Не только для детей, а может даже в первую очередь, для взрослых.
70 - е года.
Мне попалось трудное задание, как сказала классная учительница, "пропесочить" своего лучшего друга. Но обо всём по порядку. А началось всё это в понедельник.
Прозвучал звонок на первый урок и последним вбежал в класс с красным лицом, запыхавшись, Лёнька Пирожков, и сразу же тяжело дыша, прямо с порога закричал:
- Ребята! Дайте "домашку" по математике списать!
- Здороваться надо! - воспитательным голосом сказал Толик Петров, достав уже из портфеля учебник, тетради, ручку и карандаши, аккуратно раскладывал их на парте.
- Привет всем! - крикнул Лёня, подбегая уже к нашей парте в первом ряду и тут же тихо попросил:
- Мить, дай быстрее списать задачку!
Верка Синичкина, староста класса, усаживаясь уже за парту, сбоку, во втором ряду, ехидно заметила:
- Домашнее задание надо дома делать, а не списывать в школе! Тем более, было два дня выходных!
Мы по субботам тогда, в Литве, не учились. Слышали, что в других школах на просторах нашей огромной Родины, дети учились. Мы были бы очень огорчены таким фактом, что вместо футбола, скажем весной или осенью, или хоккея зимой, пришлось бы тащиться с портфелем в школу ещё и по субботам. Представляю, что Лёньке Пирожкову сказал бы отец, типа:
- Пора и тебе "лямку тянуть"! Попал ты в сказку! Как пошёл в ясли, потом в садик, сейчас в школу, затем пойдёшь "горбатиться" на какой - нибудь завод или стройку, и так будешь "ишачить" до пенсии, если конечно, доживешь!
- Забыл, что задали! - наверное, соврал красный от бега Лёнька и поторопил меня. - Быстрее!
Я уже достал тетрадь и молча протянул ему.
И в это время в класс вошла Марья Ивановна.
- Здравствуйте, 2 "б"! - мы все дружно встали из - за парт.
Садитесь! - сказала классная, подходя к своему столу. Она внимательно осмотрела класс и тихо спросила, усаживаясь за учительский стол.
- Как отдохнули? Как настроение?
Все наперебой начали говорить:
- Хорошо! Отлично! Хорошее! Отличное!...
- Ну и прекрасно! - промолвила Марья Ивановна, открывая классный журнал. Она быстро взглянула на Синичкину и попросила.
- Верочка, собери, пожалуйста, тетрадки с домашним заданием и принеси мне на стол, я быстро проверю их.
Все сразу задвигались, кто протягивая тетрадки старосте, кто перекладывая их на край парт, зашушукались.
- Я пропал! - жалобно произнёс Лёнька, отдавая мне тетрадь. Мне показалось, что он даже чуть побледнел, а пот с него лился градом.
- Тишина! - строго сказала учительница и посмотрев на сразу притихший класс, дала задание.
- Повторите пока таблицу умножения! Только молча, "про себя".
Все зашелестели тетрадками.
- Чего ты не сделал домашку? - шёпотом спросил я Лёньку. - Ведь "легкотня" такая!
- Потом расскажу! - шёпотом ответил Пирожков, вытирая носовым платком пот со лба и промямлил: - Надо было мне пораньше в школу прийти... - и осёкся, увидев, что Марья Ивановна, снова посмотрела на ребят.
- Спасибо Вера, садись! - сказала учительница, дождавшись когда Синичкина положила ей стопку тетрадей на стол.
- Так, ребята, отвлекитесь на минуту. У меня к Вам сообщение. В нашем 2 - ом "б", надо назначить редколлегию из двух ребят, ответственных за выпуск стенгазеты класса. Это будет месячный выпуск о общественной жизни нашего класса, о проведённых мероприятиях, о самых отличившихся в учёбе и ... - учительница оглядела весь класс и её взгляд остановился почему-то на Пирожкове.
- Лёня! Тебе не плохо, чего ты такой красный? - обеспокоенно спросила она.
- Не -а! - бодро ответил Лёнька, но по-видимому, потом вспомнив об домашнем задании, тихо добавил: - Просто вспотел, в школу бежал!
- Похвальное рвение! - улыбнулась учительница. - Но лучше на пять - десять минут раньше выйти из дому, чтобы потом не бежать.
