Атеанополь
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
АТЕАНОПОЛЬ
Глава 1 "Кларисса Чуткова"
Этот день начался совсем, как все остальные: уроки не сделаны, ранец не собран, глаза слипаются и до звонка - двадцать минут. Лара быстро влезла в джинсы, не покидавшие спинки её стула с первого сентября, натянула рванные в четырёх местах гольфы, сгребла со стола в ранец учебники вперемешку с комиксами, пару раз чиркнула расчёской по волосам и поплелась в школу. Ей не удалось даже опоздать по-человечески - войдя в вестибюль на десять минут позже, чем это нужно было сделать, девочка обнаружила, что первый урок отменили и все её одноклассники расселись по лавочкам, как ноябрьские воробьи - по веткам, и чирикают себе не о чём. Лара повесила куртку и подсела к ребятам. Обрывки фраз, зависшие в воздухе, тускло поблескивающие над головой бананообразные лампочки, застеклённое серое небо, в которое, кажется, сейчас провалишься вместе с портфелем и сменкой - всё это создавало ту атмосферу вязкого полусна, когда кто-то пытается повторять д\з, кто-то считает белых слоников, кто-то шутит, сам не смеясь, а кто-то просто сидит в обнимку с портфелем и с миной философа взирает на это дружное ничегонеделание. Лара перепробовала все вышеуказанные занятия, но не одно из них не пришлось ей по вкусу. Тогда она подложила ладонь под щёку, прикрыла глаза и задремала. Тем временем прозвенел звонок и в коридоре зазвенела жизнь. Детки мгновенно очнулись и направились вверх, в классный кабинет. Они даже жалели, что так глупо истратили время "тихого час". Лара вспомнила, что не выучила стихотворение, которое им задавали. Чуткова стояла предпоследней в классном списке, и потому имела возможность тридцать раз прослушать шедевр Есенина "Белая берёза". Строки пролетали мимо ушей со скоростью тюленя, ползущего на берёзу за яблоками, а Лара думала о том, что небо не было лазурным уже три недели, что за четверть у неё выходит девять троек, и нет никаких перспектив их исправить, что в Париже сейчас, наверное, солнце и, хотя там и не бродят мушкетёры, весьма досадно, что она там ни разу не была. Наконец Лару Чуткову вызвали к доске. "Белая берёза под моим окном облепилась снегом, как бы серебром" - начала Лара. Учительница заметила, что Есенин этого не писал и отправила девочку на место с очередной двойкой. (И это по литературе - её любимому предмету!) Наконец, уроки кончились и пленница очутилась на свободе. Это случилось так неожиданно, что Лара даже не успела обрадоваться - последний урок тоже отменили, а когда весть об этом долетела до Лариных ушей, Тоня уже ждала её с одеждой. Я забыла сказать, что Тоня была лучшей подругой Лары с четырёх лет, и потому последняя не представляла своё существование без первой. Поссориться с Тоней было для Лары величайшим испытанием. А общение - наоборот, почти единственным утешением в этой невообразимо скучной жизни. Идя по дороге вместе с Тоней, девочка забывала о всех своих несчастьях. Разве может что-то случиться, когда Тоня рядом и когда меленький дождик, как концентрат осенней свежести, прыскает на тебя с неба весело и шаловливо? Однако обеим пора домой.
Глава 2 "Праздник в булочной"
И вот там Лару ждало нечто необычное - на её столе лежала аккуратно сложенная записка на нежно-розовой плотной бумаге. Вот что было там выведено неизвестным для Лары бисерным почерком: "Кларисса Чуткова, прошу Вас сходить за хлебом сегодня в семь часов вечера. Я Вас буду ждать!". Девочка несколько раз перечитала записку. Конечно, она понимала, что это, вероятнее всего, розыгрыш, но он показался ей настолько оригинальным, что Лара решила поддаться на него и спуститься в булочную. Маме она, понятно, ничего про письмо не сказала, а просто оделась в самую свежую одежду, повесила на плечо миниатюрную сумочку, и вышла за дверь торжественно, как на огонёк. Родители были несколько удивлены, что дочка собирается за хлебом как на бал, но особого внимания на это не обратили.
Лара быстро сбежала по ступеням. Было темно, как в консервной банке. Булочная уже закрылась, но когда девочка подошла к ней, в окне зажёгся свет и из-за двери послышался мягкий женский басок:
--
Вы - Кларисса Чуткова?
--
Да, я - ответила Лара, - а это вы мне написали?
- Кто ж ещё? - ворчливо-добродушно ответила женщина, скрипя засовом, - Я-то думала, что ты уж и не придёшь, Ларочка... то есть, можно Вас так называть?
- Конечно... - смутилась Лара, - но по какому поводу вы меня сюда так таинственно пригласили?
Дверь распахнулась и взору девочки предстала особа, силуэтом напоминавшая Фрекен Бок из сказки про Карлсона, но с куда более миловидным личиком и куда более уютными бигудями на редких крашенных волосах.
- Проходи, Лара, сейчас я тебе всё объясню, - продолжала женщина, - видишь - ли, сегодня наш профессиональный праздник.
--
День продавцов из булочных? - не поняла Лара.
--
Нет, сегодня двенадцатое ноября - международный день элимантеров.
--
А кто такие элимантеры?
- Тебе пока этого не понять... Элимантерия - новая, всем необходимая наука, сформированная в 2000 году гигантами мысли из деревни Нюсино - Трусино Архангельской области... - видимо, Мессалина Петровна (А именно так звали обычно эту мадам) была готова до утра вдохновенно рассказывать о достижениях элимантерии, но обнаружив, что девочка мечтательно смотрит на дверь, как если бы в трамвае к ней подсел пьяный, поклонница новой науки немного уменьшила свой пыл:
- Ты не бойся, Ларочка, это не сумасшедший дом, я тебя просто пригласила на праздник, ты ведь не откажешься разделить его с нами?
