Круглова Полина : другие произведения.

Сага. Начало. Неугасимая любовь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Книга Первая: Катенька Артемьева влюбляется в своего названного брата - найденыша, нареченного Владимиром. Смогут ли они быть вместе или обстоятельства всегда будут вставать между ними. ПРОДА 26.03.2013+1+1+1.

  Сага. Начало. Неугасимая любовь
  
  Пролог
  Имение Артемьево
  Ветер мягко шевелил еще сочную траву на поляне, поднимая ароматы душистых полевых цветов. Помощник конюха Прошка лежал, раскинув руки по сторонам, вдыхая полной грудью дурманящие запахи. Ох, и попадет ему от управляющего Карла Фроловича, если тот узнает, конечно. Прошка усмехнулся, не, не узнает, уж он-то знал, как и когда можно незаметно улизнуть из усадьбы и вот так поваляться на цветочной полянке или искупаться в речке, а потом незаметно снова вернуться к работе. Работу на конюшне легкой не назовешь, но Прошка ее любил, и иногда-таки выкраивал время для отдыха. За это в поместье его называли везунчиком. Дело свое он знал, быстро всему обучился у конюхов, а что ходил в помощниках, так это из-за возраста, хотя лошадей любил и понимал.
  По голубому небу плыли белые, легкие как перышко облачка. Шелест травы убаюкивал, и Прошка уже было закрыл глаза, намереваясь отдаться дреме на пару минут, как с края поляны послышался шелест. Сон как рукой сняло, и Прошка побольше вжался в землю. Если это кто-то из усадьбы, его не будет видно за высокой травой. Двигаться, выдавая себя, не хотелось. И все же он осторожно приподнял голову, пытаясь рассмотреть в щели между травинок, кто там издает непонятные звуки. Что-то черное, и большое. Больше человека! Медведь?! Сердце бешено застучало, как у пойманной птички. Увидев блеснувший на солнце черный лоснящийся бок, Прошка облегченно выдохнул. Лошадь! Он приподнял голову повыше. А точнее конь! И хороший, скаковой породы. Только откуда здесь взяться незнакомому коню?! Своих-то Прошка знал всех наперечет.
  Конь тем временем мирно жевал травку. Прошка поднял голову еще выше, разглядывая красавца-незнакомца. Какой-то он странный, израненный что ли. Прошка попытался медленно встать, не напугав коня, но тот, почуяв опасность, замер на месте, и в следующее мгновенье с ржанием бросился прочь в лес. Прошка побежал за ним. Через минуту конь уже исчез из вида, и пришлось бежать на звук. А может это леший обернулся в коня и заманивает Прошку поглубже в лес?! Если бы не топот копыт впереди, можно было бы подумать, что конь ему привиделся. Дрожь пробежала по спине, он уже собрался развернуться и бежать назад в сторону усадьбы, пока еще не заблудился, но лес неожиданно оборвался и выкинул его на дорогу.
  То, что он увидел, заставило его замереть от ужаса. Кровь была везде, на дороге, на траве, даже на листьях деревьев, казалось, даже воздух пропитан кровью. Возле перевернутой разграбленной кареты лежали тела мужчины и двух женщин. У женщин было перерезано горло, а мужчину закололи, на теле видны были многочисленные раны от ударов ножом, видно было, что он отчаянно сопротивлялся. Кровь уже не сочилась, а превратилась в черную густоту. Он так и лежал в огромной луже крови, уставившись стеклянными глазами в голубое небо.
  Тошнота подступила к горлу, Прошка уже готов был отдать все, что он съел на обед траве, когда услышал неясный писк. Удирать надо со всех ног, думал он, тем не менее, приближаясь к карете. Писк повторился, Прошка подошел еще ближе на звук. В распахнутую дверь кареты виден был сверток из белой дорогой ткани. Он протянул к нему руку, в тот же момент сверток издал слабый хриплый писк. Ребенок? О Божечки! Прошка быстро перекрестился и приоткрыл уголок ткани. Да, это действительно был младенец, посиневший то ли от крика, то ли от голода, но все еще живой. Прижав сверток к груди, Прошка бросился в усадьбу.
  
  Лизавета Андреевна Артемьева, хозяйка имения, унаследованного ею после гибели ее супруга в Русско-Турецкую войну, нервно ходила из угла в угол гостиной, обычно светлой в дневное время, но сейчас сумерки окрасили стены в оранжевый цвет.
  - Боже мой, да как же это могло случиться?! - вопрошала она своего управляющего. - В наше-то время... и такое!!! Ума не приложу, как можно...? А? Карл Фролович?
  - Лизавета Андреевна, матушка, успокойтесь, пожалуйста. Давайте я вам водички налью? - подав ей стакан с водой и усадив почти насильно, управляющий продолжил: - Да мало ли сейчас разбойников! Мало ли их развелось после пугачевского восстания! - шепотом продолжил он. Еще силен был страх от казней, учиненных матушкой-государыней Екатериной Алексеевной. - И не приведи Господь встретиться с такими! - он быстро перекрестился. - Ведь не пожалеют ни стариков ни детей! Как они дитя в живых оставили?! Наверное, подумали, что все равно малец не выживет.
  Лизавета Андреевна содрогнулась всем телом и перекрестилась.
  - Он сейчас у Прасковьи, его покормили, теперь он спит. Бедный малыш, вот так лишиться и отца и матери в один день. Правильно я понимаю? Ведь это были его родители?
  - Скорее всего, Лизавета Андреевна, скорее всего, - вздохнул управляющий. - Карета полностью разграблена. Нет почти никаких ни вещей, ни бумаг, так что определить, кто они, не представляется возможным.
  - А как же кучер? Ведь там нашли мужчину и двух женщин? Женщины ехали в карете, а мужчина, по-видимому, ехал верхом, как сказал Прошка.
  - Да, Прохор занимается конем, что привел его к месту ... убийства, - прошептал он после секундного замешательства. Так не хотелось волновать барыню, она только оправилась после кончины супруга, и вот опять напасть в их казалось бы такой спокойной губернии. - Я сам не видел еще, но Прошка говорит, конь знатный, вороной, чистокровка, наверняка принадлежит дворянину... принадлежал, - повторил он тихо.
  - Так кто же эти несчастные?
  - Скорее всего родители малыша и горничная. Судя по одежде - из знатных. Но ничего не нашли - ни вензеля, ни герба, ни печатки, никаких драгоценностей. Кучера нет. Может он ушел с разбойниками, смалодушничал?..
  - Да уж... Карл Фролович, миленький, ты уж пошли людей по соседним деревням разузнать ,не проезжали ли они там. А я завтра поеду к генерал-губернатору, пожалуюсь, чтоб навели порядок. До каких пор будет этот разбой на дорогах! Надобно узнать кто они, чтобы похоронить их по-человечески, ты уж скажи батюшке, чтоб все подготовил к отпеванию.
  - Не извольте беспокоиться, Лизавета Андревна, все сделаю.
  
  По жалобе Лизаветы Андреевны Артемьевой учинили расследование, да так ничего нового и не узнали. Кто были убитые люди? Как их звали? Кем они приходились малышу и друг другу? Где искать родственников, кому можно было бы сообщить о малыше? Все вопросы остались без ответа. Малыш временно остался в усадьбе Артемьевой.
  Но нет ничего более постоянного чем временное. Спустя какое-то время, когда надежда найти хоть какую-то зацепку в этом деле растаяла, младенца окрестили Владимиром, в честь погибшего мужа Лизаветы Андреевны.
  Она растила его как сына, но все ж приучила называть себя тетушкой, все еще надеясь, что однажды найдутся родственники погибших и тогда придется с ними объясняться. Постепенно эта надежда переросла в страх, по мере того как малыш рос, превращаясь в розовощекого постреленка, от которого глаз нельзя было отвести. Так же росла и материнская любовь Лизаветы Андреевны к нему.
  Дни складывались в недели, недели в месяцы, месяцы в года...
  
  Пять лет спустя.
  - Владимир! Я крайне вами недовольна, - журила Лизавета Андреевна пятилетнего мальчугана, едва сдерживая улыбку. Глядя на его смиренно склоненную светлую головку, невозможно было не улыбнуться. Мальчик смущенно пытался что-то отковырять от ковра носком туфли.
  - Простите, тетушка, - прошептал он.
  - Сколько раз я просила вас не ходить на конюшню, и вот я снова ловлю вас на том же! - всплеснула она руками. - Я прощу вас, если вы пообещаете мне больше на конюшне не появляться. Ну же! Обещайтесь!
  - Я не могу вам этого пообещать, тетушка Лизетта! - поднял мальчик на нее огромные серые глаза. - Я не могу не ходить к Велеполекному.
  Лизавета Андреевна закатила глаза к потолку при упоминании коня, которого Прошка встретил в лесу пять лет назад. Великолепный так и остался в поместье, ему дали такую кличку, потому что это был действительно чистокровный аргамак, выгодно отличавшийся на фоне остальных лошадей в конюшне помещицы Артемьевой.
  Как ни странно, казалось, конь помнит Владимира. То ли он узнавал его по голосу, то ли по запаху, но обычно ретивый конь становился кротким, как зайчик, когда Прохор поднимал пятилетнего Владимира, чтобы тот смог погладить коня между ноздрей. А тот в ответ приятно дул в маленькую ладошку, узнавая запах, связанный для него с потерянным хозяином. Прохор даже иногда специально приводил Владимира, не понимая, но интуитивно чувствуя связь коня с ребенком. Только Лизавета Андреевна всегда беспокоилась, когда Владимир был рядом с огромным конем. Тот пугал ее своими размерами и необузданным нравом. Мало ли что взбредет в эту большую конскую голову! Кроме того, глядя на большие шрамы, изуродовавшие гладкую шкуру, Лизавета Андреевна была уверена, что доверять коню не стоит - береженного бог бережет. Поэтому сердце ее переворачивалось каждый раз, когда она узнавала о том, что Владимир снова был на конюшнях.
  - Ох, - тяжело вздохнула она. С этим пятилетним сорванцом не было никакого сладу, если уж что решил, то его ничем нельзя было заставить передумать. - Хорошо! Но обещай мне, что ты будешь там только с Прохором, один никогда близко к Великолепному не подойдешь!
  - Обещаю, тетушка! - радостно воскликнул мальчик.
  - Ладно, беги.
  - Лизавета Андреевна, там к нам кто-то едет, - вошедший Карл Фролович недоуменно развел руками. - Карета пересекла границы поместья, я выслал ездовых, чтобы узнали, кто и зачем.
  Улыбка и хорошее настроение после разговора с пятилетним Владимиром еще не покинули Лизавету Андреевну, поэтому она и не ждала никаких плохих известий.
  - Значит надо приготовиться встречать гостей, - улыбнулась она Карлу Фроловичу.
  Узнав вензель Артемьевых на подъезжающей карете, Лизавета Андреевна сдвинула брови. Странно, никаких гостей из родни мужа не ждали. С тех пор как погиб Владимир Романович, муж Лизаветы Андреевны, прошел уже не один год, и за это время она только изредка переписывалась с невесткой, женой брата покойного мужа, в основном поздравления по праздникам, в тесных отношениях они не состояли. Тем неожиданнее было появление кареты Артемьевых.
  - Здравствуй, матушка, Лизавета Андреевна, - вывалившийся из кареты мужичок поклонился в пол. - Михаил Романович шлет тебе поклоны и просьбу.
  - Да ты заходи в дом-то, - пробормотала растерянная Лизавета Андреевна.
  - Беда у нас, матушка, - продолжил гонец. - В имении Михаила Романовича оспа свирепствует.
  - Господи, помилуй, - Лизавета Андреевна быстро перекрестилась. - Как не боялась покойная матушка-государыня Екатерина Алексеевна, как не прививала своих подданных, а эта проклятая зараза все равно то тут, то там возникает.
  - Михаил Романович с супругой слегли. Больно боялись за кровиночку свою единственную, дочурку. Просили вас за ней присмотреть пока там все на ноги встанут.
  - Ну, так где девочка? Конечно, присмотрим. - воскликнула Лизавета Андреевна.
  Из кареты показалось узкое бледное лицо, вытянутое чрезмерно еще и высокой прической.
  - Бонжур, мадам.
  - А это бонна ейная. Михаил Романович из Парижу выписали, чтоб значит за ребенком ходила, когда та подрастет малость. А она, - он ткнул пальцем в испуганное лицо француженки. - Возьми и приедь считай на год раньше сроку-то.
  - Как вас зовут, мадемуазель?
  - Жюли Дешарнель, мадам.
  - Вы замужем?
  - Я вдова, - грустно ответила та.
  - Мои соболезнования, мадам. Проходите в дом, - пригласила Лизавета Андреевна по-французски.
  Молодая женщина вышла из кареты, держа в руках сверток с крохотной девочкой.
  - А они даже не писали, что ждут ребенка, - прошептала Лизавета Андреевна, беря девочку из рук француженки. - Ну, проходите, проходите в дом. Как зовут девочку?
  - Екатерина Михайловна, - ответил все тот же гонец.
  - Катенька, значит. Ну что ж, Катюша, погостишь пока у тетки.
  
  Спустя время в Артемьево пришло ужасное известие: Михаил Романович с супругой скончались от оспы. Имение их было поставлено под строжайший карантин. Катенька так и осталась на попечении Лизаветы Андреевны.
  - А это кто? - спросил маленький Владимир, заинтересовано заглядывая в колыбельку, где лежала маленькая Катя, поигрывая ручками, ножками, наблюдая за ним своими васильковыми глазами.
  - Сестрица твоя, Катя, - со вздохом ответила Лизавета Андреевна.
  Так у Владимира неожиданно появилась сестра, а у бездетной Лизаветы Андреевны сразу двое воспитанников.
  
