Приземистая, смуглая, черноволосая и черноглазая, покрытая ссадинами и царапинами, с неизменной палкой в руке, ни в чем не уступая двоюродному брату Ивану, она походила на маленькую разбойницу из сказки Андерсена.
Целыми днями Вика лазила по заборам, раскачивалась на тарзанках; пыхтя и взвизгивая от обиды, крутила педали трехколесного велосипеда, пыталась угнаться за Ваней, который далеко опережал ее на своем подростковом двухколесном, купленном ему на вырост.
В детском саду тоже ни минуты покоя: качели, шведская стенка, игра в салочки.
В ее комнате грустно пылились заброшенные куклы.
В школе все повторилось: ей скучно было с девочками. Она не любила шептаться по углам и жаловаться учительнице на одноклассников. Закаленная боями с братом, она не жаловалась, а просто отвечала ударом на удар. Рука у нее была тяжелая, за что ее уважали мальчики, считали своим парнем, приглашали на дни рождения, и она никогда не смущалась, пребывая в гостях единственной девочкой.
Училась Вика легко, обладала и способностями и необходимым честолюбием, чтобы быть отличницей, но вожаком в классе не была, не стремилась.
Шли годы. Из смуглой девчушки, казака разбойника, Вика к тринадцати годам превращалась в статную смуглую девушку, красивую чуть грубоватой броской красотой брюнетки.
Саша и Женя, ее неизменные дружки с первого класса, еще не вытянулись, доходили ей до плеча, но они по-прежнему оставались друзьями.
***
Начало сентября было теплым. Мягко грело осеннее солнце, синело небо, и школьники после окончания уроков, не разбегались по домам гонимые непогодой, а задерживались, стояли возле школы, болтали, смеялись, подпихивали и подначивали друг дружку, пребывая в своем замкнутом им одним понятном и доступном мире подростков.
У 7 "а" в этот день было пять уроков, и они особенно долго не расходились, а потом Женька и Сашка привычно провожали Вику до трамвая.
Они медленно шли, тащили на плечах ранцы, и беседовали об очередной компьютерной игре, когда их догнала Танька, недавно прибившаяся к ним четвертая.
В их школе была передовая система обучения: начиная с шестого класса параллельные классы делили на 4 группы-страты по двум предметам, математике и русскому языку. Уроки во всех трех классах по этим предметам проводились одновременно, в разных помещениях разными учителями.
Вика с Женей по математике были в первой, высшей страте, а по русскому языку они все оказались во второй страте, где была и Татьяна, и сидели они на двух последних партах в углу классной комнаты: Вика с Таней, а Женька с Сашкой. Тут им было уютно пересмеиваться, перекидываться записками, объясняться знаками.
Трамвай, лязгая колесами и сверкая тигриными оранжевыми боками, подошел неожиданно быстро, Вика залезла в вагон, оглянулась на друзей, перевела взгляд на Таньку.
Вика увидела в глазах Татьяны какое смещение, внутреннюю мысль и через секунду, Таня вскочила на ступеньку трамвая, пролезла под рогаткой, и оказавшись рядом с Викой, насмешливо помахала рукой стоящим под окном удивленным мальчишкам.
За болтовней десять остановок на трамвае пролетели для Вики незаметно. Когда девочки выбрались из сумерек вагона на яркий свет солнечного дня, и Вика озиралась, ослепленная, Татьяна, стремительно перебежала дорогу, заскочила в остановившийся вагон трамвая на противоположной линии. Трамвай задребезжал, в окне мелькнуло лицо Тани и исчезло. Вика осталась одна, слегка разочарованная и оглушенная Татьяниной стремительностью.
Тогда, именно тогда всплыло на поверхность Викиного сознания это непривычное для нее слово "подруга".
И Виктория задумалась о том, а хотела ли она иметь в подругах вихрастую, тонкую, неуловимую и не совсем понятную Таньку, общаясь с которой не знаешь, что она придумает и сотворит?
Пока все усилия по установлению дружеских отношений производились только Танькой, а она, Вика, просто не отвергала их, привычно считая друзьями Женю и Сашу. Пора было пересмотреть ситуацию.
На другой день во время школьной перемены решительная Вика сама сделала шаг навстречу Татьяне: пригласила ее в гости.
И Таня пришла, вела себя тихо, осторожно, восхищалась большим количеством домашних цветов в квартире Вики, осмотрела фотокарточки, развешенные на стенах, на которых доминировала Вика: Вика на велосипеде, Вика на дереве ввиду Средиземного моря, Вика прыгающая с обрыва в озеро, Вика за столом за уроками, - все одобрила, и они засели за компьютер, дошли вместе до шестого уровня, пообедали борщом, а вечером, перед приходом с работы Викиных родителей Танька ушла, и когда она унесла свою рыжую подкрашенную всклокоченную шевелюру в сгущающиеся сумерки, Вика не сразу села за уроки, а ходила по комнате, улыбалась, пытаясь вспомнить, о чем они говорили, когда беспрерывно хихикали, и обнаружила, что ничего она не знает о Таньке, кроме того, что она учится в параллельном классе, и совершенно не понимает математики.