Марья Ивановна снова обратилась к классу:
- Так вот, это будет хроника событий в нашем классе, об отличившихся в учёбе и труде октябрят, и к сожалению, о тех, кто будет иметь плохие отметки в учёбе, и ... я надеюсь до этого не дойдёт, кто будет нарушать дисциплину и будет иметь неудовлетворительные оценки по поведению!
Может кто имеет желание участвовать в редколлегии? - классная сделав паузу, посмотрела на своих учеников. Была такая тишина, что слышно было, как залетевшая в класс муха, громко жужжа, бьётся об оконное стекло. Многие за ней и наблюдали. Пирожков нагнувшись, прижался к парте и повернув голову ко мне, тихо прошептал:
- Мне папа строго - настрого запретил участвовать в каких бы то ни было коллегиях!
Судя по его усмешке, мне показалось, что он шутит, хотя смысл этой шутки, мне был не понятен. Но у Марьи Ивановны был прекрасный слух.
- Лёня, может ты хочешь?
Пирожков испугался, быстро поднял голову и выпрямляясь, заблеял:
- Нее - а!
Все сразу засмеялись, потом зашептались.
- Тогда я сама назначу! - твёрдо сказала учительница, после паузы, когда все успокоились. - Анатолий Петров, будет главным редактором стенгазеты! - все облегченно выдохнули, кроме Толика, который сделав серьёзное и умное лицо, посмотрел важно на всех, хотя у него почти всегда было такое выражение на всех уроках.
- Будь попроще! - шепнул ему Лёнька и испугавшись, что классная услышала, пригнулся, спрятавшись за спину впереди сидящего, Коли Миронкина.
- Теперь, кто будет ему помогать. - учительница быстро оглядела всех и затем спросила:
- Кто лучше всех рисует в классе?
Все почти в один голос:
- Митя Трункин!
А Лёнька посмотрев на меня, гордо сказал учительнице:
- Митька даже ходит в художественный кружок.
Я было хотел возразить: - "Мы там пока лепим только с пластилином", но не успел.
Марья Ивановна, с улыбкой смотря на меня, сказала:
- Вот и хорошо! Будешь Дмитрий помогать Анатолию. Вы чуть задержитесь после уроков, я Вам объясню, как и что!
Теперь уже весь класс вздохнул в едином порыве, задвигались, радостно зашептались: - Ещё после уроков надо оставаться!
А Лёнька протянул руку мне и долго тряс в рукопожатии, приговаривая:
- Поздравляю! Поздравляю!
"Если бы он знал, с чем меня поздравляет"!
Потом Марья Ивановна всех по очереди вызывала к доске и "гоняла" по таблице умножения, одновременно проверяя домашнее задание. Вызвала Пирожкова. Лёнька более менее справился, иногда ему тихо подсказывали, когда он запинался. Внезапно классная подняла над столом тетрадь, показывая ему и классу, и сердито спросила:
- А это что? Где домашнее задание?
Наступила тишина. Муха уже не жужжала, наверное, удрала, чтобы не видеть Лёнькиного позора! После классной работы в тетради Пирожкова, был чистый лист! Нет, он правда успел написать: только дату и... Домашняя работа. И всё!
Лёня стоял опустив голову.
- Леонид! Я спрашиваю, почему не решил задачу?
Я не помню, чтобы Марья Ивановна называла Пирожкова Лёнечкой, как Синичкину Верочкой, или скажем, Воронину - Светочкой, или того же Дрынкина - Васечкой. Только Лёня и в особо важных случаях, Леонид. Конечно Пирожков понимал, да и мы все, что папа Синичкиной - директор Мебельного комбината, мама Ворониной - секретарь партийной организации на каком - то военном заводе, папа Дрынкина - главный инженер на электростанции, а папа Лёньки - всего лишь простой грузчик продуктового магазина, а мама - контролёр ОТК на пластмассовом заводе. Хотя и я не особо помню, чтобы меня училка называла Митенькой; А только Митя, Дмитрий. Да, хотя у меня папа - строитель, а мама - швея. Ой, простите, вру! Вспомнил, в конце прошлого учебного года, называла Митенькой. Надо было папе моему, стены в классе покрасить, затем - полы, а потом ещё новые крепления для штор прикрутить и новые занавески на окна повесить. И под Новый год в прошлом году, кажется называла. Моей маме надо было перешить ей платье для праздничного, школьного концерта.
