Аннотация: Я тут главки добавила. Читайте на здоровье, люди добрые...
Пролог
Где-то в тайге, далеко - далеко, гуляет шальная метель.... Бешеный Северный Ветер ревет, путаясь взлохмаченной бородой в макушках столетних кедров. Осыпает их колючим снегом, пытаясь сломать, но только сбивает с них тяжелые шапки. Слышно то тут, то там глухие тяжелые шлепки - это снег съезжает вниз по раскидистым лапам.
А внизу царит странная гулкая тишина - будто вся местность накрыта огромным колоколом.
-Дон-н-н... Дон-н-н... - колокол отзывается на бешеные порывы ветра, и скрип могучих ветвей вторит ему в унисон. Зима....
У самой опушки, прикрывшись лапами старого кряжистого кедра, прячется в снегу крошечный - в два оконца - домишко. Снежная - в рост человека - ограда отгораживает его от всего мира. Лишь призрачно светится оконце, да сизоватый древесный дымок, робко пробивающийся сквозь тяжелые лапы кедра, сообщают миру, что тут все еще теплится жизнь.
-Лю-у-у-ди! Лю-у-у-ди! - воет Северный Ветер, ломая кедровые лапы - уж очень хочется ему разбить-разметать эту невесть откуда взявшуюся избушку.
Избушка была новая, сложенная из толстых смолистых бревен. В пазах кудрявился мох, не пропуская внутрь холодный воздух. Застекленные крошечные оконца в две рамы заросли толстым слоем льда - морозна и многоснежна выдалась нынешняя зима в тайге. Жарко топилась печь - за надежной чугунной дверцей весело потрескивали дрова, и жар теплыми волнами плыл по крошечной комнатке, совмещавшей в себе функции кухни, столовой, гостиной и спальни.
Поздним летом два крепких мужика за короткое время срубили - собрали эту крохотную избушку. Огородили срубом крошечный родничок, а вокруг избушки возвели еще один уровень стен - сложили поленницу смолевых и березовых дров.
-Как думаешь - перезимует? - тревожно спрашивал один, крепкорукий, кареглазый мужик, теребя смолевыми пальцами черные с проседью волосы. - Не смерти ли в пасть толкаем ее?! Одна, в тайге - на тыщу верст ни человека, ни зверя.
-Ну, звери тут водятся, - отвечал второй, рыжебородый, светловолосый и синеглазый, разглядывая непонятно чьи следы у родничка. - А помереть и в городе можно. С ее -то диагнозом.... Мы ей рацию оставим. Продуктов завезем побольше. Дров должно хватить до весны. Да и кто нам запретит прилетать по выходным и праздникам?
Рыжебородый поднял глаза к прозрачному осеннему небу. Там в невозможной дали, лениво плыли мутно-серые облака, сбиваясь в тяжелые мрачные тучи - скоро зарядят нудные осенние дожди, пойдут гулять пронизывающие ветра. А там уж и снег не за горами.
-Она же тут от тоски загнется! - волновался его приятель, вытесывая топором ножку для обеденного стола. - Пусть бы ехала в санаторий - в Белокуриху, Гагры, в Сочи! В Калининград, наконец!
-И что?! Снова да ладом объяснять всем, что с ней приключилось? Видеть жалостливые взгляды, выслушивать соболезнования,- пожимал плечами приятель. - Тебя не хоронили заживо - вот и думаешь, что это легко.
Они собрали инструменты, занесли в сени. Плотно закрыли входные двери, заложив их тяжелым брусом - от зверей. На поляне остановились, оглянулись на избушку. А вскоре в небо прянула винтокрылая лупоглазая стрекоза - вертолет....
Глава первая.
За окном идет снег.... После нескольких недель жутких морозов наконец-то пришла оттепель, и можно без опаски бродить по лесу, хотя вся моя дорога - до родника и обратно. До отхожего места, до поленницы, что сложена у стен дома - этакий дополнительный щит от ветров и морозов. Поленница двойная, так что до стен еще добираться и добираться.
Я живу здесь уже почти полгода. И буду жить еще долго. Полгода. Год. Два.... До тех пор, пока не решу, что готова вернуться к людям. Или уйду. Навсегда.
Когда меня привезли сюда, в это место, которое я так и не сумела отыскать на карте, стоял сентябрь. Он уже перевалил за середину, сменив серый дождливый плащ на златолиственный убор. Погоды были солнечные, тихие, наполненные шорохом опадающей листвы, скрипа, таинственных звуков, вздохов, чуть слышных шагов....
Мои друзья долго медлили, мялись у вертолета, не решаясь сделать последний шаг, умчаться от меня в привычный мир, а мне нетерпелось остаться одной. И я торопила их, подталкивала, послушно кивая на все наказы:
-С огнем осторожнее....
-Да, да....
-Керосин во фляге....
-Да, да....
-Припасы здесь. К зиме еще переправим....
-Хорошо....
-Рацию держи под рукой!
-Обязательно.
-По тайге не шляйся!
-Слушаюсь....
А душа уже трепетала в предвкушении свободы от бешеного ритма жизни.
-Мужики, да хватит вам уже! Улетайте!
-"Улетайте, улетайте"! - пробурчал Валерка, не сводя с меня горячих карих глаз. - Зачем я ввязался в эту авантюру! Случись что с тобой....
-Чему быть! - отмахнулась я. - Ты, главное, молись за, а там - как Бог на душу положит.
-Не начинай снова - здорово! - вмешался Артем. - Это ее право. Поехали давай.
Наконец пятнистая стрекоза стремительно взвилась в воздух и растворилась в высокой синеве. Все. Я осталась одна. И сразу же почувствовала, как мои плечи обвисли, ноги налились свинцовой тяжестью, а в голове противно зазвенело. Я осталась один на один со своими бедами и страхами. И теперь только от меня зависит - выживу я, или все же загнусь здесь, в этой таежной избушке.
-Зачем меня понесло сюда? - осторожная мысль пробежала по краешку моего сознания. - Загнуться я могла бы и дома....
Только спустя долгое время я уверилась в правильности принятого решения, а в тот первый день я поняла только одно: больше не надо быть сильной для окружающих.
Домик мой - да, теперь уже точно мой - стоял на пригорке, у основания старого кедра. Крохотное окошко глядело на зеленую полянку: там среди увядающей травы кое-где мелькали блеклые венчики цветов.... Я еще обживусь здесь, в этом диком месте, а пока....
-А пока добрести бы до лежанки, да уснуть, - пробормотала я, тяжело поднимаясь с валежины. Спать - это все, чего я хотела от жизни на данный момент.
Дотащившись до избушки, я вползла внутрь и закрыла дверь. Огляделась. На полу у печи лежали дрова. Береза вперемешку с осиной и сосной - янтарные капли смолы застыли на поленьях. На плите стоял мой старый набор кастрюль. На табурете у окна - ведро с водой. Красное пластиковое ведро с белой крышкой.... Из дальнего уголка сознания проявилась картинка- воспоминание: теплый коровий бок, в который так удобно упираться лбом. Звонкая тишина летнего утра, проблеск зари над безмятежно дремлющей Обью. В дальних камышах сонно плещется рыба. И мысли в эту рань светлые и такие же безмятежные....
По щеке медленно покатилась слеза.
-Что-то не в меру слезлива ты стала, матушка,- сказала я, стягивая с плеча штормовку. Левая рука отказывалась мне повиноваться, поэтому я все старалась делать правой рученькой.
Слава Богу, куртку я стянула. По плечам сразу же пробежал озноб. Уж так всегда бывает - в нежилом помещении быстро поселяется сырость. И лучший способ избавиться от нее - затопить печь.
