Козловский Юрий Николаевич : другие произведения.

Умирать придется молодым

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Последняя из написанных книг.


   18.05.2011
  
   Юрий Козловский
  
  
  

Умирать придется молодым

Роман

Пролог

   25 апреля 1986 года, девять часов утра. Зал дежурной смены четвертого энергоблока Чернобыльской АЭС.
  
   Два человека в помещении БЩУ-4 были лишними. Они не принадлежали к персоналу смены, не были проверяющими из вышестоящей организации или командированными из какого-нибудь ядерного НИИ. Но их присутствие не смущало никого из работников станции, собравшихся проводить электротехнические испытания. Их просто не замечали, хотя незнакомцы - подтянутый седой мужчина, похожий на отставного офицера, и стройная черноволосая женщина лет тридцати с красивым, но мрачным лицом, - разгуливали по всему залу, ни от кого не прячась, и рассматривали показания приборов прямо из-за спины оператора.
   Взгляды работников дежурной смены скользили мимо, а то и сквозь незнакомцев. Иногда кто-то замечал их боковым зрением, но и в этом случае ни у кого не возникало вопросов или сомнения в праве мужчины и женщины находиться на режимном объекте. А отвернувшись, тут же забывали об их существовании. Занятым людям было не до каких-то посторонних, праздно шатающихся по щитовой. Эксперимент никак не ладился, и надежда на обещанную премию с каждой минутой рассеивалась в призрачной дали.
   - Осталось пятнадцать стержней! - сидевший за пультом оператор повернулся к начальнику смены. - Пора останавливаться.
   Вместо ответа начальник бросил вопросительный взгляд на главного инженера. Тот руководил испытаниями, и последнее слово оставалось за ним.
   - Ничего страшного! - махнул рукой главный. - Выводи еще один. Надо компенсировать снижение мощности.
   - Но... - попытался возразить оператор.
   - Первый раз, что ли? - блеснул глазами руководитель испытаний. - Или тебе премия лишняя? Давай, выводи!
   На самом деле, премия не имела для него решающего значения, хотя у главного инженера она достигала двух окладов. Тут ставка была выше - он рассчитывал после удачных испытаний получить место в министерстве, разговор уже состоялся. Конечно, никто из присутствующих про это не знал.
   - Авантюрист... - пробурчал про себя оператор, но приказ выполнил.
   - Я поражаюсь, - сказала женщина седому, - как при таком отношении они до сих пор еще не взорвали всю станцию? Отключить все средства аварийной защиты! Такой риск! Если бы они хотя бы догадывались, на чем стоят... А то из-за чего? Из-за карьеры? Из-за каких-то ста или двухсот рублей премии? Один отдает фактически преступный приказ, другой понимает, что нарушает инструкцию, отчаянно трусит, но не смеет отказать! Хотя оба знают, чем это может кончиться...
   - Природа, как может, сопротивляется человеческой глупости, - флегматично ответил мужчина. - Держится до последнего. Но сегодня ночью ее терпение иссякнет. Да что я тебе рассказываю, ты ведь участвовала в расчете вероятностей.
   Хотя они разговаривали, не понижая голоса, остальные присутствующие в зале обратили на их слова не больше внимания, чем на приглушенный стенами гул турбин.
   - Георгий, - женщина посмотрела прямо ему в глаза, и седой с трудом выдержал ее тяжелый взгляд, - Давай остановим этот бардак! Ты ведь знаешь, мы можем это сделать. Пока еще можем. Ну, пожалуйста!
   - Нет! - жестко ответил мужчина. - Решение принято, и отменять его мы не вправе. Мы все должны подчиниться неизбежности.
   - Но ведь погибнут люди!
   - Они погибнут в любом случае, - голос Георгия звучал равнодушно, почти без эмоций. - Не сегодня, так завтра, не эти, так другие. В конце концов, не забывай - смертны даже мы. И даже мы бессильны бороться с судьбой, тем более, подтвержденной расчетами. Впрочем, ты знаешь, что погибнут совсем не многие. А для нас положительные последствия перевесят любой возможный ущерб. Любой... Для них, кстати, тоже, хотя поймут они это очень не скоро. И не забывай, что мы с тобой сидим здесь третий день в том числе и для того, чтобы снизить количество жертв.
   - И все-таки, тяжело на душе, - вздохнула женщина.
   - Придется смириться, Тамара, - уже мягче сказал седой. - Пройдет время, и ты привыкнешь.
   - Не знаю, смогу ли, - прошептала брюнетка. - Как-то страшновато вершить чужие судьбы.
   - Сможешь! - заверил ее мужчина. - По существу, мы только этим и занимаемся. Когда-нибудь ты преодолеешь эту сентиментальность, и станешь спокойнее смотреть на судьбу. Особенно, если это судьба не твоя и не наших сородичей. Может быть, это звучит цинично, но так оно и есть. А сейчас пойдем. Пусть случится то, что должно случиться. А нам нужно еще на всякий случай осмотреть реактор.
   Так получилось, что в этот момент они попали в поле бокового зрения одного из операторов, и тот увидел, как неизвестно откуда взявшиеся мужчина и женщина сделали шаг и, пройдя прямо сквозь металлический щит с приборами, исчезли за стеной. Оператор почему-то не удивился, лишь подумал, что незнакомцы зря направились туда, куда ходить не следует - в зону высокой радиоактивности, или, как ее называли на станции, горячую зону. А через несколько секунд и вовсе забыл об увиденном.
  
   26 апреля 1986 года, после полуночи.
  
   ... - Осталось семь стержней! - слегка побледнев, оператор повернулся к проводящему эксперимент заместителю главного инженера по эксплуатации. Персонал на БЩУ-4 сменился уже дважды со вчерашнего утра, но и эти люди по-прежнему тупо и неуклонно двигали дело к катастрофе. Критическим числом оставшихся стержней было пятнадцать, но эти люди, в общем-то, грамотные и образованные инженеры, вполне сознательно вдвое превысили допустимый порог. Будто жажда премиальных денег, не таких уж и больших, застила им глаза.
   Дальше отсчет времени пошел на секунды. Пол в помещении завибрировал, послышался низкий гул, похожий на стон раненого великана. Сразу вслед за этим раздались два хлопка, с потолка посыпалась пыль, и погас свет. Впрочем, темнота длилась недолго - включилось тусклое аварийное освещение от аккумуляторов.
   - Неконтролируемое увеличение мощности! - испуганно сообщил оператор.
   - Глуши реактор! - крикнул руководитель испытаний, бросился к пульту управления, сорвал крышку и нажал кнопку аварийной защиты.
   Но было поздно. Защищать оказалось уже нечего - к этому моменту реактор перестал существовать. Секундой раньше циркониевые трубы системы охлаждения не выдержали давления перегретого пара и разорвались. Сила мгновенно расширившегося пара сорвала с места и подбросила на полтора десятка метров крышку реактора весом в две с половиной тысячи тонн. Развернувшись боком, она рухнула обратно, раздавив охлаждающие каналы и взметнув в воздух обломки графита, ядерного топлива и других частей уничтоженного реактора.
   Руководитель снова лихорадочно нажал кнопку, с ужасом понимая - поздно! И тут грохнуло снова, на этот раз гораздо сильнее. В результате повышения температуры в активной зоне реактора произошла химическая реакция с молниеносным выделением огромного количества водорода. Вырвавшись из шахты, он соединился с воздухом и взорвался, разнеся вдребезги центральный зал и другие помещения четвертого энергоблока. Взрывом в воздух подняло облако радиоактивных частиц из горячей зоны реактора, и легкий ветерок медленно понес его в сторону спящего города Припять.
   Георгий и Тамара сидели в светло-зеленых "Жигулях" в полутора километрах от станции. Четвертый блок лежал перед ними, как на ладони. Дремавший перед этим мужчина встрепенулся и, не глядя на часы, произнес:
   - Час двадцать три минуты. Сейчас начнется.
   Через несколько секунд донесся негромкий хлопок, будто кто-то взорвал петарду, и над зданием энергоблока вырос язык странного фиолетового пламени, иногда переливающегося всеми цветами радуги. Верхний край языка доставал до вершины трубы блока. Повисев в воздухе, пламя стало втягиваться обратно, но тут раздался второй хлопок, уже громче, как выстрел из пушки, и через несколько секунд вырос новый огненный язык, на этот раз намного ярче и выше первого.
   - А ведь я до последнего надеялась, что все обойдется, - тихо произнесла женщина.
   - В твоем возрасте я тоже иногда сомневался в верности расчетов, - не глядя на нее, ответил мужчина. - Нет, дорогая, математика вероятностей - наука точная, она не умеет ошибаться.
   Он вдруг замолчал, вглядываясь через лобовое стекло в небо над разрушенным энергоблоком. Столб пламени медленно оседал, оставив над зданием радиоактивное облако. Если кто-то и смотрел сейчас в ту же сторону, то не видел ничего, кроме гаснущего зарева. Но Георгий и Тамара не были обычными людьми, и для них смертоносное облако выглядело на темном небе мертвенным зеленоватым пятном, похожим на свечение гнилушек на болоте, только во много раз ярче. Постепенно снижаясь, оно медленно двигалось в сторону Припяти. Мысленно продолжив траекторию его движения, без труда можно было предугадать, что через несколько минут смертоносная радиоактивная медуза накроет своим светящимся брюхом жилые дома.
   - Приготовились! - изменившимся голосом сказал Георгий.
   Они вышли их машины и замерли, вглядываясь в светящееся облако. Некоторое время ничего не происходило, облако не меняло курса, и мужчина глухо застонал от напряжения. Потом стало получаться. В ближнем к городу крае появился просвет, и облако начало раздваиваться, пока не разошлось на два рукава. Половинки расплылись, обходя город с двух сторон, и коснулись земли, миновав последние окраины.
   Дело было сделано. Спящие жители Припяти не подозревали, что минуту назад избежали страшной опасности. Мужчина и женщина, пошатываясь от усталости, в один миг постарев на добрый десяток лет, вернулись в машину и двинулись на юг, в сторону Киева. Может быть, из-за усталости, вызванной предельным напряжением воли, они не заметили, что от основной массы летучих радиоактивных веществ отделились три маленьких облачка. Зато за этим внимательно наблюдал другой человек, среднего возраста, курносый и конопатый. Его лицо можно было бы назвать типично славянским, если бы не чуть раскосые глаза, выдававшие присутствие в его родословной капельки крови татаро-монгольских завоевателей. Еще вчера он снял номер в городской гостинице и безвылазно пробыл там до поздней ночи. Сейчас он сидел на скамейке в темном сквере и следил за странными эволюциями, совершаемыми радиоактивным облаком.
   Заметив оплошность конкурентов, он злорадно усмехнулся и мысленно произнес: "не все коту масленица!"
   Когда все закончилось, он отметил на крупномасштабной карте города точные места, куда приземлились такие безобидные с виду клочки тумана, и отправился в свой номер. Там он сверил отмеченные адреса с имевшимся у него списком жителей города, и удовлетворенно хмыкнул.
   Остаток ночи и весь следующий день, сидя в гостиничном номере, не обращая внимания на завывание пожарных машин и видимое только ему свечение воздуха, пронизанного потоками радиоактивных частиц, человек занимался расчетами, покрывая лист за листом непонятными значками. Вечером человек сжег все записи в раковине умывальника, но в голове у него навсегда остался расчет будущего, начало которому положили три небольших клочка, отделившихся от большого радиоактивного облака. Город он покинул, не дожидаясь начала массовой эвакуации.
   Он не радовался бы так, если бы знал, что седой и брюнетка вовсе не допустили оплошность. Им не надо было видеть, куда приземлились три маленьких радиоактивных облачка. Опытные наблюдатели и без того были на сто процентов уверены, что они непременно найдут свои, хорошо им известные цели, рассчитанные давным-давно, еще до появления курносого на свет.
  
  

Часть первая.

Дети катастрофы

  
  

Глава 1. Удача Алексея Богатырева

1

   - Через десять лет пять-шесть человек из вашего выпуска станут генералами!
   Выпускник высшей школы КГБ Алексей Богатырев покосился на свой погон, где скромно поблескивали три маленькие звездочки, и мгновенно - недаром на тестировании по умственному развитию он получил четыре и три десятых балла, что было вторым результатом на курсе, - подсчитал, успевает ли попасть в счастливую пятерку. Получалось - если ни одно очередное звание не задержится больше, чем на два года, то слова начальника школы КГБ вполне могут сбыться.
   Алексей перевел взгляд на погоны шефа, на каждом из которых золотой нитью было вышито по большой звезде, вздохнул, и подумал - а почему бы и нет? До сих пор удача не поворачивалась к нему задом.
   - Еще примерно одна треть из вас дослужится до полковников, - продолжал начальник школы.
   Тоже неплохо, но быть генералом все-таки лучше...
   - А остальные уйдут на пенсию майорами, - генерал обвел курсантов своим фирменным тяжелым взглядом, и многие поежились - никому не хотелось, чтобы взгляд остановился на нем.
   Вот только к Богатыреву это никак не относилось. Как-никак, он один из немногих на курсе получил третью звездочку еще до выпуска, прямо во время учебы. Плюс диплом с отличием и куча поощрений... Нет, Алексей знал себе цену, и был уверен - роль серой мышки, рядового оперативника-топтуна, сбивающего каблуки в наружке - не для него.
   Назавтра утром он с маленьким чемоданом отправился на стоянку такси, чтобы ехать в аэропорт. На дворе стояло лето тысяча девятьсот девяностого года, и настроение было лучше некуда - омытая ночным дождем листва пахла свежестью, а впереди ждал месячный отпуск. Можно было сэкономить, и поехать в аэропорт на автобусе, но внутренний карман кителя приятно оттопыривался от полученной в финансовой части внушительной пачки отпускных денег, и Алексей счел жлобство качеством, недостойным офицера госбезопасности.
   Если бы в то утро жадность взяла верх, то неизвестно, как повернулась бы жизнь старшего лейтенанта Богатырева. Но он пошел на ближайшую стоянку такси, и судьба свершилась.
   В очереди на стоянке он оказался седьмым, и Алексей посчитал это хорошим знаком - семерка с детства была его любимым числом. Вообще-то суеверным он не был, но некоторым самостоятельно придуманным приметам вполне доверял. Через три человека впереди него стояла молодая пара с двумя чемоданами и шустрым сынишкой лет трех. Алексей не обратил бы на них внимания, но малыш был так уморительно хорош, и так чисто разговаривал, старательно и раскатисто выговаривая недавно освоенное "р-р-р", что вся очередь смотрела на него с нескрываемым умилением.
   "Волги" с шашечками подъезжали часто. Через несколько минут подошла очередь молодой семьи, и отец семейства схватился за чемоданы. И тут с малышом произошла разительная перемена. Из ангелочка он вдруг мгновенно превратился в орущее и брыкающееся маленькое чудовище.
   - Не поеду на этой машине! Не поеду! - истошно визжал он, брызжа слюной и упираясь руками и ногами. - Не хочу! Не надо!
   Отец подхватил его на руки, и потащил к машине, но мальчуган с невероятной для его возраста силой вцепился ручонками в открытую дверцу. А когда отец попытался впихнуть его в салон, мальчик укусил его за руку и испустил такой вопль, что тот, вскрикнув от боли, отпустил сына и зажал руками уши.
   - Так вы едете, в конце концов, или нет? - поморщившись, раздраженно спросил стоявший за ними в очереди солидный мужчина с портфелем.
   - Садитесь, - с виноватым видом ответила молодая мать, успокаивая ребенка. - Мы лучше на следующей...
   Спешка оказалась для мужчины роковой. "Волга" доехала до поворота, когда оттуда вывернул "МАЗ" с длинной платформой, на которой домиком стояли толстые пачки листового металла. То ли водитель грузовика повернул слишком резко, то ли металл оказался плохо закреплен на платформе, но одна пачка отошла, и стала сначала медленно, как в замедленной съемке, потом все быстрее клониться в сторону такси. Если бы таксист видел это, он мог дать по газам, и все бы обошлось без жертв. Но он смотрел на светофор, не глядя, что происходит слева от него, и металл всей тяжестью навалился на крышу "Волги".
   Впереди такси стоял бортовой грузовичок, и только потому металл не раздавил "Волгу" сразу - он зацепился за край кузова, и лишь слегка прижал легковушку. Но и этого хватило, чтобы кузов легковушки деформировался, дверцы заклинило, и таксист с пассажиром оказались заперты в салоне. Пока пассажир отчаянно, но безуспешно рвал на себя ручку, водитель проявил чудеса смекалки - уперся спиной в спинку сиденья, задранными ногами выдавил пошедшее трещинами лобовое стекло, и невероятным прыжком вынырнул из машины вперед ногами. Пассажир попытался вылезти следом, зачем-то прижимая к груди портфель, но не успел.
   Испугавшийся за свою машину шофер грузовичка резко дернул вперед. А может быть, он просто ничего не соображал в тот момент, и машинально нажал на педаль газа. Но от этого движения многотонная масса железа освободилась и, ничем больше не удерживаемая, рухнула на такси. Со звуком взорвавшейся гранаты одновременно лопнули все четыре колеса "Волги", моментально превратившейся в спрессованный кусок металла толщиной в полметра. Почти сразу из-под нее потекла струйка смешанного с кровью бензина.
   И тут раздался пронзительный женский крик, заглушивший все остальные звуки. Это визжала проходившая мимо толстая пожилая тетка с хозяйственной сумкой, из которой торчали хвосты зеленого лука и свекольная ботва. Ее крик звучал долго и громко, как сигнал тревожной сирены, на который не замедлили примчаться сразу две милицейские машины. Милиционеры моментально перекрыли движение с обеих сторон улицы, взяли в оборот водителя "МАЗа", чудом спасшегося таксиста, и приступили к опросу свидетелей из перепуганной очереди. А Богатырев уже понял, что никуда сегодня не улетит. Потому что тренированным взглядом заметил больше, чем все остальные, и теперь просто обязан был доложить свои соображения по команде. Пусть даже начальство посчитает случай незначительным, не стоящим внимания, а рапорт выбросит в корзину, все равно он обязан исполнить свой долг.
   Дело в том, что курсанты школы были ознакомлены с секретным предписанием - подмечать и письменно докладывать обо всех фактах и явлениях, выходящих за пределы понимания и не имеющих, пусть даже лишь на первый взгляд, логического объяснения. Таких, как НЛО, полтергейст, телепатия, и многое другое, целый список. Может быть, Алексей не отнес бы истеричного мальчика, заранее почувствовавшего смертельную опасность, к этой категории, если бы не одно обстоятельство. Вопль, изданный малышом, когда он не хотел садиться в такси, был не просто криком истеричного ребенка. По твердому убеждению Богатырева, этот звук выходил за пределы слышимого человеческим ухом диапазона, и был больше похож на акустическое или психологическое оружие. Во всяком случае, в тот момент Богатырев готов был пойти на все, выполнить любой каприз маленького чудовища, только бы не слышать этого проникающего острой иглой прямо под череп визга.
   Дав милицейскому лейтенанту подробные и толковые показания, в которых, разумеется, умолчал о замеченных странностях, Богатырев показал свое служебное удостоверение и переписал в блокнот паспортные данные уже опрошенных родителей маленького ясновидящего. Потом, не став дожидаться, когда милиция откроет движение, дошел до троллейбусной остановки, и отправился в республиканское управление КГБ. Навстречу своей судьбе, ехать до которой было всего три остановки.
  

2

   Есть старая солдатская мудрость - не проявляй инициативу, ибо самого же заставят ее исполнять. А исполнишь ненадлежащим образом - тебя же и накажут. Заранее предполагая, чем обернется его рапорт, старший лейтенант Богатырев сознательно пренебрег освященной обычаем традицией. Потому что четко сознавал - негоже бойцу невидимого фронта ставить личные интересы выше государственных, и не к лицу офицеру КГБ, по определению стоящему на ступень выше любого армейского "сапога", искать легкие пути.
   До выяснения обстоятельств и принятия мер по его рапорту Алексея поселили в офицерской гостинице. А через три дня его вызвал моложавый подполковник и сообщил, что руководством принято решение - проверкой фактов по рапорту выпускника высшей школы Богатырева будет заниматься сам старший лейтенант Богатырев, для чего он зачисляется в штат республиканского управления, а положенный ему отпуск переносится на неопределенный срок. Конечно, последнее оказалось ложкой дегтя в бочке меда, но перспектива зацепиться за место в центральном республиканском аппарате перевешивала мелкие неприятности. Ведь после отпуска Богатырева ждала должность уполномоченного пусть не в захолустном районе, а в небольшом областном городе, но все равно это был не самый подходящий плацдарм для рывка в генералы, и глупо было бы пренебрегать подвернувшейся возможностью.
   Итак, Богатырев получил необходимый инструктаж, командировочные деньги, предписание, обязывающее местные отделения Комитета оказывать предъявителю сего всяческое содействие, и отправился в Могилевскую область, где жили родители Антона Казакова - мальчика, из-за которого разгорелся сыр-бор. Как втайне предполагал Алексей, от того, насколько близкой к истине окажется его догадка, во многом зависела его дальнейшая карьера. Другими словами, в какой группе генеральской классификации он окажется.
   Поселок, где жили Казаковы, стоял в чистом поле, открытый всем ветрам. Таких за последние два-три года появилось немало на Украине, в России и Белоруссии. Их строили для семей, отселенных из зоны Чернобыльской аварии, и они не успели еще обрасти садами и кустарниками. Казаковы оказались именно из этой категории - глава семьи несколько лет назад работал слесарем на атомной станции, а мать мальчика - там же поваром в столовой. Как удалось узнать Богатыреву, сначала им, городским жителям, оказалось совсем не по душе деревенская жизнь и работа в сельском хозяйстве, но выбирать было не из чего - другого жилья никто им не предлагал. Постепенно прижились, стали обрастать хозяйством и прирастать к месту.
   Это было время, когда удостоверение сотрудника КГБ еще открывало все двери, а работники территориальных отделений комитета, увидев предписание с просьбой-приказом оказывать подателю сего всяческое содействие, выпрыгивали из штанов, но пожелание вышестоящего органа исполняли в лучшем виде. Богатырев навел справки о семье Казаковых в целом и интересующем его ребенке в частности. Оказалось, что маленький Антон заметно выделялся среди остальных детей детсадовской группы очень ранним развитием, смышленостью и природной ловкостью. К ужасу воспитательниц, он бесстрашно исполнял такие гимнастические трюки, прыжки и перевороты, на которые отваживается не каждый тренированный спортсмен. Но главное - мальчик ни разу, с самого рождения, ничем не болел. Даже когда в группе началась эпидемия ветряной оспы, и ей переболели все остальные дети, Антон так и не заразился, вызвав изумление медицинского персонала.
   В общем, ребенок оказался хоть и замечательный во всех смыслах, настоящий вундеркинд, но всем его способностям можно было дать логическое объяснение. А устойчивость к заболеваниям, в том числе инфекционным, вполне могла быть следствием хорошей наследственности, данного природой крепкого здоровья и природного же повышенного иммунитета. То есть, по всем признакам выходило, что старший лейтенант тянул пустышку.
   Но сдаваться так просто Богатырев не собирался. И не только потому, что очень уж не хотелось расставаться с местом в центральном республиканском аппарате, к которому начал понемногу привыкать. Он доверял своему чутью и тому, что видел собственными глазами и слышал собственными ушами. Под видом инспектора отдела образования Богатырев побывал на занятиях в младшей группе детского сада. В отличие от обычного педагога, он знал, чего хочет от этого шустрого малыша, и потому увидел то, чего остальные просто не замечали.
   Даже на глазок, без всяких специальных приборов и оборудования Богатырев определил, что реакция Антоши Казакова по меньшей мере вдвое быстрее, чем у него самого, прошедшего специальную подготовку. Кроме того, он легко делал такое, на что другие люди не были способны совсем. Например, у мальчика получалось одновременно правой рукой отбивать довольно сложный такт, левой - совершенно другой, и еще вести при этом беседу на отвлеченную тему.
   Эти и многие другие признаки убедили Богатырева, что чутье все-таки не подводит его. Вернувшись в столицу республики, он со спокойной совестью написал подробный и обстоятельный рапорт о проделанной работе. Недели две ничего не происходило. Каждое утро он приходил в управление, где тот же моложавый подполковник загружал его не относящейся к делу бумажной работой - как понимал Алексей, чтобы служба медом не казалась. А потом начались настоящие чудеса.
   Старшего лейтенанта Богатырева откомандировали в святая святых КГБ СССР. В самом центре Москвы, в здании на площади Дзержинского он имел продолжительную беседу с человеком в цивильном костюме, но с выправкой спортсмена-олимпийца и манерами полномочного посла. Точнее, беседа была монологом одного при почтительном молчании другого. "Олимпиец" представился заместителем начальника отдела научно-технической разведки, и сделал Богатыреву предложение, от которого у того чаще забилось сердце.
   - Вам повезло, старший лейтенант, - сказал он, глядя на Алексея так, как смотрит придирчивый и хозяйственный покупатель, выбирая себе новую обувь. Чтобы служила долго и надежно, нигде не жала и не изнашивалась. - Мало того, что вам выпала удача обосноваться в столице, вы еще попали в одно из самых элитных подразделений Комитета. Не буду произносить перед вами торжественных речей насчет доверия, оказанного нам политическим руководством страны и ожиданий, связанных с нашей деятельностью. Достаточно сказать, что наша работа экономит стране миллиарды. Бывает, что одна удачная операция приносит государству больше прибыли, чем крупный завод или целая отрасль народного хозяйства.
   Произнеся эту фразу, "олимпиец" замолчал, пристально наблюдая, насколько глубоко безмолвный слушатель проникся важностью доведенной до него секретной информации. Любое слово, произнесенное в этих стенах, было секретным.
   Алексей старательно пожирал его взглядом. Наверное, такое поведение понравилось "олимпийцу". Он чуть заметно улыбнулся и продолжил уже не так строго, незаметно перейдя на "ты". Одновременно с него слетела официальность, и заместитель начальника отдела каким-то волшебным образом перестал напоминать дипломатического представителя, став неуловимо похожим на бывшего соседа Алексея Богатырева, выпивоху-слесаря из служебной квартиры домоуправления.
   - В общем, парень, служить у нас - это тебе не топать по подворотням за всякими контриками-диссидентами. Тебе удалось выудить свою золотую рыбку - этого мальчугана, Антона Казакова. А это значит - тебе с ним и работать.
   Он снова улыбнулся, на этот раз широко, показав белые, но чуть кривоватые зубы, и спросил:
   - Наверное, хочешь знать, что тебе придется делать?
   - Так точно, товарищ... - тут Богатырев запнулся - "олимпиец" не назвал своего звания.
   - Генерал-майор! - подсказал тот.
   - Так точно, товарищ генерал-майор! - бодро доложил Алексей.
   - Тогда начнем издалека. Ты что-нибудь слышал о конспирологии?
   - Вообще-то приходилось, - чуть обиженно и в то же время с едва заметной иронией в голосе ответил Богатырев. - Теория заговора? Масоны, сионисты и все такое?
   Неужели этот московский генерал считает его совсем уж тупым солдафоном? Но какое отношение имеет маленький мальчик, пусть и с фантастическими способностями, к мировому заговору? Тем более, к бредово-гипотетическому?
   - Так вот, - генерал прогнал с лица улыбку и заговорил очень серьезно. - То, о чем ты говоришь - чушь! Ерунда, вброшенная в массы для затуманивания коллективного сознания. Но имеется кое-какая информация, больше того - тенденция, сбрасывать которую со счетов мы не имеем права. Дело в том, что заговор существует...
  

3

  
   Уговаривать родителей маленького Антона Казакова бросить деревенское хозяйство и переселиться в маленький подмосковный городок с номером вместо названия, долго не пришлось. Когда Алексей Богатырев приехал туда, семья уже жила в хорошей двухкомнатной квартире, мальчик был определен в детский сад, а оба родителя устроены на работу по специальности. Только потом Алексей узнал, что Казаковых привлекли обещанием следить за здоровьем их сына с целью всестороннего изучения влияния радиации на детей Чернобыльской зоны. То есть, им сказали почти правду, и попросили на всякий случай не болтать. Хотя и болтать им было особенно не о чем - главного они все равно не знали.
   Военную форму Богатыреву пришлось спрятать в чемодан, без всякой перспективы когда-нибудь снова открыто покрасоваться в ней. Разве что при получении очередного звания, среди своих. К его удивлению, ему тоже выделили в городке квартиру, правда, однокомнатную, зато отдельную, на что он совсем не рассчитывал. Обычно пределом мечтаний холостых выпускников школы КГБ была отдельная комната в офицерском общежитии. Проблема с его легендированием решилась не сразу - работник-мужчина в детском саду выглядел бы несколько странно, но умные головы из отдела нашли выход и здесь. Устраивать офицера госбезопасности дворником или сантехником было как-то не совсем удобно (хотя, понимал Богатырев, если бы сильно прижало, пришлось бы поработать и медсестрой, точнее - медбратом).
   Детский сад вместе с секретным научно исследовательским институтом и всем городком с потрохами принадлежал Комитету госбезопасности, поэтому ввести для внедрения Богатырева должность физкультурного работника на полставки не составило труда. О том, что центральный объект внимания - Антон Казаков, знали только сам старший лейтенант и несколько научных работников, которые должны были изучить не совсем обычные способности малыша. Сначала Алексей оказался почти что не у дел, но в дальнейшем должен был работать с Антоном по разработанной специалистами программе, обеспечивая ее оперативное сопровождение и режим секретности. На мальчика возлагали большие надежды и строили далеко идущие планы, от исполнения которых полностью зависела дальнейшее карьерное продвижение старшего лейтенанта Богатырева. Когда Алексей вспоминал разговор с генералом, сердце у него ухало куда-то в район солнечного сплетения от мысли, куда вынесла его прихотливая судьба, и к каким секретам он оказался допущен.
   Всем родителям объявили, что в детском саду будет проводиться углубленное медицинское обследование детей сотрудников института и вспомогательных служб. Для этого в самые короткие сроки к зданию пристроили дополнительное помещение для медиков, напичкали его кучей специальной аппаратуры, даже на искушенный взгляд не отличавшейся от обычной медицинской, и работа закипела.
   Чтобы не привлекать лишнего внимания к объекту разработки, обследованию подвергся не только Антон, но и все остальные дети. Специалисты оказались настоящими, не липовыми, и у некоторых ребятишек они не только выявили, но и вылечили хронические заболевания. За что родители были им безмерно благодарны. Чтобы занятия с Антоном не вызывали лишнего любопытства у сотрудниц детского сада, у него тоже "нашли" запущенное заболевание эндокринной системы. Что, учитывая чернобыльское происхождение ребенка, никого не удивило. Зато ученая братия получила возможность ежедневно заниматься ребенком столько, сколько им было нужно. А его родителям, чтобы зря не волновались, сказали, что болезнь не опасная, и в другом месте на нее просто не обратили бы внимания. Просто в городке обкатывается новая программа оздоровления детей, и при успешном завершении она будет внедряться по всей стране.
   Хотя Богатыреву до конца не раскрыли, что конкретно нужно Комитету госбезопасности от необычного мальчика, результатов исследований ученые от него не скрывали. Наоборот, в конце каждого рабочего дня руководитель ученой группы, доктор каких-то там наук Троепольский устраивал короткое совещание по подведению итогов дня, обязательно приглашая на него Алексея.
   Конечно, понимал Богатырев далеко не все. Имея первым образованием университет со специальностью "история", он был далек от медицины. Но оказался достаточно начитан в разных областях, чтобы улавливать главное.
   От результатов обследования юного дарования волосы вставали дыбом даже у много повидавшего Троепольского. По его признанию, с таким феноменом он столкнулся впервые в жизни. Реакции организма Антона вдвое, а то и втрое превосходили по скорости реакции спортсменов олимпийского класса. И каждый день приносил новые, правда, не выходившие во внешний мир сенсации. Мальчик оказался абсолютно здоров. Мало того, он просто не способен был болеть. Его организм был полностью защищен от почти всех внутренних и внешних воздействий. При попадании в него болезнетворных микробов или вирусов печень, почки и другие внутренние органы мальчика начинали самостоятельно вырабатывать вещества, необходимые для подавления внешней агрессии, и болезнь загибалась на корню без всяких последствий. Что в свое время произошло с ветряной оспой.
   Организм Антона Казакова оказался настоящей фабрикой по выработке чудо-препаратов естественного происхождения. Этим объяснялась и необычная ловкость, и удивительная для ребенка такого возраста физическая сила. Доктор Троепольский объяснил Богатыреву: когда Антон хочет прыгнуть далеко или высоко, его мозг посылает сигнал в нужные органы, и дальше все происходит без вмешательства сознания. Организм самостоятельно вырабатывает вещества, подобные анксиолитикам, подавляющим страх, или актопротекторам, придающим почти сверхъестественную силу и вызывающим эмоциональный и физический подъем.
   Но, в отличие от синтетических препаратов, вырабатываемые организмом Антона вещества, закончив свое действие, не вызывали упадка сил, вялости и апатии, как бывает после приема тех же амфетаминов. Мальчик постоянно оставался бодр и весел. И самое главное - серия экспериментов подтвердила догадку Богатырева. Антон на самом деле умел предсказывать будущее. Особенно, когда ему самому или кому-то из близких грозила опасность. Впрочем, в других случаях он тоже ошибался редко.
   Когда малыша попросили повторить крик, показавшийся Богатыреву акустическим оружием, тот сделал это с легкостью, причем так, что один из членов экспериментальной группы упал в обморок, двоим стало плохо, а доктор Троепольский едва смог остановить это истязание.
   Совершенно естественно, что перед группой встал вопрос - что послужило причиной появления у ребенка таких способностей и особенностей устройства организма. Ответ на него Троепольский смог дать только глубокой осенью.
   - Мне кажется, - заявил он однажды вечером с ликующим видом, - что мы имеем дело с человеком будущего! Такими, как Антон, люди могут стать через сотни, а может быть и тысячи лет. Мальчик появился на свет не в свое время!
   - Значит, он - совершенно уникальное явление? - расстроился Богатырев. В его задание входило узнать, есть ли надежда найти других таких же детей, и от этого во многом зависело дальнейшее прохождение службы.
   - Разве я это сказал? - удивился Троепольский. - Вовсе не исключено, что есть и другие. Главное, нам удалось определить, что послужило причиной таких изменений в организме.
   - И что это? - навострил уши старший лейтенант.
   - Вы не забыли, где жили родители Антона? - улыбнулся доктор.
   - Радиация? - Богатырев давно предполагал что-нибудь подобное. С того момента, когда узнал историю семьи Казаковых.
   - Вот именно, - кивнул Троепольский. - Мы определили с точностью до нескольких дней, что Антон был зачат в срок от недели до двух недель после аварии и облучения родителей. Скорее всего, на девятый день. К этому времени они были переселены из Припяти, но главное уже произошло. Именно тогда и произошла перестройка хромосом, приведшая к результатам, которые мы сейчас видим. Есть основания думать, что случись это двумя днями позже или раньше, Антон остался бы обыкновенным ребенком. Или даже радиация могла подействовать на плод губительным образом. Многое зависело от состояния организма отца и, главное - от менструального цикла матери.
   - Значит... - с надеждой произнес Богатырев.
   - Значит, - перебил его Троепольский, - такой феномен в принципе мог повториться у любой пары, зачавшей ребенка в том месте, в то время и при соблюдении тех же условий.
   - Значит, это все-таки мутация? - спросил Богатырев.
   - Я бы не стал применять этот термин в нашем случае, - поморщился доктор. - Слишком у него негативное звучание. При этом слове любой сразу представляет какое-то чудовище. А разве наш Антон - чудовище?
   - Нет, конечно! - улыбнулся Богатырев. - Он не чудовище, он - чудо!
   На самом деле, вся исследовательская группа буквально влюбилась в непосредственного, уморительного в своей необычности мальчика, и назвать его ненормальным ни у кого не повернулся бы язык.
  

4

   Доложив свои соображения по инстанции, Богатырев стал ждать результата. Он даже не догадывался, какую огромную сеть раскинул отдел научно-технической разведки вместе с другими службами Комитета по всей стране в поисках таких, как Антон Казаков. Чтобы не пропустить никого, решили проверить всех женщин от пятнадцати до сорока пяти лет, живших во время аварии на территории, затронутой радиоактивным заражением. А уж потом определять, какая из них забеременела после аварии, и у кого родился ребенок.
   Мелкая сеть позволила отсеять лишних, и в итоге нашли еще двоих детей, родившихся в нужное время у подходящих родителей. Мальчика Витю и девочку Марину, оказавшихся старше Антона один на час, а вторая на два часа. Отец Марины даже был знаком по работе с отцом Антона. Витя оказался сиротой - непутевая мать сбежала из роддома, бросив новорожденного сына, а кто был его отцом, выяснить так и не удалось. Несмотря на это, по способностям мальчик не уступал ни Антону, ни Марине.
   Как и Антона, Марину определили в детский сад, ее родителей устроили на работу по специальности в городке. А вот с Витей оказалось сложнее. Создавать в садике ради него одного круглосуточную группу выглядело бы подозрительно, к тому же времена менялись, и комитет с каждым днем терял былое могущество. То, что раньше решилось бы одним росчерком пера, с наступлением нового, смутного времени превращалось чуть ли не в неразрешимую задачу. Разруливать проблему в городок приехал сам генерал-майор Полупанов, тот самый "дипломат", заместитель начальника отдела научно-технической разведки.
   - Готовься, старший лейтенант, отдать родине долг, - едва заметно улыбаясь, сказал он Богатыреву. - Отработать за теплое место и непыльную работу.
   - Я и не отказываюсь ни от какого задания! - скрывая обиду, ответил Алексей.
   А про себя подумал - разве не ты отправил меня сюда, на эту "непыльную работу"?
   -Это хорошо, что не отказываешься, - улыбка на лице генерала стала шире. - Только в нашей системе и не принято спрашивать у офицера согласия на выполнение задания. Он или говорит "есть", или с треском и позором вылетает из системы.
   Понимая, что такое предисловие вряд ли сулит ему что-то хорошее, Богатырев молчал.
   - Короче говоря, - Полупанов заговорил серьезно и перестал улыбаться, - для дела нужно, чтобы ты усыновил этого мальчишку, Витю Петрова...
   Наверное, глаза у Богатырева так далеко вылезли из орбит, что генерал поспешил успокоить его:
   - Не переживай, это ненадолго, только на некоторое время. Два-три года, а потом что-нибудь придумаем...
   ...Старший лейтенант Богатырев подчинился приказу, и в дальнейшем ни разу не пожалел об этом, хотя двумя годами дело не ограничилось, как не ограничилось оно одним приемышем. Но об этом позже.
   До генерала он так и не дослужился. Не дослужился даже до капитана. После августовских событий девяноста первого года и развала КГБ у Алексея произошел важный разговор с генералом Полупановым, через неделю после которого оба оказались гражданскими людьми. Отлично понимая, что из безопасности не уходят просто так, оставаясь в ней навсегда.
  
  

Глава 2. Смотрины

1

  
   Кондиционер белого "Мерседеса" справлялся со своими обязанностями так добросовестно, что люди в машине - мужчина лет сорока пяти и два молодых парня - зябко поеживались, хотя на улице стояла настоящая африканская жара. Уже третье лето подряд погода вытворяла что-то несусветное. Сегодня забортный градусник и вовсе показывал плюс сорок один, а внутри салона нижняя кромка лобового стекла даже слегка покрылась инеем. Машина с наглухо закрытыми окнами и заведенным двигателем стояла в маленьком переулке рядом с центральным отделением "Сбербанка" подмосковного города Одинцово.
   - Что-то надолго Маринка застряла, - сказал сидящий за рулем крепкий светловолосый парень, одетый в светлые брюки и тенниску, туго обтягивающую рельефные мышцы.
   - Очередь, наверное, - отозвался второй.
   Парень на заднем сиденье казался полной противоположностью водителю. Если у блондина на голове красовалась привычная по нынешним временам короткая стрижка - такие прически сейчас носит половина мужчин от пяти до шестидесяти лет, - то у этого темные волосы доставали до плеч. Он был заметно выше и тоньше в кости, но выглядывающие из-под коротких рукавов рубашки бицепсы говорили, что силой этот парень тоже не обделен.
   - Может, подойти? - предложил водитель. - Сумма-то немаленькая, вдруг помощь понадобится. Мало ли что?
   - Не суетись, Витя, - одернул его сидящий рядом старший. - Кто сможет нашу Марину обидеть? Хотел бы я посмотреть на такого человека... Да вон она уже идет! - он показал на сбегающую по ступенькам девушку.
   - Это точно! - парень на заднем сиденье посмотрел на девушку с нескрываемой
   нежностью и рассмеялся. - Не хотел бы я оказаться на месте обидчика!
   Смотрели на нее не только пассажиры и водитель "Мерседеса". Все стоявшие, проходившие и проезжавшие мимо мужчины буквально выворачивали шеи, засмотревшись на возникшее перед ними чудо. Даже пришедшие в банк на привязи, то есть, в сопровождении жен, исподтишка глазели на девушку, надеясь, что получается незаметно. Один такой, заглядевшись, споткнулся о ступеньку, и пропахал бы лестницу носом, если бы жена с шипением не дернула его за руку, проводив объект внимания супруга злым и завистливым взглядом.
   Посмотреть было на что. И произносимое мужчинами затаенное "ах!" вполне соответствовало тому, что они видели. По случаю небывалой жары девушка оделась соответственно - в шорты и легкий топик, обнажающий плоский втянутый живот и открывающий маленькую тайну - на ней не было бюстгальтера. Эту вольность выдавали задорно торчащие через легкую ткань острые соски. Фигура вполне соответствовала притянутому вниманию, а лицо с глазами цвета спелой вишни... Скажем только, что его обрамляли коротко подстриженные каштановые волосы, а дальше пусть каждый эстет представляет себе свой идеал красоты. И это будет соответствовать действительности.
   Казалось, что девушка спускается по лестнице, почти не прикасаясь ногами к ступенькам. Оказавшись внизу, она перебежала дорогу и уселась на заднее сиденье рядом с брюнетом, небрежно бросив между ним и собой туго набитый полиэтиленовый пакет. Старший развернулся назад, вытащил из пакета несколько пачек пятисотрублевых бумажек, и недовольно спросил:
   - А покрупнее у них не было?
   - Сказали, что нет, - виновато развела руками Марина. - Говорят, надо заранее заказывать.
   - Ладно. Деньги - они всегда деньги, в каких бы бумажках не были. - Старший сунул пачки обратно в пакет.
   - Дядя Леша, - заговорил брюнет, - за что нам платят мы, если не знаем, то догадываемся. А вот кто платит? Ты, конечно, опять не скажешь?
   Антон и Марина с детства называли Богатырева "дядя Леша", а Виктор отцом.
   - Нет, Антон. Не скажу, - ответил старший и улыбнулся. - Но вы ведь, конечно, сами догадываетесь!
   Брюнет хмыкнул, а Алексей Степанович Богатырев повернулся к водителю и сказал:
   - Поехали, Витя. Время поджимает.
   Витя согласно кивнул и, пропуская старенькую "шестерку", приготовился выехать из ряда стоящих вдоль дороги машин. "Мерседес" уже наполовину высунулся на проезжую часть, когда сзади раздался оглушительный звук клаксона, мимо пронесся огромный "Лендровер" и, обогнав "шестерку", перегородил весь переулок. Из "Лендровера" вывалились четыре покрытых густой черной щетиной личности с орлиными профилями. Что-то крича по-своему, все четверо подбежали к "шестерке", за рулем которой сидел перепуганный до полусмерти пенсионер, а рядом с ним - не менее перепуганная жена, и стали дергать за все четыре двери. Дверцы оказались закрыты, что еще больше разозлило агрессоров.
   - Пойду, разберусь, - не спрашивая ни у кого согласия, сказал Антон.
   Остальные не возражали. Правда, никто из троих не стал предлагать помощи. Кажется, никто не сомневался, что парень справится сам. Антон открыл дверцу, и в салон ворвались шумы улицы, до того отсеченные звукоизоляцией "Мерседеса". Особенно громко звучали крики разъяренных южан, пытающихся выковырять пенсионера из машины:
   - Выхады, старый казол! Я тваю маму мотал! Я из тэбя савсем кишки виныму, гадам буду!
   Они бешено молотили кулаками по дверям "шестерки", и все шло к тому, что еще чуть-чуть - и стекла не выдержат, осыпятся стеклянным градом.
   Антон уже занес ногу, чтобы выйти из машины, когда Богатырев остановил его:
   - Погоди-ка! Кажется, без тебя обойдется...
   Со стороны улицы, в которую вливался узкий переулок, где разворачивалось действие, свернула темно-синяя "Газель", и остановилась перед "Лендровером", надежно перекрыв ему дорогу. На микроавтобусе не было никаких опознавательных знаков, выдававших его принадлежность, и агрессоры не обратили на него внимания. Но тут сдвинулась дверь на борту, и из нее высыпали несколько здоровенных парней в черной омоновской форме. Южане, выглядевшие рядом с ними карликами, моментально оказались расставленными вокруг своей машины в позе "ноги врозь, руки на крыше". Омоновцы сноровисто охлопали их с ног до головы, оружия не нашли, слегка обиделись на это, что выразилось в чувствительных тычках по ребрам, потом все таки разрешили принять нормальную позу. Пенсионеру махнули рукой:
   - Проезжай, отец!
   Тот, не веря своему счастью, дал задний ход, пулей проскочил мимо "Мерседеса", и исчез за зданием банка. Один из омоновцев выдернул ключ из замка зажигания "Лендровера", и они цепочкой потянулись в свою машину мимо ошеломленных южан. Чуть придя в себя, те загалдели:
   - Брат, атдай кулючи, будь чэлавэкам?
   - Какой я тебе брат? - прозвучало в ответ. - Я тебя даже в гости не звал. Вот когда научишься себя вести в моем доме, тогда и придешь за ключами!
   - Ну-ка, Антон, сгоняй, возьми данные у ребят! - скомандовал Богатырев. - Могут пригодиться!
   Антон подошел к "Газели", когда последний омоновец уже собирался закрыть за собой дверь.
   - Погоди, земляк, дело есть!
   - Чего тебе? - недовольно огрызнулся тот, собираясь отправить непрошеного свидетеля куда подальше, но в этот момент столкнулся взглядом с его голубыми глазами, и с лица сразу сползла угрожающая гримаса.
   - Слушаю тебя, братан...
   Через несколько минут Антон знал фамилии всех участников инцидента и номера их мобильников.
   - Ты бы записал, - посоветовал омоновец. - Не запомнишь ведь.
   - Запомню! - заверил его Антон и пожал на прощание руку.
   - Тогда до встречи! - сказал омоновец и запрыгнул в машину.
   "Газель" фыркнула двигателем и уехала. Антон повернулся к южанам, растерянно стоящим около своей машины.
   - Вы бы дорогу освободили, орлы!
   - Как? - заросший щетиной до самых глаз южный человек чуть не плакал. - Ключи забралы, атмарозки! А запасных нэ брал, машина нэ моя! Как я тэпэрь? Бэспрэдэл дэлают! Да?
   - Ладно! - сказал Антон, подошел к "Лендроверу", и взялся двумя руками за задний бампер. - Что с вами, убогими, делать?
   Южане с изумлением смотрели, как худощавый молодой человек в одиночку приподнял задок тяжелого автомобиля, и без видимого усилия передвинул его в сторону, освобождая дорогу...
  

2

   Виктор ловко миновал только начавшую зарождаться на выезде с Можайки на московскую кольцевую дорогу пробку и погнал автомобиль по кольцу. С кольцевой свернул на Ярославское шоссе. Дальше дорогу показывал Алексей Степанович. Он то и дело поглядывал на часы, но Виктор вел машину уверенно, и на месте оказались за полчаса до назначенного времени.
   В четырнадцать тридцать "Мерседес" уперся в выкрашенные зеленой краской ворота с золотым двуглавым орлом. Богатырев показал подошедшему солдатику с общевойсковыми эмблемами пропуск, тот скользнул глазами по бумажке, махнул рукой кому-то невидимому в окошке, и ворота отъехали в сторону. Похоже, рядовой, чья одежда насквозь пропиталась потом, а мозги расплавились от жары, без возражений пропустил бы не только "Мерседес", но и танковую колонну вероятного противника.
   Дальше дорога пошла по территории воинской части, ничем не отличимой от множества других частей, раскиданных по огромной российской территории.
   Ни слоняющиеся повсюду солдаты в пропотевшей насквозь форме, ни изнывающие от жары офицеры не обращали особого внимания на автомобиль с гражданскими номерами. Видно, такое было им не в диковинку. Обогнули казарму, миновали плац и спортивный городок, и снова уперлись в препятствие - забор с воротами, на которых красовалась эмблема парашютно-десантных войск. После проверки пропуска открылись и эти ворота. Ефрейтор-десантник оказался внимательнее общевойскового солдата, но тоже заметно изнывал от жары.
   Здесь сразу почувствовался совсем другой дух. Полностью отсутствовало общевойсковое раздолбайство. Редкие одиночные солдаты в голубых беретах передвигались целеустремленно, и сразу было видно, что они не шляются без цели, а направляются по делу. Группы больше двух передвигались по территории строем. Если количество позволяло - то с песней.
   - Учебный центр, - как бы невзначай обронил Алексей Степанович.
   Виктор понятливо кивнул. Ни он, ни Антон в армии не служили, но несколько раз проходили подготовку в похожих тренировочных центрах. Марина тоже обучалась военному делу, но отдельно от парней.
   Казарма, штаб, усложненная полоса препятствий - и снова забор с воротами, на этот раз без всякой символики. Правда, забор, в отличие от двух предыдущих, по верху украшала спираль из новенькой, блестящей на солнце колючей проволоки.
   - Будто третья матрешка, одна в одной, - усмехнулся Антон, имея в виду прячущиеся одна в другой территории.
   На этот раз к машине вышел уже не солдат-срочник, а контрактник со старшинскими лычками на погонах, габаритами сравнимый с небольшим слоном, но передвигающийся с пластикой тигра. Или старшина адаптировался к жаре, или в помещении КПП работал кондиционер, но одежда на нем была совершенно сухая, а на лбу - ни капли пота. Он проверил не только пропуск, но и паспорта всех четверых, внимательно сличил фотографии с оригиналами, и только после этого дал знак открыть ворота.
   Старшина на воротах оказался единственным человеком в военной форме, увиденным здесь пассажирами "Мерседеса". Правда, на самой территории было немноголюдно, только в хорошо оборудованном спортивном городке несколько человек занимались на гимнастических снарядах, на волейбольной площадке две команды азартно лупили по мячу, и на корте два игрока почти профессионально сражались в теннис.
   - Что за дом отдыха? - подал голос с заднего сиденья Антон.
   - Учебный центр, - снова сказал Богатырев, и добавил, предупреждая следующий вопрос: - Только там был учебный центр спецназа ВДВ, а здесь готовят многопрофильных специалистов для особо щепетильных операций.
   Больше молодежь вопросов не задавала. Раз дядя Леша привез их сюда, значит, для этого есть важные причины, и они все узнают, когда придет время.
   - Приехали! - сообщил Алексей Степанович, и Виктор по его указке припарковал машину на асфальтированной площадке рядом с большим трехэтажным зданием. Там уже стояли несколько автомобилей, два из них - представительского класса.
   - Сегодня, ребята, вас будут смотреть очень серьезные люди, - сказал Богатырев, не спеша выходить из прохладного салона. - Вы не должны ударить в грязь лицом, но и усердствовать слишком не надо. Это важные персоны, но и им не нужно знать слишком много. Если будут задавать вопросы, вы знаете, что отвечать.
   - Понятно, - ответил за всех Антон. - Все будет, как надо. А мы узнаем, какое серьезное предложение приготовили нам эти серьезные люди?
   - Одно из двух, - улыбнулся Богатырев. - Или да, или нет.
   - От кого это больше зависит? - не унимался Антон. - От нас, или от покупателей?
   - Примерно поровну. Но почему ты их так назвал?
   - А разве не так? - рассмеялся Антон. - Им нужны наши услуги, мы готовы их предоставить, а они - оплатить.
   - Значит, деньги, что я сегодня получила - оплата за предстоящее дело? - вмешалась Марина.
   - Аванс, - коротко ответил Богатырев.
   - Неслабо! - восхитился Виктор. - Если это только аванс, сколько же мы получим по окончанию?
   - Не разевай широко рот! - одернул его Антон. - Знаешь ведь, что легких денег не бывает.
   - Но и лишними они тоже не бывают, - парировал Виктор. - Правда, Маринка?
   - Не говори гоп! - отозвалась девушка. - Сначала узнай, какое дело нам хотят предложить.
   - Ну, все, потрепались, и хватит, - прекратил разговоры Алексей Степанович. - Пошли.
  

3

   За два десятка лет, прошедшие после разговора в здании на площади Дзержинского (тогда к ней еще не вернулось старое имя - Лубянка), Алексей Степанович Богатырев не забыл ни одного произнесенного Полупановым слова.
   - Заговор существует, - сказал тогда генерал, и это вступление будто включило в сознании старшего лейтенанта невидимый тумблер: "Внимание!".
   К упомянутой Полупановым теории мирового заговора Богатырев относился со снисходительным недоверием. Она существовала для него примерно на одном уровне с информацией о снежном человеке, летающих тарелках и прочих чудесах, о которых все слышали, но никто не видел. Но если о ней с полной серьезностью заговорил генерал КГБ, то все не так просто.
   - Прошу отнестись к тому, что ты сейчас услышишь, с полной серьезностью!
   Богатырев даже вздрогнул, таким точным оказалось попадание.
   - Что, угадал? - усмехнулся Полупанов. - Думаешь, генерал уже тронулся умом, утонув в секретах? Ладно, не оправдывайся. Я тебя понимаю. Но - шутки в сторону. Дело очень серьезное. Поэтому подпиши-ка эту бумагу...
   Генерал подсунул Алексею заполненный бланк, и тот подмахнул его, почти не читая - с того времени, как ему предложили службу в КГБ, он подписал так много бумажек, грозивших самыми страшными карами в случае разглашения, что теперь относился к их содержанию без всякого трепета. Полупанов положил бумагу в старомодную картонную папку с надписью "Дело", спрятал ее в сейф и удовлетворенно сказал:
   - Вот теперь можно и поговорить! Итак, повторяю: заговор существует, но он не имеет никакого отношения к тому, о чем ты только что ляпнул. Эти сказочки о тайном мировом правительстве, о семи или девяти человеках, правящих миром, специально вброшены кем-то в массовое сознание. Вброшены грамотно, с учетом человеческой психологии. Ты никогда не обращал внимания, как они пришлись по душе шизанутым патриотам-разоблачителям, которым греет душу одна только мысль к причастности к таинственному или запретному? Но все это словоблудие служит всего лишь прикрытием чему-то гораздо более серьезному. На самом деле все намного прозаичнее, и в то же время опаснее.
   Дело в том, что иногда, как чертик из коробочки, откуда-то возникают никому не известные личности, непонятными путями находят доступ к людям, обладающим реальной властью, в том числе даже к первым лицам государств, и убеждают их принимать решения, которые те в обычных условиях никогда бы не приняли. Все эти казусы можно было бы списать на случайность, на личностные причины, на психические заболевания, в конце концов. Но дело в том, что подобные случаи повторялись снова и снова. Я не слишком непонятно объясняю?
   - Как вам сказать, - уклончиво ответил Богатырев. Потом плюнул на субординацию, и выпалил прямо: - Собственно говоря, вы пока вообще ничего не объяснили, товарищ генерал. Какие-то таинственные личности, имеющие власть над представителями власти, простите за тавтологию... Никакой конкретики - кто, где, когда?
   - Ишь ты! - ухмыльнулся генерал, сразу став похожим на хитрована-сантехника, старого знакомого Богатырева. - Точную характеристику тебе в школе дали! Ладно, будет и конкретика. Держись за стул покрепче, и не подумай, что старый генерал тебе сказки рассказывает.
   Полупанов явно красовался перед ним - позже Алексей узнал, что "старому генералу" исполнилось на тот момент всего сорок два года...
   - Многого, конечно, я тебе не расскажу, чином не вышел, - генерал снова ухмыльнулся, - но кое-что по профилю работы нашего отдела ты знать должен. Начну с дел не наших, а вероятного противника. Ты ни разу не задумывался, почему американцы свернули лунную программу? Так хорошо все у них шло, первыми ступили на Луну, а потом - как отрезало?
   - Так это же всем известно! - ответил Богатырев, пряча улыбку. - Астронавты увидели там чужие космические корабли и базу пришельцев, которые объяснили им, что Луна занята, и людям там делать нечего...
   - А ты, милок, меня не под...вай, - строго сказал Полупанов, но эта строгость показалась Алексею показной. - А то я тебя так под...ну, что звездочки с погон сдует! Я тебя сюда позвал не шутки шутить.
   - Так точно, товарищ генерал! - Богатырев вскочил со стула и вытянулся по стойке "смирно". - Виноват, товарищ генерал!
   - Ладно, на первый раз прощаю! - важно сказал генерал, жестом показывая Алексею на стул. - И то лишь потому, что ты сказал то, чего я от тебя ждал - выдал общепринятую конспирологическую теорию. Так вот, никаких пришельцев астронавты там не видели. Единственное, что я допускаю - могли увидеть. Спросишь, откуда мне это известно? Отвечу: ты попал в отдел научно-технической разведки. Понял? Раз-вед-ки! И мы здесь не лаптем щи хлебаем. А что было на самом деле? Просто-напросто к президенту Соединенных Штатов пришли два так называемых "человека в черном", про которых в тех же Штатах уже давно ходят легенды. Пришли незамеченными, минуя все посты охраны, поговорили с президентом, и следующий день оказался началом конца лунной программы. Вопросы есть?
   - Так точно, товарищ генерал. Если они прошли незамеченными, как вообще об этом стало известно? От самого президента?
   - Молодец! - похвалил Полупанов. - Работаешь немного головой! Нет, президент никому ничего не объяснял. Но кое-кто все-таки заметил "людей в черном". Этим человеком оказался обыкновенный электрик, ремонтировавший проводку в Белом Доме. Выполняя инструкцию, он доложил начальнику охраны о странных посетителях. Сначала ему не поверили - кроме него никто их не видел. Даже пригрозили уволить с работы за неуместные фантазии. Обиженный электрик настаивал на своем, и его проверили на детекторе лжи. Оказалось, он говорит правду. Тогда через детектор прогнали всех дежуривших в тот день охранников. Прибор показал, что они тоже не лгут, и на самом деле никого не видели. Такая вот получилась дилемма. Я думаю, начальник охраны был сам не рад, что ввязался в эту историю. Пришлось ему привлечь специалистов-психологов. Те применили ко всем участникам инцидента гипноз, вывернули подсознание, и сделали интересный вывод. Охранники в тот день подверглись мощной гипнотической атаке, а электрик оказался совершенно невосприимчив к гипнотическому внушению. На любом уровне. Но дело в том, что даже самые сильные гипнотизеры Соединенных Штатов признались, что не смогли бы повторить такой трюк. Ни один из них не смог бы одурачить охрану и беспрепятственно пройти к президенту. Вот теперь подумай, откуда эта история стала известна нам, если в ней участвовало столько народа?
   - Понятно, - кивнул Богатырев. - Но, выходит, нашлись сильные гипнотизеры? Если это правда, конечно.
   - Правда, правда, не сомневайся! - заверил генерал. - У нас тоже Вольф Мессинг когда-то в кабинет товарища Сталина прошел через всю кремлевскую охрану. А в Кремле она посерьезнее была, чем в Белом Доме, это я тебе со всей ответственностью могу сказать.
   ...В девяностом году, когда Богатырев беседовал с генералом Полупановым, в Советском Союзе еще не ставили фильмов про Вольфа Мессинга, и мало кто слышал про ту давнюю историю...
   - Тот электрик до сих пор служит при Белом Доме, - заключил историю генерал, - Но уже не электриком, а занимает важный пост в охране президента.
   А взять исследования по солнечному излучению? Прямо мистика какая-то! Как будто кто-то постоянно мешает их проведению. Постоянно выходит из строя аппаратура на спутниках, и если бы только у нас, так и у американцев тоже! А недавно тему и вовсе прикрыли. И только случайно выяснилось, что к этому тоже приложили руку какие-то странные люди. Уж не опасаются ли они результатов этих исследований?
   Были и другие случаи. После одного из них пришлось разыскивать по всей Советской Армии офицеров, не поддающихся гипнозу, чтобы было кому доверить ядерный чемоданчик. Но эту тему мы развивать не будем, это я так, чтобы ты понял важность проблемы. Но про один случай ты должен знать обязательно. Он как раз по нашей теме. После взрыва на Чернобыльской станции мы проводили свое расследование. Вывод был однозначный - катастрофа произошла из-за обыкновенной халатности персонала. Как всегда, виной всему извечное русское "авось". Но кое-что из материалов расследования до сих пор значится под грифом "совершенно секретно". Поэтому ты дал сегодня подписку. Были некоторые непонятные моменты в поведении дежурного персонала четвертого блока, и мы прогнали их всех через детектор, а потом подвергли допросу под гипнозом. И получили интересный результат. Оказывается, все присутствующие в щитовой за сутки до взрыва видели там двух незнакомых людей, мужчину и женщину, но почему-то не придали этому никакого значения. А один оператор даже утверждал, что они прошли прямо сквозь металлический щит с приборами и направились в горячую зону. Ерунда, конечно, скорее всего, у него от гипноза мозги слегка набекрень сдвинулись, но зачем этим людям понадобилось внушать такое? Тем более, за этим последовал приказ все забыть. Или они так шутят?
   - Вы хотите сказать, что эти люди велели операторам взорвать станцию? - удивился Богатырев?
   - Мы тоже сначала так подумали, - покачал головой Полупанов. - Оказалось - ничего подобного. Смена, в чье дежурство произошел взрыв, внушению не подвергалась. Сами во всем виноваты. Выслужиться им, видите ли, захотелось, премию получить. Но что-то ведь тем людям нужно было?
   - Разрешите вопрос, товарищ генерал?
   - Давай! - кивнул Полупанов. - Я даже знаю, о чем ты спросишь.
   - Скажите, а какое отношение ко всему этому имеют дети?
   - Самое прямое! - жестко ответил генерал. - Дети когда-нибудь вырастут. И тогда с их помощью мы постараемся разрешить эту проблему. Должны разрешить. Найти этих чертовых гипнотизеров и выяснить, чего они добиваются. А твоя задача - стать ребятишкам роднее отца и матери...
  

4

  
   Одного из "важных людей" Антон, Виктор и Марина узнали сразу, но не подали вида. Они помнили этого человека с детства, хотя тот, похоже, был совершенно уверен, что по прошествии стольких лет останется неузнанным. Еще бы - трое детей видели его давным-давно, и то лишь мельком. Но дети выросли и ничего не забыли. Они вообще никогда ничего не забывали. И потому помнили не только внешность этого человека, но и его звание и фамилию. Но, если человек хочет сохранить инкогнито - пожалуйста!
   Бывший генерал КГБ Полупанов внешне не очень изменился, разве что поседел, на лице появились глубокие морщины, словно вырезанные резцом скульптора и придающие ему вид голливудского героя, а кривоватые прежде зубы сменились идеально ровными. А внешность так и осталась чем-то средним между отставным олимпийцем и дипломатом высокого ранга.
   Второго они видели впервые. Внешне тот казался серым и невзрачным, даже дорогой костюм, туфли из крокодиловой кожи и часы стоимостью в пятилетнюю зарплату среднего россиянина не придавали ему должной импозантности. Несведущий человек непременно назвал бы главным в этой паре Полупанова. И ошибся бы.
   Зато привезенную Богатыревым троицу обмануть было трудно. Они с первого взгляда определили в невзрачном многолетнюю привычку к неограниченной власти. Такие никогда не носят с собой зонтика, зная, что при первых каплях дождя его распахнет над ним услужливый телохранитель. Сбрасывая с себя плащ, не оглядываются назад, твердо зная, что плащ не упадет на пол, а будет подхвачен человеком из свиты. Их карманы всегда пусты. Все, что может понадобиться в обыденной жизни, будь то авторучка, чтобы подписать важный государственный документ, или зажигалка, будет немедленно подано выдрессированной челядью, ловящей каждое движение шефа. Даже карманных денег при себе они никогда не имеют. Бумажник с суммой на мелкие расходы носит специальный человек.
   Смущало лишь то, что его лицо не было знакомо по новостным телевизионным программам. Но из этого ребята сделали вывод, что обладающий властью человек по каким-то причинам не стремится к публичной известности.
   "Важные люди" представляться не стали. Невзрачный вообще говорил очень мало, лишь короткими жестами и отдельными словами, а то и просто междометиями отдавал Полупанову одному ему понятные команды. Тот, уже вслух, переадресовывал их Богатыреву, а Алексей Степанович общался непосредственно с подопечными. Такая иерархическая игра смешила ребят, но они не подавали вида, сохраняя на лицах серьезное выражение.
   Главного "покупателя" интересовали возможности молодых людей. Очень быстро стало понятно, что все испытания идут по заранее разработанному сценарию. Полупанов смотрел на невзрачного, тот едва заметно кивал, и генерал излагал задание. Начали с Антона, предложив прочитать текст в запечатанном конверте. Для Антона это было давным-давно пройденным этапом, можно сказать - детской игрой. Взяв конверт в руки, он закрыл глаза, сосредоточился, поводил по нему пальцами и с точностью до запятой прочитал напечатанное на спрятанной бумажке стихотворение Маяковского.
   Вторым испытывали Виктора. Его отвели в комнату на другом конце коридора, усадили за стол и положили перед ним лист бумаги и ручку. Оставшемуся с экзаменаторами Антону дали набранный на компьютере лист бумаги с бессмысленным набором букв и цифр. Настроившись на Виктора, Антон внимательно просмотрел листок, четко произнося про себя всю эту абракадабру. Через пять минут Виктор вернулся, неся в руке бумагу. Его запись полностью совпала с текстом компьютерной распечатки.
   Лицо невзрачного оставалось бесстрастным, будто подобные чудеса он видел каждый день по многу раз. Повернувшись к Полупанову, он даже не кивнул, а чуть опустил веки.
   - А теперь займемся нашей красавицей, - сказал бывший генерал, облизывая Марину взглядом старого сатира. - Покажи нам, девочка, что ты умеешь.
   Марина пожала плечами, бросила на Полупанова быстрый взгляд, в котором только Антон и Виктор, да еще, пожалуй, Богатырев, угадали насмешку.
   - Пожалуйста...
   Генерал поднял трубку телефона и коротко сказал:
   - Присылайте.
   Через несколько минут вошел молодой мужчина. Марина узнала его - совсем недавно он крутил "солнышко" на перекладине в спортгородке. Там он был в одних шортах, а сейчас натянул на себя майку, но в душ сходить не успел. Об этом говорил крепкий запах здорового мужского пота. Марина сделала вид, что ничего не заметила, а невзрачный чуть заметно поморщился, но тоже промолчал.
   - Ну, девочка, покажи нам что-нибудь этакое... - на этот раз генерал нарушил сложившийся порядок, и обратился не к Богатыреву, а напрямую к Марине, многозначительно покрутив в воздухе рукой.
   - Хорошо, - спокойно сказала девушка, повернулась к вошедшему спортсмену, и, показав на свободный стул, властным голосом приказала:
   - Садись!
   Спортсмен недоуменно посмотрел на генерала, но тот не повел бровью, и парень послушно занял место на стуле.
   - Спать! - в голосе Марины зазвучали металлические нотки.
   Спортсмен, здоровенный молодой мужчина с перекатывающимися под майкой мускулами, послушно уронил голову на грудь и засопел, выпустив из уголка рта тонкую струйку слюны.
   - Что бы вы хотели увидеть? - холодно спросила девушка у Полупанова, не выпуская при этом из вида главного "экзаменатора".
   - Ну, пусть хотя бы сходит на КПП, обезоружит дежурного и приведет его сюда, - предложил генерал.
   - А справится? - усомнилась Марина. Каким бы крепким не выглядел спортсмен, старшина-контрактник с проходной был раза в полтора крупнее. - Уж слишком здоров старшина на КПП!
   - Справится, - заверил Полупанов. - Он парень тренированный.
   Девушка безразлично пожала плечами и принялась монотонным голосом ставить задачу спящему спортсмену, превратившемуся на время в подопытного кролика. Потом резко хлопнула в ладоши и приказала:
   - Приступай!
   Парень открыл застекленевшие глаза и, ни на кого не глядя, вышел из комнаты.
   - Может быть, пойдем, проследим? - предложил Полупанов.
   - Зачем? - остановила его Марина. - Если справится с заданием, скоро придет сам. А не справится - думаю, на своих ногах вернуться не сможет.
   Она снова вспомнила слоноподобного старшину.
   ...Спортсмен вернулся через десять минут. Все с теми же стеклянными глазами он держал в руке пистолет и конвоировал дежурного по КПП. Тот вошел с ошалелым видом, форменка на груди была порвана, из-под нее выглядывала тельняшка. Правой рукой старшина баюкал вывихнутую левую.
   - Что происходит? - возмущенно спросил он. - Зачем вы напустили на меня этого костолома?
   Спортсмен молчал, не обращая на него внимания, и преданными глазами смотрел на Марину. Девушка забрала у него пистолет, и приказала:
   - Садись и спи!
   Тот немедленно исполнил приказ.
   - А вы, старшина, идите в медчасть, - жестко приказал генерал. - Оружие мы отдадим вашему командиру, а вы должны молчать о том, что с вами произошло. Поняли? Никому ни слова! Если будете трепаться, получите взыскание за потерю бдительности и утрату личного оружия. По полной программе.
   - Есть, идти в медчасть и молчать! - ничего не понимая, ответил старшина и вышел из комнаты.
   Марина разбудила спортсмена и отправила заниматься своими делами.
  

