Аннотация: Через заброшенный поселок проходит газовая магистраль. Нагрянула комиссия из города: что-то не заладилось с этой трубой. Требуется помощь местного населения. Только вот напасть - населения почти не осталось...
Роза Петровна протиснулась в узкую щель между комодом и столом. Подоконник был заставлен рядами пустых склянок, так что и не подступишься. Она переставила часть стеклотары на буфет, с трудом открыла рассохшуюся створку окна, смахнула тряпкой сор с подоконника, выглянула во двор. На полянке, у сгнившего забора, огораживающего запущенный сад, бегали две соседские собаки: пушистая Мавра и ловкая умная Муся с рыжим пятном на пол морды. Хозяин собак, пенсионер Адольф Георгиевич, стоял рядом, среди пышных побегов борщевика, попыхивал едкой самокруткой.
- Петровна, выйдешь что ли? Приоденься, скоро приедут.
Он глянул на соседку сквозь очки с подмотанными изолентой дужками немного испуганным, затравленным взглядом. В его всклокоченной бороденке застряли крошки табака, опилки и прочий сор.
- Иду, иду, вот напасть...
Роза Петровна достала кофту получше, одну из двух, имевшихся в ее гардеробе. Первая была красная, с дырой на спине, измазанная напрочь в золе. Вторая - коричневая, еще приличная, плотной вязки, но без рукавов: их пришлось отпороть и пустить на носки. Посмотрелась в мутное зеркало, пригладила без надобности седые волосы и выскочила во двор.
Они жили в блочной неказистой двухэтажке, примостившейся одиноко за лесом. Всего три квартиры обитаемы: пенсионер Свиридов с двумя собачками, бабка Анжела с полоумным сыночком инвалидом и Роза Петровна, бывшая учительница. Остальная часть дома заброшена: воронье гнездится, окна выбиты, крыша протекает. Капремонт уже и никому не мерещился, хотя суммы за него в платежках были проставлены, а задолженность копилась. Может, выселят их за долги по капремонту. Только куда, не на кладбище же?
Дом стоял на окраине поселка, а поселок давно опустел. Молодежь в город умотала, а старики вымерли. Пенсию почтальон привозил аккуратно, ничего не скажешь. Продукты в автолавке можно взять: бедрышки куриные, макароны, хлеб, гречка. В общем, быт налажен, живи не хочу, раздолье и лопухи кругом. Холодно, правда, и тазобедренные суставы стынут без отопления. Печь топить требуется даже летом, потому что сыро. Дрова дорогие - попробуй, выкрой из пенсии, а ведь еще и лекарства нужны: возраст.
Весной мимо дома провели газовую трубу. С востока на запад тянулась она в Европу. Черная такая, круглая, красивая. Труба изгибалась за домом змеёй и по просеке устремлялась за горизонт. Бабе Анжеле столбы с веревками порушили, где она белье сушила. Труба трубой, а газа в их доме не было и нет. Не про их честь. Сказали им: пишите заявки, гоните двести тысяч задатка, а там еще проверки придут, комиссии. Начальство подмазать надо, да за оборудование приплатить отдельно. Труба-то близко, а газ отводят не от нее, а от сети, а до сети десять верст тянуть отвод. Ленин обещал помочь насчет электрификации всей страны, про газификацию ничего не приказал, тем более про бесплатную. Так и сказали: газ - народное достояние, а свиное рыло в этот газ не суй.
На нет и суда нет, никто особо губу и не раскатывал, хотя дрова пробивали изрядную брешь в бюджете. Только Адольф Георгиевич чуток у трубы покрутился, все прикидывал как в нее вбуравиться. Раньше он фрезеровщиком работал на космической фабрике, да кой-чего соображал по технической части. Но сейчас и руки у него не те, и мозги не те, и глаза. Даром, что в очках, а кроме внешней политики в телевизоре, ничего не видит. Короче, население двухэтажки на трубу плюнуло и забыло.
Однако к осени вокруг трубы развилась суета. Прибегала чумная комиссия в синих комбинезонах, что-то мерили. Приезжало районное начальство, потерлось пузом у трубы и уехало нахмурившись. Слухи пошли, что проседает труба, а наклон у нее рассчитан плохо. И вот теперь ждали уполномоченную администрацию трубы аж из самой Москвы. По сему случаю и ошивался во дворе с раннего утра Адольф Георгиевич с Маврой и Мусей, то и дело подтягивая сползавшие с худого тела вылинявшие треники. Для этого и позвал он Розу Петровну, надевшую праздничную кофту. Бабка Анжела с сынком остались дома. То ли от обиды за бельевые столбы, то ли из хитрости. Сынок-то ее с людьми не общался, только рожи корчил и слюни пускал.
Дождались. Из-за леса по бездорожью подтянулись гуськом вперевалочку три черных джипа. Машины изящные, тяжелые, с иностранным красным гербом на капоте. Такие серьезные авто в их глушь сроду не заезжали. Из двух крайних джипов повылазили крепкие мужчины в черном, позыркали глазками влево вправо, выстроились у леса. Потом выкарабкались из средней машины два толстых дядечки в синих костюмах и пошли напрямик к обитателям дома.
