Аннотация: Автор выражает свою бесконечную признательность Алексею Викторовичу Дурову за помощь с техническими подробностями :)
Сегодня Новый Год. Что ж, дожил - уже хорошо. Дома уже вечер. Ещё немного - и увижу Марьяну.
Сладкая истома пронзила тело: Марьяна... Как давно мы были вместе. Кажется, прошла вечность. Или всего три года? Или даже только что, потому что не успел я подумать о времени, как перед глазами чётко встала та самая картина: Марьяна, вся в крови, на полу, и тот подонок над ней, занёсший ногу...
Осудили меня по политической: мужик оказался одним из лидеров властвующей партии. То, что я защищал женщину, которую он бил, просто умолчали: свидетелей тому не было. Дали десять лет и сказали, чтобы благодарил Бога, что не получил пожизненное. За что, спрашивается?! Из зала уводили под улыбки того самого гада со-товарищи.
Ладно. Что было - того не воротить. А если и позволят воспользоваться таймзигзагом - по другому не получится...
- Заключённый два икса семьсот восемьдесят шесть! - прервал мысли голос тюремщика, - Приготовиться к выходу на Новый Год!
- Уже готов,- откликнулся я, встал и, подойдя к двери, повернулся спиной, сложив руки сзади. На их уровне открылось окошечко, и щёлкнули наручники.
Я отошёл от двери и стал смотреть, как она открывается.
- Пошёл! - скомандовал мой конвоир.
Я переступил порог и оказался в коридоре. Повернулся привычно направо и зашагал в сторону пункта связи. Тот состоял из двадцати малюсеньких комнатушек метр на метр со встроенными мониторами, через который собеседники могли видеть друг друга. Такое удовольствие выпадало дважды в год: на день рожденья заключённого и на Рождество. "И то хлеб", - считал я.
Вообще, если посмотреть со стороны, в этой орбитальной тюрьме номер четыре жить можно: работа с восьми утра до семи вечера подряд десять дней и один выходной после этого не давали скучать. Каждое утро нас рассаживали по челнокам, выдавали питательный биоконцентрат и отправляли на Магдалину - планету, открытую в прошлом веке. Исследователи нашли на ней совершенно новое вещество турамин, кристаллы которого оказались незаменимыми в регенерационной биомедицине. А для добычи его стали благополучно использовать заключённых... К семи часам нас возвращали на орбиту.
Если кому-то интересно, могу прояснить ситуацию, почему тюрьма на орбите, а не на планете.
Во-первых, условия жизни на Магдалине - некомфортные: повышенная сила тяжести, ядовитая атмосфера, скучные пейзажи. Если строить тюрьму на планете, то придется там же на планете располагать не только зэков, но и охранников, и, что самое важное - начальство, которое в некомфортных условиях чахнет.
Во-вторых, построить тюрьму в ядовитой атмосфере сложно чисто технически. Даже шлюзовать проще в вакууме, чем в окружении ядовитого газа. А еще такое большое сооружение, как тюрьма, очень тяжело загерметизировать: течи в вакууме, через которые утекает немного воздуха, это полпроблемы, но если через эти течи начнёт проникать летучая отрава внутрь, - это проблема, которая может превратиться в беду.
Кроме того, уже имелась в наличии готовая орбитальная тюрьма, не простаивать же ей.
Челноки приходится гонять за добытыми минералами так или иначе, даже если только один камушек за день добудут, потому что камешки нужны заказчикам на вчера. Вот заодно в челноках и зэков поставляют. В наше время сложнейшие батискафы ныряют с риском для человеческой жизни на ненормальную глубину за красным кораллом, который всего лишь украшение, а здесь - лекарство от старости, не что-нибудь.
- Сюда, - показал конвойный на дверь свободного помещения. - Не забудь, что кроме тебя полно желающих поболтать, и все ждут своей очереди. Время - полчаса.
Я поблагодарил и вошёл в комнату. Включил экран и в ожидании прислонился к стене.
Марьяна вошла через полторы минуты: в чёрном узком платье чуть выше колен, на невысоких каблучках. На шею повесила колье, которое я успел подарить ей в последнее рождество перед тем, как меня отправили сюда.
- Привет, любимая! - сказал я. - Как ты?
Губы жены зашевелились, будто она что то говорила.
- Марьяна! - позвал я и по её разведённым рукам понял, что она не слышит.
Я выглянул за дверь:
- Что тебе? - спросил конвойный.
- Голосовой связи нет.
- Значит и не будет, перегрузка сегодня - слишком много вас, ублюдков, развелось - и все поговорить хотят.
Я понял, что настаивать бесполезно, и вернулся к монитору.
Марьяна прекрасна без всяких слов. Я смотрел в её глаза и постепенно начал мысленно раздевать её, представляя, что под платьем у неё мои любимые атласные трусики, а если потянуть платье ещё выше, то станут видны её маленькие нежные грудки, чуть светлее загоревшей кожи вокруг... А может, она теперь носит бюстгальтер?
Я хотел было спросить жену об этом, да вспомнил, что звук не работает. Скорее всего, решил я, под платьем окажется что-то кружевное, воздушное... Надо снять его и выпустить грудки на свободу... У Марьяны такая нежная кожа...
Я представил себе правый сосок, как он твердеет от игры с ним моими пальцами и чуть не застонал от желания. А вот этот - левый - я облизну, как любит жена. После этой ласки она прижимается к моему телу и замирает. А дыхание её учащается и отчётливо слышатся удары сердца: тук-тук, тук-тук, тук-тук...
Я чувствовал, что Марьяна проделывает то же самое: раздевает меня глазами. Мне очень не хватает жены. Надеюсь, и ей меня. "Я люблю тебя", - говорю ей мысленно и слышу такой же мысленный ответ: "Я люблю тебя!"
За этой мысленной эротикой и прошли наши полчаса. Марьяна показала циферблат наручных часов - двенадцать, самое время загадывать новогоднее желание. Я улыбнулся и загадал следующий Новый год встречать на Земле с женой. Я знал, что она загадала то же самое.
- Заканчивайте! - сказал в динамик конвойный. - Одна минута осталась!
- Уже выхожу, - ответил я и посмотрел на экран: Марьяна смотрела напряженно, понимая, что ещё мгновение, и мы не увидимся много месяцев. Я улыбнулся ей и вышел из кабинки.
Ужин разносил другой служивый. Передавая миску с концентратом, он шепнул, что, похоже, в этом году правящая партия сменится. Если это случится, на Земле объявят амнистию. Этот тюремщик всегда относился к заключённым по-человечески.
