Аннотация: Как уберечь тонкие натуры от необдуманного последнего шага?
Ирина Айрин Ковалева
Запись первая. Почему пишу?
Я один из ангелов смерти - Иаков, чтобы знали, кто будет откровенничать на этих страницах. Занимаюсь самым настоящим плагиатом: увидел, что напарник мой - светлый ангел пишет, решил и себе свои мысли увековечить. А что? Только светлые мысли должны жить? А мои тоже чего-то стоят! Только вот смехота, Сэмюель выводит свои каракули на листе, сидя на звоннице....А я так не хочу. Вчера раздобыл себе ноутбук. Не скажу, как. Нет, не думайте, никого не убил и красть не стал. Просто в этом мире полно сердобольных дурочек, готовых за удовольствия щедро платить. А я люблю раздавать удовольствия и получать подарки. Пойду в кафе "Лагуна", что недалеко от храма, буквально за его стеной (вот же люди! Одни - грехи замаливают, а другие - вовсю грешат в двух шагах). С некоторых пор вторые мне нравятся больше. Они не такие скучные, с ними интересно. Особенно люблю наблюдать, как они тушуются, когда уже совершили грех. Там сяду за липкий столик, закажу пойло какое-нибудь, открою нотик и буду излагать... Писать можно все, что угодно, Он не прочитает, да и в Небесной канцелярии никто еще не умеет пользоваться этой техникой. Зачем тогда париться? А есть идея - в Сети разместить и пусть люди ознакомятся. Ну, пошел. Пауза. Напьюсь, продолжу.
Запись вторая. Облом...
Обещанного три года ждут... Собирался же написать вчера, когда напьюсь, а выполнил только первую часть плана - напился в стельку. Но начну все по порядку: облюбовал местечко в кафе, заказал "кровавую мери" (такая гадость местного приготовления, что они только туда мешают?), затем пивка, чтобы перебить неприятный вкус. Открыл уже нотик, как вдруг: такой раскатистый смех в стороне. Поворачиваюсь - группка девчат. Сидят за столиком, пьют пиво, курят, едят мороженное, что-то обсуждают. Трое веселые, а одна - совсем потерянная. Решил подсесть к ним. Обаяния мне не занимать, через несколько минут был уже своим у них. Мы же - ангелы без возраста и старости, какими захотим, такими и выглядим. Когда девушки насмеялись вдоволь, а та, грустная улыбнулась краем тоненьких губ на мои брехни, я подсел именно к ней:
- Что с тобой, детка? Почему грустишь?
- А вам какое дело? Вы что, из Службы спасения?
- Не хорошо отвечать вопросом на вопрос... Тебя что, не учили?
- Отвали по-хорошему! - отрезала она.
"О, да она - злюка! Так повезло. Люблю дразнить злюк!" - подумал я и в первый раз ошибся.
Она отвернулась, а ее носик еще больше заострился, рыжая шевелюра заискрилась на солнце. Само собой, я только улыбался тогда. Вскоре ее подруги засобирались:
- Светлана, ты идешь? - спросила высокая худая девушка, самая старшая из них.
- Да, иду. Пока! - она многозначительно посмотрела на меня. Было что-то в ее взгляде вызывающее или скорее зазывающее. И я повелся. Растаял.... Лишне, наверное, будет вам объяснять, что для ангела это - пара пустяков. В воздухе растаял, а вы что подумали? Хотел было бежать за ней, невидимо, но тут - вызов.
Пришлось променять милашечку Светлану на старушку, для которой смерть - облегчение. Поразила ее сморщенная, вся в шрамах душа, видно много горя довелось повидать женщине за свой век. В туннеле негатив так шел с нашей подопечной, что невольно и мы с Сэмюелем заразились. Но ему-то ничего, он только сочувствовать и может, а меня такое уныние одолело: "Как же так?" - думаю. "Жизнь ее прошла, а она так ничего хорошего и не увидела?" Поверите, даже помочь вдруг захотелось. Да только как тут поможешь? И вспомнилась девушка Светлана.