  ***
  Особняк князя Ипатьева, Санкт-Петербург
  Евдокия Захаровна внесла тяжелый поднос с чаем в гостиную - князь чаю изволили. Константин Львович стоял у секретера, рассматривал небольшой портрет сына, держа его в руке. Заслышав, как открылась дверь, тут же поставил портрет назад и гордо отвернулся к окну.
  От Евдокии Захаровны не укрылась боль, отразившаяся на лице князя, когда тот рассматривал портрет. Взять бы эту боль на себя, чтоб он так не мучился. Ведь мучается же! А сам никому не показывает. И никто не знает, что твориться в его душе. Только она это видела, потому что любила. Любила все долгие годы. Полюбила с первого взгляда, тогда, когда была еще молодкой, а молодой барин приехал погостить у родителей в имение. Как ее мать тогда за косу таскала, дурь из ее головы пыталась выбить, чтоб она на барина не заглядывалась, открыв рот, да все напрасно. А князь ведь заметил ее, даже пару раз затаскивал в стылую баню. Нежный он был, ласковый с ней. Совсем вскружил девке голову, вот ее мать и пошла к барыне просить, чтоб выдать Дуньку замуж за Ивана-кузнеца, тот давно на нее заглядывается. Только с тех пор как Дунька закрутила любови с молодым барином, больше не проходил мимо, как бывало. А Дуньку надо было быстро выдать замуж от греха подальше. Уж сильно хороша она была по молодости.
  Выдали ее за Ивана. У кузнеца рука тяжелая, два раза она от побоев ребеночка выкидывала, а третьего раза так и не случилось. Бил он ее сильно, когда ногами, а когда и поленом бывало. А что сделаешь?! Мужняя жена! Терпи и молчи! А почему бил? Да по всякому, когда за дело, а когда и без. Все хотел из нее любовь к молодому князю выбить. А она так и не прошла, любовь эта треклятая. Князь первый кто посмотрел на нее не как на вещь, не как на пустое место, он посмотрел на нее и увидел. Он увидел в ней что-то такое, чего не видела она сама. После смерти мужа, он приказал обучить ее грамоте и сделал ключницей. Так она и осталась при князе. Уж очень доверял он ей.
  - Константин Львович! Поумерили бы вы гордыню отцовскую, да велели сыскать Гришеньку, - сказала она, не в силах выносить его боль.
  - Чтооо? - развернул к ней князь широкие как и в молодости плечи. - Ты что там такое говоришь? - угрожающе надвинулся на нее.
  Если б за себя, то ни в жизнь бы ни пикнула, а за него душа болит, хоть смерть, а лучше высказать все, как есть! Поэтому обычно покладистая и молчаливая Евдокия выдала:
  - Князюшка, нашел бы ты сына. Маешься ведь, весь извелся!
  - Ты... - Константин Львович потерял дар речи от такого нахальства крепостной. - Да ты ....
  Нет, побоев она не боялась, да и не били никого во владениях князя Ипатьева, только боялись его шибко. Нрав у него был крутой, кто под горячую руку попадется, того мог и в солдаты сослать. Но отходчивый и справедливый. Только вот с сыном - нашла коса на камень. Выгнал князь своего единственного наследника из дома за то, что тот жениться на бесприданнице вздумал. А тот гордостью в отца пошел, ушел, не оглядываясь. А куда? Никто не знает. Так от него вестей и не было, уже несколько лет как.
  - Вы вокруг оглянитесь, вокруг ведь люди, а жизнь человеческая короооткая, - продолжала она, не обращая внимания на его удивленное лицо. Лицо его не было бы так перекошено заговори с ним шкаф. - У вас же солдатский георгиевский крест на груди, уж солдаты за вас жизнь готовы были сложить. Вот, и мой Ванечка погиб в той войне, - вздохнула она, потому что положено вздыхать по мужу. И продолжила: - А со своим сыном примириться никак не можете.
  (Прим. автора: Солдатский Георгиевский крест - особо почетная награда, потому как ею награждали только на поле сражения. Зачастую определённое количество крестов выделялось отличившемуся в бою подразделению, а затем сами солдаты награждали им наиболее отличившихся солдат и командиров, что называлось 'по приговору роты'. Кресты, полученные по 'приговору роты', ценились больше, чем какие-либо другие награды.)
  - Да ты ... ты как смеешь? Ты кто такая...? Ты что знаешь об этом, холопка?!
  Уж слишком болезненную рану она затронула, слишком сильно боль пронзила его сердце, надо было на ком-то выместить гнев от безысходности.
  Прикрыла глаза, закрыв веками плескавшуюся в глазах боль - его боль.
  - Простите, Ваше Сиятельство, бес попутал, - прошептала, поклонившись.
  Князь вышел из гостиной, громко хлопнув дверью.
  Этот звук заставил его остановиться, как будто его окатили холодной водой. Пройдя не одну военную кампанию, Константин Львович дома любил тишину и покой, громкие звуки выводили его из равновесия. Вот и сейчас громкий хлопок изгнал из него весь гнев, заставил опомниться, развернуться и снова войти в гостиную.
  Евдокия Захаровна стояла, закусив уголок рукава, отчаянно пытаясь удержать уже льющиеся слезы.
  - Искал я, - пробурчал князь, чувствуя угрызения совести за то, что довел ее до слез. - Сыщиков нанимал. Ничего не нашли. Сказали, что единственное объяснение, что они погибли. - Вздохнул. - Были бы живы, их бы отыскали. Помолись за них, Дуняша, помолись.
  Коснулся ее руки.
  - Помолюсь, Константин Львович, - кивнула она, вытирая рукавами бегущие по щекам слезы.
  
  ***
  - Барин Владимир Романович приехали!
  В и без того далеко не тихой (благодаря Кате) усадьбе забегали-заносились люди. Приезд барина из Петербурга, где он, отучившись в Пажеском корпусе, состоял при дворе их высочеств, всегда был большим событием для домочадцев. Лизавета Андреевна, как вдова генерала от фортификации, погибшего в русско-турецкую войну, выхлопотала для него место в Пажеском корпусе. Но это было еще не все, Владимиру нужно было пройти жесткий отбор, чтобы поступить. Благодаря Лизавете Андреевне, не жалевшей ни денег, ни времени на хороших учителей, Владимир с честью сдал экзамены и блестяще окончил корпус.
  Его приезды были крайне редки, учеба в корпусе не допускала частых и продолжительных отъездов. А государственная служба и вовсе не позволяла отлучаться надолго. В основном он приезжал домой летом, иногда получалось и на рождество, но крайне редко.
  Лизавета Андреевна умиленно наблюдала, как Владимир уплетает пирог. Статным он вырос да пригожим, а уж каким порядочным человеком стал. Недаром Великий князь Михаил Павлович его при себе держит, почти не отпуская. Хотя Лизавета Андреевна по себе знала скоротечность службы при дворе.
  Когда-то и она состояла фрейлиной при Наталье Алексеевне, великой княжне, первой жене наследника престола Павла Петровича. Правда через три года после венчания Наталья Алексеевна умерла родами, но за эти три года успела настроить против себя и супруга и императрицу. К тому времени Лизавета Андреевна уже познакомилась с Владимиром Романовичем Артемьевым, выдающимся полководцем уже в летах, но возникшее нежное чувство преодолело преграду разницы в возрасте. После смерти великой княжны, Лизавету Андревну постепенно отдалили от двора. К чести Артемьева, он не побоялся опалы юной фрейлины и женился на ней. Но она так и не вернулась ко двору, а поселилась в имении мужа Артемьево, где наладила разболтавшееся хозяйство (из-за постоянного отсутствия хозяина - граф постоянно пропадал на бесчисленных войнах).
  - Катеньку на следующий год надо начинать вывозить в свет, - начала Лизавета Андреевна.
  - Катьку? Да куда этому кузнечику в свет?! Пусть дома сидит, языки учит! - безапелляционно, как любой молодой хозяин, бросил Владимир, запивая пирог парным молоком.
  - Ну, положим не 'Катьку', а Екатерину Михайловну, - поправила Лизавета Андреевна с нажимом.
  Владимир поднял на нее серые глаза:
  - А сколько ей лет? - удивленно переспросил он.
  - Да уж шестнадцатый годок пошел, - улыбаясь, ответила тетушка. - Да ты когда видел ее в последний раз? Года два назад?
  - Где-то так, - кивнул Владимир, налегая на пирог. Он вспомнил Катю, насмешливого нескладного подростка, стеснительно пытающегося деть куда-нибудь непомерно длинный худые руки и ноги. Тем не менее эта дерзкая девчонка совала свой нос куда надо и не надо. Однажды довела его до того, что он чуть ее не поколотил. Хорошо рядом оказался Карл Фролович, он-то их и разнял. Он улыбнулся, вспомнив тот случай.
  - Она изменилась, совсем уже взрослая стала, - мечтательно протянула Лизавета Андреевна.
  Владимир чуть не подавился пирогом:
  - Кто? Катька?
  Лизавета Андреевна снисходительно улыбнулась:
  - Ты кушай, кушай, у вас поди таких пирогов не пекут!
  Плотно откушав после дороги, Владимир поднялся:
  - Спасибо, тетушка! Пойду Великолепного в реке искупаю.
  - Пойди-пойди, милый! - счастливо улыбнулась.
  Сама пошла лично проверить, все ли приготовлено в комнате Владимира, постелена ли постель, стоит ли кувшин с холодной колодезной водой.
  
  Спускаясь к реке и ведя коня в поводу, Владимир вдыхал полной грудью густой летний воздух, напоенный запахами полевых цветов и леса. Солнце клонилось к закату, зной отступал, но желание окунуться в серебристые воды реки было непреодолимым.
  Владимир сбросил сапоги, закатал штанины по колено, и завел отфыркивающегося Великолепного в прохладную воду.
  - Знаю, знаю, как тебе хорошо, - ласково разговаривал он с конем, обливая того водой и взявшись за скребок.
  В этот момент Великолепный взбрыкнул передними копытами, подняв сонм брызг, окативших Владимира с ног до головы. Тот в ответ на шалость коня счастливо расхохотался.
  Этот незнакомый мужской смех и услышала Катя, прогуливающаяся в рощице неподалеку, прячась там от палящего зноя. Заинтересованная, кто бы это мог смеяться, незнакомый ей, возле реки, направилась туда и застыла меж деревьев, так и не решившись выйти на берег. Спиной к ней плескался с черным породистым конем статный широкоплечий мужчина. Широкие плечи натягивали намокшую белую рубашку, а подкатанные мокрые брюки неприлично облепили узкие мускулистые бедра. Слов было не разобрать, но то, как этот молодой человек ласково разговаривал с конем, заставило сердце Кати биться быстрее. Почему? Она бы и сама не призналась себе, что эта непристойная картина произвела на нее такое сильное впечатление.
  Когда молодой человек повернулся к ней вполоборота, она подавила вскрик, закрыв рот ладошкой. Она узнала в незнакомце Владимира.
  А он изменился. Стал совсем взрослым. Если бы не Великолепный она бы может его и не узнала бы. Постояла еще какое-то время, беззастенчиво рассматривая полуобнаженного мужчину. Потом все ж опомнилась и скрылась в роще, подальше от реки.
  Катя не понимала, что с ней твориться. Сердце билось, как сумасшедшее. Она металась среди деревьев, от одного к другому, то прислоняясь разгоряченной щекой к прохладной коре, то снова принимаясь бежать. Он ее брат! Брат! А она... все не могла забыть, как он плескался с конем в реке. Упала на траву, раскинув руки в стороны, уставилась невидящим взглядом в небо. Что это? Отчего сердечко бьется, как у пойманной птички? Она приложила руку к месту, где раздавались частые удары внутри, рука наткнулась на упругую выпуклость груди. Странно, самая вершина холмика болела, ныла, такого раньше не бывало. Катя сильно потерла ладошкой холмик, стараясь растереть боль, как делала когда ударялась обо что-то. Вроде помогло.
  В усадьбу она возвратилась, уже когда спустилась ночь. Тетушка не волновалась, Катя часто пропускала ужин летом, бродя в роще, неподалеку.
  - Ты где ходишь, полуночница, - тем не менее, накинулась на нее Лизавета Андреевна. - Владимир тебя так и не дождался. Устал с дороги, ушел к себе спать. Не совестно тебе, брата не встретить.
  - Владимир приехал, - пробормотала Катя. Каким-то краем сознания, она еще надеялась, что это был не он, или той сцены на реке вообще не было. Как теперь смотреть ему в глаза?!
  - Приехал, сокол наш! - похвасталась тетушка. - А похорошел, возмужал-то как! Не узнаешь его, Катя!
  Хорошо, что от свечи было немного света, а то пунцовые щеки Кати выдали бы, что она уже видела Владимира и в самой неблагообразной обстановке.
  Ночь она провела в метаниях, а с первой зарей побежала в церковь на исповедь.
  
  За завтраком на следующий день Катя не смела поднять глаз на Владимира, что дало ему лишний повод рассмотреть выросшую похорошевшую сестрицу. Длинные светло-русые волосы заплетены в косу, длинные темные ресницы веерами лежат на розовых щечках. Тонкий носик гордо вздернут, несмотря на смущение. Он и сам почувствовал смущение, когда взгляд опустился на ее губы. Дальше рассматривать ее он не решился. Демонстративно повернувшись к тетушке, Владимир завел с ней разговор. Катя тихонько выдохнула, уж очень неуютно она себя чувствовала под его испытывающим взглядом.
  Интерес Владимира к Кате рос день ото дня. Катя же наоборот старалась не показываться ему на глаза, прячась то в своей комнате с бонной Жюли, то сбегая в рощу.
  ***
  Как-то к обеду к ним пожаловал отец Власий. Неожиданно, но предсказуемо. Новость о приезде Владимира, должно быть, уже облетела всю округу. Сейчас начнут наезжать все соседи с визитами.
  Батюшка поприветствовал Владимира, порасспрашивал про петербургский уклад, что нового при дворе Его Величества, зазвал на исповедь, а потом обратился к Лизавете Андреевне с просьбой поговорить с ней наедине.
  - Лизавета Андревна, я так понял, Катя и Владимир не знают, что они не родные брат и сестра.
  - Нет, батюшка. Не то чтобы не знают, мы от них особо-то и не скрывали, просто не говорили об этом, а они и не задумывались по молодости лет, - удивилась Лизавета Андреевна.
  - Я бы посоветовал вам все ж поговорить с ними и рассказать все как есть. А то, как бы чего не вышло! - загадочно произнес отец Власий.
  - А надо ли? Да пусть так и считают. Кому плохо?! - еще больше удивилась Лизавета Андреевна и пожала плечами в недоумении.
  - Пока никому, но все же лучше будет рассказать правду, - поднажал отец Власий.
  