5

   - Неплохо, очень неплохо! - одобрительно сказал Полупанов, проводив взглядом ничего не помнящего спортсмена. - Но хотелось бы проверить вашу взаимозаменяемость. А то, может быть, каждый из вас способен только на то, что показал? Не помешало бы вам поменяться ролями...
   - Не надо! - раздался неприятный скрипучий голос. Это, наконец, заговорил невзрачный. - Того, что мы увидели, достаточно. Теперь я хотел бы проверить физические кондиции испытуемых.
   Он поднялся с кресла и пошел к выходу, не сомневаясь, что остальные последуют за ним. Около двери на секунду остановился, даже не пытаясь взяться за дверную ручку. За него это сделал генерал. Распахнул дверь, сдвинулся в сторону, пропуская вперед шефа. В коридоре тот остановился, уронил:
   - Ведите, генерал.
   Еще на подходе они услышали специфические звуки спортзала - шлепки падающих тел, вскрики бойцов, отрывистые команды. Открыв дверь, Полупанов жестом остановил тренера, хотевшего прекратить тренировку, и вся процессия, кроме невзрачного, присела на длинную скамейку у стены. Ему досталось принесенное тренером кресло. Правда, тот принес его Полупанову, которого, видимо, хорошо знал, но генерал испуганно замахал руками и показал на настоящего шефа.
   В зале полным ходом шла тренировка по рукопашному бою. Бойцы старательно делали вид, что не обращают внимания на зрителей, но было заметно, что темп тренировки увеличился, и, чувствуя внимание начальства, они стараются показать все, на что способны. Трое экзаменуемых, догадываясь, что их ждет, присматривались к бойцам. Их было немного, всего четырнадцать человек, семь пар, но все - настоящие профессионалы. Антон, Виктор и Марина внимательно наблюдали происходившие на их глазах тренировочные схватки и уже через несколько минут убедились - в этом зале происходит что-то не совсем обычное.
   Движения и реакция бойцов были неестественно быстры даже для тренированных спортсменов. Здесь любой мастер рукопашного боя не устоял бы и минуты. Возможно, не имели бы шансов даже чемпионы мирового уровня. Ребята время от времени вопросительно косились на Алексея Степановича, но тот сохранял на лице невозмутимое выражение.
   Минут через десять внимательного наблюдения Полупанов получил от шефа очередное безмолвное указание, подозвал к себе тренера, и они долго о чем-то тихо разговаривали. Но содержание разговора не укрылось от нашей троицы - каждый из них мог услышать тихий шепот на расстоянии втрое большем, и шумовой фон тренировки не был им помехой. Переглянувшись, они без слов договорились, что начинать будет Антон. Волнения никто из них не испытывал. То, что они увидели, впечатляло, но особой опасности не представляло.
   Тренер громко хлопнул в ладоши, и бойцы немедленно прекратили тренировку и выстроились вдоль стены. Все они были одеты в тренировочные брюки и майки, плотно облегающие мускулистые торсы.
   - Щука! - произнес тренер, и из строя вышел человек среднего роста, узколицый, сухощавый, казалось, целиком состоящий из перекатывающихся под загорелой кожей мышц.
   - Кто из вас... - начал Полупанов, но Антон опередил его. Он уже встал со скамьи, сбросил сандалеты - противник был босиком, - и поклонился Щуке. Тот поклонился в ответ, и одновременно нанес молниеносный удар пяткой левой ноги в поясницу Антону. Стояли они рядом, и на этом схватка должна была бы закончиться, потому что удар приходился прямо по печени и, судя по силе, направлен был на причинение смертельного увечья. Но там, куда летела нога Щуки, Антона уже не было.
   Менее опытный боец в такой ситуации вряд ли удержался бы на ногах, но Щука невероятным усилием погасил инерцию.
   - Я здесь! - Антон оказался у него за спиной и похлопал по плечу.
   Может быть, Щука и был ошеломлен неожиданным исчезновением противника из поля зрения и появлением его за спиной, но ничем не выдал этого. Наоборот, он снова продемонстрировал чудо реакции, и нанес мгновенный рубящий удар ребром ладони по шее Антону. Такой удар при удачном попадании переламывает шейные позвонки. Но и он ушел в пустоту. Антон снова оказался за спиной у противника. Произошло это так быстро, что никто из наблюдавших бой, кроме Виктора и Марины, не успел заметить, как это произошло. Так продолжалось несколько минут - Щука наносил удар за ударом, но ни один не попадал в цель, а Антон неизменно оказывался у него за спиной и издевательски похлопывал по плечу.
   Разъяренный Щука решил сменить тактику, и при очередном уходе Антона из поля зрения не просто ударил ногой в то место, где должен был находиться противник, а провел полную окружность в надежде хотя бы случайно зацепить его. И напрасно - Антон успел отступить на безопасную дистанцию. Завершить полный оборот Щука не успел. Что-то мелькнуло в воздухе, и неожиданно для зрителей боец очутился на полу, лежа животом вниз, а Антон сидел у него на спине, выворачивая ногу в болевом приеме. Щука яростно заколотил рукой по татами, требуя остановить бой.
   Решив, что тут действуют общепринятые спортивные правила, и схватка на этом закончена, Антон отпустил противника и подал ему руку, помогая подняться на ноги. И в этот момент Щука ударил его локтем в переносицу. Но и этот удар вместо намеченной цели попал в подставленную ладонь. Поняв, что такой бой без правил может продолжаться до бесконечности, Антон решил прекратить надоевшую ему возню, и тычком среднего пальца в солнечное сплетение отправил Щуку в глубокий нокаут. Увеличив силу удара, он мог сделать противника инвалидом, но это было ни к чему. Боец использовал подлые приемы, но обижаться на него было бы глупо - так уж он был обучен.
   Виктору достался кряжистый мужик по прозвищу Корень. Этот сразу начал бой с града ударов, но Витя применил не ту тактику, которой пользовался Антон. Он не уходил за спину противнику, а просто скользил между ударами, ни один из которых так и не коснулся его. Так он танцевал довольно долго, надеясь вымотать противника. Но Корень почему-то не выдыхался. Запас сил у него оказался неисчерпаем, и выглядел он таким же свежим, как в начале боя, без малейшего признака усталости или одышки. Поняв, что на измор Корня не взять, Виктор проник в промежуток между двумя сокрушительными ударами, рукой и ногой, и ударом костяшками пальцев в область подключичной артерии уложил противника на пол. Он особенно не церемонился, и Корень упал на ковер, смертельно побледнев. Было видно, что поверженному бойцу не обойтись без медицинской помощи, и его быстро вынесли из зала. Товарищи Корня поглядывали на Виктора с нескрываемой злостью, а он лишь ухмылялся в ответ.
   Когда в центр зала вышла Марина, строй восторженно загудел. Стало понятно, что мужики с удовольствием занялись бы с полураздетой девушкой каким-нибудь более приятным делом, чем мутузить друг друга на татами. Каждому хотелось помять кажущееся беззащитным нежное тело красавицы, и между ними даже возник спор за право выйти на ковер. Но его быстро разрешил тренер, вызвав самого крупного из бойцов, носящего прозвище Малыш. Когда он оказался рядом с Мариной, стало видно, что она больше чем вдвое уступает ему в габаритах и едва достает головой до плеча.
   Марина как будто не замечала откровенно похотливых взглядов дюжины здоровенных мужиков, хотя они по своей напряженности должны были бы разложить ее одежду на молекулы. Она оставалась совершенно спокойна. Другое дело Антон, готовый разорвать в клочья всю эту компанию, напоминавшую ему сейчас стаю обезьян-самцов. Он бросил быстрый взгляд на Виктора. Кажется, тот испытывал то же чувство, потому что его сузившиеся глаза и сжатые челюсти не сулили ничего хорошего ни Малышу, ни остальным бойцам, переживающим, что выбор тренера упал не на них.
   Малыш остановился напротив девушки, склонившись в поклоне. И тут же поплатился за свою галантность. Насмотревшись в предыдущих схватках на наплевательское отношение к правилам ведения спортивного боя, Марина не стала ожидать удара исподтишка, и напала первой. Схватив гиганта за руку, она неожиданно легко, будто противник был не здоровенным мужиком чуть ли не в полтора центнера весом, а надувной резиновой куклой, перебросила его через плечо, и не успевший сгруппироваться Малыш всей тушей грохнулся на пол.
   На этом бой и закончился. Двое бойцов подхватили потерявшего сознание товарища под руки и утащили из зала, как до того двух предыдущих.
   - Может, кто-нибудь еще? - с едва заметной усмешкой спросила Марина у генерала, не упуская из поля зрения невзрачного. - Могу одна выйти против троих ваших, или мы втроем - против всех...
   Невзрачный чуть заметно покачал головой.
   - Нет, этого достаточно, - ответил Полупанов, несказанно обрадовав тренера, введенного в ужас потерями в рядах своего воинства и реальной перспективой выбывания из строя остальных.
   Гости во главе с невзрачным потянулись к выходу, сопровождаемые почтительными поклонами тренера и злыми взглядами бойцов.
  
  

Глава 3. Золото партии

1

   На этот раз Алексей Степанович сам занял водительское место, сразу включил кондиционер, и вытер носовым платком вспотевшую шею. К моменту, когда проехали все три КПП, в машине уже стало прохладно.
   - Ап... ап-чхи! - чихнул Богатырев, закрывая рот платком. - Черт, так и простыть недолго! То жарко, то холодно, уже в носу заложило и горло першит...
   Он отвернул от себя струю холодного воздуха и переключил кондиционер на меньшую мощность.
   - Не переживай, дядя Леша, заболеть тебе мы не дадим. Правда, ребята? - сказала Марина и звонко засмеялась. - Сейчас я тебя вылечу.
   - Тебе помочь? - сонно спросил Виктор, развалившийся на заднем сиденье.
   Он использовал любую подходящую минуту, чтобы вздремнуть и, кажется, умел спать даже стоя. Однако и во сне умудрялся контролировать обстановку вокруг себя и слышал каждое слово.
   - Спи, соня, сама справлюсь, - отмахнулась Марина. - Дядя Леша, ты веди машину, не отвлекайся.
   Она прищурила глаза, сосредоточилась, и принялась легкими прикосновениями кончиков пальцев массировать Богатыреву кожу за ушами, потом виски. Продолжался массаж недолго, меньше минуты. Откинувшись на спинку сиденья, девушка взмахнула руками, будто стряхивая с них капли воды, выдохнула - ф-фу! - и спросила:
   - Ну, как?
   Богатырев прислушался к внутренним ощущениям и весело ответил:
   - Отлично! Все прошло.
   Алексей Степанович ничуть не удивился результатам импровизированного лечения. Что там какой-то насморк, когда в позапрошлом году у него обнаружилась аневризма аорты. Врачи заявили, что без операции не обойтись, и даже выписали направление в центр сосудистой хирургии. Ребята никуда его не отпустили, и сами взялись за лечение. Они колдовали над ним целый час. Богатырев все это время чувствовал только легкое покалывание по всему телу, а ребята после лечения полдня лежали пластом. Зато пройденное через несколько дней обследование показало абсолютно чистые и эластичные сосуды без единой холестериновой бляшки.
   Его подопечные и раньше показывали чудеса исцеления, но после этого случая Богатырев окончательно уверовал в их способности. Докладывать об этом своим высокопоставленным кураторам он не стал, знал, что тогда неминуемо пойдут прахом все планы, а ребят навсегда закабалит новоявленная элита для лечения своих истинных и мнимых болячек.
   - Вот теперь можно и поговорить! - довольно сказал Богатырев. - Смотрины прошли нормально. Вы умудрились пройти по лезвию ножа. Сумели понравиться покупателю, и в то же время убедить, что не представляете для него потенциальной угрозы.
   - А на самом деле представляем? - ехидно спросил Виктор.
   - Честно говоря, - серьезно ответил Богатырев, - я подозреваю, что найти в стране людей, опаснее вас, просто невозможно. А может быть, и во всем мире. Вы - оружие, пострашнее атомной бомбы, причем, оружие мыслящее.
   - Ну, ты и загнул, дядя Леша, - усмехнулся Антон. - На самом деле мы белые и пушистые. Ты лучше скажи, кто были эти бойцы? Реакция у них какая-то... Не бывает у обычных бойцов такой реакции!
   - А кто тебе сказал, что они обычные? - усмехнулся Богатырев. - Это все стимуляторы доктора Троепольского.
   - Тогда понятно! - Антон предполагал что-то подобное. - Вопросов больше нет.
   Алексей Степанович не стал добавлять, что стимуляторы созданы доктором на основе изучения их организмов и взятых у них анализов, но ребята и так об этом догадались.
   - А меня вот что интересует, - вмешался Виктор. - Генерала Полупанова мы, конечно, узнали...
   - Я в этом и не сомневался, - вставил Алексей Степанович.
   ...- А вот второй, - продолжил Виктор, - властью от него воняет за километр, а увидели мы его впервые. Ни по телевизору, ни на фотографиях в газетах - нигде ни разу не мелькнул.
   - Не видели, и не увидите, - подтвердил Богатырев. - О его существовании вообще мало кто знает. Но зато, если он скажет "нет", даже сам президент не сможет ничего изменить. Подозреваю, что в его силах начать или, наоборот, остановить не то что локальный конфликт, но даже небольшую войну. Вроде, как было с Грузией...
   - Да-а! - покачал головой Виктор. - И что же надо от нас такому человеку?
   - Я пока и сам не знаю, - честно признался Богатырев. - Но, думаю, это станет известно не позже, чем через неделю. А пока отдыхайте и наслаждайтесь жизнью, деньги на это есть. Ты ведь хотел знать, кто нам платит? Вот теперь знаешь.
   В машине повисло задумчивое молчание. Богатырев прибавил скорости и помчался по шоссе, обгоняя попутные автомобили.
   - Дядя Леша, - сказала Марина изменившимся голосом. - Давай заедем на кладбище, а? Что-то мне всю неделю мама снится.
   - Конечно, заедем, девочка, - мягко ответил Алексей Степанович. - Какой разговор?
  

2

   В июне девяносто первого года для работников института, в котором трудились родители Антона Казакова и Марины Карпенко, начальство устроило туристическую поездку в Венгрию. Желающих оказалось много, мест всем не хватало, и среди работников устроили лотерею. Казаковым и Карпенко неожиданно повезло - счастливые билетики вытянули все четверо. Женщины хотели уже отдать свои места менее везучим - не с кем было оставить детей, но начальство проявило удивительную щедрость, и на время поездки ввело в детском саду круглосуточный режим. Правда, Антон и Марина ни за что не хотели оставаться одни, и устроили по такому случаю грандиозную истерику с визгом, топаньем ногами и катанием по полу. Но родители посчитали это обычным детским капризом, и все-таки уехали, оставив детей на попечение воспитательниц и нянечек.
   Веселая компания коллег по институту заняла целый вагон поезда Москва-Белград, проходившего через Будапешт. В венгерской столице их посадили в "Икарус", и путешественники двинулись по стране. Один город сменялся другим, и ближе к середине поездки их поселили в горном отеле. Полюбовавшись красотами природы и переночевав, экскурсанты снова загрузились в автобус, и дальше путь пошел по горной дороге. Вот тут и произошло несчастье. То ли водитель с вечера хлебнул лишнего в ресторане отеля, то ли провел ночь со жрицей продажной любви, и оттого не выспался, но почему-то на спуске с перевала он не справился с управлением, и автобус рухнул вниз со стометровой высоты.
   В кино падающие в пропасть машины обязательно эффектно взрываются. В обычной жизни все происходит намного прозаичнее - автомобиль достигает дна грудой искореженного металла, но почти никогда не загорается. Экскурсионному автобусу не повезло. Все произошло как в кино - он загорелся после первых же кувырков, и дна достиг пылающим факелом. Выжить в этом аду было невозможно, но один человек все-таки спасся. Это была Светлана Карпенко, мать Марины. Переломанная, с ожогами шестидесяти процентов поверхности тела, каким-то чудом она осталась жива.
   Узнав о случившемся, Богатырев сразу понял причину истерики детей. Они предчувствовали трагедию, и потому не хотели отпускать родителей. Но к ним никто не прислушался... А в момент трагедии (потом Богатырев точно сопоставил время), дети впали в прострацию, из которой их едва удалось вывести только через неделю.
   Со Светланой Карпенко тем временем произошло еще одно чудо. Мало того, что она вообще осталась жива, одна из всей многочисленной группы экскурсантов. Венгерским врачам удалось отвоевать ее у смерти, и когда организм достаточно окреп и переломы начали срастаться, ее на самолете отправили в Москву и определили в Склифосовского. Там чудо и кончилось. Светлана узнала, что ее мужа больше нет в живых (раньше это от нее скрывали), и ночью у нее оторвался тромб, закупоривший сердце. Так, во всяком случае, написали в медицинском заключении.
   Погибших похоронили, а осиротевших Антона и Марину усыновил Богатырев. Только уже не по приказу генерала, а по собственному размышлению. Постоянно занимаясь с детьми, он прикипел к ним всем сердцем, и не мог даже представить, что они попадут в чужие руки. Полупанов приветствовал это решение, и молодому чекисту выделили в городке новую квартиру, на этот раз трехкомнатную. Кроме того, по генеральскому приказу к детям приставили домработницу-няню, получавшую оклад в КГБ. Это очень облегчило жизнь Богатырева. Если с мальчишками он кое-как управлялся, то как обращаться с девочкой, не имел ни малейшего понятия.
   Долго пожить в новой квартире не пришлось. Вскоре грянул государственный переворот девяноста первого года, и старшему лейтенанту Богатыреву вместе с детьми пришлось покинуть не только секретный городок, но и родное ведомство. Этому предшествовал долгий разговор с генералом Полупановым.
   - Не падай духом, поручик! - он дружески похлопал Богатырева по плечу. - Гибель империи была неизбежна, и не надо распускать сопли на ее обломках. На этом жизнь не кончается. Империя рухнула, но осталась Россия, и наша задача - сохранить ее, уберечь, чтобы ее не постигла судьба Советского Союза. А теперь ближе к делу. В завтрашних газетах напечатают указ о соединении КГБ и МВД в одну ублюдочную структуру. Кому-то очень нужно разрушить Комитет в том виде, в котором он существует. Туда придут новые люди, и будут подстраивать его под нужды новых правителей. А для них важна не Россия, а они в новой России. Но мы успели подготовиться к переменам. Почти весь костяк нашего отдела уже ушел из Комитета на вольные хлеба, а завтра и мы с тобой напишем рапорта.
   - Как? - поразился Алексей. Плакала мечта о генеральских погонах. - Куда же мы пойдем? Чем будем заниматься?
   - Тем же, чем занимались до сегодняшнего дня, - невесело улыбнулся Полупанов. - Помнишь: "есть такая профессия - родину защищать"?
   - Как вы себе это видите вне Комитета? - удивился Богатырев.
   - Эта шваль, захватившая власть в стране, думает, что уничтожила наш отдел, - терпеливо объяснил генерал, - но они ошибаются. Уже создаются банк и охранное агентство, и работать там будут наши люди. Кстати, будущий президент банка "Реконструкция" сидит перед тобой. Прошу любить и жаловать.
   - А откуда возьмутся деньги на все это? - спросил Алексей.
   - Не догадываешься? Ладно, объясню. Партия накопила немалые средства, и мы не собираемся отдавать их шушере, называющей себя "молодыми реформаторами", чтобы она использовала их для окончательного развала страны или элементарно разворовала. Нет, они будут потрачены не для разрушения, а для сбережения России. Конечно, шушера поднимет вой на весь мир, будет искать эти деньги, но найдет только дырку от бублика.
   - Хорошо, - согласился Богатырев. - Но хотелось бы знать - какая будет моя роль в новой структуре?
   - Такая же, что и сейчас, - ответил ждавший такой вопрос Полупанов. - Дети! Это важнейшее направление. Когда они вырастут, мы получим фантастические возможности. Так что твоя задача определена на много лет вперед.
   Через неделю все получилось так, как говорил генерал. Богатырев сдал удостоверение, служебную квартиру, и уехал из городка. Недалеко, в пределах того же Одинцовского района. Новое жилье оказалось двухэтажным особняком с прилегающей к нему огромной территорией, окруженной высоким глухим забором. В доме с множеством комнат было все нужное для жизни, от мебели до посуды и постельного белья. Ко всему этому прилагались кухарка тетя Маша, горничная Елизавета Витольдовна, одновременно исполняющая обязанности воспитательницы, и мастеровитый Михайлович, ответственный за все немалое хозяйство. Кроме них, в пристройке у ворот круглосуточно дежурили вооруженные охранники, но они постоянно менялись, поэтому дети даже не старались их запомнить. И разве только на людях не стоял штамп: "ХозУ ЦК КПСС".
   По словам Полупанова, приехавшего посмотреть, как устроились его подопечные, раньше это была государственная дача одного из секретарей ЦК. А когда президент запретил деятельность КПСС и функционера с треском вытурили не только из здания на Старой площади, но и с дачи, банк по дешевке выкупил партийную усадьбу для своих нужд, благо теперь в стране все продавалось и покупалось.
   Богатырев сразу обозвал имение дворянским гнездом, и как-то незаметно название прижилось. Под ним усадьба даже проходила в секретных документах. Правда, для детей это оказалось слишком длинно, они постоянно упускали слово "дворянское", и со временем полюбившееся всем жилье превратилось просто в "Гнездо". Именно так, с большой буквы.
   Детям новый дом пришелся по вкусу. Они росли и показывали все новые и новые чудеса. Но показывали одному только приемному отцу, и не обо всех открывшихся у воспитанников способностях тот докладывал своему куратор Полупанову. Богатырев внимательно следил за событиями в стране и деятельностью организации, в которую превратился бывший отдел научно-технической разведки, и понимал, какая судьба ждет детей, к которым он привязался всей душой, если обо всех их фантастических способностях станет известно тем, кто стоит над Полупановым. Алексей не строил иллюзий и понимал, что бывший генерал - вовсе не главная фигура в затеянной таинственными игроками многоходовой игре с дальним, на много лет вперед, прицелом.
   Учиться дети начали с пяти лет, но не в школе, а на дому, с приходящими педагогами. Платили учителям столько, что они не задавали лишних вопросов и не показывали удивления, когда все трое малышей за год освоили программу с первого по четвертый класс, а к десяти годам оперировали понятиями высшей математики и свободно разговаривали на нескольких языках. Кроме педагогов с ребятами ежедневно занимался тренер по рукопашному бою, человек восточной наружности с украинской фамилией. Когда детишки выделывали невообразимые вещи, например, даже хрупкая Марина поднимала стокилограммовую штангу, на его непроницаемом лице не было заметно ни малейшего следа удивления. Зная генерала и его умение подбирать персонал, Богатырев не сомневался, что увиденное педагогами и тренером не выйдет дальше высокого забора.
   Спокойствие было нарушено лишь однажды. К Богатыреву заявился хозяин соседней усадьбы, один из нуворишей, человек с мутным уголовно-кооперативным прошлым, назначенный новой властью в миллионеры. Он пришел в сопровождении двух особей мужского пола, необъятных габаритов, с бычьими шеями. Во время разговора они стояли за спиной хозяина и не сводили с Алексея угрожающих взглядов.
   Оказалось, что нувориш решил расширить свои владения за счет усадьбы Богатырева. Разговаривал он напористо и нагло, намекая, что если Алексей не продаст "дворянское гнездо" вместе с обширным земельным участком, его ждут большие неприятности. И не только его, но и детей. "Ты ведь не хочешь, чтобы твоим детям было плохо"?
   Богатырев не сказал ни да, ни нет, обещал подумать, и, как только непрошеные гости ушли, позвонил Полупанову. Больше он новоявленного миллионера никогда не видел, а в соседской усадьбе появились новые хозяева...
  

3

   На кладбище по просьбе Марины Богатырев остановил "Мерседес" на асфальтированной площадке около церкви. Алексей Степанович в церковь не пошел - он не смог переломить себя, не стремился выкорчевать из сознания старое воспитание, и теперь был, как он сам себя называл, "сомневающимся атеистом". Новым правителям, среди которых вошло в моду позировать перед телекамерами в церкви со свечками в руках, он просто не верил. Как не верил ни в одно из их обещаний, которые они так щедро раздавали, особенно перед выборами. Не верил им ни в чем и никогда.
   Марина и Антон еще в двенадцать лет от корки до корки прочитали Библию, и стали задавать приемному отцу вопросы, на которые он не знал ответов. Посовещавшись с Полупановым, он пригласил к детям православного священника. Отец Аркадий, как и все, кому приходилось общаться с ними, сразу влюбился в не по годам рассудительных подростков, и они ответили священнику взаимностью. Виктора ему тоже удалось склонить к вере, но наблюдательный Богатырев замечал, что в глубине души паренек относится к религии довольно равнодушно.
   Сейчас Виктор остался в машине за компанию с приемным отцом, а Марина и Антон зашли в церковь, где даже в такой жаркий день оказалось на удивление прохладно. Марина купила у сидящей на входе бабульки две свечи, одну зажгла на прямоугольном поминальном столике напротив большого распятия, и они с Антоном долго стояли, шепотом произнося слова поминальной молитвы. Вторую свечу зажгли у иконы Божьей матери - во здравие.
   После церкви дальше все вместе пошли пешком. Аллеи между рядами могил были достаточно широкие, чтобы проехать по ним на машине, но они не хотели уподобляться хамам, заботящимся только о собственном удобстве - встречным и попутным пешеходам пришлось бы прижиматься к оградам могил, чтобы пропустить едущий автомобиль.
   Родителей Марины и Антона похоронили рядом. Их могилы виднелись издалека, хотя на них не было помпезных мраморных памятников, а стояли такие же скромные гранитные обелиски, как у большинства нашедших последний приют в этой скорбной земле. Просто соседние участки поросли травой, буйно идущей в рост на обильно удобренной кладбищенской почве. Трава росла так высоко, что закрывала памятники и нагло выпирала между прутьями оград. Марина с Антоном не запускали родные могилы. Они регулярно уничтожали дикую растительность специальной жидкостью, и каждый год высаживали внутри оград живые цветы. Богатырев и Виктор всегда помогали им.
   Постояли, не заходя за ограды, помолчали. Только у Марины слегка увлажнились глаза, и она украдкой смахнула слезу платочком. Остальные сделали вид, что ничего не заметили. Думали каждый о своем, а Богатырев, как всегда на этом месте, снова переживал чувство вины. Ведь это он тогда по приказу генерала Полупанова уговорил родителей своих подопечных ехать в ту злополучную поездку, даже лично занимался переводом детского сада на круглосуточный режим. Генерал сказал, что с детьми надо провести какие-то важные исследования, о которых вовсе не обязательно знать родителям. Алексей Степанович никогда не рассказывал ребятам про это, но ощущение вины перед ними, пусть и косвенной, никогда его не покидало.
   Никто не проронил ни слова и по дороге домой. Богатырев не посчитал нужным повторять свое предложение наслаждаться жизнью и тратить полученный аванс - дети давно выросли и стали самостоятельными. Честно говоря, Алексей Степанович даже не всегда понимал их интересов и развлечений, хотя они никогда ничего не скрывали от приемного отца. Дома Антон сказал, что хочет посидеть с компьютером, полазить в Сети. Виктор предложил Марине поехать в Москву и провести ночь в клубе, а когда та отказалась, сказав, что у нее нет настроения, расстроился, выгнал из гаража свою любимую машину, серебристый кабриолет "Мицубиси" с черным откидным верхом, и уехал один, пообещав вернуться к утру. Марина ушла в свою комнату на втором этаже. Богатыреву показалось, что выглядит она как-то странно, но он не придал этому значения, и в одиннадцать часов вечера спокойно отправился спать. А утром началось.
  

4

   По давно заведенному обычаю вся "семья", если не случалось ничего непредвиденного, в восемь часов утра собиралась в столовой на завтрак. Готовила бессменная кухарка тетя Маша, а когда она брала выходной, ее с удовольствием заменял кто-нибудь из ребят, которых она обучила всем тонкостям своего искусства. Опоздать к завтраку, тем более, вообще не явиться, считалось плохим тоном, и случалось такое очень редко. Но сегодня в назначенное время за столом оказались только Богатырев, Антон, и горничная Елизавета Витольдовна. Тетя Маша никогда не садилась за общий стол, говорила, что напробовалась, пока приготовила. Завхоз Михайлович питался с охранниками, забирая с кухни четыре порции.
   - Непорядок! - недовольно обронил Алексей Степанович. - Елизавета Витольдовна, будьте добры, поднимитесь к Марине, и напомните, что мы ее ждем. А ты, Антон, сходи за Витей. Если его нет, проверь, на месте ли машина.
   Комната Виктора пустовала, постель оказалась нетронутой. Машины в гараже тоже не было.
   - Странно, - мрачно сказал Богатырев. - Витя, хоть и изрядный шалопай, но вообще-то парень дисциплинированный. Если пообещал вернуться к утру, то...
   Договорить он не сумел. Его прервала перепуганная Елизавета Витольдовна:
   - Алексей Степанович! Марина...
   ...Марина лежала на кровати без сознания, и никакими средствами привести ее в себя не удалось. Вызванный экстренным звонком доктор Троепольский примчался с бригадой и кучей переносной аппаратуры через сорок минут, но и он не смог вывести ее из бессознательного состояния. Его помощники опутали девушку паутиной подключенных к датчикам проводов и внимательно наблюдали за экранами компьютеров.
   - Ничего не понимаю! - растерянно сказал доктор Богатыреву. - Это не болезнь, хотя температура тела поднялась до сорока одного градуса. Организм девочки просто не приспособлен для болезней, уж поверьте мне. Но сейчас в нем идет какой-то процесс... как бы вам сказать попроще, чтобы вы поняли... в общем, идет какая-то внутренняя перестройка. Но что-либо понять очень трудно, все происходит очень быстро...
   В кармане Богатырева завибрировал мобильник. Высветился номер Виктора.
   - Алексей Степанович Богатырев? - голос был незнакомый.
   - Да, это я!
   - Ваш сын Виктор находится в больнице в бессознательном состоянии. Я звоню с телефона, который был при нем. Ваш номер забит в нем первым. Вы можете подъехать?
   - Конечно... - у Богатырева похолодели кончики пальцев.
   - Тогда записывайте адрес...
   За Виктором отправили машину скорой помощи с надписью по борту "Клиника "Новая медицина", на которой приехал доктор с бригадой. Закрытая клиника, куда не мог попасть ни один человек со стороны, была основана на деньги банка "Реконструкция". Основным направлением ее деятельности по-прежнему оставалось изучение феномена трех подопечных Алексея Степановича Богатырева и, естественно, главврачом в ней назначили Троепольского. Сейчас сам он остался с Мариной, а за Виктором отправил двоих приехавших с ним врачей. Но еще прежде, чем они вернулись, у Антона, не отходившего от постели впавшей в кому девушки, подломились ноги, и он тоже потерял сознание.
  
  

Глава 4. Антон. Второе рождение

1

   Последним ощущением был крепкий удар головой. Падая, Антон изрядно приложился о спинку кровати, после чего - черный провал. Сейчас боли он не чувствовал. Неужели какое-то время он провел в обмороке? Такого раньше никогда не случалось. У него и голова-то ни разу в жизни не болела! Но все когда-нибудь случается впервые...
   Антон стал приходить в себя и осмотрелся по сторонам.
   Что это? Что за мужик, над которым хлопочет семейный врач Троепольский со своей бригадой? Лежит на диване, кажется - без сознания. Хотя кто его знает, лицо вроде бы нормального цвета. Кого-то он напоминает? Господи, да это же я сам, или кто-то на меня сильно похожий, испуганно подумал Антон. Правда, выражение лица какое-то непривычное, но это понятно, говорят, человек всегда меняется, когда смотрится в зеркало. Делает себя таким, каким хочет, чтобы его видели другие...
   Но почему все это видно сверху? Я что, прилип к потолку? И если этот мужик, что лежит как чурбан и не подает признаков жизни - Антон Казаков, то кто тогда смотрит на все это? Дух бестелесный? Ни рук, ни ног, ни головы... И зрение стало каким-то панорамным, видно все вокруг, не нужно даже поворачивать голову. Впрочем, какую голову? Нет ведь никакой головы! Все - руки, ноги, голова с глазами - осталась у того Антона, что лежит на диване, бесчувственный, как бревно!
   Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Антона, но пока ничего не прояснилось. Мысли продолжали скакать.
   ...Зато зрение - вот это да! Видно большое, с пятирублевую монету, родимое пятно на бедре доктора Троепольского. А ведь оно закрыто одеждой. Виден черный паучок в печени Елизаветы Витольдовны, растерянно стоящей около Марины. Паучок выглядит пока безобидно, но уже начал протягивать первые паутинки-метастазы. Как только появится возможность, надо помочь, пока не поздно...
   Появится ли? Антону стало страшно. Неужели сейчас с ним происходит то, что описано в "Жизни после смерти"? Там тоже люди, перенесшие клиническую смерть, видели свое тело со стороны. Не хватает только ослепительного света в конце темного туннеля. А что, если не удастся вернуться в свое тело? Нет, дудки! На тот свет еще явно рановато. Тут что-то совсем другое.
   Врачи еще только присоединяли датчики к безвольно лежащей на диване внешней оболочке, а Антон уже понял, что с ним происходит. Понял и то, что доктора все равно ни в чем не разберутся. В лучшем случае, пройдутся по верхам, но вовсе не из-за недостатка компетентности. Просто наука еще даже не приблизилась к тому порогу, за которым лежат происходящие сейчас в его организме процессы.
   Троепольский хлопотал, перебегая от Марины к бесчувственному телу Антона, и горящими от возбуждения глазами вглядывался в показания приборов. Антон наблюдал все это со стороны, но меньше всего сейчас его занимали переживания старого доктора. Охватившее его до этого удивление сменилось чувством невыразимого счастья. Казалось, всю свою жизнь, чуть ли не с рождения, он ждал этого дня. Видел яркие сны, в которых летал над землей, проникал сквозь стены, делал другие невообразимые вещи, и не мог даже представить, что когда-нибудь все это может сбыться наяву.
   Антона охватило возбуждение - кого сделают из него происходящие в организме изменения? Он и раньше отличался от других людей своими возможностями, но теперь был уверен - все, что умел до сегодняшнего дня - детский лепет! Это, примерно, то же, что сравнить каракули малыша, пачкающего красками лист бумаги, с работой профессионального художника. Получается, что вся его жизнь до этого дня была только подготовкой к чему-то новому. Сегодня наступило второе рождение, как у гусеницы, превращающейся в красавицу-бабочку. И еще Антон понял причину того, что произошло с ним, Мариной и Виктором. Последнее задание. Чернобыльская зона. Саркофаг! Недаром их всех троих так тянуло к трещине в его стене, откуда просачивался невидимый обычному взгляду зеленоватый туман, содержавший что-то такое, в чем они так нуждались! Наверное, они тогда интуитивно почувствовали - там то, что нужно им для перерождения.
   Они уже знали, что задание провалено, люди, которых они посланы были найти и захватить, ушли из Зоны. Пора было возвращаться, но их как магнитом тянуло к Саркофагу. Они безошибочно вышли к той незаметной трещине в монолитном бетоне и получили то, в чем нуждались. Получили толчок...
   Кстати, а ведь с Мариной наверняка происходит то же, что и с ним! Девочка моя, как сделать, чтобы ты меня услышала? Может быть, ты еще ничего не поняла, и тебе нужно все объяснить? - подумал Антон.
   - Это ты еще ничего не понял! - будь это голос, то Антон сказал бы, что в нем звучит досада. Но это был вовсе не голос, хотя Антон сразу узнал Марину. Кроме него, в комнате ее никто не слышал. - Если не можешь мне помочь, то хотя бы не мешай!
   Она не успела передать до конца свою мысль, как он уже во всем разобрался. Как же все оказалось просто! Все дело в приборах. Они показывают то, из чего добрый доктор Троепольский может сделать выводы, которые делать ему вовсе не следует. Хотя они все равно будут неправильными, но никому ничего, кроме вреда, не принесут. Оставалось два пути. Первый - внушить доктору и его помощникам, что они видят совсем не то, что показывают приборы, и второй - изменить их показания. Первый не подходит хотя бы по той причине, что показания сохраняются в памяти компьютера, и их всегда можно будет просмотреть позже, когда внушение потеряет силу. Второй... Ну, что же, можно попробовать. Правда, раньше им никогда не удавалось воздействовать на технику, будь она простой или сложной, но ведь обстоятельства изменились?
   Теперь Антон с Мариной делали это с легкостью. А когда в комнату на носилках внесли Витю, такого же бесчувственного, и облепили датчиками, он сразу включился в работу, придя к ним на помощь. "Посовещавшись" втроем, они пришли к выводу - в том, что в такой важный в их жизни момент сознание покинуло тело, есть глубокий смысл. Такими невероятными были происходящие изменения, что даже их психика, бывшая в несколько раз устойчивее психики обычного человека (возможность сравнить представлялась им не раз), могла не выдержать. Сама природа позаботилась о сохранении их разума.
   А уж тем более не нужно было знать об этом посторонним. Даже доктору Троепольскому, как бы они хорошо к нему ни относились. Даже дяде Леше, как бы они его ни любили.
   Понимает ли не сведущий в технике человек, что происходит внутри телевизора, когда он переключает каналы? Так же и они меняли показания самописцев и кривые на мониторах компьютеров. Получалось легко, но спроси кто у них, как они это делают, ответить они бы не смогли. Но, по мере их хулиганства, лицо доктора Троепольского приобретало все более недоуменное выражение.
   Марина первой почувствовала момент, когда сознанию пришла пора возвращаться в свою оболочку. За миг до того, как она "пришла в себя", они успели сговориться, что никто, даже дядя Леша не должен знать всей правды о том, что с ними произошло. А так как неожиданный обморок сразу у всех троих должен был получить какое-то логическое объяснение, они придумали вот что: в их генах этот момент был записан, запрограммирован заранее, а обморок вызван болевым шоком, связанным с перестройкой внутренних органов. А она, перестройка, лишь закрепила все те чудесные качества, которыми они отличаются от других людей.
   Как потом оказалось, придуманная ими полуправда сработала гораздо лучше любой самой закрученной фантастической истории, потому что полностью совпадала с теорией, возникшей у доктора.
   "Приходили в сознание" они по старшинству. Первой открыла глаза Марина, родившаяся на два часа раньше всех. Соответственно, и второе рождение началось у нее на два часа раньше. Следующим оказался Витя, за ним наступила очередь Антона. К тому времени как он помотал головой и свесил ноги с дивана, Троепольский уже получил всю необходимую информацию, и радостно потирал руки в предвкушении предстоящей работы. А они перекинулись понимающими взглядами, и поняли, что все идет по их сценарию.
  

2

   - Моя машина! - Не задай Витя вопроса о судьбе любимого автомобиля, это могло бы удивить дядю Лешу. Да и Антона с Мариной тоже. - Ее пригнали сюда?
   - Про машину нам ничего не говорили, - смущенно отозвался ездивший за Витей помощник Троепольского. - В больнице сказали, что милиция нашла вас в бессознательном состоянии в районе Киевского вокзала и вызвала скорую помощь. А машина... Нет, даже не упоминали...
   Милицию давно переименовали в полицию, но новое название приживалось трудно, так ее называли в основном журналисты и дикторы телевидения.
   - Не упоминали? - мрачно произнес Витя. - Забыли, значит? Или не заметили? Ладно, я им напомню...
   - Тебе сейчас не о машине надо думать, - попытался урезонить его Троепольский. - Здоровье дороже. Не успел в себя придти! Найдется твоя машина.
   Он взял Витю за руку и принялся измерять пульс. Витя терпеливо снес эту процедуру - он и без того знал, что его сердце бьется с частотой шестьдесят ударов в минуту.
   - Может быть, она стоит спокойно где-нибудь на стоянке около ночного клуба, - поддержал доктора дядя Леша, - а ты шум поднимаешь раньше времени. Правильно доктор говорит: только что валялся без сознания, а теперь ему вдруг машина понадобилась. Сиди уже! Без тебя найдем!
   - Отец, я отлично себя чувствую! - возразил Витя. - Можешь быть уверен, такая ерунда произошла с нами первый и последний раз в жизни, так что не стоит об этом больше вспоминать. А вот то, что кто-то нагло увел мою машину, так просто оставлять нельзя. И на стоянке около клуба ее быть не может. Я ведь обещал к утру быть дома, и хорошо помню, что уехал из клуба в четыре часа. А когда почувствовал, что теряю сознание, остановился на Можайском валу, но из машины не выходил.
   - А может быть, ты просто не помнишь, как вышел из машины и куда-то пошел, а потом уже сел на лавочку и потерял сознание? - засомневался дядя Леша.
   Антон с Мариной знали, что Витя видел все происходящее с ним и до, и после потери сознания, но говорить этого вслух было нельзя. Понимая, что брат ни за что не оставит безнаказанным похищение своей любимой игрушки, Антон решил вмешаться.
   - Дядя Леша, Витя дело говорит! Машина дорогая, новая, на нее кто угодно позарится. Если сразу меры не принять, спрячут так, что ищи-свищи потом. А насчет нашего состояния можете не переживать, вам и Марина подтвердит, - последние слова Антон адресовал доктору Троепольскому.
   - Так ты со мной? - обрадовался Витя.
   - Конечно, - ответил Антон. - Один ты таких дров наломаешь...
   - Да вы и вдвоем можете наломать, - с сомнением сказал Алексей Степанович. - Вот если Марина с вами поедет...
   - Нет уж, не женское это дело, - усмехнулась Маринка. - Пусть сами справляются.
   - Все будет нормально! - успокоил Антон дядю Лешу. - Я думаю привлечь к делу вчерашних омоновцев, чтобы самим не светиться.
   - Ну, если только так. Вот только что скажет по этому поводу наш доктор? Вряд ли он разрешит...
   Поняв, какую нелепость он только что сморозил, дядя Леша махнул на нас рукой и добавил:
   - А-а, да разве вы будете кого-то спрашивать!
  

3

  
   Пропажа Витиного автомобиля была даже не банальным воровством, а явным мародерством. Антон позвонил омоновскому лейтенанту, с которым познакомился вчера около Одинцовского отделения сбербанка, и через час они встретились на том же месте. Виктору не пришлось предоставлять вещественных доказательств, показаний свидетелей и других ненужных аргументов. Достаточно оказалось правдивого рассказа о том, что произошло с ним сегодня рано утром на пустынной улице вблизи Дорогомиловского рынка. Правда, при этом пришлось заглянуть в глаза лейтенанту, после чего тот окончательно и безоговорочно поверил этим внушающим доверие симпатичным парням, и даже не стал интересоваться, откуда им известны подробности этого дела - ведь, находясь в бессознательном состоянии, Витя не мог видеть происходящего.
   Обнаружив дорогой кабриолет с бесчувственным водителем, автоинспекторы, или как они там сейчас называются, прежде чем попытаться оказать Виктору первую помощь, вызвали своих коллег, а точнее, подельников. Один из них сел в так понравившийся им автомобиль и уехал в неизвестном направлении. А мародеры-автоинспекторы, доставив Витю в больницу, написали, что обнаружили его сидящим на скамейке.
   - Вот твари! - возмущенно сказал Серега - так звали лейтенанта. - Все мы грешны, буржуя какого при случае подоить никогда не откажемся, но чтобы мародерствовать вот так, совсем в наглую... Твари!
   Лейтенант проникся к парням таким доверием, что разговаривая с ними, не скрывал специфических ментовских тайн. Он даже не задавался вопросом, почему так происходит. В остальном же Серега оказался настоящим профессионалом. Несколько звонков - и он уже знал не только фамилии всех действующих лиц, но и адреса гаражей, куда, возможно, могли перегнать Витин автомобиль. Последний разговор чем-то его встревожил. Серега помрачнел и сказал:
   - Тут небольшие непонятки, мужики. У этих гоблинов есть крыша, очень серьезная. Мне не советуют соваться в это дело.
   - Значит, ты соскакиваешь? - в голосе Вити прозвучало легкое презрение. Слава Богу, лейтенант этого не заметил. Но все равно обиделся.
   - Я? За кого ты меня принимаешь?
   Антон внимательно посмотрел на Серегу и понял - их ненавязчивое "убеждение" здесь не при чем, парень говорит от чистого сердца.
   - Но неприятности у тебя могут быть?
   - Неприятности - не то слово! - зло усмехнулся лейтенант. - Да и хрен с ним! Где наша не пропадала! Мародеров надо наказывать.
   - Правильно! - Антон похлопал его по твердому, как у мраморной статуи, плечу. - Только знай - никаких неприятностей у тебя не будет. Их крыша - ерунда по сравнению с той, которой мы тебя накроем. А ты молодец! Честно говоря, я даже не ожидал...
   Серега зарделся в смущении от похвалы. Все-таки, совсем еще мальчишка! Может быть, поэтому сохранил в душе остатки совести? Пусть несколько своеобразные, но все-таки...
   - Втроем справимся? - спросил Витя на всякий случай.
   - А вы тут вообще не при делах, - ответил Серега. - Будете держаться в стороне.
   Он набрал еще один номер, и через десять минут к нам подъехала та же "Газель" с несколькими вооруженными омоновцами в полном боевом облачении. Пока ждали, Серега продиктовал Антону по его просьбе несколько телефонных номеров.
   - Так мы за вами? - спросил его Витя.
   - Как хочешь, - пожал плечами Серега, ныряя в открытую дверь "Газели". - Мы и без вас справимся.
   - А парень-то не совсем испорченный! - сказал Витя, заводя двигатель.
   Антон только кивнул в ответ.
   Разогнав сиреной небольшую пробку на выезде из Одинцово, "Газель" вышла на кольцевую дорогу. Витя держался за ней, как приклеенный. До маленького городка, куда воры отогнали кабриолет, доехали довольно быстро. Попетляв по улицам, подрулили к шлагбауму в воротах гаражного кооператива. Из поставленной на железнодорожный контейнер будки вышел сторож необъятной толщины, не меньше, чем двухметрового роста и, почесывая через расстегнутую клетчатую рубаху волосатое пузо, вопросительно посмотрел на водителя "Газели" - на борту микроавтобуса не было никаких опознавательных надписей, номер тоже был не синий полицейский, а обычный, белый.
   Дверь машины отъехала в сторону, оттуда высунулся Серега, - в пути он переоделся в черный комбинезон, - и вместо пропуска предъявил вахтеру короткий автомат.
   - Понял! - согласился тот, нажал кнопку, и шлагбаум поехал вверх.
   - Где тут у вас машины красят? - спросил его Серега, не выходя из машины.
   - Седьмой ряд, и направо, - ответил толстяк. - Там увидите.
   - И не вздумай им позвонить! - грозно предупредил Серега. - Смотри у меня...
   - А мне оно надо? - спокойно пожал плечами сторож. - У них своя работа, у меня своя...
   - Вот и умница! - похвалил его лейтенант, и обе машины проехали ворота.
   Подпольная автомастерская занимала целый ряд, добрых два десятка гаражных боксов, и во всех кипела работа. Пожилой усатый мастер в очках (не зная о специфической криминальной профессии, его можно было принять за передовика производства с заводской доски почета), перебивал номер кузова под капотом Витиного кабриолета, а молодой парень снимал бамперы и молдинги, готовя машину к перекраске.
   Увидев омоновцев, "мастера" бросились врассыпную, но парни знали свое дело, и заранее перекрыли проезд с обеих сторон. Одного молодого и излишне резвого "автослесаря", попытавшегося запрыгнуть на крышу, остановили предупредительным выстрелом. Пуля высекла из стены осколки кирпича в полуметре от его головы, шустряк сразу успокоился и покорно улегся на бетон рядом с остальными, заложив руки за голову.
   Оба вора-автоинспектора тоже оказались здесь. Лежали в общем ряду на бетоне. Сдав смену, они переоделись в гражданское, но Виктор все равно мгновенно узнал их.
   - Смотри-ка, не терпится им! - шепнул он Антону. - Понравилась моя машина!
   Мародеры все еще на что-то надеялись. Они еще не поняли, с кем связались.
   - Командир, свои мы! Возьми удостоверение в левом кармане, - прохрипел один из них, профессиональным взглядом распознав в Сереге старшего. - Я и вот этот! - он кивнул головой на соседа.
   Лейтенант не заставил себя уговаривать и извлек у обоих из карманов красные книжечки.
   - Капитан Краснов, - прочитал он. - Старший лейтенант Анкудинов. Понятно.
   - Я же говорю, свои! - облегченно вздохнул капитан, пытаясь подняться на ноги.
   - А вот вставать я тебе не разрешал! - грозно сказал Серега, и подмигнул бойцу, стоящему с автоматом над полицейскими.
   Тот нажал тяжелым ботинком на спину капитану так, что у того вырвался из горла свист, как из распоротого мяча. Его подельник, увидев такое, предпочел не испытывать судьбу и лежал молча.
   Вызванную Серегой дежурную бригаду долго ждать не пришлось. Рассыпавшись по гаражам, они принялись за дело. Следователь строчил протоколы, эксперты проверяли подлинность номеров кузовов и двигателей, сличая их с базой данных угнанных автомобилей. Улов оказался богатый - четырнадцать машин из двадцати двух, обнаруженных в подпольном "автосервисе", числились в угоне. Плюс семь машин, на которых ездили Сами работники, в том числе "передовик криминального труда" - эти все до одной оказались крадеными.
   Все-таки кто-то сумел незаметно звякнуть высоким покровителям. Когда на капитана и старшего лейтенанта надевали наручники, в проезд между гаражами, и без того забитый машинами, въехала еще одна - черная "Волга" с синими полицейскими номерами и мигалкой на крыше. Оттуда вышел человек, которого можно было принять за двойника крупногабаритного сторожа, если бы не полковничьи погоны на полицейской форме.
   - Кажется, началось! - шепнул Серега.
   И точно.
   - Что здесь происходит? - грозно спросил полковник, обводя взглядом присутствующих. - Кто старший?
   - Майор Сиваков! - доложил маленький, едва достающий ему до погона следователь. - Разоблачена группа угонщиков автомобилей, производим первичные следственные мероприятия...
   - Вижу, не слепой! - совсем нелогично отмахнулся от него полковник. - Кто производил задержание?
   - Я! - Не выпуская из рук автомата, Серега выступил вперед.
   - Головка от... - язвительно поддел его полковник. - Кто такой? Откуда? И ствол убери, герой.
   - Лейтенант Панкратов, Одинцовское УВД.
   Даже совсем не маленький Серега рядом с толстяком выглядел чуть ли не дюймовочкой.
   - Объясни мне, лейтенант, - здоровенная харя полковника стала багроветь, - какого... ты оказался на чужой территории? Кто отдал приказ на задержание?
   - У меня появились оперативные данные, - лейтенант сохранял спокойствие. - Обращаться за санкцией означало терять время.
   - Оперативные, говоришь? - полковник дошел до точки кипения и, наконец, взорвался. - А ты знаешь, щенок, что ты сорвал оперативную комбинацию, которую мы готовили почти год? Ты представляешь, с каким трудом нам удалось внедрить в банду своих людей?
   Он как будто только сейчас увидел закованных в наручники автоинспекторов и взревел еще громче:
   - Что-о? Немедленно освободить этих офицеров! Я забираю их с собой!
   И тут из толпы ошарашено наблюдающих за этим цирком следователей и экспертов отделились два незаметных человека в гражданской одежде. Они приехали позже остальных, показали майору Сивакову документы, о чем-то тихо с ним пошептались, и до сих пор не принимали никакого участия в проводимых следственных мероприятиях. Антон недаром вызванивал их всю дорогу по взятым у Сереги телефонам.
   - Погодите, полковник, - оборвал один из них гневную речь толстяка. - Вы не заберете этих людей. Кроме того, вы тоже поедете с нами.
   - А ты кто такой? - полковник еще ничего не понял.
   - Подполковник Моисеев, управление собственной безопасности министерства внутренних дел, - человек достал красную книжечку и, не выпуская из рук, поднес под самый нос толстяку. - Вопросы будут?
   Вопросов не оказалось. Грозный полковник сдулся и даже стал меньше ростом.
   Пока в пространстве между гаражами происходила эта комедия, Антон и Виктор не теряли времени даром, в полную силу используя силу убеждения. И теперь служебное будущее лейтенанта Сереги Панкратова они могли предвидеть на много лет вперед. О нем пойдет молва, и вряд ли кто-то осмелиться бросить на него косой взгляд. Впереди его ждало стремительное восхождение по карьерной лестнице. А парни получили надежного друга.
  

4

   По дороге домой Антона не оставляло тревожное чувство - что-то они делали не так. Видно, те же мысли посетили и Виктора, потому что, как только въехали в Гнездо и поставили машины в гараж, он придержал брата и, заглянув в глаза, спросил:
   - Антон, у тебя нет странного ощущения, что последние часы, с тех пор, как пришли в себя, мы занимались полной ерундой?
   - Согласен! - подтвердил Антон. Только сейчас у него в голове четко и ясно сформулировалась мысль, не дававшая покоя всю дорогу. - Ты прав. У наших ног лежит весь мир, а мы занялись какой-то машиной. Пусть даже и твоей любимой!
   Поняв, что его слова прозвучали слишком высокопарно, Антон решил перевести все в шутку. Улыбнулся, хлопнул Витю по плечу, и добавил:
   - Нет, конечно, машину надо было спасать, да и уродов тех наказать сам Бог велел...
   - Да что машина, - Витя смотрел на брата как-то странно. - Какая мелочь, если мы получили такое...
   Антон понял, что он имеет в виду, понял и его нетерпение. И счел необходимым притормозить слишком нетерпеливого парня.
   - Не спеши, братан! Еще не стемнело, да и с Маринкой нужно поговорить. Или ты забыл про нее?
   - Как про нее забудешь? - улыбнулся Витя. - Просто не терпится. А ты молодец! - Я всю дорогу голову ломал, что происходит, а ты в двух словах все объяснил. Ладно, пошли к Маринке.
   Оказалось, что Марина уже извелась от нетерпения.
   - Вы тоже все поняли? - спросила она, увидев глаза братьев.
   - А то! - важно ответил Витя. - Небось, не пальцем деланы!
   - Ви-итя! - укоризненно покачала головой Марина. - Когда я тебя научу! Хотя бы в моем присутствии...
   Непонятно, где Витя подхватывал сомнительные выражения, но они почему-то с самого детства моментально и намертво прилипали к его языку, и искоренялись с огромным трудом.
   - Хорошо, больше не буду! - легкомысленно ответил Витя. - Ну, так что, когда начнем?
   - Скоро стемнеет, - сказал Антон, - но сразу выходить не стоит. Нужно выждать еще часа четыре. Зачем, чтобы нас кто-то заметил? Представляете, что случится с нормальным человеком, с тем же охранником, если он случайно увидит такое?
   - Так долго ждать? - возмутился Виктор.
   - Что, не терпится? - рассмеялась Марина. - Не спеши, это на всю жизнь, никуда теперь от нас не уйдет.
   - Какие-то вы... приземленные, что ли! Тут такое, а вы все оттягиваете. Или побаиваетесь и сами себе боитесь признаться? - надулся Витя, и тут же сам заулыбался, повернувшись к Антону. - Как ты сказал? Весь мир у наших ног? Надо же, как точно подметил!
   Из дома вышли в два часа ночи, когда Витя окончательно достал своим нетерпением, выражавшимся в бесконечном мотании туда-сюда по комнате и тяжелых вздохах. В доме все крепко спали, и троица не опасалась, что кто-то проснется - тут уж они постарались на совесть. Через калитку они не пошли, это было бы неинтересно. Обойдя дом сзади, подошли к высокому забору. По периметру были установлены телекамеры, выводящие картинку в караулку у ворот, но сейчас три заговорщика не боялись оказаться замеченными. С общего молчаливого согласия техникой занялась Марина. Она не стала выводить камеры из строя, просто сделала так, что в течение пяти минут изображение на мониторе будет повторять предыдущую запись, где их еще не было. Этого времени должно было хватить с лихвой.
   Первым пошел Антон. Это оказалось нелегко. Хоть и был уверен, что все должно получиться, но все равно шевелилась трусливая мыслишка - вот упрется он сейчас лбом в шершавые доски забора, и все ожидания рассыплются в прах, оказавшись плодом слишком буйной фантазии. Но - чудо свершилось. Ощущение оказалось не то, что неприятным, но каким-то очень уж необычным. Как будто подул холодный сквозняк, проникший под одежду и вызвавший странный озноб. А еще показалось, что сквозняк продул не только одежду, но и всю плоть вместе с костями. Открыв инстинктивно зажмуренные глаза, Антон с замиранием сердца понял, что оказался по другую сторону забора. Обернувшись, увидел удивительную картину, которую запомнил, наверное, на всю оставшуюся жизнь: из забора появилось сначала ошеломленное лицо с широко раскрытыми глазами, а следом за ним вся Марина. Следом из забора вывалился Витя. Глаза его сияли...
   Не теряя времени, трое удалились в лес, спеша выйти из зоны видимости видеокамер, и только там дали волю своим чувствам.
   - Получилось! - если бы Марина не приложила руку к Витиным губам, он закричал бы на всю округу. - У нас получилось! Представляете? Получилось!
   Он подошел к дубу со стволом диаметром больше метра, постоял немного, как перед прыжком в холодную воду, и стал медленно погружаться в дерево сквозь шершавую кору. Вот он исчез, слившись со стволом, а через несколько секунд оттуда появилась рука, и вслед за ней вышел сам Витя.
   Попробовал и Антон. Если мертвые доски забора давали ощущение холода, то живая древесина оказалась теплой и оказывала легкое сопротивление, как будто нырнул в некую субстанцию наподобие киселя. Открыть рот и попробовать ее на вкус он не решился. Естественно, что дышать внутри дерева было невозможно, но Антон обострившимся чутьем понял, что обходиться без дыхания его обновленный организм сможет намного дольше, чем раньше. Хотя и до этого любой из них мог легко выдержать под водой, не всплывая, минут пять, а при сильном желании и больше. После некоторой внутренней борьбы Антон отважился открыть глаза, и увидел смутные силуэты Вити и Марины, просвечивающие через полупрозрачную структуру ставшей вдруг такой податливой древесины.
   После того, как внутри дуба побывала Марина они, не сговариваясь, отправились к проселочной дороге, проходившей недалеко от Гнезда. До нее было минут десять хода, и по пути Антон все больше убеждался, насколько все изменилось. Точнее, мир вокруг него остался прежним, изменился он сам. Дядя Леша и доктор Троепольский не раз говорили ребятам, что их чувства - зрение, слух, обоняние - намного острее, чем у обыкновенных людей, но они принимали это как абстрактную информацию. Не с чем было сравнивать. Видеть, слышать и обонять по другому они просто не могли, и обостренные чувства для них были нормой. Но теперь... В эту безлунную ночь Антон отчетливо различал каждую травинку, каждую шишку под ногами, слышал, как шуршит где-то вдалеке, пробегая по опавшей листве, семейство ежей. И запахи, нахлынувшие невероятной, оглушающей волной... Это не было хорошо или плохо, просто все оказалось по-другому, и с новым ощущением мира и себя в этом мире им предстояло жить. Изменить ничего было нельзя.
   Грунтовая дорога в свете звезд казалась серебряной.
   - Вперед! - крикнула Марина, и побежала первой, поднимая искрящиеся облачка нагретой за день пыли. Парни бросились за ней. Еще никогда Антону не было так легко бежать. Казалось, что земное притяжение ослабло, и с каждым толчком шаги становились все длиннее. Это было как во сне - отталкиваешься, и скользишь над землей долго-долго. А когда впереди открылось огромное поле, Антон крикнул - полетели! - и, сильно оттолкнувшись, взмыл вверх, в темное небо с россыпью мерцающих звезд.
   Поле и опушка леса резко ушли вниз. Антон обернулся - чуть отстав от него, бок о бок летели Марина и Витя. Почувствовав легкий укол ревности, он замедлил движение, взял девушку за руку, и восторженно крикнул:
   - Вот это да! Совсем как во сне!
   - Ты что, это гораздо лучше! - ответила Марина.
   Как малые дети, впервые попавшие на море и не желающие выходить из воды, они кувыркались в воздухе, выписывали пируэты, пытались изобразить фигуры высшего пилотажа, и никакая сила в мире не смогла бы в этот момент заставить их вернуться на землю. Потом Витя крикнул: - за мной! - и, прижав руки к бокам, ввинтился в ночное небо, взяв за ориентир самую яркую звезду. Антон еще крепче сжал руку Марины, и они устремились следом. Но вскоре поняли свою ошибку - чем выше они поднимались, тем холоднее становилось, а одеты все были по-летнему, в шорты и майки. Вдобавок, во время акробатических кульбитов в воздухе с ног слетели резиновые сланцы, и Антон остался босиком. Холод быстро пробрал его до самых костей.
   - Нет, с меня хватит! - жалобно прокричала Марина, отобрала руку и, перейдя в свободное падение, ухнула вниз. Антон последовал ее примеру.
   Смену холодного слоя воздуха теплым можно было сравнить с переходом из ледяной проруби в нагретую ванну. Быстро согревшись, они помчались над полем на бреющем полете, спугнув парочку бросившихся в разные стороны зайцев.
   Антона охватил восторг. Ощущение свободного полета нельзя было сравнить ни с чем, пережитым раньше. Он знал, что друзья охвачены тем же чувством - пространство вокруг них звенело от счастья. И только потому, что не хотелось разрушать эту гармонию радости, Антон гнал от себя подозрение, будто всю сегодняшнюю ночь откуда-то издалека за ними следил чей-то напряженный взгляд.
  

