Крапивин Тире : другие произведения.

У меня есть краски для твоих картин

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Проект рассказ на заказ.
   Объектив: Ket - "Рассказ, который ты мне рассказывал в 2012 году, о двух мирах, которые объединились. Еще помню, там была девочка Кэрол и юноша - студент. Эта история закончилась на теме ненужности воображения для реального мира".
   Рабочее: "У меня есть краски для твоих картин".
  
  
   #1. "cерая комната"
   - Мы будем через десять минут, - со всей долей ответственности продекламировал водитель так, словно от этой рядовой поездки зависела его карьера и, быть может, вся его жизнь.
   А мне собственно все равно. Через десять минут, через полчаса, через день. Отель, номер, душ, сон. Не хочу больше ничего.
   Кэрол ничего не ответила, продолжив рассматривать в окно этот вечно дождливый город, его улицы, мосты, старинные дома и такой же, как небо, серый поток его жителей.
   Она закрыла глаза, и, выдохнув, откинулась на спинку пассажирского кресла. Вскоре монотонный пейзаж реального мира за окном исчез, и из-под черной пелены начал постепенно проявляться образ и картина, теперь уже ее собственная, вымышленная.
  
   Кэрол увидела себя стоящей посреди большой комнаты. Краски были тусклыми, в комнату почти не проникал свет, но в тоже время здесь не было темно.
   Неестественно огромная комната была заставлена всевозможной мебелью: шкафы у вроде бы стен, таявших в пустоте, задрапированные, наверное, белой тканью диван, стол, стулья и кресла, и, возможно даже, какая-то антикварная софа. Тут еще было несколько больших столов с, похоже, письменными принадлежностями, и много книг, разбросанных буквально повсюду. Предметов было так много, что если бы Кэрол захотела сделать шаг, она бы обязательно на что-нибудь наступила: на очередную книгу, с абсолютно не различимой мутно-нечитаемой обложкой, или наткнулась бы на резной пуф, обтянутый кожей, или на торшер...
   Но она точно не сделает шаг ни вперед, ни назад. В этом месте нет необходимости перемещаться куда-то. Ты есть всюду, ты есть всё.
   Странно, подумалось Кэрол, это всё мои мысли, мои слова, моя память, ощущения и чувства, и всюду, куда я смотрю, - это мой мир. Это то самое место, которое я обычно вижу, когда закрываю глаза и погружаюсь в себя. Но почему-то сейчас это место иное.
   Это не я? Это не мое?
   Это очень-очень странно, не обычно, не типично.
   Невозможно с чем-то сравнить, чтобы описать это ощущение.
   Такое чувство, которое никогда и никто в этом мире и не чувствовал вовсе, и не воображал. Что-то абсолютно иное, новое.
   Все одновременно знакомо и незнакомо теперь. Здесь, в этом месте.
   Да, точно, вдруг осознала Кэрол, - здесь теперь нет стен! Вот оно, это самое новое, иное, чего не было раньше.
   Нет, их конечно и раньше не было, это лишь условность моего мира, продолжала рассуждать, Кэрол, но раньше за их призрачными поверхностями, за этими, наверное золотыми в полоску обоями, были... Стены. Что еще бывает за стеной?
   Ничего? Я не знаю, я не могу знать, это ведь стена.
   Но вот теперь, в данный момент, за ними определенно было что-то.
   Что же именно? Какой-то новый Мир ?
   Ну вот, теперь я чувствую некоторое смущение от этих моих глупых рассуждений,- продолжала мысль Кэрол. Жил себе человек, жил, а тут додумался в окно посмотреть, а там, оказывается, целый Мир.
   Нет, я же не совсем дура,- уверенно возразила себе Кэрол,- моя комната, была другой...
   Такой же точно, но другой.
   И еще одно.
   Я вижу силуэт.
   По правую руку от замершей Кэрол в роскошном кресле, которое было застлано простыней, сидел юноша, скромно, совсем бесшумно, сложив руки на лежавшие на подлокотниках книги. Склонив голову набок и практически не мигая, он все это время смотрел на Кэрол.
  
   Кэрол бы вздрогнула и отскочила в сторону, - кажется, так реагирует человек, который продолжительное время осматривает помещение, и когда уже окончательно убеждается в своем одиночестве, расслабившись, случайно, как бы мимолетным взглядом, замечает, что прямо перед ним сидит гость, все это время внимательно тебя изучающий.
   Но Кэрол не произнесла не звука, не сдвинулась ни на йоту и даже не повернула в его сторону взгляд, все также оставаясь стоять в центре этого замороженного царства из простыней и антиквариата.
   Мысли, ощущения и чувства вдруг стали для Кэрол словно чужими, совсем новыми, хотя она точно знала, что они не могут быть ничьими иными.
   Нельзя верить глазам своим: это - воображение. Нельзя верить своим ощущениям - они чужды. Нельзя верить разуму своему - он в смятении. Можно положиться только на свое сознание, твердую веру, что я - это я.
   Кэрол осознала, что с момента, как она оказалась в привычном для себя "здесь", она стала кем-то совсем не привычным для самой себя "тут". Быть может, прошла минута, или год, но преодолев смятение и разобравшись в управлении новой я, Кэрол, перешла в мысленное наступление.
   Я не вижу его глаза и черты лица, но я откуда-то точно знаю, какое у него выражение, вижу его эмоции, мимику и жесты. И ведь предо мной лишь мутный нечеткий силуэт, лишь образ.
   Кэрол инстинктивно хотела что-то сказать, но слов не было.
   Слов в этом мире и нет, есть мысли, их, конечно, можно сделать похожими на слова, но это же бессмысленно воображать, что ты говоришь сам с собой. Или теперь не бессмысленно?
   Восприятие, мысль и осознание, затем принятие либо отторжение - кажется, в таком порядке к нам приходит все новое. Но сейчас, стоя посреди этой серой захламленной комнаты, Кэрол поняла, что ей не нужно все это делать. Не нужно чувствовать, осознавать, не нужно принимать эту новую информацию. Все уже воспринято, все уже узнано и осознано.
   Поскольку все в этой комнате было ею самой и все одновременно было им.
   И самым невероятным было не понимание того, что ты находишься в чьем-то чужом разуме, который в свою очередь находится в твоем, а то, что этот чужой, - точно такой же как и ты, создатель этих стульев, столов, и хлама на полу.
   Видимо, мы построили одно и тоже. Вообразили одно и тоже. Разум Кэрол бунтовал, раз за разом признавая это вывод ошибочным, неверным, дурным и сумасшедшим.
   Этот человек в кресле - выдумка! Это вымысел! Это все твое воображение! Это раздвоение личности! Кто-то чужой в твоем сознании! Мы же читали об этом в книгах, смотрели фильмы! Ты сошла с ума, это болезнь! Удалить его, забыть, признать ошибкой, не принимать!
   Этот поток в общем-то разумной критики словно транслировался быстро бегущей строкой с кричавшими буквами и восклицательными знаками. Транслировался всюду. И ему, и Кэрол.
   Но я знаю, что он не выдумка! Я знаю, кто он! Я знаю все о нем, все его мысли, все его чувства, все его существо. И если он выдумка, значит и не реальна я сама, а это маловероятно. Почему? Потому что, когда я вступила в комнату, знание о том, что я - это я, никуда не ушло.
   Слов так и не было. Только мысли бешенным вихрем крутились в этом новом, невообразимом ранее потоке информации, в этом теперь знакомо-незнакомом мире.
   Я никогда не пробовала, это, быть может, получится как-то нелепо, но давай, мой близкий незнакомец, вообразим с тобой слова.
   Прозвучало это действительно глупо. Воображать слова было не просто и требовало некоторого времени, а когда получалось, еще до того, как ты закончил визуализировать превращение слогов в слова и слов в предложения, он уже знал не только само предложение, но и его смысл, всю цепочку рассуждений, и бесконечность, что была до и что была после.
   Да, действительно странно. Это словно ты в шутку играешь в карты, нарочито показывая их оппоненту, при этом громко озвучиваешь свой ход.
   Воспринимать воображенные слова оказалась забавным, Кэрол внутренне улыбнулась, слушая реплику Димитра.
   Да, у него есть и другое имя, но именно Димитр, как-то абсолютно неосознанно выбрала Кэрол из океана его воспоминаний и фантазий. Она так же отметила, что его настоящее имя тянуло за собой целый ворох воспоминаний, ощущений, и чувств из мира реального. Но сейчас, стоя здесь в этой комнате, с трудом воображая слова, меньшее, в чем ей хотелось разобраться, так это в делах его реальности.
   Кто мы и где мы? Что это за место? Как мы здесь оказались? Почему все это происходит? Как это возможно?
   Особенного смысла эта воображаемая тирада вопросов не имела, они оба это знали и понимали, однако, создание мысленных реплик каким-то образом успокаивало их разум. Слова превращались в некие сопла, куда устремился тревожный ураган их мыслей, упорядочивая и замедляя свой ход, отчего сознание испытывало своеобразный восторг. В эти небольшие паузы, пока они воображали в общем-то ненужные слова, их разум будто адоптировался под этот новый порядок и способ взаимообмена информацией.
   Я думаю, что сошел с ума, выдумав нечто, чего теперь не могу осознать.
   При этом Кэрол улавливала всю передаваемую Димитром палитру чувств, хотя и знала, что он скорей так шутит, однако сам в этом не уверен.
   А я думаю: я умерла, или даже мы умерли вместе, или умер весь Мир. Упал астероид, или просто кто-то выдернул где-то розетку - и все наше реальное погасло, и мы вот теперь тут... Где-то.
   Этот направленный воображением поток осознания вновь разжег вихри их сомнений, переживаний, возбудил цепочки рассуждений и споров.
   Конечно, мы не мертвы,- думала Кэрол. И я, и он... за каждым из нас висит некий якорь, цепь которого тянется куда-то за стены этой комнаты в тот большой, отсюда кажущийся пугающим мир. Но с другой стороны, смерть в ее воображении и раньше не казалась чем-то устрашающим, а теперь, когда тут есть кто-то еще, эта мысль вообще нисколько ее не тревожила. Кэрол внутренне согласилась с цепочкой ассоциаций и рассуждений Димитра о выдернутом проводе. Ей тоже показалась абсурдной идея, что то, что здесь сейчас происходит, это какой-то сбой в каком-то воистину непостижимо грандиозном механизме.
   Ее собственные мысли и рассуждения кружились по комнате незримыми потоками, пересекаясь и смешиваясь с рассуждениями и мыслями Димитра. Она порой на мгновенье приходила в ужас, что вот-вот не сможет отличить свои мысли от его, но эти опасения были напрасны. Хоть их рассуждения в своем стремительном потоке схлестывались и смешивались, - различить, чьи где мысли, не составляло особого труда. Мысли Кэрол были отмечены красным, а мысли Димитра синим. Так ее разум приспособился, а его разум с этим благодарно согласился.
   Вскоре Кэрол уже не воображала красно-синие потоки мыслей, это перешло куда-то на уровень подсознания, и думать стало гораздо легче. Кэрол также отметила, что Димитр немного успешней справлялся с адаптацией и уже привел свое сознание до той стабильной версии, которая, видимо, была до ее прихода.
   Итак. Давай попробуем подытожить, моя гостья из тени.
   Раньше, чем Кэрол успела обидеться на такое странное прозвище, она посмотрела на себя его глазами и черпнув немного из его странных ассоциаций, безмолвно с ним согласилась.
   Примерно в это же время их сознания окончательно вернули себе свою обособленность, - часть мыслей были погашены и спрятаны глубже, часть условно подкрашивались в соответствующий цвет, а часть, которые отвечали за слова, формулировались уже предельно четко. Хаос от столкновения двух миров сменился затишьем. А когда их разум осознанно отказался от бесконтрольного обмена информацией, временно отграничившись от всего этого невероятного инструментария, казалось, что два человека просто беседуют друг с другом, ну или воображают, что беседуют, каждый у себя в голове.
   Вероятней всего, наши сущности каким-то образом встретились в наших внутренних мирах. Да, согласен с тобой, это не походит на ту телепатию или ментальную связь, о которой известно. Там ты словно говоришь по телефону, не используя трубку или какое-либо устройство. Здесь же, мы находимся в..
   Внутри друг друга!?.
   Да, наверно. Но при этом я не чувствую тебя. Не чувствую в том смысле, что не знаю, сколько тебя здесь. Вся, или только твой разум? Это твой мир, или мой? А физически мы сейчас где находимся? В моей голове?
   Нет, и не в моей. И, наверное, не в чьей-то еще... Я хорошо знаю эту комнату, как и ты.
   Кэрол охватил страх. Она не сразу поняла, что это был его страх, даже ужас. Это вновь было новое для нее чувство, потому что ее страх был совсем другим. Так, как он сейчас, она никогда в жизни не боялась.
   Мы.. наши.. Мой мир!
   Мысли Димитра закрутились с сумасшедшей скоростью, она не успевала понять, чего именно он так испугался.
   "Сомнение, догадка, осознание, снова сомнение, а что, если...".
   Она не понимала. Между тем, этот ужасный поток страха черной пеленой скрыл сначала стены комнаты, потом и Димитра.
   Кэрол сделала шаг потянулась к нему, но безуспешно.
  
