А жизнь в коммунальном раю идет, бурлит, и норовит и меня втянуть в свой водоворот
Просыпаюсь утром от назойливых коридорных дебатов - то ли что-то обсуждают, то ли кого-то ругают. Время от времени чей-то громкий голос, повторяет: "А еще с высшим образованием! "
Сначала злит громкость дебатов, потом начинаю соображать, что возмущенный лейтмотив "а еще с высшим образованием" относится ко мне. Четыре года проживания в консерваторском общежитии, не прошли для меня даром - я понимаю, что амбразуру за меня никто не закроет, надо это делать самой.
- Всем присутствующим доброе утро, - как можно более безмятежно объявляю я.
(Мол, я вот тут, кушайте меня с маслом)
Ко мне подлетает воинственная пожилая тетка в бигудях (но без метлы!) и сердито объясняет, что корочки от мандаринов в унитаз бросать НЕЛЬЗЯ!
Я согласно киваю головой - конечно, же, нельзя! Но при чем тут я? А тетка все больше заводится, кричит и мощным телом подпихивает меня к двери в туалет. Я вяло сопротивляюсь и безрезультатно задаю ей один и тот же вопрос:
- А почему вы все это говорите мне?
Но остановить ее праведный гнев невозможно! Для полноты картины, она мне начинает объяснять, ЧТО может быть, если унитаз засорится. При этом она очень выразительно изображает движением рук унитазную катастрофу.
Мне надоедает этот диалог в форме монологов, и я беспомощно оглядываюсь на равнодушно взирающих зрителей.
- Да не слышит она ни хрена! Глухая, как пень! - снизошел до моих страданий сосед с выразительным голым пузом.
- Так она же хористка! И как же она в хоре поет? - обалдеваю я.
- Так и поет, артистка Баранова. Как пень! - резюмирует довольный сосед и лениво чешет свой волосатый живот.
Так и не сумев реабилитироваться, я ретируюсь с поля боя.
А тучи над моей головой сгущаются. Я чувствую как при моем появлении в коридоре наступает предгрозовая тишина. На кухне я появляюсь лишь изредка - вскипятить чайник или пожарить яичницу, но обитатели явно жаждут крови и зрелищ! Пару раз у них были попытки втянуть меня в скандал - кто-то не вовремя открыл форточку, кто-то прошел по коридору в грязной обуви, некто разлил воду, и они горячо валили все на "а еще с высшим образованием".
СтоЮ я как-то за станком со скрипкой, воюю с бесконечными экзерсисами, и в этот момент появляется мой молодожен. -Смотри что я тебе купил! - сияет он и лезет в портфель.
Сердце у меня тревожно сжалось, знаю, что ничего путевого в недрах этого портфеля отродясь не бывало.
- Вот! - и он трясет перед моим носом замасленным пакетом. - Это свежая курица!
Представьте, что у вас в руках скрипка, и этими же руками сейчас нужно взять эту куриную радость.
-Н-да, свежая курица - это ведь такой потрясающий подарок! - безнадежно бормочу я.
Хозяйством я почти не занималась - впереди маячили госэкзамены. И питались мы в общепите. Но моему молодому это уже изрядно поднадоело - качество и ассортимент совсем не радовали.
Что такое СВЕЖАЯ курица, я, конечно, знала - с кроликом бы не спутала, но что с ней делать и как подступиться - представляла смутно.
- Ты представляешь, - с энтузиазмом объясняет он, - можно ведь сварить простой бульон, но зато он будет ДОМАШНИМ!
Его энтузиазм я не разделяю, но обреченно бреду на кухню и сдаюсь на милость соседке, бывшей поварихе.
- Тетя Дуся, - вы мне не поможете? Я не знаю как это делается....- стыдливо признаюсь я.
Тетя Дуся разворачивается ко мне всем своим необъятным телом и берет в руки куриный труп.
- Знамо дело! - с готовностью говорит она и ловко начинает разделывать тушку. - И с чего бы это молоденькой девчонке с этой грязью возиться! Чай не сирота - и мать, и отец есть! Мы ж понятие о людЯх имеем, - нижегородским говорком частила она.
Тетя Дуся питала ко мне какие-то особые чувства - то ли жалела меня, то ли ценила то, что я всегда выслушивала ее словоизлияния. В крохотной комнатушке их было трое - дочь с ребенком и она. Дочь почти всегда отсутствовала, а когда появлялась, то начиналась ругань и слезы. Вот Дуся на кухне и расслаблялась.
- Ты, главнОе, не бойся, - приговаривет она. - Продукт ведь отношение любит - ежели ты, к примеру, без души к нему оборОтишься, то все это потом в мусорку и повыбрасываешь. Я, когда на корабле работала, уж так любила народ кормить! Чтобы вкусно да сытно! И мне люди "спасибо" говорили. А я ажно вся светилась от радости! Я тебе так скажу - у тебя все выйдет. Ты только не пугайся продукта....
На кухню вплывает Главный Алкоголик нашего коридора - Николай Иванович. Злой малограмотный старик, волей случая оказался в хоре оперного театра. Он уже давно на пенсии, пенсионные грошИ пропиваются в первые два дня, а в оставшиеся до следующей пенсии дни, он варит пустую похлебку из лука с картошкой. Сидит обычно в углу, ухает филином и поминает руководство оперного театра, время от времени выкрикивая густым басом: Накося - выкуси! и трясет массивным кукишем.
- Ну что, Дуся, да ты никак новую работу нашла - евреям готовить? - и гадливо хихикает.
- Цыть, поганая твоя пасть! - вскидывается Дуся. - Совсем совесть пропил - и девчонку тебе не жаль! А ты не пей, как евреи, тогда и не будешь язвой исходить!
- Ты мне не указывай - хочу и пью! Я что, на твои пью? - зло кидается Николай Иванович.
- Вот сейчас я тебе кое-что скажу, - тряся деревянной поварешкой пропечатывает Дуся, - ежели ты ее обидишь, я тебе сама набуздаю! - и она гордо покидает кухню.
- Испугался, как же, весь дрожу! - с презрением бухтит Николай Иваныч. - Девонька, - вдруг обращается он ко мне сладким голосом, - у тебя валерьяночки не найдется? Плохо ведь мне, ой как плохо!
Что делать, когда человеку плохо и ему нужна валерьянка? Я бросаюсь в свои "апартаменты" и ставлю перед ним пузырек с валерьянкой.
- Может вам куда-нибудь накапать? Тошнотворный запах разливается по всей кухне. - Вы возьмите сколько надо, а пузырек потом оставьте на моем столе.
- Да-да,- кивает головой Николай Иванович и, зажав в кулаке пузырек, тут же уходит.
- Фу-фу,- на пороге кухни соседка Марина Макарьевна. - Это кому тут валерьянка понадобилась? Кошку что ли, оппоили? - и весело хохочет.
- Да вот, Николаю Ивановичу плохо.
- И ты ему пузырек так прям отдала? - прищуривается Марина. - Да ты чё, что-нибудь соображаешь? Да опохмелиться ему надо! И чего ж ты такая бестолковая? - качает Марина головой. - Ты б ему еще "Тройного одеколона" налила!
- Нет у нас. Мы им не пользуемся, - оправдываюсь я.
- Вот она, интеллигенция хреновая.... Без понятия живете, так без понятия и помрете! - презрительно и безнадежно предрекает Марина Макарьевна и тут же входит в свою привычную колею:
- Светка, Наташка, жрать идите!