Почти безуспешно стараясь завести беседу, Мессалина Петровна отвела девочку за прилавок. У двери, которая, как всегда почему-то думала Лара, вела на склад, стояло и лежало множество сумок разных форм и размеров.
- Оставь сумку здесь! - велела девочке её провожатая. Ларе стало жутко, больше всего на свете ей хотелось оказаться дома, подальше от всей этой неуместной таинственности. Но когда она увидела, что оказалось на месте предполагаемого склада, её страх почти развеялся. Маленький кафетерий был полон народом - под гигантскими зонтиками Coca-Cola, неизвестно зачем расставленными в помещении, находилось множество подростков от одиннадцати до четырнадцати лет. А главное - за угловым столиком сидели её одноклассницы! Лара со всех ног бросилась к ним. Хотя Тони в их числе и не оказалось, со знакомыми людьми в незнакомом месте чувствуешь себя всегда комфортнее. Если учитывать, что все девочки были на этом празднике всего лишь гостями, то нельзя исключать, что там могло быть и весело. Если бы не одно "но", - не успела Лара прикоснуться губами к стаканчику с лимонадом, в комнату с гордо поднятой головой вошла кошка. Лара обожала животных и сразу направилась её тискать. Но взглянув на кису девочка взвизгнула и отдёрнула руку - из-под лопаток, покрытых длинной, ржаво - рыжей шерстью, торчали костлявые куриные крылья, покрывавшие всю заднюю часть кошки и половину хвоста.
- Мурка! - возмутилась неизвестно откуда появившаяся Мессалина Петровна, - А ну иди отсюда! Не видишь, у нас гости! Хватит людей пугать!
Однако Лара уже неслась по направлению к выходу. Ей настолько надоели все эти сюрпризы, что она забыла и о правилах приличия, и о своей любви ко всему таинственному и необычному. Оказавшись за прилавком булочной, девочка начала судорожно искать свою сумку. Найдя её, она решила туда заглянуть. Вещи, которые Лара обнаружила внутри, явно принадлежали не ей, она даже никогда их не видела: какие-то фигурки из тонкого стекла, тетради в обложках, подписанные какими-то чудными, геометрическими буквами. Лара не выдержала и заглянула в одну из них. На первых шести страницах не было ничего. Зато на седьмой красивым детским почерком, ещё не утратившим прописной округлости и ажурности было выведено заглавие, которое Лара не смогла запомнить, а ниже, каждая строчка отдельным тоном гелевой ручки, было написано нечто наподобие поэмы. Это был первый раз, когда Лара читала стихи с интересом и удовольствием. Конечно, ничего особенно оригинального девочка почерпнуть из этого произведения не могла, но в нём было столько наивности и беззащитности, что оно грело душу, как дуновенье весеннего ветерка.
- Что, нравится? - спросил голос откуда-то сзади. Он был явно приятнее, чем у Мессалины Петровны, но, тем не менее, доверия не пробуждал.
--
Ты не можешь увидеть ту девочку. Никогда. Можешь считать, что она умерла, - чья-то тонкая рука, увешанная кольцами и браслетами выхватила у ошарашенной Лары тетрадь и сумку.
--
Дайте дочитать! - жалобно попросила девочка.
- Тебе не надо дочитывать. Ты ещё не готова к этому. Может, потом...
Тут к Клариссе вернулась её решимость, - она бросила сумку, толкнула стоящего перед ней, вырвалась из булочной и понеслась не чуя под собой ног домой.
Глава 3 "Лилия".
--
Лара, где твоя сумка?! Ты купила хлеб? Что с тобой такое? - изумлялась мама, когда девочка бледная, перепуганная влетела в квартиру и захлопнула за собой дверь, будто за ней по пятам гнался полк солдат.
--
Ты... ты не поверишь... - прошептала Лара, с трудом переводя дыханье, - там, в булочной, всемирный день сумасшедших, то есть элимантеров...
Мама не поняла ни слова, но разговаривать с девочкой в таком состоянии было абсолютно бесполезно. Единственное, что можно было сделать в любой момент, это отправить дочь делать уроки. В конце концов, к девяти вечера у большинства "нормальных" детей они уже сделаны, хотя о том, что Лара к ним ещё не прикасалась, отдельно говорить не следует. Однако в комнате её тоже ждал сюрприз: в её кресле-кровати, в котором она обычно спала и делала уроки (или и то, и другое вместе) лежала незнакомая особа лет одиннадцати и сладко посапывала. Как она сюда попала, Лара не знала, но уже начала понимать, что когда судьба стучится в дверь, в окно не выпрыгнешь. Всё равно придётся отворять. Однако Лара всё же решила проконсультироваться с родителями: вдруг это просто пьяный дворник барабанит лопатой?
- Мама, - вкрадчиво спросила она, просовывая голову на кухню, - У нас есть в доме гости?
- Какие ещё гости? Иди, делай уроки!
--
Но мама, а кто же тогда спит в моей кровати?!
--
Юлин плюшевый мишка. К нам давно никто не заходил. Иди отсюда!