Глава 5. Дар Божий

1

   Пока специалист по подслушивающим и подсматривающим устройствам обследовал стены в комнате для переговоров, Виталий Павлович Полупанов, бывший генерал-майор комитета государственной безопасности, а ныне президент банка "Реконструкция", где и происходило дело, не спускал глаз с неприметного человека, занявшего кресло с короткой стороны большого овального стола, и ловил каждое его движение. Кроме этого стола и двенадцати кресел другой мебели в комнате не было. Это было сделано специально, чтобы оставить как можно меньше удобных мест для желающих всадить жучка. Полупанов был уверен, что привезенный неприметным спец не обнаружит никакого подвоха. Еще вчера, узнав о предстоящей встрече, - неприметный впервые назначил ее в помещении банка, - он приказал убрать из комнаты все свои подслушивающие и подсматривающие устройства, а те, которые невозможно убрать, не ломая стен - отключить. Но все равно в глубине души оставалось гаденькое чувство, что кто-то из своих мог подложить свинью и оставить включенным какой-нибудь потайной, не замеченный службой безопасности микрофон.
   Случись такое, и всему конец. Виталий Павлович с ужасом представлял, как это произойдет. Неприметный - настоящее его имя Полупанов избегал произносить даже про себя, обходясь в разговоре нейтральным "вы" - не меняя выражения лица, выйдет из кабинета и они никогда больше не встретятся. Вроде бы, ничего страшного, но для Виталия Павловича это будет означать полный крах и лишение всего, чего он сумел добиться в жизни.
   Полупанов не был ни трусом, ни карьеристом в худшем понимании этого слова. Службу в центральном аппарате КГБ он начал еще при Юрии Владимировиче Андропове, уверенно продвигался по служебной лестнице, и никогда не гнулся, не трепетал перед начальством. Неприметный был исключением. Виталий Павлович познакомился с ним давным-давно, и уже тогда этот человек обладал огромной властью, занимая при этом какие-то странные, неопределенные посты. При генсеках он числился далеко не первым по значению инструктором ЦК, однако с его мнением считались не только члены Политбюро, но и сам Генеральный Секретарь. Он никогда не высовывался, не мелькал на страницах газет и экранах телевизоров, а во время перестройки и вовсе ушел в тень. Потом без лишнего шума и публичного сжигания партбилета вышел из партии и стал советником в администрации президента. Президенты менялись, а он оставался. И к советам его, насколько знал Полупанов, всегда прислушивались.
   Что-то было во взгляде этого человека такое, что генерал Полупанов, чья твердость характера признавалась всеми, не мог противостоять ему больше двух секунд. Вроде бы, должность неприметного никаким боком не касалась деятельности научно-технической разведки, но официальный представитель ЦК, курирующий этот отдел Комитета госбезопасности, настойчиво рекомендовал генералу прислушиваться к его советам и не отказывать в просьбах. Даже если они касались самых секретных операций. Это было тем более странно, что генерал понятия не имел, есть ли у неприметного необходимые допуски. А когда он, решившись, спросил об этом у куратора, тот с загадочной улыбкой заверил, что "у этого товарища допуск выше, чем у членов политбюро. А может быть, чем у самого Генерального". Разговор тогда, вроде, свели к шутке, но генерал понимал - в каждой шутке есть доля правды.
   Возраст этого странного человека всегда оставался для Виталия Павловича загадкой. Сам генерал, недавно отметивший шестидесятипятилетний юбилей, заглядывая в зеркало, с удовольствием отмечал, что, несмотря на покрытую серебром голову и прорезавшие лицо глубокие морщины, статью и выправкой поджарой фигуры он может дать фору многим молодым. Особенно банковским клеркам, расплывшимся и гладколицым. А неприметный много лет оставался человеком без возраста. Когда Полупанов впервые познакомился с ним и попытался по профессиональной привычке нарисовать его словесный портрет, то быстро понял - ничего не выходит. Получавшемуся описанию мог соответствовать каждый четвертый житель страны в возрасте от сорока до шестидесяти лет. Шло время, а неприметный не менялся, оставаясь все таким же, и Виталий Павлович устал раздвигать возрастные рамки, гадая, полсотни лет исполнилось его таинственному шефу, или все девяносто.
   Выйдя в отставку, генерал не сменил род деятельности. Под крылом банка "Реконструкция" работали несколько охранных предприятий, парочка независимых фондов непонятного для посторонних назначения, закрытая для посторонних частная клиника, а по сути - исследовательский центр "Новая медицина", возглавляемая доктором Троепольским, и силовое подразделение с хорошо упрятанным тренировочным центром. Но лишь немногие посвященные знали, что собранные воедино, эти организации продолжали незаметную, но такую важную деятельность бывшего отдела научно-технической разведки. А для руководства банком у Полупанова было несколько толковых заместителей, хорошо знавших экономику. Как и он, заместители прошли школу КГБ и умели держать язык за зубами.
   Все прошедшее после крушения империи время для бывшего генерала главным и непосредственным начальником оставался этот неприметный человек. И одним из приоритетных направлений деятельности была операция "Дети", растянувшаяся на два десятка лет и пережившая сам комитет. В свое время неприметный цепким взглядом выхватил среди рутинной текучки рапорт старшего лейтенанта Богатырева, и никогда больше не выпускал это дело из-под контроля.
   Сегодня Полупанов по каким-то неуловимым признакам догадался, что приезд шефа связан с питомцами Богатырева. Хотя по лицу гостя можно было прочитать не больше, чем по лицу египетской мумии, Виталий Павлович чувствовал, что разговор предстоит серьезный. Судя по сумме, перечисленной недавно на счета "детей", им предстояло выполнить какое-то особо важное задание. Тройке воспитанников Богатырева уже приходилось проводить фантастически рискованные операции, и ни разу "дети" не обманули ожиданий. Хотя самое первое задание им пришлось выполнить действительно в детском возрасте, когда им не исполнилось еще и четырнадцати лет.
   - Все чисто! - доложил техник, убирая в чемоданчик свою хитрую аппаратуру.
   Полупанов незаметно взглянул на настенные часы с логотипом банка и удивленно вздернул брови. Ему казалось, что спец возился не меньше часа, а на самом деле прошло всего чуть больше пятнадцати минут. Гость заметил его удивление, но не показал вида и произнес глуховатым, полностью лишенным интонаций голосом:
   - Генерал (он всегда так называл Виталия Павловича, хотя тот уже двадцать лет, как не носил погоны), - что вы можете сообщить по поводу инцидента с подопечными? Прошла уже неделя, достаточно времени, чтобы разобраться.
   - Так точно, времени хватило! - доложил по-военному Полупанов. - Если бы вы не назначили встречу на сегодня, я бы еще вчера доложил вам...
   - Так докладывайте! - перебил его собеседник.
   - Дети были доставлены в клинику к Троепольскому и подвергнуты всестороннему обследованию. Здесь результаты.
   Он положил руку на пластиковую папку и чуть придвинул ее в сторону неприметного.
   - Не надо, - голос шефа оставался все таким же бесцветным. - Поясните вкратце.
   - Доктору была поставлена задача - разобраться с причиной одновременной потери сознания всеми тремя подопечными и выяснить, не может ли такое повториться в самый неподходящий момент.
   - Виталий Павлович, - впервые за все время знакомства невзрачный назвал генерала по имени-отчеству. Это оказалось так неожиданно, что Полупанов машинально обернулся назад - не обращается ли собеседник к кому-то за его спиной. - Виталий Павлович, вы что, не можете рассказать обо всем нормальным человеческим языком? А вы словно протокол читаете!
   В глазах у него, опять же впервые, блеснули живые искорки. И, хотя лицо неприметного по-прежнему ничего не выражало, оставаясь все таким же бесстрастным, Полупанов вдруг понял, что его собеседник крайне взволнован. Это было так же странно, как увидеть перед собой отбросившего костыли и побежавшего вприпрыжку инвалида. От удивления Виталий Павлович даже вспомнил фамилию собеседника - Иванов, с ударением на первом слоге. Хотя он всегда сомневался в ее подлинности.
   - Хорошо, товарищ... - тут Полупанов запнулся. Он всегда старался строить разговор с Ивановым так, чтобы можно было обращаться просто на "вы", избегая имени-отчества, так что сейчас, как это иногда случается, они просто выскочили у него из головы.
   - Иван Иванович, - подсказал неприметный.
   - Хорошо. Иван Иванович. - Слишком похоже на фарс, чтобы быть правдой, - в очередной раз подумал Полупанов. С первого дня знакомства он сомневался в подлинности этого имени. Ладно, пусть будет Иван Иванович. - В общем, Троепольский уверяет, что в обмороке ребят нет ничего страшного. В докладе все подробно описано, а если кратко, то обморок явился следствием генетического... нет, все-таки вам лучше самому прочитать доклад.
   Иванов пристально посмотрел на него, раскрыл папку и углубился в чтение. Он переворачивал страницы так быстро, что Полупанов засомневался, можно ли за такое короткое время понять смысл прочитанного. Оказалось - можно, потому что, отложив стопку листов, тот произнес тусклым, совершенно лишенным эмоций голосом:
   - Значит, доктор уверен, что толчком явилось облучение, полученное во время последнего задания, и ничего опасного в происшедшем нет...
   ...Три месяца назад подопечным Богатырева пришлось проникнуть в зону отчуждения Чернобыльской станции, в самый ее центр - к Саркофагу, накрывшему бывший четвертый энергоблок. Агентура "Реконструкции" получила сигнал о появлении в зоне людей. Мужчины и женщины, подозрительно похожих на виденных операторами четвертого блока за сутки до аварии. Странно было, что, судя по описанию свидетелей, добытому под гипнозом, оба совершенно не постарели. Мужчина по-прежнему выглядел на пятьдесят, а женщина на тридцать. Впрочем, странностей в этом деле хватало с избытком. С того дня прошло больше четверти века, но "Реконструкция" не списала дело в архив. Понимая, что эти люди не по зубам обычным сотрудникам, Полупанов отправил туда своих "суперагентов". Но или они опоздали, или объекты поиска действительно оказались неуловимы... Короче говоря, ребята вернулись ни с чем. А тут еще с ними случилась такая неприятность...
   ...Иванов взял себя в руки, и теперь перед Полупановым сидел прежний шеф, бесстрастный и невозмутимый. Куда-то улетучилась висевшая до сих пор в комнате невидимая пелена нервного напряжения.
   - Тогда перейдем к делу. Недавно вы передали мне сведения по последним разработкам исследовательской группы "Севернефти"...
   - Так точно! - кивнул Виталий Павлович.
   Полгода назад аналитики "Реконструкции" (так называлась не только возглавляемая отставным генералом финансовая группа, но и растворившийся в ней бывший отдел КГБ), основываясь на агентурных данных, отметили повышенное внимание владельца корпорации "Севернефть" миллиардера Ефима Соломатина к принадлежащей ему же научно-исследовательской лаборатории. Лаборатория ни с того, ни с сего разрослась до полноценного НИИ, и на него пролился золотой дождь финансирования. Вроде бы ничего странного, олигарх обернулся лицом к науке, сделав ставку на разработку передовых технологий. Но слишком уж большие деньги он вложил в научные разработки, не обещавшие немедленной отдачи, а это было не в привычках российских толстосумов. Кроме того, к работе в новом институте стали привлекать, вкладывая крупные суммы, специалистов из таких областей науки, которые никаким боком не касались проблем нефтедобычи и геологоразведки. В частности, ведущего в стране специалиста по теории ядерной физики из Академии наук.
   В сводном докладе аналитическая группа "Реконструкции" предложила несколько версий этого странного явления, начиная от самой банальной: разжиревший миллиардер решил таким образом войти в историю и нашел для этого новую игрушку. И до страшновато-экзотической: Соломатин возжелал получить в собственное владение ядерное оружие. Зная, какой степени достигла продажность в стране, Полупанов не сбрасывал со счетов последний вариант. Даже если технологии изготовления и компоненты ядерной бомбы нельзя купить за большие деньги, рассуждал он, то это можно сделать за очень большие деньги...
   Теперь, сведя воедино интерес шефа к "детям" и Соломатинскому институту, Виталий Павлович понял, о чем пойдет разговор. И не ошибся. Но не учел того, что Иванов получает информацию из разных источников, а не только от него.
  

2

  
   Вчера тетя Маша взяла недельный отпуск и уехала в гости к сестре, поэтому выполнять обязанности повара пришлось Виктору. Отдав должное его кулинарным способностям, Алексей Степанович поднялся из-за стола и объявил:
   - Ребята, сейчас никуда не разбегайтесь, есть разговор. Через пятнадцать минут жду вас у себя в кабинете.
   Это слова никого не удивили. После получения аванса, намного превысившего прежние гонорары, все трое давно ждали нового задания. Ждали с особенным нетерпением - хотелось поскорее обкатать в реальном деле недавно обретенные сказочные возможности. Дары Божии, как назвал их Антон. Хорошо, если Божии, усомнился Виктор. А Марина подвела черту - главное, как они будут использованы.
   Итак, в активе у них в чисто физическом плане появилось умение летать, проходить сквозь стены и другие материальные препятствия и воздействовать на неодушевленную технику. Как ни странно, чем сложнее была техника, тем легче оказывалось подчинить ее своей воле. Им ничего не стоило изменить показания приборов, как было во время их "обморока", или переключать программы в телевизоре без помощи пульта, но сходило семь потов, прежде чем удавалось остановить, или вновь запустить старинные настенные часы-кукушку, висевшие в коридоре на втором этаже.
   Ребята догадывались, что выявили далеко не все подаренные им неизвестно кем возможности.
   - Если уж мы летать научились, так, может, и по воде пойдем, аки посуху? - язвительно сказал Виктор, намекая на отношения друзей с отцом Аркадием.
   Антон чуть нахмурился, но промолчал - он привык к показной легкомысленности названного брата. Марина не выдержала:
   - Зря ты так, Витя. Ты что, думаешь, все это мы получили случайно? Нет, ошибаешься! Раз уж такое произошло, значит, есть во всем этом какой-то смысл. И нам еще предстоит преодолеть много искушений...
   - Ага! Как Христу в странствиях по пустыне! - ляпнул Виктор, и тут же пожалел о сказанном, увидев, какой взгляд метнула на него Марина.
   - Ну, что ты, Мариша, я ведь пошутил! - попытался он оправдаться.
   - В следующий раз думай, прежде чем так шутить! - сурово сказала девушка и добавила: - Все, пора идти, дядя Леша ждет. И помните, даже ему ни слова. Сначала сами во всем разберемся. И смотрите, не вздумайте лезть ему в голову. Это будет совсем по-свински, а он такого отношения не заслуживает.
   Дело было в том, что кроме новых физических возможностей, они обнаружили в себе новое умение. Оказалось, теперь все трое не хуже хваленого полиграфа, или, по-простому, детектора лжи, могли отличать произнесенную ложь от правды, а если человека одолевала какая-то настойчивая мысль - даже прочитать ее. До этого они тоже умели передавать информацию без слов, но только друг другу, да и то самую простую. А теперь у них получалось обмениваться более сложными мыслями, и даже эмоциями. Из-за чего обоим парням пришлось не раз краснеть, замечая насмешливые взгляды, то и дело бросаемые на них Мариной.
   В первый же день после ночных полетов Антон обнаружил, что милейшая домоправительница Елизавета Витольдовна одержима боязнью упустить хоть одно слово из произнесенных в доме. А каждый вечер, запершись в своей комнате, она писала подробный отчет и через завхоза Михайловича, два раза в неделю выезжавшего на рынок за продуктами, отправляла его по инстанции.
   Виктор и Марина подтвердили эту информацию, и к Михайловичу прислушались уже втроем. Завхоз оказался не так прост, как выглядел. Бывший прапорщик специального подразделения, он был подобран для нынешней должности из-за своего семейного положения - полного одиночества, обусловленного полученным в Афганистане специфическим ранением. В его задачу не входило стучать на жителей Гнезда. Он должен был охранять их, что и делал со всем усердием. Но, прислушавшись к нему поглубже, ребята с содроганием поняли, что, получив приказ, добрый Михайлович без малейшего сомнения всадил бы пулю любому указанному обитателю усадьбы, даже Богатыреву, своему непосредственному начальнику. Не говоря уже о молодых, которых он про себя называл барчуками, что было особенно обидно - ребята ничем не заслужили такого прозвища.
   Полученная информация больно стегнула всех троих, привыкших считать Елизавету Витольдовну и Михайловича чуть ли не членами семьи и доверять им во всем. С замиранием сердца, готовясь к самому худшему, они "прослушали" Богатырева - но тот, к их глубокому облегчению, оказался чист. Больше того, ребята почувствовали исходящие от него волны по-настоящему отцовской любви, и им стало стыдно...
   Единственным человеком, кого не удалось раскусить, оказался Троепольский. Несколько дней после происшествия он с утра до вечера общался ребятами, однако или не говорил ни слова неправды, или отличался особой мысленной дисциплиной, но сознание доктора так и осталось для них закрытой книгой.
   Посовещавшись, они решили не вываливать всю эту информацию на голову дяде Леше, а разобраться во всем самим, и принять свои меры. И даже, вопреки мнению Виктора, считавшему, что Елизавета Витольдовна не заслуживает помощи, избавили ее от замеченного Антоном злокачественного новообразования в печени. Сделать это оказалось намного проще, чем было бы прежде...
   - ...Ну, что, ребятки, пришло время отрабатывать денежки, - Богатырев говорил вроде шутливо, но веселья он вовсе не испытывал, и это стало понятно слушателям с первых слов. - Предупреждаю, на этот раз задание будет особенно сложное и ответственное.
   - А разве прошлые были простые? - с деланным возмущением возразил Витя, и, по существу был прав. Даже в самой первой операции, проведенной, когда им не было и четырнадцати лет, ребята показали чудеса ловкости и изворотливости, превосходящие пределы человеческих возможностей, и без ложной скромности отдавали себе в этом отчет.
   - Виктор, разве я давал тебе слово? - строго оборвал его Алексей Степанович, и по тому, что прозвучало "Виктор", а не привычное "Витя", стало понятно, что время шуточек кончилось. Антон вдруг почувствовал, что дядя Леша элементарно боится за них.
   - Итак, повторяю, задание предстоит особой сложности, - повторил Богатырев. - Предупреждаю сразу, по этому маршруту уже были посланы две группы. Из тех, с кем вы так доблестно сражались в тренировочном центре. Точнее, из того подразделения...
   Значит, дело, действительно предстоит серьезное, понял Антон.
   - ...И обе группы бесследно пропали, - продолжил Богатырев. - А позавчера труп одного из бойцов обнаружили в тайге. Без головы и без пальцев. Опознали его лишь по генетической карте. Вот так-то.
   Он помолчал, давая слушателям время проникнуться серьезностью предстоящего дела.
   - А теперь слушайте внимательно!
   Алексей Степанович понизил голос почти до шепота, будто опасаясь, что их могут подслушать. И обязательно бы подслушали, да еще и подсмотрели, потому что в кабинете кто-то установил четыре микрофона и две миниатюрные видеокамеры, снимающие все происходящее с разных ракурсов. Но ребята обнаружили их сразу, как только вошли, и шпионская техника навсегда оглохла и ослепла стараниями Виктора и Марины. А Антон, издавая горлом неслышимые обычным ухом колебания, заставил оконные стекла вибрировать мелкой, незаметной глазу дрожью, и теперь никакой лазерный луч не мог снять с них прозвучавших в кабинете слов. Но дядя Леша, конечно, об этом не догадывался, как не подозревал о наличии в его кабинете шпионской техники.
   Эти заботы, впрочем, ничуть не отвлекли новоявленных суперменов от рассказа приемного отца. Вот что они услышали.
  

3

  
   Восемь месяцев назад миллиардер и олигарх Ефим Соломатин вдруг озаботился делами научно исследовательской лаборатории, входившей составной частью в его же собственную корпорацию "Севернефть". Корпорация разрабатывала месторождения на шельфе Северного Ледовитого океана, и до этих пор лаборатория влачила довольно жалкое существование, служа, скорее всего, лишь афишей интереса, якобы проявляемого олигархом к прикладной науке. С легкой руки нового президента, поддерживать науку считалось признаком хорошего тона, вот и приходилось раскошеливаться. Работавшие у него ученые, хоть и получали значительно больше своих коллег в государственных научных заведениях, но похвастать особым вниманием хозяина к своей деятельности не могли. Лаборатория прозябала в поселке Полярный на северной оконечности полуострова Таймыр, и до недавнего времени текучесть кадров в ней была феноменальной - даже за тройную зарплату находилось мало охотников прогуливаться по единственной улице поселка в обнимку с белыми медведями.
   И вдруг все резко изменилось. Во-первых, Ефим Соломатин перенес лабораторию из заполярной Тмутаракани в более обжитый и цивилизованный район. В живописнейшем уголке в сотне километров от Красноярска он купил пустующий городок отслужившей свое воинской части, восстановил жилые дома, отстроил лабораторные корпуса, забил их до отказа научной аппаратурой не совсем понятного назначения - по большей части, не имевшей отношения к нефтедобыче, - и городок зажил новой жизнью.
   Штаты в новом институте по сравнению с заполярной лабораторией разрослись втрое и, судя по ярким именам, заблиставшим в обойме привлеченных Соломатиным ученых, на оклады он не скупился. Если уж ему удалось переманить не только видного специалиста из Российской Академии наук, но и немецкого профессора не из последних... Что-то тут было "явное не то". Тем более что научная специализация переманенных ученых часто оказывалась далека от проблем шельфовой нефтедобычи. Зачем, например, ему понадобились специалисты не только по теоретической ядерной, но даже астрофизике?
   Все это, вместе взятое, заинтересовало незаметного советника администрации президента Ивана Ивановича Иванова, и агентурный отдел финансовой группы "Реконструкция" получил соответствующее задание. Генерал Полупанов отправил в Красноярский край группу из трех агентов, подготовленных по методике доктора Троепольского. Прибыв на место, группа доложила, что бывший военный городок охраняется лучше Генерального штаба, и они ищут подходы. После чего связь с ними прервалась. Посланную следом вторую группу постигла та же судьба, то есть, она тоже бесследно пропала. И только спустя время, как уже говорилось, в тайге обнаружили изуродованное тело одного из боевиков Полупанова.
   - Сурово! - Виктор воспользовался краткой передышкой, сделанной Алексеем Степановичем, чтобы глотнуть воды. - Положить шестерых таких бойцов - это надо еще умудриться! И иметь весомый повод, чтобы пойти на такое. Но скажи, отец, неужели этот институт привлек внимание только хорошим финансированием и режимом повышенной секретности? С таким подходом по стране можно сотни похожих объектов разыскать.
   - Но не на каждом объекте стали бы, как ты говоришь, лучших бойцов пачками класть, - покачал головой Богатырев.
   - Нелогично! - возразил Антон. - Это ведь потом случилось, а сначала...
   - Вот сначала и выслушайте до конца! - нахмурился Алексей Степанович. - А то все спешите куда-то. У одной Марины терпение есть...
   Он сделал еще глоток воды и поставил стакан на стол.
   - Но, вообще-то, вы правы. Есть еще кое-какие обстоятельства. Интерес возник, когда Соломатин стал тайно, через третьи руки, закупать и завозить в бывший военный городок электротехническое оборудование - трансформаторы, кабель, - такой мощности, будто собирался строить там, по меньшей мере, завод по выплавке алюминия. Вы знаете, сколько такие заводы потребляют электроэнергии? Так вот, дальше - больше. Завода, конечно, Соломатин не построил, но несколько раз были зафиксированы такие пики энергопотребления безобидным научным городком, что у энергетиков волосы на голове шевелятся. А Соломатин аккуратно платит по счетам. Правда, платит самому себе, потому что контрольный пакет энергетической компании принадлежит той же "Севернефти". Одно из последних приобретений. Вот такие дела.
   - А агентам не пришла в голову мысль действовать через жителей городка? - спросил Виктор. - Ведь не может быть, чтобы они сиднем сидели взаперти и никуда не выезжали. Тут-то их и можно взять в оборот.
   - Ошибаешься, - сказал Богатырев. - Сидят, и никуда не выезжают! Правда, не все. Многие ездят на выходные в Красноярск. Но эти как раз никакого интереса не представляют, они попросту не знают, чем занимаются ученые. Обслуга, охрана...
   - Неужели Соломатин держит ученых под замком? - удивился Виктор.
   - Вряд ли, - усомнилась Марина. - Не то сейчас время. Скорее всего, им обещано в случае успеха что-то такое, из-за чего они согласились на добровольное заточение. Или огромные деньги, или нечто, что для них важнее денег.
   - Что именно? - спросил Виктор, раздосадованный, что такая простая мысль не пришла ему в голову.
   - А вот это нам и предстоит выяснить, - улыбнулась Марина. - Ведь так, дядя Леша?
   Богатырев усмехнулся, но промолчал, ожидая, что еще скажут его подопечные.
   - Есть еще одно соображение, - дошла очередь высказаться и Антону. - Не знаю, какая у них цель, но, скорее всего, они близки к ее достижению. Как бы много не было им обещано, но у людей просто не хватило бы терпения годами ожидать заветного вознаграждения в добровольной тюрьме, пусть и комфортабельной.
   - Молодцы, ребята! - Богатырев от удовольствия даже хлопнул ладонью по столу. - Буквально слово в слово повторили то, что написали в своем докладе аналитики!
   - Вы упустили один момент! - Виктор, понимая, что пока не заслужил похвалы, решил исправить положение. - Нет сомнений, что обе группы уничтожены охраной городка. Значит, есть, что скрывать, если пошли на такое...
   - Тут и думать нечего! - перебил его Антон.
   - Погоди! - поморщился Виктор. - Думать всегда надо! Но сейчас я не о том. Люди, сумевшие справиться с такими бойцами, не могут быть дилетантами. А значит, должны знать, что генетическая экспертиза выявит личность убитого, как ни заметай следы. Но все равно сработали под дурачка - отрезали голову и пальцы, мол, без отпечатков никто его не идентифицирует. Неужели убийцы не могли надежно спрятать труп? Остальных-то не нашли! И не найдут никогда, можете не сомневаться. Я уверен, что и это тело обнаружили не случайно, а по чьей-то ненавязчивой наводке. Так ведь было, отец?
   - А ведь и на самом деле! - ответил Алексей Степанович. - Только никто почему-то не сделал правильного вывода.
   - Теперь понимаете, что все это значит? - спросил Виктор.
   Все с интересом посмотрели на него.
   - А то, - с торжествующим видом сказал он, - что это предупреждение нам! Получается, что те, кто это сделал, знают о нашем существовании!
  
  

Глава 6. Операция "Озерный"

1

  
   Витино предупреждение было воспринято очень серьезно, потому что Антону и Марине чутье подсказывало то же самое. Просто получилось так, что нюх на опасность сработал у Вити чуть раньше, чем у них. Но все трое сошлись в одном - о них знают и к их атаке готовятся. Поэтому с самого начала приняли чрезвычайные меры предосторожности - в Красноярск прилетели на разных рейсах и постарались в пути привлекать к себе как можно меньше внимания. То есть, под чужими именами, и вряд ли случайные попутчики или работники аэропортов вспомнят потом их лица. Даже лицо такой красавицы, как Марина.
   В гостиницу они не пошли. Прилетевший первым Витя снял по объявлению "уютный частный домик в хорошем, экологически чистом районе", оказавшийся столетней развалюхой с удобствами в конце заросшего травой огорода. А "экологически чистый район" оказался дальним пригородом.
   Запросивший неимоверные деньги хозяин, везя Витю в свои владения, всю дорогу переживал, опасаясь потерять клиента, но жадность брала верх, и цену спускать он не хотел, упираясь до последнего. Чтобы не вызывать подозрений, Витя отчаянно торговался за каждый рубль, хотя жилье полностью устроило его своим расположением, хорошим обзором подходов и возможностью скрытного отхода через упомянутый огород. В итоге сговорились к обоюдному удовольствию, и хозяин исчез, обещав не появляться раньше, чем через месяц.
   Для начала решили проверить, на самом ли деле никто из "выездных" из Озерного - так назывался научный городок, - не может дать нужной информации. В ночь с пятницы на субботу Антон и Виктор сели в электричку и к утру доехали до ближайшей станции, которой пользовались жители городка для поездки в Красноярск. Там они разделились - Витя остался на вокзале, а Антон пешком отправился по ведущей в Озерное дороге и, не доходя нескольких километров, занял наблюдательный пост на обочине так, чтобы ни одна выехавшая оттуда машина не проехала мимо него.
   Первый час, проведенный в засаде, Антона нещадно ели комары. Сначала он стойко переносил это издевательство, потом возмутился собственному терпению, поразмыслил, и нашел выход из положения. Оказалось очень просто - подобрал экспериментальным путем нужную частоту испускаемого горлом неслышимого обычным ухом звука, и окружающее пространство очистилось в радиусе не меньше ста метров - гнусные кровососы в панике бросились наутек, а кто не успел, замертво падали на землю. Если в это время в том же радиусе случайно оказались люди - ягодники или грибники, возможно, что они улепетывали впереди комаров...
   Эти важные занятия не отвлекали Антона от главного дела. В течение двух часов он сообщил по телефону оставшейся в городе Марине номера шести машин, проехавших из Озерного в сторону Красноярска. А она уж должна была очаровать автоинспектора на посту ГИБДД, чтобы тот останавливал нужные автомобили и предоставлял красавице возможность побеседовать с их водителями.
   У Вити было свое задание. Он должен был определить в толпе пассажиров пригородной красноярской электрички жителей интересующего его населенного пункта и выудить у них нужную информацию.
   Марина побеседовала с четырьмя водителями, остановленными услужливыми полицейскими, готовыми по малейшему ее намеку отобрать права или снять номера хоть у самого губернатора или начальника УВД. Другие две машины, выехавшие из Озерного, не доехали до города, свернув куда-то по дороге.
   Витя опросил десятка полтора пассажиров, выехавших из закрытого городка на выходной в краевой центр. И у Марины, и у Виктора все прошло гладко. Никто из тех, с кем они разговаривали, в том числе полицейские, не запомнили ни их лиц, ни самого разговора.
   Но результат оказался нулевым. Среди отработанных жителей городка оказались пять охранников внешнего периметра (численное преобладание секьюрити многое говорило об организации системы охраны), два слесаря-сантехника, две продавщицы, одна официантка и компания из четырех молоденьких учительниц единственной в городке школы. Даже вывернув их наизнанку, нельзя было узнать больше, чем выпытали у них Витя с Мариной. Да, все они знали, что внутри городка за высоким забором находится особо охраняемая зона, но вход туда по особым пропускам, а имеющие эти пропуска живут в элитном коттеджном поселке, охраняемом еще тщательнее, чем периметр Озерного, и почти не общаются с остальными жителями. А если и общаются, то только по бытовым делам.
   Зато удалось выяснить множество подробностей о внутреннем распорядке жизни городка. Государственной полиции там не было, ее место занимала служба охраны порядка, полностью оправдывающая свое название. Порядок в закрытом населенном пункте поддерживался идеальный, как в смысле чистоты улиц и подъездов, так и поведения граждан. Взять такую мелочь, как мелкое хулиганство мальчишек, разрисовывающих стены в подъездах или поджигающих кнопки в лифтах. В первые месяцы после заселения городка такое случалось, а потом как отрезало. Чего бы это ни стоило, во всех случаях виновники были найдены и наказаны. А о таких прегрешениях, как воровство или пьяные дебоши и говорить не приходилось. О более серьезных преступлениях в городке не слышали. Наказание за все проступки было одинаково - виновники вместе с семьями выдворялись из Озерного в двадцать четыре часа, и приговор обжалованию не подлежал. Метод неотвратимости наказания срабатывал лучше любой агитации. А за свое место держался каждый житель. Даже обслуживающий жилые дома слесарь из жилконторы получал такую зарплату, что, отработав без нарушений три года, мог купить квартиру в любом областном центре страны.
   Поэтому, если у кого-то возникало желание выпить, но человек не был уверен в собственной сдержанности - удовлетворял его ночью под одеялом, а свободное время посвящал воспитанию детей. В ход шли все методы - от пряника до надежного, испытанного кожаного ремня. Такую работу попробуй, найди, а задница - ничего, задница зарастет, рассуждали они.
   Нельзя сказать, что такое положение дел жителям не нравилось. Совсем наоборот. Невзирая на строгости, все, с кем разговаривали Марина и Витя, в один голос хвалили установленные в городке порядки и чуть ли не молились на основателя городка Ефима Соломатина. Кстати, он посещал Озерный с завидной регулярностью.
   Если бы в задачу группы входили социологические исследования, работу можно было считать законченной. Но, увы, к решению проблемы они не приблизились ни на шаг. Хотя, как правильно заметила Марина, уменьшение числа вариантов в любом случае приближало группу к цели. Парни согласились с ней и стали готовиться к следующему варианту, предусматривающему непосредственное проникновение в загадочный научный городок.
   Выступать решили налегке. Оружия они не признавали категорически, хотя дядя Леша как-то скептически заметил, что каждый из них с голыми руками страшнее скорострельной пушки. Так это, или не так, но, получив некоторое представление о системе охраны Озерного, все трое поняли, что проникнуть на территорию городка с оружием нет никаких шансов. Конечно, это больше касалось обычных граждан, к которым они ни в коей мере не относились. Но - береженого Бог бережет.
   Телефонов тоже брать не стали. По той простой причине, что мобильная связь в городке была чисто локальной, не имея выхода в большой мир. Проблему связи пришлось решать по своему, так, как демонстрировали это на недавних смотринах генералу Полупанову и невзрачному господину. Для этого Антон приказал Марине остаться в городе. Она скорчила недовольную гримасу, но подчинилась беспрекословно. В боевой обстановке вступал в силу закон единоначалия, а Антон был раз и навсегда назначен Алексеем Степановичем Богатыревым командиром оперативной группы.
   Конечно, такой способ связи был далеко не так надежен, как телефон. Наверное, его можно назвать телепатией, но ему далеко до той телепатии, достоинства которой расписаны в фантастической литературе. Чтобы передать абоненту послание, желательно обоюдно настроиться друг на друга. Если абонент не знает, что ты пытаешься вызвать его, то вызов превращается в неимоверно тяжелую задачу, отнимающую много сил, и их, как правило, хватает после этого лишь на передачу коротенького послания из одного-двух слов.
   Поэтому договорились, что Марина будет настраиваться на Антона в начале каждого часа. Пять минут на него, а если он не ответит - еще пять минут на Витю. Если не выходят на связь оба - значит, дела совсем плохи, и она принимает меры по третьему варианту. Но об этом никто из них не хотел даже думать.
  

2

  
   К делу приступили в воскресенье вечером. Витино предложение преодолеть расстояние до Озерного по воздуху, как бы заманчиво оно ни звучало, Антон вынужден был отклонить. Той памятной ночью они втроем вдоволь нарезвились в подмосковном небе, но никто из них не знал пределов собственной выносливости. Хватит ли сил пролететь больше ста километров от Красноярска до Озерного? Смогут ли они сориентироваться на местности и взять правильный курс? Нет, решил Антон, лучше воспользоваться старым, сухопутным способом.
   Витя спорить не стал. Самоуверенный упрямец в обычной жизни, на заданиях он превращался в исключительно дисциплинированного бойца. С наступлением сумерек они надели неприметную темную одежду и вышли в центр общественной жизни пригородного поселка. По дороге им попались не меньше десятка компаний подвыпившей, а иногда и обкуренной молодежи. Если бы не способность убеждать и успокаивать даже агрессивно настроенные стаи, или на их месте оказались обычные люди, быть бы парням битыми, а то и ограбленными не меньше десяти раз - по числу встреч. На применение же боевых навыков в мирной обстановке у них было наложено категорическое табу.
   На небольшой площади с громыхающим электронной музыкой рестораном, двумя магазинами и множеством ларьков, стояли несколько такси с надписями по борту и светящимися фонарями на крыше. Но Антон с Виктором обошли их стороной, и в дальнем закоулке площади безошибочно наткнулись на стайку стареньких "Жигулей". Водители, носившие громкое звание бомбил, курили в сторонке и внимательно присматривались к прохожим, оценивая в них потенциальных клиентов. В основном это были люди пенсионного возраста.
   - Куда вам, ребята? - спросил похожий на отставного полковника седовласый пенсионер.
   - В Канск, отец.
   Называть истинную цель поездки Антон не стал. Хоть через десять минут вся компания забудет о выгодных пассажирах, но вовсе ни к чему было даже произносить слово "Озерное". Мало ли что...
   - Ничего себе! - загудели пенсионеры. - А платите сколько?
   - Сколько скажете, столько и заплатим! - ответил Антон так убедительно, что не поверить ему было просто невозможно.
   - Ну, что, мужики, кто повезет? - спросил седовласый. Видно, он был у бомбил за старшего. - Может, ты, Фадеич?
   - Не-е, не доеду, - с сожалением отозвался толстенький лысый боровичок. - Я бы с удовольствием, деньги-то, кому они лишние? Но движок троит, завтра собрался разбирать. Нет, не доеду...
   Остальные бомбилы мялись, пожимая плечами.
   - Никто, значит, не хочет? - констатировал седовласый. - Значит, еду я.
   И показал на ухоженную, чисто вымытую "девятку":
   - Садитесь, ребята, если цена не смутит!
   Цена ребят не смутила. Они рассчитывали, что он заломит раза в полтора больше.
   - Только деньги вперед! - предупредил бомбила. - А то, знаете, всякие случаи бывают...
   - Без проблем! - ответил Витя и отсчитал запрошенную сумму с увесистым гаком.
   Седовласый демонстративно, чтобы все видели, передал деньги Фадеичу, позвонил жене, и машина отъехала от площади. Вот будет хохма, подумал Антон, устраиваясь на сиденье, когда завтра оба будут вспоминать, за что Фадеич возвращает приятелю такую сумму, и откуда она вообще взялась!
   Внутри машина выглядела еще лучше, чем снаружи. Видно было, что хозяин любит ее, холит и лелеет. Он оказался разговорчив, и через пять минут стало известно, что он действительно отставной подполковник, на пенсию вышел с должности командира отдельного батальона, и служил... в Озерном! И, хотя новый хозяин, миллиардер Соломатин, многое изменил в городке, все равно кое-что из воспоминаний отставного военного могло пригодиться. Тем более, рассказывал подполковник так образно, что картинки городка буквально вставали перед глазами.
   За разговорами едва не пропустили поворот с основной трассы к Озерному. Антон с Виктором заранее договорились, что от поворота будут добираться своим ходом, а таксист удивился:
   - Но ведь до Канска еще...
   - Ничего, - ответил Антон. - Нам сюда и надо.
   Водитель пожал плечами, но безропотно остановился у обочины. Попрощались, и он повернул в сторону города. Часа два еще отставной подполковник будет смутно вспоминать, что возил кого-то в Канск, а завтра вообще забудет о своей поездке, и даже под гипнозом ни один специалист-психолог не сможет восстановить его память. Доктор Троепольский проводил эксперименты, так что Антон был полностью в этом уверен. Кстати, доктор, пусть и не вживую, а по воспоминаниям и документам, изучал феномен Вольфа Мессинга, и заявил, что в части внушения даже ему было далеко до тройки его подопечных. Что уж говорить теперь, после перерождения...
   Когда габаритные огни девятки исчезли за поворотом дороги, Антон и Виктор с радостью дали себе волю, взмыв в черное небо с узеньким серпом зарождающейся луны и яркой россыпью перемигивающихся звезд. Антон летел впереди, взяв направление по компасу. Теперь, наученные опытом, они прихватили с собой теплые куртки - хоть в Красноярске стояла такая же феноменальная жара, как и в Москве, но все равно это была Сибирь, и ночью в двух сотнях метров над землей поток встречного воздуха пробирал основательно.
   Внизу проносилась тайга, прорезанная ручьями и речками. На подлете к цели под ними оказалось довольно большое озеро, давшее название городку. В точности, как и указывала карта, но насколько величественнее все это выглядело с высоты орлиного полета, чем нарисованное на бумаге!
   Антон и раньше неплохо видел в темноте, а после получения "Божьих даров" и вовсе стал видеть не хуже, чем днем. Правда, цвета оказались другими, как будто смотришь через инфракрасный бинокль. Только благодаря этому они не врезались в какую-нибудь встретившуюся по дороге неровность рельефа. Те же "Божьи дары" сохранили их от самоубийственно безрассудной попытки с ходу влететь на территорию городка, окруженную со всех сторон высоким забором с колючей проволокой по верху. Движущиеся по периметру тусклые голубоватые лучи, сходившиеся в точку в звездном небе, и образующие конус высотой километров в пять, они заметили на самом подлете, и едва успели свернуть в сторону. Без сомнения, при пересечении этих лучей сработала бы тревожная сигнализация, и на "залетных гостях" скрестились бы лучи прожекторов вместе с трассирующими очередями зенитных пулеметов. Именно это подсказала Антону интуиция. Как потом оказалась, Витина интуиция говорила то же самое.
   Итак, вариант номер два дал сбой в самом начале. Они приземлились на берегу озера, предварительно убедившись, что эти сказочные по красоте места не облюбовали на сегодняшнюю ночь рыбаки или вездесущие туристы, и устроили совещание. Единоначалие единоначалием, но две головы все равно лучше. Через пять минут новый план был готов. Основывался он на том, что не все выехавшие из Озерного на выходные уже вернулись назад. Кто-то обязательно протянет до последнего, и будет возвращаться рано утром, к началу рабочего дня.
   Так оно и оказалось. В половине седьмого на дороге появился черный "Фольксваген". Было уже совсем светло, но ехал он с включенным дальним светом фар, значит, выехал давно, еще затемно, и забыл выключить свет. Так как зацепить сознание водителя на расстоянии было слишком сложно, то Антон и Виктор просто перегородили ему дорогу, встав на проезжей части.
   - Какого..., - завернул матюка водитель, по пояс высунувшись в открытое окошка.
   Вид у него был грозный, однако в голосе звучала опаска - все-таки он был один против двоих молодых и крепких парней, а дорога пустынная... Но, увидев улыбающиеся лица и услышав приветливые слова, сразу сменил гнев на милость, и сделал приглашающий жест. Правда, сопровождая его нескончаемым нецензурным потоком, сквозь который с трудом пробивались отдельные слова великого и могучего. Все это произносилось без всякого зла или недовольства. Скорее всего, хозяин "Фольксвагена", мужчина лет тридцати, весь в "Найке" и "Адидасе", с пудовыми кулаками и навеки въевшейся в ладони мазутной грязью, иначе просто не умел. Матом он не злоупотреблял, он на нем разговаривал. Его спутница, симпатичная пухленькая женщина, типичная гоголевская хохлушка, черноглазая и чернобровая, не обращала ни малейшего внимания на словесный понос мужа.
   - Ну, ни ..., ..., вы, ..., прямо на дорогу, ..., вылезли! А если бы я, ..., отвлекся? Отскребай, ..., вас потом от асфальта, ...! И кто потом, ..., виноват, ...? Я, ...?
   Антон увидел, что даже Витя, снисходительно относившийся к словесным выкрутасам, и сам не всегда воздержанный на язык, украдкой посмотрел на женщину и, не заметив у нее отрицательной реакции, недовольно поморщился.
   - Слышишь, земляк, - спросил Виктор у водителя, - ты хоть сам понял, что сейчас сказал?
   - А что, ...? - изумился тот.
   - А то, что то же самое можно было изложить, в три раза короче! - усмехнулся Виктор.
   - А-а! Вот ты про что, ...! Так это ж я так, ...,для связки слов. Чтобы лучше доходило, ...!
   - Так женщина же рядом сидит! - попытался образумить его Антон.
   - И я ж ему то же самое говорю! - флегматично заметила хохлушка с певучим украинским акцентом, но особого упрека в ее словах не было слышно.
   - А при детях ты тоже так? - спросил Антон у водителя.
   - Во, ...! А чего тут такого? - удивленно ответил тот. - Все равно они в садике или во дворе не того еще наслушаются! Так что, пусть знают, ...!
   Удивительная логика!
   Антон сидел на заднем сидении прямо за водителем, поэтому заглянуть в глаза никак не получалось. Пришлось обойтись без этого. Он положил руку на плечо сквернослову и размеренно, вкладывая в каждое слово всю силу убеждения, произнес:
   - С этого момента ты не будешь больше материться. Никогда. А если вдруг произнесешь бранное слово, то во рту у тебя появится вкус, будто кошки нагадили. Вместе с тем самым, чем они гадят. В самом прямом смысле. Понял?
   - Ага! - кивнул матерщинник. - Только я не понял, ...
   Завизжали тормоза, и он пулей выскочил на дорогу, едва не наблевав прямо в салоне. Рвало его долго и мучительно. Только вроде перестанет - и опять. Потом он взял в машине бутылку минералки и долго полоскал горло.
   - Фу ты, - тут он запнулся и побледнел. - Фу ты, черт! Что за ерунда? В жизни со мной такого не было!
   - Поехали! - посоветовал Витя с улыбкой. А то на работу опоздаете!
   А Антону шепнул:
   - Тоже мне, Хоттабыч...
  
  

3

   По дороге поговорили с водителем "Фольксвагена", и он, тщательно контролируя речь, рассказал несколько легенд, сложившихся вокруг таинственного Института. Именно так, с большой буквы. Чуть ли не шепотом он поведал пассажирам, к которым стал вдруг испытывать непреодолимое доверие, что некоторых особо злостных нарушителей трудовой дисциплины, из одиноких, якобы не изгоняют из Озерного, а забирают в Институт, и больше их никто никогда не видит.
   - Ага! - округлив глаза, подтвердила чернобровая жена. - Это точно! Все об этом знают, только сказать боятся! Потому что на них там всякие опыты ставят, а потом лишают памяти и отпускают! Вы программу "Жди меня" смотрите? Там много про таких говорят! А если кто много болтает, тех тоже забирают!
   Она перехватила у мужа нить повествования, и затараторила, не умолкая. А Антон постарался чуть раскрепостить ее зажатое сознание и снять наложенные страхом ограничения, чтобы на коротком пути до Озерного она успела рассказать как можно больше.
   - Говорят, там институт нефти! - продолжала женщина. - Ага! Так мы и поверили. Дурных нема! Знаем мы ихнюю нефть! На самом деле там из людей послушных дурней делают, чтобы вкалывали на этих, как их, на буровых, и денег не просили. Как это называется, забыла... ага, зомби, вот!
   Маразм крепчал, но, слава Богу, путь оказался недалеким.
   - Привет, сосед! - поздоровался водитель с охранником на въезде в городок, показывая пропуска, свой и жены. По всем признакам, охранник знал приехавших, как облупленных, но, тем не менее, изучал пропуска долго и старательно, несколько раз сличая фотографии с оригиналами. Пассажиров охранник не заметил, хотя осмотрел всю машину и даже заглянул в багажник. А хозяин "Фольксвагена" и его разговорчивая жена забыли сообщить ему об их присутствии. Так Антон с Виктором оказались в Озерном.
   Однако радоваться было рано. Предстояло еще проникнуть на территорию научного центра, охраняемого не в пример жестче наружного периметра, а что ждало лазутчиков там, можно было только гадать. В восемь утра Антон связался с Мариной, доложил о невеликих успехах, и они с Виктором двинулись в сторону Института, благо, из рассказов очевидцев знали, куда идти.
   Попасть в Институт можно было, пользуясь "даром", то есть, пройдя сквозь бетонный забор. Антона так и подмывало воспользоваться этим экзотическим способом, но он был слабо опробован, и разведчики решили не рисковать. Периметр, скорее всего, контролировался техническими средствами. Кроме того, мало ли, какие материалы стены могли задержать передвижение, а то и нанести непоправимый вред организму. Вдруг стальная арматура в бетоне окажется неодолимым препятствием? Войдешь в стену, а выйдешь с вырванным клоком мяса, а то и чего похуже... Поэтому решили воспользоваться старым, не раз опробованным способом - стать незаметными для окружающих.
   Время приближалось к девяти часам, началу рабочего дня в Институте. По ведущей к проходной широкой аллее, обсаженной с двух сторон могучими кедрами, поодиночке и компаниями шли люди разного возраста и разных национальностей. Европейцы, азиаты, был даже один негр. Он шел, яростно о чем-то споря по-английски с низеньким узкоглазым азиатом. Никто из окружающих не обращал на них абсолютно никакого внимания.
   Смешавшись с разномастной толпой, Антон и Виктор прошли через КПП, предъявив вместо пропусков вырванные из блокнота чистые листочки. Слегка смутило, что охранник забрал "пропуска" и вбросил в щель приемного ящика. Ну и ладно, решили они, главное - оказаться внутри. За проходной ничего особенного не оказалось, разве что зелени на территории Института было еще больше, чем в жилых кварталах Озерного, и без того зеленых сверх всякой меры. Тут повсюду были разбиты клумбы с яркими цветами, красными, синими, желтыми, оранжевыми... Казалось, все свободное пространство между корпусами заполнено буйным цветением, и воздух напоен непередаваемыми ароматами.
   Но разведчики пришли сюда не любоваться сибирскими красотами. И, кажется, напали на след. Откуда-то снаружи, из-за высоченного глухого забора, окружающего институтскую территорию, шли три нитки высоковольтной ЛЭП с длинными гирляндами стеклянных изоляторов на траверсах ажурных стальных опор. Заканчивалась она на огромном поле, размером не меньше футбольного, уставленном десятками трансформаторов, гул от работы которых проникал, казалось, в самый дальний закоулок Института. От них к зданиям расходились кабели разного сечения, и парни видели их, как светящиеся под землей путеводные линии. А один кабель, отходивший от целой группы самых больших трансформаторов, прямо-таки поражал воображение своим диаметром и затаенной мощью. Даже сейчас, когда пробегающий по нему ток работал вхолостую, поднимавшееся над землей свечение говорило, на какую колоссальную работу рассчитано сооружение, к которому был подключен этот кабель. Спрятано сооружение было под землей, точнее, глубоко под приземистым двухэтажным бетонным зданием с единственным окном на втором этаже, куда шла стеклянная галерея от одного из нарядных корпусов самого современного вида.
   Они прошли под галереей и обошли вокруг здание, под которое уходил кабель. Остальные три стены оказались глухими, и Антон интуитивно почувствовал титаническую толщину стен этого сооружения. Не меньше трех метров стали и бетона...
   - Такой домик запросто выдержит взрыв атомной бомбы! - тихо, хоть вокруг никого не было, сказал Виктор.
   Антон кивнул, но ответить не успел. Вывернув из-за угла, не заметив их, с топотом пробежала большая группа охранников в форме, возглавляемая крепким мужчиной средних лет. Трое охранников были вооружены укороченными пистолетами-пулеметами заграничного производства, у остальных на поясах висели кобуры с пистолетами.
   - Первое отделение направо, второе налево! - скомандовал командир. Он тоже держал в одной руке большой пистолет, в другой - рацию. - Третье отделение остается со мной! Они где-то здесь! Брать живыми! Отличившимся - премия в два месячных оклада! Вперед!
   Мыслительный аппарат сработал молниеносно. Непростительно, но они забыли про видеокамеры, которые наверняка насквозь просматривали все пространство научного городка. Возможно, программа идентифицировала своих, и поднимала тревогу при появлении чужих. А тут еще два чистых листка из блокнота в ящике с пропусками... Непростительная оплошность!
   У командира заработала рация. Он выслушал сообщение, осмотрелся по сторонам, не задерживая взгляда на незваных гостях, хоть они стояли всего в пятнадцати метрах от него, и удивленно ответил в микрофон:
   - Но здесь никого нет!
   - Смотри внимательнее! - прохрипела рация. - Я тебе говорю, они там, под галереей!
   - Витя, уходим! И займись камерами, мы про них забыли! - шепнул Антон.
   Он мог бы и промолчать. Виктор понял все не хуже его, и уже бежал за угол, скрываясь от взглядов охранников. Предупрежденные, те могли преодолеть силу внушения и увидеть разведчиков. Антон бросился за Виктором, на ходу локализуя и выводя из строя все замеченные камеры наружного слежения.
   - Что за черт? - прозвучало из рации. - Они пропали! Камеры выходят из строя! Стреляйте, Чабанов!
   Рация всхлипнула и замолчала - убедившись, что с камерами покончено, Антон на всякий случай оставил главного преследователя без связи.
   - Стреляйте? - недоуменно спросил Чабанов и подул в умолкнувшую рацию. - В кого?
   Он сунул рацию в нагрудный карман и крикнул хорошо поставленным командирским голосом:
   - Все ко мне! Построились цепью и прочесываем территорию до ограды. Вперед!
   Наверное, в армии он был сержантом.
   Самоуверенное бахвальство разведчиков перед самими собой осыпалось, как осенние листья на ветру. Куда-то делась мальчишеская бравада, появившаяся после получения "даров Божьих". Теперь Антон уже не был так уверен в собственном превосходстве против толпы охраны, пусть даже глухой и слепой по сравнению с ними. Да, они могли подняться в воздух и улететь. Но далеко ли? До перекрестья лазерных лучей и очередей из крупнокалиберного пулемета, а то и до разрывов зенитных снарядов? Вряд ли получится отклонить трассы выстрелов... Укрыться, проникнув сквозь толщу стен? Но смогут ли они пройти через кирпич, бетон и сталь? Пока что они испытали себя, проходя только сквозь дерево, мертвое и живое. Но пропустят ли их искусственные материалы? Можно было попробовать, но обстановка не очень располагала к экспериментам.
   Значит, оставалось или бегать от охраны, или вступать с ней в бой. И при всем этом никто не отменял задания - выяснить, чем занимается таинственный Институт, и куда уходит такое огромное количество энергии. На раздумье оставалось всего несколько секунд - пока растянувшаяся в цепь охрана не выйдет из-за угла. И Антон решился:
   - Витя, я первый, ты за мной! Только осторожно! - скомандовал он, и медленно погрузился в шершавый бетон стены.
  

4

   Ощущение оказалось пренеприятнейшее. Если когда первый раз просачивался сквозь деревянный забор, у Антона появилось ощущение пронизывающего холодного сквозняка, то теперь он будто продавливался сквозь слой вязкой глины с температурой гораздо ниже нуля. Градусов этак на пятьдесят-шестьдесят. А стальные прутья арматуры - это было вообще что-то страшное. Наверное, в человеческом языке не существует слов, чтобы описать чувство, испытываемое, когда эти железяки проходит сквозь тело. Или наоборот, тело проходит сквозь них. Антон постоянно инстинктивно отклонялся, чтобы какая-нибудь не задела сердце...
   Все прежние страхи мигом вылетели из головы, теперь их заменили другие. Антона вдруг охватила паника. Он потерял уверенность, что движется в правильном направлении. Ему вдруг показалось, что он не пересекает стену, а продирается сквозь бетон вдоль нее. Если это на самом деле так, то хватит ли у него сил добраться до конца? Расстояние до угла в любую сторону было метров пятнадцать-двадцать. А потом вдруг показалась, что полужидкая субстанция стала застывать, и можно навсегда остаться замурованным в стене...
   Но все когда-нибудь кончается, настал конец и навязчивым страхам. С великим облегчением Антон почувствовал, как вытянутая рука, которой он подгребал, провалилась в пространство, свободное от проклятого бетона. Подался вперед, и лицо вышло из стены. Осторожно открыл глаза, опасаясь, что они окажутся залепленными субстанцией, через которую только что продирался. Но ничего подобного не произошло, глаза остались чисты. Рядом, шумно отдуваясь, из стены вылезал Витя. Антон огляделся по сторонам - они попали в небольшую комнатку. Точнее, в мужской сортир, на их счастье, пустой.
   - Хорошо еще, что прямо в унитаз не вляпались! - мрачно сказал Виктор - Нет, что-то не нравится мне такой способ передвижения! Холодно-то как! Как будто с голой жопой на северном полюсе! Да еще без понятия, куда тебя вынесет!
   Антон был полностью с ним согласен. Однако даже в таком, не очень завидном положении оказался один маленький плюсик, о котором он не преминул сообщить Вите:
   - Подождем здесь. Как только кто-нибудь появится, возьмем в оборот и расколем. Самое подходящее место...
   Скоро появился первый посетитель, но это оказалось совсем не то, чего они ожидали. В туалет, гремя ведром, вошла уборщица в синем халате и что-то ворча про себя, принялась мыть и без того идеально чистый пол.
   Парни вовсе не умели становиться невидимками. Зато они могли внушить человеку, что их здесь нет, и тот действительно не замечал их, как не замечают опавшего листка в осеннем лесу. Проходило это не со всеми, попадались люди, на которых не действовало внушение, но таких было ничтожно мало. Скорее, они были исключениями из правила. Слава Богу, уборщица не относилась к таким феноменам. Зато попавшим в нелепую ситуацию разведчикам пришлось вдоволь попрыгать, уворачиваясь от швабры с мокрой тряпкой. Наконец, уборщица ушла и, как ни странно, после нее туалет заблестел еще сильнее, чем раньше, насколько это вообще было возможно.
   Разведчики терпеливо ждали. Минут через десять дверь снова открылась, и вошел человек средних лет в светло-зеленой одежде, похожей на операционный костюм врача-хирурга, и шапочке такого же цвета. Парни дали ему сделать свое дело - не изверги же они, в самом деле! - позволили вымыть руки, и только после этого взяли в оборот. Но прежде выяснили, сколько пройдет времени, пока кто-то заметит его отсутствие на рабочем месте. Им повезло - мужчина оказался из числа руководящего состава секретной лаборатории, и вряд ли подчиненные побегут его искать без уважительной причины.
   Мужчина говорил долго и подробно, и к концу его рассказа Антон с Витей просто ошалели. Потому что услышанное переворачивало все их представление о мире.
   Выпотрошив мужчину до донышка, Антон отпустил его, велев навсегда забыть о встрече. Когда за ним закрылась входная дверь, Витя сказал поскучневшим голосом:
   - Тебе не кажется, друг Антошик, что с такой информацией люди долго не живут?
   - Я тебе больше скажу, Витек, - ответил Антон. - Мне кажется, что с такой информацией люди вообще не живут, если не окажутся далеко-далеко от этого места. А представь, что начнется после того, как мы передадим информацию? Какая начнется кровавая грызня? В которой мы окажемся нежелательными свидетелями? Так что, давай думать, как будем выпутываться из этой ситуации.
   Антон посмотрел на часы.
   - Кстати, пора связываться с Мариной.
   - Только не вздумай рассказать ей, - сказал Витя.
   - За кого ты меня принимаешь? - удивился Антон. - Сами вляпались, сами и выбираться будем.
   - Ты отлично понимаешь, братан, когда начнут зачищать свидетелей, то пройдутся на семь кругов, - задумчиво проговорил Витя. - Не будут разбираться, кто чего знает, кто прав, кто виноват... Может, лучше прикажешь ей, чтобы срочно улетала домой? А то ведь и до нее доберутся.
   - Брось! - грустно усмехнулся Антон. - Ты что, Маринку не знаешь? Да она наоборот, услышав такое, сразу примчится на выручку. Нет, лучше скажу, что продолжаем работать, а сами чего-нибудь придумаем. Здесь нам больше делать нечего. Мы свою задачу выполнили, осталось передать информацию по назначению. Хочешь, не хочешь, а это придется делать.
   Когда сеанс связи закончился, разведчики вышли из туалета и оказались в длинном пустом коридоре с несколькими дверями по обе стороны. Глубоко под ногами чувствовалось присутствие чего-то грандиозного, будто там мерно дышал гигантский, пока еще спящий дракон. И совсем не факт, что люди, вытащившие его из тьмы веков, сумеют сохранить контроль над чудовищем.
   Сейчас нужно было найти лестницу на второй этаж, а там - галерею, единственный выход из этого мрачного здания, где были сосредоточены главные силы Института, его мозговой центр. Пока они не очень рисковали, даже при встречах с персоналом центра. Лишь редкие люди могли выстоять против силы их убеждения, и возможность напороться на такого человека была минимальна.
   Дальнейшие события развеяли самонадеянность и сбили с разведчиков суперменовскую спесь. Лестница обнаружилась в конце коридора, и они стали подниматься, не встретив до сих пор ни одного человека. Но тут везение кончилось. Они уже поднялись на второй пролет, когда наверху появились три человека в форме охраны, но гораздо опаснее тех, что гонялись за ними на улице. Это Антон понял сразу - подсказала интуиция. Он обернулся назад - там, перекрывая лестничный марш, плечом к плечу стояли еще трое в такой же форме. Даже если охранники их не видели, просочиться между ними было проблематично.
   Охранники видели их отлично. Один из стоящих наверху держал в руках две пары наручников, двое поигрывали пистолетами какой-то странной формы. Все они почему-то были в очках, но не темных, солнечных, а каких-то дымчатых, и через них в упор смотрели на незваных гостей.
   - Давайте, господа, не создавать друг другу проблем! - сказал тот, что с наручниками. - Руки перед собой, и поднимайтесь наверх, только медленно-медленно...
   Виктору повезло больше. Он стоял возле самой стены, и потому успел исчезнуть в ней, не дожидаясь, пока охранник закончит фразу. А ведь не прошло и пяти минут, как он говорил, что лучше прыгнет в прорубь с ледяной водой, чем снова полезет в бетонную стену!
   Антон шел, держась за перила, поэтому его прыжок завершился не в стене, а в сантиметре от нее. Остановил его полет выстрел из пистолета охранника. Только попала в плечо не пуля, а стрелка-шприц, мгновенно парализовавшая все тело.
   - На улицу! - крикнул человек с наручниками кому-то за своей спиной. - Второй не должен уйти!
   Почему второй? - почему-то подумал Антон. - Почему не первый? Откуда он знает, что я старший группы? Черт, какие глупости...
   С Антоном происходило что-то странное. Сознание мутилось, он не мог пошевелить даже пальцем. Мелькнула вялая мысль - что они мне всадили? Какие только парализующие средства ни испробовал на них доктор Троепольский, ни одно из них не действовало дольше нескольких секунд. Организм моментально вырабатывал противоядие, и действие препарата сходило на нет. То же самое с любыми смертельными ядами. На них перепробовали все, от банального мышьяка до синильной кислоты и яда кураре. И ничего. Троепольский, сделав анализы выделяемых их органами веществ, не упустил своей выгоды и запатентовал несколько антидотов. А тут... Неужели охранники заранее знали, с кем им придется иметь дело? Даже если так, где они взяли этот препарат? Оказывается, не так уж они и неуязвимы. Выходит, и на старуху нашлась проруха...
   Цепляясь за эти мысли, усилием воли Антон удерживал сознание, но пошевелиться все еще не мог. Его окружили люди в форме и защелкнули на запястьях наручники. Почему они не стальные, а из какого-то желтого металла? - подумал он. - Хорошо, хоть не серебряные... И осинового кола ни у кого в руках не наблюдается...
   Антон сделал попытку улыбнуться, но ничего не получилось. Но все равно, если сохранилась способность оценивать ситуацию с юмором, значит, не все еще потеряно...
   Это была его последняя мысль. Дальше удерживать сознание он не смог.
  

Глава 7. В плену

1

  
   Очутившись внутри стены, Виктор не стал уходить далеко вглубь, и потому расслышал приказ ловить его на улице. Видно, отдавший его начальник посчитал, что беглец обязательно будет прорываться за пределы городка. Виктор попытался нащупать сознание Антона и нашел его не в лучшем состоянии. Через несколько секунд сознание выключилось совсем, но это не была смерть, он слышал бессвязные обрывки мыслей Антона. Но даже потеря сознания - это плохо. Что-то, слишком много знают и умеют эти чертовы охранники! Даже у доктора Троепольского никогда не получалось довести их хотя бы до легкого обморока, а уж как он старался!
   Виктор решил не трогаться с места и дожидаться развития событий. Кидаться сломя голову на выручку братухе было глупо. Можно поплясать, уходя от выстрелов одного-двух человек, рассеивая внимание и оказываясь совсем не в том месте, где тебя ждут. Но если стрелять будут одновременно шестеро, уж одну пулю обязательно поймаешь.
   Голоса на лестнице, доносившиеся сквозь слой бетона, почему-то стали отдаляться, уходя вверх. Это было странно, потому что он находился на уровне второго этажа, а третьего у здания не было. До Виктора дошло, что это не голоса уходят вверх, а он сам опускается вниз, погружаясь в толщу железобетона. А ведь на самом деле, так ведь и должно быть! Если бетон стал проницаем для него, то откуда под ногами взяться твердой опоре? И закон земного притяжения никто не отменял. Он вспомнил, как преодолевал стену - не шел, а плыл в вязкой массе, загребая руками и ногами! Виктор стал делать движения, будто пытался плыть под водой.
   Голоса стали приближаться. Охранники спускались по лестнице на первый этаж, неся с собой Антона - Виктор чувствовал замедленное шевеление мыслей в голове почти бесчувственного брата. Вот они прошли мимо, заскрипела с натугой толстая металлическая дверь, и охрана продолжала спуск дальше, оказавшись в подвальном этаже.
   Антон начал приходить в себя, и Виктор увидел окружающее его глазами. Пусть смутно, расплывчато, но этого вполне хватало, чтобы разобраться, куда несут брата. Виктор удивился, почему Антон не делает попыток освободиться - даже в наручниках тот, по идее, должен был без труда справиться с охранниками, что тащили его в подвал. Тем более что они перестали опасаться пленника, и убрали свои странные пистолеты. Наручники, размышлял Виктор, тоже не могли быть помехой. Если уж получилось пройти через сеть стальной арматуры внутри стены, то точно так же он мог стряхнуть с рук и браслеты. Но, прислушавшись к состоянию Антона, он понял, что тот не может пошевелиться, все еще оставаясь полностью парализованным.
   Это было непонятно, и потому опасно. Впервые они нарвались на противника, знавшего слишком много, даже о тех их возможностях, о которых не должен был знать никто, кроме их троих. Не будь этого, можно было заподозрить предательство кого-то из близких знакомых, хотя бы тех же врачей, но подозревать в предательстве Антона или Марину было просто смешно. Может быть, кто-то подсматривал за ними, когда они как дети шмыгали сквозь забор и кувыркались в ночном небе? Нет, исключено. Они и раньше всегда чувствовали посторонний взгляд, а уж теперь...
   Тем временем охранники с Антоном спустились на три лестничных пролета, прошли метров двадцать по узкому коридору и остановились. Открыли еще одну стальную дверь, и вошли в маленькую пустую комнатку с тусклой лампочкой на потолке и одинокой батареей отопления. Охранники бесцеремонно сбросили обездвиженную ношу на пол и пристегнули наручниками к стояку отопления. Закончив с этим, вышли из комнатки, щелкнув выключателем, и Антон остался в полной темноте.
   Вскоре Виктор услышал шаги охранников на лестнице. Старший переговаривался по рации с подчиненными, которых отправил ловить Виктора и, судя по недовольному голосу и злым репликам, был сильно раздражен тем, что беглец до сих пор не пойман.
   Только теперь Виктор почувствовал, что ему катастрофически не хватает кислорода - он просидел в стене минут пятнадцать, и даже не задумывался, что все это время не дышит. Когда шаги преследователей затихли в галерее, он осторожно высунул лицо наружу, убедился, что там никого нет, и с наслаждением вдохнул. Еще раз огляделся, и вышел в коридор. И вдруг понял, что на этот раз уже почти не испытывал тех неприятных ощущений, что так донимали их в первый раз. Он не стал размышлять, почему так происходит, оставив догадки на потом, и осторожно двинулся по пути, по которому недавно пронесли Антона.
   Толстенная стальная дверь на входе в подземные этажи здания оказалась заперта, и Виктору снова пришлось погрузиться в бетонную стену - пронзать своим телом толщу стали почему-то не хотелось. Продавив бетон, он оказался в том самом узком коридоре, который совсем недавно видел глазами Антона. Здесь, на подземном этаже, еще явственнее чувствовалось глухое ворчание где-то глубоко под ногами то ли огромного чудовища, то ли механизма колоссальной мощи, чье бодрствование поддерживалось потоками энергии из электрического кабеля. Что-то в этом шевелении показалось Виктору странным, и он прислушался к своим ощущениям.
   Действительно, направление движения электрического тока, питающего чудовище, время от времени менялось. Несколько секунд оно втягивало в себя потоки электроэнергии, а потом движение тока меняло направление, будто чудовище, сделав глоток, выдавало энергию обратно, но было ее уже в десятки раз больше, чем оно только что проглотило. Пройдя уже по другому кабелю, энергия уходила в неведомом направлении.
   Искать, куда и зачем она уходила, у Виктора не было времени. Убедившись, что коридор пуст, он нашел дверь камеры, куда спрятали Антона. К его удивлению, она оказалась даже не заперта на замок, а лишь закрыта на толстый засов. Опасаясь подвоха, он осторожно отодвинул запор, открыл дверь и, не заходя в камеру, лишь просунув в дверь голову, окинул ее взглядом.
   Помещение было совершенно пусто. Грубые бетонные стены с застывшими следами деревянной опалубки, лампа в стеклянном плафоне на потолке, батарея из пяти секций на стене и маленькое зарешеченное отверстие вентиляции - больше в камере ничего не было, кроме, конечно, лежащего на полу и разминающего левую, свободную руку Антона.
   - Шлава Богу! - голос брата звучал шепеляво, как после похода к дантисту, когда начинает отходить анестезия. - Наконеш-то! Рашкрыть шможешь?
   Он слабо подергал рукой, прикованной наручниками к трубе отопления.
   - А шам-то што? - беззлобно передразнил его Виктор. - Через стены проходить научился, а какие-то браслеты снять не можешь.
   - А ты пошмотри! - поморщился Антон. - Не полушается нишего!
   Виктор подошел ближе, осмотрел наручники и присвистнул:
   - Ничего себе! Это что они, из золота, что ли?
   - Ага! - ответил Антон. Паралич у него начал проходить, и он неловко сел, прислонясь спиной к стене. - Похоже, этот металл нам не по зубам!
   - Никогда не слышал, чтобы наручники из золота делали, - покачал головой Виктор.
   - А ты знал, что золото для нас непроницаемо? - спросил Антон. Язык у него уже шевелился нормально.
   - Откуда?
   - Вот видишь! И я не знал. А они знали! И ждали нас, раз приготовили такие браслеты.
   - Замок какой-то не такой... - пробормотал Виктор, ковыряясь в замке наручников зажимом, отломанным от авторучки - за разговорами он не терял времени. - Незнакомая конструкция. Ничего, справимся... Вообще-то ты, кажется, прав, но я все равно ничего не понимаю.
   - Думаешь, я понимаю? - сверкнул глазами Антон. - Получается, кто-то знает о нас больше, чем мы сами! Хотел бы я встретиться с этими людьми!
   - Встретишься еще! - заверил его Виктор, снимая с руки Антона браслет. - Только я не уверен, что встречаться надо прямо сейчас. Сейчас надо сматываться отсюда как можно дальше и незаметнее, а потом уже строить гипотезы и применять дедуктивный метод...
   Он помог брату встать, и они подошли к выходу. Но дверь не поддавалась.
   - Черт! - выругался Виктор, без толку нажимая на дверь плечом. - Неужели закрыли снаруж? Ты слышал, как закрылся засов?
   - Нет! - удивленно ответил Антон. - Я даже этих машин больше не слышу, что все время гудели.
   Только теперь Виктор заметил, что он тоже не только не слышит ворчания чудовища под ногами, но не видит движения тока по кабелю, как и самого кабеля, совсем недавно отчетливо светившегося ниже уровня пола. Они оказались в абсолютно замкнутом пространстве, ограниченном бетонными стенами камеры, практически оглохшие и ослепшие. Но не потерявшие присутствия духа. Они переглянулись и, не сговариваясь, сделали шаг к противоположной от двери стене. Не дойдя до нее, остановились, и завертели головами в поисках источника услышанного обоими одновременно ехидного смешка. Но никого не увидели - в помещении по-прежнему не было никого, кроме них.
  