По дороге назад Сэм все распекал меня за опоздание, энергии, видите ли, у него могло не хватить. Да глупости все, я с прежним напарником столько раз опаздывал и ничего... Вот помню, в Париже в 1832 году совсем не прилетел, не смог... Ну, официальная версия - помогал людям, там как раз началась жесточайшая эпидемия холеры, а на самом деле - одной женщине в любовных делах пытался подсобить. А что? Думаете, зря? Она была красавица. Ее звали Сефиза. Попробую обрисовать ее: высокая, гибкая с ниспадающими каштановыми локонами густых волос, глубокие черные холодные глаза, точеные черты восточного лица и губы - сочные, нежные. Ну, как? Пальчики оближешь... И был у нее возлюбленный Жак, денег им кто-то отвалил, они купались в роскоши, сорили ими направо и налево, пировали. А вокруг такой бедлам.... Пир во время эпидемии холеры, что может быть кощунственнее, но таковы есть люди.... Противоречивые создания, развратные и глупые...Тогда-то ее и выбрали Королевой Вакханок. Я волочился за толпой по всем улицам Парижа. Грязь, вонь, помои и танцующие, отчаянно веселящиеся красавицы...Ооо, одна Роза чего стоила!...Ее пышный бюст...Стоп! Кажется, я отвлекся...
Что это? Вызов! Вызов! Вызов! Удаляюсь.
Запись третья. Я - Карлсон...
Вот уж, если напасть, так чтоб всем пропасть...Авария...Столкнулись машины на центральной площади. Я подлетел к водителю опрокинутой вверх колесами маршрутки, закричал: "Вылезай! Сейчас рванет!" А он, как баран, уставился на меня расширенными от боли зрачками, слышал же, и показания к жизни были неплохие, а не вылез вовремя....
Ну и жахнуло!! Не знаю, собрали ли там его останки? А душу мы проводили с Сэмом. Она тоже была с широко открытыми глазами и расширившимися зрачками... Неприятное зрелище. Хмм..., грех, конечно, обсуждать, но этот водила был тот еще Донжуан, стольких женщин он вспомнил в туннеле, по которому душа летит к порталу, а оттуда на суд и к месту назначения. Туннель - как откровение, в нем все вспоминают свою жизнь: и приятные, и отвратительные моменты, и такие, которыми можно гордиться, и позорные тоже...Одним словом - откровение...
Сэм все время на меня ворчит за опоздания, а сегодня сам замешкался, пришлось молодую мамашу сопровождать мне одному. Она все спрашивала: "А это надолго? А я успею покормить ребенка, ему же всего четыре месяца? А, кстати, где он? Кто с ним сейчас?" Я понимал, она не готова, время не ее. Она - ошибка...Да, такое тоже бывает в нашей Небесной канцелярии. Но очень редко. Что я мог ей сказать? Ее ребенка тоже сопровождали...Только им не дано будет встретиться. Временная петля разбросает их, кого куда. Они станут другими и не узнают друг друга никогда. Жесток ты, Господи! Что-то сегодня тяжело пишется. Бросить что ли эту тему? И то правда, я же хотел рассказать забавный случай о девушке, которая плакала...
Так вот. После холерного пира спешил я на вызов, сами понимаете во время эпидемии не до отдыхов. Летел я, значит, а она как заплачет...Сефиза. Я к ней в комнатушку, где они с сестрой обитали. Две кроватки, застеленные прохудившимися одеялами, на столике свечка, шитье - наверное, рукодельничает сестра, нищета...Она одна сидит на краешке кровати и так безутешно плачет. Руку уж протянул, чтобы дотронуться и заговорить, но вовремя понял, что испугается до полусмерти, передумал, вернулся к двери и постучал. Она отозвалась не сразу, наверное, носик припудривала, чтобы слез не было видно (вот времена были, показать чувства считалось чуть ли не преступлением) и открыла дверь.
- Можно войти, мадмуазель? - спросил я.
- А вы кто такой?
Я замешкался, а затем нашелся и сказал:
- Я от Жака.
Ее глаза вспыхнули далеким диким огнем.
- Входите, - она посторонилась, пропуская меня вперед.
Я вошел и сел, освобождая место для нее, вдвоем стоять было негде.
- Так как там Жак? Где вы его видели? Он просил вас что-то передать?
- Нет, только, что он очень любит вас.
Она смущенно опустила глаза. Ой, люблю я смущать людей, для этого и солгать не грех! Прости, Господи!
- Ну, чего грустишь, малышка? Все образуется.
- Да, вам легко говорить, вы - человек посторонний.
Вот тебе и на, я - и посторонний... Обидно стало, даже крылья распустились для старта. А она и не заметила, продолжала дальше:
- Эти мерзкие типы его забрали в тюрьму за долги. А он ни в чем не виноват. Ему подсунули липовый чек. А мы любим друг друга. Он мне сегодня признался...
