Я не пишу "уважаемые", это и так понятно само собой. Любой читающий человек, заслуживает уважения. И я не осмелюсь написать "мои читатели", потому что это неправда и звучит глупо. Сто раз озвучивал и скажу в сто первый. Я себя писателем не считаю. Пусть будет какой ни на есть - рассказчик, а точнее, собеседник, так будет правдивей.
Я сам за свою жизнь "перелопатил" столько книг, что только с годами, потом, понимаешь: - Зачем? Ведь многие "прошли" мимо, не оставив и следа в памяти. Ну, может некоторые фразы зацепились где - то в подсознании. А может, некоторые сюжеты. И всё просто для того, чтобы найти своих писателей, которые нравятся по стилистике, и мне легко, и интересно читать их произведения. И ещё... Я раньше не так глубокомысленно воспринимал многие произведения даже известных писателей. И опять это легко объяснить. Просто я тогда до них "не дорос". Мог легко "пропустить" целые куски страниц описания природы у таких великих, как например, Толстой или Лесков. Дескать, зачем это читать? Мне важны были действия. Многое, что сейчас заново перечитываешь, воспринимаешь совсем иначе. Но скажем, Достоевского и сейчас перечитать не буду. Я ещё в юности чуть не рехнулся от его "Преступление и наказание". Мне тогда его хватило! И если быть честным, я бы это произведение убрал бы из школьной программы. Это надо читать взрослым, как и того же, например, Стивена Кинга. Но это моё мнение. Сейчас дети смотрят такие "страшилки", читают такую фантастику, что "Вий" Гоголя для них - детский лепет. Не знаю, как у них выдерживает психика, а точнее, интересно, что будет с ней в их старости.
Но то, что происходит в реальной жизни, если честно, больше напоминает сумасшедший дом.
Ведь как начался этот год! Сначала великая Америка затеяла возню с Ираном, потом эта чёртова пандемия, сейчас бардак в самих же США. Белые стоят на коленях и целуют ноги афроамериканцам! Ну и пусть целуют себе на здоровье! Но если быть честными до конца, надо было бы начинать с индейцев, а затем целовать ноги остальной половине мира ( или больше? ), где американцы "сеяли" свою демократию с "истинными человеческими ценностями".
Чтобы закончить короткое вступление о своём впечатлении от чтения книг, признаюсь честно. Гашек со своим Швейком, мне очень помог в жизни, ещё в юности, в моём мировоззрении, как с юмором выжить в этом бардаке. А дальше началась для меня Игра...
Я уже несколько месяцев ничего не пишу ( стишки не в счёт ). Начинал писать десятки новых рассказов, продолжения старых. И на каком - то этапе написания, всё - стоп! Не идёт, хоть ты убей! Как будто бы для меня закрылся информационный поток, откуда я получал своё "вдохновение". И я пока решил всё оставить на время и написать о случае, который произошёл на самом деле со мною в армии. Почему об этом? Когда прочитаете, Вы всё поймёте. ( Простите, я ещё не знал, что на днях "настрочу" за пару часов рассказ - Нам Надоело Быть... ).
Спецотдел.
Прапорщик Стельмах ввалился в варочный цех с лицом белее моей поварской одежды и чуть заикаясь, спросил у пробегавшего мимо курсанта из наряда по кухне:
- Пповвар ггде?
Я стоял за котлом с открытой крышкой и из - за пара почти уже приготовленного в нём борща, Стельмах меня, конечно, сразу не заметил.
Курсант ( кажется, тогда мне на смену попались ребята - узбеки ) махнул в мою сторону рукой и весело крикнул так, что это вернулось от стен, потолка таким же весёлым эхом:
- Повар с паром кончает!
Я тут же согнулся в три погибели, отчего полностью исчез из вида шеф - повара столовой и держась за живот, начал про себя "ржать", как молодой жеребец.
