Аннотация: Говорят, что все тайное когда-то становится явным. И политика не является исключением
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ЗАПИСКИ КОТА ПРОКОФИЯ
(русского, толстого, малой пушистости)
ПРЕДИСЛОВИЕ
В правилах хорошего тона сразу сказать, зачем и для кого пишутся эти заметки. Уж точно не корысти ради... и не тщеславием глупым продиктованы эти строки. И то сказать, какое тщеславие может тешить обычный кот, существо, по общему мнению, почти бессмысленное?!
Но здесь как раз тот случай, когда молчать я не вправе. Ведь скоро два года, как пришел я в Сознание, уже тускнеют глаза мои от занятий, несвойственных кошачьему племени, слабеет память, перегруженная секретным знанием о подлинных политических событиях новейшего времени. Боюсь, не успеть... А на Хозяина у меня надежды мало. Скрытен он, нелюдим, только со мной и отводит душу. Все прячет в себе, там же и похоронит, когда срок его земной окончится. А знал бы он, что я, благодаря его усердному просвещению, в Сознание пришел и вознамерился его тайные рассказы на суд Истории вынести, - убил бы, думаю, меня сразу. Утопил бы в джакузи, как сопливого котенка, или пристрелил из черного пистолета, что он довольно небрежно хранит в кабинете, но не в сейфе, как положено, а в левом ящике письменного стола.
Рано или поздно, я полагаю, так и случится, прибьет меня Хозяин. Узнает он о моих откровениях и вынесет приговор. А все ж надеюсь, что не так скоро это будет, забьется мой дневничок, среди многих тысяч сетевых творений, как мышь в узкую щелку...кто его увидит, кто всерьез примет и донесет по инстанции? А со временем, глядишь, любопытное потомство, разбирая архивы наших дней, обнаружит в окаменевших файлах интернетовских мои правдивые записки.
Стало быть, пишу я, главным образом, для потомства, для Истории.
Октябрь 2011г.
История первая: ХОДОРКОВСКИЙ НА ЛУНЕ
-А знаешь ли ты, Прокофий, - задумчиво произнес Хозяин позавчера вечером, поглаживая мою спину, - что не так страшно потерять обретенное, как взлелеять надежду на ложное обретение?
Я навострил уши. Замысловатое вступление предвещало необычную историю. Хозяин мой не слишком хороший рассказчик, говорит порою длинно и невнятно, к месту и не к месту украшая свое повествование цитатами из классиков. Поэтому перескажу, что услышал, своими словами, как понял и как запомнил.
И не судите строго, если что забыл или перепутал.
Есть у Хозяина одна давняя печаль-забота. МБХ называется, если коротко, а если подлиннее, то Михаил Борисович Ходорковский. До сих пор по страницам и головам людей слепыми мотыльками порхают слухи о том, что было настоящей причиной его опалы. Выдумывают всякий вздор, будто МБХ был непочтителен с Государем, дерзок и непослушен. Будто планировал захватить парламент, без согласования свыше финансируя партии и отдельных общественных деятелей. А еще собирался прорыть туннель в Китай без высочайшего одобрения, а то и вовсе передать ЮКОС западным демократиям. Все это чушь несусветная. Даже обидная для МБХ, что тот недавно и сам подтвердил, поведав стране и миру, что подозревать его в несоблюдении элементарного этикета и пуще того, в наглости в общении с Государем, по меньшей мере, несправедливо по отношению к самому Ходорковскому. Был бы он таков, спекся бы еще в комсомольской юности.
А теперь о том, как случилось все на самом деле.
Тот наш читатель, кто в начале нулевых годов был в совершенных летах и не видел смысла жизни в одних только примитивных удовольствиях, тот хорошо помнит, какое наследство досталось нынешнему Государю. Гнилая атмосфера безвластия и распада, губительная для всякого здорового существа и восхитительно бодрящая для плутократов и природных авантюристов. Кто только не лез в народные закрома загребущими ручонками! Кто только не рвался порулить истерзанной страной за спиной пьянчужки в шапке Мономаховой!
Нужно было срочно наводить порядок. От нового руководства пришел запрос на четкий и последовательный план действий по спасению народа и государства. Понятное дело, не один потенциальный лишенец пытался забраться к Государю в душу со своими "дорожными картами", мостящими кривые пути не к процветанию страны, а единственно в мошну хитроумного советника. Однако же Государь не поддался на уловки врагов Отечества и повелел самым близким своим товарищам продумать и представить ему на утверждение честную и сильную программу оздоровления государственного организма. И такая программа была представлена. А в качестве первого шага, разумеется, в ней предусматривалось оторвать олигархов, пиявок ненасытных, от народных богатств. За ушко, да на солнышко вытянуть их из рублевских дворцов на всенародное позорище.
