Предварительно к чему-угодно еще М-р Блум смахнул большую часть пены и протянул Стивену шляпу и трость и встряхнул его на в общем ортодоксально Самаритянский манер в котором тот тяжко нуждался. Его (Стивена) сознание было не совсем что назвали б вы блуждающим, но несколько шатким и на его выраженное желание какого напитка хлебнуть М-р Блум, в виду часа который был и без колонки Вартрийских вод в распоряжении для их омовений не говоря уже питьевых целей, внезапно наткнулся на подходящую размуту предлагая, с ходу, приличность приюта извозчиков, как тот назывался, насилу в одном камня броске около Баттова моста, где могли б набрести они на что-либо из питья в форме молока и соды или минералки. Но как добраться туда была загвоздкой. Пока же пребывал он весьма в замешательстве ввиду долга тупо переданного ему принять какие-нибудь меры на предмет сего, он прикинул подходящие пути и средства во время чего Стивен неоднократно зевал. Насколько мог он видеть был тот несколько бледен в лице, так что пришло ему в голову в высшей степени целесообразным словить какой транспорт подходящий под описание, что отвечал бы в их тогда состоянии, оба они быв подвыстегнутыми, особенно Стивен, всегда допуская что подобная штука может найтись. Соответственно после пары таких предварительностей как чистка, хоть и позабыв поднять свой весьма мыльнопенный платок после того как исполнил тот свой долг по части бритья, оба пошли они по Биверовой улице или, более правильно, дорожке вплоть до ковальни и характерной вонючей атмосферы конюшен, где взяли левее от оттуда выходя на Амьенскую улицу ровно на углу у Дэна Бергина. Но как уверенно и предвидел он ни единого признака Ииуя не было там снующего в поисках клиента где-либо видно кроме четырехколески, нанятой по-видимому какими-то чуваками внутри на кутеже, снаружи Отеля Северная Звезда и ни симптома ее сдвиженья с места хоть на четверть дюйма когда М-р Блум, который был чем-угодно кроме профессионального свистуна, поднатужился окликнуть ее издавая что-то вроде свиста, держа свои руки аркой над головой, дважды.

Это была затруднительно но, заставляя здравый смысл на сие повлиять, очевидно ничего тут не попишешь как облечь неприятность в довольную мину и двинуть пешком что они соответственно и сделали. Таким образом, срезая кругом у Маллетта и Сигнал Хауса которых они вскоре достигли, проследовали они волей-неволей в направлении конечной Амьенская улица, М-р Блум давая гандикап тем обстоятельством что одна из внутренних пуговиц его брюк, чуть варьируя вящую временем поговорку, пошла дорогой всех пуговиц хотя, входя тщательно в дух предмета, он героическим образом мыслил лёгко сию незадачу. Так как ни одного из них время особо не поджимало, как оказалось, и температура освежающа с тех пор как прояснилось после недавнего посещения Юпитера Дождивца, побрели они дальше мимо, где пустое транспортное средство находилось в ожидании без ездока или кучера. Аккурат случись там пескосыпу одному Дублинской Объединенной Трамвайной Компании случиться как раз возвращаться назад, более старший изложил своему спутнику à propos того инцидента свое собственное подлинно чудесное спасение некоторой недавности. Они миновали главный вход Грейт Нозерн вокзала, начальный пункт на Белфаст, где конечно все движение было приостановлено в такой поздний час и минуя задний вход морга (место не очень заманчивое, если не сказать ужасное очень даже, тем более ночью) в конечном итоге достигли Докской Таверны и своим чередом повернули на Кладовую улицу, знаменитую своим полицейским участком округа С. Между этим пунктом и высокими в настоящее время неосвещенными складами Бересфордовой Площади Стивен задумал подумать об Ибсене, как-то ассоциированным с Беардом каменщик что в его уме на Тэлботской Площади, сперва поворачивая направо, в то время как другой, кто действовал в качестве верного Ахата, вдохнул с внутренним удовлетворением запах городской пекарни Джеймса Рурки, расположенной довольно близко ко где были они, очень аппетитный запах на самом деле хлеба нашего насущного, из всех товаров населения первичного и наиболее необходимого. Хлеб, столп жизни, добывай себе на хлеб, О скажи мне где фигурный хлеб, у Рурки у булочника вот ответ.

En route, к своему молчаливому и, даб уж слишком тонко на том не заострять, еще не совершенно трезвому попутчику, М-р Блум, который при любом раскладе, полностью владел своими способностями, никогда того более, вообще-то отвратительно тверез, произнес слово предостережения относительно опасностей ночного города, женщин дурной славы и жуликов в шикарных прикидах, что, едва разрешаемое разок иногда, хоть и не в качестве обыденной практики, являлось по натуре своей чем-то вроде смертельной ловушки для молодых парней его возраста, особенно если приобрели они уже пристрастие к выпивке под влиянием спиртного, если конечно не знал ты немного джиу-джицу на всяк нежданность, ибо даже малый плашмя на спине мог бы дать опасного пинка если ты не на чеку. В высшей степени провиденциальным стало появление на сцене Корни Келлехера, когда Стивен был блаженно неведущ что, но если б не тот чувак-на-брешь подвернувшись в одиннадцатом часу, конец мог бы быть что быть ему кандидатом для травматологического отделения или, терпя в том неудачу, исправительной тюрьмы и предстания в суде на следующий день перед М-ром Тобиасом или, он будучи солиситором скорее, старой Стены, он имел в виду сказать, или Махоуни что просто сулило крах любому, когда о том пройдет слух. Причина что упомянул он тот факт заключалась в том, что многие из тех полицейских, которых он радушно недолюбливал, были по общему признанию неразборчивы в служении Короне и, как сформулировал М-р Блум, припоминая случай или два в Дивизионе А на Кланбрассильской улице, готовы изругнуть дыру сквозь десятигалонный котел. Никогда нет их на месте когда нужны но в тихих уголках Города, Пемброук Роуд, например, стражи закона были весьма заметны, очевидной причиной бывая что им платили чтоб охранять высшие классы. Другой вещью что прокомментиро-вал он являлось вооружение солдат стрелковым или холодным оружием любого описания, склонного выпалить в любой момент, что являлось равносильным подстреканию их против гражданского населения стоит вдруг по любой случайности им повздорить из-за чего-либо. Ты разбазарил свое время, очень благоразумно уверял он, и здоровье, а также характер помимо чего, расточительмания сути, скорые женщины полусвета чреваты прихватить приличную сумму к уплоченному и величайшей опасностью из всех была с кем напьешься ты хотя, касаясь сильно болезненного вопроса стимулянтов, сам он смаковал бокал отборного выдержанного вина по сезону в качестве как питательном так и кроветворном и обладающего слабительным достоинством (особенно доброе бургундское которого являлся он твердым приверженцем) все же никогда сверх определенной точки, где он неизменно подводил черту, так как вело то просто кругом к неприятностям не говоря уже вообще о твоем пребывании на нежной милости остальных фактически. Более всего он враждебно прокомментировал дезертирство Стивена всеми его охочими по барам собратьями кроме одного, один из вопиющнейших образцов ренегатства со стороны его брата медика при любых обстх.

- И тот был Иудой, сказал Стивен, кто до того не произнес ничего бы то ни было какого-либо рода.

Обсуждая эти и родственные темы направились они прямиком через задник Таможенного Дома и прошли под Кольцево-Линейным мостом, где жаровня угля, горящего пред караульной будкой или чем-то ей подобным, привлекла их скорее плетущиеся шаги. Стивен по собственному почину остановился без какой особой причины взглянуть на кучу пустых булыжников и при свете исходящем от жаровни мог он лишь различать темноватую фигуру корпоративного сторожа внутри сумрака будки. Он начал припоминать что это уже случалось, или упоминалось уже случавшимся, раньше но ему стоило немалого усилия, пока не вспомнил он что узнал в будке былого друга своего отца, Гамли. Чтоб избежать встречи подался он поближе к колоннам железнодорожного моста.

- Там кто-то поприветствовал тебя, сказал Блум.

Фигура среднего роста, рыская очевидно под сводами, поприветствовала снова, выкрикивая: Ночи! Стивен разумеется вздрогнул довольно одурманено и остановился возвратить любезность. М-р Блум, побуждаемый мотивами врожденной деликатности в той мере в какой он всегда верил в несование в чужие дела, отодвинулся но тем не менее остался на шухере с тенью тревоги хоть и без капли испуга. Пусть и необычны в районе Дублина, знал он что отнюдь не был неизвестен тот своими десперадос, у которых не было фактически не на что жить, слоняясь по улице подкарауливая и повсеместно терроризируя мирных пешеходов путем приставления револьвера к их голове в некотором уединенном месте за пределами собственно города, изнуренные голодом бездельники из категории набережной Темзы, могут они там ошиваться или просто мародеры готовые удрать с чем-угодно что смогут одним махом вырвать по мановенному требованию, твоими деньгами или твоей жизнью, оставляя тебя там толкать мораль, с кляпом и удавкой.

Стивен, когда уже обращавшаяся фигура подошла вплотную, хоть и сам не был в чрезмерно трезвом состоянии, узнал душок Корли несущий гниловатой сивухой. Лорд Джон Корли некоторые звали его и родословная его произошла таким образом. Был он старшим сыном Инспектора Корли из дивизиона Г, впоследствии скончавшегося, который женился на некоторой Катрин Брофи, дочери одного Лаутского крестьянина. Его дед Патрик Майкл Корли из Нью Росса взял там в жены вдову одного кабатчика в девичестве Катрин (тоже) Талбот. Слухи молвят (хоть и не проверенные) что происходила она из дома лордов Талботов в чьем особняке, на самом деле неоспоримо превосходной резиденции своего рода и весьма стоящей осмотра, мать ее или тетка или какая-то родственница, женщина, как далей шел сказ, чрезвычайной красоты, пользовалась почетом быть в услужении на посудомойке. Это до сих пор и было причиной, почему все еще сравнительно молодой хоть и опустившийся человек, что обращался сейчас к Стивену, и упоминался некоторыми с приколистскими наклонностями как Лорд Джон Корли.

Отводя Стивена в сторонку имелась у него по обыкновению печальная песенка рассказаться. Не болей одного гроша чтоб заплатить за ночлег. Друзья его все кинули. Далее к тому ж поссорился он с Ленеханом и назвал его Стивену подлым мудаком ебучим с вкраплением некоторого количества других совершенно неуместных выражений. У него не было работы и умолял он у Стивена сказать ему где на божьем свете мог бы найти он себе какое-то, какое-угодно вообще, дело. Нет, была то дочь матери на посудомойке, кто приходилась молочной сестрой наследнику дома или иначе были они родственниками по матери каким-то образом, оба явления происходя одновременно, если только вся штука не была полной фабрикацией от начала до конца. Как бы то ни было был он уже втянут по полной.

-Я бы не просил тебя только, продолжал он, моей торжественной клятвой и знает Бог я на полной мели.

-Будет там работенка одна завтра или на следующий день, сказал ему Стивен, в школе для мальчиков в Долки младшим ассистентом. М-р Гаррет Дизи. Попробуй. Ты можешь упомянуть мое имя.

-О, Господи, отвечал Корли, безусловно преподавать в школе я бы, приятель, не смог. Никогда не был я одним из ваших смышлёнышей, добавил он с полуусмешкой. Дважды застревал в младшей школе при Христианских Братьях.

-Мне самому негде спать, проинформировал его Стивен.

Корли на первую вскидку склонен быть подозревать, что связано сие что Стивена выгнали из его дыры за то что привел девку гребанную-нибудь с улицы. Была тут ночлежка одна на Мальборо улице, у М-с Малоуни, но она обойдется только в шестипенсовик и полна сброда, однако М"Коначи рассказал ему что получишь ты достаточно приличное обслуживание в Медной Голове там на Винокабацкой улице (что отдаленно наводило адресуемую персону на мысль о брате Бэйконе) за шиллинг. Он также был сильно голоден, хоть и не промолвил о том ни слова.

Несмотря что штука подобного рода происходила и в любую другую ночь или очень близко к тому, все же чувства Стивена взяли над ним вверх в некотором смысле, хоть и знал он что новехонькая эта Корлиева канитель наравне с другими с трудом заслуживала большого доверия. Однако haud ignarus malorum miseris succurrere disco, etcetera, /лат. не так уж в невзгодах и несведущ научился я приходить на помощь несчастным, и так далее/ , как замечает Римский поэт, особенно так как будто нарочно выдавали получку ему после каждой середины месяца, что и было датой месяца между прочим, хоть и добрый кусок средств был уничтожен. Но сливки с шутки заключались в том, что ничем уж не было выбить из Корлиевой головы, что живет тот в достатке и нет у него больше дела как раздавать нуждающимся. Тогда как. Все же засунул он руку в карман, не с мыслью найти какой-нибудь еды, но думая что мог бы одолжить ему сколько-то в пределах шиллинга или вроде того взамен, так что мог бы тот постараться во всяком случае и достать достаточно поесть, но результат был отрицательным ибо, к своей досаде, обнаружил он свою наличность пропавшей.

- Это ж полукроны, чувак, поправил его Корли.

И таковыми на самом деле они и оказались. Стивен так или иначе одолжил ему одну из них.

- Споси, ответил Корли, ты - настоящий джентельмен. Я отплачу тебе когда-нибудь. А кто это там с тобой? Я видел его пару раз в Блеющей Кобыле на Кэмденской с Бойланом, дельщиком афиш. Ты мог бы замолвить за нас доброе словечко чтоб меня взяли в туда. Я бы был человеком-сендвичем только девушка в офисе сказала мне что они переполнены на следующие три недели, чувак. Боже, надо бронировать заранее, чувак, можно подумать будто это все для Карла Розы. Мне похуй все равно пока не будет работы, пусть хоть дворником.

Затем не столь уж кривя ртом после двух и шести что получил сообщил он Стивену про какого-то типа по имени Багс Комиски, которого сказал он Стивен хорошо знает по Фулламу, судовому поставщику, бухгалтер там что ошивался частенько у Нэйгла на задворках с О"Марой и одним мелким парнем с заиканьем по имени Тайи. В любом случае посадили его последней ночи накануне и оштрафовали на десять шиллингов за нарушение порядка в нетрезвом виде и отказ проследовать с констеблем.

М-р Блум тем временем продолжал сновать поблизости булыжников около жаровни угля пред будкой корпоративного сторожа, который очевидно ненасытнен до работы, неожиданно поразило его, вкушал серию в тихих сорок кивочков во всех отношениях и целях за свой собственный личный счет пока Дублин спал. Он кидал странный в то же самое время взгляд то и дело на Стивеного что угодно кроме безупречно одетого собеседника, как будто видел уже этого вельможу где-то или иначе, хотя где не имел возможности он правдиво констатировать, равно как и не было у него отдаленнейшего понятия когда. Будучи уравновешенным индивидом что мог бы дать несколько очей вперед не мало кому впо части проницательного наблюдения, также заметил он о того очень ветхой шляпе и расхлябанно носимой одежде как правило свидетельствуя о хроническом безденежьи. Вероятно был он одним из его прихлебателей, но в деле сего было это просто вопросом чьего-либо сидения на шее своего соседа за дверью повсеместно, во всей глубине, так сказать, более глубокой глуби и по поводу сего если вот кому на улице случись очутиться на скамье подсудимых самому, каторжные работы с или без возможности замены штрафом были бы очень редкой птицей совершенно. В любом случае обладал тот законченным количеством холодной самоуверенности перехватывая людей в такой час ночи или утра. Очень жирно было это определенно.

Парочка разошлась и Стивен присоединился к М-ру Блуму который, своим натренированным глазом, выкупил что тот поддался елейноречию другого паразита. Намекая на сию встречу сказал он, смеясь, Стивен, вот что:

- Счастье изменило ему. Он просил меня попросить тебя попросить кого-то по имени Бойлан, расклейщика афиш, устроить его человеком-сэндвичем.

При этом известии, к которому он казалось выказал мало интереса, М-р Блум уставился рассеяно на протяжении половины секунды или вроде того в направлении ковшовой драги, носящей с гордостью далеко прославленное имя Эбланы, пришвартованной вдоль Таможенной Пристани и весьма вероятно Не поддающейся ремонту, на счет чего он заметил уклончиво:

-Каждый получает их собственную порцию везенья, говорят. Счас вот упомянул ты об этом лицо его было мне знакомо. Но, оставим это на минутку, с каким количеством расстался ты, поинтересовался он, если конечно я не слишком любопытен:

-Полкроны, ответил Стивен. Полагаю он ж нуждается где-то спать.