"Мамы разные нужны, папы всякие важны"!*
После минутного молчания в зловещей тишине, Пирожков зашмыгал носом.
- Я...я... Марья Ивановна... болел...
- Двойка тебе! - сказала классная, ставя оценку в журнале. Лёнька стоял красный как бурак, но увидев, что Светка Воронина, осуждающе покачивает головой, он искоса взглянув на училку, не смотрит ли (?), затем показал Светке язык.
Марья Ивановна встала и подойдя к Пирожкову, попросила у всего класса.
- Дети, напомните Лёни, правило октябрят?!
И сама начала:
Мы прилежные ребята...
Весь класс подхватил:
Потому что октябрята.
Только тех, кто любит труд
Октябрятами зовут!
Пока весь 2 "б" звонкими голосами повторял речёвку, классная беззвучно шевелила губами, повторяя за ребятами слова, дирижируя руками, словно симфоническим оркестром.
"Солист" - Леонид Пирожков, будто забыв слова, хотел от стыда провалиться сквозь пол второго этажа, прямо в кабинет директора школы и тут же умереть под портретом Владимира Ильича Ленина!
- Я могла бы написать в твоём дневнике, вызвать родителей в школу - взволнованным голосом, заламывая руки, трагически произнесла классная и сделав театральную паузу, сверлила его насквозь укоризненным взглядом сверху вниз, словно желая быстрее загнать его в кабинет директора, и затем продолжила:
- Но не сделаю это!... - все, в том числе Пирожков, снова облегчённо выдохнули. - ...Теперь у нас есть одно более эффективное средство - крикнула Марья Ивановна, подняв кверху руки. Все посмотрели на потолок. - "Там чердак"! - мелькнуло у Пирожкова.
- Это - Стенгазета! - воскликнула торжественно классная, показывая одной рукой на Петрова, другой - на меня.
- Костёр! - тут же с места крикнул Толик.
- "Инквизиция! Сожгут"! - подумал с испугом Лёнька.
- Что? - переспросила учительница Петрова, будто опомнившись и приходя в себя. Главный редактор вскочил и бойко произнёс.
- Я решил назвать стенгазету - Костёр!
Классная замерла, будто переваривая сказанное, а затем неожиданно расхохоталась и зловещим голосом произнесла:
- Очень хорошо! Отлично! Да - да, костёр! Очень символическое название. Пусть высвечивает успехи нашего отряда октябрят и сжигает - при этом она посмотрела на Лёньку - все пороки социалистического общества. Не забудьте дети, в следующем году, Вас будут принимать в пионеры! И только самых достойных, кто с честью носил октябрятскую звёздочку!
На Пирожкова было жалко смотреть. Его трясло, как осиновый лист на ветру. Он вспомнил, как недавно мама шёпотом сказала отцу на кухне.
- За такой анекдот, тебя бы лет двадцать назад, отправили бы лет на двадцать пять вперёд, к деду, заготавливать дрова в Сибирском крае!
"Так там был всего лишь анекдот, а здесь - целое домашнее задание"!
Марья Ивановна наклонилась над Лёнькой.
_ Так говоришь болел? Я же видела тебя в субботу в цирке с отцом! - она выпрямилась и грозно произнесла:
- Дети, повторите правило октябрят! - и сама начала:
Мы правдивые ребята
Весь класс дружно подхватил:
Потому что октябрята.
Никогда, нигде, ни в чём
Мы друзей не подведём!
- Петров и Трункин! - сказала училка непререкаемым голосом. - В первом же номере "Костра", "пропесочьте" Пирожкова, чтобы другим неповадно было, обманывать классную руководительницу! И пусть все дети и взрослые... - она снова сделала паузу, покачав головой, как недавно укоризненно делала Воронина и продолжила -... и родители Пирожкова, пришедшие на родительское собрание, видят, как мы боремся с недостатками в нашей октябрятской ячейке!
Она начала размахивать руками.
Мы активные ребята.
Весь класс хором:
Потому что октябрята.