Крылья сами по себе сложились.
- И вот теперь он по дороге в тюрьму, а я сижу здесь и жду. А вы знаете, как болит сердце от одной мысли, что мы больше никогда не увидимся?!
- Ну, ну! Что за глупости, так уж и не увидитесь? Хочешь, прямо сейчас его приведу?
- А вы, сударь, кто такой будете?
- Зачем тебе, красавица, знать? Когда дело сделаю, тогда и познакомимся, а вообще вам лучше со мной не встречаться... Прощай!
И я растаял. Тьфу, забыл, что она может испугаться, когда услышал за спиной отчаянный вскрик. Ну, каюсь, может она и вырубилась, только, когда вернулся через два часа, сидела, как миленькая и грустила.... Не поверила ведь, что приведу ее любимого....
Хотя пришлось мне поморочиться с этим делом. Догнать их карету - пара пустяков. Остановились они, я - в карету к этому приставу, мол, так и так, отпустите Жака на несколько часов, очень нужно. Навыдумывал про больную мать и отца, только те двое расхохотались мне в лицо и вытолкали из кареты. "Ах! - думаю, - узнаете же вы еще ангела Иакова!!!"
А что, Господи, смиренно смотреть, как обижают детей твоих, носком под зад? Вернулся я в ближайшее селение, снял с длинной веревки белейшую простынь, схватил щетку, продырявил дырки для глаз, накинул ее на себя невидимого и назад к карете. По дороге, может добрую дюжину добропорядочных французов поверг в обморок, может и больше. Донесся до кареты и возник перед лошадьми. Кучер так рванул вожжи на себя, что кони вздыбились. А в следующую минуту служивые улепетывали, крестясь и поблескивая лоснящимися задами. Я открыл дверцу кареты, пристав и другой в штатском охнули в один голос и ползком заторопились вон. Их спесь как рукой сняло!!! А я сзади еще и щеткой помогал, а уж как рычал, самому немного страшно стало.
А Жак - храбрец, схватил чью-то шпагу и давай ею размахивать. Повезло, что из него фехтовальщик, как из коровы балерина, а то бы зашиб. Я сбросил простынь и появился, только тогда он опустил свое оружие.
- Это вы? - удивился он, - но как же так? Кто вы? Если вы дьявол, мою душу вам не заполучить!
- Успокойтесь, прошу вас, - поспешил я объяснить ситуацию этому горячему юноше. - Я всего лишь ангел, и меня прислала Сефиза. Она плачет и скучает, нам нужно торопиться, я боюсь, она в отчаянии, может наделать глупостей. На лошадь, мой друг!!
Его не пришлось долго уговаривать - сообразительный малый! И через два часа мы стояли у двери маленькой каморки.
- Стучитесь!!!
- Сударь, я не знаю, как благодарить вас за подаренные нам еще несколько часов любви и счастья. Уверен, они все равно найдут меня, но пусть это будет позднее. Назовите себя, чтобы мы знали, кого поминать в искренней молитве.
- Сударь, это лишнее, - промолвил я, растрогавшись до слез, а ведь я и слезы - две несовместимые вещи.
Иногда думаю, почему я не остался у той двери и не подслушал их встречу. Хмм, на меня это не похоже, но я улетел.... И только в мыслях представил, как он целует ее нежные горячие губы и шепчет ей страстные слова. Счастливые вы, люди, что можете любить. Нам же дано любить только Его. Да, так вот вернулся я в храм, а мой напарник вне себя. Оказывается, пока я (как он выразился) водил шуры-муры, холера забрала еще две невинные души сестер - близнецов. Я отвечал, что за последние семь месяцев эта зараза унесла уже 20 тысяч человеческих жизней, двумя больше, двумя меньше, какая разница. А он как осерчал, мол, из-за моего разгильдяйства они не совершили переход, у него на двоих не хватило сил, чуть не застряли в туннеле, пришлось вернуться. По моей милости, якобы, стало на два неприкаянных привидения больше. Может, так оно и есть, только я хотел их потом найти и не смог. Где они теперь? Ведь привидениями становятся всерьез и надолго. Все в этой жизни связано: и жизнь, и смерть - одного прибудет, другого убудет. Ладно, пойду выпью, помяну души усопших близняшек, да и Сефизы давно уже нет, как и ее ненаглядного Жака - всех унесло время.