В другой раз, прапорщик Стельмах наставительно бы поправил курсанта"
- Не кончает, а заканчивает! - хотя, если бы был хорошо "вставлённый", непременно бы добавил в ответ:
- Эй ты, темнота из горного аула, повар кран котла с паром закручивает! Деревня! Или кишлак, как у вас там правильно?!
Но видно сегодня прапору было не до этого.
- Ввалера, ты где? - щурясь, крикнул растерянно он.
Я выпрямляясь, давясь от смеха, шагнул из - за котла.
"Ну где мне ещё быть, кроме варочного цеха"?
Помнится, когда я ещё только прибыл в свою часть из ВПШ ( военно - поварской школы ), первое, что мне сказал Стельмах, подняв указательный палец к почерневшему местами, по видимому, тоже из - за пара и времени, потолку варочного помещения:
- Не вздумай покидать цех, пока не приготовишь завтрак, обед или ужин! Это же подсудное дело! Не дай бог, кто - нибудь, что - нибудь, что - то бросит в котёл... Враг, едреня его чесноком! Шпионы не спят, проползут сюда - он оглянулся и увидел дуршлаг на столе: - через эти отверстия в дуршлаге, прости меня Господи, за это слово! Ты - сразу в дисбат, я - в тюрьму, а вся часть - в лазарет! А там тоже на всех сортиров не хватит, поэтому обрыстаются в с е! ( Слово "все" он так протянул, что я наглядно даже представил себе; всех вояк в мире, и все по уши в дерьме! Погон не видно, где чья армия, а торчат сверху только пилотки и фуражки и все находятся среди невыносимого смрада! ). Ты представляешь, обосранный полк артиллеристов?
Я только хотел представить все вооружения мира в человеческом помёте, но не успел, потому что гвардии прапорщик визгливо вскрикнул:
- А всё потому, что какому - то раздолбаю - повару приспичило в туалет! - и чуть подумав, уже спокойней: - Ну допустим, захотел ты в туалет. Скажи мне, точнее, пошли за мной курсанта, я тотчас подменю. Меня нет, оставляй на боевом посту старшего сержанта, дежурного по кухне.
За полтора года службы поваром (перед этим, полгода учёбы в ВПШ ), я только один раз увидел шеф - повара Стельмаха в цеху с ножом, он хотел нарезать себе и прапорщикам - собутыльникам закуску, но при этом очень спешил или в предвкушения праздника чуть руки тряслись и он тогда сильно порезал себе палец. Забыл должно быть, что ножи очень острые!
Всё! Пару раз он приходил только в цех в поварской одежде, когда проводилась проверка и должна была прибыть какая - нибудь комиссия. А так он сидел иногда в своей каптёрке или часто торчал на складе, или в основном, шатался бог знает где, по части, чтобы только "убить" военно - рабочее время. Очень любил проводить дни службы на свинарнике, где его не "доставало" никакое начальство.
- Где Стельмах!
- Да опять на свинарнике, роды принимает!
Прапорщику Стельмаху, наверное, показалось, что он основательно провёл инструктаж "молодого бойца" новоприбывшему повару и он мне уже чуть улыбаясь, заговорщицки зашептал:
- Года два назад случилось в нашей части, то есть у нас на кухне, ЧП! Служил тогда здесь, повар Жармухамедов. Лодырь, каких поискать надо! У них, по - видимому, и в горах таких днём с огнём не сыщешь. Один такой был Жармухамедов и то к нам в часть попал! Как к нему в наряд попадали именно его земляки, понятия не имею. Наверное, специально приходили служить к нам в полк, чтобы попасть к нему на кухню. И вот однажды, лежит этот Жармухамедов на лавочке в углу варочной и отдаёт приказания по - русски, как умеет:
- Махмуд, вода во всех котёл кипит?
А котлов вон сам видишь, три: для первого, второго и третьего. Ну этот Махмуд и кричит повару - земляку:
- Кипит! Котёл... пар...
Жармухамедов, не вставая, кричит курсанту - земляку:
- В первый... Бросай кости... мясо...
Махмуд ему:
- Разве свинья мясо?