В этот вечер у мамы было ужасное настроение, т. к. Ларина сестра, Юля, явилась домой на два часа позже, чем обычно, с фингалом под левым глазом и с разодранным пакетом, в котором лежала всего одна сменная сандалька. Понятно, что теперь маме было не до фантазий старшей дочери, и Лара отправилась в свою комнату весьма озадаченная. Девочка всё ещё сладко спала в кресле и, видимо, покидать его не собиралась. Лара несколько секунд смотрела на не званную гостью - на её пепельные волосы, рассыпанные по покрывалу, на белое платье и голубые капроновые колготки. Почему мама разрешила ей здесь поселиться? Надолго ли она тут останется? Кто она такая и связана ли она с сумасшедшим домом внизу? Все эти и многие другие вопросы так волновали Лару, что она забыла про все свои дела и принялась самым бесцеремонным образом расталкивать девочку. "Проснись!", - тормошила она бедняжку, - "Что ты делаешь в моей постели?!". Та спросонья только удивлённо таращила глаза и ничего не понимала, кроме того, что поспать ей больше не дадут. Понятно, что ей это не очень нравилось.
--
Что ты делаешь в моей постели? - повторила свой вопрос Лара.
--
Сплю, - удивлённо и спокойно ответила девочка. Несколько секунд Лара стояла пораженная, не зная, что ответить.
--
Но как ты оказалась здесь? - решилась она наконец.
--
Я очень хотела спать. Я не спала давно - давно - давно... Тогда я увидела кровать, легла в неё и уснула.
--
А как ты её увидела?
Девочка поправила свои пепельные волосы, хотя они вовсе в этом не нуждались, вздохнула, поводила глазами взад- вперёд по потолку и наконец выговорила:
--
Я очень хотела спать.
--
Но...
--
А если очень хочешь спать, то обязательно увидишь кровать!
Прямо скажу, общение с этой девочкой было не самым приятным времяпровождением. Приятнее, конечно, чем делание алгебры, но хуже, чем общение с кем-то другим. Всё, что за пол часа сумела выудить Лара, это что девочку зовут Лилия, что она вовсе не собиралась жить в её квартире, но если это будет необходимо, она рассчитывает на Ларино гостеприимство.
--
А где твой собственный дом?
--
Этого я говорить не имею права, - и с этой неясной фразой Лилия снова положила голову на подушку и закрыла глаза. Первой идеей пришедшей Ларе на ум, было немедленно разбудить её и, устроив скандал, разобраться хоть в чем-нибудь, но подумав немного, она решила, что это совершенно бесполезно: от Лилии всё равно ничего не добьёшься, да ещё потратишь зря немало времени и нервов. Лара решила сесть и учить алгебру, хотя, глядя на страницы, она ровным счётом ничего не видела: в глазах у неё то и дело появлялись темноватые пятна, а в ушах стоял невыносимый трезвон. В комнату вошла заплаканная Юля, бросила беглый взгляд на Лилию и возмущённо прошептала: "Не вздумай винить меня в этом - ты романы до пяти утра читала - нет ничего удивительного в том, что сама попала в роман! А меня это не касается! - И прибавила уже в голос, - В двенадцать я гашу свет, я хочу спать, чего и тебе желаю, если ты не хочешь совсем спятить". Видимо, Юля уже побеседовала с Лилией и понимала, что деть её куда-нибудь будет теперь очень не просто. Она как пообещала, так и выключила свет в двенадцать, чем заработала одобрение мамы и бессильную злобу старшей сестры. Полчаса Лара сидела молча, пытаясь вспомнить хоть одну причину, по которой она могла бы чувствовать себя счастливой. Она делала это не особенно добросовестно и потому очень скоро уткнулась носом в подушку и разрыдалась. У Лары была привычка плакать только ночью, когда никто этого не видит и не слышит. "Я не могу спать вот так, сидя в кресле! Я не могу читать при выключенном свете! Я не могу мечтать, когда всё так ужасно! Почему эта Юлька такая подлая?!" - думала Лара, специально раздразнивая себя и бросая своей судьбе нелепые и несправедливые упрёки. Это было единственное развлечение, которое Лара могла сейчас себе позволить. Вдруг кто-то обнял её за плечи и прошептал: "Кларисса, не плачь, что случилось?" Лара обернулась и увидела рядом Лилию. Та была так напугана, будто видела человеческие слёзы в первый раз.
--
Ну, что случилось? Тебя никто не любит?
--
Да нет, ничего, что ты... - залепетала Лара, больше напуганная, чем обрадованная таким неожиданным порывом сострадания
--
Успокойся, пожалуйста, это совсем не так страшно... Ну, что с тобой?
--
Да, нет-нет, ничего... Это от нечего делать...
--
Так ты плачешь оттого, что тебе нечего делать! - в изумлении отпрянула Лилия, - Надо же... Я иногда плакала от того, что дел было слишком много, но оттого, что нечего делать - никогда!
--
Ну - у - у ... - тема, над чем следует плакать, а над чем - нет, очень раздражала Лару, но поделать она уже ничего не могла. А Лилия в самом деле была странной девочкой. Она чуть-чуть помолчала и прошептала:
--
Так тебе скучно?
--
Ну...
--
Хочешь жить пооригинальней?
--
Ну, не очень... - испугалась Лара, почувствовав, что на сегодня довольно "чудес".
--
В таком случае, иди спать, - разочаровалась Лилия.
--
Как я могу идти спать, когда ты заняла мою постель?!
--
А ты не заметила, что я уже встала?
--
Ну и что ты собираешься делать?
--
Искать смысл жизни.
Ларе уже всё это порядком надоело - ей хотелось спать, что собственно, и не удивительно, когда она уже почти целый месяц не высыпалась по-человечески.
--
Ну и ищи! - зло бросила она и улеглась в постель, не скрывая радости по поводу её освобождения.
--
Ещё один вопрос!
--
Ты ответила хоть на один мой сегодняшний вопрос?
--
Нет. А ты бы хотела получить ответы?
