Кропотин Сергей Николаевич. Бороздун Космоса. Эпизод 1. Пьяная скотина

С. Кропотин Бороздун Космоса.

Эпизод первый. Пьяная Скотина.

Люберец собирался сегодня вечером поработать на дому - горел план, а у него не ладилась внутренняя планировка в новом проекте космического корабля - никак не хотел помещаться санузел. Решить проблему не удавалось. Люберец пришел к выводу, что проект придётся переделывать заново, и на этот раз учесть, что людям где-то необходимо удовлетворять свои биологические потребности. Эта дура Родина, которой Люберец по собственной инициативе доверил проектирование плана, видимо, забыла, что человек без унитаза не может долго носить гордое звание Человек, за два дня накропала чертеж и вся такая довольная пришла докладываться Люберцу. Тот тоже сперва был доволен - Шеф дал две недели на работу, а Люберец управился за пару дней. Стала блазниться премия.

-- Ах ты, Родина ты моя маленькая, ах родная ты девочка, родимая Родина! - Не мог нахвалиться Люберец на свою подопечную. - Ах ты лапушка моя!

Родина цвела и благоухала под приторные комплименты Люберца. Она несколько лет была в него тайно влюблена, и вот теперь, наконец, после того, как Люберца бросила жена, убежав с молодым, подающим надежды бизнесменом, у неё появился шанс, что её, Родину будут любить и защищать.

-- Киска ты мо... Что такое?! Погоди, да где же? Родина ты Уродина! Где, ядришкин кот, сортир?! Где, по-твоему - уродиновому пилоты должны..? А?! Они не роботы, к вашему сведению, как было на старых Космических Разведчиках! Может, прикажешь им опорожняться в отсеке атомного реактора прямо на графитовые стержни?!

Видя, что Родина начала молча всхлипывать, Люберец благодушно решил, что хватит распекать нерадивую сотрудницу и надо бы её приободрить:

-- Нишкни, Родина-мать! Вытри сопли, выпей валерьянки и успокойся. Завтра напишешь объяснительную. Так и быть - план сам исправлю. Всё, свободна!

Назавтра Родина принесла Люберцу объяснительную, в которой написала лишь два слова: "Ты сволочь!" и прошение о переводе в другой отдел. Люберец прошение отклонил и отправил Родину подшивать докладные на себя самого, накопленные им за годы службы в проектном отделе. По идее, они предназначались для Шефа, но до него не доходили, так как Шеф ни один документ не рассматривал, если на нем отсутствовали подпись и печать начальника отдела. Сотрудники, кляузнившие на Люберца, подсовывали ему эти докладные вместе с другими бумагами, чтобы Люберец случайно их подписал, но тот всегда читал то, что подписывал, и поэтому и ещё потому, что медленно читал, стол его был завален документами до неприличия. Но Люберец любил порядок и в течение рабочего дня аккуратно раскладывал бумажки стопками, за которыми его порой самого скрывало с головой, и за которыми Люберец прятался, когда приходило начальство.

К подшиваемым Родиной докладным Люберец присовокупил и её "объяснительную". Чего только ни писали в них трудолюбивые работники проектного отдела! Про то, как продавал Люберец иностранным компаниям за валюту секретные чертежи; про то, как брал и давал взятки; про то, как работал на мафию, ЦРУ, пришельцев и на общество защиты деревянных гномиков. Люберец с удовольствием перечитывал эти анонимки, так как ему льстило, что его считают таким важным и всюду поспевающим. На самом деле иностранные компании не интересовались их чертежами, так как эти чертежи в свое время были у них у самих же и украдены; взятки на их закрытом полусекретном предприятии давать друг другу уже давным-давно наскучило; на мафию, в связи с её всеобщим распространением, в том числе и в правительстве, работали, так или иначе, все; ЦРУ занималось ныне только поимкой предателей внутри себя самого, и вербовать новых шпионов ему было просто некогда; пришельцев пока что видели лишь наркоманы, алкоголики, шизофреники и агенты национальной безопасности, в число последних по слухам входили те же самые наркоманы, алкоголики и шизофреники; что же касаемо общества защиты деревянных гномиков, то Люберец действительно являлся его активным членом, несмотря на то, что на территории их городка был замечен всего лишь один деревянный гномик, да и тот ни кому не нужный по причине своего трухлявого состояния.

В течение нескольких дней Люберец бесцельно болтался по своему кабинету, время от времени поглядывая на пустой планшет и заставляя себя (впрочем, не очень и упорно) приняться за работу. Наконец, он решился и попытался пристроить гальюн в старый план Родины, но он туда не хотел помещаться ну никак, хоть Люберец и потратил на эту попытку целых десять минут.

Уже через пять минут он пил чай с Родиной и вспоминал, куда же дел свою последнюю заначку. Хоть жена от него и ушла, многолетняя привычка, являющаяся для всех мужчин безусловным рефлексом, осталась. От того, что он не мог вспомнить, Люберцу было слегка тоскливо, и Родина скрашивала его печаль.

Она больше не сердилась на него. Родина вообще ни на кого долго не сердилась. Её первый муж повесился после их первой брачной ночи, но она и тогда сердилась непродолжительное время, пока снова не вышла замуж. Второй муж бросил её ради любовницы, и Родина сердилась лишь до тех пор, пока не явилась в образе Смерти к коварной разлучнице и неверному мужу прямо в разгар их бурного общения, в результате чего произошло их не менее бурное склещивание. После такого шока слабонервный бывший муж стал также и в мужском качестве бывшим. Третий муж предал Родину (не жену, а государство), и его расстреляли прежде, чем Родина успела рассердиться. Теперь она пророчила Люберца на место четвертого мужа, и потому сердиться на него в этот подготовительный для Люберца период не могла, чтобы чего доброго не вспугнуть.

Их закрытое полусекретное предприятие НИПРИКОЛ (Научно-Исследовательское Предприятие, Разрабатывающее Искусственные Космические Объекты Летающие) проектировало и строило аппараты под рабочим названием КРОПОТИН (Космический Разведчик Околоземного Пространства ОбщеТехнического и Индивидуального Назначения), и занималось этим уже ...цать лет, начиная скромно с выполнения госзаказов на спутники-шпионы. Но позже, когда РФ, кроме внешних врагов, напоминавших внешне друзей, стали терзать внутренние дрязги, когда каждый губернатор захотел стать президентом страны, а президент был один и уже долгое время один и тот же, и когда РФ в конце концов распалась, когда НИПРИКОЛ оказалось на территории новоиспеченного суверенного государства УФ (Уральская Федерация), тогда оно принялось строить не только спутники-шпионы, но и прочие спутники мирного назначения и даже космические корабли, назвав их все КРОПОТИНами. Другие окрестные молодые государства, такие, как ИК (Ижевское Княжество), БФ (Бурятская Федерация), Москво-Китай (с императором Чо Мао Дали), ХЗ (Ханство Западное), КОКО (Королевство Коми), ВОР (Волжская Объединенная Республика), и многие другие тоже хотели в Космос, а так как у них не было такого предприятия, то они покупали у НИПРИКОЛа Космические Разведчики, чем способствовали экономическому подъему УФ. Поэтому президент Уральской Федерации Утипутин был лично заинтересован в процветании предприятия и не заинтересован в его простое.

Люберец сознавал значимость своей работы, но не с патриотической точки зрения, а лишь с точки зрения сохранности своей шкуры, и поэтому взял работу на дом, понимая, что иначе не успеет сдать её в срок, за что, естественно, может поплатиться своим местом, и, возможно, даже самым дорогим своим местом. "Вот ведь какая Родина, однако, -- думал Люберец, глядя на её чертёж, -- без бутылки не разберёшься." Однако одной бутылки оказалось недостаточно, после второй что-то вроде стало проясняться, но после третьей захотелось просто напиться. Люберец плюнул в центр чертежа, выкинул готовальню в форточку и легкой шаткой поступью собрался в магазин. И вот тут-то появился Гнида.