-Нуждается, извергся М-р Блум, изображая далеко не малейшее удивление при сем известии, я могу вполне доверять утверждению и я гарантирую что он без вариантов так и делает. Каждому по его потребностям или каждому по его делам. Но, говоря о вещах в общем случае, где, добавил он с улыбкой, сам ты собираешься спать? Идти в Сэндиковку не может быть и речи. И даже полагая что ты б так и сделал, ты не попадешь внутрь после того что случилось на Уэстланд Роу станции. Просто вымотался за зря. Я не имею тут в виду допускать диктовать тебе ни в малейшей степени, но зачем ушел ты из отцового дома?

-Искать несчастья, был ответ Стивена.

-Встречал я твоего уважаемого отца при одном недавнем событии, дипломатически возразил М-р Блум, собственно говоря сегодня, или чтоб быть строго точным, вчерашним днем. А где он обитает в настоящее время? Заключил я в ходе разговора что он переехал.

-Думаю он где-то в Дублине, отвечал незаинтересованно Стивен. Почему?

-Одаренный человек, произнес М-р Блум о М-ре Дедалусе старшем, в бо́льших чем одном отношениях и прирожденный рассказчик если когда и был один. Он черпает огромную гордость, вполне законно, Из тебя. Ты мог бы вернуться назад возможно, осмелился он, все еще думая об очень неприятной сцене на Вестланд Роу вокзале, когда совершенно очевидно было что двое других, Маллиган, то бишь, и тот Английско туристический его дружок, которые в итоге и обставили своего третьего товарища, терпеливо старались, как если бы вся чертова станция принадлежала им, смыться от Стивена в неразберихе.

Не последовало никакого ответа ожидаемого на это сображение однако, каким бы тот ни был, Стивена мысленный взгляд будучи слишком занято погруженным в картину его семейного очага последний раз видел он его со своей сестрой Дилли сидящей у камина, ее волосы распущены, в ожидании слабой Тринидадской какаовеллы, что была в закопченном чайнике приготовленной быть, так чтоб она и он могли выпить ее с овсяным настоем вместо молока после Пятничной селедки, что съели они по две за пенни с по яйцу на каждого для Мэгги, Буди и Кейти, кошка тем временем пожирая под катком для белья месиво из яичных скорлуп и обугленных рыбьих голов и костей на квадратном кусочке коричневой бумаги, в соответствии с третьей заповедью церкви поститься и воздерживаться в дни приказанные, было то начало квартала или если не, Постные дни или что-то вроде того.

-Нет, М-р Блум повторил снова, я бы лично не возлагал много доверия на того доброго приятеля твоего что привносит юмористический элемент, Д-ра Маллигана, в качестве гида, философа и друга если б был в твоих ботах. Он знает с какой стороны его маслом хлеб намазан, хоть по всей вероятности никогда и не осознавал, что это такое быть без регулярных обедов. Конечно ж ты не заметил столько сколько я. Но не вызвало б у меня ни малейшего удивления узнать, что понюшка табаку иль чего-то наркотического было добавлено тебе в стакан с каким-то последующим намерением.

Он понимал, однако, из всего что слышал, что Д-р Маллиган являлся многогранным разносторонним человеком, ни в коем случае не скованным медициной только, который быстро продвигался вперед в своем ряду и, если свидетельство являлось подтвержденным, сулило ему в не слишком отдаленном будущем наслаждаться процветающей клиентурой в качестве тонного медицинского практиционера, получая щедрое вознаграждение за свои услуги, в добавок к профессиональному статусу чего спасение им того человека от верного утопания посредством искусственного дыхания и того что в Скерриз называется первой помощью, или был Малахайд это?, являлось, был он обязан отметить, чрезвычайно смелым поступком, который не мог бы он захвалить слишком высоко, так что честно говоря пребывал он в совершенном затруднении постичь, какая на земле причина могла б быть на изнанке сего за исключением что умалил он это до чистого упрямства или зависти, ясно и просто.

-Если только все это просто сводится к одному и он является тем что зовется повыуживать твоих мозгов, рискнул выпалить он.

Сдержанный взгляд наполовину заботливости наполовину любопытства усиленный дружелюбностью что мельком кинул он на Стивеново в настоящее время мрачноватое выражение черт лица не пролил моря света, вообще собственно никакого на проблему того позволил ли он себе быть жестко одураченным чтоб судить по двум или трем унылым замечаниям он позволил обронить или же, как раз наоборот, видел ситуацию насквозь, и по какой-то или иной причине лучше всего известной ему самому позволил положению дел более или менее...Угнетающая бедность на самом деле имела подобный эффект и он более чем предполагал что, высокими образовательными способностями тот хоть и обладал, испытывал он отнюдь не малую трудность в сведении концов с концами.

Вплотную к мужскому публичному уриналу заметили они фургон мороженщика, вкруг которого группка предположительно итальянцев в горячей перебранке избавлялась от многоречивых выражений на своем оживленном языке в особенно возбужденной манере, между сторонами существуя кой-какие мелкие разногласия.

- Puttana madonna, che ci dia i quattrini! Ho ragione? Culo rotto!

- Intendiamoci. Mezzo sovrano piu...

- Dice lui, pero!

- Mezzo.

- Farabutto! Mortacci sui!

М-р Блум со Стивеном вошли внутрь приюта извозчиков, непретенциозного деревянного строения, где, прежде того, он редко если вообще бывал раньше, первый прошептав предварительно второму несколько намеков к вопросу о хозяине сего говорят и бывшем тем когда-то знаменитым Козлодером, Фицхаррисом, членом Непокорных, хоть он и не мог ручаться за действительные факты, в которых очень вероятно не было ни следа правды. Несколько мгновений спустя увидели наших двух сомнамбул благополучно усевшившимися в укромном уголке лишь только чтоб быть встреченными пялящимися взглядами от решительно пестрого сборища бродяг и бездомных, и прочих недескриптивных представителей рода homo, уже поглощенных там едой и питьем, разноображенными разговором, для кого они по всей видимости представляли собой объект подчеркнутого любопытства.

- Сейчас касаясь чашки кофе, рискнул правдоподобно предложить разбить лед М-р Блум, приходит мне тут в голову, что следовало б выбрать тебе образец чего-нибудь в форме еды посущественней, скажем, какого рода булочку.

Соответственно первым его актом было с характерным хладнокровием заказать эти штуки по-тихому. Сброд извозчиков или грузчиков, или кем бы они ни были, после беглого осмотра, отвернул свои глаза, явно неудовлетворенные, прочь, хоть один рыжебородый испитый индивид, часть волос чья была с проседью, матрос, вероятно, и все глазел еще какое-то ощутимое время перед тем как перенести свое поглощенное внимание на́ пол. М-р Блум, пользуясь правом свободной речи, он имея лишь поклонное знакомство с диспутируемым языком, хотя, по правде говоря, скорее в затруднении сверх voglio, заметил своему протеже внятным тоном голоса, касаемо генеральной баталии на улице, которая все еще продолжала бушевать живо и без удержу.

- Прекрасный язык. Я имею в виду для певческих целей. А что ты поэзию не пишешь свою на этом языке? Bella Poetria! Он так мелодичен и полон. Белладонна. Voglio.

Стивен, который до смерти старался всеми силами зевнуть если б мог, страдая от апатии самого общего плана, отвечал:

-Чтоб заполнить ухо слонихи. Они там пререкались из-за денег.

-В самом деле? Спросил М-р Блум. Конечно, присовокупил он задумчиво, по внутреннем размышлении того что есть больше языков с которых начать нежели были абсолютно необходимы, все это мог быть просто южный ореол что его окружает.

Хозяин приюта поставил посредине сего тет-а-тета кипящую до краев чашку отборной бурды с ярлыком кофе на стол и один скорее допотопный образец булки, или так это казалось. После чего он пробил отступление к своей стойке, М-р Блум положив хорошенько окинуть его прямым взглядом позже так чтоб не показаться ... по причине чего побуждал он Стивена проследовать глазами в то время как выказывал почести тайком подталкивая чашку того что временно предполагалось называться кофе постепенно поближе к нему.

-Звуки суть всё притворства, произнес Стивен после паузы некоторого короткого времени, как и имена. Цицерон, Подмор, Наполеон, М-р Дружище. Иисус, М-р Дойл. Шекспиры были так же обычны как и Мэрфи. Что есть в имени?

-Да, определенно, непритворно согласился М-р Блум. Конечно. Наше имя было тоже изменено, добавил он, подталкивая так называемую булку напротив.

Рыжебородый матрос, который не отрывал свой метерологический глаз от новоприбывших, взял Стивена на абордаж, которого выделил он в особенности для внимания, прямо путем вопрошания:

-И что как твое имя бы могло быть?

Прямо в самый последний момент М-р Блум коснулся ботинка своего спутника, но Стивен по всей видимости не обращая внимание на теплое надавливание из неожиданного места, отвечал:

-Дедалус.

Матрос тяжело уставился на него из пары сонных мешковатых глаз, несколько заплывших от чрезмерного потребления бухла, предпочтительно старого доброго голландского джина с водой.

-Знаешь ты Саймона Дедалуса? спросил он пространно.

-Слыхал о нем, сказал Стивен.

М-р Блум на одно мгновение потерян во всех ориентирирах, видя что остальные явным образом подслушивают тоже.

-Он ирландец, самоуверенно утверждал моряк, все еще пялясь сильно тем же способом и кивая. Весь ирландец.

-Слишком весь ирландец, ему Стивен в ответ.

Что до М-ра Блума тот не мог разобрать ни где голова где хвост у всего этого и только спрашивал себя какая же возможная связь когда моряк по своему собственному почину повернулся к остальным обитателям приюта с замечанием:

-Видамо я как он по двум яйцам на бутылках с пятидесяти футов чрез плечо бил. Выстрел с левой насмерть.

Хоть и был он слегка препятствуем случайным заиканием, и жесты его быв также неуклюжи если можно так выразиться, тем не менее делал все от него зависящее чтобы объяснить.

-Бутылки вон там, скажем. Пятьдесят ярдов отмерены. Яйца на бутылках. Вскидывает ружье чрез плечо. Целится.

Он повернул свое тело кругом наполовину, полностью закрыл свой правый глаз. Затем сморщил он свои черты как-то искоса и выглянул в ночь с весьма нерасполагающим складом лица.

-Пум, крикнул тогда он раз.

Вся публика была в ожидании, предвидя дополнительную детонацию, там оставаясь еще дальнейшее яйцо.

-Пум, крикнул он дважды.

Яйцо два очевидно уничтоженное, он кивнул и подморгнул, добавляя кровожадно:

-Буффало Билл наповал стреляет,
Ни разу не промазал, никогда не сплошает.
Последовало молчание пока М-ру Блуму приятности ради не захотелось просто спросить его было ли то для соревнования в стрельбе наподобие Бисли.

-Прошу прощения, сказал матрос.

-Давно ли? Преследовал М-р Блум не дрогнув ни на толщинку волоса.

магическим влиянием алмаза режет алмаз, это может делом быть десяти лет. Он гастролировал по широкому миру с Королевским Цирком Хенглера. Я видамо как делал то он в Стокгольме.

-Любопытное совпадение, поверял ненавязчиво Стивену М-р Блум.

-Мэрфи - мое имя, продолжал матрос. Д.Б. Мэрфи из Карригалоу, Знаешь где это?

-Квинстаун харбор, отвечал Стивен.

-Правильно, сказал матрос. Форт Кэмден и Форт Карлайл. Вот откуда я родом. Я принадлежит там. Вот откуда я родом. Моя малышка живет там. Она ждет меня, я знаю. За Англию, дом и красоту. Она моя собственная настоящая жена которую я счас вот уже семь лет не видел, плавая кругом.

М-р Блум легко мог нарисовать его пришествие на эту сцену, возвращение домой в моряка придорожную хибарку после того как наебал Дэйви Джонса, дождливой ночью при слепой луне. Чрез весь мир ради жены. Хорошенькое количество историй имелось на эту конкретную Алиса Бен Болт тему, Енох Арден и Рип ван Винкл и помнит ли кто поблизости Каока О"Лири, излюбленный и наиболее утомительный кусок декламации что-то вроде бедного Джон Кейзи и кусочек совершенной поэзии в своем собственном маленьком роде. Никогда и речи нет о беглой жены назад возращении, как бы много ни преданной отсутствующему. Лицо в окне! Судите об его ошеломлении, когда все-таки пересек грудью он ленточку и ужасная правда осенила его касаемо о лучшей его половине, потерпев крушение в самых своих чувствах. Ты меня уж очень мало ожидала, но я пришел остаться и дать свежий старт. Там она сидит, соломенная вдова, у того же самого камелька. Думала нет уж меня в живых, укачанного в колыбели пучин. А вот сидит дядюшка Чабб или Томкин, смотря по обстоятельствам, хозяин бара Корона и Якорь, в одних рукавах, пожирающий стейк с луком. Нет стула для отца. Бруу! Ветрило! Ее новоиспеченный вновь прибы́вший у нее на коленке, посмертный ребенок. С высоким ро! и рэнди ро! и моей галопом неистовой скакуньи тэнди, О! Покорись неизбежному. Оскалься и терпи. Остаюсь с огромной любовью твоим разбитым сердцем мужем Д.Б.Мэрфи.

Матрос, который с натяжкой выглядел обитателем Дублина, обернулся к одному из возниц с вопросом:

-У тебя там случаем штуки нет такой как жувка лишняя при себе?

Возница к кому обращались как оказалось не имел, но хозяин достал кубик табаку из своего доброго жакета висящего на гвозде и желанный объект был передан из руки в руку.

-Благодарствую, сказал матрос.

Он положил понюшку себе в рот и, жуя и с парочкой медленных запинок, продолжал:

-Мы прибыв утром сегодня в 11. Трехмачтовик Рузвэн из Бридгвотера с кирпичами. Я нанялся только б добраться. Получил расчет сегодня вечером. Вот моя увольнительная. Видите? Д.Б.Мэрфи, Г.М./С.

В подтверждение чего заявления извлек он из внутреннего кармана и протянул своему соседу какой-то не очень опрятного вида сложенный документ.

- Наверняка ж повидал ты приличную долю мира, заметил хозяин, облокачиваясь на стойку.

-Почемо, ответил матрос по размышлении по сему, поплавал я тут малость кругом как впервые примкнул на. Был в Красном Море. Был в Китае и Северной Америке и Южной Америке. Был мы в одно плавание пиратами гоним. Видал я айсбергов в изобилии, гроулеров. Был я в Стокгольме и Черном Море, Дарданеллах под Капитаном Долтоном, лучшим долбанным мужиком когда-либо топившим судно. Видамо Россию. Gospodi pomilтебя. Это русские так молится.

- Странные виды видал ты, и не говори, вставил возница.

-Почемо, сказал матрос, передвигая свою наполовину сжёванную понюшку. Видамо я и странные вещи тоже, верха и низы. Видамо я как крокодил зубец у якоря откусил ровно так же как я тут прессушку эту жую.

Он достал изо рта сочный комок и, располагая его меж зубов, свирепо прикусил:

-Кхаан! Вот так. И видамо я людоедов в Перу, что пожирают трупы и лошадиные печени. Смотри сюда. Вот они. Мне прислал там один мой друг.

Он достал неловко открытку с картинкой из внутреннего кармана, что казалась каким-то в своем роде музейным экспонатом и толкнул ее вдоль стола. Напечатный материал на ней констатировал (по-испански): Хижина у Индейцев. Бени, Боливия.

Все сконцентрировали свое внимание на показываемую сцену, группу дикарских женщин в полосатых повязках на бедрах, скорчившись, щурясь, кормя грудью, хмурясь, спящих среди роя младенцев (там должна была их добрая дюжина быть) снаружи примитивных ивовых хижин.

-Жует коку целый день, добавила общительная пилотка. Желудки как хлебная терка. Отрезает себе сиськи когда не могут больше рожать. Смотри они сидят там с голыми полностью яйцами, пожирая сырую печень у мертвой лошади.

Его открытка оказалась центром внимания для месье новичков на пару минут если не больше.

-Знаете как не подпускать их близко? поинтересовался он так в общем.

Не имеясь добровольцев высказаться, он подмигнул, говоря:

-Стекло. То завораживает их. Стекло.

М-р Блум, без выказывания удивления, ненавязчиво перевернул карточку чтоб досконально рассмотреть частично стертый адрес и почтовую марку. Гласила она следующее: Почтовая Карточка, Сеньор А Кровянсон, Галерея Могильче, Сантьяго, Чили. Никакого очевидно сообщения там не было, как он отметил особо.

