иван Петрович. - Моего замполита жена на

"Владимирском" торгует. А?

- Нет, Ванечка. Это несерьезно. Нужна стабиль-

ная денежная прибыль. - Раиса Тимофеевна час-

тенько любила придумывать новые слова, когда о

чем-то думала. - Мне рассказывала подруга с рабо-

ты, что ее соседка по лестничной площадке на рынке

купила место и там работает.

- На каком?

- На Троещинском. Ну не на Петровке же. Там

очень дорого. За место в месяц, да и так. Купим

местечко и будем мотаться за шмотками.

- А место?

- Место твой брат поможет сделать.

- А если нет?

- А если нет, купим! Эта знакомая по площадке

моей подруги, так она говорит, приблизительно три

сотни нужно отдать за половину места.

- Это как - за половину?

- Не знаю как, но людям хватает и половины.

Нужно узнать.

Раиса Тимофеевна по своим научным каналам

разузнала, что старший лаборант Леня, с кафедры

нормальной физиологии, торгует обувью на Трое-

щине, и решила обратиться к нему.

Уже через месяц была куплена половина места

и не за триста, как советовали, а за сто восемьдесят

долларов.

Сразу после покупки торгового места Раиса Ти-

мофеевна собралась без мужа в закупочную поездку

в Одессу.

Гидом по поездке, рынку и товару стал старший

лаборант Леня.

Они договорились о встрече на остановке возле

кинотеатра "Братислава". Туда должен был подъехать

их автобус.

В день поездки Иван Петрович с детьми провожал

Раису Тимофеевну к автобусу. Мучился ревностью

и в глубине души тайно ненавидел лаборанта, кото-

рого еще не видел.

Все дороги ведут в Одессу. Без Одессы-мамы ни-

как.

145

Трасса Е-95

На всех картах современной Украины и более ста-

рого, еще советского выпуска, трасса Киев-Одесса

обозначена под номером Е-95. Берет она свое начало

далеко за пределами Украины.

- Нам нужно проехать в одну сторону примерно

пятьсот километров и столько же в обратную, - го-

ворил Раисе Тимофеевне лаборант Леня.

На "сидушке" они сидели вместе. В этом автобусе

говорили не "сиденья", а "сидушки". И вообще салон

выглядел слегка странновато. Есть места сидячие,

есть и лежачие. В зависимости от платы пассажира.

- Есть деньги и желание - могу разложить. Бе-

лым человеком почувствуете себя в дороге, - пред-

ложил Раисе Тимофеевне милым голосом совсем

немолодой мужчина.

- Я пока не определилась, - удивленно ответила

она.

Леня-лаборант - настоящий мужчина. Он понял,

что Раиса Тимофеевна не в курсе всех дел, вот и на-

чал объяснять ситуацию:

- Р аиса Тимофеевна, вы так сильно не пугайтесь,

ничего странного он вам не предлагал. Он старший

в группе. Во-о мужик! - показал поднятый большой

палец правой руки. - Его зовут Владимир Григорье-

вич. По профессии - гражданский летчик, но хочет

жить, вот и стал работать руководителем группы.

Когда Григорьевич работал в Туркмении на верто-

146

летах, однажды оторвалась лопасть. Вертолет упал, и

все двенадцать пассажиров погибли, единственный,

кто остался в живых, был пилот, то есть Григорьевич.

Второй раз он упал уже как пассажир, под Борис-

полем. И опять живым остался только Григорьевич.

В авиации есть такая поговорка: "Прозвенело два

звоночка, третьего не жди". Вот он и подался на зем-

лю работать. Он у нас на вес золота. Деньги ему до-

веряем. За товар не переживаем. Настоящий мужик.

Просто перед тем как ехать, я вам дам потом те-

лефон, напомните, нужно звонить старшему группы,

этому, который подходил только что. И записываться.

Билетов на руки не дают. Места бронируют заранее.

В салоне есть места лежачие и сидячие. Отличаются

они стоимостью и, естественно, комфортом. Лежа-

чее, конечно, удобнее. Я пробовал. Но экономлю

деньги и рассчитываю на свою молодость, которая

многое может перетерпеть в жизни. Вы, Раиса Ти-

мофеевна, женщина немолодая, простите ради бога

за откровенность. Вам нужно, это мое мнение, брать

лежачее место. В следующий раз заказывайте именно

лежачее. И звонить нужно заблаговременно.

Раиса Тимофеевна промолчала, но в душу запало

сказанное этим хвастливым Леней: "Вы, Раиса Тимо-

феевна, женщина немолодая..." В голову все больше

и больше стало лезть всякого такого, глупенького и

женского. Она даже немного обиделась на юношу.

- Р аиса Тимофеевна, а? А? Вы меня слышите? -

Леня-лаборант помахал рукой перед лицом Раисы

Тимофеевны.

- Да, да. Конечно, Леня, - дернулась она. -

Слышу.

- Так вот, - продолжал юноша, - в Одессе нуж-

но следить за своим кошельком. Там жуликов пол-

ным-полно. На каждом шагу воруют. Режут сумки

на ходу и вытаскивают товар, подбрасывают под

147

ноги пачки с деньгами, кошельки. Не поднимайте!

Обсчитывают в контейнерах. Одним словом, будьте

предельно бдительны! Сразу все деньги не доставай-

те. Делайте вид, что у вас еле хватило оставшихся

деньжат.

- Да, спасибо Леня! - поблагодарила Раиса Ти-

мофеевна лаборанта и укуталась в верблюжье одеяло.

"Не была бы я украинкой, - думала она, - я бы

не спрятала деньги в интимные места. А так одну

сумму везу в потайном кармане трусов, другая часть

денег - в лифчике, как и подобает настоящему чел-

ноку. В кармане и кошельке так, для отвода глаз".

Разговор не успел начаться, как руководитель

группы, став в проходе около водителя, сказал гром-

ко на весь салон:

- Девочки и мальчики, остановка по-маленькому

и большому. Делаем сейчас одну, потом, перед при-

ездом, другую. Пятнадцать минут на все про все. Чай

будет стоять на торпеде.

Раиса Тимофеевна вышла из автобуса и побли-

зости не увидела рядом кабинки с традиционной

надписью "М" и "Ж".

Все просто ушли в кусты.

Раиса Тимофеевна облегченно вздохнула. Она

знала, какие "опрятные" туалеты по трассе. Так себе

и думала, чтоб остановиться в лесопосадке. Воздух

чище и глазам приятнее.

Вернувшись из кустов, никто руки не мыл. Все

хватали только что разлитый кофе из термоса. В од-

ном термосе был чай, в другом - кофе. Но популяр-

ностью больше пользовался растворимый кофе.

Ночью Раиса Тимофеевна не сомкнула глаз. Она

из тех, кто на новом месте и в дороге плохо спит.

Дремала-дремала, проваливалась на несколько минут

в сонное состояние, но по-настоящему заснуть не

могла. Да и шея затекала.

148

Леня-лаборант разместился около окна и тихо,

можно сказать совсем по-детски, спал, склонив го-

лову на плечо Раисы Тимофеевны.

Дорожная бессонница дала возможность разгля-

деть салон автобуса. Впереди около водителя, на

откидном сиденье, что над ступеньками, разместился

Владимир Григорьевич. Он разговаривал с водите-

лем, который все время щелкал семечки и шелуху

выбрасывал в открытое окно, из которого дуло прямо

на Раису Тимофеевну. В проходе между сиденьями

тускло горел синий свет, он не давал темноте погло-

тить салон. Сразу за водителем под потолком висел

маленький телевизор. Снизу к нему проволокой был

грубо прикреплен видеомагнитофон. И когда авто-

бус наезжал на ямы, казалось, что телевизор вот-вот

оторвется и упадет на спящего прямо под ним второ-

го водителя. Вся сторона за водительским сиденьем

до самой галерки была с лежачими местами.

В конце автобуса находилась огромная площадка,

где лежала неприкрепленная безразмерная запас-

ка, которая издавала резиновый, грязный, какой-то

асфальтовый запах. По правой стороне все сидели.

Людей на этой стороне было больше. Над голова-

ми - отдел для мелкого багажа, практически пус-

той. Только посреди автобуса почти на метр свисала

размотанная туалетная бумага. Раиса Тимофеевна

все не могла заснуть и видела весь путь почти цели-

ком: милицейские посты по дороге, аварию около

Хаджибейского лимана. Видела главный въезд на

стоянку около рынка, наверное, самую большую в

своей жизни. Видела парковщиков, которые драли

деньги при въезде.

Автобус медленно передвигался по стоянке. Ру-

ководитель Григорьевич сказал:

- Как всегда, на наше.

149

Еще минуты три, и автобус проехал задом на мес-

то около кафе под названием "24 часа".

Это был настоящий эпицентр парковки. Здесь

были расположены кафе, туалеты из белого сили-

катного кирпича, несколько торговых точек-палаток,

импортные автомобили хорошего качества. Авто-

мобили эти принадлежали охранникам. Они туда

складывали барахло, которое дают за парковку в

элитном месте.

Самым главным атрибутом парковки были не ма-

шины, не автобусы, а люди. Людей было много, все

ходили в разных направлениях.

Автобус стал в метрах пяти от кафе "24 часа". Их

разделял пешеходный переход, названный по имени

африканской лошадки зебры. Этот переход играл

роль ворот в потусторонний мир. Он вел от сердца

парковки в сердце торговли. По нему все уходили и

приходили. Уходили с пустыми руками, возвраща-

лись с практически неподъемными баулами. Многие

нанимали грузчиков, а сами шли рядом.

Около автобуса даже свет был тусклее, чем там,

куда вел переход.

- Ну вот и приехали, - произнес сонно лабо-

рант Леня. - Сейчас пойдем, я изложу вам всю суть

работы.

- Не нужно, я сама, - гордо произнесла Раиса

Тимофеевна.

- Сами заблудитесь. Давайте хотя бы примерную

карту вам нарисую.