Гниду мало, кто любил - Гнида все-таки - но терпели, потому что он единственный в их городке сумел сохранить тайну приготовления дивного, но тошнотворного напитка, именуемого самим Гнидой "КОНЬЯК ******(шестизвёздочный). Гнида даже организовал контрабандный экспорт своей оригинальной продукции, получая за неё немалую прибыль. Однако местным жителям он накручивал цену почти как за настоящий армянский коньяк, и им приходилось с этим смиряться, так как в их закрытом городке постоянно были перебои с обеспечением алкогольной продукцией.

-- Ну что, Люберец, куда пошёл? - Спросил Гнида вместо приветствия.

-- Да так... прогуляться. - Неопределённо ответил Люберец. - А чего?

-- Может, выпить хочешь?

Люберец притворно зевнул:

-- Не-е, что-то спать потянуло. Да и денег совсем нет...

-- Жалко, что не хочешь. - Гнида подозрительно быстро собрался уходить.

-- Погоди, дак у тебя что - есть?

-- Не могу же я к старому другу прийти без ничего,-- изобразил возмущение Гнида, показав на полный кулёк, который держал в руках.

Люберец сощурился, слегка покачнувшись:

-- Откуда эта щедрость?

-- Новый рецепт испытываю, -- не стал отнекиваться Гнида.

-- Так чего ж ты, как не родной, на улице топчешься? - Оживился Люберец. - Входи давай.

Люберец не был бы Люберцем, если бы отказался - на халяву можно и с Гнидой его нового пойла выпить.

Такого шикарного похмелья Люберец ещё не испытывал! Было плохо, как никогда. Голова, гудящая и огромная, как жизнь, всё время пыталась оторваться и покинуть бренное тело Люберца, что ей, естественно, не удавалось, и Люберцу каждый раз приходилось следовать за ней. Это вызывало приступы тошноты, такие жуткие, что Люберцу хотелось умереть, а лучше никогда не рождаться. Но голову было немного жалко - если она куда-нибудь улетит, то куда же Люберец будет есть? Если бы все-таки вырвало, то Люберцу наверняка бы стало легче, а пока в голове бултыхалось какое-то месиво, из которого периодически выплывали отрывочные воспоминания...

"...-- Пос-слушшш... Ты же Гнида! А п-почему ты Гнида?

-- Уррродили такомши, а чо?

-- Чо, ч-чо? Ни чо! За ким лешим ко мне п-припёрся?

-- Обчительный по натуре, а чо?..

...-- Род-динка ты м-моё н-ненаглядное, лап-пушшка ты моя, уси-пуси

Куда п-пшшла, сючка?! Ходь сюды, моя родненькая, д-дай я тебя п-

полюбаю, моя, ох.

-- Люберец, да ты чего? Что ж так сразу-то? Я прям не знаю, что на тебя нашло. Ну ты что? Гена же здесь. Ну ладно, Гена спит, ну ладно, да погоди ты - дай хоть расстегну, ну давай... Чего ж ты?..

...-- Л-люберррец! Ты чо?! Да всё ведь хорррошо. А-а-а! Прррекрррати! Что я тебе сделал? Не бей меня! Гнида я Гнида, успокойся.

-- П-падла ты, с-своулощь! Н-на, блин!..

...-- Ребята, вы куда на ночь-то глядя? С ума сошли! Милый, успокойся, ложись спать... Да что ж это такое?! Гена, скажи ему! На какой космодром?! Быстро спать!.. Ты что? Мне же больно! Иди, куда хочешь, но в такой состоянии не появляйся больше... Да не пойду я никуда с вами, что я дура что ли?.."

Голова чуть было не лопнула от нахлынувших картин прошедшего вечера. Люберец решил, что надо бы очухиваться, но боялся даже открыть глаза, во-первых, и та малая толика воспоминаний, которая посетила его, не вселяла оптимизма, а, во-вторых, он не чувствовал своего тела. Не то, чтобы перестал ощущать собственные руки-ноги, тело и, тем более, разламывающуюся голову, просто они были подозрительно лёгкими и невесомыми, что для грузного Люберца являлось весьма неестественным. Но, находиться неизвестно где с закрытыми глазами, было еще страшнее, поэтому Люберец пересилил себя и приподнял опухшие веки, о чем тут же пожалел.

Первые секунды Люберец не понимал, где верх, а где низ, так как его вестибулярный аппарат сходил с ума от отсутствия силы тяжести и, обижаясь на это обстоятельство, периодически отключался. Голова тут же закружилась, и к горлу подступил противный комок. Люберец висел без всякой опоры посередине какой-то комнаты. Он стал отчаянно барахтаться, пытаясь достичь хоть какой-то более-менее твердой поверхности, но это ему не удалось в связи с тем, что не от чего было оттолкнуться. Поорав недолго в панике и подрыгав без толку конечностями, Люберец почувствовал себя еще хуже и решил прекратить самоистязание. Тут, правда, очнувшийся орган равновесия принялся бомбить многострадальный мозг сообщениями о том, что, видимо, мир рушится, при чем прямо на их голову, отчего тошнотворное головокружение усилилось. Пытаясь не выпустить рвущийся наружу пищевой комок, Люберец каким-то чудом смутно припомнил один из законов физики, которую сроду не знал. Ему в голову пришёл один способ перемещения в пространстве, который ещё Циолковский пытался водворить в жизнь (вы, конечно, догадались, что имеется в виду реактивная тяга), правда, в качестве начального импульса в случае с Люберцем подразумевалось не очень-то лицеприятное использование движущей силы акта отторжения регургитирующих масс из желудка в пищевод и далее наружу. Но, представив себе это душещипательное зрелище, Люберец решил использовать метод попроще. Типа, кинуть что-нибудь в сторону, противоположную от предполагаемого направления движения. Например, часы...

"...-- Милый, уже поздно - ложись спать. Ну, Люберец, посмотри на свои часы: времени уже много! Ой! Зачем же их о стенку-то бросать?.."

"Так, с часами не вышло". - Подумал Люберец, ощупывая голое запястье.

Куда же он, в конце концов, попал? Одно нехорошее подозрение закралось Люберцу в душу, но он его поскорее запихал поглубже. Люберец стал лихорадочно рыться в карманах, вспомнив, что там у него должна была быть кое-какая мелочь...

"...-- С-слышь ты, Г-гнида, а... это... у тебя иш-ш-шо сэм есь?

-- Н-неа, я б-больше н-не сварррил.

-- С-своулощь ты Гнида.

-- Т-ты мне уж-же гоил.

-- С-слуш! Мгзин жи иш-ш-шо робит... У т-тебя деньги есь?

-- Есь... Немного...

-- И у м-меня есь - всю мелочь отдам. Пшли?.."

У Люберца опустились руки. Ничего не поделаешь - остался единственный выход. Люберец представил себе большой стакан тёплой водки, и его вырвало длинной мощной струёй. Жалкое тело Люберца отнесло к стене, пребольно ударило и чуть было не отрикошетило обратно, но он вцепился в какой-то выступ мёртвой хваткой. Вестибулярный аппарат доложил, наивный, что Люберец находится на полу, однако последний, не доверявший своим органам чувств, а в данной ситуации тем паче, не поверил и огляделся: похоже было, что он всё-таки не на полу, а на стене, аки муха. При чём вся стена была занята какими-то экранами, индикаторами, панелями и тому подобным, являющимся для Люберца китайской грамотой. Однако всё вокруг было ему до боли знакомым, хоть он и не мог вспомнить, где видел подобное.

