Котлов Юрий : другие произведения.

Коты столовой породы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Георгий Котлов

КОТЫ СТОЛОВОЙ ПОРОДЫ

  
   рассказ
  
   Я, моя тетка, мать и мой двоюродный братец идем на кладби­ще к бабушке, она умерла в прошлом году, летом, и похоронили ее здесь. Рядом с кладбищем деревня, и, когда мы миновали ее, идти по волнистой грунтовке оставалось совсем немного. Месяц май, девятое число, на которое кроме Дня Победы пришелся еще один праздник - Родители.
   Пасмурно, тучи. За деревней большие кучи мусора и разного хлама; там, где еще оставались островки зеленой травы, привязаны косматые козы. На улице очень холодно, но все равно по дороге, сзади нас и впереди, тащится много народу, идут на кладбище, навещать родителей, детей, дедушек и друзей. Мы идем навешать любимую бабушку.
   Братец, сорокалетний балбес, пьяница, от которого ушла жена, живет в соседнем селе, -- город совсем рядом. Братец на себя махнул рукой, каждый день напивается, хотя и работает водителем грузовика. Лет пятнадцать назад, когда еще не пил, братец отгрохал здоровенный дом в деревне, но потом запил и заниматься домом стало некогда. Отделочные работы он так и не начал, и живет в своем старом доме, маленьком, деревянном, который позади нового.
   В гостях у братца я не был давно, лет восемь, и спрашиваю:
   - Скотина-то у тебя какая-нибудь есть, живность?
   Братец, уже успев принять на грудь, пьяно улыбается.
   - Да, есть, - отвечает он. - Кот столовой породы.
   - Какой-какой?
   - Обыкновенной. Столовой породы.
   - Ни разу не слыхал о такой. Что это за порода?
   - Обыкновенная. Столовая. Стоит мне за дверь выйти, он уже на кухонном столе сидит.
   Я смеюсь и отвечаю, что у меня кот тоже, выходит, столовой породы, хотя я всегда думал, что - сиамской. Он тоже, подлец, когда выходишь из кухни, пытается утащить что-нибудь со стола. Ворюга, а не кот.
   - И все? Кроме кота, больше никого нет?
  
