Мы никогда не можем знать истинных причин своих поступков и решений. Глупец тот, кто говорит, что знает природу своих действий. Глубинные корни, предшествующие нашим поступкам, лежат на много дней, а то и лет раньше. Иногда человек переворачивает с ног на голову свою жизнь из-за словечка, брошенного кем-то значительно раньше, из-за обещания, данного в детстве, из-за юношеской любви, младенческого проступка.
Росток нашей жизни тянется из утробы матери и кто знает, что вырастет из маленького бокового отросточка? Кто знает, к чему приведут детские слезы и сжатые в неуклюжие кулачки маленькие руки? Кто знает истинную природу вещей, ничего нам не говорит. Он только наблюдает и поражается нашей глупой самоуверенности.
То, что описано на страницах этой книги, всего лишь результат смутного чувства раздражения, давным-давно выразившемся в смачном плевке. Тогда, омерзение от полуразумных воплей полуночных гуляк вызвало ощущение неправильности всего происходящего в окружающей действительности. Личность удивилась, а тело отреагировало всасыванием в ротовую полость накопившейся слизи и слюны и метким отправлением этого заряда в стоящих под окном адресатов. Все началось очень давно с этого плевка, как выражения отвращения к правилам игры, навязываемым нам с детства. Теперь ветвь, произросшая из этого поступка, привела к полному неприятию традиционного течения обстоятельств, рабской покорности, извечного страха. Все эти сложные философские переживания и в этот раз выразились в обильном и метком плевке.
1.Рассматривать человеческое лицо с близкого расстояния с удовольствием может только самоутверждающийся мизантроп. Все, чем сверкают с обложек журналов рафинированные красавицы-модели, достигается исключительно за счет вспомогательных технических средств. Недаром Гулливер попав в страну великанов дивился их уродству. Все поры кожи, наполненные смесью грязи и жира, волоски, неровности и микрошрамы - все это становится легкозаметным при ближайшем рассмотрении. Добавьте к этому нутряной запах, исходящий из ротовой полости, засохшую каемку сопли на ноздре, слизь в уголке глаза, летящие при разговоре изо рта слюни и вам станет плохо. Смотреть с близкого расстояния на лицо взрослого человека и не испытывать при этом отвращения может только влюбленный или близкий родственник. Рожа, которая нависла над Артуром, не могла вызвать любви. Тяжело было себе представить человека, способного полюбить такое чудовище, казалось, впитавшее в себя все то неприятное и дурнопахнущее что только есть в мужском роде. Также неприятно и трудно было бы представлять близких родственников такого существа. Неприятна была сама мысль о том, что у такого типа могут быть родственники. Скорее хотелось думать, что он существует как феномен, единственный в своем роде.
Все эти мысли проносились в голове Артура, мотавшейся взад и вперед перед перекошенным от злобы лицом. Его тело, сейчас похожее на плед, который вытрушивает старушка, находилось в руках коренастого громилы, наружность которого заставила бы Папу Римского безоговорочно признать справедливость взглядов Ч. Дарвина.
Причина, по которой Артур оказался в роли полового коврика была до пошлого прозаична. Артур не был таинственным мстителем, они не делили с верзилой наследства заморского дядюшки, даже мало-мальской красавицы не было между ними. Причина было проста: он задолжал денег. Самым обидным в сложившейся ситуации Артур считал тот факт, что большую часть денег составляли проценты. Да и первоначальную сумму Артур потратил совсем не романтично. Он не играл в карты, предпочитал обходить стороной рынок продажной любви, не был наркоманом, выпивку и табак предпочитал самого среднего уровня. Деньги он прожил. Случилось это так. Полгода назад влиятельный знакомый Артура по прозвищу Косой, переживающий небольшие неприятности с законом, раскидал довольно крупную сумму по своим подчиненным, так что забирать у него было уже просто нечего. Вместе с тем доля была не настолько крупной, чтобы из-за нее лезть в бутылку. Артур врученную ему заначку вскрыл в момент продолжительного кризиса на поле персонального бизнеса. Он клялся себе, что сразу же вернет все до копейки как только дела пойдут лучше, но они только ухудшались и вскоре он оказался на мели. Ушли не только личные сбережения, но и чужые финансы.
Когда качели с органами закончились, знакомый решил вернуть свое, наградив каждого временного банкира небольшой премией. Ситуация Артура его крепко разозлила. Он дал на сбор нужной суммы неделю. Артур оббегал весь город за три дня и так ничего и не нашел. Следующие три дня он беспробудно пил, пытаясь лежа на диване снести плодотворную мысль, как курица несет яйца. Когда Артур понял, что идеи он так и не родит, он решил остаться и ждать неминуемой расправы. Бежать было не столько некуда, сколь просто лень. Череда неудач и последняя сумасшедшая стрессовая неделя до такой степени измотали его, что смерть от побоев казалась логичным завершением бурного 25-летнего существования.
Теперь тщедушное тело Артура болталось между небом и землей. И в то время как зловещий гуманоид вытряхивал из его бренных останков дух, Артур размышлял на отвлеченные темы. Сначала было немного больно и очень страшно. Потом, когда верзила решил от рукопашного боя перешел к отработке бросков самбо, стало немного смешно: вот его, Артура, плоть и кровь швыряют по антисанитарному асфальту, должно быть ,по идее, ужасно больно, но вместо страха и боли в голове кружатся никчемные мыслишки и стало почти совсем все равно. Артур размышлял и удивлялся, как много ерунды может пронестись в человеческой голове за такой, относительно короткий, период времени. Он думал о безобразности человеческого лица, думал о том, что его наверное не убьют, но точно покалечат, вспоминал, как делал "солнышко" на детсадовских качелях, когда ему было 10. Он думал о наслаждающихся зрелищем соседях и о том, что они должно быть злорадствуют, думал о том, что ни одна сволочь так и не вызовет милицию и даже о просроченном платеже за услуги водоканала. Весь этот ералаш носился в его голове, которую трясло и подбрасывало, так что серое ноябрьское небо казалось мутной водой.
Потом степень отрешенности Артура достигла своего апогея и он начал возвращаться к реальности. Постепенно на дне его сознания начал нарастать чудовищный протест против происходящего. Ему показалось несправедливым то, что он прожил столько лет, закончил школу, смиренно отсидел три курса мединститута прежде чем его вышибли за неуспеваемость, прочитал столько книг и все только для того, чтобы теперь из него выбил дерьмо дешевый бандит, который даже не подозревает, сколько полезных и нужных знаний вмещает в себе череп, который он так безжалостно третирует. Ему стало ужасно жалко самого себя и в какой-то момент он понял, что всю жизнь боялся, что однажды с ним случится что-нибудь вот такое нелепое и ужасное. Артур осознал, что этот страх преследовал его все эти долгие годы, отделяющие его от первого посещения детского сада, до сегодняшнего момента. Артуру стало мучительно стыдно за то, что он так долго боялся, и все равно не смог уберечься. Стоило ли так переживать все эти годы? Постепенно измученное физическими страданиями, длительными переживаниями и запоем сознание наполнилось праведным гневом, а тело отреагировало единственным доступным в тот момент способом, к которому неоднократно прибегало в детстве - Артур собрал все содержимое носоглотки в один снаряд и отправил его прямо в свирепую физиономию.
Тело Артура еще несколько раз взлетело и опустилось, прежде чем до его мучителя дошло произошедшее. В следующий миг он рухнул на асфальт. Потирая ушибленный затылок, Артур медленно поднялся и исподлобья взглянул на обидчика, ожидая увидеть живописную маску библейского гнева. Вместо этого он увидел сморщенное личико обиженного ребенка, которого незаслуженно рано отправляют спать. Мясистые губы надулись в кокетливый бантик и подрагивали, лоб прорезали глубокие морщины, казалось, бандит сейчас заплачет. Несоответствие было таким комичным, что Артур не выдержал и, запрокинув назад голову, расхохотался.
В следующую секунду он получил сильнейший удар ногой в область левого уха и, взлетев, подобно прыгуну с шестом приземлился на железобетонный бордюр. В угасающем сознании успела промелькнуть мысль о том, что это...
2. В доисторической тьме рождался звук. Он напоминал то плач, то шорох далеких оваций. Звук был нежным и меланхоличным как колыбельная. Его плавное течение убаюкивало. "Как будто баньши", - подумал Артур и понял, что он мыслит, а значит - существует. Тело было очень далеко, память отсутствовала. Было только ощущение полной расслабленности, как после длительного и здорового сна. Артур дрейфовал во тьме, слушая приближающийся тихий шепот. "Это сосны шумят", - понял он. Ничего не хотелось. Глубоко внутри какой-то голос с неприятной металлической ноткой назойливо пытался привлечь к себе внимание, но Артур понимал, что до добра это не доведет. Лучше вот так покачиваться в первобытной мгле на тихих волнах ветра, шумящего косматыми лапами сосен. Вселенское Дао разрушил противный голос: "Внимание! Сейчас произойдет вынос тела!". Мир разрезал нестерпимо яркий свет и измочаленное тело взвыло от боли.
Двое весело улыбающихся молодых людей спортивного телосложения вытащили из багажника старинного "Лендровера" слабо сопротивляющегося Артура и кинули его на песок. Вокруг приветливо махали ветвями сосны, дул теплый ветер, сквозь тучи выглядывало нежаркое ноябрьское солнце. Тишина была разлита в воздухе и нарушал ее только шум ветра в соснах и далекий звон, издаваемый оголтелым дачником, починяющим инвентарь.
"Я вот всегда думал: нихреново дачку иметь с видом на кладбище! Каждый день музон приятный и жрачка если че всегда найдется!", - сказал задумчиво спортивный молодой человек и глубоко затянулся сигаретой. "А клубника тут наверное с мяч, а картошка... ",- прояснить истинные размеры картошки второму спортсмену не удалось так как он закашлялся, и, хлопая себя ладонями по бедрам громко засмеялся. Первый изо всех сил крепился несколько секунд, а затем глядя на своего товарища взвыл нервными частыми всхлипами. Молодых людей привело в такое веселое расположение духа не собственное остроумие, а влияние марихуаны, выкуренной незадолго до "выноса тела". Обычно они всегда курили перед работой, предпочитая игривый канабинольный настрой грустным мыслям о бренности всего живого и о том, что когда-то они тоже могут стать чьей-то работой.
Сегодня предстояла упрощенная программа. Не нужно было никого вешать или закапывать живьем. Артур был птицей невысокого полета и проступок его был детским. А потому он должен был самостоятельно выкопать себе последний приют и мирно улечься в него после практически безболезненной смерти. Легкость предстоящего задания приводила молодых спортсменов в легкомысленное расположение духа. Через какой-то час-другой они уже будут наслаждаться горячими пельменями и холодной водкой в любимом заведении. Денек был погожий, запоздалое бабье лето радовало, и жизнь казалась прекрасной.
Артур, к этому времени вспомнивший все, с трудом разлепил привыкшие к свету глаза и увидел над собой двух кривляющихся от смеха парней. В одном из них он узнал знакомого по спортзалу - бывшего кикбоксера, сменившего сомнительные спортивные лавры на верный заработок бойца местной преступной группировки. "Привет, Леха", - прожевал запекшимися губами Артур. Лицо бывшего чемпиона посерьезнело. "Здорово!", - приветствовал он свою очередную жертву, "Ну че, приехали! Трамвай дальше не идет, пассажиров не везет!". Видимо, последняя реплика показалась обоим бандитам до такой степени смешной, что они всхлипнули как чайки и вновь принялись выражать бурное веселье. Артур в другое время с удовольствием бы принял участие в юморине, но сейчас его вполне обоснованно беспокоило собственное будущее. Оно обещало быть коротким и, возможно, мучительным.
Вдоволь повеселившись, молодцы рывком поставили Артура на ноги. Леха достал из багажника лопату и вручил ее Артуру. "Ну че базарить! Сам все знаешь - нас просто так не вызывают. Копай!", - бодро сказал он и достав из кармана кожаной куртки смятую пачку, вытряхнул в здоровенную ладонь сигарету, после чего галантно предложил закурить сначала своему коллеге, а потом и Артуру. Последние надежды на счастливое избавление улетучились. Артур принял сигарету, долго рылся в поисках зажигалки, пока дружелюбный Леха не предложил ему свою. Несколько минут все молча курили. Масла марихуаны приятно расслабляли спортсменов, торопиться не хотелось.
Артур с сожалением посмотрел на выкуренную до фильтра сигарету и отбросил в сторону бычок. Отойдя от машины на несколько метров, он придирчиво осмотрел место своего захоронения и отошел на пару метров в сторону. Воткнув в сыроватый песок лопату, он спросил: "Здесь пойдет?". "Пойдет.", - лаконично согласился Леха. Его коллега тем временем сел на водительское сидение "Лендровера".
Артур молча копал. В пустом осеннем воздухе протяжно висел гул пролетающего самолета и звуки починяемого трудолюбивым дачником топора. На кладбище, неподалеку каркая ссорились из-за поминальных конфет вороны. Бандит, сидящий за рулем, извлек из кармана пачку папирос и ловко выдул из одной табачную пробку. Потом он достал глянцевый журнальный фунтик и развернув его любовно осмотрел лежащую горкой "травку". Леха бросал одобрительные взгляды то на него, то на Артура, радовавшего своей покорностью и пониманием ответственности возложенной на него задачи рытья собственной могилы.
"Я вот всегда прикалываюсь с Серегиных пакованов! Вечно то страничку из геометрии, то из сектантского журнала подсунет", - промурлыкал сидящий в машине бандит, забивая папиросу, "Вот слушай: Дальше идет цитата из библии". "Так у него бабка учительница была, а потом по Иегове поехала", - поддержал беседу заскучавший Леха, - "Ты б, Вован, лучше бутылку б скрутил, - быстрее". Вован задумался и вновь принялся за свой богоугодный труд: "Не, у меня горло стало слабое. От бульбика вечно как начну кашлять, минут 5 не могу успокоиться". Вконец заскучавший Леха подошел к "Лендроверу" и нависнув над Вованом с явным нетерпением стал наблюдать за процессом. Артур быстро думал.
Любое сельскохозяйственное орудие, является идеальным средством для лишения себе подобных жизни. К примеру, метко брошенный топор, какой бы стороной он не угодил, все равно причинит серьезный ущерб здоровью. В суровую годину даже лопата может оказаться волшебным выходом из ситуации. Пораженный в крестец брошенным в него инструментом, Леха обиженно всхлипнул и заваливаясь набок сполз по машине. Его ноги конвульсивно задергались. Модные светло-голубые джинсы с специально сделанными потертостями и прорехами потемнели от мочи. "Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете та-та-та", - подумал про себя Артур и кинулся к окровавленной лопате. Вован, сидя за рулем, оторопело глядел на происходящее, которое вовсе не укладывалось в расклад привычных трудовых будней. Водка с пельменями, план, бабы - в общем, все приятные перспективы сегодняшнего вечера вдруг начали стремительно отдаляться от него. Рассыпая на спортивную куртку душистый темно-зеленый порошок, он полез в карман за пистолетом и с ужасом вспомнил, что он, понадеявшись на Леху, оставил его в бардачке.
Ребята сегодня расслабились, притупив свою исполнительность марихуаной. Да и жертва казалось до такой степени ничтожной и забитой, как в прямом, так и в переносном смысле, что беспокоиться казалось глупо. Артур таких ошибок не прощал. Он превратился в аватар кровожадного бога смерти Ямы. Через открытое окошко он перекопал Вована как грядку. Выпустив из рук застрявшую в поверженном враге лопату, Артур повалился на холодный песок рядом с застывшим уже Лехой. Усталый, но довольный он отключился.
3. Очнулся он от холода. С трудом поднявшись на закоченевшие конечности Артур с ужасом обвел мутным взором побоище. Судя по теням и значительному снижению температуры, спал он никак не менее нескольких часов. Благо место было глухое и побеспокоить его было некому. Город находился в нескольких километрах. Левее, за лесом, были дачи, практически пустынные в это время года. Рядом было только кладбище. При мысли о кладбище Артура начал бить озноб. Он ковырнул ногой закоченевший труп Лехи, но тот даже не пошевелился. Отдать последнюю дань уважения, не было ни времени, ни сил. Да и самого уважения тоже не было. Артур обогнул по широкой траектории старенький "Лендровер" и стараясь концентрироваться на дверце бардачка, открыл дверцу. У него не вышло. Когда Артура перестало рвать, он стараясь не смотреть на свежевскопанного Вована, полез в багажник. Наградой за смелость оказался видавший виды "Вальтер". Больше ничего ценного в бардачке не было. Забраться на заднее сидение, откуда не открывалась такая ужасная панорама, было значительно проще, но, к сожалению, ничего полезного там не было. Зато в багажнике Артур нашел пол-ящика шампанского и почти полный ящик водки. Припасы предназначались для ночных выездов на природу с снятыми в кабаке малолетками. Артур раскупорил бутылку шампанского и добрая половина содержимого пенной струей вылетела на стылый песок. Остатками Артур прополоскал рот и снабдил изнасилованный рвотой желудок пищей для размышлений. После некоторых раздумий Артур засунул пистолет во внутренний карман куртки, а в наружные засунул по бутылке водки. Еще одну он раскупорил и совершил чудовищный глоток. Обожженный желудок, было, взбунтовался, но поддавшись на уговоры, удержал в себе огненную жидкость. Артур быстро пьянел. Он подошел к телу Лехи и не переворачивая его обыскал все доступные карманы. В одном из них он нашел бумажник. Для преуспевающего бандита Леха носил при себе до неприличия мало денег. Артур выругался. Сама мысль о том, чтобы обыскать останки Вована вызвала сильнейший приступ тошноты.
Алкоголь делал свое дело и Артур немного согрелся и смог вменяемо размышлять о дальнейших своих перспективах. Оставаться рядом с машиной и трупами было самоубийственно. В идеале машину вместе с телами следовало поджечь, но Артур имел весьма туманное представление о том, как это делается, почерпнутое из боевиков. Голливудская мудрость не внушала доверия, к тому же пожар точно привлек бы к себе внимание, а так был шанс, что ребята-спортсмены останутся ненайденными еще денек, а если повезет то и два. Холод, физическое и нервное истощение быстро нейтрализовали действие алкоголя. Артур почувствовал, что слабеет. Он повернулся, и не оглядываясь побрел в сторону дач. В душе его боролись противоречивые чувства. Он был рад тому, что жив, но боялся ближайшего будущего. С другой стороны, терять ему теперь было просто нечего. Не воспользуйся он своим кубическим сантиметром шанса и лежать бы ему теперь хладному в безымянной могиле под сосной, а Леха и Вован жрали бы водку и лапали баб, обсуждая очередное задание.
Постепенно шаг Артура ускорился и он немного распрямился. Он победил страх. Он больше не боится. Он потерял, почти потерял все и смог выжить. Теперь, даже если он умрет, он умрет свободным. Все самое худшее уже произошло. По крайней мере, хотелось в это верить. Артур подкрепил веру жидким огнем из бутылки и устремился через редеющий лес в сторону дачного поселка.
Спроектированные неизвестным гением на отшибе дачи, весело глядели подслеповатыми окошками на городское кладбище. Тем не менее, горожане, доведенные до ручки жилищным вопросом, все меньше брезговали таким незавидным соседством и постепенно дачи стали обитаемы даже в лютые февральские морозы. На счастье Артура он подходил к дачному поселку стратегически верно. Он шел к самой малообитаемой и запущенной части поселка, да еще со стороны популярной самогонной точки, которой заправлял полоумный пастух-козовод.
