Правителями и объединителями земель Норденкрига вот уже пять столетий считается род Валенруг. Пять сотен лет назад группа из шести воинов добиралась до дорожного тракта от морских берегов, где они высадились с корабля, который продолжил свой путь севернее. С тем кораблем этой шестерке было не по пути. Все они были мореходами и пиратами, промышлявшими набегами на юго-восточные племена. Это были отважные и доблестные мужчины, привыкшие терпеть долгие холода, лишения длительного пути и с детства привыкшие к рукояти топора или меча. Они остановились на небольшой отдых у главы хутора в его просторном доме и, расстелив медвежьи шкуры в зале с горящим очагом, вповалку улеглись спать, явившись ровно за день до тех прискорбных событий.
По легенде, все началось с того что дети хутора Вайлур начали видеть страшные кошмары, после которых они кричали во сне, просыпаясь в холодном поту и пробуждая жуткими криками неспокойных родителей и жалуясь на преследующую их во сне старуху с белыми глазами, ласково зовущую к себе. Так продолжалось несколько ночей. После чего дети стали отстраненными и чересчур послушными. Они переставали вести себя как обычные дети, перестали смеяться и дурачиться, играть в игры и лишь забивались в самый темный угол избы и отвечали обеспокоенным родителям короткими фразами, утверждая, что кошмары их больше не мучают и у них все в порядке. После чего на хутор опустилась страшная метель, затмевающая весь белый свет и не прекращающаяся ни днем, ни ночью. Жители хутора прятались по избам и молились о том, чтобы дров, припасенных в сараях, хватило бы до конца страшного ненастья. Благо селение располагалось рядом с огромным лесом из каменной сосны и главной целью короткого лета и весны, помимо охоты и выпаса стад скота, являлось наполнение огромных сараев сосновыми чурками, долго сгорающими и дающими много тепла в зимнюю пору. В первую же ночь той жуткой метели взрослые не могли уснуть и жались поближе к очагу. Каждому мерещились жуткие крики, вой, плач и стенания то ли молодой женщины, то ли древней старухи... Дети же, напротив, сразу легли спать и крепко уснули в ту ночь. В предрассветные часы старшие члены семейств, наконец, уснули, измучившись после ужасной ночи. Утром деревня разорвалась от истошных криков несчастных матерей. Дети, которые, как казалось, крепко спали, так и не проснулись. Они были ледяными и с белой кожей, не смотря на натопленные жаром очага избы. Безутешные родители, продираясь сквозь метель, попытались похоронить их, но, поняв, что это невозможно, донесли их трупы до околицы и засыпали маленькие тела снегом. Следующая же ночь обернулась очередным кошмаром. Еще не оправившиеся от трагедии родители, слышали этой ночью уже не плач женщины или невнятный вой. Они слышали рыдания своих собственных детей, умоляющих своих мам и пап спасти их и запустить в дом. Несчастные родители, осознавали, что этого не может быть и что они уже похоронили своих детей, поэтому несколько матерей в ту ночь даже сошли с ума от горя. Хуже пришлось тем, кто открыл двери своих домов, в надежде заново обрести утраченное счастье. Все эти люди оказались обескровлены и холодны как лед, а на лицах застыла гримаса ужаса. Соседи находили их в таком виде, пробираясь в их избы в короткие минуты затишья бурана. Следующей ночью, наученные горьким опытом, селяне заблокировали двери в домах на ночь. Однако дьявольские силы сами перешли в наступление. С наступлением темноты люди услышали детское хихиканье, звучащее дьявольски жутко сквозь завывания ветра. Было слышно, как кто-то небольшого роста крадется под окнами из слюды и тихо скребется в стены. С рассветом еще больше изб навсегда покинула жизнь. Двери их были распахнуты настежь, а в дома заметала вездесущая метель с ледяным ветром и колючими хлопьями снега. Стены деревянных срубов были покрыты слоем инея, а возле потухшего очага наблюдалась та же жутковатая картина - белокожие трупы с ужасом в широко распахнутых глазах. Так продолжалось еще две ночи, после чего в живых остались лишь староста, шесть гостивших воинов да люди ближайших со старостой домов, которые набились к нему в дом и остались в страхе ждать своей участи. День перед грядущей ночью казался невыносимо тяжелым, люди обессилили без сна. Среди воинов царили смешанные чувства - половина были из робкого десятка и предались унынию, так же как и остальные жители деревни, история не сохранила их имен. Но другие три человека - среди них было двое братьев - Вегард и Ингвальд Валенруг, которые пришли в негодование и злобу от сложившейся ситуации. Они, взрослые сильные мужи, должны трястись как овцы перед закланием?! В закатные часы короткого полярного дня, под вой ветра за окном, они достали мешки соли из погреба старосты и обсыпали все входы и выходы ей, после чего насыпали широкий круг вокруг центрального очага. Староста, смирившейся со своей участью, уже не возражал против такого расточительного использования этого довольно дорогого товара. Поскольку смекалки им было не занимать - остатки соли они растворили в воде и окунули свои мечи в полученный раствор. Соль белыми разводами засохла на щербатой поверхности видавших виды клинков. Наступила мгла и сквозь шум непогоды опять послышались леденящие душу звуки скрежета по слюдяному стеклу, в зале погасли все лучины и свечи из тюленьего жира. Дверь жилища содрогнулась