2

  
   На четвертом этаже здания, соединенного галереей с тем, двухэтажным, где в подвальной камере оказались заперты агенты президента "Реконструкции" генерала Полупанова, в большой, уставленной компьютерными мониторами комнате сидели два человека. Один из них выглядел уроженцем среднерусской равнины - русые волосы, очень светлая кожа, курносый нос, веснушки по всему лицу. И все равно в лице угадывались едва уловимые следы татаро-монгольского нашествия. Второй - мулат с довольно светлой кожей и типично негритянскими чертами лица. Оба, не отрываясь, смотрели на экран самого большого, не меньше метра по диагонали, монитора.
   Видимость была хорошая. На полу маленькой комнаты с бетонными стенами лежал одетый в джинсы и легкую тенниску молодой человек с разметавшимися длинными черными волосами. Он пытался приподняться, но движения выглядели судорожными и неуверенными, и он не мог дотянуться свободной рукой до пристегнутых к трубе наручников.
   Послышался звук открывающейся двери и мулат шевельнул компьютерной мышкой. Точка обзора сместилась, на экране появился еще один молодой человек, в отличие от первого, коротко стриженый. Он подошел к тому, что лежал на полу, и принялся копаться в замке наручников. Двое в комнате внимательно прислушивались к их разговору. Через некоторое время курносый сказал мулату:
   - Включай поле, Сэмюель! - он знал что мулат терпеть не может, когда его имя сокращают до фамильярного "Сэм".
   - Не рано? - усомнился тот.
   - Самое время, - твердо сказал курносый. - Пока расстегнет браслеты, генератор как раз прогреется. А то уйдут, потом лови их снова. Шустрые ребята, эти двое диких. Я и так боялся, что этот, стриженый, смоется, предоставив приятелю самому выпутываться. Но нет, вернулся, пришел на помощь! Слышь, Сэмюель, а ты бы на его месте вернулся? Чтобы выручить меня?
   Мулат хмыкнул и застучал по клавиатуре компьютера. Именно в это время парни в камере перестали слышать звук спрятанного в толще земли Источника. Одновременно экран пошел рябью, а когда силовое поле, огораживающее камеру со всех сторон, набрало силу, изображение растаяло совсем, и экран засветился ровным голубым цветом. Теперь внутреннее пространство камеры не мог покинуть не только человек. Сквозь поле не могла проникнуть даже мельчайшая элементарная частица.
   - Это точно, что шустрые, - сказал мулат, повернувшись к собеседнику на крутящемся кресле. - Может быть, даже пошустрее, чем были в свое время мы с тобой. Честно говоря, Василий, я не хотел бы получить такую дозу парализатора, как этот парень. А он уже - как это у вас говорят? - ага, оклемался. И насчет золота они быстро сообразили. Но все равно, дикие совсем. Ничего еще не знают, не понимают.
   - А ты много понимал в их возрасте? - улыбнулся Василий.
   - Нет, конечно, - согласился Сэмюель. - Да и потом... Эх, были бы нормальные учителя, а то эти ханжи... Даже математике вероятностей обучать не хотели! Только то, что сам, где подглядел, где своим умом дошел... Мы же для них кто? Так, обслуживающий персонал!
   - Вот и у меня то же самое! - поддержал его курносый. - Еще в детстве угораздило нарваться на чертовых Наблюдателей! Строят из себя неизвестно кого, а сами только и знают, что за жизни свои поганые трястись! Зато этим ребятам повезло, они попали в хорошие руки. Наши руки! - самодовольно добавил он. - Повозиться, конечно, придется, но и результат стоит того. Главное, что они не попали к этим, как ты говоришь, ханжам. Ну что, пойдем знакомиться? А то соскучатся парни! Пора объяснить им всю нелепость положения, когда космики служат людям, а не наоборот.
   Он рассмеялся. Будь монитор включен, он был бы немало удивлен - пленники каким-то непостижимым образом услышали этот смешок и закрутили головами. Но при включенном поле подсматривающая аппаратура не работала.
   - Может быть, прихватим охрану? - осторожно спросил мулат. - А то они сейчас злые, после такого приема. Пока успокоим, придется повозиться.
   - Боишься? - с чуть заметной иронией произнес Василий.
   - С чего бы это? - оскорбился Сэмюель. - Просто проявляю разумную осторожность.
   - Справимся сами! - решительно заявил курносый. - Увидев охрану, они только еще больше обозлятся, и работать с ними будет труднее.
   - Тогда, может, возьмем хотя бы защитные очки? - не сдавался мулат.
   - Еще чего не хватало! - изумился Василий. - Осторожность осторожностью, но и преувеличивать их возможности не надо!
   - Ладно, уговорил, - согласился мулат, положил в карман пульт дистанционного управления генератором защитного поля, и они вышли из комнаты.
   Через несколько минут они остановились около входа в камеру, где находились двое диких. Представляя, как пленники ошеломлены тем, что стены, через которые они совсем недавно проходили, вдруг стали непроницаемыми, и заранее посмеиваясь, Сэмюель набрал на пульте код отключения генератора поля. Войдя в боевое состояние - сейчас от этих парней можно было ожидать чего угодно - они с Василием вошли в камеру.
   Но там было пусто. Лишь сиротливо покачивались на стальной трубе сделанные из золотого сплава наручники.
  

3

   Не обнаружив невидимого насмешника, Виктор с Антоном одновременно подошли к стене. Если бы в этот момент за ними смог наблюдать непосвященный свидетель, он решил бы, что парни сошли с ума. Наклонив головы, словно собирались бодать шершавый бетон, они уперлись в него лбами и руками. Но - ничего не получалось. Стена упруго подавалась под их напором, однако пропускать внутрь никак не хотела. А когда они усилили нажим, то получили чувствительный удар, будто стена находилась под напряжением.
   Они пробовали просочиться сквозь ставшую вдруг непроницаемой стену в разных местах, обошли камеру по периметру, еще раз испытали на прочность дверь.
   - Кажется, влипли! - сказал Виктор без особого, впрочем, смятения в голосе. - Какие будут предложения?
   - Воевать будем! - с веселой решимостью ответил Антон. - Что нам остается, если нарвались? Давай, занимай место у двери, будем глушить всех входящих. Могу поспорить, что гости не задержатся. Главное - не попасть под выстрел, больно уж неприятная штука.
   Вспомнив недавние ощущения и то, как неподвижным кулем валялся в углу, он зябко передернулся и прижался к стене рядом с дверью. Виктор занял место с другой стороны. Оба были готовы к бою.
   В ожидании прошло несколько минут. Ничто не нарушало плотную, до звона в ушах, тишину. Казалось, что время остановилось. Потом послышался звук. Это был едва уловимый, на грани восприятия звон, будто где-то далеко-далеко звякнул серебряный колокольчик, и отголосок никак не затихал. Звук все продолжался, не затухая, а наоборот, постепенно нарастая. Исходил он не от двери, как можно было ожидать, и не от стен. Казалось, источник находился прямо посреди камеры, но там не было ничего такого, что могло бы издавать такой мелодичный звук. Антон, не говоря ни слова, сделал жест Виктору. Тот бесшумно кивнул, давая понять, что тоже слышит.
   Оба связывали все это с приближением неприятеля, и были уверены, что он вот-вот войдет через дверь. Но дверь осталась неподвижной, а в центре камеры, примерно в метре над полом, появилась светящаяся точка. Она быстро увеличивалась в размере, превращаясь в светящийся шарик, сначала размером с теннисный мяч, потом становясь все больше и больше. Пока не превратилась в светящуюся сферу диаметром метра в два, занявшую чуть не половину тесной камеры. Ее голубоватый свет был похож на свечение люминесцентных ламп, но намного мягче и совершенно не резал глаза. По поверхности шара переливались перламутровые волны, и зрелище оказалось настолько завораживающим, что от него трудно было отвести взгляд.
   Сначала парни решили, что с помощью светящейся сферы их пытаются загипнотизировать, завладеть их сознанием. Они переглянулись, подбадривая друг друга. Но по мере того, как шар увеличивался в размерах, чувство опасности отступало. Наоборот, от шара исходила эманация доброжелательности и дружелюбия, заставившая их чуть расслабиться. Интуиция говорила, что опасность существует, но исходит совсем с другой стороны.
   Так оно и оказалось, интуиция не подвела и на этот раз. Внутри сферы показался расплывчатый человеческий силуэт. Вот он приблизился вплотную к внутренней поверхности, поверхность вздулась и разошлась, пропуская наружу человека. Парни напряглись, готовые вступить в бой, но вышедшим из шара человеком оказалась Марина...
   Не тратя времени на объяснения, она схватила их за руки и потянула за собой, внутрь шара.
   - Погоди, - взмолился Виктор, - я хотя бы наручники заберу! Где еще такой сувенир найдешь - золотые браслеты!
   - Не дури! - одернула его Марина. - Времени нет!
   Действительно, обостренный слух уловил за дверью звук шагов. Виктор с сожалением отпустил наручники, и они вслед за Мариной нырнули в светящуюся поверхность сферы, как совсем недавно входили в бетонную стену. Это оказалось удивительно легко, словно они вошли внутрь огромного мыльного пузыря. Раздался звук, будто лопнул воздушный шарик, и они увидели, что вместо радужной поверхности их окружают стены, покрытые чем-то вроде светлой кожи или очень похожего на нее пластика, как в салоне дорогого автомобиля. Только это был не автомобиль. Они оказались в круглом помещении с прозрачной полусферической крышей, диаметром метров в пять. Покрытый тем же материалом, что и стены, пол ближе к стенам закруглялся вверх, и в нем были проделаны круглые застекленные иллюминаторы.
   Но сейчас Виктор и Антон не смотрели вниз. Все их внимание было направлено на Марину, так вовремя вытащившую их из бетонного мешка. И еще на двух людей, сидящих в удобных креслах перед чем-то отдаленно напоминающим пульт управления - худощавого седого мужчину, выправкой похожего на отставного офицера, и жгучую брюнетку лет тридцати - тридцати пяти, ослепительную красоту, которой не портило даже мрачное выражение лица. Они коротко кивнули вновь прибывшим, и больше, казалось, не обращали на них внимания, занявшись изучением разноцветных узоров, образованных перемигивающимися огоньками на пульте. А Антон с Виктором столько раз слышали описание этих людей и видели восстановленную на компьютере по памяти свидетелей их внешность, что сейчас будто встретились со старыми знакомыми.
   Марина чуть ли не силком усадила ошалевших от изумления названных братьев в кресла, установленные перед иллюминаторами, спинками к центру круга и сказала:
   - Смотрите! Все вопросы потом.
   ...Через иллюминатор, как с высоты орлиного полета, был виден весь Озерный, с обнесенным высоким забором Институтом, полем трансформаторной подстанции и окружающими все это жилыми домами. Снова зазвенел колокольчик, на этот раз чуть громче, и городок провалился вниз с огромной скоростью. Но никто из пассажиров этого странного летательного аппарата не почувствовал ни малейшего дискомфорта, хотя, по всем законам физики, ускорение должно было со страшной силой прижать их к креслам. Появилось ощущение, что иллюминатор был не окном, а экраном, и вниз ушло лишь изображение городка, в то время как сам аппарат оставался на месте.
   Потом Озерный, ставший похожим на россыпь детских кубиков, резко ушел в сторону, внизу промелькнуло ослепительно блеснувшее на солнце озеро, и потянулось так образно названное в старой песне "зеленое море тайги".
  

4

  
   "НЛО над закрытым городом".
   "Житель нашего района, пенсионер, заслуженный ветеран органов внутренних дел Николай Александрович Федоров во время рыбалки в окрестностях ЗАТО "Озерный", принадлежащего, как известно нашим читателям, корпорации "Севернефть", что следует понимать - миллиардеру и олигарху Ефиму Соломатину, наблюдал странное явление. Примерно в полдень он услышал доносящийся с неба странный звук, похожий на звон колокольчика. Звук издавал объект неизвестного происхождения, в точности похожий на неоднократно описанные в прессе летающие тарелки. На высоте, которую пенсионер определил примерно в километр, парил серебристый диск с утолщением в центре и примерно десятком окошек-иллюминаторов по кругу. Тарелка висела над самым центром закрытого городка.
   Николай Александрович так увлекся этим зрелищем, что даже забыл следить за поплавком, и не увидел, как его утащил на дно килограммовый лещ. Которого, впрочем, он благополучно вытащил чуть позже.
   Но - вернемся к главной теме. Из днища неизвестного летательного аппарата, а точнее - НЛО - ударил голубой луч, такой яркий, что был хорошо виден даже в солнечный день. Луч уперся в землю где-то на территории Озерного и стал шарить там, будто что-то нащупывая. Потом, видимо, найдя то, что искал, замер на несколько минут. После чего втянулся обратно в корпус НЛО. Повисев еще немного на месте, аппарат резко взмыл вверх и с огромной скоростью ушел по направлению на юго-восток. По мнению Николая Александровича, с такой скоростью не летает ни один современный самолет. Полет сопровождался тем же звуком, похожим на мелодичный звон колокольчика, который быстро затих вслед за исчезновением НЛО за горизонтом.
   Николай Александрович Федоров известен в нашем городе как непьющий, трезвомыслящий и не увлекающийся мистикой гражданин. Кроме того, он является председателем районного общества рыболовов-любителей, так что, учитывая прежнее место работы, его словам можно полностью доверять. Но на всякий случай мы решили проверить рассказ пенсионера, связавшись с представителями ЗАТО "Озерный". Нам удалось связаться с тамошним заместителем главы администрации Олегом Каюмовым, и задать несколько вопросов. Вот расшифровка телефонного разговора:
   Корр.: Здравствуйте! Как вы можете прокомментировать информацию о появлении над вашей территорией неопознанного летательного объекта?
   О. К.: Никак. Контакты с НЛО не входят в мою компетенцию. Кроме того, никто из жителей Озерного ничего подобного не видел.
   Корр.: Но заслуживающий доверия свидетель утверждает, что НЛО несколько минут висел над самым центром вашего городка. Кроме того, невозможно было не заметить упоминаемый им луч света, выходящий из летательного аппарата. Не может быть, чтобы такое событие прошло незамеченным!
   О. К.: Повторяю, у нас никто не наблюдал подобного явления. В противном случае я бы обязательно знал об этом. А за фантазии вашего свидетеля я не могу нести ответственности.
   Корр.: Различного рода неопознанные летательные объекты часто появляются над местами ядерных испытаний, атомными электростанциями, космодромами и другими секретными объектами. Не ведутся ли в вашем исследовательском центре какие-то исследования, которые могли бы заинтересовать пришельцев из других миров?
   О. К.: Во-первых, я не верю ни в каких пришельцев, и потому не слежу за публикациями об их появлении, и ничего не знаю об их предпочтениях. Может быть, они на самом деле любят сенсации, так же, как и вы. Спорить не буду. Но я не понимаю, при чем здесь наш институт. Он занимается перспективными исследованиями в области нефтедобычи и нефтепереработки, и никакого интереса для гипотетических пришельцев представлять не может. Разве что им требуется качественный бензин для их летательных аппаратов? В таком случае милости просим. Выдам секрет - в наших лабораториях есть образцы чистейшего топлива, совершенно не загрязняющего атмосферу. Только стоит оно пока слишком дорого, что не позволяет запустить его в массовое производство. Но гостям нашей планеты мы всегда рады помочь...
   Корр.: Ценю ваше чувство юмора. Вы сказали - исследования в области нефтедобычи? Так далеко от месторождений нефти, не странно ли это?
   О. К.: Вы специалист-нефтяник? Или хотя бы инженер?
   Корр.: Нет. Я журналист. Заканчивал педагогический...
   О. К.: Тогда мне нечего добавить. Как у вас любят говорить - без комментариев.
   Корр.: В таком случае, позвольте еще один вопрос. Если в вашем институте ведутся лишь безобидные исследования по извлечению нефти из недр, почему его деятельность окружена такой секретностью? Даже в бытность в Озерном воинской части туда было легче проникнуть, чем сейчас к вам!
   О. К.: А вы пытались?
   Корр.: Ну... Предположим, не я... Но вы не ответили на вопрос.
   О. К.: Хорошо, отвечу. Повторяю, наш институт занимается перспективными разработками, не имеющими аналогов в мировой практике. Вам известно такое понятие, как промышленный шпионаж?
   Корр.: Ответ понятен. Но вернемся к главному вопросу. Итак, вы утверждаете, что никакого НЛО над Озерным не было?
   О. К.: Извините, но у меня есть более важные дела, чем обсуждение фантазий какого-то ищущего славы пенсионера...
   Корр.: Спасибо!
  
   Комментарий редакции.
   Разумеется, результат беседы с Олегом Каюмовым нас не удовлетворил. Поэтому, пользуясь законом о печати и свободе информации, мы постараемся докопаться до истины, которая, как всегда, где-то рядом, и раскрыть ее нашим читателям, имеющим полное право знать, чем же таким занимаются подчиненные господина Соломатина, что заинтересовало инопланетных пришельцев. Ждите развития темы в ближайших номерах нашей газеты.
   Материал подготовил специальный корреспондент Игорь Веников".
  
   Дочитав статью, Сэмюель небрежно отбросил газету на стол и сказал сидящему напротив Василию:
   - Это же шедевр! Акула пера претендует не меньше, чем на Пулитцеровскую премию! Ты уверен, что проныра ничего не узнает от наших жителей?
   - Абсолютно уверен! - ответил курносый Василий. - Он не сможет и близко подойти к Озерному, а если и подойдет, то все равно не узнает ничего нового. Кстати, ты знаешь, что Веников - псевдоним этого проныры? С намеком на то, что он выметет весь сор из избы! Из чужой, конечно... Посмотрим, как это у него получится! А насчет наших жителей... Ты ведь знаешь, я сам выступил по местному телевидению. Очень убедительно выступил! Никто в городке не вспомнит про НЛО.
   - А если ты убедил не всех? - не унимался мулат. - Вдруг среди них найдется кто-то, кто не поддался убеждению?
   - Исключено! - отрезал Василий. - Отбор персонала очень строгий, ни один неподдающийся не мог проскочить через сито и попасть к нам в Озерный. Даже, если он устраивался дворником. Правила для всех одинаковы. Что для профессора Штольца, что для шофера снегоуборочной машины Голопупенко.
   - Ну, что же, будем надеяться, - вздохнул Сэмюель. - Но если бы это было главной проблемой! Я так рассчитывал на этих двух дикарей - и на тебе! Опять проклятые ханжи переиграли нас! Из-под носа умыкнули! Кто мог знать, что они умеют преодолевать защитное поле?
   - Хуже всего то, - согласно кивнул Василий, - что мальчишки могли о чем-то догадаться. Если так, то Наблюдатели обязательно вмешаются, и могут навредить нашим планам.
   - Думаешь, дикие успели достигнуть такой степени развития, чтобы почувствовать Источник? - с сомнением спросил мулат. - Я сам его слышу только во время пиковых выплесков.
   - Кто его знает? Надо рассчитывать на худшее.
   - Черт! - Сэмюель стукнул кулаком о ладонь. - Источник наберет полную силу только через неделю-полторы! Мы можем не успеть!
   - Можно управиться и быстрее! - заметил Василий.
   - Да, но где нам взять столько энергии? - чуть не застонал мулат. - Это же значит отключить весь регион!
   - Понадобится - отключим! - отрезал Василий. - Хоть всю страну! Выбирать нам не приходится, слишком много поставлено на кон. Потерпят несколько дней без света. А потом еще спасибо нам скажут.
   - Мы не сможем долго держать все в секрете! - возразил Сэмюель. - Власти быстро узнают, откуда ноги растут, и почему у них пропало электричество. А против государства, сам знаешь, нам не устоять. Даже против России в ее нынешнем состоянии.
   - Не устоять, - согласился Василий. - Пока Источник не готов. А когда будет готов, нам будет наплевать на все государства в мире. Всего-то и надо, что продержаться несколько дней. Думаю, это у нас получится. Пока власти расшевелятся, проведут все согласования, отдадут приказ силовым ведомствам. А там и Соломатин подсуетится, даст выигрыш в пару дней... Я лучше тебя знаю эту страну. За это время мы должны успеть.
   - Ладно, - махнул рукой Сэмюель. - Как у вас говорят, пан или пропал!
  

5

   Внутри летательного аппарата не чувствовалось никакого движения. Даже когда он наклонялся относительно своей оси и горизонт в иллюминаторе уходил то вниз, то вверх, пассажиров не клонило в сторону на сиденьях. Казалось, внутри аппарата существует собственная гравитация, не зависимая от силы земного притяжения. То же происходило, когда он резко менял курс, поворачивая чуть ли не под прямым углом. Будто внутри кабины, отделанной со вкусом, но без излишеств, не действовали физические законы. Во всяком случае, инерция каким-то чудом полностью гасилась, хотя повороты, судя по тому, как внизу проносились перемежаемые нитками рек лесные массивы и гряды холмов, производились на бешеной скорости.
   Аппарат так часто и на первый взгляд беспорядочно менял курс, что пассажиры полностью потеряли ориентацию. Сначала они определяли направление движения по солнцу, но когда оно, постепенно снижаясь к горизонту, стало появляться то с одной стороны, то с другой, плюнули на это дело и отдались разглядыванию проносившихся под ними красот.
   Холмистая местность сменилась низменной равниной, поросшей темной тайгой без дорог и деревень, или каких-то других признаков человеческого присутствия. Тайга оказалась настолько обширна, что даже перестала чувствоваться скорость, о которой напоминали лишь то и дело проносящиеся под ногами речки и озера. Казалось, что маршрут пролегал над другой планетой, целиком покрытой дремучим лесом, без морей, океанов и пустынь, и можно было нарезать виток за витком вокруг нее, так и не дождавшись изменений в ландшафте.
   Но никуда, конечно, они не делись с многоликой Земли, и кажущаяся бесконечной таежная равнина закончилась. Впереди по курсу стеной встал изрезанный узкими речными долинами, распадками и ущельями горный хребет. Седовласый пилот, чьи руки, словно на клавишах пианино, лежали на пульте, что-то сказал черноволосой красавице, шевельнул пальцами, и земля ринулась им навстречу. Еще чуть-чуть - и они врежутся в покрытую трещинами серую каменную стену... Но пилот безошибочно вывел машину в узкий проход между скалами, и они, не снижая скорости, понеслись, повторяя все повороты рельефа. Теперь пассажиры наблюдали за местностью не только через направленный вниз иллюминатор, но и через прозрачный купол - там были видны вершины гор с похожими на древние скульптуры огромными выветренными камнями.
   Внезапно летательный аппарат сменил курс и, не снижая скорости, помчался прямо на покрытую низкой растительностью гору, изрезанную теряющимися в таинственной тени расщелинами. Дальше все произошло в считанные мгновения. Пассажиры судорожно вцепились в подлокотники кресел в ожидании неминуемого удара - на такой скорости аппарат должен был разлететься на атомы. Но произошло неожиданное. Машина влетела в открывшееся в каменной стене отверстие, и яркий солнечный свет сменился полутьмой. А потом наступила настоящая тьма, лишь слегка рассеиваемая разноцветным свечением огоньков на пульте управления.
   Пассажиры завертели головами, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в окружившем мраке. Заметив это, брюнетка что-то произнесла, повернув голову к седому. Вроде бы говорила она не на чужом языке, слова были похожи на русские, но смысл ускользал от сознания, как ускользает смысл сложных технических понятий от ребенка-дошкольника. Так, во всяком случае, подумали и Виктор, и Антон, переглянувшись друг с другом. Из них троих одна Марина внешне сохраняла полное спокойствие.
   Выслушав брюнетку, седой кивнул и что-то тронул на пульте. И сразу стало светло - пространство вокруг летящего аппарата осветилось исходящим во все стороны от прозрачного купола ярким голубоватым светом. Мимо пролетали каменные стены подземного хода, уходящего в неведомые глубины - то ли естественной пещеры, то ли рукотворного штрека. Скорость полета заметно снизилась, и теперь можно было рассмотреть, что ход с заметным уклоном ведет вниз, прихотливо петляя в разные стороны. И даже при такой, пусть и снизившейся, но все равно приличной скорости было удивительно, как пилоту удается не задеть стены, местами сходящиеся так близко, что едва не цепляли выступающие вокруг купола дискообразные края аппарата.
   Здесь, под землей, потерялись чувства скорости и расстояния, и невозможно было понять, в какую даль и глубину унесла пассажиров летающая машина. Но вот подземный ход вывел в огромную пещеру с теряющимся в высоте сводом, и аппарат, резко остановившись, приземлился на берегу озера, сверкнувшего в свете, исходящем из прозрачной сферы. Этот чуть голубоватый свет зарождался прямо в похожем на хрусталь сверкающем материале купола. В чистой воде было видно, как метнулись, уходя на глубину, несколько крупных рыбин и стайки серебристой рыбьей мелочи.
  
  

Глава 8. Мы не одни!

1

   Антон смотрел на молочно-белые, с блестящими серебристыми прожилками мраморные стены пещеры, и почему-то не испытывал особого изумления. Первое остолбенение, вызванное чудесным вызволением из тюремной камеры, прошло. Даже показалось, что давно ждал чего-нибудь подобного.
   Хозяева и пассажиры только что вышли из аппарата и стояли на берегу озера. Темная вода чуть заметно пахла вольным воздухом и простором - наверно отсюда шел постоянный водообмен с каким-то большим наземным водоемом. Седой пилот "летающей тарелки" (его аппарат выглядел один в один, как инопланетные корабли в голливудских фильмах) отвел мрачную брюнетку в сторону и что-то ей втолковывал. Обострившимся до предела за последние дни слухом Антон различал отдельные слова, но почему-то они никак не складывались в связную речь. Убедившись в бесполезности попыток уловить хотя бы самую суть беседы, Антон повернулся к Марине и о чем-то задумавшемуся Виктору.
   - Давай, Маринка, рассказывай, где познакомилась с этой парочкой! Похоже, мы с ними одной породы, не так ли? Мы не одни? Мариша, если я не прав, то поправь меня, ты ведь уже познакомилась с ними? - Антон выпалил одним духом все, что все время полета крутилось у него в голове.
   Эта мысль пришла к нему, когда удалось перехватить взгляд красавицы-брюнетки (седой был занят управлением и ни разу не посмотрел на пассажиров). Антон тогда будто наткнулся на стену - угольно-черные глаза оказались совершенно непроницаемы.
   Марина, присев на корточки, опустила руку в воду и сказала:
   - Холодная! А то можно было бы окунуться. Я такой чистой воды ни разу не видела. Даже в бассейне.
   - Так что скажешь? - напомнил о себе Антон.
   - А ничего! - она поднялась и стряхнула воду с руки. Сорвавшиеся с кончиков пальцев капли полетели в воду озера, сверкнув, как драгоценные камни. - Ничего не скажу! Мне даже подумать было некогда, так быстро все произошло. Может быть, ты и прав, иначе с какой стати они стали бы с нами возиться?
   - Так-то оно так, - вмешался Виктор. - Может быть, они и на самом деле наши родственники. А кто тогда были те люди, которые как младенцев сделали нас в Озерном! Тоже, скажешь, из нашей породы?
   Заметив протестующий жест Антона, он упрямо повторил:
   - Да, именно как младенцев! Что бы с нами сейчас было, если бы не Маринка и эти... Виктор незаметно кивнул на освободителей. - А мы уж вообразили себя суперменами...
   Он не стал договаривать и обреченно махнул рукой.
   - Ладно, все кончилось хорошо, - попыталась успокоить его Марина.
   - А мы еще не знаем, кончилось ли! - упрямо возразил Виктор.
   Спор прервала подошедшая брюнетка.
   - Идите за мной!
   Сказано это было мягко, и одновременно властно, так, что никто даже не подумал ослушаться или задавать вопросы. Следуя за ней, незадачливые разведчики подошли к скрывающейся в тени нише. При их приближении там загорелся неяркий свет, и ниша оказалась проходом в беломраморной стене. Свет исходил из вделанных в аркообразное перекрытие фонарей в виде окошек из матового стекла, разгорающихся по мере приближения людей и гаснущих за спиной. По дороге Антон с интересом рассматривал стены мраморного коридора. Если это и был когда-то естественный проход, промытый когда-то в толще скалы подземными водами, то со временем он оказался изрядно облагорожен человеческими руками. Стены коридора были отполированы до зеркального блеска и покрыты резьбой с изображением непонятных символов, возможно - букв какого-то давно забытого языка.
   Шли долго, то спускаясь, то поднимаясь по высеченным в мраморе ступеням, пока не оказались в небольшом круглом зале с несколькими колоннами ионического ордера. Антон сразу отметил это. Когда-то, еще в детстве, он прочитал книгу по занимательной архитектуре, и запомнил все названия, как и то, что с древних времен человечество не придумало ничего нового сверх известных еще древним грекам ордеров колонн. А этот зал почему-то казался намного старше самых древних греческих построек...
   - Подождите здесь, - приказала брюнетка, которую Антон про себя окрестил "хозяйкой медной горы". - Если хотите, можете подкрепиться.
   Она открыла незаметную, окрашенную под цвет мрамора дверь в стене, и за ней открылась большая ниша, где на полках были расставлены бутылки с напитками, лежали кольца колбасы, булки и другие съестные припасы. Все это были самые обыкновенные продукты, какие можно купить в любом продовольственном магазине. Рядом стоял большой деревянный стол с приставленными к нему деревянными скамейками.
   Седой с "королевой" ушли.
   В отличие от большой пещеры с озером, где остался летательный аппарат - там температуру воздуха Антон определил примерно в пять градусов выше нуля, - здесь было довольно тепло даже в легкой одежде. Все присели за стол, Антон открыл взятую с полки сразу запотевшую бутылку с тоником (ниша в камне оказалась холодильником) и спросил:
   - Есть будете?
   Марина помотала головой, а Витя взял кольцо колбасы и, презирая лежащие перед ним вилку и нож, впился в него зубами, пробормотав с набитым ртом:
   - Я, пожалуй, перекушу.
   Кто бы сомневался! Аппетит у него не пропадал ни при каких обстоятельствах.
   Антон налил тоник в высокие стаканы и сказал, обращаясь к Марине:
   - А теперь рассказывай. Все и подробно.
   Но даже со всеми подробностями рассказ Марины занял не больше трех минут. Во время последнего сеанса связи, когда Антон пытался скрыть от нее, в какой переплет попали они с Виктором, Марина по одним ей ведомым признакам моментально его раскусила и сразу стала собираться в Озерный. Но не успела выйти из дома, как в комнате появилась светящаяся точка, превратилась в шар, оттуда вышла красивая черноволосая женщина и сказала, что поможет вытащить из беды ее братьев.
   - Она так и сказала - братьев? - спросил Антон.
   - Именно так, - подтвердила Марина.
   Антон хмыкнул и попросил рассказывать дальше, но Марина развела руками и сказала:
   - Все! Нечего больше рассказывать. Долетели до места за несколько минут - для этой тарелки сто километров не расстояние! - вытащили вас, а дальше вы сами все видели.
   - Негусто! - сказал Витя, дожевывая колбасу. - Не получилось бы, что попали мы из огня, да в полымя...
   - Вряд ли, - возразил Антон. - Неужели вы не чувствуете что мы с ними одной крови? Думаю, это ближе всего к истине.
   - Ну, конечно! - съязвила Марина. - Только они матерые волки, а мы глупые щенки.
   - Щенки когда-нибудь вырастут! - с непонятной злостью сказал Виктор, беря с полки брусочек сыра и булку. - Тогда и посмотрим!
   Похоже, он никак не мог остыть после стычки в Озерном.
   - До этого много чего может случиться! - охладил его Антон. - Рано еще заглядывать так далеко вперед. А сейчас надо поговорить с нашими хозяевами. Если, конечно, они захотят с нами разговаривать.
   - Сейчас и узнаем! - сказала Марина, показывая взглядом в дальний конец зала. Оттуда к нам приближалась мрачная брюнетка, "хозяйка медной горы".
   - Захотим! - оказалось, она слышала весь разговор. - Я отвечу на все ваши вопросы. Потому что Антон прав - мы с вами одной крови! Кстати, меня зовут Тамара. Как зовут вас, я знаю. А сейчас, если вы не против, мы слетаем в небольшое путешествие. По дороге и поговорим.
   Она скептически обвела взглядом более чем легкие костюмы троицы и добавила:
   - Только давайте для начала переоденемся...
   Сама она успела сменить легкое платье на яркий лыжный костюм, красный верх которого замечательно оттенял ее длинные черные волосы.
   - А что, далеко лететь? - поинтересовался Виктор.
   - Не очень, - спокойно ответила Тамара. - На Луну.
  

2

   Отправив Тамару к подопечным, седовласый пилот "летающей тарелки" вошел в небольшое квадратное помещение и сел в стоящее в центре кресло. Три стены в комнате были беломраморными, как и во всем подземном убежище, а четвертая - жемчужно-серая, чуть светящаяся изнутри. Пилот уселся в кресло лицом к ней, взмахнул рукой, и из глубины экрана всплыли разноцветные символы древнего языка. Знаки были неимоверно древние, намного старше начертанных в усыпальницах египетских пирамид, но седой прекрасно ориентировался в надписях, и ткнул пальцем в нужную строку. Все надписи на экране растаяли, вместо них появился красный пульсирующий знак, означавший: "ждите". Седой откинулся на спинку кресла, и устало прикрыл глаза.
   Прошло немного времени, мерцающий знак уплыл с экрана, и появилось объемное изображение моложавого мужчины с черными глазами и орлиным профилем. Он только что вошел и сейчас устраивался в кресле. Их разделяло расстояние в несколько сотен тысяч километров, но качество передачи было такое, что можно было подумать, будто между ними просто растаяла перегородка, и люди сидят лицом к лицу.
   - Здравствуй, Георгий! - мужчина учтиво склонил голову. - Прости, не мог подойти сразу. У тебя что-то срочное?
   - Здравствуй, Гафур! - седой коротко кивнул.
   Ему не понравился намек младшего по возрасту и рангу на то, что его оторвали от важного дела. Более важного, чем вызов Георгия. Нужно было ставить нарушителя субординации на место. Тем более, имелся весомый предлог.
   - Готовься встречать троих новичков, - сказал он недовольно. - Их доставит Тамара. Они скоро вылетают. Но до прибытия транспорта вы должны пересмотреть расчеты алгоритмов их поведения. Ведь ими занималась твоя группа?
   - Что-то не в порядке?- насторожился Гафур.
   - Даже хуже, чем ты думаешь! - Георгий чуть заметно усмехнулся, услышав в голосе собеседника тревожную нотку. - Новички повели себя, мягко говоря, не совсем так, как должны были, исходя из ваших расчетов.
   - В расчетах всегда есть допустимая погрешность, - с надеждой сказал Гафур.
   - Да, - кивнул Георгий. - Вы рассчитали, что их способности лежат в пределах шестой ступени общей классификации, плюс-минус три и семь десятых процента. И попали пальцем в небо. Насколько все трое превысили показатели шестой ступени, ты убедишься сам, когда встретишься с ними.
   - В чем наша ошибка? - спросил Гафур. До него еще не дошла вся важность сказанного Георгием, но он уже начал испытывать неприязнь к старику.
   Седой посмотрел в глаза собеседнику и жестко спросил:
   - Скажи, Гафур, как у тебя с левитацией?
   - Какое это имеет отношение к нашему разговору? - по резкому ответу Георгий понял, что с левитацией у Гафура неважно. И еще он понял, что только правила субординации и почтение к его возрасту удерживают горячего молодого Наблюдателя от вспышки гнева. Странно, все-таки, подумал Георгий, хоть у Наблюдателей давно стерлось само понятие расы или племени, но у таких, как Гафур, вспыльчивость - одна из доминирующих черт характера. Если давить дальше, то разговор может перерасти в конфликт, требующий постороннего вмешательства. А до разбирательства доводить не хотелось.
   - Самое прямое, - ответил он, смягчив тон. - У меня тоже обучение левитации заняло долгие годы. А наши новички пользуются ей так же свободно, как ходят, или дышат. Без всяких длительных тренировок. Почему? Ведь, судя по вашим расчетам, они ничем не должны отличаться от нас? Но и это еще не все. На каком расстоянии ты можешь напрямую обмениваться с собеседником мыслями?
   - Как и все... - растерялся Гафур. - В пределах прямой видимости.
   - А у этих ребятишек, похоже, расстояние не имеет никакого значения! Во всяком случае, от Озерного до Красноярска получается легко!
   - Не может быть - Гафур моментально потерял остатки заносчивости, в голосе появилась неуверенность. - Ведь математика вероятностей...
   - ...не знает ошибок, - перебив его, продолжил фразу избитой истиной Георгий. - Совершенно верно! Но иногда ошибаются люди, неправильно интерпретирующие вычисления.
   - Или предоставившие неверные исходные данные! - парировал Гафур. Он хорошо держал удар и быстро пришел в себя.
   Георгий нахмурился. Это было именно то, чего он опасался. Материал на тройку новичков собирали они с Тамарой, и возразить ему было нечего. Ну и Гафур! Быстро соображает!
   - Не будем искать виноватых, - заключил Георгий после непродолжительного раздумья. Слишком много лет он прожил, чтобы позволить личным амбициям перевесить интересы дела, и собеседник должен был это понять. - Через полчаса я отправлю тебе дополнительные данные. Постарайтесь обработать их, пока они будут в пути. Времени хватит?
   - Куда нам деваться? - вздохнул Гафур.
   Он был уже рад, что отделался так легко. Возникни конфликт, его пришлось бы передавать на рассмотрение Совета Наблюдателей, а тот всегда принимает сторону старейших. Иначе на его памяти не случалось ни разу. Тем более, у Георгия заслуг перед Советом - другому не выслужить и за две жизни. И все-таки он отметил, что тот, стараясь обелиться, сказал "дополнительные данные", а не "новые"
   - Тогда не уходи далеко. Будь на связи. Постараюсь подготовить материалы как можно быстрее.
   Георгий тоже остался доволен. Конечно, Гафур не удержится, и обязательно поделится переживаниями с друзьями. Очень скоро младшее поколение Наблюдателей узнает, что вступать с Георгием в конфликт не стоит - себе дороже. Но узнают и то, что старик способен признавать свои ошибки, и младшие всегда могут рассчитывать на его справедливость. Добавить лишнюю каплю в чашу собственного авторитета никогда не мешает.
   - А я постараюсь... нет, я обязуюсь обработать данные без ошибок, - заверил Гафур. - Теперь, когда субъекты расчетов можно потрогать руками, это будет намного проще.
   - Совет возлагает большие надежды на этих новичков, - напомнил Георгий.
   Он мог бы этого не говорить - операция проводилась не первое десятилетие, и Гафур с первого дня участвовал в ее разработке. Но сейчас, когда она вышла на финальную стадию, мельчайшая ошибка могла свести все усилия на нет, и он счел необходимым напомнить об этом младшему по рангу.
   - Умных у нас хватает, - в другой раз Георгий не стал бы откровенничать с Гафуром, но понял, сейчас - можно. - Все мы умные. А вот когда понадобились исполнители - оказалось, что их нет. Точнее, жизнь любого из нас слишком дорога, чтобы осознанно рисковать ею. Наверное, я не должен тебе это говорить, но...
   - Я давно об этом догадался, - перебил его Гафур. - И не только я.
   - Да? - Георгий метнул на него острый взгляд, пытаясь определить размеры утечки информации, таящиеся под словами "и не только я". И был вынужден признать - молодежь растет. На бесстрастном лице Гафура он не прочитал ничего.
   - Может быть, так оно и лучше, - махнул он рукой. - Теперь ты понимаешь, почему я расстроился, узнав, что мои подопечные выходят за пределы шестой ступени...
   - А что, если они достигнут третьей, а то и второй ступени, ты будешь жалеть их сильнее? - усмехнулся Гафур. Он больше не боялся показаться невежливым - слишком доверительный пошел разговор.
   - При тебе еще не уходил никто из наших? - вместо ответа спросил Георгий.
   - Из наших - нет, - ответил Гафур. - Только один беглый. Но он был из искусственных, и не поднялся выше пятой ступени. Его побег был рассчитан заранее, и уход запланирован.
   - Но тебе хватило и этого? - Георгий смотрел прямо в глаза собеседнику, не давая отвести взгляд. - Ты хорошо запомнил ощущения?
   - Да, приятного мало, - Гафур зябко передернул плечами. - Я месяц не мог в себя прийти.
   - А теперь представь, что уходят сразу трое, пусть и искусственных, но достигших приличных высот! Каково будет пережить это? Я знаю, о чем говорю. На моем веку ушли четверо.
   - Я не понимаю, ты что, предлагаешь мне подогнать результаты вычислений? - словом "подогнать" Гафур вежливо подменил слово "подделать". - Но что это изменит? Разве от этого нам будет легче перенести их уход?
   - Ни в коем случае! - устало вздохнул Георгий.
   - Тогда что? Отменить операцию, если их уровень превысит ожидаемый?
   - Нет, конечно! В этом случае ее следует лишь ускорить. Пока они не поняли, что их ждет.
   - Другого варианта у нас нет... - прошептал Гафур. - Но я чувствую себя убийцей...
   - Ладно, не будем терять времени, - оборвал его Георгий. - До следующей связи!
   Он отключил экран и подумал - есть другой вариант! И у Гафура, и у него. Пойти, и сделать все самим. Но об этом не может быть и речи...
  

3

  
   До последнего момента Антон не был уверен, что "хозяйка медной горы" не подшучивает над ними. Даже когда они вчетвером (седой больше так и не появился) уселись в "летающую тарелку", и та плавно, даже не распугав любопытных рыб, погрузилась в воды подземного озера. Свет от прозрачного купола пробивал подводную темноту всего на несколько метров, и непонятно было, как занявшая место пилота Тамара ориентировалась в этом царстве вечного мрака. Сам Антон, как ни вглядывался, так и не понял, то ли они скользят в водах узкой подземной реки, то ли их окружает целое подземное море. Единственное, что он мог точно определить - это время, проведенное в пути. Но это мало что давало, потому что загадкой оставалось пройденное расстояние, а, следовательно, и скорость.
   Наконец, подводный полет подошел к концу. Испускаемый прозрачной сферой свет погас, но темнее вокруг не стало. Наоборот, становилось все светлее, и через несколько секунд "летающая тарелка", подняв тучу брызг, выскочила на поверхность и взмыла над водой. На высоте около сотни метров она застыла - может быть, Тамара специально дала пассажирам полюбоваться на бескрайний водный простор. Казалось, аппарат завис над морем. Солнце только поднималось над горизонтом, и берегов рассмотреть не удалось. Правда, с юга водная гладь была затянута сплошным туманом.
   Недоумение рассеялось, когда, повисев несколько секунд, аппарат рванул вверх. Произошло это так стремительно, что земля, вернее вода резко ушла вниз, и обозначились контуры огромного озера.
   - Байкал! - заворожено произнес Виктор.
   Но Антон и без того уже понял, где они находятся. Хотя половина огромного озера оказалась закрыта освещенными солнцем белоснежными облаками, он без подсказки узнал очертания Байкала. А подъем продолжался с такой скоростью, что скоро одним взглядом стало возможно охватить "славное море", огромное пространство суши, и море - настоящее, Охотское, вместе с северной оконечностью острова Сахалин.
   Антон, Марина и Виктор, забыв обо всем на свете, прилипли к иллюминаторам - они никогда не представляли себя в роли космонавтов. Все, даже обещание Тамары раскрыть все тайны, было забыто. Только когда в иллюминатор стало видно всю планету, огромный шар, тут и там затянутый облачными полями, они поняли, как по-детски себя ведут. Первой пришла в себя Марина, и дернула Антона за рукав, показав взглядам на повернувшуюся спиной к ним Тамару. Он, в свою очередь, дернул Виктора.
   - Да подожди ты, - отмахнулся тот. - Хочу Москву найти!
   - Двойка тебе по географии! - засмеялась Марина. - Где ты ищешь? Вон она, на темной стороне, светится вся!
   - Да? - смутился Витя. - А я чего-то не подумал, что там еще ночь...
   - Ну, все, насмотрелись, и хватит! - сказал Антон, и посмотрел в спину Тамаре, не зная, как привлечь ее внимание.
   Но она сама пришла к нему на помощь. Поколдовав над пультом управления (наверное, переходила на автопилот), она развернула кресло, оказавшись лицом к тройке разведчиков, превратившихся в космических экскурсантов, и сказала:
   - Теперь можно и поговорить. Давайте ваши вопросы.
   Но вопросы, только что переполнявшие всех троих, вдруг выскочили из головы, и они беспомощно переглянулись друг с другом. Каждый готов был предоставить другому право начать первым.
   Тамара обвела их пристальным взглядом, чуть приподняла уголки рта, что на ее красивом, но мрачном лице должно было означать улыбку, и предложила:
   - Тогда давайте начнем с самого начала. Наверное, вам будет интересно узнать, кто мы такие? Мы и вы?..
  

4

   Незаметный советник из администрации президента Иван Иванович Иванов (с ударением на первом слоге) сидел за большим, на двенадцать стульев, обеденным столом. Но сейчас почти все стулья пустовали, кроме занятого им, и еще одного, где сидел моложавый мужчина лет пятидесяти. Если лицо советника было незнакомо широкой общественности, лишь иногда его можно было заметить промелькнувшим на заднем плане телевизионного экрана, то моложавого мужчину с чуть рыжеватыми волосами хорошо знала вся страна. И девяносто девять процентов населения страны ненавидело его лютой ненавистью, считая виновником всех обрушившихся на Россию бед - от снижения рождаемости до отсутствия воды в кране.
   Председателя правления банка "Реконструкция" Виталия Павловича Полупанова за стол не приглашали. Он стоял, держа руки по швам, как в дни своей лейтенантской юности, и старался не выдать изумления. Это чувство охватило его сразу, как только он вошел в столовую в загородном доме шефа, и увидел его, ведущего оживленную беседу с гостем, чье присутствие за этим столом Полупанов не мог представить даже в страшном сне. Человека, в составе команды "молодых реформаторов" двадцать лет назад развалившего могучую страну (а заодно и родной КГБ), и методично продолжающего добивать все, что от нее осталось. По глубокому убеждению Полупанова, это был царь Мидас наоборот - все, к чему он прикасался, превращалось в дерьмо...
   Генерал так искренне ненавидел этого человека, что, поведи сейчас Иванов бровью, он в момент свернул бы шею ненавистному демократу. Благо, боевые навыки не забылись, и форму бывший генерал регулярно поддерживал в спортзале. Но шеф вел себя так, будто оказался за одним столом с лучшим другом. Они даже обращались друг к другу на "ты", от чего у Полупанова чуть не случился инфаркт. А ведь он думал, что за последние годы неплохо узнал Иванова...
   - Зря ты, Толя, увлекаешься острым и соленым, - проявляя отеческую заботу, советовал шеф проклятому демократу. - Когда-нибудь ты поймешь, что здоровье не купишь.
   - А, по-моему, надо брать от жизни все, пока здоровье есть, - ехидно усмехнулся Толик, посмотрел на паровую котлетку в тарелке Иванова и, не предлагая ему, подлил себе в бокал контрабандного грузинского вина, запрещенного к ввозу главным санитаром страны. - Придет время, буду тоже пить боржоми и кушать морковные котлетки. А пока...
   - Не хотите вы, молодые, слушать стариков, - шеф ничуть не обиделся на него и отхлебнул из стакана глоток минеральной воды без газа, тоже контрабандной. - Потом начинаете понимать, да поздно...
   Будто только теперь заметив вытянувшегося в струнку Полупанова, Иванов удивленно спросил:
   - А ты чего стоишь, Виталий Павлович, словно лом проглотил, глаза пучишь? Давай к столу, пообедаешь с нами.
   - Спасибо, я уже обедал, - Полупанов в ужасном сне не мог представить себя за одним столом с проклятым демократом.
   - Тогда хоть выпей! Вина, минералки - чего хочешь! Все настоящее, прямо из Грузии. Только ты никому не рассказывай, а то скажут, что Иванов контрабанду поощряет! Да садись ты, не мнись.
   Полупанов впервые видел шефа таким разговорчивым. Раньше при встречах тот обходился минимумом слов, а когда можно было, ограничивался жестами. Через силу подчинившись повелительному кивку Иванова, генерал сел по левую руку от него и, чуть поколебавшись, налил себе полстакана боржоми. Глотнул, едва сдержав брезгливую гримасу - лучше бы уж налил вина, но днем, а тем более, при начальстве, никогда не пил спиртного, - поставил стакан на стол, и замер в ожидании. Ведь не для того шеф позвал его, чтобы угостить этой гадостью! Будь она хоть трижды полезна! Но тот не спешил переходить к делу и, перебрасываясь с демократом незначащими репликами, маленькими кусочками отправлял в рот и тщательно пережевывал паровую котлетку с тушеными овощами.
   А бывший генерал смотрел на шефа преданными глазами, не выпуская при этом из поля зрения демократа Толика, и лихорадочно размышлял. Отбрасывал одну версию за другой, прокручивал в голове последние политические расклады и околокремлевские подводные течения, но пасьянс никак не складывался, и присутствие за столом у шефа человека, принадлежавшего, по мнению Полупанова, к стану врагов, оставалось загадкой. Может быть, у него просто недоставало информации? Вряд ли... Нет, не видел генерал причин для такого союза, хоть ты тресни!
   Наконец шеф закончил с обедом, промокнул губы салфеткой и перешел к делу.
   - А теперь, Виталий Павлович, расскажи нам, как движется дело Ефима Соломатина. Твои вундеркинды уже три дня, как улетели в Красноярск. У тебя есть от них известия? Или Озерный им тоже оказался не по зубам?
   Услышав такое, Полупанов совсем лишился дара речи. Существование трех суперагентов, проходивших в документах под общим наименованием "Вундеркинды", было одним из главных его секретов. Даже само это слово не должно было прозвучать в присутствии этого... этого... А шеф, мало того, открытым текстом говорит о секретной операции с их участием! Нет, что-то в этом мире перевернулось!
   Полупанов хлопал глазами, не в силах вымолвить ни слова.
   - Не тушуйся, генерал, - усмехнулся Иванов, правильно поняв причину его растерянности. - Можешь считать, что с этого момента господин Чиркин - наш стратегический союзник, и имеет право знать все, что знаем мы с тобой.
   - Но... - выдавил Полупанов через силу.
   - Никаких "но"! - строго оборвал шеф, и генерал понял, что любые его возражения, как и любое высказанное им мнение не имеет здесь никакой цены. - Докладывай!
   Полупанов и сам умел держать с подчиненными тон, что у тех поджилки дрожали, но сейчас он понял, что так приказать у него не получится никогда. Может быть, поэтому невзрачный Иванов и обладает такой невидимой, но непререкаемой властью? Ну, пусть не только поэтому, но в том числе...
   Генерал непроизвольно дернулся в неосознанном порыве вскочить со стула, но шеф движением руки остановил его.
   - Мои люди отправились в Красноярск в режиме свободного поиска, - отрапортовал Виталий Павлович, все еще пытаясь сохранить лицо, а вместе с ним - остатки секретности. - Это предусматривает одностороннюю связь. Они еще не отзванивались. В том, что с поставленной задачей они справятся, я не сомневаюсь.
   - С кем они должны выйти на связь? - от взгляда бесцветных глаз шефа Полупанову хотелось спрятаться под стол.
   - Они всегда работают через куратора, - ответил он.
   - Это Богатырев, что ли?
   - Так точно! - у Полупанова замерло сердце. Остатки тайны таяли, как снежинка на рукаве.
   - С сегодняшнего дня замкнешь связь на себя. - Иванов видел растерянность генерала, но плевать хотел на нее. - Слишком серьезные начались дела. А Богатырева завтра к двенадцати часам привезешь ко мне. Вместе с этим вашим доктором, как его...
   - Троепольским? - подсказал Виталий Павлович.
   - Он самый, - подтвердил Иванов. - А ты сделаешь вот что: как только твои вундеркинды выйдут на связь, поменяешь им задачу.
   - Простите, - осмелился вставить Полупанов, - но они всегда работают только с Богатыревым, доверяют только ему. Он для них отец родной, а меня они практически не знают.
   - Плохо у тебя поставлено дело, генерал, - поморщился шеф. - Ладно, доктора давай ко мне, а с Богатыревым подождем до окончания операции. Теперь о делах. Прежнее задание отменяется. Чем занимается в Озерном Соломатин, уже не тайна. Господин Чиркин оказался проворнее нас, и поделился с нами информацией. В Сибири и в самом деле делаются очень интересные дела, но этим займемся позже. Главное, что Соломатин оказался там далеко не на первых ролях. Его самого крепко взяли в оборот...
   - Кто? - Полупанов уже догадался, куда поворачивает шеф.
   - Вот это твои вундеркинды и должны выяснить. И не только выяснить, но и познакомить нас с людьми, сумевшими взять за шкирку такого зубра, как Соломатин. Очень похоже, что они из той же породы, что и твои детишки.
   Шеф заметил недоверчивый взгляд Полупанова и подтвердил:
   - Да-да, именно так. Только это уже не щенки, как твои вундеркинды, а матерые псы. И это не дело, что они работают не с нами. Мы должны замкнуть их на себя. Ты меня понял?
   - Так точно!
   Еще пять минут занял подробный инструктаж, после которого Полупанов покинул столовую. Иванов повернулся к Чиркину, все это время со скучающим видом потягивающему вино из бокала, и сказал, стараясь скрыть так не свойственное ему возбуждение:
   - Это реальный шанс, Толя! Три раза они ускользали от нас, но теперь... Скажи, ты уверен, что у американцев есть на них выход?
   - Стопроцентной уверенности нет, - пожал плечами Чиркин. - Но есть факты. Ты сам читал доклад о мировых запасах нефти. Картина настолько безрадостная, что, если опубликовать цифры, в мире начнется паника. А американцы ведут себя так, будто обеспечены энергетическим сырьем до второго пришествия. Ладно, наши, им лишь бы от выборов до выборов продержаться, а там трава не расти. Там завязаны люди серьезные, но и они ведут себя спокойно.
   - Может быть, это блеф? - усомнился Иванов. - Они в таких делах мастера...
   - Нет! - твердо сказал Чиркин. - Я прощупывал почву, там уже ведутся разработки новых технологий. Технологий без углеводородного сырья. В единичном экземпляре даже создан автомобиль, который уже несколько месяцев ездит, не заправляясь и не подключаясь ни к какому источнику энергии.
   - Откуда сведения? - подозрительно посмотрел на него Иванов.
   - Не только у тебя есть разведка! - улыбнулся Чиркин. - Повторяю: я точно знаю, что американцы контактируют с этими людьми. Поэтому сейчас нельзя упустить шанс.
   - В первую очередь надо отодвинуть Соломатина! - убежденно сказал Иванов. - Он, конечно, мужик хороший, и денег у него много, но неиссякаемый источник бесплатной энергии - кусок не по его рту. Подавится.
   - Кстати, насчет Соломатина и его денег, - Чиркин задумчиво почесал кончик носа. - Тебе ведь не надо рассказывать, как люди становились миллиардерами?
   Иванов многозначительно усмехнулся и промолчал.
   - Ну конечно, половину из них ты сам назначил! - усмехнулся в ответ Чиркин.
   - А вторую половину - ты!
   - Не будем делиться славой, - махнул рукой Чиркин. - Вот только дело в том, что Соломатина я не назначал...
   - Да? - заинтересовался Иванов. - А я был уверен...
   - А я был уверен, что это ты. И только недавно узнал, что ты не при чем. Стал копать, но происхождение его денег покрыто таким толстым слоем тайны, что даже ФСБ не докопалось. Но и криминала не нашли.
   - Странно! - покачал головой Иванов. - Но в таком случае, тем более его нужно отодвинуть. Нельзя отдавать такой куш самозванцу.
   - Уж не собираешься ли ты сам его проглотить? - подозрительно посмотрел на него Чиркин. - В одиночку? Смотри, подавишься! Этот кусок не то, что для тебя неподъемный. Его всей нашей Рашке не прожевать. Нет, в этом деле придется с американцами объединяться. Может быть, даже ложиться под них. А потом уж разберемся, у кого зубы крепче... Тут главное, кто первый у пирога окажется. Я думаю, что дело не ограничится одной энергетикой. Если удастся подружиться с этими суперами, или мутантами, или черт их знает, кто они такие, то у них много чего такого найдется, о чем можно только мечтать! Но для начала мы должны быть уверены друг в друге...
   - Думаешь, я могу тебя кинуть? - деланно оскорбился Иванов.
   - Конечно, можешь! - не задумываясь, ответил Чиркин. - Если выгоды своей не понимаешь.
   - Хорошо, - чуть помедлив, сказал Иванов. - Чтобы ты не сомневался, открою один секрет. Думаешь, зачем мне понадобился Богатырев?
   - Это который курирует твоих мутантов? - почему-то насторожился Чиркин.
   - Он самый.
   - Ну, и?
   - Появилось у меня подозрение, что он что-то скрывает. Или тянет одеяло на себя, или от чего-то оберегает своих детишек. Произошла с ним странная история. Ты знаешь, что такое атеросклероз сосудов и аневризма аорты?
   - А как же! - ответил Чиркин. - У самого давление скачет.
   - Так вот, все это было у Богатырева. Ему уже собирались делать операцию, и вдруг оказалось, что никакой аневризмы нет и сосуды как у новорожденного младенца. И вообще состояние организма у него почему-то стало, как у двадцатилетнего парня!
   - Но ведь так не бывает! - не поверил Чиркин. - Значит, доктора ошиблись...
   - Исключено! - отрезал Иванов. - Мне специалист показывал на компьютере результаты исследования, до и после. Я в этом деле дуб дубом, но и то понял, что к чему.
   - Ты хочешь сказать...
   - Да, именно это я и хочу сказать! - убежденно ответил Иванов. - В совпадения я не верю. Что я мог еще подумать, когда рядом с ним живут три мутанта, способные вытворять черт знает что? И Богатырев оказался себе на уме, утаил это от меня. Чувствуется комитетская выучка, никому нельзя доверять... Но не на того напал, я заставлю этих щенков поработать и на меня! Думаешь, мне не надоели морковные котлетки?
   - Что случилось? - со скрытой ехидцей спросил Чиркин. - Доктора не справляются?
   - А вот это уже не твое дело! - отрезал Иванов. - Подожди, сам еще ко мне прибежишь!
   - Ловлю на слове! - Чиркин стал неожиданно серьезен. - Если твои мутанты на самом деле на что-то способны, я второй на очереди. После тебя.
   - Только после меня! - подтвердил Иванов, и мечтательно добавил: - А ты знаешь, насчет этих, как ты их называешь, мутантов, есть кое-какие догадки. Вроде как живут они не сто, и даже не двести лет...
   - Знаю, - совершенно серьезно ответил Чиркин.
  
  

Глава 9. Тайная жизнь незаметных политиков

1

  
   Земля и Луна, сравнявшиеся в размерах, были видны теперь в противоположных иллюминаторах, но Антон не обращал на них внимания. Откинувшись на спинку кресла, как будто почувствовавшего его желание, и принявшего удобную форму, он через прозрачный купол над головой невидящими глазами смотрел на россыпь крупных немигающих звезд. Все его мысли занимало услышанное от Тамары, и ни о чем другом думать сейчас он не мог. Женщина и ее седовласый напарник оказались вовсе не пришельцами из других миров - а такая мысль мелькнула сначала у Антона. На самом деле, если верить Тамаре, она, ее друг Георгий и еще кое-кто, с кем им предстояло познакомиться в ближайшее время - это все, что осталось от великого народа, в доисторические времена господствующей не только на Земле, но и в окружающем ее космическом пространстве. Когда-то у них было другое название, но сейчас они называли себя Наблюдателями. Потому что многие тысячи лет назад наблюдение за нынешним населением планеты стало их основным занятием...
   У Наблюдателей и у людей, населяющих Землю сейчас, были общие предки. Но однажды люди не смогли удержать контроль над чудовищными космическими энергиями, и случилась страшная катастрофа, о которой Тамара обещала рассказать позже. Те, кто находился в это время вне Земли, в лунном поселении, могли лишь беспомощно наблюдать издали, как гибнет все живое на любимой планете. А когда через несколько тысячелетий (почему они не сделали этого раньше, Тамара не стала объяснять) они смогли вернуться домой, то обнаружили там лишь малочисленные дикие племена, в которых превратились их бывшие сородичи, чудом выжившие в катастрофе. Смутные воспоминания о ней позже сформировались в легенды и мифы, и катастрофа была названа Всемирным потопом.
   Осознав, что только они, малая часть великого народа, сумели пережить мировую катастрофу и сберечь все, достигнутое предками за сотни тысяч лет развития, бывшие космонавты назвали себя Наблюдателями и определили главной целью своего существования предотвращение новой катастрофы. И ожидание того времени, когда обе расы, старая и новая, смогут слиться в одно возрожденное человечество. Времени, заранее названного ими Соединением.
   Это их летательные аппараты носились над почти незаселенными материками, когда предки нынешних обитателей планеты носили звериные шкуры и расписывали стены пещер изображениями мамонтов. Население Земли неуклонно увеличивалось, а численность Наблюдателей из-за какого-то генетического сдвига оставалась на прежнем уровне. Со временем практикуемые ими сначала прямые контакты с одичавшими собратьями стали опасными для наблюдателей, и они почти перестали попадаться людям на глаза, оставив после себя множество легенд об атлантах и гипербореях.
   Когда-то предки, познав и правильно применив то, что было заложено в человека от рождения, сумели достичь непредставимых ныне высот и продлить свою жизнь практически до бесконечности. Они поняли, что силы, освобождаемые из окружающего пространства и направленные в нужное русло человеческим разумом, превосходит возможности самых совершенных механизмов, и даже энергии расщепления атомного ядра. Дело шло к тому, что для человека стиралось само понятие невозможного. Но неожиданная катастрофа перечеркнула грандиозные планы, а одичавшие потомки вместе со знаниями утратили все, что делало предков поистине великими.
   К сожалению, не только одичавшее человечество забыло все. Сами наблюдатели тоже потеряли что-то важное, сохранив лишь малую толику знаний и умений своей цивилизации. Предки могли длить свою жизнь практически неограниченное время, а у Наблюдателей, из-за их малой численности, жизнь получила ограниченные временные рамки. Конечно, они не шли ни в какое сравнение с длительностью жизни обычных людей (по намекам Тамары стало ясно, что она хорошо помнит события начала девятнадцатого века), но о жизни длиной в тысячелетия нынешние Наблюдатели могли только мечтать. Правда, было не совсем понятно, какое отношение имеет численность расы к продолжительности жизни, но Тамара не стала вдаваться в подробности, и Антон решил выяснить это позже.
   Не стала Тамара объяснять и того, какие именно способности потеряли Наблюдатели в ходе обратной эволюции. Но, по ее словам, даже того, что осталось, с лихвой хватало, чтобы на лестнице прогресса они заняли позицию неизмеримо выше своих меньших собратьев, став их тайными учителями и поводырями.
   Несколько тысячелетий Наблюдатели не знали особых хлопот. Сотрясавшие Землю войны и эпидемии, будучи неизбежным злом, не слишком тревожили их. Правда, первое время они пытались вмешиваться в ход исторического процесса, предотвращая и останавливая наиболее кровопролитные сражения. Но почему-то сразу вслед за этим в примиренных племенах и государствах вспыхивали эпидемии болезней, опустошавших целые страны. А когда Наблюдатели через местных знахарей распространяли чудодейственные вакцины, обрадованные люди, победив болезнь, тут же сжигали знахарей на кострах и начинали очередную войну. Убедившись в бесплодности попыток, Наблюдатели пустили ход развития на самотек и ограничились надзором над неуемными учеными, то и дело подбиравшимися к опасной грани. Ту же атомную бомбу, например, изобретали в разных странах несколько раз, и первую из них взорвали на территории современной Индии в шестом тысячелетии до новой эры.
   Но это были единичные случаи, и в целом Наблюдатели не знали особых хлопот до самого девятнадцатого века. Зато в последние двести лет как прорвало. Развитие ядерной физики получило такое распространение, что оказалось необратимым, и отнять у людей атомную бомбу Наблюдатели на этот раз не смогли. Зато несколько раз за последние полвека сумели предотвратить ее применение... Развитие наук набрало невиданные раньше темпы, и опасные изобретения посыпались, как из дырявого мешка. Одновременно чуть ли не в геометрической прогрессии стало увеличиваться население, и человечество превратилось в фактор, серьезно влияющий на существование самой планеты. Но даже при взрывном развитии науки, в моральном плане люди почти не отличаются от своих диких предков.
   Наблюдатели, как могли, старались не нарушать сложившийся принцип невмешательства в дела людей, но иногда все же им приходилось внедрять своих представителей в людскую массу - для более полного изучения происходящих на Земле процессов. А еще они должны были точечными касаниями направлять ход развития в нужную сторону. При всех стараниях, иногда миссионеры не могли слиться с окружающей их серой массой, и слава о выдающихся ученых и изобретателях сохранялась в веках. Ничего удивительного, если на эту роль обычно выбирались лучшие умы из числа Наблюдателей...
   Один из них, уже по окончанию миссии на Земле, изобрел новую науку - математику вероятностей. После его смерти Наблюдатели долго не могли найти ей практического применения, и так бы она и осталась красивой игрушкой, загадочной головоломкой, если бы не другой гениальный миссионер. Трудно сказать, что это было - озарение, или плод длительных раздумий, но однажды он нашел применение новой науке, и теперь для Наблюдателей не существовало тайн, ни в прошлом, ни в будущем. Вернее - почти не существовало, но об этом Тамара почему-то не захотела говорить.
   Не стала она говорить и о многом другом. Антон сам не подозревал, насколько усилилась у него за последние дни способность отличать ложь от правды. Слушая Тамару, он понимал, что в основе ее рассказа лежат действительные события, но многого она недоговаривает. Вот только проникнуть в ее мысли у него не получилось, как ни пытался. Понял лишь то, что "хозяйка медной горы" что-то старательно от них скрывала, но что, разобрать так и не смог.
  