Сущность славянского менталитета такова, что вид растрепанного человека с початой бутылкой водки в руке не вызовет особых подозрений и мало запомнится. Славянам свойственно прощать чужую слабость по отношению к зеленому змию. Это понятно и вполне в рамках. Зато вид человека движущегося со стороны леса к дачам, да еще и расхристанного, моментально привлек бы множество подозрительных взглядов. Артур был вполне в контексте алкоголического амплуа. Недавний запой, недавно опрятная одежда и недавно полная бутылка водки, содержимое которой придало Артуру трудный, но слегка залихватский вид, делали его неотличимым от забухавшего вдали от семьи дачника.
Конец бутылки пришелся как раз на актуальный вопрос о ночлеге. Приближался темный и холодный ноябрьский вечер. О том, чтобы идти в город не могло быть и речи: даже если бы Артур дошел, его принял бы первый милицейский патруль. В конце крайней улицы Артур увидел соблазнительные отблески огня. Сжав посиневшими от холода руками горлышки бутылок, он двинулся, ускоряя шаг в сторону потенциального уюта. Огонек, весело прыгая в сгущающихся сумерках, прыгал, пока не превратился в кустарный мангал, возле которого медитировал оборванный старик с бородой неизвестного цвета.
Вид двух бутылок вызвал у оборванца алчный блеск в глазах, и он с распростертыми объятиями принял объяснения Артура о том, что он ходил за пойлом и заблудился. К концу первой бутылки они стали друзьями, а после печеной картошки и нескольких Лехиных сигарет, близкими родственниками, встретившимися после долгой разлуки и готовыми с интересом обсуждать практически все на свете. Пьяный Артур откинулся на деревянный ящик и подумал: "Сейчас бы курнуть". И тут же его чуть не вывернуло от мелькнувшей перед глазами картины Вована, ставшего жертвой весьма специфических сельхозработ. Отогнать привидение помог только такой свирепый глоток из бутылки, что дедуля при виде стремительно убывающей жидкости забеспокоился, а потом взглянул на собутыльника с нескрываемым уважением.
Когда выпивка закончилась, картошка была съедена, а костер подошел к своему логическому завершению, старик гостеприимным жестом указал на дом и пригласил Артура переночевать в его скромной "фазенде". Артур, который уже давно спал бы, если бы не усиливающиеся поцелуи холодного степного ветра, с таким энтузиазмом подскочил на ноги, что повалился в какие-то кусты. Дед извлек его из зарослей и повел через какие-то беседки и завалы картонных коробок внутрь дома. Там в распоряжение Артура была предоставлена панцирная кровать и драное одеяло.
"Да, это не Рио-де-Жанейро", - с грустью подумал Артур. От активности спать перехотелось, и он спросил: "А ты чего, папаша, тут круглый год живешь?". "Ну, человек ты хороший, если не наскучу, могу и рассказать свои обстоятельства", - с готовностью отозвался скучающий по собеседнику старик. "Валяй, рассказывай", - благосклонно разрешил Артур и закутавшись как можно тщательнее в одеяло приготовился слушать историю.
4. История Деда.
Лет мне не много. Это я сейчас опустился, как старый дед выгляжу. А еще до гриппа свинячьего, до кризиса, был я уважаемым человеком. Не то, чтобы как сыр в масле катался, но деньгу зашибал. Хватало на коньячок с балычком на праздники. Работал сварщиком, разряд 6 имел. Надбавки за вредность, ну все такое. Работал больше по газовой части. Может, сидел бы сейчас на пенсии, кости бы грел, да черт меня дернул в загранку податься. Вернее сказать не черт, а жена моя, Света. Она мне всю плешь проела как мы бедно живем и как нам плохо на пенсии придется. Все ей мало было. Короче, задолбала она меня своими истериками и начал я думать куда и как податься. Поговорил с мужиками, как раз набирали бригаду в Хорватию. Бригадир мой, Петрович, хороший мужик, сказал, что и назад меня примет коли что не заладится. Ну надулся я по деньгам, загран у меня был, короче одолжил я денег на все, Светке оставил немного на жизнь и поехал. Работали надо сказать знатно. Смена 12 часов в будни, 10 в выходные дни. За 8 месяцев один день только отдыхал и то по больничному. Там, в Хорватии, кончено хорошо. Тепло, красиво, море там и наших много. Дорого только. Ну я работал, а чтоб не обокрали, почти все деньги посылал жене своей, Светке. Ну и в ус не дул. Отработал так 8 с половиной месяцев, объект закончили. Говорят, две недели стоим, потом новый начнем. Решил я домой смотаться, сильно заскучал. Собрался и поехал: радуюсь, думаю корешей повидаю, жену увижу. Приезжаю под вечер, открываю своим ключом дверь, а в квартире как в свинарнике. Холодильник пустой, на кухне тараканы и везде шмотки валяются, а Светки нет. Лег спать. Ночью приходит жена на бровях. Морда виноватая, пытается что-то сказать, а сама шатается. Ну я думаю, всякое бывает. Тоже не сахар самой на старости лет сидеть. Сбегал в круглосуточный магазин, взял пожрать, пузырь водки ну и кутнули мы чуток. А утром проспались, похмелились, закусили, ну я и говорю ей, как, мол, дела. А она говорит все дескать плохо, жизнь дорожает, ни на что не хватает, ну я эту пластинку знаю. Слово за слово, говорит в итоге, деньги я твои все на жизнь потратила, а иначе никак не могла, с голоду подохла бы, в долги влезла. Ну, я дал ей разок-другой, а деньги то тю-тю. Я оделся, пошел на базар, смотрю, с такими ценами хрен знает что можно было покупать за те деньги, что я слал. Зашел с горя выпить в кабак и как назло знакомого старого встретил. Бухал два дня. Домой пришел - вроде ничего. Я давай снова о деньгах, да по-хорошему, только все она сука просрала. У меня с собой было евро 300-400, ну и ушел я в глубокий штопор. Все пропил. На самолет назад не смог - шевельнуться не мог, так херово было. Бухал я, пока все не спустил, а она, Светка, меня давай пилить что я алкаш и в Хорватию не поехал. Пошел я к бригадиру своему, а место мое занято. Ну он мне нашел шабашку, а я мало того, что бухаю все время, так и здоровье стало пошаливать - работать не могу. Насилу дотянул тот объект и опять в запой. Месяца три так пил пока она меня на улицу в чем мать родила не выставила. Деваться некуда: дочь лет 5 как в Германии замужем, родственников никого. Пошатался по друзьям месяцок, еще побухал, в итоге нормальные люди меня уже на порог не пускали. Пробовал к Светке сунуться - куда там! Сидит на бобах, а не хочет сходиться! Осталась у меня только вот эта дача. Тут и зажил. Когда бутылки собираю, когда грибы собираю, когда на шабашку кто возьмет. Варить еще не разучился, если не очень сложно. Мечтаю вот, насобираю на свой сварочный, так, может, снова заживу как нормальный человек. Дом хоть дострою, а то зимой холодно, летом - жарко. Приоденусь, может какую-то старушку благообразную себе найду. Снова в город переберусь, а то тут дичаешь, как Маугли без людей. Летом еще ничего, а как сезон проходит хоть волком вой. Вот ты сегодня появился, а то неделю ни с кем не разговаривал. В город тоже особенно не сунешься в таком виде - мусора могут принять. В прошлом году, зимой, три недели в подвале у них гостевал. Думал конец мой приходит - холодно. Выпустили, так я к себе на дачу как на крыльях летел. Ну, ничего, дай Бог прорвусь и насобираю на сварочный аппарат. Пока не сильно старый, женюсь, отмоюсь, оденусь, работу найду. Там глядишь еще и ... рассказ перешел в бессвязное бормотание и старик уснул. Артур к этому времени уже отключился.
5. Утро добрым не было. Сквозь грязную штору в хижину заглядывало неприветливое осеннее утро. Небо напоминало перевернутый вверх дном свинцовый таз. Ветер гнал рваные облака. За ночь дом настыл, и холод стоял неимоверный. Артур не хотел просыпаться. В реальности его ждали проблемы невиданного калибра и прометеевы муки похмелья. Но холод своими ледяными когтями безжалостно выцарапывал его из укрытия. К тому же очень хотелось в туалет, а с этим спорить бесполезно. Артур с трудом сел и с сосредоточенностью выполняющего сложную фигуру гимнаста поднялся на ноги. Мутило, голова раскалывалась от мутной боли. Справив нужду прямо с крыльца, Артур уныло окинул взором помещение. Убранство дачи было стандартным набором выселенного в благополучные годы из городской квартиры барахла. Все было грязным и пыльным. В углу храпел под грудой тряпок гостеприимный хозяин. Чувствовалось, что он живет тут постоянно и не помышляет о чистоте и гигиене. Пошатываясь, Артур добрался до койки и сел, подперев трехтонную голову руками. Надо было шевелиться, думать, решать. Но его мыслительные способности от перенесенных страданий и алкогольной абстиненции явно оставляли желать лучшего. Собрав воедино остатки воли, Артур принялся строить план действий.
В первую очередь нужно было разжиться документами и деньгами, взять минимальный запас одежды. Но для этого необходимо было попасть в квартиру, где его вполне уже могли ожидать. Конечно, пропажа двух бойцов на сутки и отсутствие отчета о проделанной работе должны были привлечь внимание Косого. Кроме того, квартира Артура, скорее всего уже плавно переходит в чужие руки. Тем не менее, отправиться куда глаза глядят без ничего было просто безумием. В лучшем случае - тюрьма, в худшем - смерть. Конечно можно было бы остаться с радушным дедом. Навешать ему лапши на уши, а то и рассказать всю правду. Только вот бомжевать Артур не был готов.
Оставался вариант проникновение в стан врага. Артур придирчиво осмотрел свои вещи и понял, что он имеет все шансы даже не дойти до места своего недавнего проживания. В таком виде его примет первый встречный милиционер. А там, в подвале, его легко достанет Косой. Мысли Артура крутились как змея, слопавшая собственный хвост. Внезапно его взгляд упал на ворох одежды, который навалил на себя дед, и в воспаленном мозгу поселилась надежда на благополучный исход авантюры.
Артур подошел к храпящему кому тряпья и начал выбирать, во что ему прибарахлиться. В этом сезоне среди беглецов от правосудия и бандитской расправы в моде был следующий туалет: коричневые брюки с вырванной с корнем ширинкой, рабочий пиджак с цветным шевроном ИР на левом плече, покрытый темными пятнами, безобразная шапка петушок - наследие дебильной эпохи перестройки и неопределенного цвета куртка, скорее всего, ровесница Джимми Хендрикса. Артур напялил все это великолепие прямо на свою одежду и впервые за все утро согрелся. Его туфли, перенесшие различные лишения за последние сутки и небритая похмельная харя вполне гармонировали с остальными деталями туалета.
Артур полюбовался на себя в зеркало с шелушащейся амальгамой и остался доволен. Из зеркала на него смотрел грустный бомж неопределенного возраста, одетый по последнему помоечному писку моды со следами былой интеллигентности на запухшем лице. Настоящий БИЧ - бывший интеллигентный человек.
Конечно, бомж мог легко привлечь внимание доблестных охранников правопорядка, но оставалась надежда на то, что днем менты не так ласы на избиение маргиналов, предпочитая ночное сафари. При небольшом везении Артур имел все шансы добраться до родного дома и как минимум покрутиться вокруг и осмотреться. Артур решил осмотреться напоследок, чтобы ничего не забыть. По счастливой случайности его взгляд упал на висящую на стене аптечку, какие обычно вешают в заводских медпунктах. С аптечки свисали живописные лохмотья и опознать ее было достаточно тяжело, но медленно входящий в рабочий режим мозг Артура упорно искал избавления от преследующей его головной боли. Постанывая, Артур добрался до аптечки и дрожащими руками вскрыл дверцу. Внутри лежали россыпи пожелтевших от времени таблеток, какие-то засмальцованные пузырьки и пакетики с неведомым содержимым. Артур принялся планомерно изучать содержимое аптечки, в надежде найти что-нибудь опознаваемое. Он мечтал о прохладно-зеленом темпалгине или спасительном анальгине. Грезились квадратные пачки цитрамона и совсем уж невероятные в таком месте спиртосодержащие препараты. Результаты поисков были скудны: несколько превратившихся в пыль таблеток аспирина. Артур проглотил противный порошок не запивая, и с безнадегой окинул взглядом россыпи анонимных фармацевтическ их изделий. Глотать таблетки без опознавательных знаков казалось самоубийством. Горько вздохнув, он собирался закрыть дверцу аптечки, когда его взгляд упал на несколько стеклянных ампул завернутых в пожелтевший целлофановый пакет. Удивлению Артура не было предела, когда он развернув пакет обнаружил три ампулы кетамина. Неизвестно как сюда попало столь ценимое искателями потусторонних впечатлений снадобье, но оно могло пригодиться и Артур не долго думая спрятал пакет в драной подкладке куртки. Туда же он сунул пистолет, который немедленно сполз куда-то за спину.
Кетамин редкое по своей силе средство избавления от опостылевшей окружающей реальности. В медицине его используют как сильное обезболивающее, к примеру, при ожогах или родах. В бытность свою студентом медицинского института Артур неоднократно кололся этой дрянью с однокурсниками. Ходили слухи, что кетамин - синтетический аналог вещества, которое вырабатывается в человеческом мозгу при предсмертных переживаниях. Эффект от инъекции был ужасающий: полная дезориентация, отсутствие контроля над своим телом, визуальные и слуховые галлюцинации. Кетамин имел особенность превращать человека в скотину через минуту после подкожного и через несколько секунд после внутривенного впрыскивания и так же быстро и внезапно отпускать. Артур просидел на чудесном препарате несколько месяцев, пока не посыпались зубы и речь его не стала напоминать мычание имбицила. Потом он как то хотел восстановить знакомство, но на продажу лекарства наложили драконовские меры, так что уколоться черным или понюхать фена было гораздо проще.
Артур, закончив сборы, уже собирался покинуть гостеприимный, хоть и ужасный приют, когда неприятный всплеск совести и сочувствия заставил его остановиться на пороге. Он повернулся и посмотрел на завидно храпящего деда. После вчерашних задушевных бесед и пьяного братания не хотелось вот так вот уйти не попрощавшись. Он двинулся было к лежанке, но старик так сладко выводил носом замысловатые рулады, что будить его Артур раздумал. Покопавшись в одетом на него тряпье, он извлек на свет Божий Лехин бумажник и вытряхнул на липкий стол львиную долю имевшихся там денег. Это был сентиментальный и глупый поступок, но на душе у Артура скребли кошки и он испытывал дефицит положительных эмоций. Эти деньги все равно не спасли бы его, а деду они могли пригодиться в осуществлении его заветной мечты и возвращению к нормальному образу жизни. А вот у Артура вскорости могло не оказаться жизни вообще никакой. Он грустно улыбнулся, отсалютовал на прощание старине и решительно шагнул за порог в отрезвляюще холодное ноябрьское утро, где его ждала неизвестность нового жизненного пути.
Глава 2. Артур быстро удалялся от дачного поселка. Сильный холодный ветер выдувал из головы похмельные симптомы. Жизнь немного наладилась. Физическое состояние оставляло желать лучшего, но синдром абстиненции имел свои положительные стороны - боль пока еще тлела, а не превращалась в лесной пожар. У Артура оставалось еще около часа для приема анальгетиков, прежде чем тело начнет выдавать ему неприятные сюрпризы.
Артур решительно топал к городу по асфальтной тропинке, проложенной в куда более добрые времена. Тогда советское правительство считало нормальным, потратить народные деньги на то, чтобы проложить до дачного поселка и городского кладбища асфальтовую велосипедную дорожку. Сейчас это казалось непостижимой роскошью. Покрытие дорожки растрескалось и зияло прорехами, тут и там сквозь асфальт пробивались кусты и даже молодые топольки. Кое-где дорожку полностью поглотил наступавший на город песок.
Вокруг Артура расстилался красивый странной, дикой красотой степной пейзаж. Ветер колыхал низкорослую поросль, густо покрывавшую пески. Растительность была унылого серо-коричневого цвета, на фоне которого резко выделялись ставшие уже фиолетовыми кусты конопли. Они почти сливались с хмурым небом. Ступить с дорожки в степную растительность было бы опрометчиво: ноги тут же густо покрылись бы маленькими колючими шариками цинтруса, способными цепляться даже за лобовое стекло автомобиля. Кое-где росли невысокие тополя и плакучие ивы. Вдалеке рос рукотворный сосновый лес, защищающий город от песчаных бурь. Сосны, подобно урбанистическим новогодним елкам, были увешаны разноцветным мусором - пакетами, траурными лентами, искусственными цветами, разным пластиковым рваньем. Невдалеке высились останки заводских комплексов. Когда-то, во времена СССР, город стремительно развивался и выбрасывал далеко в степь пальцы заводов и предприятий, чтобы потом подтянуться на них и отвоевать у песков еще несколько квадратных километров. Благодаря смерти отечественной экономики в этой борьбе победил песок. Он накрыл газоны и клумбы, укутал здания, скрыл остатки асфальта. То, что песок за столь короткий срок поглотить был не в состоянии, уничтожили люди. Большую часть корпусов разобрали на стройматериалы. Кое-что еще сохранилось, но даже сдать в аренду такие площади было некому, и постройки быстро ветшали. Еще работало реконструированное из бывшего силикатного завода предприятие по переработке сои, - его испарения и сейчас наполняли округу ядовитым смрадом, но в скором времени его должны были закрыть. Артур двигался между подбиравшимся вплотную к дороге лесом и запустелыми реликвиями советского индустриального триумфа по направлению к гаражам. Даже такое простое и выгодное предприятие, как строительство гаражей захлебнулось во время кризиса и последующей за первым его годом эпидемией свиного гриппа. Чем дальше от города, тем меньше было достроенных коробок. Часть, к которой приближался Артур, так никогда и не увидела ни одной машины, кроме грузовиков, вывозивших кирпич - тут тоже работали бригады деструкторов. Они разбирали недостроенные прямоугольные коробки и продавали добытые кирпичи единственной уцелевшей в городе строительной фирме, которая выживала за счет ремонта и отделки поместий местных "богатеньких Буратин". Артур на ходу размышлял об истории родного города.
2.История родного города Артура.