- Здравствуйте, родные наши ветераны, - растягивая мясистые щеки в улыбке, произнёс один из гостей, наверное, главный.
- Мы не ветераны, мы так, по соседству живем, - смутился Адольф Георгиевич.
Муся уже осторожно обнюхивала пришедших, а Мавра завиляла хвостом.
- Оставим формальности. Вы, как ни крути, наше население, - продолжал начальник, косясь с подозрением на Мусю. - Как вы живы здоровы, есть ли жалобы, просьбы?
- Живем припеваючи, сытно, вольготно. Всем довольны, а на выборы в район ездим, - сказала Роза Петровна. Голос ее демонстрировал бодрость оптимизм - тон, заученный еще с советских времен.
- Как же, как же, телевизор мы смотрим! - добавил Адольф Георгиевич. - Достижения государства нам досконально известны. Мы любые решения безоговорочно одобряем. Опасаемся только вот, как бы это... Запад чтобы не расчленил нас духовно.
- Молодцы! - одобрил чиновник, глаза его при этом начали странным образом вращаться. - Нам в районе вас так и описали: глубинный, дескать, народ. Не подведет, сказали. Любая беда случится - все помрут, а ни один человек не вздрогнет! Кстати, горячие завтраки вам уже привозят?
К начальнику подбежал сопровождающий с раскрытой папочкой в руках и что-то зашептал ему на ухо.
- Ах, да, - смутился чиновник, - завтраки это не у вас, завтраки в школах предусмотрены. Школы тут нет у вас поблизости случайно?
- Школа была раньше, при советах, в Аверьяново, - пояснил Адольф Георгиевич, - а потом ее того... оптимизировали.
- Это замечательно! Тьфу, я хотел сказать, печально. - Чиновник еще больше смутился. - Ну больница-то у вас имеется новая. Мне сказали, в прошлом году средства выделили на строительство...
- Больницы у нас нет, - ответил Адольф Георгиевич. - Зачем нам больница? Мы не болеем. Если что, горчичник прилепил на поясницу и марш на погост.
- Это отлично! Молодцы, вижу, вы держитесь бодрячком. Старая гвардия! - голос начальника сорвался на фальцет. - Ветеранов мы не забудем до самой их смерти. Потому что война для нас священна. Одолели врага такой ценой! А сколько внутренних гнид передушили... Да, о чем это я?
Чиновник примолк, а его помощник опять зашептал ему что-то на ухо, тыкая пальцем в раскрытую папочку.
- Да, милые мои, родные ветераны. Прошу прощения, уважаемые жильцы поселка. Мы к вам приехали по важному государственному делу. Об этом никому! Чтобы ни одна собака! - он посмотрел на Мусю и погрозил ей пальцем. - Вы знаете, что мимо вас недавно проведена труба? Да, настоящая магистраль, которая вольется в Северный поток... Вы же смотрите телевизор?
- Каждый вечер смотрим, - сказал Адольф Георгиевич. - Страна окружена кольцом врагов. Правда, Роза Петровна?
- Да-да. Говорят, хотят запретить русский язык в селах, - заволновалась ничего уже не соображавшая Роза Петровна.
- Ну вот, милые мои ветераны, - чиновник никак не мог переключиться с загадочных 'ветеранов', - нужна ваша непосредственная человеческая помощь.
- Чем можем, тем поможем, - заулыбался беззубым ртом Адольф Георгиевич.
- Понимаете, конструкторы малость ошиблись с опорами, трубу может перекосить... Видите ли, зимой, при низких температурах... Вот тут, в этой папке, есть инженерный расчет, - он выхватил черную папку из рук помощника и помахал ей в воздухе, - не буду перегружать вас цифрами... Но трубу поведет, если ее не укрепить в пятидесяти семи точках. Одна из них должна быть напротив вашего дома.
- Всегда готовы, - заулыбался еще шире Адольф Георгиевич.
- Предлагается дополнительно забетонировать и подвести опору...
- Только я не понимаю, а мы тут причем? - забеспокоилась Роза Петровна, нутром почуявшая неладное.
- Да, товарищи, а мы тут причем? - удивился Адольф Георгиевич. - Мы уж свое отпахали, отмучились на стройках социализма.
- Как же вам объяснить? - чиновник нахмурился. - Мы ездим по селам... пятьдесят семь точек... Скажу прямо, это ваш гражданский долг. Все должно быть сугубо добровольно...
- Да в чем дело-то? - Роза Петровна испугалась.
Обе собаки, почувствовав нервное напряжение людей, отошли чуть назад и застыли, перестав вилять хвостами.
- Дом я сносить вам не позволю! - закричала вдруг Роза Петровна. - Здесь родилась, здесь и помру. Костьми лягу, а ломать не дам!
- Ломать мы ничего не дадим, - робко добавил Адольф Георгиевич.
