Этой ночью нужно непременно заснуть. Я и так не спал уже двое суток. Две ужасных бессонных ночи, когда просто лежишь с закрытыми глазами, и больше ничего. За что мне такое наказание? Ни в эти дни, ни до этого не происходило ничего примечательного, волнующего или даже запоминающегося.
И сейчас не могу заснуть. Как и вчера, лежу и думаю о всякой ерунде. Поменьше вспоминал бы о своей бессоннице. Нужно сосредоточиться на совершенно других, посторонних вещах. Только это не поможет, проверено.
В бессонные часы становишься беспомощным перед воспоминаниями. Нет, в своей жизни я не делал ничего предосудительного, ну, или почти ничего. Но ничего хорошего на моем счету также нет. Именно в такие минуты сознание чувствительно и уязвимо. Во время бессонницы постоянно приходят мысли о самоубийстве. Зачем нужна такая жизнь?
Открываю глаза. Нет, все бесполезно, бессонница не отпускает. Одиннадцать вечера, не так и поздно, хотя на зимней улице уже темно. Поселок погрузился в сон, нет ни одного огонька. У нас рано засыпают.
Как хочется пить, во рту пересохло. Иду в соседнюю комнату за водой, как и есть босиком. Пустое ведро. Делать нечего, возвращаюсь.
Опускаю голову на подушку и пробую заснуть. Жажда перебивает все, голова пуста, мысли только о пустом ведре. Там точно даже на глоток не осталось? Или осталось? Включаю свет и облизываю сухим языком губы. Лампочка гаснет, потом снова загорается, поломанный выключатель чуть искрит своим контактом. Может, починить его, все равно нечем заняться? Нет, нужно сначала сходить за водой.
Поднимаюсь и ищу одежду. Вот, черт! Где я разбросал ее? Надо было, не раздеваясь, на диване покемарить, толку больше. Повинуясь внезапному порыву, заправляю кровать, быстро и нестарательно.
За водой! Как болит голова. Когда сую ноги в ботинки, она кружится, почти ничего не видно, в глазах разноцветные круги. Смотрю прямо, держась рукой за стену. Только бы не упасть. Наконец, отходит. Глубоко дышу и долго не решаюсь опустить руку.
Ужасная слабость. Так и умереть здесь одному недолго. Эта мысль почему-то рассмешила, никогда не думал, что умереть можно от бессонницы. Шатаясь, надеваю пальто, большое, не моего размера, рукава я укоротил, а вот полы болтаются ниже колена. Хорошо, тепло, только недостаток - тяжелое оно, гадость. А в моем нынешнем состоянии удивительно, как я там прямо перед вешалкой не свалился.
Отпираю дверь, позвякивая ведром. Темно на улице, резкий порыв ветра чуть не сшиб с ног. Хорошо, что пальто такое длинное, ни капельки не холодно. Спускаюсь с крыльца в сугроб. Намело же за вечер. Вздохнуть полной грудью, мне это полезно. Холодный мокрый снег падает на лицо. Опускаю голову и медленно иду к калитке. Если не сказать, ползу. Немного шатает, но свежий ветер мне явно пошел на пользу. Ветер перемен, иногда он бывает и полезен, жаль, что я всю жизнь считал иначе. Нужно чаще на улицу выходить. Сезонный отпуск - еще не повод сидеть одному и ничего не делать. Не это ли причина бессонницы?
Колодец недалеко от дома, его еще дед мой покойный вырыл, поселок наш стоит возле речки, в низине, копать глубоко не пришлось, метра четыре - и вот она, водица. На два дома рассчитан, наш и соседей. Только не живет там никто, двор летом крапивой зарастает, сарай обвалился, а на двери дома большой замок висит. Через окно можно пролезть, одно из них незакрыто. Зачем, правда, нет там ничего. Печка развалилась, кирпичи кругом валяются. Стекло битое, хлам какой-то, стол, несколько стульев. В поселке половина домов таких. Одни просто заброшены, другие развалились совсем. Никому не нужна наша глухомань, с каждым годом люди уезжают. О чем я горюю? Сам ведь тоже - городской, только тянет иногда что-то к корням.
