Коллективный сборник лирической поэзии 2
Составил Козлов Игорь Владимирович
Здесь можно просто почитать
Содержание (авторы, обзор):
был ангел
был ангел глух был ангел слеп сидел на лестнице устало
на сцене строили вертеп негромко музыка играла
не в лад не в такт он подпевал в лохмотьях грязных и в короне
неподалёку возлежал младенец в яслях на соломе
над ним ютился потолок светился рампой в закулисье
вертелся кукольный раёк на острие безгрешной мысли
над золотистой головой слёз и прощенья не приемля
уже вела по винтовой судьба его с небес на землю
спускался ангел глух и слеп лежали куклы меркла сцена
на ней валялись чёрный хлеб обрывки полиэтилена
цвели носы как маков луг мелькали серые халаты
рабочим сцены недосуг чтить театральные пенаты
и разбирают люд и скот им всяк по сути одинаков
а мимо них идёт в народ сошедший с лестницы иаков
он путает слоги
он гладит меня по голове, приговаривая: -марина-
девочка с 'волосыми голубами' - он путает слоги.
за окном у соседей играет 'roxanne' стинга,
в доме напротив кривляется пранкер-блогер.
да я и сама разыгрываю комедию дель - арте:
-смотри,- говорю,-вон, солнышко как на блюде.
два месяца, всего-ничего, доживём до марта,
и будем гулять и петь соловьями будем.
смеётся. и я смеюсь, мы - те ещё птицы,
летим без маршрутов, куда-то на полюс , в холод.
он смотрит в окно, пытаясь увидеть лица,
но слившись в одно лицо, проступает город.
профиль его горбонос из-за крыш и шпилей,
и ни одной души, только стинг и блогер..
небо синее неона, ангела белокрылей,
как не сфальшивить, запутавшись в монологе?
я ему говорю:- ты мой ангел лепший,
всё, что не скажешь, по мне-говорю,-к удаче.
'волосые мои голубы' - давно поседевшие.
а он всё не верит:- марина, моя-и плачет.
апельсин
апельсин неказист, ему говорят аста ла виста
только апельсин оказался на удивление чистым
дивным как светлый праздник высок как небо
апельсин живой как вода как краюха хлеба
правда идёт направо а ложь налево
если взлелеешь дерево из посева
чтобы густая крона взлетела клином
то и слова твои вырастут апельсином
видишь раскинулись ветви от края до края
я оглянуться мой милый не успеваю
образ твой скроется скоро за косогором
там за спиною город а рядом горы
вид их уныл но и это уже немало
вырастет дерево жизни на голых скалах
здесь пробивает землю росток в лощине
люд прорастает как зёрнышки в апельсине
город
Сюжет покадрово бежит ,сместив акцент архитектурный.
И город в готике ажурной, как дева в кружевном белье
с надетым облаком на плечи
глядит в лицо зеркальной речки, встав на колени площадей.
Ты смотришь, как внутри него вздыхают камни лёгким смогом,
встает заря, бордовым грогом синь запивая. Подшофе
кайфуют пёстрые кафе
на набережной у фонтана, и тени цвета баклажана
лежат на парковой траве.
Палитра дня в твоей руке. Рисуй, что за день накипело.
Татуированное тело чеканных городских оград
сердечно обнимают арки,
и венценосные цесарки глазами медными глядят.
В гостиных бражничает люд. А город делается выше
Растут дома, краснеют крыши, как губы ждущие любви,
Ввысь вознесённая "нимфетка",
Целуется с ветрами крепко, и кровля нежная кровит
Строитель
- Воздушных замков ты не строй!-
Говаривала мать.
Но как же хочется порой
О большем помечтать,
Чем яства сладкого кусок
И новые штаны.
Не замок, храм в душе высок,
Исполнен тишины.
- Господь не любит гордецов.
Сын, опусти глаза! -
Пылает юное лицо,
И нечего сказать.
На синем ширится пожар
От краешка зари,
Уходит сын, не удержать,
Что вслед ни говори.
Он будет строить храм всю жизнь,
Стремиться в небеса.
А сердце матери лежит
У Бога на весах.
Что весит больше: смелый взлет?
Земля и отчий дом?
Рецептов Бог не выдает,
Их сам добудь трудом.
Черный шар
Есть красота в молчании вдвоем,
Когда незримый мост меж нами брошен,
Когда вопросов мы не задаем,
И криком страсти рот не перекошен.
Огни бегут и гаснут неспеша,
Мир нерожденный зреет в шаре черном,
Где не терзает бедная душа
Другой души весельем обреченным.
В моей свободе - привкус пустоты.
За гранью той, где власти нет у слова,
Теряешь "я" - но не находишь "ты",
Чтоб в нем, забывшись, воплотиться снова.
Смерть ополченца. Хокк
смерть ополченца
смерть сироты
надежда на Бога
стена плача
шагающая бритва
пулемётная песня
жгут
смерть ополченца
я- ополченец! меня смерть
не берёт,- приговаривал он
смерть его услыхала...
смерть сироты
я- сирота, мне помирать легко...
повторял он перед смертью
надежда на Бога
надейтесь, братья, на Бога!
на бога войны только и надеемся...
стена плача
где такая?, спросила ты
не парься, уткнись в стенку лбом и
плачь, плачь, плачь...
шагающая бритва
Я как шагающая бритва /Питер Тот
шагаю по земле как по запястью
бритва
пулемётная песня
типа Виктор Хара, слушаю пулемётную
песню
та-та-та-та, та-та-та-та-та...
жгут
отпустите жгут...
меня ждут на той стороне
там, где я ещё не был
Тринадцатый месяц. Шорт-реп
Знак бесконечности
Падаль
Без особых примет
Тринадцатый месяц
Родственник мима
Знак бесконечности
вот говорят,что надо есть и дышать...
грустные Гоголь и Чехов рядышком стоят
что за дела?..о чём так громко молчат словари?
напоминает старый фокус с распиливанием чужой жены:
первое касание пилы это вам не дрочить впол***
впереди мягкий вес ритма и электрическая дрожь поцелуя,
после ожидания под дождём,в демисезон...
,..,...................................
когда давишь на жалость - тебя легко объезджают, в субботний вечер...
зеваки давно разошлись,петля перехлестнулась знаком бесконечности
в нее с облегчением лезешь типа в ветер,
который не только разность давлений,но и развлечение...
в словах всегда есть противоречие истовой веры,верно?
тут даже не внутри семейное,а типа внутривенное,вечное как
февраль
Падаль
подари мне малюпасенькую вещичку
типа кусочек манго в джунглях Борнео...
согласен,никогда не надо бояться неба
как бы не было оно низко
там незатянутая рана,я убедился...
................................
утро приглашает в стойло,уверяет,что жить стоило
швыряемой в постель последней швалью...
считай себя ребенком и падай
шепчи при этом - "я люблю...я не падаль..."
..,......................................
завариваю огненно-зеленый чай из пачки,яркой как
плывущий корабль
на вечно-весёлый какой-то там праздник,морем,
ясным днём,позапрошлым годом,месяцем сентябрь
Без особых примет
ночь - территория отчуждения,тебя от меня отрицалово
о**енное,
сон электричества,недоволен электромотор
и проводка на краешке скользкого сна...
сколько можно тебя просить?- "иди на..."
гадаю в ванной - что круче?: бухло,шмаль или луна
типа грудь,наполненная молоком
.......,.....................
двор вечером в разнокалиберных собакенах,ведут на случку:
последний раз предлагаю -"иди нах",моя мандельштамовская
сучка...
прижигает косым взглядом,чужая жизнь манит-зазывает:
двери открыла какая-в бледно-сером,спросила- "я не слишком постарела?.."
....................
в злости всегда есть робость как рудимент
свет старается спрятаться в тень,хотя не имеет номера и
без особых примет...
вокруг типа детки в чёрненьких балаклавах наши маленькие тени
когда-то очень давно я вышел из этого дома,возможно утром,когда лень,месяцем апрелем
Тринадцатый месяц
в трамвае всегда мало места,он заполнен звоном тары...
вот и глаголы принуждают к действию:действуй,блин,пока тебя не забанили
фрагменты базара долетают- "...слева Мытищи"
в кипящей кроне дерева варится бычье сердце
"обещают вечером снег и холодную близость..."
..........................................
