Устиновка , глухое село в Саратовской губернии, казалось вымершим. Улицы были пусты, и лишь около сельсовета толпилась небольшая группа людей в форме. Рядом стоял черный легковой автомобиль. Савелий Прохвостов, председатель сельсовета, прикладывая руку к груди, что-то вполголоса доказывал стоящему перед ним мужчине в гражданском. Стоявшие рядом люди в форме негромко переговаривались, курили, смеялись и, казалось, не обращали ни какого внимания на председателя и его уговоры.
--
В общем, кончай базар! - гражданский достал из папки
лист бумаги. - По нашим сведениям в селе находятся десять кулаков. Вот список. Скажи спасибо, что десять: в Михай-ловке взяли пятнадцать, а село меньше, чем твое! Гражданский повернулся к военным:
- Начнем...
--
А куды ж их? - Савелий чуть не плакал.
--
Сборы у сельсовета, через два часа придет транспорт.
Веди, показывай...
Прохвостов, утирая рукавом глаза, побрел в конец села. За ним двинулись военные...
Через два часа село преобразилось. У сельсовета на узлах сидели причитающие женщины, рядом, хмурясь и безостано-вочно куря, стояли мужики. Собралась почти вся деревня. Мужики угрюмо молчали, бабы беззвучно плакали...
Две пары, как видно молодожены, стояли обнявшись. Одна из молодых была в положении... Указывая на нее, Савелий пытался уговорить уполномоченного:
--
Ну куды ей, рассыплется в дороге...
--
Что ж, давай тебя для количества, - смеялись военные.
Человек в гражданском сердито взглянул на шутников и, повернувшись к председателю, спросил:
--
Как фамилия?
--
Прохвостов...
--
Да не твоя, - он досадливо указал на беременную.
--
Смолянова, полгода, как свадьбу сыграли...
Уполномоченный что-то отметил в списке. Потом, окинув взглядом притихшую толпу, громко сказал:
--
Хватит хлюпать, не на войну провожаете, там, куда они
едут, строится светлое здание нашего будущего, и ваши односельчане первыми положат камень в фундамент этого здания...
Громко урча, подкатили два грузовика. Толпа со вздохами и ахами наблюдала за погрузкой. Вдруг из толпа вырвалась седая женщина и с криком " Катенька" бросилась к беремен-ной. Женщины в толпе заголосили, военные, чертыхаясь, оттащили беременную и запихнули в машину.
- Трогай! - крикнул уполномоченный, и, взревев, машины рванули прочь...
* * *
...Провозглашенная Сталиным индустриализация страны, превратившая всю Россию в гигантскую стройку, требовала громадных людских ресурсов. Но поскольку нищему государству платить было нечем, то лучшей рабсилы, чем заключенные, и придумать было невозможно. Это было гениальное изобретение. Людей обвиняли по различным поводам, оправдательные приговоры вообще исключили из судебной практики. Наиболее популярной была ссылка. Она позволяла переместить громадные человеческие массы в любое время и на любой срок, и при этом не надо было тратиться на сооружение ЛАГ пунктов, содержание охраны. Истины ради следует сказать, что одновременно по всему СССР шло строительство новых лагерей ...
Глава 1. Колян
Николай Смолянов, по прозвищу Колян, сидел на своем обычном месте и хмуро смотрел на реку. Он ею был недоволен. Собственно, реки пока не было. Был сплошной кусок льда, лежащий между высокими обрывистыми берегами. Сверху бугрился влажный снег, под ним, поверх ледяного панциря, текла и хлюпала вода...
Небольшие реки на Севере, промерзшие за долгую зиму до самого дна, вскрывались не так, как на юге. Весной они начинали свою жизнь сверху: талые воды сбегали с берегов и по ледяному ложу устремлялись вниз по течению к большой реке, не замерзающей никогда. Постепенно лед на реке таял, и мелкая невзрачная речушка, выйдя из берегов, превращалась в необъятное море. Уровень воды за короткое время подни-мался на несколько метров. В этом состоянии река обычно пребывала две- три недели, а затем быстро возвращалась в свои обычные размеры, оставляя на берегу грязь, плавник и разный мусор.