Поскользнулся у самого колодца и упал на колени, хорошо хоть не расшиб, полы пальто помогли. Лед там сплошной, все думал вырубить, да сейчас и передвигаюсь я с трудом, где уж тут ломом махать.
Ведро только выронил, проклятье! Где уж тут его на ощупь найти, в этой темноте и рук собственных не видно. Стою на коленях и шарю вокруг себя, нет ведра. Держась руками за края колодца, пробую встать. Тут прямо холодом могильным в лицо повеяло. Отпрянул в страхе, отскочил немного и там уже поднялся, опираясь о землю. Господи, это ж я в открытый колодец смотрел, наверное, забыл закрыть сегодня днем. А если б чуть ближе к колодцу поскользнулся?
Да, где это ведро, будь оно неладно? Оглянулся и посмотрел на дверной проем, светлый, дверь я не закрыл. На колодец посмотреть боюсь, вдруг, опять поскользнусь, когда подойду.
Луна показалась из-за туч. Полнолуние сегодня, ишь как светится, солнечные лучи отражает. Ага, а вот и ведро, слева от колодца лежит.
Нашел чего бояться, дурак! В этот колодец невозможно упасть, тем более поскользнувшись. В крайнем случае, голову б себе о край расшиб. Если только самому прыгнуть. А не выход ли это? Опять отпрянул от колодца. Провести час в ледяной воде и околеть от холода? Это простой способ? Похоже, совсем не соображаю из-за бессонницы.
Хватаюсь руками за ручку и бросаю ведро, другое, что к бревну цепью крепится. Почти сразу же раздается плеск, неглубокий колодец. Это будто сразу отодвигает все суицидальные мысли на задний план. Все равно жажда жизни, крепкая штука, не позволит подохнуть, когда до поверхности всего четыре метра.
Кручу ручку двумя руками. Как я ослабел, ведро из колодца достать не могу. А вот и оно. Перегибаюсь в колодец и хватаю. Упасть? Очень смешно, это нужно по пояс туда свеситься, да и то сомнительно. Какая тяжесть! Если бессонница продолжится еще дня четыре, никакого самоубийства не нужно, просто не смогу себе воды принести.
Переливаю воду в свое ведро и иду к дому. Благо дверь не закрыл и светлый проем виден. Впрочем, луна весь путь освещает. Дверь резко дергается под порывами ветра, из-за него вообще ничего не слышно, только свои шаги медленные. Спешить не стоит, и так шатает непонятно чего. От бессонницы. Луна за тучу зашла, словно свет вырубили, хотя я немного уже научился ориентироваться. Надо было дверь закрыть, лучше бы дорогу видел.
И тут остановился, потому что услышал. А может, почудилось? Вот, опять. Господи, волчий вой! Откуда здесь волки, никогда не видел, сколько себя помню. Нет, конечно, деревня наша глухая, в лесу среди болот лежит. Когда моя мать была молода, болота все высушили, лес остался. На этой стороне реки больше поля с лугами, олешник, нет настоящих чащоб. А вот на другой такие дебри начинаются. И километров на двадцать ни одной деревни. Вполне возможно, там и волки обитают.
Опять вой, совсем близко. Может, собака? Ускорил шаг, как только ведро не выронил. Вода только расплескалась на пальто и ботинки. Нестрашно, мороза почти нет, в доме высохнут.
Зашел в дом, немного очумев от яркого света, поставил ведро и закрыл дверь. Не может быть, чтобы это волки были. Никогда раньше возле деревни не показывались, и ночью я во двор выходил, бывало, ничего такого не слышал.
А может, в нашей деревне оборотень завелся? Вздрогнул. Господи, а луна-то полная!
Ха, вот это да! Городской человек, современный, и верит во всякие глупости, бабушкины сказочки на ночь. Нет, конечно, не верит, просто себе незнамо чего на мозги накручивает. Побояться решил, может, и сон со страха придет.
А спать-то как хочется, глаза слипаются. И голова чугунная, во рту пересохло. Глотнул воды, не зря же за ней во двор ходил.
В комнате все свет мигает из-за неисправного выключателя. Черт! Током ударило. Лучше этот выключатель больше не трогать, утром посмотрю, что с ним. Или в резиновой перчатке, хихикнул даже.