Хоть и не тайный верующий в жуткую историю поведанную (или дело с палением по яйцам если на то пошло несмотря на инцидент с Вильгельмом Теллем и Лазарилло-Дон Сезар де Базаном, описанный в Маритане, в котором случае пуля первого прошлась сквозь шляпу второго) обнаружив расхождение между именем (предполагая что он являлся тем кем и представлялся быть и не плавал под чужими цветами, после того как назвал все румбы компаса задом-наперед по строгому секрету) и фиктивным адресатом послания, что заставило его дать пищу некоторым подозрениям о верительных грамотах нашего друга, не смотря что это напомнило ему в некотором роде об одном долголелеямом плане он намеревался в один прекрасный день осуществить там в среду или субботу путешествия в Лондон далеким морем, не говоря уже что он никогда прежде не путешествовал до какой-либо значительной протяженности однако являлся в сердце прирожденным искателем приключений, хоть шуткою судьбы и оставался неизменно сухопутной крысой, кроме как что зовете вы съездить в Холихэд что было самым его длинным. Мартин Каннинхэм часто говорил что добудет через Игана пропуск, но какая-то черт-возьми помеха или что-то еще вечно возникало с конечным результатом что вся схема проваливалась. Но даже предположив что вот действительно дошло до вываливания нужной суммы и разбивания у Бойда сердца было то и не так дорого, кошелек позволяя, пара гиней самое крайнее учитывая проезд до Маллингара, куда он прикидывал поехать было пять и шесть, туда и назад. Путешествие было б благотворно для здоровья за счет бодрящего озона и являлось бы в каждом отношении подлинно приятным, особенно для человека с не в порядке печенью, наблюдая различные места вдоль маршрута, Плимут, Фолмут, Саутхэмптон и так далее кульминируя в познавательном туре видов великой метрополии, зрелище нашего современного Вавилона где без сомнения увидит он огромные улучшения, тауер, эбби, богатство Парк лэйн с чем возобновить знакомство. Другая вещь просто поразившая его в качестве ни в коей мере не дурной идеи была что мог бы он оглядеться пристально на месте по сторонам, чтоб посмотреть насчет попытаться договориться насчет концертного тура летней музыки охватывающей наиболее знаменитые места развлечений, Маргейт со смешанным купанием и первоклассными водолечебницами и спа, Истборн, Скарборо, Маргейт и так далее, прекрасный Борнмаут, Ченнел айлендс и подобные изящные местечки, что могло б оказаться в высшей степени вознаграждающим. Нет, конечно, наспех собранный по углам ансамбль либо местные дамы прямо на месте, посмотри на тип М-сисс С.П.Маккой отдолжи мне свой чемодан и я пришлю тебе билетик. Нет, что-то тип-топовое, каста Ирландии всех звезд, гранд оперная компания Флауер-Твиди с его собственной законной супругой как ведущей солисткой, так и крепким ответом Елстер Граймс и Муди-Мэннерс, дело совершенно простое и он был весьма сангвинен в успехе, позаботиться разрекламировать в местных газетах можно было бы посредством какого-нибудь чувака с капелькой хвастливости, который мог бы напрячь нужные пружины и таким манером соединить дело с потехой. Но кто? Вот это была загвоздка.

Также, не будучи вообще-то столь уж уверен, пришло на ум ему огромное поле расчистить бы следовало по линии расчищения новых маршрутов, чтоб шагать со временами в ногу касательно Фишгард-Росслэр маршрута который, сие обсуждалось, еще раз оказался на ковре в Околичностных департаментах с обычным количеством красной тесьмы и тягомотины упадочных старперов и болванов в общем. Громадная возможность здесь определенно была для пуша и энтерпрайза чтоб удовлетворить путешественные потребности публики в целом, среднего человека, т.е. Брауна, Робинсона и Ко.

Являлось предметом то сожаления, а также абсурда судя сего по лицу и далеко немалой виной нашему хваленому обществу, что человек с улицы, когда система действительно нуждается в поднятии тонуса, ради неприятности в пару жалких фунтов лишен был увидеть мира побольше в котором они жили вместо того чтобы как куры всегда и после сидеть взаперти с тех пор как старый мой как бишь его взял меня в жены. В конце концов, черт возьми, имели они свои одиннадцать и более унылых месяцев этого и заслуживали радикальной смены местоположения после молотилова городской жизни в летнее время на выбор, когда ж в Природы матери на впечатляющей своей здесь высоте характере ничего нет как кроме на новый жизнь давать взаймы срок. На родном острове имелись в равной степени превосходные возможности для отдыхающих, восхитительные теллурные места для омоложения, предлагая обилие приманок так же как и бодрящую тонизацию для системы в и вокруг Дублина и его живописных окресностей даже, Пулафуки до которой имелся трамвай на пару, но также подальше от обезумевшей толпы в Виклоу, точно названным садом Ирландии, идеальной местности для пожилого машиниста так долго пока не захиреет она, и в дебрях Донегала где если сообщение говорило правду взор чрезвычайно был величественен, хоть последним названное место было и не легко добираемо так что наплыв посетителей не есть пока еще все что можно было б предполагать выдающиеся прибыли из этого извлеченными быть, пока Хаут со своими историческими аллюзиями и наоборот, Силкен Томас, Грейс О"Молли, Георг IV, с рододендронами пару сотен футов над уровнем моря являлся излюбленным местом со всякими типами и званиями людей особенно по весне когда юношеские причуды, хоть это и имеет свою собственную дань смертей вследствие падения со скал преднамеренно либо случайно, обычно, кстати, с левой, находясь всего в трех четвертях часа ходу от колонны. Потому что конечно же новейшее туристическое путешествование находилось пока еще всего лишь в своем младенчестве, так сказать, и удобства оставляли много чему еще пожеланным быть. Интересным понять казалось ему из побуждений любопыства, ясно и просто, было было ли то передвижение что создавало путь или наоборот или на самом деле обе стороны. Он перевернул обратную сторону карточки, картинкой, и передал ее вдоль Стивену.

- Видамо я китайца один раз, рассказывал доблестный повествователь, что имел маленькие пилюльки типа шпатлевки и он клал их в воду и раскрывались они и каждая была какой-то разной. Одна была корабль, другая дом, другая цветок. Варит крыс тебе в супе, аппетитно добавил он, эти чинки так делает.

Возможно наблюдая выражение сомнительности на их лицах путешественник по свету продолжал, придерживаясь своих приключений.

-И видамо я чувака убитого в Триесте одним итальяшкой. Ножом ему в бок. Нож как этот вот.

Во время разговора он показал опасного вида складной нож вполне соответствующий его характеру и стал держать его в нападающей позиции.

-Там борделе одном сказывали про про одно разводилово между двумя контрабандистами. Парниша спрятался за дверью, подошел к нему сзади. Вот так. Готовься с Богом встретится твоим, говорит он. Чак! Он вошел ему в поясницу по саму задницу.

Его тяжелый взгляд сонно блуждая кругом как бы бросал вызов их дальнейшим вопросам даже стоило бы случаем им того и хотеть.

-Это добрый кусок стали, повторил он, рассматривая свой внушительный стилет.

После ужасной развязки чего достаточной чтоб ужаснуть и самого крепкого он схлопнул лезвие щелчком и сложил оружие под вопросом прочь как и раньше в свою комнату ужасов, другой карман.

-Искуссны они по холодной стали, кто-то кто находился очевидно в темноте сказал в пользу их всех. Вот было почему и думали в парке убийства непокорных совершены были иностранцами за счет теми использования ножей.

При этой реплике, пущенной очевидно в духе того где неведение блаженство суть, М-р Блум и Стивен, каждый своим собственным особенным манером, оба истинктивно обменялись значительными взглядами, в религиозной тишине строгой между нами разновидности однако, в сторону где Козлодер, он же владелец, выцеживал струи жидкости из своего занятия с кипятильником. Его непроницаемое лицо которое было действительно творением искусства, совершенный предмет изучения само по себе, не поддаваясь описанию, передавало впечатление что не понял он ни на йоту из там происходящего. Забавно, очень.

Последовала до некоторой степени длинная пауза. Мужик один читал урывками замаранную кофеем вечернюю газету, другой открытку с туземцами хижины у, еще один моряка увольнительную. М-р Блум, на сколько это касалось его лично, размышлял в задумчивом настороении. Он живо припомнил когда происшествие здесь намекаемое имело место так же хорошо как вчера, где-то дватцон лет раньше, в дни волнений в стране, когда оно взяло цивилизованный мир штурмом, фигурально выражаясь, в самом начале 80-х, 81-м чтоб быть точным, когда ему исполнилось только 15.

-Эй, начальник, вмешался матрос. Давай их нам назад бумаги.

Требование будучи исполнено когтем вырвал он их.

-Видели ль вы Гибралтарскую скалу? Поинтересовался М-р Блум.

Матрос скорчил гримасу, пожевывая, такого вида что могла читаться как да, ой, или нет.

-Ах, к там прикоснулись вы тоже, сказал М-р Блум, Европы кончику, думая что он так сделал, в надежде что бродяга мог бы по некоторым реминисценциям но тому не удалось так сделать, просто позволяя схлынуть в опилки струе изрыгаемого, и качнул головой с сорта ленивым презрением.

-В каком году было бы то около? Интерполировал М-р Блум. Можете ль вы припомнить лодки?

Наш себязванный матрос зачавкал тяжело короткое время голодно перед тем как ответить:

-Устал я от всех их скал в море, сказал он, и лодок и кораблей. Солонина все время.

Усталый, по видимости, он прекратил. Его же вопрошатель, чувствуя что вряд ли тут перепадет ему что-либо значительное из сдачи от такого хитрющего старого клиента, впал в сбор шерстинок на предмет огромных воды размеров вокруг земного шара. Достаточно ли сказать что, как обнаруживает небрежный взгляд на карту, покрывала она полностью три четверти его и он полностью осознал соответственно что это значило, господствовать над волнами. Более чем по одному случаю - дюжине самое низкое - около Норт Булла в Доллимаунт наблюдал он как-то одну отжившую свой век старую соль, очевидно оставленную отступившим океаном, усаженную привычно неподалеку от не особенно благовонного моря на стене, уставясь абсолютно рассеянно на него и оно на него, мечтая о свежих лесах и кущах новых как кто-то поет где-то. И оставило это его спрашивать себя почему.

Возможно пытался он раньше раскрыть секрет себя ради, барахтаясь вверх и вниз антиподов и дела всего такого сорта и над и под - хорошо, не совсем уж под - искушая судьбы. И ставки были 20 к 0 что вообще никакого секрета в действительности на этот счет и не было. Тем не менее, не вдаваясь в мелочи сего предприятия, красноречивый факт оставался что море пребывало там во всем своем великолепии и в земном ходе вещей тот или иной должен был по нему плавать и лететь в лицо провидению хоть это единственно и шло продемонстрировать как люди обычно ухитрялись взвалить бремя такого рода на кого-либо другого подобно идее ада и лотереи и страховки, которые рулились по идентично тем же самым сценариям так что по этой самой причине, если никакой другой, лайфбоут Сандэй было очень похвальным учреждением которому публике в целом, не важно где живущей, в глубине иль на побережье, смотря по обстоятельствам, имея сие вроде того себе втолкованным, следует выказывать свою признательность также портовым инспекторам и службе береговой охраны которые должны были вставать за снасти и отчаливать и долой посреди стихий, какой бы ни сезон, когда долг позвал Ирландия ждет что каждый человек и так далее, и порой приходилось жутко в зимнее время не забывая уж об Ирландских огоньках, Кише и прочих, склонные опрокинуться в любой момент, огибая которые раз он со всей дочерью переживал порывистую, если не сказать штормовую, погоду.

- Был там чувак один плавал со мной на Бродяге, морской волк, бродяга сам, продолжал. Сошел на берег и нашел тихую работенку слуги у джентельмена за шесть фунтов в месяц. Они это его штаны на мне и дал он мне штормовку и этот ножик. Охоч сильно я до такой работы, бритье и чистка. Ненавижу скитаться кругом. Тут сын мой сейчас, Дэнни, сбежал в море и мать его взяла его устроила к торговцу тканей в Корке где мог извлекать он легкий бабос.

-Сколько лет ему? поинтересовался один слушатель который, между прочим, увиденный с боку, имел отдаленное сходство с Генри Кэмбеллом, городским клерком, вдали от тревожных забот офиса, немытый конечно и в потрепанном костюме и сильном подозрении на синюшность в районе носового отростка.

-Почемо, ответил матрос с медленным озадаченным произношением, мой сын, Дэнни? Ему около восемнадцати сейчас, как я насчитал.

Скиберринский отец в след за этим рванул двумя руками нараспашку свою серую или грязную как бы то ни было рубашку и почесал свою грудь на которой было увиденным быть изображение вытатуированное голубыми китайскими чернилами намереваемое изображать якорь.

- Там были блохи на койке этой в Бриджворере, заметил он, как чок дать. Надо мне помыться завтра иль на следующий день. Это их черных хлопцев что не выносит я. Ненавижу этих мерзавцев. Сосут твою кровь досуха, они делает.

Видя что все они смотрели на его грудь он услужливо потянул свою рубаху более раскрыто так что на верхушке вящего веками символа моряцкой надежды и покоя они имели полный вид числа 16 и профиля какого-то молодого человека смотрящего нахмуренно скорее.

-Татуировка, пояснил экспонент. Было сделано то когда лежали мы заштилев к Одессе обращенные в Черном море под Капитаном Долтоном. Перец, имени Антонио, сделав то. Вон он сам, Грек.

-Больно было сильно делая то? спросил один у матроса.

Шишка эта, однако, была погруженно занята собиранием вокруг как-то в его. Сжимая или...

-Смотрите вот, сказал он, показывая Антонио. Вот материт он помощника капитана. А вот он теперь, добавил он, тот же самый чувак, стягивая кожу своими пальцами, какая-то особая сноровка очевидно, и он уже ржущий с байки.

И в самом деле молодого человека по имени Антонио багровое лицо и вправду действительно выглядело натянуто улыбающимся и сей любопытный эффект вызвал несдержанное восхищение каждого включая Козлодера, который на этот раз протянулся через.

-Ай, ай, вздохнул матрос, глядя вниз на свою мужественную грудь. Он умер уже тоже. Съел акулами апосля. Ай, ай.

Он отпустил кожу так что профиль принял нормальное выражение как раньше.

-Искусно выполненная работа, сказал один грузчик.

-А номер тут для чего? осведомился бездельник номер два.

-Съеден живьем? спросил третий матроса.

-Ай, ай, снова вздохнул последний из этих персонажей, с большей охотцей на этот раз, с чем-то вроде полуулыбки, на короткую продолжительность только, в направлении вопрошающего о числе. Греком был он.

И тогда добавил он с пожалуй юмором висельника принимая во внимание его сомнительную концовку:

-Такой ж дрянной как и старик Антонио,
Ибо кинул тут меня он одногонио.

Лицо одной проститутки, оцарапанное и осунувшееся под черной соломенной шляпой, выглянуло искоса из-за двери приюта, явственно разведывая на свой страх и риск с целью полить еще б себе на мельницу. М-р Блум, едва зная в какую сторону смотреть, на мгновение отвернулся, смятенный но наружу спокоен, и подбирая со стола розовый листок органа Эбби-стрит который извозчик, если таковым он был, отложил в сторону, он подобрал его и посмотрел на розовый цвет газеты хотя почему розовый? Причиной делания так являлось что узнал на мгновение он около двери то же лицо что видел мельком этим вечером на Ормондсткой пристани, частично идиотскую женщину, именно, переулка, которая знала что та дама в коричневом костюме ой как побыть с тобой (М-с Б.), и молила о возможности для него стирки. Также почему стирки, что казалось скорее неопределенным нежели нет?

Твоя стирка. Все же, чистосердечие заставляло его признать что он стирал сам жены белье когда запачканное на Холлз-Стрит и женщины делали б тоже с мужчины сходными предметами одежды визированными Бьюди и Дрейпера маркировочными чернилами (ее были, точно) если они действительно его любили, так сказать. Люби меня, люби мою грязную рубаху. Все же, именно тогда, сидя как на иголках, желал он от женщины ее комнату более чем ее компанию так что явилось ему искренним облегчением когда хозяин подал ей грубый знак убираться. У стороны Вечернего Телеграфа мельком видел он только ее мимолетное лицо у стороны двери с чем-то вроде сумасшедшей стеклянной ухмылки показывающей что была она не совсем вся здесь, рассматривая с очевидным забавлением группу зевак у морской груди Шкиппера Мэрфи и затем нет ее больше.

-Канонерка, сказал владелец.