Недоволен Колян был тем, что река запаздывала с половодьем. По его наблюдениям, Эльгенка (так называлась это речушка) должна была вскрыться еще два дня назад, а на пятый день после вскрытия должен был отплыть и Колян. Тогда он успевал пройти намеченный путь до осенних морозов. Задержка начала половодья рушила все планы Коляна. Отсрочка мероприятия, которое он готовил почти три года, нервировала его до такой степени, что он был готов отправиться в путь прямо на льдинах. Жора Будкин, его закадычный друг, успокаивал, убеждая, что Колян ошибается в своих расчетах и скорость продвижения его будет выше, чем он ожидает, а значит, время пути будет меньшим. Кроме того, на льдине его, как Папанина, занесет на Северный Полюс. А что он, то есть Колян, там забыл? Колян шуток не воспринимал: еще не все дела были завершены...
... На Север он попал в утробе матери, когда в 34-ом его родители были сосланы на Колыму как кулаки. Не прошло и полгода после их свадьбы, когда районные чиновники затеяли очередную компанию по ликвидации "кулаков". И хотя всех крепких крестьян уже повысылали, ретивые уполномоченные продолжали рыскать по деревням, выявляя более - менее благополучные семьи и записывая их в разряд кулаков. Крестьяне, запуганные невиданными репрессиями, пассивно реагировали на творимый произвол. Давно уже прошли времена вооруженных восстаний, выстрелов из-за угла...
У молодоженов конфисковали все имущество, позволили взять лишь теплые вещи, и увезли с десятком таких же бедолаг на ближайшую железнодорожную станцию, где формировался состав на Дальний Восток. Вся эта, на первый взгляд бессмысленная процедура, на самом деле была далеко не бессмысленной и осуществлялась под "мудрым" руководством Сталина.
Поселок Эльген, бывшее стойбище оленеводов- якутов, ставший лагпунктом "Эльген", был задуман как громадный сельскохозяйственный центр по снабжению сельхозпродук-тами всю Колыму, где добыча золота ставилась на промы-шленную основу. Наряду со строительством лагеря на три тысячи зэк,ов возводились теплицы, овощехранилища, пере-рабатывающие предприятия. Все это требовало большого количества специалистов, рабочих, инженеров. И руководи-тели строительства слали панические телеграммы в Центр с просьбой прислать людей. И центр слал...
Всей этой грандиозной кухни по порабощению людей Колян конечно не знал. Он привычно учил в школе про "врагов народа", про усиление сопротивления классовых врагов по мере строительства социализма. И тем не менее, он не мог представить себе своих родителей, мягких и отзывчивых людей, в образе врагов народа. Острое чувство совершенной несправедливости по отношению к его родителям владело им с раннего возраста. С молоком матери он впитал на всю жизнь недоверие к любому представителю власти...
...Услышав шаги , Колян очнулся и недовольно обернулся . Он не выносил чужих на "своем святом" для него месте. Большинство знакомых, пристававших с расспросами и нарывавшихся на необъяснимое раздражение, с которым он их встречал, вскоре оставили его в покое. Колян строил здесь лодку.
В неуклюжем заброшенном сарае на подставках стояла шлюпка. Задумана она была как парусный ял. Правда, по размерам он уступал своим многовесельным собратьям, так как судно рассчитано было на одного, но обводы были безукоризненны. Строил Колян шлюпку под руководством Миронова - сына потомственного помора, который был нештатным местным корабелом. Миронов, лесной инженер, попал на Колыму с Кольского полуострова за какие-то хозяйственные нарушения, где он руководил крупнейшей в тех краях Кандалкшской лесобиржей. Он прекрасно разбирался в конструкциях различных баркасов, шлюпок и с увлечением помогал Коляну в осуществлении его мечты...