чужая радость типа безадресна,скорее анонимка
как цепочка следов от последней остановки в возбуждающую темноту
лица - нарушители границ,злая мимика Ютуба
....................................
больше не будет ошибок!- шепчут белые губы мима,
будет блаженство теплового удара
главное,некоторые слова не ставить рядом
маленький букетик всегда направлен в сердце
он типа бредит:
объявите меня в розыск,в нечётный четверг,в
тринадцатый месяц
Родственник мима
Мимо летит мимолётное,мимо-мимо-мимо,
Умилённым родственником стареющего мима.
Когда ты намылен,но ещё непомывен.
Типа у тебя на шее бирка: ты уныл и у тебя нет мыла.
Тут довольно мило.Но мне - мало!
Хочу серёжку и на голову ксиву.Плясать на карнизе
Сторуким Шивой.
Расчёсываю вшивую шерсть загривка.
Тут ошибочка лукавая индпошива.Шинельку пошейте шире,
Согреть бездомную паршивку...
Письма Ёки Оны. Lennon-вокс
умножение на музыку
мармеладовые небеса
пляж с чистым песком
глаза разного цвета
кто-то на небесах
умножение на музыку
ищи девушку с солнцем в глазах /Леннон
она в лёгком х/б платьице
,она мечтает и - понимает
,что это пустое
...пустота,умноженная на музыку
мармеладовые небеса
and marmalade skies /Lennon
...ты отвечаешь всё медленнее:
полное отсутствие идеалов - причина
и когда,стоя на голове,
ты говоришь задом-наперёд,
типа облизываешь мармеладовые небеса
пляж с чистым песком
спрячься,пока все не умерли /Ёка Она
бомбить надо с подветренной стороны
,а не со стороны солнца...
так лучше слышны крики
крики чаек и стоны любви
на пляже с чистым песком
пока все они
глаза разного цвета
I'm the wolrus /Lennon
морж носит свободную одежду
,а пингвин - сандалики из соломы...
пусть цветы растут сразу в целлофане
в оранжерее сержанта Пеппера
я уже пел про глаза разного цвета:
они тут как тут - подмигивают
,когда я к ним спиной
кто-то на небесах
разыщи меня на небе /Ёка Она
Hey Jude,что ты ищешь на этих грёбаных
небесах ?
тебе же сказали - там ничего нет!
нет-нет,вы ошибаетесь,
кто-то определённо должен быть...
оттуда слышна музыка и шлёпаются
липкие презервативы
В плену
Как хороши аллеи по утрам -
для дворников непаханое поле!
Сияет белизной распятый храм,
на горизонте проступая солью.
Едва ли скудный свет украсит вновь
на паперти осенний блюз тягучий,
оставив без регалий и чинов
растянутые латексные тучи.
Над сумерками сосны восстают
в октябрьском затянувшемся рассвете.
Наградами, добытыми в бою,
лежащими на траурном лафете,
мерцают листья скромной желтизной
упавшего с небес иконостаса.
Зазором между миром и войной -
осины почерневшие лампасы.
И будто бы распахнутый баян -
нам облака играют пьесы Грига,
прихваченные нитью по краям,
как хитростью пришитая интрига.
В пылу сражений будущей зимы,
кампании весенних наступлений
увижу лета терпкие дымы
я - межсезонья благодарный пленник.
На карнизе
Встал на карниз... и вниз... не полетел...
повис
в мятном мареве отражений
Собора чьего-то Преображения...
Тени
венозных мук
вдруг от рук отбились,
занедужили -
по́жили... дескать... больше, чем нужно
и - само собой - устранились...
в аккурат перед ужином...
Отгнившая пуповина откоса
забросила мини-вопрос,
но,
странное дело,
ответ не был найден,
как будто никто и не ждал его -
остов до непристойности белый
от анемии с обилием ручной клади...
Не востребовано...
Куда же девать на ночь глядя
этот ПОД одеяльник траурных приготовлений?..
Висение над бездной весенней
вселенной
не способствует хорошему настроению...
Насилию непротивлением
ответить совсем не хочется...
Уборщица! Где-то была уборщица,
у которой карманы топорщатся
от обилия ключей...
конфет засохших... приманки тараканьей...
лапши "доширак" в пластиковой плошке
и разной другой дрянью... как-то - мухи умершей в пустом стакане
когда она полетела за хлебной крошкой...
Пустите её скорей -
апологета
чистого пола, помытого с пеной,
как она писала в анкете
центра занятости, сверяясь с образцами на стенах,
словно с образами святых степенных...
Пусть выполнит своё заданье...
Совершит трудовой подвиг на моей орбите...
Эй! Вы что там все спите?!
А сейчас уже будет открытие
инсталляции - "моё упавшее тело"...
Хоть бы одна зараза услышала и помогла делом...
Не слышат...
Только снег на крыше
шуршит не спеша...
Решит или нет падать?
Я не хочу - точно!
Уступаю ему в этой дуэли заочной...
...и... между прочим...
не зря...
...слышу кружение ключа в замке
судьбоносным вращеньем разнообразных планет...
налегке.
Нелегко,
когда никого рядом нет...
...а тут - счастье пришествие воров "в гости"!
В офис...
Нет... не упал... это вы бросьте!
Ощущение - заново родился на свет...
Будто Господь ставил на Жизнь при игре в кости...
выпал шестёрочный дуплет...
.................................
...ещё повоюем!
В бессмертье проложен мостик
сквозь перспективу лет...
наперекор чистоплюям.
Умирает ночь...
За порогом лежит - не венчана,
нелюбима - но так хороша! -
как заря, но совсем не женщина,
приготовившаяся рожать...
Умирает в сугробах, корчится,
не могу я ничем помочь.
Ты моей любви переводчица -
заполошная страстью ночь.
Умирает, оставив в ладанке
прядь твоих и моих волос...
Ночь пропала с утра негаданно,
вслед ей ухает в будке пёс...
За порогом уже околица,
за околицей - снежный наст.
Кот фарфоровый богу молится
за тебя, меня и за нас.
Клава
А ноги у Клавы синие,
в пупырышках, цыпках наждачных,
весь день тащит Клава в резине
по миру те ноги дачные.
Сто лет она этим мается,
а может, уже - и все двести
в руках её заплетаются
сюжеты - вышиты крестиком.
В глазах её слёзы вычетом...
Ой, нет же - налоговым сбором...
Платком скрыто Клавы личико,
иссохшее будто бы порох...
И нет никакого спасения
от отчуждения и старости,
а скоро уже воскресение:
хоть ноги болят от усталости,
отправится в церковь Клава,
чтоб "опиумом" надышаться...
А дома заварит травы:
что в качестве компенсации
за жизнь в нелюбви взаимной.
Посмотрит Клава в окошко -
там скучно, нелепо, дымно,
и бьётся об стёкла мошка.
Спускаются сумерки синие,
притихли за стенкою курицы...
А смерть едет к ней на дрезине и
всё в скважину с нежностью щурится!
Опрокинутый мир
Герои опаздывают на подвиг,
Кровопийцы мирно отходят в постелях,
Старушки чинно поздравляют друг друга,
Когда у врагов умирают дети.
Мир опрокинулся.
Покатились игральные кубики
Твоей судьбы.
А где же обещанный край,
Где облака
Плывут по хрустальной реке,
По утрам прозрачна луна,
Ночью звезды колючи и ломки,
Небо летом -
Колодец с водой ледяной,
На деревьях зреют -
Чтобы по осени улететь -
Шары, воздушные змеи, бумажные птицы
(Хватай покрепче
И гуляй себе по небесным полям,
По первому снегу)?
Та страна... Да, та страна...
Отступила
В зимнюю глубину водоёмов.
Ушла -
И на кустах красных ягод порезы.
Распалась
В засуху пылью земною.
И мечтается, и всё ещё снится она.
Но - напрасно.
Следы под снегом
Я хожу по следам палачей,
По следам, присыпанным снегом -
Светом, выпавшим за ночь.
Чернота просвечивает сквозь свет -
Оттиск чугунных шагов,
Следов, затоптанных и затёртых.
Мимо теней,
Пока ещё льнущих, растущих
Над землёй у промёрзлых корней,
Петлёй с ветвей, посланием пустоты.
По невидному следу, по невинному снегу,
Чуждая ненависти бескрылой,
Не причастная подлости и злобе,
Брожу, задумавшись о своём, не зная,
Что иду по следам палачей.