- Успокойтесь, родные мои. Ничего, совсем ничего, ломать не требуется! Уверяю вас. Как вы жили, так и помрете на родных завалинках. Это я вам лично обещаю, слово крепкого государственника даю. Если сомневаетесь, можете проверить. У меня имеется кое-какая репутация в области, огромный стаж в структурах...
- Так в чем же дело? - Адольф Георгиевич снял очки и принялся протирать их краем грязной трикотажной майки.
- Дело в малости, буквально в пустяке! - чиновник развеселился и начал даже немного приплясывать на месте. - Видите ли, укрепить трубу надо... Нет, не подумайте, рабочих обещали прислать из района... Но, если тут случайно ошиваются какие-нибудь таджики, это было бы кстати... Еще надо материл собрать. Вот там у вас старый магазин, из него кирпичи выпадают... Можно отковырять... А цемент завезут, это я вам лично обещаю!
- Объясните толком, мы ничего не понимаем. - Роза Петровна сообразила, что дом не снесут, немного успокоилась.
- Тут такое дело, - чиновник перешел на шепот, - только чтоб ни одна собака! - он снова погрозил пальцем в сторону Муси. - У нас госпроект горит... контроль по экскроу счетам, проверки... Средства освоены в полном объеме, понимаете? Говоря по-русски, абсолютно в полном... А укрепить надо в пятидесяти семи точках... Дело сугубо добровольное, но это ваш гражданский долг... Вы слышали про новую конституцию? Рабочих мы пришлем... Но кирпичи надо наковырять...
- Значит, укрепить трубу надо? Помочь государству? - сообразил наконец Адольф Георгиевич.
- Да! Мне в районе не зря про вас сказали: глубинный народ, он не подведет. Значит, вы согласны? Вот здесь подпишите тогда, - чиновник протянул свою черную папочку.
- Что подписать? - удивился Адольф Георгиевич.
- У вас из пенсии сделают вычет: за цемент, за работу, за доставку. Сорок пять тысяч равными платежами... девять месяцев, беспроцентная рассрочка... Так надо. Рабочих мы пришлем. Но если вы сможете таджиков привлечь сами, то даже лучше. Цемент будет железно. Слово крепкого государственника! Вы же тоже старый государственник, как я вижу. Подписывайте и дело с концом.
- Давайте, где расписаться? - Адольф Георгиевич снова нацепил очки и всем видом продемонстрировал полную готовность.
- Стойте, какие сорок пять тысяч?! - у Розы Петровны даже голос осип. - А дрова на какие шиши я буду закупать?
- Не кочевряжься, Петровна! Так надо для престижа. У народа должна быть мечта. Не для колбасы одной живем! Родину жалко! Подписывай, а то стыдно будет! Дрова - пустяки, в лес сходим, наломаем сучьев. В войну мы и не так еще жили. Помню, подростками мерзлую капусту собирали с полей, а нам по рукам палкой били, чтобы листья верхние не жевали. Капуста должна была идти в Москву, в свинарник при совхозе для питания партработников, а мы, голодные дети по двенадцать лет, выдюжили. И сейчас выдюжим...
- Да, вы уж подпишите, пожалуйста, Роза Петровна, - взмолился толстяк. - Меня могут уволить. Средства освоены. Госконтроль. Экскроу счета... А война, поверьте, для нас это самое святое.
- Пописывай, Петровна!
Заливаясь слезами, Роза Петровна расписалась. Чиновник еще раз пообещал прислать цемент и попросил подыскать таджиков понадежнее, если таковые есть, или взяться самим... Дело-то простое, но до морозов кровь из носу надо закончить. Он оставил чертежи и телефон конструктора для консультаций. Муся и Мавра радостно лаяли вслед уезжавшим черным джипам. Из окна на втором этаже выглядывало хитрое лицо бабки Анжелы. Она подслушала разговор через окошко и теперь потирала руки: ее пенсию не тронут.
Через месяц привезли несколько мешков с цементом. Один мешок первой же ночью уперли алкаши из Аверьяново. Адольф Георгиевич энергично принялся за работу. Сынка бабки Анжелы приспособил мешать раствор в старом корыте, а сам пенсионер рыл неглубокую яму. В чертежах значилась глубина в три метра, но было очевидно, что и одного хватит за глаза. Накидали битого кирпича, щепок, залили раствор, вставили полусгнившее бревно, прислонили к трубе и приперли надежно доской сбоку... В общем, до морозов управились, укрепили трубу. Приезжали две новые комиссии, все одобрили.
Зима прошла тяжело. На дрова денег не было, да и на еду не очень хватало. Февраль просидели в темноте: случилось плановое отключение электричества. Бабку Анжелу проняла совесть, и она поделилась запасами гречки. К лету пенсионеры выплатили платежи по беспроцентному займу... Роза Петровна каждый вечер спускалась на первый этаж к Адольфу Георгиевичу, смотрели вдвоем новости по пузатому чёрно-белому телевизору. Ждали, не скажут ли что про их родной Северный поток. Но телевизор звонким женским голосом без умолку лопотал о преимуществах новой конституции.
![Труба [Ковальков]](/img/k/kowalxkow_t_n/truba/pipe578_fotor.jpg)