Второе сообщила ей сама Таня.
После первого раза Татьяна зачастила к Вике, и как-то раз задержалась до прихода
Викиной мамы.
Лидия Петровна вернулась усталая. Столкнувшись с рыжей всклокоченной девочкой в собственной прихожей, она растерялась, и несколько секунд, не контролируя себя, огорошено смотрела на необычное явление. Вика по молчанию мамы, по натянутой ее улыбке сразу поняла, что Танька, про которую мама много слышала, маме не понравилась.
Выкрашенные волосы (на самом деле только тонированные, но разве маме докажешь?), зелёная футболка, обтягивающая грудь, обведенные черной тушью глаза, разве это могло понравиться Викиной маме, Лидии Петровне, работающей инспектором в налоговой службе, куда она устроилась в начале девяностых?
Вика мгновенно обиделась на маму за неодобрение Таньки, но ждала, пока Таня уйдет, чтобы высказать это.
Лидия Петровна увидела не только то, что подозревала ее дочь. Она обратила внимание, как быстро, словно боясь сказать лишнего, не умея поддержать беседу со взрослым человеком и избегая расспросов, как будто страшась, что Лидия Петровна увидит и разгадает в ней Таньке то, что сокрыто от глаз ее дочери, Татьяна улизнула. Неприлично быстро.
Натянула сапоги, нахлобучила шапку и, сказав Вике "пока, до завтра", а Лидии Петровне "до свидания", схватив пальто с вешалки, выскочила из квартиры и пальто надевала уже перед лифтом, зажав школьный рюкзак между колен.
Лидия Петровна стояла в коридоре и думала, что рыжая девочка, появившаяся в начале в Викиных разговорах, а потом вот и собственной персоной, прекрасно поняла, что не понравилась ей, и ее слова "до завтра", были произнесены не просто так: подруга дочери принимала бой, указывала матери на свою, особую сферу общения с Викой, помешать которой Лидия Петровна была не в состоянии.
Вика стояла рядом.
-Мама, - сказала Вика, когда Татьяна уже не могла их слышать, и в голосе зазвенели слезы,- мама, совсем не обязательно было так поджимать губы и с головы до ног, неодобрительно оглядывать Таню. Демонстрировать, что она тебе не понравилась.
-Да я что, я ничего, - бормотала Лидия Петровна, слегка опешившая от агрессивности своей довольно выдержанной дочери. - Я не хотела тебя обидеть.
-Причем здесь я? Ты ее хотела обидеть, дала понять, что не одобряешь, не нравится она тебе.
- По первому взгляду трудно судить, но да, вообще-то она мне не очень понравилась. Показалась девочкой из неблагополучной семьи.
Вика открыла рот, и вдруг замолчала, удивленная, как легко мать разгадала Таньку, которая только совсем недавно, спустя почти год после их знакомства, выронила, так, вскользь бросила, как будто это не может иметь никакого значения, что отец ее хорошо зарабатывает, но часто бывает пьяным, и пьяный он нехороший, скандальный и драчливый.
И вот она, Вика, узнала об этом совсем недавно, а мать определила с первого взгляда.
-Я не с ее семьей дружу, а с ней, - выдавила, наконец, Вика. - Она мне нравится. А ты, ты все время мне твердила, что плохо, что у меня нет подруги, что задушевная девичья дружба так много значит в жизни, в становлении характера, что друзей подбирают в юности, и только такая дружба сохраняется на всю жизнь, а стоило мне завести себе подругу, как ты оказалась недовольной.
- Понимаешь, - Лидия Петровна медлила, подбирала слова, понимаешь, - я боюсь, что ты-то ее воспринимаешь как подругу, а она тебя... ну, ты уверена, что вы с ней под словом "подруга" понимаете одно и тоже?
- Она первая со мной сблизилась.
- Это может ничего не значить...и потом, в дружбе не только берут, но и дают, а что тебе может дать Таня?
- По твоему, мне могут что-то дать только отличницы?
И Лидия Петровна поняла, что первый раунд она проиграла.
***
Вика познавала дружбу с девочкой, так непохожую на привычное ей с детских лет общение с мальчишками.
Ей никогда не бывало так беспричинно весело, как в Татьянином обществе, и, проболтав с Танькой целый день (Таня как-то незаметно стала проводить у Вики время после школы, хотя Вика и жила далеко), Вика часто не могла вспомнить, о чем именно они болтали и непрерывно смеялись.