Сирень
Сирень была прохладна и свежа,
А холст картины безнадёжно выцвел,
Из тёмных листьев выступали лица,
И сверху света ручеёк бежал.
Но, шаг за шагом, и кусты, и стены
Тень накрывала сумрачным крылом.
И воздух задрожал, и грянул гром,
И, удлиняясь, соскользнули тени,
Игравшие за ветками куста,
И трещинами зазмеились на пол,
И, распадаясь на цвета и запах,
Цветы сирени сыпались с холста.
...Так ночь пришла - своим путём недобрым,
Всё смыло ливнем: небо и траву,
Пространство и движенье, свет и звук.
И в пустоте витал сирени образ.
За линию дождя
В разрыве облачном - окно,
В ночной светящееся выси,
По саду ливень бродит в листьях.
В душе и пусто, и черно.
Пора уснуть. Пора проститься.
О, как хочу я, уходя,
Вычёркивая дни и лица,
На землю чёрную пролиться,
Чтобы потоком устремиться
Туда, за линию дождя.
Забытый зонт
Забытый зонт
Едет себе дальше и дальше,
Покачиваясь
От перестука колес.
Он увидит чужие страны...
А ты
Идёшь под мелким дождём,
Бормочешь стихи,
Строчку за строчкой,
Ощущая
Какую-то пустоту,
Как будто потеряно что-то...
Ты ищешь,
Перебираешь аллитерации, рифмы...
И вот один отголосок,
Случайное эхо...
Обернёшься -
И увидишь не городские дома,
А луга,
Белый иней на пожухлой траве,
Царство воронов,
Яблони
С плодами переспевшего колдовства.
...Странствия забытых зонтов,
Скитания зачарованных стихотворцев...
Дождь всё сильней и сильней.
Вот путь...
Вот путь, в который - налегке,
Хоть собираешься всю жизнь.
Пора и мне - в чудесный свет,
Нездешний воздух.
Для вас часы еще идут,
Исчезли стрелки на моих.
Раскрылась дверь сама собой
В рассвет озябший.
С собою книжку не возьму,
И эту кошку не возьму,
И недописанный рассказ -
Уйду неслышно.
В далёком будущем
В смертный час душа, как птица,
Воспарит, но есть мечта -
Жить продолжив, превратиться
Хоть в домашнего кота!
Чтоб в делах не зная лени
И потом придя на чай,
Прыгнуть на её колени,
Их целуя невзначай.
Мир её усталым векам...
На закате бытия
Так хотел бы человеком
Рядом с милой быть и я.
Экскурсия в Гринвич
Здесь наглядна Земли траектория,
И законы Вселенной - просты.
В небо смотрит обсерватория
Со спины нулевой долготы.
Здесь - граница востока и запада
Без военных постов и застав,
Но с обилием ветра и запаха
Здесь, покинув пространства обжитые
Ради лучшей земли вдалеке,
Бригантины в моря неоткрытые
Уходили по Темзе-реке.
Здесь модели небесной механики
Развивали Ньютон и Галлей,
Где планеты - как вечные странники
Возле звёздных горячих углей.
Здесь науки любителей тысячи
По аллеям идут не спеша...
Почему бы не встретиться в Гринвиче,
Где сближается с небом душа?
Танцовщица, поэт и паяц
Эй, Мальвина, летящая в танце,
Оперетты и цирка звезда!
Чтоб с поэтом навек не расстаться,
Ты решилась, пока молода,
Вдруг войти в его двери без стука,
Словно муза - мила и стройна...
Только даже красивая кукла
Не надолго поэту нужна.
Час пришёл, и другой незнакомке
Посвятил он любовь и перо,
Но храня твои фото в котомке,
Ждал тебя у подъезда Пьеро,
Повзрослевший, родной, черноусый...
Будет радостным этот альянс:
Балерина, не ставшая музой,
И её не забывший паяц.
Если веришь, не надо бояться
Ни измен, ни закрытых дверей!
Почему же рыдали паяцы
Над разбитой любовью своей?..
Разговор с ангелом
- Алло, простите, отвлекаю,
Звонков не делал до сих пор,
Но с ангелом цена какая
На телефонный разговор?
- По таксе: жизни год за слово.
Ну и расценки там, у вас!!!
- Так говорить вы не готовы?
- Готов, оформите заказ.
- Я ангел, я у аппарата
И слово каждое ловлю.
- Тогда скажи отцу, крылатый,
Три слова: я его люблю.
- Я зафиксировал депешу,
У нас в итоге слова три.
Отбой?
- Не надо трубку вешать,
Молю, ещё раз повтори:
Люблю его, скучаю, помню...
- Ну, что ж, спасибо за звонок.
Срок жизни на семь лет пополнен.
И... я люблю тебя, сынок.
Леди Май
Словно юная богиня,
Хоть для конкурса снимай,
К нам в салатовом бикини
Гордо вышла леди Май.
Под лазурною косынкой
Солнцем волосы горят.
Тонкой вешней паутинкой
Сшит красавицы наряд.
Пусть пока она одета
Только в лёгкое бельё,
Но к приходу сэра Лето
Будет платье у неё.
Май листвой заизумрудит
Пышный, новый туалет,
Белым кружевом на груди
Пустит яблоневый цвет.
Не скупясь, добавит в зелень
Ярких красок хоровод,
Ароматами сирени
Щедро в воздухе плеснёт.
Дышит нежностью природа,
Сердцу хочется любить.
Разве Май мужского рода?
Ерунда, не может быть!
Скучно! (настроение)
По склону жизни снежным комом
Года летят.
Ничто не ново, всё знакомо
Сто лет назад.
Январский снег кружится плавно,
Как в айс-ревю.
Такой же вальс совсем недавно...
Да, дежавю.
Промозглым ветром вдруг подуло.
Февраль... опять!
А мне от скуки сводит скулы
И тянет спать.
Промчит весна, как скорый поезд,
Пойди, поймай!
Лишь только год добавит в возраст
Привычно май.
Июнь, июль... в часах песочных
Гора песка.
Я это видел, помню точно.
И вновь тоска.
А за июлем будет август,
Цепной процесс...
Как говорил когда-то Фауст:
- Мне скучно, бес!
Вернул сентябрь сезон осенний
И дождь с утра.
Какое ж, к чёрту, настроенье?!
Опять хандра.
Пришел октябрь, раскрасив листья,
Что твой павлин.
А в голове всё те же мысли,
Всё тот же сплин.
Ещё два месяца дремоты,
Зевотных мук,
И Новый Год стучит в ворота -
Знакомый стук.
Он к нам примчался в вихре снежном
Под бубенцы.
Такой же "новый", как и прежний,
Как близнецы.
И память о минувшем годе -
Лишь боль в висках.
Снежинки в вальсе хороводят,
Январь, тоска.
человек и кошки
с утра до ночи торчу на рынке,
не выспавшись, не позавтракав,
гляжу на чашки, тарелки, крынки,
кастрюли с чужих прилавков,
я тоже вроде бы тут торгую,
пытаюсь, по крайней мере,
где всякую чушь продают другую -
косметику-парфюмерию,
пока что не заработал ни грошика,
соседи товар распродали,
к лотку моему собираются кошки,
садятся чинно поодаль и,
не глядя на мимо снующих психов,
пакеты их одноразовые,
мне кошки: вы продаёте стихов?
а я: нет, просто показываю.
нас люди спешат обвинить облыжно
и дальше идут, спесивые.
а кошки сидят, говорят чуть слышно:
красивое!
маленькая ночная серенада
открывай, любимая, это я, блин,
я же видел, что в окнах свет.
на ветру качаются ветки яблонь,
неохотно роняя цвет.
будет дождь - на тополе тренькал зяблик,
нынче выдался мокрый май,
холодает, руки мои озябли,
я пришёл к тебе, принимай.
я не ел ни крошки, не пил ни капли,
у красоток был не в чести,
да ещё в саду наступил на грабли -
пожалей меня и впусти.
отопри - пройдёмся, в руке рука,
по одной из заветных троп.
не откроешь? скоро рассвет. пока.
мне пора возвращаться в гроб.
и про любовь
целый день без тебя. в квартире пусто и гулко.
тишина. соседское радио смолкло в доме.
ты под вечер придёшь, зовёшь меня на прогулку.
мне так хочется ткнуться носом в твои ладони.
сунешь в вазу букет сирени, душистый веник,
не забудешь налить воды - сорок тысяч вёдер.