от мощного удара. По окнам из мутной слюды пошли трещины. И в следующую секунду дверь и окна вылетели, впустив ледяной ветер в дом. Очаг затрепыхался и начал медленно тлеть, вырывая у тьмы короткие всполохи света, созданные редкими умирающими языками пламени на почти погасших чурках. В дверь ввалилась гурьба детей. Староста признал среди них своего сына по красному, подбитому мехом кафтанчику. Не веря своему счастью, пожилой человек бросился к порогу со слезами на глазах, не смотря на предостерегающие крики воинов и домочадцев. Ребенок поднял голову. Его глаза, как и глаза других маленьких силуэтов, стоящих во тьме загорелись красным огнем. Существо мерзко захихикало и прыгнуло на человека, повалив его на пол, проявляя недюжинную силу, толпа остальных детей стоящих позади, ощерив страшные зубы, бросилась на тело несчастного. Они издавали утробное рычание и зубами отрывали куски плоти от несчастного старосты, с причмокиванием высасывая кровь. Староста же пытался дико кричать, но тварь, казавшаяся его сыном, вонзила ему в глотку острые, как бритва, зубы превратила его крики в бессвязное бульканье. У всех людей, стоящих у погасающего очага волосы зашевелились на голове от ужаса. Это было похоже на дурной сон, из тех, когда требуется бежать со всех ног, а ноги не подчиняются телу. Воины взяли себя в руки и, ощерив мечи, двинулись на этих исчадий потустороннего мира. Они рубили их, ничего не замечающих и жадных до горячей крови, и добрая половина чудовищ так ничего и не заметили, когда им отрубали головы. Оставшиеся монстры опомнились и взвились к потолку, вонзая острые когти в деревянные перекрытия, сделанные из цельно рубленых бревен. После чего прыгнули оттуда на не ожидающих такого поворота событий смельчаков. Одному из них тварь впилась в загривок и тот, выронив меч, визжал от боли в раздираемых острыми клыками жилах и позвонках. Остальных тоже хватило ненадолго, их окружали и, с нечеловеческой скоростью выворачиваясь из-под ударов меча, вонзали когти в открытые ноги, выдирали куски мяса и заваливали бедняг на пол и добивали. Пара чудовищ добралась-таки до очага, у которого замерли оставшиеся селяне и, прыгнув на них сверху, устроили настоящую кровавую баню. Братья Валенруг встали спина к спине и, искусно отражая атаки монстров щитами, отрубали тем их белые конечности, из которых не текла кровь, лишь затухал дьявольский огонь в глазах, означая кончину ночных тварей. После того как с ужасными детишками было покончено, из пурги послышались душераздирающие плач и крики. В распахнутую дверь влетела женщина в серых обносках. Это была старуха с белыми глазами без зрачков. Издавая нечеловеческие вопли и причитания, старуха горько зарыдала. И по ее безобразному лицу текли кровавые слезы. Она заметалась было над телами изрубленных детей, но взгляд ее приковался к тяжело дышащим воинам. И тут она завыла. В этом диком крике казалось, застыла вся стужа зимы, весь мрак полярной ночи и вся ненависть мертвого и холодного к солнцу и теплу живых людей. Волосы Ингвальда и Вегарда поседели, вмиг становясь не просто седыми, а белыми как молоко. Из ушей потекла кровь. Натыкаясь на истошный вой, как на твердую стену они начали преодолевать шаг за шагом расстояние, отделявшее их от жуткой старухи. Невероятным усилием Ингвальд подскочил и воткнул просоленное лезвие в тело старухи, а Вегард, воспользовавшись паузой в душераздирающем крике, отрубил голову порождению ночи. Метель на улице прекратилась и небо расчистилось. На темно-синем небосклоне заиграли мириады крупных звезд, складываясь в причудливые созвездия...
По телу твари пробежало синее пламя, оно перекинулось на мечи братьев, а после на их тела и тут же погасло. По коже пробежали мурашки, и к ней прикоснулось живительное тепло, царапины и глубокие раны от когтей и зубов убитых монстров затягивались на глазах. В ушах прозвучал смех. Детский, искренний и чистый как бескрайнее голубое небо, смех. К смеху прибавились и голоса мужчин и женщин. Слов было не разобрать, но говорили они что-то приятное и успокаивающее. Ингвальд и Вегард ощутили искреннюю благодарность освобожденных душ, теплым и ярким потоком проносящихся по их телам и словно напитывая собой каждую клеточку тела. Братья рассмеялись и, следуя мимолетному порыву, крепко обняли друг друга от радости, но после взгляд их перекинулся на раскиданные по всему дому истерзанные трупы товарищей и семьи старосты и улыбки стерлись с их лиц. Стало тяжело на сердце, но как будто в утешение тот же странный невидимый поток коснулся их волос, пролетел мимо, подхватил и радостно закружил ледяную пыль, которая влетела в дом, и вознесся к небу. Полетел, кружась к ярким звездам далеких галактик, возможно в лучшие, чем этот миры... На фоне звезд заиграло красками обычное для этого времени года северное сияние. Ингвальд, как завороженный, смотрел на прекрасное буйство красок, а более практичный Вегард кашлянул и начал искать кувшины с маслом и тюленьим жиром. Что-то ему подсказывало, что это место требуется сжечь на корню. Таких тварей никогда не упоминалось в истории их народов, а размах бойни, и учиненной мерзкой старухой и тем, что она сотворила из тел несчастных детей, поражал воображение. Он представил, как будет подбирать слова для близких своих друзей. Он ожидал худшего, ибо он предчувствовал, что это только начало. И он не ошибся...