- Э... Выполняй, что приказал! Бросил?
- Ну бросил!
- Ээ без ну! Если помыл картошку, тоже бросай! Это - два! Бросил?
- Ээ бросил!
- Третий... Сып кысэл! Сделал?
- Сделал!
Через десять минут, Жармухамедов, помечтав о родном доме, может быть о осле, смотря в потолок, наконец - то встаёт. Очень сам любил пар в котлах закручивать, всё же самый старший повар на смене на кухне.
Подходит не спеша к третьему котлу, открывает крышку, а там... одна вода кипит. Подбегает ко второму, открывает - бац! Один кипяток булькает. Жармухамедов мигом бросается к первому котлу... Поднял крышку котла... А там: кости, мясо, картошка и всё это варится в очень загустевшем киселе!
dd> Диверсия, такую ещё подлейшему врагу придумать надо! Сорван обед для всего полка! Полторы тысячи человек голодными!
За мной тогда на свинарник прибежал наряд.
- Срочно в столовую! Дежурный по полку вызывает!
Прибегаю на кухню, а там, аврал! Капитан Карасёв, наш начпрод, орёт, как бешеный:
- Стельмах! Пересажаю всех! Будешь баланду в тюряге готовить!
Я смотрю, а в первом котле, уже пюре розового цвета вместе с мясом подгорает! Я бы даже назвал такое "блюдо": картофеле - мясное - желе с гарью! Этот баран, Жармухамедов, даже забыл убрать пар в первом котле. Сам сидит на лавке, плачет и всё приговаривает:
- Это не я, Махмуд виноват!
Махмуд, тот сразу "дурку включил"!
- По - русски плохо понимаю. Я думал, свинину для свиней готовим...
Что с него возьмёшь, простой курсант на кухне, никакой ответственности.
Карасёв орёт уже на Жармухамедова:
- Осёл! Ты же прекрасно знаешь, что к продуктам кроме повара никто не имеет право прикасаться! Даже на шаг к котлу нельзя никого подпускать! Привыкли, всё за вас наряд делает! С этого дня, чтобы сами котлы мыли, никаких курсантов, лично проверять буду! А ты за срыв обеда, в диспад пойдёшь, как миленький!
Жармухамедов стал вдруг "косить" по полной.
- Не знаю, что - то с головой случилось из - за жары! У нас же вентиляция не работает. Ничего не помню, что делал, как делал, всё в пару, как в тумане.
Пока решали, что делать с обедом, не заметили, как Жармухамедов куда - то смылся. Оказывается, он успел сбегать в штаб к самому командиру полка.
Хорошо, что отец Жармухамедова и наш командир полка, Гаспарян, какие - то дальние родственники или жили по соседству... в соседних республиках. Умяли это дело. А в столовую примчался наш зам. по тылу. Солдатам срочно тогда выдали сухпаёк и отправили всех в однодневный марш - бросок, так сказать, на учения. Чтобы служба не казалась мёдом... или точнее, киселём. А Жармухамедова перевели в свинари. Но он и там, паразит, ничего не делал. Опять же его земляки в наряде за него даже свиней пересчитывали!
А я тогда влип по полной! Пришлось зам. по тылу и нач. проду с получки два литра водки поставить. Знатно погуляли потом вечерком на свинарнике!
- Я здесь, товарищ прапорщик! - подходя к нему, проронил я, внимательно оглядывая командира. - "Да нет, вроде не пьян. Чего он такой бледный и вроде за сердце держится"?
- Вам плохо, товарищ прапорщик? На вас лица нет!
- Иди сюда! - громко шепнул Стельмах, беря меня за локоть. - За тобой пришли!
Я сначала хотел было рассмеяться. - "Что за шутки"?! Если кто - нибудь из друзей или родных хотели бы приехать ко мне в часть, то я бы знал заранее, написали бы в письме".
Но то с каким серьёзным и испуганным тоном произнёс прапор это: - За тобой пришли! - чуть удивило и даже немного насторожило. Но тут я вспомнил случай из до армейской жизни...