-Это Валеркина забота, - думала я, бережно укладывая лучинки колодцем. - Валерка знает, что я всегда с лучинки печь растапливаю. А с дровами мы подождем. Подождем с дровами -то.... А ну-ка, печка-матушка, как ты нам себя окажешь с первого затопу? Как первая затяжка тебе? По вкусу ли придется?
Печь выложена была добротная: с плитой-голландкой, с чугунным баком для горячей воды, со множеством дымоходов и печурками - сушить носки-варежки. А вверху, над вьюшкой, крохотная дверца - прожигать бумагу, помогая пробиться дыму.
Печь не подвела печника. Огонь, жадно лизнув бересту, весело затрещал в смоляных лучинках. Потом милостиво принял полено , другое, и вот уже печь загудела, наливаясь теплом. Плита, покрытая ржавчиной, стала медленно накаляться. Я поставила на плиту кастрюлю с водой, и потащила к столу тяжеленную сумку с продуктами. Вот чем - чем, а отсутствием аппетита я не страдала никогда. И не собиралась страдать в будущем.
Кто бы знал - как трудно распаковать сумку с продуктами! Мне казалось, что каждый кулек весил, по крайней мере, центнер. Я тянула их из сумки, и почти рыдала в голос, благо слушать меня было некому. Помогать - тоже. А ведь еще надо было взгромоздить их на полки деревянного шкафчика, что занимал всю дальнюю стенку кухни. А я уже сейчас устала так, будто весь день таскала кирпичи.
Между тем, печь раскалилась. И вода в кастрюле бодро забулькала. Я выдрала пакет с рожками, булькнула часть их в кипяток. Размешала. Выволокла из другой сумы банку с тушенкой и щедро приправила мясом почти сварившиеся рожки. Слава богу, скоро будет обед. Или ранний ужин. Солнце уже скатывалось за верхушки деревьев, и в моем тереме быстро темнело.
После ужина, подкинув в печь еще несколько поленьев, зажгла "Лампияду Керосиновну" и побрела в другую, так сказать, комнату.
Красавица печь поделила мою избушку на две не совсем равные половины: крохотную кухоньку и комнату побольше размером. У печи - широкий лежак из толстых досок. На него мужики свалили матрацы. Подушки, одеяла и прочие постельные принадлежности. Вдоль стены - стеллаж, заполненный книгами. Это Артем ухитрился перетащить почти всю мою библиотеку фэнтэзи. А окон в доме оказалось три - два, выходящих на юг, и одно, смотревшее на восток. В углу, между окнами - примостился угловой стол, заваленный пачками бумаги, ручками, карандашами, красками.... Тут же стояла коробка с рукоделием. Все, что смогли, собрали и приперли за тридевять земель. Но это я рассмотрю завтра. А сейчас.... Я спихнула на пол узлы, с трудом расстелила толстенный матрац, кое- как расправила чистую простыню, уложила взбитые подушки. Пододеяльник напялить не сумела. Махнула рукой. Одну-то ночь я и так переночую.
Выбралась в кухню, подбросила в печь еще несколько поленьев. Добралась до лежака, разделась. Улеглась, прикрутив огонек в керосинке. Первый день моей зимовки прошел. Вопрос - долго ли я тут протяну? Вопрос второй - зачем мне все это нужно? Резюме - ну, и дура же я!
Язычок пламени в керосинке угас. В печи медленно догорали поленья. Все. Сплю....
Глава вторая.
Вообще-то, тот год я помню плохо. Так у меня бывало всегда - после неимоверного напряжения сил приходило забвение. Даже не так - не забвение. Просто события вдруг подергивались дымкой, становились неважными, далекими. Будто и не со мной происходило. Я переставала жить прошлым, не думала о будущем. Я была здесь и сейчас.
Помню, что осень стояла долгая, сухая и солнечная. Далеко убредать в лес я не могла - сил не было. Но бродить по полянке вокруг избушки мне никто не запрещал. Я и бродила. Неподалеку нашла никем не тронутый брусничник - переспевшие ягоды гроздьями свисали со стебельков, почти ложась в мох. Я обрадовалась. Брусника - самая ценная ягода! Собирала её сначала горстями. Объелась. Потом освободила ведерко. И вот теперь у меня в подполье прятались десятка три полулитровых баночек с моченой ягодой. Благо, тушенки мне друзья навезли на целую зиму. Набрела на опята. И увешала сени снизками сушеных грибов. Дом весь пропах грибами, ягодой, травами. Я не Бог весть какой травник, но кое-что все же знаю. Так что запаслась и ими. А уж не набрать спелых кедровых шишек и вовсе было бы стыдно. Жизнь моя стала "дневной"- вставала с восходом солнца, спать укладывалась, едва сумерки переходили в ночь. И чувствовала, что мне становится легче дышать. Словно сваливались с уставших плеч тяжеленные камни долга, обязанностей, чьих-то требований....
Так прошел сентябрь. В октябре осыпалась с деревьев листва, драгоценным ковром укрыла мою поляну. Трава окончательно пожухла, лес наполнился еще более звенящей тишиной. Даже барабанная дробь дятла растаяла в синеве небес. Возле моего дома не мелькали ни звери, ни птицы. Или это я была слепа? Замечала только чьи-то таинственные следы у родничка, что все так же весело пел свою песенку, падая вниз с пятисантиметровой высоты. Я все смотрела на ручек и мечтала, что однажды пойду за ним вслед и посмотрю - куда это он так торопится.
Вечерами, устав от бесконечной прогулки, я запирала двери тяжелым брусом, растапливала печь, и зажигала керосинку. Готовила ужин. Потом устраивалась поудобнее на своем лежаке и бездумно смотрела в потолок. Книги, краски, нитки и спицы все так же сиротливо лежали на своих местах. Я ничего не хотела. Слушала, как шуршат по крыше лапы кедра, угадывала в тишине шелест осыпающихся листьев. И думала о том, что, кажется, растворяюсь во Вселенной. Становлюсь ее частью. И ничто человеческое уже не волнует меня....
Я не плакала и не молилась. Сон приходил сам. И я спала, будто проваливаясь в радужную круговерть. Снилось ли мне что-то? Не помню. А утреннее солнце ласково будило меня тонким лучиком. Я вставала. И день начинался заново.
Постепенно холодало. Ночами земля покрывалась инеем, травы позванивали на ветру застывшими росинками, деревья будто сбивались в тесные стайки, жались друг к другу в ожидании снега. Утренники сменялись морозцем. А потом и снег пришел. Сыпался то мокрой крупкой, то громадными пушистыми хлопьями. Ручеек, бегущий от родничка, покрылся прозрачным льдом. Тайга засыпала. Я все реже выбиралась в лес. Чаще лежала на своем лежаке. И если б не необходимость топить печь - так бы и окаменела, как старый дракон. Но.... Жить захочешь - и с лежака сползешь. Вот и я - сползала. Заполнила дровами сени. Заполнила водой все подходящие емкости. И целыми днями шелушила кедровые шишки, мечтая, как буду зимой грызть орешки.
А вскоре у меня появилась квартирантка. Нет, сначала в уголке появилась дырочка. И оттуда по ночам выбиралась шустрая серая семейка. Шуршала в помойном ведре, погрызла часть пакетов. Крупы пришлось подвесить к потолку. Но однажды, возвратясь с вечернего обхода, я увидела на столе не до конца перелинявшую ласку. Как она попала в дом? Не знаю. Но, пообедав серыми захватчиками, она осталась со мной. Благосклонно принимала кусочки мяса, часто подолгу сидела у моей ноги, глядя вместе со мной в догорающие угли. А потом и спать приспособилась на соседней подушке. Так прошел ноябрь. Декабрь отметился бурными снегопадами. В короткий промежуток времени моя избушка превратилась в сугроб. Я только очищала от снега окна и двери. Да еще протаптывала ежедневно дорожку к родничку.