И мой Хозяин был в числе главных творцов этой программы. Без натяжки сказать - солировал вдохновенно, удивляясь и радуясь захватывающей перспективе возрождения лучших традиций российской государственности. И без особого закручивания гаек можно было обойтись, без всяких "ежовых рукавиц", ибо сотворили бояре-олигархи столько зла народу, столько урона нанесли престижу государства, что даже "Amnesty International", озабоченная спасением людоедов и террористов по всему миру, постеснялась бы занести наших богатеев в свой реестрик политических страдальцев.
Предлагалось Государю частыми грабельками пройтись по всему сообществу так называемых промышленников и предпринимателей, выполоть без жалости все жирные хвощи, а средним и малым росткам, задушенным ворьём-сорьём чуть не до полного усыхания, напротив, дать живительной подкормки и налоговых послаблений. Но при этом обойтись без всякого кровопийства, предъявляя мировой общественности качественно новые стандарты российского реформаторства. Без опричников и революционных матросов.
Мало-помалу работа закипела нешуточная, люди с ног сбивались, дома не ночевали... В широких круга интеллигенции стало модно обсуждать грядущее возмездие отдельным бессовестным толстосумам. Снизу, с народных глубин, на всякий случай полетели письма о беспределе региональных элит. Белка на хвосте принесла выстраданное известным политологом обращение к Государю, раскрывающее глаза на коварный заговор нуворишей против любимой власти.
И скоро один жирный гусь - зачинщик информационного беспредела, откормленным гузном присел на тюремную шконку, хоть и на срок короткий. Другой такой же, с учеными степенями и бегающими глазками вокзального шулера, ударился березовым лбом о твердыню закона и суетливым ежиком нырнул в туманный Альбион. А третий прохвост, извещенный заблаговременно о грядущих событиях прикормленным царедворцем, уже тогда, в приватных беседах в кремлевских палатах, стал заявлять лукаво и торжественно, что по первому слову Государя отдаст в казну все свое достояние. А еще один, смышленый молчун, после беседы с неприметным товарищем, почесывая небритый подбородок, старательно разучивал покаянную речь для программы "Человек и Закон". А всего их было ни много, ни мало - восемь сороков, и к каждому был распланирован особый подход и обозначен желаемый результат.
Были, конечно, и ярые противники таких действий, как из разночинцев, так и из влиятельных людей, но последние на свету редко появлялись, действовали тихой сапой. Шепотком по закоулкам порочили новый курс и его вдохновителей.
Мой Хозяин, хотя и доходили до него копии подметных писем, особого внимания на них не обращал. Работал самозабвенно, до дрожи в запястьях, до сердечной колотьбы. Мерцающий свет в конце длинного темного коридора становился все ярче, обретал строгую форму таблички с новой должностью.
И вдруг, как гром с ясного неба, - принесли в координационный центр указание от Государя - прекратить. Остановить. Заморозить. Что сделано, то сделано, что начато и доведено до известных пределов, то быстро завершить без всяких последствий, а про остальное забыть до времени. Дело МБХ выделить отдельно и довести до сурового приговора, для примера и острастки другим олигархам, прочих же оставить в покое, компроматы заархивировать и по судам людей не таскать. Разве что в исключительных случаях и по особому согласованию с Государем присылать к ним докторов с вразумляющими пилюлями.
И тогда, и сейчас, не был мой Хозяин в числе людей, допущенных во всякое время к персоне Государевой. Но приложил неимоверные усилия, чтобы быть им принятым и услышанным, пока еще не поздно. И добился-таки личной аудиенции, и вошел к Государю твердой походкой, но не без трепета внутреннего, глубоко сокрытого.
Был, как обычно, спокоен и светел лицом Государь. Предложил присесть. Выслушал участливо, со вниманием. Вздохнул понимающе.
-Конечно,- вымолвил мягко, с доброй улыбкой,- вам должно быть досадно, что не все ваши планы пошли, так сказать, в реализацию. Кое-что мы отложили, а что-то, не побоюсь этого слова, прямиком отправилось коту под хвост. Но я вас не виню особенно, вы не можете знать всех обстоятельств. Вы, скажу прямо, трудились, как весельный раб на галерах, но далеко ли вам видно со своего места, много ли слышно, кроме воя ветра и скрипа уключин? Я же, выражаясь фигурально, в силу своей должности сижу на этой галере в бочке на мачте, как впередсмотрящий, и я обязан заранее видеть все скалы и отмели...