   #2 "пена от посуды"
   - Кэрол! Кэрол! - водитель тряс ее за плечо.
   Она открыла глаза. До боли знакомая комната отеля люкс. Она полулежала- полусидела на роскошном красном диване, на ноге был почему-то только один сапог, шаль валялась на полу, а этот Андрей Евгеньевич, или как там его, с испуганно-бледным лицом неуверенно пытался нащупать ее пульс.
   - Что.. что вы делаете? - Она постепенно приходила в себя, к голосу возвращались стальные нотки.
   - Так, вы ж это, сказали, что переоденетесь и спуститесь на ужин. Я, значит, захожу, а вы тут лежите. С вами все в порядке? Вам не выздоровиться?
   - Не здоровится, - автоматически поправила его Кэрол. Она окончательно пришла в себя. - Так, пошел вон из моего номера!
   - Но это... мож.., доктора?
   - Вон! - Она встала, швырнула второй свой сапог к двери и подняла шаль.
   Водитель так и застыл в нерешительности.
   Этот, подумала Кэрол, разительно отличается от тех, кого мне прежде давал отец. Раньше, невзирая на мои протесты, мне приходилось ходить с настоящими "амбалами", для которых я была не более, чем дорогая ваза: держать в безопасном месте, не ронять! И все мои рассуждения, протесты, замечания и комментарии, они просто не воспринимали и не понимали - на них действовали только прямые резкие команды. А этот - другой, смотри, какой чуткий, поднялся меня проверить. Кому-то есть дело до моего самочувствия? Нее, он просто боится, что со мной что-нибудь случится и потом, как следствие, случится ним.
   Кэрол стало немного легче от этих рассуждений. Привычные мысли, в привычном мире.
   - Просто недосып от перелета, вырубилась. Сейчас переоденусь и спущусь.
   Водитель, видимо, удовлетворённый, что все в порядке, немедленно удалился, закрыв за собой дверь.
   Что, черт подери, это было?!.
   Зайдя в ванную, она быстро скинула с себя одежду и забралась под горячий душ.
   Я ехала в отель. Хотелось спать. Я закрыла глаза, как обычно, и попала куда обычно, рассуждала Кэрол. Каким-то образом в моем мире я встретила кого-то еще. Нет, в том то и дело, что не "кого-то". Этот кто-то, точней, его внутренний мир теперь вот он, здесь, весь, во мне, со мной, и я... Чем логичней были ее внутренние рассуждения, тем сильней кружилась голова. Кэрол почувствовала ужас, восхищение и панику одновременно. Но сильней всего в ней разгорался интерес.
   Она машинально села на пол, забыв о своей брезгливости к ванным комнатам в гостиничных номерах. Она откинулась на стенку душевой так, чтобы мощный горячий поток накрыл ее голову целиком.
   Да, ужас. Кто-то есть в ее разуме, в ее внутреннем мире. Это кто-то, скорей всего, не другая она. Точно, не она.
   Да, паника. Кто-то видел ее всю, и не просто увидел, взглянув одним глазком, не просто узнал что-то личное, обнажив ее внутренний мир. Он видел ее всю, все, что в ней есть. Это она знала наверняка, потому как сама видела его. При этом она не смотрела его по частям, не осознавала его постепенно, он появился в ней полностью. Сознание подсказало аналогию: словно книгу загрузили в голову целиком. Но это была не книга, это был фильм, тысячи фильмов, с картинами, чувствами, знаниями выводами и ощущениями. Сознание так же подсказывало, что это не возможно... И чем больше она приводила испытанное лично к тому, что точно испытал и он, тем сильней была ее паника.
   Да, восхищение. И это было еще более безумным, нежели другие ее чувства. Какая-то далекая ее, еще детская, и до этого момента дремавшая часть внутреннего я, просто вопила от восторга: "Вот оно! Оно существует! Я же говорила тебе! Говорила, что чудо существует! Вот оно! Оно здесь, оно повсюду! Магия! Выкусите, глупые серые буки- всезнайки, магия - вот она, она здесь!".
   И где-то еще ниже, из глубин подсознания разгоралось чувство любопытства. И нет, это было не ее врожденное чувство самоироничной любознательности: "Ну и что у нас за диагноз, милая? Не поспать ли тебе часом? Таблеточек, может?". Не присущий Кэрол пытливый ум, допускающий при разгадывании очередной головоломки даже самые абсурдные варианты: "Я телепат? Оу, ничего себе! У меня сверх разум? Я из другого Мира? Дорогая, не припомнишь, где я припарковала свой звездолет, когда прилетала на эту планету?".
   Нет, это было сверхжелание. Желание узнать, увидеть еще раз, потрогать, если можно, или хотя бы почувствовать это. Это Солнце, эти звезды, эти горы, дома, людей, вещи... Там, за стенами ее серой комнаты.
   У Кэрол кружилась голова. Вода слишком горячая, ты сидишь в душе слишком долг..
   Я хочу еще раз увидеть эти Миры!
   Все в ванной шло кругами, кафель таял, стены уходили все дальше в туман. Она решительно встала, ей казалось, что огонь в ее глазах можно было разглядеть не применяя воображение.
   Это ведь то самое!
   То самое, что некогда, еще в детстве, заставило ее жить, терпеть ужасы сурового детства, стискивая зубы просыпаться по утрам, с болью переносить кошмары реальности, но жить, - чтобы в минуты спокойствия, закрывать глаза и видеть их... Эти некогда утраченные грезы, которые разукрашивали и наполняли особым, ее собственным, смыслом беспощадность реального мира.
   Поставив своеобразную точку в этом хаосе внутренних рассуждений, с легкостью преобразовав желание в понятные цели, она окончательно вернулась к прежней "Я", - холодной, расчетливой, рассудительной и спокойной.
   Спокойно и рассудительно она укуталась в полотенце, уверенно вышла из ванны, прошла пару шагов и ... упала в обморок, расчетливо - на кожаный диванчик в холле.
  