Глава 1
Пожалуй, начну свой рассказ.... По преданиям, небольшая группа существ, пришла по Stella Bridge, Звездному мосту, соединяющему самый высокий пик Норденкрига с другими мирами. Они называли себя в этом мире, как гласят древние пергаменты - Primogenitus - или Первородные, что было их ошибкой, так как они не сразу обнаружили примитивные первобытные племена этого мира. Они крепко обосновались здесь много тысяч лет назад. Эти люди (знания, хранящиеся о Первородных, сообщали, что они имели вид самых обыкновенных людей, хотя и более прекрасных, чем нынешние) обладали обширнейшими знаниями во всех областях и устройстве Вселенной. Все они были беженцами из нескольких разных миров, явно находящихся по какой-то причине на грани гибели. Одни пошли по пути развития технического прогресса и обладали чудесного вида механизмами, не подвластными нынешним умам. Другие научились находить в себе и вокруг себя великую силу, высвобождая усилием воли материю, которую нынче зовут магией. Используя свои знания и силу, они построили разросшийся впоследствии под горами Ветреного Кряжа комплекс подземелий, обогреваемых подземными термальными источниками. В них были дворцы и необыкновенной красоты храмы, в которых поклонялись забытым ныне богам. В вершинах гор подчас можно было найти звездные обсерватории с то ли призмами, то ли экранами и огромными, непонятного вида, трубами, направленными к небу, закрытому заснеженными куполами из кварцевого стекла. Из таких обсерваторий обычно вели вглубь земных недр разрушенные лифты. Весь дикий и экстремально холодный Север стал им домом, священной обителью. После они путешествовали по всей планете, где и повстречали первобытные племена коренных жителей этого мира и других разумных существ, таких как северные тролли и духи природы. Люди тогда были на несравненно низких уровнях развития, жили в пещерах и занимались собирательством и охотой, обрабатывая тела зверей каменными инструментами, и едва познали прелести огня. Мудрые Первородные понемногу подстегивали прогресс данных племен, подталкивая их к тем или иным решения, быстро научив их земледелию и сельскому хозяйству, пчеловодству и разведению скота. Научили строить и делать простые орудия из железа. Развитие из примитивных дикарей в мыслящих личностей, протекало легко и непринужденно. Стала развиваться торговля между общинами, и шло активное заселение новых земель. Рождались новые языки и народы. Визиты представителей Высших Рас были загадочны и очень редки, они вели за собой череду мистических событий, на корню изменяющих судьбу молодых народов. Почему Первородные не уничтожили людей? Почему были столь немногочисленны и скрывались в тени? Почему помогали нам? Эти вопросы до сих пор остаются без ответа. Мои предки стали воздвигать первые города по всему миру и даже воевать друг с другом, впрочем, все конфликты, ведущие к геноциду, пресекались незаметным вмешательством Первородных. Аборигены этого мира стали поклоняться Пришельцам и считать их не иначе, как своими богами и спасителями, строя потрясающие храмы и пирамиды в их честь. Primogenitus просуществовали в этом мире приблизительно пару тысяч лет. После началось то, что ныне называют эпохой Первохаоса или Великого Упадка. Целые селенья и города внезапно стали погибать от внезапно нахлынувших неизвестных болезней, трупы валялись на улицах и среди них сновали огромные черные крысы, тысячи пропадали без следа по ночам, матери рожали мертвых младенцев. Люди молились своим новым богам, но те были глухи и больше не откликались на их молитвы. Вся эта огромная смертность, причины которой малоизвестны, откинула молодую цивилизацию обратно к своим истокам. Но темная эпоха прошла так же резко, как и наступила. Почти стерлась вся память о Первородных и их дарах. Остались лишь заброшенные храмы, разбросанные по всей планете, да цепь заваленных коммуникаций и подземных строений на севере, верхние ярусы которых были выжжены и разрушены какой-то ужасной силой. Лишь редким исследователям и расхитителям гробниц удалось найти обсерватории и залы с сохраненными стенами, рассказывающими куски истории Первой Расы. Со времен Упадка минуло уже несколько тысяч лет. Лишь редкие народы сумели сохранить остатки грамоты и письменности, поэтому многие летописцы теряются, сколько же действительно прошло времени с тех самых пор. Вероятно, кое-кто из Древних Странников все же поселился среди обыкновенных людей в момент Упадка, заведя с ними детей, так как среди человечества проросли зерна Магии. Самого главного дара, который оставили Предтечи этому миру. Вначале это сводилось к смутным видениям и предчувствиям, лечением болезней и предсказаниям. Спустя пару поколений стали появляться ведьмы и шаманы. Они были способны влиять на более серьезные вещи, например при должном состоянии и подготовке вызвать дождь при засухе, общаться с духами природы, чувствовать силу природы в ее вещах и ее творениях и направлять эту силу в нужное русло. Такие люди появлялись один на тысячу при условии передачи своей наследственности потомкам, способным поддержать этот ген и не допустить его рецессивности.
Позже, в ходе территориальных войн между племенами сложились стоящие ныне королевства - на западе стояло королевство Ферратея - с горами и шахтами, добывающими волшебной красоты камни и минералы. Мастера Ферратеи куют лучшее оружие в мире. Королевство Брокенстоун, что стоит юго-восточнее, почти в центре континента переживает ныне расцвет рыцарства - воинов, носящих тяжелые стальные доспехи и состоящих в трех орденах, подчиняющихся Святой Обители, лично королю и торговой гильдии. Далеко на востоке континента лежит воистину волшебное государство Ямашир - живущие там люди обладают довольно высоким ростом, имеют круглые, белые словно фарфор, лица и сужающийся к краям разрез глаз - славятся своей самобытной культурой и способностями к алхимии, фармацевтике и медицине. Также любовью к странному оружию множества разновидностей. Правит ими ясноликая императрица - Умико Солнцеподобная. Власть Ямашира простирается и на огромный архипелаг Летних островов, обитатели которых имеют очень небольшой по сравнению с коренными жителями Ямашира рост и говорят на своем островном диалекте. Далеко на Юге, как рассказывают редкие путешественники, за Поющим морем находится другой континент, наполовину покрытый джунглями, наполовину пустыней и слагают о нем, будто люди там черны как смоль, что, впрочем, я считаю сказкой, во всяком случае, пока сам не увижу. Последнее известное крупное государство, оно же родина Перворасы - Норденкриг. Оно простирается на север, начиная с суровых земель тайги переходящей в тундру, касается своей восточной границей Льдистое море с каменистыми просоленными берегами и фьордами, глубоко вдающимися в сушу. Возле берегов бьют хвостами киты, а также обитают гигантские кальмары и морские змеи, способные поломать боевой драгкар северян или галеон южных торговцев. Далее Норденкриг пролегает еще севернее, в полярные пустоши, перемежаемые с горными пиками, начинающимися от самой тундры. Именно там обитают великаны и горные тролли, а также находятся легендарные памятники цивилизации Предтечей. Правит этим государством Эрик Валенруг, потомок Снежного Волка - Ингвальда Валенруга. Помогают ему в этом лично отобранные ярлы, правящие селениями и городами по всей стране и собирающиеся раз в полгода на королевский совет.