- Ну, давайте, - неохотно согласилась Раиса

Тимофеевна.

Через пять минут она уже знала, где находится, -

это было Поле чудес, где продают все дороже, чем

там, где оптом. И к тому же Поле чудес открывается

только тогда, когда рассветает. Она также знала, где

находится самый дальний уголок рынка под назва-

нием "Мылка".

150

- Там продается мыло, порошки...

- Да я знаю, сюда мой муж приезжал за товаром.

Слышала. Спасибо, дальше я примерно поняла.

Около автобуса стоял с Григорьевичем Сашка-

милиционер, начальник охраны автостоянки. Стар-

ший автобуса Валера был настоящим алкоголиком.

Он впадал в запой месяца на два, потом прекращал

пить и возвращался на работу. Была еще Лариса,

тоже старшая. Это была потаскуха высшего класса,

она умудрялась спать с маминым любовником и с

двумя новыми, своими. Водитель Вова-Лакистрайк

получил прозвище от надписи на своем автобусе,

водитель Гриша с зятем Васей. Они всегда ездили

вдвоем. Гриша кричал на зятя, а тот всегда подчи-

нялся тестю.

Все приходили к Григорьевичу на посиделки. Он

был самый старший в коллективе и самый разбит-

ной. Рассказывал истории и давал толковые советы.

На стоянке может поместиться тысячи полторы

автобусов и тысяч пять легковых автомобилей.

- Григорьевич, открывай багажник, - говорила

самая толстая пассажирка салона, тяжело спускаясь

по трем ступенькам "Икаруса". Она всегда первая

брала тачку-"кравчучку" и уходила на рынок.

Раиса Тимофеевна чувствовала себя не в своей

тарелке. Но выхода не было - нужно кормить детей.

Отыскав среди других тачек свою, она пошла туда,

куда вел переход. В водоворот торговли.

Из-за плохой дороги слегка кружилось в голове,

но Раиса Тимофеевна шла. В автобусе по приезде

объявили, что выезжают в десять утра, вот и при-

шлось поторопиться.

Рынок имел внушительные размеры и причудли-

вые названия улиц: Розовая, Бежевая, Синяя, Абри-

косовая. Раиса Тимофеевна нигде прежде не встре-

чала таких названий.

151

На рынке царил самый настоящий хаос. Все куда-

то бежали, все спешили. У каждого руки были чем-то

заняты. Люди если не продавали, то покупали. Про-

шло полчаса, и хаос начал перерождаться в товар,

контейнеры, улицы, цены.

Периодически тачками по ногам взбадривали

прохожие. Наступили на ногу, проехали "кравчуч-

кой" по ноге - не жди извинений, иди дальше.

Шумные ряды, открытые контейнеры с разве-

шенным товаром, грохот мини-электростанций, звук

которых напоминает хорошо работающий мопед с

хорошим глушителем...

Раиса Тимофеевна за полчаса превратилась в раз-

дражительную и злую особу. Все вокруг толкались и

что-то покупали.

От самого входа Раиса Тимофеевна прошла два

пролета подряд и ничего подходящего не увидела.

Ну разве что Витальке туфли и себе белье нижнее.

Но она четко знала: себе покупать ничего нельзя.

Сначала товар. Цель поездки другая.

Но с товаром она пока не определилась. Одни

девочки говорили, что идет хорошо женский, дру-

гие, что мужской товар. А одежда кругом. В каждом

контейнере.

Раиса Тимофеевна решила пройти еще одну ули-

цу и хорошо подумать. На следующей улице по пути

она почувствовала запах нафталина. Он распростра-

нялся почти на всю улицу. Это китайцы привезли

антимоль. Потом нахлынул резиновый запах. Мо-

касины китайского производства вызывали рвотный

рефлекс. Раиса Тимофеевна решила прибавить ходу,

подальше от запахов, стимулирующих отрицательные

рефлексы.

- Ноги! Поберегись! - кричал грузчик где-то

в толпе. Через секунду Раиса Тимофеевна упала на

витрину. Толпа разбегалась кто куда. Ей бежать было

152

некуда. По бокам - стена контейнеров, в прохо-

де - люди. Единственный выход - прижаться к то-

вару. Но по неопытности, Раиса Тимофеевна просто

рухнула на товар, чем и уберегла ноги. Краем глаза

было видно грузчика, который практически бежал

с тачкой товара выше человеческого роста. И если

колесо попадет на ногу, мало не покажется.

В конце улицы она все-таки купила носочки Ин-

ночке и туфельки Витальке. А потом мужу семейки,

и две белые майки взяла почти даром.

На продажу Раиса Тимофеевна набрала кофто-

чек, юбочек, блузок. Познакомилась с продавцами.

Записала номера телефонов, кодировок размеров.

Оказывается, китайская и турецкая шкала размеров

не соответствует нашей.

Когда покупала мужу майку, ели выпросила про-

дать две.

- Только опт! Только опт! - говорили в каждом

контейнере.

Потратив большую часть денег, Раиса Тимофеев-

на вернулась к автобусу.

Сумка была наполовину пустая.

Хоть и маловато, но товара на первый раз хва-

тит, решила она. Успокаивала сама себя: "Продам

часть этого. Покручусь в обществе, похожу на рынке,

присмотрюсь. Тогда можно будет о чем-то говорить.

На первый раз даже много. Это мне не мылом тор-

говать".

Начало светать, и из автобуса разошлись все ос-

тальные. Многие спят и одновременно ждут, когда

наступит рассвет. Им удобнее при свете выбирать

товар. Ночью и вправду плохо видно.

- Чай, каркадэ, кофе! - кричали местные чаев-

ники.

Смысла возвращаться на рынок не было. С това-

ром еще не определено, и покупать все подряд нет

смысла.

153

Снова навязчивая громкая речь:

- Чай, каркадэ, кофе.

Горячие напитки продавали молдаване. Они при-

езжали на заработки. Снимали квартиры и работали,

работали...

Территорию рынка сразу после отъезда приезжих

убирали глухонемые. На самом деле там очень чис-

то, опрятно. Туалеты пахли как положено. Все было

огорожено, выкрашено и побелено.

На обратном пути сразу после отъезда все начали

что-то считать. Раиса Тимофеевна сразу не поняла.

Потом сама жизнь заставила.

Все сидели и подсчитывали будущую прибыль.

Это напоминало определенный ритуал.

Несмотря на утро, все уснули. Только Раиса Ти-

мофеевна сидела не смыкая глаз и глядела в окно.

Лаборант Леня все так же спал, склонив голову на

плечо Раисы Тимофеевны. От него несло потом и

перегаром. Весь салон спал. И толстая пассажирка,

та, что первой требовала открыть багажник, спала.

Да так спала, что слышно было на весь салон. Храп

разносился, наверное, и за пределы салона.

Но Раиса Тимофеевна большого внимания на

него не обращала. Дома Иван Петрович до того хра-

пел, просто ария. Соседка, жившая этажом ниже,

работала в оперетте. Она жаловалась в лифте:

- Дочь спать не может, когда храп вашего мужа

слышит. Или кто там у вас храпит.

Но на храпящую толстушку никто не обращал

внимания. Только через проход напротив лежала

молодая особа и не могла уснуть. То подушкой ма-

люсенькой, то свитером прикроет ухо. Ворочалась

часто.

Сзади ранее пустая галерка теперь была забита до

самого потолка. Там высились различного размера,

цвета и формы сумки с коробками.

154

Прошло два часа, и все отдохнули от изнуритель-

ного ночного шоппинга. По команде уснули и по

команде проснулись.

- Григорьевич, в туалет хотим, - прокричала

пышка в начале салона.

Остановились снова в поле. Быстро сделав дело,

все вернулись в автобус и сели по местам. Перед тем

как закрыть двери, старший Григорьевич влез на

сиденье и спросил:

- Все на местах? Уважаемые пассажиры, посмот-

рите на своих соседей, на месте ли они? Проверьте,

чтобы были все на местах.

- Нет! - крикнул кто-то. - Моей подруги нет.

Она, наверное, между берез застряла.

Весь автобус рассмеялся.

- Кого нет? - спросил Григорьевич.

- Толстушки Маши! - ответили.

Все, кто сидел со стороны обочины, выглянули в

окошко в надеже найти толстушку Машу.

Из автобуса вышли водители и сам Григорьевич.

Долго не раздумывая, они спустились вниз с неболь-

шого склона. Там и была разыскиваемая Маша.

Весь автобус смеялся, когда Машу нежно под зад

подталкивали два водителя, а за руки держал Григо-

рьевич.

- С ума сойти! Такой высокий спуск, - сказала,

входя в салон, покрасневшая от стыда Маша.

Боком-боком, потом выдохнув и прижав живот,

Маша уселась на свое место. Все так и следили гла-

зами за каждым ее движением.

Раиса Тимофеевна потрогала себя за бок и в об-

ласти пупа. "Нужно сесть на диету", - подумала

она.

На диету ей как раз и не нужно. В ее годы после

двух родов тело выглядело очень хорошо. Правда,

она на пляже стыдилась своей растянутой кожи на

животе. А так супер! Грудь приняла прежнюю фор-

му сразу после маленького Витальки. Кожа на лице

была еще упругой, но уже виднелись морщинки.

Подсчитав прибыль, немного подремав, справив

нужду и освободив Машу, автобус тронулся домой.

В Новогригорьевке на мясном рынке покупали

мясо и сало. Здесь товар был немного дешевле и

покупателей море. Мясо не очень отличалось в цене,

всего на пару гривен. Брали перец, картошку, лук,

чеснок.

После рынка в автобусе включили телевизор и

проволокой прикрепленный к нему видеомагнито-

фон. Толкового ничего там не показывали. Видео-

кассеты были старые, с плохой записью. Переводил

всем известный гнусавый голос.

В Киев приехали вечером. Уже было темно. Около

дома автобус встречал ревнивый Иван Петрович.