--
Нет. По крайней мере, сейчас - нет. Сейчас я хочу спать, - и Лара повернулась на другой бок.
--
Лара, Лара, Кларисса, подожди! - чуть не плача просила Лилия, но разбудить девочку было уже невозможно. (Она не была плохо воспитана, просто ей показалось, что её собеседница либо абсолютно сумасшедшая, либо вообще не человек. Ни с тем, ни с другим не требовалось особо церемониться.) А Лилия пару секунд смотрела на Лару, ожидая, что та всё же проснётся, но не дождавшись, встала и отправилась осматривать дом.
Глава 4 "Смысл жизни"
Лара проснулась пол четвёртого утра. Не от того, что она выспалась, нет - в ушах её звенело ещё больше, чем обычно, просто всю её непродолжительную ночь ей снились весьма неприятные сны: кабинет зубного врача, урок алгебры, нарекания взрослых, а в конце - Мурка с такими живыми, жуткими и настоящими глазами, что девочка проснулась в ужасе. Несколько секунд она просидела неподвижно, боясь собственного страха и затаив дыхание. Но когда Лара услышала необъяснимые звуки с кухни, она вскочила и, не отдавая себе отчёта в том, что делает, пошла туда. Чуть приоткрыв дверь, она увидела что-то движущееся у себя под раковиной. Оно рылось в мешке с картошкой. Вначале Ларе показалось, что это просто теневой сгусток, потом - что собака, а потом - что Мурка, та самая, из сна. От этого предположения Лара пришла в такой ужас, что едва не потеряла сознание, а вместе с ним и рассудок - она ворвалась в кухню, быстро врубила свет и только потом попыталась завизжать, но сделала это так робко, что её крик скорее напоминал сдавленный стон. Однако этого было вполне достаточно, чтобы Лилия (а некто под раковиной, была, конечно, она) вскочила, с перепугу опрокинув мусорное ведро, и вытянулась в струнку, моргая круглыми от страха глазами и дрожа, как осиновый лист. Некоторое время они стояли молча, обе бледные, до смерти напуганные, с бешено колотящимися сердцами.
--
Ч - что ты тут делаешь? - выговорила наконец Лара.
--
Ищу смысл жизни.
--
В мешке с картошкой?!
--
Да... Ведь ты мне разрешила.
--
А по моему, ты громишь мою квартиру!
--
Если бы ты не ворвалась так внезапно, я бы не опрокинула мусор, - возразила Лилия, собирая в мешок яичные скорлупки и упаковки из под пельменей, - Но я всё уберу. Обязательно! - тут она собрала весь мусор с пола в пакет, завязала его сверху узлом и выбросила в окно, прямо на тротуар, прежде чем Лара успела её остановить. От удара пакет, разумеется, лопнул, и всё его содержимое развалилось у самого входа в булочную, в которой ещё вечером праздновали День элемантеров.
--
Ты совсем сумасшедшая?! - возопила Лара не своим голосом, - Ты знаешь, что со мной сделают?! Да и без этого, зачем тебе портить вид улицы?
В глазах у Лилии показались слёзы:
--
Если ты будешь на меня кричать, а тем более называть сумасшедшей, я выпрыгну из окна!
--
Ага, и будешь лежать там на куче мусора. Очень красиво и романтично!
--
Ну уж этого ты от меня ни за что не дождешься! - всхлипнула Лилия и неожиданно открыла окно настежь, сбив с подоконника, всё, что там находилось, махнула Ларе рукой и выпрыгнула на улицу.
Лара не знала, что делать - она бросилась к окну, но испугалась Мурки, которая сидела на соседнем окне и, как ни в чем не бывало, умывалась, подняв крылья и не смотря в сторону Лары; она попыталась разбудить Юлю, но из этого ничего не вышло - сестрёнка только отмахнулась от неё, как это делают почти все невинно спящие и перевернулась на другой бок. Лара вернулась на кухню и зачем-то заглянула в мешок с картошкой, наклонилась и вытащила оттуда сиреневую карточку с крупной надписью посередине : "S.M.I.S.L. G.I.Z.N.I.", потом множество латинских букв, среди которых взгляд девочки ясно выделил Liliia Violina. Так вот какой "смысл жизни" искала Лилия! Лара выглянула в окно ещё раз, но никого не увидела. Тогда она села на табуретку и попыталась подумать. Вроде, только третий этаж. Лилия могла и не разбиться насмерть... Надо ей помочь! Лара подошла к телефону и набрала "03".
--
Ало! - отозвался сонный голос в трубке.
--
Ало! Где лечат самоубийц?
--
Что-что?
--
Я хотела сказать, пришлите нам машину, у нас девочка спрыгнула с третьего этажа...
Короткое пиканье послужило Ларе наградой за смелость.
--
Кто это тебе сказал, что я - самоубийца?! - услышала вдруг она за своей спиной. Лилия сидела спокойнёхонько на подоконнике и натянуто улыбалась. Но на этот раз Ларино терпение лопнуло: она сползла на пол и разрыдалась. "За что мне это наказание? С нечистой силой я что ли связалась?!"
--
Ну вот, ты снова оскорбляешь меня, совсем не узнав!
--
Ах, мне ещё поближе тебя узнать? С меня довольно! Имей совесть! Почему именно ко мне? Что я такого сделала?
--
Зачем же ты так боишься меня?
--
Зачем?! - возмутилась Лара, но вдруг вспомнила, что с Лилией спорить бесполезно, и потому просто застонала:
--
Отстань, изчезни, умоляю!
Лилия поморгала и прошептала: "Ну вот, попала к дикарям со спичками!"
--
Слушай, если я такая дикая, чего ты ко мне привязалась?