Приподняв голову, Люберец увидел, как в воздухе чинно парят его остатки от попытки сравняться с Циолковским. Он поспешно посмотрел в другую сторону и увидел уже на настоящем полу (с чем не согласился его анализатор равновесия) кресла. Люберец стал осторожно двигаться в том направлении, цепляясь пальцами за малейшие выступы или впадины на стене и неведомых приборах. Ноги его при этом свободно болтались в воздухе. Люберец покрылся потом от усердия, маленькие капельки отрывались с поверхности его кожи и улетали в пространство, где уже были не видны ему. Когда до пола оставалось немного, Люберец оттолкнулся от стены и полетел по направлению к одному из кресел. Траектория движения чуть-чуть отклонилась от необходимой, он вытянул руку, дабы избежать перелёта, и судорожно схватился за спинку кресла. Выделывая невероятные кульбиты в воздухе, Люберец уселся в кресло и, обнаружив на нем ремни по типу ремней безопасности, только прочней и солидней, немедля пристегнулся и позволил себе немного расслабиться, только сейчас ощутив как у него, оказывается, болит всё тело.

"...-- Любрррц, а Любрррц, а ты охлаждаюсююся жидксть л-любишь?

-- Н-не знаю... Её мжно пить?

-- Кнешно... Т-ты дум-машь, зачем ф-физики в неё спирт ч-чистый добавляют? Т-тока надо на взлблётное поле идти - её т-тока в готовисийсяся к старту КРррОПОТИН з-закачивают, а з-завтра испитательный п-полёт новой модели..."

Люберец в ужасе открыл глаза от привидевшегося воспоминания, и в этот миг дверь комнаты отъехала в сторону, и в комнату влетел, видимо, с чьей-то помощью Гнида, за которым нёсся возглас Родины:

-- Иди, буди эту Пьяную Скотину!

Люберец с широко открытыми глазами и ртом наблюдал, как Гнида с выпученными зенками влетает в свободно парящие рвотные массы, ударяется о приборную панель, отчего вырубаются все экраны и огонёчки на ней, отскакивает в дальнее кресло, укрепляется там и, отплевываясь и отфыркиваясь, начинает смахивать с себя остатки пищи в разные стороны со словами:

-- Я вижу, ты тут уже освоился.

-- Родина, Гнида! - Люберец не верил глазам.

-- Соскучился, небось? - Невинно спросил Гнида.

-- Родинка, а ты чего молчишь? Что вчера было-то? Я что-то натворил?

Гнида фыркнул, хрюкнул, подавился, закашлялся и прослезился, при чем, сделав всё одновременно.

-- А ты-то сам как думаешь, милый? - Холодно спросила Родина, сделав акцент на слове "милый".

Она держалась за поручень, тянувшийся вдоль всей стены, и вдобавок была пристегнута к нему лёгким тросом. Родина, держась за поручень, добралась до ещё одного кресла (всего их было пять), отстегнула карабин троса и пристегнулась ремнями в кресле. Люберец перегнулся к ней через ручку и заискивающе заговорил:

-- Ну, Родинка, ну хорошая моя, ну расскажи, что случилось?

Родина, не смотря на Люберца, принялась рассказывать голосом без эмоций:

-- Допустим, то, что ты вчера меня ударил, я ещё прощу потом, быть может, но вот насчёт всего остального я не уверена... Когда у вас кончились самогон, водка и пиво, Гена, проспавшись, предложил пойти на взлётное поле и слить из реактора Космического Разведчика охлаждающую жидкость -вам ведь, мужикам, всегда мало - ты, конечно же, с радостью согласился, мало того, по кой-то чёрт утащил меня с собой. По случаю намечающегося старта КРОПОТИНа, на космодроме остался только один охранник -остальные сторожили космонавтов, что б те перед стартом не перепились, а, на самом деле, бухали вместе с ними. Гена со сторожем договорился, что сольёт и для него спирт, тот и пустил вас на корабль. Втроём вы так наджазились, что на ногах не стояли - не знаю, куда в вас только влезало -

охранник выпал в осадок и одновременно из люка корабля, Гена, где упал, там и уснул, а ты вдруг подпрыгнул, нечленораздельно проорал что-то насчёт того, что всегда мечтал стать пилотом, и запер меня в каюте, чтоб не мешала. Дальше меня чуть было не расплющило об пол, и я поняла, что ты умудрился всё-таки взлететь, и потеряла сознание. Потом меня выпустил Гена из каюты. Вот и всё.

-- И куда мы прилетели? - С любопытством спросил Люберец.

-- Чёрт возьми, это тебя надо спросить! - Взорвалась Родина. - Это ты вчера играл тут в пилота!

-- Я так понимаю, -- подал голос Гнида,-- что в иллюминаторы тебе смотреть было некогда.

-- Чего там интересного? - Отмахнулся Люберец.

-- А ты подплыви и посмотри, -- посоветовала Родина, -- только пристегнись.

Люберец обнаружил, что на поручне болтается ещё несколько тросов. Он освободился от ремней, оттолкнулся и полетел в сторону стены, неловко дрыгая конечностями, судорожно пытаясь прекратить приступ тошноты. С трудом пристегнув к ремню брюк карабин, Люберец поплыл в сторону иллюминатора, который был ещё задраен перед предстоящим стартом. Добравшись до ставни, он повернул со скрипом круглую, как у сейфа, ручку и раскрыл крышку иллюминатора. Чтобы там ни кричал он пьяным насчёт желания стать космонавтом, к Космосу Люберец был равнодушен и работал в проектном отделе космических кораблей только оттого, что там больше платили, и на звёзды он смотрел лишь однажды, когда свалился от усталости в лужу и лёжа разглядывал созвездия, пока "скорая помощь" не отвезла его тело в вытрезвитель. Сегодня Люберец смотрел на звёзды второй раз.

Миллиарды миллиардов звёзд различной степени яркости, в основном белые либо чуть голубоватые с вкраплениями красных и желтых, как драгоценные камушки в ювелирном магазине, не затянутые пеленой атмосферы, величественно мерцали на всём обозримом пространстве. Если хорошенько вглядеться, можно было различить солнца далёких-далёких Галактик, словно сахарная пудра, словно меловая крошка на грифельной доске. Словно чьи-то шаловливые глазки, они подмигивали наблюдателю, как бы пытаясь привлечь к себе внимание, покрасоваться перед ним, но с условием, чтобы любовались только ей одной, единственной и неповторимой, звёздочкой...

Однако Люберец не любовался. Он скучающе осмотрел открывшееся перед ним пространство и, обернувшись к Родине и Гниде, спросил:

-- А где Большая Медведица?

-- А тебя больше ничего не интересует? - Уточнила Родина, еле сдерживая раздражение. - Ты ничего, кроме Медведицы, не потерял?

-- Нет, а что? - Пожал плечами Люберец, плавая напротив "окна в Универсум".

-- Где Земля?! - Срывая голос, закричала Родина. - Земля где, я спрашиваю, дубина! Куда ты нас завёз?