- Ума не приложу, сообщил Стивену по секрету М-р Блум, в медицинском смысле я сейчас говорю, как жалкое создание подобно тому из Локк Госпиталя, от которого разит болезнью, может быть достаточно бесстыжей чтоб приставать на улице или как любой мужик в своих трезвых чувствах, если он ценит свое здоровье хоть сколько-то. Несчастное создание! Конечно, полагаю какой-то мужчина в конечном итоге ответственен за ее состояние. Все же независимо откуда причина...

Стивен ее тогда не заметив пожал плечами, просто замечая:

-В этой стране люди продают гораздо больше чем у нее когда-либо было и ведут бойкую торговлю. Бойся не тех что продают тело но не имеют сил купить душу. Она плохой торговец. Она покупает дорого и продает по дешевке.

Старший же, хоть и не каким бы то ни было образом старая дева или ханжа, сказал что было это ничем иным как вопиющим скандалом которому следовало б остановленным быть незамедлительно чтоб сказать что женщины такого сорта (если совершенно не принимать во внимание стародевичью щепетильность по этому поводу), необходимое зло, не были лицензированы и медицински обследованы надлежащими властями, вещь которою он мог верно констатировать он, отец семейства, являлся непоколебимым адвокатом с самого первого начала. Кто бы ни пустился в политику такого сорта, сказал он, и тщательно провентилировал вопрос оказал бы вечное благодеяние любому кого касается.

Ты, как добрый католик, отметил он, говоря о теле и душе, веришь в душу. Или имеешь ли ты в виду интеллект, мыслительные способности как таковые, как отличный от любого внешнего объекта, стола, скажем, вот этой чашки? Я верю в это и сам потому что это было объяснено компетентными людьми как конволюции серой материи. В противном случае мы бы никогда не имели таких изобретений как ренгеновые лучи, для примера. Не так ли?

Подобным образом загнанный в угол, Стивен должен был свершить сверхчеловеческое усилие памяти попытаться и сконцентрироваться и вспомнить перед тем как он мог сказать:

- Мне сказали из авторитетнейшего источника что это суть простая субстанция и потому не поддающаяся разложению. Она была бы бессмертной, я понимаю, если б не возможность ее уничтожения ее же Первопричиной, Кто, из всего что я могу слышать, вполне способна к добавлению сего к числу Своих прочих розыгрышей, коррупции по себе и коррупции по акцидентности обе будучи исключены придворным этикетом.

М-р Блум как следует уступил общей сути сего хотя мистическая искусность затронутая и была малость за пределами его подлунных глубин все же чувствовал он себя обязанным заявить отвод ключевому слову простая, мигом подавая возражение:

-Простая? Не стал б я думать что это подходящее слово. Конечно, я признаю за тобой, чтоб уступить в одном вопросе, что действительно натыкаешься ты на простую душу раз в голубую луну. Но к чему я озабочен прийти так это что одно дело к примеру изобрести лучи что сделал Рентген, Или телескоп как Эдисон, хотя я и верю что это было до него, Галилей был тем человеком я имею в виду. То же самое применимо к законам, например, какого-либо далеко идущего природного феномена подобно электричеству но лошадь то совсем другой масти сказать что ты веришь в существование сверхъестественного Бога.

-А, это, запротестовал Стивен, было уже неопровержимо доказано несколькими из самых известных пассажей из Священного Писания, не считая косвенного свидетельства. В этом узловом пункте, однако, взгляды у пары, полюсами врознь и так отстоявшими, как в обучении так и во всем другом, с подчеркнутой разницей в их соответствующих возрастах, столкнулись.

-Было уже? возразил более опытный из двух, держась первоначальной позиции. Я в этом не так уверен. Дело то каждого человека убеждения и, не втягивая тут сектантский аспект дела, осмелюсь целиком с тобой тут разойтись. Мое мнение здесь, по искренней правде говоря, что куски те являются подлинными подделками все из них наиболее вероятно вставленные монахами или большой вопрос это нашего национального поэта снова опять, кто их именно написал, подобно Гамлету или Бэйкону, как ты кто знает своего Шекспира бесконечно лучше чем я, конечно мне нет нужды тебе и говорить. Можешь ты этот кофе пить, кстати? Позволь мне его взмешнуть и взять кусочек этой булки. Это подобно одному из нашего шкипера кирпичей маскированных. Все же, никто не может тебе дать чего у него нет. Попробуй кусочек.

-Не смог, ухитрился выдавить Стивен, его умственные органы на данный момент отказываясь диктовать дальше.

Поиск недостатков будучи вошедшей в поговорку дурною шляпой, М-р Блум хорошенько подумал взмешнуть, или попытаться, слежалый сахар со дна и с чем-то приближающим язвительность предался пренебрежительным мыслям о Кофе Паласе и его безалкогольной (и прибыльной) деятельности. Нет сто пудов был тот законным объектом и сверх всякого да или нет совершал целый свет добра. Приюты вроде текущего что были они внутри гонялись по чайным сценариям для праздношатающихся по ночам, концерты, драматические вечера, и прикладные лекции (вход свободный) компетентными людьми для низших классов. С другой стороны, отчетливо и мучительно хранил он воспоминание что заплатили они его жене, Мадам Марион Твиди которая одно с ним время была знаменито ассоциирована, очень скромное поистине вознаграждение за ее фортепианную игру. Идея, был он сильно склонен чтоб верить, заключалась в том чтоб делать добро и грести сетями чистоган, там не имеясь конкуренции о которой говорить. Сульфат яда меди SO4 или что-то где-то в сушеном горохе помнил он читавши об том в какой-то дешевой харчевне где-то но не мог припомнить когда это было или же где. В любом случае, инспекция, медицинская инспекция, всего съестного, виделась ему более чем когда-либо необходимой что вероятно и насчитывало на широкую популярность Вай-Какао Д-р Тибблз за счет медицинского анализа включенного.

-Хлебни-ка ты его сейчас, решился сказать он о кофе бывшем взмешнутым.

Так уговоренный во всяком случае его попробовать, Стивен приподнял массивную кружку из коричневой лужицы - она с хлюпом выскользнула из нее когда приподнята - за ручку и прихлебнул сей оскорбляющий напиток.

-Все же, это плотная еда, увещевал его добрый гений, я приверженец плотной еды, его одним и единственным резоном не будучи обжирание ни в малейшей степени но регулярные обеды как sine qua non для должной работы любого толка, умственной или ручной. Ты должен побольше есть плотной еды. Себя будешь чувствовать другим человеком.

-Жидкости есть я могу, сказал Стивен. Но сделай-ка мне одолжение убрав этот нож. Не могу я смотреть на острие его. Напоминает мне из Римской истории.

М-р Блум быстро сделал как предлагалось и убрал инкриминирующий предмет, тупой с роговой рукояткой обычный ножик с ничем в нем Римским или античным чтоб положить глаз, отмечая что острие было у него наименее бросающейся в глаза точкой.

-Истории нашего общего друга - как и он сам, М-р Блум, касаемо ножей, заметил своему конфиденту sotto voce. Думаешь они подлинны? Он мог плести эти байки часами без конца всю ночь напролет и врать как старые ботинки. Глянь на него.

Но все-таки, хоть глаза его и были мутны сном и морским ветром, жизнь была полна уймы вещей и совпадений ужасного характера и вполне было в пределах возможного что было то не полнейшей фабрикацией хоть на первый взгляд и не так много было там неотъемлемой вероятности во всем том кривлянии что свалил он с груди быть строго точным госпелом.

Тем временем занимался он инвентаризированием индивида перед собой и его Ошерлокхомствованием, с того самого момента как хлопнул на него глазами. Хоть и хорошо сохранившийся человек отнюдь не малой стамины, пусть слегка и склонный к лысоте, было что-то фальшивое в разрезе его нижней губы что наводило на тюремные роды и требовался отнюдь не бешеный напряг воображения чтоб ассоциировать подобный нелепого вида образчик с братством пакли и монотонного труда. Мог он даже и прикончить того чувака своего, исходя что был это собственный его случай что он рассказал, как люди часто делают насчет других, именно, что он убил его сам и отбыл свои четыре или пять приятной внешности лет в заточении гнобиловом, не говоря ничего уже о персонаже Антонио (никакой связи с драматическим персонажем того же самого имени который выскочил из под пера У нашего национального поэта) который искупал свои преступления в мелодраматичной манере как описана выше. С другой стороны мог он всего лишь блефовать, простительная слабость, ибо встречая безошибочных простофиль, жителей Дублина, подобно тем извозчикам ждущим новостей из заграниц, соблазнило бы любого старинного моряка что поплавал в океанских морях длинно раскатать тетиву о шхуне Геспер и т.п. А когда все сказано и сделано, вранье что какой-то чувак рассказал о себе вероятно и свечку держать не сгодилось бы той огульной охинее что другие напридумали о нем.

Заметь, я не говорю что это все чистая выдумка, возобновил он. С аналогичными сценами время от времени, если не часто, встречаемо. Гиганты, все же, это суть скорее отдаленый крик видишь ты в коей веки. Марсела, карликовая королева. Там в тех восковых фигурах на Генри стрит видел я сам каких-то Ацтеков, как зовутся они, сидя ноги колесом. Они их не смогут выпрямить даже если ты им заплатишь потому что мышцы вот здесь, смотри, продолжал он, указывая на своем спутнике на короткий контур, сухожилия, или как угодно еще вам там нравится их называть, за правым коленом, были абсолютно бессильными от сидения таким образом так долго в судороге, будучи преклоняемы как боги. Вот пример снова простых душ.

Однако, возвращаясь к другу Синбаду и его ужасающим приключениям (что напомнил ему немного Людвига, он же Ледвидж, когда занимал тот подмостки Геэти когда Майкл Ганн отождествлялся с дирекцией Летучего Голландца, колоссальный успех, и его сонмом почитателей в больших количествах, каждый толпился просто послушать его хоть корабли любого сорта, фантомные иль наоборот, на сцене как правило несколько плошали своим видом, нет в этом ничего внутренне несовместимого, допустил он. Наоборот, этот штришок с ударом в спину был вполне под стать тем Итальяшкам, хоть по правде говоря и был он тем не менее волен отметить что те мороженщики и жарщики по рыбной части, не упоминая уже разнообразие чипсового картофеля и тому подобное, там в маленькой Италии где-то, около Кумби, являлись трезвыми бережливо работящими парнями кроме что может быть слишком уж подверженными охоте за добычей на безобидных зверюшек неизбежных о кошачей убедительности других по ночам, чтоб уж приготовить старый добрый сочный запихон с чесноком по этикету от него или от нее на следующий день по тихому и, добавил он, по дешевке.

-Испанцы, к примеру, продолжал он, страстные темпераменты сродни вот этому, импульсивные как Старый Ник /дьявол/, подвержены взятию закона в свои собственные руки и в два счета дадут тебе вечное упокоение кинжалом что носят на животе. Это от сильной жары, климата в общем. Моя жена, так сказать, Испанка, наполовину, то есть. Дело в том что она могла б вообще-то претендовать на испанское гражданство если б захотела, будучи рожденной в (технически) Испании, т.е. Гибралтаре. Она - типичная испанка. Достаточно темненькая, регулярная брюнетка, черная. Я, лично, несомненно верю что климат служит основанием характера. Вот почему я и спросил тебя, пишешь ли ты поэзию свою на итальянском.

-Темпераменты у двери, вмешался Стивен с, были очень страстными по поводу десяти шиллингов. Roberto ruba roba sua.

-Именно так, поддакнул М-р Блум.

-Тогда, сказал Стивен, уставившись и бормоча что-то бессвязное себе или какому-то неизвестному слушателю где-то, есть у нас порывистость Данте и равнобедренный треугольник, Мисс Портинари, в которую он влюбился и Леонардо и сан Томазо Мастино.

-Это в крови, согласился М-р Блум сразу же. Все омыты в крови солнца. Совпадение, мне как раз случилось побывать в музее на Килдар-стрит сегодня, вскоре перед нашей встречей, если могу ее так назвать, я там просто смотрел на те античные статуи. Пышные пропорции бедер, груди. Здесь просто не наткнешься на такой тип женщин. Одно исключение там и здесь. Статных, да, красивых в своем роде ты найдешь, но о чем я говорю - это женская форма. Кроме того, у них так мало вкуса в одежде, у большинства их них, что значительно усиливает женщины природную красоту, не важно что ты скажешь. Мятые чулки - это может быть, возможно так и есть, какой-то мой пунктик, но все же это та вещь что меня видеть бесит просто.

Интерес, однако, начинал ослабевать что-то вокруг и остальные принялись болтать о катастрофах на море, кораблях затерянных в тумане, столкновениях с айсбергами, весь такой сорт вещей. У Эйтамнакорабле, конечно, имелся свой собственный сказ сказать. Обогнул он Мыс пару раз с хвостиком и выдержал монсун, вид ветра, в Китайских морях и сквозь все опасности пучины была одна только вещь, заявил он, что не подвела его, или слова сходного эффекта, имел орден религиозный он один что спас его.

Так что затем после того как сдрейфовали они к крушению у скалы Устрашения, крушение той злосчастной норвежской барки - никто не мог вспомнить ее имя на мгновение пока один из извозчиков у которого действительно очень был внешний вид Генри Кэмпбела не вспомнил его, Пальма, на Бутерстаун Пляже, о том весь город толковал в тот год (Альберт Уильям Квилл написал изящный образец оригинальной поэзии отличительного достоинства на данную тему для Айриш Таймс) буруны перекатываясь через нее и толпы и толпы на берегу в движении оцепенев от ужаса. Тогда кто-то сказал что-то про случай с п.х. Леди Кеарнс из Свонси, врезанный Моной, которая шла Противоположным галсом, в довольно спертую погоду и потерянная со всей командой на палубе. Никакой помощи оказано не было. Ее капитан, Моны, сказал что боялся что его таранная переборка даст ход. У нее вообще не было воды, получается, в трюме.

На этой стадии случился один инцидент. Ставши необходимым ему распустить риф, матрос освободил свое сиденье.

-Дай-ка пересечь мне твой форштевень, кореш, сказал он своему соседу, который только стал мягко впадать в мирный дрём.

Он дал тягу тяжело, медленно, с кряжистого вида поступью к двери, стал тяжело на одну ступеньку что была там из приюта и повернул прямо налево. Пока находился он в процессе выяснения своего азимута, М-р Блум, который заметил когда тот встал что имелось у него уже две фляги предположительно корабельного рома и слепому видно по одной в каждом кармане для личного потребления его внутренностей, увидел как достал он бутылку и откупорил ее, или открутил, и, прикладывая ее горло к своим губам, сделал из нее старый добрый восхитительный глоток с булькающим звуком. Неугомонный Блум, который также имел проницательное подозрение что этот бывалый кекс вышел прочь на маневр вслед за конртсоблазном в виде женщины, которая, однако, уже растворилась во всех отношениях и целях, мог, поднапрягшись, лишь различать его, когда должно освежен своим подвигом с кадьей рома, уставившись вверх на быки и балки Луп Лайна, довольно сильно не врубаясь, так как конечно все тут радикально изменилось с его последнего приезда и сильно улучшилось. Невидимое лицо или лица направили его к мужскому уриналу воздвигнутым очистительным комитетом повсюду для этой цели но, после короткого промежутка времени в течении которого тишина господствовала безраздельно, матрос, очевидно держась мористей, облегчил себя под рукой, шум его трюмной воды какое-то время спустя брызгая на землю где он явно разбудил одну лошадь на стоянке экипажей.

Копыто копнуло в любом случае для новой опоры после сна и звякнула сбруя. Слегка потревоженный в своей будке у жаровни живого угля, сторож корпорации, который, сейчас сломленный и почти надламываясь, был никто иной в суровой реальности как вышеупоминаемый Гамли, сейчас практически на ставке по бедности, данный временную работу Пэтом Тобином, по всей человеческой вероятности, продиктованной человечностью, зная его раньше - заметался и зашаркал в своей будке перед тем как успокоить свои конечности снова в объятиях Морфея. Воистину изумительный образец тяжких времен в самой острой своей форме на чувака самым респектабельным образом связанного и освоенного с приличным домашним комфортом всю свою жизнь которому досталась круглая сотка фунтов в год один раз которую разумеется этот двусмысленный осел принялся широко спускать блинами по воде. И вот дошел он до ручки после того как частенько окрашивая город в терпимо розовые тона, без нищенского гроша в кармане. Он бухал, нет нужды сказанным быть, и это только лишний раз поучает когда мог бы он совсем легко быть в каком-то широкого охвата бизнесе если - большое если, однако - ухитрился бы излечить себя от своего особого пристрастия.

