Арнольд сидя в самолёте, задремал. Невероятно, ему опять виделся сон, который приснился ему тогда, накануне побега.
Отец... Поседевший, незнакомый, только такие родные до боли глаза. Он курил в кресле-качалке и размышлял.
"Сынок! Милый, дорогой...Что я наделал?! Я все эти годы живу только с мыслями о тебе и маме.
Сначала мне казалось, что я всё время мчусь за каким-то реальным счастьем. Ещё чуть-чуть и я поймаю свою жар-птицу. Очень увлекательная работа, любимая жена, потом ты. А затем, всё рухнуло! Вся эта необустроенность, нет, не нашего быта, мама украшала любой уголок квартиры и везде у ней была чистота, и порядок; а вся эта неразбериха в стране, эта "серость", когда тобой руководят тупые личности, а страной, алчные мошенники, которые сменили маски кровожадных бандитов, на "лики" преуспевающих дельцов и сердобольных политиков, так давила на сознание, что я "задыхался" от мысли, что все свои знания и труд, потрачу на построение какого-то "нового" общества. От той страны, которой отдали все силы и жизнь мои родители, твои бабушка и дедушка, ничего не осталось. Пришли к власти, а точнее, "проявились", до того где-то умело маскируясь, бездушные люди, для которых благополучие, собственное и своей семьи, превыше всего. "Новые хозяева" жизни, элита "нового" общества, с мерзкими, низменными моральными ценностями! И мне становилось невмоготу, что ты вырастишь в такой стране!
Для меня "маяком" была та жизнь, в которую я "окунулся", когда с мамой путешествовал за границей. Мне тогда казалось, вот это "рай", к которому надо стремиться. Как я ошибался!
Первое время, я не находил себе места без вас! Чтобы не сойти с ума, "погрузился" с головой в работу. Но однажды...
Я очень хорошо помню этот вечер, когда сидел один за столом, в день твоего совершеннолетия. Мне вдруг так стало страшно, что я чуть не потерял сознание. Я словно очнулся от какого-то кошмара и понял с такой оглушающей болью, что больше никогда не увижу ни тебя, ни свою жену. Никогда!...
Я тогда сидел и выл, как раненный волк, потерявший волчицу и волчат. Мне попросту не захотелось жить! А зачем?...
Только тогда я отчётливо понял, что рай на земле, это то место, где вы рядом! А Родина, где могилки родных! А я так мечтал когда-то, шизанутый физик, с вами жить где-нибудь в Венеции или на каком-нибудь экзотическом острове! У меня сейчас есть деньги, много-много денег, но зачем мне они, без вас?!
Я так надеялся, что Елена одумается и приедет ко мне. Но я жестоко ошибался! Видно она посчитала мой побег предательством и никогда не простит! Я знаю, ей не однажды предлагали люди, устроить переезд ко мне, но каждый раз, она отвечала категорическим отказом.
И я её понимаю! Я с ностальгией вспоминаю вечера, когда к нам гости приходили мои коллеги с женами или её музейные работники с семьями и мы устраивали такие незабываемые вечера! Читали стихи, слушали классическую музыку, танцевали. А как весело игрались вы, дети! Мы так интересно отдыхали и расходились порой, за полночь! И всегда организатором таких праздников, была душа компании - Елена! Моя жена, моё Солнце!
Я, Арнольд, сынок, здесь один! Совсем один! Так пару знакомых, коллег по работе, с которыми с дежурными улыбками на лицах, только здороваюсь. Наша закрытая лаборатория, да и комфортабельные дома, больше похожи на тюрьмы, откуда уже никогда не убежишь, покуда твой мозг не опустошат! Да и сам секретный городок, которого нет на карте, что ни на есть, настоящая тюрьма!
Вы мне снились каждую ночь! Я с тобой, Арнольд, мысленно вставал, провожал, встречал из школы. Мы с тобой вместе пообедав, часами проводили время в нашей домашней лаборатории. И так, на протяжении многих лет!
А потом, я не выдержал, начал употреблять наркотики, сначала слабые, затем всё сильнее. Мне так легче было переносить это одиночество, кошмарную действительность. Я знаю, что долго не протяну, у меня уже болят все органы, но ни к каким врачам обращаться не собираюсь, поэтому все деньги, через хитроумные кампании - однодневки, переведу на наш ( при этом слове, я всегда горько улыбаюсь ) адрес, на твоё имя. Я знаю, что ты взял фамилию матери и совсем на это не обижаюсь. Прости меня, сын! Если сможешь... Я сам себе не могу простить, свой поступок!
Теперь Арнольд, я хочу сообщить тебе о самом главном.