  ***
  - Так значит, мы имеем право пожениться? - хохотнул Владимир с юношеским максимализмом.
  Катя впервые за все время разговора подняла на него глаза, изящно изогнув бровь в удивлении. Девическая наивность давала о себе знать, и удивление переросло в вопрос, а к вопросу присоединилась надежда. Все это Владимир прочел в ее глазах, и улыбка сбежала с его лица, уступив место размышлению над реальной возможностью сказанного.
  От Лизаветы Андреевны не укрылся этот обмен многозначительными взглядами, и пока дети не успели всерьез задуматься, она ударила ладонью по столу:
  - Нет! Я рассказала вам лишь для того, чтобы избежать двусмысленностей в будущем.
  
  - Еще чего не хватало! - бушевала Лизавета Андреевна. - Не будет этого!
  - Матушка, Лизавета Андреевна, ну полно, что ж вы себя так изводите. Они же дети, - увещевал ее Карл Фролович.
  - Хороши детки, - всплеснула она руками. - Не этого я им хотела. Все время пока поднимала запущенное имение мужа, все время ждала, что у нас с Владимиром Романовичем появятся дети. Так и не случилось, он погиб, а я с тех пор ждала, когда же Михаил Романович заявит свои права на родовое имение. После его смерти единственной наследницей является Катя и только она! Она должна выйти замуж не за Владимира! Ты представляешь, что подумают?! Что я женю брата на сестре, только чтобы имение себе оставить?! Доброе имя Артемьевых будет трепаться на каждом углу! Не бывать этому!
  - Да полно вам Лизавета Андреевна!
  - Я все сделала, чтобы обеспечить Владимиру блестящую карьеру. Лучшие гувернеры, место в Пажеском корпусе, подсуетилась по старым связям по поводу места при дворе! И он не оплошал. Правая рука его императорского высочества, правда, не цесаревича, наследника престола, но тоже очень неплохо. У Кати в следующем году первый сезон. Она должна об этом думать, а не о Владимире! Из этих их шашней все мои планы полетят к черту!
  - Лизавета Андреевна, ну полно! Какие там шашни?! Может, и нет ничего! А вы зря себя изводите. Поздно уже! Давайте спать укладываться. Утро вечера мудренее. Может, никаких шашней и нет вовсе, а вам все показалось.
   ***
  - Писать-то будешь, сестренка? - с хитрой улыбкой спросил Владимир Катю, стоя рядом с Великолепным.
  Попрощаться с барином выбежала вся дворня. Тетя Лизетта едва сдерживала слезы, подбородок подрагивал, но рыдать при крепостных - не дело! Порывисто обняла склонившегося Владимира, высокий он все-таки вымахал, намного выше тетушки! Перекрестила на дорожку.
  - Буду, - тихо шепнула запылавшая алым цветом Катя, когда он склонился к ее щечке. Мазнул губами, она смущенно закрыла щеку с горевшим на ней поцелуем Владимира ладошкой.
  - Не забывай, - кивнул он, легко вскакивая на коня.
  
  И полетели письма из Артемьево в Петербург, из Петербурга в Артемьево. Писали почти каждый день. Катя вся изводилась в ожидании письма. Лизавета Андреевна смотрела на полыхавшие ярким румянцем щеки племянницы и только и могла, что сжимать кулаки от бессилия. На ее глазах в наивной переписке двух молодых людей рождалось большое чувство. Сами они не подозревали об этом, а тетушка видела, как с каждым днем письма Владимира для Кати становились все более необходимыми, как воздух. Однажды она даже вскрыла несколько писем, объясняя Карлу Фроловичу, как будто утихомиривая свою совесть:
  - Я за них отвечаю! А пока я за них отвечаю, я должна знать, что ничего предосудительного не происходит! - решительно вскрывая письмо Владимира, стараясь не сломать печати.
  Карл Фролович тихонько улыбался в усы. Знал, как претит барыне читать чужие письма, но что не сделаешь ради детей!
  В письмах действительно не было никакого намека на чувства, только описание дня, как каждый из них проводил время, с кем встречался Владимир, что читала Катя, как Владимиру понравился тот или иной человек, что он о нем думает, на какие мысли натолкнуло Катю прочитанное, какие новости в поместье, какие новые веяния в Петербурге. Все бы было невинно, если бы не чувствовавшаяся в каждом слове чувственность. И даже не понятно как, откуда она бралась эта чувственность, ведь ни одного недопустимого слова Лизавета Андреевна так и не нашла, хотя искала с пристрастием, чтобы была зацепка запретить их переписку. Так ничего и не найдя, временно махнула рукой, понадеявшись, что они перерастут это ... зарождение чувств.
  ***
  - Владимир Романович, спасай, - бросился к появившемуся в дверях Владимиру Великий князь.
  - Михаил Павлович, стоит мне оставить вас всего на каких-то пару дней, как вас опять сватают, - рассмеялся Владимир.
  - И не говори, - огорченно махнул рукой Великий князь. - У императрицы мания пристроить меня в руки какой-нибудь из немецких принцесс.
  - Ваше Выс... - начал было Владимир, но увидев лед в глазах Великого князя, перешел на неформальный тон. - Михаил Павлович, - Лед тут же растаял. - Вы должны понять вашу матушку, вы наследник российского престола...
  - Не прямой, - перебил его Великий князь. - Слава богу, до меня есть еще три брата. Очень надеюсь, Бог даст им сыновей и до меня очередь никогда не дойдет, - с тяжелым вздохом Великий князь откинулся на спинку стула.
  Владимир пристроился на диванчике напротив.
  - И тем не менее долг вашей матушки женить вас как можно скорее, - улыбнулся Владимир. В его обязанности входило в том числе и сохранять мир и спокойствие в венценосном семействе.
  - Ты каким-то другим стал после возвращения из своего поместья. - подозрительно прищурился Великий князь. - Может с тобой матушка уже пообщалась и обработала, чтобы ты поддерживал эту идею женитьбы?
  - Михаил Павлович! Я по приезде - сразу к вам. Ее величество я не имел честь видеть.
  - Да, ладно, - махнул рукой юный князь, - Я пошутил. Но уж больно не по сердцу мне этот визит Кассельской принцессы.
  - А говорят она мила... - задумчиво протянул Владимир, лукаво поглядывая на князя.
  - Да будь она хоть трижды раскрасавица и умница, каких свет не видывал, раз ее прочат мне в жены, для меня она отвратительней жабы, - воскликнул Михаил Павлович.
  Человеком он был довольно вспыльчивым, в армии его боялись похлеще императора и только самые близкие люди знали, что все это наносное и на самом деле Михаил Павлович добрый, чуткий человек. Знал об этом и Владимир. Он входил в число тех немногочисленных избранных, с которыми Михаил Павлович, крайне строгий в соблюдении формальностей, позволял себе быть самим собой, забывая об обязанностях, возложенных на него фактом рождения. Владимир любил Великого князя, его неиссякаемое чувство юмора, весёлость, готовность поучаствовать в судьбе людей, обращавшихся к нему с просьбами и никогда не получавшими отказа. С Владимиром они сдружились еще во времена, когда тот был камер-пажом. Оба были веселого нрава, с большим чувством юмора, не прочь пошалить. (Прим. Автора: Воспитанники Пажеского корпуса в период обучения считались причисленными к Императорскому Двору и систематически несли обязанности караульной службы. Большой честью и привилегией считалось возведение пажа в придворный чин Камер-пажа. Однако на это могли рассчитывать только лучшие из лучших, отличившиеся в учёбе, поведении и воспитании, а также свободно владеющие несколькими иностранными языками. Камер-пажи были прикреплены и несли службу при Императрице и Великих Княгинях во время балов, торжественных обедов, официальных церемоний и других мероприятий, где их присутствие было обязательным по протоколу). По окончании Пажеского корпуса Владимира приставили к Великому князю, чему последний был несказанно рад.
  
  - Итак, как тебе нравится моя потенциальная невеста? - спросил Великий князь Владимира после прибытия принцессы Гессен-Кассельской в Россию. Они неспешно прогуливались неподалеку от Адмиралтейства.
  - Михаил Павлович, я не хочу быть резким в суждениях, поэтому будет лучше, если я промолчу, - попытался уйти от разговора Владимир.
  - Ты мой друг, я ценю тебя за откровенность, которую ты выражаешь всегда, несмотря на мой титул. Мне очень дорого твое мнение, и я хотел бы его услышать.
  - Ваше Высочество, - завидев приближавшегося к ним давнишнего своего соперника графа Келлера, Владимир перешел на официальный тон. - Я думаю, что насколько принцесса хороша собой внешне, настолько же она неприятна изнутри.
  - Кого это ты уже поливаешь грязью, друг мой? - спросил подошедший Келлер, поклонившись Великому князю.
  - Да вот, - простодушно рассмеялся Михаил Павлович. - Спросил мнения Владимира о принцессе Гессен-Кассельской на свою голову. А ты что думаешь, братец?
  Михаил Павлович знал о давнем соперничестве между Артемьевым и Келлером еще со времени их обучения в Пажеском корпусе. Видел он и тщетные старания Келлера всеми правдами и неправдами приблизиться хоть к одному из великих князей, как и зависть к Владимиру, так и сквозившую в его маленьких глазках.
  - Что ж ты задумался, Николай Антонович? - усмехнулся Великий князь. Келлер тут же решил, что лучше высказать положительное мнение о принцессе, чтобы порадовать великого князя.
  - Что вы, Ваше Высочество! Принцесса крайне мила! И она так нравится вашей матушке...
  - Да уж, страсть моей матушки ко всему немецкому всем известна, - улыбнулся Михаил Павлович. И никто не мог бы сказать был ли сарказм в его фразе или просто констатация факта, что ее величество вдовствующая императрица очень любила подбирать в жены своим сыновьям немецких принцесс.
  - Ну что ж, граф, - кивнул он Келлеру, давая понять, что тот может быть свободен. - Благодарю вас за то, что поделились своим мнением со мной.
  - Всегда к услугам Вашего Высочества, - подобострастно поклонился Келлер.
  - С каким удовольствием он бы занял твое место, - усмехнулся князь, вполголоса обращаясь к Владимиру, когда Келлер удалился.
  - Я знаю, Ваше Высочество, - с улыбкой ответил тот. - И благодарен судьбе за предоставленную мне честь. Но вы знаете, что держаться зубами за это место и тем более интриговать, чтобы добиться его, я не буду.
  - Знаю, - спокойно ответил Михаил Павлович. - Именно поэтому я изо всех сил удерживаю тебя при себе, хотя братья и пытались тебя переманить.
  - Михаил Павлович! - воскликнул Владимир в негодовании.
  - Да будет тебе! Я знаю об этом и ценю твою преданность. Ах, именно поэтому я не хочу быть наследником престола, - вздохнул Михаил Павлович. - Я не готов к толпам подобострасцев, заглядывающих в рот и кивающих любой моей глупости. Оставим это! Лучше скажи мне, что делать с принцессой? Она уже не первый раз намекала, как она хочет посмотреть Москву.
  - Отличная мысль! - улыбнулся Владимир, думая о том, что можно будет отпроситься поехать на пару дней в Артемьево навестить Катеньку.
  - Меня естественно принудят сопровождать ее туда, а ты поедешь со мной.
  - С превеликим удовольствием, - поклонился Владимир с улыбкой.
  ***
  - Что-то ты к нам зачастил, - обнимая только что приехавшего Владимира, радостно сказала Лизавета Андревна.
  - Да вот, привезли с Великим князем принцессу Гессен-Кассельскую Москву посмотреть. Вот и отпросился у Михаила Павловича домой на побывку. А где Катя? - спросил Владимир, в нетерпении оглядывая комнаты.
  - Убежала куда-то, стрекоза. Все не заставлю ее за пяльцами сидеть, да вышивать, как и положено юной девушке из хорошей семьи. Возьмет книжку и побежала в рощу, только ее и видели. А возвращается за полночь. Ей бы к сезону готовится. Я уж и портних выписала, чтобы мерки сняли. Хоть бы на ткани посмотрела! Все бы ей носится по полям по лесам. Поговорил бы ты с ней, порассказал, какая жизнь в Петербурге, может хоть тебя послушает, да станет поприлежнее.
  - Тетушка, да пусть бегает, пока погода держится! Успеет еще взаперти насидеться.
  Лизавета Андревна хмуро покосилась на Владимира.
  - Давай, я тебя с дороги пирогами накормлю. Что ж ты приехал, даже весточку никакую не прислал! Я бы подготовилась, как следует!
  - Тетушка, что есть, то и давайте! Некогда было весточку посылать. Два дня тому только у князя отпросился.
  - Что Великий князь? Жениться на принцессе надумал?
  - Нет, все никак его жениться не заставят. Но принцесса ему, правда, не пара. Какая-то она скользкая, как угорь, да липкая. Не дай Господь, она при дворе будет - не мало кровушки попьет!
  Он жевал, а сам думал, как увидит ее. Что они скажут друг другу? Чувствует ли она то же, что и он. Или это все его буйная фантазия?
  - Спасибо, тетушка-милая! Пойду пройдусь, - сказал Владимир, вставая из-за стола.
  Лизавета Андревна только хмыкнула, мол, знаем в какую сторону проходиться надумал!
  Он искал ее недолго, издалека увидев светлое пятно ее бледно-желтого платья. Она сидела на пенечке спиной к нему и что-то читала. Тугая коса спускалась вдоль узкой спины, заканчиваясь желтой же лентой, повязанной бантом и кокетливыми завитушками хвостика.
  Под ногой хрустнула ветка. Катя вскрикнула, обернулась, прижимая к груди какой-то листок... ЕГО ПИСЬМО?!
  Она бросилась к нему, обвила руками шею и прижалась щекой к груди. Он так и стоял оторопело с раскинутыми руками, не зная, имеет ли он право обнять ее.
  Вот, только что она думала о нем, в который раз перечитывала его последнее письмо, пытаясь прочесть между строк: вспоминает ли о ней? Скучает ли?
  И вот он здесь. Она только представляла, желала, чтобы он появился здесь, и вот она прижимается к нему. О Боже! Она прижимается к нему!
  Катя отодвинулась, щеки запылали алым цветом. Приложила руку ко лбу, как будто закрываясь от солнца, на самом деле скрывая от Владимира раскрасневшееся от смущения лицо.
  - Ну здравствуй, сестрица, - усмехнулся Владимир.
  - Не называй меня сестрицей, - резко повернула она к нему лицо.
  - Отчего же?
   - Мы не брат и сестра, - напомнила она.
  - Ну хорошо, - усмехнулся он. - Пойдем к реке, погуляем.
  Они долго бродили, то разговаривая, то смущенно замолкая. Оба чувствовали что-то нарастающее с каждой минутой и не хотели останавливать это, несмотря на то, что ни один из них не знал, что их ждет впереди. Да даже если бы и знали, эти двое вряд ли бы отказались от своей участи. Еще не осознав этого, оба уже чувствовали, что в другом - весь смысл их жизни.
  