   ***
   За ужином она не прекращала попыток еще раз нырнуть в себя.. в них, в нас. Но то место было словно закрыто. До ужаса странно было осознавать, что ты не можешь попасть в собственное воображение, - темнота, какие-то шумы и вспышки. У нее оставались лишь воспоминания.
   За паузу, пока несли горячее, ее разум с невероятным упорством и скоростью перебирал возможные варианты.
   Вероятно, Димитр в каком-то смысле сильней ее. Она знает, что он в отличие от нее не справился с хаосом, захлестнувшим его разум, когда обнаружил ее в себе, а затем каким-то образом он лишил ее всякой возможности воображать, погружаться в себя. Еще она отметила, что вспышки стали ярче и шум громче, когда она спустилась сюда, в ресторан отеля.
   И хоть она ощутила все, что было им, и его выдуманное и его настоящее, именно настоящее было словно в тумане. Во сне ты видишь книги, ты даже можешь их читать, получая знания и информацию, ты знаешь, что ты видишь текст, буквы и символы, но когда ты пытаешься перенести их в реальность, они рассыпаются в бессмысленный набор закорючек. Так было и с его реальностью, увиденной ею через его воображение.
   Я знаю, сколько ему лет!
   Сколько?
   Не знаю, но я знаю, как он выглядит, как он двигается, какой у него голос.
   И как же? Можешь повторить это, воспроизвести? Может, нарисуешь?
   Нет, почему-то не могу.
   Вот если бы я могла взглянуть на это место еще раз, я бы точно смогла, - крутилось у нее в голове.
   У меня есть только воспоминания... Воспоминания. Этого же достаточно! Этого более чем достаточно.
   От десерта Кэрол отказалась, никому ничего не сказав, она решительно вышла и пошла туда, где никогда не была, в тоже время этот маршрут был ей хорошо знаком.
   Все просто.
   Коридор, комната, дверь, еще комната, вновь коридор. Она вошла на кухню.
   В помещении кипела работа, за звоном посуды, чадом от кастрюль и сковородок, проворно сновали туда-сюда люди в красных комбинезонах и аккуратных белых колпаках. Кэрол отметила, что не зря отец нахваливал этот ресторан, тут даже на кухне форменный порядок. Высокий парень в черном, отличном от остальных, комбинезоне, заметил ее и подошел.
   Это не он!
   - Каролина Евгеньевна, добрый вечер, рад Вас видеть на нашей кухне! - Он улыбнулся, хотя глаза выдавали испуг. - Чем могу быть полезен?
   Она не слушала, она искала. Шум, вот они вспышки, зарницы, легкое головокружение. Совсем рядом.
   Не получив ответа, улыбка шеф-повара сошла на нет, лицо заплыло грустными догадками, - Э, вам что-то не понравилось?
   Вспомнила! Посуда! Ну конечно! Подработка, машинальная работа, пена, блеск, облака...
   - Нет, все отлично, просто, хочу... - Кэрол подумала, насколько это будет корректным, но потом поймала себя на мысли, что ей плевать на корректность. - Хочу поговорить кое с кем. Это личное. Вы, - она сказала это громко, чтобы все слышали, - пойдите все покурите.
   Кухня замерла, все стояли глупо уставившись на Кэрол, включая шефа.
   Она громко хлопнула в ладоши, - Ну! Живо, перерыв, брейк, поуси сигаретте, смоко, курим, отдыхаем, живо-живо!
   Изумлённые, в полном недоумении повара медленно покинули помещение. Кухня постепенно опустела, стало тихо, что-то где-то все еще шипело и кипело, но в сравнении с царившим тут только что гомоном стало тихо.
   Она безмолвно, ноги были словно деревянные, прошла по кухне, к небольшому закутку с большим столом и придвинутыми к нему стеллажами грязной посуды.
   Лампы-прожекторы освещали сверху две огромные раковины, тарелки, кастрюли и ковши, руки в фиолетовых перчатках, лохматую нестриженную челку, почти скрывавшую глаза и силуэт в сером кухонном комбинезоне, который замер, как мышь перед удавом.
   Он именно такой, каким я его себе и представ.. знаю, - подумала Кэрол.
  
   Она настоящая, - подумал Димитр, выронив тарелку в мыльную воду.
   Бульк, заблестела пена.
  
   Мир застыл. Свет от ламп теплыми лучами завис где-то на полпути к полу, шарик раскалённого масла, вылетевший из сковородки, завис в полете и теперь переливался бликами, в замороженном воздухе висели пылинки, частички, какие-то совсем микроскопические нити...
   Она опять смотрела на себя из-за спины, а его силуэт снова растаял в знакомую неопределенность.
  
   Черные волосы, идеально ровная челка, взгляд как у хищной кошки перед прыжком, красивое темное платье, кольца с камнями и туфли с высоким каблуком. Она действительно прекрасна. Я знаю, мы ровесники, но клянусь, она выглядит старше. Димитр не успел заметить, как они вновь оказались в "субпространстве", где время не существовало. Наследница империи и нищий студент, мойщик посуды, - прекрасно!.. Он внутренне расписался под собственным диагнозом: "безумен, шансов вылечить нет".
   Ты очень красивая..
   Покажи мне их!
   Одновременно произнесли они.
   Она ведь должна была сейчас смутиться, покраснеть и сказать "ой, как это мило". Однако, его слова никак не шелохнули ее решимость. Казалось, она вовсе его не услышала, хоть и здесь не нужны уши, чтобы слышать.
   Димитр хотел было пуститься в депрессивные рассуждения, потом поймал себя на том, что он собственно и не делал ей комплимент, не пытался, о боги, флиртовать, а лишь донес до нее свою истину. А поскольку ей уже известны все его истины, фраза, действительно, не имела никакого смысла.
   Он молчал, и внутренне, и внешне.
   Он закрывал глаза в воображении, чтобы открыть их и еще раз посмотреть на нее в мире внешнем. Здесь гудел холодильник, журчала вода и громоздилась посуда, было душно и слишком светло. Она здесь, среди этих кастрюль и тарелок, выглядела, как нарисованная, как придуманная, воображенная и вклеенная в эту чрезмерно реальную сцену.
   Он вновь закрывал глаза и открывал их в своем разуме, где свет висел половинками желтых лучей в сантиметрах от пола, а зависшие в полете пылинки мерцали, как звезды. Здесь все становилось на свои места, она уже не казалось такой нереальной, напротив, такой знакомой, быть может, даже неотделимой естественной частью его самого.
   Не могу поверить, что ты настоящая. Я просто не могу это принять.
   Ты уже принял это, как приняла я. Пытаться спорить с моим или твоим присутствием здесь, тоже самое, что спорить с самим собой о причинах своего бытия.
   Она немного помедлила, - странным и немного пугающим было наблюдать, а точней чувствовать, когда она в своих мыслях обращалась к памяти воображения Димитра.
   Ты же ведь уже пытался вообразить меня. Ну, такую, как я.
   Здесь не было никакой нужды задавать вопросы, и тем более отвечать на них, тем не менее Димитр зачем-то ответил.
   Я создавал много таких, как ты. Но еще не одна не приходила ко мне вот так вот - это не возможно.
   Поэтому ты поставил под сомнение мир внешний?
   Да. А ты поставила под сомнение собственный разум и воображение, потому что в твоих комнатах всегда были стены.
   Верно, и я теперь больше всего на свете хочу посмотреть на то, что за ними.
   Она впервые вообразила улыбку на своем образе и нарочито театрально поклонилась. Оценив это, он ответил взаимной улыбкой, в реверансе поклонившись.
   Выходит, внутренний мир немножко более сложное место, чем я думал прежде, и, скорей всего, думают остальные люди.
   Я, так понимаю, что то место, куда я хочу попасть, немножко более сложное, чем лишь очередное пространство за стенами.
   Димитр не прекращал открывать и закрывать глаза, чтобы вновь и вновь посмотреть на ее силуэт, и - там, и - здесь. И чем больше он вглядывался в неё в реальном мире, тем более сходился на мысли, что она вымысел. А если она вымысел, она это я, - и чувства, утверждающие это, не лгут - все сходится.
   Эта ложная цепочка рассуждений ввела его в некий транс, успокоила и сделала таким, каким он был здесь обычно, но каким никогда не смог бы быть в действительности.
   Да, туда, куда мы пойдем, не так легко попасть, как за соседнюю дверь. Но я знаю, как это сделать: ты пройдешь туда вместе со мной.
   - Подойди, пожалуйста, - тихо сказал он.
   Она медленно, не отводя от него взгляд, подошла к нему и вновь замерла.
   - Посмотри на эту посуду. Видишь пену в раковине?
   - Да, - словно не своим голосом покорно сказала она, - вижу.
   Он провел по пене рукой:
   - А видишь облака?
  