Собственно, к чему я веду. При образовании государств магия начала развиваться далеко за рамки деревенских ворожей. Правители (не без возражений Святой обители, считающих, что магия - удел ушедших богов) довольно быстро поняли пользу чародеев, например в моменты голода своего народа, случившегося неурожая из-за продолжительной засухи. И вот уже пятьсот лет, как магию перестали подвергать гонениям и создали специальные школы, понемногу накапливая опыт и знания обладающих даром. Маги уже умели не только перенаправлять силу природы в нужное им русло, но и могли накапливать эту энергию в себе и использовать ее по собственному разумению, что считалось гораздо более сложным занятием. Но магия по-прежнему была даром очень редким и не совершенным, требовало многих лет обучения, особой концентрации, времени для высвобождения энергии, а также опасность вместе с накопленной энергией затронуть собственную жизненную энергию души. О свершениях чародеев Первородных и говорить было нечего. По легендам те могли разбивать свое тело на мельчайшие кусочки и воссоздавать его на огромных расстояниях, или, допустим, создавать из ничего предметы любой сложности, сворачивать горы, поворачивать реки вспять и так далее, и тому подобное. Последнюю сотню лет современные чародеи начали заниматься наукой, которую они называют евгеникой. Они поняли, что способности им достались не просто так и в их жилах течет "древняя" кровь, хоть и сильно разбавленная кровью простых смертных, и они стали пытаться усилить эту кровь, проводя нужные браки и получая более способное к магии потомство.
При образовании магических академий и более-менее сильных магов, пятьсот лет назад начались темные времена, которые послужили поводом для сплочения людей и объединении королевств в единое целое. В то время пришла напасть, которая страшнее чем все армии неприятеля. В мир стало прорываться древнее зло из миров чуждых и противных нашему, с севера, а после и по всему миру стали прорываться ужасные создания, демоны ночи. Они вырезали целые селения, перерождаясь и принимая еще более ужасающие формы, так же они могли насылать проклятья на определенные места. В таких местах животные перерождались в чудовищ, а мертвая плоть оживала. Если не искоренить зло в таком месте, то вскоре в нем образовывался разлом между мирами, в который залетали новые пожиратели душ. Тогда-то и был основан великим Вегардом Валенругом орден Стражей Севера, охраняющих человечество от потустороннего зла. Орден развивался все эти пятьсот лет, объединив в себе все известные школы ближнего боя, а также развивающий свою небольшую касту магов - Сестер Бури. Так уж вышло, что способности к магии на севере обнаруживаются лишь у женщин, из чего и вытекает название. Впрочем, феминизм в этом мире наверняка произошел оттуда же...
***
В келью ворвался холодный ветер сквозняка через щель в окне. Я покрепче закутался в овечью шкуру, стараясь не растерять остатки сладкого сна и не открывая глаз. Прошел миг, и я снова начал проваливаться в блаженную дрему, как тут откуда-то издалека загудел рог, трубящий подъем. Гул усилился, резонируя в старых камнях крепости ордена. Я поморщился и открыл глаза, широко зевнул, чуть не вывихнув челюсть. Десять лет прошло, а я как последняя сова не могу привыкнуть к ранним пробуждениям. К тому же мы вчера изрядно набрались пивом с ребятами в малом зале, в честь дня основателя школы и явились в свои комнаты глубоко за полночь. Но даже старый мастер Гернир, ярый приверженец дисциплины, закрыл глаза на такое нарушение режима. Мы были уже не теми маленькими мальчиками, которые приняла к себе под крыло Школа и долгими тренировками кажется (особенно пройдя испытание души), заслужили такое великодушие. Я опустил голые ноги на колючий мех коврика из бобровых шкур. Встал, потянулся до хруста в костях всем телом и начал, прыгая на одной ноге натягивать штаны из коричневой кожи, получалось из вон рук плохо, так как непривычная к алкоголю голова нещадно гудела. "Впрочем, Бьёрни, который притащил вчера тот злополучный бочонок, явно перебродившего пива, должен страдать сейчас намного больше" - злорадно подумал я, чудом попав ногой во вторую штанину и устояв на ногах. По памяти ориентируюсь в царящей комнате полутьме, подошел к бочке со студеной водой в холодном углу кельи, налил немного ковшом в бадью, наскоро умылся и, немного подумав, сунул раскалывающуюся голову в воду, и физически почувствовал, как тупая боль отходит на задний план, покрываясь почти реальными кристалликами льда. После чего я вытерся и закончил одеваться, нацепил утепленную кожаную куртку с металлическими вставками, привычным движением накинул на себя и закрепил на спине ножны с моим старым легким полуторником, после надел пояс с двумя кинжалами - один короткий - сбоку, другой длинный располагался на поясе за спиной, горизонтально. Накинул на себя и застегнул серебряной пряжкой теплый черный меховой плащ. Стоило поспешить, ведь сегодня, как официальный страж (хотя большая часть мастеров ордена пока смотрели на меня, как смотрят на навоз своих лошадей) вел утреннюю тренировку младшей группы. Я пробежал темный коридор мимо выползающих из общих комнат младших учеников, лениво позевывающих. Надо же показать что их будущий учитель бодрее и куда энергичнее их. "Да уж куда там энергичнее..." - внутренне усмехнулся я, пытаясь побороть желание тоже зевнуть во всю челюсть. Спустился по кривой каменной лестнице с высокими ступенями, прошел мимо двух огромных столов большого зала, напрямик пробравшись через них к выходу, у двери чуть было, не налетев на декоративный доспех из черной руды, привезенный из Брокенстоуна. Доспех стоял здесь скорей для внушительности и трепета у молодняка, ибо такую махину весом добрых килограмм пятьдесят не наденет в здравом уме ни один Страж. Я немного волновался, ведь это было первое мое занятие, которое я провожу и важная обязанность, как начинающего стража.