--
Я к тебе не привязывалась. Неужели ты так расстроилась, что я жива? - неожиданно спокойным тоном ответила Лилия.
--
Не что жива, а что ты - паранормальное явление...
--
Ну вот, опять привешиваешь ярлыки, ни в чем не разобравшись... Кстати, ты нашла мой смысл "Смысл жизни", спасибо! - и она вытащила карточку из рук Лары.
--
Кто ты наконец?
--
Я почти такая же девочка, как и ты, просто...
--
Что?
--
Че - ты - рёх - мер - на - я, - торжественно отчеканила Лилия.
Глава 5 "Измерение глубины"
--
Какая-какая? - не поняла Лара.
--
Я попробую объяснить тебе, но вначале ты должна успокоиться, - и девочка засунула в руку своей дрожащей знакомой маленькую шоколадку, - На, съешь и не плачь!
Она подождала, когда Лара всё съест и перестанет всхлипывать и только потом спросила:
--
Что измеряют обычные люди, когда видят предметы?
--
Высоту, ширину, длину...
--
И всё. Вы живёте в трёхмерном пространстве, а мы - в четырёхмерном. Сейчас объясню, - протянула она, заметив, что Лара всё ещё с недоверием моргает покрасневшим глазами, - Ты знаешь, что дельфины и киты чувствуют настроение друг друга, не спрашивая? Это потому, что они четырёхмерные животные. Когда-то все люди были четырёхмерными, - они видели всё, а не только материю и знали всё, что только позволено знать человеку. Но это было очень давно, поэтому никто об этом и не помнит. Хотя древние греки, например, ещё помнили о том времени, и именовали его Золотым Веком. Ты не веришь мне?
Лара не отвечала. Она верила, но только в то, что Лилия в это верит . Всерьез счесть всё это за правду ей было ещё сложно.
--
Но ты поверишь, поверишь, я знаю!
--
Откуда? Вы что, и будущее видите?
--
Нет, но я вижу, чем наполнена твоя душа и понимаю, что ты поверишь.
--
А в чем измеряется глубина?
--
Ни в чем, а как. Это трудно объяснить. У каждого предмета есть сущность, которую трудно выразить тремя мерами. Но, - подумав, решила Лилия, - Я, пожалуй, попробую: представь себе два одинаковых с виду шкафа, но один из них полный, а другой - пустой. Все мерки у них сходятся, но глубина будет различна.
--
Так вы видите сквозь стены?
--
Ты опять не так поняла. Мы видим глубину всего, что нас окружает, то есть то, чем всё наполнено, их суть, сокровенный смысл. Теперь понятно?
--
Не очень... А мы никогда не видим?
--
Кто "вы"?
--
Обычные, трёхмерные люди.
--
Ну, я не знаю, кого ты относишь к трёхмерным, но некоторые видят. Иногда.
--
А вы всегда?
--
Да.
--
А я вижу?
--
А ты любишь смотреть на звёзды?
--
Да.
--
А почему?
--
Они красивые.
--
Правда? Чего же в них красиво? Ведь они даже не сверкают... Просто желтые точечки в черном небе!
--
И что ты хочешь этим сказать?
--
Люди любуются на звёзды, не потому что они красивы сами в трёхмерном мире, а потому что за каждой звездой скрывается солнце, и это видите даже вы. Теперь поняла?
--
Ну - у... Видеть ты можешь, что хочешь, - это твои проблемы, даже если бы ты видела не четыре измерения, а десять. Но причём тут прыжки из окна, карточка "смысл жизни" и прочая чепуха?!
--
"Смысл жизни" - это отдельная история, я расскажу тебе её попозже. А с окошками дело тоже обстоит очень просто: все светлые окна отражаются в ночи, и эти отражения становятся глубинной материей.
--
Что такое "глубинная материя"?
--
Такая материя, которая лежит вне поля зрения обычного глаза, но которая существует. Попробую доказать.
--
Как?
--
Ты слышала, что твой пьяный сосед вышел в окно за водкой и благополучно вернулся в дверь?
--
Да, у нас про это все говорили... И что, ты хочешь сказать, что и он четырёхмерный?
--
Ты что?! Конечно, нет! Просто ему повезло, и он попал в это отражение, хотя его и не видел.
--
Это... Ну - у... И я тоже могу выпрыгнуть в окно и не разбиться?
--
Если я тебе помогу, то да.
--
Мама встала!
--
Иди, одевайся!
--
Но...
--
Иди, иди, договорим после! - и Лилия первая выскользнула в приоткрытую дверь, оставив Лару одну, в ночной рубашке и босяком.
Глава 6 "Медосмотр и Поэтесса"
В этот день Лара впервые не опоздала в школу. Все уроки она сидела тихо и думала о том, что она узнала. Она не откликалась, когда её звали, не смеялась, когда рядом шутили, и даже Тоня не смогла её разболтать. В этот день учителя ругались и ставили двойки, как обычно, мальчишки пинали Ларин ранец, ожидая, что она взбесится и побежит за ними с линейкой, и девчонки с парты, как обычно, хохотали весь урок, раздражая учителей нарушением дисциплины, а ребят своим искренним счастьем. (Видеть, как другие веселятся, когда сам умираешь от скуки - занятие не из приятных!) Но Лару всё это не волновало. Как раз в тот день облака в первые рассеялись, и на бледно-лазурном небе, давно ожидаемом ею, появилась яркое солнышко. "Чуткова, а ну отклейся от окна!" - возмутилась учительница, - "Немедленно! А то я тебя отсажу!" Лара вяло взглянула на доску, где навязчиво красовались никчемные орудия пытки, научно называемые алгебраическими формулами. "Лилия, Лилия, наверное ты бы и здесь увидела глубокий смысл, но я умираю от скуки..." - подумала она, - "Я верю тебе, верю во всё, что ты говорила... Ах, как жаль, что сейчас не ночь, я бы рискнула выпрыгнть в окно!"