Вся моя работа здесь, к сожалению, я слишком поздно об этом понял, была посвящена одной цели, порабощению человека, как личности. Я знаю, ты в микробиологии достиг определённых успехов и очень горд за тебя, хотя наслышан, что и другие науки тебе не чужды, поэтому всё о чём я расскажу, для тебя не будет фантастикой.
Много из физики и химии, так переплетено в наших секретных исследованиях, что я невольно задавался вопросом. Для чего это нужно? Но когда я случайно столкнулся с докладом одного микробиолога, у меня волосы встали дыбом!
Людей Земли, готовят для роли своего рода чипированных роботов. Эти биологические исследования проводились давно, сначала на крысах, других животных, а потом опытные образцы лекарств, ввели людям. Я точно знаю, первые опыты были проведены на людях, ведущих асоциальный образ жизни, которые затем пополнили ряды больных закрытых психических лечебниц, где находятся под неусыпным контролем . Но то что, было открыто дальше, непостижимо! На человека можно влиять через тонкие миры сознания, используя его биологический материал. Готовится масштабное внедрение полученных результатов в психику людей. Используя современные технологии, через генетический код, этим биологическим оружием можно поработить целые народы, все человечество!
Люди будут подразделены: часть, на беспрекословных, бесстрашных воинов, остальные, на работающих за еду роботов, другие, способные к деторождению, на "производство" себе подобных. Это кажется фантазией, бредом сумасшедшего, но такое биологическое оружие уже почти готово. Я говорю почти, потому что тем кто задумал это, ждут результатов работы моей лаборатории, которую я, правдами и неправдами, затягиваю.
Кто стоит за этим? Я тоже сначала думал, что это ненасытные представители этакого Железного банка для которых человеческая жизнь ничто и слухи про "золотой миллиард, не беспочвенны. Но потом я увидел их...Я тебе скажу только, это... не люди!
А в последнее время, моя начальство, видно поняв, что я саботирую работу, прислало к нам одного индивидуума. Это некто, в облике человека. Он одним только взглядом нечеловеческих глаз, которые проникают мне в мозг, выуживает у меня информацию. Я всеми силами сопротивляюсь этому, но чувствую, меня надолго не хватит. Если, всё что у меня в голове попадёт в научную разработку, произойдёт страшное! Я молю Бога, чтобы этого не произошло! Ведь получается, я воюю не только против своей бывшей Родины, а и против всего человечества! А сил, смелости уйти из этой жизни самому, не хватает. Хотя без вас, разве это жизнь?! Хотя бы ещё раз увидеть вас глазком, обнять, расцеловать.
Я сынок прошу тебя только об одном, помоги мне! Я знаю, ты сможешь! Прости меня за всё, мой любимый мальчик! Даже учёные иногда делают непростительные ошибки"!
Арнольд, неожиданно проснулся и посмотрел в иллюминатор. Одни облака... Тогда, в камере, он очнулся от этого тяжелого сна и огляделся. На полу сидела Манька и не сводила с него чёрных глаз. Ему вдруг показалось, что это был не сон, она каким-то непостижимым путём, передавала ему отцовские мысли. И ему стало страшно!
Именно тогда он решил, что пора совершить побег, тем более, всё для этого уже было готово. А накануне, он случайно услышал от Саливана, что в тюрьме готовятся проводить дезинфекцию помещений и вентиляционных шахт от совсем распоясавшихся крыс. Саливан ненавидел Арнольда, стараясь при каждом удобном случае показать это. То ему не нравилось, что он слишком часто стирает свою одежду, то он придирался, что Арнольд слишком часто посещает библиотеку, много "жрёт" и так далее. А в последний день, он пообещал Арнольду, после дезинфекций тюремных помещений, добиться перевода в другую камеру, рядом с охранным постом. Ждать не оставалась времени. Арнольд с помощью портативного приёмника передал:
- Следующей ночью, я ухожу!
Это был условный сигнал своим. Арнольд знал, что его будет ждать рыбацкая шхуна невдалеке от острова.
Арнольд закрыл глаза. Надо ещё подремать. Через пару часов, он уже обнимет свою мать.
Сэм думал, что сам сходит с ума. В кромешной тьме (фонарик вообще стал слабо мерцать и он в целях экономии его отключил, и спрятал во внутренний карман), слышались вопли и ругань. Очевидно оставшиеся в живых на столе, начали последнею борьбу за место на кресле. На нём можно было находиться, если только осторожно стоять на перилах. А кресло было одно! Вода доходила уже ему самому и Рику до коленей.
Никонен знал, чем это вскоре закончится. И точно, через минут десять, послышался звук перевёрнутого кресла и крики ужаса людей, упавших в воду.