Я... я как всегда не представился, где мои манеры! Я же теперь лицо дворянской воинской элиты, черт побери! Меня зовут Рикард, Рикард Сальвардо. Родился я в семье простолюдина-рыбака, но судьба уготовила мне иной путь. Я молод и мне думается, что мне предстоит повидать много на этом свете и повлиять на судьбу этого мира. Впрочем, все мы влияем на него, хоть и не хотим возлагать на себя такой роли... Я начал рассказывать свою историю своего мира - необычного и бесконечно удивительного. Здесь солнце встает у зеленых лесов и летних островов царства Ямашир, а садится за пологими равнинами, прериями и горной грядой нынешнего королевства Ферратея. Скупым и нетерпеливым гостем посещает бескрайние тундры, хвойные леса и полярные пустоши Норденкрига. И подолгу отыгрывается на южном континенте Шаатуре, испепеляя его красную почву саванн и белый песок пустынь, вскармливая своим светом листья его тропических джунглей. Историю и первый фундамент этих королевств творили люди. Древние пришельцы иных миров, а позже герои и мудрецы, обычные крестьяне, отважные вожди и воины. Мои предки. Первая могущественная цивилизация, появилась здесь же, на моей родине, на просторах Севера...
Впрочем, раз мы уже знакомы, я продолжу историю с того утра. Промчавшись через холл, я толкнул массивную деревянную дверь и очутился во дворе. Под ногами захрустел белый свежий снежок. "И когда успел выпасть..." - подумалось мне.... И я остановился, залюбовавшись отблесками факелов с каменной ограды на белом слое, которые красиво переливались в утренних сумерках, вдохнул кристально чистый морозный воздух и улыбнулся. Север был у меня в крови, я любил прохладу и был к ней довольно устойчив, как и все северяне. Поэтому такое официальное наступление зимы у меня всегда вызывало лишь радость и азарт. Я скатал снежок из еще не успевшего стать сухим и колким снега и запустил со всего маху его в явно успевшего задремать на высокой караульной башенке над воротами, стражника Малура. Чертов бездельник (я именно так я отзывался о несущих караульную службу стражах) видимо успел сидя уснуть, закутавшись в толстый плащ на небольшой скамейке, после того как сам же протрубил подъем в свой большой черный рог. Как это удавалось караульным на холоде открытой башни и к тому же сидя, для меня оставалось загадкой. Хотя, наверное, они и стоя могут, кони, мать их... Я кинул комок снега и он, описав дугу по восходящей траектории, подлетел и стукнул храпящего Малура в шлем. Бедняга подскочил так, что чуть было, не свалился с башни. И видимо сразу потянулся к рогу, чтобы протрубить обговоренный сигнал тревоги, но вначале видимо решил убедиться в наличии предполагаемых врагов, и обшарил взглядом все внизу вначале за воротами, потом перед ними и, не увидав в полумраке никого, кроме улыбающегося во весь рот меня, грязно выругался.
- Рик, тролли тебя подери!!! Ты в курсе, что я имел сейчас право пристрелить тебя за нападение на часового?! Да ты....
- Ну, извини, что ограничиваю твои права, Малур! Но простите, господин караульный, а собственно из чего вы собирались меня пристрелить? Вряд ли твоя гудящая в такую рань штука способна стрелять. Хотя... судя по звукам, я ее явно недооцениваю...
Поняв, что он забыл арбалет перед лестницей, Малур не нашелся, что ответить и, злобно пыхтя, соскользнул куда-то внутрь башенки и уже через минуту начал отпирать мне ворота. Попытался даже, когда я уже проходил мимо него через малую дверку в воротах отвесить мне подзатыльника, но я увернулся и, показав ему язык, побежал к лесу. Свернув с главной дороги на тропинку, ведущую к лесу, я добрался по ней к нашему тренировочному полигону. Большая ровная поляна с настроенными двумя деревянными скворечниками, соединенных длинной узкой балкой ведущей наверх, к паутине канатов и деревянного каркаса между деревьев и манекенами для отработки ударов. Размявшись, я стал дожидаться учеников и злополучного Бьёрни, который ассистировал мне в ведении урока. Минут через пять, когда я уже начал скучать и даже приметил в тишине проскочившего меж кустов зайца-беляка, на полянку высыпалась группка из двадцати ребятишек лет двенадцати. Подгонял их пинками злобный и со страдальческой миной, от, видимо, слишком громких возгласов и смеха ребятни, Бьёрни.
- А я тебе сразу сказал, что это пиво какое-то странное! - не выдержал возмущения я.
- Ой, да тебе дай волю, ты бы праздновал наш великий подвиг разбавленным вином! Ты же уже взрослый мужик! - попытался оправдаться мой похмельный друг.
- Ну... прям нечем крыть. Надеюсь, с возрастом принесенная тобой выпивкой будет улучшаться, а не наоборот. Интересно, где ты его добыл... хотя и знать не хочу. Так ребятня, стройтесь в ряд!
Я попытался я предать себе серьезный вид, хотя настроение было прекрасным и даже самому хотелось по привычке встать в ряд и послушать, что скажет мудрый наставник. Но я переборол себя и, нагнав суровый вид, быстренько пересчитал и разбил учеников между собой и другом. Детишки, сплошь розовощекие и светловолосые северяне (я внутренне поморщился, вспомнив, какая я белая ворона среди остальных земляков со своими волосами цвета воронового крыла) перестали шушукаться и с уважением посмотрели на пряжку стража на моей куртке. Серебряная пряжка выдавалась нам при присвоении звания и выглядела, как голова медведя, пронзенная широким мечом.
- Значит так, это... я тут главный, - пара ребят хихикнуло - Раз вас выбрал Орден, значит, все вы ему послужите. Работа у нас опасная. Ты, - я щелкнул по носу самого разговорчивого - Может, даже не выживешь....