Город, построенный в середине прошлого века, взрастил на своей шее немало паразитов, нажившихся на дерибане его внутренних органов после обретения страной независимости от своей истории, ума, чести и совести. Город строили рядом с огромной гидроэлектростанцией, и он с первых дней своего существования боролся с надвигающимися песками. Его позиции укрепляли трудолюбивые военнопленные, придавшие его исторической части подобие маленького кусочка Европы. Военнопленные разбили прекрасный парк, выстроили добрый десяток кварталов, осушили озеро и отбыли в свои родные края. А город рос. Он отвоевал у песка живописную долину ниже по течению и засадил ее виноградом, он окружил себя рукотворным частоколом сосняка, выстроил три огромных завода и дюжину маленьких, построил новые кварталы, разбил скверы, открыл кинотеатры и галереи. Город протянулся в недра заповедной степи и основал там маленькие села. Рассыпал вокруг себя тысячи маленьких дачных домиков. А потом страна забилась в конвульсиях, обретя неожиданную независимости и все стало с ног на голову. Началась эпоха первичного накопления капитала. В городе было что делить. За почти полстолетия существования в городке накопилось немало благ, на которые нашлось еще больше жаждущих их перераспределения личностей. Сначала победили завод, выпускавший неплохую радиотехнику над землей, и высокоточную аппаратуру для нужд обороны под землей. Затем вскрыли свинью-копилку машиностроительного завода, но тут что-то не заладилось, и в итоге целых 20 процентов завода уцелело. Резали и кроили как на свадьбе. А какая свадьба без драки? Свадьба гудела аж до столицы. Летали металлические двери офисов, отбивая ни в чем не повинным теткам головы, взрывались джипы и брались штурмом скромные двадцатикомнатные домики, расстреливались лифты, бросались гранаты в форточки, в общем, происходили все те развеселые события, которые сопровождали потрошение Союза нерушимого на всем постсоветском пространстве. Времена изменились и бандиты стали бизнесменами, а потом назвались политкорректным словом предпринимателями. Более того, милиция до такой степени вступила в свои законные права, что появилась прослойка настоящих предпринимателей, выросших из бывших челноков и нераскулаченных богатых фермеров. Город вздохнул с облегчением и занялся рыночной экономикой, попутно пытаясь регенерировать удаленный ливер производства. Но все хорошее быстро кончается, потому как хорошего на всех явно не хватает. Скоро власть в стране узурпировал демократически настроенный президент, болеющий редкой тропической формой проказы. Его новшества и чуткое руководство быстро привело к новому витку вивисекции, когда были вскрыты даже те ресурсы, которые пощадили бандиты. И с молотка пошли уже не ценные внутренние органы, давно уже проданные заморским шарлатанам, но и сама кожа и скальп. Когда пришел всемирный кризис, город основательно обеднел. Его жители занимались преимущественно торговлей, рискуя скатиться к натуральному обмену. В это время в городе снова вышли из тени бандиты. Продавать было уже практически нечего. Но денег все-таки хотелось. Когда кризис усугубила эпидемия, которая правда обошла город стороной, началась разработка последних ресурсов города. Его кости пошли на гребешки и сувениры. Волосами набивали подушки, из зубов сделали ожерелье, из его жидкостей - лак для ногтей, из его жил- шнурки, отходы пошли на собачьи консервы. В году 2001... от рождества Христова город умер. Он скончался вместе с последним обломком производства, которое и так прожило непозволительно долго. Первыми, почувствовав трупный запах, бежали полуцивилизованные селяне, променявшие в благополучные годы плуг на робу охранника, место рыночного торговца или даже синий воротничок. Без их суетливого корявого суржика город удивительно осиротел. Оказалось, что они все-таки вносили в городскую жизнь что-то большее, чем свой диковинный говор, гонки на мопедах и шумные пьяные свадьбы. Город стал стар. Его молодежь давно разъехалась по областным и региональным центрам. С отъездом последнего колхозника в городе наступила подозрительная тишина - шуметь стало некому. Потом из города стали бежать представители среднего класса. Основной категорией населения стали пенсионеры. Даже веселые бандиты приуныли. Щипать стало некого, а производство сувениров из останков каркаса не находило особого спроса, так как по всей стране практически в каждом городе происходило то же самое. Город разлагался. Те, кому было куда бежать, бежали. Остальные пытались существовать в рамках своеобразного статус-кво. Ботва зарабатывала за границей и привозила это домой. Ее щадяще ощипывали бандиты, ставшие похожими на аграриев-селекционеров. Бандитов нещадно обирала милиция. Милицию обирали торгаши и государство. Торгашей обирали бандиты - круг замыкался. Люди существовали на остывающем трупе города, когда-то растущего, сильного, молодого и красивого.
3. Артур прошел сквозь город благополучно. Никто не заинтересовался его скромной персоной, замаскированной под бомжа. Он решил, что в случае тотального провала его планов он вполне может залечь на дно на год-два и пожить ни к чему не обязывающей жизнью собирателя подножного корма. Поселиться с дедом, помогать ему по работе и мирно сосуществовать с окружающей реальностью. Заняться выращиванием овощей, ходить в церковь, бросить мутные делишки. Артуру казалось, что с его трезвым взглядом на вещи, он преуспеет на этом богоугодном поприще. Воздушные замки в его голове росли и множились, хотя в глубине души он осознавал, что все это лишь попытка бегства от проблем.
Город уже полностью сбросил с себя оковы тяжелого осеннего сна и принялся за свои повседневные дела. Торговцы продавали свои товары, работяги ломились в расплодившиеся кадровые агентства, в надежде получить заветную путевку в лучшую жизнь и отправиться трудиться в ближнее зарубежье, таксисты уныло ждали клиентов. Город жил как в полусне. Его смерть еще не стала актуальной реальностью и многие механизмы все еще двигались по инерции.
Артур снова попал в плен похмелья. Головная боль, отступившая было под бешенным натиском степного ветра, теперь вернулась и нагло осваивалась в черепной коробке. Во рту было сухо, как в Аральском море. Но здесь была территория относительной цивилизации. Здесь деньги могли спасти от всех недугов, а они, родимые, у Артура еще присутствовали. Он нырнул во дворы и вырулил к скрытому за высокими туями круглосуточному пивному ларьку, известному в народе как "реанимация". Первые обжигающе холодные две бутылки пива Артур выпил залпом. Третья пошла медленнее. Он сел на холодную металлическую лавку рядом с ларьком и спокойно закурил, медленно попивая лекарство. Здесь его едва ли мог кто-то заметить. Нормальная публика сюда совалась только по ночам, а днем в "реанимации" отоваривались только такие же бедолаги как Артур - алкаши, бомжи и спивающиеся пролетарии. Допив пиво, он закурил еще одну сигарету и принялся продумывать план экспедиции. Его маскировка работала, но все равно оставался невыясненным вопрос ждет ли его дома сюрприз. Конечно, у Артура был пистолет, но он в жизни ни разу не стрелял, тем более в человека. Его познания в сфере боевых действий ограничивались фильмами, в которых главный герой, шутя уничтожает взвод противника из шестизарядного пистолета. В реальности попытка воспользоваться оружием могла закончиться плачевно, тем более времени для тренировки не оставалось. К тому же милиция, хоть и разожравшаяся до предела, все-таки не совсем еще манкировала своими обязанностями и вполне могла заинтересоваться стрельбой в жилом доме, да еще и среди белого дня. В этом случае на сборы у Артура было максимум минута-две, а он и в лучшие времена далеко не всегда мог найти что-то в своем бардаке.
Артур почувствовал, что алкоголь притупляет не только его похмельный синдром, но и умственные способности. Он подошел к зарешеченной бойнице ларька и попросил продавщицу открыть ему бутылку крепчайшего портера. Продавщица, удивленная видом банкующего бомжа с улыбкой протянула ему сдачу и бутылку ядовито-черного пива, - "Что, гуляешь чтоли?". "Квартиру пропиваю", - мрачно ответил Артур и снова отправился на свое холодное сидение. Продавщица с пониманием кивнула и звонко захлопнула окошко ларька.
Крепкое пиво сначала вызвало некоторое смущение в желудке, а затем разлилось по телу блаженным теплом, и дала мозгам тот необходимый для их плодотворной работы толчок. Желтые толстяки залившись пивом благодарно рыгнули парой глупостей и принялись говорить по делу. Артур немного успокоился. В его быстро хмелевшей голове поселилась присущая легкому алкогольному опьянению бесшабашность и уверенность в собственных силах. План вырисовывался перед ним во всей своей гениальной простоте. Все должно было пройти четко. Артур хотел было повторить заказ, но вовремя остановился, поняв, что он просто разъедется как свинья на льду. Зарывшись глубже в свои лохмотья и надвинув на брови чудовищную шапку-петушок, он двинулся прочь от ларька.
Первым делом Артур заглянул в аптеку. Скучающий аптекарь был настолько любезен, что даже предоставил ему стакан воды для того, чтобы запить анальгин. Выпитое пиво, конечно, давало свои результаты, но и подымало давление, что усугубляло головную боль. Кроме спасительных пилюль Артур купил шприц. Теперь наступало время разведки.
За несколько минут Артур добрался до родных мест. Прямо напротив его окон находился последний работающий супермаркет. Артур стал возле входной двери и протянув руку принялся просить подаяние, не переставая пялиться на окна. Очевидно, его возведенные в область небесных сфер очи создавали благоприятное впечатление. К тому времени, когда Артур протрезвел, он мог похвастаться двумя достижениями: 1. в квартире его явно ожидали; несколько раз шевелилась штора 2. в его протянутую руку насовали достаточно неплохую сумму. Он поздравил себя с успехом на новом поприще, а заодно и с выдающимися умственными способностями, и отправился внутрь магазина. Подаяния ему хватило в аккурат на чекушку, что было весьма кстати для его продрогших костей и упавшего боевого духа. Артур расплатился под негодующими взглядами поощрявших его благочестие бабок и отправился в свой собственный двор делать последние приготовления к интервенции в свою собственную квартиру. Усевшись на лавку он скрутил крышку с пузатой бутылочки и стараясь думать о чем-то приятном влил в себя почти половину содержимого. После того, как Артур обрел уверенность в том, что его желудок сохранит в себе свое содержимое, он торопливо добил свою чувствительность водкой и закурил. К тому моменту, когда второй бычок полетел в сторону, Артур был основательно пьян. Он достал одну из волшебных ампул и отломал ее стеклянную голову. Выбрав содержимое в шприц, он спрятал его в самый удобный для боевых действий карман, допил водку и аккуратно поставив бутылку, двинулся к подъезду.
4. Пьяная военная хитрость диктовала Артуру свои условия. Он решил положиться на природную хитрость и действовать по наитию. Распитая чекушка явно пошла ему на пользу. К тому времени, когда он достиг четвертого этажа Артур понял, что сразу звонить в квартиру не стоит. Он потоптался немного по своей площадке, а затем позвонил в первую дверь. Артур позвонил еще несколько раз, но, судя по всему, квартира была пуста. В следующей почти сразу стали слышны признаки жизни. Кто-то прошаркал тапками к входной двери и громко сопя принялся изучать Артура через глазок. К своему удивлению Артур осознал, что не знает кто живет на его лестничной площадке.Его образ жизни диктовал специфический распорядок - он поздно уходил из дома и поздно возвращался. Его редкие встречи с соседями сопровождались полным равнодушием со стороны Артура и опасливым интересом со стороны соседей. С трудом он вспомнил, что в этой квартире вроде как живет пенсионерка, запомнившаяся ему из-за ужасного волосатого вязанного берета, горевшего цветами химического пожара.
Из-за двери послышался скрипучий старческий голос: "Кто там? Кто это?". "Подайте хлебушка люди добрые, тря дня не ел!", - просипел Артур в овтет. Старушка несколько секунд покрякивая и бубня себе под нос переваривала за дверью поступившую информацию. Обработав новые данные она буркнула что-то неприветливое, что именно Артур не разобрал, после чего тапки зашаркали в обратном направлении. В следующей квартире разговор был гениально лаконичен и прост. На звонок дверь открыл детина в семейных трусах. Почесывая живот под грязным тельником он выслушал блеяние Артура, после чего кратко сообщил ему направление, в котором Артуру следовало немедленно двинуться и хлопнул дверью, чуть не сломав ему нос.
Артур был доволен артподготовкой. Главное, что сидящие в засаде в его квартире слышали суету на лестничной площадке и скорее всего успели уже подобраться к двери и узнать ее причину. Последняя дверь на площадке вела в заветную квартиру. Не в состоянии подавить дрожь, Артур нажал на кнопку звонка. Несколько секунд за дверью думали, потом невидимая рука повернула ключ в замке. Артур весь сжался. У него было такое впечатление, что он сейчас либо нагадит в штаны, либо упадет в обморок. Сердце бешено стучало. С него мигом слетел весь хмель. Дверь отворилась и Артура придирчиво осмотрел неизвестный атлетического сложения. Без лишних слов он вопросительно мотнул головой. Артур взвыл свою мантру про хлеб. Незнакомец с сомнением осмотрел его с головы до ног, затем полез в карман за мелочью.
Подобно стремительной атаке змеи его рука вылетела из кармана и ужалила широкий бицепс врага. Пальцы автоматически вдавили поршень. Удар был такой сильный, что игла шприца уже в мышце согнулась под прямым углом. Воспользовавшись секундным замешательством противника Артур кубарем покатился вниз по ступенькам. Каким-то шестым чувством Артур ощутил мощную руку, пролетевшую над его головой. Сбегая по ступенькам, он слышал слоновий топот позади. Артур не успел ничего сообразить, как оказался на улице. Отбежав, по инерции метров на десять он понял, что погони нет, и остановился. Выход из подъезда оставался пустым и гостеприимным. Подождав для верности несколько долгих, как очередь в туалет минут, Артур двинулся назад к подъезду.
5. Сон человека, поджидавшего Артура.
Он уже несколько минут стоял возле дверного глазка и наблюдал эволюции бомжа, когда тот трясясь от похмелья подошел к двери и поколебавшись несколько секунд позвонил. Он внимательно рассматривал бомжа, но тот мало походил на ботаника, которого поручил караулить Косой. Открыв дверь он услышал стандартное блеянье про жизненные трудности и полез в карман за мелочью. "Какого хера! Шел бы воровал", - успел подумать он и тут же его руку пронзила острая боль. Мозг еще удивлялся, а натренированное тело уже реагировало. В сторону головы хулигана понесся волосатый кулак, но могучий удар на долю секунды опоздал и пролетел мимо. Он бросился за грязной сволочью вниз по ступенькам как кот, преследующий жертву. Тело привычно сгрупировалось и вдруг перестало повиноваться ему. Он еще бежал по ступенькам, как будто плыл через жидкое мыло, а тело его подавало противоречивые сигналы, ставящие нервную систему в тупик. Тело удлинялось. Сбегая по следующему лестничному пролету он почувствовал, что его ноги все еще находятся на верхней ступеньке, когда тело уже огибало почтовый ящик. А затем он начал уменьшаться. В считанные мгновения катясь по ступенькам он ощутил как тело его съеживается до размеров игрушечного солдатика, а ступеньки вдруг взметнулись вверх подобно мегалитическим постройкам, увиденным в журнале "Наука и жизнь".
Через несколько секунд он напрочь забыл про бомжа, про подъезд, про Косого и свое боевое задание. Реальность осталась далеко, как неясно где беспокоящий зуд. Чувства, а затем и мысли расслоились. Диссоциация была настолько полной, что к своему ужасу он почувствовал вкус и запах пролетающих через разваленную отравой психику. Он еще несколько минут инстинктивно боролся с полной утратой контроля, но сила, которая неумолима влекла его в сток гигантской раковины, была подобна цунами. Бороться больше не было сил. Он отпустил себя и все закружилось.
Пройдя все стадии расплавленной материи он обрел некую целостность, но так и не мог пошевелить даже пальцем. Он ощущал свою полезность и свое важное предназначение. Он был формой, и он был содержанием. Но его форма и содержание совсем не подходили под то, привычное, что обычно сопровождало его будни. Тем не менее, новый смысл, который обрело его тело казался если не более привычным, то уж точно более правильным и нужным. Он чувствовал, что скоро его момент актуализации наступит. Краем глаза он смутно видел свое тело, переливающееся яркими красками. все было одновременно и знакомым, и пугающе чужым. Он знал эту форму, но не помнил откуда. Пройдя через вечное безвременье, он ощутил присутствие того, кто был его оправданием, его скоплением смыслов и главным. Бог приближался. Его присутствие, его внимание чувствовалось все острее. Если бы он мог, то кричал бы от жутковатого блаженства, наполнившего его душу. Форма соприкоснулась с формой и он почувствовал, что его плотно сжали в руке. Переферийным зрением он видел нечеловеческие пальцы, сжимающие его форму. С трудом сфокусировавшись он различил знакомое лицо. Все тело пронзило озарение - он игрушечный солдатик. Коллекционный богатырь с раскрашенным доспехом и лицом, в руке которого в специально проделанное отверстие можно вставлять оружие. Такого солдатика когда-то привез из Москвы его отец. Его форму и лицо связывало что-то очень знакомое. Эта связь представлялась чрезвычайно важной, но уловить ее было невозможно, хотя она, казалось, совсем рядом. Хватаясь за ускользающий хвост понимания он осознал, что схватить эту связь для него важнее всего в жизни. Он напряг все свои силы, но от напряжения его снесло в полный хаос. Неопознаваемое понимание еще несколько раз мелькнуло где-то вдалеке. Все было упущено. Из глаз хлынули потоки слез. Размытые слезами слои реальности медленно съезжались в относительно целостную картину восприятия, но он не обращал на это ни малейшего внимания. Он оплакивал утрату единственного и сокровенного знания, которое он так и не сумел поймать.
6. Артур с удивлением смотрел на содрогающегося от рыданий бандита. Во времена своей буйной юности он не раз видел странную реакцию на кетамин, но такое пришлось наблюдать впервые. Убедившись, что его план сработал и враг повержен, он снова пошел в подъезд. Готовый в любую секунду броситься назад, он на цыпочках преодолевал ступеньку за ступенькой. Через перила он увидел на верхнем лестничном марше распластанную прямо на ступеньках фигуру. Незнакомец кулем лежал в нелепой позе, его глаза закатились, а руки двигались как у новорожденного. Обхватив незнакомца вокруг широкой груди, крякнув, Артур рывком приподнял его и потянул наверх. Судя по спокойствию и тишине больше в квартире никого не было. Дотащить безвольно обмякшее тело было непросто, но Артура подгонял самый лучший стимул - страх. Через несколько минут, бросив бесчувственное тело в прихожей, он уже закрывал изнутри входную дверь. Второй его заботой было быстро осмотреть квартиру. Его кров имел такой вид, будто тут справляли шабаш. В спальне на кровать были навалены грудой практически все вещи, которые только были в доме. Кухня больше напоминала общественный сортир. В мойке высилась пирамида из грязной посуды. На полу валялись объедки, акцизные марки от спиртного и сигарет и осколки горячо любимого Артуром татарского кофейного сервиза. В углу гостинной воняла подсохшая лужа блевоты. Судя по всему Косой или его подчиненные не теряли времени даром и справили шумное новоселье. Артур окрысился. Он никогда не был рабом вещей или быта, но его дом всетаки внушал ему некоторые теплые чувства. Такое глумление над кровом просто не укладывалось в его голове. Даже если бы он сидя в засаде устроил попойку, его природная чистоплотность не позволила бы устроить такой розгардияж. Артур вернулся в прихожую и пнул тушу, которая что-то тихо мычала. Туша на претензии Артура не реагировала. Тогда он перетащил бессознательное тело в гостиную, где тщательно обмотал скотчем, как это делают профессиональные голливудские убийцы. Обезопасив противника Артур хотел было присесть на диван, чтобы перевести дух, но одного взгляда на характерные физиологические пятна на обивке хватило для того, чтобы он переменил свое решение. Сев на единственный уцелевший в вихре страстей стул, Артур закручинился. Он так много надумал о том, как попасть в квартиру, что совсем забыл поразмыслить о дальнейшем. На сборы ему потребовалось бы максимум минут 10-15. Оставалось немного времени для размышлений. Алкоголь, приглушенный адреналином, улучил минутку расслабления и снова ударил в голову. Сильно захотелось спать. Но на такую роскошь времени просто не было.