Я не знаю - что и как сложилось бы в моей жизни. Может быть, я бы запросилась обратно, не выдержав испытания одиночеством. Может быть, свалилась с какой-нибудь хворобой, и мои друзья уволокли меня в реальный мир. Они ведь почти ежедневно выходили на связь, пытаясь определить мое душевное состояние. И даже прилетали пару - тройку раз в гости. Привозили свежие продукты, мясо, овощи.... Но улетали обратно, успокоенные моим свежим видом. А как ему не быть свежим, если я целыми днями шлялась по лесу?!
Но тут пришло Новогодье. Я люблю этот праздник, хотя последние лет пятнадцать встречаю его в одиночестве. Украшаю жилище если не елочкой, то хотя бы сосновыми ветками. Развешиваю по потолку и стенам гирлянды и снежинки. Накрываю праздничный стол. И выпиваю бокал шампанского. И долго сижу у топящейся печки, силясь высмотреть в пламени грядущие события своей жизни.
Итак, наступил тридцать первый день декабря.... Мы вместе с лаской хлопотали вокруг праздничного стола. Вернее -я готовила праздничные салаты и накрывала стол, выносила на холод шампанское, убирала избушку, украшая стены и окна резными бумажными снежинками - с гордостью могу сказать, что мало мне встречалось равных в нелегком деле вырезывания снежинок из папиросной бумаги. Развешивала по углам цветные бумажные цепочки - еще одно умение из детства. А ласка каталась на моем плече, крепко цепляясь остренькими коготками за ткань футболки. Печь я натопила на совесть - не люблю холод. А уж в Новогоднюю ночь и вовсе желала насладиться теплом.
Когда стемнело, я зажгла керосинку, пристроив ее на специальной полочке - чтобы было светлее. Поставила поближе будильник - чтобы не пропустить полночь. Усадила ласку на специальную подушечку. Налила в чашку вина.
-Давай, чтоли, проводим год старый, - сказала, разглядывая вино напросвет. - Пусть все наши горести в прошлом останутся.
Чокнулась с бутылкой, пригубила.... И чуть не захлебнулась, увидев, как рядом со столом замерцало овальное, в рост человека, пятно. Оно все светлело, увеличиваясь, теряя перламутровый блеск.
Помотала головой, пытаясь привести мысли в порядок. Вновь вгляделась в ... во что?! Кажется, кто-то решил показать мне кино. Вот только кто?! Ладно, подумаю об этом потом. Может, в вине мухоморы какие были использованы - я же не в курсе, из чего нынче вина готовят. Пить не буду - неизвестно, чем кино закончится. А буду смотреть.... И мы смотрели. Будто летели высоко -высоко, купаясь в восходящих потоках теплого воздуха. Летели, а под крылом медленно проплывали горы. Молодые горы. Вершины их покрыты снегами, а ниже качали макушками неизвестные мне деревья. Темно-зеленые, мощные. С высоты плохо видно - хвоя или листва, но так захватывающе прекрасно! А еще ниже - цветущие альпийские луга в уютных горных долинах. Вот величаво проплыло огромное горное озеро. Бирюзовая вода была неподвижна - будто зеркало. И ни одного живого существа!
Кино продолжалось долго. Я забыла и о Новогодье, и о том, что надо бы подкинуть дров в печь. И о том, что стынет праздничный ужин....
А потом портал схлопнулся, оставив меня в состоянии легкой грусти. Я так и не поняла - что это было. Никогда раньше мне не приходилось смотреть такие "фильмы", хотя грезами наяву я маялась с детства. Было немного жаль, что видение так быстро исчезло. Было жаль, что не знаю - чьими глазами я смотрела на горный пейзаж. И почему-то чудилось, что на Земле таких гор нет.... Я не совсем реалист, и всегда мечтала попасть куда-нибудь в иной мир. Но в то же время....
Спать мы улеглись почти под утро, набив печь дровами. Спали долго, как и полагается после Новогодней ночи. А проснувшись, увидели в окне волка. Серый зверь лежал возле окна, свернувшись пушистым шаром, и с интересом смотрел на меня. Сначала мне стало страшно. Зима. А если где-то по-соседству гуляет целая стая "серых братьев"? Что я буду делать?! Дров у меня полные сени, я их еще с осени запасла, если морозы не усилятся, то до тепла мне их хватит. А вот что делать с водой?! Нет, сейчас у меня она заполняет всю свободную тару, но ведь мне не только для еды и питья! Мне же еще и помыться хоть раз в неделю надо! Потом села за стол. Есть-то хотелось. Поела. Накормила ласку. Посмотрела на оставшиеся после трапезы кости, кусочки хлеба, тесто от пельменей. Подумала. Откопала глубокую миску, собрала объедки. Залила подогретым борщом. Волк все так же внимательно наблюдал за моими действиями. Набросила ватник, вышла в сени. Постояла, прислушиваясь. Сбоку от двери было совсем крошечное окошечко. Осмотрела крыльцо. Осторожно открыла дверь. Выглянула. Волк все так же лежал в снегу и смотрел на меня. Так же настороженно. Я поставила миску на крыльцо.
-Я тебя угощаю, брат. С Новым годом....
Волк медленно встал, потянулся. Осторожно подошел к крыльцу. Сел. Похоже, он терпеливо ждал, что я исчезну. Я и исчезла за дверью. Тщательно закрыла, опустила в скобы тяжелый брус. Услышала легкий скрип снега. Посмотрела в окно. Волк обнюхал еду и начал неторопливо лакать - как большая воспитанная собака. Я ушла в дом.
Какое-то время я еще опасалась выходить, но вот раз в день выставляла на крыльцо миску с едой. Волк с достоинством принимал подношение, неторопливо насыщался, а потом опять укладывался у окна, с любопытством наблюдая за моей жизнью. А спустя пару недель, вынеся очередную миску, я наткнулась на еще теплую тушку зайца. Волк сидел поодаль, склонив набок лобастую голову, и улыбался по-собачьи....
Зайца я ошкурила, потроха и голову отдала добытчику. Мясо потушила в печи. Волк получил половину. Оказалось, что ему нравится тушёное мясо! И меня стали снабжать им регулярно. То зайцы, то тетерева, то громадный глухарь .... Постепенно мы привыкли друг к другу. Я насмелилась, и днем выходила к родничку. Волк сопровождал меня туда и обратно, не приближаясь, но и не исчезая. А ближе к весне принес израненного черного соболька. У него были переломаны передние лапки, ободран бок и порвано ушко. Принес и осторожно сунул мне в руки. Где он его нашел - не знаю. Но ласка встревоженно стрекотала, попискивала и мешалась под руками, пока я накладывала лубки, обрабатывала бок и ухо. Соболь скалился, но не кусался. А потом, напившись, и проглотив кусочек сырого мяса, крепко заснул в уголке у печи. Пока сращивал лапки, привык ко мне и ласке, благодушно принимал мясо из рук, обжил свой уголок. И теперь мы уже втроем ждали весны.