Все же, тем временем, громко сокрушались об упадке Ирландского судоходства, каботажного и внешнего также, что суть всё неотъемлемая часть и составляющая той же самой фуйни. Лодка Полгрейва Мэрфи отчалила со штапеля в Александра Бейзине, единственный спуск на воду в этом году. Ничего не скажешь гавани имелись только ни один корабль ни разу не зашел.

-Были там развалины и развалины, сказал хозяин, что был очевидно в курсах.

Что он хотел установить являлось почему корабль тот въ*бался в единственную скалу в Заливе Голуэй когда схема Голуэйской Гавани ставилась на обсуждение одним М-ром Важноптициным каким-то или какое-то имя подобно тому, а? Спросите ее капитана, посоветовал он им, сколько пальмового масла Британское Правительство дало ему за эту однодневку. Капитан Джон Левер линии Левера.

-Я прав, шкипер? осведомился он у матроса сейчас возвращавшегося после своего частного выпивона и прочих проявлений.

Этот почтенный ж, поймав след обрывка песни или слов, зарычал с претензией на музыку, но с большим напором, Что-то типа моряцкой запевки или прочего в секундах или терциях. Острый слух М-ра Блума услышал его тогда сплевывая понюшку возможно (что и было), так что скорее всего поместил он ее на какое-то время в своем кулаке пока совершал бухальные и отливальные дела свои и нашел его малость кисловатым после жидкого огня под вопросом. В любом случае в вкатился он раскатисто после успешного возлияния-совмещенно-с-выпивоном своего, привнося атмосферу бухла в soirée, неистово распевая, как настоящий сын морского кока:
Бисквиты был как медь твердоват
А говядина солена как у Лота жены зад.
О Джонни Левер!
Джонни Левер, О!

После излияния чего сей грозный тип своевременно прибыл на место происшествия и, снова обретя свое место, плюхнулся скорее чем сел тяжко на форму предоставленную.

Козлодер, допуская что он был он, очевидно с колуном чтоб заточить, жаловался во всеуслышание в натянуто-неубедительной филиппике к вопросу о природных ресурсах Ирландии, или что-то подобного рода, которую описывал он в своей продолжительной диссертации как богатейшую без всяких исключений страну на Божей земли лице, гораздо превосходящей Англию, с углем в огромных количествах, на шесть миллионов фунтов экспорта свинины в год, десять миллионов между маслом и яйцами, и всеми богатствами выкачиваемыми из нее Англией облагающей налогами бедное население что платило сквозь нос всегда, проглатывающей лучшее мясо на рынке, и много еще избыточного пара в той же жиле. Их разговор соответственно стал общим и все согласились что было это фактом. Вы можете выращивать что-угодно на Ирландской почве, констатировал он, и был там в Нейвене полковник Еверард выращивая табак. Где найдете вы где-либо что-то подобное Ирландскому бекону? Но день расплаты, констатировал он крещендо ни малость не сумляшись голосом - вконец монополизируя весь разговор - припасен для могучей Англии, вопреки ее власти бабоса в счет ее преступлениям. Это будет падение и величайшее падение в истории. Немцы и Яппы собираются воспользоваться своей маленькой лазейкой, утверждал он. Буры были началом конца. Низкопробная Англия уже кренится и крахом ее будет Ирландия, ее Ахиллесова пята, что он объяснил им об уязвимом месте Ахилла, Греческого героя - место которое его слушатели мгновенно уловили когда он полностью захватил их внимание показывая сухожилие о котором речь на своем ботинке. Его совет каждому Ирландцу был: оставайся в стране твоего рождения и работай для Ирландии. Ирландия, говорил Парнелл, не может обойтись без каждого из своих сыновей в отдельности.

Тишина вся кругом ознаменовала окончание его финала. Непроницаемый навигатор слушал эти сенсационные известия нимало не смятен.

- Это еще надо сделать, босс, парировал нешлифованный алмаз ощутимо чуток раздраженный в ответ на предшествующий трюизм.

На коий холодный душ, имея в виду крах и т.п., хозяин совпал во мнении но держась тем не менее своего главного взгляда.

- Кто лучшие войска в армии? седой старый ветеран гневно вопрошал. А лучшие скакуны и гонщики? А лучшие адмиралы и генералы что у нас есть? Скажи мне это.

- Ирландцы преимущественно, возразил извозчик похожий на Кэмпбела, недостатки кожи лица в сторону.

- Именно, подтвердила старая штормовка. Ирладско-католический крестьянин. Он - хребет нашей империи. Вы знаете Джема Мулинза?

Хоть и позволяя себе свои индивидуальные убеждения, как и каждый человек, хозяин добавил что было ему пох на любую империю, нашу или его, и считал ни одного Ирландца сто́ящим своей соли кто служил ей. Затем начали они перепалку парочкой колких словечек, когда ж стало горячее, оба, нет нужды и говорить, апеллируя к слушателям что следили за стычкой с интересом пока не предадутся те взаимным обвинениям и не дойдут до рукопашной.

Изнутри информации простиравшейся над рядом лет М-р Блум склонен был скорее тьфутьфукнуть на подобное предположение как на отъявленную галиматью ибо, подвешивая подобный исход благоговейно быть или не быть желанным, был он вполне сведущ о факте того что их соседи по ту сторону канала, если конечно не были они гораздо бо́льшими дураками чем он принимал их за, скорее скрывали свою силу чем наоборот. Было то подстать той кихотской идее в определенных кварталах что через сто миллионов лет угольный шов сестренки острова будет исчерпан и если, пока время Шло, это и Вышло как бы кошке прыгнуть все что он лично мог сказать по данному вопросу было что масса непредвиденных вещей, в равной степени релевантных данной проблеме, могут случиться до тех пор было в высшей степени рекомендуемым в промежутке попытаться извлечь как можно больше пользы от обеих стран, пусть даже и полюсами врозь.

Другой маленький занятный пунктик, любовные делишки шлюх с подмастерьями чумазыми, выражаясь простым наречием, напомнил ему что Ирландские солдаты сражались также часто за Англию как и против нее, того более, вообще-то. А вот, почему? Так что сцена между ихней парочкой, владельца лицензии на это место, по слухам являющего либо являвшегося Фицхаррисом, знаменитым непокорным, и другим, очевидно поддельным, усиленно напомнила ему будто бывая на всех четырех с трюком обмана доверия, предположим, именно, все было так подстроено, в качестве стороннего наблюдателя, студента человеческой души, если на то пошло, остальные выкупая лишь децл из игры. А что до арендатора или хозяина, который вероятно совсем не был не той особой, он (Блум) не мог не чувствовать, и в высшей степени справедливо, что людям наподобие этих лучше давать иди-мимца если только ты не полностью конченный идиот и не иметь ничего общего с ними как золотое правило личной жизни и с их фелоний наветами, всегда имеясь там авось выступания какого Дэнни-стукача и дачи королевных показаний - или королевских это - как Дэнис или Питер Кэри, идея рода которой подобного он в корне отвергал.

Совершенно помимо этого, внушали неприязнь ему карьеры те злодеяний и преступлений из принципа. Все же, хоть подобные преступные склонности и не были никогда заключены в его груди в каком-либо виде или форме, определенно ощущал он и спору нет (внутренне ж оставаясь каким и был) определенный род восхищения человеком что давеча в действительности махал ножом, холодной сталью, на кураже своих политических убеждений (хоть, лично, он никогда в подобном б не участвовал), той же спонтанности что и любовные вендетты юга, имей ее иль болтайся за нее, когда муж частенько, после пары оброненных между обоими словечек касаемо ее отношений с другим счастливым смертным (он за парочкой следив) наносил своей обожаемой смертельние травмы в качестве результата альтернативной посленупциальной связи вонзая в нее свой нож, пока его просто не осенило что Фитц, прозванный Козлодером, лишь управлял повозкой для фактических исполнителей преступления и таким образом не являлся, если был он достоверно информирован, вообще-то участником засады что, на самом деле, и было основанием на котором одно юридическое светило спасло его шкуру. В любом случае было это теперь уж очень древней историей и что до нашего друга, псевдо Козла-итэпе, то тот пережил уже очевидно свой желанный прием. Ему следовало либо умереть естественно либо на эшафоте верхом. Как у актрис, всегда прощальное - категорически последнее выступление, а потом появляютя с улыбочкой снова. Щедры чрез меры разумеется, темпераментны, никакой бережливости иль идеи в таком духе, всегда хватаясь за кость ради призрака. Сходным ж образом было у него тонкое подозрение что М-р Джонни Левер избавился от некоторой суммы £-ов в ходе своих блужданий вокруг доков в приятной атмосфере таверны Старая Ирландия, вернись в Эрин и так далее. Что же до другого, то слышал не так давно он идентично такую же феню когда поведал Стивену как просто но эффективно приструнил того обидчика.

- Он обиделся на что-то или иное, заявила сильно травмированная но в целом уравновешенная персона, я обронил. Он назвал меня евреем, и в разгоряченной манере, оскорбительно. Так что я, не отходя от очевидных фактов ни в малейшей степени, сказал ему что его Бог, я имею в виду Христос, тоже был еврей, и вся его семья, подобно мне, хоть в реальности я и нет. Вот это было ему. Кроткий ответ отводит ярость. У него и слова не было за себя сказать что видел каждый. Разве я не прав?

Он пристально направил на Стивена длинный ты ошибаешься взгляд робкой темной гордости за кроткий скепсис, со скорой также ноткой мольбы ибо он казалось догадывался в смутно некотором отношении по крупицам что это было не совсем все.

- Ex quibus /Из этой расы/, пробормотал Стивен ни к чему не определеяющим тоном, их двое или четверо глаз пересекаясь, Кристус или Блум имя его, или, в конце концов, любое другое, secundum carnem /по плоти/.

- Конечно, продолжал обуславливать М-р Блум, нужно смотреть на обе стороны проблемы. Трудно устанавливать какие-либо твердые и жесткие правила о добре и зле но место для улучшения повсюду определенно имеется хоть каждая страна, говорят, включая и нашу многострадальную, имеет правительство которого оно заслуживает. Но с толикой доброй воли повсюду. Это все замечательно хвастать взаимным превосходством но как насчет взаимного равенства? Я не терплю насилия или нетерпимости в любом виде или форме. Это никогда не достигает ничего, или ж останавливает что-либо. Революция должна прийти по плану в рассрочку. Это патентованный абсурд на первый взгляд ненавидеть людей потому что живут они за углом и говорят на другом диалекте, так сказать.

-Памятная битва у кровавого моста и семиминутная война, согласился Стивен, между Скиннерз аллеей и Ормонд маркетом.

-Да, основательно согласился М-р Блум, полностью присоединяясь к сему замечанию, было это ошеломительно правильно и весь мир был ошеломительно полон вещей такого сорта.

- Ты у меня прямо снял слова с языка, сказал он. Фокус-покус противоречивого доказательства что честно говоря не мог бы ты и отдаленно.

Все эти дрянные ссоры, по его скромному мнению, будоража дурную кровь - извилина агрессивности или гланда какого-либо рода, ошибочно принимаемая за щепетильность чести и флага, - были в очень значительной степени вопросом денежного вопроса который стоял за всем что алчность и зависть, люди никогда не зная когда остановиться.

- Они обвиняют - внятно заметил он. Он отвернулся от остальных которые возможно... и заговорил ближе к, так чтоб остальные... в случае если они...

- Евреи, ненавязчиво сообщил он ремаркой в сторону на ухо Стивену, обвиняются в разрушении. Ни единого следа правды в том, я могу смело сказать. История - удивился бы ты узнать? - доказывает по самую рукоятку Испания захирела когда инквизиция выжила евреев, а Англия процветала когда Кромвель, необыкновенно способный головорез что в других отношениях имеет за многое ответить, импортировал их. Почему? Потому что они наделены подобающим духом. Они практичны и доказаны таковыми быть. Я не хочу тут впадать в какую-либо... ибо ты знаком со стандартными трудами по теме и к тому же, ортодокс каков ты есть...Но в экономической, не касаясь религии, сфере, священник сулит нищету. Испания снова, ты видел в войне, в сравнении с напроломной Америкой. Турки. Это у них в догме. Потому что если б не верили они что отправятся прямиком в рай когда умрут они б попытались жить получше - по-крайней мере, так я думаю. Это жонглерский трюк на который попы собирают ветер под фальшивыми предлогами. Я, возобновил он, с драматичной силой, такой же добрый Ирландец как и та грубая особа о которой я говорил тебе вначале и я хочу видеть каждого, закончил он, все исповеданья и классыpro rata имеющими порядочный оприличенный доход, совсем не в скаредной манере также, что-то в районе 300£ в год. Это жизненный вопрос на кону и сие осуществимо и являлось бы побуждающим более дружеские отношения между человеком и человеком. По крайней мере такова моя идея раз уж такое дело. Я называю это патриотизмом. Ubi patria, как набрались мы чуток кое-чего в наши классические дни в Alma Mater, vita bene. Где хорошо ты можешь жить, смысл таков, если работаешь.

За своим невкушабельным подобием чашки кофе, слушая синопсис всяк вещей в общем, Стивен уставился в никуда особенно. Он мог слышать, конечно же, все виды слов меняя краски подобно крабам в районе Рингсенда по утрам, роя норки быстренько во все краски различных сортов того же самого песка где был у них домик где-то под или казалось что. Затем он поднял глаза и увидел глаза которые сказали или не сказали слова что голос что он слышал сказал - если ты работаешь.

- На меня можешь не рассчитывать, смог он заметить, имея в виду работать.

Глаза были удивлены подобным наблюдением, потому что так как он, человек который владел ими pro. tem. наблюдал, или скорее, его голос говоривший то делал: Все должны работать, приходится, вместе.

- Я имею в виду, конечно ж, поспешил утвердить другой, работу в самом широком возможном смысле. Также литературый труд, не просто похвалы ради. Писать для газет, что есть самый ходовой канал в наши дни. Это тоже труд. Важный труд. В конце концов. Из немногого что я знаю о тебе, после всех денег затраченных на твое образование, ты в праве отыграться и назначать свою цену. Ты имеешь во всех отношениях столько же права жить своим пером в преследовании своей философии как и крестьянин. Что? Вы оба принадлежите Ирландии, мозг и плоть. Каждое одинаково важно.

- Ты полагаешь, парировал Стивен с чем-то вроде полуулыбки, что я могу быть важен потому что принадлежу к предместью что Святой Патрик называл Ираландией для краткости.

- Я бы пошел еще шаг далей, инсинуировал М-р Блум.

- Но я полагаю, прервал Стивен, что Ирландия должна быть важна потому что она принадлежит ко мне.

- Что принадлежит? уточнил М-р Блум, склоняясь, подумав что возможно несколько неправильно понял. Прости. К сожалению я не уловил последнюю часть. Что это было что ты?...

Стивен, в терпеливом раздражении, повторил и отпихнул в сторону свою кружку кофе, Или как там еще вам хочется его называть, не слишком вежливо, добавляя:

- Мы не можем изменить страну. Давай сменим тему.

При сием уместном предложении, М-р Блум, чтоб сменить тему, глянул вниз, но в недоумении, так как он не мог точно сказать какую конструкцию применить принадлежит к что было весьма далеким криком. Укор какого-то рода был более несомненен нежели другая часть. Нет нужды говорить, пары его недавней оргии говорили тогда с некоторой резкостью в забавно ожесточенной манере, чуждой его трезвому состоянию. Вероятно домашняя жизнь, которой М-р Блум придавал чрезвычайную важность, не являлась всем что было насущно, либо не был он разнакомлен с правильным сортом людей. Со штришком страха за молодого человека рядом с ним, которого он украдкой подвергал критическому изучению с видом некоторого испуга вспоминая что тот только возвратился из Парижа, глаза более особенно неволей напоминая ему отца и сестру, не удавшись пролить свет на вопрос, однако, он воскресил в памяти примеры культурных перцев что обещали так блестяще, подавлены в зародыше преждевременного упадка, и не кого винить кроме самих себя. К примеру, был случай там О'Калахена, хотя бы, полусумасшедшего чудака, с респектабельными связями, хоть и несоответствующими средствами, со своими безумными выходками, в ряду чьих прочих веселых проделок когда бухой и заебывая всех вокруг имел он привычку нарочито щеголять на публике в костюме из коричневой оберточной бумаги (факт). А затем привычная развязка после того как потеха шла спехом и стремительно как угодил он в кипяток и вынужден был несколькими друзьями тайно похищен быть, после веского намека слепой кобыле от Джона Мэллона из Лоуэр Касл Ярда, так чтоб не сделаться подсудным секции два Акта Поправки в Уголовное Законодательство, определенные имена тех вызванных повесткой были подадены но не разглашены, по причинам которые придут на ум любому с крупицею мозгов. Короче, складывая два и два вместе, шесть шестнадцать, что он подчеркнуто пропустил мимо ушей, Антонио и так далее, жокеев и эстетов и татуировку что было последним писком в семидесятых или около того, даже в Палате Лордов, потому что в молодости заниматель трона, тогда наследник очевидно, другие члены верхней десятки и прочие высокопоставленные персонажи просто следуя по стопам главы государства, он размыслил о заблуждениях знаменитостей и коронованных голов идущих вразрез с моральными устоями таких как дело Корнуолла некоторое количество лет тому назад под своим показным лоском и образом едва ли намериваемым природой, штука на которую добрая Миссис Гранди при создавшемся законе была чудовищно сердита, хоть и не по причине что они думали что они были возможно, чем бы то ни было, кроме как женщины главным образом, что всегда менее или более кипишили друг на друга, это являясь в значительной мере вопросом платья и всего остального. Дамам которым нравится характерное нижнее белье следует, и любой на заказ одетый мужчина должен, стараясь расширить разрыв между ними посредством косвенного намека и выдавать больше искреннего побуждения актам неприличия между ними двумя, она расстегнула его, а затем он развязал ее, осторожней с булавкой, в то время как дикари на каннибальских островах, скажем, под девяносто градусов в тени не ставят такое ни в континентал. Однако, возвращаясь к первоисточнику, были там с другой стороны и другие что форсировали свой путь наверх с самой нижней стремянки при помощи задников собственных ботинков. Голая сила природного гения, вот. С мозгами, сэр.