На диване лучше прилечь, раз уж постель заправил. Прямо так, не раздеваясь, пальто и ботинки еще в прихожей снял. Ну и спать хочется, зеваю. Еще бы, третья ночь уже.
Интересно, это на самом деле волк был? Вряд ли, показалось, наверное. Бессонница проклятая виновата.
Зря я о ней подумал, факт. Сон как рукой сняло. Лежу, даже глаза открыл, выругался только крепко. Голова дурная, глаза слезятся, и пить опять захотелось, как будто холодной воды с колодца мало глотнул.
Встаю и иду к ведру. Да что творится такое, только на ходу засыпал и опять все сначала. Черпаю полную кружку и, давясь, пью. Вода течет по подбородку, на грудь капает. Черпаю опять, и что на меня нашло?
Поставил кружку, и приспичило. Конечно, столько воды выдувши, ничего удивительного. Черт, куда я ботинки сбросил? На этот раз на скамейку сел, умный уже. Может покемарить, глаза закрываются. Придется только лужу здесь сделать. Конечно, ради здорового сна я и не на такие жертвы пойду, но иллюзия это. Если в постели уснуть невозможно, разве удастся на лавочке, да еще и в собственной моче? Ну, вот - совсем спать не хочется.
Быстро надеваю пальто, не застегивая, и чуть ли не выбегаю во двор. Пять шагов вправо, по сугробам к забору, благо луна полная светит, почти как днем видно. Стою какое-то время, тишину слушаю, ну и журчание свое. Оправляюсь, тишина кругом. Даже ветер и тот стих. Поднимаю голову и смотрю на небо. Так и есть луна полная. Впрочем, может, уже пошла на убыль? Не все ли равно. Облака почти разогнало, ничего на небе нет, снег прекратил падать. Отличная погода. Для чего, для сна? Не смешно ли? Какой сон, нет его ни в одном глазу.
Действительно, может по поселку пройтись, а там и сон придет. Да, полуночник, днем и носа со двора не показал, а ночью гулять захотелось. Иди-ка ты в постельку, и уснуть постарайся, не то действительно подохнешь. Сколько раз я сегодня ложился, сколько пытался уснуть? И не получилось, ни секунды не поспал. Хотя, нет, может, на несколько минут и удавалось задремать, только чтобы весь сон окончательно перебить. Вот погуляю немного и залягу на двое суток, наверстаю упущенное.
Даже в дом не стал заходить, дверь только прикрыл. Темно не стало, луна так и светит своим оком с пятнами темными - лунными морями, кажется. Застегнул пальто и пошел к калитке. Не такие большие сугробы намело, легко идти, шатает, конечно, слабость от бессонницы, но ветром с ног не сбивает, и ведра пятитонного в руках нет.
Вышел на улицу и остановился в недоумении, словно забыл, что здесь делаю. Улица широкая, наша деревня старая, это в новых еле разъехаться можно. В ту сторону домов пять и в эту столько же. Там же слева магазин и этакая площадь перед ним, туда еще одна улица сходится, более узкая и длинная, дворов на пятьдесят. У нас же широкая, метров тридцать, летом она вся песком завалена, пройти босиком невозможно. По крайней мере, если вдоволь не натренироваться, да и то бегом. А у нас только босиком и ходят.
Направо дворов через пять деревня кончается, там дальше баня чуть в стороне, отсюда не видна, даже луна не помогает, еще дальше, на небольшом холме клуб стоит. За клубом фермы, водокачка и хуторок возле нее. Был раньше, мать рассказывала, бирюк один, почему-то в деревне жить не захотел. Дела давно минувших дней. Сейчас его сын наведывается иногда к отцовской вотчине, раз в год где-то.
Иду в ту строну, может потому что дорога немного с горы ведет, идти легче. Соседский дом, заброшенный, забор весь обвалился и прогнил. Дальше еще один, тоже пустой. В следующем, даже и не знаю, живет кто-нибудь или нет. Ближайший сосед напротив, вон его дом минул. Иду, живо так спускаюсь. Тишина кругом, даже собака ни одна не тявкнула, словно вымерла наша деревня совсем. А не на три четверти. Лишь снег под ботинками шуршит.
