Вечер. Двери в камеру открываются, заходят два иноагента:
Галкин и Макаревич. В полутьме за столом сидит человек.
- Вечер в хату! - бодро, чуть дрожащим голосом произносит Максим, когда за ними захлопнулась дверь.
- Салям алейкум! - так, на всякий случай, поздоровался с хрипотцой Андрей.
Человек повернулся к ним.
- Сколько зим, сколько лет! Ну чего встали! Проходите, присаживайтесь, чайку попьём!
- Мишка! Ефремов! - обрадовались оба и подбежали к сидящему.
- Без обнимашек! Здесь это не приветствуется! - остановил их рукой Ефремов. - Садитесь, рассказывайте, как попались, а я Вам чифирку налью.
Первый начал Галкин.
- Невероятное стечение обстоятельств! Я собирался в Маскат, ну Вы знаете, столицу Омана. Пригласили выступить наши бывшие соотечественники, нефтяники, бывшие чиновники разных уровней, одним словом олигархи, на закрытую вечеринку.
- Короче! - перебил его, прихлёбывая крепкий чай, Михаил. - Скоро отбой!
- Да всё мой дурацкий иврит! Так и не выучил его! Перепутали в аэропорту! - продолжил Галкин. - Сел в самолёт, заснул, открываю глаза, а я в Москве, в Шереметьево! Синий туман, Москва не Оман! Тут меня и приняли! - Максим смахнул слезу со щеки.
- У меня похожая история!- сделав глоток чифиру, начал Макаревич. - Замутили мы с друзьями вечеринку. Так этот Борька "Гребень", ну Гребенщиков, нажрался гад на халяву вискаря, видите ли ему на яхте захотелось в маленький круиз. И меня затащили прицепом. Я помню начал петь:
"Я пью до дна
За тех кто в море"...
Дальше не помню, отрубился. Вроде Гребень шепелявил про свой "дивный сад", будь он неладен. Открываю глаза. Севастополь!!!
Как там оказался, понятия не имею! А главное, на яхте ни души! Я один! Утонули что ли все? "За тех, кого любит волна" - будь она неладна! Эта Вера, Надежда и Любовь? На старости лет...
Ефремов засмеялся и закуривая Приму, спросил:
- Долго чалиться?
- По пятёре на брата! - ответил грустный Галкин и добавил:
- Волки позорные! Век воли не видать!
- Ну не век, но будьте уверены, добавят! - тут же экспромтом выдал Михаил, выпуская кольца дыма к потолку камеры.
- Зато вместе веселее! - приободрил больше себя, Галкин. Я буду шутить, Андрей петь по вечерам, время пролетит быстрее!
- Так - то так! - вставая изо стола, произнёс Ефремов.
Он подошёл к шконке и запустив руку под подушку, достал какой - то листок. Подойдя к новоприбывшим, он положил перед ними на стол листок.
- Что это? - в один голос спросили друзья - арестанты.
- Здесь изображены все виды швейных швов, которые Вам надо изучить в самый короткий срок. Хотя бы самые основные! У меня на первых порах с дрожащими руками лучше всего получались вот эти, ( он показал пальцем на листке ), зигзагом! Это тебе не иврит! - он стукнул Галкина по плечу.
- Будем шить военную амуницию! Всё для Победы!
И не называйте меня, Мишей, я теперь для Вас - бригадир!
И вдруг, перед донельзя изумлёнными Максимом и Андреем, Ефремов зашагал на месте, высоко поднимая колени и размахивая руками, громко запел:
- Этот день Победы, порохом пропах...
В это время потух свет и прозвучал сигнал отбоя.
Подсаживая Макаревича на второй ярус шконки, Галкин прошептал ему в темноте:
- Ты помнишь как всё начиналось
Всё было впервые и вновь
На шконку мы спать забирались
А завтра наш ждёт - Оверлок!*
Макаревич хотел послать его куда подальше, за Кипр, но мысленно послал Борьку "Гребня" с его "золотым орлом небесным", который может сейчас закусывает шаурмой со свинины, где - нибудь в Турции!
"Бородатый козёл"!
P.S. Чуть изменённый автором ( В.Р ), первый куплет песни "За тех, кто в море", группы "Машина времени". Автор слов - А. Макаревич, музыки - А. Кутиков. Прошла молодость и кумиры остались в ней! Некоторые из них, сейчас, больные, страдающие манией величия и деменцией - старички!