Я думала, что проживу в тайге хотя бы год, но увы! Мои друзья решили по-другому. Они прилетели в конце марта. Побродили по окрестностям, изучили следы вокруг моей избушки. Потом сели за стол. Обедали молча. А меня вдруг повело в сторону, и я потеряла сознание. А очнулась уже дома. Там, откуда я так стремилась сбежать! На все мои вопросы удивленно поднимали брови, пожимали плечами и в два голоса твердили:
- Да ты что?! Какая тайга?! Какая избушка?! Это тебе под наркозом приглючилось, ты в коме была. Такая тяжелая операция, потом химиотерапия.... Тут и не только тайга могла приглючиться....
Короче, так и заболтали все мои попытки добраться до истины. Да я и не пыталась сильно. Жаль было, что там остались три существа, которые стали мне дороги. И жаль, что я не успела разгадать тайну своего Волка.
На том и успокоились. Я смирилась, как смирялась раньше. Отведенный мне на реабилитацию год закончился. Дама с косой дала мне отсрочку, и я решила - пусть их! Кома - так кома. В фэнтэзийных романах и вовсе народ в другие миры попадает, а тут всего-то полгода на свежем воздухе в тайге. Все равно - никто не сможет отнять у меня воспоминания.
Меня хотели перевести на более легкую работу там же, где я трудилась почти всю жизнь. Я отказалась.
-Хочу в деревню! - ответила я на все уговоры. - Хочу домой. Вы здесь прекрасно и без меня обойдетесь. Тем более, все равно сокращение штатов грядет. Пусть это буду я. Пенсию я себе уже выслужила. Уеду домой, устроюсь в библиотеку - там все равно кадров не хватает. Там и досижу потихоньку до пятидесяти пяти.
Меня уговаривали, мне грозили, пытались подкупить - я держалась крепко. В конце концов, на меня махнули рукой.
-Вот!
Артем со стуком опустил на обеденный стол связку ключей. Ключи были старинные, кованные - я помнила их. Ключи от старинных замков, что много лет охраняли семейное гнездо моего друга. Дом пустовал: родители давно переселились на погост, дети и внуки потерялись на просторах бывшего Союза. Наследником и хозяином остался старший сын.
-Я не собираюсь возвращаться туда, - сказал он. - Хватит и того, что приходится мотаться ежегодно, чтобы присмотреть. Теперь пусть у тебя голова болит!
И рядом с ключами на стол легла дарственная.
Небольшое отступление.
Дом стоял в излучине реки, на невысоком пригорке, и был окружен Садом. Сад, как и Дом, неухожен, зарос сорняками и одичавшими без хозяйской руки вишнями. Кое-где мелькали макушки старых яблонь. Они еще плодоносили, но яблоки некому было собирать. И они падали на землю, становясь кормом и удобрением. А те, что держались за ветки более прочно, зимой склевывали вездесущие красавицы свиристели. Они налетали дружной стайкой; беспрестанно свиристя, набрасывались на мерзлые яблочки, делились с Садом последними новостями и сплетнями, а потом улетали, оставив на снегу буроватую мякоть.
Дом давно стоял здесь один. Старые хозяева уже много лет, как переселились на погост, и над их могилами шелестели листвой задумчивые березы, по осени осыпающие на последнее пристанище людей золото листвы. А молодого хозяина в этих краях давно никто не видел. Он уехал к морю, и с тех пор ни разу не приезжал. Дом, задумчиво поскрипывая плохо закрепленным ставнем, перебирал свои воспоминания, в ветреные дни беседовал о жизни с Садом, и ждал. Дому было плохо без настоящего хозяина. Он стремительно старел. И хотя бревна могли пережить еще не один десяток лет, но все же то тут, то там что-то ветшало, приходило в негодность, и он все чаще жаловался Саду на скрип дверей и половиц, на хлопающий ставень, на обомшелые ступени. Да и шиферная крыша растрескалась, грозя скорыми протечками. А значит, промокнут и протекут потолки, а там и пол начнет гнить, покроется противным белесым грибком...
Сад же, в ответ на воркотню Дома, шелестел о том, что у старой яблони опять подломились ветви от груза яблок, что вишенник совсем обнаглел без пригляда, и уже выбрался за границу угодий. Что пырей заполонил всю землю, а жуки - щелкуны не дают жизни приличным растениям. И пионы совсем одичали. Цветы стали мелкими и невзрачными. Виноград почти погиб без обрезки, и вряд ли переживет эту зиму без укрытия. Листья смородины скрутили бесчисленные колонии тли, и нет спасения от полчищ черных мелких муравьев...
Так и шептались два одиноких старика - с ранней весны и до самых морозов, засыпая на долгую морозную зиму, и боясь не проснуться совсем. Или проснуться в одиночестве, оставшись без собеседника. Ведь даже старый домовой Митрич давно покинул стены пустого дома. Отправился побродить по свету, втайне надеясь, что найдет-таки своему Дому Хозяина. А еще лучше - Хозяйку.
Трудно передать словами музыку. Особенно когда у тебя нет музыкального слуха, а петь хочется. Просто потому, что день хороший. Что нет сегодня косого холодного дождя, а наоборот, светит нежаркое сентябрьское солнышко, ласково шелестят желтеющей листвой деревья, и пряно пахнут увядающие шафраны.
Село встретило меня легким шумом, незаметной суетой и удивленными взглядами людей, которые теперь должны стать моими односельчанами. Я хорошо знаю это село. Здесь я родилась когда-то - довольно давно. Выросла. И уехала в город. Чем я занималась там - дело десятое. Училась. Работала. Служила. Заработала мизерную пенсию, серьезную болячку, и одиночество. Издержки профессии. В городе остались два моих хороших друга, сын с женой и маленькой внучкой. А я уехала сюда.
-Поправлять здоровье - сказал Артем.
-"Умирать" - додумала я. Мне повезло - у Темки в этом селе остался дом. Я его помнила. Добротный двухэтажный особнячок в глубине сада. Там еще был широкий деревянный балкон на высоких столбах. Столбы были украшены резьбой, из сада на балкон вела широкая деревянная же лестница, перила которой летом обвивал узорной листвой дикий виноград. От автовокзала до домика идти довольно далеко, почти на окраину, но доплетусь. Должна доплестись.
Так вот - о доме. Когда остро встал вопрос о моем месте жительства - оставаться в Городе и дальше я не хотела - Артем наморщил лоб, почесал затылок...
-О! У меня же дом есть! Помнишь? Правда, я там уже лет двадцать не был. Как родителей похоронил, так и не был больше. Давай я его тебе подарю?
-А давай.
Поскльку мои друзья имели некоторый вес в нужных местах, документы были оформлены в три дня. Еще три дня ушли на сборы. Пара дней на дорогу. И вот я выхожу из автобуса. Беру за ручку свой чемодан на колесиках. Потопали?
И мы потопали. Шла я неторопясь. Осматривалась. Вглядывалась в лица встречных людей. И никого не узнавала. Слишком давно меня здесь не было. А жизнь, раньше неспешная, размеренная и устоявшаяся, сменилась торопливостью, погоней за благами, деньгами... Старики вымерли, молодежь умчалась в города. Остались лишь те, кому ехать некуда, да и незачем. А на смену наехали другие - из бывших союзных республик. Так что знакомых у меня здесь практически не осталось. И хорошо. Меньше будет любопытных. Больше шансов влиться в жизнь села, не привлекая излишнего внимания. Не планировала я широкую общественную жизнь вести. Мне этого в прошлой жизни хватило с избытком. Теперь я жаждала тишины и осмысления своего бытия. Пусть считают меня дачницей. Дом стоит на отшибе, ближние соседи метрах в пятистах, так что желанное мне одиночество гарантировано.
