Я приехал на Московский вокзал в Питере раньше времени, и топтался по перрону, выкуривая сигарету за сигаретой.
К отправлению готовился какой-то поезд. Расстёгнутые румяные провожающие вываливались из вагонов, отъезжающие в окнах беззвучно шевелили губами и жестикулировали.
Поезд лязгнул сочленениями, и медленно тронулся с места. Проводницы равнодушно смотрели из дверных проёмов.
По перрону, громко плача, бежала полная, немолодая уже женщина с двумя огромными чемоданами. Она понимала, что поезд ушел, понимала, что никогда его не догонит, но всё равно бежала, бежала изо всех сил, обливаясь слезами. Совершенно душераздирающее зрелище.
Все замерли, и смотрели в след удаляющемуся поезду и несчастной тётке, бегущей по пустому перрону.
"Только бы не упала, только бы не упала, я этого не перенесу", - подумал я.
И тут поезд остановился. Скорее всего, машинист увидел её в зеркало заднего вида, но в этот момент сам поезд стал для меня единым живым существом. Добрым существом.
Тётка, совершенно выбившись из сил, добежала до последнего вагона, руки проводницы помогли ей забраться внутрь, поезд тронулся ещё раз, и теперь уже окончательно укатил в ночь.
Два бухарика с бутылками пива в руках радостно смеялись у заплёванной урны.
- Успела! Успела, ети её мать! Я думал, не успеет. А она - успела!