И тут я о волке вспомнил. Господи, что я тут делаю? Зачем мне понадобилось по ночам путаться? Меня такого сейчас любая шавка оборванная загрызет. Остановился, тяжело дышу и по сторонам озираюсь. Не видно вроде никого. Тени возле домов напротив пугают. Там и страшнее прятаться кто-нибудь может. Пробежали мурашки по спине, а я дальше пошел, ухмыльнувшись.
Даже в снег сплюнул. Все-таки темнота пугает, не зря же в детстве коридоров боялся, когда от бессонницы уснуть не мог. А потом научился засыпать с закрытыми глазами. Только сейчас и это не помогает.
Иду дальше, зачем-то. Кто разберет, чего меня тянет. Нет, чтоб к дому повернуть, нагулялся вроде. Только спать совсем не хочется. Прошел мимо последнего двора, направо дорожка к речке потянулась, ну а прямо - продолжение улицы - дорога к бане, клубу, водокачке, хутору и фермам. Прямо меня чего-то несет, впрочем, что на речке делать? Рыбу ловить? И лес там рядом, а там... Волки? Нет, об этом лучше не думать.
Прямо, кстати, тоже есть лес, за фермами. И слева, за лугом. Но до обоих далеко.
Дошел до бани. Слева она, дорога широкая, а переходить лень. Да и зачем мне туда, я и не в баню вовсе иду. Раньше это было баней, на моей памяти еще, лет семь назад, перестала работать. Окна все заколоченные, словно хозяин на войну ушел, или в город на заработки подался. Хотя никто не стал бы заколачивать, с города редко возвращаются. Но баня-то казенная, вот и досок поприбивали.
Дорога на холм ведет, с этой стороны он пологий, подниматься нетрудно, зато справа, к реке, до обрыва чуть-чуть не дотянул. В детстве, помню, обычно на санках там катались, веселье было! Сейчас и детей в нашей деревне нет.
На крутом склоне холма и дальше до самой реки - ольховая роща. Впрочем, сомневаюсь, может, это и не ольха вовсе. Высокие деревья, на тополь похожие, только ствол темный и листья большие, крупные, морщинистые, как у дуба. Растут так редко, что даже не поймешь, то ли это лес, то ли луг деревьями утыканный. Между ними вообще ничего нет, даже кустов. Только трава летом, скотину хорошо пасти.
Поднимаюсь на холм, прямо к клубу, а он уже виднеется, словно неприступный замок, прокопать ров вокруг осталось. Сугробы намело, в гору идти трудно, да и устал я, уже больше километра от дома протоптал. Остановился передохнуть и отдышаться. Какая слабость, да и холодно. Шапку не одел. Только с моей бессонницей заболеть не хватало. Сел у края дороги в сугроб. Тут ездят иногда днем, не знаю зачем, от ферм только здания остались. Водокачка тоже не работает, а хутор пустует. Кладбище еще там, в лесу за хутором, но зачем таскаться туда зимой? В общем, факт - дорога была, причем сегодня по ней кто-то проезжал, только за ночь снегом занесло немного.
Сижу, олешник за спиной, те деревья, что на холм смогли взобраться по крутому склону. А с этой стороны открытое пространство - песок летом, слово дюна пустынная на лес накатывается, поглотить хочет. У нас своя Сахара.
Как голова кружится! Прилег, лицом в небо, звезды рассматриваю. Из-за полнолуния они не особо видны, но все же. Вон Орион, зимнее созвездие, пояс из трех звезд на одной прямой, двух ярких - голубого Ригеля внизу и красного Бетельгейзе вверху. В общем да, напоминает фигуру человека, немного. Две звезды - второе плечо и голова тоже видны, как и еще одна нога. А плеяды - нет. Где же Сириус, он рядом должен находится, в каком-то Псе - Большом или Малом, ниже Ориона. Наверное, за лесом. Говорят, самая яркая звезда, никогда видеть не приходилось, впрочем, я только третий раз в жизни звезды рассматриваю.
Глаза закрываются. Сначала четкие мысли, потом путанные, потом неясные образы, бессмысленные, на грани бреда. Из них получаются сны, если спишь беспокойно, и полный провал - если спишь крепко. Все это я досконально изучил на себе.