--
Не вздумай никогда этого делать, ты же разобьёшься! - крикнул кто-то ей прямо в ухо.
--
Лилия? Как на тебя не наорали?
--
Меня видят только те, кто этого хочет.
--
А она не хочет?
--
А ты на её месте хотела бы?
--
Да я и на своём поначалу не очень хотела.
--
А сейчас?
--
О! Ты ещё спрашиваешь?!
--
Вот в том-то и дело. А насчёт оконного отражения - если ты уж так хочешь, я провожу тебя туда, но без меня - не вздумай!
--
Ладно!
Лилия исчезла так же мгновенно, как появилась, а Лара осталась с нетерпением ждать конца уроков. Оставались только алгебра, физика и геометрия - самые, по мнению Лары, "вшивые" предметы. Отсидеть все три казалось ей немыслимым подвигом. Девочка уже собиралась идти в столовую за сахаром и в медкабинет за йодом, чтобы вызвать температуру, как в класс явилась... Мессалина Петровна, только во врачебном халате.
--
Мне бы Ларочку Чуткову! - любезно попросила она.
--
Ой, хоть на совсем забирайте, от неё никакой пользы! - воскликнула учительница.
Как только Лара оказалась за дверью, весь облик её спутницы принял такой комично-заговорческий вид, что Ларе стало не по себе.
--
Куда мы идём? - спросила она.
--
На медосмотр - интригующим шепотком ответила Мессалина Петровна и глаза её заблестели. Однако она не пошла в медкабинет, а повела Лару вниз, под лестницу, в чулан, где хранились школьные веники, совки и швабры. Булочница - врач зажгла фонарик и посветила им девочке в лицо, так что та перестала видеть что-либо, кроме коричневых пятен.
--
Открой рот! - от неё вдруг повеяло аптекой. Лара автоматически повиновалась.
--
Ух ты, какие белые зубки, как хвост мартовского зайца! А какой любимый?
--
Зуб?!
--
Да. Ну ладно, если секрет, не говори, просто заинтересовало... Давай глазки, измерю длину ресниц.
--
Ой, извините, можно я пойду на урок... Там, наверное, без меня новую тему проходят - новая тема, конечно, девочку интересовала мало, но общество элимантерши раздражало её даже немного больше, чем алгебра. Однако, Мессалина Петровна не собиралась так просто отпускать свою добычу.
--
На тебя моя единственная надежда, Лара! Ты будешь моей помошницей.
--
Но почему именно я?!
--
Вот это нам и нужно выяснить!
От такого оборота дела у Лары отвисла челюсть и она благополучно дала измерить длину своих ресниц и массу всех своих пальцев. Проведя все эти измерения Мессалина Петровна торжественно объявила:
--
Ты нам подходишь.
--
А вот вы мне не очень - наконец очнулась Лара.
--
Ты сама не знаешь, что ты говоришь!
--
Знаю! - девочка открыла запасную дверь и выбежала на улицу.
--
Тогда ты ничего не узнаешь о поэтессе, которая так тебя заинтересовала!
Лара на мгновенье остановилась. "Так ты тем более ничего о ней не узнаешь!" - крикнул ей кто-то в самое ухо, схватил её за руку и потащил за собой. Лара не сопротивлялась. Тогда Мессалина юрко подобрала камешек и бросила в убегавших, попав в Лариного спутника, точнее, спутницу. Та вздрогнула, но не остановилась, а побежала ещё быстрее. Элимантерша, напротив, как будто приросла к месту. Девочки оббежали угол школы и ворвались в парадные двери, сбив с ног вахтёршу, затем рванули в физкультурную раздевалку. Там никого не было, кроме одного котёнка, заботливо запрятанного в портфель хозяйкой - пятиклассницей.
--
Умница! - проговорила Лилия, немного отдышавшись, - Молодчина!
--
Лили! Она тебя до крови ударила!
--
Да ну её!
Лилия и в самом деле не казалась удивлённой или расстроенной, в отличие от своей приятельницы, для которой уже несколько лет любая капля крови казалась ЧП.
--
Тебе что, честно не больно?
--
Нет, ни капельки. Я не боюсь красной крови.
--
А какой же боишься? Голубой?
--
Не - а, золотой.
Лара и без того слишком запуталась, чтобы спрашивать, ведь она догадывалась, что если Лилия ответит, вместо одного вопроса появится, как минимум, пятнадцать. Однако сидеть молча было как-то неудобно:
--
Лилия, расскажи мне про поэтессу... Если тебе не трудно...
--
Трудно, очень трудно, потому что я сама не знаю. Но я расскажу.
Лара уже начала привыкать к Лилиной манере общаться и стала внимательно слушать, почти не обратив внимания на её реплику. Правда, поняла она не много: элимантерам зачем-то понадобилась маленькая девочка, которую четырёхмерные называли поэтессой, если бы "деятелям науки" удалась их затея, то она стала бы ещё более несчастна, чем кошка Мурка. Тогда мама увезла малышку подальше от четырёхмерного города, чтобы они не нашли её. Но она забыла о том, что её дочь оставила часть своей души в тетради, которую все называли "Дневником поэтессы". Что пока эта тетрадь находится у её няни, но тот, кому она достанется, сможет без труда найти ребёнка и делать с ним всё, что заблагорассудится.
Тут прозвенел звонок и так напугал непривычную к таким вещам Лилию, что она улепетнула, мгновенно, как всегда, даже не успев попрощаться.