По которой и дальнейшим причинам чувствовал он что было сие интересом и долгом даже выждать и выгадать от непредвиденной возможности, хотя почему, не мог он точно сказать, будучи, как ни крути, пару шиллингов в убытке, впутав, собственно, уже себя в это. Все же, культивировать знакомство с кем-то далеко незаурядного калибра который мог бы обеспечить пищу для размышления,- обильно возместило любое бы маленькое... Интеллектуальная стимуляция как таковая являлась, считал он, время от времени первоклассным тоником для ума. Вдобавок к которой были случайность встречи, дискуссия, танец, перебранка, старая соль, сегодня здесь- а завтра съебал тип людей, ночные бездельники, целая галактика событий, все шло к тому чтоб придумать миниатюрное камео мира в котором мы живем, в особенности так как жизни беднейшей части населения, а именно, шахтеров, ныряльщиков, падальщиков, и т.д., находились очень много под микроскопом последнее время. И чтоб развить звездный час подумал он, а не повстречается ли ему что-либо приближаясь к такой же удачи как у М-ра Филлипа Бофойя ежели перенесено на письмо. Предположим надлежало ему выпустить из-под пера что-то из привычной колеи (как он в полной мере и намеревался осуществить) по ставке в гинею за колонку, Мои Познания, скажем, в Приюте Извозчиков.

Розовое издание, с экстра спортом, Телеграфа, скажи наглядную ложь, лежала, как нарочно, рядом с его локтем и пока он просто снова недоумевал, далеко не удовлетворенный, по поводу страны принадлежащей ему и предыдущего ребуса судно прибыло из Бриджуотера, а открытка была адресована А. Будэну, определи возраст капитана, глаза его бесцельно просматривали соответствующие разделы что подпадали под его специализированную область, сие всеобъемлющее сообщи нам этот день наша ежедневная пресса. Сперва получил он чуть затравку но оказалось то только чем-то о ком-то по имени Х. де Бойс, агенте по печатным машинкам или что-то вроде того. Крупное сражение Токио. Занятие любовью по-ирландски 200£ убытков. Гордон Беннет. Эмиграционная афера. Письмо от его милости Уильяма. Аскот Троуэвей вспоминает Дерби 92-го когда темная лошадка Капитана Маршала, Сэр Гуго, завоевала голубую ленту при неравных шансах. Нью-Йоркская катастрофа, тысячи жизней потеряны. Эпидемия Ящура. Похороны скончавшегося М-ра Патрика Дигнэма.

Так что чтоб сменить тему он прочитал о Дигнэме, П.С.М, что, размыслил он, являлось чем-угодно но не веселыми проводами.

- Сим утром (Хайнс вставил это, конечно же), останки покойного М-ра Патрика Дигнэма были перемещены из его резиденции, номер 9 Ньюбридж Авеню, Сэндимаунт, для захоронения в Гласневин. Скончавшийся джентльмен был одним из самых популярных и сердечных личностей в городской жизни и его кончина, после короткой болезни, явилась огромным шоком для граждан всех классов которыми он глубоко оплакиваем. Похороны, на которых присутствовали многочисленные друзья покойного, были исполнены (определенно Хайнс написал это подтолкнутый Корни) господами Х.Д. О'Нил & Сын, 164 Норд Странд роуд. Скорбящие включали: Паток Дигнэм (сын), Бернард Корриган (тёща), Джон Генри Ментон, солр., Мартин Каннингэм, Джон Пауэр итондф 1/8 адор дорадор дурадора (должно быть где он позвал Монкса дневного отца по поводу рекламы Кийза), Томас Кернан, Саймон Дедалус, Стивен Дедалус, Б. И. Едвард Д. Ламберт, Конелиус Келлехер, Джозеф М'К. Хайнс, Л. Бум, Ц. П. М'Кой, - М'интош, и некоторые другие.

Уязвлен немалость от Л. Бум (как это некорректно указано) и строчкой запоротой печати, но уморен до смеху от Ц. П. М'Кой и Стивен Дедалус, Б. И., которые были приметны, нет нужды говорить, своим полным отсутствием (ничего не говоря уже о М'интоше), Л. Блум указал на это своему спутнику Б. И., занятому подавлением очередного зевка, нервозность наполовину, не забывая привычный урожай не имеющих смысла вопиющих опечаток.

- Это что первое послание Евреям, спросил он, как только нижняя его челюсть позволила ему, в? Текст: открой свой рот и положи в него свою ногу.

- Да-да, действительно, сказал М-р Блум (хоть сперва и показалось ему что намекает он на архиепископа пока не добавил тот по поводу ящура с которым тут не могло быть какой-либо возможной связи) вне себя от радости успокоить свой ум и малость изумленный от Майлза Кроуфорда после всего руководства делом, надо же.

Пока другой читал это на второй странице Бум (чтоб дать ему покамест новое переимя) коротал парочку с лишним мгновений досуга за урывками отчета о третьем забеге в Аскоте на третьей странице, его ценностная составляющая 1000 совр., с 3000 совр. в монетах добавленная за некастрированных жеребцов и кобыл, М-ра Ф. Александра Троуэвея, б.г. Ранэвеем, 5 л., 9 ст. 4 лбз, Трэйл (У. Лэйн) 1. Троуэвей и Зинфандель стояли тесным порядком. Это была забег без фаворита тогда аусайдер вырвался вперед взял лидерство, сделав лорда Ховарда де Уолдена каштанового жеребца М-ра У. Басса гнедую кобылу Сцептра на 2 1/2 мили дистанции. Победитель объезженный Брэйном так что Ленеханова версия дела была вся чистой ахинеей. Гарантировав вердикт ловко на корпус. 1000 сувр., с 3000 звонкой монетой. Также бежал Дж. де Бремонда (французская лошадь Бантам Лайонз озабоченно осведомлялся о еще не прибыв но ожидаем с минуты на минуту) Максимум II. Разные способы провернуть удачу. Любовные убытки. Хотя тот полуиспеченный Лайонз рванулся по касательной во всей порывистости чтоб стать слева. Конечно, игра на скачках в высшей степени пригодна для чего-то подобного хотя, как вышло дело, у бедного дурня не было особых причин поздравлять себя со своим выбором, гиблая надежда. К догадками это свелось в конце концов.

- Все указывало на то что они к этому и придут, произнес Мр Блум.

- Кто? другой, чья рука между прочим была поранена, сказал.

Одним прекрасным утром откроете вы газету, утверждал извозчик, и прочтете, Возвращение Парнелла. Он давал им что-хочешь на отсечение. Какой-то дублинский фузилёр был одной ночью в этом приюте и сказал что видел его в Южной Африке. Гордость была что убила его. Ему следовало бы покончить с собой, либо залечь на время на дно после Зала Заседаний номер 15, пока б не стал он собой старым снова с никем указывать на него пальцем. Тогда бы все до единого стали на костяшки пред ним чтоб вернулся он когда наконец пришёл в себя. Мертвым он не был. Просто скрывался где-то. Гроб что перевозили был полон камней. Сменил имя на Де Уэт, генерал у Буров. Совершил ошибку борясь со священниками. И тому подобное и так далее.

Все равно Блум (правильно так нареченный) был весьма удивлен их воспоминаниям ибо в девяти случаях из десяти было то случаем бочек с дегтем, и не единично, а тысячами, а затем полное забвение ибо прошло уж двадцать лет с лишком. В высокой степени маловероятно, разумеется, что была хоть и тень правды в этих историях и, даже предполагая, считал он возвращение крайне нецелесообразным, судя по всему. Что-то очевидно подбешивало их в его смерти. Либо захирел он слишком покорно от острой пневмонии как раз когда его разные различные политические договоренности близились к завершению, либо случилось ли так что своей смертью обязан он пренебрегши сменить свои ботинки и одежду после промокания кончившегося простудой, и не позаботившись проконсультироваться со специалистом он будучи прикован к своей комнате пока в конечном счёте от нее и не умер среди повсеместного сожаления не прошло и двух недель, либо вполне вероятно были они выстегнуты обнаружить что работа у них была отнята из рук. Разумеется никто не будучи знаком с его передвижениями даже и прежде, не было там абсолютно никакой зацепки что до его местонахождения которое являлось решительно Алиса, о где же ты порядка даже и до того как принялся ходить он под парой чужих имен как Фокс и Стюарт, так что ремарка что исходила от приятеля водилы могла и быть в пределах границ вероятности. Естественно тогда, это терзало бы его душу как прирожденного лидера людей, каковым он несомненно являлся, и внушительную фигуру, в шесть футов или во всяком случае пять футов десять или одиннадцать дюймов в чулках, в то время как господа Такой-и-Сякой что, хоть они первому и в подметки не годились, рулили насестом несмотря на то что то что в них подкупало было очень сильно наперечет. Это определенно поучало, идол на глиняных ногах. А затем семьдесят два его доверенных приспешника распекая его со взаимным поливанием грязью. И идентично то же самое с убийцами. Ты должен был вернуться - навязчивое чувство тянуло что-ли тебя - продемонстрировать дублеру в главной роли как. Он видел раз его при благоприятных обстоятельствах когда рассыпа́ли набор в Неукротимом или была то Единая Ирландия, привилегия которой он страстно дорожил, и, на самом деле, протянул ему его шелковую шляпу когда была та сбита и он произнес Благодарю, возбужден каковым он без сомнения и был под своим холодным выражением вопреки небольшому злоключению упомянутому меж кубком и губами - что врождено в кости. Все же, что касается возвращения, был ты счастливым псом бы если б на тебя не спустили терьера тотчас как ты возвратишься. Затем обычно следует много колебаний. Том за, а Дик и Гарри против. А затем, номер один, сталкиваешься ты с хранителем описанного имущества и должен предъявить свои креденции, подобно истцу в деле Тичборна, Роджера Чарльза Тичборна. Белла было имя судна насколько ему помнится он, наследник, затонул, как свидетельствовала очевидность, и имелся также след от татуировки Индийскими чернилами, Лорд Белью, что ли? Как мог же бы он очень легко услышать детали от какого чувака на борту корабля и потом, когда взбрендив подогнать до описания данного, преставиться с, Простите, меня зовут Такой-и-Сякой или какое подобное банальное замечание. Более благоразумной линией поведения, М-р Блум сказал тому не излишне экспансивному, вообще-то подобно выдающемуся персонажу обсуждаемому вокруг него, было бы прозондировать характер местности сперва.

Та стерва, английская шлюха ты, испортила его, прокомментировал владелец кабака. Она вбила первый гвоздь в его гроб.
- Превосходный женский кусочек, все равно, так называемый городской клерк, Генри Кемпбелл отметил, и многость ее. Я видав ее изображение у цирюльника. Ее муж был капитаном или офицером.
- Ай, забавно добавил Сдери-с-Козла. Он был, и ватный хвостик.

Этот необоснованный вклад юмористического характера вызвал изрядное количество смеха среди его антуража. Что касается Блума, он, без малейшего подозрения на улыбку, просто уставился в направлении двери и помыслил о той исторического значения истории что возбудила необычайный интерес в то время когда факты, чтоб усугубить дело, были преданы публичности с обычными нежными письмами что передавались между ними, полными милых пустяков. Сперва, было это строго платонически пока не вмешалась природа и между ними не возникла привязанность, пока малу по мало дела не пришли к кульминации и о деле не заговорил весь город пока не пришел ошеломительный удар в качестве желанных известий для не немногих злонастроенных однако, которые были полны решимости на поощрение его крушения хоть вещь эта и была все время публичной собственностью хоть и не до ничего подобного той сенсационной степени во что это впоследствии расцвело.

Sino имена их были спарены, хотя, раз уж был он ее объявленным фаворитом, где была особая то необходимость провозгласить это рядовым членам во всеуслышание, факт именно, что делил он ее спальню, который открылся на свидетельской трибуне под присягой когда трепет прошел сквозь битком набитый суд буквально электризуя каждого в форме свидетелей клянущихся засвидетельствовавши его такого и такого определенного числа в акте выкарабкивания из апартамента на верхнем этаже с помощью лестницы в ночном одеянии, получив доступ тем же способом, факт из которого еженедельники, падкие на похотливое малость, просто штамповали кучами бабос. В то время как простой факт сего дела заключался в том что было то дело супруга не бывая на должной высоте с ничем общим между ними кроме имени и затем настоящий мужчина появляясь на сцене, сильный до предела слабости, павши жертвой ее чар сирены и забывая домашние узы. Обычное продолжение, греться в улыбках любимого человека. Вечный вопрос жизни супружеской, нечего и говорить, всплывает. Может ли настоящая любовь, предположим случись оказаться в деле еще кому-нибудь другому, существовать между женатыми людьми? Хоть их это совершенно и не касалось относился ли он к ней с любовью унесенный волной безрассудства. Великолепный образчик мужественности был он воистину, увеличенный очевидно дарованиями высокого порядка по сравнению с прочей военной внештатщиной, то есть (кто был только обычным каждый день прощай, мой галантный капитан типом индивидуума в лёгкой кавалерии, гусар 18 века чтоб быть точным), и вспыльчивый несомненно (падший лидер, то есть, не другой) в своей особой манере которую она разумеется, женщина, усмотрела как высоковероятную высечь себе дорогу к славе, что ему почти сулило и осуществить пока священники и служители благовестья в совокупности, его былые ярые приверженники и его горячо любимые выселенные арендаторы для которых исполнял он верой и правдой службу в сельских частях страны подняв дубину в руки в их интересах способом что превзошел самые радужные их ожидания, очень успешно зажарили его брачного гуся, тем самым посыпав горящие уголья ему на голову, совершенно аналогично ослиному пинку в басне.
Оглядываясь сейчас назад в чем-то вроде ретроспективного построения, всё казалось чем-то вроде сна. И возвращение было самым худшим что ты когда-либо делал, потому что само собой ты б чувствовал себя чужим раз уж вещи всегда идут в ногу со временем. Почему, как он размыслил, Айриштаун Стрэнд, местность в которой он не бывал уже целый ряд лет, выглядела как-то иначе с тех пор, как оказалось, он стал проживать на северной стороне. Север или юг однако, было то лишь хорошо известным случаем жаркой страсти, чисто и просто, местью опрокидывающей тележку с яблоками и просто подтверждая каждое слово что он говорил, так как она тоже была Испанкой или половину того, типы которые ничто не делают половинами, страстная импульсивность юга, бросая последнюю крупицу приличия на ветер.

- Просто подтверждает что я говорил, с пылающей грудью сказал он Стивену. И, если я серьезно не ошибаюсь, она тоже была Испанкой.

- Король дочери Испании, ответил Стивен, добавляя что-то или иное весьма путанное про прощай и адьё вам Испанским луковкам и первую землю зовущуюся Мервецом или от Головы Овна до Силли было столько и столько.

Была она? Воскликнул Блум удивленный, хоть и не ошеломленный никоим образом. Никогда не слышал этот слух он раньше. Возможный, особенно что там то это было, раз она жила там. Так что, Испания.

Тщательно избегая книгу в своем кармане Сладости от, что напомнила ему кстати о той Кейпл-стритской библиотечной книге с истекшим сроком, достал он свою карманную книжку и, быстро переворачивая различное содержимое, наконец он.