Глава 3. Артур с трудом представлял себе обозримое будущее, не говоря уже о более далеких перспективах. Времена были такие, что даже в родном городе рулить было крайне тяжело. О переезде в другой город или регион тяжело было даже думать. Всю дружбу съел кризис. Благополучные друзья стали либо слишком благополучными, либо с трудом сводили концы с концами и ничем не могли помочь. У Артура было немало знакомых из субкультурной среды, но большинство из них за последние годы пришли в такое плачевное состояние, что решать какие бы то ни было вопросы, кроме покупки ширева с ними было нереально. Кроме того, Артур слишком привык к человеческой жизни и с трудом представлял себе возвращение к блатхатам, тусовкам, разводу малолеток и пр. Этот вариант стоило припасти на самый крайний случай. Хотя, в случае крайней необходимости, раствориться в спальных районах областного центра можно было легко. Достаточно было заехать в любое движение с небольшой суммой денег. Трех-четырех дневная попойка, и знакомства восстановлены, приобретены новые друзья, скорее всего, найдется даже где пожить и где подкосить лаве. В прошлом Артур неоднократно прибегал к такому способу выхода из социума как по собственной воле, так и принужденный обстоятельствами.
Промелькнувшая мысль о деньгах пришлась очень кстати. Она вывела Артура из транса и заставила думать на прозаический лад. Первым делом он обыскал карманы бандита, который к этому времени уже безутешно оплакивал свой наркотический трип. Бабла оказалось недостаточно для покупки чего-то серьезного, но вполне хватило бы на месяц безбедного существования. В экономной субкультурной среде этой суммы могло бы хватить даже на полгода. Затем Артур вскрыл обе свои заначки. Они немного улучшили его финансовые возможности и подарили право называться совершенно другим именем и фамилией. Тайники у Артура были затейливые, а потому пережили обыск, проводившийся накануне пьяной урлой. Только лохи прячут свои кровные под диван или в чистом белье. Любой мало-мальски опытный домушник проверит в этих местах первым делом. Немного надежнее прятать в книгах, особенно если их много, или в потайном сейфе. Но самым лучшим местом являются проверенные революцией, когда голубым кровям приходилось прятать честно награбленные ценности от не менее честных грабителей, не могущих похвастаться своей родословной. 1. Артур, подобно незабвенной теще Кисы Воробьянинова, свои ценности зашил в обшивку мебели. Конечно, у него не было роскошного орехового гарнитура, но для таких целей вполне нормально послужило старое советское кресло-кровать. Его конструкция, выдуманная неизвестным гением советского мебельного производства, была до такой степени причудливой, что разобрать его удавалось только с пятой попытки. Когда-то Артур в припадке нетрезвого вдохновения аккуратно распорол с внутренней стороны обшивку толстого мата и спрятал между пружинами пакет с небольшой суммой в твердой валюте. Туда же он положил поддельный паспорт, сделанный спивающимся работником паспортного стола за небольшую услугу. Шов получился очень незаметным, так что для обнаружения сокровища потребовался бы куда более обстоятельный обыск, чем могли себе позволить пьяные бандиты.
Артур принес с разгромленной кухни нож и вскрыл тайник. Он поблагодарил самого себя за собственную находчивость и прозорливость. Не раз и не два он порывался во времена безденежья разорить спрятанные богатства, но каждый раз его останавливало уважение к собственному труду. Заново зашивать мат было неохота, и он перебивался. Теперь его лень впервые в жизни сыграла ему службу. Денег было немного, но вместе с остатками из Лехиного бумажника они вполне могли позволить прожить некоторое время без мук голода.
Артуру не хотелось оставаться в свинарнике, в который была превращена квартира - смотреть на изгаженный уют было болезненно. Кроме того, находиться тут было опасно. В любой момент могли прийти другие новоселы. Артур сорвал с себя тряпье и собственную грязную и порванную одежду и переоделся в чистые теплые вещи. В их карманы он спрятал деньги и трофейный пистолет. Поверх он надел вещи, приобретенные у гостеприимного деда. В наружный карман он положил небольшую сумму, необходимую для текущих расходов и поддельный паспорт. Тщательно закутавшись, он пошел в соседнюю комнату, чтобы выяснить судьбу своего настоящего паспорта. Оставлять его бандитам было бы неразумно. Старательно переступая через разбросанные вещи, Артур подошел к комоду и начал искать под бельем пакет с документами. Судя по всему, до него уже успели добраться незваные гости, но надежда на собственную забывчивость не покидала его. Вдруг сзади послышался шорох.
Когда Артур осознал, что он в комнате не один, его сердце едва не катапультировалось через грудную клетку в неприветливую окружающую среду. Его эндокринная система моментально выпрыснула в кровь чудовищную дозу адреналина и ряд других сопутствующих ему веществ. Полупьяный измученный мозг вдруг стал кристально ясным. Звериные инстинкты, дремавшие ранее под налетом цивилизованности, пробудились от долгого сна. В одну секунду Артур из человека превратился в дикое животное, готовое до последней капли крови защищать свою жизнь и отнимать ее у врага.
Несколько веков цивилизованной социальной жизни, оставили в нас слишком поверхностный наносной лоск окультуренности. Под стандартными заботами о хлебе насущном и бытовых переживаниях слишком близко лежит черта, перейдя которую человек теряет себя. Все, что так заботливо прививало ему общество в лице его родителей, воспитателей, учителей, все это обсыпается, как запоздалая листва падает с дерева от заморозка. Одна секунда, и человек, только что переживавший из-за просроченных коммунальных платежей становится лютым убийцей, готовым рвать вражину зубами. В такие моменты тело, задавленное сытой комфортной жизнью и ленью, сразу активизируется. Каждый мускул наливается силой. Человек готов к своей последней битве - он снова хищник.
Артур совершил стремительный прыжок, сделавший бы честь любому камышовому коту. Он приземлился на ноги в оборонительной стойке уже лицом к предполагаемому противнику. Если бы он смог в этот момент взглянуть в свои глаза, то несказанно удивился бы хищному плотоядному огню, поглотившему всякую осмысленность. Его сердце дико колотило в природную преграду диафрагмы. Полусогнутые ноги приняли максимально устойчивую позицию. Пальцы на ногах вцепились в пол. Руки взлетели к груди, растопырив невидимые когти.
Непонимающим взглядом Артур смотрел как то, что он принял за безопасную груду одеял и тряпья, превращается в просыпающегося человека. Прыгнув через всю комнату, он схватил тяжелую хрустальную вазу и бросился убивать. Еще бы секунда, и никчемная жизнь Вороны оборвалась бы, так и не принеся ничего путного. Ее просыпающийся от тяжелого сна мозг с трудом переварил зрелище летящего на нее убого одетого мужчины с вазой в руке. Мозг понял, что ваза явно не для того, чтобы поставить в нее цветы и отреагировал двумя доступными для него командами. Ворона пронзительно завизжала. Кроме того, она обмочила и без того ужасное постельное белье Артура, который ударился в ее крик как в кирпичную стену. Ваза вылетела из рук и покатилась по полу. Он застыл на секунду, а потом бросился на Ворону и зажал ей рот рукой.
Пред не очень ясные очи Артура предстало все то убожество, которое представляет из себя не очень чистоплотная женщина, после попойки, группового секса в полувменяемом состоянии и нездорового забытья. Немного вернувшись в социально приемлемое положение точки сборки, он с интересом стал разглядывать совсем не прекрасную незнакомку, вопящую в его ладонь.
Ворона была молода. Ей всего недавно исполнилось 18. Это обстоятельство и недавнее благополучное прошлое позволяло ей выглядеть более или менее пристойно. Она выгодно отличалась от своих товарок, класс которых Артур презрительно называл "кабачные зассыки". Ее молодости и красоты должно было хватить еще минимум на год-два. За это время нужно было либо найти подходящего мужа, либо готовиться к медленному путешествию через различные по иерархии питейные заведения в рыночный шалман. Ворона искала истово. Она не ждала принца на белом коне или Мерседесе. Она не мечтала о заморском дипломате, приехавшем по неизвестным деловым вопросам в их умирающий городок. Ей хватало мозгов и совести, чтобы понимать, что даже женой нормального работяги она стать не сможет. Для этого она была слишком нерасторопна и нехозяйственна. Ей не хватило бы воли выйти один на один с бытом, который навязывает разлагающееся ЖКХ. Ее слишком растлили частые попойки, план и бесплатный порошок амфетамина, которым ее угощали перед тем, как поиметь, для того, чтобы справляться с функциями домохозяйки.
Позади было немного и очень неоригинально. Банальный старт немного забитой отличницы. Раннее половое созревание. Быстро набухающие свежие груди и наивность Пятачка. Неумелые приставания одноклассников и алкогольный школьный вечер в предвыпускном классе, в итоге которого ее лишил девственности отнюдь не однокашник, а стареющий учитель физкультуры. У учителя физкультуры кроме больших бицепсов и дряблого от спиртного лица была семья и трое детей. Тем не менее, он оказался джентльменом и оказал Вороне единоразовую финансовую помощь для устранения нежелательных последствий порочной связи. После убийства нежеланного ублюдка, он попросил Ворону не звонить ему и поставил ей пятерку по своему предмету.
Следующий аборт она сделала уже живя с мужчиной. Ее возлюбленным стал пожилой предприниматель, любивший нимфеток, педерастические завывания Фредди Меркури и наркотики перед сексом. Он мигом оценил опытным глазом выпускницу Ворону и уже через две недели охмуренная школьница, вместо туманных перспектив высшего образования имела вполне конкретную роль содержанки. Долго продолжаться эта связь не могла. Неопытная Ворона быстро наскучила своему состоятельному хозяину и была отослана к родителям. Те приняли ее с безнадежной готовностью, но пристрастившаяся к спиртному и "белому" Ворона недолго выдержала семейный телесериал, отягощенный безденежьем, и зачастила в кабаки.
Позднее начало беспутной жизни играло свою роль - ей доставались неплохие варианты. Ее "укатывали" преуспевающие дельцы и бандиты, угощали менты и СБУшники. Но нерасторопность и некоторая стервозность Вороны быстро надоедали. К тому же, она сохраняла практически традиционный взгляд на секс, чем немало раздражала своих опекунов. Скоро ее более смелые подруги оттеснили ее с первых позиций. Пришел кризис, и Ворона стала отдаваться за приятный вечер с легким ужином, попойкой и амфетамином. Она опускалась все ниже и ниже, с трудом удерживаясь во втором по своему статусу местном питейном заведении. А суженый-ряженый все не приходил.
Ворона не надеялась на красивые варианты. Она не ждала чего-то нереального. Суровая проза жизни заставила ее четко определиться в своих намерениях. Ей был нужен "терпила" - беззлобный и безвольный простак, который содержал бы ее и не слишком настаивал на поддержании чистоты в доме и рождении детей. Мягкошерстный интеллигентный ИТР с средней зарплатой и лысеющим пробором, готовый терпеть периодические попойки супруги и ее загулы с подружками. Такой, которого легко было бы усовестить, и переложить на него все домашние обязанности. Ворона иногда встречала таких, но их быстро сватали более опытные путаны, возраст которых заставлял их действовать решительно и безжалостно. К тому же, эта ценная порода вырождалась. Государственные реалии уничтожали романтиков как класс, зато без числа плодили либо злых рвачей, готовых развести и слить любого, либо алкашей, пропивающих последние крохи былого благополучия. Кроме перечисленных категорий в кабаке встречались только нервные от наркотиков юноши, которые внимательно ждали, пока путаны наберутся, чтобы иметь их бесплатно и без презерватива.
Предыдущим вечером Ворону сняли три товарища, порешившие бы Эриха Марию Ремарка за его второе имя на месте. После непродолжительных разводов Ворона легко отдалась в сортире одному из них, радуясь тому, что проклятая абстиненция наконец отступила. Потом была небольшая попойка, быстро переросшая в домашний банкет. Поведение кавалеров немного смущало Ворону, но обилие спиртного и наркотиков внушало доверие и она веселилась от души. Потом ее практически одновременно, сделали все трое. Этот факт так впечатлил Ворону, что она попыталась убежать, выкрикивая в адрес недавних джентльменов конструктивную критику и посулы. Ее настигли, вернули в квартиру и еще 4 часа делали с ее телом всевозможные акробатические упражнения, взбадривая ее изрядными дозами "фена". Потом ребята устали, а обессилившая Ворона забралась под груду тряпок и отключилась. Ее пробуждение, так взволновавшее Артура, проходило под знаком бессмысленности существования и безнадеги. Первый испуг быстро прошел и поняв, что снова посягать на ее "честь" никто не собирается, она перестала кричать и с интересом уставилось на трудное лицо Артура.
Удивленный Артур с недоумением разглядывал внезапно принявшую умиротворенный вид Ворону. На него смотрело совсем юное лицо, подгнивающее уже следами порока. Поняв, что кричать женщина больше не будет, он убрал руку и молча сел рядом. Видимо, в черепной коробке Вороны происходили какие-то химические реакции, потому что она вдруг нахмурилась и плаксивым тоном спросила: "И ты с ними?". Артур немного подумал, пожевал губами и уверенно ответил: "Нет, я против них".
2. В ответ на невысказанные вопросы Артура, странная гостья забросала его ответами, претензиями и сетованиями на жизнь. Поток информации низвергался на его психику так обильно и быстро, что сознание не успевало прорисовывать картины недосказанного. В какой-то момент Артур было подумал даже, что вся эта история ложь и где-то тут кроется колоссальный подвох, но тут же с негодованием отверг эту мысль. Это лицо не могло лгать. Отсутствие интеллекта обезоруживало. В этих неоскверненных сложной душевной конституцией глазах не могло уместиться более одной мысли, а значит, места обману тут не было. К тому же, ситуация казалась до того банальной, что любой лжец не преминул бы выдумать что-то более затейливое. Тем не менее, Артур на всякий случай подобрал вазу, после чего глубоко задумался. Он зажег сигарету, чего никогда не позволял себе в обычных обстоятельствах дома. Нет ничего противнее, чем насквозь прокуренная квартира и Артур дорожил чистой атмосферой. Пожалуй, это было чуть ли не единственной его данью эстетике, но на этой позиции он стоял твердо и позволял себе или гостям курить в доме только по очень экстраординарным причинам. Сегодня был как раз тот случай. Неторопливо скурив сигарету, он решил, что и так потратил слишком много времени и рывком поднялся. Бросив последний взгляд на растрепанную мегеру он пошел в спальню, чтобы собраться с мыслями. Бонусом за рассудительность послужили дорогие отцовские часы, которые он после недолгих размышлений спрятал в подкладке куртки и хороший раскладной нож, в котором не хватало разве что мясорубки и радиоприемника. Этот нож Артур купил много лет назад в столице. Тогда фирменные вещи были предметом почитания и он очень дорожил шведским ножиком. Эта была одна из немногих ценных вещей, которую Артур умудрился пронести через все попойки и наркотические токсикозы, через все авантюры и перипетии его жизни, что придавало ножичку статус талисмана. Второй такой вещью были часы, которые Артур не отдал бы ни за какие деньги. Модные, в свое время, японские котлы были единственным уцелевшим подарком от отца, и Артур скорее продал бы алчным израильтянам почку, чем их.
Убедившись, что он больше ничего не может вспомнить, Артур собрался уходить. В дверях стояла нагая пошатывающаяся Ворона. "Тебе чего?", - спросил Артур, "Я уже сваливаю". В качестве ответа последовал такой шквал эмоций, что переволновавшийся Артур прищурился.
"Я не могу, мне некуда идти.", - голосила девица. "Если ты меня не возьмешь, они меня в два счета найдут. С меня спросят за твоего покойничка", - она указала на привязанного к стулу бандита, который успел выплакаться и уснуть:. "Мне потом не жить! Раз уж вместе попали в маргарин, давай хоть вместе держаться и петлять отсюда". Несмотря на опасное "вместе", Артур увидел некоторую логику в словах путаны. Кроме того, в нем взыграло присущее мужчинам честолюбие, не позволяющее пройти мимо обнаженной обиженной женщины, ничего не сделав для нее. После минутного раздумья он бросил отрывистое "Одевайся!" и пошел выглядывать в кухонное окно - в нем нарастало дурное предчувствие.
Вопреки ожиданиям, Ворона собралась немногим меньше чем 10 минут. Она даже проявила достаточно сообразительности, чтобы напялить на себя безразмерный, но теплый свитер. Очевидно, она была настроена серьезно и понимала, что нужно быть готовой ко всему.
Они выкатились из квартиры. Артур с ловкостью карманника закрыл замок и сунул ключи в надежный карман. Потянулись однообразные лестничные пролеты. Артур впал в задумчивость. План дальнейших действий был неясен. Обстоятельства отягощались примазавшейся женщиной, которая просто по определению должна была в ближайшем будущем создать массу проблем. Кроме того, в квартире остался стреноженный бандит, с кляпом во рту. Напичканный кинопродуктами Артур смело рисовал себе возможные варианты его ужасной смерти, что значительно перегружало и так тяжелую ситуацию. Если джип с двумя покойниками и мог сойти с рук, то "баран" в его квартире уж явно недвусмысленно указал бы на причастность Артура к убийствам. Из статуса афериста он был за полтора суток возведен в статус массового убийцы, но гордости это отнюдь не вызывало. Кроме всего прочего, взломать дверь квартиры было бы непросто - в свое время Артур надежно застраховался от "котов" установив дверь, способную сдержать натиск БМП. Едва ли охотники на дичь по имени Артур успеют спасти своего приятеля.
Артур сбегал по ступенькам, погруженный в неприятные раздумья. Сзади молча скакала перепуганная Ворона. На пике последнего лестничного пролета ее внезапный писк пробудил Артура от его мыслей.
На первые ступеньки поднимался серьезный молодой человек в косой кожаной куртке. Его внешность могла бы и не вызвать у Артура опасений, уж больно он был худощавый, но Ворона отлично запомнила самого неугомонного участника вчерашнего веселья и увидев его завопила благим матом.
Артур не имел времени действовать. Пробудившийся внутри него зверь еще не успел впасть в спячку и уступить власть обычному благодушию цивилизованного человека. Совершив головокружительный прыжок через всю лестницу, Артур врезался коленями в грудь молодого человека. Тот, не смотря на свою комплекцию, с достоинством выдержал удар и лишь молча пошатнулся. Артур скатился ему в ноги и инстинктивно обхватил их. Его скромного веса, помноженного на эффект неожиданности хватило, чтобы завалить парня. Артур принялся карабкаться к лицу, проверяя кулаками на прочность корпус противника. Его удары мало чем могли впечатлить опытного бойца и скоро расстановка сил изменилась. Худой легко сбросил с себя рыхлого Артура и ловким приемом Бушидо оседлал его. Затем, вкладывая в удары удивительный для его тщедушного тела вес, он принялся обрабатывать Артура с усердием паровой молотилки. Процесс сопровождали только короткие, но содержательные возгласы парня, и нутряные всхлипы Артура. Потасовка была столь короткой и имела столь сокрушительный характер, что самые внимательные к подъездным шорохам соседи могли бы пропустить самое интересное, но Ворона исправила ситуацию по своему. Увидев, что ее потенциального спасителя метелят смертным боем она обвела в отчаянии взглядом лестницу и вдруг увидела Вальтер, выпавший у Артура во время прыжка. Она не имела времени задумываться. Подогреваемая желанием отомстить насильнику она схватила пистолет и приставив его к голове обидчика спустила курок.
Оглушенного умелыми побоями, Артура, полностью дезориентировал выстрел, возведенный подъездной акустикой в пятую степень. Его сознание с безразличием отвергло зрелище разметанных по стенам подъезда кусков мозга. Он с трудом осознавал окружающий мир, проносящий, через долгие как бессонная ночь секунды, невыносимо быстро. Его рассудок с трудом запечатлел картины родного двора, рывками удаляющиеся по мере того, как Ворона тащила его бездыханного прочь от совершенных убийств. Он видел, но не мог опознать знакомые силуэты домов. Затем девятиэтажки скрылись за густыми кронами тополей, еще не скинувших свое роскошное обмундирование в угоду утренним морозам. Артур понял, что его тащат в сквер. Он силился вновь обрести контроль над понесшими конями разума, но его поглотила пропасть тьмы, издали похожей на черную икру.