2

   Без молодежи в Гнезде стало тихо и скучно. Алексей Степанович тенью слонялся по этажам, не выпуская из рук мобильного телефона, и вздрагивая от каждого звонка. Но всякий раз телефон играл не ту мелодию, которой он ждал. Богатырев со вздохом нажимал кнопку и отвечал:
   - Слушаю, Виталий Павлович. Нет, пока тихо.
   Он понимал, что на генерала наседает начальство, но помочь ничем не мог. Шеф сам разрабатывал задачу для ребят, и одним из непременных условий обеспечения секретности операции была односторонняя связь. А на случай провала еще несколько лет назад всем троим под кожу были имплантированы миниатюрные устройства. Раздави его - и в эфир уйдет тревожный импульс, который будет ретранслирован прямо на сотовые телефоны Полупанова и Богатырева. Но, слава Богу, до такого еще ни разу не доходило.
   Поговорив в очередной раз с Полупановым, он вышел во двор, где хозяйственный Михайлович пилил бензопилой на чурки ствол огромной засохшей груши.
   - Что, никак нельзя было спасти? - кивнул Алексей Степанович на толстый корявый комель. Но мысли его были совсем в другом месте.
   - Да я уж старался, и так, и сяк, - Михайлович, обрадовавшись незапланированному перекуру, выключил пилу и кепкой вытер с лысины несуществующий пот. Он при любом удобном случае старался подчеркнуть свой солидный возраст и сопутствующую ему немощность, но Богатырев знал, что на самом деле этот зверюга до сих пор способен, не особенно напрягаясь, в одиночку уложить троих здоровенных тренированных мужиков - как-то раз он случайно оказался свидетелем затеянного на спор спарринга с охранниками.
   - Погибло дерево, - с сожалением сказал Михайлович. - Но не надо жалеть, оно все равно уже два года, как не плодоносило. На его месте два новых посадим. Я уже саженцы заказал, завтра должны привезти.
   - А куда тебе дрова? - поинтересовался Богомолов, не слишком интересуясь ответом, просто, чтобы не молчать. - При газовом отоплении?
   - Э-э, Степанович, не понимаете вы, - Михайлович многозначительно поднял указательный палец. - Знаете, какие на грушевых полешках шашлычки получаются? За уши не оттянешь!
   - Ну, давай, раз так, - рассеянно сказал Богатырев, и направился к воротам, в домик охраны, бормоча про себя:
   - Главное, чтобы было, кому их есть...
   При его появлении трое охранников вскочили со стульев, но Алексей Степанович жестом вернул их на место. Один наблюдал за мониторами, охватывающими весь немалый периметр Гнезда, второй, вместо того, чтобы отдыхать на предназначенной для этого кушетке, азартно гонял на компьютере какую-то стрелялку-догонялку. Третий, пряча глаза, одним глотком допил чай, схватил со стола короткий автомат, и пулей выскочил из домика. Сейчас была его смена, и он должен был обходить территорию по тропинке вдоль забора.
   В другой раз Богатырев устроил бы охране головомойку по полной программе, но сейчас, в отсутствие детей, не видел в этом никакого смысла. Кого охранять? - подумал он грустно. Меня, старого и никому не нужного пенсионера?
   Ничего не сказав охранникам, Алексей Степанович вышел из домика. Снова позвонил генерал, и Богатырев понял - обстановка накаляется. Раньше начальство не проявляло такой нервозности.
   - Виталий, Павлович, как только они выйдут на связь, я сразу вам позвоню! - он и сам уже начинал терять терпение.
   Генерал отключился, и это выглядело так, будто он со злостью швырнул трубку на аппарат.
   Богатырев с полчаса побродил по дорожкам, недавно покрытым новомодной цветной декоративной плиткой, потом вернулся в дом. Зашел на кухню, достал из буфета бутылку коньяка и рюмку. Посмотрел с сомнением на мелкую посуду, поменял на пузатый фужер, наполнил его до краев и выпил - не так, как пьют хороший коньяк (а коньяк был на самом деле хорош), а залпом. Поморщился, занюхал рукавом, отказался от предложенного кухаркой ужина, и ушел в свою комнату. Время подходило к десяти вечера, и Алексей Степанович решил пораньше лечь спать - во сне время летит быстрее, а ожидание измучило его до последнего предела. Коньяк он выпил специально, зная, что без этого не уснет. И все равно проворочался до полуночи.
   Ядовито-зеленые светящиеся цифры электронных часов выбросили четыре нуля, когда Богатырев вздрогнул, как это бывает с засыпающими людьми, и раскрыл глаза. В доме было что-то не так. Вроде бы и не было посторонних скрипов, приглушенного звука шагов, но Богатырев за двадцать лет привык к Гнезду, и чувствовал его, как часть собственного "я". Да и старая комитетская выучка, приучившая быть постоянно настороже, и обращать внимание на каждую мелочь еще не забылась. Алексей Степанович бесшумно встал с кровати, ставя босые ноги всей ступней на мягкий ковер, чтобы не хрустнули суставы, подошел к письменному столу, где в нижнем ящике лежал пистолет. Взводить затвор не требовалось - патрон был уже в патроннике. Мягким движением спустив предохранитель, держа пистолет стволом вверх, Богатырев так же неслышно подошел к двери.
   Лучше бы он этого не делал. Лучше было подойти к окну с открытой форточкой, тихо открыть его, и выпрыгнуть во двор. Там у него еще оставался какой-то шанс. Но он подошел именно к двери, получил порцию газа без вкуса и запаха из подсунутой под дверь пластиковой трубки, соединенной с миниатюрным баллоном, и моментально потерял сознание. Пистолет с грохотом упал на пол, но этого уже никто не слышал - в доме не осталось ни одного человека, способного что-то услышать. Все три охранника, кухарка и горничная Елизавета Витольдовна были выведены из строя тем же газом, а прошедший огни и воды сторожевой пес Михайлович лежал в коридоре с простреленной из бесшумного пистолета головой. Чутье у него сработало безошибочно, он успел выйти из комнаты и даже вывести из строя одного из нападавших, но - увы, "гости" оказались тоже не лыком шиты. Едва слышный хлопок выстрела и вырвал Богатырева из дремоты.
   Открылась дверь, и в комнату скользнули три черные тени с уродливыми нашлепками противогазов на лицах. Двое подхватили Алексея Степановича под руки и поволокли к выходу, третий страховал отход, чутко поводя стволом автомата с набалдашником глушителя во все стороны. Они вынесли бесчувственное тело за ворота, и в Гнезде наступила полная тишина, нарушаемая лишь неумолкающими переливами соловьиной трели.
   Рано утром Полупанов услышал в трубке: "абонент находится вне зоны обслуживания или выключил телефон", и сразу поднял тревогу - такого быть просто не могло, потому что не могло быть никогда. Посланная в Гнездо тревожная группа обнаружила начавших приходить в себя охранников, спящих без задних ног женщин, и боевого прапорщика Христофорова, оставившего в афганских горах целое кладбище душманов, но нашедшего смерть от руки такого же, как сам, безжалостного профессионала...
   Через пять минут о происшедшем узнал Иван Иванович Иванов. Ничего не сказав Полупанову, только потемнев лицом, он, не доверяя даже телефону правительственной связи (а может быть, не даже, а тем более), сел в машину и приказал везти себя к Чиркину.
   - И что это должно значить, Толя? - когда Иванов бывал взбешен, его голос звучал особенно спокойно и бесстрастно.
   - Что случилось, Иванович? - встревожено спросил Чиркин. При всей высоте своего положения он знал, как опасно связываться с разозленным Ивановым, и, тем более, заполучить его во враги.
   - А ты не знаешь? - вкрадчиво спросил Иванов. - И твои люди здесь не при чем?
   - Иванович, давай определимся, - нахмурился Чиркин. - Я не мальчишка, чтобы брать меня за горло. Скажи сначала, что случилось.
   Понадобилось несколько минут препирательств, чтобы Иванов поверил в непричастность Чиркина к похищению Богатырева.
   - Ты подумай, зачем он мне? Другое дело, если бы его захватили вместе с подопечными мутантами... - втолковывал Чиркин.
   - Не скажи, - Иванов все время пытался заглянуть собеседнику в глаза, но тот, зная о легендарной проницательности собеседника, никак не давался, постоянно отводя взгляд. - Он мог понадобиться в качестве заложника. Ведь детишки здорово к нему привязаны. Сам слышал, что мой генерал говорил.
   - Слишком сложно! - поморщился Чиркин. - Проще дружить с тобой.
   - Ладно, - сдался Иванов. - Допустим, что я поверил. Тогда нужно бросить все силы на его поиски, пока действительно не начался шантаж. Ты сможешь подключить безопасность?
   - Легко! - не задумываясь, ответил Чиркин.
   - Тогда чего ты сидишь? - удивился Иванов. - За дело! Нам надо знать, кто нам противостоит, и что они знают...
   От Чиркина Иванов отправился не к себе, а в один из особнячков, каких много в старых московских переулках, купленных неизвестно кем, и непонятно для чего. На большинстве из них не было никаких вывесок, зато, как правило, установлены бронированные двери, а за ними - серьезно вооруженная и хорошо вышколенная охрана. Особнячок, куда ехал Иванов, был набит самой современной компьютерной техникой и лучшими программистами. Все вместе это называлось "ИЦ 3П", то есть - "Исследовательский Центр ПостПерестроечной Политики" и финансировалось из особого внебюджетного фонда, руководимого советником президентской администрации Иваном Ивановичем Ивановым. Надо сказать, что в администрации мало кто знал о существовании этого фонда, да и с самим его руководителем знакомы были лишь особо доверенные люди.
   Сев в машину, Иван Иванович прикрыл глаза - знак телохранителю, чтобы не тревожил - и задумался. Чиркину он не верил. Впрочем, как не верил никому. Правда, насчет того, что в главном тот не соврал, и к похищению Богатырева не причастен, он теперь не сомневался. Но большую часть известной ему информации пройдоха Толян наверняка придержал. А вдруг скрытая им информация касалась того, к чему Иванов шел давным-давно? Сопоставив многочисленные факты, Иван Иванович был уже почти уверен, что Толик, если не входит напрямую в таинственную организацию, связи с которой Иванов искал с почти маниакальным упорством долгие годы, то некоторое отношение к ней имеет в любом случае. Ту организацию, что делает на западе то же дело, что и он в России. И больше всего Иванова волновало, что, по всем признакам, конкуренты постоянно вырываются вперед.
  

3

   Имя ему не выбирали. Иванами звали его отца, деда, прадеда, и много поколений предков, начиная с шестнадцатого века. Когда Ваня был еще маленьким и не ходил в школу, отец рассказал ему, что эта традиция, не прерываясь, уходила далеко вглубь веков, не зная таких случайностей, как отсутствие наследников мужского пола. Но, прежде всего, Ваня был приучен, что ничего из услышанного не должно выходить за порог их большой квартиры в старом арбатском доме. Отец никогда не применял телесных наказаний, постоянно, как заклинание, повторяя, что они, Ивановы, неприкосновенны, и осмелившиеся нарушить этот закон понесут неотвратимое наказание. В том, что это не пустые слова, Ваня убедился, когда его стали выпускать гулять одного во двор. Стоило завязаться обычной мальчишеской ссоре, как появлялся милиционер, или просто незнакомые дяди, и сразу становились на его защиту.
   Иванов-старший воспитал сына исключительно силой убеждения. Даже вскользь брошенного пожелания и последовавшего за ним взгляда хватало, чтобы Ваня принял совет за аксиому. А запреты, запомнившиеся с детства, остались для Ивана Ивановича табу пусть не до старости - старым он себя отнюдь не считал, но до нынешнего почтенного возраста.
   Когда Ваня пошел в школу, где сразу стал одним из лучших учеников, отец организовал для него дополнительные домашние занятия. На уроках Ваня бубнил вместе с одноклассниками "мама мыла раму", а вечерами, умело изложенная отцом во всех красках, перед ним вставала эпоха правления Иоанна Грозного. Главной темой домашних уроков была история опричнины. Надо ли говорить, что все, о чем он узнавал на этих занятиях, было строжайшей тайной...
   Потом, когда на школьных уроках истории учительница молола чушь про опричников, Ваня лишь посмеивался про себя, сохраняя, впрочем, обязательное для мужчины из рода Ивановых непроницаемое выражение лица. К этому времени он уже знал истинную историю опричнины, не известную ни одному академику.
   Начало изучения истории в школе совпало по времени со смертью вождя народов, и Ваня почувствовал грядущие перемены по поведению отца, всегда напряженного, как стальная пружина. Хотя установленный дома режим секретности никто не отменял, в глазах родителя наблюдательный Ваня заметил облегчение. Будто кто-то убрал висевший много лет у него над головой остро наточенный меч. Потом оказалось, что примерно так оно и было. Это сказалось даже на разговорах с сыном. Если раньше Ваня иногда видел на лице отца тень сомнения - рассказывать что-то сыну, или повременить, то теперь все сомнения ушли в сторону, и сын почувствовал себя полноправным наследником великого человека Иванова-старшего. Такое определение личности родителя Иванов-младший принял для себя окончательно и бесповоротно, без тени улыбки. И с обоснованной надеждой стать таким же великим в глазах будущих подчиненных и наследников.
   История опричнины, услышанная Ваней от отца, практически не отличалась от общепринятой - с ее основания Иоанном Грозным пятого января одна тысяча пятьсот шестьдесят четвертого года, и до гибели Малюты Скуратова-Бельского в бою при взятии шведской крепости Вейсенштейн первого января одна тысяча пятьсот семьдесят третьего года.
   - Хотелось же им воевать в Новый год? - наивно заметил Ваня, и узнал, что начало года отмечалось на Руси в те времена вовсе не в январе, а первого сентября.
   Отвлекшись на это небольшое уточнение, отец повел урок дальше.
   Царь Иоанн в отместку за гибель своего любимца приказал сжечь живьем всех пленных немцев и шведов, и никто так и не узнал, что кривой татарский кинжал в бок увлекшемуся атакой и полезшему на крепостную стену Малюте воткнул рядовой опричник из мелких служивых дворян Иван Иванов. Этот его поступок определил тайную историю Российского государства на многие годы вперед.
   Простым рядовым опричником, серой лошадкой, Иванов был для всех, кроме немногих посвященных, отобранных лично им не по знатности рода, а по уму и способностям. Для этих он всегда оставался умнейшим человеком эпохи, обладавшим, к тому же, фантастическим даром убеждения. Если уж быть опричниками, говорил он, то есть особыми людьми, то следует стоять по-настоящему опричь всех других служилых людей. Опричь, и немного выше. Время таких, как Малюта, лизавших царские сапоги и готовых выполнить самые бредовые приказы озверевшего от крови Иоанна, кончилось. Настоящие опричники, умные и расчетливые, должны встать над властью и, незаметно подталкивая, направлять ее в нужную сторону.
   - Кому - нужную? - не преминул поинтересоваться Ваня.
   - Если бы ты не задал этот вопрос, я был бы разочарован, - серьезно заметил старший Иванов. - Отвечу. Нужную стране, России, начавшей в то время набирать силу. Чтобы неожиданные завихрения не совсем нормального сознания, которым отличалось большинство правителей, не направили ее на путь катастрофы. Открою тебе секрет - у власти в России редко стояли люди со здоровой психикой. А если такие и попадались, то почти неограниченная власть быстро ломала их сознание. Такое уж у нее, у власти, свойство. Для нейтрализации, грубо говоря, царских заскоков, наш с тобой предок и собрал группу умных и умевших рассчитывать правильные действия на много лет вперед людей - сейчас таких называют аналитиками. Так было положено начало тайному обществу, назвавшему себя новыми опричниками - старая опричнина к тому времени была уничтожена. И с шестнадцатого века до наших дней во главе опричнины неизменно стоит носящий скромное звание параклисиарха (так Иоанн Грозный называл Малюту Скуратова) очередной Иван Иванович Иванов.
   - Ты - тоже? - спросил Ваня, затаив дыхание.
   - Да, я - тоже! - ответил старший Иванов, пристально глядя на сына, будто оценивал, готов ли сын узнать правду. - Как и твои дед, прадед, и все твои предки по мужской линии. Придет время, и ты займешь мое место.
   - И что, ни разу не было случая, чтобы у этого... параклисиарха, рождались одни дочери? - отец как-то уже говорил об этом Ване, но сейчас он решил уточнить.
   - Не было! - сурово отрезал отец. - Если сын не рождался от одной женщины, параклисиарх обязан взять другую, третью. Пока у него не появится наследник. Нам многое дано, сын, но за все надо платить. Нам не позволено руководствоваться чувствами.
   В тот день Ваня не понял смысла этой отцовской фразы, но зато догадался, почему отец намного старше отцов всех его одноклассников, и многие ребята думали, что он не отец, а дедушка. И лишь много позже узнал о существовании трех родных сестер. Знакомиться с ними он не стал. Ему повезло больше - сын родился у первой и единственной жены. Сейчас младший Иванов набирался опыта в правлении Газпрома...
   - А если наследник недостоин стать параклисиархом? - не унимался Ваня. - Скажем, умишком не вышел?
   - А вот такого не случалось ни разу! - с нескрываемой гордостью ответил Иванов-старший. - Наша наследственность (слово "гены" в то время еще не было в ходу) пересиливает любую другую! Ты должен принять это как данность, и знать себе цену. Но - никогда явно не демонстрировать свое превосходство над окружающими...
   С этого дня параллельно с дальнейшим изучением истории новой опричнины началась подготовка Ивана к руководству организацией.
   - Никто не знает, что его ждет завтра, - говорил отец. - Я могу попасть под машину, у меня может остановиться сердце...
   Иван даже не пытался перебить отца. В опричнине, как ему было намертво вбито в голову, не оставалось места для сантиментов.
   ...Упасть на голову кирпич, - продолжал отец. - Никто не застрахован от случайностей. Но руководство организацией не должно прекращаться ни на секунду. Поэтому, чем скорее ты будешь готов взвалить на себя этот крест, тем спокойнее мне будет.
   Главной заповедью опричнины, даже главнее поставленных ею для себя задач, было возведенное в абсолют правило сохранения тайны существования организации. К чести опричников, за четыре века ни один из них, даже под самыми страшными пытками (случалось и такое) ни разу не выдал тайны. И каждого из таких мучеников согревала мысль, что он будет неминуемо отомщен самым страшным образом. Таинственная смерть поджидала не только самих мучителей, но и всех, с кем они хотя бы предположительно могли поделиться добытой информацией. Так опричнина не только мстила обидчикам, но и уничтожала малейшую возможность разглашения тайны.
   Иногда в дом Ивановых приходили гости - незаметные мужчины средних лет в строгих костюмах. Внешняя незаметность вообще была отличительной чертой опричников. Они приводили с собой мальчиков разного возраста и знакомили их с Ваней. Даже, когда Ваня не ходил еще в школу, они никогда не вели себя, как ведут себя обычные дети - не играли в игры, не ссорились и, тем более, не дрались. С раннего возраста будущие опричники притирались друг к другу и привыкали подчиняться будущему параклисиарху. Эти отношения трудно было назвать дружескими, но с малолетства их приучали оказывать безусловную поддержку соратникам.
   Потом они учились в определенных учебных заведениях, где среди профессоров и преподавателей обязательно имелись два-три опричника. А получив диплом, распределялись в организации, служба в которых обеспечивала определенное влияние на происходящие в стране процессы. Опричники никогда не выдвигались на первые роли, чаще всего занимая скромные должности советников и консультантов, то есть - серых кардиналов, к мнению которых прислушиваются. Иван Иванович Иванов-старший с тридцать пятого года занимал пост советника у Николая Ивановича Ежова, Председателя Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б). Закат маршальской звезды генерального комиссара госбезопасности не затронул советника, оказавшегося вскоре в окружении Лаврентия Павловича Берия, и прослужившего рядом с ним до самого его ареста. Репрессии, обрушившиеся на аппарат расстрелянного "агента мусавитистской разведки", почему-то не затронули Иванова, и он снова оказался в Комитете Партийного Контроля, рядом с Матвеем Федоровичем Шкирятовым.
   Какую бы должность не занимал параклисиарх Иванов, возможности его влияния на людей, принимающих решения в масштабах страны, были почти безграничны, хотя сами они об этом не догадывались. Система незаметного воздействия на поведение нужных людей за четыреста лет была отшлифована опричниками до блеска и почти не давала сбоев.
   Но это не значило, что опричники меняли ход исторических процессов по своему разумению. История - слишком сложный и инерционный механизм, чтобы можно было что-то быстро изменить в ней, руководствуясь одним лишь желанием. Поэтому, когда в России началась революционная смута, и к власти пришли большевики, опричники не стали им препятствовать, долго приглядываясь к новым людям. Для этого они встроились не только в партийный и государственный механизмы, но даже в преступную среду, во все времена играющую немалую роль в тайной жизни любого государства.
   До самой смерти вождя народов опричники скрепя сердце смотрели, как он через колено ломает народ, чтобы создать великую империю. Понимали, что это такое же неизбежное зло, каким в свое время был Петр Великий, та необходимость, которую нужно пережить. А когда в мирное время верхушка партии стала загнивать с головы, Иванов-старший поставил Иванову младшему, уже сорокалетнему инструктору ЦК, задачу: советская власть изжила себя, и должна уйти с арены истории вместе с Коммунистической партией. Через год в возрасте восьмидесяти четырех лет Иванов-старший скончался от обширного инсульта, и новый параклисиарх Иван Иванович Иванов продолжил дело отца.
   Гробя коммунизм, Иванов вдруг почувствовал невидимую, но мощную поддержку со стороны и, по длительному размышлению понял, что на Западе действует организация, чем-то схожая с опричниной. Если не членами ее, то уж точно, агентами, были, по его мнению, большинство "прорабов перестройки". Анализируя дальше, параклисиарх вынужден был признать, что при всей мощи, набранной опричниной за четыре с лишним века, западные конкуренты по своим возможностям ушли далеко вперед. Обсудив создавшуюся ситуацию с коллегами - решение по такому вопросу даже параклисиарх не мог принять единолично - решили выходить на контакт. Делая общее дело, лучше делать его вместе. Разумеется, не выдавая тайны - об этом даже не заводили речи. Никакой опричнины, просто закрытый клуб радикально настроенных политиков, имеющих определенную возможность влиять на ход событий.
   Но конкурирующая организация оказалась скользкой, как налим, и ее предполагаемые агенты никак не давались в руки. Сейчас, считал Иван Иванович, появилась реальная возможность нащупать контакт через пройдоху Чиркина, и упускать ее нельзя ни в коем случае.
  

4

   Обморок, вызванный порцией усыпляющего газа, начал проходить, когда по лицу Богатырева скользнул первый луч солнца. Он с трудом раскрыл слипшиеся глаза и застонал от приступа головной боли, вызванного ярким солнечным светом. Алексей Степанович сидел на заднем сиденье движущейся с большой скоростью легковой машины, зажатый с двух сторон личностями с плечами каменной твердости. Заметив шевеление пленника, один из стражей достал из кармана в спинке переднего сиденья уже заряженный шприц, сорвал с него упаковку, и без лишних церемоний, прямо через одежду, воткнул его в плечо Богатырева.
   Руки Алексея Степановича были свободны, но стражи сжимали его так крепко, и в них чувствовалась такая сила, что устраивать потасовку или сопротивляться каким-то другим способом было бы просто смешно. Лиц своих они не прятали, из чего Богатырев вывел два предположения: или похитители работают на какую-то государственную контору, и потому не боятся ответственности за свои действия, или его не собираются отпускать живым, и потому им плевать, запомнит он их лица, или нет.
   Это был первый и последний проблеск здравого смысла. Варварски введенный препарат подействовал почти мгновенно, и Богатыреву стало очень хорошо. Сразу ушла головная боль, а вместе с ней все связные мысли. Алексею Степановичу стало абсолютно безразлично, кто и с какой целью его похитил, и куда его везут. Не было никаких желаний - ни протестовать, ни скандалить, не хотелось даже закрывать глаза. Взгляд бездумно скользил вдоль проносящегося за окном машины ни о чем ему не говорящего пейзажа. Может быть, Богатырев и знал эти места, но сейчас ему было лень строить какие-то планы и вообще о чем-то думать.
   Ехали долго, потом остановились у больших ворот, шофер показал кому-то документы, кто-то заглянул в окошко и, согласно кивнув, пропустил машину. Зеленая аллея, невысокие здания по обе стороны дороги, аэродром с огромным взлетным полем. Небольшой серебристый самолет с надписью "Севернефть" по борту. Алексей Степанович скользнул по ней взглядом, и тут же забыл это название, потому что его вежливо пригласили выйти из машины. С радостью подчинившись, вслед за друзьями поднялся по трапу, сел в удобное кресло. В салоне были свободные места, но провожатые, так вежливо обращавшиеся с ним в машине, и тут устроились рядом с Алексеем Степановичем.
   Загудели, прогреваясь, двигатели, и через несколько минут самолет поднялся в воздух. Стюардесса с кукольным личиком постоянно приносила подносы с напитками и едой. Богатырев что-то жевал, чем-то запивал, не чувствуя вкуса. Он находился где-то между сном и явью, испытывая то непередаваемое состояние, которое испытывает засыпающий человек в краткие мгновения погружения в волшебный мир сна. С одним различием - у засыпающего это чувство быстро проходит, а у Богатырева оно длилось и длилось, наполняя заторможенное сознание суррогатом счастья. И потому проведенные в воздухе часы вместе с посадкой на дозаправку пролетели для него незаметно, как один счастливый миг. Алексей Степанович даже не заметил, как тот же страж бесцеремонно всадил ему еще один укол.
   Потом было приземление на военном аэродроме, два часа езды в зашторенном микроавтобусе, две остановки на пропускных пунктах с проверками документов, длинные безлюдные коридоры и, наконец, маленькая комнатка без окон и мебели, куда Богатырева бесцеремонно втолкнули. Он обиделся на провожатых за то, что оставили без компании, сел прямо на бетонный пол, и мгновенно заснул. Проснулся от холода, тянущего от стылого бетона, огляделся в тусклом свете двадцатипятиваттной лампочки, не нашел вокруг ничего интересного, и начал медленно, со скрипом соображать. Последним четким воспоминанием было то, как поднялся с постели на неясный шум, взял пистолет, и подошел к двери. Потом черный провал, потом очнулся в машине с больной головой, зажатый между двумя амбалами. А дальше что-то странное, все слилось в бессмысленное цветное пятно, как на картине художника-абстракциониста. Как Алексей Степанович ни силился, из цветного пятна выплывало лишь размытое лицо человека, что-то втыкавшего ему в плечо.
   Богатырев, хоть давно не числился в органах госбезопасности, но старался совершенствоваться, постоянно поддерживая на должном уровне специальные знания. Поэтому он даже догадался, препаратом какой группы угостили его похитители. Он не тешил себя надеждой, что кого-то интересует именно его персона - кому он нужен, отставной старший лейтенант, получивший в запасе звание капитана? Ребятишки, вот настоящая цель похитителей. Понимая, что его подопечных голыми руками не взять, - Алексей Степанович вообще не знал в стране такой спецслужбы, которой ребята оказались бы по зубам, даже боевики генерала Полупанова, подготовленные по методике доктора Троепольского, в спарринговых боях спасовали перед ними, - кто-то слишком умный решил действовать через Богатырева, взяв его в заложники. Вот только кто? До сих пор Алексей Степанович чувствовал себя за Полупановым, и особенно за его загадочным невзрачным шефом, как за каменной стеной. Забыв, что на самую прочную стену может найтись свой отбойный молоток...
   Но, что случилось, то случилось, и надо вырабатывать стратегию поведения на все случаи жизни. Даже, если похитители вытянут из него информацию о месте нынешнего нахождения ребят - а то, что у них это получится, лишь вопрос времени и пределов его, Богатырева, выносливости, - полученная информация им ничем не поможет. Волновало Алексея Ивановича другое. Уж слишком ребятишки импульсивны, и чересчур привязаны к своему приемному отцу. Узнают о случившемся, бросятся к нему на помощь. Кто знает, какую засаду способны приготовить похитители?
   Печальные мысли Богатырева прервал лязг стального засова. Открылась толстая, как в бомбоубежище, дверь, и в комнатку вошли двое - толстогубый мулат со светло-шоколадным цветом кожи, за ним - курносый и конопатый мужичок, выглядевший типичным рязанцем, если бы не едва уловимые признаки тюркской крови. При виде мулата Алексей Степанович с горечью подумал - приехали! Американские спецслужбы хозяйничают в России, как у себя дома! Но уже первые фразы, произнесенные предполагаемым агентом ЦРУ, убедили Богатырева, что он попал в тупик, из которого вряд ли придется выбраться.
   Мулат и конопатый знали о нем и ребятах многое, если не все. В том числе то, чего никак не могли знать.
  

Глава 10. Переполох

1

   База Наблюдателей занимала огромную полость под лунной поверхностью, на обратной, не видимой с Земли стороне. "Тарелка" влетела туда через спрятанный в тени небольшого кратера шлюз, и мягко села на покрытую ребристыми металлическими листами площадку. Створки шлюза открылись заранее, и "тарелка" влетела в него, не задерживаясь, но Антон успел увидеть в кратере несколько то ли сооружений, то ли летательных аппаратов, по размеру во много раз превышающих тот, на котором они прибыли. Хотя их внешний вид совершенно не напоминал ни тарелку, ни земные ракеты, Антон принял вторую версию.
   Тамара предупредила, что по прибытию на место они увидят много необычного, но все равно вид лунной базы поражал воображение. Над головой, вместо давящего каменного свода, простиралось бездонное голубое небо, светило солнце, и плавали серебристые облака. Под ногами зеленела трава, чуть вдалеке сверкала гладь небольшого озера или пруда, а на его берегу в продуманном беспорядке были разбросаны окрашенные в разные цвета живописные домики, утопающие в зелени небольших кустарников и невысоких деревьев. Оценить размер подземной, точнее, "подлунной" полости было невозможно - линия горизонта скрывалась в легкой дымке. Температура воздуха была самой комфортной, не жарко и не холодно, а со стороны озера тянул легкий освежающий ветерок.
   Тамара еще во время полета объяснила, что основная часть того, что им предстоит увидеть - искусная иллюзия, но все равно база занимает немалую площадь, а воздух, вода, трава и деревья - настоящие. Дав ребятам вдоволь насмотреться на лунные чудеса, она повела их к небольшому строению, окрашенному в изумрудно-зеленый цвет, и потому сливающемуся с окружающей растительностью. По дороге им встретился человек средних лет, одетый в обычные брюки и рубашку с коротким рукавом, самую подходящую для местного климата одежду. Он скользнул по встречным быстрым взглядом, коротко кивнул, и прошел мимо, не оборачиваясь, будто незнакомые люди были на базе обычным явлением. Конечно, трое нечаянных космических путешественников понимали, что это не так, просто обитатели базы предупреждены об их появлении, но все равно благородная сдержанность вызывала невольное уважение.
   - Здравствуй, Гафур! - поприветствовала Тамара встретившего их в изумрудном доме молодого мужчину, внешне похожего на араба или кавказца.
   - Здравствуй, Тамара! Здравствуйте, друзья! - ответил мужчина. - Мы вас ждем!
   Его по-голливудски белозубая улыбка говорила, что он безмерно рад гостям, но при всем напряжении интуиции Антон не смог уловить ни одной исходившей от Гафура эмоции. А в более чутком к окружающему миру подсознании зародилась пока еще неосознанная тревога - мужчина что-то скрывает, и за внешним радушием прячется непонятная пока опасность.
   - С этого момента, - сказала Тамара, - заниматься с вами будет Гафур. Совет Наблюдателей решил, что он лучше других подходит для этой роли. Под его руководством вы пройдете курс обучения, и узнаете все, что знаем мы.
   И снова - полная закрытость разума, не выпускающего наружу ни одной эмоции, и подсознательное ощущение недосказанности, неискренности... А может, все это только кажется? - устыдился Антон собственной подозрительности. Нужно будет поговорить с Витей и Мариной. Если, конечно, их хоть на минуту оставят одних...
   - Мы можем начать хоть сейчас! - все так же широко улыбаясь, заявил Гафур. - У меня все готово!
   - Ну, уж нет! - возмутилась Тамара. - Сначала накорми гостей, и дай отдохнуть. И только потом начинай занятия.
   - Да, - смутился Гафур. - Простите, не подумал.
   После плотного обеда, состоявшего из самых обычных земных блюд, Тамара куда-то ушла, а Гафур отвел их в домик со стенами небесно-голубого цвета с тремя маленькими спальнями, холлом и санузлом с совершенно непривычным, но оказавшимся очень удобным оборудованием. Объяснив, как пользоваться всеми чудесами техники, которыми было напичкано новое жилье, Гафур сказал:
   - Отдыхайте, сколько потребуется. Когда будете готовы, приходите ко мне, и начнем. Можете приходить в любое время, я буду ждать.
   - Простите, Гафур, - чуть смущенно произнесла Марина. - Тамара сказала, что вы займетесь нашим обучением. Но сколько это займет времени? Наше долгое отсутствие на Земле может вызвать определенные сложности...
   Антон кивнул, поддерживая девушку.
   - Не переживайте! - Гафур улыбнулся еще шире, если это было вообще возможно. - Занятия не займут много времени. Вы даже не представляете, как далеко ушла наша техника обучения! А если еще учесть ваши способности... Нет, те, кого вы имеете в виду, не успеют даже обеспокоиться вашим отсутствием.
   За широкой улыбкой Гафура Антону почудилось что-то зловещее, но рассудок прошептал - как тебе не стыдно? Эти люди вырвали тебя из плена, а ты...
   Гафур распрощался и ушел. Трое разведчиков, превратившихся вдруг в обитателей Луны, остались одни.
   - Ну, братцы, и что вы на все это скажете? - спросила Марина, усаживаясь на мягкий диван.
   - Что-то здесь не так!- одновременно прозвучало прямо у Антона в голове. - Вы не чувствуете?
   Марина переводила взгляд с Антона на Виктора, и обратно. Такой способ общения был опробован между ними, но требовал определенных усилий.
   - Только не вслух! - добавила девушка. - Нас слушают, я это чувствую! Поэтому молчать нельзя, это вызовет подозрение. Но и не говорите ничего существенного.
   Антон пробежал взглядом по стенам и увидел под потолком тускло светящееся пятно. Техника была совершенно незнакомой, но в том, что это подслушивающая, а может, и подсматривающая аппаратура, никаких сомнений... Повернулся к Виктору, показал взглядом на угол, тот незаметно кивнул.
   - Обалдеть! - когда надо, Виктор умел сыграть любую роль. - Я в шоке! Это же надо - оказаться на Луне!
   Безмолвно добавил:
   - Согласен! Вроде бы, все нормально, но что-то оба недоговаривают, задницей чувствую!
   - Ага, - вступил Антон. - Самое чувствительное твое место! А как насчет опасности? Что говорит твоя задница?
   Вслух:
   - Похоже, здесь используются технологии, про которые говорил тот ученый в Озерном. Да, Марина, ты ведь не знаешь! Мы там с Витей выпотрошили одного, прямо в туалете, извини за выражение. Он много чего рассказал. Они ведь там открыли способ получения энергии в неограниченном количестве, без всякой нефти и газа. Прямо из окружающего пространства. А здесь, видать, этот способ давно изобрели. Вы представляете, сколько нужно энергии, чтобы поддерживать жизнедеятельность такой базы? Или полет тарелки - Земля-Луна без дозаправки!
   - Не увлекайся! - одернула его Марина. - Меньше слов! Не показывай себя слишком умным.
   И к обоим:
   - Я тоже чувствую опасность, но не могу понять, в чем она. Хотелось бы ошибиться... Надо быть начеку.
   - Вот все и узнаем на занятиях, - сказала Марина вслух и зевнула, прикрыв рот рукой. - Что-то спать захотелось...
   - Мне тоже, - согласился Антон, хотя сна не было ни в одном глазу.
   - Давайте ляжем, сделаем вид, что спим, и продолжим. А то что-то трудно одновременно беседовать по двум каналам...
   Они разошлись по комнатам, улеглись, и продолжили "разговор". Расстояние между спальнями почти не влияло на "слышимость".
   - А вдруг наши хозяева могут подслушивать и такой способ общения?- обеспокоенно предположил Виктор.
   - Вряд ли, - не согласилась Марина. - Думаю, мы бы почувствовали, а я не вижу никаких признаков. Я еще по дороге сообразила, что они могут обмениваться только сильными эмоциями, и то вблизи. Но не связными мыслями, и не на расстоянии.
   - Мне тоже так показалось, - подтвердил Антон.
   - Вы обратили внимание на того мэна, что попался нам по дороге? - спросил Виктор.
   - Заметили, конечно, - ответил Антон. - Но так, вскользь. Прощупывать его я не стал. А ты, Марина?
   - Я тоже как-то не подумала. А в чем дело?
   - А я вот попытался прощупать, - сообщил Виктор. - Он не сразу сообразил, и прикрылся только через секунду. Знаете, что я в нем увидел? Жалость!
   - Не понял! - удивился Антон.
   - Да-да, именно жалость! - подтвердил Виктор. - Это трудно объяснить, но, похоже, он смотрел на нас, как на трех ягнят, которых собрались принести в жертву. Как будто мы уже обречены.
   - Ты ничего не перепутал? - спросила Марина. - Ну-ка, постарайся вспомнить все, как оно было.
   Они еще не привыкли к такому способу общения, и не научились различать в мысленном голосе собеседника оттенки настроения и нюансы эмоций, тем более, не видя лица, как сейчас. Но Антон твердо знал - оказавшись в опасной ситуации, Марина никогда не будет по-бабьи закрывать глаза, и визжать от ужаса. Она мобилизуется, возьмет себя в руки, и по хладнокровию даст фору даже ему и Виктору. Вот и сейчас Антон понял, что Марина понимает всю серьезность ситуации, и старается вытянуть из Виктора всю информацию до мельчайших подробностей.
   Некоторое время царила мысленная "тишина", потом Виктор отозвался.
   - Даже не знаю, как вам объяснить. Вроде как смотрит он на нас, и думает - вот ребята, живые и здоровые, и не знают, что завтра им предстоит умереть. Ну, может не завтра, а послезавтра. Это я так, чтобы понятнее было. И жалко ему нас, и предупредить нельзя. А почему - я не успел уловить, закрылся он как раз в этот момент.
   - Что, они нас убить собираются? - спросила Марина. - Или в жертву принести? Может быть, у них религия такая?
   - Нет, совсем не то! - ответил Виктор. - Ну, не могу я объяснить, сам ничего не понял! Знал бы, осторожнее его прощупал, а так он, похоже, врубился, и закрылся со всех сторон.
   - А во время обеда? - напомнила Марина. - У вас не было ощущения, что нас рассматривают со всех сторон, чуть не рентгеном просвечивают?
   - И вовсе не чуть! Точно просвечивали! - мрачно добавил Виктор. - Я тогда подумал, что у них такой порядок заведен, проверять новых людей. Ну, вроде, как медкомиссия...
   - Да, это называется - попали! - констатировал Антон. - А мы губу раскатали - свои, родная кровь! Всему научат, к себе приблизят! Махатмы, блин... В общем, слушайте, что я предлагаю. Здесь мы в любом случае у них во власти, и потому особенно рыпаться не стоит. Но есть в нашем положении и хороший момент - они, вроде, не догадываются, что мы о чем-то подозреваем. Значит, надо вести себя спокойно, но постоянно быть начеку. Все согласны?
   - А что нам остается? - ответила Марина за себя и Виктора. - Куда мы денемся с подводной лодки?
   - Значит, прорвемся! Не из таких переделок выбирались! - подвел черту Антон, хотя сам совсем не испытывал такой уж уверенности.
  

2

   Если бы Алексей Степанович Богатырев и трое его воспитанников знали, какой переполох наделает их исчезновение у людей, обладающих огромной, почти не ограниченной властью по обе стороны океана, они могли бы загордиться. Но они ничего не знали, да и не до того им было в теперешнем их положении.
   Едва проводив Иванова, Чиркин созвонился с заместителем директора ФСБ и назначил встречу. Он не сомневался, что к исчезновению Богатырева приложил руку хозяин Озерного Ефим Соломатин. Выслушав Чиркина, заместитель директора схватился за голову:
   - Толик, я многим тебе обязан, но это уж слишком! Как ты себе это представляешь? Выбрал же момент! Знаешь, какая поднимется вонь, если именно сейчас тронуть Соломатина? Мало нам одного арестанта? С тем не знаем, что делать! Да запад нас с дерьмом смешает!
   - Лояльность запада я тебе обещаю, - заверил собеседника Чиркин. - Никто не вякнет. На этот раз наши интересы совпадают. Егор, мы должны перетряхнуть этот Озерный, как пыльный матрас. А понадобится нейтрализовать Соломатина - нейтрализуем.
   - Но ведь стоит начать, как он обязательно нажалуется Самому, а тот уже из нас души вытряхнет! - все еще сопротивлялся заместитель директора.
   - Скажи Егор, я тебя когда-нибудь обманывал? - изменил тактику Чиркин.
   - Ну-у... - многозначительно ухмыльнулся собеседник.
   - Не по мелочам, мелочи не в счет. По крупному. Ведь не обманывал же, а?
   Заместитель директора пожал плечами.
   - А теперь подумай, почему я с этим вопросом пришел к тебе, а не к твоему шефу?
   Заместитель директора внимательно посмотрел на Чиркина.
   - Так вот, Егор, если в этот раз ты сделаешь все красиво, через месяц-другой твой шеф уйдет, и ты займешь его место. Как тебе такой расклад?
   - Ладно, - нехотя ответил заместитель директора, пряча загоревшиеся глаза. - Попробую. Но ничего не обещаю.
   - А ничего обещать и не надо! Ты просто сделай! - Чиркин не сомневался, что теперь заместитель директора будет рыть землю, но Озерный перевернет вверх дном, даже если Соломатин будет отстреливаться из пушек.
   После визита в ФСБ Чиркин вызвал своего доверенного помощника, и приказал ему найти и вызвать на встречу одного из многочисленных секретарей посольства США. Тот выполнил задание в самые сжатые сроки, и вечером того же дня Чиркин и американец оказались за одним столом маленького ресторанчика для избранных, куда ни при каких условиях не мог попасть человек с улицы, сколько бы у него не было денег. Поглощая беф-строганов из нежнейшей телятины, Чиркин, строго дозируя информацию, обрисовал американцу сложившееся положение. Тот слушал, не перебивая и не задавая вопросов, а когда Чиркин закончил, выпил бокал вина, попрощался, и ушел, ничего не сказав. Но Чиркин знал, что изложенная им информация попадет по назначению в самые короткие сроки.
   Той же ночью в Вашингтон ушла срочная шифрограмма, предназначенная для прочтения одному незаметному, но влиятельному чиновнику из Белого дома. Прочитав послание, он сунул его в уничтожитель бумаг, и сделал несколько звонков. Через час в кабинете одной из служб Государственного департамента собрались пять ничем не примечательных мужчин среднего возраста, и долго обсуждали проблему далекого русского городка с непривычным слуху названием "Озерный". Наконец, решение было принято, и вскоре получатель шифровки попросился на прием к своему шефу, хозяину Овального кабинета.
   В то же время заместитель директора ФСБ связался с генерал-лейтенантом, начальником краевого управления, и для начала попросил осторожно прощупать обстановку вокруг Озерного. Генерал взял под козырек и выслал группу из трех агентов. Они еще только садились в машину, а генерал уже набрал известный ему московский номер и доложил обо всем лицу, против которого была направлена операция. Родина платила генералу немалый оклад, но Соломатин - вдесятеро больше. А в случаях, подобных этому, доплачивал суммы, от которых у начальника краевого управления и вовсе перехватывало дыхание.
   Предупрежден, значит, вооружен. Соломатин сумел заручиться высочайшей поддержкой. Поднявшаяся волна смыла с насиженного места начальника краевого управления, но дело было сделано - Сам уперся, и убедить его теперь было если не невозможно, то очень трудно. Пришлось задействовать тяжелую артиллерию, залпы которой последовали со всех сторон. С одной стороны нажал Иван Иванович Иванов, к чьим советам Сам прислушивался, иногда даже не понимая, почему, с другой - проверенный и непотопляемый соратник Чиркин. А потом в бой вступило орудие главного калибра - состоялся незапланированный секретный разговор с хозяином Белого дома.
   Но все равно, время было упущено. Стоявшие за спиной Соломатина таинственные "люди в черном" получили так необходимый им выигрыш во времени. Пока в Москве хозяин "Севернефти" отбивал жестокие атаки, в Сибири произошла крупная авария в энергосетях, и половина Красноярского края, включая краевой центр, на несколько дней погрузилась во мрак. "Озерный" каким-то чудом избежал этой печальной участи. Энергопотоки были перенаправлены в функционирующие сети, и энергопотребление закрытого городка в эти дни увеличилось в десятки раз. Воспрепятствовать этому не мог никто, потому что первым откликнулся на беду сибиряков именно Ефим Соломатин, перечисливший на устранение аварии огромную сумму денег.
  

3

   Бросив еще один взгляд на огромный экран, где в самом уголке были выведены изображения с камер, установленных в комнатах новичков, Гафур тяжело вздохнул и вызвал Георгия. Тот появился на экране через несколько секунд, будто все это время ждал известий от младшего коллеги. Скорее всего, так оно и было, с тайным злорадством подумал Гафур.
   - Я закончил расчеты, - сказал он, поздоровавшись. - Ввел полученные от тебя данные, и получил интересные результаты. Наша молодежь - это действительно что-то странное. Но не настолько, чтобы твои обвинения в мой адрес оказались справедливы. Определив их способности в пределах шестой ступени общей классификации, я не так уж ошибся. Но и ты оказался прав - в некоторых отдельных случаях они достигают показателей не только второй, но иногда даже первой ступени. Интересно, не правда ли?
   - Да-а! - с удивлением протянул Георгий. - А ты просчитал, насколько это меняет основные направления их подготовки?
   - Судя по предварительным расчетам, незначительно.
   - Что значит - предварительным? - нахмурился Георгий.
   - Ты неправильно меня понял, - Гафур предвидел такую реакцию старшего коллеги. - Предварительные - не значит приблизительные. Просто, чтобы исключить любые погрешности, мы решили ввести в расчеты еще одну составляющую - сканирование сознания.
   - Гафу-ур! - укоризненно произнес Георгий.
   - Да, - твердо ответил Гафур. - мы пошли на нарушение правил, просканировав сознание без согласия его носителей. Но я уверен, что Совет простит мне такую вольность. Все-таки, новички не принадлежат к числу Наблюдателей, следовательно, не попадают под нашу юрисдикцию. Зато расчеты, сделанные с внесением такой важной составляющей, будут самыми точными. Сейчас мои помощники должны все закончить, и я предоставлю тебе результат.
   В левом верхнем углу экрана замигал цветной символ, и Гафур радостно сказал:
   - Готово! Будешь читать?
   - Конечно!
   Гафур пошевелил пальцами, и экран разделился на две части. Справа осталось изображение собеседника, слева появился текст результатов вычислений. Оба, и Гафур, и Георгий, углубились в чтение.
   - Не может быть! - эти слова вырвались у них одновременно.
   - Я ничего не понимаю! - растерянно добавил Гафур.
   - Нет, так не бывает! - не менее растерянно прошептал Георгий.
   То, что они видели на экране, рушило их представление о математике вероятностей, как о науке, не способной ошибаться. Обычно, сделанные с ее применением расчеты указывали единственно возможный путь движения, определяли судьбу отдельного человека, группы людей, или всего мира - все зависело лишь от количества и качества заложенных в расчеты параметров. Больше того, расчеты и были судьбой. А сейчас такая составляющая, как определение возможных действий трех новичков, не имеющих даже представления, приводными рычагами каких грандиозных изменений предстояло им стать, переворачивала все с ног на голову. Вместо идеально прямой линии, ведущей к заветной цели, непогрешимая вычислительная машина выдала огромное количество самых противоречивых вариантов будущего, и каждый из них имел равные шансы сбыться. От радужных, о каких Наблюдатели не смели и мечтать, до самых мрачных...
   Когда ничего не подозревающие виновники переполоха, картинно позевывая, подошли к изумрудно-зеленому дому, вместо Гафура их встретила Тамара, и с натянутой улыбкой сказала:
   - Гафур просил его простить, но у него появились неотложные дела, и занятия откладываются на некоторое время. Чтобы вы не скучали, я могу устроить для вас экскурсию по территории базы.
   Гости не были против, и Тамара повела их к длинным корпусам на другой стороне озера, чтобы продемонстрировать технические чудеса цивилизации Наблюдателей. Они увидели что-то, отдаленно напоминающее совершенно безлюдные заводские цеха, где при желании можно было создать и синтезировать все, что угодно, начиная от продуктов питания и мебели, и заканчивая летательными аппаратами. Увидели центр, откуда управлялись смена дня и ночи на территории базы и создание голографической иллюзии и движения по искусственному небу искусственного солнца. И всему этому давала жизнь крошка угольно-черного вещества размером меньше спичечной головки. По словам Тамары, этот источник, бывший старше самого Солнца, не иссякая, дает энергию уже многие тысячи лет, и прекратит существование только вместе с Вселенной.
   А в это время поднявшийся из-за них переполох превзошел даже тот, который поднялся из-за их исчезновения по обе стороны Атлантического океана. Собранные в экстренном порядке члены Совета Наблюдателей долго не могли поверить в случившееся, а когда, наконец, поверили, на несколько минут онемели от ужаса. Произведенные группой Гафура расчеты ставили под удар не только последние несколько столетий кропотливой работы, но и надежды на возрождение их великолепного мира. Но не зря Совет называли еще и Советом Мудрецов. Соединив разумы, они нашли способ обмануть саму судьбу. То, что по первоначальному плану надлежало сделать новичкам, теперь должен был взять на себя один из Наблюдателей.
   Но - рискуя при этом собственной жизнью.
   В обычное время никто и никогда не мог заставить Наблюдателя подвергнуть свою драгоценную жизнь даже минимальной опасности - нет для Наблюдателя ничего, важнее своей жизни и жизней сородичей. Но в создавшемся положении, ставящем под вопрос возрождение стоящей на пороге окончательного ухода расы, Совет имел право возложить рискованную миссию на любого из них. Выбранный Советом Наблюдатель мог отказаться, но в таком случае его имя навсегда покрывалось позором, что было даже хуже преждевременного ухода...
   Понимая, что выбирать Совету практически не из кого, Георгий с ужасом ждал, на кого падет страшный жребий. Поэтому, когда прозвучало имя Гафура, он едва удержался, чтобы не закричать от радости. Конечно, все подмечающие члены Совета и в этот раз не упустили из вида промелькнувшую на его лице гамму чувств. Но выводы будут сделаны потом, а сейчас душа Георгия пела и ликовала - жизнь продолжается! И пусть любой из этих согбенных под тяжестью прожитых столетий стариков попробует потом в чем-то упрекнуть его вслух! А как бы они сами чувствовали себя на его месте? Нет, так было всегда, и так будет - рисковать собой придется молодым!
   Гафур - его пригласили на Совет, как главного "виновника" в сложившейся ситуации - держал себя достойно, даже Георгий вынужден был это признать. Единственное, что выдавало его, это залившая смуглое лицо смертельная бледность, из-за чего оно стало серым, и чуть подрагивающие руки. Вокруг молодого наблюдателя будто образовался вакуум. Даже привыкшие ко всему старики, члены Совета, старались не смотреть на него. Но слово было произнесено, и решение обжалованию не подлежало. Разумеется, о судьбе трех новичков на Совете не прозвучало ни слова. И без слов присутствующим было понятно - как бы это ни было тяжело, источник опасности должен быть устранен...
   Старики зашевелились в креслах, вставали, желая скорее покончить с тягостным действом, но их остановил засветившийся на стене зала для собраний большой экран. Этого никто не ожидал. Экран служил для связи с членами Совета, по каким-нибудь причинам не имеющими возможности лично участвовать в заседании. Но сейчас все были в наличии, а рядовые Наблюдатели к этой линии не допускались. Да и появившийся на экране человек меньше всего походил на члена Совета, уж слишком был молод. Разве что в глазах у него таилось нечто странное, и Георгий не сразу сообразил, что именно. Зато сообразил сидевший рядом с ним старый Джонатан, тихий шепот которого почему-то пронесся по залу, как раскат грома:
   - Судья! Это Судья...

4

   Самым спокойным для него временем давно стали промежутки между судебными разбирательствами. Можно было даже сказать - счастливым временем, если бы он давно не убедился, что счастья нет. Кайн уходил в монастыри, где всегда можно было избежать лишних разговоров, а на исповеди ограничиться перечислением обычных человеческих грехов. А то далекое время, когда он еще не был судьей, а был всего лишь получившим печальную известность во всех мирах преступником, старался забыть. Теперь, выполнив судейскую миссию, он уходил подальше от мирских забот, потому что знал - среди людей его жизнь стала бы невыносима. Выбирал самую глухую обитель, а еще лучше - уединенный скит. Если устав монастыря позволял, Кайн принимал обет молчания, и ждал следующего Зова судьбы, не зная, когда и откуда он придет, и в каком мире придется снова воплотиться в суровом образе Судьи.
   Но монастыри появились не так уж давно, в последние несколько тысяч лет, а до того, чтобы остаться одному, приходилось уходить в леса или пустыню. Тогда и миров было мало, и заселены они были не так густо, так что между судебными разбирательствами проходили сотни лет, в течение которых он иной раз не видел ни одного человека. Но, как бы Кайн не скрывался, почти во всех мирах возникли легенды о вечном страннике, и с этим он ничего не мог поделать.
   Забывая между судебными разбирательствами события начала времен, Кайн испытывал от спасительного ухода в беспамятство острое наслаждение, сродни тому, какое испытывает страдающий от невыносимой боли человек, получая болеутоляющий наркотик. Во тьму веков уходило собственное преступление и последовавшее за ним наказание, бесконечные скитания между мирами, и искупление, данное ему вместе с тягостной ролью Судьи. Кайн подозревал, что если бы не это свойство памяти - откладывать в колодцы забвения воспоминания о прошлом, то он давно превратился бы в обезумевшее чудовище, несущее погибель всему, к чему прикасается. Но даже в уходе в спасительное безумие ему было отказано. Никогда не забывалось лишь полученное когда-то обещание - однажды с очередным судебным разбирательством завершится его ставшая такой ненавистной жизнь, и придет вечное успокоение.
   Время шло, миров становилось все больше, все чаще в них происходили события, неразрешимые без вмешательства Судьи. Откуда-то из высших сфер приходил Зов, Кайн срывался с места и, перелистывая миры, как страницы книги, оказывался в нужное время в нужном месте. И мгновенно вспоминалось все - совершенное на заре веков убийство, последовавшие за ним мытарства и суды, суды... Все это - чужие и собственные страдания и бесконечные судебные прецеденты - служило бесценным опытом, позволявшим Кайну безошибочно разбирать самые запутанные дела.
   В его задачу не входили поиск и наказание виновныхЈ с этим лучше других справлялись сами провинившиеся. Как бы они не выворачивались, стараясь избежать ответственности, у них оставалась одна дорога - к Высшему Судье, но не к нему, Кайну, хоть их часто и путали.
   Зов приводил Кайна туда, где люди, получившие когда-то полную свободу воли, запутывались в выборе и становились на пороге страшной ошибки, способной уничтожить не только их мир, в единственности и неповторимости которого они всегда были уверены. Такие катастрофы на веку Кайна случились уже не раз, и повторялись с пугающей неизбежностью. В компетенцию Судьи входило разбирательство тех дел, где неразумные действия людей угрожали гибелью множеству других, соседних, ни о чем не подозревающих миров. Его задачей было, вычленив из множества вероятностей одну, наиболее безопасную для множества миров, указать ее тем, от кого зависело принятие решения, и проследить за его выполнением. Сохранялся ли при этом собственный мир этих людей, зависело только от них. Указав направление, Кайн никогда не вмешивался в его реализацию. Но всегда тяжело переживал, когда, сохранив остальные миры, люди уничтожали свой собственный. В таких случаях он винил себя, считая, что принял недоработанное решение. Случались и другие, нестандартные дела, но это было нечасто.
   На заре его деятельности бывали случаи неподчинения Судье, но неведомыми путями почти во все миры пришли легенды о Непогрешимом, и теперь при появлении Кайна те, кому следовало, мгновенно понимали, кто он такой, и чем чревато неповиновение...
   Кайн знал, что после каждого его вмешательства рядом со спасенной реальностью в бесконечной Вселенной появляется еще одна, чуть-чуть отличающаяся от той, исправленной. Реальность возникала на переломе исправления, но ее обитатели считали фантомную память собственной историей, пережитой с кровью и болью. Кайн старался не задумываться о причинах этого странного явления. Слишком много вокруг него происходило странного и непонятного, и если бы он позволил любопытству одержать над собой верх, его разум давно отказался бы вмещать новую информацию. Скорее всего, таким образом поддерживалось некое равновесие во вселенной. Время шло, миры множились, все дальше отходя от материнского, бывшего когда-то единственным, откуда происходил сам Кайн, и он давно потерял им счет, не видя в том необходимости.
   Мало того, однажды он понял, что потерял родной, материнский мир, и видел его в каждом, куда приводило очередное судебное разбирательство. Если, конечно, он не оказывался населен существами, сильно отличавшимися от людей. Их было немного, но они были. Даже такие, что его, казалось бы, привычный ко всему разум отказывался принимать их за реальность, и он не слишком переживал, если их обитатели уничтожали сами себя в бесконечной истории грехопадения.
   Последнее разбирательство он проводил в мире, дожившем, казалось, до царства счастья и справедливости. Живи и радуйся, но ученым этого мира, как и всех других, обязательно нужно было найти источник вечной и безграничной энергии, разлитой в окружающем пространстве. И, не зная последствий, бездумно броситься разрабатывать его, как обыкновенное нефтяное месторождение.
   Кайн, как всегда, успел вовремя, и катастрофу удалось предотвратить. Мир ему, в общем-то, понравился, и он укрылся в затерянном в гималайских отрогах монастыре. Но на этот раз забвение почему-то не приходило. Он чувствовал, что следующее дело не заставит себя ждать, и будет самым важным из всех, которые ему приходилось когда-нибудь разбирать. И чутье не подвело. На этот раз Зов привел его в реальность, по многим признакам показавшуюся ему родной. Сначала он обрадовался, но, ознакомившись с создавшейся ситуацией, пришел в ужас. Мир стоял на краю гибели.
   Кайн давно хотел и одновременно боялся снова попасть в родной мир с миссией Судьи. Снова, потому что однажды ему уже пришлось побывать там с разбирательством, и он совершил там первую и единственную за всю свою бесконечно долгую жизнь судебную ошибку, приведшую к гибели почти всего населения родной Земли. Та ошибка была ему прощена, хоть он и боялся, что будет обвинен в свершении мести. Но после этого, слыша Зов, он каждый раз, хотя и следил, когда получалось, за событиями в родной реальности, знал, что время еще не пришло, вздрагивал - неужели снова туда? До сих пор проносило. Но не сейчас.
   Нынешнее разбирательство предстояло особенно трудным потому, что дело предстояло иметь с Наблюдателями - единственной расой во всех человеческих Вселенных, не имеющей Бога и не признающей вечной жизни. Но еще хуже было то, что, изобретя, а точнее - присвоив изобретенную другими примитивную математику вероятностей, они возомнили себя хозяевами судьбы и решили, что они и есть боги.
   Людям от рождения даровано право выбора. Кайн, став Судьей, перестал быть человеком и навсегда потерял это право. Его единственный выбор - справедливость. Сдержав рвущийся из груди стон, он уничтожил следы своего пребывания в монастыре, чтобы не создавать предпосылок для возникновения лишней реальности, и отправился выполнять свои обязанности.

Часть вторая.

Ристалище

Глава 1. Потерянный город

1

  
   Из рапорта временно исполняющего обязанности начальника Управления ФСБ по Красноярскому краю полковника Самосудова:
   "...по приказу бывшего начальника Управления 16 июля 201... года в поселок Озерный для выяснения оперативной обстановки были отправлены три сотрудника ... отдела. По прибытию на место сотрудники в течение четырех дней регулярно выходили на связь, используя закрытый канал электронной почты. Их донесения отправлены по принадлежности специальным приложением...
   ...18 июля 201... года по причине крупной аварии в электросетях все виды электронной связи в крае были нарушены, и донесения от отправленных в Озерный сотрудников поступать перестали. Через двое суток связь была восстановлена с применением аварийных источников электроснабжения, но сотрудники больше на связь не выходили. Как потом оказалось, от внешнего мира оказались отрезаны не только они, но и весь поселок Озерный.
   Для выяснения обстановки мною была выслана специальная группа, но поселок разыскать им не удалось. Поворот на Озерный расположен на сто третьем километре трассы Красноярск - Канск, расстояние оттуда до Озерного составляет одиннадцать километров. Но, проехав дорожный знак "103 км", поворота группа не обнаружила, а следующий знак оказался уже "106 км". Замерив расстояние по спидометру, группа убедилась, что расстояние от знака "103" до 106" составляет не более 1 километра 400 метров. Для проверки группа проехала еще пять километров, но поворота на Озерный так и не обнаружила.
   Командир группы принял решение искать поселок в пешем порядке с помощью карты и компаса. Оставив машину около знака "103", они привязались к ориентирам на местности и, рассредоточившись, прочесали тайгу. Результатов поиски не дали, кроме того, что вместе с поселком исчезло также озеро N. Во время поисков в тайге пропал один из членов группы, капитан Логвин. Поиски его до сих пор не дали результата.
   Для проверки информации мною был отправлен вертолет, экипаж которого подтвердил: поселок Озерный вместе со значительной частью прилегающей таежной территории и заброшенной пусковой шахтой ракетных войск стратегического назначения исчезли бесследно...".
   Иван Иванович Иванов снял очки и отодвинул лист бумаги с грифом: "Для служебного пользования" к сидевшему напротив Чиркину.
   - Что за ахинея? Как мог целый поселок исчезнуть бесследно? Да еще и с озером? Что-то ведь должно было остаться! Фундаменты от зданий, что-нибудь еще...
   - Ты не понял! - Чиркин был совершенно серьезен, даже обычная ухмылочка не гуляла в уголках его рта. - Информацию перепроверили несколько раз. Действительно, бесследно! Впечатление такое, будто вырезали ножницами огромный кусок территории, а края свели вместе, да так ловко, что невозможно ничего заметить. Если бы не казус с километровыми столбами... Кажется, Иванович, дело попахивает чертовщиной. Я не знаю, чем еще можно объяснить случившееся. Кстати, Ефим Соломатин тоже сильно обеспокоен пропажей своей игрушки и, по моим сведениям, понимает не больше нашего, а то и меньше. А так как у него крепкие связи в МВД, по приказу самого министра в Красноярск уже вылетел какой-то крепко специальный отряд с расширенными полномочиями. Чувствуешь, какая по старой памяти пойдет у них грызня с эфэсбэшниками?
   Иванов задумался. Если бы Чиркин знал, сколько раз за четыреста лет существования новой опричнины предшественникам Ивана Ивановича Иванова приходилось сталкиваться с явлениями, выходившими за пределами человеческого понимания! И они ни разу не сдались, не переложили ответственность на высшие силы или чертовщину, как правило, находя объяснение самым, казалось бы, невероятным явлениям. А если не находили, значит, наука просто еще не доросла до этих объяснений. Но дорастет обязательно. Сейчас Иванов хвалил себя, что не ограничился тремя "вундеркиндами", и еще до исчезновения Озерного отправил туда вслед за ними очередную команду, на этот раз из десяти подготовленных по методике доктора Троепольского волкодавов. По заверению Полупанова, они стоили целого десантно-штурмового батальона. Вот и хорошо, кто-нибудь из них непременно разберется с происходящими чудесами.
   Кстати, подумал Иван Иванович, Чиркина тоже нельзя отнести к людям, легко поддающимся очарованию необъяснимого, и он запустил пробный шар:
   - Ты бы прощупал по своим каналам, что думают по этому поводу твои заокеанские друзья? Наверняка они поддерживают связь с этими... людьми в черном? Без них тут явно не обошлось.
   Он не ожидал от Чиркина такой реакции. Глаза Толик успел отвести, но лицо исказилось, как от зубной боли, и он злобно прошипел:
   - Ты меня об этом спрашиваешь?
   - Не понял! - Иванова было трудно чем-то удивить, но Чиркину это удалось.
   - Что тут понимать? Как будто у тебя самого нет с ними связи? Слушай, Иванович, или это я совсем ничего не понимаю, или ты меня за дурака держишь!
   Иванов успел зацепиться за полный злобы взгляд и вдруг сообразил - а ведь Толик не блефует! Так сыграть он не мог, не хватит актерских способностей. Выходит, при всей его известной в узких кругах близости к заокеанскому Белому дому, тамошние друзья подпускают его к своим тайнам только до известных пределов. И, похоже, из-за этого у Чиркина разыгрался нешуточный комплекс неполноценности, на котором не только можно, но и нужно сыграть. В чем-чем, а в этом Иванов был большим специалистом.
  