Люберец вперился в иллюминатор уже с не таким скучающим выражением. КРОПОТИНы, в основном, предназначались для полётов по орбите Земли, максимум, могли долететь до Луны. Это, правда, была новая модель, и никто не знал, что она могла делать. Люберец лихорадочно обшаривал глазами пространство в тщетной попытке увидеть Землю, хотя бы размером с горошину. Внутренности сжались не то чтобы от страха, а просто от тихого панического ужаса. От пустоты людей отделял всего лишь относительно тонкий корпус корабля, за которым скрывалась неминуемая смерть, смерть мгновенная и мучительная. Они одни в этой пустоте, Земля неизвестно как далеко, а они не имеют понятия, где находятся. Люберец кинулся к противоположному иллюминатору, судорожно рванул ручку ставни и с диким выражением лица вперился в Космос в поисках дома.

-- Не суетись. - Гнида противно ухмыльнулся. - Везде одна и та же картина. Да, и заметь: нет не только Земли, но и Солнца.

Люберец беспомощно повис в воздухе, и из его глаз взвились две капли:

-- Я погиб...

-- Не хорони раньше времени, -- твёрдо сказала Родина, -- сядь в кресло и не хнычь! Живо!

Люберец с безразличием подчинился. Опустился в кресло и пустыми глазами уставился в мёртвый экран.

-- Включай приборы - нам пора выяснить, где мы и лететь домой.

Люберец очнулся от созерцания собственного горя и удивлённо посмотрел на Родину:

-- Ты что, с ума сошла? Я не умею управлять Космическим Разведчиком.

Родина и Гнида в изумлении раскрыли рты.

-- Что ты имеешь в виду под словами: не умею управлять? - Вкрадчиво начала Родина. - А кто, по-твоёму, притащил нас в эту... хм... полость? Не ты ли, а?

-- Не знаю, -- отмахнулся Люберец, -- не помню.

-- Какого тогда рожна тебя, скотина ты этакая, потащило угонять корабль? - В глазах Родины загорелись искорки ярости.

-- Что вы ко мне привязались - я ж пьяный был.

Родина сплюнула ругательство, искорки её погасли. Она откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.

-- Прошу прощения, -- заговорил Гнида, -- мне кажется, что я смогу включить приборы. Я вроде бы влетел в эти кнопки, когда всё отрубилось.

Родина приоткрыла один глаз и скосила его в сторону Гниды. Гнида поднял руку над панелью управления и со всей дури раскрытой пятернёй хлопнул по кнопкам в том месте, куда он приземлялся недавече головой. Люберец, не ожидавший от Гниды такого шага, сжался, предполагая катастрофу. Но её не произошло. Включились экраны, зажглись всякие лампочки на панели, а на центральном экране всплыло весьма схематично выполненное лицо белого цвета с пустыми глазницами и с таким же пустым ртом, через которые просвечивали звёзды.

-- Вас приветствует операционная система КРОПОТИН. Называйте меня Сергей. - И маска застыла.

-- Сергей, -- спросила Родина, -- ты можешь сообщить наше расположение?

Лицо очнулось на время короткого ответа:

-- Воспользуйтесь системой поиска.

-- Спасибо, а как? - Резонно поинтересовался Люберец.

Сергей даже не дрогнул.

-- Что-то он не очень разговорчивый, -- прокомментировал Люберец.

-- Как включить поисковую систему? - Не сдавалась Родина.

Сергей с готовностью ответил:

-- С помощью панели управления.

-- Слушай ты, КРОПОТИН, С-С-Сергей! - Люберец начал злиться. - А ты на кой чёрт висишь здесь и звёзды заслоняешь?!

Лицо опять не ответило.

-- Я тебя спрашиваю, моль ты бледная!

-- Вопрос составлен некорректно, мало исходных данных в заданной формулировке.

Гнида ехидно улыбнулся:

-- Перевожу: на идиотские вопросы не отвечаю.

-- Сергей, -- спросил Гнида у операционной системы, -- каковы твои функции?

-- Управление всеми системами корабля.

-- Так выполняй команды! - Рассердился Люберец.

-- Голосовое управление не активировано, -- мёртвое спокойствие Сергея просто бесило Люберца настолько, что он даже забыл о своём страхе перед пустотой Космоса.

-- Как активировать голосовое управление? - Спросила Родина.

-- Воспользуйтесь панелью управления.

-- Чего нажать-то? - Застонал Люберец.

-- Кнопку.

Люберец бросился к экрану в стремлении задушить маску, но ремни кресла, про которые он забыл, не пустили Люберца, и тот в течение ещё нескольких секунд по инерции бился в ремнях, как муха в паутине, приговаривая, что убьёт этого подонка.

-- Люберец, успокойся, это всего лишь программа, -- Родина пыталась утихомирить начальника.

-- Мне без разницы, кто это! - Люберец принялся рвать защёлку ремня. - Я придушу эту наглую рожу!

-- Ну-ну, -- съёрничал Гнида. - Колобка тоже пытались повесить.

-- Люберец с досады сплюнул, забыв, что находится в невесомости.

-- Сгинь с экрана, -- приказала Родина Сергею.

Лицо тут же исчезло.

-- Ну и зануда эта морда, -- пробормотал Люберец, стараясь не смотреть на свободно плавающий плевок.

-- Лучше бы не маялся дурью, а вспоминал, как управлять Разведчиком.

-- Я хочу пить и есть.

-- И зачем я с тобой связалась? - Вздохнула Родина.

Они сидели, пристёгнутые к креслам, в кают-компании. Перед каждым стояло, прикрученное намертво к столу, так называемое блюдо, напоминавшее пчелиные соты, и в каждой такой соте находился тюбик с каким-либо кушаньем. Околокосмонавты вытаскивали первый попавшийся тюбик и выдавливали его содержимое с наслаждением себе в рот. Разговор не клеился, так как ни у кого не было настроения. У Люберца опять стала разламываться голова. Родина о чём-то думала, отрешённо впихивая в себя из тюбика то копчёную колбаску, то торт, то жареную рыбу, то сухарики. Про Гниду же нельзя было сказать ничего определённого, как, впрочем, и всегда.

Непривычные к такому способу приёма пищи, горе-астронавты объелись до колик и разбрелись по каютам поспать. Люберец, правда, перед отходом ко сну пережил небольшое, но довольно-таки эмоционально окрашенное, приключение в туалете. Гальюны в невесомости работают с рядом особенностей, которые Люберец, естественно, не знал; и его чуть было не засосало внутрь, но он всё-таки справился и с чистой совестью отправился на боковую.

Спал Люберец, однако, весьма беспокойно, что было вполне объяснимо: абстинентный синдром плюс состояние невесомости. И даже ворочаться в постели не удавалось - чтобы не вспорхнуть над койкой, нужно было пристегнуться к ней ремнями. И только он, наконец, задремал, как его мочевой пузырь предательски сообщил мозгу о своём изменившемся функциональном состоянии, и Люберец, дабы восстановить гомеостаз, был вынужден проснуться. Люберец в раздражении отстегнулся, встал, приоткрыв глаза лишь на три четверти и включив мозг ровно настолько, чтобы добраться до туалета, и пошлёпал босыми ногами по пустому коридору. На этот раз всё обошлось без приключений. На обратной дороге Люберец столкнулся с Родиной. Она возбуждённо заговорила:

-- Значит, ты тоже почувствовал, что-то не так?

Люберец, даже и не пытаясь вникнуть в суть вопроса, кивнул. Родина ткнула его кулачком в волосатую грудь:

-- Да проснись же ты, наконец! Раскрой глаза! Неужели не замечаешь ничего интересного?

Люберец наполовину приоткрыл глаза и ответил:

-- Кроме тебя в ночной рубашке, ничего.

-- Да я не о том. - Родина невольно оттаяла. - Ты, разве, ничего не ощущаешь?

-- А что? - Люберец почесал лысину.

-- А то, что ты больше не порхаешь, аки птичка, а стоишь на полу!