   - Пес был, Цивиль. Сдох уже давно... А курями там или утка­ми заниматься некогда. Когда жена была, хотели с ней завести по­росят там и курей, а потом она бросила меня, и мне все на черт не надо стало. К городскому ушла, богатому...
   Мать и тетка шли по дороге чуть сзади и не слышали, о чем мы разговариваем, я и мой деревенский бедный братец, от которою жена ушла к городскому и богатому. В руках у тетки корзина, в ней гостинцы для мертвой бабушки.
   Ограды вокруг кладбища нет, но железные огромные ворога имеются, и они гостеприимно распахнуты. За воротами виднеются кресты, памятники и деревья; еще - люди, которые пришли навес­тить своих мертвецов.
   Мы входим в ворота и через несколько шагов останавливаемся: пришли. Бабушка похоронена у самого края, на ее могиле простой деревянный крест. На кресте уныло болтаются два прошлогодних венка, с черными лентами, на которых уже не разобрать слов.
   Мать снимает венки, вручает мне и командует:
   - Отнеси куда-нибудь, выброси...
   Я послушно тащу их к большой куче мусора, а тетка тем вре­менем обходит могилу и целует деревянный крест. На кладбище полно народу, а дальше, за мусорной кучей и зарослями шиповника, виднеются прямоугольники воды. Где-то рядом находятся городские очистные сооружения, и эту воду, побывавшую в унитазах, ваннах и раковинах, вобравшую в себя всю грязь города, здесь отстаивают и фильтруют, чтобы затем спустить в речушку с непонятным названием Инсар. Говорят, в ней до сих пор водится рыба - какие-то медлительные мутанты, у которых вместо чешуи противная слизь, и еще огромные, наполненные черт знает чем животы.
   Мусор, из которого состоит куча, однообразный: ржавые памятники, венки, засохшие цветы и обрывки газет. Я бросаю венки на эту кучу и возвращаюсь к бабушкиной могиле. В прошлом году я лично заказывал эти венки в "Ритуальных услугах", и заказ принимала хорошенькая девушка лет двадцати, и никак не могла найти мне сдачу. Я хотел познакомиться с ней, и был уверен, что она не против, но вспомнил, что у меня умерла бабушка, и мысль заводить знакомство в "Ритуальных услугах", куда я пришел заказывать венки для бабушки, показалась мне кощунственной. Рядом с девушкой сидела тогда пожилая женщина и на черной ленточке для венка выво­дила красивыми буквами надпись: "Любимому и единственному сы­ночку..." Лента была черная, а надпись бронзовая. Пузырек с брон­зовой краской стоял перед женщиной на столе. С девушкой я так и не познакомился, хотя она мне и очень понравилась. Наверно, это кощунство -- знакомиться с хорошенькой девушкой в "Ритуальных услугах", да еще в день, когда у тебя умерла бабушка.
   Тетка, достав из корзины пироги, куски жареной рыбы, яб­локи, блины, бутылку лимонада и конфеты, разложила все это на полотенце, постеленном прямо на могиле. Столика и лавочек, как на других могилах, на бабушкиной не было.
   - Надо сколотить бы, - сердито говорит тетка и смотрит на моего двоюродного братца, своего сына.
   - Сколочу, - обещает тот; но всем ясно, что он врет и ничего не сколотит. Каждый день он напивается, ему некогда заниматься другими делами. Алкаши всегда что-нибудь обещают, но никогда не выполняют то, что обещали, такой уж они народ. И мой двоюрод­ный братец такой же народ. Жена от него ушла, а кот у него столовой породы.
   - Когда сколотишь? - спрашивает тетка, и все мы, я, тетка, моя мать, смотрим на моего братца-алкаша выжидающе.
   - Да вот после выходных и сколочу, - уверенно отвечает бра­тец". - Доски у меня есть, хорошие, давно припас их для этого дела. После выходных и займусь...
   Братец подошел к соседней могиле, где в землю врыты столик и две лавочки, и с деловым видом принялся осматривать их.
   Тетка достала из корзины бутылку с самогоном. Увидев ее, братец бросил осматривать столик к вернулся к нам. Наверно, все осмотрел.
   Тетка налила самогон в маленькую рюмочку и протянула ее мне. Братец смотрел на меня внимательным взглядом. Очевидно, так смотрит на него кот столовой породы, когда братец собирается выйти из кухни.
   - Я не буду, - говорю я.
   - Нужно помянуть, - говорит тетка.
   - Раз не хочет, нечего заставлять, - говорит братец.
   - Можно и лимонадом поминать, - говорит моя мать, и я передаю рюмочку братцу, который вдруг делается очень серьезным. Тетка смотрит на него неодобрительно.
   Он лихо выпивает, морщится, а потом по рюмочке самогона выпивают тетка и моя мать; мне наливают лимонаду, и я выпиваю его. Лимонад грушевый, но от рюмочки пахнет самогоном.
   В принесенную тарелку, тетка кладет два пирога, конфеты, блин и кусочек жареной рыбы, ставит ее у самого креста - все это для бабушки. Мы едим с полотенца, поминая ее. Бабушка была хорошая, мы все любили ее. Она умерла в прошлом году прямо на моих глазах. Бабушка была старенькая, жила вместе с нами в городе.