- Приготовься! - сказал Никонен Норману и стал вглядываться в темноту. Глаза уже почти привыкли к темноте и они увидели тени плывущие в их сторону. Наученные горьким опытом, пловцы не издавали ни звука, только глубокое дыхание и всплески воды.
Когда тени появились над столом, Рик и Сэм начали бить их куда попало. Раздались визг, рыдания, ругань. Видно упавшие от ударов хватали других и тянули их за собой. Через несколько минут, воцарилась относительная тишина, кроме шума падающей из вентиляции воды.
- Вроде всё! - неуверенно прошептал Рик.
- Тише! - шепнул Сэм. - Мне кажется, что ещё кто-то есть! - он потянулся в карман, не выпуская из руки ножки от кресла. Рик, не дождавшись, нагнулся и стал вглядываться в чёрную воду. Вдруг он истошно завопил и кресло дёрнулось так, что Никонен чуть не упал.
У Сэма выпал фонарик из рук и с бульканьем упал в воду, но тут Рик завизжал. Чья-то рука вцепилась ему в волосы, стараясь стянуть вниз. Времени на раздумье не оставалось. Никонен одной рукой схватив парня и толкая его назад, другой размахнулся и ударил рядом с головой, а точнее спиной Рика. К счастью того, очевидно попал в нападавшего. Снизу раздался оглушительный вой. Рик обезумел! Он колотил ножкой от кресла не переставая во все стороны, по воде, по столу, пока не выбился из сил.
- Он мне чуть руку не оторвал, а потом ухо! - прошептал задыхаясь мальчишка, почти без сил забираясь на кресло.
Через час, они стояли на боковых спинках кресла и поддерживая друг друга, запрокинули головы к потолку. Сэм чувствовал, что Рика бьёт мелкая дрожь, от страха или от холода. Он сам с дрожащими ногами, шептал про себя какую-то молитву, которой он впрочем, совсем не знал. Сэм не верил в Бога! Он верил только в Систему!
Рик, очевидно плакал, тело его вздрагивало всё сильнее. Вдруг, что-то показалось Сэму необычным. Стояла такая мёртвая тишина, что казалось вот-вот лопнут перепонки. Первым догадался Норман.
- Вода! - прошептал он. - Перестало лить!
- "Точно"! - мелькнуло у Сэма. Из вентиляции перестала бежать вода. Ему внезапно стало так смешно от этих слов парня:
- Перестало лить! - что он неожиданно рассмеялся. - "Это, наверное, на нервной почве! Вот почему такая тишина"! - Было только слышно, как какое-то тело бьется головой об двери.
- Бух! Бах! Бух! Бах!...
Через несколько минут, а точнее целую вечность, Рик снова взволнованно прошептал, а затем заплакал:
- Вода!...Она убывает!
Сэм посмотрел вниз. - "Ну, конечно! Вода ещё недавно достигала ему груди, а теперь она уже ему до пояса".
- Молодец! - прошептал он Рику, будто это он отхлебнул столько воды. От этой мысли, Никонен рассмеялся, захихикал, вперемежку с плачем и Норман. Вскоре послышался какой-то стук и даже Сэму показалось, что он услышал из коридора, наверное где-то в районе лифта, какие-то приглушённые голоса. Вода стремительно уходила, она уже была до колен.
- Наверное, насос включили! - сказал тихо Никонен и зажмурился. На потолке вспыхнул свет. Рик дико захохотал, а потом опять зарыдал.
- Не сошёл бы с ума парень! - устало подумал Сэм, слазя подрагивающими ногами со спинки кресла.
Через два часа, они с Норманом, опустились со стола, вода уже была почти до колен, но уже над полом и побрели к большому столу. Взобравшись на него, они устало легли и уже отчётливо слышали громкие голоса из-за двери, ведущей на лестницу. У Рика очевидно точно помутился рассудок. Он то плакал, то смеялся.
Сэм повернулся к парню и прошептал:
- Слушай, Норман! Я хочу тебя предупредить. Если ты не хочешь сидеть в этой тюрьме в качестве арестанта пожизненно, ничего не болтай, о том, что здесь произошло! Ни слова! Не помню и всё! Я сам всё буду объяснять!
Рик молча смотрел на него с минуту, а потом захохотал и заорал:
- Калинка - малинка!...
- "Точно с ума сошёл"! - почему-то без сожаления подумал Сэм. - "А может и к лучшему"!
Когда в зале появились первые спасатели, Норман всё орал слова русской песни, а Сэму казалось, он сейчас сам с ума сойдёт или упадёт в обморок от этого безумного взгляда парня и от этих слов дурацкой песни, и от лежащих в воде внизу тел, среди которых с проломленным черепом, на него смотрел единственно уцелевшей, крова-черной глазницей... дружище Мартиш.