- А разве не вы капитан на той галере?- спросил Хозяин, несколько сбитый с толку. - Кто у штурвала стоит?
-Одно другому не мешает, - твердо ответил Государь. - Когда надо, стою у штурвала, когда надо, и в бочку полезу. Как показывает жизнь, надо многое самому делать, не полагаясь целиком на недобросовестных сподвижников.
И посмотрел в глаза Хозяину с легкой укоризной.
- Хорошо, я понял,- не стал прекословить Хозяин, - но я не об этом сейчас. Не о моих амбициях речь. Я от галерной тематики немного отойду, если позволите, к более современным средствам передвижения. Если мы сейчас, на самом взлете, бросим штурвал, извините, никаких приличных посадок у нас не будет. Больше того, мы ситуацию коренным образом изменим к худшему. Ведь, повторюсь, в чем основной посыл нашего начинания? В исправлении диких перекосов девяностых годов, в торжестве справедливости и законности, перед которой все должны быть равны, в заслуженном окороте олигархической вольницы и поощрении терпеливых и работящих. Если мы сделаем, что задумали, авторитет власти поднимется до немыслимых высот. Если же бросим в самом начале, ничего не выйдет, кроме конфуза. Нас самих обвинят в трусости и непоследовательности, в сведении личных счетов, в избирательном правосудии, наконец, если взять того же Ходорковского, которого вы, почему-то, оставили одного за всех отдуваться. А он далеко не самый худший из этих господ...
- Довольно, - прервал Государь.- Я это уже слышал. Вы уже пытались направить нас на негодные цели и, как я вижу, упорно не хотите отступиться от своего. Если бы не ваши прежние заслуги, кстати, мы бы сейчас не беседовали... Я вам не должен ничего объяснять, но усвойте наконец некоторые реалии текущего момента. Олигархическая прослойка в государстве объективно необходима, она есть в любом нормальном государстве. Это тот жирок, тот запасец, который нас всегда выручит в трудный момент. Зачем резать дойную корову, даже если она бодлива? Вот поучить их было полезно, чтобы не зарывались, чтобы прониклись к нам должным уважением. Теперь главное - палку не перегнуть. А что касается Ходорковского, мне по большому счету, не важно, он будет или кто-то другой. Мне по барабану, если на то пошло. Мне узкие специалисты доложили, что по его делу продвинулись дальше остальных, есть хорошие материалы и положительная перспектива. А если у вас есть другая равнозначная кандидатура с подобной перспективой и уровнем проработки, предлагайте.
Государь откинулся на спинку кресла, поморщился. Продолжил раздраженно, повышая голос.
- А ведь вы хотели их всех к ногтю, признайтесь! Как класс ликвидировать! Унизить, растоптать их достоинство. Притом, что это все люди непростые, каждый из них многого добился в своей сфере. Каждый пережил своего рода естественный отбор. Уникальные люди, ценный генофонд. А мы вот разбрасываемся... И возбуждаем, кстати, против нас мировые правительства, отпугиваем инвесторов! И чем тогда, скажите, мы отличаемся от коммунистов? Тот же стиль, те же методы... Все, хватит об этом, идите работайте и впредь более тщательно продумывайте наши действия.
Не получилось разговора. Не получилось. Корил себя Хозяин потом, что не с того боку зашел, не смог объяснить емко и убедительно. И сокрушался, что не взял с собой одного служивого товарища, который хотя и не был причастен к плану развоплощения олигархов, промышляя, главным образом, в области культурных ценностей, но в целом этот план одобрял. И которого особенно ценил Государь за верность и продвинутость в области русского фольклора.
Вот так и получилось, что интригами тихушных защитников олигархов, убедивших Государя пойти на попятную, да рвением отдельных исполнителей в погонах, работавших по олигарху с чрезмерным усердием и заметно опередивших своих коллег, копавших под других столпов российского бизнеса, и очутился Ходорковский в непривычной и незаслуженной роли всероссийского козла отпущения.
Ну, а потом понемногу стало сбываться все дурное, что было Хозяином предсказано. Чисто внешне доморощенные "крезы" присмирели, примолкли, потеряли былой пафос, но воровать и негодяйствовать продолжали не меньше прежнего. Только если раньше баловень судьбы гулял по стране надутым индюком, сердитым бормотанием напоминая всем встречным - поперечным о своей значимости, то теперь в иных тональностях зазвучали другие песни. Приятные слуху Государеву. О патриотизме и социальной ответственности большого бизнеса. О возрождении в боях на Кавказе российской армии. Об участии деловых людей трудовой копейкой в масштабных Государевых начинаниях и, наоборот, о совершенном неучастии в политических дрязгах, раскачивающих лодку суверенной демократии.