   Она посмотрела сначала на его руку, потом на пену.
   Облака?
   Пена от моющего средства, блестящие белые пузырьки... Она не успела почувствовать, как вновь закрыла глаза и уже беззвучно парила в бескрайнем белом небе.
   Она оглянулась - вокруг был бескрайний горизонт неба, переходящего в темно- синий космос, а облака чуть прикрывали далекую землю.
   Ощущение падения, сводящее тело сумасшедшей судорогой, но в то же время совсем не страшное.
   Она раскинула руки и с восторгом, улыбаясь, смотрела на звезды, темный космос и землю внизу, целиком отдаваясь прекрасному чувству полета.
   Этот потрясающий мир был огромным, и таких миров было бессчётное множество.
   Она падала, наслаждаясь бликами далекого солнца, великолепной и бескрайней линией горизонта, разделявшей землю и звезды. И не мир двигался вокруг нее, как в кино, или компьютерных играх, а она парила в нем, в своем бесконечном падении.
   Это не было похоже на прыжок с парашютом, не было похоже на самый реальный сон, не было ничем близким к ее собственным фантазиями.
   Она была абсолютно в новом для себя месте, с иными чувствами, законами тяготения, цветами и звуками.
   Восхищение захлестнуло ее целиком.
   Сколько я нахожусь здесь? Сколько длится мой полет? Это вечность или всего лишь мгновенье?
   Кусая морозный воздух, как сахарную вату, она улыбаясь, закрыла глаза.
   И отрыла их, уже ощутив себя стоящей посреди леса. Огромные деревья уходили в небо, а под ногами был сплошной травяной ковер. И всё окружающее буквально влилось в нее в один миг. Высокие массивные деревья были окутаны множеством искусных лесенок и воздушных мостиков, ведущих в вырезанные, а иногда и надстроенные поверх домики-квартирки. Резные окошки и рамы, множество фонариков и флажков. Казалось, каждый из этих домиков сложен из тысяч замысловатых деталей, словно пазл. Каждое крылечко, каждую деталь такого домика хотелось разглядывать часами, чтобы вникнуть в их замысловатость, хитрость и изящность конструкции. И эти существа... их тут много... они живут здесь. Высокие и красивые девушки и женщины, обладающие какой-то невероятной силой и знанием о некоей энергии, они держат в балансе мир, или, может быть, многие миры, искусно и мудро управляя принадлежащей им силой. Они проходили мимо Кэрол, улыбаясь ей, смотря на нее, как на простачку-туристку, случайно забредшую в их невероятную обитель. Вот мимо нее прошла очаровательная девушка с ярко рыжими волосами, и Кэрол уже знала, что перед ней Саяви, мастер огня. Несмотря на то, что Саяви озабочена подготовкой к фестивалю Ночи, ее первому публичному выступлению, она, улыбнувшись Кэрол, щёлкнула пальцами, из которых вспыхнуло яркое пламя и тут же растаяло, превратившись в небольшую огненную фею, упорхнувшую куда-то в небо. Кэрол изумленно пыталась сфокусировать сознание на чём-то одном, но деталей было слишком много. Их одежда, походка, голоса, запахи, движения и жесты, но главное - чувства. Одни, казалось, буквально лучились теплом, а от других шёл мороз по коже, и разряды статики кололи кончики пальцев. Сколько их здесь? Каждый создан, каждый существует, и каждый индивидуален, и у каждого своя история... Она хотела суммировать все это, чтобы осмыслить, и вновь неосознанно закрыла глаза.
   Это очень много. Очень много-много.
   Она уже сидела на нижней полке в купе движущего поезда. Здесь было прохладно и темно. Она встала и хотела выйти, но потом поняла, что она здесь совершенно одна. Немного страшное место. Кэрол не любила поезда. Не любила, главным образом, из-за попутчиков. Но вот, оставшись в рассекающем ночь поезде одна, она ощутила страх. Но что-то успокаивало ее. Это же поезд, куда я могу сойти? Мне остается только расслабиться и смотреть на мелькающий за окном пейзаж.
   Он словно транслировал ей свои чувства, воссоздавая их теперь уже в их общем воображении, поняла Кэрол, и ей стало легче.
   За окном проносился заснеженный лес. Темные, могучие, как в сказках, сосны стояли обряженные дивными белыми шапками...величавые ели в роскошных белых, поблёскивающих шубах... Она всматривалась в этот завораживающий пейзаж. Вот перед ее взором пронеслись деревянные домики с горящими в их окошках огоньками, словно в миниатюре, но настолько был живой и манящий этот свет среди этой великой зимней ночи! Картина леса и замысловатых домиков с огоньками света по-настоящему завораживала.
   Она легла на спину, лицом обратившись к окну и расслабилась. И она никогда...
   Никогда не замечала этого. В детстве ей не раз приходилось ездить в таких вот купе, всматриваться в ночной пейзаж, но ни разу она не замечала этого. Смотря снизу вверх она увидела небо, усеянное яркими звёздами. Когда ты едешь в поезде. тебе кажется, что он всегда движется только прямо вперед, но глядя на звезды, можно заметить, как величественный и неподвижный небосклон пляшет, словно в калейдоскопе, поворачиваясь то влево, то вправо. В небе, над верхушками мелькавших сосен сновали туда-сюда красные мигающие огоньки пролетавших самолётов, или, быть может... НЛО.
   Это ведь не воображение? Это все реально? Она чувствовала, что погружается все глубже. И вновь инстинктивно она закрыла глаза, словно желая проснутся, и проверить, существует ли она сама на самом деле, или она, действительно, его вымысел.
   - Протокол самоуничтожения запушен! До взрыва осталось пять минут! Просьба всем срочно покинуть помещение!
   ­­­­ - Ага, сохраняйте спокойствие и не забывайте свои вещи, приятного дня! Так понимаю, это означает, что не срослось у нас со взломом.
   Парень в изорванном длинном плаще, взглянув на нее, и как-то невесело улыбнулся.
   - А? Э! - только и смогла выдавить ошарашенная Кэрол.
   Он быстро отсоединил провода от мигающего красным терминала, закрыл чемоданчик, внешне похожий на ноутбук, и судорожно стал распихивать разбросанные штекеры, шнуры и какие-то устройства по карманам.
   Как на негативе, в ее памяти проявились воспоминания об этом месте.
   Да это же чудаковатый программист Хест, следовательно я в мире-воронке Вэдел, чего-то среднего между бермудским треугольником и черной дырой из сай-фай книжек, куда попадает всё и отовсюду. Где-то здесь берет начало длинная, местами смешная, а местами грустная, история выживания в запутанном мире, сотканном из осколков разных миров и эпох.
   Интересно, почему именно это место, подумала Кэрол. Но потом, мысленно прокрутив прошлое и будущее этого места, она поняла, что этот мир содержит в себе по кусочку из каждого, и его можно использовать, как некий ориентир. Теперь, зная сюда путь, она сможет попасть куда угодно.
   Использовать мир хаоса, как ориентир, хах.
   Кэрол посмотрела на Хеста, деловито проверяющего свое легендарное одноствольное ружье с "универсальным" калибром и, широко улыбнувшись, хотела подмигнуть, смотря в пустую точку где-то над потрескавшимся потолком.
   Но как только она закрыла глаза, она поняла, что вновь падает.
   Однако, если раньше она парила в свободном полете, то теперь это было целенаправленное падение. Падение вниз, падение с обрыва в бездну. Кэрол поняла, что в момент шага в пропасть, она не была собой, она была девушкой, которая рассудив, что ее мир конечен и его невозможно изменить, решила с ним покончить.
   Нет, здесь все было не так банально. Мир Мэс был строго систематизирован, находился на огромном диске и управлялся каким-то тоталитарным режимом. Жить здесь и вправду было не совсем комфортно, но Кэрол, не смотря на это знание, все равно была уверена, что девушка совершает ошибку.
   Узнать и понять, почему все так произошло и что было дальше, Кэрол помешал сам невероятный прыжок этой леди, а точней, его неестественная траектория.
   Упав с обрыва, она летела не строго вниз, а по кривой к некоему центру под диском мира Мэс. Рассматривая огромное плато, на котором стоял Мэс, Кэрол видела, что земля под плато постепенно сужалась, и траектория полета по гиперболе несла ее к некой сфере, соединявшей полоски земли, как половинки объеденного яблока. Скорость все увеличивалась и увеличивалась, это походило на американские горки перед мертвой петлей, и она, как полагается, вопила, - Кэрол от детского восторга от аттракциона, а девушка - от шокирующего ужаса. Пролетев огромную сияющую сферу, словно огромный белый портал, она вылетела с обратной стороны и начала уже падать снизу-вверх на зеркально похожее на Мэс, плато мира Солеб.
   В Солеб. конечно, все было иначе, чем в Мэс, и Кэрол отчего-то знала, что это "иначе" лишь зеркально отразит существующие проблемы героини, однако, наверняка, не решит их.
   Удовлетворенная завязкой и развязкой, она закрыла глаза.
   Океаны и корабли. Большие земли и маленькие драмы крохотных комнат. Великие войны и грандиозные творения. Персонажи сильные, яркие, нудные и слабые. И нескончаемый поток чувств, переживаний и открытий. Этот мир, миры, они были бескрайними. Казалось, чтобы просто просмотреть и попробовать вникнуть в них во все, хотя бы мимолётно, не хватит всего того времени, которое Кэрол могла себе представить.
   Это будто была библиотека из снов, из сладких детских воспоминаний, где все книги были любимыми и интересными, и они никогда не кончались.
   Ее переполняли чувства от этого откровенья и распирало желание начать чтение прямо сейчас, и никогда не прекращать его..
   Но, Кэрол!
   Где он был все это время? Он тут вроде как бог? Он повсюду, или он такой же участник? Как он держит все это?
   Кэрол?
   Он одновременно везде или находится в этих мирах по частям?
   Кэрол!!!!
   - Да что ты орёшь!?
   Она резко развернулась, внезапно осознав, что прокричала это вслух, притом достаточно громко.
   Перед ней стоял отец с тревожным лицом, за ним стояли сотрудники охраны, шеф-повар и, кажется, кто-то еще.
   Кэрол чуть не упала, осознав, что повысила голос на отца, заставшего ее в странном месте, в странном положении тела и ... В одиночестве.
   Она громко с нескрываемым облегчением выдохнула, поняв, что Димитр сбежал минутой раньше, лишь услышав шаги. Трусишка. И хвала богам, что сбежал, иначе ситуацию хоть сколько-нибудь логично обставить уже не получилось бы.
   Она в ужасе смотрела на постепенно розовеющее от гнева лицо отца. Срочно!
   - Эм, я... я просто хотела попить немного воды..
   И прежде чем он успел начать кричать на нее, она почти театрально свалилась на пол, а окружение отца тут же ринулось ее поднимать, махать на нее полотенцем и вручать ей заветной воды.
   От идиотизма ее выходки она, мысленно зажмурившись, ударила себя ладошкой по лицу. Вот я дура. Пять балов за актерскую игру!
  