по ступенькам сбежав, седлаешь свой старый велик,
окликаешь меня, несёшься вперёд, как ветер.
может быть, это то, что люди зовут любовью.
может быть, это всё, чего мы вдвоём желаем:
ты - на велике мчаться, я - бежать за тобою,
оглашая округу звонким счастливым лаем.
дефицит
а когда надоест размышлять о круговороте веществ,
об азоте, о кислороде, об углероде и кремнии,
я приду в гастроном на углу в июне, часиков в шесть,
и скажу: дайте мне, пожалуйста, немножечко времени,
дайте мне того вон, знаете, самого лучшего, -
в предвкушении сердце так и замрёт внутри, - ну,
то, как будто резинка жевательная, тягучего,
то летящего, будто мяч футбольный в витрину,
я из тех, кто устал, ожидает полный 3,14здец кого
и кому надоели работа, дом и дурные вести,
в общем, дайте-ка мне, пожалуйста, времени детского,
полкило или граммов двести хотя бы взвесьте,
я куплю непременно, не зря на товар глазею, но
соберу по карманам все скомканные рубли...
человек за прилавком плечами пожмёт рассеянно
и ответит: времени нету. не завезли.
сказка сказывается
ты смотришь сегодня как будто бы издалека.
где мысли твои - на земле, под водой ли, на небе ль?
у нас на балконе бобовый проклюнулся стебель,
так тянется вверх, словно хочет достать облака.
представь, что и правда он будет расти до луны,
всё новые почки и листья наполнятся соком.
вообще я с тобою хотел говорить о высоком,
но стебель растёт да растёт, а слова не нужны.
за окнами вечная стройка, забудь о луне,
шумят во дворе и ругаются матом подростки.
представь, что за стройкой, на следующем перекрёстке
читает один богатырь на большом валуне:
женатым... убитым... коня потерять... подобру
вернуться, отправиться к цели путём околичным?
хотел я с тобой говорить о секретном, о личном,
но слов подходящих для этого не подберу.
на ужин есть сыр и салат, и чуть-чуть каберне,
вставать на работу придётся опять спозаранку,
представь, будто скатерть на кухне у нас - самобранка,
себя сервирует, как в самом несбыточном сне.
меню мы напишем мелками на чёрной доске:
роскошные яства, а к ним драгоценные вина.
вообще я с тобою хотел говорить о любви, но
не знаю для этого слов ни в одном языке.
чужестранное
ты оставишь город, где раньше жил -
впереди замаячит цель,
а потом тебя к городам чужим
прикуёт золотая цепь.
затерявшись меж незнакомых лиц,
поклоняясь чужим богам,
ты почти поверишь, что сказка Лисс
и что выдумка Зурбаган,
ты вполне освоишь чужой язык,
но, хоть из дому нет вестей,
вдруг начнёшь, толкаясь в метро в час пик,
вспоминать имена снастей,
вдруг портовым запахом дунет бриз -
соль и пряности, чай и джут, -
заждались вдали Зурбаган и Лисс.
ты придёшь? они подождут.
***
Достаточно быть силуэтом в безбрежном солнечном мареве,
принимая отсутствие резкости положительным побочным эффектом.
На расстоянии вытянутой руки где-то или каком-то другом расстоянии
видеть штрихи, полосы, пятна, складывая эти дефекты в картину местности.
Достаточно быть, чувствовать, мыслить, перемещаться вместе с потоком золотистой пыльцы,
удерживая себя в темном контуре послушного тела, и знать,
что рядом перетекает, и колет, и щиплет током невесомое, родное,
почти прозрачное (не фокусироваться!), уже не имеющее названия.
Движению влажных век не препятствовать - преломление света в капле рождает радугу.
Достаточно быть человеком, чтобы быть благодарным знакам внимания.
Как хорошо иногда по утрам прикрываться солнечной жаркой вуалью.
И быть простым силуэтом. И плакать (от солнца?). И чувствовать. И перерождаться.
***
Синяя комната, книга, бутылка вина,
Чайная роза окно превратила в картину.
Сумерки вкрадчивы, тайна в них и глубина.
Комната самодостаточна тем, что пустынна.
Стул сиротливый, портреты родных на стене,
Смятое поле постели в дощатой ограде.
Истина рядом. Болтается в красном вине,
В потустороннем, безумном, пронзительном взгляде.
Время сжимает пространство, порядок вещей
Невосполнимо утрачен - сместились акценты.
Истина где-то в скопленьи пустых мелочей,
Где-то в густой какофонии ярких моментов.
***
Четверг очерчивает круг.
Я в центре круга.
Что тебе снится, милый друг,
Под небом юга?
Мне не до сна. Бьет по глазам
Весна шальная -
Ей отказали тормоза,
Теперь - до мая.
Нева ломает грязный лед
(Откуда силы?).
А мне тебя недостает
Невыносимо.
Держи меня...
Любимый, я пла́чу и я плачу́:
Не времени - жалкому палачу,
Не тем, кто уверен, что по плечу
Нести чужое.
В мгновение оледенел карниз.
Любимый, держи меня, вырви из
Иллюзии, что, если спрыгнуть вниз -
Взлечу стрелою.
Любимый, я не нахожу опор.
Я вешки вбиваю в память, я вор,
Который не разглядит в упор,
Подделки грубой.
Я все принимаю, я не хочу
Очистить от плевел зерна. Причу-
дливую закручиваю петлю,
кусая губы.
Любимый, окутай меня собой!
Умру и воскресну, вернусь домой,
Забуду про этот системный сбой,
Про все забуду.
Останется только молитва в снах.
Закономерно придет весна
И все наносное развеет в прах...
И явит чудо.
Заразись моей радостью
Заразись моей радостью, заразись!
Не пугайся напора ее и силы.
Чем смотреть как по капле уходит жизнь,
Эти капли наполнив, живи красиво!
Все что можно отдать, отдавай легко -
Не иметь багажа - это, право, благо.
На губах не обсохшее молоко
Веселит, точно не молоко, а брага.
Ноги сами танцуют и рвутся в путь.
Моей радости тесно на печке теплой.
Будь со мною не в горе, со мною будь
Ветром яростным или счастливым воплем!
Извини, я пугаю тебя собой.
Я умею быть тихой (и в счастьи - тоже).
Заразись моим счастьем, проснись и пой,
Друг на друга еще один день умножив.
Хорошая штука - жизнь
Тоненькой ниткой зеленой торчит росток,
Леской запутанной снег ворошит ручей.
Ветки дрожат, вышивая весну крестом,
Птах возбужденно зовет: "Я ничей, ничей!"
Серый котище довольно на зов бежит,
Глупым котенком подпрыгивает на метр...
Я улыбаюсь: хорошая штука - жизнь.
И в подтверждение новый ищу пример.
Ветеранская лирическая
Стала немощной рутиной
но была б она мужчине
в радость, если б не года.
Мы, отнюдь не для наживы
занимаясь всем подряд,
рады, что остались живы
двадцать лет тому назад.
Если пенсии достойной
не дают, хоть расшибись,
престарелому не стрёмно
подрабатывать на жизнь.
Существуя низшей мерой,
грустной думкою богат:
"Кто бы в это мог поверить
тридцать лет тому назад?"
Утренний кофе
Стремясь узреть грядущего изнанку,
не верю я ни картам, ни цыганкам.
Они не знают правды про меня.
Как быть подскажет несравненно лучше
экспресс-гаданье на кофейной гуще
на зорьке наступающего дня.
Нерастворимый ил со дна стакана
мне без труда являет, как ни странно,
финал сомнений ясный и простой.
Ещё вчера почти неразрешимо,
вдруг предстаёт отчётливо и зримо
то, что томило мрачной пустотой.
Кофейный вкус, чуть терпкий и бодрящий,
заменит призрачное чувство настоящим,
сутулость мысли сделает стройней.
Я, распрямив по-молодецки спину,
ночной приют свой радостно покину.
Как говорится, "утро мудреней!"
По памяти волнам...
Я в авантюрный тур пускаюсь без оглядки,
без денег, налегке, открытый всем ветрам.
Дыханье затая, гребу во все лопатки
по памяти волнам я к детства берегам.
На ялике простом, размашисто свободен,
спинным хребтом здоров, без колики в груди.
Компас есть про запас, небесных карт колода,
да старости маяк за транцем, позади.