Не знаю, какие там образы были, лишь последний запомнил, проснулся из-за которого. Темный силуэт трясет за плечо. Ради сна будешь замерзать? Даже не знаю, кто это спросил, я или он. Проснулся и резко сел в снегу. Господи, кошмар какой! Стал подниматься, а от страха обернуться боюсь, словно этот кто-то, черный, в олешнике затаился.
Черт! Спать в снегу, что я делаю? Ноги даже замерзли. С ума схожу из-за бессонницы, нужно домой идти. Встал, пошел быстрым шагом, и темная фигура вспоминается. До сих пор жуть, помню, не сгибалась она, когда за плечо меня трясла, словно не на земле в снегу я лежал, а на кровати, как минимум. Или в морге, на каталке. Откуда такие мысли?
Матерь божья! А к клубу-то я зачем пришел? От страха не в ту сторону повернул.
Клуб. Самое большое здание в деревне. Нет, фермы, конечно, больше, так они же для коров построены. Были. Силуэт клуба на фоне темного олешника. Здание из белого кирпича, длинной стороной смотрит на дорогу, там же и фасад с высоким крыльцом в несколько ступенек. Одноэтажное, с чердаком, но высокое, до потолка метра четыре. И большие окна на всю высоту. Почти без стекол, только в самом верху остались, а некоторые даже без рам. Входной двери тоже нет, клуб встречает меня своим темным провалом, словно портал в чужое измерение. Зачем я туда пошел до сих пор не могу понять. Тянуло что-то?
В коридоре за крыльцом темно, тихо, только битый кирпич и стекло под ногами скрипят. Прямо светлый прямоугольник окна в конце коридора, на олешник смотрит, света от него мало. Шуршу битым кирпичом, слева дверь в актовый зал, чуть приоткрытая, странно, сохранилась еще. Справа небольшие темные комнатки, что в них, не видно, вспоминаю, что ничего, только кучи штукатурки, кирпича и прочего хлама. Даже полов нигде не сохранилось.
Дошел до окна и вздохнул полной грудью. Сквозь олешник река просматривается и лес за ней. И тут опять волчий вой. Господи, что мне здесь понадобилось? Сейчас точно или в яму какую ступлю в темноте, или... Разворачиваюсь и иду на чуть светлый проем двери. Медленно, боясь упасть. От страха голову повернуть боюсь, словно в темных комнатах слева волки логово устроили. Резко поворачиваю голову и смотрю. Мог бы этого не делать, все равно ничего не увидел.
Вдруг раздается музыка. Останавливаюсь и долго сомневаюсь в своем рассудке. Откуда здесь музыке взяться, в голове, наверное, звучит. Словно на пианино кто-то играет. И будто из актового зала раздается. Не спеша переставляю ноги, стараюсь не шуметь. А сам рукой за стену держусь, боюсь пропустить дверь. Раньше там, в пору моего детства и юности, действительно стояло пианино, но его увезли, когда клуб закрывали.
Музыка знакомая, вальс чей-то, никогда особо в ней не разбирался. Вот и дверь. Долго стою перед ней, слушаю мелодию, а войти не решаюсь. Наконец, резко распахиваю.
Даже описать толком не могу, что я там увидел. Помню только белую фигуру, которая под музыку по залу кружилась. Танцевала, будто в паре. Женская фигура, в белом платье и с длинными волосами. Только под платьем ног не было, она не по полу танцевала, а в воздухе.
То ли она действительно меня заметила, то ли показалось мне все. Летит на меня и руки протягивает, длинные и худые. Хочу закричать, но не получается, разворачиваюсь и бегу к двери.
Падаю на битый кирпич, режу руку об стекло, вою, словно тот волк. Скулю, чувствую, летит она за мной по коридору, вот-вот прикоснется. Вскакиваю, падаю с крыльца лицом в снег. Быстро поднимаюсь, откуда только силы взялись. Бегу, увязая в сугробах, слышу только свое хриплое дыхание.
Останавливаюсь. Наклоняюсь, слюну в снег сплевываю, кровь с порезанной руки течет. Где ОНА? Обернуться боюсь, а воображение подсказывает - подлетает за спиной и руку тянет. Бегу, еще даже быстрее.
Не знаю, как я до дома добежал, мог бы вполне к кладбищу свернуть. Помню только, падал несколько раз.