Поцеловал в щеку Раису Тимофеевну, он бросил

взгляд в окно на старшего лаборанта Леню, который

так и норовил нелепо помахать в окошко своей по-

путчице.

156

Гос пода инс пекто ры

С таким же рвением и желанием, как когда-то в

учебе, Раиса Тимофеевна рано утром уже была на

рынке. В душе, конечно, ей хотелось продать больше.

А там как Господь распорядится.

Влажной тряпочкой она протерла место буду-

щей работы. Покропила святой водичкой, прочитала

"Отче наш" и еще пару молитв на хорошую торговлю.

Иван Петрович собственноручно забивал гвозди

вверху над торговым местом для крепления пласти-

ковой косички, на которую будут нанизаны вешалки

с одеждой.

Раиса Тимофеевна руководила снизу. Раза два она

вылезала из-за прилавка для точной рекогносциров-

ки со стороны прохода.

Сначала нанизали одну косичку, потом вторую,

третью, четвертую. Перекидывались словами, споря,

куда что повесить.

- Юбки идут вниз, а блузки наверх, - говорила

Раиса Тимофеевна. А Иван Петрович желал проти-

воположного. Ибо, по его мнению, юбки будут идти

лучше, чем блузки.

Спор прервала соседка Надя. Она сегодня немно-

го опоздала.

- Юбки вниз, блузы наверх! - поступила коман-

да от нее.

- Доброе утро! - поздоровался Иван Петрович.

157

- Доброе! Если оно доброе. Выходит, это мне о

вас рассказывала прежняя хозяйка места. Вы Рая?

- Да, я.

- Очень приятно! Надя! - И по-мужски протя-

нула руку сначала Раисе Тимофеевне, потом Ивану

Петровичу. Сразу после рукопожатия Иван Петро-

вич помахал рукой, показав крепость пожатия кисти

соседки Нади.

- Ничего так товарчик. Я гляжу, в Одессе были.

Оттуда такое прут.

На эти слова Раиса Тимофеевна не знала, что

ответить. То ли проверяют, где товар купила, то ли

просто так?

- А, сейчас такого добра полно, - решила укло-

ниться она от разговора.

В девять утра Иван Петрович поцеловал жену и

убежал на службу.

- Слышь, Рая, а твой муж военный, как я погляжу?

- Да, а что?

- Нет, ничего. Только пускай не приходит больше

в форме, бабы потом сплетни пускать будут. Береже-

ного Бог бережет. Сначала ему придумают кличку по

прическе. Потом переквалифицируют в пожарника,

сделают эсбэушником. Повысят или понизят в зва-

нии. Лучше поберечься от лишних языков.

- Спасибо за совет.

Надя - бывшая "гастрономная" продавщица, не-

опрятная женщина. И ленивая. Настолько ленивая,

что таких просто свет не видывал. Ей было лень

ходить, сидеть, говорить и иногда даже дышать.

Единственное, чем она занималась с охотой, - это

курение. С утра она заходила за прилавок, раскла-

дывала вещи по местам и сидела на рабочем месте

до самого вечера. Отвлекалась на курение, кофе да

хлебнуть минералочки из бутылки. Но это одновре-

158

менно с курением. Все остальное время она сидела

неподвижно и просто смотрела на проходящих мимо

покупателей.

Раиса Тимофеевна даже удивлялась, как у нее

вещи покупают. Такой грязнуле только со свиньями

жить.

Да если бы Надя не ленилась, она бы давно свою

точку с товаром имела. А так она работает на хо-

зяйку, за двадцать гривен в день. Сидит и продает.

Нет торга - двадцать гривен, есть торг - все равно

двадцать.

Все остальные работают на процент. Чем больше

продал, тем больше зарплата.

К тому времени, как Раиса Тимофеевна закончи-

ла развешивать товар и оглянулась вокруг, все вокруг

уже давно это сделали и наблюдали за ней.

Даже немного стыдно стало ей за возню.

На часах было одиннадцать.

К этому времени Надя выпила три стакана зава-

ренного кофе, выкурила пять сигарет. Любочка-само-

вар частенько пробегала в проходе. Она любит таких,

как Надя. Они и кофе пьют, и покупают сигареты,

пиво и самодельный коньячок. Так что Надя была на

особом счету у Любы-самовар и имела определенные

скидки после покупки третьей стопки коньяка.

Еще немного, и наступило спокойствие в душе

Раисы Тимофеевны. Утренняя возня с вещами уто-

мила ее. Она решила перекусить домашним бутербродом

и согреться чаем из термоса. Достала термос

с теплыми стенками, размотала бутербродик, посте-

лила тряпочку и тут: "А сколько стоит ваша юбочка?"

Слегка растерявшись, от неожиданного вопроса,

Раиса Тимофеевна быстро произнесла:

- Семьдесят пять, - а сама подумала: "Это же

закупочная цена. Боже, что я сказала!" Но не успела

поправиться, как случайная покупательница ушла в

неизвестном направлении.

159

- Хух! - с облегчение произнесла Раиса Тимо-

феевна.

Подумав, поразмыслив, она вспомнила, как за-

учивала определенные вещи у тетки в прихожей на

старом скрипучем деревянном полу, ходила взад-

вперед и зубрила. Перекусив на скорую руку, Раиса

Тимофеевна перебралась через прилавок и начала по

тетрадке с записями сверять и учить цены.

Фигурку Раисы Тимофеевны заметил один совсем

нестарый человек приятной внешности по имени

Егор. Он продает дубленки в переходе и все время

играет в нарды.

- Егор, ты что, ара? Играешь все время в нар-

ды, - говорили ему знакомые по работе.

- Слушай, да! Не мешай, да! - шутливо отвечал

он, поднимая указательный палец.

- Слушай, что за красавица там стоит? Новень-

кая? - спросил с акцентом он у напарника по нардам.

- Егорчик, расслабся. Это моя двоюродная сест-

ра, - сказал Ярослав.

Вот Ярослава уважали, как Григорьевича. Несмот-

ря на его молодость, он пользовался авторитетом

среди соседей на рынке. Над ним не подшучивали,

некоторые его боялись.

С Ярославом произошла история в метро. Он не

успел влезть в вагон на станции "Крещатик", как ему

из этого вагона показали средний палец. В голове

хмель и сила в руках, Ярослав размахнулся и одним

ударом разбил стекло в вагоне. Достал почти на ходу

кадра, который показал палец, и аккуратно его ему

сломал.

Это видел кто-то с рынка. Потом рассказал эту

историю, и пошло-поехало.

Продав первую блузку, Раиса Тимофеевна по всем

правилам помазала деньгами все вещи. Мазала она в

160

надежде продать еще больше. Так делали все. Ритуал

есть ритуал. И это только один из множества.

Не успев порадоваться заработанным деньгам, она

увидела возле прилавка мужчину в хорошем костю-

ме, симпатичную девушку и двух молодых парней.

- Мы из налоговой! - коротко и ясно произнес

человек в хорошем костюме. - Покажите, пожалуй-

ста, свидетельство и учетный журнал.

- Какой журнал? - переспросила Раиса Тимо-

феевна.

- У четный! И почему нет ценников на товаре?

Это грубое нарушение правил. Без этого нельзя!

Дрожащими руками она отдала человеку в хоро-

шем костюме журнал. Сиплым голосом спросила,

в чем виновата. Первый день на работе с вещами,

может, чего-то и не знает. "Так, может, можно пре-

дупреждением обойтись?" - думала Раиса Тимофе-

евна.

Человек в костюме знал свое дело на все сто.

Знал, кого можно накрыть, обмануть. На рынке с

людьми чувствовал себя как рыба в воде. Незна-

ние законов простыми смертными превращало его в

мини-Бога. За один день на рынке он мог заработать

на новые "жигули". Штрафовал без стыда и совести.

Подсовывал поддельные квитанции и деньги забирал

себе. На все мелкие нарушения, за которые могли

наказать в устной форме, накладывались максималь-

ные штрафы.

Законы, меняющиеся почти каждый день, не мог-

ли знать простые смертные. Да и прочитать законы

эти никто не может. Их никто никогда не видел.

К прилавку подошли Ярослав и Сережа, Светин

муж, что работал напротив. Они начали заступаться

за Раису Тимофеевну, но безуспешно. С этим по-

лицаем договориться невозможно, несмотря на все

слова. И то, что Раиса Тимофеевна первый день на

работе, он даже не хотел слышать.

161

- Я конфискую ваш сертификат. Жду вас завтра

у себя в кабинете. Если не хотите залететь по полной

программе.

Рая распереживалась, расстроилась. Ей носили

корвалол и валерьянку, поили минеральной водой,

сочувствовали. Никому не позавидуешь в такой си-

туации.

Даже ленивая Надя не поленилась сказать пару

утешительных слов. После чего предложила заку-

рить. Говорит, помогает.

Ярослав даже предложил свою помощь в качестве

свидетеля.

Действительно, на следующий день Лена, соседка

Ярослава по палатке, осталась на рабочем месте, а

Ярослав в качестве свидетеля пошел заступаться за

Раису Тимофеевну.

Иван Петрович познакомился с настоящим бо-

гатырем. На голову ниже и тоньше в два раза, Иван

Петрович выглядел малоубедительно по сравнению

с Ярославом. Но все же все вместе - Раиса Тимо-

феевна, Иван Петрович и Ярослав - отправились в

налоговую милицию.

- Значит, так, ребята. Я сама заварила эту кашу

и сама ее буду расхлебывать. Я взяла с собой деньги.

Поднимусь к нему, поговорю. Если он контактный и

нормальный человек, он возьмет деньги и все будет

нормально. А я уверена, так и будет.

- Нет, Рая. Я тебя одну не отпущу, - говорил

Иван Петрович. - Я военный, он тоже на службе.

Мы найдем общий язык. Мы мужчины, нам легче.

После всех уговоров Раиса Тимофеевна написала

на бумажке номер кабинета и фамилию, к кому она

направляется.