А вот и дом - теперь родной. Я стою у накрепко запертой калитки и удивляюсь - надо же! за столько лет никто не позарился на заброшенный дом? Отпираю калитку - Артем как-то умудрился сохранить пяток ключей на позеленевшей от времени медной цепочке. Вхожу. Закрываю калитку. И - как отрезало - меня окружает тишина. Даже шелеста ветра не слышно, хотя в наших степях ветра - незаменимое явление. А тут - тишина! Дорожки не видно под зарослями самых разных сорняков - от мелкой жгучей крапивки до могучих - почти в мой рост стеблей осота. М-да, работы предстоит море. Но не сейчас. Сейчас - в дом бы пробраться. Но сначала - ритуал.
Я никогда не думала о себе, как о ведьме или знахарке. Знания откладывались после прочтения массы книг. Память была избирательна и нахальна, совершенно не считаясь с моим мнением. Запоминала то, что считала нужным. Странные тексты могла пересказать дословно, а самые обыденные - вспоминала с трудом. Вот и сейчас выползло из глубин подсознания...
Я встала у калитки, прикинула - в какие стороны кланяться. И начала с запада. Потому, что там стоял Дом.
-Здравствуй, Дом - батюшка! Пришла в твои стены, под твою крышу странница - на долгие годы поселиться. Прими с добром, буду тебе доброй Хозяйкой, буду тебе верной. А придет черед уходить - передам права другой.
Поклонилась Саду. Поклонилась калитке.
-Спасибо, что впустила, матушка!
И калитка негромко скрипнула, будто отвечая мне. Я огляделась. И увидела, что травы на тропинке будто поредели, сквозь них стало можно пройти.
Изгибистая дорожка провела меня до крыльца. Я замечала в траве кусты пионов, загустевших от времени. Пожелтевшие дорожки ирисов с проплешинами от уже погибших растений. Искривленные стебли еще каких-то растений... Нет, с садом я буду знакомиться завтра. А сейчас в дом...
Крыльцо... Я помнила его, как помнит взрослый, что ребенком не раз сиживал на высоких деревянных ступенях. Тогда от только что помытых досок поднимался легкий парок, ступени были выглажены ногами и руками так, что хоть голой попой елозь - ни одной занозы не поймаешь. Сейчас же они были пыльны. Перила - потрескались и облупились. И уже не скажешь - в какой цвет красили их раньше. А вот и дверь. Добротная дверь из плахи. Заржавевший замок. Если не откроется сразу - значит, Дом не признал меня. Придется вновь кланяться и договариваться.
Однако замок поддался. Не сразу, будто призадумавшись, но все же решил впустить. Я улыбнулась. Похоже, Дом сильно соскучился по людям, раз не показывает характер. Я-то помнила - в свое время он и дверью мог наподдать за шалости, и косу прищемить, и подол зажать... Ничего, я постараюсь, чтобы он вспомнил. И признал. Нам долго быть вместе, потому, что возвращаться в город я не хочу.
Темные сени - окна во всем доме закрыты ставнями изнутри и снаружи. Дверь в кухню. Ставлю чемодан в сторону. Включаю свет - надо же, электрики не позаботились обрезать провода... Ладно, с этим завтра. А пока... Старый деревянный стол пуст и покрыт тонким слоем пыли. Старый электрический самовар на резном деревянном буфете. За стеклами буфета - пустота. Раковина, покрытая серым налетом, но вода в кране присутствует. Не испортились трубы за столько лет.
Я обхожу Дом. Включаю свет во всех комнатах. Их три, не считая кухни. Из кухни на второй этаж ведет деревянная неширокая лестница. Её ступени едва слышно поскрипывают под моими шагами, но я уже уверилась - целые. А наверху - комната одна. Но какая! Огромная, восьмиугольная. И одна стена сплошь стеклянная. Сейчас она закрыта, но я - то помню, что там есть стеклянная дверь, что ведет на деревянный балкон. Вот только прохладно в доме. Еще бы - окна закрыты, солнце не проникает. Да и печь не топлена два десятка лет... когда-то в этом доме жила большая семья. А теперь...
Не будем о грустном! Теперь - это мой дом. Я уже чувствую его своим. Вот еще пару обрядов проведем, и будет он моим полностью. А пока - тряпку, ведро с водой и вперед, Хозяюшка, порядки наводить. Но сначала - поставить самовар, сходить в сад и открыть окна в нижних комнатах.
Дом вздрогнул, когда в него хлынул свет. Солнце уже скатывалось к закату, и его лучи были едва ощутимы, но все равно - свет! Пыльный - потому, что стекла все в пыли, но все равно свет! Легкие шаги по старым половицам. И в том месте, где кухня - приятная суета. Кто-то обметает полынным веником стены. Полынь только что сорвана, и ее запах словно бы разгоняет долголетний застой воздуха. Ах! Створка кухонного окна, чуть скрипнув, подалась под настойчивой рукой, распахнулась, впуская аромат все еще цветущего под окном душистого табака. Эти цветы любила прежняя хозяйка, и сад бережно хранил растения, позволяя им ежегодно возрождаться из осыпающихся семян. Табак переродился, измельчал, но все же цвел...
Я нашла в сенях старое, но еще крепкое ведерко. Набрала воды. На тряпки пошла изъеденная молью шерстяная шаль - помню, в нее куталась осенними вечерами Темкина бабушка. А сейчас годится эта шаль только полы мыть. Ах да, надо же переодеться. Не в дорожном же костюме полы мыть. Где-то у меня были подходящие одежки... Ну что, принцесса, тряпку в руки и поехали?
Поехали... Дом был деревянным. Стены обшиты фанерой и покрыты светлым лаком. Теперь он потемнел от времени, потрескался, придется немного повозиться, но сегодня я только промою его теплой водой с порошком, что так кстати подвернулся мне, когда я лазила в поисках ведра и тряпки. Порошок из восьмидесятых годов прошлого века. Блеклая коробочка с надписью "лотос". Мылится - и ладно. Как там моя бабушка говорила? Хочешь быстро дела делать - пой быстрые песни? И- ех! Ой вы, сени, мои сени, сени новые мои...
К ночи я отмыла кухню, коридорчик и пол в сенях. И крыльцо. Крыльцо - лицо хозяйки - говаривала бабушка. А лицо должно быть чистым и красивым. Даже если не покрашено.
Постелила на нижней ступеньке влажную тряпку - вытирать ноги. Прошла в дом. Оглядела результаты своего труда. В свете электрической лампочки без абажура стены дома казались желтыми. Потолок, тоже обшитый фанерой и покрытый тем же лаком, отсвечивал оранжевым. Наверное, прежний хозяин любил цвет живого дерева, а может, просто облегчил работу хозяйке -все же помыть стены легче, чем белить. Хотя... А вот печь... Помнится, раньше её можно было топить напрямую, когда дым шел не по печным колодцам, а сразу в трубу. Завтра придется проверить - есть ли в системе вода...
Спать я устроилась тут же, на полу в кухне. Благо, спальный мешок Темка убедил меня взять с собой, сообщив, что мебели в доме практически нет. А спать в спальнике мне приходилось неоднократно. И не на чистом полу под крышей, а на голой земле в лесу...
Проснулась я поздно. Усталость от поездки, вечернее мытье дома, да и силы у меня далеко не как в прошлой жизни. Однако выспалась прекрасно, даже комары не донимали, хотя окно закрывать я не стала. Сегодня же натяну сетку, чтобы еще какое-то время, пока не наступит осень, спать с открытым окном. А пока перекусить, чем Бог послал, да и познакомиться с местным обществом. Прописаться, отметиться в инстанциях, закупить продукты. Прицениться к мебели - все же спать лучше на кровати, а есть - за столом и сидя на стуле. Хотя стоя, говорят, больше входит. Но мне больше не надо - я стройностью не отличаюсь. И да - надо бы велосипед прикупить, чтоли! Все же дом далековато от центра, а тяжести таскать я не люблю.