  - Прохор, Владимира Романовича не видал? С утра не могу его найти! - Лизавета Андревна была темнее тучи. Владимир приехал еще вчера, а она его почти не видела, все носится не знамо где.
  - Да как же не видать - видали, Лизавета Андревна, к реке оне пошли.
  - А Катерину Михайловну?
  - Так и барышня туда же пошли.
  - Одна?
  - А то как же! Одни.
  Кулаки Лизаветы Андревны сжались:
  - Ну я этой бонне!.. - пробормотала она себе под нос. - Весь вчерашний день ей втолковывала, чтоб она Катю ни на шаг от себя не отпускала...
  - Пойди разыщи их, да скажи, чтоб возвращались, обед уж скоро.
  - Сделаем, не извольте беспокоиться, Лизавета Андревна.
  
  Тем временем Владимир и Катя наслаждались полуденным зноем у реки. Она сидела на берегу, наблюдая с улыбкой, как он, закатав брюки по колено и расхаживая туда-сюда в воде по щиколотку, читает ей стихи. То на французском, то на английском, ему особенно нравился Шекспир. Катя с восхищением внимала каждому его слову. Он действительно красиво читал, вдохновенно, рассказывая после прочитанного, что именно его затронуло в том или ином стихотворении. И Катя понимала, что именно это трогает и ее. Он как будто озвучивал ее мысли и чувства.
  Зной между тем нарастал и становился нестерпимым. Как хорошо было бы окунуться в реку. Катя с сожалением смотрела на ноги Владимира в холодной реке.
  - Отвернись, - приказала она ему смущенно.
  - Что? - он не успел переключиться с сочинений Волтера на ее просьбу.
  - Я тоже хочу побродить в реке, уж очень жарко. Отвернись, я сниму туфли и чулки.
  Если бы она не попросила об этом, если бы просто обнажила ступни, не отрывая ему мысли от поэзии и не акцентируя на этом внимание! Но Катя была наивна и не искушена в отношениях между молодым человеком и девушкой и в силу своей наивности, поступила похлеще прожженной кокетки.
  Владимир резко отвернулся. Вся кровь бросилась ему в голову, и он, наклонившись, зачерпнул ладонями холодную воду, чтобы остудить лицо. Изо всех сил старался не прислушиваться к шуршанию материи. А когда все-таки услышал, чуть не застонал. Это Катя! Его сестра! Что особенного! Но представив, как она стягивает с ножки белый воздушный чулок, он готов был бросится в реку с головой!
  Сзади послышался всплеск. Он обернулся и увидел, как она, приподняв юбки, заходит в реку, видел сквозь прозрачную воду маленькие пальчики ее ступней.
  Не выдержав этой чувственной картины, он снова набрал полные ладони воды и плеснул на Катю.
  Вскрикнув от окатившей ее прохлады, Катя рассмеялась, наклонилась, и тоже обрызгала его сверкающими каплями.
  Немного полегчало!
  Брызг становилось все больше, одежда все больше промокала. Когда стоять на месте уже не было сил, Катя с визгом выбежала на берег и бросилась к роще.
  Владимир припустил за ней, решив поиграть. Расстояние сокращалось, он уже слышал частое дыхание беглянки, когда одним рывком подался вперед и повалил ее на траву. Дыхание их смешалось. Ее грудь часто поднималась, утыкаясь холмиками прямо в его грудь. Катя смотрела ему прямо в серые серьезные глаза.
  - У тебя глаза как васильки, - прошептал он, сдувая выбившийся локон с ее лба. - Такие же синие-синие!
  Катя приоткрыла губы, чтобы спросить, почему именно васильки. Но в следующий миг его губы опустились на ее, и все мысли вылетели из ее головки. Впервые мужские губы прикоснулись к ее губам. Они были влажные прохладные. А она вся замерла от нахлынувших ощущений. Как было сладко! Она никогда и подумать не могла, что будет так сладко!
  - Владимир Романович, вас барыня кличуть.
  Владимир резко приподнялся, стараясь загородить Катю от хозяина голоса.
  - Прохор, чего тебе? - недовольно переспросил он. Владимир услышал только голос, слов разобрать он был не в состоянии.
  Катя все еще прижимала руку к губам, распластавшись на траве и глядя в небо невидящим взглядом.
  - Барыня, Лизавета Андревна, к обеду зовут.
  - Сейчас придем. Иди!
  Прохор развернулся и пошел к усадьбе, хитро улыбаясь. Значит, сладилось все у молодых.
  Так же с улыбкой на лице он и доложил Лизавете Андревне:
  - Сказали, к обеду будут.
  - Где он?
  - У реки, неподалеку.
  - Катя с ним?
  - Да, и барышня там.
  - Что делают?
  - Да милуются, что им еще делать, - улыбнулся Прохор во весь рот.
  - Дурак, надо было привести тотчас же! Убирайся!
  Лизавета Андревна заметалась по комнате.
  
  Владимир сидел за столом, уже битый час глядя на чашку с остывшим чаем. Состоявшийся нелицеприятный разговор с Лизаветой Андреевной, в котором она попросила его уехать из поместья, окончательно ввергнул его в растерянность.
  - Что пригорюнился, Владимир Романович?
  - Карлуша, я ничего не понимаю! - с готовностью вспыхнул Владимир, ему необходимо было хоть кому-нибудь выговориться. - Почему она так со мной? - горестно воскликнул он.
  - Вальдемар, не обижайся на тетушку. Она же все делает из благих намерений.
  - Из благих? Подсылает людей следить за нами с Катей?!
  - Не горячись! Пойми ее. Она больше двадцати лет, хозяйствует в имении самолично. Она привыкла все и всегда решать сама, и ее планы и приказы должны неукоснительно выполняться. Именно к такому порядку вещей она привыкла. Она распланировала ваши с Катей жизни, и вдруг вы рушите все ее планы. Как ей реагировать?
  Владимир внимательно посмотрел на Карла Фроловича.
  - Ты уже все знаешь?
  Тот усмехнулся:
  - Работа у меня такая.
  - Послушай, Карлуша, ведь ты все эти годы был с ней рядом. Ты всегда ее защищаешь, что бы она ни сделала. Почему?
  Карл Фролович вдруг стушевался, бормоча что-то себе под нос.
  - Ты ее любишь?! - удивленно выдохнул Владимир.
  - А вот это никого не касается! - отрезал управляющий, взяв себя в руки. - Не твоего ума это дело, - чуть мягче сказал он, потрепав Владимира по шее, как в детстве.
  - А-а-а...а она знает?
  - Никто ничего не знает, и знать нечего, и ты ничего не знаешь. Выдумал тут, Бог знает что!
  - Почему? - спросил Владимир с наивностью молодости. - Почему ты ей ничего не скажешь, ведь ты же с ней рядом больше двадцати лет?!
  Карл Фролович устало присел за стол, облокотившись локтем о столешницу, ласково потрепал Владимира по голове.
  - Эх, Вальдемар, Вальдемар, юн ты еще, жизни не видел. Живешь в Петербурге под боком у Великого князя и в ус не дуешь. Кто она, а кто я?! Она вдова генерала, а я сын простого часовщика.
  - Ты ведь немец? - невпопад спросил Владимир. Он только сейчас удивился тому, что никогда не задумывался о Карлуше, о его судьбе, как впрочем и о многих других людях вокруг.
  - Да какой я немец! Отец был немцем, хорошим часовщиком, его выписали для работы в Петербурге. Женился на моей матери, православной. И меня воспитали в православии. Мне повезло, что меня граф взял на эту должность. Так что я даже думать не смею ни о каких чувствах в отношении Лизаветы Андреевны.
  - По-твоему получается, раз я найденыш, то не видать мне Катеньки, как своих ушей? Так что ли?
  - Ты себя со мной не ровняй! Ты хоть и найденыш, а из благородных. Про то все знают. Да и Лизавета Андревна тебя всем сыном представляет. Да и имение это расширила разов в пять, скупила все прилегающие земли не просто так. Я-то не спрашивал, я в ее планы не лезу, пока сама не скажет. Да вот думаю, наверняка подумывала поместье между вами с Катей поделить. Ей - то, что полагается как наследнице родового имения, тебе все остальные земли. И поверь, это немало. Будешь одним из самых завидных женихов империи. Да ты и сейчас таким считаешься, не зря же правая рука Великого князя.
  - Но почему мне нельзя быть с Катей? Почему она этому так противится?! Я не понимаю!
  - Знаешь что? Поезжай-ка ты в Москву. А в поместье пока не показывайся. Даст Бог, все уляжется, и тетушка твоя успокоится.
  
  ***
  Но судьба распорядилась по-другому...
  Вскоре после разговора с Карлом Фроловичем, Владимир получил спешное письмо от Великого князя. В нем сообщалось, что на Кавказе начались волнения и обстановка требует присутствия одного из высоких князей, а именно Михаила Павловича, часто бывавшего там. '... выступаем через два дня, - гласило письмо. - ... а ты, милый друг, нагонишь нас по дороге... Принцесса выразила желание уехать домой. Ее будет сопровождать граф Келлер. Кстати, за время твоего отсутствия твой соперник так сдружился с принцессой, что я уже сомневаюсь, числюсь ли я еще в потенциальных женихах, - Владимир мысленно представил саркастическую улыбку Великого князя и сам улыбнулся. Он сильно сомневался, что Михаил Павлович сильно расстроился, потеряв расположение принцессы.
  Значит, назавтра надо пускаться в путь. Если выехать завтра рано утром, то можно успеть застать Великого князя еще в Москве и выступить в поход вместе со всеми.
  Как ни хотелось Владимиру снова разговаривать с тетей, а пришлось. От новости, что он едет на место боевых действий, она молча опустилась на стул, посидела молча, глядя на свои сложенные на коленях руки, собираясь с мыслями. Потом вздохнула, вспоминая, как так же провожала на войну мужа:
  - Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала? Aut cum scuto, aut in scuto ('Со щитом или на щите')?
  В Древней Греции матери Спарты провожали своих сыновей на войну такими словами, что означало либо ты вернешься победителем, со щитом, либо тебя принесут с поля брани мертвым с почестями на щите и никак иначе.
  Владимир вспомнил, как недавно обсуждал крылатые выражения с Катей, изучавшей латинский. Улыбнулся нежно тете:
  - Было бы неплохо.
  - Мальчишка, - устало ответила Лизавета Андревна. - Ладно, - снова вздохнула. - Когда поедешь?
  - Завтра утром.
  - Великолепного возьмешь? - спросила, зная, что последнее время Владимир старался жалеть коня, все-таки возраст давал себя знать.
  - Да, надо его размять. Доеду с ним до Москвы, а в поход выступлю на Ветерке. Великолепного потом тебе вернут, ты уж о нем позаботься. Скажи Прохору, чтоб не ленился, каждый день его выгуливал.
  - Скажу, скажу. Этому коню и так внимания уделяют больше, чем царской особе, - буркнула Лизавета Андревна.
  - Тетушка...
  - Ладно, обговорили, - оборвала его она.
  - Еще одно. Не говори пока Кате. Не хочу, чтобы она волновалась, - смущенно попросил Владимир.
  Тетка уж собиралась всплеснуть руками от такой наглости, ведь только был разговор между ними об их отношениях с Катей, и тут он снова ту же болезненную тему затрагивает. Но не теперь начинать по новой, не сейчас, когда неизвестно, вернется ли из этого похода.
  - Не скажу, - пообещала она, не заметив тени в приоткрытой двери.
  Катя стояла, прислонять к стене в темном коридоре, пытаясь сдержать бешено бьющееся сердечко. Она слышала весь разговор от начала до конца. Случайно проходила по коридору и услышала, как Владимир сказал, что должен ехать на Кавказ. Тогда она еще не сильно испугалась, ведь он едет в Великим князем - что может случиться. А уж когда тетя сказала эти ужасные слова 'Со щитом или на щите', вот тогда Катя поняла, что все действительно серьезно. Настолько серьезно, что он может не вернуться из этого похода. Постояв еще немного, она тихонько побрела в свою комнату.
  