Запись четвертая. Разногласия...
Снова вечер. Как-то скучно. Сэм вон виден в окне, сидит ногами болтает. Сегодня почти не разговаривали целый день. Случай был тяжелый.... Роженица умирала, и детишек двое новорожденных у нее. Сэм, как ненормальный, метался между нею и Канцелярией. А его и там, и здесь отругали. Я понимаю, получить ни за что не совсем приятно, но при чем здесь я? Только Сэм у нас - максималист: "Нужно было не играться инструментами на столе у акушерки, а лететь со мной!" Спрашивается, и кто бы меня послушал на Небе? Нет уж, я привык делать все сам, могу - помогаю, не могу - пусть Он решает: обивать пороги мне некогда. Сэм надулся, хотя с роженицей все в полном порядке. Слетал я уже спозаранку, проведал... Вот морока, солнце еще только вылезло, а малыши уже едят. Природа... Как в той песне: "Слушайтесь природу, делайте детей, сыпьте их в копилку будущих смертей!" Тьфу ты, вспомниться же такое... Как-то неуютно сегодня, может, перед дождем. Полечу я, развеюсь, съем чего-нибудь.
Запись пятая. Помог, называется...
О, что было! Развеялся на свою голову. Поел, лечу. Рано еще. Вдруг слышу шепот. И слова-то какие: "Родной мой, я обниму тебя, поцелую, ласкаюсь. Твое тело пахнет лавандой и еще чем-то неуловимым, терпким, я знаю, и это сводит меня с ума. Твои руки с мягкими округлыми пальцами не раз нежили меня.... Проведи подушечками по моей коже, коснись заветных мест, ты же знаешь - каких... Прерви мой шепот своими сладкими поцелуями, посмотри мне в глаза. Неужели ты не видишь там любви и желания? Почему все у нас не так? Ты бываешь у меня все реже и реже. Я умираю без тебя! Каждой одинокой ночью я теряю кусочек души и рассудка. Мне уже не хочется жить. Я хочу уйти! Господи, прими мою душу!!" Последняя фраза... Меня как током шибануло. Заметался, но нашел окно, откуда грешная душа вопила. Проник, о Господи - Светлана ....
Лежит на постели, спит еще, одеяла и простыни скомканы - видно, крутилась во сне, как юла. Что было делать? И вот, пришло на ум такое. Присел на краешек кровати, взял ее левую руку в свою и стал навевать. Будто любимый ее (какой-то хрыч в темном костюме, очках и с книжкой в руках, преподаватель, может быть, только у нее бывал часто), на моем месте сидит и с ней общается. Через руку энергия текла в каждую ее клетку, наполняя ее радостью и счастьем. Не знаю, откуда у меня такие способности, но так я и дарю людям наслаждение, реализуя их грезы в виде ощущений. Невинное прикосновение к руке доводит жаждущих до экстаза, могу даже вызвать оргазм. Кому сколько нужно, чтобы душа успокоилась, тот столько и получает. Обычно это беспроигрышный вариант лечения будущих суицидников. А в этом случае, уж я постарался!! Мое увлечение - смотреть на людей, охваченных пламенем страсти. Краснеют, стонут, извиваются, иные вообще черте что творят. Бывает, нечаянно просыпаются от переизбытка ощущений и видят меня, смущаются. Но всегда благодарят. Светлана же застыла и не шелохнулась, как каменная была. Нет, она все прочувствовала, но видимо скорее душой, чем телом.
А затем, луп глазами, и как вскочит! Забилась в уголок кровати:
- Кто вы? Как здесь оказались? Что вам нужно?
- Не пугайтесь, Светлана! Вы не узнали меня? Помните в "Лагуне" вы мне сказали: "Отвали!" несколько дней назад?
- Я вас помню, но как вы здесь оказались?
- Понимаете, я не совсем человек, вернее - совсем не человек. Я - ангел. Обыкновенный ангел смерти.
- Что? Ты пришел за мной? Мне пора?
- Нет, нет, что ты! Ты - молодая, красивая, тебе еще жить да жить.
- Тогда зачем ты здесь?
- Хотел помочь, мне показалось, что тебе плохо. Это не так?
- Да, хорошего - мало... И что ты сделал?
- То, что сделал, а разве нет? Подарил же тебе чувственное наслаждение.
И вдруг она громко и нервно засмеялась, аж слезы выступили на ее невымытых от туши глазах.