Неделю я потратила на приведение Дома в порядок. Отмыла, отчистила. Стекла в окнах смотрели на мир, сияя и радуя глаз. Выбрала себе спаленку на первом этаже. Она находилась напротив кухни. Большое окно выходило в сад. Но и дорожку к дому было хорошо видно. Дорожку я прополола, повыдергивав осот и крапиву. Кусты пионов подстригла и проредила. Пересадила ирисы, закрыв проплешины вдоль дорожки. Побродила по саду. Собирать ягоду нужды уже не было - она осыпалась, а вот яблоки, лежащие под деревьями, еще годились на сушку. Конечно, с садом возни будет в разы больше. За двадцать лет он задичал, зарос пыреем и овсюгом, кусты перевила вездесущая повитель, бурями пообломало хрупкие ветви. Но в старой сараюшке в укромном уголке сада сохранились инструменты - грабли, вилы, лопаты. Даже садовые ножи разной формы и предназначения лежали на полках. И железный поливальник не проржавел. Так что вперед, душечка, тебе и секатор в руки...
Познакомилась с соседями. Все они были примерно моего возраста. Так что побеседовать, или просто перекинуться с кем-то словом у меня было. Да и попросить помощи в сложных случаях было у кого.
Это ложь, что сельчане спились. Алкашей в нашем селе не больше, чем в том же городе. А в основном, живут здесь вполне вменяемые люди, со своими заботами и хлопотами. Ведут хозяйство - кое-кто и большое. Работают. Помогают уехавшим в города детям. Летом в каждом доме гостят внуки, приезжающие на каникулы. Я считаю - если у человека есть внутренний стержень - он найдет в себе силы жить Человеком. Будет крутиться, вертеться, но обеспечит себе нормальную жизнь...
Ранним утром в мой - теперь уже точно мой - дом кто-то постучался. Или мне это послышалось? На крыльце, заискивающе повиливая хвостиком, сидела беленькая - ну, так мне показалось в неверном свете тусклого фонаря - собачка. От силы двухмесячный щенок.
Живностью обзаводиться я не собиралась. Вот только кто бы меня спрашивал?! Мы смотрели друг на друга. Собачонка, склонив голову набок, умильно повиливала хвостом. Карие, чуть выпученные глазки, смотрели на меня с робостью и тайной надеждой.
- А, кто мне запретит хозяйством обзавестись! - подумала я. - Пусть будет собачонка.
-Ну, иди сюда, мелкая! Ты кто?
Оказалось - девочка. Это печально, но не смертельно. Тем более, в наше-то время, когда даже для мух придумали противозачаточное...
-И будет имя тебе - Масяня! - торжественно сказала я, опуская собачонку в таз с теплой водой. Собачонка взвизгнула, но не вырывалась. Терпеливо дождалась конца процедуры купания с противоблошиным шампунем, вытирания и сушки. Она так жалась к моим рукам, так старательно облизывала мне щеки, что я растаяла. Пусть живет. И мне будет веселее, и Дому живая Душа нужна для охраны.
Масяня оказалась чисто белой, без единого пятнышка, к тому же обещала стать пушистой. Она неторопливо обошла Дом, обнюхала углы, и выбрала себе место возле моей кровати. Я постелила ей старый половичок, решив со временем сделать лежанку. Забегая вперед,скажу, что никаких проблем с Масяней не было. Сразу поняла, что справлять свои дела нужно на улице, в определенном месте. С косточками и вкусняшками по Дому не бегала. На мою постель не лезла. Была внимательной слушательницей. А что еще нужно от крошечной собачонки, в родне которой отметились не то чиахуахуа, не то еще кто-то из той же серии?!
Так прошел сентябрь. Я подготовилась к зиме: закупила дрова, уголь. Проверила и подлатала печь. Залила в систему воду. Отмыла и законопатила все окна. И заполнила подполье запасами. Ровненькими рядами выстроились банки с соленьями и вареньем. В кои-то веки я занималась этим с несказанным удовольствием. А в октябре меня пригласили на работу в детскую библиотеку. Я подумала... И согласилась. Зима в наших широтах долгая...
Отступление.
Что может чувствовать отвергнутый кавалер, выдавший замуж любимую девушку, да еще за лучшего и единственного друга?! Наверное, все зависит от сущности этого самого кавалера. Один будет строить козни, проклиная молодоженов. Другой уйдет, чтобы не мешать счастью близких людей. Третий.... Третий уйдет в глубокий запой, тайно надеясь из него не выйти. Короче - выбирай, кому что любо.
Вот он и выбрал. Таверна в Хаосе несла убытки. Потому, что единственный принц Хаоса изволил надираться гномьим самогоном в гордом одиночестве. День. Второй. Третий.... Неделя.... Другая.... И вот уже хмельное беспамятство прочно поселилось в дурной голове. И даже причина попойки отошла в похмельный туман. Осталось только записанное на подкорке действо: налить, выпить залпом, занюхать круто посоленной горбушкой. Выдохнуть. И по новой....
Хозяин таверны на свой страх и риск открыл двери. Посетители входили осторожно. Оглядывались на полулежащего за столом Эллохара, сочувственно качали головами. Пробирались к столам.
А потом пришли тролли. Им было откровенно начхать и на таверну, и на хозяина, и на посетителей. Но их внимание Эллохар каким-то образом привлек. И началось.... Избили его так, что будь на его месте человек - не выжил бы. А он.... Всего лишь переломы ребер, сотрясение мозга и так, по мелочи. И неосознанный всплеск родовой магии. Синее пламя портала пронзило пространство....
Глава четвертая.
Да, зима в наших широтах долгая.... Я радовалась, что у меня была работа. Каждый день шлепала по глубокому снегу в центр села. Занималась с толпами ребятишек. Это старшие уже не любят читать, а малыши с восторгом вновь посвященных листают яркие книжки с рисунками. С удовольствием рисуют свои иллюстрации к полюбившимся сказкам. С радостью мастерят самые разные поделки и так же радостно дарят их добрым тетям - библиотекарям. А уж когда близится Новый год! Тут уж раздолье для юных творцов! Поэтому приползала я домой в странном состоянии - вроде бы и устала до умопомрачения, в то же время энергия бурлит, как у молоденькой. И тогда мы с Масяней до полуночи мыли, чистили, убирали и обустраивали свой Дом.
Вот и сегодня мы решили заняться вторым этажом. Обмели углы, собрав паутину. (И откуда только она берется)? Нарядили окно. Я специально съездила в город, чтобы отыскать белоснежно - прозрачную органзу и нежно - абрикосовый шелк для теневых штор. Комната сразу стала казаться обжитой и почти нарядной. В планах был еще громадный бежевый с белым и коричневым ковер. Я мечтала со временем сделать в одной из граней камин. Поставить пару кресел, столик между ними. А все остальные грани займут книжные стеллажи. Книг и разных безделушек у меня было много....
Я домыла пол в восьмиугольной комнате, выжала тряпку, постелила на верхней ступеньке лестницы. Выпрямилась, собираясь спуститься вниз. И увидела, как напротив двери засветился странный синий овал. Замерцал, дрожа, воздух. Послышался нарастающий гул - как - будто где-то взревело пламя пожара. И на мой, чисто вымытый пол выпал.... Человек?!
-Здрассте - приехали!
Я осела на ступеньку. Потерла ладошкой вытаращенные глаза. Гость не исчез.
-Хм.... Мужик, а ты живой?