--
Привет капитану!
С протянутой рукой к нему подходил Жора Будкин.
Жора Будкин, закадычный друг Коляна, не сидел в лагере и не был сыном "врагов народа". Попал он на Колыму во время кампании борьбы с иностранным влиянием. В то время, готовясь к Международному Фестивалю Молодежи, власти тщательно вычищали столицу. Из нее были высланы тысячи людей: алкашей, тунеядцев, проституток, спекулянтов и, так называемых, "стиляг". Они массами высылались в разные концы страны. Отправляли их как можно дальше от Москвы. Без денег вернуться было практически невозможно и многие, которым не могли помочь родственники, застревали в глухомани надолго. Многие навсегда. Идеи Сталина продолжали жить под другим соусом - под соусом Никиты Сергеевича Хрущева...
Жорик был интеллектуалом, учился на третьем курсе МВТУ, но за отказ вступить в комсомол и за любовь к модной одежде прослыл стилягой, за что и поплатился исключением из института и тремя годами ссылки. Правда, ссылка не лишала его гражданских прав - он мог после отбытия вернуться в Москву. Сдружились они с Коляном на почве общей любви к географии, путешествиям. Жорик обожал Арсеньева, Джека-Лондона. Он немного завидовал другу и помогал ему, как мог...
--
Держи! - Жорик протянул Коляну сверток
--
Что это? - Колян, опасаясь подвоха, осторожно развернул
сверток и замер от неожиданности: в руках у него был настоящий цейсовский бинокль!
--
Откуда? - выдохнул Колян.
- Память отца. Когда уезжал, захватил, как игрушку.
--
Спасибо...
Колян аккуратно завернул бинокль и спрятал его в рюкзак.
--
Когда в путь? Что-то в этом году весна запоздала...
--
Думаю, через неделю река вскроется. Слышишь, как
журчит?
--
А что с Абреком решил? - Жорик присел на корточки.
Величиной с лайку, черная, как смоль, собака непонятной породы радостно завиляла хвостом, довольная , что на нее обратили внимание.
--
Без собаки в тайге? Абрека я не брошу. Забыл, как он
меня от медведя спас?..
В поселке про Абрека ходили легенды. За невзрачной и смешной внешностью скрывались незаурядный ум и отчаянная храбрость. Однажды он спас Коляну жизнь, когда тот поздней осенью напоролся на "шатуна", медведя, который по каким-то причинам не залег в спячку.
Вовремя учуяв затаившегося зверя, Абрек с громким лаем бросился с тыла на медведя...Колян до сих пор с содроганием вспоминал, как он шарил по патронташу, нащупывая "жакан" , и не мог найти. Медведь, отмахнувшись от собаки, уже подобрался и готов был прыгнуть... Пуля вошла точно в пасть...
Гладя собаку, Жорик внимательно оглядывал лодку.
--
Запасные весла заготовил?
--
Да все уже упаковано!
- Сколько патронов?
--
Пятьсот... Пороха и дроби на тысячу ...
--
Выписался без проблем?
--
Заставили написать точный маршрут и обязали делать
отметку у участковых.
--
Что ж тебе, в каждую дыру причаливать?
--
Пошли они на хрен! Главное, что не объявят
всесоюзный розыск.
Колян поднялся:
--
Пошли, надо в столовую зайти.
Столовая в поселке была и местной забегаловкой и местом деловых встреч. Там дрались, распивали мировую, отмечали разные события. Словом, колымский вариант американского салуна. Жены, сурово встречая подвыпивших мужей, спрашивали: "Опять в столовой был?"
Причем, именно "был", а не пил, потому что быть в столовой и не пить- это по поселковым понятиям самое натуральное извращение.