Под парусом и вплавь и загребным на вёслах
я сорок лет почти в морях не штормовал.
С теченьем совладать и ветрами непросто,
но сохранит, поди, святитель Николай...
Вернувшись поутру, всем маленьким и взрослым
из времени реки я привезу сюрприз:
по памяти спою им песню альбатроса,
но не отдам концы, отваливая ввысь...
сойди на нет
сойди на нет, там полустанок пуст
и непригляден, как забытый подиум,
в углу перрона отдыхает куст
в сиреневых от полумрака родинках
и тянет воздухом из приоткрытых врат,
как из духовки перед самой пасхою,
сойди на нет - ни в чём не виноват,
но именован по-иному в паспорте,
а то, что было от роду твоим,
то имя затерялось в одиночестве,
теперь носись под прозвищем чужим
по всем дорогам к счастью скособоченным.
и только тут всё сведено в одно -
лицо и слово, под которым можется
глотнуть вина сирень на посошок,
сойти на нет и согласиться с прожитым.
Мрамор листа
В глыбе листа угадаю черты
Мира или лица
Архитектонику простоты,
Смелость творца.
Азбучной плоскостью отсеку
Форм диссонанс -
От запредельности пустоты
Белых пространств.
Мраморной крошкою ссыплется вниз
Лишняя суть,
Вновь под резцом моим профиль стиха
Дышит чуть-чуть...
Украине
у родных голосов привкус соли и глухость подвалов,
где хранится картофель и крынки стоят про запас,
там слоями наркотика розово-белое сало
утешает хозяйку и радует сумрачный глаз.
в словнике украинском спит гогот и гомон гусиный,
прикарпатские вишни черны африканским огнем,
чернобровым кольцом полнокровного спелого клина,
вызревает земля, на закат отдавая тепло.
плавность круглых холмов, словно пузо беременной жинки
охраняет сынов от равнения на горизонт,
и молочная зрелость пшеницы со вкусом коринки
колядует в полях, убегая волнами на ток.
в украинских речах привкус ясной колодезной стыни,
что питалась веками днепровскою чистой водой -
мамо, мамо - лепечет дитя - Украiна,
не окраина мира, а только начало его.
Был дождь слепым
Был дождь слепым, и пальцами умело,
Лицо мне обежав, на пол-пути,
Смыл макияж - и вынырнуло тело
На свежий воздух из духов Коти.
Он всё лепил меня, и круг гончарный
Проникновений разгонял свой бег.
Я принимала форму. Изначально.
Из ничего. Из пены прошлых лет.
Грубел сосок под влагой лёгких пальцев,
И чаша бёдер обретала страсть,
Пока прикосновения упрямца
Пытались совершенство изваять.
Но кратковременность его сродни таланту
На истинное слепо намекнуть.
И светится сквозь липнущее платье
Каррарским мрамором моя вторая суть.
Шоколад
Шоколадная горечь лада-
Заполуденный поцелуй.
На губах истёрта помада
До телесного привкуса губ.
Гладит мастер блестящую пасту,
Он-то знает в рецептах толк,
Только будет ли таять сладко
Жизнь под чувственным языком.
Скомкав золото скользкой обёртки,
Хрустко чёрную плоть отломив,
Вдруг почую всю хрупкую плотность
Послевкусия у любви.
Опасное занятие
С любовью расставаться не смешно.
С любовью расставаться не опасно.
Забывшим родословную снежком
Залепит март окрестное пространство.
И перекрестит спину проводник,
Он знает толк в неразрешенных встречах,
Где цвет румянца бархатом приник
К ложбинке между поводом и речью,
И оголяет вечер провода.
Но в лете между небом и землею,
Вальдшнепом всхлипнет раненое - "Да!"
И пылью упадет пороховою.
Листопадное
Когда-нибудь я сброшу листья лет,
Жизнь прожитую скупо эпиложа.
И отлетит душа туда, где нет
Былого и грядущего... И всё же,
Коль память о земном мне сохранят,
Хоть тень её, хотела б не забыть я
Птиц пересвист и почек аромат,
И летнего дождя тугие нити.
Ушедшие поэты
Сквозь стаю созвездий сонных,
Пройдя через жизнь и смерть,
Несутся усопших сонмы,
Покинув земную твердь.
Уносятся без возврата...
Всё горше список потерь.
И пусть их место не свято,
Но пусто оно теперь.
Не будет писем и коммов,
Молчит опустевший чат,
И строки стихов знакомых
Теперь на губах горчат.
Сердца перестали биться,
Смолой застыло "вчера"...
Ушедших друзей страницы
Хранят, гудя, сервера.
Что-то с памятью моей...
Всё реже вспоминается весна -
Надежд зелёных призрачное чудо,
Когда любовь блаженствует повсюду...
Да что о том в предзимье вспоминать.
Всё реже вспоминаются слова,
Которые когда-то не сказались.
И скажутся когда-нибудь едва ли -
В предзимье не кружится голова.
Всё реже вспоминается печаль,
Та, что казалась прежде безначальной.
И я живу на свете беспечально...
И вот печали мне ничуть не жаль.
Дорога между завтра и вчера
Дорогою опавших лепестков,
Дорогой, нарисованной ветрами,
Идём неторопливо, а за нами
Как шлейф, струится сонм воспоминаний,
Скользя непринуждённо и легко.
А впереди надежд беспечных рой
Летит, кружась, то вихрево, то плавно,
И не желает превращаться в планы.
Мол, вдруг возьмёт и сбудется спонтанно,
Как выигрыш в рулетку на зеро.
Так мы идём - меж "завтра" и "вчера",
Любуемся игрой надежд воздушных,
"Сегодня" принимая внутридушно,
Не "для того", скорее "потому что"...
И верим в путь, что чертят нам ветра.
Свобода
Синоним счастья или непокоя,
Весны беспечной сладостная сень,
Она как наважденье ведьмовское,
Безумия танцующая тень.
Обманчива - и тягостна, и свята,
Для всех одна, для каждого своя.
Абстракция - и сущность бытия.
Счастливый не нуждается в стихах...
Счастливый не нуждается в стихах.
К чему слова, когда глаза лучатся?
И пусть нечасто к нам приходит счастье,
Верна печаль, прозрачна и тиха.
Губами прикасаемся к душе,
Словами прикасаемся к печали.
И то, о чём когда-то умолчали
Не скажется, не сбудется уже.
Не жаль надежд, развеявшихся в прах,
И прошлое прочь отпущу легко я.
И лишь строка мне не даёт покоя:
"Счастливый не нуждается в стихах."
Гибель напрасная
Раненая сойка
Свищет у окна.
Жаленая тройка
Рыщет по задкам.
Резво объезжает
Хмурящих ямщик,
Нервно пожимает
Девушка плечьми.
В аленький платочек
Голову связла,
Крохотным височком
К стенке прилегла.
Частое дыханье
Пробует унять.
Встречи ожидает
Рубленая стать.
Подъезжает тройка
К барскому крыльцу.
Собачонка бойкий
Лает сорванцом.
Сообщает воем
Радостную весть -
Смог хоть под конвоем
Девицу привесть!
Из дубовой двери,
Весь в златых кудрях, -
Вышедший Аверин
Греется в камнях.
А вокруг в угаре
Гнутся тополя,
Вьется ураганом
Тусклая листва.
"Как же ты - зевотой
Барина встречать!
Исхудала что-то -
Нече целовать."
Расплодится гогот,
Как весной налим,
Разразится грохот
Громовый вдали.
Барышня, бледнее
Мартовского дня,
Мигом онемеет -
Руку поднеся.
Давят наковальней
Тяжкие шаги,
Молодость увянет,
Ряшкою завыв.
В голову ударит
Бременный вопрос.
"Нет! Не променяю
Верность на погост!"
Осветится сталью
Темень за окном,
Окриком повальным
Взбеленится дом.
Ночка засверкает
Яростью очей.
Зорьку разыграют
Стаями грачи.
А наутро речка,
Мирно лепеща,
Омутом захлещет,
Тело полоща.
Любовью наживается разбой
Растаяли последние снега,
Покинуты степенные юга.
Под кручею овальною хворой
Любовью наживается разбой.
Обманчиво сереется луна,
Кладбищенская давит тишина.
Я рядом на коленях изойдусь
Невзрачными свирелями на грусть.
Художнице
Не ругайся, колющее чадо,
Приоткрой наморщенные веки,
Ничего, что очи палачами
Хмурыми измочены навеки.