В кабинете пахло благовониями. Определенно,

сандаловым деревом. На входе висел колокольчик,

162

который всякий раз звенел, когда кто-нибудь входил.

Стены были увешены китайскими картинами. Явно

теми, которые китайцы продают на рынке.

"Конфискат", - подумала Раиса Тимофеевна.

Стол был просто уложен китайскими монетами.

Огромный веер на стене и красные ленточки, свиса-

ющие с потолка, определенно вводили в заблуждение

входящих в этот кабинет. Он был скорее похож на

интимную комнату, чем на рабочий кабинет.

Пах заваренный кофе. Дымила в пепельнице си-

гарета.

- Вас, кажется, Рая зовут? - спросил уже не та-

ким строгим, как на рынке, голосом налоговик.

- Р аиса Тимофеевна, - вежливо поправила она

его.

- Р ая. Какое чудесное имя! Рая. Что ваше имя

означает? Рая.

- Не знаю. Наверное, рай на земле.

- Р аечка, я люблю культуру, искусство, живо-

пись, женщин. Благовония тоже люблю, но больше

предпочитаю запах натуральный. Вот как вы, напри-

мер. Женщина-огонь. В самом расцвете сил. У вас

тело не молодое и не старое. На вас можно огород

пахать. Вы - творение самого Господа Бога. Ваша

кожа меня так и волнует. Так и волнует.

Когда налоговик заговорил, Раиса Тимофеевна

все поняла. Без жертв не обойтись. Или он ее, или

она умрет от разрыва сердца.

Сам господин налоговый полицай именно та-

ким образом, как сейчас, заманивал к себе в каби-

нет женщин и там совершал ритуал. Под предлогом

ареста документов он видел их вновь и вновь у себя

в кабинете.

Рая засуетилась и хотела выйти из кабинета, но

дверь была заперта.

Вдруг полицай преобразился, начал странно вести

себя. Просил сварить ему кофе, налить водички, а

163

сам все ближе и ближе подкатывал к самой Раисе

Тимофеевне.

- О, Рая! Ты как птенчик. Цветочек полевой.

Я тебя сразу заметил на рынке. Ты от всех баб рынка

отличаешься. Я тебя хочу.

Полицай двинулся вперед. Прическа его испор-

тилась о веер на стене.

- Давайте сначала попьем кофе, - предложила

Раиса Тимофеевна.

- Давай! - согласился полицай.

А тем временем... Внизу ожидают два мужика, ко-

торые не хотели отпускать Раису Тимофеевну одну.

Иван Петрович выкурил уже несколько сигарет, и у

него кружилась голова от переизбытка никотина.

Ярослав курил и рассказывал разные истории.

- Отдайся мне, зайчик! Я тебя отблагодарю. До-

кументы сделаю. Отчет сам проводить буду. Никто

пальцем не тронет из наших.

Раиса Тимофеевна на секунду задумалась. Поль-

за от этого есть. В это время выживать нужно. На

кафедре не получилось. Любовников не было. Дети

растут, и вообще нужна определенная крыша в этом

жестоком и современном мире.

- Ну давай, Рая. Мой малыш уже весь истерзал-

ся. Чего думать? Давай.

Раиса Тимофеевна в надежде спастись чудом вы-

рвалась из рук злодея-ловеласа и села на его рабочее

место.

- Я так не могу. Мне нужно расслабиться и вы-

пить чего-нибудь. Сначала поговорить о приятном,

присмотреться.

Уже, видимо, не в первый раз налоговик по-

падал в такую ситуацию. Он вытащил два стакана

из тумбочки и налил сначала себе, потом даме. Из

кармана рубашки торчали презервативы. Раиса Ти-

мофеевна не могла понять, что ей нужно делать,

164

кричать или отдаться. Отдаться - значит изменить

мужу, себе, своим принципам. Но в этом случае у нее

будут знакомые в налоговой. Кричать - услышат,

прибегут на помощь. И все можно рассказать. Его,

может, посадят.

- Р ая, советую вам лечь на кушеточку и рассла-

биться. Все это удовольствие не займет у вас много

времени. Уделите его мне и моему малышу. Ну пой-

мите меня правильно. Жена дома беременная, живо-

тик круглый, уже почти полгода. А хочется гладень-

кий и плоский, как у вас. Если надумаете кричать...

А впрочем, можете начинать. Я вам как налоговый

офицер припишу дачу взятки должностному лицу

при исполнении служебных обязанностей в особо

крупных размерах. И вам, Раечка, могут дать срок,

немаленький. А дома муж, дети... Ложитесь, Рая.

Ложитесь, - и потащил за рукав.

Внезапно дверь валится с грохотом на пол. В ком-

нату, провонявшую благовониями, врывается Ярослав,

который разбивает с одного удара стекло в вагоне

метро, и муж, Иван Петрович Соколовский, кото-

рый делает пятнадцать раз "солнышко" на турнике.

Прошла неделя. Врачи определились с точным

диагнозом пострадавшего. Его госпитализировали

по "скорой помощи" в двенадцатую клиническую

больницу города Киева на шестой этаж, в челюст-

но-лицевое отделение. С перелом верхней челюсти

по какому-то Лефору, вывихом в плечевом суставе,

переломом малой и большой берцовых костей. Толь-

ко когда госпитализировали, немного замешкались,

куда везти - в ожоговое отделение или в челюстно-

лицевое?

Ярослав, богатырь невиданной силы, из только

что закипевшего чайника вылил воду на "малыша"

налогового полицая.

Через неделю Раиса Тимофеевна отошла от слу-

чившегося. С того самого момента на рынке ее тоже

зауважали, как Ярослава.

Иван Петрович перестал ее отпускать одну, даже

к матери.

Соседка Надя завидовала Рае и ругала ее:

- Вот дура! Такой мужик! Я бы с ходу отдалась, -

и снова курила. Только по глазам видно было, что не

лень о грешном думать.

Сергей, Светин муж, у которого точка напро-

тив, пару раз цветы приносил. Говорил, помогают

от стресса.

Со временем Рая перезнакомилась со всеми: Лю-

бочкой-самовар, грузчиками, Светой, Валерой-цве-

ты, цыганом Иваном Петровичем, Леной, соседкой

Ярослава, Алевтиной Прохоровной Сульжиной, Вла-

димиром Павловичем Новинским. И все благодаря

этому случаю.

Через месяц они работали словно одна команда.

166

Сравнения

В аэропорту Хитроу я сидел и ждал своего рейса

на Киев. Два названия аэропортов - Хитроу - Бо-

рисполь: звучат нескладно, но тем не менее это мои

две родины.

На одной я родился и вырос. В другой живу, са-

мореализуюсь, чувствую себя человеком. Несколько

тысяч километров меня отделяют от сестры. Да, Ра-

иса Тимофеевна - моя родная сестра. Я ее родной

брат, много лет назад эмигрировавший в Великобри-

танию. Сначала я женился, потом уехал. Моя жена

из-под Полтавы.

Уже больше десяти лет я живу в Лондоне. Из моей

квартиры видно Биг-Бен - самые знаменитые часы

в мире. Я тружусь на благо творчества и мира на

земле. Зарплата небольшая, но на машину и на еду

хватает. Остальное я все купил. Все свое.

Я сижу в аэропорту и жду отлета. Подарки наку-

пил своим родным; давно их не видел. Завтра испол-

нится полгода, как я последний раз был дома. Там

мать и отец живут. Я им помогаю. Полно племяшек,

родных сестер и братьев. Тачка с подарками - около

меня. Всем везу одежду помодней и сигареты отцу.

- Алло! Рая! Я в аэропорту. Скоро буду. Встре-

чайте как всегда. Машину побольше пригони. По-

дарков много, как и вас.

- Да, да, Саша! Мы уже почти в Борисполе. Ма-

шину взяли, бусик. Белый бусик! - кричала Рая в

167

трубку. Она никогда нормально не разговаривала

по телефону. Все время пыталась кричать. "Мне не

слышно!" - говорила она, когда ей делали замечание.

Вот, уже объявили мой рейс, и я иду регистри-

роваться.

- Алекс Грейн?

- Йес, мэм, - согласился я с работницей аэро-

порта.

Сразу после приезда в Великобританию я сменил

имя и фамилию на английский лад. Так легче всем,

британцам и нам.

Действительно, в аэропорту стоял белый бусик

и толпа самых близких мне людей. Отец и мать,

конечно, дома, но Рая впереди. Иван Петрович за

рулем, братья с женами в других машинах. Я среди

пакетов.

Дома стол, компот, салатик оливье, гренки с чес-

ноком, водочка под все. Дома хорошо, подумал я, и

меня вырубило: компот, салатик оливье и водочка

под все.

Я был здесь полгода назад, и ничего не измени-

лось. Рая стала работать на рынке, жаловалась на

жизнь. В Англии говорят: "Если жалуешься - при-

шла старость".

Торговала она теперь вовсю. Надя своей ленью

разорила хозяйку, и та продала Раисе Тимофеевне

вторую половину торгового места.

Я подкинул ей немного денег для торговли. Но

она не брала, говорила, что сама справится.

Но все прекрасно видно как на ладони, как они

живут и что едят, их одежду, обувь. Отсутствие часов,

старый телефон, да и детки требуют затрат немалых.

Чего стоит их учеба. Моя задача, как брата, помочь

родной сестре.

168

Я частенько деньги привозил. Совал, давал, под-

кладывал, дарил. А она, хвастушка, старшая сестра,

присылала их назад.

Главная проблема нашего народа - зациклен-

ность в сети. Вот так - не иначе.

Раиса меня притащила к себе на работу и пока-

зывала, как она научилась продавать вещи. Действи-

тельно, она делала это с большим рвением и мастерством.

Талант. Я считаю, она не туда пошла учиться.

Надо было в эстрадно-цирковое или на посла. Вот

ее стихия. Так ловко и мастерски втюхать зеленую

кофтюлю, которая совсем женщине не к лицу!.. Глав-

ное - убедить, сравнить плохое и хорошее. Люди

видят разницу и сразу начинают подражать хороше-

му, модному.