Колян закрыл сарай на замок и направился по тропинке в сторону поселка. Жорик молча шел следом - ширина тропинки не позволяла идти рядом. Колян понимал причину изменившегося настроения друга - тому не хотелось идти в столовую. Интеллигентный Жорик не выносил атмосферы пьяного панибратства, царящей там.
Колян остановился:
--
Я недолго, надо Петра повидать, а у него загул...
--
Что с пьяным говорить?!
--
Не скажи! Трезвый он никогда не отдаст винчестер. А
сейчас он на "подсосе": деньги кончились.
Винчестер, десятизарядная мелкокалиберная винтовка, была заветной мечтой Коляна. За выпивкой Петр не раз обещал подарить её "лучшему своему другу", но, протрезвев, тут же забывал о своем обещании. Винтовка досталась Петру случайно: во время очередной пьянки её оставил за бутылку какой-то шоферюга. Петр на охоту не ходил, бывшие в винтовке патроны давно израсходовал, а новых купить было негде, да и незачем. Однако обладание огнестрельным оружием повышало социальный уровень Петра в его собственных глазах, давало ему "моральное право" орать на обидчика " Убью, сука!.." и делать вид , что он бежит за винтовкой. Затем "поддавался" на уговоры собутыльников и успокаивался. Правда, все это не могло долго продолжаться: участковый или егерь, рано или поздно, все равно отобрали бы оружие. Колян, ни секунды не сомневаясь , что винтовка будет его, давно запасся патронами. В этом ему помог его малолетний друг и постоянный напарник по охоте Вовка Жигалов, сын Павла Алексеевича Жигалова, бывшего опера, а сейчас, после демобилизации, совхозного парторга. Жигалов, сам страстный охотник, имел неограниченную возможность покупать боеприпасы в магазине "Заготпушнина", и Вовка уже натаскал своему другу полсотню пачек с патронами . Мальчишка был посвящен в планы Коляна и жутко ему завидовал. Жорик как-то шутя предложил Вовке отправиться вместе с Коляном, но, увидев, как тот реагирует на сборы, прекратил дразнить пацана...
Жорик не пошел в столовую и, попрощавшись, ушел домой.
В столовой стоял " дым коромыслом". Разобрать что-нибудь в этом бедламе было сложно. Сизый дым клубами плавал под потолком. Постепенно картина прояснилась - обстановка была на удивление мирной. Петр сидел в компании трех человек, не очень пьяный, но опухший с прошлой пьянки. Хватая сидящего напротив незнакомого Коляну мужика, он стучал по столу рукой и что-то ему втолковывал. Как понял подошедший к ним Колян, Петр "вежливо" напоминал своему собутыльнику, сколько раз тот пил за его счет...
--
Колян!!- завопил Петр и, бросив мужика, повис на
Смолянове. Колян мужественно и терпеливо пережидал приступ Петровой нежности: цель оправдывала средства...
--
Слушай, дай взаймы, - Петр с надеждой заглядывал в
лицо.
--
Продай винчестер!
--
Далась тебе эта пукалка...Я сказал, даром отдам!
--
Плачу пятьсот!
--
Обижаешь! Мне хватит сотни...
--
Не взаймы, а за винтовку пятьсот. По другому не
получишь!
--
Друг называется! ... твою мать! - Петр с досадой оттолкнул
Коляна и тяжело плюхнулся на стул. Но зной внутри мешал ему успокоиться.
--
Ладно, давай деньги ! Завтра получишь...
--
Не пойдет!
--
Ты что, мне не веришь?! Да меня на Колыме...
Колян встал и сделал вид, что уходит. Петр , опрокинув стул , метнулся за ним . Выскочив на улицу, матерясь и брызгая слюной, Петр схватил Коляна за руку:
--
Постой! Пошли...
...Через двадцать минут, забыв обо всем, Петр был уже в своей компании, а счастливый Колян сидел в своей комнатке и ласково поглаживал лежащую на коленях винтовку.