2

   Видно, хвосты местному начальству накрутили с самых высоких вершин полицейского Олимпа, потому что спецрейс из Москвы встречали два автобуса с зашторенными окнами, сияющий черным лаком "Мерседес", около которого "Волга" того же цвета выглядела бедной родственницей, и огромный, как самосвал, внедорожник "Шевроле". На крышах всех машин гордо красовались красные и синие мигалки.
   По моментально поданному трапу на бетон быстро, без толчеи, сбежали тридцать крепких парней в гражданской одежде. Многие были в спортивных костюмах. У каждого на плече висела огромная сумка с оружием и снаряжением.
   Третьим сзади шел новичок в этой команде, бывший полицейский из Подмосковья Сергей Панкратов, всего на прошлой неделе ставший старшим лейтенантом. После памятной операции по разгрому организованной преступной группы, на счету которой числились десятки угнанных машин, и разоблачения банды "оборотней в погонах" не прошло еще и месяца, а дела у Сергея резко пошли в гору. Тогда он не принял всерьез слова двух странных парней, но все произошло именно так, как они говорили. Его не только никто не решился прессовать, ни явно, ни исподтишка. Наоборот, на лейтенанта Панкратова пролился настоящий золотой дождь.
   Во-первых, после почти двухгодичного молчания его, наконец, "нашел" где-то затерявшийся орден Мужества. К награде лейтенанта представили в позапрошлом году после командировки на Северный Кавказ, где он, рискуя жизнью, освободил из плена двух заложников и предотвратил взрыв фугаса в людном месте. Во-вторых, Сергея вызвали в здание на Житной улице, дом шестнадцать, где располагалось Министерство внутренних дел России, и предложили место в засекреченном офицерском отряде специального назначения, подчинявшемся напрямую самому министру. Должность была с повышением и, разумеется, отказываться он не стал.
   Новая служба для новичка началась с занятий по десять часов в день. Панкратов был уверен что, пройдя огни и воды службы в полицейском спецназе, понюхав пороха на Северном Кавказе, послужив в Подмосковье с его непростой оперативной обстановкой, он достиг таких высот, когда учить его - только портить. И в первый же день понял, как был неправ. Среди старожилов подразделения он выглядел необученным салажонком. Тем более, основной упор на занятиях делался не на физическую и боевую подготовку, хотя и этого хватало. Главное, чему учил один из преподавателей, больше похожий на институтского профессора, чем на офицера полиции - принимать верные решения в самых неожиданных ситуациях. А командир отряда подполковник Родионов говорил:
   - Костоломов в полиции и без вас хватает. Только свистни, толпы набегут. А мне нужны такие, чтобы думать умели. Такие, которым можно поручить самую деликатную задачу.
   Слава Богу, Панкратов никогда не был дураком, и в полицию попал вовсе не потому, что больше нигде не брали...
   На осторожные вопросы, что значит "прямое подчинение министру" и чем, кроме учебы, приходится заниматься, новые сослуживцы в основном или отмалчивались, или туманно отвечали: "Там увидишь!".
   Командировка в Красноярск оказалась для старшего лейтенанта Панкратова первым боевым заданием. Поставленная перед вылетом предварительная задача заставила недоверчиво хмыкать даже ветеранов спецподразделения. Ничего себе! В сибирской тайге бесследно пропал целый город, и они должны разыскать его, или хотя бы свидетелей странного события.
   Заметив недоверчивые взгляды подчиненных, командир нахмурился и сказал, отводя взгляд:
   - Я понимаю не больше вашего, но приказ есть приказ, так что - будем искать. Прилетим на место, может, что и прояснится.
   Не прояснилось.
   С аэродрома до города Родионов ехал в машине местного начальства, куда его пригласил высокий краснолицый генерал. А когда прибыли на место и расположились в спортивном зале части внутренних войск, озабоченный подполковник построил бойцов и сообщил, что задача осложняется. Оказывается, параллельно с ними поиск пропавшего города ведут люди из ФСБ, но контакты с ними и, тем более обмен информацией, начальством не приветствуются.
   - У командиров свои игры, - зло сказал Родионов, - и это никак не облегчает нашу задачу. Но наше дело выслушать приказ и взять под козырек. Долго расхолаживаться не придется, переночевали - и вперед.
   Но даже переночевать толком не пришлось. Еще затемно отряд подняли по тревоге, погрузили в два закрытых "Урала", и через два часа выгрузили в рассветной тайге. Военных действий не предполагалось, но на всякий случай бойцы экипировались и вооружились по-боевому. Разбились на двойки, каждая из которых получила свой квадрат, и приступили к прочесыванию местности.
   Панкратов попал в пару с капитаном Сашей Галаевым, двухметровым весельчаком, подкатывающим ко всем новичкам с предложением рассказать без перерыва, ни разу не повторившись, тысячу анекдотов. Только не просто так, а на пари в литр коньяка. Панкратов не купился, а потом узнал, что капитан ни разу еще никому не проиграл.
   Но сегодня Галаеву, как оказалось, было не до анекдотов. Как только двойки разошлись достаточно далеко, и в тайге наступила тишина, нарушаемая только посвистом птиц, он знаком остановил напарника.
   - Не спеши, Серега! Если этот чертов Озерный где-то есть, то никуда от нас не убежит. Ты мне лучше вот что скажи - ты в чудеса веришь?
   - Как тебе сказать? - Панкратов машинально хотел почесать затылок, но пальцы наткнулись на каску. - После Кавказа чудом считал, что вообще жив остался. Да и сейчас с трудом верится...
   - Ну, это и мне знакомо! - усмехнулся Галаев. - Но я о другом. Я насчет пропавшего города.
   - Кто его знает? - Сергей пожал плечами. - Командир на полном серьезе про это говорил, а ему-то какой резон дуру гнать? Но поверить, конечно, трудно...
   - Вот и я о том же! - убежденно сказал Галаев. - Но если здесь на самом деле такая чертовщина творится, города пропадают, то можно ждать и чего похуже. Так что, Серега, давай договоримся - друг от друга ни шагу! Береженого бог бережет! Не нравится мне здесь...
   - Договорились. Мне тоже, честно говоря, как-то не по себе.
   Сергей хлопнул по протянутой ладони Галаева, и они двинулись вперед, контролируя окружающее пространство. Их маршрут пролегал с запада на восток, и поднявшееся солнце нещадно било прямо в глаза. А когда оно подсушило утреннюю росу, зазудела мошкара, норовившая не только поживиться кровью на любом открытом участке тела, но и забиться под одежду, в нос, уши и даже глаза. Пришлось останавливаться и натираться мазью, выданной предусмотрительным командиром. Пахло зелье отвратительно, зато теперь мошкара, хоть и носилась вокруг целыми облаками, но не приближалась ближе десяти сантиметров.
   Странности начались, когда солнце поднялось в зенит, и встроенный в универсальный прибор спутниковой навигации градусник показал сорок четыре градуса выше нуля. Такого в это аномально жаркое лето не было даже в Москве и, тем более, в Сибири. Сам навигатор разладился на жаре, потому что показывал, что Сергей с Галаевым стоят на самом берегу, а то и вовсе по колено в воде пропавшего озера, в то время как в ближайших окрестностях не наблюдалось даже маленькой лужицы.
   Подчиняясь инструкции докладывать о любой странности командиру отряда, Галаев включил рацию, и обнаружилось, что связи нет. Эфир на всех частотах оказался забит пронзительным воем. На всякий случай они проверили свои мобильные телефоны - с теми произошло вообще что-то непонятное. Пропала вся записанная в памяти информация, и никакие ухищрения не помогли пробудить аппараты к жизни.
   Сошел с ума и обыкновенный магнитный компас. Его стрелка беспорядочно металась в разные стороны, меняя направление через каждые несколько секунд. А когда Сергей посмотрел на часы, то увидел, что стрелки, в том числе и короткая часовая, вращаются в такой скоростью, что слились в сплошной туманный круг.
   - Серега, смотри! - в голосе весельчака Галаева зазвучал неприкрытый ужас.
   Панкратов посмотрел в указанном направлении и увидел, как солнце скатывается вниз, будто при ускоренной съемке. Только что оно стояло в зените, и вдруг на глазах опустилось к горизонту. Вокруг стало смеркаться, солнце исчезло за вершинами деревьев, и сразу все вокруг окрасилось в багряный цвет заката. Одновременно со всех сторон раздался нарастающий гул, от которого заломило в ушах и захотелось заткнуть их пальцами. Потом гул мгновенно оборвался, но наступила темнота. Не просто темнота, а полный, абсолютный мрак, в котором не было даже вспыхивающих в глазах искорок. В этом мраке не было ни верха, ни низа, будто они висели в межзвездном пространстве, и, кажется, даже не дышали.
   Сколько длилось такое состояние, не мог бы сказать ни один из двойки разведчиков. Кончилось оно так же неожиданно, как наступило. Будто кто-то включил свет, и оказалось, что они стоят по колено в воде большого озера, совсем недалеко от берега. Солнца в небе не было, вокруг то ли сгущались сумерки, то ли, наоборот, начинало рассветать. Небо над головой оказалось странного цвета, которому затруднительно было подыскать название. Вроде как лиловое, с сиреневыми и розоватыми разводами.
   В глубине зарослей покрывающих пологий берег ядовито-зеленых растений, совсем не похожих на лиственничную тайгу, по которой они только что шли, послышался негромкий шорох. Разведчики взяли оружие наизготовку. Заросли раздвинулись. Из сумерек к воде вылезало омерзительное чудовище.
  

3

   - Ты уже знаешь?
   Голос Чиркина в телефонной трубке звучал взволнованно, и Иванов в очередной раз подумал - правильно делают американцы, не подпуская к секретам этого человека, ведущего себя подобно несдержанному мальчишке.
   - Что там опять случилось? - недовольно спросил параклисиарх.
   Он читал сводный месячный доклад аналитической службы опричнины, и с самого утра был отключен от внешнего мира. Единственным включенным средством связи оставался только этот телефон, номер которого знали считанные люди. Если Толик позвонил на него, значит, он испробовал другие номера и этот использовал только после того, как те не ответили. Без крайней нужды звонить на него он не стал бы, и параклисиарх знал это. Но все равно остался недоволен.
   - Творится что-то невероятное! Сначала городок в Сибири, теперь Чернобыльская станция... Да подождет ваш премьер, скажите, я перезвоню через несколько минут! Срочно? Ерунда, скажите, живот у него прихватило, побежал в туалет, и мобильник на столе оставил... Прости, Иван Иванович, это я не тебе...
   - Да объясни ты толком, что случилось? - рассердился Иванов. - Я занят, и у меня нет времени заниматься твоей срачкой!
   - Я и пытаюсь объяснить, только мне все время мешают! В общем, пропала Чернобыльская атомная станция вместе с куском прилегающей территории. Подробностей пока нет, украинские внутренние войска оцепили весь район, муха не пролетит. Но американцы уже знают, только что поступил запрос из госдепа. Наверное, со спутника засекли. Неужели ты ничего еще не слышал?
   - Говорю же, был занят! - отрезал Иванов.
   - Я звонил в Киев, но ничего не узнал. У меня с хохлами отношения слегка натянутые. Может, ты попробуешь? А то дело идет к тому, что у нас по кусочкам всю территорию растащат, а мы и не узнаем, кто это делает...
   - Хорошо. Если что узнаю, перезвоню.
   Как всегда, голос параклисиарха звучал ровно и бесстрастно. Но, наверное, впервые в жизни он почувствовал, что столкнулся с явлением, научное объяснение которому вряд ли найдется при его жизни. А возможно, не найдется никогда. Потому что в игру вступили такие силы, по сравнению с которыми вся его власть не стоит ломаного гроша. Но складывать руки было не в его правилах.
   Опричнина никогда не признавала самостийности Малороссии, по-прежнему считая ее частью государства Российского, и имела там довольно сильные позиции. Один из ближайших помощников Иванова занимал должность несменяемого тайного советника при всех украинских президентах. А до этого - при первых секретарях ЦК компартии Украины.
   - Я как раз занимаюсь этим делом, - ответил он по телефону. - Можете подождать полчаса?
   - Подожду, конечно.
   Терпеливо ждать параклисиарх умел. Тем более, тогда, когда ничего другого не оставалось.
   За эти полчаса Чиркин звонил три раза, пока Иванов спокойно и вежливо не послал его подальше.
   - Имей терпение! Я так же, как и ты, сижу на телефоне и жду известий. И не перезваниваю каждые пять минут.
   Украинский агент позвонил за минуту до окончания назначенного получаса.
   - У вас верные сведения, параклисиарх, - сообщил он. - Действительно, станция исчезла вместе с несколькими гектарами земли. Произошло это ночью, и никто из бывшего там в это время персонала не может ничего объяснить.
   - Разве люди не исчезли вместе со станцией? - удивился Иванов.
   - Нет. Все они почему-то оказались за ее пределами. Они и сами ничего не понимают. Говорят, что их закрутил какой-то вихрь, и выбросил за километр от станции. О происшествии сообщили президенту, и он не придумал ничего лучше, как вывести всех людей из Зоны и окружить ее войсками.
   - Это все? - спросил Иванов. В принципе, помощник не сообщил ничего сверх того, что он узнал от Чиркина, но ему почему-то хотелось, чтобы этим и ограничилось.
   - Если бы! Час назад люди поперли толпами!
   - Зеваки, что ли? Откуда они узнали?
   - Вы неправильно поняли, параклисиарх. Люди идут не туда, а оттуда. Много людей. Такому количеству просто неоткуда было там взяться. И все говорят, что какая-то непонятная сила выбросила их из закрытого городка Озерный, что недалеко от Красноярска. Среди них много ученых, но они тоже ничего не понимают, в том числе то, как вместо Сибири оказались на Украине, - с Ивановым украинский агент разговаривал только по-русски и никогда не употреблял новомодного "в Украине". - Как раз сейчас украинский президент связывается с российским, чтобы обсудить возникшую проблему.
   - А американцы? - спросил Иванов. - Они уже знают?
   - С американским президентом наш поговорил еще раньше. Сразу, как получил запрос из госдепа.
   Другого ответа параклисиарх не ждал.
   Через час ему позвонил бывший генерал Полупанов и сообщил, что на связь с ним вышел командир отряда боевиков, отправленных на разведку обстановки в Озерном. Как и все население городка, он неожиданно оказался на Украине, вблизи мертвого города Припять. Но почему-то один. Вся его команда то ли они осталась в Озерном, то ли "затерялась по дороге".
   - А что с вундеркиндами и Богатыревым? - поинтересовался Иванов.
   - Тишина, - вздохнул Полупанов. - О них мои люди ничего не узнали. Как будто их и не было в Озерном. И Богатырева как корова языком...
   - Бросай все остальные дела и занимайся их поисками. Они мне нужны.
   С исчезновением вундеркиндов рушились самые потаенные мечты параклисиарха...
  

4

   - Вы захотели слишком легкой победы...
   Звуковая аппаратура не усиливала звуков, а передавала слова Кайна с той же громкостью, с которой они были произнесены. Он не повышал голоса, но все равно был услышан в каждом уголке зала, где собрался Совет Наблюдателей - такая наступила тишина. В первую очередь смысл сказанного Судьей дошел до старейших членов Совета. Старый Джонатан поднял руку, призывая остальных к вниманию, но и без того все сидели не шевелясь, прикованные к креслам тяжелым взглядом Судьи.
   Вынося судебные решения, Кайн не имел права руководствоваться чувствами, и всегда свято соблюдал это правило. Но сидевшие перед ним люди не нравились ему, и никто не мог заставить Кайна изменить свое мнение. Неприязнь возникла при изучении истории цивилизации Наблюдателей и системы их мировоззрений. Прежде, чем принять решение, Судья должен был узнать о конфликтующих сторонах все. То, что он узнал о Наблюдателях, заставило содрогнуться даже его, совершившего первое в истории всех миров преступление и никогда не забывавшего об этом.
   Но он обязан был оставаться беспристрастен, и всегда оставался. А при необходимости, как было в этом случае, когда одна из сторон не подозревала о грозящей опасности, и потому другая оказывалась в заведомо выигрышном положении, в его обязанности входило уравнять шансы.
   Кайн не ставил Наблюдателям в вину то, что они не признавали над собой никаких высших сил, в том числе Бога или его антагониста. В конце концов, люди могут верить, во что хотят, или совсем ни во что не верить. На то и дана им свобода выбора. Причиной неприязни стал их беспредельный эгоизм.
   Наблюдатели пошли по особому пути, не имеющему аналогов во множестве обитаемых миров. Их сложная и запутанная философия поставила во главе мироздания не кого иного, как самих себя. Будущее Вселенной, по главному и нерушимому догмату этой философии, зависело исключительно от их собственного развития. Другими словами, себя и собственный разум Наблюдатели ставили на место божества. А так как божество свято и неприкосновенно, то жизнь каждого из них становилась высшей и неприкасаемой ценностью.
   На заре развития их философы путем эмпирических размышлений сделали вывод о существовании других населенных разумными существами миров, и сразу поставили их неизмеримо ниже собственного мира и собственной расы. Еще до практического открытия выходов в другие миры, гипотетически существующие цивилизации были разделены на две категории - имеющие право на жизнь, и не имеющие. По их глубокому убеждению, если иные разумы несли хотя бы потенциальную угрозу цивилизации Наблюдателей, они не имели права на существование и подлежали безжалостному уничтожению. Во всех других случаях та же рациональная философия предписывала попытаться выжать максимальную пользу из существования иного разума, а если не получится - игнорировать его, как нечто низшее и несущественное. Страшно подумать, что было бы, открой Наблюдатели выход в другие миры задолго до описываемых событий...
   Несколько тысяч лет цивилизация Наблюдателей процветала. Позже это время было названо Золотым Веком. Философия исключительности собственного разума приняла в их мире форму религии и все ее каноны свято соблюдались. Жизнь стоящего во главе мироздания человека была неприкасаема, и Наблюдатели не знали войн и насилия. Все усилия науки и того, что современные люди называют магией, развивавшейся у наблюдателей параллельно с наукой, были направлены на продление жизни и удовлетворение людских (то есть, божественных) потребностей.
   Но даже многотысячелетняя традиция возвеличивания и неприкасаемости каждого из Наблюдателей по отдельности и всех вместе не могла переломить агрессивную по своей истинной сути человеческую природу. Время от времени у отдельных индивидуумов сдержанная агрессия вырывалась наружу, и происходили страшные вещи. Жестокость потерявших разум людей не знала предела. Но опаснее всех были те, кто без всякой видимой причины, оставаясь, казалось бы, в здравом рассудке, начинали подвергать сомнению постулаты господствующей философии, низводили наблюдателей с божественного уровня на грешную землю, и ставили их на один уровень с обитателями любого другого мира. Почему-то чаще всего эта болезнь зарождалась в головах самых незаурядных членов общества.
   Но даже кровавых преступников Наблюдатели не лишали жизни, а содержали на уединенных островах до наступления естественной смерти, которой иногда приходилось ждать очень долго. Так продолжалось до тех пор, пока ученые не обнаружили способ прорывать барьер между измерениями и проникать в соседние реальности. Точнее, они нашли вход лишь в одну реальность, где цивилизация развивалась обычным путем, зная Бога, но ко времени обнаружения ее Наблюдателями находилась на уровне земного средневековья.
   Лазутчики Наблюдателей провели детальную разведку, и на планетарном Совете было решено, что пребывающие в дикости "соседи" не представляют опасности. Не представляли они и интереса, даже в плане использования в качестве рабочей силы - к этому времени технологии производства на планете обходились практически без участия человека. И соседнему миру было найдено применение, которое могли придумать только адепты такой эгоистичной философии. Создав целую сеть действующих в одну сторону каналов, они стали сбрасывать "соседям" отходы деятельности собственной цивилизации, давно уже превратившиеся для них в почти неразрешимую проблему. И по нескольким специально созданным каналам отправляли туда преступников и вольнодумствующих отщепенцев, которых становилось больше и больше, и содержанием которых никто не хотел заниматься.
   Так продолжалось несколько столетий. Население превращенного в помойку мира Наблюдатели не считали равными себе, и потому не испытывали угрызений совести. Считая "соседей" низшими созданиями, они не допускали мысли о возмездии и даже самоуверенно не контролировали происходящее в соседнем мире. И зря. За несколько сотен лет при помощи сосланных "отщепенцев", среди которых попадались выдающиеся ученые и технические специалисты, "соседи" проделали огромный путь и из средневековья шагнули в развитое технократическое общество. Нетрудно понять, какие чувства эти люди испытывали к тем, кто веками в буквальном смысле гадил им на голову. Практически каждая вторая преждевременная смерть в этом мире оказывалась следствием воздействия ядовитых отходов, сброшенных цивилизацией Наблюдателей.
   В результате месть стала для несчастных не просто руководящей идеей - она вошла составной частью во все религии загаженного мира, забывшие ради нее былую вражду. И однажды ненависть нашла долгожданный выход. День, когда ученые сумели вывести теорию открытия прохода в другие миры, стал великим праздником для всей планеты. Сразу посыпались предложения, как следует поступить с ненавистными обидчиками. Спектр наказаний оказался самый широкий, но самой привлекательной стала идея полного уничтожения проклятого рода Наблюдателей. Распаленным долгожданным открытием воинственным обитателям загаженного мира это казалось нетрудной задачей - они считали противника изнеженными сибаритами, неспособными на сопротивление обозленному агрессору.
   Их воинственный пыл охладил один из сосланных Наблюдателями отщепенцев. Он вылил ушат холодной воды на горячие головы, объяснив, на что способны Наблюдатели, защищая свои драгоценные божественные жизни. Ведь они владели оружием, недоступным своим соседям - развитой тысячелетними практиками почти всемогущей магией.
   Остальные ссыльные, когда дело дошло до прямой конфронтации с бывшей родиной, попытались отойти в сторону, но были безжалостно перебиты населением приютившего их мира. Этот же оказался настолько обозлен на бывших сородичей, что подсказал способ практически полного их уничтожения.
   На планете Наблюдателей, как и в некоторых других мирах, в толще земной коры сохранились осколки первичной материи, строительного материала, из которого когда-то была создана Вселенная. Наблюдатели давно обнаружили их и, осознав таящуюся в них мощь, использовали мельчайшие частицы Тверди, как они назвали это вещество, для удовлетворения потребностей своего мира в энергии. Но они сделали губительную для себя ошибку - не взяли под охрану те места, где под землей таились неиспользуемые осколки вещества, каждый из которых мог дать толчок как к зарождению, так и к уничтожению целой звездной системы. Никому из них и в голову не приходило, что какие-то низшие существа из отсталого мира-помойки смогут использовать Твердь им во вред. Тем более, на родной планете Наблюдателей.
   Проникнув тайком во вражеский мир в месте залегания одного из осколков Тверди, отряд мстителей занял круговую оборону, и, руководствуясь указаниями ренегата-Наблюдателя, ставшего их предводителем, стал готовиться к его активации. То ли у ренегата не хватало знаний, то ли он был настолько обозлен на своих бывших сородичей, что не задумывался о последствиях своих действий. Если бы дело пошло по его сценарию, уничтоженным оказался бы не только мир Наблюдателей, но и несколько десятков примыкающих к нему миров. В том числе и собственная планета мстителей. История не сохранила сведений, знал ли об этом сам ренегат, но несчастные мстители уж точно вряд ли догадывались.
   В этом противостоянии одни имели право на месть, другие на самозащиту. Но гибель нескольких ни о чем не подозревающих миров была противозаконна и потому недопустима, и на этом этапе, повинуясь Зову, в дело вмешался Судья. Прежде всего, он постарался исключить вероятность нанесения ущерба не причастным к конфликту мирам, сведя к минимуму возможный выплеск энергии из осколка Тверди. Правда, и этого минимума было достаточно, чтобы уничтожить все живое на планете, зато катастрофа не должна была выйти за ее пределы.
   Потом Судья уравнял шансы конфликтующих сторон, для чего перекрыл путь на планету Наблюдателей ордам разъяренных мстителей, и одновременно допустил к участию в решающем сражении лишь строго ограниченное число защитников планеты. Даже с учетом магических способностей Наблюдателей, отсутствующих у их противника, противоборствующие силы стали равны. Решать судьбы двух миров должны были два маленьких отряда.
   Разумеется, ни тех, ни других такое положение не устраивало, и они попытались воспротивиться решению Судьи. Но одного лишь строгого предупреждения хватило, чтобы мстители поняли, Кто наделил Кайна правом решать судьбы миров, и в ужасе притихли. Наблюдатели, за тысячи лет закостеневшие в неприятии любой силы, стоящей над миром, кроме собственного разума, даже в этом случае не приняли очевидного, и решили, что ничего сверхъестественного не происходит. Просто в лице Судьи они столкнулись с противником, противостоять которому на современном уровне развития им не под силу. Значит, сейчас нужно принимать его условия, а в дальнейшем сделать все, чтобы такое больше не повторилось. "Мстителей" из обгаженного ими мира Наблюдатели не принимали всерьез.
   И зря. Молодые и сильные, переполненные принятой по наследству многовековой яростью воины оказались страшным противником. Наблюдатели не сомневались, что при помощи магии смогут подчинить их своей воле, но лишь предводитель-ренегат поддался внушению и перешел на сторону бывших сородичей. Еще один молодой воин из числа мстителей, потеряв голову, бросил оружие и вышел из укрытия. Но, услышав оклик товарища, пришел в себя и нашел свою смерть, бросившись на врага с голыми руками. Остальные неимоверным усилием воли смогли противостоять внушению, и пси-атака наблюдателей захлебнулась. Теперь у Наблюдателей оставалась надежда на силу оружия, бывшего у них намного мощнее, а у их противника - на яростное отчаяние и личное мужество.
   Одни воины из числа мстителей держали круговую оборону, другие из последних сил пробивались к таящемуся в глубине земли осколку Тверди, чтобы взрывом принесенного с собой ядерного фугаса пробудить таящиеся в нем космические силы. Бесстрашно идя на смерть, они гибли один за другим, и Наблюдатели готовы были уже праздновать победу. Но они поспешили. Когда был убит последний из воинов, державших оборонительный рубеж, и Наблюдатели ворвались в пробитую в скале штольню, два последних оставшихся в живых мстителя обнялись на прощание и привели в действие взрыватель бомбы.
   Выплеск энергии Тверди оказался ужасен. Планета чудом не сорвалась с орбиты, но даже кратковременного замедления ее вращения хватило, чтобы океаны обнажились до дна, а вода хлынула на материки, в считанные часы уничтожив даже признаки великой цивилизации. В живых осталась небольшая группа Наблюдателей, обслуживающих космическую базу на спутнике планеты.
   Но никто, даже Кайн, не предвидел того, что случилось дальше. Даже ограниченная, энергия Тверди оказалась столь чудовищна, что сдвинулись пространство и время. Произошла переброска масс вещества, и спутник планеты наблюдателей оказался в чужом для себя мире. А планета людей, не имевшая до того спутника, обрела свою Луну. Вместе с опасным довеском - группой растерянных, испуганных, но не потерявших ни знаний, ни могущества Наблюдателей.
   Неожиданное появление на орбите огромной массы вызвало на несчастной, ничего не подозревавшей планете катастрофу, затмившую даже ту, что постигла планету Наблюдателей. Но то, что новый спутник занял место на орбите, можно назвать чудом. Случись, столкновение, и от планеты осталось бы облако раскаленных осколков...
   Говорят, самые живучие существа - это тараканы и крысы. Но во многих мирах, переживших Апокалипсис, человек доказал, что при всей его слабости и беззащитности, по выживаемости его можно ставить на первое место. Так случилось и в безвинно пострадавшем мире. На разных континентах чудом сохранились небольшие группки людей. Перед катастрофой они достигли довольно высокого уровня развития. Но в повседневной борьбе за существование люди быстро одичали и забыли свое великое прошлое.
   Из выживших группок сформировались народы, разделенные между собой расстояниями и языками. И у каждого из народов сохранились мифы о согрешивших предках и всемогущем божестве, покаравших их за это Великим Потопом.
   Путь в собственный мир для Наблюдателей оказался закрыт, да они и не знали, что осталось от него после самоубийственного поступка мстителей. Время от времени Наблюдатели и их потомки делали попытки захватить не принадлежавшую им планету, но каждый раз неудачно. Выжившие в катастрофе люди размножались слишком быстро, а Наблюдателей было слишком мало, чтобы подчинить их себе сразу на всей планете.
   Долго, очень долго Наблюдатели готовились к реваншу. Первоначальный план банального захвата планеты сменился новым, гораздо более хитроумным и изощренным. Наблюдатели вознамерились не просто подчинить своей воле все земные народы, а уничтожить память обо всех земных богах и занять их место. Стать для людей земли тем, кем всегда сами себя считали. И вдруг, когда решающий миг приблизился вплотную, появился нежданный Судья, и произнес фразу, от которой даже у самых старых членов Совета тревожно замерли сердца:
   - Вы захотели слишком легкой победы...
   Лицо Судьи оставалось бесстрастным, но в груди у него бушевала буря. Один он знал, что в этот раз Наблюдатели покушаются не на одну из сотен полноправных, но все же вторичных реальностей, а на первозданный, изначальный мир. Мир, где он когда-то совершил первое в истории людей преступление. Мир, переживший из-за его роковой ошибки Великий потоп.
   Судья мог (и очень хотел) собственными силами остановить поползновения самозванцев. Но делать выбор за людей Земли он был не вправе. Все, на что он имел право - это вернуться на четверть века назад и позаботиться о тех, кто будет способен к сопротивлению захватчикам...
  
  
  

Глава 2. Небывальщина

1

   Выползающее из зарослей чудовище было ни на что не похоже, и в тоже время что-то смутно напоминало Сергею Панкратову. Приземистое и длинное - не меньше десяти метров, оно стояло на суставчатых лапах, "колени" которых поднимались выше туловища. Рифленая кожа постоянно меняла цвет, переливаясь всеми цветами радуги, огромная круглая голова вращалась на короткой шее, казалось, на сто восемьдесят градусов. Половину головы занимали выпуклые глаза зеленого цвета, разделенные на тысячи маленьких сегментов.
   Сергей вдруг вспомнил, что ему напоминает это невероятное существо. Как-то он от нечего делать смотрел по телевизору фильм из жизни насекомых. Кошмарное чудовище на берегу казалось персонажем из этого фильма, только увеличенным в пропорциях до непредставимых размеров.
   Панкратов не успел додумать эту мысль. Существо открыло рот, и оттуда с огромной скоростью вылетел похожий на толстый канат язык, оказавшийся втрое длиннее своего хозяина. В долю секунды канат долетел до Галаева, его конец несколько раз обернулся вокруг туловища капитана, и монстр быстро потянул свою добычу к широко раскрытой пасти.
   Реакция Панкратова оказалась молниеносной. Вскинув автомат, он выпустил две короткие, по три выстрела, очереди по глазам чудовища. Из глаз полетели разноцветные брызги. Чудовище издало громкое шипение, будто внутри у него работал компрессор, и ринулось навстречу своей жертве. Сергей снова нажал на спусковой крючок, но чуть раньше сзади раздался хлопок, в воздухе мелькнуло что-то темное с огненным хвостом и влетело в широко раскрытую пасть существа.
   Голова чудовища раздулась изнутри, полыхнула огнем, и с грохотом разлетелась на множество ошметков. Одновременно к Галаеву метнулась человеческая фигура, полоснула ножом по языку-канату, и, отшвырнув капитана в сторону, прыгнула следом. Сделано это было вовремя - на место, где только что стояли, с шумным плеском грохнулась обезглавленная многотонная туша. Все это произошло в темпе ускоренной съемки, так что Панкратов не успел сообразить, что произошло.
   А когда сообразил и собрался поблагодарить неожиданных спасителей, было уже поздно. Тренированный рукопашник, Сергей не успел даже рукой пошевелить, как оказался сбит с ног и вытащен на сушу, а руки заведены за спину и надежно связаны. Потом его рывком поставили на ноги, соединили куском веревки с точно так же связанным Галаевым и, указав направление толчком ствола, погнали через чащобу неведомых растений.
   Захвативших разведчиков людей было четверо, все в камуфляжной форме без знаков отличия и вооруженные автоматами с подствольными гранатометами - из одного из них и был сделан выстрел, разнесший голову чудовищу. Они бесшумно скользили через заросли, выразительными жестами подгоняя пленников, и не произносили ни слова. Присмотревшись к ним, Сергей быстро понял, что устоять против них у них с Галаевым не было ни малейшего шанса. Потому что их движения были настолько отточены и быстры, что некоторые из них человеческий глаз уловить был не в состоянии. Это были какие-то феноменальные бойцы.
   А чудеса все не кончались. Неожиданно заросли напоминающих папоротники ядовито зеленых растений оборвались, без всякого перехода сменившись красной пустыней с островками чахлой растительности грязно-бурого цвета. И сразу изменился климат. В зарослях воздух был теплый и влажный, как в бане, насыщенный неприятными испарениями, напоминающими запах гниющего мяса. В пустыне лицо и руки сразу обожгло сухим жаром, но, как ни странно, дышать стало легче. Похоже, в здешнем воздухе было повышенное содержание кислорода.
   Бегущий впереди человек среднего роста, узколицый и сухощавый, вдруг резко отпрыгнул в сторону, взмахнул штурмовым ножом с черным лезвием, и по земле покатилась змеиная голова размером с небольшой арбуз. Все еще извивающееся тело змеи человек держал в левой руке - от отрубленной головы до кончика хвоста в ней было не меньше пяти метров.
   Остановка заняла всего несколько секунд - именно столько времени понадобилось змеелову, чтобы запихать свою добычу в заплечный мешок. Хотя во внешности узколицего не было ничего восточного, почему-то Сергею вспомнилось, что в Китае змеиное мясо считается деликатесом...
   Тело змеи с трудом уместилось в мешок, и трудно было представить, как узколицый будет бежать с такой тяжестью за спиной. Судя по размерам, добыча была довольно увесистой. Но его движения остались так же легки, будто пятиметровая змея была совсем невесомой.
   Бег продолжался. Казалось, пустыне не будет конца и края. Внезапно бежавший впереди змеелов остановился, поднял руку и принялся вглядываться вдаль. Казалось, он даже принюхивается к чему-то. Потом взмахнул рукой и с удвоенной скоростью, изменив направление движения, помчался к большой груде камней, возвышавшихся слева. Панкратов с Галаевым с трудом поспевали за группой, и конвоиры подбадривали их чувствительными толчками стволов под ребра.
   То, что казалось издали грудой камней, оказалось развалинами какого-то древнего сооружения. Крупные каменные блоки, сброшенные с места неизвестной силой, были покрыты узорчатой резьбой и рельефным растительным орнаментом. А посреди развалин, на отполированной до блеска круглой площадке, высилась скульптурная группа, изображавшая мужчину, женщину и ребенка. Панкратов мало соображал в скульптуре, как и в изобразительном искусстве вообще, но эти были исполнены так, что сначала показались ему живыми людьми. Сергей даже вздрогнул - каменные люди были в два раза больше обычных...
   Но конвоиры не дали им любоваться скульптурой. Загнав пленников в гущу развалин, они уложили их ничком прямо на камни между большими прямоугольными блоками, и сами улеглись рядом. Причина странного поведения конвоиров выяснилась через несколько минут. Откуда-то издали послышался мерный гул. Еще через минуту гул распался на отдельные звуки. Это был грузный топот каких-то невероятно больших существ. От ударов колоссальных ног вздрагивала земля, с окружающих камней тонкими струйками посыпался песок.
   Этот тяжелый топот внушал ужас, особенно после того, как после сильного толчка камни подпрыгнули, и развалины на мгновение накрыла тень. Панкратов лежал ничком и не мог поднять голову, но представить себе размеры существа, способного перешагнуть через развалины, где они прятались, ему никто не мешал...
   Топот стих вдали, но облако пыли, поднятое гигантами, не оседало еще с полчаса. А когда группа вышла из развалин, Панкратов увидел следы, и почувствовал, как на голове зашевелились волосы. Каждый след, вдавленный в песок пустыни, мог вместить в себя легковой автомобиль. Не найди они убежища в развалинах, пробегавшее стадо могло их просто не заметить...
   Потом был берег моря, воду которого рассекали плавники невообразимой высоты, а у воды лежала черепаха ростом со слона. Вокруг нее бегал краб с панцирем, размером с обеденный стол, но конвоиры без опаски проложили маршрут в нескольких шагах от него. Видимо, люди не входили в меню этого "морепродукта".
   Когда, наконец, они вбежали в обычную, показавшуюся вдруг такой родной сибирскую тайгу, голова Сергея Панкратова перестала вмещать новые впечатления. Поэтому он не удивился, увидев проложенную в тайге узкую асфальтированную дорогу, пятиметровый деревянный забор и двоих караульных в неизменной камуфлированной форме, охранявших с автоматами въездные ворота. Это был знакомый по снимкам поселок Озерный, по всем данным исчезнувший с лица земли.
   - Привет, Щука! - поздоровался один из караульных с возглавлявшим отряд узколицым. - Еще двое?
   - Привет. Не знаешь, куда их?
   - А кто их знает? - пожал плечами караульный. - Сейчас доложу...
   Он нажал кнопку на телефоне.
   - Василий, это первый пост. Тут Щука еще двоих притащил...
   Караульный передал трубку Щуке. Тот выслушал невидимого Василия и приказал:
   - Корень, Бурый, можете отдыхать. Казан, отведешь лохов к остальным.
   - А ты? - спросил тот, кого Щука назвал Казаном, мужчина лет тридцати, маленького роста, с широкой, похожей на бочку грудью.
   - Много будешь знать... - нахмурился Щука, и Казан осекся. А Бурый заржал и добавил:
   - Спать будешь хреново!..
   Разозленный Казан чувствительно приложил Сергея стволом автомата по ребрам:
   - Вперед, лошары!
   Они шли по пустынным улицам поселка. На улицах не было видно ни одного человека. На проезжей части стояло немало автомобилей, легковых и грузовых, но ни один из них не двигался. Полную тишину нарушали только их шаги, и едва уловимый нескончаемый гул.
   Оказавшись после диковинных природных зон в более-менее привычной обстановке, Панкратов снова обрел способность рассуждать. Кто эти захватившие их люди? Судя по экипировке, вооружению и, главное, легкости, с которой они скрутили их с Галаевым, это бойцы из какого-то суперподразделения. Но почему они называют друг друга какими-то блатными кличками и используют в разговоре жаргон? Например, назвали их лохами... Но, с другой стороны, многие знакомые Панкратову полицейские "ботают по фене" не хуже блатных, используя ее к месту и не к месту. А у бойцов спецподразделений почти официально принято давать друг другу клички.
   Решив, что со временем все выяснится, Панкратов стал внимательнее приглядываться к окружающей местности. Источник гула выявился, когда они миновали еще одну проходную, на этот раз неохраняемую, и Панкратов увидел огороженное металлической сеткой обширное поле, уставленное большими высоковольтными трансформаторами. Откуда-то из-за забора к трансформаторам подходили три нитки высоковольтной ЛЭП с гирляндами изоляторов на стальных траверзах. Но откуда берется в них энергия, если поселок и на самом деле исчез с лица земли и находится сейчас невесть где? Еще одна загадка...
   Казан довел их до трехэтажного здания, соединенного через второй этаж галереей с другим строением, тяжелым и приземистым, с глухими стенами и единственным окном на уровне второго этажа. Тут он сдал их с Галаевым с рук на руки еще одному бойцу, огромному, как вставший на задние лапы медведь, и тот повел их дальше. Они прошли через галерею, спустились вниз по лестнице, миновали коридор с несколькими дверями. Боец, которого Казан, будто в насмешку, называл Малышом, отпер навесной замок, отодвинул внушительный засов, и втолкнул пленников внутрь маленького помещения без окон, с тусклой лампочкой на потолке, забранной металлической сеткой.
   Когда они вошли, в камере стало тесно - там уже сидели на полу три человека. Когда глаза немного привыкли к полутьме, Панкратов присмотрелся к сокамерникам, и ахнул. Одного, пожилого седого мужчину, он не знал совсем. В другом, при умеренном напряжении памяти (а она с детства не подводила Панкратова), он узнал человека, сидевшего в машине, когда он познакомился с хорошим парнем Антоном. А третьим оказался командир их специального полицейского подразделения подполковник Родионов...
  

2

   После экскурсии по лунной базе, устроенной для них Тамарой, Марина, Виктор и Антон вернулись в выделенный им домик, поужинали, и уже несколько часов оставались одни. Никто к ним не заходил, в обозримом пространстве базы не наблюдалось ни одного человека. Устройство связи с огромным, во всю стену экраном, тоже не подавало признаков жизни.
   - Чую, что в воздухе запахло жареным! - заявил Виктор, прерывая тягостное молчание. Из троих дар предвидения у него был самым сильным.
   Пусть в других выражениях, Марина высказала согласие с ним, а Антон молча кивнул.
   - Надо было во время полета не глазеть в иллюминаторы, а подсматривать за Георгием, чтобы разобраться в системе управления их тарелкой! - улыбнулась Марина. - Я-то пыталась, но мало что поняла. Вы ведь знаете, что я никогда не была сильна в технике. Теперь, случись что, как будем выбираться отсюда? Что, если наши хозяева не собираются отвозить нас обратно?
   - Не переживай! - улыбнулся в ответ Антон. - Я разобрался с управлением этой штукой. Думаю, сумею справиться...
   - Что-то вы плохо обо мне думаете! - обиделся Виктор. - Я тоже одним глазом смотрел на звезды, а другим - на пульт управления! Так что, если понадобится, сможем захватить тарелку и улететь домой. А то, чуть что, все шишки на Витю!
   Марина и Антон засмеялись - так по-детски выглядело обиженное лицо Виктора. А тот продолжал развивать свою мысль.
   - Дорогу до шлюза, где села тарелка, мы запомнили. Охраны там нет, если установлены следящие устройства, мы сможем их нейтрализовать. Нам даже не обязательно заполнять шлюз воздухом, чтобы не привлечь лишнего внимания и не поднять тревогу. Каких-нибудь двадцать минут без воздуха мы выдержим без труда. Если выход на поверхность окажется закрыт, думаю, мы сумеем разобраться с запирающей системой...
   Виктор вдруг замолчал, взгляд его остановился где-то в точке за спинами Марины и Антона. Они повернулись и замерли в креслах. В углу комнаты появилось прозрачное облачко, постепенно материализовавшееся в человеческую фигуру. Виктор потом сказал, что ему показалось, будто человек завернулся в банную простыню, только почему-то густого красного цвета. Антону вспомнились фильмы на библейские сюжеты, и их герои, надевавшие на себя одежду, состоявшую из одного большого куска ткани, подпоясанную чем-то вроде цветного кушака. А Марине оказалось не до наблюдений за деталями одежды незнакомца. Она случайно перехватила его взгляд, почему-то вспомнила египетского Сфинкса (в позапрошлом году дядя Леша возил всех троих в Египет), и ей почудилась в этих глазах бездна времени. У нее появилась уверенность, что возникший в комнате незнакомец старше самого Сфинкса и пирамид.
   Материализовался человек не до конца. Через его полупрозрачное тело просматривалась стена. Может быть, это качественное голографическое изображение, одно из очередных чудес техники Наблюдателей? Но когда человек заговорил, все трое моментально забыли о своих догадках - настолько звучным и гипнотизирующим оказался голос неожиданного гостя.
   - Меня зовут Кайн. Я Судья.
   ...Виктор услышал в начале фразы слово "господа", Антон - "друзья", а Марина уверяла потом, что гость начал речь без всякого вступления. Но, так или иначе, продолжение фразы все трое услышали одинаково:
   - Вы попали сюда не случайно.
   Об этом Кайн мог не говорить, они и так это отлично знали. Виктор попытался сообщить ему это, но не смог - под взглядом Судьи язык у него будто прирос к небу. А судья продолжал:
   - Теми, кто вы есть, вы тоже стали не случайно! На вас лежит огромная ответственность...
   "А я ведь как-то говорила об этом ребятам..." - хотела произнести Марина, но не смогла.
   - ...и вы должны сделать свой выбор. Сделать здесь и сейчас, в моем присутствии. Все трое хотели бы узнать, выбор между чем и чем предстоит им сделать, однако спросить у них тоже не получилось.
   - ...А сейчас я расскажу, что зависит от вашего выбора, и что ждет лично вас в случае каждого из ваших возможных решений.
   Дальше Кайн почему-то принялся излагать историю цивилизации Наблюдателей, и слушатели заскучали - все это они уже слышали от Тамары. Но очень быстро ход рассказа резко изменился, и зазвучала другая история, где погибшая цивилизация выглядела совсем не так, как в рассказе Тамары, а эгоистичной и подлой по отношению к другим мирам. А главное - слушатели узнали, что Наблюдатели вовсе не были их старшими братьями по планете. Но не были они и пришельцами с дальних звезд. Потерянный ими по собственной вине мир не отстоял от Земли на сотни световых лет, а находился совсем рядом, в параллельном пространстве, и одновременно - недосягаемо далеко.
   Постепенно гипнотическое воздействие размеренной речи Кайна стало ослабевать, или Судья сам намеренно его ослабил, и Антон смог спросить:
   - Но почему, если миры развивались параллельно, Наблюдатели так далеко обошли нас в развитии?
   - Наверное, потому, что в разных мирах время движется с разной скоростью, - не совсем уверенно ответил Судья. - Достоверно этого не знаю даже я. Но должен сказать, что к моменту уничтожения в Великом потопе ваши предки не были дикарями. Их цивилизация достигла уже многого. Только шла она иным путем, не тем, каким пошли вы, их сумевшие выжить потомки.
   - Значит, во всех мирах живут такие же люди, как мы или Наблюдатели? - полюбопытствовала Марина.
   - Нет. Есть миры, так далеко ушедшие от человеческих, что вам трудно было бы их даже представить. Например, я видел мир, где развившаяся в глубине океанов форма жизни, не похожая ни на что знакомое вам, обрела разум и вытеснила с планеты довольно уже высокоразвитое человечество. Потом эти создания затопили материки и острова, и теперь вся планета покрыта сплошным океаном с господствующим подводным разумом. Есть мир, населенный огромными, к счастью, неразумными насекомыми, еще на ранней стадии развития уничтожившими всю остальную фауну, и теперь пожирающими друг друга. Видел я превращенный в сплошную пустыню мир, где нет людей, но обитают искусственные существа, сравнимые размерами с горой средней величины... Но это все труднодоступные, отстоящие далеко по лестнице реальностей от мира первозданного. Те, что ближе, очень похожи на ваш мир. Иногда их даже трудно отличить один от другого. Но есть и исключения. Однажды мне пришлось побывать в мире, где люди, практически неотличимые от вас, занимаются вещами, суть которых не смог понять даже я, многое повидавший в своей жизни...
   Кайн ненадолго замолчал, вспоминая виденное в своих бесконечных странствиях.
   - ...Всегда помните, - продолжил он, помолчав, - все люди связаны с Вселенной неразрывными нитями, и потому в каждом из нас уже скрыто все знание о ней. Другое дело, что открывается это знание лишь в особых случаях, и далеко не всем. У вас шанс есть, потому что у вас есть предназначение, и вы контактировали с Первоосновой Вселенной. Наблюдатели называют ее Твердью. Глупцы! Они думают, что Твердь - всего лишь вещество, из которого можно извлекать безграничную энергию! Не понимая того, что стоят в шаге от бесконечного познания!
   Поняв, что наговорил лишнего, Кайн на мгновение запнулся.
   - И еще вы должны знать - никто из людей, даже вы... да что там, даже я! - не способен вообразить того, чего никогда не существовало во Вселенной, или будет когда-нибудь в ней существовать. Даже если у вас получится выдумать что-то вовсе уж невообразимое - знайте, это уже существовало когда-то, существует сейчас, или будет существовать через миллионы лет. Поэтому, если вам придется столкнуться на своем пути с чем-то непредставимым, не считайте это плодом своего воображения...
   ...Судья говорил и говорил. Даже себе он не мог признаться, что с ним происходит то, чего не случалось давным-давно. Вернее даже, не случалось никогда. Не имея на то никакого права, он испытывал отеческое чувство к этим троим молодым людям, чья жизнь по сравнению с его жизнью составляла лишь краткий миг. Как мог, он отдалял момент, когда придется ставить их перед страшным выбором. Но все-таки пришлось. Подтолкнул его к этому, сам того не подозревая, Антон, задав висевший в воздухе вопрос:
   - Зачем Тамара нас обманула?
   - Потому, что у них есть планы на ваш мир.
   Судья заговорил медленнее. Казалось, он взвешивает каждое слово на весах истины. А скорее всего, так оно и было.
   - Они хотят... поработить нас? - тихо спросила Марина.
   О порабощении речь не идет, - ответил Кайн. - Если точнее, они хотят возглавить ваш мир.
   - То есть, захватить власть? - вмешался Виктор.
   - Даже это не совсем правильно, - отрицательно покачал головой Кайн. - Не захватить власть, а навязать вам свою философию, а потом встать во главе... Но население Земли слишком велико и разнородно, поэтому Наблюдатели вбросили теорию "золотого миллиарда".
   - Так это они? - удивился Антон. - А я-то считал, что это свои, доморощенные...
   - Теория носилась в воздухе, - подтвердил Кайн. - Наблюдатели только четко сформулировали ее, а подхватить нашлось кому. А дальше им будет проще. Развитие теории общества "золотого миллиарда" неизбежно приведет прямиком к принятию философии Наблюдателей и сокращению населения Земли.
   - Для чего им это нужно? - спросил Антон.
   - Наблюдатели стали вырождаться, - объяснил Кайн. - Внешне это незаметно. Их уровень умственного развития и сейчас необычайно высок. Но уже давно замерли на одном месте, остаются всего лишь носителями знаний своих предков, неспособными выдвинуть ни одной новой идеи. Не считать же идеями интриги и заговоры... Все, что появилось у Наблюдателей нового, взято, точнее украдено ими у выдающихся мыслителей вашего мира. Даже пресловутую математику вероятностей, их главную гордость, которую Тамара преподносила, как главное достижение Наблюдателей, они украли у забытого математика эпохи Возрождения. До сих пор они считали эту науку непогрешимой. Слова "математика вероятностей не умеет ошибаться" были для них молитвой. Овладев ею, Наблюдатели окончательно уверились в своей божественной сущности. Для овладения вашим миром (почему-то на словах "вашим миром" голос Судьи дрогнул), как они считали, необходим лишь строго контролируемый приток свежей крови. Но совсем недавно они ткнулись носом в реальность. Оказалось, что математика вероятностей - всего лишь одна из составляющих науки, помогающей осмыслить существование множества реальностей.
   - Как это произошло? - полюбопытствовал Виктор. - Ну, то есть, что, или кто натыкал их мордой в грязь?
   Марина укоризненно посмотрела на Виктора, но Кайн, кажется, не заметил его вольности.
   - Вы, - коротко ответил он. - Ваши действия не вписались в расчеты Наблюдателей, и обрушили их планы.
   - Но при чем здесь мы?
   Этот вопрос все трое задали почти одновременно.
   - На вас возлагались большие надежды. Вы должны были сыграть важную, даже решающую роль в их планах - задать правильный алгоритм активации крупного осколка Тверди. Так Наблюдатели называют таящийся под землей в районе вашего Красноярска остаток протовещества. Они собирались с его помощью овладеть неисчерпаемым источником энергии, а вслед за этим бескровным путем возглавить экономику планеты. Готовиться начали давно, выстроив целую пирамиду интриг и обмана. В первую очередь Наблюдатели обманули космиков, возложив на них черновую работу - добраться до осколка протовещества и подготовить его к активации. Купили космиков легко. До сих пор их появление на свет было редчайшей случайностью, и приобретенные способности не наследовались. Наблюдатели пообещали, что излучение Источника раскроет их генетический код, и они смогут иметь полноценное потомство. А увеличив свою численность, смогут занять доминирующее положение среди народов Земли...
   Естественно, Наблюдатели не собирались исполнять ни одного своего обещания. Лицемерные и лживые, они никогда не считали космиков равными себе, а остальных жителей Земли и вовсе ставили примерно на тот уровень, что вы ставите макак или мартышек.
   Космики, в свою очередь, решили, что если уж и таскать каштаны из огня, то не для Наблюдателей, а для себя. Украв у Наблюдателей кое-какие знания и овладев началами математики вероятностей, они решили, что смогут активировать Источник самостоятельно, и отодвинуть конкурентов в сторону. Не подозревая, что эта задача им не по силам...
   - Почему? - полюбопытствовала Марина.
   - Много причин, - вздохнул Кайн. - Им попросту не хватит знаний. А главное - не доросли... Но давайте по порядку. Итак, Наблюдатели обманывали космиков, космики обманывали Наблюдателей. Обман катился лавиной. Чтобы добраться до Источника, космики использовали вашего российского миллиардера. Показали ему пару дешевых фокусов, пообещали монопольное владение новым видом энергии. Ему этого хватило...
   - Вы сказали, что космики не доросли, - не совсем вежливо прервал Судью Виктор. - А мы?
   - Вы? - улыбнулся Кайн, не думая сердиться. - Дело не в вас. Дело в людях, населяющих ваш мир. Дармовая энергия - мелочь по сравнению с тем, что способен дать Источник, но готов ли ваш мир принять эти дары?
   - А кто готов? - с вызовом спросил Антон. - Может быть, те люди, о которых вы говорили? Те, чьих занятий вы не смогли понять?
   - Возможно, ты прав, - Судья с любопытством посмотрел на Антона. - Я не раз задумывался об этом.
   - Хорошо, - предложила Марина. - Давайте не будем влезать в дебри. Наблюдатели решили использовать нас. Почему они не могут сделать это сами?
   - Они бы могли, но слишком дорожат своими жизнями, - когда Кайн говорил о Наблюдателях, в его голосе проскальзывало раздражение. - А тут дело связано с определенным риском. Открою вам секрет: активация Источника начала планироваться за много лет до вашего рождения. Применяя математику вероятностей, Наблюдатели вычислили ваше появление на свет, как и многое другое. В том числе предательство космиков, входящее составной частью в их план. До вчерашнего дня они ни в чем не сомневались.
   Но сегодня все поменялось...
  

3

   Богатырев отлично понимал, что героем, до конца сохранившим тайну, и не выдавшим ее врагу, человек может стать только в том случае, если враг попадется гуманный, соблюдающий международные конвенции и чтящий права человека. Или наоборот, враг попадется жестокий, но неопытный, и допрашиваемый отдаст концы раньше времени. Во всех других случаях продолжительность сопротивления допрашиваемого зависит только от его физической выносливости и крепости нервной системы. Поэтому Алексей Степанович был рад, что не знает, где сейчас находятся его питомцы - вряд ли его персона представляла для кого-то такой интерес, чтобы он послужил самостоятельным объектом похищения.
   Себя он считал человеком, способным выдержать многое. Но когда к нему пришли мулат и курносый, называющие друг друга, соответственно, Сэмюель и Василий, Богатырев быстро понял, что вся его самооценка вместе со специальными знаниями катятся в пропасть. Стоило мулату заговорить, как Алексей Степанович понял - сопротивляться этому человеку он не сможет ни секунды. Без всяких пыток и химических препаратов. Ладно еще, если бы у мулата был какой-нибудь особенный гипнотизирующий взгляд - нет, обыкновенные лупатые, ничего особенного не выражающие глаза. Курносый больше молчал, но когда подавал короткие реплики, Богатырев чувствовал в нем не меньшую силу.
   К большому удивлению Алексея Степановича, ни один из них не задал ему вопроса: где сейчас находятся его воспитанники. Зато у них было твердое убеждение, что Антон, Марина и Виктор непременно должны придти за дядей Лешей. И тогда Богатырев убедит их помочь Сэмюелю и Василию. Даже не зная, в чем должна заключаться помощь, Алексей Степанович клятвенно заверил, что приложит все силы, и ребята обязательно сделают все, как надо.
   После этого первого и единственного разговора прошло две недели, но Богатырев до сих пор ни разу не задумывался, почему так поступил, пребывая в полной уверенности о благих намерениях своих новых знакомых. Единственное, чего он искренне не понимал - почему ребята не приходят за ним так долго? Мулат с курносым хоть и были хорошими людьми, но камера, в которой содержали Алексея Степановича, была бетонной коробкой три на пять метров без всякой мебели и даже какого-нибудь завалящего матраса. А в его возрасте сон на голом бетоне не мог благоприятно отразиться на здоровье.
   Когда Богатырев увидел нового тюремщика, здоровенного детину с детским лицом, в котором узнал бойца из спецподразделения "Реконструкции", то перестал что-либо понимать. Оказаться здесь без прямого приказа Полупанова бойцы не могли никак. Но тогда все окончательно запутывалось. Ни самому Полупанову, ни его шефу, невзрачному советнику из президентской администрации, не было никакого резона искать выходы на его воспитанников таким дурацким способом - через его похищение. Но, сидя в камере, у него все равно не было доступа к информации, и Алексей Степанович решил не ломать зря голову.
   Через две недели, с разницей в два дня, в камеру к Богатыреву втолкнули сначала седого и изможденного мужчину лет шестидесяти, а потом еще одного. Этот оказался полной противоположностью первому, крепкий, плечистый и, как наметанным взглядом сразу определил Богатырев, хорошо тренированный. Оба были одеты в камуфлированную военную форму без знаков различия, но, если на втором она была хоть и грязной, но новой и ладно пригнанной, то на седом давно истлела от старости и висела лохмотьями.
   Приглядевшись друг к другу, узники разговорились. Действительно, оба оказались офицерами. Широкоплечий - подполковником полицейского спецназа из Москвы Родионовым, седой назвался капитаном ФСБ Логвиным из местного управления. Это мало походило на правду, потому что в таком возрасте капитан должен был давно быть на пенсии. Когда узники обменялись историями своих злоключений, Александр Степанович твердо уверился - кто-то из них сошел с ума - или двое его сокамерников, или он сам. А может быть и все трое.
   По рассказу капитана, много лет назад он в составе группы офицеров управления ФСК по Красноярскому краю был направлен в район научного городка Озерный, на поиски другой группы, вышедшей за четыре дня до них. Связь с первой группой была утеряна. Но вторая группа не только не нашла первой, но обнаружила странное обстоятельство - за сто третьим километром дороги, проходящей мимо Озерного, следует не сто четвертый, а сразу сто шестой. А от самого Озерного не осталось и следа. На месте, где по данным не только карт, но и спутниковых навигаторов, должны были стоять пятиэтажные здания, раскинулась нетронутая тайга. Пропало и прилегающее к городку озеро. Не смогли обнаружить и заброшенную пусковую шахту, оставшуюся от бывших хозяев городка - части ракетных войск стратегического назначения.
   Рассредоточившись, офицеры принялись прочесывать тайгу. Капитан прошел несколько километров, когда на землю опустился странный туман, среди бела дня стало темно как ночью, и рация вместе с мобильным телефоном перестали подавать признаки жизни. А когда туман развеялся, капитан увидел, что вид тайги неуловимо изменился, хотя в тумане он не прошел и ста шагов. Деревья стали гораздо выше, среди них почему-то оказалось больше хвойных, чем было до этого, появилось много папоротников, высотой вдвое превышавших человеческий рост.
   Рация продолжала молчать, экран спутникового навигатора оказался пуст, и Логвин, ориентируясь по компасу, двинулся по направлению к точке сбора. Но дойти до нее не успел. Из лесной чащи высыпали десятка два одетых в шкуры и вооруженных копьями и стрелами людей и взяли его в кольцо, угрожая своим примитивным, но оттого не переставшим быть смертоносным оружием.
   Сначала капитан подумал, что тут снимается кино, но, не заметив поблизости ни режиссера, ни киносъемочной аппаратуры, быстро отказался от этой мысли. Вариант, что он провалился в прошлое, Логвин сразу отбросил. Фантастику капитан втайне от сослуживцев любил, но не до такой же степени, чтобы примерять ее сюжеты к собственной жизни! Оставался один вариант - на него напало какое-то неизвестное до сих пор науке, чудом сохранившееся племя сибирских аборигенов. Хотя, откуда оно могло взяться в ста километрах от миллионного Красноярска? Да еще состоять не из узкоглазых азиатов, а из личностей вполне европейского вида?
   Однако долго раздумывать капитану не дали. Каменные наконечники копий были уже на опасно малом расстоянии от его груди. Он вытащил пистолет и выстрелил в воздух. Увидеть, испугал ли звук выстрела агрессивных аборигенов, капитан не успел. Кто-то, незаметно подобравшись сзади, огрел его по голове дубиной, или чем-то не менее увесистым.
   Пришел в себя капитан связанным по рукам и ногам. Он лежал на утоптанной площадке около костра, изрядно припекающего левый бок. С другой стороны бродили крупные, похожие на волков собаки и бегали голые ребятишки. Площадку окружали большие шалаши, укрытые ветками и звериными шкурами.
   Заметив, что связанный пленник открыл глаза, дети подняли оглушительный визг, привлекший внимание взрослых мужчин. Они долго о чем-то говорили на совершенно незнакомом капитану языке, наконец, с неохотой подчинившись самому крупному и самоуверенному воину, скорее всего, вождю племени, пришли к общему решению. Один абориген достал длинный и острый осколок камня, служащий ему ножом, и направился к лежащему капитану. "Тут мне и конец!" - решил Логвин. Но дикарь не стал резать ему горло. Вместо этого он разрезал веревки и знаком велел встать на ноги.
   То, что капитан Логвин узнал позже, научившись понимать язык аборигенов, повергло его в глубочайшее уныние. Кажется, оправдался худший вариант - он действительно провалился в прошлое. Вокруг их состоящего из нескольких десятков шалашей поселения на много дневных переходов вокруг не было не только современных городов и поселков, но даже таких же дикарских поселений. Иногда откуда-то издалека приходили кочующие племена, и нападали на поселение. Обычно хозяева отбивали нападение, забирали молодых женщин и маленьких детей, а мужчин убивали. Хорошо, хоть не ели! Но иногда и сами несли большие потери.
   Капитану повезло. Незадолго до его появления произошло одно из таких сражений, и мужская половина племени изрядно поредела. Только поэтому он остался в живых. И то многие воины требовали у вождя его смерти, увидев в высоком и крепком капитане будущего соперника. Но вождь рассудил иначе. Именно потому, что пленник оказался высоким и крепким, вождь решил оставить его в племени и даже дать трех жен - недавно отбитые у неприятеля женщины правомерно и потому настойчиво требовали к себе мужского внимания.
   Капитану вернули оброненный на месте схватки пистолет, что сильно его удивило и обрадовало, и в тот же день он вместе с новообретенными женами приступил к постройке семейного шалаша. Сначала навязанные ему женщины показались капитану страшненькими, но потом привык. Оказалось даже, что они вполне чистоплотны и имеют своеобразное понятие о личной гигиене.
   О возвращении к цивилизации пришлось забыть. Проходил год за годом, в семье Логвина появилось столько детей, что он иногда даже не мог отличить своих от чужих. Стать "прогрессором" у него не получилось. Не смог он научить аборигенов добывать медь, железо и другие металлы, потому что сам не имел понятия, как это делается. Хотел смастерить хотя бы примитивный арбалет - тоже ничего не вышло.
   Научив соплеменников лепить глиняную посуду и обжигать ее на костре, капитан заслужил похвалу вождя и уважение женщин, но не знал, как сделать гончарный круг. Все остальное, необходимое в повседневной дикарской жизни, они умели делать гораздо лучше него. А над попытками научить их азам партизанской войны, в том числе устройству засад, аборигены просто посмеялись - у них было множество своих приемов ведения боя в лесу, совершенно неизвестных Логвину.
   Авторитет у дикарей капитан завоевал другими способами - силой и ловкостью в рукопашном бою. Но эти же качества сослужили ему плохую службу. Продолжительность жизни аборигенов редко превышала тридцать лет, старый вождь давно "ушел к верхним людям", и одному из последующих претендентов пришла в голову мысль, что долгоживущий силач "Логва" может составить ему конкуренцию. Однажды один из стукачей капитана (в оперативной работе он был силен, и старался обезопасить себя со всех сторон) принес весть, что на Логву готовится покушение, и в заговор вовлечено большинство воинов племени. Прикинув свои шансы, капитан счел их мизерными, собрал мешок с припасами и в ту же ночь тайком покинул обжитый шалаш и свою расплодившуюся семью.
   Дальнейший рассказ капитана о странствиях по неизведанным землям и встреченных им там невиданных существах был и вовсе похож на сказку, вызвавшую у Богатырева скептическую улыбку. Логвин рассказывал про огромных чудовищ, от которых ему едва удалось ускользнуть, про море, полное рыб, чьи торчащие над водой плавники больше похожи по размеру на паруса. Про гигантского моллюска на берегу, возжелавшего пообедать капитаном, и исполнившего бы свое желание, не подоспей вооруженные современными автоматами люди, спасшие Логвина от неминуемой смерти. Они же, непонятно за какую провинность, пленили капитана и бросили в эту бетонную камеру.
   Второй сокамерник, подполковник Родионов, слушал Логвина очень внимательно, ни проявляя признаков недоверия. Кроме одного.
   - Скажите, капитан - спросил он, - вы помните, какой был год, когда пропал Озерный, и вас отправили на поиски?
   - А как же! - капитан даже слегка обиделся. - Я на память не жалуюсь. Помню не только год, но и месяц. И даже число. Это было двадцать первого июля две тысячи ... года!
   Подполковник хмыкнул и, повернувшись к Богатыреву, незаметно покрутил пальцем у виска.
   - Напрасно вы считаете меня сумасшедшим! - от Логвина не укрылся жест подполковника. - У меня рассудок не хуже вашего!
   - Простите, - Родионов ничуть не смутился. Наверное, полицейские вообще не умеют смущаться. - Но сколько тогда лет вы прожили с дикарями?
   - Пятнадцать лет я вел календарь, потом забросил, - ответил Логвин. - Но, думаю, в общей сложности не меньше двадцати...
   - Ну вот! - усмехнулся подполковник. - Двадцать лет... Я со своим подразделением вышел на поиски Озерного двадцать седьмого июля того же года, но было это не больше месяца назад.
   - А где вы были все это время? - полюбопытствовал Богатырев, перестав что-нибудь понимать.
   - Да примерно в тех же местах, где и наш капитан, - нехотя ответил Родионов. - И видел примерно то же. Несколько раз чуть не съели. А потом набрел на Чернобыльскую атомную станцию...
   - Как? - поразился Богатырев.
   - Это была точно она, - заверил подполковник. - Или ее двойник. Там не было людей, пока не появились эти... Они-то меня и взяли. Наверное, это были те же люди, что повязали капитана. И вот что я хочу сказать - это какие-то супербойцы. Не буду хвастаться, со мной не так-то просто справиться в рукопашном бою, но эти... меня брал один из них, скрутил, будто маленького ребенка, я даже охнуть не успел. Движения такие, что глаз не успевает уследить...
   Богатырев, узнавший в одном из недавно появившихся тюремщиков громилу по кличке Малыш из спецподразделения генерала Полупанова, мог бы многое рассказать Родионову о "супербойцах", но не стал спешить. Ситуация завязывалась непростая, и нужно было сначала разобраться самому.
   Родионов снова повернулся к капитану.
   - По вашему внешнему виду... да что там, по вашему возрасту вполне можно поверить, что вы провели у дикарей двадцать лет. Но как могло получиться, что мы вышли в тайгу практически одновременно, но вы...
   - Посмотрите! - Логвин не дал подполковнику договорить. - Могла ли моя форма так состариться за месяц?
   Действительно, по ветхости капитанского камуфляжа было видно, что ему никак не год и не два.
   - И это при том, что большую часть времени я ходил в шкурах, берег форму, - добавил Логвин.
   - Правда... - пробормотал Родионов, пощупав рукав куртки. - И ведь не было формы такого образца двадцать лет назад. Просто в природе не существовало.
   Погодите! - Богатырев решил, что ему пора вмешаться. - Что у нас получается? Один из вас провел здесь двадцать дней, второй - месяц. А меня захватили раньше вас, в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое июля. Пусть дорога от Москвы заняла двое суток. Здесь нет солнечного света, но я считал дни по приходу тюремщика, по завтракам и обедам. И на сегодня у меня получилось пятнадцать дней. Вы что-нибудь понимаете? Нет? Так вот, предлагаю не трепать друг другу нервы. Возьмем за основу, что у каждого из нас все в порядке с головой. Значит, что-то случилось с законами природы. Думаю, со временем мы узнаем, что именно случилось. А сейчас давайте думать, что будем делать дальше...
   Его речь прервал лязг железного засова. Открылась дверь, и в камеру втолкнули двоих молодых людей, один из которых был, наверное, больше, чем два метра ростом. Второй тоже не отличался мелкими габаритами. Присмотревшись, Алексей Степанович узнал в нем полицейского лейтенанта, принимавшего участие в инциденте с южанами около Одинцовского сбербанка. Оба оказались подчиненными подполковника Родионова. Капитан Галаев все еще не отошел от нападения гигантского насекомого, а может быть, тварь через длинный язык впрыснула ему какую-то гадость под кожу. Он двигался, но не разговаривал, и все это время находился в ступоре. Но, судя по рассказу старшего лейтенанта Панкратова, между их выходом в тайгу двадцать седьмого июля, и сегодняшним водворением в камеру прошло всего чуть больше суток...
  