Люберец с интересом посмотрел на свои немытые ноги, которые, действительно, прочно стояли на прохладном металлопластиковом покрытии коридора...

-- Ну и какого ты, Гнида, открыл внешний люк?! - Люберец, мягко говоря, был не в духе.

Гнида пожал плечами:

-- Кто-то же должен быть гнидой.

-- Пошёл ты! От тебя толку меньше, чем от Сергея КРОПОТИНа -

он-то хоть во вред не делал.

-- Да ладно тебе, Люберец, они бы рано или поздно всё равно пробрались бы на корабль, -- защитила Родина Гниду.

-- Да... но... А ну вас обоих, тыквы огородные! - Люберец обиделся и залёг в дальний угол.

Они находились в небольшой комнатушке без окон, без дверей, без мебели, в одном из углов находился за ширмочкой сортир типа очка, стены и пол состояли из какого-то необычного материала - твёрдого на ощупь, но мягкого при падении (Люберец открыл это свойство на Гниде, бросив его в бешенстве об пол). Люберец облазил каждый сантиметр темницы, но не нашёл ни малейшей лазейки. Родина, видя бесплодность его попыток, уселась, облокотившись спиной о стену, и прикрыла глаза. Гнида изначально, сохраняя индифферентность, разлёгся на полу в том месте, куда его бросил Люберец.

Они втроём были в рубке управления и пытались добиться вразумительного ответа у Сергея на вопросы: откуда взялась сила тяжести? куда подевались звёзды? и почему, в конце концов, в иллюминаторах темно? И тут их на матерном русском попросили немедленно впустить внутрь космическую пехоту. Пока Люберец и Родина соображали, что это за такая космическая пехота, и почему она матерится на чисто русском, Гнида ринулся открывать наружный люк, то ли из вредности, то ли испугавшись. В общем, тут же в Космический Разведчик набежала куча гуманоидов в странных скафандрах, подхватила всю троицу под белые рученьки и запихнула в эту каморку.

Люберец лежал в своём углу и что-то обиженно бубнил себе под нос.

-- Люберец, заткнулся бы ты, а? - Не выдержал, в конце концов, Гнида, за что и получил немедленно в лоб прилетевшим ботинком.

-- Люберец, прекрати - мы же в одной лодке! - Приструнила его Родина.

-- Всё из-за Гниды! Если бы не он, мы бы сидели сейчас дома!

-- Если бы ты не вздумал поиграть в пилота, -- не согласилась Родина,-- ты бы сейчас лежал на диване и дул своё пиво.

-- Да, сейчас бы неплохо пива выпить, -- мечтательно протянул Гнида.

-- Я вам щас такого пива обоим покажу! - Взревел Люберец, который в настоящий момент за бутылочку продал бы Родину и подарил бы Гниду в придачу.

-- Интересно, а нам покушать дадут? - Не унимался Гнида.

-- А я вот сижу и думаю, -- тихо сказала Родина,-- зачем мы им нужны, что они с нами сделают?

-- Эй вы, уроды! - Закричал Люберец. - Мы жрать хотим... и пива!

Люберец застыл в ожидании ответа.

-- Хорошая попытка, особенно с пивом удачно, -- съязвил Гнида.

Неожиданно одна из стен дрогнула и стала отодвигаться в сторону, обнажая сбоку дверной проём. Когда выход полностью открылся, в комнатушку вошёл пришелец...

--- Я, конечно, дико извиняюсь, что мы вас так резко и без объяснений схватили, -- какой-то важный инопланетянин скрипучим голосом оправдывался, как показалось Люберцу, перед людьми. - Понимаете, карантин. У вашего вида очень много бактерий, вирусов и хедонов, поэтому мы как можно быстрей поместили вас в дезкамеру, любая лишняя секунда могла бы нас погубить.

-- Мы, в общем-то, не в обиде, -- ответила Родина,-- особенно теперь, когда всё разъяснилось.

Инопланетянин кивнул своей головой с удлинённым вверх черепом. Треугольные уши его совершали невообразимые движения во всех плоскостях, что было неким аналогом человеческой мимики. В принципе, пришельцы отличались от людей немногим, разве что вместо носа посреди лица зияли три хоаны, прикрытые не полностью кожной складкой, с помощью которых инопланетяне и разговаривали. Ротовой аппарат их не обладал способностью к речеобразованию и являлся по виду колюще-сосущим. Такое разобщение дыхательной и пищеварительной трубки способствовало лучшей выживаемости вида (вспомните, сколько людей задохнулось во время еды) и удобству общения: за приёмом пищи, например, не было необходимости прерывать беседу на пережёвывание. Видимо, благодаря этой особенности инопланетяне шагнули дальше в своём развитии, нежели земляне.

-- Мы рады тому, что вы на нас не в обиде, и хотели бы как-нибудь загладить нашу непроизвольную вину, -- инопланетянин доброжелательно помахал ушами.

-- Знаете, неплохо бы было подкрепиться. - Родина продолжала исполнять роль парламентёра.

-- Конечно, конечно! Мы уже изучили особенности вашего метаболизма и подготовили продукты, похожие на ваши. Автоматы уже в пути.

Люберец подёргал Родину за рукав и прошептал ей на ухо: "А пиво-то, пиво?" "Отстань"! - Также тихо отмахнулась от него Родина.

Они расселись за невысоким столом неправильной многоугольной, а местами просто кривой, формы на неудобные табуреты с вытянутыми вперёд сиденьями с двумя прорезями для ног и двумя боковинами, достающими до подмышек. Сидеть было непривычно и неловко.

-- Теперь позвольте представиться, меня зовут...-- пришелец издал протяжный низкий гул всеми тремя хоанами с дребезжанием кожаной заслонки в конце. - По-вашему, будет попроще: Миша.

Кропотинавты представились по очереди, при чём Гнида своей фамилией - Станкевич, Родина и Люберец своими именами, соответственно, Татьяна и Ярослав.

Тут автоматы принесли еду. Автоматы представляли собой подобие карликового дерева с неровным стволом на коротких многочисленных ножках-кореньях, на верхушке которого красовалась непонятная нашлёпка с большим белым шаром посередине, также от ствола отходили в полном беспорядке многосуставные ветви, некоторые из которых оканчивались плоскими площадками. На площадках стояли обычные эмалированные тарелки, произведённые на Лысьвенском Металлургическом Заводе. Автоматы быстро побросали тарелки на стол. В одних тарелках торчали ложки в какой-то непонятной дымящейся массе, в других что-то неаппетитно плескалось. Мише принесли какой-то фрукт, напоминающий огромный персик.

-- Кушайте, не стесняйтесь, -- радушно помахав ушами, сказал пришелец, видя, что земляне с опаской разглядывают подозрительное содержимое тарелок, пытаясь угадать какие-нибудь знакомые признаки нормальной еды.

--А вот эта коричневая водичка, я полагаю, не что иное, как суп? -

Поинтересовался Гнида, указав на одну из тарелок.

-- Что вы, что вы, это же ваш чай!

-- А почему в тарелке...-- начал было допытываться Люберец, но Родина цыкнула на него, и он заткнулся.

Родина осторожно попробовала одно из кушаний:

-- Хм...Недурно.

-- Что, серьёзно? - Удивлённо спросил Люберец у Родины вполголоса.

-- А ты попробуй.

Люберец посмотрел на Гниду.

-- А я-то что? Я ем, ем,-- сказал тот.

И тогда Люберец тоже решился. Оказалось действительно не так уж всё и плохо и даже немного походило на что-то из земной еды. Миша, убедившись, что все едят, воткнул свой хоботок в мякоть "персика" и стал шумно всасывать в себя его содержимое. Хлебать холодный чай из мисок было не совсем приятно, но выбора не было, да не хотелось обижать хозяев.