Ты следи за тусклою луною,
Изойдися всхлипами тоскливо,
Напиши понурою рукою
Милые персидские заливы.
Напиши долину Эзулвини,
Что в местах зовут долиной рая.
Обвяжи извилистой лавиной
Снежные вершины Гималаев.
Пусть клубятся путаные вести,
Но ты пой, родная, кистью вещей
О любви, о грусти и о чести -
Сердце знойным натиском заблещет.
В темно-синем зеркальце виднеются очертанья...
В темно - синем зеркальце виднеются
Очертанья смуглые, знакомые,
Призвуки небрежные милеются,
Баловни лицо свое обмолвили.
Нежное предание истлеется.
Ратею гневлюсь неблагодарною.
Тленное жеманство. Околесицей
Затемно отправлю в чужестранию.
Вещий оклик двойственный, печаленый
В сердце строгом вытеснится в сторону.
Памяти слукавленной нечаянно
Рана нанесённая - в пробоину.
Звонко огороженной сумятицей,
Зрело поведу степной царицею.
Чувственность иссохшая завяжется
Прелым узелком да пред гробницею.
Упругий стан, младое тело
Упругий стан,младое тело,
Грудь пышет здравием всерьез.
Лихая дева оголтело,
Стремглав несется на помост.
Как жизнь легка и как прозрачна!
Туда,к бескрайности степей
Веди ее,мой резвый мальчик,
Игривый,ласковый ручей.
Колючий куст клеомы вешней
Подол у платья раздерет.
И крутизну оврагов здешних
Предупредит же наперед
Созвучье птичьего сопрано,
Округлым смехом разойдясь.
Бездельница отыщет рано
Аллей узорчатую вязь.
Храни ее,мудренный веком,
Матерый,величавый дуб.
Не будь в презреньи к человеку
На отчие заботы скуп.
Пускай к равнине златовласой
Подступит смуглая краса,
Колосьев сеяных атласы
Изрежет русая коса.
Щеку смущением румяным
Одарит солнечный зенит,
И нега запахом овсяным
К дремоте знойницу склонит.
О ветер доблестный,ретивый,
Пустись же в колыбельный вой.
Кошмарных снов перепетии
Гони от девицы долой!
Природа-матерь! Безмятежность
Весенних грез оберегай.
Позволь проказнице небрежной
Запомнить безымянный край.
Зачирикал мне бес...
Зачирикал мне бес- зазывать
Стал девчину во двор -баловать.
Смехом меченым заливаяся,
Лестью встреченной одурманилась.
Заводи песню,бес -
Черноусый черкес!
Воротилась домой -во кровать
К мужу милому в ночь -ворковать.
Словом сточенным грудь пронзалася,
Оком смоченным дурь ласкалася.
Не серчай так, Архан -
Кучерявый цыган!
Между сном и явью
Знойный воздух терпко-сладок. Душно, ночь, и я одна.
И среди неспелых яблок ходит полная луна.
Ищет в листьях, в тенях зыбких, ту развилку, где вчера
С лучезарною улыбкой умостилась и спала.
Окна, двери в сад открыты. Встану я, от простыней
Разогретых, смятых, сбитых, в темноту уйду скорей.
Там без кривд, без словоблудий, без печалей, без греха,
Без воскресных дней и будней скачет жаба в лопухах,
И растит себя черешня, и цветёт себе вьюнок,
Помидоры чешут нежно друг о друга тёплый бок.
Здесь нашепчут мне: как будто за Днепром есть огород,
Где в капусте мама Утро детку Солнышко найдёт...
...Переехав сновиденья, надавив на тормоза,
В дом ворвётся понедельник - у него твои глаза.
Погода для просушки парусов
Погода для просушки парусов!
Ты ждёшь невольно с птичьей почтой вести,
И губы в нолик, и сдуваешь крестик
В предзимье нарисованный тобой
На будущем, на радужных надеждах.
В шкафу скучает плащ, косынки шёлк
Готов порхнуть. Всё будет хорошо!
Конечно, БУДЕТ! Не совсем, как прежде,
Но, может, даже лучше. Бирюза
В душе и в небе. Ставишь торт в духовку,
Домашние стираешь паруса -
Им влёт пора за счастьем. На верёвке
Прищепки держат с болью челюстной
Грот-марсель простыней, и не сорваться...
Лукавый ветер раскрутил на пальце
Все стаксели с каёмкой кружевной.
Радужное. Последнее
Осень станет последней. Так было всегда: каждый день,
Месяц, год, - лишь однажды. Не выйдет отматывать плёнку.
Вот и серость уйдёт, косолапя по грязи, в сторонку,
А на смену вдруг явится новый сезон: набекрень.
И отмоются стёкла, и яркими станут фасады,
И за каждой гардиной на вздох заалеют герани,
Заскворчат сковородки, смешаются соки в стакане,
Пирамидки в руках дошколят соберутся как надо.
Вновь до дыр зачитают поэтов. И счастье большое
Каждый встретит. А я ни при чём. Ухожу осторожно.
Понимаю, мой ангел, что выполнить всё невозможно,
Но хотя бы фасады... Последняя просьба - святое.
Перестали пахнуть земляникой пасти львов...
Перестали пахнуть земляникой
Пасти львов. И дерзкие шакалы
Выходили выть в пустыне дикой
И в немой ночи будили скалы.
Рот открыл щербатый старый месяц,
Сплетни волоча к воротам рая.
Первой ночи простыни развесить
Поспешили ангелы, стеная.
Но Адам, склонившись над корзиной,
Выбирал из всех плодов румяных
Снова яблоко. И половину
Еве нёс - теперь такой желанной.
И они друг другу ворковали,
В уши дули тёплый нежный ветер.
Дерева́ им яблоки бросали,
За столетьями неслись столетья.
Как ни странно, вечно новым вкусом
Был отмечен каждый плод чудесный:
Тот наполнен сладостным искусом,
А другой сочился тихой песней.
В яблоке однажды горьким ядом
Терпко сжала нёбо боль-измена.
Плод безумства находился рядом,
Что запретно - то и вожделенно.
Как-то их забрызгал сок багровый
Яблока, насыщенного местью,
И пришлось измученным, бессонным
Отыскать прощенье, и заесть им...
Только опыт первой этой пары -
Груз души без права передачи.
Новым вкусом метит фрукты жало,
Цвет и форма ничего не значат.
Магистраль М-10. Новая религия
Лёт фар навстречу ярко-нервный.
Рука на руль: привычно, просто.
И знаки, жестяные гермы,
Толпятся ближе к перекрёсткам.
Тьму метит красными зрачками
Сонм отражателей. Умело
Трудяга-ангел перед нами
Сплошную жирно чертит мелом.
В косой полоске чёрно-белой
Пронёсся ряд бетонных девок.
И стрелка поклонилась влево,
И снова на сто двадцать села.
Ночь отстранённо и устало
Следит: полётное скольженье
Двух тел в обёртке тонкой стали...
О, новым идолам служенье.
Графическое. (Мой белый котёнок играет...)
Мой белый котёнок играет в засохших цветах.
Мой чёрный котёнок, возможно, играет... не виден
В осенней безлунной чернильнице сада. Впотьмах
Лишь белый в фаворе, а чёрный мистически вытерт.
Мой белый котёнок мяучит по снегу за мной:
Он есть, и его как бы нет, убедиться нетрудно.
Мой чёрный котёнок чертёнком, и хвостик трубой -
И чёток его силуэт в это вьюжное утро.
Где ж этот путь?
Заметало, заметало, замело,
Все дороги, все пути занесло.
Я бреду, ищу, не могу найти,
Где мой путь, куда мне идти?
Где тот путь, что к дому ведет?
В доме том меня кто-то ждет.
В снежной мгле, как будто в бреду,
Я по белому по снегу иду.
Лапы елей дрожат, снег роняют,
Птиц не слышно, мороз все крепчает,
Заколдованный лес расступился,
Понимаю, что я заблудилась.
Тучи рваные луну позакрыли.
Там, правей, огоньки вроде были?
Или слева? Я в снегу увязаю,
Цепенею, замерзаю, пропадаю...
Барьер
О, я не шла по жизни, я бежала,
Летела, торопилась за мечтами.
Я верила - все сбудется, я знала!
Но родники вдруг стали миражами.