3. "Проснись, проснись!", - голос Вороны колебался от интимного шепота, до воя аварийной сирены. После пережитого она явно слетела с катушек. Не успев насладиться заслуженным покоем и безответственностью, Артур снова должен был возвращаться в кровавую карусель событий и искать выход из мышеловки. Ему очень не хотелось возвращаться к действительности, но выхода не было. Нечеловеческим усилием Артур заставил себя сесть. Его бренное тело находилось в сквере, за пол километра от места Артур обхватил голову руками и принялся собирать вместе остатки сознания. Ему хотелось помыться, поесть, поспать и множество других вещей, которые мы так мало ценим в привычной обстановке. Единственным доступным способом расслабиться был табак. Он достал из мятой пачки сигарету и к своему неудовольствию понял, что она последняя. Времени было в обрез. Прежде чем начнется серьезная травля, предстояло передислоцироваться в безопасное место. Теперь не было сомнений, что в охоте на его скромную персону примут участие не только расстроенные неожиданными потерями бандиты, но и доблестные силовые структуры. Пощады ждать было бы бессмысленно.
Артур попытался собраться, но его тело отказывалось выполнять команды протрезвевшего от кровавых событий разума. Сейчас Артур понял, что его неожиданная спутница может спасти ему жизнь. Он с трудом выпрямился и кратко изложил свои соображения новоиспеченной убийце.
Артур, несмотря на полный износ программного обеспечения его психики, заговорил, неожиданно для себя, убедительно, как Нельсон Манделла. Он сказал, что в сложившейся ситуации они не могут не держаться вместе. Сказал, что знает как вырулить из беды и знает, где переждать ненастье. Артур витийствовал как заправский политик. Его красноречие подогревало понимание того, что он не сможет пройти самостоятельно и десяти метров. Его последняя надежда была на Ворону. Буквально через 20 минут мусора достигнут этого сквера и тогда его жизнь закончится или на нарах, или безвременно перейдет в руки опытных крематоров. Оставалось надеяться на темную лошадку - Ворону.
На удивление, женщина быстро уяснила суть проблемы и даже проявила инициативу. Она оттащила неспособное двигаться тело Артура в кусты, вытащив у него из кармана несколько купюр, убежала в магазин. Артур как раз заканчивал продумывать вариант дальнейших действий, когда она вернулась с внушительным по размерам баулом. Тут было не только все необходимое, но и многое другое, рожденное лишенной логики женской фантазией. Были замороженные полуфабрикаты, но не было кастрюли, чтобы их варить. Был блок сигарет и две бутылки водки, но не было ни пластиковых стаканчиков, ни спичек. Были разорительные сардельки с сыром, но не было основы любого калорийного питания - хлеба. В общем, Ворона справилась неплохо для женщины, но Артур все равно изругал ее последними словами.
Времени было в обрез. Из своего укрытия Артур уже дважды видел медленно проезжающий мимо парка мусорской бобик. Кончено, это могло быть совпадением, но искушать судьбу было бы глупо. Опираясь на плечо Вороны Артур похромал вглубь парка. Там, в самой безлюдной его части, в зарослях шиповника была тропинка, выводящая практически к самой черте города. Потом им предстояло преодолеть опасную зону - несколько кварталов частного сектора. Если их не схватят, можно будет достичь леса и взять в его недрах тайм-аут. Странная парочка тяжело шла к намеченной цели. К счастью, в это время года парк пустовал. Иногда встречались прогуливающиеся под ручку пенсионерки. Некоторые из них с интересом рассматривали юную женщину с тяжелым пакетом, тянущую на себе бомжа. Но это было не важно. Главное, чтобы по пути им не попался милицейский патруль.
Артур отрешенно созерцал осенние красоты. Начинались сумерки. Ветер гулял в ветвях деревьев, отбирая у нее последнюю листву. Река казалась свинцовой. По ней стаями плавали утки, периодически нырявшие за добычей. Между деревьев виднелись темно-зеленые полянки густой травы. Они казались маленькими болотцами. Парк был запущен и красив.
К тому времени, когда первый этап рискованного путешествия почти закончился, Артур немного пришел в себя. Он постарался идти прямо, чтобы не привлекать лишнего внимания. Получалось не очень хорошо. После недолгих раздумий он решил сделать привал. Отобрав у Вороны одну из бутылок водки, он рывком сорвал крышку и сделал несколько больших глотков. Измученная ожиданием ареста Ворона не осталась в стороне и составила серьезную конкуренцию Артуру. Они сбили противный привкус съев по сардельке и дымя сигаретами вывалились из буйно растущего шиповника на тихую улицу. Следующие 500 метров были самыми долгими в их жизни. Водка значительно улучшила самочувствие Артура, но быстро идти он все еще не мог. А торопиться стоило. В любой момент на улице мог появиться патруль. К тому же, быстро темнело, а слепой путь через лес, мог закончится дополнительным травматизмом.
Уже почти достигнув относительно безопасной зоны, Артур решил сделать небольшой крюк и докупить все необходимое. Подумав, он оставил Ворону ждать возле магазина, а сам отправился за покупками. Он пополнил запасы алкоголя еще одной бутылкой, приобрел стаканчики, несколько зажигалок и несколько пластиковых бутылок крепкого пива. Поразмыслив, он купил еще одну бутылку алкоголя. Предстояла долгая холодная ночь, может быть даже не одна. В ближайшее время светиться в городе не стоило, а потому необходимо было подойти к вопросу экипировки серьезно. Сгрузив все в большой пакет он с неохотой вынырнул в холодный вечер и набирая скорость побрел в сторону леса. Ворона, стараясь не отставать, семенила рядом.
Через несколько томительных минут они достигли кромки соснового леса. Он встретил их приветливо. Под лохматыми ветвями сосен было гораздо теплее. Ветер, шумевший в верхушках дерев, сюда не забирался. Песок под ногами скоро сменился хвоей и идти стало легче. Артур вздохнул с облегчением и позволил себе немного убавить шаг. Конечно, спешить не стоило, но идти предстояло еще далеко, и нужно было экономить силы. Артур ни секунды не сомневался в выборе места. В какой-то момент он просто понял, что знает куда пойдет и это данность. Его настроение улучшалось с каждым шагом сделанным в сторону безопасности и отдыха. Тропинка петляла между песчаными холмами, укрытыми одеялом хвои. Перед сном, чирикали какие-то птички. Лес был молчаливо торжественен. Пройдя большую часть пути Артур выбился из сил. Теперь спешить не имело смысла, - солнце село и вокруг было совсем темно. Присев на поваленное бурей дерево, Артур принялся копошиться в пакете. Он соорудил себе и Вороне несколько бутербродов из соленого галетного печения и плавленых сырков. Достал две пластиковые торпеды с пивом. Уютно устроившись, они прижались друг к другу для сбережения тепла и принялись за еду. Несколько минут основным лейтмотивом было чавканье, чмоканье и вздохи. Еда исчезла вмиг. Оба были ужасно голодны, но поняли это только проглотив первый кусочек бутерброда. Расправившись с последними крошками, они спокойно попивали крепкое пиво и курили. По телу разливалась приятная истома. Нервная система медленно успокаивалась. Пиво мягко легло на выпитую еще в парке водку и вступив в свои права принесло легкую расслабленность и даже уверенность в завтрашнем дне. Жизнь казалась не такой уж и плохой. Впервые Артур и Ворона решили как следует рассмотреть друг друга. Между ними завязался ни к чему не обязывающий разговор. Артур, движимый динамическим стереотипом, потянулся к пакету за пивом, но вовремя вспомнил, что их путь еще не закончен. Поднявшись, они побрели к месту ночевки. Из за темноты путь, который обычно занял бы не более 15 минут, растянулся на целый час. Но ничто не вечно, и вскоре они вышли на залитую взошедшей луной поляну.
Тут были некоторые удобства. В центре поляны чернело огромное кострище, рядом вместо лавочек лежало полукругом несколько здоровенных бревен. Порывшись под сосной, Артур нашел несколько бутылок с водой. Вода была затхлая, но для умывания и мытья рук была вполне пригодна. Сейчас усталость и опьянение брали свое, но Артур знал, что утром его природная чистоплотность возьмет свое и он с удовольствием умоется. Возле костра валялись толстые сучья. Артур собрал их и сложил в кострище на манер избушки. Потом, собрал здоровенный пук палой хвои и вместе с шишками насыпал сверху. Поднеся горящую спичку с трех сторон, Артур отошел на шаг и стал ждать. Буквально через минуту вверх взметнулся длинный извивающийся язык пламени. Стало светло и уютно. Хотелось прилечь возле пышущего жаром костра и долго смотреть в огонь. Артур с удивлением думал о том, что он много лет отказывал себе в таком незамысловатом и абсолютно бесплатном удовольствии - жечь костер. Усилием воли он заставил себя отвести глаза от огня. Приказав Вороне приготовить чего-то съестного, Артур принялся готовить им королевское ложе. Он навалил сразу за лавочками огромную груду хвои и принялся выбирать из нее шишки. Спать на голой земле было бы неумно, холод становился все сильнее. Слава Богу, что на поляну не мог прорваться ветер, не то их ночлег легко мог закончится пневмонией. Артура подмывало устроить спальник поближе к костру, но он боялся, что хвоя ночью загорится. Закончив с постелью, он поворошил прогоревшие уже дрова и втащил в самый жар несколько толстых бревен. Этот нехитрый прием Артур помнил еще со школьных лет. Дрова быстро прогорают, и угли остыв перестают давать тепло. А толстый ствол дерева понемногу горит 3-4 часа. По крайней мере, не нужно постоянно вскакивать и кидать в огненный зев все новые и новые палки.
Теперь можно было расслабиться. Ворона, зараженная энтузиазмом Артура, быстро приготовила две стопки бутербродов. Она достала две бутылки пива и откупорив бутылку водки, наполнила стаканы. В обычное время, такое количество алкоголя свалило бы ее с ног. Но стресс выпил все до капли и она осталась сухой. Здорово хотелось набраться до блаженного свинского состояния, чтобы забыть об ужасном прошлом и пугающем настоящем. Хотелось вымыть из собственной головы омерзительный вид разлетевшегося черепа и брызг мозга. Улучив момент, когда Артур смотрел в другую сторону, она быстро опрокинула в себя водку из стакана и поспешила вновь наполнить его. Она немного побаивалась Артура. До этого они никогда не пересекались, хотя наверняка тысячу раз видели друг друга по городу. Она не могла понять, кто он и это настораживало. Она боялась, что он окажется таким же ублюдком, как и ее вчерашние мучители. Тем более эта мысль была пугающей здесь, на лесной поляне, плотно сжатой кольцом темноты. Ближайшее жилище было в нескольких километрах и ее крики едва ли разбудили бы кого-то кроме местной фауны.
Скоро Артур завершил устройство лагеря и вернулся к своей подруге. Его отсутствие не прошло незамеченным. Ворона нанесла раскупоренной бутылке водки невосполнимый урон и предпочла выкинуть ее в сторонку, под сосну, и раскупорить новую. Она надеялась, что алкоголь, побои и общая усталость скажется на состоянии Артура и ей не придется оправдываться. Ее расчет был практически безупречен. Артур до такой степени устал, что если бы вместо чарки ему поднесли превращенный в чашу череп, полный козлиной крови, он бы ничуть не протестовал, - лишь бы питье вставляло. Усевшись, он с видимым наслаждением опрокинул в себя несколько стаканчиков водки, после чего позволил себе закурить и насладиться пивом.
На лесной поляне царили мир и любовь. Темнота, потерпевшая сокрушительное поражение от костра, отступила к опушке и бессильно пенилась там. Луна ушла за сосны, но было еще достаточно светло. Костер весело трещал, подогреваемый толстыми поленьями, вечер обещал запомниться на всю жизнь, какой бы короткой она ни была. Пища пахла очень соблазнительно, алкогольные бутылки таинственно мерцали во тьме. Было здорово вот так присесть посреди леса и вкусить от супермаркетовских щедрот. Поджаренные на костре сардельки с сыром пахли божественно. Подогретое в меру пиво манило комфортным опьянением, даже картошка из супермаркета после того, как испеклась в углях, заставила бы любого селянина глотать слюну.
Молча напиваясь, перерабатывая про себя полученный за трудный день опыт, они ели и цедили пиво. Скоро их желудки перестали петь серенады и они смогли более-менее отдохнуть от зова плоти. Вокруг было просто классно. Город, со всеми своими проблемами был достаточно далеко. Найти их тут мог разве что Кашпировский или другой провидец. Скорее всего, розыск сейчас "паял" кабаки и блат-хаты. Тут ждать было некого. Никакие мусора не поперлись бы в лесную глушь разыскивать подозреваемого, тем более, что все совершенные убийства было не так легко свести вместе. Вообще мусора предпочитали "верняки" и "бытовуху", случаи, когда работа сводилась к заполнению бумажек. Это только в кинофильмах, на поимку подозреваемого или преступника в лес отправляются отряды рейнджеров и опытных егерей-следопытов. Вместе с добровольцами из народа, они рысачат по болотам и выясняют таки правду. Реальность куда проще и прозаичнее. Милиция не отправилась бы ночью в лес, даже если бы там прятался Гитлер.
4. Любая женщина, пересекшись каким-либо образом с мужчиной, обязательно думает о двух вещах. Это все может быть завуалировано, скрыто, выражаться слабее или сильнее, но на самом деле речь всегда идет всего лишь о двух вещах. Женщина ожидает, что мужчина просто непременно будет ее домогаться. Мужик может быть гомосексуалистом, предпочитать коз или кур, трахать трупов или наоборот быть примерным отцом 10 детей. Он может ни разу не изменить своей супруге, прожив с ней в абсолютно счастливом браке 30 лет. Все это женщина в состоянии допустить. Но представить, что мужчина может быть абсолютно равнодушен к ней как к женщине, - нет, нет и нет! Как можно представить, что драгоценная пещерка, святая святых, основа счастья и благосостояния может оказаться невостребованной? Думать о таком просто опасно. Это переворачивает мир, делает его непонятным и населенным ужасными монстрами. То есть мужчинами, не желающими конкретно ее. Равнодушный мужчина - опасный извращенец, не имеющий права на жизнь. Таких надо отстреливать, а лучше обрекать на принудительную кастрацию. Чтобы стало понятно, что мужчина равнодушен по вполне объяснимой причине, не зависящей от женщины.
Если женщине удалось встретить мужчину, а не равнодушное к ней и ее драгоценным прелестям чудовище, возникает второе обязательное условие. Оно заключается в том, что мужчина примет на себя ответственность за все и будет обеспечивать женщину всем необходимым в конкретной ситуации. На языке женщин, это называется "ты давишь на меня", "лишаешь меня личной свободы", "навязываешь свое мнение" и др.
После того, как у встретившегося на жизненной стезе мужчины выработается устойчивый интерес к половому акту с конкретно этой женщиной и он, здорово удивляясь зачем ему это все нужно, предложит взять на себя решение всех проблем, наступает нормальное для женщины взаимодействие с представителем сильного пола. Оно заключается в том, что женщина милостиво позволяет мужчине заниматься абсолютно всем, чем недосуг заниматься ей самой. Пределом может служить только его готовность к свершениям и естественные возможности. А роль женщины состоит в том, чтобы периодически мешать мужчине выполнять возложенные на него функции и всячески критиковать его. Можно еще поощрять, но только в тех случаях, когда критиковать дальше опасно или на мужчину возложена очередная крайне тяжелая обязанность.
Эти качества проявляются в каждом конкретном случае по-разному, но отсутствовать они могут только у полностью фригидной феминистки или отъявленной лесбиянки. Чаще всего, эти психологические особенности завуалированы в зависимости от воспитания и психической конституции. Особенно ярко такие вот инстинкты проявляются у пьяной женщины. Этот отвратительный феномен, вообще представляет достаточный повод для устойчивого рвотного рефлекса на алкоголь и его соитие с женщиной. Пьяная женщина не ведает страха. Она не знает жалости, в ней нет ни капли совести и никакого вообще стыда. Все, что в ней остается, это инстинкты и первобытная стервозность. Все это сопровождается самоуверенностью гусара и еще черт знает чем, так что в итоге пьяную женщину выдерживать не может никто, вне зависимости от пола, вероисповедания и психического состояния.
Ворона здорово нализалась. Она выпила приличное количество водки с пивом, и алкоголь быстро отбирал у нее немногие принадлежащие ей крупицы здравого смысла. Стресс, недоедание, наркотическая абстиненция, все это ослабило природный иммунитет к яду. Ее лицо одеревенело вздутой маской недовольства. В демонических огненных бликах оно приняло сатанинский вид. Наверное, именно такими были лица у древних пещерных ведьм, обожравшихся дурмана. Артур, бросив мимолетный взгляд на боевую подругу, невольно отодвинулся. Ворона это заметила. В ее затуманенном сознании пылевыми смерчами крутились две ужасные обиды. Уязвленное самолюбие из-за того, что Артур не домогается ее ласки (на самом деле он так устал, что и думать забыл об этих забавах) и наполняющее ее душу подозрение, что он не будет брать ответственность на себя и решать ее проблемы. Она сидела на бревне, раскачиваясь, как доисторический шаман, держа в полусогнутой руке шаманскую погремушку - пластиковую баклагу с пивом. Ее лицо деревянного расписного идола выражало спесивое презрение к простым смертным. Выглядела она ужасно.