--Миша, -- заговорила Родина. - Мы тут хотели спросить, у нас немного с управлением кораблём проблемы, и мы, видимо, заблудились... Скажите, где мы находимся?

-- К сожалению, я не могу вам ответить: у нас разные системы навигации, и вы не поймёте наши показания, да и звёзды мы, понятное дело, называем по-другому.

-- Но от нашей-то планеты родной далеко?

-- Ну, что-то около трёх световых лет.

Звездопроходимцы разинули рты. Три световых года! Ни одна земная технология не обладала такой возможностью. Что-то тут было не так.

-- А откуда вы столько знаете о нас? - Немного бестактно поинтересовалась Родина.

Миша энергично засмеялся ушами:

-- О! Этот вопрос мне кажется забавным! Наша раса многие года изучает вашу цивилизацию, и вы не первые наши гости из Солнечной системы, как вы её называете. Правда, вы первые, кто так далеко залетел от дома. Мы наткнулись на вас случайно.

-- Вы летите на Землю? - Спросила Родина с надеждой.

-- Нет, у нас здесь база, а на Землю летают небольшие разведчики.

-- Хорошо. - Родина решила вернуться к этой теме попозже. - А что за хе... хедоны вы упоминали?

--А, -- уши Миши задёргались в другом режиме, -- вы на Земле ещё не открыли этот класс живых существ. Их очень трудно распознать, так как они имеют непостоянную массу и непостоянный вид. Хедоны являются живыми представителями микромира, их ареал обитания орбиты атомов. Они, кстати говоря, вызывают многие соматические заболевания неясной для вас этиологии. Ваши учёные придумывают всяческие притянутые за уши гипотезы по поводу причин этих заболеваний, а настоящий ответ скрыт за горой бесполезных теорий, и заключается во влиянии хедонов на макроорганизм.

-- И многое нам, землянам ещё неизвестно? - Спросила Родина.

-- О! Я снова смеюсь. Мы многое ещё не знаем, а о вас и говорить нечего. Вы только-только начинаете раскрывать глаза, при чём уже успели затянуть их пеленой заблуждений. Вам тяжело будет начинать жить в согласии со своим Разумом и Природой. Ваше знание пока что не стоит и волоска на пятке хротопнрароптса.

Они ещё немного поболтали. Родина не прекращала попыток выведать что-либо о пришельцах, но Миша был осторожен в своих ответах и не выдал ни байта полезной информации о своих соотечественниках и их планах насчёт Земли.

-- Мы просим прощения. - Родина, наконец, решила прекратить бесплодный разговор. - Но мы устали и хотим отдохнуть.

-- Конечно, конечно, я тут вас донимаю всяческими рассуждениями, а совсем забыл про то, что сытое ухо к учению брюхо. Автомат проводит вас до ваших комнат. К сожалению, они ещё до конца не адаптированы к вашим потребностям.

-- Тогда может быть, -- осенило вдруг Родину, -- мы пойдём отдыхать на свой корабль - там всё сделано совсем, как у нас дома и есть всё необходимое.

Люберец начал было открывать рот, чтобы возразить, но Родина опять цыкнула в его сторону, и он благоразумно решил промолчать.

-- Ну... Я думаю, что это вполне осуществимо - ваш корабль также тщательно простерилизован, но мы ещё внутри ничего не трогали... Гм... То есть, я хотел сказать, что мы вообще ничего не трогали, и не собирались там трогать. Ну, до следующей встречи. Автомат проводит вас до грузового отсека, где находится вас космолёт. На ужин вас пригласят.

"Дерево" довело их до отсека и исчезло в неизвестном направлении. Пока люди забирались внутрь КРОПОТИНа, Люберец бурчал себе под нос: "сказала тоже: мы там, как у себя дома, видите ли, там, типа, всё необходимое, тьфу"!

-- Так, объявляю совещание, -- заявила безапелляционно Родина, когда все благополучно забрались на борт, -- идём в кают-компанию!

"Вот ведь ещё не насиделись, -- продолжал бурчать Люберец, -- И вообще чего раскомандовалась, я начальник, или нет, в конце концов?!"

Родина неодобрительно покачала головой, но ничего не сказала.

-- Ну, и какова повестка дня? - Насмешливо спросил Люберец.

--Повестка дня, -- приняла игру Родина, -- такова: чего от нас хотят эти пришельцы?

-- А чёрт их знает, -- лаконично ответил Люберец.

-- Вам не кажется странным их поведение? - Спросила Родина, не обращая внимания на реплику Люберца.

-- А как же, кажется! - С готовностью ответил Люберец. - Они же инопланетяне.

-- Люберец, я рада, что у тебя хорошо развита логика, но не мог бы ты высказаться по существу вопроса?

-- Могу. Предлагаю улететь от этих инопланетян куда подальше - уж больно они на комаров похожи.

-- Другие мнения будут?

-- Знаете, мне бы хотелось с ними поближе познакомиться - всё-таки первый настоящий контакт с иным разумом. Во всяком случае, для меня первый.

-- Молодец, Гена, я с тобой полностью согласна. Глупо бежать, поджав хвост, ни в чём не разобравшись. К тому же, Люберец, как ты собираешься бежать, если ты ничего не понимаешь в управлении кораблём?

-- Будто вы много понимаете,-- огрызнулся Люберец,-- развелось умников - дихлофосом не вытравишь.

Родина продолжала:

-- И вот, что меня ещё тревожит: как мы за столь короткое время преодолели расстояние, равное почти расстоянию до Альфы Центавра? КРОПОТИНы на это не способны, да и любые другие наши земные суда тоже. Как же это всё-таки получилось?

-- А я-то чего? Не помню - пьяный был. - Принялся оправдываться Люберец. - Вы бы лучше к той Пьяной Скотине и приставали с глупыми обвинениями.

-- Да успокойся ты,-- ответила Родина. - Чего сразу кидаешься - никто тебя сейчас и не винил.

-- Да отвалите вы. Чуть что, сразу Люберец то, Люберец сё...

-- Ген, как думаешь, почему мы очутились так далеко от дома?

-- Создаётся у меня впечатление, что тут чья-то инопланетянская собака порылась.

-- Да, пожалуй, без инопланетян тут не обошлось. Хорошо, совещание объявляю закрытым. Пойду-ка я покамест по окрестностям поброжу. Кто со мной?

-- Идите вы козе в трещину! - Пробурчал Люберец и пошёл спать.

-- Милочка, сходите-ка вы пока одна, у меня от местной еды похоже болезнь медвежия приключилася.

Родина махнула на мужчинок рукой и пошла одна по инопланетной станции в надежде найти ответы на поставленные вопросы. Проболтавшись по коридорам около получаса и не встретив ничего и никого интересного, Родина собралась было восвояси, но вдруг поняла, что заблудилась. Коридоры бестолково пересекались друг с другом, а двери были неразличимы. Она уже было начала всерьёз переживать, как тут навстречу выкатилось "дерево". Родина с облегчением вздохнула и бросилась к своему спасителю со словами:

-- Слава Богу, хоть одно ... хм ... живое существо. Я потерялась, не могли бы вы отвести меня в грузовой отсек.