Я уходила, убегала, улыбаясь,
От тех, кто не любил, не понимал,
Кто презирал и, хитро усмехаясь,
Цинично клеветал и предавал.
Теперь, в отчаяньи, все силы напрягая
И, вопреки рассудку, жить пытаясь,
Я от себя самой, от горя убегаю
И, как зверек, благодарю за жалость.
Так, убегая, я наткнулась на поэта,
Сочувствуя, сказал он тихо мне:
А помнишь, в юности, когда-то,
Беспечные, летали мы во сне?
Земное притяженье трудно одолеть,
И первые шаги нам были тяжелы,
Зато потом могли парить, лететь,
Не там, где голуби летают, но орлы!
Раскинув руки, к солнцу, высоко,
Ветрам наперекор, а может быть, судьбе,
Ты помнишь, как стремительно, легко
Летала, и счастье сияло в тебе?
Довольно, не беги, остановись,
Все тени прошлого оставь земле,
И в небо вдумчиво и пристально вглядись,
Почувствуй, как звезды внимают тебе.
Смотри, как неспешно плывут облака,
Как солнце с луною встречается,
Лети, ты свободна, там дни и века -
Все в разум и свет претворяется.
Во сне иль наяву, так будет повторяться,
Но только с тем, кто не высчитывает мер.
Всего лишь надо - перестать бояться,
Поверить и просто шагнуть за барьер.
Осень
Чертит дорожки дождь на стекле,
Город любимый тонет во мгле,
Помигивая жёлтыми глазами,
Плывут дома большими кораблями.
Как лодочки яркие в сером тумане,
Зонты и машины плывут меж домами,
Надеждой мерцает маяк фонаря...
Может быть, что-то было не зря?
Море
Теплая, черная южная ночь,
Дальнего грома раскаты,
Из душного дома выйду я прочь,
В пьянящие ароматы.
На бархатном небе пылает луна,
И звезды ведут хороводы,
Все стихло вокруг, без страха, одна,
Войду я в тихие воды.
Спокойно и ласково Черное море,
Объятья крепки и нежны.
Прими мою боль, унеси мое горе,
Сердцу дай тишины.
Тихо возьми меня, тихо ласкай меня,
Слезы в воде растворяя,
Песней русалочьей вдаль замани меня,
Дай мне в мужья морского царя.
И я позабуду, кто я́, чем жила,
Свои мечты, любовь, сомнения,
И чтобы боль моя ушла,
Приму забвенье как спасение.
Война
Я - вечно молодая мать,
Мне бабушкой уже не стать.
И сколько их, таких, сегодня,
Которым внуков не качать?
Нет ничего войны страшней,
И кровь - вода, и слезы матерей,
Вовек мы прокляты за что-то,
Растившие убитых сыновей...
День победы
Не надо музыки, парада,
Пусть просто будет тишина,
И наилучшая награда -
Понять, что кончилась война,
Что сыновья, мужья и братья
Домой вернутся, и опять
Родные, крепкие объятья
Не сможет уж она разъять!
Море напоминает (про) войну
Огромной зловещей рыбой вливается в море туча -
бросаются птичьи стаи наточенным тёмным клином,
голодное это море посудины тел глотают,
обгладывая море до чёрных глубин человечьих.
И птиц не осталось певчих - своим набивают свистом
глухое большое море, историю пишут волны...
Людей ледяные спины в свинцовом огне винтовок
и выкопанные ямы, в которых погасло солнце.
И море впадает в море - ни острова, ни спасенья.
вода
И вода его слов оставалась только водой.
Думал он, что звери придут сюда на водопой,
и о том, что вода удержит их рядом с собой,
и что будет это, что ли, предрешено судьбой.
Но вода его слов оставалась только водой -
и никто не пришёл ни одною сюда тропой.
И стояла вода между ними опять стеной,
между ними вода, то есть между тобой и мной.
И ведь всё это было одной лишь его виной,
что, не приманив, поворачивался к ней спиной,
что на берегу столбом стоял, обрастал травой
и не становился сильней, а был еле живой.
И всё это ради себя лишь, а не ради той,
слово чье "нет" на слово его "да" легло плитой.
мыс
Мыс обходит по кругу с ночи́ пешком
дождь. Как будто не дождь, а уже песок,
и заносит... столетия всё песком.
Небо кру́жится словно бы колесо.
Может быть, человек, может, птица там,
но не слышно, не слышно их голосов.
Дождь идёт за собою же по пятам.
Небо словно им пойманное в лассо.
глубина
Под поверхностью вод
кто-то помнит и ждёт,
даже если оборвана нить,
что могла утолить,
что могла утолить,
только жажду мне не утолить.
И моя ли вина,
что молчит глубина?
Я, наверно, так сам хотел -
и хожу по воде,
я хожу по воде.
Это просто: ходить по воде.
Апокалипсис
Одним утром случилось так,
что солнце взошло на западе,
сердце у нас билось справа,
а душа обитала снаружи,
вобрав без остатка тело.
И с того времени мы умирали однажды
и жили уже навсегда:
в те несколько коротких мгновений,
когда нам ещё не было ясно,
что мы видим отражённый свет.
В те считанные секунды,
когда мы ещё не вспомнили,
что зеркала врут, даже луна.
В ту свалившуюся на нас вечность,
когда мы ещё не уразумели,
что апокалипсис отменяется.
звезда
Ладони подставляю зимней ночью
осколкам стылых облаков,
и жду, когда, сквозь тьму веков,
пробьётся слабый, непорочный
свет умирающей звезды,
на пальцах чтоб теплом застыть
неуловимым.
На Ощупь... Былого Считаем Мослы
Друг неизменный, друг бескорыстный,
Что ж ты приник к столу головой?..-
Слезятся глаза, уши, повиснув,
Доверчиво слились с моей бородой.
В сквере, где столик, сидим на скамейке,
И безучастно глядим на людей,
Словно в кино, в странном фильме-ремейке,
В кадрах следы ищем наших друзей.
Но... - всё чужое, в камень одето -
И полевых не видно цветов...
Как одурев, дуют жаркие ветры, -
Пылью забиты расщелины ртов.
Души людей будто окаменели, -
Не достучаться в тяжкие дни...
Жизнь до того, друг, - осатанела,
Что кажутся раем - кошмарные сны.
Осталось нас двое из прошлых столетий...
И, связанным цепью единой Судьбы,
Нести нам назначено жизни ошмётки
Как бремя ушедших... - до крайней версты.
Не падай же духом, товарищ мой верный,
Всё в жизни проходит, и, в том числе, - мы,
Из каменных джунглей потоками скверны
Унесены будут и наши челны...
Мы поровну жизнь делили собачью,
Без жалоб визгливых в намордниках шли...
Сейчас же, как старые-старые клячи,
На ощупь... былого считаем мослы.
Незавершенный вик-энд
И догорит огонь в камине
И ночь закрутит в свиток день
И я почувствую: отныне
Ты моя тень, я твоя тень
И, как обугленные щепки,
Стараясь избежать измен
В сердцах оставим точный слепок
Ты словно плен, я словно плен
И, прожигая взглядом резким,
Не замечая остальных
Мы часть короткого отрезка
Во-первых - ты, я - во-вторых
Как сухоцветы в интерьере
Красивы, но без жизни в нём
Нас слишком много в тесном мире
А я - вдвоём, и ты вдвоём
Не разойтись в дверном проёме
Не выстроить иной сюжет
И в странном загородном доме
Ты мой секрет, я твой секрет
Так неприлично убиваясь
Оставим тайну двух недель
Среди толпы, не добиваясь
Ты моя цель, я твоя цель
Нас где-то ждут родные люди
И затянувшийся вик-энд
Теперь нас точно не осудит
Ты мой момент, я твой момент.
Скучаю
Я по тебе скучаю сильно, сильно
Я память отстегну, эмоции сотру
Опять молчит расколотый мобильный
Теперь я поутру смогу проспать весну
Коктейль какой-то слишком винный
Туманит изнутри, бунтарит от души
Разбавлен вкусом подлых апельсинов
Ты только не сорвись, ты только не греши
Как всё печально, всё пустынно
И нет моей луны, мы освобождены
От сбивчивых дорог и серпантинов
Их заменить смогли участки тишины
Я кубарем лечу в тугую пропасть
Надеясь не свернуть, не сыпаться в пути
Выпячивая только хладнокровность
Твои идеи в мир тихонько донести
Ты так хотела счастья во Вселенной
Чтоб счастье проникало в нас везде
Твои идеи вечны и нетленны:
Во всём живом, теперь и в темноте
так что мне оставить детям?