   #3 "у меня есть краски"
   Путем несложных вычислений Кэрол выяснила, что для взаимодействия с внутренним миром Димитра ей нужно быть от него физически в трёхстах-четырёхстах метрах.
   И хоть она была в нем и стала им, как и он стал ею, она увидела и почувствовала всю его жизнь, - воспоминания и реальные факты были по-прежнему словно размыты. Чтобы практически использовать его память о реальном мире, приходилось максимально напрягать память собственную. Она видела и знала номер его телефона, адрес, слышала лекции, которые он слушал, смотрела в глаза его знакомых, знала даже, какая на ощупь стена в его комнате и какой там потолок, но почему-то, чтобы все это вспомнить, ей приходилось до боли в затылке сосредоточенно выуживать эти данные из собственной памяти. Какие-то обрывки достать получалось, но большая часть этих сведений была ей не по силам. Его память о реальности была для нее, как титры после невероятно интересного фильма в кино. И она была уверенна, что такое странное ограничение этой их способности было взаимно.
   Как и любому человеку, Кэрол было что скрывать. Делиться некоторыми моментами ее жизни, да еще и в деталях, ей совсем не хотелось, однако почему-то обнаженные этим странным слиянием миров факты и сцены из ее прошлого, как и его воспоминания, ее интересовали и манили меньше всего.
   Она была целиком и полностью поглощена этим неведомым прежде и ставшим теперь более чем реальным миром внутренним. Его внутренним миром.
   Кэрол почувствовала, что просто обязана побывать там еще раз, еще много раз, или, быть может, остаться там навсегда. А для этого ей надо было быть рядом, или хотя бы в непосредственной близости с Димитром.
   По роду деятельности Кэрол часто приходилось работать с личными данными людей, и процесс сбора информации был для нее делом техники. В первый же день через охрану она получила справку на всех сотрудников кухни. Пролистав десяток анкет, она сразу же нашла его настоящие имя, фамилию, место жительства, и место учебы.
   Кэрол не могла ходить на свидания. На какие попало свидания. В некоторые месяцы, ей не позволено было даже просто ходить, куда ей хотелось. Поэтому, чтобы подгадать место и оказаться в "зоне действия", ей пришлось строить и реализовывать сложные маршруты, постоянно глупо лгать своему окружению, и подолгу сидеть в кафе или в машине в предвкушении шума и бликов его разума в ее комнате.
   Он не всегда был готов ее принять. Димитр боялся ее и всячески избегал, а иногда просто прятался. Особенно сложно было убедить его в чем-то, когда Кэрол удавалось встретиться с ним лично. Она видела свои образы в его сознании, где она представлялась ему чуть ли не демонессой, дьяволом-искусителем во плоти.
   Кэрол не испытывала к молодым людям, существующим на одну стипендию и мизерную подработку, каких-либо осуждающих предрассудков. Подобное нельзя было сказать о Димитре. Ее одежда, украшения, машина с водителем, возводили ее в его глазах в разряд каких-то высших существ, которые спускаются на землю только разве чтобы поиздеваться над простыми смертными.
   Когда однажды им удалось встретиться один на один в кафе, он вел себя так... словно нищий нелюдимый студент, к которому внезапно подсела богатая красотка и ситуация вот-вот станет анекдотичной.
   Когда он что-то говорил и пытался объяснить, неловко избегая ее взгляда, Кэрол не могла поверить, что это именно он, человек, который побывал ею в той же степени, что и она побывала им. Демиург, создающий невероятные миры из ничего. Сознание, которое содержит в себе память о тысячах мест, существ и событий.
   Через какое-то время Кэрол поняла, что он вполне способен был полностью сбежать от нее. Сила его разума в его внутреннем мире была безгранична. Безгранична настолько, что он мог просто забыть ее, стереть, так что здесь, в мире внешнем, она внезапно стала бы лишь какой-то девушкой, зачем-то подсевшей к нему. Но только благодаря тому, что его мир внешний и мир внутренний существовали и вращались в нем по непересекающимся орбитам, он допускал ее к себе, вероятно, рассудив, что в воображении она какой-то невнятно сложный вымысел, а в действительности - какое-то странное стечение обстоятельств его скучной жизни.
   Кэрол пользовалась этой его неопределенностью, чтобы вновь и вновь попасть в пространство его воображения, пока однажды, стоя на скалистом обрыве и любуясь очередным его миром, представшим перед ней безграничной линией горизонта фиолетовых лесов и заката двух солнц, она не осознала, что же все это время ее так задевало.
   Я заметила, что здесь почти нет цвета.
   Димитр сделал фиолетовый еще более фиолетовым, а оранжевый закат еще более оранжевым.
   Нет, все не так.
   Ее образ растаял в горизонте, а ее мысли прикоснулись к гамме леса, раскрасив фантастическую листву палитрой от светло-зеленого до темно-фиолетового. Не останавливаясь, она принялась раскрашивать закат, добавляя цвета в заходившие за горизонт солнца, освещая каждый луч и выкрашивая в черный тени. Когда она закончила, картина горизонта стала сосем другой.
   И теперь уже два образа замерли над скалистой пропастью, в изумленном трепете наблюдая за получившимся творением.
   Мир, созданный Димитром ожил. Это больше не была лишь линия горизонта фиолетовых лесов и заката двух солнц. Теперь это была фееричная схватка темно-синего сияния солнца Дарси и заходившего с другой стороны темно-оранжевого сияния солнца Ласк, развернувшаяся над журчащими в предвкушении ночи пестрыми джунглями фиолетовых лесов.
   Получившаяся картина настолько заворожила и поразила Димитра, что в один момент мир вокруг просто застыл, дав ему прийти в себя.
   Она висела в закате, наслаждаясь созданными творением, слушала монолог его мыслей, одобрений и восклицаний, пока наконец не осознала свою силу. Оборвав его на полумысли, она, передав искреннюю улыбку, обратилась к нему.
   У меня есть краски для твоих картин.
  