Женька и Сашка отошли на задний план, слишком многое они не понимали.
Это в детстве, когда можно было целыми днями гоняться друг за другом, визжать, кататься на ледянке, мальчики были хороши, как товарищи, но когда ты уже девушка, то не будешь себя вести с мальчишками так же, как с девочками, а с Танькой можно было сидеть рядышком на диване, обнявшись, грызть семечки, слушать мультики, обсуждать внешний вид окружающих, и, главное, свой, и не только обсуждать, но и работать над ним, изменять в лучшую сторону.
Вмка стояла перед большим зеркалом, разглядывала себя, а Вика сидела на диване, поджав ноги, и тоже рассматривала Вику
- Отстой - подвела Таня итог своим наблюдениям. - скукота.
- А что делать?- Вика была согласна с подругой, внешность у нее была невозможно натуральная и скучная.
- Давай будем косить под Эмо, - предложила Татьяна.
- А мне пойдет?- засомневалась Вика.
- Конечно, ты ведь черненькая, тебе даже красить волосы не надо, только круче челку подстричь, глаза сильнее подвести, знаешь, так карандашом сделать, чтобы они длиннее казались. Круто будет.
-А ты?
Вика с сомнением смотрела на Татьянины рыжие кудри.
-Ну, я в парикмахерскую схожу, к маминой подруге. Она меня выкрасит и выпрямит волосы, я же не кудрявая, это я так сделала.
И вот уже Виктория ходит с огромной челкой через весь лоб, и оттуда сверкают подведенные по верхнему и нижнему веку глаза, и Лидия Петровна, смотрит на дочь и молчит, знает, откуда ветер дует, но молчит.
Даже Викин папа замечает изменения во внешности дочери, а если и не замечает, то жена ему на это указывает, но мужчины беспечны, и считают путь от накрашенных глаз до наркотиков и проституции длинным путем.
- Мне кажется, они сигаретами балуются, - сетует на проделки дочери Лидия Петровна.
- Ну и что?
Викин отец не прошибаем.
- А я курю со второго класса,- говорит он.- И сколько отец меня порол, так ничего и не добился.
Итак, крутая внешность, яркая косметика, черно-розовые тона и полоски в одежде - удел их дочери, печально думает Лидия Петровна
Но учится Вика по-прежнему хорошо, учителя ее хвалят, и школьный психолог считает, что все преходяще, девочки ищут себя.
- Они не только внутри себя разобраться пытаются, но и внешность свою создают, имидж, - успокаивает она Лидию Петровну, которая после родительского собрания задерживается, чтобы поговорить с ней наедине.- И Татьяна, конечно не лучшая подруга для Вики, но не только Таня влияет на Викторию, но и Виктория на нее. В классе, конечно, есть девочки более подходящие, но они не нуждаются в опеке, а Вика, она любит опекать, она чувствует себя чуть старше своих ровесниц, вы понимаете меня?
Конечно, Вика любит Татьяну, и та этим пользуется, но у Виктории довольно жесткий характер. И я думаю, это долго не продлится.
***
Татьяна судорожно, до боли в животе, завидовала Виктории. Нет, не ее более богатому дому, не тому, что Вика лучше учиться, даже не тому, что дружит с Сашей, который Тане тайно очень нравится. Именно Сашка и был первоначальной причиной сближения Тани с Викой.
Танька завидовала способности Виктории всегда и во всем быть самой собой, ничего не разыгрывать, не представлять: смеяться, когда хочется, сердиться, когда обижается, сказать то, что думает, и не стараться ежесекундно казаться в глазах окружающих другим человеком, не тем, кем она была на самом деле.
Татьяне же ежеминутно нужно было притворяться, лгать, стараться казаться то умной, то красивой, то доброй, иначе, если она не будет этого делать, то будет девочкой, с которой никто не захочет дружить, потому что всем известно, что ее отец пьяница и дебошир.
И нужно делать вид, что она восхищается Викой, сдерживаться, чтобы не нагрубить учителям, которых она сплошь не уважала, расценивала их по своим меркам и в глубине души презирала, особенно женщин, за смятую блузку, за допотопную юбку, за некрасивость, визгливый голос, да мало ли за что может девочка не любить учительниц. А Вика воспринимала их спокойно, отличала по тому, насколько хорошо они преподавали предмет, и обожала, например, учительницу биологии, молодую, замужнюю, но совершенно бесцветную женщину.
- Она даже накраситься не умеет,- шептала Танька Вике на переменке в коридоре.
- Да ты что, - удивлялась Вика.- Не видишь, она просто не хочет.
- Старая дева,- шептала Таня.
- Да она замужем и у нее сын.
- Все равно старая дева. Синий чулок.
Но Вика, хоть сама и начала "косить под эмо" и штукатуриться свыше всякой нормы, признавала за каждым право поступать так, как ему хочется.