В ответ раздался стон. И стойкий запах перегара....
-Та-ак!
И что сказать?! Эх. Великий и могучий русский язык! В такие минуты только ты и спасаешь! Ладно, разберемся. В первый раз, что ли?!
Спустилась в кухню. Набрала в чистый таз горячей воды, прихватила мыло, полотенце, откопала в не разобранном еще чемодане махровый халат. Подумала.... И пошла наверх. Разбираться с неожиданным гостем. Надо будет его куда-то спать пристроить.
Тот, кому хоть раз приходилось раздевать мертвецки пьяного мужика, меня поймут. Одна радость - я ни слова не понимала из того, что он бормотал. Но я все же его раздела. Сняла все. Полюбовалась на разнообразные кровоподтеки по всему телу. Нащупала пару сломанных ребер. Руки и ноги вроде целы.
Осторожно протерла влажной губкой тело. Спустилась вниз, вытащила новенький матрац, подушку, одеяло. Вернулась в комнату и как смогла, устроила своего квартиранта.
Он закрыл глаза, видимо, уплывая в беспамятство. В конце концов - откуда мне знать - что может вырубить демона. Раньше я как-то с ними не встречалась... Я осторожно пощупала пульс, подумала... Укрыла лорда одеялом и ушла из комнаты, погасив свет. Пусть спит. Вечер уже поздний. Если это не бред - завтра утром встретимся и будем дальше разбираться.
Его одежду я все же тщательно обследовала, вытряхнула из карманов все, что там было. Все, что можно было привести в порядок - отправила в стиральную машину. Все, что ремонту не подлежало - убрала. Выкидывать не рискнула. Вдруг ему эти тряпки дороги, как память...
Утром магистр оказался все там же... Явно мерз - свернулся калачиком, постанывал и даже всхлипывал. Укрыла еще одним одеялом. Согревшись, магистр выпрямился, задышал ровнее. Похоже, беспамятство плавно перешло в сон... Что ж мне с тобой делать, герой не моего романа? Автору позвонить? Угу... А как мне рады-то будут! Ладно, не впервой мне приблудышей выхаживать! Звери всякие были. Люди были. Теперь вот литературный герой из параллельной реальности забрел на огонек...
Эллохар в отключке провалялся почти две недели. Хорошо, что развитие цивилизации не стоит на месте. Хорошо, что человечество додумалось до впитывающих пеленок и подгузников. И до стиральных машин - автоматов. И много еще до чего додумалось. Так что я справилась. Даже ухитрилась закатить лорда на новенький диван. Я даже вспомнила - как ставят капельницы, и добросовестно пичкала его глюкозой и физраствором. Решила, что не повредит.
Очнулся он в канун Нового года, ближе к вечеру. Я как раз собиралась поставить ему витамины. Не потому, что они были так уж необходимы, но...
-Что... ты... делаешь? - еле слышно прошипел он, сжимая мою кисть. Я тоже зашипела - даже у обессиленного, сил было достаточно, чтобы сломать мне руку.
-Давайте без рук, магистр. Если я вас не прибила за две недели - вам точно бояться нечего. Не убью.
-Боишься? - хмыкнул он, розовея на глазах. Видимо, резерв слегка восполнился, и теперь он успешно регенерировал.
-Нет, не боюсь, - пожала я плечами. - Просто труп прятать не хочется.
-Кто ты? И как я сюда попал?
-Кто, кто... Считайте - сестра милосердия. Подобрала на поле боя, выходила. Голова не болит? Не кружится? Правда, я совсем не знаю, как лечат демонов, но раз вы очнулись, значит, не все так страшно.
-Откуда ты знаешь, что я - демон?
Синие глазищи смотрели пристально и подозрительно. Я пожала плечами.
-Да так... Читала... Кушать хотите? И да - если вам чего-то хочется - ведерко вот, рядом. Вставать я бы вам не советовала. Еще упадете, а второй раз поднять вас я не смогу.
Уже на лестнице меня догнал скрежет зубов, непонятные фразы явно матерного содержания, шипение. Мужики никогда не умели болеть...
Пока разогревала куриный бульон, прислушивалась. Наверху слышались шорохи, щелкнула крышка ведра - физраствор в вену капельно - это вам не стакан самогона. Выждала немного, налила в тазик воды, взяла мыло, полотенце.
Магистр все так же лежал, закрыв глаза. Веки лишь слегка дрогнули, когда я подошла к дивану и поставила тазик на стул.
-Давай-ка, милок, присаживайся, - ласково сказала я, помогая ему подняться. - Моем ручки, личико, пьем бульон. И продолжаем отдыхать...
Он подчинился молча. Дал мне возможность умыть себя, выпил весь бульон, снова откинулся на подушку. Убрав посуду, я присела рядом и принялась разбирать его волосы, спутавшиеся до состояния "гнездо воронье, обыкновенное". Магистр морщился, но терпел.
-Может, проще их отрезать?
-Расчесывай, я потерплю... И расскажи мне -куда я попал? Это ведь не Темная Империя?
-Нет... В нашем мире, говорят, нет магии. Да и империй, почитай, нет... Мир наш - Земля. Страна - Россия.
-А откуда ты знаешь, как зовут меня?
И что ответить? Что люблю читать? Что, бродя по просторам интернета, наткнулась на цикл историй про адептку Академии Проклятий? Что меня заинтересовал друг главного героя, директор школы Смерти, магистр Даррен Эллохар?
-Понятно... Не думал, что про нас книги пишут... Ты меня боишься?
-С чего бы?! В моей жизни столько всего случилось, что я уже не боюсь...
-Даже смерти?
-Жить хочется...
Я все же распутала его волосы. Грязные. Надо бы завтра баню истопить, отмыть это сокровище, а то еще коростой покрываться начнет... Заплела косу, перехватила резинкой. Встала.
-Отдыхайте, магистр. Завтра у нас праздник. Новый год. Примерно, как у вас - День середины зимы. И у меня почти двухнедельные каникулы. Вот и будем решать - что с вами делать.
...А ночью меня скрутило. Видимо, я все же перестаралась, выхаживая магистра, и теперь затаившаяся в моем позвоночнике боль решила напомнить о себе. Да так, что я чуть ли не в голос выла, стискивая зубами угол подушки. Отпустило только под утро, когда я сумела найти удобную позу, расправить сведенное болью тело, и замереть в неподвижности. Чья-то ладонь коснулась моей щеки, стирая слезы. Открыла глаза. В рассветном сумраке смутно белело лицо магистра.
-Ты чего не спишь? - спросила негромко. - Я разбудила?
-Как тебя зовут?
Эллохар снова провел ладонью по моей щеке. Убрал прилипшую ко лбу влажную прядь.
-Ты скажешь мне свое имя? - повторил он вопрос.
-Зови меня Таша... - ответила я. - Меня так все близкие зовут... Иди, еще поспи - рано же... Мне нужно поспать хотя бы часа два - три, иначе снова вернется боль...
-Можно я лягу рядом?
-К стеночке? - хмыкнула я. - Ложись...
Магистр рыбкой нырнул под одеяло. Повозился, устраиваясь. А потом его рука мягко улеглась на ... то место, где когда-то была моя левая грудь. Пальцы замерли.
-Давай, ты не будешь изучать мою анатомию. Поверь, она ничем не отличается от анатомии ваших женщин, - глухо сказала я.
-Тайна?
-Нет. У меня нет тайн, лорд Эллохар. Я - открытая книга. Открытая и давно прочитанная.
-Не мной...
Я только вздохнула.
-Спи, магистр. Наступит утро, и все вопросы решатся сами собой...