- Считаешь ли ты, кстати, сказал он, задумчиво выбирая одно блеклое фото которое положил он на стол, это Испанским типом?

Стивен, очевидно адресуемый, вглянул вниз на фото демонстрирующее крупного размера даму, с ее сочными прелестями наглядно в открытой манере, ибо была она в полном расцвете женскости. В вечернем платье с нарочито глубоким вырезом по случаю чтоб предоставить вольную демонстрацию корсажа, с более чем зрелищем грудей, ее полных губ полуоткрытых, и совершенные зубы, стоявшей около, якобы с серьезностью, пианино, на подставке которого находилась В старом Мадриде, баллада, прелестная в своем роде, что была тогда последним писком. Ее (дамы) глаза, темные, большие, смотрели на Стивена, вот-вот собираясь улыбнуться из-за чего-то должного восхищать, Лафайет с Вестморланд стрит, ведущий фотографический художник Дублина, бывая ответственен за эстетическое воплощение. - Миссис Блум, моя жена примадонна, Мадам Марион Твиди, указал Блум. Сделана пару лет тому назад. В или около '96. Очень похоже на нее тогда. Подле молодого человека смотрел он также на фото дамы сейчас его законной супруги которая, намекнул он, являлась благовоспитанной дочерью Майора Брайна Твиди и демонстрировала в юном возрасте поразительное умение в качестве певицы раз совершив даже поклон публике когда годы ее едва насчитывали милых шестнадцать. Что до лица, было оно как вылитое в выражении но не воздавало должное ее фигуре, которая навлекала на себя много внимания обычно и которая вышла ненаилучшим образом в этом наряде. Она могла бы без труда, сказал он, позировать для ансамбля, не останавливаясь уже на отдельных роскошных линиях ее... Он остановился, будучи чуто́к художником в свободное время, на женских формах в общем эволюционно потому что, так уж вот случилось, не позднее сего послеполудня, лицезрел он Греческие статуи, в совершенстве развитые как произведения искусства, в Национальном Музее. Мрамор мог придать оригиналу, плечам, спине, всю симметрию. Все остальное, да, пуританизм. Это делает все-таки, Суверен Святого Иосифа...в то время как никакое фото не могло, потому что это просто не являлось искусством, одним словом.

Настроение его сподвигая, сильно желал бы он последовать Джека Тара доброму примеру и оставить портрет говорить там самому за себя под предлогом что он... так чтоб другой мог упиться красотой сам для себя, ее сценическая внешность являясь, если честно, удовольствием самим по себе которому камера не могла вовсе воздать должное. Но едва ли было б профессиональным этикетом таким образом, хоть и стоял сейчас теплый приятный вид ночи тем не менее чудесно прохладной для поры года принимая во внимание, так как солнечный свет после шторма... И он ощущал что-то вроде потребности тут же зайти с той же масти как что-то вроде внутреннего голоса и удовлетворить возможную потребность, сподвигнув движение. Тем не менее, он сидел смирно, просто разглядывая слегка запачканное фото помятое пышными линиями, ничуть не хуже из-за потертости, однако, и посмотрел задумчиво в сторону с намерением дальнейшего не усиления у другого возможного смущения пока измеряя ее симметрию вздымающейся дородности. Вообще то, легкое пачкание являлось только дополнительным очарованием, как в случае с бельем, как новенькое, гораздо лучше, вообще то, удалив крахмал. А что если ушла она из дома когда он?... Я искал лампу которая она мне сказала пришла ему на ум но лишь как мимолетная прихоть его, потому что затем вспомнил он кровать в утреннем беспорядке и так далее и книжку о Руби с метим сих коз (так!) в ней, которая должно быть упала достаточно подходяще около ночного горшка с извинениями Линдли Мюррею.

Соседством молодого человека он определенно наслаждался, образованным, изысканным, и импульсивным притом, безусловно изборов избор, хоть и не подумал б ты что это в нем имеется... и все ж бы ты. Кроме того сказал он что снимок был недурен каковым, говорите что хотите, он и являлся, хоть в настоящий момент была она ощутимо тучнее. А почему бы и нет? Чертовски много притворства происходит с вещами такого рода, включая пятно на всю жизнь с обычной вводной страницей к тексту книги об одном и том же самом матримониальном клубке, приписывающим неподобающее поведение с профессиональным гольфистом или с последним любимцем сцены, вместо того чтобы быть честным и поверх крышки стола по поводу всего дела. Как были они обречены встретиться и привязанность выросла между двоими так что имена их стали спарены в глазах общества было рассказано в суде с письмами содержащими сентиментальные и компрометирующие выражения, не оставляя никакой лазейки, чтоб продемонстрировать что они открыто сожительствовали два или три раза в неделю в каком-то известном курортном отеле и отношения, когда вещи шли их нормальным чередом, сделались своим чередом интимными. Затем условно-окончательное постановление суда о разводе и Королевский поверенный чтоб представить доводы почему и, ему не удавшись их опровергнуть, условное было сделано абсолютным. Но что до сего, двое сих правонарушителя, поглощенные каковыми они в значительной степени и являлись в друг друга, могли спокойно позволить себе игнорировать это как они в очень значительной степени и делали пока дело не было передано в руки солиситора, который подал петицию со стороны обиженной в положенный срок. Он, Блум, пользовался исключительностью находиться вблизи от некоронованного короля Эрина во плоти когда случилась вещь в историческом скандале когда падшего лидера - который пресловуто не бросал свои орудия до последней капли даже когда одетый в мантию адюльтера - (лидера) доверенные приспешники числом до десяти или дюжины или вероятно даже более того проникли в типографию Неукротимых или нет то была Единая Ирландия (отнюдь не, однако ж, подходящее имя нарицательное) и разбили наборные кассы молотками или чем-то вроде того, а все за счет кой-каких похабных излияний бойких перьев О'Брайанойдных писак по обычной профессии поливания грязью, бросая тень на прежнего трибуна нравственные нормы. Хоть ощутимо и радикально переменившийся человек, был он все еще внушительной фигурой, хоть и небрежно одетый по своему обыкновению, со взглядом этим твердой целеустремленности, который далеко пошел со всяк будуль-небудулями, пока не обнаружили они к своему огромному замешательству, что идол их был на глиняных ногах, после того как вознеся его на пьедестал, что она, однако, была первой и осознать. Так как были то особо жаркие времена в общей лихорадке Блум получил небольшое увечье от гадкого тычка локтем кого-то из толпы, что разумеется образовало закупорку в месте где-то под ложечкой, к счастью не серьезного характера. Его шляпа (Парнелла) была непреднамеренно сбита и, в качестве строго исторического факта, Блум был тем человеком который поднял ее в давке после того как наблюдал за случившимся намереваясь вернуть её ему (и вернуть её ему он осуществил с предельным проворством) который, пыхтя и с непокрытой головой и чьи мысли были в милях от его шляпы в это время, будучи джентльменом рожденным с паем в этой стране, он, фактически, пустившись в это более ради славы дела чем чего другого, что врождено в кости, вселённое в него в младенчестве на коленях матери в форме знания что такое хороший тон проявилось сразу же потому что он обернулся к своему донору и поблагодарил его с безукоризненным апломбом, говоря: Благодарю вас, сэр хоть и очень отличным тоном голоса от орнамента адвоката, чей головной убор Блум также привел в порядок ранее в течение дня, история повторяясь с различием; после похорон общего друга, когда оставили они его одного в своем расцвете славы после мрачной задачи предания его останков могиле.

С другой стороны что вызывало у него гнев более внутренне были вульгарные шуточки возниц и так далее, которые выдавали это все за остроты, не в меру хохоча, делая вид что все понимают, все почему и для-чего, а в реальности ж не зная свои собственные мысли, это являясь делом для двух самих сторон пока не последовало что законному супругу случилось быть стороной этого благодаря кой-каким анонимным письмам от привычного мальчика Джонса, которому случилось ненароком повстречать их в решающий момент в любовной позиции сомкнутыми в объятиях друг друга, привлекая внимание к своим незаконным действиям и приводя к семейной суматохе и заблудшая красавица умоляя о прощении своего господина и повелителя на коленях и обещая разорвать связь и не принимать его визитов больше только бы оскорбленный супруг посмотрел на дело сквозь пальцы и забыл былое, со слезами на глазах, хоть возможно и с языком за прекрасной щечкой в то же самое время, так как вполне вероятно были и парочка других. Он лично, бывая скептичной предубежденности, верил, и ни малость не церемонился об этом так и заявляя также, что мужчина, или мужчины во множественном числе, всегда ошивались поблизости в листе ожидания вокруг какой-нибудь дамы, пусть даже была она лучшей женой на свете и они прекрасно ладили вместе спора ради, когда, пренебрегая своими обязанностями, предпочла она устать от супружеской жизни, и быть за легкое трепетание в тактичной распутности чтобы прижать их ухаживания к себе с неподобающими намерениями, развязкой являясь что ее благосклонность сосредотачивалась на другом, причина многих связей между все еще привлекательными замужними женщинами приближающимися к прекрасным сорока и молодыми мужчинами, вне всякого сомнения как несколько знаменитых случаев женской одержимости доказали по рукоятку.

Было тысячу раз жаль что молодой человек благословенный ему отпущенными мозгами, каковым его сосед очевидно и являлся, вот берет и растрачивает свое драгоценное время с распутными женщинами, что могут одарить его хорошенькой дозой что хватит на всю жизнь. По самой природе холостого блаженства возьмет он на себя жену в один прекрасный день когда Мисс Правильно выйдет на сцену, но в промежутке общество дам являлось conditio sine qua non хоть и имел он серьёзнейшие возможные сомнения, не то чтоб он хоть в малейшей степени хотел выведать у Стивена о Мисс Фергюсон (что очень возможно и была той конкретной путеводной звездой что привела его в Айриштаун столь ранним утром), на предмет того нашел ли бы он много удовлетворения купаясь в идее мальчик за девочкой ухаживая и компанией ухмыляющихся девиц без копейки на их имя раз в две или три недели с традиционной прелюдией комплиментоделания и ухаживаний ведущих к нежных влюбленных путям и цветочкам и шоколадкам. Подумать о нем у бездомного очага, обдираемого какой-нибудь квартирантшей хуже любой мачехи, было по-настоящему скверно для его возраста. Странные внезапные вещи, с которыми выскочил он, привлекли более опытного что был пару годами другого постарше или как его отец. Но что-то субстанциональное следовало бы ему определенно съесть, пусть было то лишь и яичный коктейль приготовленный на чистейшем материнском питании или, за неимением того, простой Шалтай-Балтай вскипяченый.

-- В каком часу обедал ты? спросил он у худого профиля и утомленного хоть и неморщинистого лица.

-- Когда-то вчера, сказал Стивен.

-- Вчера, воскликнул Блум пока не вспомнил что было уже завтра, Пятница. А, ты имеешь ввиду что уже после двенадцати!

-- Позавчера, сказал Стивен, поправляясь сам.

Буквально ошарашенный этой новостью, Блум задумался. Хоть они и не смотрели глаз в глаз во всем, определенная аналогия там так или иначе была, как будто умы их обоих путешествовали, так сказать, одним ходом мыслей. В его возрасте когда мешался он в политике примерно двесятку /а score/ годов раньше когда был он квази претендентом на парламентские почести в Бакшот Фостерские дни он также припомнил ретроспективно (что являлось источником острого удовлетворения само по себе) имел он тайком касательство к тем же самым ультра идеям. К примеру, когда вопрос выселенных жильцов, тогда в своем первоначале, взгромоздился в людских умах хоть и, само собой разумеется, не внося и медяка и не скрепляя свою веру полностью с ее афоризмами, некоторые из которых не совсем держали бы воду, он вначале в принципе, в любом случае, совершенно симпатизировал крестьянскому владению, в качестве озвучивания тренда современного Мнения, пристрастность, однако, от которой, осознавая свою ошибку, был он впоследствии частично исцелен, и был даже попрекаем захождением еще дальше чем Майкл Дэвитт в поразительных взглядах что одно время насаждал тот в качестве назадкземщика, что являлось одной из причин что сильно негодовал он на инсинуацию вываленную на него в настолько неприкрытой манере на собрании кланов у Барни Кирнана так что он, хоть и частенько превратно понимаем и наименее задирист из смертных, будь то повторено, изменил своему привычному обыкновению давать себе (метафорически) одного поперек глотки тем не менее хоть скоро речь заходит о самой политике, просто слишком хорошо осознавал он потери, неизменно результирующие из пропаганды и проявлений взаимной враждебности и нищеты и страдания что влекло то за собой как предрешенный приговор утонченным молодым парням, главным образом, гибель наиболее приспособленных, одним словом.

Как бы там ни было, по взвешивании всех за и против, приближаясь и так уже к часу, пора было идти ложиться спать. Загвоздка заключалась в том что было малость рискованно вести его домой ибо возможно могли последовать непредвиденные случайности (кто-то имея своевольный характер иногда) и испортить рагу совершенно как той ночью когда он в заблуждении привел домой пса (порода неизвестна) с хромой лапой, не то чтобы случаи были либо идентичными, или наоборот, хоть он поранил свою руку тоже, в Онтарио Террас, как он очень отчетливо помнил, побывав там, так сказать. С другой стороны было совершенно абсолютно слишком поздно для предложения Сэндимаунта или Сэндикоува так что был он в некотором замешательстве что до которой из двух альтернатив... Все указывало на факт что надлежало ему воспользоваться по полной возможностью сией, судя по всему. Его первоначальное впечатление было что был он чуток замкнут и не чрезмерно экспансивен но ему это постепенно как-то покатило. Начнем с того что он бы что называется не ухватился за подобную мысль, если б обращенный, и что главным образом волновало его было что не знал он как подвести к этому или точно облечь в слова, предположим он в самом деле принял предложение к рассмотрению, ибо это доставило бы ему огромное личное удовольствие если бы позволил он ему помочь подкинуть себе монетку на пути или что-либо из гардероба, если подойдет. В любом случае кончил он заключив, избегая пока косного прецедента, чашка какао Эппса и импровизированная постель на ночь плюс использование покрывала или двух и пальто сложенного вдвое в подушку. По крайней мере будет он в надежных руках и в тепле как тост на подставке. Он так и не углядел в этом какого значительного количества вреда всегда с оговоркой что никакого буянства любого рода устроено не будет. Какой-то шаг был должен быть сделан потому что эта старая веселая душа, соломенный вдовец под вопросом, что казался приклеенным к месту, не казался в какой-либо особенной спешке направиться домой в свой горячо любимый Квинстаун и высоковероятно что какого шаромыги бордель отставных красоток на улочке от нижней Шериф-стрит будет лучшей путеводной нитью к сего двусмысленного персонажа местонахождению в течение следующих нескольких дней, попеременно терзая их чувства (русалок) шестизарядно револьверными анекдотами на грани тропового, рассчитанными чтоб мозг стыл у каждого в костях и лапая в промежутках их крупногабаритные прелести со смаком в неразберихе под аккомпанемент обильного бухалова самогона и трепа о себе ибо что до того кто он в реальности предположим ХХ мое правильное имя и адрес, как попутно замечает Мисс Алгебра. В то же самое время внутренне хихикал он по поводу своей остроумной реплики тому епучему чемпиону про Бога его бывшего евреем. Люди могут стерпеть искусанными волком быть, но что по настоящему их выстегивает - так это укус от овцы. Наиболее незащищенное место также уязвимого Ахиллеса, твой Бог был евреем, потому что чаще всего они походу представляют что родом был он из Каррика-на-Шенноне или откуда из графства Слиго.

-- Я предлагаю, посоветовал наконец наш герой, после зрелого размышления в то же время предусмотрительно пряча ее фото в карман, ибо тут довольно душно, ты просто пойдешь со мной и мы обсудим все вещи. Моя берлога вполне недалеко по соседству. Не можешь ты пить эту бурду. Подожди, я только оплачу этот лот.

Лучшим планом определенно являясь соскочить, остальное будучи как по маслу, он кивнул, пока предусмотрительно пряча фото в карман, хозяину лачуги, который казался не...

-- Да, это лучше всего, заверил он Стивена, которому до Бронзовой Головы той или его или где-либо еще было все вшиско едно.

Все виды Утопических планов проносились через его (Блума) напряженный мозг. Образование (подлинный товар), литература, журнализм, детали достойные награды, новейшая реклама афиш, водолечебницы и концертные туры по Английским минеральным курортам напичканным театрами, не зная отказу в деньгах, дуэты на Итальянском с акцентом идеально подлинным натуре и уйма других вещей, никакой нужды разумеется говорить всему миру и его жене об этом со всех крыш и долька везения. Начинание было все что хотелось. Потому что он более чем подозревал что был у него голос своего отца чтоб возложить надежды на то чем он вполне к гадалке не ходи и обладал так что можно было б с тем же самым успехом, к слову вреда тут нет, заманить разговор в направлении этой определенной копченой селедки только чтоб.