Артур уже некоторое время наблюдал за ее сползанием в пучину алкогольной белки. Он еще некоторое время говорил что-то по инерции, но скоро умолк и стал молча хлебать свое пиво. Некоторое время на поляне, освещенной желто-красным светом костра, царила тишина. Стало немного жутко. Затем, покой нарушил скрипучий голос: "Дай мне сигарету!". Казалось, этот исполненный злобы скрипящий как расколотая молнией осина голос, разрушил волшебные чары и лес сейчас начнет проваливаться под землю, вздымая в воздух стаи птиц. Затем упала вторая бомба: "Сигарету дай, скотина!". Артур знал, что рядом с Вороной лежит открытая пачка. Он знал, что с ней происходит и понимал, что ссориться все равно придется. Но ему так не хотелось сейчас вступать в полемику, что он предпочел достать из кармана пачку и протянуть ей. Ворона долго пыталась вытянуть из нее сигарету. Артур вытряхнул несколько, но она со свистом "сама!", шатаясь и кряхтя добрые пять минут добывала табак из картонной коробочки. С трудом закурив, ворона с ненавистью принялась разглядывать своего рыцаря. Подхалим, живущий в каждом мужчине и требующий безоговорочного подчинения женским капризам, подтянувшись из глубин подсознания, принялся нашептывать Артуру, что нужно спросить что с ней, Вороной, не так, обязательно узнать чем она расстроена и попытаться успокоить ее. Подхалиму было плевать на то, что Артур прекрасно знал, что не так, никого успокаивать не собирался и вообще не знал на кой ляд ему эта пьяная пигалица. Последний год Артур прожил без постоянной подруги, удовлетворяясь иногда доступными товарками Вороны. Он здорово отвык от бессмысленных споров со слабым полом и возобновлять знакомства не хотелось. Но по всему было видно, что Ворона собирается воевать. Артур знал только один способ остановки женского монолога, которому его научил еще в юности его отец. Но вышибать из подруги, которой и без того пришлось туго, не хотелось. Ругая себя за нерешительность и неуместную доброту, Артур показательно начал устраиваться на ночлег, тешась слабой надеждой, что Ворона тем удовлетворится. Устроившись поудобнее, он постарался максимально скрыть от укусов холодного воздуха незащищенное одеждой тело. Он почти уже начал видеть сон, когда Ворону наконец догнало и она принялась за свое. "Что, спать охота?", - начала Ворона. "Лежишь? Какого хрена ты там улегся? Лучше бы думал что нам делать дальше!". Артур молчал. "что, затащил меня сюда и все. Зачем сюда меня притащил? Что мы делать будем? Ты зачем тут валяешься?". Ворона заплакала. "Ты теперь меня в этой глуши изнасилуешь и убьешь. Ты ведь для того меня сюда привел?". Артур недоумевал, почему он должен насиловать эту мокрую курицу. Никакого желания у него не было, да и сил было не слишком много. Ворона всхлипывала все тише и тише. Костер умиротворяюще потрескивал, распространяя вокруг волны тепла. Где-то вдали лаяла собака. Артур быстро спускался по винтовой лестнице мыслей в подземелья сна. Его усталое тело льнуло к теплу, он зарылся в хвою и скрутившись калачиком сладко уснул. Его разбудил могучий пинок. Артур моментально скатился ос своего ложа и стал не ноги готовый к прыжку. В танцующем свете костра стояла Ворона. В руке она держала полупустую бутылку водки. Из приоткрытых губ почти вываливалась забытая там и давно потухшая сигарета. Лицо изменилось до неузнаваемости. Казалось, каждая его мышца расслабилась и висела теперь отдельно от других. Но в ее глазах горел черно-зеленый огонь. "Белка!", - понял Артур. Да, это была она. Зеленый змий поднялся из ее крестца и раскрыл над ней свой капюшон. Пока Артур мирно спал, Ворона пила. За час она набралась до финальной стадии, которая отделяет полное беспамятство от состояния берсеркера. Когда-то скандинавские войны пили отвар из мухоморов и бросались на римских солдат с такой яростью, что те всерьез считали их полубогами. Через тысячелетия наши женщины умудряются привести себя с помощью алкоголя в не менее агрессивное состояние. В Вороне больше не было страха. Она напрочь забыла о своих страхах и сомнениях. Ее не смущало то обстоятельство, что Артур почти вдвое тяжелее и неисчислимо опытнее ее в драке. Яд в ее мозге командовал бесстрашно идти на таран. Алкоголь разъел перегородку, отделяющую пещерную женщину от женщины квартирной. Теперь она стояла, неуклюже пританцовывая, готовая пойти на смертного врага. Артур сделал непростительную ошибку первый раз, не отправив Ворону в нокаут. Теперь он повторил ее, недооценив глубины ее падения. Он угрожающе проворчал что-то и снова повалился на груду хвои. Ворона смотрела на проваливающегося в сон Артура, и огонь в ее глазах разгорался ярче, приобретал новый цвет, - цвет черной венозной крови. Простояв несколько секунд в бездействии она внезапно стрелой сорвалась с места и набирая скорость бросилась на уснувшего Артура. Она врезалась в него по всем правилам Реслинга. Головой она ударила его в живот и хрюкнув Артур откатился на шаг. Ворона по инерции пролетела вслед за ним и упала в его объятия, но явно не в ожидании поцелуев. Она принялся колотить его не разбирая куда своими маленькими кулачками. Удары были не очень болезненными, но неприятными. Они стучали по лицу, плечам и груди как дождь по стеклу. Артур слабо сопротивлялся, пытаясь схватить взбесившуюся женщину за руки. Наконец ему удалось поймать ее за запястья и он хорошенько встряхнув ее, перекатился так, что теперь Ворона была придавлена к земле его весом. Он обрушил на ее голову поток конструктивной критики, упрекая в черной неблагодарности и призывая к порядку и рассудительности. Ворона умывалась слезами и тихонько рычала, повизгивая, как собачонка. И тут Артур допустил третий непростительный промах. То ли увлекшись собственным красноречием, то ли приняв звуки издаваемые Вороной за раскаяние, он наклонился слишком близко к ее лицу. Моментально изогнувшись она выстрелила змеиным броском к его рту и вцепилась зубами в нижнюю губу. На несколько секунд воцарилась тишина. Затем обезумевший от боли Артур принялся колотить свою мучительницу куда попало. Он ревел от боли как раненный вепрь и пытался оторвать ее от себя. Но Ворона цепко держала свою жертву. Она понимала тем немногим, что осталось от ее рассудка, что это последняя капля и за ней последует расплата. Борьба продолжалась бы еще долго, но Артур исхитрился попасть женщине в солнечное сплетение. Она выплюнула весь имеющийся в легких воздух наружу, а Артур высвободив из капкана свою губу крутанулся вокруг собственной оси и пинком отбросил Ворону на несколько метров. Она сжалась как кошка и вновь бросилась на него, но теперь вооруженная пустой бутылкой от водки. Артур не мог ошибиться в четвертый раз. Движением достойным Клинта Иствуда он выхватил пистолет и выстрелил в Ворону. Это был последний и решающий аргумент, поставивший точку в разыгравшейся ссоре. Женщина как всегда проиграла. Ухватившись за простреленное ухо, она как дервиш закрутилась волчком, разбрызгивая во все стороны капли крови. Концовка была далеко не такой интересной. Проплакав с часик, Ворона уснула. Артур молча сторожил ее, черпая из бутылки успокоение измученной нервной системе. Прокушенная губа вяло кровоточила, но боль быстро улеглась, побежденная целительными градусами.
5. У поляны, ставшей прибежищем для Артура и его незадачливой компаньонки, была своя история. Вообще место это горожане считали "нечистым" и пикников тут не устраивали. Именно по этой причине вокруг был относительно чистый и нетронутый участок леса. Такую славу это место заслужило благодаря проделкам местной молодежи. В начале тысячелетия в городе появилась группка обкуренных уникалов, сильно увлекшихся расистской идеологией. Но в итоге компашка подобралась прямо противоположная идеям о чистоте нации и борьбе с засильем иудео-христианской морали. Вокруг нескольких более или менее вменяемых и начитанных товарищей быстро собралась разношерстная компания, преимущественно состоящая из неформалов. Патлатые юнцы не дали своим наставникам уйти в экстремизм и пополнить ряды бритоголовых. Потому был избран смежный путь, - неоязычество. Возникла плодородная почва для того, чтобы предаваться романтике. Удивительно, как хорошая идея может в кратчайшие сроки превратиться в полнейший понос. Взять, хотя бы, то же неоязычество. Что лежит в его основе? Интерес к традиционной и исконной культуре и верованиям народа, к которому причисляет себя человек. Смежными чувствами и настроениями могут быть краеведение, фольклористика, антропология и самое главное - патриотизм. Но как у любой медали, тут есть обратная сторона. Сама по себе идея изучения исконных обычаев зачастую заканчивается национализмом, расизмом, неонацизмом и другими -измами. Даже, казалось бы, самое невинное, - интерес к верованиям, может служить почвой для совершенно противоречащих друг другу аллюзий. Взяв в качестве примера конкретно славянское неоязычество, можно проследить несколько вариантов развития этой идеи среди различных по настроению и мироощущению людей. С одной стороны, это те же скинхэды, только немного иной направленности. Они тоже кричат о необходимости избиения жидов и спасения России, но мотивируют это глубокой любовью к славянским древностям и весьма утрированным их пониманием. По слухам где-то в глубинах Российских лесов существуют целые тренировочные лагеря для таких товарищей. Там они обучаются рукопашному бою, использованию оружия и естественно изучают религию древних славян. С другой стороны, неоязычниками часто становятся артистичные романтики, не нашедшие себя в суровых реалиях повседневья. Часто они совмещают чтение учебных пособий с фэнтэзи, а еще чаще предпочитают фантастику нудным ученым трудам. Для них язычество весьма расплывчато, зато приятно и вполне вписывается в контекст зачитанных до корки томиков Р. Р. Толкиена, которого они боготворят, куда больше чем Перуна или Велеса. Большинство из таких людей страдает той или иной формой задержки психического развития или фобиями и комплексами, и строят на почве неоязычества свой аутичный мирок. Есть, так называемые, родноверы. Это серьезные взрослые люди, психическое развитие которых находится в еще более плачевном состоянии, чем у романтиков. Они опасны хотя бы тем, что имеют для реализации своих больных фантазий средства. Смыслом жизни для них является реставрация старинных обычаев. Чего лучше, чем, сменив душный унифицированный костюм кабинетного ученого, облачиться в лапти и льняную рубаху (то и другое куплено в сувенирном магазине и нефункционально) и прокатиться на свинье. Потом нажарить мяса на лозе, вместо шампуров (шашлык 100% исконно славянское блюдо - просто позаимствованное абреками во время путешествия Ариев через их земли) и жахнуть медовухи (2/3 водка + 1/3 мед)!? Ну а в конце праздника, конечно же, для посвященных волхвов, чем Чернобог не шутит, можно и свальным грехом заняться. Хотя нынче это называют просто - свинг, и редко декорируют его с такой тщательностью. Характерно, что такие люди не гнушаются, пользуясь своими финансовыми возможностями выпускать книги. В них они часто пишут про славян такое, что любой представитель сей великой народности, с удовольствием проломил бы автору череп. Стоит ли перечислять все бесчисленные болезненные вариации, произрастающие на изначально здравом древе интереса к родной религии, истории и культуре? В местном варианте преобладала романтическая настроенность. Нескольких буянов скинхэдского толка смягчали многочисленные волоокие "волосатики" и несколько более-менее трезво мыслящих основателей. Последние списывались по электронной почте с родноверами, читали научные работы, искали истину в антисемитской литературе - в общем, искали в первую очередь, самих себя. Остальные отчебучивали кто во что гаразд. Язычникам местного разлива грезились фестивали этнической музыки, многомиллионные гранты, толпы паломников, превращающие их маленький городок в своеобразные Нью-Васюки. Им грезилась победа язычества над ссучившимися продажными попами и гегемония восточных славян во всем мире. Реальными свершениями, которые удалось перевести из аморфного состояния навеянных планом и чистым лесным воздухом грез в действительность, стали регистрация молодежной организации и строительства капища - весьма приблизительной реставрации древнего славянского святилища, расположенного как раз на той поляне, где расположился со своей спутницей Артур. Местный "Союз меча и орала" просуществовал недолго. Один из основоположников движения в пух и прах разбил розовые мечты горе-язычников, призвав их к конкретной, причем весьма трудоемкой и неприятной деятельности. Он выбил у местного мэра брошенный подвал, в котором планировалась организация спортзала, для воспитания молодежи в патриотическом духе и пропаганды здорового образа жизни. Стоит ли говорить, что никто из членов организации на тот момент здоровым образом жизни отнюдь не страдал? Как бы там ни было, суровая реальность уборки грязного подвала, ношение тяжелых мешков с мусором, денежные траты, пыль и мумии кошек сделали свое дело и мало помалу все члены организации отпетляли в сторонку. Им куда больше нравилось духовное общение в лесу, чем такая проза жизни. У каждого нашлись вдруг неотложные дела и скоро организация самоликвидировалась, а все ее участники отправились служить новым богам, - карьере, мамоне, собственному желудку, женам и т.д. Единственное, что осталось, самодельное капище. Оно было расположено на живописной поляне, удаленной на значительное расстояние от мест массовых попоек и пикников. Там были выкопаны несколько гигантских концентрических кругов, в центре которых в землю были вкопаны здоровенные столбы. Руководствуясь собственным представлением о том, как выглядели языческие славянские идолы и какую символику предпочитали древние славяне, один из братьев-язычников вырезал на столбах лики и орнаменты. Лики были более всего похожи на староверческие изображения Христа, а орнаменты изобиловали стилизованными свастиками и коловратами, - единственными известными художнику знаками, как-то относящимися к славянскому язычеству, но в общем резьба была выполнена на профессиональном уровне и местные неоязычники своим капищем вполне заслуженно гордились. Если добавить в их оправдание то, что между мечтами о светлом будущем, распиванием алкоголя и курением конопли они убрали гектар с 10 окружающей территории от мусора, можно отнестись к ним даже с некоторой симпатией. В любом случае, взлелеянное непосильным трудом капище не намного пережило саму организацию. Оно давно стало предметом внимания общественности. В народе ходили слухи о кровавых жертвоприношениях и черных обрядах, хотя в реальности кроме пляшущих вокруг костра подпитых и укурков никого не было, а в жертву приносили только алкоголь и пищу. Тем не менее, всей этой активностью даже заинтересовалось скучающее в заштатном городке СБУ, которое хоть и ушло не солоно хлебавши, но успело своим внимание значительно приблизить смерть организации. В итоге, когда собрания у капища стали не столь регулярными, туда стали наведываться местные долбоебы, посещающие одну из новомодных проамериканских баптистских церквей. Наверное, лучше было бы городу терпеть 1000 неоязычников, чем десяток этих моллюсков. Одним словом, не пожалели братья во Христе высокохудожественной резьбы, на которую автор угрохал часов 100 работы и стакана 4 дури. Взяли и сожгли все подчистую. А потом так убоялись, что залегли на дно. И правильно сделали, иначе спьяну обиженные неоязычники могли бы натворить такого, о чем сами бы потом жалели. Вот так все и закончилось. Поляна стала необитаемой. Бывшие ее организаторы предпочитали на пепелище не ходить, - слишком обидным напоминанием выглядели остатки былого великолепия. А обычные граждане сюда соваться боялись, очевидно, опасаясь встретится с черными сатанистами-жрецами в маскхалатах, в одной руке держащих окровавленный кинжал, а в другой - эмбрион, только что вырванный из утробы матери. Ближайшая дорога была слишком далеко, чтобы устроить тут вертеп. Необычная поляна пустовала. Артур выбрал место с пониманием.
6. То ли на Артура подействовала мистическая обстановка, то ли воспоминания о славных изысканиях городских славянофилов, но его шаловливые руки, играючи, сами собой выудили из многочисленных слоев одежды ампулу кетамина. Он с притворным удивлением оглядел ее. Идея "треснуться", которая в обычном состоянии выглядела бы, по меньшей мере нелепо, сейчас казалась вполне обоснованной и логичной. Непередаваемая таинственность атмосферы залитой лунным светом, издерганной бликами угасающего костра лесной декорации располагала к нестандартным решениям. К тому же, измусоленная психика Артура, сдобренная пряностями переживаний и красным перцем алкоголя, требовала чего-то сногсшибательного, чтобы смыть новыми впечатлениями, не имеющими отношения к действительности, страшные воспоминания нескольких прошедших дней. В глубине его души все еще змеился страх. Это были остатки мелкотравчатого страха, присущего социальной личности и новые веяния оправданного страха за свою жизнь и свободу. Артур не привык долго играть в кощки-мышки с собственными желаниями. Он вертел холодную аккуратную ампулу, таящую в себе неземные переживания, и так, и сяк. Но в его душе достаточно быстро созрела уверенность в правильности его желаний, подкрепленная лицемерными аргументами жаждущей покоя психики. Сам собой назрел следующий вопрос: а есть ли чем употребить снадобье? Артур не любил насиловать себя неприятными решениями или бесконечно париться над нерешенными проблемами. В своей жизни он привык руководствоваться тем, что в случае нерешаемого вопроса он полагается на то, что в классической литературе принято было называть Провидением. Получится, - хорошо, а если нет, то так и нужно. Артур впервые задумался об исполнении поставленной задачи. Он абсолютно не помнил, куда он дел шприц, после того, как обезопасил посредством него бандита. В голове сохранилась лишь картина бесчисленных ступеней и последующая драка не на живот, а на смерть. Артур решил, что наличие или отсутствие инструмента как всегда избавит его от трудного решения и принялся рыться в карманах. Как оказалось, выработанная в многих пьянках и наркотических передозах распихивать все, находящиеся в руках предметы по карманам, в этот раз сыграла для него неплохую службу. Он почти сразу поранил пальцы об свернутую, как гусиная шея иглу шприца. Думать о том, можно ли заразиться чем-либо от безымянного врага в данной ситуации было смешно. Артур принялся расправлять жало шприца. Покончив с этим, он позволил своему подсознанию в точности повторить когда-то вошедший в привычку этикет общения с наркотиком. Сначала он закатал рукав до самого плеча. Рука моментально замерзла. Потом Артур осмотрел тылы, на предмет острых или твердых предметов, о которые можно было бы травмироваться при потенциальном падении. Убедившись в относительной безопасности своего местоположения, он на всякий случай отодвинулся еще дальше от костра, подкинул в догорающий огонь несколько сухих веток для освещения и приступил к священнодействию. Артур по привычке прокалил иглу, не смотря на всю бесполезность этого акта. Затем он подогрел стеклянную шейку ампулы и обняв ее через фланелевый подол рубахи, нежно свернул ей шею. Когда он выбирал яд в шприц, его руки тряслись не только от возбуждения и "синьки". Очевидно, бывших наркоманов все-таки не бывает и даже после многих лет воздержания, зависимость психики от таких ощущений все равно остается. Уже ощутимо трясущейся рукой Артур выбросил молниеносным движением пальцев высосанную шкурку ампулы и метко вогнал иглу шприца в плечевую мышцу. Анестезированное алкоголем тело позволило медицинской стали безболезненно проникнуть вглубь мышечной ткани и отложить там свои глючные яйца. Артур, устроившись поудобнее, замер в ожидании непредсказуемого кетаминового прихода. Долгая, как изливаемая в неположенном месте струя мочи минута, проковыляла своими 60 кривыми ногами. Вслед за минутой-сколопендрой в рот вползло давно забытое ощущение сладковатого непонятного привкуса. Артур боялся, что тело после многолетнего перерыва, адреналинового стресса и алкогольного токсикоза не воспримет наркотик. Он порывался, было, распечатать последнюю ампулу, но вовремя вспомнил, что подобные мысли посещали его практически всегда после укола и никогда не подтверждались. Он постарался расслабиться и с растущей отрешенностью погрузился в собственные грезы
Апологеты психоделической революции всегда рекомендовали 3 критерия правильного приема психоактивных веществ: Дозировка, Обстановка и Установка. Практика подсказывала правильность такого подхода, в особенности, когда речь шла о таком серьезном веществе, как кетамин. Это вещество, расцениваемое мировой общественностью как самый сильный дисоциатив человеческой психики, могло легко разложить разум по полочкам и зацепившись за любой страх или навязчивую мысль, нерешенную проблему, превратить трип, - наркотический приход, в сущий ад. В данном случае на стороне Артура было как минимум два из трех критериев. Дозировка была среднестатистической. Обстановка же, была лучше не придумаешь. Ночной лес, вкупе с воспоминаниями о бывшем языческом предназначении поляны, создавали нужную для приема опасного лекарства атмосферу. Ситуацию дополняла уходящая за тучи луна и вновь набирающий силы костер. Казалось, в самом воздухе ждут своего череда тени давно умерших воинов, населявших в дикие времена эти южные земли. Артур осознал, что его несет в сторону истории, и с трудом отогнал от себя призраки скифов, аланов, половцев, татар и казаков, выстроившиеся перед ним в ожидании капли людской крови. Он усилием воли выпрямил слабеющее тело и сосредоточился на пламени. Обстановка и дозировка были подходящие. Но установка, продиктованная прошедшими событиями, оставляла надеяться на лучшее.