"Дерево", жалобно погудев, направилось куда-то. Родина, почему-то решив, что автомат её понял и провожает до родного пристанища, последовала за ним. Желание обнаружить чего-нибудь открывающее завесу тайны над пришельцами улетучилось. Хотелось в родной КРОПОТИН. Автомат двигался довольно споро, и Родина еле-еле за ним поспевала. "Дерево" много раз резко сворачивало, и Родина, не будь дурой, на этот раз старалась запоминать дорогу. Внезапно "дерево" остановилось, засунуло одну из своих "веток" в стену, и невидимая дверь отъехала в сторону. Автомат вошёл внутрь, и Родина, не задумываясь, полезла за ним, вызвав у того недовольное гудение. Однако на Родину он не обращал внимания, а принялся из какого-то подобия серванта вынимать эмалированные тарелки, наполненные едой. В глубине же комнаты располагалась обыкновенная звериная клетка, внутри которой на жухлой и дурно пахнущей соломе сидело два обросших и смердящих человеческих существа. От такого животрепещущего зрелища у Родины в груди что-то противно сжалось, то ли от сострадания, то ли от спазмов тошноты.

Один из людей увидел Родину и диким воплем вскочил с места:

-- Look, Sam, look!!! This is human!!! Free women! Sam!

-- Ядрить-колотить! - Воскликнула Родина. - Ёшкин-матрёшкин!

Второй человек флегматично ответил первому, даже не шелохнувшись:

-- Easy, Bob. Sit down - she is Russian.

-- Shit! - Сплюнул в сердцах первый и плюхнулся обратно на место.

Родина в возбуждении выскочила из комнаты и сломя голову побежала в КРОПОТИН (благо, что повороты запомнила). Добежав до места, где она встретилась с автоматом, Родина слегка замешкалась, но, в конце концов, нашла дорогу до грузового отсека, который встретил её гулким эхом.

-- Люберец, Гена... -- запыхавшись, попыталась закричать Родина, вбегая в корабль, -- я ... сейчас такое - не поверите ... бежать надо!

-- Может им просто американцы не нравятся, -- предположил Гнида.

-- С чего ты решил, что они американцы - может англичане или там австралийцы. Да и какая инопланетянам разница, они национальности вряд ли различают, -- возразила Родина, -- не знаю, чего они от нас добиваются, но уверена, что мы кончим тем же.

Люберец раздулся от важности и заявил:

-- Ну вот, я же говорил, сразу бежать надо было...

-- Какой молодец. - Родина взвилась. - А как?!

Люберец сник.

-- Так, ничего не хочу слышать, -- продолжала Родина, -- быстро садись за руль, или как он там, и вывози нас отсюда! Немедленно!!!

-- Да сколько вам говорить! - Люберец струхнул. - Не помню я, пьяный был...

-- Да, Люберец, -- протянул Гнида, пьяный ты настоящая скотина!

-- Вот пусть эта скотина и вывозит вас отсюда, -- буркнул Люберец, насупившись.

-- Молодец, Люберец! - Воскликнула внезапно Родина. - Так и сделаем!

-- Что так и сделаем? - Испуганно озираясь спросил Люберец, ничего не поняв.

Они перерыли весь продуктовый склад, но, видимо, даже на построссийском пространстве алкоголь в ежедневный рацион космонавтов не входил.

-- Так может вашу любимую охлаждающую жидкость? - Спросила Родина, не теряя надежды.

-- Её осталось не слишком много, -- мрачно ответил Гнида, -- и если Люберец выпьет остатки, то реактор перегреется и взорвётся.

Люберец, понявший, что дело пахнет выпивкой, быстро собрал мысли воедино, и придумал выход:

-- Господа, с нами же первый самогонщик на деревне. Гнида, принимайся за работу!

-- А где мы возьмём самогонный аппарат? - Выказала недоверие этому прожекту Родина.

-- А ты что думаешь, реактор здесь просто так стоит? - Воодушевился Люберец собственной идеей.

-- Ну ладно, -- не сдавалась Родина, -- а из чего гнать-то будем?

-- Милочка, -- ответил Гнида, прищурив глаза, -- когда вы ещё под стол в штанишки ходили, Станкевича уже знала вся Россия, как мастера профессионального гона из съедобных и несъедобных продуктов. Следите за руками.

Соорудить из подручных средств и атомного реактора универсальный самогонный аппарат силой инженерной русской мысли для Гниды не составило большого труда. Выбрав различные ингредиенты разнообразной космической кухни из тюбиков, Гнида стал вдохновенно гнать свой шестизвёздочный "коньяк". И, наконец, первая порция была готова.

-- Зацени. - Гнида протянул Люберцу невесть откуда взявшийся на космическом корабле гранёный стеклянный стакан с первачом. - Тёплый ещё!

-- Фу! Тёплый! - Скривился в отвращении Люберец, и осушил стакан залпом.

-- Ну как? - Нетерпеливо поинтересовался Гнида.

-- М-м-м! Клубничный!

-- Старался. Дай-ка я тоже попробую.

Люберец поперхнулся:

-- Так ты сам его ещё не пробовал?

-- Я никогда первым не пробую - я не враг своему здоровью.

-- Так, -- вмешалась Родина, -- у нас тут не попойка, а спасательная акция.

-- Я один пить не буду, -- твёрдо заявил Люберец.

-- А тебе одному никто и не даст, -- подхватил Гнида, -- жирно будет.

Они расположились в рубке управления. Стаканы хоть и были, но вот бутылок не нашлось, поэтому Гнида приспособил под самогон кислородные баллоны от скафандров. И, пока реактор добросовестно пополнял закрома родины самогоном, Гнида и Люберец принялись активно уничтожать его запасы.

-- Ну как? - Участливо спросила Родина у Люберца.

-- Отлично! - Люберец удовлетворённо рыгнул и погладил себя по животу.

-- Тьфу ты! Может, ты уже вспомнил, как управлять кораблём?

-- А, точно, совсем забыл! Сейчас взглянем.

Люберец тупо уставился на приборную панель.

-- Ну же, вспоминай, думай, думай!

Люберец сморщил своё тыквообразное лицо, но ничего не помогло.

-- Стой, стой, -- осенило вдруг Гниду, -- наоборот, ни о чём не думай, дай волю инстинктам, выпусти Пьяную Скотину на свободу!

Люберец расплылся в похотливой улыбке, и всё понеслось!

"И это придумала я"? - С ужасом думала Родина, наблюдая за разгулявшимися мужиками, которые то по очереди приставали к ней, при этом Люберец начинал гонять Гниду по кораблю, то принимались рассуждать о политике, плавно переводя тему на баб, то ругали грязными словами пришельцев, то принимались пить за их здоровье. Единственное, чего они не хотели делать, так это начинать побег.

-- Под-дожди, Ррродина, он ишшо не готов.

-- Да, нужно шши хорош-ш-шо придготовиться.

-- Давайте уже быстрее, скоро ужин.

-- А где д-дичь?

Родина уже начинала всерьёз сомневаться в успехе мероприятия, но тут Гнида сходил за новым баллоном...

"... -- Люберец, ты опять, что ли? Потом, потом, надо для начала улететь отсюда. Ну ладно, ладно. Не дерись. Сейчас. Гена, сходил бы ты погулять, а?

-- П-понял, нне д-дурррак...

... -- Hello, Russian friends!

-- Г-г-гнида! Т-ты г-г-гнида! Т-ты к-какого америкосов с-сюда п-приволок?

-- А ччо? Мы побррреем, помоем - на чего-ниибудь сгодятся.

-- А т-ты мурло америкомская, ччо лыбшься? П-пей!

-- No, no, I don`t drink... Fuck!

-- Т-ты тошши в мурло хошь? То-то-то шши, п-пей! С-своулощь!

-- Люберец, милый, не бил бы американцев, ещё нарвёмся на международный скандал...

... -- Shit! Mother fucker! What you doing?!

-- Ф-фак оффф, ххот-дог!