Октябрёнок не забудь -
В пионеры держишь путь!
Я чуть не оплошал, сгоряча не брякнув в конце: - Партия - осветит путь! Чуть не перепутал! Забыл, что это слова из нашей строевой песни, с которой мы весело и в шаг дружно топали по большой сцене в актовом зале во время смотра - соревнования между младшими классами. Было бы стыдно, все же художник стенгазеты - "Костёр" и слов не помнит!
На перемене, мы с Лёней стояли у окна в коридоре и шептались.
- Ты чего в субботу не мог сделать математику! - выговаривал я другу. Лёнька, что-то жуя, кажется сухарь, отвечал.
Лёнька любил пожрать, всё время жевал. Когда мы все подтрунивали, он отшучивался:
- У меня комплекция такая!
А мне по дороге домой, однажды на моё замечание, сказал печально:
- Мне папа сказал, что у меня было трудное детство!
На что мама Лёни, тут же ответила папе:
- Не надо было мясо выносить с мясокомбината, а потом, два года "отдыхать" на поселении! Было бы у ребёнка, как у всех, тяжёлое, но не голодное детство!
Хотя я точно знал, Лёнька ещё в первом классе проговорился и наверное, сейчас не помнит. Его бабушка Варя, каждый раз совала внуку в карман, дополнительно к тому, что давали родители двадцать копеек на обед, ещё десять копеек, со словами:
- Это тебе на завтрак! А то совсем "исхудал"!
Хотя Лёнька плотно завтракал утром и тащил ещё с дома, то бутерброды, то пряники, или как сегодня, сухари. Очень старался не "исхудать" и был самым толстым у нас в классе.
Так вот, Пирожков, жуя сказал:
- Так мы же в субботу в футбол во дворе целый день гоняли! Забыл?
- Ай да, точно! Ну а вечером!
- Так я же с папкой в цирк ходил! Мамка сказала отцу:
- Хватит во дворе стучать в домино и пиво пить, лучше с ребёнком в цирк сходи или в кино!
Папка повёл в цирк, там пиво в буфете продают.
Я и забыл про цирк и спросил друга:
- Интересное представление!
- Очень! - у Лёньки загорелись глаза, но он откусывая сразу половину сухаря, с хрустом пробурчал:
- Потом расскажу, после школы, по дороге домой.
- По дороге домой! - передразнил я Лёньку. - Мне же после уроков, надо насчёт стенгазеты с училкой советоваться. Теперь из-за тебя, я на тебя, ещё должен буду какую - нибудь карикатуру рисовать!
Пирожков опустил виновато голову и тихо попросил:
- Ты это... только не похоже рисуй!
- Что я, Абдулова, нарисую! - возмутился я. - Как выйдет! - после паузы смягчившись, спросил:
- А в воскресенье почему уроки не сделал?
- Так это, я репетировал целый день с Муркой ( кошка Лёньки ), цирковой номер. Представил, что она тигрица и хотел, чтобы она через обруч прыгала.
- Хоть не поджёг?
- Кого?
- Не кого, а что! Обруч?
- Не-а! И вообще Мурка плохо поддавалась репетициям! Убежала потом в окно, на улицу!
Тут только я заметил, что у него расцарапанные все руки.
- А вечером чего не сделал?
- Витька ( это сосед Пирожкова, только он учиться не в нашем классе, а в параллельном, 2 - ом "а" ) виноват! Мы с ним сначала Мурку на улице искали, а потом он мне принёс книжку "Незнайка на Луне". Я и зачитался!
- Зачитался! - снова передразнил я друга. - Нашли?
- Что?
- Не что, а кого? Мурку нашли!
- Ах да! Представляешь залезла...
Но здесь прозвучал звонок на урок.
- Ну вот! - прошептал Пирожков - Не успел второй сухарь съесть! - он быстро отломал кусок.
- Дашь потом почитать?
- Что? - уже правильно спросил Пирожков.
- Незнайку на Луне!
- Хорошо я попрошу у Витьки! Представляешь там... - он закашлялся. Я постучал ему по спине. Пирожков прохрипел сквозь слёзы:
- Говорит же мне папа всегда - когда я ем, я глух и нем!...