Забежал домой, дышу, как загнанная собака. Снял пальто, руки трясутся. И сердце дико стучит, словно у канарейки. Колени дрожат. Опустился на скамейку, а ботинки снять не могу. Дверь! Вскочил и давай запираться на все крючки, как будто это поможет.
Нагибаюсь к ведру и жадно пью.
Что это было? Свет зажечь, везде! Черт! Проклятый выключатель, его надо было еще днем починить. Свет в комнате мигает, словно на какой-нибудь дискотеке. Ладно, пусть так, не буду я к нему прикасаться. Перевязываю руку полотенцем.
Телевизор включить! По одной программе еще что-то идет, не смотря на поздний час. Мне лишь бы голос человеческий услышать и в знакомую обстановку попасть. Полную громкость включил, оглушает и правильно.
Хожу нервно по комнате, не знаю, куда колотящиеся руки девать, а сердце продолжает стучать, словно безумное. Кошку схватил с кровати, разбудил бедную. Она, конечно, недовольна, а вам бы понравилось, если б среди ночи разбудили? Хоть какое-то живое существо рядом, чувствую его тепло. Сел на диван, даже полулег и кошку на грудь положил. Смирилась со своей участью и вновь уснула, я всегда удивлялся и завидовал этой ее способности. Лежу, чувствую ее дыхание, сердце ровно бьется, запах, усики слегка мою щеку щекочут.
А дальше уже сон. Стою в клубе, откуда совсем недавно убежал. Только он такой, как тогда, раньше. И день сейчас на улице, из окон актового зала свет струиться. Музыка та же играет, пианино нет, или может быть, я его просто не заметил. А по залу кружится Таня, в белом платье, улыбается, счастливая.
Моя первая любовь, иногда я вижу ее в снах, но с каждым годом все реже и реже. Словно стирается из памяти. Точно такая и была Таня, когда я последний раз ее видел. Наверное, уже многого не помню.
Всего два раза я с ней танцевал, разговаривали еще, конечно. Но чего-то большего не было. Почему я любовью первой это называю? Наверное, думал много тогда о ней, вот и влюбился без памяти. Но словно боролось во мне что-то, смеялось над любовью в шестнадцать лет. Да, нам столько тогда было, в школе вместе учились. Или может, это просто нерешительность моя виновата? В любом случае, с ней мы после выпускного вечера не виделись.
Таня кружится, улыбается, меня заметила и руку протягивает. Танцуем вместе, как когда-то. Чувствую себя таким счастливым, ничего больше не надо. Мы с ней никогда вальс не танцевали, я и не умею, простые были танцы, большего мастерства не требовалось.
Льется музыка, а мы танцуем. На ее не смотрю, просто ощущаю рядом. Долго мы кружились по пустому залу, но музыка кончилась. Остановились, смотрим друг на друга, улыбаемся. Тут она меня поцеловала. Во сне всегда случается, что никогда не произойдет наяву. Это был долгий и сладкий поцелуй. Я проснулся, когда он закончился.
На дворе уже день, кошка тихо посапывает на груди. Но вот почуяла, что я проснулся, глаза открыла и на пол спрыгнула. Потянулась там.
Никогда мы с Таней не целовались. Я понимаю, что любил образ, пустышку, сам себе что-то придумал. Полное безрассудство. Очень хорошая защита от любви - поменьше об этом думать. Тогда и сердце не болит. А первую любовь я постепенно стал забывать. Даже черт лица Тани не помню. Лишь долгими бессонными ночами защита дает сбой, пробуждаются давно забытые образы и мысли. Не хочется жить.
Встаю. Телевизор барабанит, а свет мигать перестал, видно лампочка перегорела.
И тут мой взгляд упал на календарь. 19 января было вчера, 2004 года, прошло ровно десять лет, как Таня погибла. На одной из городских дискотек ей ударили чем-то тяжелым по голове.
Падаю на кровать и прижимаю руки к лицу. И уже не знаю, плачу или смеюсь. Поднимаюсь спустя какое-то время, вытирая слезы.
Господи, что она в нашем клубе делала? Убили ее в городе, похоронили там же. Я никогда не был на могиле.
Поднимаюсь, смотрю на кошку, облизывающую пустую тарелку. Стараюсь выбросить дурные мысли из головы. Главное - уже наступил день.