Вечером я повел Раю в один ресторан в центре

города. Там отлично готовили украинские блюда.

Конечно, с домашней едой не сравнить, но десять

лет дают о себе знать. Я отвык от домашней еды, от

гренков с чесноком, от борща и винегрета. Любить

я стал еду кафешную, чтоб ложка, вилка под рукой,

салфетку поднесли.

Рая, сама противоположность моего характера,

заказала пива с раками и арбуз. А я водки, красный

борщ, котлеты по-киевски, рулет мясной, гарнир.

Пили мы водку с перцем на почин. Потом и раки

с пивом подошли. Говорили вначале ни о чем. Раз-

ница в возрасте сказывалась. Тринадцать лет, срок

ого какой. Я самый поздний. Хитрый. Неленивый.

Разбитной.

Рая мне о детях рассказывала, о муже, соседях

по работе. Сообщила и о том, как ее хотел налого-

вый полицай трахнуть под китайскими картинами из

конфиската. Я не выдержал:

- Р ая! Поехали ко мне. Поживете сначала у меня.

Потом подтянете язык с Иваном. О детях подумай.

169

- Нет! - строго сказала Рая. - Мне и тут не-

плохо.

- Что ты тут делаешь? Биолог по образованию и

торгуешь на рынке?

- Да! - обиженно, со слезами на глазах, про-

изнесла она. Слезинки закапали на пол, когда она

сомкнула веки. Я подал салфетку. - Да, биолог. Да,

на рынке. Посмотри, нас сколько. Дети мои учиться

пошли. Инночка на третьем курсе, Виталька скоро

поступит в КПИ. Ему так компьютеры нравятся.

Иван даже договорился уже. Компьютер купили.

- Деньги я тебе на учебу дам. Поехали туда. Моя

жена работает в институте. Там тоже нужно давать

на лапу. Тоже нужно платить за экзамен и поступ-

ление. Все расходы возьму на себя. Жена по своим

каналам поможет с учебой. Витальку - на факультет

программирования. Инночка переведется по специ-

альности.

- Нет! - отвечала Рая и при этом отрицательно

мотала головой.

Волосы привычного каштанового цвета растре-

пались. Тушь почти смылась слезами. Официант

второй раз приносил салфетки. И все они вскоре

становились мокрые.

- Р ая, давай разложим все по полочкам, обсудим

все и взвесим все "за" и "против".

Тут она немного успокоилась, перестала плакать.

Выпила воды. Я привел первый довод:

- В городе, где я живу, у меня много знакомых.

Они из Украины, России, со всего света. Англичан

полно. Они тоже люди. Правда, со своей специфи-

кой. Но мы же родственники. Мне, думаешь, приятно

смотреть на тебя, уставшую, с мешками под глазами.

Волосы у тебя всегда в одном цвете - каштановом.

- Что ты пристал к моим волосам?

170

- П ристал! Я переживаю за тебя. Приедешь, по-

живешь у меня на втором этаже. Дети уже будут хо-

дить на учебу. Ивана переквалифицируем в военного

беженца, он будет получать деньги. Есть пособия для

политических, военных беженцев. К тому же вам

дадут квартиру.

- Нет! Нет, нет, - заладила Рая. - У нас и тут

неплохая квартира. Три комнаты. Ремонт недавно

сделали. Собака, правда, мебель погрызла, но ниче-

го. На то она и собака. Денег хватает за все платить.

Правда, учеба Инны тянет сильно. Девушка уже вы-

росла. Лифчик вон уже скоро третьего размера бу-

дет. Рослая. Время так быстро летит. Как вспомню...

Чего-то вспомнилось, как я ей объясняла, что такое

месячные. Она красная, словно этот рак на столе.

Я нервничаю. Но ничего. А сейчас о сексе с ней

говорим. Подруги мы с ней. Девственность она уже

потеряла. Кстати, иностранец ее лишил девственности.

Вот такие они. А я для мужа береглась. Мечтала

о принце.

- Р ая, ну мы не об этом. Сейчас вся молодежь

такая.

- Об этом как раз, об этом, Санечка. Ты вон

там в своем туманном Альбионе Алексом заделался.

Мы же лица своего не прячем. Живем, как деды с

прадедами.

- Р ая, успокойся! Успокойся! - Но было бес-

полезно ей это говорить. Пьяная женщина - хуже

всего. Успокоилась она только дома. Когда уснула.

Ничего толкового себе в голову она не брала.

Жить в Украине она не хотела. И уехать тоже боя-

лась. Получается, сам не гам и другому не дам.

Где-то в глубине души Рая хотела бросить все и

уехать. Но сразу возникали мысли о возрасте. Кому

она нужна с мужем и двумя детьми вдалеке от дома?

Кто ее будет кормить и одевать?

171

Через пару дней мы поехали на шашлык, вы-

ехали всей родней в лес. Жарили мясо, пили пиво,

пели песни под баян. Рая умудрилась на свою голову

найти приключение. Клещ вцепился Рае в ягодицу и

потонул в слабеньком жиру. Лишь его ножки и зад

торчали нам на обозрение.

- Хорошо залез! - похвалил старший брат кле-

ща. Хирург, он сам не взялся вытаскивать злодея-

кровопийцу.

- Своим делать ничего нельзя. Нужно ехать в

больницу и там доставать, - отказался он добро-

душно.

Я сел за руль.

В больницах, куда мы попали, нас поджидали но-

вые приключения. В первой больнице не оказалось

специалиста.

Во второй больнице все ушли в операционную, а

когда вернутся - никто не знал.

В третьей больнице под номером... Почему-то в

Киеве все больницы имеют номера. В Англии они

названы в честь знаменитых людей. Имени коро-

левы, имени короля, премьер-министра и еще там

всяких. В Киеве все под номером. В Америке улицы

под номерами. В Украине все наоборот. И все же нам

сильно повезло, сказала медсестра. Они случайно

нашли одного специалиста-интерна. За сто фунтов

стерлингов. Он за такие деньги готов был слизывать

клеща с Раиного мягкого места, пока тот не сотрет-

ся об язык. Аккуратно, чисто и со вкусом работал

молодой хирург.

- Все напились, спят в сестринской, - сказал

врач-интерн.

Выцарапав ножки, голову и попку иглой от одно-

разового шприца, врач-интерн дал свой номер мо-

бильного. Посоветовал попринимать антибиотики,

свозить сосущего паразита в клинику и узнать, не

заразен ли тот менингитом и энцефалитом.

172

- Чем? - дико спросила пострадавшая Рая.

И понеслось все сначала: антибиотики, анализы...

Обратно пострадавшая Рая ехала, сидя на одной

ягодице. Вторая была аккуратно, мастерски смазана

доктором зеленкой, заклеена пластырем, который

трудно отдирается.

- Вот смотри, мы объехали три больницы, пока

нам, точнее тебе, достали паразита-кровососа из зада.

В Англии мне просто нужно вызвать "скорую" и по-

дождать несколько минут. На анализ его возить будут

медики. Проверять ежедневное здоровье пациента

будут тоже они. Даже, может, в госпиталь тебя бы

положили на несколько дней. Убедились в хорошем

состоянии - и пока.

- Санечка, я не поеду. Да, "скорая" у нас в лес не

ездит. И вообще, какой больничный? Мне на работу

каждый день ходить. Дети, институт Инны. Скоро

Виталик пойдет учиться, а на него нет и сотни.

- Я дам на его обучение. Хочешь, он будет зани-

маться в Англии? У моей жены. Я на его обучение

дам свои деньги. И жилье сниму. Чему он может

научиться здесь?

- Да не нужно мне сказки рассказывать! Ты ин-

ститут оканчивал? Нет! Я - кандидат биологических

наук. Родители мной гордятся. Дети институт сами

заканчивают. За экзамены мы не платим. Все сами

сдают.

- Кому ты рассказываешь? Инна занимается у

моего товарища, с которым я начинал в Украине.

А он меня информирует обо всем. И то, сколько

Иван отнес ректору за прогулы, сколько отдали за

физкультуру прогулянную. Я все знаю.

- Да, ты прав. Мы заплатили. Но только за то, о

чем ты в курсе!

173

- Р ая!

И ей стало стыдно за вранье родному брату.

Наутро у Раи поднялась температура, и мне все-

таки пришлось ехать сдавать на анализ сосущего

паразита.

Два дня больничного - и снова работа.

Поскольку я Близнецы по гороскопу, то мне постоянно

нужно все новое. На одном месте могу си-

деть днями, но не в Украине. Это страна, в которой

можно и нужно заниматься всем. Почти даром. В Англии

за все нужно платить.

Утром я попросил Раю взять меня с собой на

рынок.

- Будешь помогать мне или как? Погулять, по-

пить чай с лимоном, как ты любишь, и домой?

- Нет. Я буду работать, как ты. Развешу, продам.

А то редко мне приходится вешать вещи. Обычно

прихожу, раздеваюсь. Где что - не знаю. Приходит

женщина и убирает. Это недорого.

- Ты что там, миллионер?

- Нет. Но и бедным себя не считаю. Такие вот у

нас работают...

- О-о-о-о.. Да мы уже говорим "у нас"?

- Да! Я же там живу. Короче! Работают арабы в

Бирмингеме на рынках. Там мне приходится бывать

несколько раз в месяц. Гуляю, брожу, покупаю вещи

в магазинах. Захожу на рынок арабский. Там и ки-

тайцы есть. Неважно. Главное, есть прилавки. Ряды.

Товар висит, и покупать можно торгуясь. Ты знаешь,

мне нравится торговаться на рынке. Тут все иначе.

- Ну, помощник. Давай полезай наверх. И стой

там до тех пор, пока не развесим вещи.

- А сама ты как обходишься? Кто туда лазит?

- Сама! Прыгаю, вверх-вниз, вверх-вниз. Понял?