Скоро танцующее пламя совсем унесло его осознание прочь от проблем и свершений, и душа Артура понеслась в другое измерение. То ли история поляны, на которой происходили события, повлияла на трип Артура, то ли неумелые воззвания и требы неоязычников все-таки вернули к жизни древних богов, но практически сразу в пламени начали проступать лики высших существ. В свойственной дисоциативам манере, скромные познания Артура об огне, как о специфическом состоянии материи причудливо переплелись с еще более скромными познаниями в эзотерике и религии, и он загрустил, совершенно утратив связь с реальностью.
7. В какой-то момент Артур еще успел засвидетельствовать мягко ускользающую от него грань реальности. Затем его снесло в мир теней и всполохов. То, что недавно было пламенем костра, вдруг превратилось в сложный конгломерат лучей света, в геометрической прогрессии разрастающийся из какого-то блюдца. Эти лучи шли не только от костра. Более напоминающие нити, они пронзали все пространство. Часть из них шла между Артуром и Вороной. Часть соединяла Артура с всеми его знакомыми. В один миг благодаря этим лучам Артур вспомнил всех, с кем имел когда-либо дело и осознал, что их все еще связывают невидимые путы. Он понял, что видя и осознавая эти нити, можно сделать многое, недоступное обычному человеческому сознанию. В путанице лучей, он нашел толстый канат нитей, ведущих к его нынешней проблеме. Усилием намерения подорвав свое бренное тело, Артур схватил руками этот змеиный клубок и не зная что еще с ним делать, потянул что было силы на себя. Через несколько секунд головокружительного полета, он оказался рядом с лицом Косого, - источника всех его неприятностей. Для того, что увидел Артур, лучшим словом было лицо, но на самом деле это скорее было нечто среднее, между разбухшей мочалкой, отвратительного телесного цвета, и световой схемой движения Киевского метрополитена. Артур на неведомом ему языке обратился к светящемуся лику врага. Диалог между ними происходил на уровне, недоступном для скудного словарного запаса Homo Sapiens . Но не смотря на это Артур все прекрасно осознавал в тот конкретный момент. Вскоре его потянуло прочь от накатанного русла проблем, и он вновь осознал себя светящейся точкой в бесконечном хитросплетении светящихся нитей, каждая из которых представляла не только живое существо, но и все его связи с другими светящимися существами. Мир вокруг казался каким-то до боли знакомым и трогательным. В одну секунду Артур осознал, что видел его таким в последний раз много-много лет назад, когда был еще совсем маленьким. И увидит еще раз, перед тем как умереть. Мысль о смерти впервые в жизни абсолютно не казалась пугающей. Она выглядела естественной, как ощущение собственного тела. Смерть, как тихий шепот в темной комнате, как теплое дыхание любимой женщины, спящей рядом в постели, чувствовалась неподалеку. Артур замер, про себя общаясь с главным советчиком каждого человека. Ему было радостно, что после стольких лет пустоты и страха, он снова говорит на языке своего детства.
Костер догорал. Бревно практически полностью прогорело. В угольно-черном его остове прыгали красные блошки искр. Из угольного лабиринта тянулись струйки дыма. Вдали грохотал товарный состав, переправлявшийся через мост. Где-то неподалеку начала чирикать птица. Судя по всему, приближался рассвет. Безоблачное небо быстро светлело. Стало немного теплее. Артур с трудом поднялся на подгибающиеся ноги и оглядел поляну, по которой убегали от наступающего рассвета черти, прячась в уходящих тенях. Тело было немного ватным, но в целом Артур чувствовал себя просто отлично. Боль ушла, не смотря на бессонную ночь и пьянку, не было ни похмелья, ни усталости. Артур взглянул на съежившуюся в куче хвои Ворону. Ее ухо залипло кровью, кисти рук были спрятаны глубоко в штанах. Было понятно, что скоро ей предстоит проснуться с раскалывающейся от боли головой и полностью замерзшей задницей. Она уже начала ворочаться, ее зубы слегка выстукивали дробь. Артур снял с себя куртку и прикрыл ее, заботливо подоткнув края под спящую женщину. Та свистнула носом и пробормотав что-то неразборчивое, спрятала лицо под куртку. Артур еще раз посмотрел на нее, грустно улыбнулся и пошел прочь с поляны. Он хотел увидеть рассвет. Недалеко была просека, с которой открывался вид на видящий свои последние утренние сны город. Артур медленно шел, раздвигая руками лапы сосен. Он стремился скорее увидеть светлеющее небо, но впечатления сегодняшней ночи придавали его движениям плавную церемониальную размеренность. Скоро Артур понял, что слева от него движется какая-то тень. Испуганный, он скорее ощущал, чем видел присутствие незнакомца. "Ты знаешь, кто я? Помнишь меня?", - спросила беззвучно тень. "Я помню твой голос", - про себя ответил Артур. "Я иду рядом с тобой всю твою жизнь, а ты никогда не говоришь со мной. Почему ты не хочешь видеть меня?", - сказала тень. "Я боюсь". "Это правильно. Меня стоит бояться. Только ко мне стоит относиться серьезно. Все остальное в твоей жизни - лишь пыль". "Я понимаю, но не могу помнить об этом все время. Я боюсь слишком многого". "чего же ты боишься?" "Всего. Я боюсь всю свою жизнь. Боюсь боли, насилия, обиды. Боюсь ответственности, боюсь себя, собственного ничтожества, собственной судьбы", - подумав, ответил Артур. "Не бойся судьбы, - ее просто нет. Не бойся боли, - обещаю, когда я прикоснусь к тебе, боли будет совсем немного", - сказала смерть. Сосны расступились и перед глазами Артура возникло огромное, залитое туманом поле. Из тумана медленно выплывало грозное красное солнце.
Глава 4. Многодневный запой отходит очень тяжело. Пока ты молодой, можно пить несколько дней к ряду, а потом спокойно отдохнуть денек, умеренно похмелиться и с Богом приступать к своим обычным обязанностям. А вот когда тебе за 25 и твой алкоголический стаж составляет доброе десятилетие - не так просто выйти из штопора. Первые сутки после запоя - критические. Тело еще не остыло от белого огня. Мозг в ужасе, он плавает как кусок масла в винных парах и заставить его работать практически невозможно. Обычные действия требуют невозможной виртуозности. Походка неверная, лицо трудное, руки пляшут как бабочки. Все эти симптомы будут медленно уходить в течении 5-7 дней. Зато не мучат мысли. Думать нечем и некогда,- донимают похмельные симптомы. Желание просто прилечь и выпив пива расслабиться, значит больше любого загробного блаженства. А когда наступает долгожданная реализация этой мечты, нажраться также просто, как съесть лишний кусочек шоколадки. Нервная бредовая ночь уходит, уступая хмурому рассвету. Начинается новый день страданий. Теперь к физическим страданиям добавляются душевные. Человек вспоминает все свои коленца, отмоченные репризы, потерянные вещи, обиженных друзей и родственников. Наступает время собирать камни. Как правило, чем дольше запой, тем больше этих самых камней раскидано. Многие кажутся заброшенными так далеко, что вернуть их кажется просто невозможным. Начинается новая фаза. С каждым днем сон становится крепче, речь связаннее, а муки совести невыносимее. Потом это проходит. Чаще всего долгий период клятв и молитв, обещаний всем богам и родственникам бросить пить и просьб о помиловании заканчивается новым алкогольным срывом. Только теперь социально-приемлемым. Все это в порядке вещей. Всего разик. Нормально, под закуску, в компании. И вот, вокруг ножки твоего стула вновь обвивается змейка, с изумрудным отливом и горящими белесым огнем глазами. Вновь и вновь спираль закручивается. Блаженны похмельные, не идущие на работу. Наверное именно по этой причине большинство пьющих людей не в состоянии задержаться на одной и той же работе достаточно долго. Тот, кто постиг все муки рабочих будней, придавленных прессом отходняка, знает, что нужно выбирать что-то одно. Или работу, или пьянку. Выходить из штопора лучше с помощью тяжелого физического труда, если кончено позволяет здоровье. Тогда самая жесткая фаза проходит быстро. Умственный труд после запоя может привести к самоубийству. Куда проще тем, кто может себе позволить лежать на печи и прихлебывать крепкий чай, наполняя ноющий желудок целебным питанием. Именно таким счастливчиком был Артур.
Он вольготно раскинулся на теплой печке. Тихонько болтал телевизор. За окном пролетали тоненькие снежинки и достигнув жидкой грязи моментально таяли. Во дворе гоготали гуси. Они смешно вытягивали к танцующим кристаллам воды длинные шеи. Где-то лаяла собака, тарахтел трактор. Артур был в безопасности, он чувствовал себя почти дома. В его желудке умиротворяюще горел тонкий спиртовой фитиль фирменного сельского первача, аппетитно закушенного малосольным грибком. Под рукой стоял стакан горячего чая в старинном подстаканнике. На тарелке лениво перемигивались румяными боками пироги с ливером. После пережитого это была Валгалла. Артуру было так хорошо и покойно, что он практически не парился. Жуткая фаза самобичевания и собирания камней проходила для него почти что безболезненно. Было здорово. Это был самый лучший выход из штопора в его жизни. Артур уже и не помнил, когда в последний раз был в селе. Здоровый сельский воздух, тихое размеренное течение жизни и превосходная пища быстро ставили его на ноги, возвращая былую уверенность в собственных силах. Уже несколько дней Артур предавался счастливому и безмятежному выздоровлению в деревне у бабушки Вороны. Та не видела внучку несколько лет и теперь радовалась ее приезду. Ее даже не смутил жутковатый антураж и оторванная мочка. Подлечившись, Ворона делая страшные глаза, рассказала легковерной старушке страшную версию событий, в которой присутствовало кое-что из происходившего, и очень многое напоминающее дешевый сериал. Бабуля с радостью привела нежданных гостей в божеский вид. Ворона представила целомудренной старушке Артура в качестве своего спасителя и по совместимости жениха. Внезапные молодожены попарились в баньке, отъелись, подкрепились ядерным самогоном и полтора суток дрыхли в обнимку на мягкой перине. Но как бы не хотелось оставаться подольше в цепких лапах Морфея, в селе, где трудовая жизнь начинается в 4 утра и продолжается до заката, сама атмосфера не дает долго лениться. Ворона стала помогать бабуле по дому, а Артур два часа потешал соседей, сражаясь с поленицей дров.
2. Теперь, после нескольких дней спокойного отдыха, умеренного потребления алкоголя и неумеренного поедания сытной стряпни, недавние перипетии казались страшным сном. Лежа на теплой печке, слушая потрескивание дров и усыпляющую болтовню голубого экрана, было невозможно представить себе все пережитые ужасы. Перед глазами Артура как бредовый сон проплывали картины их с Вороной долгого путешествия через бесконечный лес. Им пришлось еще раз ночевать в лесу. На этот раз было совсем не так уютно, - почти весь вечер и всю ночь моросил дождь, дрова были сырые. Они так замерзли, что допив водку, даже не смогли толком поссориться. Разгоревшийся было конфликт, быстро перешел в тесные объятия, из-за бившей их дрожи, напоминавшей секс эпилептиков. Мрачное сырое утро застало их на захолустной трассе. Они так и не смогли уснуть в ту ночь и не выдержав мучений, предпочли согреваться ходьбой. К счастью они забрались в такую глушь, где их ужасающий внешний вид и похмельная трясучка не вызывали абсолютно никакого интереса. В тех местах они вполне походили на местных жителей, забухавших в гостях и теперь добирающихся домой пешком. Автобусы тут были праздничной редкостью, машины почти не ездили. Большую часть пришлось преодолевать пешком. В само село они триумфально въехали на бричке. Их согласился подвезти за несколько остававшихся сигарет еще более мрачный и похмельный дед. С трудом Ворона сориентировалась на местности и нашла ветхий домик своей бабки. Та, хоть и была несказанно удивлена визитом, очень обрадовалась. Одиночество совсем заело старую женщину, - она бы обрадовалась, даже если стремные молодые люди попытались бы остаться у нее жить. Рассказ внучки ее удивил и насторожил. Она чувствовала ложь, но не хотела торопить события и выводить непутевую девушку на чистую воду. Ее вполне устраивало, что та сидела рядом, почти целая, почти невредимая, а главное - живая. Старушка интуитивно понимала, что ребят может розыскивать милиция или кто похуже. Но здесь, в глуши, найти их было непросто. Селяне ненавидели мусоров, периодически наезжающих в село повышать раскрываемость за счет местных. Еще более люто селяне ненавидели бандитов. Последние часто приезжали в село, чтобы поглумиться над "ботвой". После нескольких кровопролитных стычек, сельские принялись доставать из подполов дедовские наганы и охотничьи ружья. Действуя слажено и по всем правилам военно-исторической науки они удачно отбили несколько налетов. Еще несколько заезжих экипажей бойцов, спьяну решивших порезвиться на свежем воздухе, пропало без вести. Их трупы упокоились в котловане прямо в раскуроченных иномарках, заботливо засыпанные экскаватором. Сюда бы просто не рискнули сунуться ни те, ни другие. Когда-то колхоз-передовик, благодаря стараниям государства и чуткой заботе местных властей, село превратилось в медвежий угол. Тут легко было заблудиться в степи, а зимой стать добычей волков. Ближайшее цивилизованное село было за 15 км. Туда три раза в неделю приезжал автобус, а раз в месяц на часок заглядывал участковый милиционер. Он получал скромную мзду от самогонщиков и убирался восвояси. Местные не доверили бы ему даже разборки с курокрадом. В этих местах с воришками разбирались по-свойски. Суд Линча приобрел тут совершенно необычайную экзотическую окраску. В ход шло сажание на кол, подвешивание вверх ногами, сожжение заживо. В такой неблагоприятной обстановке воровство процветать не может, ему куда легче выжить в податливой демократической среде. Разобравшись с внутренними и заезжими вредителями, селяне наладили сбыт сельскохозяйственной продукции, чаще всего проходивший в виде бартера и зажили относительно спокойно. Пожалуй, если бы скорые на расправу сельские мудрецы вовремя добрались и до главных вредителей, комфортно рассевшихся на теплых синекурах в областном центре и столице, когда-то благодатный край не пришел бы в такое запустение. Зато главная площадь страны украсилась бы множеством отрубленных голов и четвертованных тел. Затраханные телевизионными политиками и беспределом местной власти селяне приходили в неистовство и скрежетали зубами при любом упоминании о портфельных товарищах. Последняя попытка провести здесь голосование закончилось позорным изгнанием из чертогов села всей избирательной комиссии. Очумелые от зуботычин, чиновники добирались до зоны мобильного покрытия пешком, - их машины просто сожгли. Больше властьимущие в село не приезжали.
Во время похода за хворостом, Ворона и Артур с удивлением рассматривали бескрайнюю степь. Бабушка рассказывала им о том, что еще какие-то 15 лет назад тут были плодороднейшие виноградники, фруктовые сады, рыбоводческие хозяйства, свинофермы. Теперь о них напоминали только неровности ландшафта. Буйный спутанный невод растительности раскинулся на многие десятки и сотни квадратных километров, и только узкая полоска леса на севере разнообразила скучный пейзаж. Рыбные чеки разорили сами селяне, когда они стали ничейными и содержать их стало накладно. Виноградники и фруктовые сады пришли в упадок, и пошли на дрова и постройки, после некоторых "мудрых" поступков правительства. Некоторое время тому назад государство открыло беспошлинный ввоз для сельхозпродукции и вина из соседних стран. Дешевое пойло и мутированные генетически модифицированные продукты быстро вытеснили с отечественного рынка родное сельское хозяйство. Фермеры обанкротились и бросили свои угодья на произвол судьбы. Тогда же ввоз импортного замороженного еще в середине прошлого столетия мяса убил на повал животноводство. Держать скотину стало возможным только для себя. Сдать мясо было просто нереально. Хозяйственные селяне быстро растащили брошенные структуры по кирпичику. От них не осталось даже бетонных оснований. Каждый кусок металла и камня пошел в дело. Теперь селяне торговали только дичью и немного овощами. Дичи расплодилось множество. Дикая природа единственная пела осанну столичным и региональным управленцам. В диком поле расплодилось великое множество куропаток, фазанов и зайцев. Волков, поедающих их, стало столько, что иногда они целыми стаями забегали в центр села и их приходилось расстреливать из окон и с чердаков. В топях бывших оросительных каналов развелись кабаны. Их поголовье росло столь стремительно, что селяне каждый год всем миром устраивали масштабную охоту на клыкастых разорителей огородов. Живность помогала людям держаться на плаву, но им все равно было дико и горько смотреть на то, как они превращаются в Робинзонов. Поезд цивилизации, к которому СССР, практически каждый год, все прицеплял и прицеплял новые вагоны, теперь стремительно уносился вдаль. Ездить в город было боязно, потому приходилось запасаться стратегическими товарами надолго. Люди с ностальгией вспоминали свой давно сгоревший клуб, вспоминали плеяду окрестных сел, канувших в Лету. Они скрипели зубами, дичали и вымирали. Большинство молодых людей, насмотревшись теледерьма, сбегало в города. Многие возвращались, но в таком плачевном состоянии, что места для них не находилось. Село быстро старело. Оно ссыхалось, - очередной опустевший дом в один момент разбирали до основания, и с каждым годом дикая степь все ближе и ближе подбиралась к географическому центру села - единственному кабаку, в котором давно уже не было ничего, кроме самогона, сигарет, пива и шоколадок. Буйное поле теперь простиралось до самого моря. Оно поглотило остатки сотен сел и деревень. Оставалось только завестись здесь татарам или другим кочевым племенам и историческая симметрия была бы восстановлена. Артур наблюдал, как во время этого рассказа на глазах у старушки наворачиваются слезы, и ему самому становилось не по себе. Он с грустью вспоминал свои советские отроческие годы. Вспоминал с ностальгией прекрасный южный город, который на его глазах превратился в гнусную развалину. Вспоминал толпы рабочих, идущих по утрам на заводы, вспоминал вкусные пирожные на Первомай и День Победы. Ему стало так мучительно стыдно за то, что он и сам вносил некоторую лепту в разорение своего города, что он отстал на несколько десятков шагов и, отвернувшись, основательно приник к припасенной бутылке с огненной самогонной геенной. Пустыня вокруг напоминала о древних временах. Казалось, сейчас из-за горизонта покажутся горбы многотысячного стада бизонов, медленно кочующих по пустынным равнинам. А на них понесутся из засады вопящие как дьяволы индейцы. Размахивая томагавками они будут посылать стрелы в тяжелы горбатые туши и добивать павших. "Ирония судьбы", - подумал Артур, "Здесь, в своей собственной стране, чем мы не те же самые индейцы?".