   В тот день ей стало плохо, и мы вызвали "скорую", и приехавший врач наделал ей столько уколов, что ампулы от лекарств не уместились у меня в горсти, когда я хотел их выбросить. Ничего не помогло. Она все равно умерла, и под конец дышала все тише и тише, а потом и вовсе нельзя было разобрать, дышит она или нет, и мы с матерью долго не могли понять, умерла она или нет, хотя врач перед тем сказал, что скорее всего бабушка умрет. Рот у нее приоткрылся, и глаза приоткрылись, а потом мы снова вызвали "скорую", и приехала уже другая машина, и врач был другой, мужчина очень маленького роста, и, едва взглянув бабушке под веки, он равнодушно сказал, что она мертва. Зачем, дескать, нас-то вызывали? Подонок... Равнодушное животное... Я промолчал, хотя и очень хотел дать тому врачу, мужчине маленького роста, в морду.
   Мать после самогона вдруг заплакала и сказала:
   - Мамочка моя, милая моя мамочка...
   Тетка заплакала тоже. Братец заморгал часто глазами, и рот у него, набитый жареной рыбой, скривился, и было ясно, что он тоже вот-вот заплачет. Всем было жалко нашу бабушку, и мне тоже было жалко. Очень хорошая была у нас бабушка. Всю жизнь трудилась, во время войны в тылу, потом в совхозах этих и колхозах за палочки, но ничего так и не скопила, кроме белого платка, который я подарил ей на день рождения, и белья, в котором ее похоронили. Последние дни она почти не ходила, даже до туалета не могла дойти, и ее приходилось поддерживать, чуть ли не волоком тащить, и все равно без работы она никак не могла, нужно было что-то делать. Садилась на своей кровати, маленькая, высохшая, чистенькая, и требовала, чтобы мать дала ей нитки, чтобы наматывать в клубки, или картошку, чтобы чистить. Вот такая у нас была бабушка, святая, мы все ее очень любили.
   Закусив, братец подвел меня к соседней могиле, не той, где он осматривал стол и лавочки, другой.
   - Мой одноклассник. Мать его топором зарубила.
   - За что? -- спрашиваю я, разглядывая фотографию братцева одноклассника.
   - Пил...
   Чуть выше, у свежей могилы, на лавочке сидели двое парней И одна девушка в спортивном костюме, которая плакала. Парни пили водку. Один из парней, кивнув братцу, поздоровался с ним,
   - Видишь, плачет? - спросил меня братец. - Жена мужа схо­ронила. Неделю назад. Молодой совсем, моложе меня.
   - Что с ним? - интересуюсь я.
   - Ковш экскаватора задавил его на Клондайке...
   - Где-где?
   - На бывшей городской свалке, теперь мы ее Клондайком на­зываем. До города, сам знаешь, всего-то ничего. А свалка рядом с очистными. Многие из деревни ходят туда, раскопки, значит, ве­дут, медь там и другой цветмет добывают, старатели. И он ходил. А там кто-то из городских предпринимателей технику нагнал, экскава­торы, трактора, и все они пыхтят там день и ночь. И многие из деревни роют, вручную, лопатами, а потом медь сдают и деньги пропивают. Он пьяный был и угодил под ковш. Все кишки, гово­рят, из него вылезли... А вон там парень похоронен, тот в девяносто пятом году облил себя бензином и поджег, тоже из нашей деревни...
   - Тоже пил?
   - А как же! - удивляется братец. - Трезвый разве додумался бы до такого? А тут милиционер схоронен, удавился...
   Я не спрашиваю, мне и так ясно, что милиционер - на фото­графии он не в форме - из их деревни и тоже пил.
   Братец водит меня между могил, как гид, и рассказывает. Здесь лежит пятнадцатилетняя девчушка, которую шесть лет назад изнаси­ловали и убили. Там - мужик, который захлебнулся на свадьбе у дочери блевотиной. А вот здесь товарищ братца, которого убило током на рыбалке. Он уже уходил с реки, и вдруг начался ураган, повалил столб электропередачи, и провода повисли на деревьях, прямо над дорогой. Был он с детьми, своими мальчишками до­школьного возраста, и они спокойно пробежали под проводами, а братцев друг был очень высокого роста, нагибаться не стал, рукой схватил провод, чтобы убрать. Мгновенная смерть. С фотографии на памятнике добродушно смотрел усатый братцев друг.
   - В нем сто тридцать кэгэ было. Гроб еле дотащили до кладби­ща...
   Потом мы вернулись к бабушке, и моя мать и тетка пошли навестить каких-то дальних родственников, которые давно умерли и которых я совсем не знал.
   - Никуда не уходите, - предупреждает перед тем мать. - Нельзя оставлять бабушку одну.
   Я не спорю, хотя скоро, когда мы уйдем, бабушка опять будет одна. И все мертвецы на этом кладбище останутся одни.
   Мы с братцем устраиваемся на корточки возле креста. Он пьет забытый теткой самогон, я пью грушевый лимонад.
   Выпив всю бутылку, братец говорит:
   - Брошу пить, надоело... Новую жизнь начну. Или повешусь. Надоело все.
   Я молчу.
   Люди, попрощавшись с близкими, расходятся с кладбища. Начинается дождь, а потом возвращаются моя мать и тетка. Они собирают в корзину остатки еды с полотенца, и мы уходим. Тарел­ка с угощением, которую мы оставили для нашей любимой бабуш­ки, наполняется водой. Дождь расходится все сильнее...
   Мы доходим до остановки, и там, когда подходит автобус, прощаемся с теткой и братцем. Из окна автобуса я вижу, как они бредут под дождем от остановки к деревне. У тетки в руках корзина, братец засунул свои руки в карманы.
   Домой мы заявились насквозь промокшие, дождь все шел и шел. Я ключом открыл дверь и из прихожей увидел, что наш сиам­ский кот Борька сидит на кухонном столе и обнюхивает пустые та­релки.
   "Настоящая столовая порода", - подумал я.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   2
  
   Георгий Котлов
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"