Эллохар откинулся на подушку и закрыл глаза. Но он не спал - за две недели я научилась слышать его сны, различать фазы бодрствования и покоя. О чем он думал? Явно же не о пожилой тетке, к которой его забросила судьба. А мне было приятно чувствовать на своем плече чужое дыхание. Ровное биение сердца рядом успокаивало, странным образом прогоняя боль.
А потом было утро... Немножко пасмурное, обещавшее снегопад. И вскоре снег пошел. Сначала мелкий и колючий, он постепенно превратился в крупные хлопья, творя в моем подворье новогоднюю сказку. Укутывая мир снежным пуховым одеялом, укрывая сад и дом, превращая в терем не то Деда Мороза, не то Снежной королевы... Я люблю зиму. А уж в такие волшебные дни - особенно...
И баню топить люблю тоже. Хорошо, что прежние хозяева когда-то давно подвели к бане воду, и теперь у меня не было проблем с ее набором. А у стены, под крышей сложена изрядная поленница березовых дров. Они жарче горят, и жар держится значительно дольше. И совсем рядом есть замечательный сугроб для любителей купаться в снегу после жаркой парной. Ко мне, правда, это не относится. Я парную не переношу...
-Магистр, как вы относитесь к бане? - спросила я, заглянув в свою спальню. Эллохар все еще валялся в постели, закинув руки за голову. На лице - блаженство. Видимо, доконала его суета и беготня по Темным мирам.
-К бане?! - удивленно выгнулась светлая бровь, в синих глазах скакали чертики. Я удовлетворенно кивнула сама себе. Таким он нравился больше.
-Видите ли, я ни разу не встречала в ваших историях упоминания о банях. Кадки, душевые, ванны, озера с целительной водой - это да, а вот баня...
-А у тебя есть баня?!
И столько скрытой радости в голосе...
-Есть. И она уже готова. Так что вот вам полотенце, халат, бельишко, и можете идти. С волосами помочь, или сами справитесь? В тазике такую гриву трудно промыть...
-Помочь - кивнул магистр, чувствуя, как в груди медленно разжимаются тиски. Будто чьи-то ласковые руки снимают вековые наслоения, очищая и исцеляя. Так хорошо ему не было уже очень давно...
-Тогда вот вам шубейка и валенки. Потопали. И да - жара там приличная - не повредит?
Он пожал плечами. Регенерация завершилась, организм восстановился. Так что...
В бане я скинула с себя халат, оставшись в закрытом купальнике. Проворно навела в тазу воду. Кивнула полуголому мужчине на таз:
-Ныряй!
И открыла флакон с шампунем.
Эллохар провалился в эйфорию. Ласковые руки женщины уверенно и властно занялись его волосами, промывая и прополаскивая их в семи водах, до скрипа. Потом пришел черед шеи, плеч, спины... Мышцы расслаблялись под сильными пальцами, теряя напряжение. Тело будто обновлялось, становясь легким и почти воздушным. А потом его избили. Да - да, избили мокрыми горячими прутьями! И снова мяли, терли, давили, не позволяя вырваться и сбежать. Напоследок облили почти кипятком. Потом - еще раз облили - но уже ледяной водой. Потом - снова кипятком. Истязание завершилось приятно-прохладной водой с запахом неизвестных магистру трав. Наконец ему сказали:
-Все! Снаружи вы кристально чисты, уважаемый. Топайте в дом, полежите на диване, отдохните. Я скоро. Ополоснусь, и приду.
Когда я вернулась из бани, магистр валялся на диване в зале с отрешенно - счастливой физиономией. Все еще красный и покрытый крупными каплями пота. Вот и хорошо. Сей минут мы это дело чайком поддержим. Пусть всю грязь из тела выведет. И Душу заодно очистит. Должна же быть у демона Душа?!
-После такого издевательства ты просто обязана выйти за меня замуж! - сказал Эллохар, допивая ...цатую кружку чая с малиновым вареньем.
-Еще чего! - фыркнула я. - Если бы я выходила замуж за всех, кого выхаживала - у меня гарем из мужиков был бы. Да и стара я уже для таких забав. Лучше думайте, как вам в свой мир вернуться. У вас еще не все проблемы решены. Темная Империя, опять же, без вас - как без рук.
-Давай на "ты" перейдем, - ответил магистр. - И да - мое имя Даррен. Или Рен.
-Хм... - я помедлила немного, разглядывая своего визави. - И чем мне это грозит?
Он пожал плечами.
-Ничем. Ничем таким, что могло бы угрожать твоей свободе или жизни.
-Н-ну-ну... Ладно. Даррен, значит... Дар... А давай жить дружно... Сейчас я займусь приготовлением праздничного ужина, а ты...
Я включила компьютер, выяснила, что Даррен свободно читает на русском, открыла библиотеку фантастики.
-Наслаждайся!
И ушла на кухню. До самого вечера магистр меня не беспокоил. Я изредка заглядывала в комнату и видела, как он то хмурится, то фыркает, то что-то чиркает на листе бумаги.
Эллохар гостил в моем доме чуть больше двух месяцев. Я была рада: желчный, циничный, довольно грубый, со мной магистр был почти шелковым. Я видела - он доволен неожиданным отдыхом. Ему было интересно знакомство с новым миром. А я по мере возможности использовала его в своих целях. Зима выдалась многоснежная, и дорожки расчищать приходилось ежедневно. А физические нагрузки так здорово прокачивают резерв.... Короче - к концу февраля магистр смог прожечь пространство до Темной Империи...
-Я вернусь... Можно? - спросил он, неторопливо переодеваясь в свою одежду. Я улыбнулась. Взяла с полки свечу, вставила его в стилизованный под старину бронзовый подсвечник, поставила на подоконник и чиркнула спичкой. Робкий огонек коснулся фитиля.
-Дар, пока в моем доме на окне горит свеча - тебя здесь ждут.
-А если не горит? - ухмыльнулся он, бережно касаясь моей щеки длинными пальцами.
-А если не горит - не спеши обижаться. Может быть, просто некому больше ее зажигать, - ответила я.
Магистр долго молчал, пристально всматриваясь в мои глаза. Отвел седую прядь моих волос. Улыбнулся... И исчез в голубом пламени.
-Вот и весь роман, - хмыкнула я, опускаясь в кресло. - Что, Масяня - будем жить дальше? Авось, еще кто на огонек заглянет....
В тот летний день мне было грустно. До первого совершеннолетия оставалась неделя. Отца в замке не было. Дядя Ник, наш король, отправил его с посольством в королевство гоблинов.
Во дворец мне было соваться не с руки: дядина супруга уже давненько задумчиво на меня посматривала и вкрадчиво интересовалась моими симпатиями в отношении ее фрейлин. Я старательно делал вид, что НЕ ПОНИМАЮ тонких намеков Ее Величества. Вешать на шею ярмо в виде потрепанной фрейлины я еще не готов. Да я всего месяц, как закончил военно-магическую академию! Дайте же мне хотя бы оглядеться!
Кое-кто из моих приятелей уже успел обзавестись таким ярмом в виде потасканной супруги. Подставы королева строила знатно. И никакие доказательства не действовали: были наедине дольше пяти минут? Скомпрометировали девицу? Извольте проследовать в храм - жрец вас уже ожидает. А то, что девица уже лет тридцать, как не девица, никому не интересно.. . И то, что ее переимели все дворцовые слуги - факт не доказанный. Еще бы он был доказанный! Зачем фрейлине муж - слуга?! Ей аристократа подавай. А еще лучше - принца. Так что во дворец я не ездок. Ну их к ... В общем, ну их!