Сашка и Женька были слегка обижены быстрым сближением девчонок и ревновали Вику к подруге.
Сашка молчал, иногда, впрочем, грубил Таньке.
Она ему нравилась, но где-то в глубине души он чувствовал ее неискренность по отношению к Вике и обижался на непонимание Викой всей ситуации целиком: Танька старается подружиться с Викой потому, что ей, Таньке нравится он, Сашка, а Вика принимает это за чистую монету.
Испытывая интерес к Татьяне, Сашка одновременно ревновал Вику к ней, так как Вика стала пренебрегать их обществом ради общения с новой подругой.
А Женька, у которого была сестра, мудро считал, что девчонки они и есть девчонки, что с них возьмешь, им хочется похихикать и посекретничать, а если Вика раньше этого не делала, то что с того? А сейчас ей это нравится и надо все принимать, как оно есть. Но всё же, улучив минуту, Женя напомнил Вике, что старый друг лучше новых двух.
Вика обиделась, сочла упрек несправедливым.
Так все и тянулось. Учеба, посиделки у Вики, куда стали заглядывать и Женя с Сашкой, компьютер, просмотр дисков, решение задачек, игра в снежки во дворе школы.
***
В тот день Вика отвечала урок по литературе. Творчество Пушкина.
Вечером она долго готовилась, выучила стихотворения, и сейчас рассказала их, а потом перешла к разборке каждого.
Постепенно она почувствовала, как завладела вниманием класса. Женька с Сашкой перестали подпольно играть в шахматы на задней парте, подняли голову и прислушивались, Сашка одобрительно кивал головой, а Женька показывал большой палец.
Ванька Диденко, старательно корчивший ей страшные рожи, престал оттягивать веки и раздирать рот, положил подбородок на парту, и внимал отвечающей, раскрыв рот, так он лучше слышал.
Наташка с Ленкой с парты возле окна перестали обсуждать Викин новый полосатый свитер, и тоже замерли, а Борька с первой парты, сам того не замечая, кивал головой в такт Викиным словам.
Учительница литературы, Мария Васильевна, откинулась на спинку стула и, прикрыв глаза, одобрительно слушала Вику.
Виктория закончила длинной цитатой и остановилась.
В классе стояла тишина.
-Молодец,- сказала Мария Васильевна Вике и обернувшись к классу, продолжила, -посмотрите, какая Вика замечательная. Умница и красавица!
Вика, которая, в общем-то, если и считала себя умницей, будучи девочкой трезвой, красавицей себя никак не считала, смутилась от похвалы, и сквозь врожденную смуглость щек проступил яркий румянец, отчего она стала действительно красавицей.
Бедная Таня!
Столько сил она потратила на эту Вику, создала ее внешность, сама на перемене докрашивала ей глаза, так как Вика недостаточно удлинила их, Вика, которая слушается ее во многом, и так глупа, что даже не замечает, почему она дружит с ней, не замечает, как ей нравится Сашка, эта самая глупая, нарисованная ею Вика оказывается, умница и красавица!
Год назад, в начале их дружбы с Викой, Таня приняла бы похвалу учительницы за должное, но за год она увидела в Вике столько недостатков, а главное, незаметно для себя завидуя Викиной способности быть всегда самой собой, Таньке и самой захотелось быть искренней, и сейчас она не выдержала, произнесла вслух то, что ни в коем случае произносить было нельзя, что надо было таить в себе, дабы не разрушить того, что было достигнуто с таким трудом: приближение к Александру и поднятия ее, Танькиного престижа за счет дружбы с отличницей Викой.
Обо всем забыла Татьяна, когда с горечью и обидой незаслуженно задвинутого в угол человека сказала тихо, но отчетливо:
- И никакая она не умница и не красавица...
И в упор глядя на повернувшихся к ней и опешивших одноклассников, добавила:
- Но я то знаю, я ведь ее лучшая подруга!
Вика побледнела, и медленно двинулась к их парте, села, стала доставать учебники. Глаза ее были опущены вниз. В классе висело растерянное молчание, когда прозвенел звонок, и с его последним звуком Вика стремительно вышла из классной комнаты. Она ушла домой, хотя урок литературы не был последним.
На другой день Вика пришла в школу в синих джинсах и старом белом свитере, не накрашенная. Волосы она подняла наверх и закрепила обручем.
В таком неухоженном виде ее внешность приобретала особенный, дикарский шарм.
Когда Татьяна зашла в класс на урок литературы, на ее парте сидел Женька, а Вика с Сашкой сидели на второй парте в другом ряду.
Вика что-то говорила Саше, а он внимательно слушал и крутил, по привычке, свои черные кудри на шариковую ручку.
Татьяну они не заметили, или сделали вид, что не заметили.