Глава 7 "Рождественский подарок"
Лары Тоня не дождалась. Уроки закончились, но она так и не вернулась. Тогда девочка отправилась в медкабинет, чтобы узнать, когда кончится осмотр, но ей ответили, что подобных мероприятий сегодня не проводили ни в одном классе. Тут Тоня не на шутку испугалась. Первой её мыслью было рассказать всё учительнице, чтобы, если нужно, она вызвала милицию и Лариных родителей или просто подняла такой шум, какой только можно устроить по подобному поводу. Но, поразмыслив немного, Тоня решила что этими действиями может только насолить своей подруге: вдруг Лара специально подготовила этот побег с алгебры, а её лучшая подруга её выдаст? Такая версия показалась девочке более правдоподобной, и она отправилась домой несколько успокоенная. Однако, придя домой и не обнаружив у себя в двери объяснительного письма (или хотя - бы записки), Тоня покрылась мурашками. Едва зайдя в дом, она начала рассказывать всем своим родственникам по отдельности, что её подругу похители и как это произошло. Слушатели кивали головами, но особого волнения не выказывали. Тогда Тоня решила сама позвонить в милицию. Тут уже у мамы лопнуло терпение: "Всё, хватит!" - возмутилась она, - "Надоели мне твои выдумки! Кто там у тебя пропал?". Тоня в шестой раз за день рассказала историю Лариного похищения. "Ладно, уговорила, " - улыбнулась мама, - "Иди к Ларе и убедись, что она сидит на диване и жуёт чипсы". Тоня про себя изумилась банальности подобных мыслей, но предложение всё же приняла. Каково же было её удивление, когда всё оказалось именно так, как говорила мама - Лара и в самом деле сидела дома и смотрела телевизор, только жевала она при этом не чипсы, а сухарики! Но самое главное - она даже не чувствовала себя ни в чем виноватой!
Потрясений было слишком много - на следующий день Тоня не зашла за Ларой в школу и не проводила её домой. Та не могла понять, что произошло, т.к. на все расспросы подруга давала односложные, ничего не значащие ответы. Увидев, что все попытки помириться ни к чему не приводят, Лара решила вести себя так же, как её бывшая подруга. Через пару недель такая холодность вымотала нервы обеим. Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы Лара всё это время продолжала своё общение с элимантерами и четырёхмерными, но они тоже по какой-то непонятной причине забыли о ней. Таким образом, девочка оказалась в своеобразной изоляции - общалась с ней только всегда не к месту остроумная Юлька, да немыслимо толстокожая соседка по парте. Тоня тоже чувствовала себя жутко одинокой, даже больше - ей казалось, что у неё отрезали по меньшей мере руку или ногу, а может быть, и голову. Таким образом, когда Лара подошла к ней и попросила прощения, она не услышала в ответ равнодушного: "Ты передо мной ни в чём не виновата!", а примирительное "Ладно, проехали!". Они взялись за руки и в самом деле забыли и причину ссоры, и то, что ей предшествовало. Лара на радостях даже была готова считать Лилию и Мессалину Петровну плодом расстроенного воображения. Но тут новый случай не только убедил её в обратном, но и показал серьёзность положения, в которое она попала.
Девочки решили съездить на новогоднюю ёлку в другой конец города. Был очень морозный день. Не успели девочки выйти на улицу, как их пальцы начали ныть от холода, несмотря на ослепительно блестевшее солнце, и им пришлось разнять руки и спрятать их в карманы. Это ещё ничего страшного, ведь подружки сели в автобус в столь же радужном настроении, в каком вышли из дома. Правда, оно несколько ухудшилось, когда через сорок минут они обнаружили, что едут не туда, куда надо, однако настоящие злоключения были ещё впереди. Когда они наконец добрались до детского театра, ёлка уже давным-давно закончилась, да и не мудрено - ведь девочки колесили до наступления темноты, а начало праздника было назначено на два часа. Ждать возвращения автобуса было совершенно невозможно - у Тони была вымыта голова, и стоя на морозе она рисковала подхватить менингит. Поэтому подружки поймали маршрутку, которая только что попробовала проскочить мимо них. Недолго думая, они залезли в машину и только потом спросили её номер.
--
А какой вам надо! - удивился водитель.
--
Семьдесят восьмой.
--
Поздравляю. Это и есть семьдесят восьмой.
Лара ездила в этот район не единожды и прекрасно знала маршрут. Не на секунду не сомневаясь, что минут через двадцать они будут дома, подружки завели разговор о четвертных отметках, о предстоящей олимпиаде, о прочих школьных делах, и не заметили, как вместо того, чтобы отправиться на мост, соединяющий два района, машина развернулась на 180 0 градусов и поехала в ровно противоположенном направлении. Самое удивительное, что этого не заметили и остальные пассажиры. Они абсолютно спокойно отнеслись к непредвиденному изменению маршрута. Только через пятнадцать минут одна женщина, вся закутанная в гигантский шарф, пробубнила себе под нос: "Остановите у больницы". И, когда шофёр исполнил её просьбу, она вышла, прихватив с собой ещё пятерых человек. Наши горе - путешественницы остались в машине почти одни: кроме них там был только мужчина со спящим ребёнком на руках.
--
Но ведь семьдесят восьмая не едет мимо больницы! - встрепенулась наконец Лара.
--
Не бойся, наверное дорогу перерыли и пришлось временно изменить маршрут, - успокоила её Тоня, хотя сама задрожала при этом, как осиновый лист. Несмотря на достаточно реалистичное объяснение, подружкам было уже не до разговоров. Минут пять они сидели молча, держась за руки и с непередаваемым восторгом вглядывались в ночь, так отчётливо просачивающуюся через отражения их зрачков на заднем стекле. Вдруг машина остановилась, как сказал мужчина "У кладбища". Потом он вышел, тщетно пытаясь успокоить ребёнка, который проснулся и горько расплакался. Видимо, ему не очень понравилась идея отца покинуть тёплую машину и отправиться в сторону холодного ночного кладбища.