Несчастный МБХ, между тем, который в планируемом Хозяином раскладе писался через запятую номером шестнадцатым и который по начальной задумке получил бы шесть лет условно и почти столько же ярдов компенсации за перепроданный бизнес, ожидаемо оказался в центре общественного внимания. Судебный процесс по его делу, который среди десятков других аналогичных процессов должен был пройти быстро и аккуратно, превратился в театр абсурда и на долгое время затмил собой все остальные премьеры политической жизни. Немногословный еврей с печальной и снисходительной улыбкой, которому уже давно надоела севрюжина с хреном, стал символом сопротивления, примером жертвенного мужества и подлинного радения о правах и свободах цивилизованного предпринимателя. Через пластмассовый блеск присутственных мест, сквозь гнилое железо тюремных крыш выплеснулся на свет гордый стяг, и вокруг него могли теперь водить хороводы левые и правые, радикалы и эволюционисты, западники и любители родного Нечерноземья. Заметно приободрились клеветники и недоброжелатели России за рубежом, бывшие советологи, получившие мощный стимул для своих привычных упражнений в ненависти к нашей стране.
Известно, что Государя такое развитие событий сильно опечалило. Но он жестко и однозначно пресек вымученный намек придворных на возможность решить вопрос по дедовскому принципу: есть человек - есть проблема, нет человека - нет проблемы. "Какие идиоты, - сказал Государь,- в наши вегетарианские времена смерть иного засранца приносит больше вреда, чем вся его антигосударственная деятельность! "
Делать было нечего, послали за моим Хозяином. Сам-то его не принял, но через помощника передал ему поручение плотно заняться урегулированием возникшей проблемы. "Ты эту кашу заварил, ты и расхлебывай",- явно от себя добавил приближенный чиновник, злорадно ухмыляясь.
Ничего на это не сказал Хозяин, ведая, что перескажет помощник его ответ Государю и безбожно переврет при этом. Пошел к себе, каменея лицом. В кабинете отключил телефоны, запер двери, наказав секретарю не беспокоить и всех пришельцев отправлять восвояси. Уселся за стол, положив перед собой остро отточенный карандаш и чистый лист бумаги. Крепко задумался.
И было от чего задуматься. Безрассудными действиями ситуацию с МБХ надежно привели к тому, что чуть ли не каждый следующий шаг только ухудшал положение. Если первый процесс публика еще кое-как проглотила, а некоторая часть общественности даже поддержала хлипкими аплодисментами, то второе дело, имевшее единственной своей целью продлить пребывание МБХ в местах не столь отдаленных, выглядело уже форменным издевательством над здравым смыслом. И самое противное, что избежать этого второго судилища уже было нельзя, логика развития событий неумолимо к тому подталкивала.
Что можно было сделать? Для начала систематизировать угрожающие факторы и немедленно начать игру на опережение, поскольку только прекраснодушный мечтатель мог полагать, что оказавшись за решеткой, осужденный олигарх, не утративший весомой части своих финансовых ресурсов, будет сидеть, сложа руки и покорно ждать истечения назначенного срока заключения.
С некоторым запозданием был резко повышен уровень контроля над окружением олигарха. Случай с отморозком, присвоившим фамилию бывшего украинского президента, который так удачно поранил Ходорковского продезинфицированной заточкой, будто бы по наущению тюремной администрации, стал одним из свидетельств того, что к делу со стороны МБХ подключились серьезные профессионалы.
Немало усилий пришлось приложить, чтобы основательно поколебать незыблемый, казалось бы, авторитет МБХ в глазах разномастной оппозиции. Здесь наш сиделец, по наивности или небрежности, не оказал никакого видимого сопротивления. Ему бы полагалось до времени сидеть тихо и не особенно высовываться с политическими прожектами. В крайнем случае, в своих выступлениях ограничиться безобидными объединяющими сентенциями, типа, "долой кровавую гэбню". Когда же специально обученные люди предложили ему выступить с политической аналитикой, обещая первые полосы в центральных изданиях, МБХ легко повелся и его письма "из-под гнета" на общую тему - как нам обустроить Россию - стали систематически публиковаться в интернете и печатных изданиях.