Мой двоюродный брательник, Видас, тот ещё шутник, после окончания торгового техникума, попал по распределению в один небольшой магазин, мясником - продавцом. Что и говорить, в советские времена профессия дефицитная. Напарником в другую смену работал уже старый спец Сигитас. Иногда, в выходные, они пересекались. То ли продавщицы подсказали, то ли сам брат додумался подшутить, но однажды он решил позвать Сигитаса за стойку к клиентам, чтобы Сигитас подменил его за прилавком. Сигитас в это время на большой колоде рубил мясо. Видас не придумал ничего лучшего, как позвать старого аса:
- Эй, Сигитас! Иди в зал, там за тобой пришли!
Сигитас чуть не выронил из рук топор. Побледневший враз, он молча схватил рулон туалетной бумаги и моментально скрылся в туалете. Может совесть была не совсем чиста, то ли какие - нибудь родственники имели грешки в прошлой жизни, то ли просто Сигитас очень боялся ОБХСС, но он потом два часа не вылазил из сортира, пока смеясь, его не позвали продавщицы, нарубить свежего мяса.
Я ничуть не испугался этой фразы: - За тобой пришли! - "что сейчас 37 - ой год? Ну может рассказывал кому - нибудь какой - то политический анекдот. Да, язык у меня без костей. Иногда ляпну, а только потом подумаю, что сказал. Ну и что? Так за это же в наше время не садят"!
Я даже хотел что - то сказать шутливо Стельмаху, но он идя со мной по узкому коридорчику из варочного в зал, прошептал страдальчески:
- Погорели мы из - за тебя! Мы только в каптёрке с прапорщиком Коровиным разлили водочку по стакана, смотрим ( а я дурак, забыл двери закрыть ), двери открываются и заходят двое...
- Так кто же, товарищ прапорщик?
Стельмах только выдохнул:
- Спецотдел!
- Так что они хотят от меня?
- Откуда я знаю, сказали немедленно позвать тебя!
Мне самому стало любопытно: "Что за фигня"?!
В зале стояли: зам. по тылу, начпрод и двое незнакомых с вида офицеров. Хотя второй чуть повернулся в нашу сторону и я сразу узнал его. Его боялись все в дивизии, так мне казалось, даже офицеры старше его по чину. Не раз я слышал как шептались наши "деды", завидев этого капитана в чёрных очках. Почему он всё время носил тёмные очки, не знаю. Только старослужащие всё время опасливо шептались:
- Атас! Особист идёт! - и старались побыстрей куда - нибудь улизнуть. Но самое интересное, я замечал как его "шугались" даже офицеры, тоже прибавляя хода, чтобы скрыться от его взгляда в тёмных очках. В каком именно ведомстве он служил, в КГБ или другой организации, мне было не важно. Ну особист и особист, какое мне до этого дело? Чего мне его бояться? Отслужил свои два года честно и иди домой. А там и своих особистов хватало. Но это же не означало жить из - за этого в постоянном страхе? Все мы смертны в этом мире. И жить надо так, чтобы не страшен был потом самый последний Суд, которого, наверное, боятся даже все богачи мира, Суд Вселенной!
Майор, по - видимому, тоже из особого отдела ( позже узнал, что прибыл он из самой Москвы ), отчитывал прапорщика Коровина, который стоял навытяжку, красный, как бурак. И если, рядом идущий со мной Стельмах был похож на Снежного королевича ( не известного до этого, ни великому сказочнику Хансу Кристиану Андерсену, ни остальному читающему сказки миру ), то прапорщик Коровин, был ни дать, ни взять -
вылитый синьор Помидор из сказки Джанни Родари.
- Шагом марш на место службы! И чтобы я больше не видел вас в столовой! - приказал майор начальнику автороты. Меня больше всего поразило, как лихо повернулся кругом на каблуках прапор Коровин, человек весьма тучной комплекции и стремительно исчез из столовой.
Капитан в тёмных очках махнул мне рукой, показывая на поварскую комнату отдыха.