  
   #4 "встреча в бесполезных ярких тонах"
   Платье отлично смотрелось, но этот дурацкий корсет так сильно сдавливал грудь, что каждый раз, прежде чем что-то сказать, Кэрол приходилось делать глубокий и сильный вздох. Тем ни менее Кэрол пересиливала себя:
   ­- Соломон Эдуардович, вы же прекрасно нас знаете. Мы должны получить это здание, - Кэрол обвела всех собравшихся взглядом, - любыми средствами.
   Глава совета директоров, сидевший напротив, буквально сверлил Кэрол своими маленькими глазками, его солидный пиджак, несмотря на великий размер, видимо, просто не застегивался, и поэтому шелковый галстук нелепым куском ткани распластался по рубашке. Говорил он медленно и лениво.
   - Девочка, я еще раз повторяю тебе мои условия. Вы выкупаете доли всех участников, оплачивая их стоимость исходя из активов общества, потом после нашего выхода из состава участников, вы делаете с объектом все, что хотите.
   - А я еще раз напомню, что ваши доли с вашими долгами нам не нужны. - Кэрол не отводила от него ледяной взгляд, вцепившись руками в подлокотники кожаного кресла. - Вам придется взять деньги и продать комплекс, или...
   - Похер мне на ваши "или" и прочие угрозы. Девочка, или так или никак, - оборвал он ее на полуслове. - Если вам это не нравится, пошла отсюда вон, - он указал рукой на дверь.
   Кэрол резко вскочила, и раньше, чем охрана успела остановить ее, метнулась к толстяку, поставив одну ногу на стеклянный столик, схватила его за галстук.
   - Послушай, ты, кусок мяса, я сильно облегчу тебе жизнь, если ты будешь..
   Эй, Кэрол.
   ..думать над своими словами.
   Кэрол?
   Димитр взял ее за плечи и повернул к себе лицом.
   Что? Что?
   Сталь в ее голосе в мгновенье смягчилась.
   Посмотри назад.
   Кэрол медленно отпустила галстук и отвернулась от ошарашенного лица главы совета директоров, назад, на то место, где она только что сидела.
   А там, в глубоком кожаном кресле, все еще сидела она. Ее лицо переполняли злость, нерешимость и смятение, но она была неподвижна. Так и застыла, словно хотела что-то сказать, но не смогла.
   Увидев себя такой, она с тоской и разочарованием отстранилась еще дальше от этой сцены, замерев теперь где-то в полупрозрачной стене.
   Я бы никогда не...
   Ты именно так и поступишь. Мы оба знаем это.
   Я не.. Да, ты прав, знаем.
   Она, расслабившись, откинулась на спину, наслаждаясь невесомостью и окутавшей ее всепроникающей теплотой. Затем, улыбнувшись, она энергично начала вращать сцену под разными углами, вглядываясь в детали.
   Вот этот.
   Она указала на худощавого мужчину рядом с главой совета директоров.
   Он другой
   Нет, Кэрол, он точно такой, каким ты его видела и знаешь.
   Нет же. Он серый.
   Всякий раз, когда вот так запросто мысли Димитра из мощного острого потока во мгновенье превращались в хаотичный клубок нелепых рассуждений, Кэрол испытывала некое специфическое женское удовольствие.
   Да-да, серый.
   Опередила она его вопрос.
   А он должен быть красный. Это правая рука владельца, и он приходит в ярость, когда я произношу хоть слово.
   Я знаю это. Но причем тут цвет.
   При том, что когда он в ярости, он краснеет. Краснеет от гнева и ненависти ко мне.
   Она едва прикоснулась к образу советника, и его лицо с серого стало розово-красным.
   Она еще раз внимательно рассмотрела картину со всех сторон, уже привычно поправляя краски, цвета и детали. Мысль про недостаточную визуализацию эмоций второстепенного персонажа этой сцены и его последующее преобразование, показалась ей настолько забавной, что она внутренне хихикала, разглядывая его розовое, искаженное гневом лицо.
   Какая разница. Мы делали это уже десятки раз, и каждый раз оказывались не правы.
   Его разочарования мгновенно захлестнуло ее, смыв озорство, поглотило и потопило в одолевавших его рассуждениях.
   Мы не..
   Димитр оборвал ее, резко сменив обстановку офиса на фуршет, который был у нее на прошлой неделе в одном известном ресторане с шикарной панорамной террасой. События вечера промелькнули в один миг, зависнув на одной сцене: Кэрол стоит на фоне вечернего города, вжавшись в перила террасы, рядом со своим отцом.
   -Ты очень огорчила меня, Кэрри. - И хотя он выражал чувство разочарования, в его словах звучала самая настоящая ненависть и злоба. - Павел Алексеевич, близкий мне друг, и его сын очень много значит для него. И, слышишь, я не помню, чтобы позволял тебе оскорблять дорогих людей моего друга.
   Его лицо принимало все более угрожающее выражение, и Кэрол инстинктивно съёжилась и до боли в суставах сжала стальные перилла, словно отец вот-вот швырнет ее вниз, и эта декоративная оградка сейчас единственный барьер между жизнью и смертью.
   - Извини меня, пожалуйста... - едва дрожащим голосом сказала она.
   Этот похотливый папенькин сынок только такого обращения и заслуживает.
   Образ Димитра ухмыльнулся, и фигуры Кэрол и ее отца растаяли, хотя гости на заднем плане продолжали веселиться, шумно о чем-то разговаривать, официанты разносили вино, и продолжала играть ненавязчивая живая музыка.
   Кэрол словно все это не волновало. Нет, показанный им образ безусловно задевал ее чувства и глубоко ранил ее существо. Она отчетливо понимала, что он хочет ей донести... Но панорама вечернего города с этой уютной террасы манила ее больше.
   Она исправила цвета, зажгла на небе звезды и раскрасила гамму огоньков в каждом из домиков, с легкостью настроила блики от проносившихся машин, и тени на крышах. И принялась с восхищением созерцать великолепие получившегося пейзажа.
   Она была здесь! Дышала этим воздухом, чувствовала холод железного поручня перила и вникала в огни большого города. Но почему-то она не чувствовала ничего из того, что ощущала сейчас. Из того мира от этого места в ней остались злость, страх, ненависть, обида и сожаления. В этом она могла сколь угодно долго наслаждаться покоем, радостью и удовлетворением.
   В этом ее заключении потоки их мыслей практически слились.
   Это все бессмысленно, Кэрол.
   Почему бессмысленно?
   Мы никак не можем повлиять ни на твою, ни, уж тем более, на мою реальность. Мне нет смысла напоминать тебе о тех моих глупых попытках что-то изменить в моем жалком существовании, которые мы воображали здесь. Это просто смешно.
   А я не перестану утверждать, что твое существование отнюдь не жалкое. И если можно что-то назвать жалким, так это ту запуганную принцеску, которая только что стояла здесь, поджав в страхе хвост, получив очередную пощёчину судьбы.
   Ее взор вновь устремился на умиротворяющей пейзаж ночного города.
   Какая разница, что имеет смысл там, когда у нас есть эти чудесные картины здесь!
   Послушай, Кэрол, это всего лишь наше воображение! Вымысел, сказка, ложь! Во внешнем мире столько куда более достойного и прекрасного!
   Она и раньше видела эти мысли в нем, но именно сейчас они задели ее по-настоящему. Он хотел ее ранить, и теперь ему это действительно удалось. Здесь ведь не нужно много слов, что бы легко пронзить сердце насквозь.
   Прекрасного? Это для таких как ты, Димитр, "прекрасного"! Для таких, как мой отец, в мире нет нечего более прекрасного, кроме денег. Водопады, каньоны, замки и музеи? Скучно! А вот лучше скажите, сколько эта вот ваза стоит? Оо, сто миллионов, прекрасно!
   Не чувствуя теперь его понимания, она вновь ощутила ужасную внутреннюю пустоту.
   Ты утрируешь, объективный мир куда более сложн..
   Объективный? Что такое, эта твоя объективность?
  