- П онял! Ну, я полез.

174

На рынке было повышенное внимание к новому

человеку. Не так часто это происходит. Первым при-

шел Джахид и предложил поиграть в нарды.

Я отказался. Решил побыть на рабочем месте и в

шкуре продавца. До отлета осталось несколько дней.

Работа, считал я, пойдет мне на пользу.

Ярослав приносил несколько раз по пятьдесят.

- За дружбу! - Он выпивал, закусывал поло-

винкой лимона, рассказывал анекдот и уходил на

рабочее место. С прошлого моего приезда его живот

вырос. Наверное, пиво любит. Мой сосед по дому в

Лондоне тоже толстеть начал от пива. Живот так и

растет, прямо на глазах.

Света, Сережина жена, что торгует напротив, пре-

вратилась в настоящую ведьму. Ее лицо стало другим.

Темным, противным. Мне она напомнила Бабу-ягу

из мультика. Муж Сергей топтался на одном месте

и боялся даже смотреть в мою сторону. Хороший

парень. Пропадет.

Алевтина Прохоровна и Новинский пришли вмес-

те и подарили мне матрешку. Они, наверное, забыли

о моем киевском происхождении. Алевтина Прохо-

ровна все норовила расспросить о музее мадам Тюс-

со, родине Шекспира. Ей нравилась культура Анг-

лии. Одежда, в частности женские шляпки, сумочки.

Новинский ревниво стоял рядом и потягивал пиво.

Доктор, а пиво пьет. Это не плохо. Просто перегар

противный изо рта. Алевтина Прохоровна в свобод-

ное от покупателей время читала женские романы,

которые оканчиваются словами: "Ты моя принцесса!

Я тебя боготворю! Будь моей женой!" И после этих

слов они уезжают к богатому жениху в другую часть

страны. Если повезет - и в другую страну.

Эта сладкая парочка напоминала мне типичную

забитую английскую семью. Муж пьет пиво. Жена

готовит фиш-фингерсы, приносит свежую прессу к

175

телевизору. Когда я спросил у Новинского, любит

ли он пиво, тот ответил: "Да!" И точно! Типичная

английская семья.

Валера-цветы не подходил. Кричал на расстоя-

нии всякие слова. Слаженно придумывал истории и

хвалил меня за правильный выбор, который я совер-

шил десять лет назад. Жаловался на бывшую работу

и несуществующие тайны, которые не разрешают

уехать к тестю.

Он типичный морской пехотинец. Напоминает

солдата, который охраняет посольство или консуль-

ство. Вышколенный, с красавицей-женой.

Лена, соседка Ярослава, - глупенькая крашеная

блондинка, каких полно на улицах провинциальных

городков с торговыми центрами почти на фермах.

Не плохая и не хорошая. Такие выходят замуж. Ни-

чего не понимают в жизни. Страдают сами от себя.

Моют стиральную машину три раза на день. Стра-

дают постоянными депрессиями. Так и в этот день.

Депрессивно настроенная на весь день, она о чем-то

думала, злилась на покупателей. Тихо так злилась.

И Ярослав, избегая ее настроения, приходил ко мне

с коньяком.

Иван Петрович - интернациональный человек,

ибо цыгане везде одинаковы. Манера поведения,

взгляд, одежда, золото на пальцах - все одинаковое.

Его можно засылать в любую страну. Не отличат.

Все-таки выгодно продались. Черти. Как-то встре-

тил я одного цыгана на улице и даже не спрашивал,

цыган ли он. Я точно знал: он цыган.

Соседку Надю сравнивать... Тяжело. Не с кем.

Разве... с настоящей молодежью, которая ничем не

интересуется, потихоньку деградирует. Но не все.

Раю я не могу сравнивать. Она особенная жен-

щина. Такие рождаются нечасто в Украине. Если бы

родители не подтолкнули ее к учебе, особенно мама,

176

кем бы она была? Выросла бы в деревне. Окончила

бы школу. Пошла бы работать в поле или дояркой.

Может, если бы и закончила что-то, то училище

на бухгалтера. Работа ее сложилась бы в конторе,

заведующей овощным складом, бухгалтером, эконо-

мистом. Характер хороший. Мозги есть. С такими

данными можно доработаться до председателя сель-

ского совета. Поработать немного. Поворовать. Взять

участок, построить дом детям и говорить: "Построи-

ла на свои деньги".

Тяжело ее судить, зная как биолога, родную сестру.

Тяжело сказать, кем бы она была. Не знаю. Когда

она в халате, на работе и изъясняется на своем про-

фессиональном языке, тогда она - биолог. И похо-

жа на тех. Из далекой Англии. Они тоже в халатах.

В белых. Разговаривают, как Рая.

Жидкий азот и серную кислоту ей можно дове-

рять. Не разольет.

А так она биолог со званием, государственной

зарплатой. На работу не ходит. Смысла нет. Живет,

как все. Борется за выживание.

К вечеру Ярослав набрался. Весь день я выливал

коньяк в Надин стаканчик. Та выпивала его. Наре-

занный лимон не трогала, не закусывала. Закуривала.

Благодарность в глазах читалась. Лень было ей меня

благодарить. Понимаю. В Англии лень выделили как

одно из заболеваний. Справки дают.

Люба-самовар, когда узнала, что я брат Раи, щед-

ро налила коньяка. Когда узнала, что я живу в Анг-

лии, - подарила полную бутылку с целым лимоном.

И сказала:

- Денег не надо.

Вся картина со спиртным напоминает деревню,

в которой проходило мое детство. Место рождения,

родителей, год, имя - не выбирают. Перед тем как

177

идти гулять, все пили самогон. Закусывали огурцом.

Закуривали, как Надя. Если не было ни первого, ни

второго - запивали из одного ведра водой. В колод-

це она прохладная такая. Запиваешь взахлеб. Самого

печет, горчит, режет, мешает, давит в горле. Мягкое

нёбо немного само не свое. Но сделав пару глотков

холодной воды, потом еще, еще и еще, уже начи-

наешь ощущать разницу. Разница та заключается в

прохождении. Продолговатое: "А-а-а", затем: "Хоро-

шо пошла!" При мне такой ритуал проделывали все.

Мало кто не пил. Если не пил, к колодцу не ходил.

Потом мне это дело разонравилось окончательно.

Как девушка моя. Хорошо, что Рая помогла мне

расстаться с ней. Она прошмандовка, как Лариса,

старшая автобуса. Спала с одним, другим, с сифили-

сом, с гонореей. Я ее не трогал. Тогда девственность

моя нетронута была. Берег до лучших времен. Это,

наверное, из-за того, что все красивое люблю. Кра-

сиво спать, ходить, гудеть. Вот так.

Все дни подряд, до самого отлета, я провел на

рынке. Он мне понравился. Наверное. Может, нет.

Все дни уговаривал Раю ехать ко мне. Просил детей

не губить. Виталька и Инна, конечно, согласны. Но

Рая против.

- Они будут чистить зубы каждый день. Так по-

ложено. И бумага у меня в туалете не серая, а белая,

розовая, зеленая, бежевая.

- Нет! Я одних не отпущу!

Всё, с научной карьерой покончено навсегда.

Когда-то Рая училась, мечтала стать великим челове-

ком, ученым. В итоге она стала просто Раисой Тимофеевной.

Дали документ, научное звание и лишнюю

ответственность. Но тогда это было престижно и

оплачивалось.

178

Сменилась власть, пришлось как-то выживать.

Рынок является, по сути, переходным этапом в жиз-

ни. Так считала Рая. И правильно делала. Всегда

нужно подстраиваться под время. Оно идет, и за ним

нужно успевать.

Ярослав говорил:

- Вот закончится этот рынок, займусь делом.

Только вот затянуло сильно.

Если в руках есть маленькая, но стабильность,

менять ничего не хочется.

Так считали многие. Валера-цветы свою жизнь

видел совсем по-другому. Мечтал сделать карьеру

разведчика. На пенсии жить недалеко от Киева в

собственном доме. А что получил? Все совсем не

так. Дом есть и не его. В Америке. Живет в Киеве и

в квартире.

Сразу после моего отъезда Рая начала собирать

дочь в Англию.

Я все-таки добился своего и стал с первого дня

думать об учебе моей племянницы. Не знаю, каким

образом мне удалось уговорить ее мать, но чудо свер-

шилось.

Конечно, это огромная ответственность. Теперь

от меня зависит многое.

На рынке грянули перемены, у всех. Словно звез-

ды расположились в нужном порядке.

У Раи-то понятно, дочь уехала в Англию, сын

учится почти на "отлично". Муж не пьет, не курит

и, самое главное, не гуляет. Так думала, по крайней

мере, Рая.

Преобразившись духовно еще с момента отъез-

да дочери, она занялась собой, пошла в тренажер-

ный зал, сменила цвет волос и сделала модную прическу.

На рынке Джахид едва сдержался:

179

- Р ая! Мы просто созданы друг для друга! Рая,

мне вы с первого дня понравились! Рая, я в вас влюб-

лен и только сейчас решил вам в этом признаться.

- Ага! Сразу после парикмахерской.

Целый день и ночь Джахид не спал. У него была

одна проблема - Рая. И как ее трахнуть.

Валера сделал настоящий комплимент! Джахид,

во время комплимента Валеры-цветы, выкрикнул с

места что-то о бюсте, чем расстроил Раю и разозлил

Валеру-цветы.

- Джахид, вот ты - кавказкая морда, а вести

себя до сих пор не научился. Ты же здесь много лет

живешь. Ты даже без акцента разговариваешь. Я тебе

набью морду! - сказал Валера-цветы и подался в

сторону местного кавказца.

Рая заступилась за Джахида. Тот в знак благодар-

ности и извинений в сторону обиженной Раи прита-

рабанил огромнейший букет роз. Его братья торгуют

в переходе цветами. Продали ему по закупочной

цене, тот и выпендрился.