4

  
   Владислав Казимирович Троепольский, сколько себя помнил, чувствовал свое особое предназначение и отличие от других. Как будто кто-то нашептывал ему программу действий, и он ни разу не пожалел, что следовал этим подсказкам. Сначала он пытался понять, что это значит, но разобраться до конца не смог, и отдался на волю течения. Его вела по жизни какая-то неведомая сила, которой он и не думал сопротивляться. В школе он учился на отлично, занимался спортом и никогда не связывался с нехорошими компаниями. После школы проблемы выбора перед ним не стояло - конечно, в медицинский. Приглашение на работу в медуправление КГБ он воспринял без удивления, как давно предопределенное событие.
   В детстве маленького Владика удивляло, откуда в его голове берутся знания, которых он не мог почерпнуть ни на уроках в школе, ни в книжках, поглощаемых им в огромных количествах. Часто знания были настолько отдалены от окружающей действительности, что он недоумевал, как их можно применить. И одновременно у него возникала твердая уверенность, что ничего не дается напрасно, и даже зашифрованные знания когда-нибудь займут свою нишу и окажутся жизненно необходимыми.
   Став медиком, Троепольский обнаружил у себя невесть откуда взявшиеся гипнотические способности, да такие, что тягаться с ним не могли признанные корифеи. Но Владислав Казимирович не стал их афишировать, чувствуя, что талант проявился не зря, и сослужит свою службу строго в определенное время. Кем и когда определенное, коммунист Троепольский, воспитанный в духе атеизма и диалектического материализма, старался не думать.
   Когда в его жизни появился чудо-ребенок Антон, а за ним еще двое, Виктор и Марина, что-то подсказало Владиславу Казимировичу - вот оно, главное дело его жизни, к которому он планомерно двигался все прошедшие годы. То, ради чего откуда-то извне к нему приходили зашифрованные знания. И он занялся детьми, развивая данные им природой (или кем-то, в кого Троепольский не верил, но чье существование в глубине души признавал) способности. С глубоко упрятанной горечью он понимал, что без этих детей вся его жизнь не имела бы никакого смысла. И одновременно с гордостью признавал, что без его усилий у них никогда не развились бы те способности, которые они имеют. Иногда Троепольскому стоило огромных психических усилий противостоять даже их мимолетным, случайным попыткам проникнуть по-детски любопытным ментальным взглядом в его сознание. Владислав Казимирович отлично понимал, что все это не случайно. Что ребятам предстоит совершить что-то необычайно важное. А что именно, покажет только время.
   Теория появления у детей необычных способностей, изложенная доктором руководству, была далеко не полной. Сам Владислав Казимирович знал гораздо больше. Но был твердо уверен, что всем людям без исключения, а представителям спецслужб особенно, знать причину появления на свет чудо-детей не только преждевременно, но и опасно. Сам же доктор был твердо уверен, что причиной мутации, если можно так назвать это явление, послужило не только вызванное Чернобыльской катастрофой радиоактивное излучение. Если бы это было так, таких людей насчитывалось бы на земле сотни, если не тысячи. Катастрофа дала толчок, расшевелила нечто неизвестное науке, таящееся глубоко под землей прямо под реактором четвертого блока. Короткое воздействие этого "нечто" и подействовало на еще не рожденных детей, определив их дальнейшую судьбу.
   То, что произошло с ребятами во время их мнимых "обмороков", тоже было вызвано посещением местности, примыкающей к саркофагу, и при их обследовании Троепольский снова заметил следы воздействия неизвестного науке излучения. И снова промолчал. Потому что был уверен, что питомцы получили новые, еще более удивительные возможности, хоть и тщательно это скрывают. А значит, события, ради которых жил он сам, которым были посвящены жизни трех молодых людей, приближаются. Их предназначением было совершить что-то великое, а предназначением доктора Троепольского - обеспечить все условия для этого свершения.
   Была еще одна причина, заставляющая доктора молчать. Он не понимал, почему, но был твердо уверен - еще очень долго о существовании таинственного "нечто", спрятанного под злополучным четвертым блоком, не должен знать никто. Сам он знал гораздо больше других людей, используя специфические способы получения информации. Общаясь иногда с генералом Полупановым, доктор невинными намеками подталкивал его к разговору о детях, а дальше в ход шли навыки гипноза. Так Троепольский узнал о существовании таинственных "людей в черном", тайну которых, по замыслу генерала, и должны были раскрыть подрастающие вундеркинды.
   Позже доктор получил об этих людях больше информации, чем все спецслужбы страны вместе взятые. Один из этих людей, человек с типично рязанской курносой физиономией и чуть раскосыми глазами, назвавшийся Василием, даже выходил на контакт с Троепольским, интересуясь ребятами. Но доктор, прислушавшись к интуиции, а точнее, к сопровождающему его всю жизнь внутреннему голосу, наотрез отказался давать ему какую-либо информацию, хотя и чувствовал, что нажил себе могущественного врага. Но слишком уж презрительно отзывался Василий об окружавших его людях, и слишком настойчиво призывал Троепольского разделить его убеждения. Интуиция подсказывала Владиславу Казимировичу, что из знакомства Василия с ребятишками не выйдет ничего хорошего. Слишком далеко простирались его амбиции, в корне отличающиеся от представлений доктора о добре и зле.
   Но доктор был не настолько прост, чтобы не заняться вопросами собственной безопасности. Группа боевиков генерала Полупанова, подготовленная по методике Троепольского с применением приготовленных им препаратов, при численности в восемнадцать человек, по словам генерала легко могла противостоять десантно-штурмовому батальону полного состава. Однако генерал был бы сильно удивлен, узнав, что верное подразделение по одному лишь слову Владислава Казимировича перестанет ему подчиняться. Готовя каждого из кандидатов, вводя им перестраивающие организм препараты, Троепольский одновременно закладывал им в подсознание программу подчинения, срабатывающую на только одному ему известный пароль. И если в обычных обстоятельствах по одному жесту Полупанова любой из бойцов разорвал бы доктора Троепольского на части, то, произнеси он определенный набор слов, все выглядело бы с точностью до наоборот.
   Убедить Полупанова в необходимости постоянного медицинского контроля за бойцами и регулярной подпитки их специальными препаратами (хотя однажды введенные, препараты действовали пожизненно) оказалось нетрудно, и Владислав Казимирович не выпускал их из вида. Исключениями были случаи, когда боевики отправлялись в командировки. Но и тогда, общаясь с генералом, доктор знал, куда и зачем они уехали. Так было и в этот раз, когда бойцы улетели в Красноярск на разведку запутанной донельзя обстановки вокруг города ученых.
   Троепольский знал, что туда же незадолго до этого отправились трое воспитанников Алексея Богатырева, и понял - началось. Известий с места событий он ждал, как когда-то ждали сводки с фронта. Чтобы быть в курсе событий, он старался чаще встречаться с Полупановым, придумав для этого диспансерное обследование руководящего состава "Реконструкции" и сделав озабоченное лицо, просмотривая кардиограмму бывшего генерала. В принципе, в ней не было ничего страшного, обычные возрастные изменения, но мнительный шеф теперь появлялся в клинике по первому же зову доктора.
   Узнав, что из Красноярска в расположение группы вернулся ее командир по прозвищу Сова, Троепольский всполошился и, встретившись с ним, узнал неожиданные и странные вещи. Оказалось, что в Озерном верховодит вовсе не миллиардер Ефим Соломатин, как можно было того ожидать, а какие-то два мутанта (Сова именно так и сказал - "мутанты").
   - Почему ты так их называешь? - в самом начале разговора Троепольский произнес пароль, и теперь боец был полностью откровенен.
   - Доктор, давайте говорить прямо, - ответил Сова, глядя ему в глаза. - Разве не мутантов вы сделали из нас своими лекарствами? Нормальные люди никогда не смогут делать того, что делаем мы. А как можно назвать людей, по сравнению с которыми мы, считавшие себя суперменами, выглядим слепыми котятами? Вот таких мы и встретили там, в Озерном.
   По глазам Совы, по выражению его лица Троепольский понял, что тот, хоть и говорит чистую правду, но не находится полностью под его контролем. Это значило, что кто-то перехватил контроль над сознанием командира группы боевиков, или личность Совы оказалась достаточно сильной, чтобы сопротивляться внушению. Дальнейший разговор показал, что правильными оказались обе догадки. Но в том, что Сова говорит чистую правду, Троепольский не сомневался.
   Один из описанных Совой "мутантов" оказался уже знакомым доктору "рязанским мужиком" Василием. Второй, отлично говорящий по-русски мулат, был ему незнаком, но по каким-то признакам показался Сове главным из двоих. То, что рассказал боец, любой другой человек воспринял бы, как бред, но Владислав Казимирович давно был внутренне готов к чему-то подобному.
   - Мы еще только искали подходы к городку, охрана там на уровне, - с виноватым видом рассказывал боец, - а эти двое уже знали о нас все, в том числе нашу задачу, и контролировали каждый наш шаг. Когда нас окружили охранники городка, человек примерно с полсотни, мы запросто могли с ними справиться. Но тут появился Василий, и все пошло наперекосяк. Он вышел вперед, один и без оружия, и с ребятами что-то случилось. Они отказались выполнять свою задачу. Сначала я пытался их уговорить, потом заставить - бесполезно. Они опустили оружие и, разинув рты, слушали Василия. А потом и я прислушался, и мне тоже расхотелось воевать...
   - И что он вам говорил? - Троепольскому важно было услышать ответ.
   - Да я толком и не запомнил, - пожал плечами Сова.
   Доктор удивленно хмыкнул. Бойцы группы иногда использовались для промышленной разведки, и на тренировочных занятиях с первого прочтения запоминали наизусть по многу страниц сложного технического текста...
   А Сова продолжал:
   - Молол что-то о том, что мы с ним одной крови, что он нам старший брат, и несет ответственность за нас. Что стыдно таким, как мы, подчиняться никчемным людям, стоящим на несколько ступеней ниже нас. Кто, говорит, такой ваш генерал? Он и мизинца вашего не стоит, а туда же - отдает вам приказы... Вы, говорит, как и мы, уже не люди, а эти, как его... - Сова почесал затылок, вспоминая, - ага, космики. Так и сказал - "космики". Если бы еще знать, что это такое... Смотрю, мои ребята совсем уши развесили, во всем с ним соглашаются. Я-то еще держался, сопротивлялся кое-как...
   - А что ты в это время чувствовал? - спросил доктор.
   - Что чувствовал? - боец усмехнулся, но за его усмешкой Троепольский увидел горечь. - Да то же самое, что и сейчас. Этот деловой, Василий, старался влезть к нам в головы, точно так же, как вы сейчас со мной делаете. Только у него лучше получалось. Он ваш пароль сломал и держал одновременно девять моих ребят. И меня чуть не захватил... Я ведь не больно поддаюсь на эти штучки. Вы ведь раньше этого не поняли? Конечно, я же делал вид... Вот и Василия мне удалось обмануть.
   Для Троепольского признание Совы оказалось полной неожиданностью.
   ...Да-да, - продолжал боец. На моих ребят тот пароль, что вы им в голову заложили, подействовал бы, конечно. А вот на меня не очень. Но вы не переживайте, я генералу стучать не стану. Я ведь в людях тоже немного разбираюсь, и понимаю, какой стороны надо держаться!
   Что бы ни говорил Сова но какая-то часть внушенной информации намертво закрепилось в его мозгу...
   - Я рад, что ты все правильно понимаешь, - произнес Троепольский успокаивающим тоном. - А что было с вами дальше?
   - Потом нас повели в городок, через одну проходную, потом через вторую - там как у нас на базе, вроде матрешки, одна охраняемая территория внутри другой. Определили то ли в казарму, то ли в гостиницу, по двое в комнате, обедом накормили. Потом Василий собрал всех в общий зал, сам пришел с этим мулатом, Сэмюелем. Корень попробовал его Сэмом назвать, так тот на парня так зыркнул, что сразу все поняли - фамильярность тут не прокатит. И давай вдвоем на нас давить, да так, что даже меня проняло, соглашался я тогда со всем, что они говорили. Потом, правда, когда мы одни остались, обдумал, и решил - нет уж, братцы, не на того нарвались! Я в такие игры не играю! Но по парням своим понял - нечего и пытаться им что-то доказывать, бесполезно. Капитально им в голову влезли эти деятели.
   - Что конкретно они от вас хотели? - осторожно спросил доктор.
   Если мулат с Василием закрыли эту информацию блоком, то взломать его было мало надежды. Но Сова и тут оказался на высоте - "космики" не сумели завладеть его сознанием.
   - Честное слово, даже рассказывать неприятно! - поморщился он. - Чего только они не вешали нам на уши... Что эпоха человеческого владычества подходит к концу, и на первый план выходим мы, космики. Раньше это было невозможно, потому что нас было мало, но теперь все поменялось, они завладели какой-то твердью, и теперь у космиков появится полноценное потомство, которому будет принадлежать вся планета. Что уже через несколько дней они объявят миру, что держат в руках источник бесплатной энергии, которой хватит, чтобы в тысячи раз перекрыть потребность в ней всех стран, и этим положат конец владычеству нефтяных корпораций и начало новому золотому веку. Вот только кого туда пускать, будут решать они, космики, и во главе нового общества встанут тоже они. Но как-то все это скользко говорилось, непонятно, какое место они моим парням предназначили - во главе, или в обслуге. Понятно стало потом. Оказывается, не все так просто, есть и другие кандидаты на верховную власть, их космики почему-то зовут "ханжами". Они, говорят, сильные, но трусливые. Нет у них ничего ценнее собственной жизни, потому они за нее так и трясутся, в бой не особенно лезут. Вот для того, чтобы с ними справиться, мы космикам и понадобились. Ну, а потом, как водится, золотые горы...
   - Понятно... - пробормотал Троепольский, хотя на самом деле ничего понятно не было. - А что за история произошла с тобой дальше? Полупанов говорил про Чернобыль, но как-то невнятно. Как ты там оказался? Перенесло тебя туда, что ли?
   - Все правильно, - кивнул Сова. - Действительно, какие-то чудеса... Дело было так. Три дня нас не трогали, отдали в полное распоряжение спортзал - тренируйтесь, мол. А на четвертый объявили: сегодня великий день! Сегодня мир узнает о нас! А как готовиться, к чему? Ничего не сказали... А потом, примерно в полдень, началось. Конец света! Все вокруг заколыхалось, знаете, как в нагретом воздухе, только сильнее... цвета стали меняться. Поверьте, небо из голубого фиолетовым стало! Потом в глазах совсем потемнело. А как все закончилось, смотрю, вокруг не Озерный, а Чернобыльская станция! Я ее сразу узнал, приходилось там бывать. И народу вокруг целая толпа, люди перепуганные донельзя. Я к разговорам прислушался, поспрашивал - все, как и я, из Озерного. Но моих парней среди них не оказалось, хотя я пересмотрел всех. Может быть, потому, что я тогда один на улицу вышел, а они в здании оставались? Как вы думаете?
   - Все может быть... - доктор пожал плечами.
   - Нашелся в той толпе толковый человек, организовал народ и повел за пределы зоны. Мне, конечно, с ними не по пути было. Автомат спрятал надежно - до Москвы далеко, а с ним светиться, сами понимаете, не с руки, и на перекладных - ходу домой, на базу... Вот, вроде, и все.
   Ввести доктора в заблуждение было не легче, чем обмануть полиграф, другими словами - детектор лжи. Рассказ бойца был совершенно невероятен, но Троепольский не чувствовал в нем ни слова неправды. Теперь предстояло осторожно выяснить то, что интересовало его больше всего.
   - Надеюсь, ты помнишь трех молодых людей, двух парней и девушку? Их привозил на базу Полупанов. Он тогда устроил им показательные бои с твоими парнями...
   - Еще бы! - взметнулся Сова. - Такое разве забудешь? Чтобы какая-то девчонка, которую двумя пальцами можно переломить, Малыша в одну секунду уложила! Да и ребята, что с ней были, тоже... Никогда бы не ожидал от них такой прыти! А чего это вы о них вспомнили?
   - Дело в том, - доктор решил, что боец был с ним достаточно искренен, и не стоит разговаривать с ним обиняками. - Дело в том, что они тоже должны были быть там, в Озерном...
   - Нет, не видел, - Сова даже не дал ему договорить. - Хотя... Подслушал я как-то один разговор. Космики нас особенно не стеснялись, разговаривали друг с другом свободно. Мулат Василию говорит: плохо, что эти трое сумели сбежать, очень бы они нам пригодились. А Василий ему: кто его знает? Может, оно и к лучшему. С ними еще договориться надо было, а они ребята еще те, ты сам убедился. Не то, что эти... Наверное, нас имел в виду. Вот я и думаю - может быть, это они про ваших ребят говорили?
   - Хоть бы у них все получилось! - прошептал Владислав Казимирович. По всем признакам, подошел решающий миг, когда ребята должны были исполнить свое предназначение. Ему захотелось перекреститься, но в последнюю минуту он вспомнил, что не знает, как это делается - справа налево, или наоборот...
  
  

Глава 3. С открытыми картами

1

  
   "Ваши жизни в опасности, но выпутываться будете сами. Помогать вам я не могу. Если вы сумеете самостоятельно добраться до Земли, у вас, а значит у всех людей, появится надежда на победу. Нет - значит, победят Наблюдатели, и ничего уже нельзя будет изменить. Помните - у вас и у Наблюдателей одинаковые шансы...".
   Произнеся эти слова, Судья, не попрощавшись, стал растворяться в воздухе, и через минуту исчез совсем. Виктор переглянулся с друзьями и сказал:
   - Ничего себе, одинаковые шансы. Мы втроем, считай, в плену, и их полная база...
   - Думаю, Судья знает, о чем говорит, - возразил Антон. - Но это не значит, что можно расслабляться. Надо спешить. Если Наблюдатели действительно нас приговорили, то тянуть они не станут.
   - Но как они собираются исполнять приговор, если жизнь для них самая высшая ценность? - Марина все еще не хотела верить в вероломство хозяев. - Тамара ведь сама говорила, что мы с ними одной крови...
   - Врала, как Троцкий! - убежденно заявил Виктор. - Нашла родственничков! А чтобы замочить нас, не пачкая рук, существует тысяча способов! Ты сама это отлично знаешь.
   - Точно! - подтвердил Антон. - Наивная ты, Маринка... Они будут убивать нас, и плакать... - Нет, не о том сейчас надо думать. Надо уносить ноги! Кажется, недавно кто-то говорил о побеге на тарелке?
   - Да я, вообще-то, шутила! - смутилась Марина.
   - Какие шутки! - рассердился Виктор. - Земля под ногами горит! Точнее, Луна! Может быть, кто-то думает иначе, но я голову на отрез даю - этому судье можно верить!
   - Вообще-то, не можно, а нужно! - серьезно ответила Марина.
   - Ты, вообще-то, определись, - передразнил девушку Виктор. - Верить, или не верить, будут нас мочить, или не будут... А то логика у тебя какая-то... Женская...
   - А какая она еще должна быть? - удивилась Марина. - Просто не хочется верить в человеческую подлость. Пусть даже это не люди, а Наблюдатели... Кстати, насчет Судьи - ты хоть понял, кто это был?
   - Нет... - растерялся Виктор. - А кто?
   - Эх, ты! - Марина насмешливо хлопнула его по лбу. - Ладно, расскажу когда-нибудь потом. Когда будет время.
   - Правильно! - поддержал ее Антон. - Сейчас времени у нас нет. Выходим!
   В шлюз, где Тамара оставила свой летательный аппарат, они попали беспрепятственно, не встретив по дороге ни одного Наблюдателя. Все сооружения лунной базы совершенно логично строились без учета возможности проникновения в них посторонних, которым неоткуда было здесь взяться, и трое беглецов просто повернув ручку, открыли вход в тамбур, отделявший пространство базы от шлюза. Им даже не пришлось задерживать дыхание, как предполагал Виктор - обширное помещение, где стояли три летательных аппарата, оказалось заполнено воздухом. Чтобы понять, как открыть верхнюю крышку и вылететь в открытый космос, Антону пришлось напрячь всю интуицию и особое зрение, позволяющее разобраться в устройстве механизмов шлюза и работе электрических цепей.
   В первую очередь его заботило, смогут ли они запустить двигатель межпланетного аппарата, поэтому цепочку сигналов, уходящую куда-то в сторону жилого поселения, он заметил слишком поздно. Они еще не выбрали, каким аппаратом воспользоваться для возвращения на Землю, когда закрывшийся было выход из тамбура снова открылся, и оттуда выбежали три незнакомых Наблюдателя.
   - Выйдите из шлюза, немедленно! Вам нельзя здесь находиться! - приказал один из них, крепкий мужчина средних лет. Впрочем, угадывать возраст Наблюдателей по внешнему виду было делом неблагодарным. Двое его помощников выглядели совсем молодыми.
   В голосе мужчины не было и капли приветливости, с которой до этого обращались к молодым людям Тамара и Гафур. Игра пошла в открытую, и Наблюдатели больше не считали нужным маскировать свои намерения. Поэтому Антон решил, что им тоже нечего больше стесняться. Но вспыльчивый Виктор отреагировал раньше.
   - И не подумаем! - задиристо ответил он. - Мы не напрашивались к вам в гости, и намерены уйти без разрешения. Или вы намерены нас задержать?
   "Давай, Витек, давай!" - мысленно поддержал брата Антон. - "Отвлекай их как можно дольше!"
   Как раз в этот момент он нащупал механизм управления дверями и усилием мысли пустил поток электронов в нужном направлении. Овальный входной люк ближней к ним "летающей тарелки" отъехал в сторону, из него на пол опустился легкий трап. Но тут Наблюдатели показали, что шутить не намерены.
   - Мы не позволим вам уйти! - уверенно заявил старший из Наблюдателей. - И не пытайтесь нам помешать, все равно не получится.
   И добавил что-то на незнакомом языке, обращаясь к своим молодым помощникам.
   Трое Наблюдателей подняли согнутые в локтях руки, повернув их ладонями вперед, и замерли в напряженных позах. Трап втянулся внутрь, входной люк стал медленно закрываться. Антон попытался восстановить электрическую цепь, но его усилия натолкнулись на мощную преграду. Одновременно воздух между ними и "летающей тарелкой" сгустился до консистенции упругой резины и стал медленно, но настойчиво отталкивать их к выходу из шлюза. Антон попытался сопротивляться, чувствуя поддержку Виктора и Марины. Стена уплотнившегося воздуха на мгновение ослабла, подалась обратно. Но старший Наблюдатель снова подал отрывистую команду, все трое напряглись еще сильнее, и ребят повлекло к выходу с удвоенной силой. Противник оказался им не по зубам, или, что более вероятно, был лучше натренирован в применении ментальной силы.
   И тут перед глазами Антона мелькнула короткая, но яркая картинка. В первое мгновение он ничего не понял, а потом едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Предлагаемое Виктором решение было диким, неожиданным, но, похоже, единственно верным. Главное, чтобы сигнал не перехватили Наблюдатели.
   Но, находясь в состоянии крайнего напряжения ментальных сил, те не обратили внимания на короткий всплеск мысленной энергии противника. И быстро поплатились за это. Когда между Наблюдателями и потерявшими для них всякую ценность "гостями" осталось метра четыре, Антон, уже не скрываясь, крикнул: "Вперед!", и все трое бросились на врага. Роли были распределены, у каждого оказалась своя цель.
   Если Наблюдатели и увидели молниеносное движение противника, то сделать все равно ничего не успели. Виктор и Марина точными ударами отправили молодых в бессознательное состояние, а Антон, взяв старшего за шею болевым приемом, приказал:
   - Открывай шлюз наружу! Быстро!
   - Но мы же... задохнемся... - прохрипел придушенный Наблюдатель. - Воздух выйдет...
   - Открывай! - Антон слегка придавил, и глаза у Наблюдателя полезли из глазниц. Антон чуть ослабил давление:
   - А сейчас?
   Наблюдатель отдышался, поднял голову к своду шлюза. Гладкую металлическую поверхность расколола трещина, через минуту расширившись до размеров, достаточных, чтобы через нее могла пройти "летающая тарелка". Через образовавшееся отверстие воздух со свистом вышел в безвоздушное пространство лунной поверхности. Антон отпустил шею Наблюдателя и нанес ему несильный, но точный удар под ключицу, от которого тот потерял сознание и, поддерживаемый Антоном, мягко опустился на пол.
   - Тащим их в тамбур! - скомандовал Антон. Обычная речь в безвоздушном пространстве была невозможна. - А то на самом деле задохнутся!
   - Они бы нас не пожалели! - недовольно ответил Виктор, но приказ выполнил.
   Они уложили бесчувственных наблюдателей на пол тамбура и снова вышли в шлюз. Марина с Виктором направились к "летающей тарелке", из-за которой только что развернулось сражение, но Антон остановил их:
   - Полетим на другой. Этот деятель, когда открывал шлюз, одновременно рвал цепи управления этой тарелкой. Думал, я не замечу... Взлететь она может, а потом станет неуправляемой.
   - Так чего ты промолчал? - возмутился Виктор. - Надо было...
   - Ничего не надо было! - оборвал его Антон. - Он бы и эти две повредил. Тогда бы что делали?
   - Точно! - смутился Виктор. - А я и не подумал!
   - А надо иногда думать! - поддела его Марина.
   - Ой-ой! - разозлился Виктор. - Можно подумать, что ты сама все поняла!
   - Все! - прекратил пикировку Антон. - Отношения выяснять будете по дороге, а сейчас ноги в руки...
   Через две минуты из широкой щели в глубине кратера на обратной стороне Луны выскользнул серебристый диск, и по наклонной траектории устремился в усеянную звездами черноту космоса.
   Погони, которой опасались все трое, за ними не было. Выведенные из строя Набдюдатели, дежурный по базе и два его молодых помощника, провалялись без сознания около двух часов, даже больше того, на что были рассчитаны нанесенные им удары. В культуре Наблюдателей, основанной на святости их жизни, нанесение телесных повреждений считались страшным кощунством, и виды спорта, основанные не только на ударах, но и вообще на телесном контакте, были просто немыслимы. Может быть, пострадавшие так долго не могли прийти в себя именно потому, что их травмы оказались больше психическими, чем физическими. Когда же они со стонами поднялись, то долго еще не могли ни выбраться из тамбура, ни связаться с остальными обитателями базы - преступники самым варварским способом заклинили замки на дверях и вывели из строя средства связи.
   А собравшемуся в зале заседаний Высшему Совету, даже если бы его члены знали о бедственном положении сородичей, было сейчас не до них. В самые короткие сроки Совет должен был выдвинуть кандидатуры Наблюдателей, способных спасти свою цивилизацию от вечного забвения и дать ей новую жизнь. Задача осложнялась тем, что никто не мог гарантировать посланцам жизнь, поэтому о вызове добровольцев не могло быть и речи.
   Одна кандидатура уже имелась - это был Гафур. Оставалось выбрать еще двоих, и, как это ни горько было сознавать, ими должны были стать лучшие из лучших. Потому что по словам Судьи их противник будет очень силен. Оказавшиеся волею случая в Озерном двое космиков и группа людей тоже могут оказать незначительное влияние на ход событий, но помогать они будут тому, кто сумеет привлечь их на свою сторону.
  

2

   Сориентироваться в необозримых сибирских просторах оказалось бы совсем непросто, не найди Марина в бортовом компьютере, совершенно не похожем на привычные, земные, сборники карт земной поверхностей и систему привязки к ним маршрута полета. Им даже удалось довольно мягко посадить "тарелку" в предутренней безлунной темноте на берегу давшего название городку озера.
   Судья, ничего не скрывая и не приуменьшая опасности, честно открыл молодым людям их предназначение. И теперь, оказавшись на месте предстоящих событий, даже бесшабашный Виктор пытался скрыть свое волнение. Но с недавних пор они трое, став ближе, чем родные братья и сестра, читали эмоции друг друга, как в открытой книге. Хотя в некоторые моменты этого им совсем не хотелось.
   - Знаете что, ребята, - заявила Марина, - давайте оставим эти мысли на потом. Когда мы сделаем дело и освободимся.
   Она старалась говорить о предстоящем "деле", как о рядовом задании...
   - О чем это ты, Мариша? - Антон посмотрел на нее невинными глазами.
   - Да-да! Витя, тебя это тоже касается, - Марина повернулась к старательно отворачивающемуся Виктору. - Мне, конечно, льстит, что вы оба так заботитесь о моей безопасности, что хотели бы, чтобы я оказалась сейчас где-нибудь за тысячу километров... Но не забывайте, что я такой же боец, как и вы. И Судья ясно сказал, что победить мы сможем только вместе.
   - С чего ты взяла? - деланно удивился Виктор. - Тебе просто показалось...
   - Вот именно! - поддержал его Антон. - Ясное дело, только вместе!
   - Ладно, оставим этот разговор на потом...
   ...И снова Марина обошла молчанием самый мучительный для обоих парней вопрос. Она давно заметила, что с некоторых пор и Антон, и Виктор исподтишка бросают на нее совсем не братские взгляды. Как и любой девушке ее возраста, ей это нравилось. Но ответное чувство еще не родилось в ней, и она не знала, кому из двоих отдать предпочтение. Иногда ее прямо подмывало озорное желание раззадорить парней, подбросить дров в огонь соперничества, но всякий раз ее останавливало врожденное благоразумие. Но сейчас она поняла - если они все выйдут живыми из этой передряги, от выбора ей не уйти. Или давать отставку обоим, чего она тоже не исключала. А сейчас нужно отбросить все лишние мысли и входить в боевое состояние.
   Оставлять "тарелку" на берегу по категорическому требованию Судьи было нельзя, возвращать хозяевам не было смысла. Поэтому Марина задала автопилоту курс в сторону Солнца и, выйдя из аппарата, Антон мысленным усилием замкнул цепь запуска. "Тарелка" взмыла в воздух и навсегда исчезла в ночном небе.
   Все-таки они немного ошиблись в выборе места посадки. Чтобы попасть в городок, пришлось обходить вокруг озера. Виктор предлагал сэкономить время и преодолеть расстояние по воздуху, но Антон решил иначе - мало ли кто мог заметить летящих над озером людей и поднять совсем не нужный им переполох. Дальнейшие события доказали его правоту.
   Непонятное началось, когда совсем рассвело.
   В это время за пультом управления крупнейшей во всей Западной Сибири трансформаторной подстанции сидел светлокожий мулат Сэмюель. Василий склонился над его плечом, следя за действиями старшего товарища. Множество кабелей управления соединяли пультовую с мощными трансформаторами и специально построенными на принадлежавшем Соломатину электротехническом заводе громадными конденсаторами, аналогов которым не производила ни одна фирма в мире. Сейчас на компьютерном экране зеленая горизонтальная линия медленно подползала к конечной точке, символизирующей полный заряд конденсаторов. Рядом в окошке мелькали цифры, обозначающие сотые цифры процентов. Когда линия соединиться с точкой, а цифры замрут на отметке "сто", можно будет вставить два ключа, разблокировать механизм и нажать кнопку...
   Мощнейший импульс одновременного разряда конденсаторов прошьет Источник и заставит его отдавать так необходимую энергию в регулируемом режиме. Так, во всяком случае, утверждали лучшие умы космиков, развившие подсмотренную или украденную у Наблюдателей теорию.
   Сэмюель и Василий не спали всю ночь, не сводя глаз с монитора. К утру просвет между зеленой линией и конечной отметкой стал почти незаметен, а в окошке высвечивались одни девятки. За исключением последней цифры. Сейчас после пяти девяток следовала единица, и космики с нетерпением ждали.
   - Господи, да когда же, наконец... - произнес Василий. - Времени совсем не остается. Еще немного, и они введут войска! И так уже со всех сторон обложили!
   - Хватит каркать! - недовольно ответил мулат. - Все идет нормально. И прекрати дышать мне в ухо! Неприятно!
   - Ну прости, прости... не терпится, сам понимаешь!
   Прошло еще несколько минут напряженного ожидания. Василий напрягся, будто из последних сил подталкивал зеленую линию.
   - Ну! Давай... давай, родная! Все!
   Он выпрямился, и от избытка чувств хлопнул Сэмюеля по плечу так сильно, что тот злобно крикнул:
   - С ума сошел? Да я тебе сейчас...
   - Что? Что ты мне сделаешь? - неожиданно вскипел Василий, машинально нащупав припрятанный на всякий случай в рукаве длинный острый нож. Через минуту они вставят ключи, нажмут кнопку и перестанут зависеть друг от друга. Кто знает, что взбредет тогда в курчавую голову черномазого?
   Ощутив грозную твердость клинка, Василий развязно добавил:
   - Может быть, хватит корчить из себя начальника? Сейчас мы с тобой в равном положении!
   - Ты что, обиделся? - с фальшивым удивлением спросил Сэмюель.
   Вскоре после второй мировой войны Сэмюель по приказу Наблюдателей устроился на идущее во Владивосток бразильское торговое судно, и вытащил там из бандитского притона совсем молодого тогда Василия. С тех пор прошло много лет, но Сэмюель никогда не обманывался по поводу этого русского - несмотря на полученное образование, о каком не мог мечтать ни один из обычных людей, тот никогда не переставал быть обыкновенным уголовником и убийцей. Исправить его не смог даже полученный от природы великий дар. Сейчас Сэмюель не упустил из вида непроизвольное движение Василия, понял, что тот вооружен, но остался спокоен. Еще в детстве на улицах Рио-де-Жанейро он в совершенстве постиг приемы капоэйры, видывал всякое, и не испугался бы даже двоих, таких как Василий, вооруженных ножами уголовников.
   - Ладно, завязываем! - вынужденно согласился русский. - Такой момент, а мы вдруг грыземся без причины... Ну что, вставляем?
   Сэмюель согласно кивнул, отбросил небольшую крышку на пульте управления, под которой оказались две замочные скважины, достал из кармана плоский ключ.
   - Давай свой!
   Недоверчиво косясь друг на друга, они одновременно вставили ключи в скважины и повернули чуть дрожащими руками на девяносто градусов.
   - Жми! - прошептал Василий.
   Мулат чуть помедлил, вытащил из гнезда на боковой стенке пульта маленький молоточек, разбил им стекло над большой черной кнопкой и, не заметив даже, что порезал осколком палец, нажал ее. Молоточек он незаметно опустил в карман куртки. В умелых руках он мог превратиться в грозное оружие.
   Несколько секунд ничего не происходило. Глубоко под землей Источник продолжал издавать все тот же приглушенный равномерный гул. Сэмюель с Василием растерянно переглянулись.
   И тут началось такое, чего они совсем не ожидали. Контуры пультовой заколыхались, изменяясь, будто отражение в кривом зеркале. Окон в помещении не было, свет попадал туда через выложенную из стеклоблоков стену. Только что попадающие через нее лучи поднявшегося на востоке солнца окрашивали пульт ярким золотистым цветом. Но сейчас светило вдруг с удесятеренной скоростью нырнуло обратно за горизонт, и в помещении быстро стемнело. Несколько минут назад Василий выключил электрическое освещение за ненадобностью, а сейчас погасли все сигнальные лампы и компьютерные мониторы.
   А потом наступили абсолютные темнота и тишина, когда не мелькают даже искорки в глазах и не слышен ток собственной крови. Они оказались в пустоте, лишенные не только органов чувств, но и собственных тел. Долго ли это продолжалось, они не знали, потому что в этой пустоте не было ни времени, ни пространства, и плавали в ней их лишенные тел разумы.
   ...Когда Василий и Сэмюель снова оказались в принявшей прежние очертания пультовой, за полупрозрачной стеной из стеклоблоков стояли сумерки, то ли вечерние, то ли утренние - не понять. Неожиданно сами собой зажглись лампы освещения, хотя никто не трогал выключателей. Вслед за ними замигали сигнальные лампочки и зажглись экраны мониторов. Космики быстро проверили все параметры - техника вела себя так, будто с Источником ничего не случилось. Оставив детальный осмотр на потом, Сэмюель и Василий осторожно, словно опасаясь увидеть внизу что-то выходящее за пределы обычного понимания, спустились на первый этаж, где располагался пост охраны, и квартировали перевербованные боевики. На посту, где круглосуточно должны были дежурить трое "секьюрити", никого не оказалось.
   - Слиняли, суки! - прошипел Василий. - Зассали!
   В моменты опасности у него часто прорывался блатной жаргон...
   На другом конце коридора раздался приближающийся топот ног нескольких человек. Это оказалась новая гвардия космиков. Как и обычно, они не расставались с оружием, что немного нервировало Василия, но совершенно не трогало Сэмюеля.
   - Что это было? - спросил боевик по кличке Щука. Судя по внешнему виду, самообладания он не потерял.
   - Ничего страшного, - уклончиво ответил Сэмюель, обведя взглядом свою новую гвардию. - Где ваш командир?
   - Не знаем! - ответил все тот же Щука. - Перед тем, как все это началось, Сова вышел на улицу, и пока не возвращался.
   - Ты заместитель? - спросил его Сэмюель.
   - Я! - подтвердил Щука.
   Мулат прощупал боевиков и убедился, что те находятся под его полным контролем. Для надежности он еще немного усилил давление и приказал:
   - Оставь двоих здесь, а с остальными на улицу, разведать все. Если найдете хоть кого-то из секьюрити, пинками гоните сюда. Начальника охраны срочно ко мне. И ищите своего командира.
   Одному из оставшихся бойцов, великану по прозвищу Малыш, мулат приказал:
   - Сбегай в подвал, проверь, что там с нашим пленником.
   Через несколько минут тот вернулся и доложил:
   - На месте. Куда он денется?
   Команду Щуки пришлось ждать долго, и принесла она совсем не утешительные известия. Никого из тех, кого приказывал найти Сэмюель, бойцы не нашли. Мало того, кроме них в городке не осталось ни одного человека. Обшарили все помещения, все лаборатории, не удовлетворившись этим, прочесали жилые районы, дошли до проходной - никого. По большому счету, бойцам было наплевать на население городка, гораздо сильнее озаботило их исчезновение командира, и у них появились вопросы к космикам. Но ответов они не получили, потому что те сами не понимали, что произошло. Что-то пошло неправильно, и Источник сработал совсем не так, как ожидалось.
   Разведка на территории городка ничего не дала, кроме новых вопросов, и Сэмюель отправил группу из пяти бойцов в дальний поиск. Группа отсутствовала неделю, вернулась с одичавшим стариком, одетым в оборванный камуфляжный костюм и рассказом о увиденных чудесах, которому не поверил бы ни один нормальный человек. Рассказ старика космики выслушали с самым серьезным видом, после чего определили его в камеру к уже сидящему там пленнику. Не слишком удивило их и то, что, по словам разведчиков, странствовали они по фантастическим местам не неделю, а почти месяц.
   В следующую вылазку бойцы обнаружили неизвестно откуда взявшуюся в Сибири заглушенную атомную электростанцию, в которой по вывеске на двери административного здания признали Чернобыльскую. А на ее территории, подчиняясь приказу Сэмюеля не церемониться со встреченными людьми, захватили полицейского подполковника, тоже занявшего место в камере. И - снова ничем не объяснимое расхождение во времени, прошедшем на территории городка и вне его.
   Выйдя на разведку в третий раз, бойцы обнаружили в непроходимом лесу с незнакомой растительностью племя дикарей. Хотели захватить "языка", но, несмотря на всю свою крутость, сами едва унесли ноги. Слишком хорошо сжились аборигены со своим лесом, где им помогало каждое дерево... Зато на обратном пути спасли от неминуемой смерти в пасти чудовищного "кузнечика" еще двух полицейских офицеров, и тут же их пленили. А вскоре сами чуть не погибли под ногами немыслимых чудовищ размером с небольшую гору каждое.
   Последняя вылазка, по сравнению с прошедшими в городке тремя днями, для ее участников продолжалась больше месяца...
   Бойцам космики ничего не объясняли, но для себя сделали кое-какие выводы, главным из которых был тот, что все их радужные планы по захвату власти накрылись медным тазом. Сэмюель, больше Василия общавшийся с Наблюдателями и даже прошедший у них обучение, имел некоторое представление о множественности параллельных миров. Поэтому он сообразил, что их бездумное обращение с Источником привело не к контролируемой отдаче им неисчерпаемой энергии, а к непредсказуемому смешению различных слоев реальности, взятых из разных миров "методом случайного выбора".
   И обоим звериное чутье подсказывало, что ждать спокойной жизни вдали от цивилизации не приходится. Главные события еще только предстояли...
  

3

   Воспользоваться левитацией все-таки пришлось. В северной части озера в него впадал ручей, образовавший в устье целую систему маленьких ручейков с топкими берегами. Чтобы не вымокнуть по пояс в холодной воде, пришлось перелететь до сухого места. Солнце уже поднялось над деревьями и в воздухе зазудели вездесущие комары. Антон, имеющий опыт в борьбе с местными кровососами, только собрался передать его друзьям, когда Виктор просигналил, не останавливаясь:
   - За нами следят! Кажется, и слушают! Только не вертите головой. Это Наблюдатели, я уверен. Они где-то над озером, примерно по центру. Но почему-то их не видно...
   Антон прислушался к своим ощущениям и ужаснулся - как он до сих пор ничего не заметил? Расслабился после удачного побега...
   И тут чувство опасности не то, что закричало - взвыло.
   - За мной! - крикнул Антон, отбросив осторожность.
   Метрах в пятнадцати от них на берегу возвышалась небольшая гряда из огромных валунов. Это расстояние они преодолели, казалось, одним прыжком, не касаясь земли. Постороннему свидетелю, окажись он здесь, могло показаться, что молодые люди просто телепортировались на небольшое расстояние. Только они оказались под защитой пятиметровой толщи камней, как место, которое они только что оставили, накрыло большое слепящее пятно, будто кто-то направил на берег луч мощного прожектора. И почти моментально попавшая под действие луча трава и куст шиповника пожелтели и съежились. В небе над озером раздался мелодичный звук, будто кто-то позвонил в серебряный колокольчик. Не оставалось сомнений, что летающая тарелка где-то рядом. Антон осторожно выглянул из-за камня, но не увидел ничего, кроме полупрозрачного облачка, неподвижно висевшего в сотне метров над водой.
   Антон напряг зрение и на пределе возможностей увидел исходящий от облачка едва заметный расширяющийся луч.
   - Ни фига себе, одинаковые шансы! - пробормотал Виктор, глядя, как световое пятно, уничтожая на своем пути растительность, приближается к камням, за которыми они спрятались. - А у нас даже дохлого пистолетика нет!
   Неизвестно, чем бы все кончилось, но в дело вмешался непредвиденный фактор. Именно в этот момент Сэмюель, разбив молоточком стекло, нажал кнопку на пульте.
   Световое пятно исчезло. Местность вокруг озера начала затягиваться непрозрачным серым туманом. Антон прислушался к ощущениям - летающая тарелка куда-то пропала. Вместе с ней ушло чувство смертельной опасности. Но интуиция все равно подсказывала - впереди ждет что-то непонятное, и начнется оно прямо сейчас
   Первым, посмотрев на часы, заметил неладное Виктор. Потряс рукой, приложил часы к уху, снова посмотрел.
   - Что за ерунда? Ну-ка, гляньте, что у вас?
   Швейцарские армейские часы Victorinox Swis Armi, не самые дорогие, но точные и надежные, были гордостью Виктора, хвастающего, что они спешат всего на две секунды за год. Сейчас минутная стрелка резво двигалась в обратную сторону, а секундная и вовсе сливалась в туманный круг.
   Антон, считавший любовь Виктора к красивым игрушкам баловством, довольствовался китайской электроникой. Сейчас цифры на табло его электронных часов будто взбесились, меняясь в самом непредсказуемом порядке, показывая то полдень, то тридцать семь часов и восемьдесят четыре минуты.
   Предупреждение Судьи о том, что при выполнении миссии могут случаться самые невероятные вещи, начало сбываться. Тайга и озеро куда-то запропастились, сменившись неожиданными картинами из детства. Каждый из троих увидел свое. То, что всю жизнь занозой сидело у него в подсознании.
   ...Время обратилось вспять. Перед Антоном, как на киноэкране, проносились события двадцатилетней давности, увиденные на этот раз глазами взрослого человека. Они мелькали перед ним отрывками без начала и конца, в клиповой манере. Вот папа и мама собирают сумки в ту злополучную поездку в Венгрию. Маленький Антон рыдает, пытаясь убедить их, что ехать нельзя, но его не слушают. Почему, почему... Если бы тогда он смог объяснить родителям то, что понимает сейчас...
   Картина меняется без всякого перехода. Теперь Антон видит сидящего за большим столом представительного мужчину. Маленький Антон видел его раньше - тот однажды приезжал в детский сад и о чем-то разговаривал с дядей Лешей. Взрослый Антон знает - это отставной генерал КГБ Полупанов. С другой стороны стола перед генералом стоят навытяжку два крепких молодых парня, генерал что-то им долго втолковывает. Что - не слышно, картинки идут без звука. Парни слушают и понятливо кивают.
   Снова папа с мамой. Они фотографируются на фоне воды. Это берег озера Балатон. Поодаль стоят красивые дома, крыши которых вместо шифера или черепицы покрыты толстым слоем камыша.
   Папа с мамой вместе с другими людьми стоят в большом подвале с рядами огромных деревянных бочек. Пузатый мужчина длинной стеклянной трубкой извлекает из бочки янтарное вино, наливает в стаканы и предлагает экскурсантам на пробу.
   Папа с мамой прогуливаются по дороге. Вокруг них высятся поросшие лесом горы. Папа показывает рукой вниз - в долине пасутся два оленя.
   По извилистой горной дороге спускается с перевала большой красный автобус. Антон знает, что в нем сидят его родители, и ему хочется остановить происходящее, изменить ход событий. Но вмешаться в прошлое, чтобы исправить будущее, невозможно. В некотором отдалении за автобусом следует легковая машина, в ней едут двое, их Антон уже видел с генералом Полупановым. Сидящий на пассажирском месте широкоплечий крепыш достает из бардачка транзисторный приемник, выдвигает антенну и направляет ее через открытое окошко прямо на автобус. Антон пытается помешать ему, но это то же самое, что пробовать вмешаться в события на экране кинотеатра. Его крик замирает, не успев даже вырваться из горла.
   Транзисторный приемник оказывается вовсе не приемником. Крепыш нажимает на нем кнопку и смотрит вперед. Красный "Икарус" слегка подбрасывает, и он начинает вилять на дороге, одновременно увеличивая скорость. Антон понимает, что в машине отказали тормоза. Впереди - крутой поворот. Слева отвесная скала, справа - металлический парапет, за которым глубокий обрыв. Антон видит, что водитель пытается удержать автобус на дороге, но автобус не слушается руля. Тяжелая машина пробивает хлипкое ограждение и кувыркается вниз.
   Крепыщ еще раз нажимает кнопку. Взрывается бензобак, и автобус охватывает пламя. До дна обрыва он долетает горящим факелом...
   Антон пришел в себя первым и обнаружил, что сидит на сером песке, прислонившись спиной к большому округлому валуну. Марина и Виктор сидели рядом с закрытыми глазами, и Антон догадался, что беспокоить их сейчас нельзя. Оба они сейчас видели что-то очень важное для себя, как только что видел он сам.
   ...Марина тоже видела Полупанова, каким он был лет двадцать назад.
   Генерал держит телефонную трубку и с искаженным от ярости лицом беззвучно что-то кричит. Одновременно, будто находясь сразу в двух местах, Марина видит его абонента - широкоплечего крепыша. Генерал швыряет трубку на аппарат. Крепыш поворачивается к напарнику и что-то ему говорит.
   Больничная палата на четыре койки. На той, что стоит у окна, под капельницей лежит женщина. Лицо закрыто белой повязкой, но Марина знает, что это ее мама. Рядом, спиной к остальным больным сидит крепыш и, сделав участливое лицо, что-то рассказывает маме. Слов не слышно, но Марина знает - он говорит, что папы больше нет...
   Мама вздрагивает, и Марина понимает, что она потеряла сознание. Видит это и крепыш. Заслоняя маму широкой спиной, чтобы соседкам по палате не было видно, что он делает, крепыш достает из кармана шприц и прокалывает трубку капельницы около самой вены. Мама замирает навсегда...
   ...Не в силах больше это видеть, Марина очнулась с мокрым от слез лицом. Антону хватило одного взгляда на нее, чтобы все понять.
   - Если мы вернемся назад, - произнес он, с трудом преодолевая начавшую сводить скулы судорогу, - я убью Полупанова.
   - Неужели дядя Леша знал? - обреченно спросила Марина, стараясь незаметно стереть слезы.
   - Нет. Это точно! - Антон сам не понимал, откуда у него берется уверенность, но ни на секунду не сомневался в правоте своих слов. - Ты ведь и сама не веришь в это. Подумай, разве мог бы он смотреть нам в глаза?
   - Но зачем? Зачем это было нужно генералу? - с отчаянием воскликнула Марина. - Чем мешали ему наши родители?
   - А вот это мы спросим у него при встрече, - мрачно ответил Антон. - А когда он ответит, я все равно убью его!
   Виктор помотал головой и с недоумением посмотрел на расстроенных друзей. У самого его глаза просто сияли от счастья.
   - Я... я... - от волнения он едва не потерял дар речи. - Теперь я знаю свою маму! Она искала меня... но ей сказали... ей сказали...
   - Успокойся, Витя! - Марина, пытаясь успокоить, взяла его за руку. - Что ей сказали?
   - Что меня усыновили и увезли в другую страну! И она никогда и ничего про меня не узнает! Зачем они это сделали? Это все Полупанов! Но теперь я знаю, где ее искать, и найду обязательно! Если выйду живым из этой истории...
   - Выйдешь, Витя! - успокоила его Марина. - Мы все обязательно выйдем. Все будет хорошо!
   - Опять Полупанов! - угрюмо сказал Антон. - Везде успел!
   - А что у вас? - Виктор понял, что не один он узнал важные новости. - Вам-то чем генерал не угодил??
   - Да! - Марина выпустила его руку и отвернулась. - Это он приказал убить наших родителей. А теперь Антон хочет убить его... И я не имею ничего против!
   - Я вам помогу! - пообещал Виктор, и вдруг спохватился. - Только не подумайте чего-нибудь на отца! Он ничего не знал, правда! Я бы сразу почувствовал!
   - А мы и не думаем! - через силу усмехнулся Антон. - Конечно, не знал!
   Только сейчас они осмотрелись и увидели, что окружающая местность не имеет ничего общего с сибирской тайгой. Вокруг лежала плоская серая пустыня, покрытая мелким, как слежавшийся пепел, песком и разбросанными в беспорядке большими округлыми валунами. Некоторые из валунов выглядели идеальными шарами, выточенными на токарном станке. Если, конечно, существует станок для обработки деталей пятиметрового диаметра. Кое-где виднелись островки скудной растительности, которые язык не повернулся бы назвать зеленью - толстые стебли и похожие на обвисшие тряпки листья незнакомых растений были неестественного грязновато-бурого цвета.
   Во многих местах поверхность пустыни была покрыта круглыми ямами глубиной почти в человеческий рост, из-за отсутствия выброшенного грунта казавшимися не выкопанными, а вдавленными в землю. Об этом свидетельствовал и расплющенные, впечатанные в песок остатки засохших растений.
   Небо над пустыней было полностью затянуто то ли равномерными и беспросветными серыми облаками, то ли никогда не исчезающей серой пеленой. Но, несмотря на это, невидимое светило давало достаточно жара - воздух здесь был сухим и горячим.
   И над всем этим неприглядным местом веяло ощущение неосознанной тревоги, сразу отмеченное всеми троими.
   Марина вгляделась куда-то вдаль, потом сильно нажала на определенные точки на висках вблизи внешних углов глаз (такой способ усиления остроты зрения был знаком им с детства), и воскликнула:
   - Там что-то есть!
   Антон и Виктор последовали ее примеру и разглядели в колышущемся мареве, поднимающемся от нагретого песка какие-то промышленные постройки, показавшиеся им смутно знакомыми. У Антона почти уже вырвалось название этого места, но он решил пока промолчать - уж слишком дикой показалась ему догадка.
   - Все равно мы не знаем, где искать Озерный, - сказал он вместо этого. - Так давайте сходим туда, может быть, там что-то прояснится?
   - Зачем - сходим? - обиделся Виктор? - Мы что - летать разучились? Прятаться, вроде, смысла больше нет. Даже если кто и увидит...
   - Точно! - покачал головой Антон. - Все время как-то забываю...
   - Тише! - прервала разговор Марина, вслушиваясь вдаль.
   Издалека, со стороны построек, только чуть левее, раздавался пока еще едва слышный мерный гул, состоящий из множества тяжелых ударов о землю. Очень скоро гул приблизился, земля под ногами стала ощутимо вздрагивать. И тут над горизонтом выросли движущиеся горы - иначе это явление назвать было нельзя. Их было около двух десятков, не то живых существ, не то механизмов гигантского размера. В пользу второго предположения свидетельствовал тусклый металлический блеск похожих на черепашьи панцири безголовых тел, поверхность которых состояла из многоугольных сегментов.
   Чудовищная процессия быстро приближалась. Черепашьи тела несли по два ряда огромных тумбообразных ног; количество их трудно было определить, не сбившись со счета. Из-за отсутствия в плоской пустыне ориентиров, к которым можно было привязаться, невозможно было определить размеры существ, но всем троим показалось, что самое большое из них, бегущее во главе процессии, возвышается над землей чуть ли не на километр. И этот ужас быстро приближался...
   - Они нас раздавят! - взвизгнула Марина.
   - Вверх! - скомандовал Антон, почувствовав исходящую от чудовищ смертельную опасность.
   Они взмыли в воздух со всей скоростью, на которую были способны. В ушах засвистел воздух, но все равно они пролетели всего в каких-то нескольких десятках метров от ближайшей твари. Вблизи удалось разглядеть, что размер каждой многоугольной металлической "чешуйки", покрывающих огромное тело монстра, превышает по площади баскетбольную площадку. Антон попытался хотя бы приблизительно прикинуть количество сегментов на металлическом панцире, и вздрогнул от ощущения собственной ничтожности.
   Они поднялись достаточно высоко, чтобы увидеть сверху все "стадо", выстроенное в безупречный остроугольный равнобедренный треугольник. Самая крупная тварь бежала в голове, но и задний ряд не слишком уступал ей размерами. На высоте, хоть она была не слишком большой для такого разрежения атмосферы, стало трудно дышать, но не это волновало Антона. Исходящее от стада монстров чувство опасности усиливалось с каждым мгновением. Антон понял, что еще секунда, и будет поздно.
   - За мной! - отчаянно крикнул он и рванулся в направлении, перпендикулярном бегу стада.
   Сделано это было вовремя. Боковым зрением Антон увидел, как одна из пластин на туше головного чудовища откинулась в сторону, подобно люку, и из образовавшегося отверстия с грохотом вылетела ослепительная зигзагообразная молния. Такую же молнию выбросил один из замыкающих монстров. Встретились разряды примерно в том месте, откуда они только что унесли ноги, если так можно сказать про летящих людей.
   Столкнувшиеся молнии отдали свою энергию сильнейшему взрыву. Раскаленная взрывная волна опалила тела людей, но одновременно спасла их, отбросив за пределы воздушного пространства над бегущим стадом. А над треугольником сейчас творился настоящий ад. Каждая тварь выбрасывала уже не по одной, а по множеству молний, и воздух кипел от раскаленной плазмы. Но первый взрыв отшвырнул молодых людей довольно далеко, и помог развить скорость, которую до того считали немыслимой. Теперь они смотрели на бушующее пламя со стороны.
   На их счастье, закон инерции в этом немыслимом мире никто не отменял, и если чудовища и собирались изменить направление движения для погони за беглецами, то могли сделать это не раньше, чем через добрую сотню километров.
   Ошеломленные, с обгоревшими волосами и ресницами, они, уйдя от опасности, не забыли цели полета. Когда промышленные постройки приблизились, у всех троих вырвалось одновременно:
   - Чернобыль!
  

4

   "...Даже если у вас получится выдумать что-то вовсе уж невообразимое - знайте, это уже существовало когда-то, существует сейчас, или будет существовать через миллионы лет. Поэтому, если вам придется столкнуться на своем пути с чем-то непредставимым, не считайте это плодом своего воображения..." - Антон процитировал Кайна, удобно развалившись на деревянной скамейке. Они совсем недавно отошли от закрывающего четвертый блок Саркофага, и присели перевести дух в заросшем скверике около административного здания.
   - Ага! - подтвердил Виктор. - Я, честно говоря, не слишком поверил, когда он рассказывал про отдаленный и недоступный мир, где правят бал изничтожившие людей железные монстры. Думал, фантазия у старика разыгралась. А тут на тебе - именно в этот мир и попали, будто в гости сходили. Только он еще забыл посреди него Чернобыльскую станцию воткнуть...
   Подлетая к станции, они обнаружили, что она вписана в серую пустыню в окружении обрывка обычного земного пейзажа. Отходившая от проходной асфальтированная дорога упиралась в пески, будто обрезанная ножом.
   Некоторый оптимизм внушало то, что следы исполинских тварей нигде не подходили близко к станции. Пустыня была истоптана ими в разных направлениях. Но даже если стадо мчалось прямо на станцию, то еще издалека начинало забирать в сторону и делало большой полукруг, старательно обходя ее. Будто что-то отпугивало металлических чудовищ от человеческих построек.
   Если ходячие металлические горы не будут специально гоняться за ними, что, учитывая разницу в размерах, маловероятно, то здесь люди могли чувствовать себя в относительной безопасности. Хотя за пределами станции монстры потратили чудовищное количество энергии, пытаясь их уничтожить. Может быть, это было реакцией на любой движущийся объект, но скорее, сработала неизвестно когда и кем заложенная программа на уничтожение людей. Сейчас интуиция подсказывала, что бояться на станции нечего, но и задерживаться здесь не следует - потерянное время уменьшало шансы на победу.
   Приземлившись, они, не сговариваясь, бросились к тому месту в стене Саркофага, где бетон прорезала длинная извилистая трещина. Как и в первое их посещение Чернобыльской зоны, из трещины сочился зеленоватый туман и медленно рассеивался в воздухе. Но это была не радиация. Ее здесь тоже хватало, они чувствовали ее без всяких дозиметров, но, зная о том, что без вреда для своего организма перенесут смертельную для обычного человека дозу, не обращали на нее внимания. Зеленый туман не был порождением человеческой глупости и беспечности, материализовавшейся в продуктах выброса четвертого блока. Он поднимался от таящегося в глубине небольшого черного камня через возникшую в результате взрыва реактора микроскопическую трещину в породе. Как нарочно, ничего не подозревающие люди умудрились построить опасный объект прямо над ним...
   Трое молодых людей с наслаждением купались в зеленом тумане, чувствуя, как он проникает в их клетки, укрепляет кости, увеличивает и без того невероятную силу мышц. Одновременно, то ли из глубин родовой памяти, то ли принесенные извне, всплывали необъятные знания, осмыслить которые казалось невозможно. Но вместе со знаниями пришло и понимание того, что в нужный момент все будет осмысленно и понято.
   Никто, кроме них троих, не мог бы увидеть этого тумана. Только их организмам дано было извлечь из него ту составляющую, что еще до рождения сделала из них... А кого, собственно, сделала? - подумал Антон. - Спасителей человечества? Витязей, как в древние времена выходящих на смертельную схватку впереди своих полков, чтобы ценой собственной жизни принести победу своей армии без кровопролитного сражения?
   "Условие задачи несложное, - сказал им Судья. - Наблюдатели будут стремиться вернуть то, что они называют Твердью, на Землю, а вы будете противостоять им. Выиграете вы - люди останутся хозяевами в своей реальности. При противоположном исходе Наблюдатели подчинят Землю себе..."
   Сравнение с древними витязями понравилось Антону, и он хотел поделиться им с Мариной и Виктором, но в последний момент передумал. Слишком высокопарно... Ладно, Виктор. К его подковыркам Антон давно привык и не обращал внимания. Увидеть же насмешливую улыбку Марины совсем не хотелось. Но тут Виктор заговорил сам.
   - Вы только не подумайте, что я хочу соскочить, - было видно, что слова даются ему с трудом. - Вы меня знаете, если уж взялся, то пойду с вами до конца. И увиливать не буду.
   - О чем это ты? - удивился Антон.
   Занятый собственными мыслями, он ничего не понял из слов Виктора. Марина сообразила быстрее, незаметно взяла руку Антона и крепко сжала - не мешай!
   - Вы не поверите... - Виктор как будто ничего не слышал, и говорил сам с собой. - Я помню себя в детском доме лет с двух, а то и раньше. Знаете, о чем я тогда мечтал? Ну, что придет мама и заберет меня, это само собой... Однажды во дворе детдома загорелся сарай и приехали пожарные. Огромные, смелые, в касках и робах, со шлангами и топорами... Разбросали сарай по досочкам за пару минут и уехали. А я потом года два бредил, так хотел стать пожарным...
   Виктор недолго помолчал, но Антон больше не прерывал его, поняв, что брат хочет высказать что-то важное, выстраданное.
   - Сейчас-то я понимаю, дурацкая была мечта, - снова заговорил Виктор. - Но это была единственная мечта в моей жизни, которая еще имела шанс исполниться! А потом за мной пришли. И совсем не мама... Конечно, жизнь началась - не сравнить с детдомовской. Появился отец, потом вы. Я ведь не понимал тогда, что вы родителей потеряли. Радовался, братик с сестричкой появились... Все было просто замечательно. Только с тех пор ни одна мечта не имела шанса сбыться. И не только у меня. Или вы думаете иначе?
   Не найдя что ответить, Антон и Марина промолчали.
   - Было время, Антон, мы с тобой решили стать летчиками. Помнишь, как мы играли с самолетиками до одури?
   - Помню! - улыбнулся Антон. - А Маринка не соглашалась играть с нами, все лечила своих кукол, выпрашивала у Владислава Казимировича старые шприцы и стетоскоп. Доктором собиралась стать...
   - Вот-вот! - горько усмехнулся Виктор. - Мы мечтали... А кому это было интересно? Нам говорили - нужно тренироваться, нужно развивать свои способности, нужно изучать то-то и то-то! Вы уникальные ребята, и ваш долг - защищать интересы Родины! Только я что-то не пойму, когда мы успели задолжать? А может быть, это были интересы вовсе не Родины? А Виталия Павловича Полупанова и его хозяина, этой серой мышки, от которого за километр воняет интригами и всякими тайными делами?
   - Может быть, это наша судьба? - задумчиво произнес Антон.
   - Судьба? - взвился Виктор. - Фаталист нашелся! Ты же считаешь себя христианином! Должен знать, что человеку от рождения дана свобода воли и право выбора! А за нас все решили черт знает кто и черт знает когда... одни с самого рождения ведут нас на коротком поводке и дергают за ниточки, другие и вовсе определили наше будущее чуть ли не двести лет назад! Какая это судьба?
   Довольно точно копируя голос Судьи, Виктор произнес:
   - "Это ваше предназначение!"
   И уже обычным своим голосом добавил:
   - А нам оно нужно? Мы кого-то просили? Ну, научились мы летать, через стены проходить, в чужие головы влезать... Стали мы от этого счастливее? Черта с два!
   - Витя, тут ты не прав! - возразила Марина. - Судья сразу сказал, что мы имеем право выбора. Так что мы могли и отказаться.
   - Ага! Отказаться... Ты отказалась? Или ты? Он прекрасно знал, что мы согласимся. И мы знали... Какой выбор?. Как же, на кону судьба человечества! Знаете, о чем я иногда думаю? Почему у нас, молодых, нет никаких прав, а есть одни только обязанности? Почему всем заправляют старики? Наворотят глупостей, а когда приходит время расхлебывать кашу, они цепляются за свои драгоценные жизни, и выставляют вместо себя молодых. Гонят вперед. И умирать за них приходится молодым. Будь то война или что-то другое... Всегда так было. А у Наблюдателей, если верить нашему Судье, вообще вся жизнь на этом построена... Вот увидите, кого они против нас выставят!
   - Так может это и к лучшему? - возразил Антон. - С молодыми легче будет справиться, у них опыта меньше.
   - Никогда не надо недооценивать противника! - упрекнула его Марина. - Особенно, когда даже не знаешь его в лицо.
   И спросила у Виктора:
   - Что-то я так и не поняла, к чему ты все это наговорил? То, что в мире нет справедливости, мы не хуже тебя знаем. Тебе не хочется заниматься этим делом?
   - Ну вот, так я и знал! - Виктор в сердцах хлопнул ладонью по колену. - Я же сказал - соскакивать не собираюсь! Но предупреждаю: если... то есть, когда мы надаем Наблюдателям по сусалам и сорвем их планы, я уйду. Вы как хотите, а я не собираюсь больше быть марионеткой. Ни у кого. Не останусь, даже если об этом будет просить отец. Как поступите вы, спрашивать не буду. И не надо ничего заранее говорить. Что бы вы ни решили, вы навсегда останетесь для меня родными. Вот так...
   - Ты же обещал нам помочь разобраться с Полупановым... - мрачно сказал Антон.
   - Хорошо, - согласился Виктор. - Но когда разберемся, я все равно уйду.
   - Может быть, не будем загадывать наперед? - предложила Марина. - Слишком сложное дело нам предстоит. Как бы мы не хохорились, такого у нас еще не было. Не надо об этом забывать.
   - А я и не забываю! - упрямо выпятил нижнюю губу Виктор. - Поэтому предлагаю поговорить серьезно.
   - Что, это еще не все? - удивилась девушка. - Куда уж серьезнее?
   - Не сбивай меня с мысли, - попросил Виктор. - И так трудно собраться...
   - Молчу! - заверила Марина.
   - Все мы понимаем, что кто-то из нас может не выйти живым из этой передряги...
   - Э-э! - остановил его Антон. - С таким настроением нельзя идти в бой!
   - А я считаю, что надо смотреть правде в глаза! - упрямо продолжил Виктор. - И пока не началось, мы должны выяснить отношения. И не надо делать вид, что кто-то чего-то не понимает. Все мы отлично все соображаем.
   Виктор замялся, опустив глаза.
   - Ну, говори, говори! - подбодрила Марина.
   Почему-то у нее раскраснелись щеки. Антон отвернулся в сторону, старательно избегая ее взгляда.
   - В общем, так! - решился Виктор и поднял глаза на девушку. - Да, Марина, мы с Антоном тебе братья. Но ты отлично понимаешь, что мы давно переросли эти отношения. И ты, Антон, не отворачивайся, не делай вид, будто ничего не понимаешь, или тебя это не касается. Для тебя Маринка тоже давно перестала быть сестрой!
   - Что ты перекладываешь с больной головы на здоровую? - возмутился Антон. - Ты за себя говори!
   Марина молчала и с любопытством смотрела на обоих.
   - Короче, Марина, ты должна определиться, сделать выбор. Я правильно говорю, Антон?
   Антон молча кивнул.
   - Как я понимаю, вы оба решили объясниться мне в любви? - усмехнулась Марина. - Если так, то это у вас не очень-то получилось. "Ты должна выбрать"! Почему я должна? Потому, что вы так захотели? А вдруг я выберу кого-нибудь третьего? Что вы тогда будете делать? Нет, ребята, так не пойдет. Я вас обоих очень люблю, но давайте договоримся, что вы не будете на меня наседать. Если этот разговор когда-нибудь и продолжится, то только когда вернемся домой. С победой, разумеется. А теперь, Антон, командуй. Времени терять нельзя.
   - Тогда вперед! - стараясь не смотреть на Марину, сказал Антон и первым взмыл в воздух.
   Они летели, по самую макушку налитые энергией Источника и древними знаниями, ключ к которым им еще предстояло найти.
  