- Проходите сюда!
Зам. по тылу и нач. прод хотели двинуться следом, но майор быстро обернувшись, строгим голосом произнёс:
- А вы куда! А ну, тоже шагом марш на место службы!
Моих начальников тут же, как ветром сдуло!
В поварской, майор усаживаясь, указал на табурет около стола.
- Садитесь! - я сел, чуть удивлённый, что офицер обращается ко мне на "вы".
Сами офицеры расположились на диване напротив меня.
Майор, доставая какие - то бумаги из чёрной папки, спросил коротко:
- Как служба?
У меня мелькнуло: - " Не для этого же они пришли в нашу часть, чтобы спросить меня о службе"?
- Нормально! - что я ещё им мог ответить?
И тут майор, пронзил меня острым взглядом.
- Расскажите нам подробно, что произошло у вас во время учёбы в ВШП?
И здесь мне встало всё понятно, зачем они прибыли по мою душу.
Я Вам расскажу эту историю в двух словах.
Это самый гадкий случай, который произошёл за время моей службы в армии.
Нас, курсантов, будущих поваров, было в учебке где - то человек 80, может больше, точно не помню, да это и не важно. Все курсанты понятное дело одного призыва, салаги. Отучились полгода профессии, а потом, по своим частям, "кошеварить" чему научили. В поварской школе с нами постоянно был сержант ( прикомандированный почему - то из пехотного полка ), который следил за порядком, если отсутствовали прапора - педагоги или офицеры, руководящие этой учебкой. Имя сержанта тоже не помню, сам парень был из Минска, требовательный, но справедливый. Он и ночевал у нас в казарме ( правда спал отдельно, в каптёрке ), короче мы были всегда у него на виду, если только не учились непосредственно в поварской школе.
В помощь ему, из числа курсантов, назначили старших, командирами отделениями ( и даже дали им звание - ефрейтор ).
В нашей школе было, наверное, процентов 80, курсантов, призванных из южных республик. Зачем в советское время, одних жителей какой - нибудь республики засылали куда подальше и так понятно. Чтобы меньше было соблазну сорваться домой и самое главное, как мне сейчас кажется, если вдруг, какие - нибудь бы случились, не дай бог, народные волнения, представителям других республик было бы легче подчиняться приказам о подавлении бунтов. Всё же не против своего народа идти. Но это только моя точка зрения, так что извините, может я не прав.
Через два - три месяца учебы, курсантов из ВШП начали посылать в командировки на практику. Человек по 10 - 12, на дней 10 - до 2 - х недель. В разные города, в кафе, рестораны при военных санаториях, домов отдыха и т. д. В общем, почти гражданская жизнь среди гражданского населения. Знай только себе добросовестно работай, набирайся опыта.
Понятно, что с такими группами курсантов офицеров или прапорщиков не пошлёшь, они должны учить профессии других в школе, а сержант и так один. Так что назначали старших из числа ефрейторов и вперёд, на практику!
Я только один раз попал в такую командировку, в санаторий и было это уже в конце учёбы. Почему только однажды, может потому что был редактором стенной газеты в ВШП? Не знаю...
Но когда мы вернулись из командировки ( кажется нас вызвали обратно даже раньше намеченного срока ), вся школа гудела.
Когда я услышал в чём дело, испытал настоящий шок! Да не я один, все кто не знал об этом, были в трансе.
Как говорил Михаил Задорнов ( Земля ему пухом! ) - Наберите воздуху! Готовы? Только предупреждаю! Это будет совсем не смешно, а очень горько...
Перед нами, в другой группе командировочных, старшим был парень из Молдавии ( фамилию ясное дело не пишу ). Где они проходили практику, не помню. Так вот, будущие повара, выходцы из южных республик, мало что не подчинялись назначенному старшим этому ефрейтору - молдаванину, так ещё объединившись, начали над ним издеваться. То что заставляли ползать его перед ними на коленях, это самое "мягкое", что было. Они насиловали его каждый день в самых извращённых формах, если само по себе изнасилование, уже не извращённое изуверство.