- Почему это, я? - наивно распахнул голубые глазищи малец.
- Ну а ты как думал? Темные твари они такие, разговоры не особо любят. Начнем с бега на полной скорости, двадцать кругов вокруг полянки для начала. И я за тобой слежу, разговорчивый ты наш! - зловеще ухмыльнулся я.
Пока подрастающее поколение начало осваивать главный прием против самых опасных тварей бездны, я подошел к другу, который отправил своих учеников бегать вслед.
Бьерни уже видимо пришел в себя, благодаря свежему лесному ветерку. Я потрепал его по плечу и спросил:
- Как рука? Не болит?
- Да кто ее разберет... - задумчиво протянул тот, оттянув рукав и разглядывая след от когтей на своем предплечье. - Месяц уже прошел, как меня саданула та тварь, а все не затягивается. Сестра Гертруда говорит, что придется прижечь ее магическим огнем.
- После того как ты разбил пару лет назад этот ее дорогущий мутный шар, смотри как бы она тебя целиком не спалила, - сочувственно усмехнулся я.
- Думаю детишкам надо показать какое-то представление, чтобы зауважали и прониклись.... Ну, помнишь, как мастер Гёрнир, который подкинул вверх целую корзину яблок и разрубил каждое, не дав упасть на землю? - припомнил друг.
- Хочешь сказать ты уже достиг того уровня владения клинком? - с сомнением покачал головой я.
- Нет. Я думаю, как насчет беличьего спарринга? - протянул тот.
- Только не свались оттуда, как курица с насеста! - закатил я глаза.
- Сам-то чего раскудахтался? - не остался в долгу Бьерни.
Молодняк добежал последние круги, после чего последовал круг отжиманий. Дальше мы приказали им взять в руки деревянные палки, заменявшие первые несколько лет обучения настоящие мечи и неумело пытались лупить по манекенам. Мы бесконечно поправляли их, хотя это казалось бессмысленным занятием. Малыши то и дело норовили заехать мечом по соседу, а мой разговорчивый любимчик, явно представляя себя великим Вегардом, рубанул по деревянной основе с такой силой, что меч отдачей зарядил ему в лоб. Паренек шмыгнул носом и, сдерживая слезы на хмурой мордашке, продолжил бить деревянного человечка куда аккуратнее. На лбу ученика надувалась приличная шишка. Я лишь удрученно покачал головой. Когда тренировка начала подходить к концу, я вышел на середину поляны и скинул плащ на ближайший манекен:
- Итак, вот что вас ждет уже через пару лет занятий - объявил я. - впрочем, вам даже успеет это надоесть...
Не говоря больше ни слова, я легким движением развернулся на сто восемьдесят градусов, оттолкнулся ногой от одного манекена, запрыгнул на голову другого и, проскакав по деревянным головам еще парочки, добрался до деревянного домика - "скворечника" и забрался на него. От "скворечника" вверх шла деревянная тонкая планка и терялась в паутине других планок, сколоченных между огромными стволами сосен, дальше планки переходили в толстые натянутые канаты. После чего, я, быстро перебирая ногами, побежал вдоль планки, краем глаза замечая, как Бьерни проделал тот же маневр с другого конца поляны. Ребятня, тыча пальцами и предвкушая зрелище, столпилась возле могучих деревьев. Я пробежал половину пути до канатных тропинок и остановился, балансируя на одной ноге и лениво вытягивая меч из-за спины. Бьерни тяжело раскачивая легкую деревянную опору (еще бы, этот лось был выше меня на добрые полголовы) и, раскинув за спиной две руки с двухсторонним топориком в каждой, побежал мне на встречу. Миг и вот он уже поднесся ко мне, но в последний момент мой друг изменил траекторию и прыгнул в бок к стволу дерева слева от меня. Зацепившись одним топориком за ствол, он крутанулся вокруг него, перелетая мне за спину и обрушивая на меня второй топорик. Я, почти не глядя, полуобернулся и, опустив меч за спину, со звоном отбил небольшое лезвие топора, после чего повернулся к нему полностью и, застелив мечом, уподобляя его змее перед броском, у себя возле ног, резко нанес несколько уколов в корпус Бьерни, не особо стараясь задеть. Друг усмехнулся и легко отбил один удар, пропустил, изогнувшись телом второй, и даже попытался подцепить своим топором мой меч, чтобы выбить его у меня из рук. Меня это немного разозлило, и я пошел рубить прилагаю большую силу, пытаясь мощными ударами сломить оборону противника, заставить открыться, чтобы я мог легко провести режущей кромкой вдоль конечности. Но не тут-то было. Бьерни, прежде всегда уступавший мне против длинного меча из-за своих более коротких рукояток топориков и несогласованности обеих рук, видимо весьма улучшил свою технику владения этим оружием. Он играючи отбивал все удары широкими лезвиями топориков, и уже мне пришлось поднапрячься, чтобы не дать затянуть меч в водоворот этих полукруглых лезвий. Я решил выиграть преимущество за счет смены позиции и отбив последний удар развернулся и припустил со всех ног к канатам. Кто-то из детей даже засмеялся, решив, что я драпаю, испугавшись боя. Я запрыгнул на напряженно вибрирующий толстый пеньковый трос и когда Бьерни рухнул на него следом, я подпрыгнул, ловя ногами, дополнительный импульс от натянутой веревки и резко обрушил удар сверху всем весом на него. Он, скрестив топоры над головой, кое-как устоял перед ним, при этом полностью открыв корпус и я, с удовольствием подметив это, тут же зарядил при приземлении ему ногой в грудь, разворачивая ступню боком. Рослого детину практически сдуло назад, он ударился спиной о ствол, к которому была привязана веревка и изумленно охнув, он свалился с каната, размахивая руками. Я даже немного испугался за него, но подготовка друга была не хуже моей, несмотря на более