- Какая самоуверенность, - произнесла она, подавляя последние отголоски истерики.
- Хочешь, я подарю тебе наслаждение? - вдруг предложила она.
- Как? Разве человек на такое способен? Или ты ведьма?
- Нет, я не имею связей с потусторонним миром.... Но с некоторых пор могу летать в гости к любимому человеку, чтобы хоть мгновение побыть вместе с ним и без его комплексов и запретов. Во сне человек свободен...Мы - свободны. А ты прервал сеанс! Зачем? Мне не нужно наслаждение без него! Понятно?
- Но это же безумие!
- Так что ж? Что ж?! - вне себя закричала Светлана, - убирайся! Вон! Будет он еще меня осуждать!!!
- Я не собирался вовсе... Давай поговорим! Успокойся ты!
- Уходи, как пришел! Ангел ты или демон - мне по фиг. Дверь там! - Она яростно взмахнула рукой с побелевшими костяшками пальцев и злобно сверкнула глазами. Мне пришлось удалиться, чтобы не усугублять. Вот и получилось, хотел помочь, а только разозлил и обидел бедную девушку, но ничего, слетаю к ней, когда отойдет. Пусть подумает, может, уразумеет, что нельзя так отдаваться чувствам, что в жизни есть еще много хорошего и интересного. Дай Бог!
Запись шестая. Не уберег...
Простить себе не могу, как я мог так ошибаться. Начну сначала. Вот уже несколько дней не дотрагивался до нотика. Но душа болит... Да, душа! А вы думали, ангелы - бездушные создания?! Ошибаетесь, у каждого из нас, кто бы, какую работу не выполнял, душа обязательно есть. Но не о ней сейчас речь пойдет, а о Светлане. Ее красивое стройное тело теперь покоится в сырой земле... А молодая душа - где-то на небе или в преисподней, это уж как Господь рассудит. Не уберег я ее, не уберег. Впервые рвал бы крылья на перья от отчаянья... Как же так?!
Когда наш первый разговор закончился, и я быстренько ретировался, чтобы не досаждать ей и дать успокоится, возле подъезда встретил мужчину в темном плаще и надвинутой на очки шляпе. Он меня, естественно, не видел. Прошел в подъезд и стал подниматься в лифте вверх, я проследил за ним и понял, он приехал к Светлане. Мысленно я возблагодарил Бога и был уверен, что теперь ей ничего не угрожает. Это моя первая ошибка.
Что уж там между ними произошло, не знаю, но только утром нас вызвали жизненные ангелы за ее душой в реанимацию. У меня нимб упал с головы, когда я увидел ее безжизненное лицо, посиневшие губы и разбросанное золото волос на белой подушке. Еле сдержался, чтобы не бросится к ней и не обнять, удерживая душу в уже умирающем теле. Но жизненные сами все исправили. Мне же хотелось обеспечить ее дальнейшую безопасность, и я предложил Сэму испугать девушку "ангельским взглядом". В четыре глаза мы осудили ее поступок. Я был уверен, что это поможет, всегда ведь помогало. Моя вторая ошибка.
Почему она оказалась совсем не такой, как все другие девушки. Поплакала бы по-бабьи, расцарапала бы ему лицо, выматерила бы в СМСках, так нет же.... Всему виной ее уникальность, замкнулась в себе, вот и давай придумывать всякие страсти. Когда ее выписали, я дал себе слово не отходить от нее далеко, ну, если только по работе.
Работа есть работа. Люди умирают, души должны быть доставлены к месту назначения. Так целый день и промотались мы с Сэмом. Около двух часов пополудни был интересный вызов в школу. Там во время церемонии награждения умер молодой человек - гость мероприятия. Жизненные как-то странно в сторонке стояли, видно - черед его пришел. А он появился из тела - сильный, статный, красивый. Не то, что его телесная оболочка - маленькая, скрюченная, видно болел очень. Поднялись мы с ним выше крыши, потолок ведь нам не помеха, а он возьми и оглянись. А там, как обычно (для нас ангелов - обычно), люди скорбящие стоят с почерневшей аурой, энергию теряют...Она в небо уходит единым потоком, будет кому-то на пользу. Закон: в одном убавится, в другом прибавится. Но душа этого человека вскричала:
- Как же так? Люди ведь слабеют!
- Да, - говорю, - они же любили тебя. Жалость и сострадание открывают каналы, разве вы, люди, этого еще не поняли? Так вы можете помогать друг другу.