  

Глава 4. Равные шансы

1

   С того самого дня, как пропал Сова, и место командира отряда занял Щука, для Малыша начались тяжелые дни. Старый командир, спокойный и рассудительный Сова, ко всем бойцам относился одинаково, никого не выделял и, тем более, не унижал. Подловатый по натуре Щука оказался не таким. В свое время он с трудом окончил восемь классов и ПТУ, но добился кое-каких успехов в дзюдо, и даже попал в сборную области. Но чемпионство ему не светило, и оставалось два пути - в бандиты или в охрану. Щука начал склоняться к первому, когда однажды познакомился с вербовщиком "Реконструкции". В отряд они с Малышом пришли примерно в одно время, и Щука сразу невзлюбил великана с по-детски круглым и улыбчивым лицом.
   Дело было в том, что Малыш, довольно успешно занимавшийся вольной борьбой, в отличие от Щуки и большинства других бойцов имел университетское образование. На посулы вербовщика он поддался только лишь из-за сложного материального положения и отсутствия перспективы поправить его при зарплате рядового представителя "офисного планктона".
   Никто из завербованных бойцов не задумывался о причине появившихся у них физических возможностей. Они только радовались, чувствуя, как наливаются силой и обретают немыслимую реакцию. Александра Шумкова, получившего кличку "Малыш", первые несколько дней мучили смутные подозрения, но одновременно с дозой препарата он получил порцию внушения от доктора Троепольского, и сомнения ушли, сменившись полным доверием к командованию и заботливому доктору Владиславу Казимировичу.
   Малыш совсем не старался выделиться среди бойцов отряда своей образованностью. Но Щука все равно нашел повод для насмешек и издевательств. Ему хватило уже того, что Малыш не матерился через слово, как большинство остальных. За это Щука пытался прилепить ему прозвище "вшивая интеллигенция". Прозвище не прижилось по причине доброго и уживчивого характера Малыша и строгости Совы, на корню пресекающего любые неуставные отношения в подчиненном подразделении.
   Сам Сова, бывший боевой офицер, прошел огни и воды, и был удивлен, когда Щуку назначили ему в заместители. Но вслух возражать не стал - Полупанов лично занимался кадровыми вопросами, и его слово было законом.
   Теперь, когда Сова пропал неведомо куда, Щука постарался устроить Малышу веселую жизнь. Правда, перегибать палку он опасался, понимая, что остальные бойцы вряд ли его поддержат, да и сам Малыш в случае чего может согнуть его в бараний рог. Щука избрал другую тактику. Уходя в разведку, он, ссылаясь на недостаток людей, оставлял Малыша бессменным часовым, отвечавшим не только за импровизированную тюрьму, но и за все здание. А вернувшись из рейда, при каждом удобном случае попрекал Малыша тем, что тот ловко устроился на теплом месте, намекая при этом, что в разведке с него все равно было бы мало проку.
   Малыш скрипел зубами, но добросовестно нес службу. Спать приходилось на ногах, по нескольку минут, чтобы не дать повода для обвинений. Вернувшись из разведки, Щука всякий раз пытался застукать его спящим на посту.
   Зато теперь у него было много времени для размышлений. Первые дни, вспоминая произнесенную Сэмюелем речь, он распухал от гордости. Кому не захочется узнать о своей исключительности и превосходстве над всеми остальными людьми? Но потом стал задумываться и обнаружил много несоответствий. Чем он лучше других? Малыш знал в своей жизни немало людей, знакомством с которыми можно было гордиться, у кого можно было многому поучиться. Ну и что, что их отряд превратился вдруг в космиков? Разве дело только в силе и ловкости?
   Малыш вспомнил своих университетских друзей. Как можно сравнить с ними Щуку? Или того же Казана, единственного, кто пытался подражать Щуке, пока Малыш не прижал его в темном углу и пообещал вырвать поганый язык? Коротконогий уродец с бочкообразной грудью, верхом потребностей которого было набить брюхо и потрахаться на славу? И то, последнее удавалось ему только за деньги, потому что нормальные женщины бежали от него, стоило Казану открыть рот...
   Когда мимо Малыша по коридору проходили Сэмюель или Василий и бросали на него хотя бы мимолетный взгляд, сомнения уходили, и он снова преисполнялся гордости за свое новое положение. Но это бывало нечасто. Проходило время, и сомнения снова начинали одолевать одуревшего от недосыпа часового.
   Так как весь обслуживающий персонал городка пропал в неизвестном направлении, кроме несения караульной службы Малышу пришлось не только самому заботиться о своем пропитании, но и кормить пятерых узников подземной камеры. Хорошо еще, в здании оказалась хорошо оборудованная кухня и кладовая с приличным запасом продовольствия. А еще ему пришлось по расписанию выводить заключенных в умывальник и туалет. В первый же день Малышу показалось, что одного из них, крепкого мужчину с седыми висками, он где-то видел раньше. Предупрежденный, что с узниками разговаривать запрещено, он не стал ни о чем его спрашивать, но, шагая по коридорам, мучительно пытался вспомнить.
   Догадка пришла неожиданно. Не мудрено было забыть. Все впечатления дня, когда Малыш видел этого человека, померкли, закрытые одним-единственным, но незабываемо ярким событием - в тот день он увидел девушку, красивее которой не было в мире. Во всяком случае, для него.
   ...Пока два парня, пришедшие вместе с ней, рубились со Щукой и Корнем, Малыш совсем не следил за ходом их схваток. Он не сводил восхищенного взгляда с девушки. А когда тренер вызвал на татами его, Малыш совсем растерялся. От одной мысли, что придется хватать и ломать это хрупкое тело своими огромными ручищами, ему становилось не по себе. Когда прозвучала команда к началу боя, он нерешительно протянул руку для приветствия, не представляя, что будет делать дальше. Но делать ничего и не пришлось, потому что очнулся он только в медпункте...
   Несмотря на такой позор, Малыш не питал к девушке ни малейшей обиды. Больше того, с той поры не проходило дня, чтобы в памяти не всплыло ее незабываемое лицо. Из всех приезжих, наблюдавших те позорные для отряда показательные бои, кроме красавицы он запомнил только одного человека. И то потому, что видел его раньше. Он иногда посещал подразделение, и бойцы называли его Большим Боссом. Говорили, что в свое время он был генералом КГБ...
   Но через несколько дней дежурства Малыш хлопнул себя ладонью по лбу - как же он мог забыть? Ведь человек из камеры - из той же компании! И даже, судя по взглядам, которыми он тогда перебрасывался с молодыми людьми, был для них совсем не чужим!
   И Малыш впервые за время службы в подразделении нарушил приказ. Утром, отведя знакомого незнакомца в умывальник, он спросил, понизив голос:
   - Вы меня не узнаете?
   - Как не узнать? - неприязненно ответил узник и, демонстративно отвернувшись к зеркалу, принялся чистить зубы.
   Малыш понимал, что ждать от заключенного доброго отношения к тюремщику не приходится, но все же попытался разговорить человека, от которого можно попытаться хоть что-то узнать о предмете своего обожания.
   - Я могу вам чем-то помочь? - несмело спросил он, чувствуя в глубине души всю нелепость своего предложения.
   - Ты - мне? Помочь?- заключенный от неожиданности чуть не поперхнулся зубной пастой.
   Прополоскал рот, внимательно посмотрел на Малыша.
   - Случайно, не ты ли со своими друзьями уже помог мне один раз? Когда выкрали меня ночью из дома и притащили сюда? Ну, и кто вам это приказал? Генерал Полупанов?
   Малыш сначала опешил от такой напраслины, потом сообразил:
   - Зря вы так... э-э... Простите, не знаю, как вас зовут.
   Он вопросительно посмотрел на заключенного.
   - Можешь называть меня Алексеем Степановичем. - В глазах Богатырева мелькнул интерес.
   - Спасибо. А я - Александр. Лучше - Саша. Так вот, Степанович, клянусь, к вашему похищению мы не имеем никакого отношения. Тем более, когда мы попали сюда, вы уже сидели в камере.
   - Да? - Богатырев чувствовал, что великан не врет. - Тогда что вы здесь делаете? Не может же быть, чтобы Полупанов прислал вашу команду в помощь Сэмюелю?
   Может быть, подействовал взгляд Алексея Степановича, но скорее, таким неожиданным образом сработало воспоминание о прекрасной незнакомке, чье лицо в обрамлении каштановых волос встало перед Малышом, как наяву. У него будто ветром сдуло с ушей остатки той лапши, что навешали ему и его товарищам два космика. Но Малышу было невдомек, что возникшая у него с Богатыревым внутренняя связь сработает в обе стороны и поможет Алексею Степановичу избавиться от затуманившего его сознание чужого внушения. Они смотрели друг на друга, хлопая глазами, и к обоим одновременно приходило прозрение. Малыш опомнился первым:
   - Да, прислал нас сюда действительно Полупанов. Но вовсе не на помощь космикам. Он о них, кажется, и не знал ничего. Мы должны были разведать обстановку в Озерном и вокруг него.
   - А когда это было? - насторожился Алексей Степанович. - Ну, какого числа вы вылетели в Красноярск?
   Малыш назвал дату, и Богатырев задумался. Выходило, что Полупанов или его невзрачный хозяин отправили в Озерный группу боевиков сразу вслед за его питомцами?
   - Ты на самом деле хочешь нам помочь? - спросил он Малыша.
   Малыш смутился. Вообще-то он имел в виду только Богатырева... Но тут ему пришло в голову, что, будь здесь Сова, космики не смогли бы так просто командовать отрядом. Во всяком случае, Сова не позволил бы превращать своих бойцов в тюремщиков. И вообще, все пошло бы иначе...
   - Да! - уверенно сказал он. - Хочу!
   - Тогда сделаем так, - сказал Богатырев...
  

2

   В то время, когда Сэмюель, разбив защитное стекло, готовился нажать кнопку активации Источника, Наблюдатели с борта зависшей над озером "летающей тарелки" следили за тремя молодыми людьми, проявившими неожиданную прыть при побеге с лунной базы. Благодаря специальной аппаратуре, летательный аппарат висел над центром озера невидимый со стороны. Зато Наблюдателям было прекрасно видно, как беглецы идут вдоль берега. Успей они часом раньше, обнаглевшую молодежь можно было бы уничтожить еще на подлете к Земле. Просто пришлось задержаться, чтобы изменить курс брошенного юнцами аппарата и отправить его обратно на базу в режиме автопилота - не так уж много оставалось у них работоспособной техники, чтобы бросаться ей налево и направо.
   Вспомнив недавнее заседание Совета, Гафур усмехнулся. Такого напряжения психического поля он не наблюдал ни разу в своей жизни. В те пять минут, данных на внесение кандидатур, тишина прямо звенела от затаенного страха, разве что искры в воздухе не проскакивали. Каждый из членов Совета боялся оказаться в числе трех, точнее, двух - один был уже избран, и это оказался он, Гафур. Даже один процент риска показался бы почтенным старцам смертельной опасностью, а Судья прямо сказал: ваши шансы - пятьдесят на пятьдесят.
   Получилось так, как и предполагал Гафур. Даже угроза всей цивилизации Наблюдателей, точнее, ее остаткам, не могла перебороть их панического страха смерти. Избраны оказались двое молодых, даже не входящих в Совет. Надо отдать им должное, Карл и Тамара сумели удержать эмоции в себе и сохранить ясность мысли.
   И стоило так переживать? Беглецы - вот они, как на ладони. Гафур волен был делать с ними все, что хочет. Можно накрыть наглецов транспортной сферой и взять в плен. Но зачем? Надобность в них отпала, и сейчас они не представляют для Наблюдателей интереса. А вот неприятностей, по словам Судьи, могут доставить немало.
   - Подсушим ребятишек? - не отрываясь от экрана, спросил Гафур у спутников.
   Ему стоило шевельнуть пальцем, и через несколько секунд обезвоженные, превращенные в мумии тела беглецов навсегда останутся лежать на берегу. На этом все и закончится. Останутся лишь мелкие технические детали, вроде усмирения двух засевших в Озерном и возомнивших себя властителями мира взбунтовавшихся космиков.
   Но принимать решение единолично Гафур не собирался. Мало ли, куда повернется в будущем мнение Совета? Возьмут, и объявят его отщепенцем, без нужды оборвавшим жизни трех многообещающих космиков. А выдвинуть обвинение сразу трем Наблюдателям, принявшим общее решение и тем самым исполнившим волю Совета, будет трудновато.
   - Давай! - равнодушно кивнул Карл. Он еще не совсем пришел в себя, и готов был согласиться с любым предложением Гафура, назначенного руководителем экспедиции.
   - Ты почему молчишь, Тамара? Не согласна? Тогда давай свои предложения.
   Позволить Тамаре уйти от ответственности было бы слишком шикарным подарком.
   - Если по-другому нельзя... - прошептала женщина, стараясь не смотреть на экран, где трое молодых людей приближались к каменной гряде.
   - Да или нет? - Гафур был неумолим.
   - Да... да! - сердито ответила Тамара.
   Слово было сказано и зафиксировано записывающей аппаратурой. Гафур навел перекрестие прицела излучателя на цель и дал команду на включение.
   И тут произошло невероятное. Обезвоживающий луч упал в пустое место, где погубил несколько квадратных метров густой травы и куст шиповника. За долю секунды до этого приговоренные беглецы невероятным, немыслимым прыжком перенеслись под защиту камней.
   - Не может быть! - Гафур не удержался от громкого восклицания. - Они что, почувствовали? Но ведь это... Они не должны были нас видеть!
   - А ты считал, что победа уже у тебя в кармане? - язвительно спросила Тамара.
   Гафур хотел ответить ей в той же манере, но не успел. Именно в этот момент Сэмюель нажал кнопку. Потревоженный Источник повел себя совсем не так, как ожидалось. Мгновенный выплеск колоссальной энергии перемешал пласты нескольких реальностей, сдвинул пространство и время. Первые несколько секунд изменения не воспринимались органами чувств, и только бортовой вычислитель летательного аппарата показал невероятное. Время в самой летающей тарелке и в отдалении от нее шло с разной скоростью. Указатель положения аппарата в пространстве взбесился. Если верить ему, они находились сейчас не на Земле, а в нескольких световых годах от нее.
   Выглянув в иллюминатор, Гафур с замирающим сердцем увидел, что вместо озера под ними плещутся морские волны. Вдали едва просматривался туманный берег. Решив не рисковать, Гафур включил ход и направил аппарат к берегу, с тревогой чувствуя, как с каждой секундой безотказные органы управления, соединенные с его сознанием в одно целое, подчиняются ему все неохотнее.
   До берега он все-таки дотянул. С большим трудом удалось посадить аппарат на обширном песчаном пляже. То, что нужно без промедления оставить тарелку, почувствовали все трое, и через секунду после посадки буквально вывалились из открытого люка на крупный песок, перемешанный с мелкой галькой.
   И сразу уловили присутствие чужого враждебного разума. Но это были не сбежавшие юнцы. В пределах досягаемости природных пси-локаторов трех Наблюдателей вообще не было людей. Это был не человеческий разум. Его дыхание исходило от накатывающихся на берег волн. Наблюдатели прислушались к излучению мозга огромных китообразных существ, рассекающих поверхность воды недалеко от берега, но не нашли их разумнее земных дельфинов. Разумным казался огромный участок океана.
   Первым опасность почувствовал Гафур.
   - Бежим! - скомандовал он. На летательный аппарат он больше не рассчитывал.
   Отбежав на приличное расстояние, они обернулись и увидели, как на берег из воды с большой скоростью наползает прозрачная масса вещества, похожего на тело огромной медузы. Было видно, что на песке оказалась лишь его малая часть, а основная масса остается в воде. Объем ее было страшно представить. На некотором расстоянии от оставленного летательного аппарата "медуза" разделилась на два щупальца, которыми принялась охватывать тарелку в кольцо. Но еще до того, как кольцо сомкнулось, с аппаратом стало происходить что-то странное. Его корпус, сделанный из серебристого металла, стал колебаться в воздухе, как бесплотное облако, и постепенно таять. Через несколько секунд через него можно было уже рассмотреть океанскую воду и линию горизонта, и вскоре он совсем растаял, как клуб пара. Полупрозрачные щупальца обследовали место, где только что стоял аппарат, и будто разочарованные, медленно втянулись обратно в огромную массу.
   То ли Наблюдатели оказались на достаточном отдалении, то ли "медуза" посчитала их не стоящим внимания объектом, но масса ушла обратно в воду. Еще несколько секунд над водой возвышался прозрачный холм, потом ушел в глубину, оставив за собой огромную воронку. Вместе с уходом "медузы" ушло и чувство опасности.
   Гафур, Карл и Тамара стояли на пустынном берегу, по щиколотки погрузившись в сыпучий песок. Только оставшись без грозного вооружения летательного аппарата, Гафур понял, что значили прощальные слова Судьи: "Ваши шансы будут равны, и победит тот, кто окажется сильнее не оружием, а внутренней силой". Переглянувшись с соратниками, он понял, что они думают о том же.
   - Пусть даже эти трое в отдельных случаях достигают первой ступени общей классификации, - уверенно сказал он. - Но все равно они прожили слишком мало, чтобы научится тому, что умеем мы. Судья был прав. Они никогда не сравняться с нами внутренней силой.
   - Я бы очень хотела, чтобы ты оказался прав, - тихо ответила Тамара.
   - Сначала надо выяснить, что произошло, и где мы очутились, - заметил Карл.
   Он был одним из самых мощных телепатов и телекинетиков среди Наблюдателей, но никогда не отличался аналитическими способностями.
   - А что тут выяснять? - Гафур, в отличие от него, давно уже понял, что произошло. - Космики самовольно активировали Твердь, но сделали это так по-варварски, что перемешали слои из нескольких реальностей. А вот где мы в результате этого очутились - трудно сказать. И когда...
   - Что значит - когда? - удивился Карл.
   - Это значит, что нас могло отбросить и за миллион лет до нашего времени, и на миллион лет вперед, - ответил Гафур.
   - Но тогда... тогда получается, что наша миссия теряет смысл? - с надеждой спросил Карл.
   - А вот тут ты ошибаешься, - усмехнулся Гафур. - Я уверен, что Судья предвидел эту ситуацию. На то он и Судья. И стычки нам не избежать в любом случае.
   Заметил, как вытянулось лицо Карла, Гафур поморщился. Он предпочел бы иметь рядом не такого трусливого соратника, но вынужден был смириться. К тому же со своими телекинетическими способностями Карл мог послужить чрезвычайно мощным оружием, и это тоже нельзя сбрасывать со счетов. Первое применение его способностям нашлось сразу.
   - Послушай окрестности, - приказал ему Гафур. - Не знаю, как далеко, но где-то здесь должны быть люди.
   Карл послушно прикрыл глаза и закрутил головой в разные стороны. Сначала его лицо было расслабленным, потом стало каменеть от внутреннего напряжения. Продолжалось это довольно долго. Потом Карл облегченно выдохнул и сказал с некоторым недоумением:
   - Наши противники здесь. Но они далеко. И вот что странно - они передвигаются, и вообще действуют с такой скоростью, что я еле успеваю проследить за ними. Сначала они летели над землей, потом очутились вблизи от места залегания Тверди...
   - Значит, они в Озерном? - спросил Гафур.
   - В том-то и дело, что нет! - ошарашил его Карл. - Эта Твердь не активирована. Они уже покинули ее и помчались дальше с той же скоростью.
   - Как не активирована? - поразился Гафур. - Этого не может быть!
   - Ты не дослушал меня. Есть и активированная Твердь, вон там, - Карл показал рукой направление. - И там тоже есть люди. Не меньше десятка. Среди них есть космики. И с ними тоже происходит что-то странное. Они будто застыли на месте. Их мыслительная активность практически на нуле.
   - Ничего удивительного! - подала голос молчавшая до того Тамара. - Вы видели, что показывали приборы, когда это случилось? Время на разных участках шло с разной скоростью.
   - Точно! - согласился Гафур. - А я принял это за неисправность приборов, вызванную катаклизмом...
   - Но вот откуда здесь взялась вторая твердь? - задумчиво произнесла Тамара? - И, главное, зачем? Я начинаю подозревать, что в этой дыре ничего не происходит случайно...
   - А я совсем в этом не уверен! - возразил Гафур. - Вторая Твердь могла попасть сюда из другой реальности. Карл, ты определил направление, в котором движутся юнцы?
   - Вон туда! - показал Карл. - Прямо к активированной Тверди.
   - Тогда и нам туда! - заключил Гафур. - Мы должны встретиться с космиками раньше наших противников и склонить или принудить их к сотрудничеству с нами. Правда, помощь от них будет невелика, но лучше уж иметь их в союзниках, чем ожидать удара еще и от них.
   - Погоди, - вмешалась Тамара. - Ты прав. Нам нужно попасть в Озерный раньше юнцов. Но для этого есть еще одна причина, о которой ты, похоже, не знаешь.
   - Какая? - удивился Гафур.
   - Я в свое время занималась изучением свойств Тверди. Так вот, при определенных условиях ее можно использовать как мощное оружие. Мы должны воспользоваться этим.
   - А ты знаешь, как это сделать? - усомнился Гафур.
   - Во всяком случае, попробую, - не совсем уверенно ответила Тамара. - Но если у меня получится, мы получим огромное преимущество. Может быть, об этом не знает даже Судья.
   - Не надо на это рассчитывать, - покачал головой Гафур. - Но ты права, попробовать мы должны. Я только не могу понять, почему там так мало людей? Куда делись все жители Озерного?
   - А нам какая разница? - удивился Карл. - Так даже лучше, меньше будут путаться под ногами...
   - Вообще-то, ты прав, - согласился Гафур.
   - Тогда полетели? - спросила Тамара.
   - Знаете, у меня с левитацией не очень, - виновато сказал Гафур. - но ничего не поделаешь. Пешком будет слишком долго.
  

3

   С того момента, когда была нажата злосчастная кнопка и в окружающем мире начался настоящий кавардак, Сэмюель и Василий не прекращали лихорадочно искать выход из сложившейся ситуации. Им вовсе не улыбалось навсегда остаться полновластными правителями вырванного из родной реальности куска территории с количеством подданных в четырнадцать человек. Из которых пятеро содержались под замком, и что делать с ними дальше, становилось все большей головной болью. Правда, по сообщению Щуки, где-то в лесах обитало племя дикарей, но принимать их под свое правление двум космикам совсем не хотелось.
   Они днями и ночами сидели за компьютерами, решая задачу приведения Источника к прежнему "спящему" положению. Им очень хотелось надеяться, что в этом случае к прежнему положению удастся вернуть и окружающий мир. На решение задачи были брошены все компьютерные мощности ученого городка, и им уже удалось построить физическую модель происшедшего. Казалось, вот-вот будет ухвачен верный алгоритм возвращения к исходному состоянию, но каждый раз оказывалось, что они идут по ложному пути, и приходилось все начинать сначала.
   Побег узников удался именно благодаря занятости космиков. Малыш вывел их из камеры под утро. Снятым с пожарного щита топором он без лишнего шума выломал три доски из деревянного забора, огораживающего закрытую зону внутри городка, и по пустынным улицам Озерного он и пятеро беглецов двинулись в направлении, противоположном проходной, где несли дежурство люди Щуки. Городок никто не контролировал, и они беспрепятственно добрались до внешнего периметра.
   Преодолевая внешний периметр - оборудованный сигнализацией высокий забор, беглецы сознательно шли на риск. Но они надеялись уйти достаточно далеко от городка, прежде чем охрана сообразит, что периметр нарушен не снаружи, а изнутри, и организует погоню. Тем более, что беглецы прилично вооружились - Малыш взломал оружейную комнату прежней охраны, откуда они изъяли несколько автоматов и пистолетов с достаточным количеством боеприпасов. А обращаться с оружием умели все освобожденные узники. В отдельной стойке стоял десяток пистолетов странной формы, напоминавших "маузеры" дореволюционных времен. При беглом осмотре они оказались пневматическими, и заряжались не пулями, а похожими на стрелки шприцами. На всякий случай прихватили с собой два, благо рядом со стойкой нашлись специально приспособленные кобуры с запасными обоймами, в каждую из которых вмещалось десять стрелок.
   У Малыша было на примете подходящее место для укрытия. Группа Совы подходила к Озерному цепью, растянувшись на большое расстояние. На пути Малыша оказалась взорванная пусковая шахта. Выполняя инструкцию, он произвел разведку в ее окрестностях и обнаружил хорошо замаскированный вход в систему защитных сооружений. Наверно, уничтожавшие пусковую военные посчитали достаточным снять оружие, приборы и оборудование, а саму систему бетонированных переходов и укреплений не тронули. А может быть, они просто оказались разгильдяями.
   О своей находке Малыш не успел доложить командиру - в точке сбора их почти сразу "перевербовали" космики, потом Сова исчез, а со Щукой Малыш не собирался откровенничать. Сейчас укрепления пришлись как нельзя кстати. Построены они были так, что пять вооруженных людей могли держать здесь оборону до тех пор, пока хватит боеприпасов, а потом скрытно уйти - пройдя в свое время по ходам, Малыш обнаружил еще один хорошо замаскированный лаз, выходящий к небольшому ручью, что, кроме пути отступления решало еще и проблему с водой. А провизии беглецы захватили из кладовой столько, что ее должно было хватить на несколько недель.
   Правда, Малыш не был уверен, что сможет стрелять по своим бывшим товарищам, и старался даже не думать об этом. Зато он не сомневался - если появятся космики и попробуют снова навести на него морок, он будет стрелять без всякого сомнения. Главное - опередить их, пока они не успеют подавить волю.
   Обо всем этом Малыш размышлял, волоча на себе мешок с продовольствием, такой большой и тяжелый, что его не смог поднять даже капитан Галаев. Но все пошло совсем не так, как он планировал. На подходе к взорванной пусковой шахте им на голову буквально свалились три человека. Один из них, бросившийся обнимать Алексея Степановича, оказался женщиной, и Малыш с замершим сердцем узнал в ней ту, что не давала ему спокойно спать уже долгое время...
  
   ...Первым Богатырева почувствовал Виктор, когда Озерный был в нескольких десятках километров.
   - Отец! - ему с трудом удалось перекричать шум ветра в ушах.
   Виктор изменил направление полета, даже не пытаясь убедиться, летят ли следом Антон с Мариной.
   - Не спеши! - крикнула ему Марина. - Отец не один!
   Они даже не удивились, как смогли почувствовать людей на таком расстоянии. Как и тому, откуда здесь взялся Богатырев. Теперь они мало чему удивлялись.
   Группу беглецов они увидели на подлете к старой ракетной шахте. Их было шесть человек, и у каждого, в том числе у Богатырева, на плече висел автомат. Значит, с отцом было все в порядке. Скрываться от кого-то не было больше смысла, и молодые люди бухнулись на землю прямо перед носом вооруженной группы, рискуя схлопотать пулю от изумленных беглецов. Но с нервами у тех оказалось все в порядке, и единственное, что они сделали - замерли на месте и ощетинились стволами. Все, кроме Богатырева и Малыша. Богатырев отбросил автомат за спину и открыл объятия навстречу Марине, а Малыш застыл, как изваяние, и открыл рот, не сводя с девушки глаз.
   Он не пришел в себя даже тогда, когда Богатырев вкратце объяснил своим воспитанникам обстановку и все стали знакомиться. Девушка узнала великана, но не подала вида, и протянула ему узкую ладонь, которую Малыш взял бережно, будто хрупкий цветок. И Марина сразу почувствовала обволакивающую ее волну нежности, исходящую от этого огромного парня с детским лицом. Кажется, стоявший рядом с ней Виктор тоже понял это, потому что нахмурился и посмотрел на Малыша исподлобья.
   - Саша... - запинаясь, произнес Малыш.
   - Марина! - ответила девушка, и уже другими глазами посмотрела на парня. А он ничего, подумала она. А когда смущается, становится совсем симпатичным...
   - Знаете, - сказал Сергей Панкратов, пожав руки Антону и Виктору, - я почему-то был уверен, что мы еще встретимся. Но чтобы в таких обстоятельствах...
   - Судьба! - улыбнулся Виктор, разведя руками.
   - Тише! - Антон к чему-то прислушался и обратился к Виктору и Марине: - Вы ничего не чувствуете?
   - Наблюдатели! - насторожился Виктор.
   - Да, я тоже слышу! - подтвердила Марина. - Но они пролетают мимо...
   - Они тоже видят нас, но почему-то спешат в Озерный! - сказал Антон. - Но почему?
   - Может быть, там есть что-то такое, что должно дать им дополнительный шанс на победу? - предположил Виктор.
   - Может быть, может быть... - прошептал Антон.
   - Тогда что мы ждем? - спросил Виктор? - Надо идти на перехват.
   - Нет, спешить мы не будем, - возразил Антон. - Во-первых, они уже на подлете, и мы все равно не успеем их перехватить. А во-вторых... Ты не забыл, что сказал Судья? "В любой момент схватки ваши шансы будут равны, и победит тот, кто окажется сильнее не оружием, а внутренней силой"... Если оружие не имеет решающего значения, пусть они сделают то, ради чего спешат. А насчет внутренней силы - разве мало мы получили ее у Саркофага?
   - Но вряд ли мы получили перевес, - возразила Марина. - Скорее всего, лишь сравнялись с Наблюдателями!
   - О чем это вы? - спросил ничего не понявший Богатырев.
   - Не обращай внимания, отец, - с молчаливого одобрения Антона и Марины ответил Виктор. - Это у нас свои заморочки, про которые тебе лучше не знать.
   Впервые у воспитанников появилась тайна от приемного отца, но настаивать на ответе Богатырев не стал.
   - А это еще кто? - снова прислушался Виктор. - Уж не по вашу ли душу?
   - Где? - забеспокоился Богатырев. - Я никого не вижу...
   - Ясное дело! - усмехнулся Виктор. - Они еще далеко. Но ты, отец, не увидишь их и вблизи, слишком они хорошо маскируются. Это наши старые знакомые.
   Виктор обратился к Малышу:
   - Не слишком-то они вас боятся! Вышли в погоню всего вчетвером!
   - Надо уходить в укрытие! - поняв, о ком идет речь, Малыш сразу пришел в себя. - Я их не боюсь, но остальные... - он показал на беглецов.
   - Вот и уходите! - спокойно ответил Антон. - А мы как-нибудь с ними разберемся.
   - Как? - не понял Малыш. - Ведь у вас нет оружия!
   - Как-нибудь обойдемся! - жестко ответил Виктор.
   - Я пойду с вами! - посмотрев на Марину, упрямо заявил Малыш.
   - Нет! - строго сказал Антон.
   Он посмотрел на Малыша, и тот понял, что не может сопротивляться этому парню.
   Через несколько минут группа беглецов заняли позицию в бетонном лабиринте с незаметными снаружи бойницами. А Антон, Виктор и Марина скользнули невидимыми тенями навстречу погоне.
   Малыш вслушивался в лесную тишину, нарушаемую лишь тихим шелестом потревоженных ветром листьев, ожидая услышать выстрелы и звуки сражения. Но вместо этого из леса вдруг вышли эти загадочные молодые люди, о чем-то беспечно разговаривающие с бойцами, высланными Щукой в погоню за беглецами. Это были Корень, Колыма, Дрема и Чубчик. Видно было, что идут они по своей воле - у них даже не стали отбирать оружие...
  

4

   Обладавшие развитым чутьем космики, а Сэмюель и Василий относились именно к таким, обычно чувствовали приближение Наблюдателей. Но в этот раз группа Гафура застигла их врасплох. Во-первых, космики были полностью погружены в расчеты, а во-вторых сильнейший телепат и телекинетик Карл окружил группу "сферой невидимости", преодолеть которую не смогли бы даже Наблюдатели, достигшие второй ступени общей квалификации. Что уж говорить о каких-то земных мутантах, пусть и не лишенных определенных способностей...
   - Ну, и что у вас тут получается? - насмешливо спросил Гафур, отстранив Сэмюеля от компьютерного монитора. - Тамара, посмотри, это как раз по твоей специальности.
   Тамара села за стол, пощелкала мышкой, разглядывая таблицы и графические построения.
   - В принципе, они пошли по правильному пути, - сказала она, оторвавшись от экрана минут через пять. - Но правильных путей разрешения проблемы множество, и они выбрали один из худших. Идя по нему, задачу они разрешили бы лет так через двадцать...
   - Да-а... - покачал головой Гафур. - А сколько займет кратчайший путь? Если по нему пойдут не они, а мы?
   - Думаю, если хорошо постараться - через месяц мы сможем вернуться в свою реальность, - ответила Тамара не совсем уверенно. - и перенести туда Твердь.
   - Будем считать, через три месяца! - заключил Гафур. - А сколько тебе понадобится времени, чтобы превратить Твердь в оружие? И как это будет выглядеть?
   - Всего одно точечное касание Тверди импульсом энергии, - улыбнулась Тамара, - и моя, как говорил Судья, "внутренняя сила", а по-нашему - пси-способности увеличатся пропорционально мощности Тверди.
   - Почему именно твоя? - подозрительно спросил Гафур.
   - Потому, что я не смогу за короткое время научить этому вас обоих. А юнцы могут появиться здесь в любой момент.
   Говоря это, Тамара приложила все усилия, чтобы ни Гафур, ни Карл с его уникальными способностями не почувствовали фальши в ее словах. На самом деле, она просто не хотела делиться с ними сделанным когда-то открытием. Точнее - находкой, случайно обнаруженной записью из наследия предков. Не хотела даже в таких обстоятельствах.
   У нее получилось. Карл ничего не почувствовал. А подозрения Гафура - пусть они остаются при нем. Зато, когда она, используя силу Тверди, разберется с юнцами, никто не сможет приуменьшить ее заслуг, и она получит полное право претендовать на место в Совете. Стать самым молодым его членом! Только за одно это стоило вступить в схватку с юнцами, как бы сильны они не оказались. А если вспомнить еще связанные с ними разрушенные надежды? То, что она потратила изрядный кусок жизни, готовя само их появление на свет и дальнейшее становление? И то, как легко, походя, уничтожили они веру в самое святое - математику вероятности? Безусловно, юнцы заслуживали самого строгого наказания. Как бы близко они не подошли по развитию к самим Наблюдателям, но всеми своими поступками они сами себя лишили главного права - права на жизнь. И вряд ли она будет эмоционально переживать их уход.
   Еще совсем недавно, усмехнулась Тамара, мысль о смерти, даже чужой, наводила на нее тоску. Наверное, она переросла возраст сентиментальности. И пусть Судья не называл целью решающей схватки за судьбу спорной реальности физическое уничтожение противника, Тамара уже вынесла приговор юным выскочкам...
   Из мстительных мечтаний Тамару вырвал голос Гафура.
   - Тогда делай что нужно, а мы с нашими друзьями, - усмехнувшись, он показал на космиков, - подготовимся к встрече гостей...
  
   Антон отлично понимал, что против "перевербованных" космиками боевиков беглецы не имеют ни малейшего шанса. Правда, все они, за исключением состарившегося в лесах капитана Логвина, рвались в бой, и только после примененного Антоном внушения согласились остаться в укрытии. К Озерному выдвинулись ввосьмером, взяв с собой пятерых боевиков, в том числе Малыша. Прихватили с собой два парализатора - Антон хорошо помнил его действие, и не прочь был бы всадить по стрелке главным виновникам своих тогдашних мучений - космикам.
   Наблюдатели были уже в Озерном. Из-за оглушительного фона пси-поля одного из них с трудом можно было разобрать, где находятся космики, а поля остальных людей оказались заглушены полностью. Это осложняло задачу, но Антон надеялся, что они с Мариной и Виктором фонят не меньше, и Наблюдатели могут не понять, что в их отряд вошли пятеро перешедших на их сторону бойцов.
   Первый сюрприз ждал при преодолении ограды городка. Через проходную они не пошли, но, опасаясь возможной засады, не воспользовались и проломом, через который Малыш вывел беглецов. Опасность Антон почувствовал еще на подходе. Зенитные установки на крыше административного здания института оказались перенастроены с воздушных целей на наземные. Теперь они подчинялись сигналу с периметра, и в случае его нарушения должны были обрушить шквал огня на головы диверсантов.
   Еще вчера они даже не стали бы пытаться сломать программу зенитных установок на таком расстоянии - все равно ничего бы не получилось. Сегодня же за несколько секунд общими усилиями сожгли всю систему управления огнем так, что от нее остались только обугленные платы и оплавленные микросхемы. Для надежности вывели из строя систему сигнализации, и сейчас дежурный на пульте, если такой имелся, должен был сходить с ума от поступавших с сотен точек сообщений о нарушении периметра...
  
   - Значит, у вас в руках был человек, которого юнцы называют своим отцом, и вы его упустили?
   Гафур посмотрел на Сэмюеля так, что тому захотелось оказаться на другом конце Вселенной.
   - Охранявший их человек почему-то вышел из повиновения, - попытался оправдаться мулат. - Я был в нем полностью уверен, но...
   Гафуру очень хотелось приказать Карлу превратить мозг этого слизняка в студень, но Сэмюель был еще нужен, и Гафур подавил в себе злость.
   - Карл, мне нужно знать расстановку сил. Где сейчас находятся юнцы и те, кто им помогает.
   Обрадованный, что грозный Наблюдатель переключил свое внимание, Сэмюель хотел выскользнуть из помещения, но Гафур удержал его повелительным жестом.
   - Юнцы на подходе к городку! - с тревогой в голосе сообщил Карл. - Они не одни, с ними те, кого космики отправили в погоню за беглецами. Сами беглецы скрываются под землей в районе шахты, их можно не учитывать.
   - Сколько у тебя осталось людей? - спросил Гафур у Сэмюеля.
   - Четверо, не считая нас с Василием, - поспешно ответил мулат.
   - Карл, с какой стороны подходят юнцы? - спросил Гафур.
   - С северной.
   - Берешь одного бойца, - Гафур снова повернулся к Сэмюелю, - и через южную сторону выходишь из городка. Знаешь, где брошенная ракетная шахта?
   Сэмюель кивнул.
   - Там есть подземные защитные укрепления. В них прячутся люди. Ты должен привести сюда человека, которого юнцы называют отцом. Понял, про кого я говорю?
   - Конечно! - ответил мулат. - Его фамилия Богатырев. А что делать с остальными?
   - Что хочешь, - равнодушно ответил мулат и повернулся к забившемуся в угол Василию.
   - А ты возьмешь трех оставшихся бойцов и устроишь с ними засаду на подходе к нашему зданию. Твоя задача - остановить юнцов. А по возможности убить их всех.
  

Глава 5. Умирать придется молодым

1

   - Мужики, не видели, куда это наш Логвин запропастился? - спросил подполковник Родионов, не спуская глаз с опушки леса.
   - Вроде, по нужде в кустики побежал, - ответил Богатырев.
   - Что-то он долго... - усомнился Родионов. - Сережа, сходи, проверь, только аккуратно. Что-то мне эта тишина не нравится...
   Сергей Панкратов, не произнеся ни слова, выскользнул из бетонного бункера, имевшего выход на лесную поляну. Был еще один подземный ход, ведущий к ручью, но бронированная дверь с него была снята, и потому там занял позицию капитан Галаев. Родионов и Богатырев через неприметные извне амбразуры караулили подходы со стороны Озерного.
   Спрятаться на поляне было негде, кроме нескольких невысоких кустов, но Логвина там не оказалось. Кляня в душе одичавшего капитана, Панкратов внимательно осмотрел лесную опушку, и со стороны, противоположной Озерному, обнаружил примятую траву.
   Бывший капитан лежал под деревом. Его голова была вывернута под неестественным углом, а автомат висел над ним на суку. За время службы Панкратов видел слишком много мертвых тел, чтобы обмануться на этот раз. Передернув затвор автомата, он внимательно осмотрелся и, никого не увидев, пригибаясь и прячась за кустами, пошел в сторону охраняемого Галаевым лаза.
   ...Галаев оказался просто переломан пополам, его затылок почти касался пяток. Если справиться с Логвиным было не слишком сложно, то сотворить такое с капитаном Галаевым могли только те суперспецы, что однажды уже брали их в плен. И снова, как в случае с Логвиным, убийца не взял оружия - автомат капитана валялся на бетонном полу. С трудом погасив ярость, сдерживая охвативший тело озноб, Сергей, неслышно ступая, двинулся в сторону бункера, где держали оборону Родионов и Богатырев.
   Он не успел совсем чуть-чуть. Богатырев сидел в безвольной позе, прислонившись к стене, над ним склонился мулат. Боец по имени Щука, стоя к Панкратову спиной, обхватил рукой шею Родионова. Грохот выстрелов заглушил хруст ломаемых шейных позвонков подполковника, и оба, уже мертвые, упали одновременно.
   Сергей разворачивал оружие в сторону Сэмюеля, когда у него в глазах навсегда погас свет. В схватке с космиком, передвигающимся быстрее, чем это мог зафиксировать человеческий глаз, Панкратов не имел ни малейшего шанса...
  
   Трех оставшихся в его распоряжении бойцов Василий расставил на скрытые позиции и приказал стрелять в любую движущуюся цель, будь то даже их товарищи по отряду. Не сделал он исключения и для мулата. Смогут бойцы завалить его - хорошо, нет - всегда можно отбрехаться, что они просто взбунтовались и нарушили его приказ.
   Главную задачу Василий взял на себя. Звериное чутье подсказывало ему, что при любом исходе событий Наблюдатели не собираются оставлять его в живых. Что бы не говорили эти ханжи о близости крови, идентичности разумов, на самом деле жизнь космика значила для них не больше, чем жизнь попавшего под подошву ботинка муравья. А они с Сэмюелем натворили столько дел, что сам он на месте Наблюдателей содрал бы за это с них шкуру живьем. Василий не задумывался, что будет делать потом. Может быть, удастся найти общий язык с юнцами - они все же свои, земные, не то, что эти невесть откуда взявшиеся монстры. Главное сейчас - остаться в живых...
   Вставив в АКМ полностью заряженный магазин, Василий перебросил флажок на стрельбу очередями, снял автомат с предохранителя, и крадучись подошел к закрытой двери комнаты, где оставались трое Наблюдателей. Ему не нужно было открывать дверь, чтобы определить расположение жертв. Женщина и Гафур сидели за столом, еще один, с самым ярким пси-полем стоял у окна.
   Василий поднял ствол и дал длинную очередь через дверь. Когда прозвучал последний выстрел и затвор клацнул вхолостую, он опустил оружие и всмотрелся. Два светящихся пятна погасли, но одно, возле окна, еще чуть светилось. Василий сменил магазин и стрелял до тех пор, пока и оно не погасло, как гаснет искорка из костра.
   Он открыл изуродованную, держащуюся на одной петле дверь, и с ужасом увидел, что в комнате никого нет. Вдруг кто-то похлопал его сзади по плечу. Василий обернулся - это был Карл. Рядом с ним, усмехаясь, стояли Гафур и Тамара. Василий машинально вскинул автомат и снова нажал на курок, но патронов в магазине уже не было.
   - Я всегда говорил, что этим мутантам доверять нельзя, - презрительно сказал Карл. - Когда выберемся отсюда, надо будет внести предложение абортировать таких из материнской утробы!
   - Я поддержу! - согласился Гафур.
   - Сучий потрох! - прошипел Василий, и в руке у него сверкнуло выскочившее из рукава узкое лезвие. - Еще посмотрим, кто кого!
   Василий сделал молниеносный выпад в сторону Карла, показавшегося ему самым опасным, но тот легко уклонился и сверкнул глазами. Василий выронил нож и мягко опустился на пол. Мощный пси-удар не убил его, но начисто стер разум. Глаза Василия стали пустыми и бессмысленными, а изо рта на пол потекла струйка слюны.
   - Какой же, все-таки, был идиот! - покачал головой Гафур. - Понял из нашего разговора, что математика вероятностей перестала действовать, и решил, что теперь нас можно застать врасплох!
   - Он так и не догадался, бедняга, что стреляет по фантомам! - засмеялся Карл.
   - Плохо будет, если и второй соскочит с катушек и не приведет нам человека, через которого мы сможем влиять на юнцов! - сказала Тамара.
   Карл прикрыл глаза, постоял, будто что-то вынюхивая, и сообщил:
   - Нет, там все в порядке. Сэмюель уже взял его и ведет сюда.
   - Но юнцы могут успеть сюда раньше, тогда вся затея потеряет смысл! - забеспокоился Гафур.
   - Пойду, займусь, - сказал Карл. - Чтобы не успели...
   - Так может, ты их сразу... того? - с надеждой спросил Гафур.
   - Как получится... - Карл пожал плечами и зашагал по коридору к выходу из здания. Быстро обнаружив места, где засели обработанные Василием бойцы, он довольно усмехнулся - космик, сам того не зная, проделал именно то, что от него требовалось. Карл накрыл бойцов невидимым колпаком, закрывшим их разумы от пси-локации, а сам затаился в вестибюле здания.
  
   Без помех преодолев периметр Озерного, команда "юнцов", укрепленная в который уже раз "перевербованными" бойцами из спецотряда генерала Полупанова, оказалась в квартале пятиэтажной застройки. На территорию Института вошли через проходную. Кругом было пустынно, никто даже не пытался их задержать. Из разговора с бойцами Антон знал, что в распоряжении космиков осталась всего четверка их товарищей (то, что Щуки уже нет в живых, им не было известно), которые просто не могли обеспечить оборону по всем направлениям.
   Внутренний локатор работал четко, как никогда раньше, и показывал, что около здания, где окопались Наблюдатели, их никто не ждет. Но с каждым шагом ощущение опасности усиливалось. Когда оно стало просто оглушительным, затмив все остальные чувства, Антон сильно толкнул оказавшегося рядом Чубчика и крикнул:
   - Ложись!
  
   Казан лежал за высоким бетонным бордюром, скрываясь в густом декоративном кустарнике. Малыша он узнал издали и злобно ухмыльнулся. Василий приказывал в первую очередь снять двух молодых парней и девку, знакомых бойцам по позорным показательным боям на тренировочной базе. Но злость на Малыша пересилила даже внушенный приказ. Нет, первую пулю получит этот молокосос. Нечего нос задирать!
   Казан навел ствол автомата на крупную фигуру Малыша - здоровый гад, не промажешь! - и нажал на спусковой крючок. Но в цель попала только одна пуля. В следующую секунду тело Казана обмякло, отдача задрала ствол автомата вверх, и очередь ушла в небо.
  
   Когда прозвучал первый выстрел, Антон, Виктор и Марина одновременно нанесли мощный пси-удар, накрывший все пространство перед зданием. Еще секунду назад они не подозревали, что способны на такое, а сейчас в доли секунды даже успели скоординировать действия. От удара три зомбированных бойца, охранявшие вход в здание, вышли из строя надолго, если не навсегда. Наблюдателя, затаившегося в вестибюле, зацепило не так сильно, но тоже ощутимо тряхнуло. Антон даже различил донесшееся из-за стены чувство бесконечного удивления.
   Карл на самом деле был поражен. Не каждый Наблюдатель способен был нанести пси-удар такой силы, чтобы он, сильнейший телепат, на несколько мгновений потерял самообладание. Но тут же пришел в себя и ответил таким ударом, который должен был превратить показавших вдруг зубы юнцов в лишенных разума амеб. Когда затихли отзвуки вызванного ударом возмущения ментального поля, он прислушался и понял, что удар не только не достиг цели, но вместо этого оборвал жизни трех выведенных из строя бойцов. Карл не жалел их, но это был его последний резерв...
   Собравшись с силами, Карл ударил снова. Теперь его удар наткнулся на непробиваемую стену, выстроенную двумя юнцами - девушка отвлеклась, пытаясь помочь великану, раненому пулей Казана.
  
   ...Малыш оставался в сознании и совсем не чувствовал боли. Хотя, в первый момент после выстрела, когда пуля, разрывая ткани и кроша ребра, вошла в грудь, боль была невыносимой. Малыш не догадывался, что это Марина, присев рядом с ним на корточки и положив узкую ладошку на огромную ладонь, облегчила его страдания.
   - Держись, Саша! - ее голос звучал для Малыша, как голос ангела из рая. - Сейчас мы разберемся с этой нечистью и займемся твоей раной...
   - Совсем не больно! - ответил Малыш, сомкнув пальцы на тонком запястье девушки. - Как хорошо!
   Марину обдало теплой волной нежности, исходящей от молодого великана.
   - Все будет нормально! - произнесла Марина дрожащим голосом.
   Сейчас она ненавидела себя, потому что знала - ничего уже не будет у него нормально. Пуля пробила аорту в том месте, где она соединяется с сердцем, и парень практически был уже мертв. Все, что она могла для него сделать - это снять боль и подарить ему несколько минут жизни.
   - Что это? - удивленно спросил Малыш, и Марина поняла - эти минуты прошли. - Зачем?
   Великан судорожно вздохнул и затих. На его лице навсегда застыло выражение детской обиды. По щеке Марины скользнула слеза. После гибели родителей она ни разу не чувствовала такой нежности, какую только что почувствовала от навсегда ушедшего Малыша. Даже от Антона или Виктора...
  

2

   Напряжение сталкивающихся пси-полей было так сильно, что Сэмюель почувствовал его еще на подходе к Озерному. Представив, что происходит у входа в здание, он решил не рисковать и зашел с другой стороны. Стараясь не шуметь, выбил локтем окно, втолкнул туда ничего не соображающего, лишенного воли Богатырева, потом влез сам. На четвертом этаже его уже ждали Гафур и Тамара. Увидев лежащего в углу и пускающего слюни Василия, Сэмюель подумал, что его ждет та же участь, и его темное лицо приобрело серый оттенок.
   - Не бойся, - усмехнулся, посмотрев на него, Гафур. - Ты ведь не собираешься убивать нас, как хотел этот недоумок? Нет? Вот и хорошо! Делай, что тебе говорят, и ничего не бойся.
   - Что я должен сделать? - запинаясь, спросил мулат.
  
   ...Когда Сэмюель появился в дверях, прижав пистолет к виску Богатырева, Антон среагировал мгновенно и попытался перехватить контроль над сознанием мулата. Но у него ничего не получилось. Перехватывать оказалось нечего. Спрятавшийся за стеной Гафур блокировал разум космика, превратив его в ходячую машину, способную исполнять лишь две функции - держать пленника, охватив его рукой за горло, и по приказу хозяина разнести ему голову выстрелом из пистолета. Происшедшие с мозгом мулата изменения были необратимы, но Гафуру было на это наплевать, как и на его никчемную жизнь. Сейчас не перед кем было кривить душой, изображая трепетное уважение к жизни пусть не Наблюдателя, но человека, близкого к ним. Тем более, ничего для него не значили жизни представителей расы, наводнившей Землю и исчисляющейся миллиардами.
   Свои мысли Гафур постарался донести до противника как можно яснее, и это у него получилось. Антон жестом приказал членам своей команды опустить оружие и громко спросил, стараясь унять волнение:
   - Что вы от нас хотите взамен на этого человека?
   - Только не делайте вид, что он вам безразличен! - тоном хозяина положения ответил Гафур, и незаметно для противника сделал знак Карлу. Юнцы отвлеклись на того, кого называли отцом, и нужно было без промедления использовать этот момент.
   Убедившись, что пси-удар любой мощности не достигнет цели - после первой атаки юнцы больше не снимали защиту, - Карл решил применить другой метод из своего арсенала. Вряд ли противник догадывался, что имеет дело не просто с телепатом, но и с сильнейшим пирокинетиком.
   Скрытая от юнцов стеной, в воздухе перед Карлом появилась яркая точка, жар от которой заставил Наблюдателей отшатнуться. Подняв температуру точки до критической отметки, Карл мысленным усилием швырнул ее в противника, заставляя на лету увеличиваться в размерах. Достигнув цели, огненный шар должен был сжечь дотла все в радиусе десятка метров, превратив людей в горсточки пепла.
   Но вместо этого, не проделав и половины пути, ослепительный шар, будто натолкнувшись на невидимую преграду, взмыл вверх и взорвался на безопасной высоте, не причинив вреда людям. Когда над головой раздался грохот, напоминавший раскат грома, Антон с удивлением понял, что это он отбил нападение, не успев даже понять, что это такое.
   - Давайте, излагайте свои условия! - спросил Антон, будто ничего не произошло. Мало ли, какие сюрпризы припрятаны в рукаве у Наблюдателей, поэтому нужно было заставить их поверить, что они способны отбить любое нападение.
   - Вы должны уйти отсюда по направлению к атомной станции, обогнуть ее с юга, достигнуть тропического леса и провести там три дня! - ответил Гафур, вкладывая в слова всю силу убеждения, на которую был способен. - Потом вернетесь обратно, заберете этого человека, и можете делать что хотите. Можете остаться здесь, а можете вернуться вместе с нами в свой мир, где для вас, обещаю, найдется достойное место. Ведь нам уже нечего будет делить...
   ...Во время катастрофы они поняли, что в этом мире существуют несколько временных зон. Тамара рассчитала - в тропическом лесу, куда следует отправить юнцов, время ползет в сотни раз медленнее, чем в Озерном. Пока там пройдет три дня, она успеет решить задачу возвращения. Гафур готов был даже проявить благородство и выполнить обещание - оставить юнцам их отца.
   Но все равно оставались сомнения. Даже если юнцы примут условия, как их проконтролировать? Кто сможет поручиться, что они отправились именно в тропический лес, а не притаились за периметром городка, изобретая какую-нибудь каверзу? Совсем другое дело будет, если Тамара сможет высвободить силу Тверди и обрушить ее на ненавистных юнцов, утерев нос проклятому Судье...
   - Что будем делать? - мысленно обратился к друзьям Антон.
   - Если мы согласимся на их условия, - мысль Марины не передавала эмоций, и почему-то из-за этого Антона пробрал озноб, - мы с гарантией проиграем схватку. И не факт, что они выполнят обещание, и оставят дядю Лешу в живых.
   - Маринка права, - вступил в "разговор" Виктор, - но жертвовать жизнью отца я не согласен. И вам не позволю.
   - Ты что? - возмутился Антон. - Жертвовать... Еще чего не хватало! Надо что-то придумать, и делать это очень быстро!
   Гафур понял, что между юнцами идет мысленный обмен, но почему-то не улавливал сути "беседы", что сильно его тревожило. Одновременно он почувствовал, что с таящейся под землей Твердью что-то происходит. Неужели Тамара добилась своего?
   Одновременно с Гафуром, раньше Антона и Виктора, неладное почувствовала Марина. И поняла гораздо больше, чем понял Наблюдатель. Она увидела, как из-под земли поднимается мощная струя зеленой субстанции и направляется прямиком в здание, где засела "хозяйка медной горы". Еще чуть-чуть, и Тамара получит такую силу, что сможет шутя смести их с лица земли.
   Дальше события понеслись вскачь, как при ускоренной съемке. Наверное, Богатырев стал приходить в себя. Не осознавая еще, что делает, он рванулся из рук мулата, и от неожиданности тот нажал спусковой крючок...
   - Оте-е-ец! - вырвалось одновременно у всех троих.
   Больше их ничего не сдерживало. Мгновенно всплыли в голове скрытые до того знания. Объединив силы, они послали мощнейший мысленный импульс в начавший пробуждаться осколок Тверди. Сделали то, чего Наблюдатели никогда не смогли бы сделать даже ради спасения собственного мира - пожертвовали собственными жизнями.
  
   Судья мог быть доволен - высвобождение колоссальной энергии Тверди причинило минимальный вред. Были уничтожены только те отдельные части множества реальностей, что были вырваны из своих миров в результате безответственных действий космиков и образовали собственный, по сути, не имеющий права на существование мир. Но почему-то Судье было грустно. Впервые за всю долгую жизнь к Кайну пришло понимание, что бесконечные суды не убили в нем человеческое начало. Ему было жаль этих троих, таких молодых и красивых, за сотни лет до рождения обреченных погибнуть за свой мир. Это значило, что он еще далек от совершенства - Судья должен быть абсолютно беспристрастен, а он, хоть и не вмешивался в ход схватки, но страстно желал поражения внушающим ему отвращение Наблюдателям.
   Но Кайну было, чем успокоить разбушевавшиеся чувства. Эти запавшие ему в душу молодые люди погибли здесь, но остались жить во множестве других миров. А трое Наблюдателей, потерявших свой мир, погибли навсегда. Остальные Наблюдатели по условиям Суда должны были навсегда покинуть пределы Солнечной системы и никогда больше там не появляться.
  

3

   Из передачи телевизионного канала "ТВ-3"
   "Случившиеся минувшим летом таинственные события - исчезновение с лица Земли Чернобыльской атомной станции и поселка Озерный вблизи Красноярска - затмили другое, не менее таинственное происшествие. 18 сентября запущенный американским космическим агенством НАСА лунный зонд "Джимми" передал на Землю съемки, всколыхнувшие весь научный мир. Из расположенного на берегу Моря Мечты затемненного кратера вылетели два дискообразных неопознанных летательных объекта диаметром около четырехсот метров каждый и с огромной скоростью ушли в сторону, противоположную Солнцу. Скорость НЛО была столь высока, что уже через несколько секунд приборы МКС потеряли их из вида.
   На следующем витке вокруг Луны зонд зарегистрировал в том же кратере, откуда вылетели НЛО, взрыв огромной мощности, облако от которого поднялось на несколько километров над поверхностью нашего спутника. Спектральный анализ показал наличие в составе облака большого количества водяного пара и газообразного кислорода.
   Некоторые специалисты, с которыми нам удалось связаться, предполагают, что под поверхностью нашего спутника, на обратной его стороне, длительное время существовала база инопланетной цивилизации, по непонятной причине покинутая и уничтоженная ее обитателями. А может быть, мы с вами стали свидетелями войны двух могущественных иноземных цивилизаций.
   Те же специалисты склонны связывать происшедшее на Луне с исчезновением Чернобыльской атомной станции..."
  
   Иван Иванович Иванов с досадой нажал кнопку на пульте и экран телевизора погас. Он сам отдал помощнику приказ отслеживать информацию, касающуюся Озерного, но с каждым днем все отчетливее понимал - пора с этим заканчивать. Стоящей внимания информации почти не попадалось, в основном шлак, вроде этой передачи "мистического телеканала".
   Иван Иванович тяжело вздохнул и поднял телефонную трубку прямой связи с руководителем президентской администрации.
   С исчезновением трех вундеркиндов рухнули его надежды вернуть навсегда утраченное здоровье. Но дела не ждали, и работать нужно было в любом состоянии...
  
  

Эпилог

   На дворе стояло лето тысяча девятьсот девяностого года, и настроение у выпускника Высшей школы КГБ старшего лейтенанта Богатырева было лучше некуда - омытая ночным дождем листва пахла свежестью, а впереди ждал месячный отпуск. Можно было сэкономить, и поехать в аэропорт на автобусе, но внутренний карман кителя приятно оттопыривался от полученной в финансовой части внушительной суммы отпускных, и Алексей счел жлобство качеством, недостойным офицера госбезопасности.
   Ему не пришлось даже идти на стоянку такси - "Волга" с шашечками вынырнула из-за угла. Алексей остановил ее чуть ли не у крыльца офицерского общежития, и без всяких приключений доехал до аэропорта. Отпуск пролетел, как одно мгновение, и через два месяца Богатырев приступил к исполнению должностных обязанностей. К этому времени в стране все уже шло кувырком, и Алексей затосковал, поняв, что в таких обстоятельствах стать генералом будет трудновато. Даже капитанское звание, которое он рассчитывал получить еще весной девяносто первого, задерживалось в этой суматохе.
   В августе девяносто первого, когда старший лейтенант Богатырев волей судьбы оказался в командировке в Москве, произошел небезызвестный путч. Некоторые называли его опереточным, но Алексей так не считал. В оперетте на сцену если и выезжают танки, то только фанерные, а тут были настоящие.
   Богатырев не симпатизировал ни одной из сторон конфликта. И те, и другие были ему одинаково неприятны своей явно выраженной, порой доходящей до истерики и натуральной паранойи тягой к власти. Но, помня о присяге, он попытался пробиться к высокому начальству, в надежде получить хоть какой-нибудь приказ. Пробился, но был отправлен куда подальше - начальство само не могло определиться в наступившем хаосе, и занималось спасением собственных шкур. Кому в таких условиях нужен какой-то надоедливый офицер из провинции?
   Не желая прятать голову в песок, Богатырев решил принести хоть какую-то пользу, и, оказавшись в гуще событий, затеял переговоры с командиром введенного в город танкового батальона, ошалевшим от гама воинственно настроенной толпы, плевков в лицо и звона бьющихся о броню бутылок. Алексей кое-как привел его в чувство и уговорил не отвечать на плевки выстрелами. Танки отвели подальше от центра, чудом обойдясь при этом без жертв.
   Кто-то из видных демократов заметил грамотные действия Богатырева и шепнул словечко свежеиспеченному президенту, дирижировавшему всей этой вакханалией. В тот же день Алексей был возвышен царственной рукой и оказался в охране первого президента России, а через три недели стал капитаном и обладателем срочно отштампованной медальки "Защитнику Свободы и Демократии". За это время Богатырев насмотрелся столько всего, что собирался отказаться и от звания, и от смешной награды, но у него состоялся разговор с незнакомым ему раньше генералом КГБ Полупановым, и Алексей сделал непростой выбор, о котором впоследствии ни разу не пожалел.
   Восьмого декабря того же года в Беловежской Пуще, недалеко от деревни Вискули, в охотничьей резиденции, вотчине новоявленного белорусского царька, собрался самозваный трибунал, вознамерившийся подписать смертный приговор великой империи. В охрану первого президента России входил капитан Богатырев.
   Но подписать трясущимися от страха и похмелья руками разрушители империи ничего не успели, не успели выпить даже по бокалу шампанского. Приведенный генералом Полупановым батальон спецназа блокировал не оказавшую серьезного сопротивления охрану всех трех президентов, а группа молодых офицеров во главе с капитаном Богатыревым арестовала незадачливых подписантов. Произнесенные тогда Богатыревым слова навсегда вошли в историю.
   - Собирайтесь, господа! Пора на пенсию! - сказал он, войдя в зал, где белорусский и украинский президенты пытались выторговать для себя от советского пирога куски потолще и пожирнее.
   А ведь честное слово, просто брякнул, не подумавши, чтобы разрядить обстановку. Откуда он мог знать, что президентов никто не станет судить, а действительно отправят на пенсию, навсегда лишив права занимать руководящие должности?
   Через год Временный Военный Комитет передал власть гражданскому правительству, и на всенародных выборах был избран президент СЕАС, то есть - Свободного Европейско-Азиатского Союза. Народ рукоплескал демократическим переменам, не подозревая, что основная власть в стране сконцентрировалась в руках незаметного помощника президента Ивана Ивановича Иванова (с ударением на первом слоге), опирающегося на мощь Министерства государственной безопасности.
   Первое время одной из главных задач Министерства, в котором продолжил службу теперь уже майор Богатырев, стала борьба с организованной преступностью, повылазившей во время смуты из всех щелей и нагло заявившей о своих правах. Дошло до того, что разрисованные с ног до головы татуировками уголовники (как вариант - сбившиеся в хорошо организованные банды бывшие чемпионы по боксу или борьбе) приходили к мэрам и губернаторам, а иногда и министрам, и, положив перед собой на стол пистолеты, требовали немедленно подписать бумаги о передаче а собственность крупных заводов.
   Пророчество начальника школы КГБ сбылось с опережением. Генералом Богатырев стал даже не через десять, а через девять лет. А еще через семь лет был назначен министром государственной безопасности, сменив на этом посту вышедшего в отставку генерала Полупанова.
   Передавая дела, Виталий Павлович Полупанов в обстановке строжайшей секретности представил преемнику двух своих особо доверенных агентов, стоивших, по его словам, целой армии оперативников - Антона Кузнецова и Марину Карпенко. Глядя на высокого худощавого двадцатилетнего юношу с шикарной прической до плеч, и стройную красавицу с коротко подстриженными каштановыми волосами и глазами цвета спелой вишни, Богатырев засомневался. Что такое сверхъестественное могли совершить эти ребятишки, что такой серьезный человек, как генерал Полупанов, говорит о них с таинственным придыханием?
   У Алексея Степановича, грешным делом, даже мелькнуло подозрение - уж очень хороша собой была Марина, и слишком уж заметно теплел взгляд старого генерала, когда он разговаривал с ней...
   Мнение Богатырева изменилось, когда он увидел, какими глазами смотрит на девушку Антон Кузнецов. Незавидная участь ждала человека, вставшего между ним и Мариной. Будь тот человек даже всесильным министром госбезопасности. А потом он увидел "ребятишек" в деле, и больше сомнений у него не возникало.
   "Ребятишки", проходящие в секретных документах под общим псевдонимом "Вундеркинды", творили настоящие чудеса, но все операции с их участием были наглухо упрятаны под грифом "совершенно секретно". Хотя Богатырев не раз думал с усмешкой, что можно было ничего и не скрывать. Даже если широкой общественности станет известно о похождениях Марины и Антона, в них все равно никто не поверит...
   Когда покончили с оппозицией, которую официальная пропаганда называла не иначе, как "так называемыми демократами" и "пятой колонной запада", одной из главных задач Министерства государственной безопасности стало искоренение организованной преступности. Во многом благодаря целой серии жестких законов, проведенных по инициативе помощника президента Ивана Ивановича Иванова (с ударением на первом слоге), и непреклонной позиции главы КГБ Виталия Павловича Полупанова, с ней было практически покончено. Главной причиной послужил принцип неотвратимости наказания, направленный в равной мере, как против рядовых боевиков, так и против организаторов, какие бы высокие посты они не занимали. А те, у кого не хватило ума понять, что лихие времена закончились, подлежали безжалостному физическому уничтожению.
   К концу первого десятилетия двадцать первого века функция борьбы с преступностью была полностью передана Министерству внутренних дел. И вдруг стало казаться, что такое решение приняли преждевременно. По всей стране стали происходить странные вещи. Со счетов богатых компаний бесследно исчезали крупные суммы, и самые лучшие специалисты не могли отыскать даже следов этих денег. А то оказывались ограбленными крупнейшие ювелирные салоны и выставки, причем ни в одном случае не сработала сигнализация, а замки и бронированные витринные стекла оставались целехонькими. Верхом наглости новоявленного преступного короля стало проникновение в хранилище банка "Реконструкция" и исчезновение оттуда золотых слитков общим весом в пятьсот сорок килограммов.
   Самые опытные специалисты, осмотрев место преступления, пришли к выводу, что совершить такое не в человеческих силах. А в чудо никто из них не верил. Зато верил в него познакомившийся с возможностями своих новых подчиненных генерал Богатырев. Поэтому именно им он и поручил поимку неуловимого преступника. Уже через неделю они сообщили Алексею Степановичу, что таинственный вор - их ровесник, бывший воспитанник детского дома Виктор Петров.
   Сообщив это, "вундеркинды" не стали скрывать, что новое задание им не по душе, и будут рады, если шеф избавит их от разработки Петрова. Богатырев настоял, не понимая, какую совершает ошибку...
   А потом министру госбезопасности, как и всему руководству СЕАС стало не до какого-то короля преступного мира, пусть даже совершавшего настоящие чудеса. Снова подняла голову "пятая колонна" и народ повалил на митинги протеста с требованиями каких-то непонятных перемен.
   Но эта история не могла произойти в описанной выше реальности, и потому не имеет отношения к нашему рассказу.
  
   18.12.2012
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   51
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"