После уроков, когда мы с Толиком выслушали все рекомендации Марьи Ивановны и она ушла, мы приступили к изданию первого номера стенгазеты - Костёр. Я достал из портфеля цветные карандаши.
- Я буду пока на листке писать заметку, а ты на листе ватмана нарисуй Пирожкова, а потом, я перепишу туда, под рисунком, текст! - приказал мне главный редактор - Петров.
- А как его рисовать?
Толя немного задумался, потом сказал:
- Нарисуй Пирожкова, как он идёт в школу, а домашнее задание не сделал!
- А как же все поймут, что он его не сделал? Что у него на лбу будет написано? Или из портфеля будет тетрадь торчать? Это, во - первых. А во - вторых, Пирожков сегодня не шёл в школу, а бежал!
- Правильно! - согласился со мной Петров и снова задумался. - Давай так... - сказал он после минутного размышления. - Нарисуй Пирожкова, стоящего у доски, а в руках у него раскрытая тетрадка, с чистым листом, а в ней после слов - Домашняя работа - жирная, красная двойка!
Я приступил к рисованию, Толик начал писать что-то на листке.
Классная доска, точнее её чёрный край, у меня получилась быстро, здесь я чёрного карандаша не пожалел! Вот с Пирожковым, пришлось помучиться!
Фигуру я нарисовал быстро, было очень похоже, кто же комплекцию Лёньки не знает? Сразу догадаются, хотя и нарисовал его чуть - чуть худее.
- Фигура получилась отлично! - похвалил меня Петров, взглянув на большой лист ватмана. - Рисуй лицо!
Я высунув кончик языка от напряжения, начал рисовать глаза.
- Трынкин, ты что! - воскликнул Толик, посмотрев на листок. - Чего такие глаза у Пирожкова большие?
Я говорю:
- Так он их "вылупил" на тетрадку с двойкой! Что он должен прищуриваться?
- Нет, так не пойдёт! - сказал Петров, взял стёрку и начал их стирать. Дальше началось настоящее мучение!
Петров всё браковал. То глаза получались маленькие, то хитрые, то добрые, то улыбающиеся. Он стирал и я заново рисовал. Когда я нарисовал ещё раз, Петров взял стёрку и сказал:
- А сейчас косые! - он начал стирать, а потом внезапно воскликнул:
- Что ты наделал?
Я смотрю, а на месте левого глаза появилась дырка. Петров протёр лист ватмана насквозь!
- Я наделал? - спросил я у редактора стенгазеты.
- Что теперь делать! - вскрикнул Толян, вскочил и забегал по классу. - Нам теперь попадёт от Марьи Ивановны!
Я взял листок, приложил дыркой к глазу и через неё, правым глазом наблюдал, как Петров, воздевая руки к потолку, за которым чердак, восклицал посреди класса:
- Всё пропало! Мы испортили первую стенгазету - Костёр!
- Ничего не испортили! - сказал потом я, увидев, что Петров чуть уже не плачет около доски. - Сейчас я дорисую глаз вокруг дырки, а дырка это - будет глазок!
Петров тут же подскочил и наблюдал за моими манипуляциями.
- Вот! - сказал я через минуту. Глаза получились, как в первый раз, большими, но сейчас Толик закричал к моему удивлению:
- Ураа! Очень хорошо!
Потом он взглянул на лицо и спросил:
- А тебе не кажется, что Пирожков улыбается?
Я нарисовал уголки губ чуть вниз.
- А так?
- Отлично! - воскликнул Петров, а через секунду спросил:
- А тебе не кажется, что он подмигивает нам левым глазом?
Я отодвинул лист бумаги подальше и посмотрел, как бы со стороны. На месте левого Лёни зрачка, из дырочки, светился свет от окна и мне тоже показалось, что Лёнька подмигнув мне, сейчас скажет:
- У меня было трудное детство!
- Ладно! - согласился я, хотя мне это и уже изрядно надоело, и нарисовал на левой щеке, сразу под глазом и ресницами, большую каплю.
- Он что, плачет? - испуганно спросил Петров.
- Нет! - ответил я безжалостно по отношению к другу. - Он должен по твоему хохотать от двойки?!