  ***
  Владимир присел у секретера, чтобы написать Кате записку. Уехать так и не попрощавшись, а предоставив все объяснения тете Лизетт, не хотелось. Уже написав добрую половину, он услышал, как в дверь тихонько поскреблись. Кто бы это мог быть в такой час?!
  В отворенную им дверь проскользнула фигура, закутанная в белое.
  - Катя? - оторопел он. Какими бы ни были их отношения, он никогда не допускал вольностей, которые могли бы лечь тенью, а тем более погубить, ее репутацию. Поцелуи поцелуями, но если кто-нибудь застанет девушку в покоях молодого холостяка, скандал разразится небывалый. - Ты что здесь делаешь? - как можно более строго спросил он.
  Катю сначала смутил его холодный голос, но потом она гордо вздернула подбородок:
  - Я слышала ваш разговор с тетушкой.
  Он весь сразу поник, вспомнив, что именно говорил тете Лизетте. Великий князь прислал за ним, поэтому Владимир срочно утром должен был ехать в Москву, об этом знала вся челядь. Но то, что они отбывали на Кавказ, где шли военные действия, он не говорил никому, кроме тети Лизетты. А теперь про это прознала Катя.
  - Хотел уехать не попрощавшись? - упрекнула она его.
  - Катюш, ты не должна быть здесь.
  - Ты не вернешься... - прошептала она, глядя на него огромными глазами.
  В свете свечи ее лицо казалось бледным, как снег.
  - Катюш, ты что?.. - испугался он, присев, так чтобы их лица были на одном уровне и пытаясь разглядеть по ее выражению, что она себе напридумывала.
  - Катя... - позвал он, пытаясь вернуть ее из затуманивших взор горестных мыслей.
  Она опустила голову ему на грудь и прижалась плотнее:
  - Я люблю тебя, - прошептала она, чуть слышно шмыгнув от того, что слезы сами собой навернулись на глаза.
  - Катюша, душа моя, пожалуйста, не плачь! - взмолился Владимир. - Я не могу вынести твоих слез!
  Она подняла на него свои синие глаза со стоявшими в них слезами:
  - Хочу быть твоей женой, - все так же тихо попросила она.
  - Ч-ч-что? - от неожиданности он даже отодвинул ее от себя, взяв за плечи. Попытался снова всмотреться в ее лицо. Когда смысл ее слов начал доходить до него, он сказал первое, что пришло на ум: - Катенька, нас сейчас никто не обвенчает...
  - Я знаю, - тихо, но твердо сказала она. - Пусть не перед людьми, так перед Богом...
  - Катя...
  - Сделай меня сегодня ночью своей женой...
  
  ***
  - Я так его ненавижу! - процедила принцесса Гессен-Кассельская сквозь сильно сжатые зубы, при этом она так сильно теребила батистовый платочек своими маленькими, но сильными, пальчиками, что нитки от него разлетались в разные стороны кареты.
  - Ваше Высочество, пожалуйста... - начал было граф Келлер, сопровождавший ее в обратном путешествии домой, но принцесса его раздраженно перебила:
  - Ах, оставьте, граф! Вы, как никто другой, знаете, что именно из-за Артемьева я уезжаю из этой варварски богатой страны, так и не став невестой принца!
  - Великого князя, - привычно поправил граф Келлер.
  - Какая уже разница! - воскликнула она, продолжая разрывать ни в чем не повинный платочек. - Я так надеялась вырваться из нищеты нашего дома! А теперь я возвращаюсь! Ненавижу его!
  Столько ярости в такой маленькой женщине! Граф с опаской посматривал на свою спутницу, про себя благодаря Бога, что его наказали просто сопроводить принцессу до границы. Он еще не знал, что на границе его уже ждет новый приказ: сопровождать принцессу до окончания ее путешествия, а по приезде он узнает, что ему милостиво разрешают не спешить возвращаться. Эти приказы в крайне вежливой форме могли означать только одно - ссылка подальше от двора.
  - Как бы я хотела видеть его тело, растерзанное волком! Нет! Медведем! - продолжала бушевать принцесса. - Чтобы медведь выел ему все кишки, - ее кровожадности можно было позавидовать!
  В этот момент карета резко остановилась, наклонив принцессу вперед, так что она почти поцеловала свои укрытые меховыми покрывалами коленки.
  - Ну что там опять? - недовольно проворчала принцесса. - Неужели в такой богатой стране нельзя сделать пристойные дороги?! Столько остановок из-за бесконечных ям, а ведь мы только от Москвы отъехали.
  - Я посмотрю, что там случилось - предложил граф, открывая дверцу кареты.
  Все кареты поезда принцессы и впереди и соответственно позади их кареты стояли. Кучер кареты, возглавляющей путешествие, с помощником что-то рассматривали на обочине дороги. Подходя ближе, граф почувствовал запах крови и тело, лежащее у самых деревьев.
  - Что тут у вас? - строго спросил он, с опаской посматривая на тело.
  - Да вот, барин, бедняга видать верхом скакал, вот и доскакался, - вздохнул кучер. - Шею себе сломал что ли?!
  - Переверните его, - приказал граф и вздрогнул, когда вглядевшись в лицо, узнал Артемьева. - Странно, он ведь хороший наездник, что могло случиться?!
  - Ась, барин? Чего изволите? - переспросил кучер, не разобрав бормотание графа.
  - Ничего, - отрезал тот, поспешив к карете, в которой восседала раздраженная принцесса.
   ***
  - Не может быть! - воскликнула она. - Я хочу это видеть!
  - Ваше Высочество! Я не думаю, что это зрелище для женских...
  - Граф, - отрезала принцесса, пытаясь выйти из кареты самостоятельно. - Я хочу это видеть! - и она многозначительно посмотрела на него.
  Графу ничего не оставалось, как с поклоном предложить ей свою руку.
  - Надеюсь, это его мозги? - спросила принцесса, тыкая пальчиком в бурые сгустки на траве.
  - Вы знаете, Ваше Величество, как-то я имел несчастье видеть, кА кодному мужику топором проломили голову, так вот, уверяю вас, мозги намного светлее.
  - Но он жив? - принцесса разочаровано надула губки.
  - Он жив? - перевел он вопрос принцессы кучеру, все еще стоящему на коленях у распластанного тела.
  - Живой, - пробормотал тот. - Только жизнь в нем еле теплится. Так удариться головой, - кучер поцокал языком, рассматривая вздувшуюся рану. - И как он шею себе не сломал?!
  - Мое желание исполнилось прежде, чем я успела его загадать, - принцесса чуть ли в ладоши не хлопала от такого свалившегося счастья. - Мы оставим его здесь подыхать! Нет! Прикажите перенести его подальше в лес. Мысль о том, что голодные дикие звери едят его кишки, будет согревать меня в пути... - она ощерила свои маленькие зубки, как хищник почуявший запах свежей крови.
  - Ваше Величество... - попытался урезонить ее граф.
  Но глаза принцессы уже зажглись мстительной темнотой.
  К этому времени из карет высыпали знатные дамы, сопровождающие принцессу в поездке, фрейлины и кавалеры разных мастей. Все они окружили лежащего неподвижно раненного. Послышались охи и ахи, кто-то упал в обморок, кого-то стошнило. И только принцесса оставалась невозмутимой, витая в своих фантазиях.
  - Нет, - произнесла она задумчиво. - Мы возьмем его с собой, - решительно произнесла она.
  - Но Ваше Величество! Он ближайший друг Его Высочества Михаила Павловича. Он будет его искать.
  - Поищет и перестанет. Артемьев исчезнет. А я буду рядом, буду смаковать его смерть.
  - Ваше Высочество, вы не представляете на что способны члены царской фамилии в гневе, а Михаил Павлович несомненно будет в гневе...
  - А кто узнает, что это была я? Уж не ты ли собираешься рассказать ему о моем плане?
  - Что вы, Ваше Высочество, мой дед честно служил вашему отцу. Как могу я, его внук, предать вас. Ни за что!
  Вот уж судьба-злодейка, думал про себя граф Келлер, собирался подольстится к кому-нибудь из Великих князей, поставил ставку на невесту одного из них, неделями обхаживал ее, предупреждал все ее желания в надежде получить наконец расположение великих мира сего. И ведь поначалу так свезло: принцесса оказалась его землячкой, и была рада говорить с ним на одном языке. Но так и не стала невестой! Не на ту пешку в большой игре он поставил. Пешка так и не стала королевой!
  - Прикажите кучеру перенести это, - она указала маленькой белой ручкой на Артемьева, - в одну из карет.
  И перевела взгляд на рыдающих фрейлин.
  - А раз вы так печетесь о его участи, - обратилась она к ним. - То с вами он и поедет! И проследите, чтобы он не умер по дороге от ваших причитаний!
  С этими словами она резко повернулась, чтобы двинуться обратно к своей карете, и добавила тоном, не терпящим возражений:
  - Поехали!
  - А что делать с его конем? - робко спросил граф.
  - Да оставьте его здесь - пусть хоть им волки полакомятся, - ответствовала принцесса.
  - Ваше Высочество, зачем вы взяли его с собой? У нас могут возникнуть трудности на границе.
  - Он все равно без сознания, так что ничего не скажет. А мы будем всем говорить, что это один из моих подданных.
  - Но... - глаза графа округлились еще больше. На что еще способна эта маленькая женщина?
  - Граф, вы утомляете меня своей трусостью! - отрезала она, отвернувшись к окну, давая понять, что разговор окончен, и она не желает, чтобы ее беспокоили.
   ***
  Катя открыла глаза и, сев, сладко потянулась, возвращаясь из теплого сна в реальность. И тут же чуть не подпрыгнула на постели. О Боже! Она ночевала в комнате Владимира! Но его не было рядом! Она провела ладошкой по смятой подушке. Улыбнулась. За окном уже рассвело. Нахмурилась. Он уехал, даже не разбудив ее попрощаться. А ведь она предчувствовала, что он так поступит, всю ночь глаз не сомкнула, глядя на него спящего, запоминая каждую черточку. А под утро видимо, все-таки уснула... И тут вихрь воспоминаний перехватил дыхание, так осенний ветер швыряет в лицо разноцветные листья, желтые, красный, бурые... Его поцелуи, его нежность, его ласки, его шепот, его обещания... Он с бесконечными поцелуями благодарил ее за эту прекрасную ночь, воспоминания о которой будут согревать его сердце все время, пока они будут в разлуке. Он поклялся, что обязательно вернется, и они обвенчаются, в этом им не смогут помешать никакие преграды...
  Она улыбалась, сидя в его подушках, вспоминая каждую минуту этой ночи. Она его жена! Теперь она его! Полностью и навсегда! Навеки...
  ***
  - Барыня, там барышня... того... в роще ходит, нашептывает что-то, - робко сказал Тихон. - Люди поговаривают, что она того... умом тронулась... Вы бы поговорили с ней, а то и правда... того...
  - Ступай, - устало кивнула барыня.
  Лизавета Андревна только и могла, что вздохнуть, и не сильно, чтоб не почувствовать укол боли под ребрами. Она постарела за несколько месяцев. Даже в волосах появились седые пряди. Она стала быстро уставать. Любые неприятности, раньше решавшиеся ее сильной волей в минуты, сейчас представляли для нее дополнительную ношу на ее одинокие плечи. Карл Фролович старался помочь, как мог. Но... Чем можно облегчить потерю сына?!...
  С того времени, как Великолепный вернулся без седока, а потом еще и после того, как снарядили поиски, нашли запекшуюся кровь - поговаривали, что Великолепный привел Прохора, тоже участвовавшего в поисках, к тому месту - все окончательно уверились, что Владимир погиб. Скорее всего, упал с коня, сбитый веткой дерева, и его задрали волки или медведь. Поиски тела, тем не менее, ничего не дали. И вся усадьба погрузилась в траур. Не слышно было громких голосов, ни тем более смеха. Барыню старались не дергать по пустякам. А те, кто осмеливался ее побеспокоить, дрожали от страха: никто не мог поручиться, как поведет себя барыня, то ли махнут устало рукой отпуская холопа, то ли швырнет чего-нибудь об пол, хорошо не в людей.
  Спустя несколько месяцев, понадобившиеся Лизавете Андревне и отцу Власию, чтобы убедиться в том, что Владимира нет среди живых (посылали даже весточку на Кавказ Великому князю в надежде, что Владимир там, жив, здоров и спокойно служит, но получили отрицательный ответ), справили заупокойную службу. Даже сделали могилку с крестом. Лизавета Андреевна исправно ходила к могиле, принося свежие цветы, вышептывая со слезами те слова, что так и не сказала ему при жизни.
  Катя со времени возвращения Великолепного замерла, как будто в ожидании. Она ходил как тень, часто не слышала, когда к ней обращались, и почти ежедневно подолгу гуляла наедине со своими мыслями. Впрочем, к могиле она так и не подошла, уверяя всех, что его там нет и он жив.
  Она каждый день уходила в рощу близ реки, там, где она увидела его после возвращения, там, где он впервые поцеловал ее. Часами бродила там, забыв о еде и питье, время от времени теряя шаль. Каждый день посылали чернавку искать шаль барышни.
  Так ее и нашла Лизавета Адревна, в роще бледную до бела с гордо поднятой головой. Обняв березу и прислонившись щекой к ее белому стволу, как будто хотела у нее почерпнуть силы, она шептала:
  - Отдай его мне. Прошу тебя, отдай его мне, - говорила она спокойно с блуждающей улыбкой, устремив взгляд вдаль. Так ребенок просит сломанную любимую игрушку у своего врага, совершенно не надеясь, что тот отдаст, а скорее, наоборот, зная, что он доломает ее окончательно.- Зачем он тебе? Верни его мне, молю тебя!
  - Катя, ты с кем разговариваешь? - в ужасе прошептала тетя Лизетта.
  - Со смертью, - со спокойной улыбкой отвечала бледная Катя, похожая на статую. Так просто, будто она разговаривала со своей бонной.
  Тетушка схватилась за сердце и попыталась встряхнуть ее.
  - Катя, так нельзя. Ты что же? Пойдем домой! - шептала она, отрывая холодные руки от березы и утягивая Катю в усадьбу.
  Катя подчинилась, отстраненно идя с ней рядом.
  - Я каждый день прошу ее отдать мне его назад, - улыбаясь, сказала она тете.
  Та в недоумении смотрела на племянницу. Катя, Катя...
  Когда она ушла в свою комнату, Лизавета Андревна устало опустилась на кушетку:
  - Пошли за доктором, - устало сказала она Тихону, маячившему в дверях.
  Тот с готовностью кивнул:
  - Сей же час сделаем, барыня!
  Когда огромный дом погрузился в скорбное молчание, на пороге снова замаячила тень.
  - Ну? - грозно спросила Лизавета Андреевна.
  - Барыня, я давно хотела сказать, да не смела... - начала Катина чернавка.
  - Ну? - повторила та, теряя терпение.
  Чернавка повалилась ей в ноги.
  - Простите меня, дурру, не сказала в свое время... - запричитала она.
  - Ну? - прикрикнула на нее Лизавета Андревна, чувствуя, как сжимается сердце.
  - У Катерины Михайловны крови не было давно... - прошептала та.
  Лизавета Андревна положила руку над левой грудью пытаясь унять боль.
  - Как давно? - переспросила она внешне спокойно.
  - Так с того самого времени, как Владимир Романович пропали-с...
  - Что ж ты молчала три месяца, дура?
  - Я...я думала это от нервов... Катерина Михайловна так переживает смерть брата...
  - Пошла прочь!
  И когда та метнулась к двери:
  - Стой! Пошли за Марфой, - спокойно сказала она.
  Чернавка ойкнула и, как будто закрываясь от чего-то страшного, отшатнулась, прикрывая рот руками.
  - Она же...
  - Вон пошла, - устало махнула рукой Лизавета Андреевна. - И не болтай лишнего, а то язык вырву.
  Та с поклоном попятилась к двери и бросилась прочь.
  