Алевтина Прохоровна хвалила прическу и пыталась

узнать номер телефона мастера, который стриг Раю.

Новинский мысленно тоже хотел трахнуть Раю,

но держался, даже вида не подавал. Бывало, в боль-

нице, на ночном дежурстве он подгуливал с медсес-

трами, но с избранными, теми, кто не проболтается,

и с хорошим бюстом. Ему в семейной жизни этого не

хватало. Алевтина Прохоровна оставила свои груди

в раздевалке на бальных танцах, когда в детстве ими

занималась. И она подозревала его в измене, но,

будучи человеком творческим, умом не понимала

измену. Она давала советы художникам и просто

творческим людям с такими же жизненными откло-

нениями в сексуальном плане.

Хвалили Раю все, включая Ивана Петровича, ко-

торый тащил ее в кафе на стаканчик кофе и бокал

180

шампанского. Цыган оказался еще тот ловелас. Но

семейное положение и статус не давали ему рассла-

биться. Он тоже принес цветы. День похвал и завис-

ти окончился для Раи головной болью.

"Сглаз. Не иначе, - подумала она. - Все целый

день пялились и, суки, сглазили".

Наутро у нее на нижней губе выскочил герпес.

"Точно Светка напротив сглазила, она такая. Тем-

ные глаза и по жизни сука. Как с ней Сережа жи-

вет?"

Глотнув водички святой и помолившись на целый

день от сглаза, порчи, наваждений, Рая отправилась

на работу, где не поздоровалась со Светой. С Сере-

жей да, с ней - нет.

По дороге она подумывала и на цыгана:

- Нет! Он добрый и такими вещами не занима-

ется.

Целый день у Раи болела губа, и мазь против

герпеса, которую она наносила на губу, растекалась

по подбородку.

Вечером она созвонилась с коллегой. Наталья

Анатольевна, та, что последняя из могикан, осталась

одна из всего коллектива, дала номер телефона од-

ной женщины. Эта женщина - Надежда Николаев-

на - занималась отворотами, откатами, гаданием и

наставлением на путь истинный в этой жизни.

Рая тайком подумывала перед отъездом дочери

в Англию пойти к гадалке, но боялась. Хоть Рая и

не верила в Бога, но законы Его блюла. Страшно ей

было.

Так оно и случилось. После разговора со мной

по телефону Рая отправилась к гадалке и, выложив

немалую сумму денег, ушла с квадратной головой,

полная впечатлений и подозрений.

- Смотри! В течение двух недель ничего не бери

и ничего не давай, кто что будет приносить в дом или

181

одалживать. Ровно две недели потерпи, - советовала

гадалка. - Купи крестик нательный, ладанку. Со

свечой зажженной обойди весь дом, покропи святой

водицей везде и молись.

Когда Рая это сделала трижды, появились резуль-

таты. Вычислив темного злоумышленника, она сразу

отправилась в лес жечь подушки.

- Сожги все подушки в доме. Но вначале пере-

бери! - советовала та же гадалка.

Действительно, в подушке среди пера она нашла

немного зерна, камушков, узелков из разноцветных

ниток.

Страшно ей стало.

Примерно часа три горела подаренная еще на

новоселье подушка. Рая сделала все, как советовала

гадалка.

После откатки она почувствовала облегчение, по-

менялась во всем и вся. Даже муж ее стал другим.

Лицо его посветлело, они стали себя хорошо чувствовать.

- Все знают об этом, и все молчат, - говорила

Рая мужу.

Тот соглашался, кивал головой.

Гадалка предсказывала дальнюю дорогу, но это

было каждую неделю - в Одессу и обратно.

Но тут гадалка не ошиблась. Рая с мужем и Ви-

таликом-сынком приехали проведать дочку Инну,

которая к тому времени уже успела поставить бре-

кет-систему на зубы. Доктор сразу сказал, еще на

первом приеме:

- Девочка молодая, красивая. Улыбку нужно де-

лать. Иностранцы такого не поймут. Улыбка в три

зуба не считается улыбкой. Должен быть обязательно

виден четвертый зуб.

И они начали этим заниматься.

182

- Ой, Инна, ты такая смешная, - сказала Рая. -

Проволока и то, что приклеено на зубы, тебе не

мешает?

Она ее совсем не узнала. Времени с момента отъ-

езда прошло немного, но действительно Инна силь-

но переменилась. Как и Рая.

Приехали ко мне. Жили тоже у меня.

- Нет. Мы поживем в гостинице! - проявляла

независимость Рая. Но когда увидела, сколько стоит

номер на одного, сразу вспомнила обо мне. О том,

что я есть и даром предлагал ночевать.

Наутро Рая приготовила жареную картошку и са-

лат из пекинской капусты. Она ее в Англии впервые

попробовала.

- Р ая! Нельзя готовить картошку на оливковом

масле. - Она не видела разницы - оливковое или

кукурузное.

Картошка была вкусной.

Рая очень сильно удивилась виду из моего окна, а

еще ее удивили машина, размер квартиры и мебель.

- Чудная такая мебель. Сильно отличается от

нашей. Ой! А на балкон можно выйти?

- Конечно, можно! - ответил я.

- Мне тоже нужно на своем балконе убрать. Там

хлам с рождения Инночки. Даже коляска, в которой

прогуливали дочь.

Неделя у нее пролетела быстрее, чем у меня. На-

грузив подарками, я посадил гостей в самолет и от-

правил домой.

Жалко было их отпускать. Но Виталику нужно на

учебу, Ивану на службу. Вот Иван у меня отличился.

Пил пива так много и так жадно, словно собака на

экспериментах у Павлова. Пил его днем и ночью. Его

натренированный живот с кубиками около пупка стал

немного округляться. Он домой хотел взять ящик пива.

Я дал три!

183

Сразу по приезде, в тот же день, Рая принялась

убирать на балконе. Выбросила все - старые плин-

туса, одежду в мешках, туфли на всякий случай и на

черный день, поеденную молью норковую шапку,

к тому же сильно выгоревшую на солнце, которая

стала похожа на дохлую кошку.

- Вань, у нас кошки не было? - шутила Рая.

- Может, и была! - подшучивал Иван.

- Если мы ее тогда потеряли, знай, мы ее на-

шли!

Иван Петрович с сыном не успевал таскать меш-

ки к мусорному баку. Забили один, второй, потом

складывали около баков. Старый ковер, съеденный

молью, Рае было жалко!

- Его мои родители подарили нам на годовщину

свадьбы! Помнишь?

- Нет! - ответил Иван и с сыном в облаке пыли

засовывали палеонтологические остатки в мешок.

- О! Вот мои первые джинсы, - сказала Рая.

И начала прикладывать к себе, примерять.

- Мама, - возмутился сын, - отдай!

Уборка и вынос мусора продолжались... пять ча-

сов! Помыли пол, застелили дорожку. Иван Петро-

вич начал снимать размеры.

- П осле уборки на балконе места стало больше,

чем у Сашки в Англии! - хвасталась Рая сама себе

и мужу.

В ту ночь после уборки, отмывшись от накопив-

шейся годами пыли, Рая с Иваном выпили бутылку

шампанского и вспомнили молодость. Они лежали в

постели. Вместо положенной шоколадки или клуб-

ники, как они видели у меня, была оригинальная

закуска. Рая хлебала жижицу из судочка, где растаяло

холодное, а Иван терзал жареный окорок. Между

ними стояла тарелка с нарезанным черным хлебом.

184

После хорошего перелета, уборки, душа, шам-

панского и холодного у Раи были еще силы вслух

планировать.

- Вот уже смотри, Вань. Нужно делать ремонт

на балконе. Это раз. В этой комнате тоже нужно.

Пыль с балкона при его ремонте. Сам понимаешь.

Это два. Потом надо уже покупать кухню. Это три.

Ты должен перебрать свои инструменты и выбросить

все ненужное.

- Хорошо, Раечка. Давай спать.

Рая пошла учиться. Открыли вторую точку. На-

няли продавца.

Может, и вправду бабка помогла. Не знаю.

Мои дела тоже пошли в гору. Теперь я борец за

свободу с новыми идеями. Мечтаю встретиться с Фи-

делем Кастро и побывать на двух полюсах Земли.

Но сейчас я не об этом.

Превратилась Рая в птицу. Почти вольного поле-

та. На рынке больше не стояла. Приходила только

каждый день. Выручку забирала и домой.

- Р ая! Ты, наверное, богаче меня стала! - шу-

тил цыган Иван Петрович. - Иван твой "катюшу"

продал?

- Две! - отшучивалась она.

Бедный Джахид не мог устоять перед прелестями

Раи. Все хотел залезть под юбку, но не мог. Теперь

только говорил: "Здрасьте!" и пытался угостить кофе

с коньячком. Люба-самовар почти каждые пять минут

от него приносила подарок. Если не съедобный, так

питьевой. Она даже историю от зависти придумала.

Болтала налево и направо: "Райка с широкого ряда,

ну, жена полковника, помните? Так вот, она завела

себе любовника и теперь открыла вторую точку".

- Ой! Ей оно надо, эта торговля. У нее там хва-

тает и без этого. Так, чтоб дома скучно не было.

Я бы тоже ходила в парикмахерскую и на массаж

185

при таком муже и любовнике. Он, наверное, не один

у нее, - говорила Светка, когда ходила поболтать к

подругам.

- Хм. Наверное, спит с начальником мужа. Его в

звании повышают, а Раю - в позициях на кровати!

Ха-ха, - завистливо-глупый смех.

- Нет, девочки. Я слышала, у нее брат в Герма-

нии! А...

- Да какое там в Германии. Наверное, в Гонду-

расе тростник собирает. Тоже мне...

- Нет, вы не правы. Вот Любка-самовар когда-то

нам говорила, что в Англии или Америке. Помните?

Ну, там, в англоязычных странах. Он у нее обще-

ственный работник. На хорошем счету.

- Дворник, наверное, общественный. Соци-

альный работник. Ха-ха, - дикий необъяснимый

смех.