крупную комплекцию, и он ловко зацепился за топором за веревку и повис на ней в трех метрах над землей, кое-как переводя дыхание. Не давая мне возможности воспользоваться его неудобным положением, он тут же зацепился вторым топориком за обрубленный сук на дереве, расположенный повыше веревки и, подтянувшись, забрался на канат, осторожно балансируя - веревки расположенные у земли, обычно хуже натянуты. Он подпрыгнул на канате, вонзил топоры в ствол дерева и пополз вдоль ствола и снова очутился на одном уровне со мной. Разъярившись, начал махать топориками так, что два лезвия буквально слились в сверкающие окружности и двинулся на меня, я не остался в долгу и, напустив на себя вид посуровей, искусно закрутил мечом восьмерки по всем направлениям, также идя ему на встречу. Дистанция сокращалась, и сталь, как будто истосковавшись, запела у нас в руках, иногда высекая длинные яркие искры. "Будь у нас обычные железные мечи, как при основании ордена, а не эти стальные игрушки, вряд ли мы бы решились блокировать лезвием такие сильные удары" - подумалось мне. Бесконечные уколы, выпады и порезы с моей стороны, и ритмично переменные тяжелые удары, как будто бил прирожденный барабанщик по обтянутому кожухом боевому барабану, со стороны моего друга. Мы оба уже начали выдыхаться, руки ныли и отяжелели, держать равновесие на трясущихся канатах было все сложнее. Поняв, что бой надо заканчивать он, подгадав момент, выдернул-таки лезвием топора мой полуторник из рук, я, не сопротивляясь ни секунды, выпустил меч, тут же заводя правую руку за спину и подаваясь вперед. И тут мы застыли. Я прижимал вытянутой рукой к его шее свой кинжал, а он, как будто пытаясь обнять меня обеими руками, замер, собираясь занесенными топорами разрубить меня на две части. Где-то внизу у земли жалобно звякнул мой меч, ударившись о землю. Бьерни шумно выдохнул, я опустил руку с кинжалом и засунул его в ножны трясущейся рукой. В тишине леса зачирикали какие-то утренние птахи. Дети внизу восторженно загомонили, а время вернуло свой обыкновенный ход. Мой друг рассмеялся:
- Ловко же ты меня подловил, Рик! Хотя, по-моему, наставник Гернир дал бы тебе по ушам за то, что выпустил меч из рук. Тебе его не жалко хоть? Вон сколько пролетел...
- Да что ему сделается? Гарду я переплавил и укрепил. Эта железка еще меня переживет, - пожал плечами я. - К концу года на заработок стража закажу себе что-нибудь более интересное у ферратейских торговцев. Давай лучше поскорей спускаться и вести молодняк обратно к школе. Я уже умираю с голоду.
- Тебе лишь бы пожрать - усмехнулся тот. - Смотри, растолстеешь, и Хельга навсегда останется с этим полудурком Арном.
- Да куда она от меня денется, - неуверенно возразил я. - И вообще не каркай. Если растолстею, меня люди начнут путать с тобой.
- Мечтать не вредно, - парировал тот. - Я это вообще недостижимый для тебя идеал.
Я картинно закатил глаза и рухнул спиной назад, делая оборот телом в воздухе. Руки по наитию поймали за спиной другой канат, висящий ниже, я раскачался на нем и перелетел обратно на перекресток планок, вернувшись по которым к "скворечнику", я легким пируэтом соскочил на землю. Малыш с разбитым лбом, отбивался от своих сверстников и благоговейно нес мне, откопанный из под слоя снега, меч. Я с благодарностью принял оружие и привычно закинул его в ножны за спиной. Малыш смотрел на меня с восхищением.
- А вы... там... а мы... мы так же сможем когда-нибудь, правда? - запинаясь спросил тот.
- Как тебя зовут? - поинтересовался я.
- Меня зовут Сванни, наставник - представился тот.
"Надо же, уже и наставник..." - посетила меня приятная мысль.
- Вот что, Сванни, ты точно научишься такому, если будешь драться своим мечом, а не лбом, - я ласково потрепал мальчишку по белобрысым волосам. - После завтрака отправляйся к Старшей Сестре Гертруде и попроси обработать рану. И сильно не реви, если будет жечься, иначе она наденет на тебя юбку и отправит заколдовывать снежинки вместе с остальными Сестрами.
Мальчик покраснел и помчался с остальной ребятней к тропинке, ведущей из леса. Мы замкнули эту цепочку. Подгонять никого не было смысла - от беготни на утреннем морозе у всех разгорелся зверский аппетит. Мы вышли обратно на тракт и повернули по нему в сторону замковых ворот. Когда до ворот оставалось лишь несколько шагов, случилось странное событие. Солнце уже начало подниматься над горизонтом и ярким оранжево-желтым светом освещать две башни и дворик перед воротами. Над высокой круглой и прямой, как стержень башней, с конусным куполом сгущались черные тучи. Мы с недоумением уставились на такой контраст с, безоблачным светлеющим небом. Тут из черных туч ударила яркая голубая молния в самый пик башни, раздался громкий треск. Вся наша компания невольно вскрикнула. В тучах загремели раскаты грома. И тут из края черноты вырвалась еще одна молния поменьше и ударила мимо громоотвода башни (а я-то думал, зачем нужна эта торчащая железка), куда-то во двор. За воротами раздались громкие брань и ругательства. Бьерни многозначительно повертел пальцем у виска:
- Дурные бабы! Никак не наиграются со своей магией. Бьюсь об заклад, госпожа Гертруда сегодня долго будет оправдываться перед магистром.
- О да! Может быть даже, он ее накажет! Пальчиком погрозит и в угол поставит! - насмешливо поддержал его я. - Брось, Бьерни, орден больше чем наполовину держится на этих "дурных бабах". Того гляди и матриархат устроят.
- Устроят как же! Без нас, воинов - истинных Стражей, весь их шабаш яйца выеденного не стоит в реальном бою с тварями!