Возница прочитал из газеты которой он завладел что бывший наместник, Эрл Кадоган, председательствовал на ужине ассоциации извозчиков в Лондоне где-то. Безмолвие с зевком другим сопровождало сие сногсшибательное объявление. Затем один старый тип в углу у которого казалось осталавась кой-какая искорка живости прочел вслух что сэр Энтони Макдоннел покинул Юстон ради ложи главного секретаря или слова в таком духе. На сию увлекательную новость эхо ответило почему.

-- Дай-ка взглянуть нам сию литературу, дедуля, вставил древний моряк проявляя некоторое природное нетерпение.

-- И пожалуйста, отвечала подобным образом адресуемая пожилая сторона.

Матрос вытащил из футляра что у него был пару зеленоватых окуляров которые он очень медленно нацепил на нос и оба уха.

-- У тебя что-то плохо с глазами? вопрошала одна сочувственная особа наподобие городского клерка.

-- Почемо, отвечал мореплаватель с тартановой бородой, который похоже и сам малость шелкоперствовал, уставившись из-за иллюминаторов цвета морской волны как можно их вполне описать как, я пользует окуляры читая, так выражаясь. Арабских Ночей Развлекуха была моим любимым и Красна как Роза Она.

Вслед за этим он ланпул журнал нараспашку и углубился Господь лишь знает во что, найден утонувшим или подвиги короля Уилоу, Иремонджер сделав 100 ранов и что-то второй уикет не аут для Ноттс, в течении которого времени (абсолютно невзирая на Ире) хозяин был интенсивно занят ослаблением по-видимому нового либо подержанного ботинка что ему очевидно жал, так как бормотал он супротив кого бы то ни было кто продал его, все из них что были в должной степени бодрствования достаточно чтоб уловимым по их выражениям лиц быть, так сказать, или просто угрюмо наблюдая или отпуская тривиальные замечания.

Короче говоря Блум, схватывая ситуацию, первым поднялся на ноги так чтобы не злоупотреблять их гостеприимством приняв первым и в первую очередь, будучи хозяином своего слова что он покроет счет за мероприятие, мудрую предосторожность жестом незаметно показать хозяину в качестве прощального выпада едва заметный знак когда остальные не смотрели в том смысле что сумма к уплате ожидалась, составляя в общем итоге четыре пенса (сумма которую он внес незаметно четырьмя медяками, без преувеличения последними из могикан) он предварительно разглядев на напечатанном ценнике как бы кто не тяготел прочитать ему противоположное в однозначных цифрах, кофе 2п., кондитерские изделия пе., и честное слово стоящие вполне вдвое больше в кои веки, как любил замечать Уэзеруп. - Пойдем, посоветовал он, чтоб закончить сеанс.

Видя что уловка сработала и берег был чист, они покинули вместе приют или лачугу и элитарное общество клеенки и компании, которых бы ничто меньшее землетрясению не сдвинуло с их сладостного ничегонеделанья. Стивен, который признался все еще чувствующим себя скверно и измотанным, замешкался у, на мгновение... двери в...

-- Одну вещь никогда я не понимал, сказал он, чтоб быть оригинальным на шпоре момента, зачем ставят они столы вверх ногами по ночам, я имею в виду стулья вверх ногами на столах в кафе.

На который экспромт никогда не подводящий Блум отвечал не мановение не сумляшись, говоря с ходу:

-- Чтоб подметать пол утром.

Так говоря он проворно подпрыгивал вокруг, искренне подумывая, в то же время извиняющийся, стать своему спутнику справа, по своему обыкновению, между прочим, правая сторона являясь, в классической идиоме, его Ахиллесовой пятой. Ночной воздух был определенно в данный момент пиршеством дышать хоть Стивен и был чуток слаб в ногах.

-- Он пойдет (воздух) тебе на пользу, сказал Блум, имея также в виду прогулку, в один миг. Единственная вещь это пройтись тогда ты почувствуешь себя другим человеком. Это не далеко. Обопрись на меня.

Соответственно он просунул свою левую руку в Стивена правую и повел его соответственно.

-- Да, сказал Стивен неопределенно, потому что подумал что ощутил приближение к себе весьма странного рода плоти другого человека, бессильный и шатающийся и все такое.

Как бы то ни было, миновали они сторожку с камнями, жаровню, и т.п. где муниципальный сверхштатник, экс-Гамли, был все еще на все намерения и цели укутан в объятия Мэрфи, как гласит поговорка, грезя о цветущих полях и пастбищах новых. А по поводу гроба камней, аналогия была совсем не плоха, так как было то на самом деле побиванием камнями до смерти со стороны семидесятидвух из восьмидесяти с лишним избирательных округов что скрысились во время расколотого и большей частью восхваляемого крестьянского класса, возможно точно те же самые выселенные арендаторы которых он определил на их наделах. Так что перешли они на беседу о музыке, вид искусства к которому Блум, как чистый аматёр, питал огромнейшую любовь, пока продвигались они рука-об-руку через Бересфорд плейс. Вагнерианская музыка, хоть и по общему признанию великая в своем роде, была для Блума малость слишком тяжеловатой и трудной следовать с первой попытки но музыкой Меркадантевских Гугенотов, Меербееровских Семи Последних Слов на Кресте, и Моцартской Двенадцатой Мессы, он просто упивался, Глория в ней будучи на его взгляд акме первоклассной музыки как таковой, без преувеличения наголову разбивая все остальное. Он бесконечно предпочитал сакральную музыку католической церкви чему-угодно что мог бы предложить магазин напротив в этом направлении типа гимнов Муди и Сэнки либо Вели мне жить и я буду жить чтоб твоим протестантом быть. Он также не уступал никому в своем восхищении Россиниевской Стабат Матер, творение просто изобилующее бессмертными номерами, в котором жена его, Мадам Марион Твиди, произвела фурор, настоящую сенсацию, он может спокойно сказать существенно добавляя к ее прочим лаврам и оставляя прочих полностью в тени в отцов иезуитов церкви на Аппер Гардинер стрит, сакральное сооружение будучи забито до дверей чтоб услышать ее вместе с виртуозами. Было единогласное мнение что не было никого кто б до нее дотягивал и, буде достаточным сказать в месте поклонения музыке сакрального характера, общеозвученное желание анкора. В целом, хоть и предпочитая желательно легкую оперу разряда Дона Джованни, и Марты, жемчужины в своей области, имел он склонность, хоть и с поверхностным лишь знанием, к строгой классической школе как Мендельсон. И говоря об этом, считая само собой разумеющимся что знал он все про старых кумиров, упомянул он par excellence /в особенности/ арию Лайонела из Марты, M'appari, которую, как ни странно, он слышал, или подслушал, чтоб быть более точным, вчера, привилегия что он остро ценил, из губ Стивеного уважаемого отца, спетуя в совершенстве, этюд номера, вообще-то, что заставил остальных присесть позади. Стивен, в ответ на вежливо поставленный запрос, сказал что он нет но пустился в хвалы Шекспировским песням, по крайней мере в или около того периода, лютнист Даунлэнд который проживал на Феттер Лэйн рядом с Джерардом травником, который anno ludendo hausi, Доуленд /лат. Я провел жизнь, играя на лютне/, инструмент что подумывал он приобрести у М-ра Арнольда Дольметча, которого Блум не совсем припомнил, хоть имя определенно и звучало знакомо, за шестьдесят пять гиней и Фарнаби и сын со своими вождь и спутник причудливыми метафорами и Бэрд (Уильям), который играл на верджинеле, сказал он, в Квинс Капелле или где-то еще нашел он их и некого Томкинса который делал игрушки или песенки и Джона Булла.

На мостовой к которой они приближались пока все еще разговаривая в стороне от болтающейся цепи, лошадь, тянущая уборочную машину, ступала по мощеной земле счищая длинный шлейф грязи, так что с этим шумом Блум не был абсолютно уверен правильно уловил ли он аллюзию на шестидесят пять гиней и Джона Булла. Он поинтересовался был ли то Джон Булл политическая знаменитость такого сорта, так как его поразило, два идентичных имени, как поразительное совпадение.

Цепями, лошадь медленно отклонилась повернуть, что замечая Блум, который был на стороже как обычно дёрнул другого легонько за рукав, шутливо замечая:

-- Жизни наши в опасности сегодня. Берегись парового катка.

Они вследствие этого остановились. Блум взглянул на голову лошади не стоящую совсем шестидесяти пяти гиней, внезапно бросавшуюся в глаза в темноте совсем под боком, так что казалось это чем-то новым, другое группирование костей и даже плоти, потому что осязаемо была она четыреходуньей, бедракачальницей, черногодичницей, хвостоболтальницей, головопонуривальницей, ставя ногу задом наперед покуда господь ее творения сидел на жердочке, занятый своими мыслями. Но такая добрая бедная скотина, он пожалел что не было у него куска сахара но, как мудро он размыслил, едва ли можно быть приготовленным к любой непредвиденности что может возникнуть. Была она лишь большой дурацкой нервной башкастой разновидностью лошади без второсортного ухода на свете. Но даже собака, размыслил он, возьми ту дворнягу у Барни Кирнана, того же самого размера, была б святым ужасом стать к лицом к лицу. Но это не вина никакого животного в отдельности если было оно склада наподобие верблюда, корабля пустыни, перегоняя виноград в самогон в своем горбу. Девять десятых из них могли бы быть посажены в клетку или дрессированы, ничто за пределами искусства человека за исключением пчел, кит с гарпунной булавкой; аллигатор, пощекочи ему поясницу и он увидит прикол; начерти круг мелом петуху; тигр, мой орлиный глаз. Эти своевременные размышления касаемо полевых скотин занимали его, как-то отвлекли от слов Стивена, пока корабль улицы маневрировал и Стивен болтал о в высшей степени интересной старой...

-- Что это я там говорил? Ах, да! Моя супруга, намекнул он, погружаясь в medias res, имела бы огромнейшее удовольствие свести с тобой знакомство так страстно привязана она к музыке любого рода.

Он взглянул боком в дружеской манере на профиль Стивена, образ его матери, который был совсем не такой как у обычного типа мерзавцев к чему они безусловно имели неоспоримую тягу так как был он возможно не такого склада.

Все равно, предполагая что имел он отцовский дар, как он более чем подозревал, открывало это ему новые перспективы в мыслях, такие как концерт Леди Фингальских Ирландских индустрий в прошлый понедельник, и аристократия в общем.

Изысканные вариации описывал он сейчас мотивом Молодость имеет здесь Конец Яна Питера Свенлинка, Амстердамского Голландца откуда все фрау родом. Даже более нравилась ему старинная Немецкая песня Йоханнеса Еепа о чистом море и голосах сирен, сладких убийцах мужчин, что Блума малость изумляло.

Von der Sirenen Listigkeit (От сирен коварства
Tun die Poeten dichten. Принимаются поэты сочинять.)

Эти начальные такты спел он и перевел экспромтом. Блум, кивая, сказал что прекрасно понимает и умолял его продолжать во что бы то ни стало, что тот и сделал.

Феноменально прекрасный тенорский голос как этот, редчайший из благ, что Блум заценил с самой первой ноты что тот издал, мог с легкостью, ежели должным образом обработан признанным авторитетом по производству голоса как Барраклоу и будучи способным читать музыку в добавок, назначать свою собственную цену где баритонов было по десятку за пенс и обеспечить для его счастливого обладателя в ближайшем будущем entrе́e в фешенебельные дома в лучших жилых кварталах финансовых магнатов в широкого размаха бизнесе и титулованных людей где со своей университетской степенью бакалавра (огромная реклама в своем роде) и джентльменской манерой чтоб тем более повлиять на хорошее впечатление он безотказно имел бы явственный успех, будучи благословлен мозгами которые также могли быть использованы для цели и прочие реквизиты, было б еще его одежде уделено должное внимание чтоб тем лучше втереться в их благосклонность ибо он, юный новичок в портняжных тонкостях общества, едва ли понимал как подобная мелочь могла свидетельствовать против тебя. Было то вообще делом только пары месяцев и он мог с легкостью предвидеть его участвуя в их музыкальных и артистических conversaziones во время празднеств Рождественского сезона, преимущественно, вызывая легкий трепет в голубятнях прекрасного пола и будучи сотвореным многое женщинами в поисках чувственных ощущений, случаи чего, как случилось ему знать, были на записи на самом деле, не выдавая всего секрета, он сам однажды, если б захотел, мог бы с легкостью иметь. Вдобавок к чему разумеется было бы на финансовое вознаграждение никоим образом не начхать, идя рука об руку с его платой за уроки. Не то, заключал он в скобки, чтоб ради презренного металла нуждался обязательно избрать он лирическую трибуну в качестве жизненной тропы на какой-либо продолжительный промежуток времени. Но шаг в требуемом направлении это было вне да или нет и как денежно, так и морально не содержало это никакого пятна на его достоинстве в малейшей степени и частенько оказывалось то необычайно сподручным быть вручаемым чек в сильнонеобходимый момент когда любая малость в помощь. Помимо, хоть вкус к концу и испортился до степени, оригинальная музыка как эта, отличной от традиционно привычного, быстро бы стала популярной ибо была бы бесспорной новинкой для Дублинского музыкального мира после обычной избитости броских тенорских соло всученных доверчивой публике Айвеном Св. Остеллом и Хилтоном Св. Джастом и их genus omne. Да, вне тени сомнения он мог со всеми картами на руках и имел он капитальную возможность сделать себе имя и завоевать высокое место в оценке города где мог распоряжаться он чопорной фигурой и, ангажируя заранее, дать гранд концерт для завсегдатаев Кинг стрит хауса, даденный одного поддерживателя, появился если б кто-то чтоб толкнуть его наверх, так сказать, большое если, однако, с импульсом напроломного сорта чтоб избежать неминуемой волокиты которая частенько спотыкает какого слишком много чествуемого принца весельчаков. Это может и не умалять противоположное ни на йоту ибо, будучи себе собственным хозяином, имел б он кучу времени практиковать литературу в свободные моменты когда приспичит без столкновения со своей вокальной карьерой или содержащим что-либо уничижительное абсолютно ибо было это дело исключительно его самого. Воистину, имел он мяч у ног и это и было той самой причиной почему другой, обладавший необычайно острым носом до учуять крысу любого сорта, завис с ним вообще.

Лошадь была именно тогда. И позже при подходящей возможности намерился он (Блум сделал), никак не суя нос в его личные дела по дураки ступают где ангелы принципу, советуя ему разорвать связь с одним определенным многообещающим врачом который, заметил он, склонен был третировать и даже до слегка пренебрежительной степени с шутливой отговоркой когда не присутствуя, умалять его, или как бы это там не называлось что по Блума скромному мнению бросало гадкий побочный свет на этот бок человеческого характера, простите за каламбур.

Лошадь достигнув конца своей привязи, так сказать, остановилась и, подняв на дыбы свой гордый виляющий хвост, добавила свою квоту путем уронив на пол что щетка вскоре счистит и отполирует, три дымящихся шарика дерьма. Медленно три раза, один за другим, из наполненного крупа он брызнул грязью. И гуманно его водитель ждал пока он (или она) закончила, терпеливый в своей косилочной машине.

Бок о бок Блум, воспользовавшись contretemps, со Стивеном прошли сквозь зазор цепей, разделенных стойкой, и, перешагивая через полосу грязи, пошли напрямик в сторону Гардинер стрит лоуэр, Стивен напевая более смело, но не громко, концовку баллады.

Und alle Schiffe brücken (Все корабли наводят мост.)

Водила ни разу не сказал и слова, хорошего, дурного иль безразличного, но просто наблюдал как две фигуры, так как сидел он на своей низко седловатой машине, оба черные, один полный, один тощий, зашагали в сторону железнодорожного моста, чтоб Отцом Махером пожененными быть. Пока они шли они время от времени останавливались и шли снова продолжая свой tete-à-tete (в котором, разумеется, он абсолютно не присутствовал) о сиренах врагах рассудка человеческого, перемешанных с рядом других тем из той же категории, узурпаторы, исторические случаи сего рода в то время как человек в убиральной машине или можете точно так же называть ее спальной машине который в любом случае не мог возможно слышать потому что были они слишком далеко просто сидел в своем сидении неподадеку от конца лоуэр Гардинер стрит и присматривал за своей низко седловатой машиной.