- Но я не хочу, чтобы из-за меня им стало хуже! - гнул свою линию умерший.
- Это от нас не зависит. Все в руках Бога. - объяснил Сэм.
- А у той вот женщины, почему аура совсем черная? - не унимался наш подопечный.
- Прости, но разве это не твоя жена? Она ведь так тебя любит?
- Жена? Нет, мы даже не встречались, так только дружили. Но она же говорила, что не испытывает ко мне сильных чувств... А я ее очень любил. Если бы я знал!...
- Бывает... Люди и сами не понимают своих чувств, или боятся, или скрывают. Но чаще все же - не осознают. Жаль тебя, парень... А женщины у тебя хоть были? - я улыбнулся, ожидая какой-нибудь байки. Но парень, хоть и покраснел до ушей, сказал очень серьезно:
- Я спал с одной девушкой, но не любил ее. Первый раз это вышло случайно, а потом, как-то вошло в привычку, я много раз порывался объясниться с ней, да так и не смог. Повезло, она уехала с родителями далеко отсюда, наша связь прервалась. А то не знаю, пришлось бы жениться на нелюбимой.
Мы с Сэмом так и покатились со смеху, так наивно и по-детски серьезно он это сказал.
Вечером того же дня я отправился к Светлане и застал там Сэма. А она, оказывается, была в душе. Вот тебе и святоша! Только это я так, конечно же, ангелы - безгрешны. Не испытываем мы плотских желаний, как люди. "Чисты и непорочны, аки ангелы небесные" - совершенно точное и справедливое выражение. Но красота всех манит, а девушка была и впрямь красавица.
Так что я не стал мешать, тем более, что у меня были дела поинтереснее. Еще одна моя ошибка. Как я мог понадеяться на Сэма!... Хотя он ни в чем не виноват, это я дал маху. Утром только забурлила жизнь у храма, вызов в реанимацию. Прилетаем, опять она. Ну, Боже ж ты мой! Жизненные уже поработали, оживили. Сэм поругался с ними: "Зачем вызывали? Почему не следили?" А они что... только крыльями разводят. Я думал, ну теперь-то ее не выпустят из больницы, приглядят. Так нет же, забрала ее мама домой. Как же, срам-то - дочь в психбольнице! Ох, беспечны и чванливы эти люди! Ну, да ладно - сам пригляжу.... Днем не стал маячить там, мать была неотступно возле дочери, а ночью полетел. Но Светлана спала. Я примостился в уголке и углубился в молитву, полезно иногда, знаете, пополнить силы. А малышка вдруг стала метаться и стонать, сердце разрывалось. Не выдержал я, разбудил ее. Она смотрела на меня серыми невидящими глазами, а когда оклемалась, узнала:
- Это опять вы? Вы что, теперь все время караулить меня будете? И вам не надо отдыхать?
- Хотелось бы пополнить энергию, но я должен уберечь тебя. Может, если ты пообещаешь не делать глупостей и ничего не придумывать, тогда я улечу.
- Я обещаю, все уже в порядке. Летите с Богом.
Она сказала это так искренне, что я поверил и исчез.
- Нет, стойте! - спохватилась Светлана, когда я был уже за стеной. Пришлось вернуться.
- Что ты хочешь?
- Побудьте со мной. Мне нужно кому-то рассказать все. Маме не могу, она не поймет, осудит. Подруги только смеются. Говорят, что в нем нет ничего хорошего, он для них просто старик. А я люблю его больше жизни. Он - гений, понимаете? Это благодаря ему я стала такой, как сейчас. Вот мои стихи, и там тоже его часть. Он добрый, понимает искусство, тонко чувствующий человек. Я его люблю. Очень люблю.
- Но все перечисленное не тянет на любовь, детка, это просто восторг ученицы.
- Вы не понимаете, как мужчина, он прекрасен. Я испытываю рядом с ним такие чувства, что и не снились моим сверстницам. И он любит меня! Что вы об этом думаете?
- Думаю, что ты имеешь право выбора, как все люди. И, если все - правда, совет да любовь. Но тогда - при чем же здесь таблетки? Объясни!
- Он несвободен. У него жена и дочка. Он никак не решится на выбор. А я - слишком нетерпелива. Мы поругались. Он ушел. Я обидела его, но потом спохватилась, стала звонить, а он отключил телефон и прислал СМС, чтобы не звонила, что будет спать. Я была в отчаянии. Мне казалось, он больше не вернется ко мне. Это все мое нетерпение и истеричность. Вот я и... Простите!