   Она плакала. Ее слез не было видно, но их можно было ощутить. Никогда прежде Димитр не чувствовал женских слез, и теперь он с изумлением следил за тем, как теплые соленые капельки медленно бегут по ее щекам. Он старался ничего не думать, только молча разделял ее чувства, словно плакал сам. Поток ее мыслей был не связным, она словно говорила сама с собой.
   Вся моя жизнь это превозмогание боли. Боли физической. Делай то, мерзко, противно, не интересно, - делай, я так сказал! Боли духовной. Мне это нравится, я хочу это знать! Нет, ты будешь заниматься танцами, ты будешь учиться в лучшей частной школе! Лучшей частной школе? Лучшая - это школа, где учат быть змеёй, волком и шакалом, учат кусать, рвать и ненавидеть... Раз мы здесь, я мечтала посмотреть на театр кабуки!- Нет, мы едем в деловой квартал!... Я хочу увидеть дельфинов, мы же на море, папа!- Ты же видела дельфина в зоопарке, это одно и то же! Я уже взрослая, не тебе решать, как мне жить!- И тут же боль ошпарила лицо, и грудь сдавило от удара. -И чего ты этим добился, ну давай продолжай в том же духе! - Продолжать? Да, пожалуйста... Но самое страшное было, когда меня бросали, предоставляли самой себе. Это гораздо хуже физической боли, и изощрённых унижений, - осознавать, что ты и сам по себе - ничтожество... Я не способна ни что. Любить? Ерунда, давайте лучше считать. Чувствовать? О, да, могу почувствовать, что это, возможно, "Санджовезе 2007" из Тосканы. Создавать или творить? Я едва справляюсь с тем, что мне указывают и показывают. А мой мир, это вымышленная заброшенная комната, где, как оказалось, и стены-то были вымыслом. Так что такое, эта твоя объективная реальность!? Ты видел мою жизнь, видел ее моими глазами. Что же там такого сложного и важного? По-настоящему, важного? Без всей этой мишуры из звона бокалов, фуршетов, дядек в мятых пиджаках и их сумасшедших детей, без однообразных роскошных, как ты их видишь, номеров гостиниц, наркотиков, алкоголя, продажных мужчин и женщин, и без гнетущего чувства... все объемлемой ненависти всех ко всему.
   Это только лишь твой мир, Кэрол.
   Мой? Ах, да, у нас же есть еще твой! Не сказала бы, что он намного прекрасней моего, тоже со своими тараканами и мерзкими моментами. Но ты совсем другой.
   Я, другой?
   Да, другой, у тебя есть все это! Ты создатель, Димитр! Ты демиург, или, быть может, бог, в каком-то смысле. У тебя, помимо всей этой ерунды, в твоем столь же гнусном, как мой, внешнем мире, есть нечто по-настоящему прекрасное! И нет, это не просто какой-то укромный уголок, где ты прячешься со своими мыслями от реальности. Это нечто большее, куда более большее! Это место... места, они сотни раз прекрасней твоей этой бесценно-объективной реальности. И опережая твои возражения, замечу, что твои миры прекрасней не потому, что ты здесь создатель, и все беспрекословно здесь подчиняется тебе. Я была в мирах, где все не так сказочно, как эти мои бесполезно яркие тона закатов и рассветов. Нет, в твоих мирах есть правила. В каждом из них есть правила. В них есть люди и существа, которые так же страдают, плачут, и умирают, порой. Знаешь, с тех пор, как ты показал мне, я не могу забыть одну историю. Про борьбу существа, которое из-за ненависти и злобы поглотило весь свет земной, и деву, у которой, напротив, был только светом. В полных печали сражениях и перемириях, они познавали друг друга, пока не восстановили существовавший порядок дня и ночи, слившись в одно целое. И знаешь, эта грустная история задела меня. Я смотрела фильмы этого твоего внешнего мира, как и все, читала глупые книжки, но ничего из познанного мной, не задевало мое сердце так, как задела эта история. О, боги, оказывается у меня все же есть сердце! Это смешно, но это стало для меня открытием. Позже, уже в реальности, когда я прокручивала в памяти увиденное, эта история уже не вызывала уже во мне абсолютно никаких чувств. Все верно! Ведь в реальности у бесчувственной папенькиной стервы их просто нет! Их нет там! Но они есть здесь, только здесь.... Твои миры невероятны, Димитр! Они это лучшее, что есть в моей жизни, и реальность более не имеет для меня значения.
   Эти мысли еще более напугали его.
   Ты... ты не права. Это только мой разум, мое воображение. Объективная реальность содержит в себе сотни тысяч воображений. Ты увидела, что в моей голове. А теперь представь, что в воображении других людей?
   Что в голове у всех этих остальных людей! А что в голове у моего отца?! Хочешь сказать, они тоже все это видят?
   Некоторые видят еще и большее.
   А некоторые ничего не видят! Они приходят домой, закрывают глаза, и у них перед глазами вот такие вот глупые сцены, отражающие их реальность, как и та, что ты показал мне в этом месте. Они прокручивают одно по одному, - надо было сказать так, тут сделать это, а вот если бы... и тут вдруг она сама уже пришла ко мне голая и ласково шепчет на ушко, и, мгновенье, и это уже супермодель из телевизора. Так?
   Нет. Не думаю, что у всех так. Художники, авторы, объективный мир полон творческих людей, Кэрол.
   Не спорю. Но уверен ли ты, что каждый из этих прекрасных воображал имеет такой же мир?
   Уверен, и эти миры куда более сложные, чем мой.
   Сложные? Уверен ли ты, что, чтобы написать бестселлер, внутренний мир автора обязательно содержит тысячу миров с миллионами персонажей, бессчётным количеством сцен, событий и действий? Это секрет успеха?
   Я не знаю этого, но допускаю, что все именно так.
   Банкет на заднем плане сначала замер, а затем медленно начал таять. Город внизу замер, превратившись в неразборчивую мишуру красок и цветов. Звезды на небе светили слишком ярко, казалось, это больше не звезды, а дырки, дырки в сине-черном мятом покрывале, через которое просвечивает обычная лампа.
   Ничего подобного! Я не полная дура, и наделена какой-никой способностью смотреть сквозь их наивные взгляды. И знаешь, что чаше всего я там вижу? Что там ничего нет! Там, Димитр, только дурацкие сны, картинки из рекламы и тупых фильмов, обрывки нелепых образов из книг и детские фантазии! Но еще чаше, что я вижу за всеми взглядами, за взглядами всех этих "великих" людей, которые буквально правят этим миром, - так это пустота. Абсолютная черная пустота! И чем глубже и чище эта пустота, тем более успешен и богат ее обладатель!
   Это. Это не так. Это совсем не так. Точнее..
   Даа, мастер, я вижу твои доводы, как и вижу твои сомненья. Реальный мир двигают великие мечтатели? Воображение - это механизм творчества, путь и способ обуздания действительности, инструмент превращения грубой материи в нечто прекрасное, что развивает и превозносит человека в его объективной реальности.
   Кэрол, прошу не надо за меня озвучивать мои мысли.
   А почему бы и нет. Мы же всего лишь в воображении. Хочу и буду, а ты теперь озвучивай мои сомнения.
   Действительно. Действительно, ты видела и знаешь, что люди, как их еще называют "с богатым воображением" ценятся среди успешных людей. Считается, что человек, обладающий хорошим воображением, всегда сможет устроиться. Но ты и знаешь, и видела, что это не совсем так.
   Совсем не так, Димитр!
   Ты... Ты думаешь, что процесс планирования и моделирования это совсем не одно и тоже, что воображение и раскрашивание закатов и замков у себя в голове. Что успешен, и признан реальностью будет не автор сотен миров и историй, а человек, способный реализовать хотя бы один из них, хотя бы одну идею из вымысла...
   Именно! Знаешь, Димитр, в Сайсэйрис в трактире я наблюдала за одним пареньком...
   Трейдес, наемник - убийца героев.
   Да-да, он самый, знаешь, у него был очень интересный способ производить впечатление на женщин, обеспечивая себе компанию на вечер.
   Ну, да...
   Знаешь, это может показаться тебе невероятным, но если бы ты, не ты Димитр, а тот студент-поваренок снаружи, как-нибудь, напившись своего любимого имбирного чая, решил проделать подобный фокус, скажем на случайно оказавшейся рядом... мне.., то я, богатенькая, как ты привык считать, демонесса из твоих фантазий была бы, конечно, в шоке. Но это был бы крайне заинтригованный шок.
   Нет, нет, ты шутишь.
   Ты же знаешь, что нет. Дурацкий трюк из глупой выдуманной и никем не услышанной сказки... И девушка, которая тратит на чай больше, чем ты на недельный обед, уже внимательно и заинтересованно на тебя смотрит и слушает.
   Не думаю.
   Не думаешь, но теперь точно знаешь! Вот она разница. Но ты, никогда-никогда бы этого не сделал, - это то, что знаю точно уже я.
   Воображение бесполезно. Вымысел никому не нужен, если это не реальность, не конкретны слова и действия... Незачем рисовать огненных волшебниц и выдумать искаженные пространства, достаточно смоделировать комнату, где ты сидишь с босом и просишь прибавки. Незачем реализовывать мысли в сценариях сверхсложных миров, достаточно реализовывать хотя бы одну мысль, пришедшую тебе на семинаре и получить заветный плюсик к зачету. Незачем бороться за баланс хаоса и порядка в вечных сражениях добра и зла, побеждая одних сверх существ другими сверх существами, достаточно научиться создавать умеренные, контролируемые фантазии и научиться их потихоньку реализовывать. Если бы реальностью действительно правили великие мечтатели, мы жили бы в поистине чудесном мире, а не в мире коррупции, насилия и лжи.
   Это уже мои мысли, или твои?
   Это уже наши мысли. Здесь нет диалога. Не было диалога с самого начала.
   Безграничность моих вымышленных миров бесполезна.
   От твоего мира можно спастись только в серой и весьма скучной вымышленной комнате.
   Я все же думаю, Кэрол, что все это... эти мои звезды и эти твои цвета, все это не что иное, как плоды ненавистной тебе реальности.
   А я думаю, Димитр, что твои чудесные картины это великое творение, к которому объективная реальность не имеет никакого отношения.
   Его силуэт внезапно замер, словно он превратился в статую, темную и мрачную.
   Нет, нет нет нет, Димитр! Подожди...
   Я сожалею и сочувствую тебе, Кэрол.
   Краски вокруг окончательно погасли. Они стояли в серой комнате, заваленной старинной мебелью, и стены вокруг вновь становились плотными, холодными и ничего за собой не таящими.
   Ты, наверняка, ощущаешь мои чувства восхищения и восторга твоей способностью преображать мой мир, делать его по-настоящему живым и красочным. Ты- богиня, не выдуманная - настоящая. И твоя борьба в мире внешнем вдохновляет меня не меньше. Ты очень сильный человек, несмотря на свою самокритичность. Но... Но я... мой мир, это место... места, они... Они разрушают тебя. Я бесконечно радуюсь проведенному с тобой за созданием времени. Но всякий раз мне мучительно больно чувствовать твой разрыв с объективной реальностью. Чем глубже и дольше ты здесь, тем все хуже в мире реальном. Я.. убиваю тебя. Лишь воображением здесь, моим, твоим и нашим, мы не в силах ничего изменить там! И я никогда не смогу себя простить, если что-то в твоей реальности рухнет. Будет лучше, если мы как прежде будем ступать по твердому полу, а не лететь в вечном падении.
   Нет!
   Я желаю, чтобы это место, эту комнату, ты использовала, как прежде, для отдыха и размышлений, но не как возможность сбежать.
   К черту стены!
   А я, в свою очередь, попробую научиться делать из этих мест хоть что-то... хоть чем-нибудь, пусть самую малость, полезное для действительности, иначе и проведу остаток дней за имбирным чаем и старыми книжками.
   Прошу, не делай этого! Это ведь преступление против единственного святого...
   - Что есть у нас.
   - Что вы сказали?
   - Преступление против единственного святого, что есть в нас, преступление против нашего дара...
   - Каролина Евгеньевна, не совсем вас понял. - Водитель обернулся и удивленно посмотрел на Кэрол. - Где преступление? Вы что плачете? Что с вами? Каролина Евгеньевна, прошу Вас очнитесь! Опять вырубилась. Да, епт! Да, что ж мне так не везет с этой бабой...
  