А остальные кто был в той командировке, молчали, боялись выступить против этих зверей!
Скажу честно, я когда услышал об этом впервые, пожалел, что у нас в ВШП, нет оружейной комнаты и автоматов! Я бы сделал (может это была бы ошибка всей моей жизни ) это тогда не задумываясь. У меня тогда поднялась внутри такая волна гнева... и всё! Я уже не мог быть таким, как был прежде. Во мне что - то сломалось! Остальные полтора года я словно прослужил по инерции, не подпуская больше никого к своей душе. Дружил с пацанами, но внутрь к себе, к сердцу никого не подпускал! Может больше никому не верил?! Хотя я родился и вырос в Литве, и в дружбу народов уже не верил давно.
Майор Мамцев, начальник нашей школы, вызвал меня и приказал написать боевой листок. Что я мог написать? Да я написал в стенгазете, о тех, кто живёт по принципу - "моя хата с краю". Кто знал и молчал. Ну и что? Эти подонки должны были не ползти на коленях в Молдавию, целовать ноги матери этого паренька, а перед тем, как объединиться в "стаю", представить глаза этой матери, через глаза своих матерей, которые как все матери, ждут сердцем своих сыновей целыми и невредимыми.
Этого парня с Молдавии, сразу же перевели в другую часть на территории нашей тогда необъятной Родины, не знаю служил ли он дальше поваром. Хотя могли бы и Должны Были его комиссовать и возместить моральный и физический ущерб здоровью.
А дальше удивила реакция начальства школы! Дело решили замять, как ни в чём не бывало! Быстро провели всем ускоренные экзамены и отправили всех выпускников, поварами по своим частям.
Поэтому когда майор спросил меня, что произошло, я уточнил, спросил, что именно он имеет в виду?
Майор объяснил:
- В газету "Красная Звезда" было написано письмо группой курсантов, о беспределе творящемся в ВШП, со стороны начальника этой школы.
- Вы говорите о майоре Мамцеве?
- Он уже капитан!
Я слышал, что пацаны собирались написать куда - то письмо на начальника школы, якобы о каком - то притеснении, предлагали мне его подписать, но я категорически отказался. Дело в том, что организовали это, всё те же насильники, в отместку, что всем, а им особенно, ужесточили распорядок дня. Всякие командировки отменили и после учёбы в школе, все проходили строевую подготовку, бегали кроссы и другие физические упражнения, вплоть до отбоя. Да, бегали мы однажды в противогазах с тумбочками в руках из казармы по приказу - пожар! - но это всё была игра по сравнению, что сделали эти мрази. Да, один раз пьяный Мамцев построил нас возле столовой и читал нотации. Почему - то он прицепился именно ко мне и кричал, показывая на выкрашенную в белый цвет стену столовой:
- Скажи, что это чёрный цвет!
- Никак нет! Белый! - отвечал я, смотря в его пьяные глаза. Но ему ( пускай и в пьяные ), я мог смотреть, а тем подонкам, больше нет. Я их сторонился, не общался, будто их для меня не существовало. У меня был земляк - Ромас Снарскис, с ним мы вдвоём и держались друг за друга до окончания учёбы. А откуда те родом, я даже писать не хочу, у зверья нет национальности!
Так майор Мамцев раз десять меня спрашивал, я ещё подумал: "его заклинило что ли"? - а я бодро, громко отвечал ( в такие моменты в армии, я всегда "включал Швейка") - Никак нет! Белый!
Кончилось тем, что майор приказал нам сделать пять кругов вокруг столовой, а после кросса, сразу прибыть в расположение части. Ну и что? Во - первых, мы сами виноваты. Когда мы сели за столы в столовой, то все бросились хватать хлеб, как будто из голодного края. А в это время, подвыпивший Мамцев, проходил мимо и увидел всю эту картину в окно.
Во - вторых. Ну остались мы в тот вечер без ужина? Сколько бы не ел тот молдаванин, чтобы этого кошмара с ним в командировке никогда не произошло?