--
Больница, кладбище... А дальше что? - простонала Лара, - Может и нам выйти?
--
Нет, давай уж посмотрим, чем всё это кончится. Да и как ты собираешься добираться отсюда домой?
Вопрос был задан очень своевременно, ведь как раз в эту минуту машина остановилась в третий раз и шофёр предложил девочкам сойти.
--
Как... Уже? - воскликнули они в один голос.
--
Машина сломалась. Прошу вас выйти.
Девочкам пришлось покориться. "Сломанная" маршрутка мигом рванулась с места и исчезла за поворотом. Подружки оглянулись: в темноте осиновая роща казалась пугающей и загадочной.
--
Земную жизнь дойдя до середины, мы очутились в сумрачном лесу... - попробовала пошутить Лара.
--
Во-первых 11 лет - ещё не середина жизни, а во-вторых, мне сейчас не до твоих шуточек. У меня голова всё еще влажная.
Где-то среди осинок замерцал огонёк. Подружки решили, что неплохо было бы подойти к нему и поговорить с тем, кто его зажег. Но это был всего-навсего костерок в мусорном бачке, устроенный непонятно кем. По крайней мере, сколько девочки не искали, они так и не нашли поджигателя. Правда у самой свалки сидела большая черная собака, но Лара и Тоня ещё не настолько замёрзли и устали, чтобы увидеть в этом что-то удивительное - собаки на свалке не редкость. Правда, обе очень смутились, заметив, что собака прыгнула в огонь, но тут их внимание отвлекла маршрутка, проезжавшая мимо по дороге. Они с гиканьем понеслись её ловить. Но, согласитесь, было бы странно, если бы она отвезла их домой. Этого и не случилось: проехав пять метров, новый водитель заявил, что и его машина вышла из строя и выставил девочек, не вернув им денег. Но на сей раз, вылезая, подружки не смеялись и не боялись - и то, и другое им уже надоело, хотелось домой, напиться чаю и под одеяло. А брести нужно было ещё Бог весть сколько.
--
Куда пойдём? - спросила Тоня.
--
Надо полагать, по дороге. Или, может, ты собралась в экспедицию, знакомиться с лесными жителями и искать следы обитания всякой нечисти?
--
Да нет, вообще-то сейчас мне бы больше хотелось домой.
--
Если ты туда доберёшься. Между прочим, сегодня полнолуние.
--
Замолчи, уже не смешно!
--
Да ничего смешного тут и не должно быть. Кстати, а вон и вампир летит... Это так, к сведению.
Тут Тоня завизжала, т. к. к ним и в самом деле приближалось нечто большое и черное. И хотя это была просто крупная ворона, девочки почувствовали, что сегодня и в самом деле придётся повоевать со страшными существами из святочных историй. Собственно говоря, это обстоятельство скорее обрадовало путешественниц, чем расстроило: уж если им все равно придётся пройти неведомо сколько по морозу через лес, то лучше сделать это так, чтобы запомнить на всю жизнь. Однако они шли уже минут сорок, а не повстречали ни оборотней, ни вампиров, ни даже обыкновенных волков. Одним словом, ночной лес решил показать им всё своё благонравие, и они около полутора часов продвигались вперёд вдоль дороги, обсуждая сегодняшнюю серию "Никелодиона" на ТНТ. Они уже собирались отнести своё приключение на неполадки общественного транспорта, как лес начал редеть и взору девочек предстал отдалённый район их родного города. Правда, ни одна из них прежде там не бывала, но названия магазинов и киосков ярко свидетельствовали о том, что мигрировать в другое поселение им пока не удалось.
Глава 8. "Вербовка"
Впрочем с первой минуты пребывания в этом районе девочки уже чувствовали себя неуютно: во-первых, их сразу неприятно поразила странная пустота улиц - не смотря на отличную погоду и не такое уж позднее время, нигде не было ни души. Правда, метрах в ста от девочек тяжело шаркая валенками, семенила какая-то старушенция, но, заметив приближающихся путешественниц, она подняла юбку и понеслась подальше с прытью, которой позавидовала бы не одна спортсменка. И как не старались подружки её догнать, железная дверь подъезда захлопнулась прямо перед их носом. Тут только они заметили, что куда не посмотришь, нигде нет ни одного светлого окна. Это было несколько жутко.
--
Тоня, а вдруг тут у них эпидемия чумы?
--
Не думаю, об этом показывали бы в новостях. Скорее всего просто отключили свет. По техническим причинам, - возразила скептически настроенная Тоня.
--
По столь же техническим, сколько и маршрутки?
--
Хватит, тебе самой не скучно, а?
Сквозь щёлку под дверью подъезда просочился мягкий, красноватый свет. Не успели девочки обдумать, откуда бы ему там взяться, как дверь открылась и им на встречу вышла Лилия с огромной черной собакой со светящейся шерстью. Да, да, она именно светилась, но не переставала при этом быть абсолютно черной. Увидев девочек, Лилия захлопала в ладоши и шепнула на ухо своей собаке: "Не унывай, Сесси, как видишь, у нас ещё есть надежда!", а потом улыбнулась девочкам и сказала "Здравствуйте!"
--
Лилия! Ах, ну слава Богу! Объясни нам что нибудь!
--
Лара! Ты её знаешь? - удивилась Тоня. Она с ужасом посматривала то на Лилию, то на Сесси.