  ***
  
  Уже два дня князь Ипатьев провел в своем родовом имении Кочинка, там, где были похоронены его родители, где похоронена его жена, скончавшаяся родами, где похоронен один из двух его сыновей. Он покинул шумный зимний Петербург в самый разгар сезона. Уехал, потому что не мог боле наблюдать, как складываются пары, как завязываются новые любови. Уехал, чтобы найти ответ. Почему он так и не смог жениться во второй раз, неужели ему так и суждено умереть, так и не объявив законного наследника, в полном одиночестве?!
  Сидя у могилы жены, вспомнил, как они обвенчались. Давно это было, лет сорок тому. Родители подыскали ему невесту. Это нынешняя молодежь может себе позволить выбирать: люблю - не люблю, нравится - не нравится. А в его время, они такого слова не знали, 'любовь'. Выдумки поэтов! Как родители сказали, никто и подумать не смел, чтобы противиться родительской воле. Так они и обвенчались с Анной Гавриловной, увидев друг друга только на смотринах да на венчании. Тонкая натура была его Анна Гавриловна, очень хрупкая и ранимая. Для него она всегда была чем-то светлым. Спустя столько лет, он не помнил ее лица, но помнил, как она заставляла его черствое сердце вояки таять от одного взгляда на нее, а потом и на ее округлившийся животик. Как они были без ума от счастья, что Господь благословил их брак беременностью. Аннушка забеременела в положенный срок сразу после свадьбы. Вот только никто не мог предвидеть, что у нее будет двойня. Два мальчика близнеца. Никто не мог тогда предупредить, что первый малыш родится мертвым. Как он сойдет с ума от горя, когда ему скажут, что его сын не выжил. О втором ребенке никто и подумать не мог. А после у почти неживой Аннушки родился второй мальчик, живой и здоровенький. Вот только он не захотел его даже увидеть, ведь ему только сказали, что его жена отдала Богу душу. Как он горевал тогда! Даже сейчас слезы навернулись на глаза. Вот тогда, наверное, что-то надломилось в нем и все хорошее, что было в его душе, выжжено льдом смерти жены и первенца. Так он и не смог простить невинному дитя, что Аннушка покинула его. Спустя несколько лет он смирился. Но воспитание единственного сына Григория было более чем суровым. Подспудно он боялся потерять и его от какой-нибудь болезни, поэтому закалял, как настоящего мужчину в спартанских условиях. Сейчас глядя на могилу сына-первенца, он понимал, что переборщил. Жалел, что не показывал свою любовь к сыну. Сокрушался, что в тот день не дал своего благословения на брак сына с Дашенькой Травиной из древнего, но обедневшего рода. Да, даже не это было главным, а то, что он уже присмотрел жену для своего сына-наследника, а сын пошел против его воли. А ведь все могло повернуться совсем иначе! И не сидел бы он сейчас возле могил, а качал бы на коленях внуков, а может даже и правнуков! Слеза покатилась по щеке гордого упрямого пожилого человека.
  Господи, пошли мне знак, где искать моего сына или его останки, чтобы хоть захоронить их здесь, рядом с его матерью. Аннушка, милая, прости мне все мои прегрешения! Поздно я понял, что был слишком суров к единственному близкому человеку... да, наверное, ко всем близким. Аннушка, помоги мне выйти из этого одиночества, заблудился я, ох, заблудился, совсем запутался. Не могу больше так! Аннушка, милая, помоги, направь меня по пути истинному!
  Но вокруг было все так же тихо, все так же белел свежевыпавший снег, все так же хмурилось небо. Константин Львович тряхнул непокрытой седой головой. С тяжелым вздохом встал и побрел к усадьбе.
  ***
  
  Улучив момент, Катя улизнула из усадьбы и кинулась к единственному человеку, который мог ей помочь. Прибежав в церковь и не найдя там отца Власия, кинулась в попадьевский дом.
  - Матушка, отче дома? - крикнула с порога, запыхавшись.
  - Нет его. В деревню ушел, в Красный бор. У Лукьяна-лапотника отец отходит, он к нему исповедовать пошел. - Удивленно разглядывая запыхавшуюся девушку, проговорила попадья. - А что случилось?
  - Спасибо, - бросила на бегу Катя.
  Она встретила отца Власия, когда тот уже возвращался по дороге, ведущей из Красного бора. Кинулась к нему:
  - Отче, помоги, защити!
  