-- Люберец, так ведь люк закрыт! Ты куда летишь?! А-а-а!...

...-- Господи, мы живы и на свободе! Летим!

-- Cool!

-- Родин-на, п-принессси ишшо б-баллон, а т-то я ужжо ходить н-не могу..."

-- Люберец, милый, просыпайся!

Люберец с трудом поднял тяжёлые веки и увидел перед собой вдалеке расплывчатую фигуру, чем-то напоминающую Родину. Сухими губами он выдавил из себя:

-- М-м-м, -- что означало: ну как?

-- Отлично! Ты, милый у меня молодец, мы на свободе!

-- А они за нами не погнались? - Спросил уже более членораздельно Люберец.

-- Нет, но вчера ты решил по-другому и выжал из бедного КРОПОТИНа всё, что он мог и немного больше. Мы, конечно, чуть было не разбились, когда на полном ходу вышибали люк грузового отсека пришельцев, но наш КРОПОТИН оказался прочнее их корабля.

Люберец облегчённо вздохнул. Похмелье на этот раз не было столь тяжким, только очень хотелось пить. Самогон.

-- Ты молодец! - Родина чмокнула Люберца в лысину, а потом в губы. -

Пойдём, скоро обед.

Люберец, кряхтя, встал. Болело всё тело - видимо, из-за вчерашних перегрузок. Войдя в кают-компанию, Люберец обомлел, увидав за столом двух лохматых и ободранных незнакомцев.

-- Это что ещё за хмыри? - Спросил вполголоса Люберец.

-- Помнишь, я говорила про двух англоязычных человек в клетке? - Ответила Родина так же вполголоса. - Так вот, они действительно американцы, и Гнида их вчера притащил к нам. Улыбайся.

-- Ну, Гнида! - Пробурчал Люберец.

Гнида сидел за столом с безмятежным видом и разливал самогон по стаканам. Американские хмыри угрюмо наблюдали за сей процедурой. Увидев Люберца, Сэм мрачно кивнул в знак приветствия, а Боб вскочил и со щенячьей радостью кинулся через стол пожимать руку "герою":

-- Glade to see you! This is cool! Good job! Yо!

-- Я тебе счас такое "ё" устрою, -- процедил Люберец сквозь натянутую улыбку, -- и другу твоему волосатому, и тебе, Гнида, кстати, тоже - прихвостень американский!

-- Они же тоже люди, -- сказал Гнида.

Боб радостно закивал головой.

-- Не маши, отвалится, -- всё так же улыбаясь, сказал Люберец и сел за стол.

Сэм угрюмо пялился на свой стакан с самогоном.

-- Что, сэм не нравится? - Обеспокоено спросил Гнида. Сэм вздрогнул.

Боб с восхищением разглядывал своих спасителей.

-- Вот чего ты пялишься на нас с довольной мордой? - Спросил у него Люберец. - Ведь всё равно ты по-людски ничего не понимаешь.

Боб радостно закивал.

-- Вот видишь, Гнида, они не люди - они американцы.

-- Попрошу не заострять национальные вопросы в моём присутствии!

-- Да и чёрт бы с ним, с твоим национальным вопросом! - Обрубил Люберец. - Мы будем сегодня есть или нет?! Путь и так не близкий - жратвы мало, а ты ещё двух дармоедов притащил!

-- Мужики. - Родина подняла бокал. - Давайте выпьем за успех!

Все выпили, американцы лишь понюхали.

-- В общем, я решил так. - Люберец ахнул стакан по столу. - Если еда закончится, съедим твоих американцев!

Родина ахнула:

-- Да как же их есть?

-- А что, -- забеспокоился Люберец, -- думаешь, они несъедобные?

-- Та зачем же их кушать? - Возразил Гнида. - Нам правительство США за спасение своих граждан отвалит же кучу денег.

-- Кучу денег, говоришь? Ну что, братья по разуму, друзья наши американские, хлопнем за мир во всём мире?

Сэма затошнило, и он выбежал из-за стола. Родина, успевшая захмелеть с одного стакана, подпёрла голову рукой и тоскливо спросила:

-- А сможем ли мы вернуться на Землю? У нас ведь мало еды, да и воздух, поди, тоже закончится.

-- Нишкни, моя Родинка! - Опохмелившийся Люберец заметно подобрел. - Сейчас я схожу с Серёгой побеседую, озадачу его.

Люберец встал, осушил свой стакан и пошёл в рубку. Боб, не понимая, смотрел ему вслед:

-- What?

-- Уот. Самогон в рот! - Ответил Гнида, протягивая ему стакан. - Понял?

Боб покивал и сморщился.

-- Сергей! - Люберец плюхнулся в кресло пилота.

-- Вас приветствует оперативная система КРОПОТИН. Называйте меня Сергей.

-- Ага, знакомы уже. Слушай, сколько времени до Земли лететь?

-- Два с половиной световых года, -- белая маска на этот раз не ерепенилась, видимо, Пьяная Скотина активировала функцию голосового управления.

-- А-а... Это по-нашему то сколько?

-- С настоящей скоростью около двадцати лет.

Люберец издал булькающие звуки.

-- Уточните команду.

Люберец потряс головой:

-- А как же так: мы вперёд всего за сутки долетели, а назад надо двадцать лет?

-- Мы прошли через гиперпространственный портал, который используют представители инопланетной цивилизации для полётов к Земле.

-- А чего, нам обратно через него же нельзя вернуться?

-- Почему нельзя? - Казалось, что бесстрастный доселе Сергей удивился. - Мы, собственно, к этому порталу и летим, через пятнадцать минут там будем.

-- Так чего же ты, собака серая, молчал?! - Обрадовано заорал Люберец.

-- А вы не спрашивали...

Люберец стремительным метеором влетел в кают-компанию:

-- Гуляем!!! Мы сегодня же дома будем!

-- What he fuckin say? - Спросил надышавшийся самогонных паров Боб.

-- Крейзи, --ответил Гнида, постучав костяшками по лбу Бобу.

-- Фак`ю, сам ты крейзи, сейчас я всё объясню...

...-- Мама дорогая, -- обалдела Родина, когда Люберец передал суть разговора с Сергеем.

-- "Булщет", по-вашему, -- перевёл Гнида американцам слова Родины.

-- Ну что, нигеры! - Люберец в порыве радости обнял Боба и Сэма, которые сжались от страха. - Готовьте баксы - домой едем, на хаус. Янки, гоу хом! Ферштейн?

-- Как раз хватит на то, чтобы откупиться от Верховного суда за угон казённого космолёта, -- пробормотал неслышно Гнида.

КОНЕЦ

Комментарии: 3, последний от 20/09/2015. © Copyright Кропотин Сергей Николаевич (sedk@bk.ru) Размещен: 16/09/2015, изменен: 16/09/2015. 60k. Статистика. Глава: Фантастика, Юмор Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Юмористическая фантастическая повесть про не самых лучших представителей Земли, оказавшихся волею судьбы в космическом корабле и вынужденных путешествовать в Космосе, используя гиперпространственные порталы. Действие происходит в недалёком будущем, представляющем из себя несколько сумашедший дистопический мир, в какой-то степени пересекающийся с нашей действительностью. В первом эпизоде происходит знакомство с главными героями и с их отрицательными чертами характера, как например, чрезмерное пьянство, из-за которого, собственно, они и попадают в Космос. Героев захватывают в плен пришельцы, пока с непонятной целью. К героям присоединяются ещё два действующих лица - фермеры из США, и они все вместе бегут от пришельцев.

Кропотин Сергей Николаевич : другие произведения.

Бороздун Космоса. Эпизод 1. Пьяная скотина