- Хорошо! - согласился главный редактор и сел писать под карикатурой свою заметку. А я закинув стёрку на шкаф, побежал домой
На завтра, утром, мы все пришли в класс почему - то пораньше. Весь 2 - ой "б" стоял и читал первый выпуск стенгазеты, название которого я нарисовал специально особо большими, красными буквами - Костёр. Все нас хвалили!
- Пирожков получился, как живой!
Не знаю, только ли мне одному показалось, я же не видел, как вчера Петров прикреплял кнопкой лист ватмана на стенку около доски, что Пирожков, всё равно улыбается?! Пусть сквозь слёзы, но подмигивает левым глазом! Или это было впечатление, что через его левый глазок, светилась белая стенка?
А здесь в класс, вбежал запыхавшийся Пирожков. Поздоровавшись со всеми, он подошёл быстро к парте и сказав с придыханием:
- Привет! - затем заговорщицки шепнул:
- Еле успел позавтракать! Вчера "Незнайку" читал допоздна! - и он уже не торопясь достал из кармана печенье, откусил одно, и сложив остальные в стопку, положил их в глубь или с краю полки под партой, я не обратил на это внимания, потому что в класс вошла учительница.
Мы все стояли около парт и молча наблюдали, как она сразу подошла к стенгазете. Она читая заметку, махнула нам рукой:
- Садитесь!
Лёнька, жуя, прошептал:
- Уже успели меня "пропесочить"? - я кивнул молча, наблюдая за классной и одновременно видел, как Лёнькина рука спряталась под крышкой парты, где она отломила с хрустом кусок печенье, который через миг исчез у Пирожкова во рту.
- Хорошо! - сказала учительница, прочитав заметку. - Очень хорошо! Молодец - Анатолий Петров!
Она отступила на пару шагов и начала рассматривать рисунок.
Прошла минута, другая в полнейшей тишине.
Я смотрел издалека на изображение Пирожкова и мне всё больше казалось, что он сейчас рассмеётся и высунет, показывая нам всем язык! - "Надо было зачернить слезу" - с опозданием подумал я. - "Нет! Ещё лучше сделать её кроваво - красной"! Как рассказывал мне Лёнька, его отец часто повторял:
- Учись сынок хорошо! Чтобы потом с кровавыми слезами и пОтом, работать до конца пенсии! Если доживёшь!
- "Нет это был бы перебор! Один только Лёнькин отец оценил бы такое изображение"!
Учительница наконец - то повернулась и посмотрев на меня, затем опять на стенгазету, спросила:
- Трункин! Тебе не кажется, что Пирожков здесь совсем не грустный? Даже я бы сказала, что он как - то хитро подмигивает?
Лёнька наклонился ко мне и тихо прошептал:
- Если кажется, креститься надо!
И в это время я заметил боковым зрением, что рука Васьки Дрынкина, наверное, он слез с парты заранее, потянулась к полке Пирожкова под партой и тут же исчезла назад. - "Наверное, спёр Лёнькины печенья"! - подумал я, но не успел предупредить друга.
- Что ты молчишь, когда я спрашиваю? - Марья Ивановна, снова посмотрела на меня.
- Мне кажется, что Пирожков здесь плачет, раскаивается! - как можно более уверенным голосом проговорил я.
- Ты уверен?! - проговорила она и снова повернулась к стенгазете.
Я заметил, что Лёнька шарит по полке рукой и не может найти своё печенье. Он нагнулся, заглянул в парту, потом под неё, на пол.
- Может ты и прав! - задумчиво сказала классная. - Раскаиваешься Пирожков? - она посмотрела в нашу сторону. Лёньки за партой не было!!
- Пирожков! - взвизгнула учительница. - Ты посмотри, он ещё крутится, не сидит на месте!!
Ленька показался тяжело дыша и сел, весь красный, как та слеза, которую я хотел ему пририсовать.
- Встать, когда я с тобой разговариваю!
Лёня встал на полусогнутых ногах.
- Я тебя спрашиваю, сожалеешь о своём проступке?
- Сожалею! - промычал Пирожков, по его щекам текли уже настоящие слёзы.
- Хорошо, садись! - голос классной явно смягчился. - Пусть это будет уроком и для остальных нерадивых учеников! Не забудьте, в следующем году Вас будут принимать в пионеры!