Я знал, что примерно всё это хотели и написали тогда с жалобой "группа товарищей". Хотя я где - то слышал, что коллективные письма, а тем более анонимные, не рассматриваются. Какое они написали, мне не ведомо. На Мамцева я зла не держал. У каждого из нас свои сдвиги.
- А его понизили в звании из - за этого письма? - спросил я майора.
- Нет! Там другие дела...
И тогда я рассказал им, что на самом деле произошло в ВШП.
Во время моего рассказа, капитан в тёмных очках, который записывал всё, что я рассказываю, не раз останавливался, вопросительно смотря на майора. Тот сняв фуражку, часто протирал вспотевшую лысину носовым платком и только сильно отдувался. Видно мой рассказ продрал его мозга костей.
- А вам майор... капитан Мамцев об этом не докладывал? - спросил я в завершении своего рассказа.
- Уф! - только и выдохнул майор, вытирая платком лицо. Носовой был мокрый, я подал ему чистый фартук.
- Простите, что только сейчас рассказал всё. Я просто не знал, кому об этом докладывать! - сказал я. И я до сих пор не знаю, правду ли сказал в последних словах.
Капитан в очках сложил исписанные листки в папку и встал. Незаметно пробежало два часа. Давно уже стихли шаги пообедавших курсантов. Надо начинать готовить ужин.
- Иди на прощание, дай нагоняй шеф - повару, чтобы неповадно было в следующий раз пить во время службы.
Капитан - особист вышел.
Я знал, что язык мой - враг мой, но понимал, может такой больше возможности не будет и набрался храбрости.
- Товарищ майор! Хочу Вас спросить, больше некого.
- Слушаю, говори! - сказал он дружеским голосом, перейдя на "ты".
- Вам не кажется, что всё это... нереальность? - я показал руками вокруг, но думаю майор понял, что я указывал не на стены. - Что всё это скоро полетит в тартарары? Вся эта ложь, демагогия...
Майор резанул меня взглядом.
- Ты кажется из Вильнюса?
- Так точно!
Майор в последний раз протёр голову фартуком и надел фуражку.
- Вот, что я тебе скажу! Тяжело тебе в жизни придётся, не любят у нас правдолюбов! - майор встал. - А что дальше будет, одному Богу известно!
Я на сто процентов уверен, что майор был коммунистом и он точно понял о чём я тогда его спрашивал. Любое предательство, как нож в артерию сердца. Но то что вскоре совершат самые главные коммунисты страны, не сравниться со всеми предательствами, совершёнными всем человечеством за всё время сосуществования цивилизации.
Когда они ушли, с варочной вывалился прапорщик Стельмах. За время моей службы он часто вваливался в цех за закуской, но чтобы вывалился, это я увидел впервые.
- Ну что? - дрожа всем телом, спросил он. Белый колпак свисал у него с головы на бок, как у Пьеро, когда он пел грустные рулады Мальвине.
- Хана всем! - зачем - то ляпнул я. Стельмах тут же схватился за сердце. Мне после разговора, где я словно излил душу, пусть не убрал с души камень, а только чуть сдвинул с места и всё же стало намного легче дышать; стало жаль Стельмаха, на котором не было лица. Наверное, сегодняшний борщ ему будет долго сниться!
- Не бойтесь, товарищ прапорщик! - я чуть не ударил его по плечу. - Этот товарищ майор, оказался моим дальним родственником... По матери!
Зачем я это "сморозил" тогда, до сих пор не пойму. Так до конца службы все прапора будут относиться ко мне с недоверием, хотя со многими ( что поделаешь - армия! ), будет выпита не одна бутылка на командно - штабных учениях. Я уже не говорю про офицеров! На следующий же день, меня сторонились, как того капитана - особиста. Жаль деды к этому времени уже ушли.
Да что там вспоминать, страны то нет. Какие только люди остались на этих землях? Лучше или хуже они стали? Вот в чём вопрос...