3. Идея залечь в селе была весьма соблазнительной. Успокоиться и пересидеть опасное время, а почему бы и нет? Пока в городе будут шарить по блат-хатам и передавать весточки с приметами Артура в другие города, он себе спокойненько перезимует. Немного смущал денежный вопрос. Конечно, того что лежало в его кармане хватило бы на всю зиму. А местному, может и на год. Но время скоротечно и рано или поздно придется зарабатывать на хлеб насущный. Артур плохо представлял себя в роли фермера. Всю свою жизнь он вкалывал на другой ниве, за которую здесь его бы скормили собакам. Ему иногда приходилось тяжело работать, но это было эпизодически. Когда-то он несколько лет к ряду посещал тренажерный зал и даже делал некоторые успехи, но эти времена давно прошли и теперь годы пустопорожней жизни превратили его в обычного хилого горожанина. Он с неудовольствием вспоминал, как тяжело ему было идти несколько десятков километров до села. Ворона, очевидно в силу своей молодости, держалась куда как лучше. Артуру приходилось делать привал каждые несколько километров. Но дело было даже не в физической форме. Просто остаться в селе было плохой идеей. Это был скит, монастырь, отшельничество. Сюда Артуру нужно было прийти гораздо позже, может даже перед самой смертью. Тихая, исполненная трудов размеренная жизнь не была его путем. Он и так слишком долго спал. Теперь, проснувшись, не хотелось засыпать снова. А сельская жизнь со своим нехитрым распорядком могла в два счета окрутить его своими колосистыми лапами и превратить в своего заложника. Через полгода он начнет немного беспокоиться и подумывать о том, что неплохо бы наведаться в город. Когда он не сделает это и с момента его пребывания в селе пройдет год, он решит, что неплохо бы вернуться в город летом. Но лето наступит, и он погрязнет в заботах и хлопотах. И так будет снова и снова, пока идея возвращения в город не станет казаться иррациональной. Это был неплохой путь, но этот не был его. Ему нужно было вернуться, он это чувствовал. Артур как мог, противился нарастающему в нем чувству беспокойства, предаваясь нехитрым радостям зимнего села. Он с удовольствием болтал с любопытными соседями и бабулькой. Его неуклюжие попытки помогать приводили селян в такое восхищение, что они бросали все дела и чуть ли не всем селом бросались наблюдать за Артуром. Он впервые в жизни с наслаждением отдыхал. Его руки, ноги, спина, непривычные к работе гудели приятной тяжестью, когда он вечером растягивался на чистой, пахнущей сухой травой постели. Ему было очень хорошо, но Артур понимал, что долго так продолжаться не может. Сейчас он не более чем клоун, неожиданное и приятное разнообразие. Но настанет момент, когда община наложит на него свои обязательства, и Артур не был уверен, что готов нести их бремя. Его место было в городе, в его охотничьих угодьях. И там его ждала крупная дичь. Он всю жизнь бегал от проблем, и сейчас оставлять за своей спиной столь серьезную опасность не хотелось. Это был его бой, и он должен был выйти на ринг.
Да и Вороне тут было не место. Буквально за несколько лет такой жизни она превратилась бы в чумазую и страшную мужичку. Те женщины, которые вырастают в селе, умеют справляться со своим бытом и обязанностями. Они стареют рано, но сохраняют какую-то прелесть даже в глубокой старости. Но городская женщина просто спивается и срабатывается в таких условиях. Ей не место в селе, она просто не в состоянии его выдержать. Обычно вся показная жизнь на природе для городских дамочек заключается в ковырянии в клумбе. И то они быстро устают, когда обнаруживают, что мать сыра земля хреново действует на маникюр и в ней водятся насекомые. Сельская жизнь тяжела. Ворона, с ее растленной бездельем и разгульной жизнью натурой, за пару лет превратилась бы в местную алкоголичку и потаскуху, которую прибили бы, в итоге, сами бабы. Естественно, что Артур уже несколько дней спал с ней. Совместные приключения, алкоголь, просто сон в одной постели, да и природные потребности сыграли свою роль и каждую ночь они убивали крепкую пружинную кровать. Отмытая от грязи и бездарного макияжа, сильно напоминавшего боевую раскраску команча, вышедшего на тропу войны, Ворона оказалась вполне смазливой девчонкой с гибкой фигурой и миловидным личиком. В связи с обстоятельствами лучшие качества женской натуры проснулись в ней, и она заботливо ухаживала за Артуром, туго бинтовала его поломанные ребра, старательно приводила в порядок пошатнувшееся бабушкино хозяйство. Под налетом цинизма и вседозволенности оказалась простая забитая натура девочки, которая уже забыла, когда ее в последний раз называли Дашей - ее настоящим именем. Ей очень к лицу была простая, почти детская одежда, в которой она слегка напоминала персонажей журнала "Огонек" давно ушедшей эпохи. Артур не был влюбчивым и сам был достаточно циничным и искушенным, чтобы предаваться иллюзиям и говорить обычный бред, о нашедших друг друга половинках и прочем непотребстве. Он понимал, что они случайные пассажиры в общем вагоне жизни. Но сейчас ему было очень хорошо, и он нуждался в бескорыстной опеке и ласке, чего не имел много-много лет. Ему было хорошо, ей было хорошо, - чего еще требовалось для гармонии. Они обходились без лишних слов и громких обещаний, и это было здорово. На них обоих умиротворяюще действовала сельская действительность, и они были просто рады, ни о чем не думать, и проживать день за днем в свое удовольствие. Жизнь была хороша, как никогда. Особенно радостно обоим было общаться с бабушкой Даши. Это был человек с большой буквы, стойко перенесший и советский тяжелый труд, и бесплодную борьбу с окружающей действительностью, времен независимости страны от собственного ума, чести и совести. Каждый вечер они подолгу пили втроем чай. Артур периодически тянулся к бутылке и его никто не останавливал. Но, о чудо, напиваться абсолютно не хотелось. Он с аппетитом проглатывал несколько рюмок 70 градусной бабушкиной настойки, обильно закусывал и спокойный и радостный ложился спать, не забыв отдать должное прелестям своей внезапной сожительницы. Ему было так спокойно, как не было с пяти или шести лет. За более чем неделю он перебрал только раз. Но если бы в городе это закончилось моментальным продолжением банкета, и, закономерно, какими-то разборками или проблемами, тут все обошлось без качелей. Самым большим его подвигом оказался импровизированный концерт. Он отправился по поручению к соседям, добавил там еще рюмку-другую, а затем узрел видавшую виды гитару. Последний раз он брался за дворовую лиру в 20, когда укатывал несговорчивых малолеток. Но его скудные познания в музыке были восприняты местными жителями на ура. Аборигены не часто имели возможность послушать заезжих менестрелей, поющих на полупонятном для них языке на непонятные для них темы, но с чрезвычайным великодушием прощали Артуру его ляпы, расстроенные струны и импровизации, заменявшие забытые фрагменты песен. Артур оттянулся от души. Он перепел штук 40 песен, выпил добрый литр самогона, а потом, курнув травы, запел что-то медленное и грустное и в процессе уснул. С утра его слегка кумарило похмелье и было ужасно стыдно, тем более, что помнил он далеко не все, а обычно в его алкогольной практике это означало проблемы. Но к своему приятному удивлению, когда ему все-таки пришлось вылезти из убежища кровати, он с радостью понял, что произошедшее только подняло его рейтинг. Его приветствовали с благодарностью ласково. Он своим выступлением отодвинул обычные дела нескольких соседей на пару часов, но зато подарил им культурный отдых, глоток иной жизни, которую они все еще помнили и по которой успели здорово соскучиться. Особенно приятно было услышать через несколько дней, в устах немногочисленной сельской детворы тексты Агаты Кристи, ГО, НАУ, которые, видимо, напевали взрослые, Ноль, которые он недавно так истово орал под убитую в хлам гитару. Определенно, Артур пока нравился аборигенам затерянного в степном море поселка. Они чувствовали в нем птицу иного полета, они ненавидели его собратьев и тайно от самих себя завидовали им, как свойственно каждому завидовать всему, чего не имеешь сам. Но он был прост и понятен. Он пил с ними, напивался и падал. Курил с ними дурь и не начинал заговариваться и без толку хохотать. Он в меру своих хилых сил пытался физически работать. А главное, он не ставил границы между собой и ими. У них были свои проблемы, а у него были неизвестные проблемы, которые показались бы им светопреставлением, - и они это понимали и ценили. И все равно Артур знал цену своей популярности и понимал, что это все временное. Он понимал, что лучшим вариантом развития сюжета будет покинуть гостеприимный приют и удалиться в обитель зла и юдоль страдания, чтобы вернуться очистившимся и помудревшим. "Или вернуться по кускам", - добавлял он про себя.
4. Особенно охотно местная молодежь угощала Артура травой. С немногочисленными молодыми жителями у Артура вышел особый разговор. В один из первых дней своего пребывания в селе, его потянуло по привычке посидеть за рюмкой в кабаке. Бабушка уже легла спать и они с подпитой Вороной отправились в единственное питейное заведение. Пришли они очень не вовремя. Там как раз справляла свои спортивные успехи немногочисленная сельская молодежь. Накануне они стенка на стенку бились с соседним селом, находившимся всего в 40 километрах от их гнезда. Раньше такие драки происходили часто с использованием тяжелого оружия, - дубин, велосипедных цепей, молотков, лопат. Не один десяток молодых и здоровых парней лег в безымянную могилку при дороге или в чистом поле после таких разборок. Но около 3 лет назад "держащие" села старшины порешили, что отныне и впредь все разборки будут происходить по старинке исключительно в кулачную. В благополучном прошлом ссоры чаще всего происходили из-за слабого пола или пьяных обид. В этот раз яблоком раздора стала отнюдь не прекрасная дева, а находящийся на спорной территории комплекс бывшего санатория. Спор за то, кто именно станет разбирать его на стройматериал, произошел совсем недавно, когда последний владелец приморского санатория вздернулся, уволив перед этим последние 5 работников, прямо в фойе бывшей жемчужины побережья. Кусок был лакомый, - трехэтажное кирпичное здание, несколько хозпостроек и железобетонный мол. Претензии на него заявили не только местные, но и проживающие в соседнем селе турки. В последние 10 лет большинство уцелевших сел оккупировали нацменьшинства, быстро выжившие всех представителей коренного населения. Общины часто спорили между собой, правда, предпочитая мирное решение вопросов. В этот раз мусульмане явно нарушили нейтралитет, побив арматурой дипломатических посланцев. В ответ село снарядило карательный отряд, в который вошла боевая элита, возрастом от 25 до 40. На эту экспедицию село выделило практически треть своего годового запаса топлива. Зато акция оказалась успешной. Подобранные, как сельди в бочке, ребята, прибивали малорослых турков десятками. Воистину, русский человек непобедим в гневе. Поставленное на колени село полностью отказалось от претензий, предложило богатые репарации и на славу угостило десант. Чтобы сохранить добрососедские отношения, селяне оставили за иноверцами хозпостройки, оставив себе основной корпус, богатый кирпичом, шлифованным гранитом и другими природными ресурсами. Теперь доморощенные боевики праздновали заслуженную победу. Появление тут чужака с малознакомой девушкой послужило причиной для железобетонного молчания, которым кабачная общественность встретила незадачливую парочку. Войдя внутрь, Артур сразу инстинктивно почувствовал, что воздух пахнет кровопролитием. Переодеваясь, он успел сунуть в куртку трофейный пистолет, но теперь понимал, что это скорее создаст лишнее напряжение, чем решит вопрос. Предстояли тяжелые качели. Но убегать Артуру не хотелось. Он понимал, что убежав он ничего не решит. Предстоял тяжелый разговор, который рано или поздно все равно состоялся бы. Скрепя сердце и контролируя каждое движение он подошел к стойке и заказал выпивку. Потом отвел вмиг присмиревшую Ворону к самому дальнему столику, сам принес спиртное, и они тихо уселись, пытаясь беседовать под градом неприветливых взглядов. Артур понимал безвыходность своей ситуации и скрепя сердце готовился к неизбежному. Он не смог бы простоять и раунда против сельских парней, каждый из которых заслуживал эпитета "кровь с молоком". В селе даже наркоман выглядит куда лучше городской офисной крысы. Тем более работяги, телосложение которых заставит стыдливо опустить глаза хваленых качков телефильмов, наживших свое мясо исключительно благодаря пилюлям. Безумием было бы доставать волыну. Артур мог успеть пристрелить двоих-троих, но он слышал немало историй, в которых после такого поворота сюжета внезапно наступал внезапный и жуткий конец. Он пил свое пиво, через силу беседовал с подругой и ждал. Она сильно струсила и искала среди присутствующих знакомые лица. Наконец, долгожданный момент наступил. Толпа уже достаточно насытилась хлебом и требовала зрелища. К Артуру подтянулись 2 здоровяка, каждый из которых, при желании смог бы легко занять должность телохранителя у Косого. "Бля, чем их кормят", - подумал Артур. "Че, ты, брат, отдыхаешь?". Невинный вопрос, с далеко идущими последствиями. Артур в ответ смиренно кивнул головой, он осознавал неизбежное, но не знал что предпринять. "У пацанов к тебе питання есть. Идем поговорим", - продолжали богатыри. Артур встал, обвел мрачным взглядом публику, которая с интересом наблюдала за театром. Потом он по наитию выхватил из кармана пушку. На миг все отшатнулись, повинуясь инстинкту самосохранения. Но, вопреки ожиданиям, Артур небрежно бросил на стол потертый до сизо-черного металла Вальтер и крепко следя за повадкой, пошел к двери. Снаружи его ждали, как два крепких жилистых кулака, братья. "Че, ты, братка, девок наших приехал прикалывать?", - прозвучал вопрос. Артур понимал, что оправдываться или объясняться бесполезно. В городе он бы на такой вопрос сразу ответил бы ударом, надеясь стремительностью и напором взять превосходящие силы противника. Но тут перед ним стояли такие матерые работяги, в сравнении с которыми искушенность в драке тухла и с позором умирала в сточной канаве. Артур по возможности спокойно вышел, занял удобную позицию спиной к стене и подкурил воткнутую в пересохшие от напряжения губы мятую сигарету. Его позиция, подсказанная несколькими месяцами хождения к заезжему тренеру Карате вызвала у будущих обидчиков невольное восхищение. "Смори! Есть школа!", - недолго восхищались они. "Пацаны, какие предъявы?", - спросил ободрившийся Артур. "Суть нету к тебе ни ...", ответил один из колхозных богатырей. "Честно сказать, просто глаза мозолишь, да и лезешь без мыла в жопу всем. Вот, думаем, как бы ты, не засланный казачок был", - продолжил его брат. При невольном сопоставлении своего положения и инкриминируемого ему двурушничества, Артур в голос рассмеялся. Братья ответили бойкой реброкрошительной дробью. Артур отбивался по всем правилам, усвоенным в процессе взросления на городских улицах, которые явно уступали селу в силе, но, зато обыгрывали в подлости. В итоге остался сильно помятый и сползающий по стене Артур и братья, один хватающийся на коленях за кадык, второй со свирепой гримасой пытающийся рассмотреть собственный, повернутый вбок нос. На несколько секунд восстановилось статус-кво. Но его скоро нарушили жаждущие зрелищ посетители бара. Они были несколько огорошены таким раскладом, но чтобы уравнять счет и наполнить вечер незабываемыми впечатлениями, они принялись пинать теряющего сознание Артура. Неизвестно чем бы закончилось всеобщее веселье, но воздух разорвал сухой лай пистолетного выстрела. Во второй раз Ворона спасла своему кавалеру жизнь. В ответ на недоуменные взгляды односельчан она ответила молниеносной скороговоркой, в которой объяснила всю зазорность их поведения, перечислила родословную и даже умудрилась предсказать обозримое будущее всех участников побоища. Жажда крови утихла, залитая огнетушителем женской критики, действующей на пьяного мужчину лучше нашатырного спирту. В поселянах прорылся сквозь победный хмель интерес к городскому, сумевшему оказать достойный отпор двум калиброванным братьям. Еще несколько минут происходило брожение умов, которое закончилось торжественной речью обоих братьев, которые с благодарностью восприняли новый опыт ведения боя и выразили желание в ближайшее время продолжить обмен знаниями. Затем все закричали и почувствовав невиданную жажду ринулись потреблять горячительное. На какое-то время, буквально в те 5 минут, прежде чем все окончательно напились, Артур почувствовал себя местным эквивалентом Брюса-Ли, забредшего спьяну в чужой монастырь. Вскоре общее веселье достигло совсем непотребного размера. Пьяного своими бранными успехами и подношениями Артура с трудом утянула Ворона. Это произошло как раз в тот момент, когда группа допившихся до белочки односельчан углядела в его присутствии признак нашествия мусульманства, и решили на всякий случай еще раз его избить. Общественность несколько раз колебалась от решения пойти и вздернуть гостя до конечной любви к его отваге и сноровке, прежде чем водка победила все намерения, ограничив все поползновения рамками туалета. Он находился метров за 200 от кабака, так что гуляки успевали не только успокоиться, но и остыть на ударившем вдруг морозе. Ко времени самого ярого накала страстей Артур уже благополучно спал, благодаря своей подруге в теплой постели. Так что его ненавистники, вскоре проснувшись и переосмыслив поведение городского самозванца, пришли к выводу, что он вел себя вполне достойно. Затем Артура накрыла вторая волна знакомства, теперь сдобренная изрядной долей доброжелательности. Каждый молодой человек, присутствовавший при драке, счел своим долгом накурить Артура. Скоро это превратилось в своеобразный спорт. Односельчане соревновались между собой, кто сможет накурить горожанина до зеленых соплей. Они очень удивлялись крепости и выдержке Артура, не подозревая, что он уже много лет без меры курит лучшие их показатели, продавая согражданам разбодяженное зелье. Каждый хотел видеть городского, ушмаленного в говно, и тем самым похвалиться перед односельчанами и никто в этом не преуспел. Многолетний стаж планокурения привел Артура к состоянию, когда даже Афганка вызывает лишь легкую ухмылку, - закономерный итог долгого употребления больших количеств элитных сортов марихуаны. Буквально за несколько дней, весть о непобедимом Артуре разнеслась по всему селу, так что через два дня он просто перестал принимать угощения. Он давно так часто и много не курил и снова начинать былое безумие, совсем не хотелось.
5. Село, жившее до появления чужаков своей скучной жизнью, на неделю остановили ходики быта. Но уже буквально через неделю им стало скучно наблюдать за залетными птицами и они вновь принялись за свои дела. Пристальное внимание переключилось теперь на сложные дипломатические отношения с турками. О Вороне и Артуре просто забыли. Ребята были рады общему забытью. Они радовались возможности спокойно отдыхать от вечерних гостей и обязательных посиделок. Бабушка Вороны тоже вздохнула с облегчением. За последние дни, она общалась больше, чем, в предыдущие несколько лет. Гости вылакали большую часть ее запасов самогона, разорили скромную полочку варенья. Народные гулянья ударили и по бюджету Артура. В последние дни ему было неспокойно. Он чувствовал необходимость двигаться, делать что-то.
Последней каплей стал вечер, проведенный на печке перед всевидящим циклопом - телевизором. Артур блаженствовал на теплой печке, пока по региональному телевидению передавали расклад главных политических сил. Скоро новости коснулись своевременного положения вещей. Страна была на грани развала. Юг, Восток и Центр выступали против Запада и Севера областей. Западная, густо населенная часть попала под влияние НАТО, которое подачками и посулами, купило поддержку местного населения. Юг, Восток и Центр колебались между поддержкой России и самостоятельной борьбой с проевропейски настроенными регионами. Народу тут было значительно меньше, зато основная часть производства была сосредоточена именно здесь. Назревала братоубийственная война. Артур с отвращением выключил телевизор. Настроение в стране и в мире полностью совпадало с его внутренним настроем. Каникулы закончились. Пришло время действовать. Как именно он еще не знал, но был уверен, что медлить ни к чему. Все придет, - он знал, что в процессе все станет кристально ясным. Одно зацепится за другое и как всегда бывает в жизни, начнется круговерть. Артур не знал, выживет ли он. Но он четко знал, что его место в городе. Идея прятаться всю жизнь казалось настолько ужасной, что не стоило в этом случае жить вообще. Он должен был попытаться решить свои проблемы как взрослый мальчик или отправиться к праотцам. В конце концов, он утешал себя мыслью о том, что в случае неудачи драпанет назад в село и смирится с красотами и тяготам сельского существования. Каникулы закончились. Наступило время действовать.