- Да, ситуация... А ты уверена в его чувствах?
- Да, он сто раз повторял, что жену не любит, правда.
- Тогда жди, девочка, жди, что еще здесь можно сделать.
Мы сидели на кровати, я держал ее руки в своих и чувствовал покой в ее душе. Но вот она встрепенулась:
- Можно вас кое о чем попросить, раз вы согласились мне помочь?
Я перьями почувствовал подвох, но, как там у людей, "взялся за гуж, не говори, что не дюж", отступать было некуда.
- Проси! - вздохнул я.
- Отнесите меня к нему сейчас. Он спит, я только посижу на краешке кровати и посмотрю на него спящего. Говорят, во сне человеческое лицо отражает его истинные мысли и чувства. Ну, что вам стоит? Никто же не узнает.
- Да откуда ты взяла, что я это могу?
- Пожалуйста, я вас прошу!
- Ну, я не уверен, получится ли. Ладно, давай - полетим. Только не в этой полупрозрачной сорочке, это будет слишком сексуально.
- Ой, извините, - она прикрылась одеялом. Я отвернулся, пока она переодевалась. Джинсы, кофточка, туфельки, волосы собраны в тугой хвостик.
- Другое дело, - одобрил я. Мы вылетели в окно, я плотно прижимал к себе ее хрупкое теплое тело и думал: "Не повезло тебе, милая девочка, не любит он тебя... Если бы любил, разве стал бы так мучить? Только ведь сердце слепо..."
Мы оказались на его балконе. Моя роковая ошибка. То, что мы увидели через окно, пригвоздило Светлану на месте. Ее возлюбленный занимался любовью со своей женой. Переплетение тел, стоны... Впрочем, ничего предосудительного, все как обычно для семейной пары. Но каково было Светлане?! Она стала белее полотна, затем ее вывернуло и, наконец, она прошептала:
- Домой... Я хочу домой...
Я подхватил ее и в мгновение ока принес в ее комнату. Она заледенела. Пришлось закутать ее в одеяло. Я обнял ее и говорил, говорил, говорил. Но все слова моего монолога отлетали от нее, как от стенки горох, как будто с камнем говорил. Но вот она уставилась на меня своими серыми угасшими глазами и выдохнула:
- Как он мог?
- Вот, давай, детка, разозлись на него...
Лучше бы я этого не просил. У нее началась такая истерика! Она крушила все вокруг: вещи, подушки, стулья, книги летели по комнате. Благодарение Богу, мамы дома не было - ночная смена в больнице. Я забился в уголок и молился от всего сердца, не надеясь, что она останется в здравом рассудке. Но истерика утихла, она села на кровать и тихо заплакала. Я подсел, подставил свое плечо, и стал укачивать ее, как дите малое. Какие только нежные слова я ей говорил: сам не знал, откуда брались... Так мы просидели за разговорами до алой зари. Когда восток окрасился. она подошла к окну и сказала:
- Смотри, кровь разлита по небу...
- Но, но! Никакой крови..., мы же договорились! Лучше - маками цветет небо, но это к ветру. Ты в порядке?
- Да, в полном, - она повернулась и улыбнулась краешками губ, а глаза остались грустными. Немудрено.
- Послушай, дорогая, мне нужно лететь, вызовов куча. Тебя можно оставить? Точно?
Она кивнула. Я подошел, обнял ее и поцеловал в макушку, попрощался и вылетел в окно. Она помахала мне одними пальчиками руки, прижатой к щеке. Это моя преступная ошибка. Я поверил ее улыбке. Такую я запомнил ее и вижу, как наяву. А через несколько часов, не успел Сэм как следует отчитать меня за вечные опоздания, мы забрали ее душу. В этот раз она вскрыла себе вены и не оставила ни единого шанса... Глупая смерть. Горько.
Куда катится этот мир, если в нем нет места для чистой непорочной любящей души? Почему люди так бездушны и черствы? Почему таланты так беззащитны? Куда смотришь ты, Господи?!
Жаль ее. Все это моя последняя запись. Слишком тяжело вспоминать такое вновь и вновь.
Отдам сегодня свой нотик женщине одной. Она часто в скверике на скамейке сидит и в блокноте стихи свои пишет. Я как-то слышал ее шепот, и мне понравилось. Пусть это будет ей - подарок Небес.