  Узнав от попадьи, что Катя искала батюшку, Лизавета Андреевна решительно направилась к церкви.
  - Где Катя? - спросила она, завидев отца Власия.
  - Не дури, Лизавета Андревна, - сказал он с нажимом.
  Оглядев пустую церковь, та, уже повернувшись, чтобы дальше искать, но остановилась и прошептала, как будто весь воздух выпуская из легких:
  - Не губи ее, отче!
  И развернувшись, бросилась к нему.
  - Не губи мою ягодку! - прошептала она, вцепившись в его руку.
  - Ты что же удумала? - придя в себя от неожиданности, строго спросил отец Власий. - Ребеночка у нее вытравить? А? Зачем Марфу из деревни позвала? Катя сюда прибежала защиты от родной тетки искать! Спасать свое еще не родившееся дитя!
  - Не губи! Она же сама дитя еще! - слезы полились по ее лицу.
  Увидев ее слезы, отец Власий чуть смягчился.
  - Грех это большой! - покачал головой. - Грех же!
  - Мой грех! Мне за него и отвечать, - упала перед ним на колени, прижалась губами к его руке. - Мой грех - мне и отвечать! Все на себя возьму! Толька ее не губи!
  - Ты о чем просишь? Чтоб я разрешил тебе человека убить? Душу невинную? - вырвал у нее свою руку. - Побойся Бога, ты в его храме!
  - Она же дитя неразумное! Не понимает ничего! Влюбилась в первый раз и согрешила. Ведь ее не возьмет никто замуж брюхатую, с таким-то позором, - горько прошептала, утирая горячие слезы рукой.
  - На все воля Божья, - напутствовал отец Власий, подавая ей руку и помогая подняться с колен.
  - Как она жить будет с таким позором, ведь люди ее заклюют!
  - Лизавета Андревна, ты чем причитать, лучше помолись. На все-все воля Божья. Не оставит он твою деточку в беде.
  Лизавета Андреевна, все еще всхлипывая, еще попыталась что-то возразить.
  - Молись! - повторил отче. - И я помолюсь. Не даст Господь ее в обиду, вот увидишь, - уверенно сказал он.
  Та постепенно успокаиваясь, кивнула.
  - А Марфу негодницу гони! Нечего ей в усадьбе околачиваться! - строго сказал он.
  Лизавета Андревна снова покорно кивнула и, подняв на него заплаканные глаза, спросила:
  - Где она?
  - Сейчас приведу, - кивнул отец Власий.
  Катя метнулась как птичка, подбежала к Лизавете Андреевне, кинулась к ней, обняла:
  - Тетушка, простите меня! - заплакала.
  - Это ты меня прости, - прошептала Лизавета Андревна. Слезы снова заструились по лицу. Обняла Катю, прижала к себе и стала укачивать ее как в детстве, похлопывая ладошкой по плечу. - Ничего, моя ласточка, ничего, - приговаривала она, целуя Катя в лоб. - Я тебя в обиду не дам! Даст Бог, родишь здоровенького малыша нам на радость.
  И обе разрыдались.
  - Ну довольно, - строго сказал отец Власий, не зная куда деваться от женских слез. - Ступайте с Богом! Идите домой, нечего мне тут сырость разводить!
  ************************************************
  - Ну вроде всех соседей перебрали, - устало провела по волосам Лизавета Андреевна.
  - Да, - грустно кивнул головой Карл Фролович.
  Уже который день они вспоминали молодых и не очень мужчин, живущих по соседству, за кого можно было бы тихо выдать Катю, дав за нее солидное приданое. Но обсуждая кандидатуры уже битый час так никого и не надумали.
  - Что там? - обернулась Лизавета Андревна на шум где-то в далеке дома.
  - Я разберусь, - поднялся Карл Фролович и в дверях столкнулся с лакеем. Тот поклонился и сказал:
  - Там Савелий-кузнец мальчонку прислал. В метели поезд заблудился. Он их к вам ведет. Говорит поезд князя Ипатьева.
  - Я разберусь, - повторил Карл Фролович, застыв вполоборота в дверях, а теперь отмирая и исчезая в анфиладе комнат.
  - Ипатьев? - с удивлением проговорила Лизавета Андревна, как бы пробуя фамилию на вкус. Было что-то в ней знакомое и давно забытое, что-то хорошее...
  За окном послышались крики людей, колокольчики лошадей сквозь завывание вьюги. Лизавета Андревна поспешила навстречу прибывшим.
  С клубами пара ворвавшимися из сеней в прихожую ввалилась огромная фигура, закутанная в меха.
  - Добро пожаловать, князь, - тоном гостеприимной хозяйки произнесла Лизавета Андревна, чуть склонив голову в поклоне. Спины она никогда ни перед кем не гнула, будучи сама из древнего, но обедневшего, княжеского рода. Гордость предков, бурлившая в ее крови, не позволяла слишком низко склонять голову.
  Фигура повернулась на звук ее голоса, и мужская рука, высвобожденная из мехов сняла с головы соболиную шапку, снег на которой начал уже подтаивать, превращаясь в посверкивающие в свете свечей капельки.
  - Господи, свет, - всплеснула руками Лизавета Андревна. - Константин Львович, вы?
  Лакей ловко подхватил шапку князя, которую тот в порыве чувств чуть не бросил прямо на пол.
  - Елизавета Андреевна, - беря ее руку в свои холодные с мороза руки и склоняясь с поцелуем.
  - Батюшка-свет, как же вас занесло к нам? - снова всплеснула она руками.
  - Бес попутал, - усмехнулся князь. - Кучер мой приболел, а мне невтерпеж было в Петербург поскорее попасть. Приказал закладывать лошадей во что бы то ни стало. А тут метель поднялась, да такая, скажу я вам! Ничегошеньки не видно! Вот нас к вам и принесло, - рассмеялся он, начиная понемногу отходить в тепле от мороза.
  Наконец освободившись от шубы, подхваченную лакеем, потер руками друг о дружку.
  - Проходите, проходите, Константин Львович! - зазвала Лизавета Андревна. - Мы как раз ужинать скоро будем. Но сначала я вас горячим чаем напою, - улыбнулась она, как быдто зная какой-то одной ей ведомый секрет побыстрее согреться. - Карл Фролович, распорядись, чтобы коней распрягли, напоили и людей размести.
  - Уже сделано, - кивнул тот.
  Лизавета Андревна благодарно улыбнулась, потрепав его по предплечью.
  Уютно расположившись за столиком в зеленой гостиной и попивая горячий чай, Лизавета Андревна с князем вели беседу давно не видевшихся друзей. Вспоминали военные кампании, в которых участвовал князь и покойный супруг Лизаветы Андревны. Вспоминал князь и ее батюшку, погибшего в одну из бесчисленных русско-турецких воин. Всплывали имена общих знакомых. Несмотря на казалось бы затворнический образ жизни в имении Артемьево, Лизавета Андревна поддерживала оживленную переписку со многими людьми, поэтому была даже больше в курсе происходящих событий в Москве и Петербурге даже больше, чем князь.
  - Позови Катю ужинать, - попросила она появившегося в дверях управляющего. - И скажи: если не выйдет - сама за ней прийду, - добавила она тише, но многозначительно.
  - Что? Проблемы с детьми?- усмехнулся князь понимающе.
  Лизавета Андревна отвела глаза:
  - Племянница с характером, - неохотно ответила она. - Воспитываю ее почти с рождения, она сиротой осталась, ей еще года не было. А теперь она мне норов свой показывать вздумала. Да что о грустном, князь, - махнула она рукой. - Ужинать пора, - сказала она, увидев кланяющегося лакея - знак, что все накрыто к ужину.
  - Пойдем, Константин Львович, не откажи разделить со мной хлеб, - встала и пригласила князя перейти в столовую.
  Катя уже была там. Завидев входящих, она тут же отошла от окна, в которое смотрела уже какое-то время, наблюдая за взбросами снежинок сквозь стекло.
  - А вот и Катюша. Знакомьтесь, князь! Племянница моя, Катерина Михайловна Артемьева. Князь Ипатьев Константин Львович.
  Катя присела риверансе, не выдавая никаких эмоций.
  За ужином Лизавета Анжревна и князь продолжили беседу, в которую последний пытался втянуть и Катю. Но та отвечала односложно. Глядя на ее бледное заостренное лицо, князь вдруг подумал, что оно больше похоже на маску, за которой девушка прячет свои чувства. Что-то было во всей ее тонкой фигуре, жестах, повороте головы, говорившее о гордой покорности: я покоряюсь вам в силу обстоятельств, но остаюсь при своих мыслях и чувствах - этого вы у меня отнять не можете. Она была так трогательна в этом своем молчаливом вызове окружающим. Когда она чуть наклонила голову к ложке с супом, ее лицо стало почти белым на фоне черного платья. И только тут князь обратил внимание на черные одежды обеих женщин.
  - Так у вас траур? - удивленно прошептал он.
  Ложка в руке Кати застыла в нескольких сантиметрах от рта. Потом она плавно опустила руку и положила ее в тарелку.
  - С вашего разрешения, - произнесла Катя, поднимаясь со своего места и не ожидая никаких разрешений. - Я вернусь к себе. Мне не здоровится.
  Потому как заученно она это сказала, почти скороговоркой, князь понял, что это была ее обычная уловка.
  Катя вышла из-за стола и только когда она повернулась боком, он заметил округлившийся живот. Его глаза округлились от удивления и он быстро посмотрел на Лизавету Андревну. Та не успела вовремя отвести глаза и перехватила его взгляд. Сомнений быть не могло - племянница была беременна.
  ++++++++++++++++++
  Вздохнув и видя, что без объяснений никак не получится, Лизавета Андревна решила повернуть неприятную ситуацию в свою сторону:
  - Я хотела бы попросить вас, князь, пока не распространяться о наших ... несчастьях, - дождавшись сдержанного кивка князя, она продолжила: - Четыре месяца назад погиб мой приемный сын Владимир Романович Артемьев, - она внимательно посмотрела на князя, давая понять, что глубже в родословную ее и покойного мужа она распространяться не намерена. Князь снова сдержано кивнул. Весь вид его говорил о крайней незаинтересованности и бесполезности разговора. Но Лизавета Андреевна знала по многолетней дружбе, князь слушает очень внимательно, не пропуская ни единой детали, и если сможет и захочет помочь - поможет. Поэтому она продолжила:
  - Моя вина, я не углядела, как у них все быстро сладилось с Катей.
  - Они не венчаны, - скорее констатировал факт, нежели спросил, Константин Львович.
  Лизавета Андревна только коротко мотнула головой. Князь только слегка приподнял одну бровь. Она приняла это за готовность слушать дальше и продолжила:
  - Нет ли у вас на примете промотавшегося молодого человека, готового жениться на девице с большим приданым... несмотря на ... обстоятельства? - запнувшись спросила Лизавета Андревна, про себя честя Катю за то, что тетке приходилось гореть от стыда.
  - Как погиб ваш сын?
  По мере рассказа о невыясненных причинах гибели Владимира брови князя поползли вверх.
  - Не нужно ли какой помощи в расследовании?
  - Благодарю, князь, Великий князь Михаил Павлович самолично курировал расследование.
  Князь снова кивнул, немного помолчал и сказал как будто самому себе в раздумье:
  - Что же вы с девушкой так затянули...
  - Не дается она, - вздохнула та. - Упрямая, вся в Артемьевскую породу!
  Князь несколько оживился:
  - Да вам-то тоже, насколько я помню, упрямства не занимать, - усмехнулся он.
  - Есть такой грешок, - с улыбкой кивнула она. И сразу обоим стало легче говорить и, казалось, даже дышать. - Она же до сих пор его ждет, - поделилась с князем она полушепотом.
  Тот нахмурил брови:
  - Как так?
  - Да вот и траур не хотела надевать. Говорит: живой он, я чувствую. Да что она там чувствует в семнадцать лет!
  - Совсем молоденькая... - вздохнул князь.
  - Не такой судьбы я для них хотела. Я же следила, разводила их по разным углам. Однажды даже выгнала его из поместья, когда узнала, что они у реки миловались. Да все равно не углядела.
  Что-то тронула князя во всей этой истории, но что он и сам не мог объяснить пока даже самому себе.
  - А что вы ее замуж быстро не выдали?
  - Сначала некогда было со всеми этими расследованиями. Да и не знала я. А вот теперь кинулись. А за кого? Надо же чтобы он ее с ребенком взял. Может, кто в Петербурге проштрафился? - с надеждой спросила она Константина Львовича.
  Тот поморщился: тетку, конечно, понять было можно, на руках беременная девица на выданье. И помочь хотелось. Ведь семейство это не чужое ему. И влезать в это дело: ломать судьбу молодой девушки замужеством с человеком, который рано или поздно попрекнет ее ни в чем не повинным ребенком... Слишком много он сам чужих слез наделал, чтобы сейчас на старости лет брать на себя новые!
  - Ну горазда ты гостей потчевать, Елизавета Андреевна! - сказал князь, чуть ли не потягиваясь. Обед действительно, несмотря на все мало приятные темы для разговора, оказался очень вкусным. Оперевшись обеими руками о стол, он поднялся со словами:
  - Обещать ничего не буду. Подумаю, - ответил он.
  - Ну утро вечера мудренее, - кивнула Лизавета Андревна. - Вы и так с дороги устали, а тут я еще со своими заботами. Вы уж меня простите! Вам приготовили лучшие комнаты, Григорий вас проводит, - она кивнула маячившему неподалеку и ожидающему сигнала лакею. Последнюю фразу князя она восприняла как вежливый отказ, поэтому решила еще раз перебрать всех соседей и может написать пару писем надежным знакомым в Москве и Петербурге. Все равно после всех рассказов только, казалось бы, улегшаяся печаль снова бередила душу. Заснуть не получится, решила Лизавета Андревна грустно рассматривая рисунки на неубранном сервизе на обеденном столе и прислушиваясь к шагам князя на лестнице. Как же помочь ее кровиночке?!
  +++++++++++++++++++++++
  - Вы что? - чашка выпала из ослабевшей от шока руки Лизаветы Андреевны и покатилась по ковру, выплескивая на мягкий ворс утренний чай.
  - Я хочу просить у вас руки Екатерины Михайловны, - спокойно повторил князь.
  - Константин Львович... - начала было она, но он продолжил за нее:
  - В своем ли я уме, хотите вы спросить? В своем, - кивнул он, улыбаясь, спокойно попивая чай. - Но для начала я хочу поговорить с Екатериной Михайловной.
  - Но, князь, как же?... - такого Лизавета Андревна явно не ожидала. Поэтому не обращая внимания на стоящий на столике звоночек для вызова слуг, сама бросилась к двери, чтобы приказать позвать Катю, которая как обычно сказалась больной и осталась в своей комнате.
  - Я хочу сам с ней поговорить, - сказал князь четко, отставляя чашку в сторону. - Вы, пожалуйста, не вмешивайтесь, чтобы она ни говорила. Я все обдумал. Видно это и есть ответ на мои молитвы, - добавил он тихо, будто самому себе.
  Катя появилась как всегда бесшумно. Реверанс князю, реверанс тетке, и присела на краешек кресла, с гордо поднятой головой и покорно сложенными на коленях бледными руками. Синяки под глазами на бледном лице проступили еще ярче при свете дня. Князь вглядывался в лицо гордой красавицы, пытаясь найти ответ: глупость ли он делает или своими действиями действительно поможет решить не одну судьбу?
  - Екатерина Михайловна, - начал он. Катя даже глаза не подняла на говорившего. Горда не в меру, подумалось князю, и он уже было пожалел, что сразу высказал свое решение, принятое в конце ночного бдения, тетке. Но он не привык менять своих решений на полпути. - Я хотел бы просить вашей руки у вашей тетушки Елизаветы Андреевны, являющейся вашим официальным опекуном до вашего замужества.
  Катя подняла глаза и пристально холодно посмотрела на князя. Он впервые увидел насколько они синие. Таких синих глаз он никогда не видел. И таких грустных...
  - Я благодарна вам за оказанную честь, но вынуждена отказать, - прошелестела Катя.
  Лизавета Андревна только тихо ахнула. Но князь поднял руку, призывая ее к молчанию.
  - Екатерина Михайловна, я думаю, вам прежде нужно выслушать все условия нашей, так скажем, сделки.
  - Константин Львович, - все так же четко выговаривая слова, перебила его Катя. - Каковы бы ни были ваши условия, я абсолютно уверена, что мне они не подойдут. Еще раз благодарю вас за оказанную мне честь, но нет.
  - Можно услышать причину отказа? - поменял князь тактику.
  Катя некоторое время молчала, молчал и князь, вынуждая тем самым ее ответить. Когда уже никто не ждал, что она что-то скажет, Катя ответила, осторожно подбирая слова:
  - Единственного человека, за которого я хотела выйти замуж, здесь нет. А за другого не пойду, делайте со мной что хотите. - и повернувшись к тетку, сверкнула глазами: - Я и перед алтарем скажу 'нет', даже если силой потащите.
  Лизавета Андревна только вздохнула и отвернулась, скрывая краску стыда от князя.
  Но князя ее ответ наоборот вдохновил, утвердив его в принятом решении.
  - Вы правы, Екатерина Михайловна, Владимира здесь нет и его уже не вернуть, - жестко сказал он.
  Что-то изменилось в ее лице, оно дрогнуло, голова запрокинулась еще выше, как будто она из последних сил пыталась сохранить гордость. Это придало князю уверенности, что он сможет уговорить девушку.
  - Вы наверняка решили никогда не выходить замуж, так как ваш возлюбленный погиб, - продолжил князь. - И ваш порыв, безусловно, благороден: вы хотите сохранить верность Владимиру даже после его смерти, о чем вы наверняка клялись друг другу.
  Заподозрив сарказм в словах князя, Катя стрельнула на него глазами. Но князь оставался невозмутим.
  - Но сейчас вы думаете и решаете, как эгоистка, - продолжил князь, Катя снова посмотрела на него. - И если бы речь шла только о вас, я бы понял и поддержал вас в этом. Но... - Он чуть наклонился вперед в сторону Кати и чуть понизил голос, давая понять, что следующие слова предназначены только для нее: - но вы не одна. В вас бьется жизнь. Жизнь другого человека. Возьмете ли вы на себя ответственность за то, что все будут называть этого ребенка незаконнорожденным.
  Катя с всхлипом закрыла лицо руками и начала молча раскачиваться на кресле взад-вперед.
  - Девочка, - еще больше наклонился вперед князь. - Выслушай меня, - он хотел дотронуться до нее, отвести ее руки от лица, но передумал: - Я не прошу тебя изменить своему слову. Я прошу тебя и твоего ребенка принять защиту моего имени и титула. У меня нет семьи, нет близких. Я стар, и далеко не беден. Мне хотелось бы оставить свое состояние прямому наследнику. И кроме того, хотелось бы заботиться о ком-то, кто может сказать мне в день хотя бы одно доброе слово, да хотя бы 'доброе утро', мне уже и того было бы достаточно.
  Катя опустила руки на колени, не поднимая головы, но прислушиваясь к словам князя. Хотя губы шептали:
  - Нет! Не хочу! Не буду!
  - Если вы скажете да, сегодня же нас обвенчают. Я увезу вас в Петербург, где вы будете исполнять обязанности хозяйки моего дома и княгини в свете. Но этом ваши обязанности передо мной заканчиваются, - многозначительно сказал князь.
  Катя быстро подняла на него глаза, ища подтверждения своей догадке в его лице.
  Он кивнул в ответ на ее не произнесенный вопрос:
  - Вы сможете хранить верность Владимиру и в то же время быть под моей защитой. От вас требуется только выполнение вашей роли на людях.
  - Князь...- тихо ахнула Лизавета Андревна, не ожидавшая такого поворота разговора.
  - И... - продолжил князь, поднимая руку, призывая обеих женщин к вниманию. - И ребенок будет моим наследником, - заключил он. Подождав, пока сказанное переварится в головах сидящих напротив, продолжил: - А следовательно будет носить мои отчество и фамилию. Согласитесь это небольшая плата за то, что я вам предлагаю.
  Наступило молчание.
  Лизавета Андреевна не знала, может ли она уже сказать хоть что-нибудь или все еще обязана молчать.
  Князь ждал решения Кати.
  А та никак не могла собрать разбегающиеся мысли, чтобы понять окончательно, что от нее требуется.
  Наконец она произнесла:
  - Правильно ли я поняла вас, князь? Вам нужен наследник, имитация счастливой супружеской жизни на людях, но исполнение супружеского долга вас не интересует? - она пытливо вглядывалась в его лицо. Шокировала ли она его такой несвойственной невинной девице откровенностью, ее мало волновало. Гораздо больше ей нужно было расставить все точки над 'i'. Если она соглашается на этот брак, она должна быть уверена в каждом пункте их уговора. Ведь князь прав, сейчас она решает не только за себя.
  - Абсолютно верно, - кивнул князь, все больше и больше убеждаясь, что он не пожалеет о своем выборе супруги. Умна, красива, горда, правда, упряма, но с этим можно справиться.
  - Что будет, если у меня родится девочка? - прямо спросила Катя.
  - Она будет моей наследницей в любом случае. Придется добавить некоторые пункты в завещание касательно выбора ею супруга, чтобы она не стала добычей какого-нибудь охотника за приданым, но в целом все будет так же, как если будет мальчик.
  - А... если... - Катя боялась произнести эти слова, она так хотела этого ребенка.
  - Я уверен, что все будет хорошо, если вы будете думать не только о себе, будете хорошо питаться и гулять на свежем воздухе. Но все же, если случится непоправимое, вы станете моей единственной наследницей, но при условии, что моя фамилия не умрет вместе со мной, то есть при повторном замужестве вы возьмете двойную фамилию: мою и вашего будущего мужа, также двойную фамилию будут носить ваши дети от повторного брака.
  - Вы все продумали, - тень улыбки промелькнула на бледном лице Кати.
  - У меня была целая ночь, - улыбнулся он в ответ.
  ++++++++++++++++++++++++++++
  ***
  Как обычно по приезде князя в Петербург, Евдокия Захаровна докладывала ему обо всех текущих делах. Она видела, что что-то гложет князя, но не могла понять что именно. Хотя было странно, что князь так озабочен. При такой-то молодой жене!
  Весть о неожиданной женитьбе князя разлетелась по городу со скоростью пожара. И несколько недель она оставалась новостью номер один во всех салонах.
  Князь благодарил Бога, что успел на прием к Его Императорскому Величеству, чтобы вкратце рассказать о причинах скоропалительной женитьбы и почему он пошел против правил и не испросил дозволения на то императора. К его огромному облегчению царь был в добром расположении духа и заинтригованный рассказом князя простил его и дал свое запоздалое благословение на брак. Единственное, о чем очень дипломатично умолчал князь, что ребенок не его. Но это и не касалось никого, кроме всевышнего. А веря, что совершает благородное дело, князь рассчитывал на отпущение в этом грехе сокрытия правды.
  Выслушивая доклад, он вдруг поднял голову и сказал Евдокии, словно делясь с ней своими заботами:
  - Катенька плохо ест и неулыбчивая такая... Никак не могу взять в толк, чем ее развеселить?!
  Евдокия подумала немного, расправляя руками складку на скатерти, а потом сказала:
  - Екатерина Михайловна в положении, понятное дело, беспокоются как да чего. У Емельяновых молодая графиня того же возраста, что и наша Екатерина Михайловна, говорят очень образованная барышня, да и разродилась совсем недавно. Пригласите их как-нибудь к себе. Ваше приглашение дорогого стоит, а даст Бог так и подруга у Екатерины Михайловны появится.
  Князь подумал немного и усмехнулся:
  - И откуда ты только все про всех знаешь?
  - Слухами земля полнится, - пожала округлыми плечами Евдокия.
  Новость о том, что князь везет молодую жену, резануло по сердцу. Несколько дней Евдокия цуть не стены ногтями царапала, так было горько. Но увидев это дитя с бледным грустным лицом, да еще и услышав рассказ князя, она тут же приняла сторону княгини и стала ее тайным верным слугой. Каждый день самолично проверяла, что готовят для княгини. Все ли княгиня съела, что понравилось, что не понравилось. Она была так молчалива и вежлива, что трудно было понять, все ли ей действительно нравится, приходилось выявлять все исключительно наблюдениями.
  