Люба-самовар относилась к людям насторожен-

ным. С кем-то она ссорилась из-за обсчета, разноси-

ла плохие слухи. Перекручивала истории наоборот.

Делала из себя невинную овцу. Страшный человек.

Толку от нее только в кипятке. Да в том, что она в

нем растворяет.

Раино новое увлечение занятиями сильно напо-

минало молодость. То, как она учила в коридоре,

прохаживаясь по скрипучему полу. Лабораторию.

Матросов на Подоле. Комнатку, в которой она жила

у тетки. Все эмоции были положительные. С выбо-

ром новой профессии не было проблем. Вначале она

думала пойти в университет и там начать все с самого

начала. Нет. Дорого. Времени нет. Поздно. Нужен

186

вариант попроще. С коротким сроком обучения. Но-

вая специальность оказалась легкой. "Консультант

по закупке товара в ближних странах".

Валера-цветы устроил свою жену и Раю заодно.

Его боевой товарищ открыл огромную сеть мага-

зинов, куда набирал проверенных людей, знающих

толк в торговле вещами.

Обучение и работа происходили одновременно.

Днем Рая стажируется сама у себя. Вечером читает

маркетинговую литературу. Поздно вечером - на

рынок за выручкой, в воскресенье вечером прыгает

в автобус и едет по маршруту: Киев-Одесса, Одес-

са-Киев.

Снова автобус. Снова путь. Посадка под мостом.

Сиденья. Чай. Лежачие места. Туалет в лесопосад-

ке, недалеко от обочины. Заправка дизеля. Ночная

дорога. Ночной приезд на рынок. Снова чай, кофе,

горячий шоколад. Попытка раньше выйти на рынок.

Ночное освещение автостоянки. Туалет около кафе

"24 часа". Пешеходный переход-зебра. Парковка с

легковыми авто. Начало рынка. Контейнеры. Улицы.

Контейнеры. Чай, кофе, каркадэ, горячий шоколад.

Коньяк на разлив. Цыганка, которая сперла свитер

из разрезанной сумки. Снова автобус и жалоба во-

дителю на случившееся.

И тут Раиса Тимофеевна проснулась в холодном

поту. Она знает, что грабят иначе. И все приснивше-

еся осталось во сне.

Как раз проехали Новогригорьевку. На улице ночь

и немного моросит. Прямо сон наяву. Все вокруг

спят в салоне. Старший Григорьевич заговаривает

водителя, не давая ему этим самым уснуть. Он так

всегда делает. Водители по своей сути дома практи-

чески не живут. Из рейса в рейс, и так всю жизнь.

187

Нужно обязательно с ним разговаривать. Заснуть

может.

- Григорьевич, можно чаек сделать? - спросила

Рая.

- Конечно, можно! Тебе какой?

- П ростой. С лимоном!

- Ложкой лимон толочь?

- Да, если можно.

Григорьевич отработанными движениями на ходу

в качающемся автобусе на нашей дороге завари-

вал чай и толок лимон в белом пластиковом стаканчике.

Через пять минут чай можно уже пить. Остыл.

- А вы, Григорьевич, почему не пьете? - спро-

сила Рая у старшего и присела на разрешенную часть

откидной сидушки, что впереди около торпеды, над

ступеньками.

- Р ая! Я уже столько выпил чая. Наверное, до

самой смерти его пить не буду!

- Живите, Григорьевич, вечно! Нам такие работ-

ники нужны. Кто нас возить будет? Вон у Лильки

цена уже возросла. И ездят они только на иномарках.

Там только сидячие места. Куда мне сидеть? Лежать

тяжело.

- У гу, - отозвался Григорьевич.

Рая сидела на одной ягодице около Григорьевича

и смотрела на дорогу. Машины, ехавшие навстречу,

на время слепили глаза. Но только они проезжали,

сразу становилось темно. Так можно было ехать ча-

сами. Особенно было хорошо, когда шел крупный

пушистый снег. Скорость автобуса невелика, и ты

всматриваешься на одно лишь мгновение в одну из

летящих снежинок, которая ударяется о стекло, пре-

вращаясь тут же в холодную капельку.

Ездит Рая теперь с Ярославом, иногда с цыганом.

Основная компания в автобусе знакомая. Все едут с

одного рынка. Рая даже подумывала о смене автобу-

188

са, подальше от знакомых лиц. В этот раз она ехала

с Алевтиной Прохоровной. Ее стали называть просто

Алевтиной, Алькой, Шуркой, Валькой.

На рынке все по-прежнему: толпа, тачки, контей-

неры, иногда "Здрасьте!" проходящему в толпе зна-

комому человеку. С каждым годом "Здрасьте!" стало

звучать чаще и чаще. Появились улицы, по которым

Рая шла только до половины, а потом сворачивала на

другую. Причина проста: денежный долг или ссора

с продавцом. Не всегда можно было отдать деньги.

Рая придумывала разные истории.

Перед обратной дорогой на продуктовой части

рынка можно купить корейские соленья, кондитер-

ские изделия долгосрочного сбережения и конфеты.

Фрукты дороговато.

Рая шла на продуктовый рынок, когда уже рас-

светало. Покупала колечко колбасы, виноград, бу-

тылочку вина разливного из бочки, минеральную

водичку в дорогу.

С новой работой и появившимся стимулом хо-

рошо выглядеть она села на раздельное питание.

Съела колбаски - через час воду можно пить. А пока

нельзя пить, страдает от того, что сушит. Да и какое

там раздельное. Если у кого день рождения или праздник,

на закуску идет все: котлеты, биточки, яйца под

майонезом.

По дороге можно купить вареники, жаркое, ка-

пусту тушеную, рыбу жареную, котлеты в виде бутер-

брода на куске толсто отрезанного черного хлеба.

Самое большое лакомство, которое попробовали

все, кто ездил в Одессу, - вареники. С чем угодно:

сладкие, соленые, с вишней, капустой, малиной,

картошкой, сливами, мясом. Также в ассортимент

входят пельмени, сильно подкисленные уксусом.

Поел - впихал все в желудок. Залез в автобусе на

сиденье и дремлешь, пока едешь в сторону Киева.

В сторону дома.

Обиднее всего - развозка. Ехать от Теремков к

Оболони часа два-три. Пока всех развезешь и под-

везешь к дому, вот оно и набегает, время. Усталость

приходит в Киеве. Кто недалеко от Одесской площа-

ди живет - тому лафа. Раз - и дома.

Рая всегда уставала в городском маршруте-развоз-

ке. Зато рассматривала мужей своих коллег-торговок.

Они все разные. Кто пьет пиво, ожидая жену, кто

уже попил его. Есть старательные мужья, такие как

Иван у Раи.

- П ап, ты куда? - спросил Виталька у Ивана

Петровича.

- Маму встречать! Пойдешь?

- Нет. Я на компе играю!

Иван Петрович одевался и шел к краю шумной

дороги. Вглядывался в силуэты проезжающих мимо

автобусов - нет ли там Раи? Тот ли автобус? Почему

так долго?

Сумка в клеточку. Тачка. Тяжелая ноша. Дома

Виталик маму практически не видит. Рая стала ма-

шиной. Садится, едет, приезжает. И все.

С оде р жание

Ванна ..................................................................................................... 3

ПО ТУ СТОРОНУ ПАЛАТ................................................................... 27

"КИЕВ-ОДЕССА-КИЕВ"............................................................... 111

Литературно-художественное издание

Крупа

Александр Владимирович

По ту сторону палат

Повести

Главный редактор Н. Е. Фомина

Ответственная за выпуск Р. Е. Панченко

Художественный редактор А. С. Ленчик

Технический редактор А. С. Таран

Компьютерная верстка: М. Л. Теплицкий

Корректор Л. В. Дмитриева

Подписано в печать 30.04.07. Формат 84Ч1081/32.

Бумага офсетная. Гарнитура Тип Таймс. Печать офсетная.

Усл. печ. л. 10,08. Усл. кр.-отт. 10,50. Уч.-изд. л. 7,34.

Тираж 1000 экз. Заказ ?

ТОВ "Видавництво Фолiо"

Свiдоцтво про внесення субєкта видавничо справи

до державного реєстру видавцiв, виготiвникiв

i розповсюджувачiв видавничо продукцi

ДК ? 502 вiд 21.06.2001 р.

ТОВ "Фолiо"

Свiдоцтво про внесення субєкта видавничо справи

до державного реєстру видавцiв, виготiвникiв

i розповсюджувачiв видавничо продукцi

ДК ? 683 вiд 21.11.2001 р.

61057, Харкiв, вул. Донець-Захаржевського, 6/8

Електронна адреса:

www.folio.com.ua

E-mail: realization@folio.com.ua

Iнтернет магазин

www.bookpost.com.ua

Надруковано з готових позитивiв

на ПП "Прiнт-Лiдер"

61070, м. Харкiв, вул. Рудика, 8

Свiдоцтво про реєстрацiю

НБ ? 383264 вiд 10.06.2005 р.

Крупа А. В.

К84 По ту сторону палат / Худож.-оформитель

А. С. Ленчик.

- Харьков: Фолио, 2007. - 190 с.

ISBN 978-966-03-3846-3.

"По ту сторону палат" - это первая книга Александ-

ра Крупы. Она - о нелёгком труде врачей, об их буднях,

где серьёзные вещи порой соседствуют с комичными. Автор

хорошо знает, о чём пишет, поскольку сам работает врачом-

стоматологом. Итак, что же происходит по ту сторону палат?

Читайте - и вы всё узнаете сами.

В книгу также вошли повести "Ванна" и "Киев-Одес-

са-Киев".

ББК 84.4 УКР-РОС__

ISBN 978-966-03-3846-3

ББК 84.4 УКР-РОС

О-57

Художник-оформитель

А. С. Ленчик

? А. В. Крупа, 2007

? А. С. Ленчик, художественное

оформление,

2007