- Ты забываешь об одном дружище, - я устало протер глаза, зудевшие от яркой небесной вспышки. - Прогресс. Он не минуем. Магия развивается. Они еще несколько сотен лет назад и мечтать не могли о таких чудесах. А теперь это норма вещей, промежуточный зачетный экзамен у учениц.
- Угу, а с какой легкостью они с ним справились! Ну, просто играючи! Интересно, им начисляют дополнительные баллы за каждого сожженного стражника или сарай там?.. - съязвил он.
- Сейчас и выясним! - хохотнул я.
За стеной была такая суматоха, что нам даже не сразу отворили дверь. Все кричали, в холодном воздухе сладковато пахло озоном. Караульный отворил нам дверцу, и мы прошли через нее, после запустив свою стайку ребятишек. Те ожесточенно крутили во все стороны головами и без умолку трещали. Я жестом подозвал одну из прислуг из толпы, которая облепила маленький двор, и наказал вести младших учеников в главный зал и не задерживаться. Злобно шикнув, служанка - дородная женщина, замотанная в шерстяной платок и побитую мехом накидку из-под которой выбивался перепачканный мукой передник - шикнула на ребятишек и как матушка-гусыня повела их мимо толпы в замок. Мы с интересом подошли к центру внимания людей. Стражи и стражники, служанки и конюхи и ждали развязки события. Оказалось, злополучная молния угодила в... статую основателя школы Стражей - Вегарда Валенруга - заряд плазмы (так называли высшей силы молнию магики) буквально сбрил голову статуи великого воителя и та, оставляя за собой черный след, пропахала слой дерна вперемешку со снегом. Его потомок, нынешний магистр Ордена, его светлость Хаук Валенруг удрученно стоял перед статуей, мирно стоящей здесь со времен основания школы и эпически воздевающей меч к небосводу. После чего магистр оправился и своим спокойным тоном - одним из сортов его железного голоса, проговорил:
- Кто-нибудь удосужиться мне объяснить, какого черта здесь происходит?
Из окна башни Сестер выбежала худая женщина в стандартной синей мантии-платье своей касты, отороченной красными вставками, переплетающимися в причудливый узор, словно кленовые листья, упавшие в небеса. Сестра Гертруда. Ее прапрабабушка была могучей, наиболее одаренной из первых чародеек Севера. Несмотря на преклонный для женщины сорокалетний возраст, Гертруда не растеряла красоты и благородной стати и по-прежнему ловила на себе заинтересованные взгляды, как учителей, так и учеников школы. Прямая осанка, поразительная стройность (но не болезненная худоба), глаза серо-стального цвета, под которыми лишь едва виднелись небольшие морщинки, прямой нос и темные волосы, среди которых, придавая ей шарма, струились несколько белых прядей - один из признаков чести предков, так же как и в случае с волосами Валенруг. Глаза ее метали молнии, чтобы устоять перед очами Хаука, но поджатые губы говорили о своем признании вины:
- Я могу объяснить, магистр. У моих девочек сегодня был важный экзамен, о котором я еще вчера вас известила. Юные сестры практиковали объединение своих сил путем круга. Девочки не спали всю ночь, и сутки не ели, дабы обращаться лишь к собственной магической энергии. У нас растет очень сильное молодое поколение, вы должны гордиться тем эффектом, который они смогли достигнуть.
- О да! Великая чародейка учит меня гордиться разрушением святынь школы, как мило! Почему же прошлые экзамены на моей памяти воздерживались от подобных разрушений?
- Как я уже сказало - это поколение Сестер сильное. Во времена моей прапрабабушки.... Впрочем, уважаемый магистр, не подскажете нам происхождение горячего источника, согревающего наш замок?
- Может госпоже еще угодно, чтобы я знал происхождение все гор и кочек на территории школы?!
- Нет, но думаю, ваш отец должен был рассказать вам, что тот источник - дело рук поколения моей прапрабабушки. На месте школы как вы помните, был источник природной силы и волшебницы того времени почувствовали это. Собравшись в круг, юные ведьмы и шаманки попытались объединить свою силу, но все они мои были пустышками. Однако моя прапрабабушка воспользовалась их силой и.... Здесь было огромное землетрясение. Внутри земной тверди произошел разлом и через трещину стал бить источник горячей воды - его и чувствовали магики. Именно это позволило создать теплый замок посреди тундры и основать Вегарду Валенругу оплот борьбы с тьмой.
Хаук Валенруг, стоял сбитый с толку таким неожиданным экскурсом в историю школы, которую он, казалось бы, знал до точки, гордясь своими предками. Люди вокруг начали перешептываться. Но Хаук взял себя в руки:
- Но речь сейчас идет не о деяниях вашей прабабки. Ваше колдовство поставило безопасность наших людей под угрозу.
- Я лишь подчеркнула, что наше же колдовство и послужило поводом для ее создания. Все чародейки должны уметь объединять свои силы кругом. Именно это объединяет всех магов, и риск вполне оправдан... - и уже тише добавила. - Не обижайся, Ястреб, - голос ее смягчился, она перешла на более неформальный тон, забыв об окружающей толпе народа. - Я доложу ярлу о том, чтобы тот прислал каменщиков, для реставрации статуи.
Хаук Валенруг лишь беззлобно махнул рукой, украдкой восхищенно поглядывая на эту мудрую женщину, даже с некоторой любовью. Многие из обитателей замка поговаривали о многолетней интрижке между ними и наверняка не безосновательно.
- Не беспокойтесь, госпожа. Я сам напишу письмо ярлу Тофдиру, - сказал он, а после пробурчал невнятно, - заодно стрясу со старого прохвоста, свою бочку южного вина...
- Буду рада, помочь вам продегустировать его - с аристократским кокетством и, постреливая глазами, сообщила Гертруда.
Валенруг лишь хмуря брови, махнул рукой. Толпа стала постепенно расходиться. Мы же отправились на долгожданный завтрак.