Это странное сочетание зеленых глаз и темно каштановых волос всегда наводило меня на мысль, что она другая. Наверное, каждый мужчина полюбивший женщину считает ее необычной.
Она умерла 20 лет назад. А я все не могу ее забыть. Варя была больна. Друзья говорили, что у нее чахотка, но она скоро поправится. Перед болезнью мы с ней сильно поссорились, и я не решался проведать ее. Боялся, что она с болезненным румянцем, с лихорадочно горящими глазами и спутанными волосами выйдет из своей комнаты, посмотрит на меня, устало вздохнет и прогонит. Я боялся ее скучающего взгляда. Я боялся ее, но любил. Я боялся, что она разлюбит меня. Как мне сказали, она умерла с моим именем на губах. Сказали, что она не мучилась, только звала меня. А я с ней даже не попрощался...
Вы спросите, а зачем бередить старые раны? Если прошло столько лет, не проще ли забыть Варю? Проще. Но только на словах. Я не могу ее забыть. Я даже переехал в другой город, что бы ни ходить по улицам, где ходила она; что бы ни видеть домов, которые она видела.
Ей тогда было 18, а мне 23. Мы оба были молоды и не относились серьезно к нашим отношениям. Иногда я задаю себе вопрос, а если бы она так глупо не умерла, сколько бы мы были вместе и были бы вместе вообще? В тот вечер меня уволили с работы, за драку. Я работал в высокопоставленном учреждении, и моя репутация должна была соответствовать. Подрался я с местным зевакой. Он сказал, не мне, но до меня дошли слухи, что я слишком часто привожу к себе какую-то девицу. Я хотел лишь сказать, что бы ни лез не в свое дело, а он нахально спросил не проститутка ли она? Я сломал ему три ребра и выбил челюсть. Начальник замял это дело, но ему пришлось меня уволить.
Мы с Варей гуляли по вечернему, тогда еще, Ленинграду. Она была в превосходном платье солнечного цвета, которое очаровательно оттеняло ее кожу персикого цвета. Ее темные волосы были рассыпаны по плечам. Я навсегда запомнил ее такой. Мы зашли в театр, ей страстно хотелось посмотреть на парижских балерин, но все билеты уже были распроданы. Варя состроила такую милую рожицу, что кассирша разрешила нам посмотреть спектакль у входа.
Она всегда получала, то, что хотела. Когда ей захотелось, она получила мою любовь, мою преданность, мою веру, мою душу и мое сердце. Она тоже меня любила, но не была склонна показывать это. Единственный признак ее любви - портрет.
Спектакль окончился поздно, Варя ужасно устала. Уже начало смеркаться и художники с площади расходились. Я умолял ее сделать портрет. Я готов был встать на колени, лишь бы она согласилась. Когда я вдоволь натешил ее самолюбие, она улыбнулась и присела на стульчик. Художник изумительно передал на картине ее черты лица, ее красоту, ее очарование. Но моя волшебница была не довольна.
Ей не хотелось таскаться по городу с ужасным "рисунком" (как сейчас помню ее язвительный голосок). Я предложил оставить портрет у меня, но она даже слышать этого не хотела. Я проводил ее до дома.
Весь следующий день я провалялся в кровати с больной головой. Я размышлял о наших отношениях, о том, что меня ждет дальше. Этим же вечером я получил от друга предложение. У него имелось весьма выгодное дельце и мне пришлось согласиться. Я уехал на 2 года, а Варя в письмах становилась все холодней и холодней.
Когда я вернулся домой, Варя прислала мне записку. Она просила приехать к ней. Только эти слова, и даже намека не было на ее чувства. Она жила на той же улице, в том же доме, в той же квартире. Вот только я не нашел прежнюю Варю. Вместо нее лежала женщина с округлившимся животом. Она была беременна. Она устало посмотрела на меня, своими зелеными глазами. Я готов был отдать жизнь за нее, но этот взгляд, как будто окатил меня водой. Варя говорила о своей жизни за последние 2 года. Она сказала, что я слишком молод и глуп, и не могу дать ей все то, что дает ей муж. Она была отстранена и холодна. Я ушел, не сказав и слова.
Каждый день я приходил к ней. Каждый день она выгоняла меня. Ей становилось все хуже и хуже. Она умирала. Лицо осунулось, глаза потускнели. Тени под глазами росли. Темные волосы ярко оттеняли бледную кожу. А я добивал ее.
В один день она не выдержала. Сказала лишь одно слово: ненавижу.
Я уехал в какой-то город. Не помню куда, да это и не важно. Мне пришло извещение от нотариуса. Моя Варенька умерла. Ее ребенок умер вместе с ней. Он не прожил и нескольких часов.
Как ни странно, я значился в завещании Вари. Она оставила мне портрет, который так не любила, но любил я.