  ***
  Бал блистал во всей красе, обдавая всех присутствующих клубами густой смеси духов. Дамы обмахивались веерами, посверкивая драгоценностями в ярком свете сотен свечей.
  Александра Рейская уже второй раз танцевала с лихим графом Емельяновым. Ах, как хорош он был в военном мундире! Все девицы обмирали, когда он проходил мимо, надеясь, что именно их он пригласит на мазурку. Ведь это было самое важное приглашение на балу, по той причине, что после мазурки кавалер вел даму к столу на ужин, где можно было пообщаться, пофлиртовать и даже признаться в любви.
  Когда на сегодняшнем балу граф появился в шпорах, все ахнули: неужели он не собирается танцевать?! Но, обведя притворно-равнодушным, уставшим от жизни взглядом залу, и будучи представленным нескольким семействам, в том числе и семейству барона Рейского, дочерью которого и являлась Александра, граф куда-то пропал и снова появился уже без шпор. Маменьки с дочерями на выданье облегченно вздохнули.
  И вот Александра танцевала уже второй танец с предметом всеобщего воздыхания. Она скептически отнеслась к своему неожиданно свалившемуся 'счастью', наверняка Дмитрий Иванович просто не запомнил их первый танец или обсчитался.
  Два раза он не танцевал пока ни с кем, ее маменька тщательно следила за всеми потенциальными женихами. Ведь не в меру начитанная Александра получила прозвище синего чулка и уже третий сезон оставалась незамужней старой девой. Да, иметь девятнадцатилетнюю дочь на выданье - просто позор для матери, строго соблюдающей все правила. Александра же смотрела на все философски, ну что ж, если не встретился ей человек, который поймет ее стремление к самосовершенствованию?! Не выходить же ей за первого встречного, в самом деле!
  А уж как маменька была недовольна повторным приглашением графа! Она даже подначивала Александру найти предлог отказаться, за этим графом тянулась слава того еще хулигана и выпивохи. Но для Александры танцевать было все лучше, чем подпирать стену. Раз уж читать на балах не дозволено, то хоть потанцевать всласть, право слово!
  А уж танцевать с графом было одно удовольствие: он был в этом большой знаток! А кроме того ее девичье сердечко тихонько замирало каждый раз, когда его рука касалась ее талии. Когда музыка смолкла, Дмитрий Иванович повел ее в прямо противоположную сторону от той, где находилась ее маменька. Он завел ее за колонну подальше от нескромных взглядов и смачно поцеловал в самые губы. Опешив, Александра собиралась дать ему пощечину, но не разжала вовремя кулак с зажатым в нем веером. Так что графу Емельянову съездила по физиономии кулаком его же дама.
  Он медленно потирал ушибленную щеку, когда Александра наконец пришла в себя:
  - Как вы посме...
  - А рука у вас тяжелая! - улыбаясь заключил он, не слушая ее возмущений. - Выходите за меня замуж, мы такие разные, что скучать нам уж точно не придется!
  Она снова опешила, а уж когда он посмотрел своими зелеными глазами в ее глаза, колени ее подогнулись, и она вынуждена была опереться о колонну.
  - Я...
  - Решено, завтра же заеду к вашему батюшке! - усмехнулся он.
  Все это ей казалось какой-то шуткой, игрой, правил которой она не знала.
  - Вы в здравом уме? - спросила она серьезно, подозревая, что не зря маменька была против второго танца.
  - Можете не сомневаться! Я от своих слов не отказываюсь никогда! - по-гусарски лихо воскликнул тот. - Пойдемте, я провожу вас к вашей маменьке.
  Словно во сне она шла с ним под руку, пробираясь сквозь шумную толпу. И только увидев маменьку, разговаривающую с кем-то, она словно очнулась, и все еще не понимая, то ли он пошутил, то ли ей действительно только что сделали предложение, прошептала, наклонившись к нему:
  - Но вы ведь даже имени моего не знаете!
  Он залихватски ухмыльнулся, наклонился к самому ее ушку и прошептал в ответ только одно слово:
  - Алекс!
  Потом лихо поклонился всем присутствующим, щелкнув каблуками сапог и, нагло подмигнув Александре, развернулся и пошел прочь. Маменька чуть не упала в обморок, допытываясь у Александры:
  - Ты же не давала ему никакого повода?
  
  На следующий день граф Емельянов попросил у барона Рейского руки его дочери, на что барон неожиданно для всех домочадцев дал свое согласие. Так Александра стала невестой.
  Встретившись в тот же вечер с графом Александра начала без слов приветствия:
  - У меня к вам только два вопроса: знаете ли вы, что меня прозвали синим чулком, потому что я балам предпочитаю чтение книг? - строго спросила она.
  - Я вообще книг почти не читаю, так что дети наши будут как раз то, что нужно! - не задумываясь, ответил он.
  Александре оставалось только вздохнуть: книги она предпочитала всем удовольствиям света.
  - А знаете ли вы что это мой третий сезон?
  - И вы старая дева?
  Александра снова вздохнула: да тактом он не отличался. Обычно Александру упрекали в излишней прямолинейности, но по сравнению с ним, ее можно отправлять дипломатом во враждующую с Россией страну. Может, стоит пересмотреть свое согласие выходить за него?
  - А мне-то какое дело до олухов, не разглядевших брильянт у себя под носом?! - пожал широкими плечами Емельянов. И сказал это так по мальчишески искренне и задорно, что Александра только улыбнулась про себя.
  Нет, все-таки он может быть грубовато милым, заключила Александра, тихо улыбаясь. Несмотря на весь свой вид похабника и бретера, чувствовалась в нем некая сила, стержень, дух, который давал Александре понять, почувствовать: этот человек никогда не предаст, не оставит в беде.
  И окончательно и бесповоротно он покорил ее накануне свадьбы, когда их наконец-то соизволили оставить наедине. Нацеловавшись вдоволь и разглядывая бледное лицо своей невесты, он прижал ее к себе, как будто хотел влить свою силу в ее тело и хотя бы частично взять на себя ее тревоги, и вдруг сказал:
  - А хочешь, я тебя выкраду?
  Она в недоумении уставилась на него.
  - Давай, я увезу тебя сегодня ночью, найдем какую-нибудь церквушку и тихо обвенчаемся. Тогда не будет никаких пышных торжеств, никаких охов-вздохов.
  - Я тебя, наверное, за это полюбила, - тихо сказала она, глядя ему в глаза.
  - За что? - удивился он.
  - За то, что ты можешь угадывать то, о чем я думаю, - улыбнулась и впервые сама неумело поцеловала его в уголок рта.
  - Просто хочу сделать тебя счастливой, - пробормотал он.
  
  В итоге они все же решили не разочаровывать ожидания родных и отпраздновали свадьбу, как и было задумано, со всей пышностью и охами-вздохами. Вот уже два года они были счастливо женаты, несмотря на все попытки ее семьи их рассорить.
  Александра вернулась из воспоминаний:
  - Я не хочу ехать к Ипатьевым, - заявила она матери.
  Все были наслышаны о том, что князь Ипатьев женился и привез юную жену в Петербург, весь свет сгорал от любопытства посмотреть на молодую княгиню хоть одним глазком. Емельяновы одними из первых получили приглашение на чай в дом Ипатьевых, что было невиданной удачей. Поэтому мать за неделю начала обрабатывать Александру. Та отмалчивалась до поры до времени, и вот теперь за несколько часов до выезда, заявила, что не поедет!
  - Поедешь, как миленькая! Подумай сама, говорят молодая жена князя на сносях, а ты только недавно разрешилась, да и возраста вы одного, поможешь ей советом. Ты представляешь, что значит быть принятыми у князя Ипатьева?! Да перед тобой откроются все двери!
  - Как будто это то, о чем я мечтала, - саркастически пробормотала Александра.
  - Да ты только и мечтаешь, что в книжки свои впериться, если б не твой отец, я б тебя и вовсе грамоте не учила! - разозлилась мать. - И вообще, пока Дмитрий Иванович в отлучке, ты на моем попечении, поэтому будешь выполнять все, как я скажу. А он вернется, делай что хочешь. Слишком много он тебе позволяет, зря твой отец выдал тебя за него!
  - Не нужно мне напоминать, что, если б у Мити не было титула и состояния, вы бы в жизни не дали своего благословения.
  - Ну, хватит! Я смотрю, ты в замужестве совсем распоясалась! Собирайся, едем к Ипатьевым!
  В который раз Александра пожалела, что муж оставил ее на попечение ее семье, а не своей. Он-то сделал это из лучших побуждений, считая, что ей будет лучше с родной матерью. Только вот спокойней - это вряд ли!
  ***
  Как и ожидала Александра, в доме Ипатьевых собрались все сливки общества. Шумное чаепитие, шумное обсуждение последних сплетен, шумные расспросы, как случилось, что князь так неожиданно женился, шумные комплименты его молодой и, безусловно, красивой супруге.
  Устав постоянно удерживать улыбку, Александра под благовидным предлогом выбралась из гостиной. Пройдя по коридору, заглянула в библиотеку и с удивлением обнаружила там Екатерину Михайловну, молодую княгиню, с томиком 'Новой Элоизы' в руках.
  Александре нужно было как-то обозначить свое присутствие, поэтому она выпалила:
  - Чересчур сентиментально, вы не находите? - кивнув на книгу в кожаном переплете.
  Катя вздрогнула, растеряно посмотрела на книгу, потом на Александру и еле улыбнувшись, произнесла:
  - Не знаю, я еще не дочитала...
  - А вы не можете составить свое мнение, не дочитав до конца? - как всегда прямолинейно спросила Александра.
  Катя улыбнулась еще шире:
  - Обычно мне все же нужно прочитать до конца.
  Александра присела без приглашения на краешек ближащего стула, заинтересованная собеседницей. Кате тоже импонировала откровенность Александры. Беседа потекла ровно, перемежаясь тихим девичьим смехом. Так что когда вошел князь, девушки сидели рядышком над стопкой обсуждаемых книг, весело перелистывая страницы в поисках особо запомнившихся мест.
  Увидев улыбающееся лицо Кати, Константин Львович повременил разрушать идиллию. Но Катя сама заметила его:
  - Князь? А мы с Алекс рассматривали вашу библиотеку, - виновато улыбнулась она. - Мы долго? Надо идти к гостям?
  - Я думаю, долг хозяйки дома зовет вас, моя дорогая, - с сожалением кивнул Константин Львович. И улыбнувшись добавил: - Но мы возьмем обещание с графини Емельяновой, что она навестит вас при первой же возможности, и вы продолжите беседу.
  Александра расплылась в улыбке, а Катя подбежала и, обняв князя, поцеловала в щеку.
  С этого дня молодая княгиня Ипатьева и графиня Емельянова стали неразлучными подругами. А князь всячески поощрял эту дружбу, видя как расцветает Катя при каждом появлении Александры.
  
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"