  
   #5 "эпилог в небесах"
   Интересно было бы, если нам была доступна такая технология. Это как голограмма, только сверхкачественная. То есть, вот есть же зеленые фоны в кино, на которые потом можно добавить какой хочешь фон, и притом сейчас это выглядит весьма убедительно. А если судить по современным фильмам, визуальные эффекты уже сейчас находятся на невероятно высоком уровне. Да и шлемы виртуальной реальности, тоже таки крутая штука, надел - и окружающее уже совсем не такое, каким ты привык его видеть прежде.
   Ну, а тут у нас, допустим, была бы целая комната. Целая огромная комната, где стены были бы невероятно-точным голографическим проектором. И вот ты шагаешь по этому виртуальному раю, а небольшое устройство у тебя на голове транслирует любую твою мысль или фантазию на эти проекции. Чудо технологии, позволяющее очутиться где угодно, в каком-то реальном месте или, быть может, целиком вымышленном.
   Что бы я вообразил, будь у меня такое устройство?
   Небо! Конечно же, облака, солнце в зените. Свежий воздух, ветерок. Пусть это будет легкий ветерок, чувство невесомости, но не падения...
   Что-то не то. Небо голубое, а солнце оранжевое.
   А способны ли мы вообще вообразить всю эту палитру красок, будь у нас такое устройство?
   Конечно! Что за вопрос! Один взгляд - и перед нами уже прекрасная картинка переливающихся лучей света в пушистых облаках.
   Или нет. Стоп! Да, это же всего лишь знание и память о чем-то увиденном ранее. Удалось лишь убедить себя, что перед тобой прекрасный вид, но это не сделало его таковым на галопроекторе.
   Ха, вызов брошен! Так, здесь будет ярко желтый, здесь темно оранжевый, здесь серый и белый, нет, не настолько белый...
   Димитр завис в небе, любуясь получившимся творением. Краски получились замечательными. Лучи света проходили сквозь полупрозрачные облака и растворялись, оставляя нежную палитру от темно-оранжевого до светло-желтого. Солнце блестело и переливалось среди полусферы далеко уходящего горизонта.
   Да, вполне. Наверное, это действительно так и выглядит. Эти краски подходят...
   Да, вполне. Эти краски, действительно, подходят.
   Он вздрогнул, как если бы получил внезапный ответ на какой-нибудь из своих многочисленных монологов, произнесенных у себя дома, - дома, где кроме его самого больше никого не должно быть.
   Ее силуэт стоял перед ним на линии горизонта, разделявшей небо и землю, словно это был стеклянный пол. Ее черты не были размытыми. Она не казалась воображением, ее образ не мерцал. Она была точно такой же реальной и ощутимой, какой он запомнил ее, когда смотрел на нее на кухне, при их самой первой встрече, только теперь на ней был строгий пиджак, узкая черная юбка, а ее идеально подстриженные волосы развивались от легкого ветерка.
   Ты... Ты, в небе?
   Мне приятно снова оказаться в небесах.
   ...одновременно подумали они.
  
   Димитр изумленно смотрел, как за ее силуэтом менялся его мир. Только теперь оранжевый стал по-настоящему оранжевым, синий по-настоящему синим, белый по-настоящему белым. Наблюдая за этими преобразованиями, он только сейчас осознал, что прежде не видел эти цвета. Его воображение просто не способно было их рисовать. Видимо, раньше, в процессе создания, его разум лишь заменял цвет объекта предполагаемым значением. Это как раскраски по цифрам, только от того, что он был их автором, и больше никто никогда их не видел, картины всегда оставалась не раскрашенными.
   Она же была способна не только увидеть все цвета его картин, но и дополнить и усложнить их. Ему не представляло труда создать контуры мира, а ей не составляло труда наполнить их красками.
   Прежде Димитр не раз рассуждал о завершенности тех или иных миров. Чем-то он был доволен, а чем-то был разочарован. Но он никогда прежде не задумывался, что его мирам просто не хватало красок.
   Эта странное и незнакомое чувство долго мучало его после их расставания, и теперь он окончательно в нем разобрался и наконец-то нашел ответ.
   Ее краски привносили в его миры оконечность и совершенство. Мир выдуманный им и раскрашенный ею, был уже чем-то большим, чем лишь фантазия. Эти места становились особенными.
   Реальными?
  
   Я не могу поверить. Как ты оказалась здесь?
   Я? Я... Знаешь, я просто закрыла глаза и оказалась здесь. Снова.
   Нет, это не возможно.
   Знаю. Ведь ты уже понял, что я слишком далеко от тебя, ты бы почувствовал, будь я рядом.
   Ты очень, очень далеко.
   Да. Сначала я пыталась тебя найти, психовала, когда вновь вычислив тебя, закрыв глаза, лишь натыкалась на стену из пустоты. Надо признать, ты очень ловко тогда в университете смог сбежать. Окно в туалете, значит?
   Да... это было не очень оригинально.
   И я попала в очередную идиотскую ситуацию. Эта моя мания не осталась не замеченной, и как только появились подозрения, у меня начались настоящие проблемы. Со всем, во всем. Самым легким было принудительно сдавать пробы на наркотики, а самым сложным не выдать твое имя.
   Ты изменилась.
   Да, многое пришлось изменить. Я долго размышляла над твоими мыслями и, в конечном итоге, приняла их, отчасти. Когда мой гнев и разочарование отступили, я смогла по-настоящему вцепиться в реальность, вгрызться в нее зубами. И надо признать, кое-что из того, что нам удалось вообразить, удалось и реализовать.
   Только не говори, что ты схватила того толстяка за галстук, вскочив на стол.
   Ну, конечно, было не так красочно, но да, получилось интересно.
   Не сказать, что я могу похвастаться какими-то результатами. Вот, разве что цвета теперь расставлены верней...
   Да, так горазда лучше!
   Ты, знаешь, я не думаю, что нам стоит..
   Знаешь, Димитр, я сейчас в самолете.
   В небе?
   Да, через час примерно буду в Большом яблоке.
   Это...
   Да, поражаюсь твоим знаниям, это почти семь тысяч километров.
   Но...
   Я просто закрыла глаза. Закрыла глаза, находясь в небе. Там сейчас как раз закат и облака. Димитр, ты воссоздал мою реальность.
   Хах, нет. Этого не может быть. Это совпадение.
   Да, возможно. Согласна, что там небо, что здесь небо, что там солнце, что здесь солнце. А закаты они, знаешь, одинаковые ведь.
   Они молчали. Их мысли словно затаились. Окружающий их воздух и проплывающие облака казались настолько ощутимыми, что их хотелось потрогать, если б это было возможно.
   Я шла к тебе. Это был длинный коридор над далекими землями подо мной и звездным небом над. Путь был не близкий, но мне кажется, будь я дальше, я смогла бы пройти еще. И теперь, я просто не могу покинуть тебя и эти миры. Не могу, потому что не хочу. Если ты так беспокоишься о моей никчемной реальности, то обещаю тебе, что буду о себе заботиться. Зарекаюсь: больше никаких подсобок, кухонь и туалетов, обмороков и идиотских фраз. Мне по-прежнему не нравится тот мир, но я не буду отказываться от него и убегать. Но мое место здесь. И если ты решишь вновь...
   Я больше не прогоню тебя, Кэрол. Придав своими красками совершенство этим мирам, ты автоматически обесценила все то, чего еще не коснулось твоя кисть. Познав тебя, создавать что-то без твое участия, больше ни имеет никакого смысла. А создание это единственная цель моего бытия.
   Твое место здесь. Мое место здесь. Я доверяюсь тебе целиком. Я доверяю тебе себя целиком.
  
   Их силуэты исчезли, а разум понесся с невероятной скоростью вдаль, оставляя в облаках огромный белый шлейф.
   Может, это любовь? ­Это что, любовь? Нет, конечно же нет. Любят ушами, глазами и чувствами. А что у нас? У нас только мысли и воображение, да и живем мы совсем разными жизнями.
   Но что нам делать дальше? Обретя гармонию теперь, мы отчетливо всем существом чувствуем эту странную, неизвестную и немного пугающую... Реальность. Реальность вымысла. Она такая или какая-то иная, чем в мире внешнем?
   Мир внешний.. никто не знает, как устроена эта Вселенная, что - реальность, а что - вымысел, здесь ощутимо и важно одно, там - другое. Никто из людей так и не разобрался, как все это работает.
   Возможно именно нам предоставлен такой шанс.
  

СПб, Август 2017

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

21

  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"