Меня укачало море, поток информации
Я срываюсь с кормы, склеены ласты
А значит мне не уплыть, и дно
Станет моим новым домом.
Я запутался в прошлом как насекомое
В паутине.
Некрасивые картины нарисованы
Руками другими, и помещены в мою голову,
Будто кассеты в проигрыватель,
И я постоянно думаю - каким же я стану родителем,
Если мне нечего предложить будет детям.
Опытом беден, или вот эти
Стишки я оставлю как методичку?
Как человек я - вторичен,
Как персонаж - второсортен;
Строк пара сотен - и Добби свободен,
Дайте дырявый носок.
Бытие - это сон, и ты сам
Волен выбрать осознанный ли,
Но реальность объективная
Отсуствует, а нас создали
Болванчиками,
Дали задачу просто дожить до смерти,
Веселитесь и плачьте - всё это никчёмно и тщетно,
Всё просто так, не зачем-то,
Дни что качели от ностальгии к рутине и обратно.
И кто-то гасится отварами трав или жидкой отравой
Чтобы не помнить себя, но мира
Кроме этого нет, а любая преграда
По своей сути непреодолима,
И мы не оставляем следы на
Снежных проталинах
Выбор фиктивен, какую таблетку ни глотай.
У этого мира нет тайн,
Нет покровителя в виде существа
Незримого;
Нет вседержителя
И мы не брошенные дети -
Мы бездетные родители,
Так что бы я ни оставил -
Никто не услышит и не увидит,
Не сошьёт судьбы нити в
Тёплый свитер,
Мы просто сгинем,
А свиньи будут метать бисер
Перед друг-другом,
Играясь в Богов, зарываясь
В отчёты и суммы,
Пряча в сумки сотовые телефоны,
Не догадываясь что их крылья сломаны,
Все их планы заведомо сорваны
Смертью;
Могилы, залитые нефтью
Тонут под газетами новостей,
От грибов погибают растения,
И каждый из нас растерянно
Бродит по пустой комнате,
Выдумывает пейзаж за окном
Чтобы хоть что-то торкало,
Занимается сексом для удовольствия,
Или продлить потомство,
Чтобы так обрести бессмертие.
Так что мне оставить детям?
Оставлю им смерть.
инфляция искусства
Время растворяет молодость как темпоральный дождь.
И я не могу поверить что уже столько прожито,
Столько упущенных возможностей и неоправданных надежд
Чтобы в итоге статься бестолковой вещью.
Прорехи, трещины вместо фрагментов памяти -
Ни одного намёка кем они были украдены,
Картины яркие о беззаботности, веселье
Собирают пыль в подвалах забытых музеев.
И я старею, но обретая новый опыт,
Не успеваю его анализировать.
Чтоб препарировать его будто на органы
Приходится всегда бросать перед собою вилы.
Приходится увиливать от чувств или любви
Чтобы ни в коем случае не разрушить свой образ
Сильного. Или чужую жизнь не поломать случайно
Насилием себя перед людьми любимыми.
Мыслить выгодой и растворяться в ней мне остаётся,
Всюду бляди и альфонсы. Место под солнцем
Завоевать любовью - зачем? Оно охотно продаётся.
И мы охотно соглашаемся - поставим подписи
Купим чувства, выставим на биржу, сверим курсы.
А всё что написали в прошлом - сейчас не стоит ничего,
Ведь инфляция искусства.
Когда ко мне придёт смерть в кружевном белье,
И спросит что я могу дать взамен
На мою жизнь, на пару-тройку лет
Я просто промолчу, ведь не могу даже дать ответ
Нужны ли мне ещё года чтобы смиренно
Принимать абсурд и сюр нового дня.
И надеяться что в будущем всенепременно
Всё станет лучше чем было сейчас.
Свобода - выдуманный термин:
Я как вещь в себе просто гроб или склеп.
Гогот и смех отражается от его стен
Без возможности выйти за его пределы.
Ирония судьбы! Представьте: Бог - кассир,
Он за валюту только искренность принимает,
И чтобы выкупить себя обратно в наш мир
Я не смог бы дать больше пары монет.
Пара дам и валет в бессмысленной игре на вылет,
Но я держусь в ней до конца против тройки тузов.
В своей персоне, сотканной из звёздной пыли,
Слышу звон медяков а не космоса зов.
Было бы слов столько чтобы я смог точно
Выразить в одной строчке всё что хочет
Ежесекундно пожрать мой внутренний мир -
Я бы, наверно, никогда больше не говорил.
Найди меня
Найди меня в отчаянии,
В печали и просто пожав
Плечами растворись в молчании.
А я ночами жду тебя на чай.
Всё будем начинать сначала,
Отчаливать и снова
Плыть к причалам, пока я
Не скончаюсь.
Ты всё просила называть
Своими именами, и потому
В моём тут нулевое окончание.
И я погряз в приказах
От начальников, в рассказах
Непечатанных в виде бумаги
С парой грязных отпечатков.
А я могу мечтать и печатать,
Ставить печати на макеты площадок,
Быть опечаткой как зимой кукурузный початок
И только иногда у Господа просить пощады.
Пылью осел на дне чугунного чана,
И я сломаюсь будто мебель в фильме с Джеки Чаном.
В конце когда неловко встретимся с тобой очами, я
Обниму, а ты лишь улыбнёшься на прощание.
***
Голос цыганки, под мостом
Прячущей труп её ребёнка
Или вдыхающей в него
Жизнь. Отвечает мост ей: "Поздно".
Голос цыганки в темноте
С ветра и волка воем сходен,
С чёрною трещиной на дне
Искры в глазах её московских.
В них предлагается с моста
Спрыгнуть, беду предотвращая,
И не найти там ни следа,
И увернуться от удара.
***
Эй, товарищ,
Не расслабляйся!
Вместо ёлки
Ведь я остался.
С пнём маячу
На повороте.
Это значит
Пора мне к морю.
Но маяк там
Такой не нужен
И голландец
Такой летучий.
Нужно то, что
Ещё быстрее,
Чем догадка
И сожаленье.
Пень - медуза:
Не зря ведь корни.
Пахнет рыбой
Летучей дохлой.
Выбирают
Глаза точно
И бессмысленно
Друг друга.
Эй, товарищ,
Крут поворот, и
Он на мост
Привести не хочет,
На опорах
Моста ледяные
Этажи
Половодий зимних.
***
По ракетным ступеням
Сгорающим - ввысь.
И движение это
И есть высший смысл?!
Даже робот в такое
Поверит едва.
Люком сплющен, он молится:
"Бог - гад", -
Пролетая над трещиной
Длинной в Земле,
Горизонты таящей
И ад на дне.
Но не трещина это,
А свет от Луны
Приковал к облакам
Самолёта следы.
Не поверит и тот,
Кто на фото писал,
Что на память тому,
Кто возьмёт. Он стал
Педофилом и вором
И сел в тюрьму.
И подлунная тень,
Словно истинный путь.
Из заржавленных проволок
На голове
Королевы венец.
Драгоценных камней
Нет на нём. Королева
По по́лю идёт
Через полосы клевера
К знаку "STOP",
У которого памятник
ДТП.
Умереть недостаточно,
Чтобы суметь
Не чужими глазами
Увидеть суть
Сквозь поэзию
И беду свою.
По ракетным ступеням
Сгорающим - ввысь,
Оставляя сосне
У дороги смысл:
Молодая она,
Хоть и старше меня.
На виду, но беде
Почти не видна.
***
Я поверну (хотя́
Чёрный асфальт:
Пока не серый как
Облака)
На борозду́ в лесу
Против огня,
Где колко веткой ель
Погладит меня.
Размазалась оса
О стекло
Сама? Отрыжка птиц?
Мне плевок.
И серость укрепить
Небеса
Умеет, правда вплоть
До дождя.
Рассеян Солнца свет -
Нестрашен почти.
Опавшая листва:
"Зачем идти
Тебе куда-то? Здесь
Так хорошо!
И ветер сухость трав
Волнует ещё".
Хоть от пожара лес
Бережёт
В нём борозда, но в ней
Как огонь
Опавшая листва.
Пепел уж?!
Сухой надеждой трав
Становлюсь.
Связаться с программистом сайта.