Неудивительно, что прочитав эти послания, многие оппозиционеры заметно охладели к их автору. "Да он не наш, - огорчились пикейные жилеты по правую руку от центра, - на самом деле он чистой воды социал-демагог, нам с таким не по пути". Но и социалисты не торопились узнавать "брата Мишу" в разговорившемся олигархе, разочарованные его отказом покаяться в былых злоупотреблениях и подтвердить, что, по большому счету, во всем виноват Чубайс. А радикалы всех мастей неприятно удивились приверженности МБХ мирному переустройству политической системы и его категорическому несогласию подбивать народ на революционное насилие. Таким образом, за сравнительно короткий срок Ходорковский растерял потенциал независимого лидера - объединителя противников существующего режима, сохранив лишь моральный, почти беззубый авторитет обиженного, но не сломленного властью лучшего предпринимателя современной России.
За эту операцию Хозяин был удостоен негромкой похвалы, сказанной хотя и в узком кругу, но так, чтобы все нужные люди об этом узнали и поняли, что реабилитация состоялась.
Еще было много всего по мелочи. Последним относительно серьезным успехом, были выжатые, как слезы из плохой артистки, обвинения в адрес бывшего работодателя от высоколобого юриста с берегов Темзы, укорявшего МБХ в эгоизме и наплевательском отношении к своим ближайшим соратникам. Которые и в лучшие времена не слишком шиковали из-за непомерных аппетитов главного собственника, а уж потом, в результате его глупого упрямства и вовсе остались без средств к существованию, под дамокловым мечом уголовного преследования.
Однако кардинального решения проблемы не находилось. Нужен был прорыв, нестандартное решение, которое позволило бы если не закрыть тему совсем (нужно быть реалистом), то перевести ее в разряд полузабытого исторического предания. Но как это сделать, если по новым условиям старой задачки, в выражение "казнить нельзя помиловать" запятую ставить нельзя ни в каком месте?!
Так продолжалось вплоть до нынешней весны. Отшумели витии на втором процессе, который почти безукоризненно провел судья, питавший искреннюю, что особо ценно, нелюбовь к богатым людям. Такого даже инструктировать особо не надо, сам все сделает по принципиальным соображениям.
Вдогонку, в феврале этого года, прозвенел скандальчик-колокольчик с переметнувшейся к неприятелю помощницей судьи, заявившей звонко, но бездоказательно, что текст приговора МБХ был спущен судье в готовом виде из вышестоящей инстанции. И это был весь ответ, на который оказались способны люди Ходорковского. Негусто.
А затем на очередном безнадежно-скучном совещании, которое почти для галочки ежемесячно проводил Хозяин в формате бредлама первого уровня, случилось то, чего уже не ждали.
Здесь уместно сделать некоторое отступление и рассказать, что такое бредлам. Это такой вид совещания, в последнее время довольно популярный в правительственных кругах. Внешне похоже на мозговой штурм, с тем основным отличием, что, если во время мозгового штурма его участники в условиях цейтнота лихорадочно прорабатывают более-менее разумные варианты действий, то в режиме бредлама времени может быть достаточно, но выдвигаться на обсуждение могут только самые несуразные предложения, на уровне откровенного бреда. Эмпирическим путем было обнаружено, что именно на такого рода совещаниях с периодичностью, которая уже позволяет говорить о системе, возникают редкие по красоте идеи, которые после соответствующей огранки дают неплохие результаты. По неписаным правилам такого заседания важно следить, чтобы кто-то, забывшись, не перевел обсуждение на вменяемый лад. Например, если во время рассмотрения вопроса о мерах по сокращению расходной части федерального бюджета предложить уменьшить военный заказ или сократить зарплаты чиновников, это будет с негодованием отвергнуто как неформат. И совсем по-другому, при рассмотрении того же вопроса, отнесутся к предложениям отменить муниципальные выборы или провести зимнюю Олимпиаду в субтропическом городе. Непосвященный в искусство государственного подхода, конечно, не уловит связь, не оценит всей тонкости и красоты.. ну, да подробнее об этом как-нибудь в другой раз.
Так вот, на одном из таких весенних бредламов по проблеме МБХ, во время ленивого пережевывания вконец измочаленного материала, высунулся чернявый мальчишка, которого привел на совещание один из коллег Хозяина, не столько для помощи, сколько для обучения. Стесняясь, молодой человек, вытянул руку, как на уроке и когда председательствующий дал понять, что его заметили, неловко привстал и сказал, чуть заикаясь: "А д-давайте отправим его на Луну! "
В переговорной комнате, где проводилось совещание, сразу стало совсем тихо, народ в большинстве своем собрался опытный, с проверенным чутьем. Двенадцать пар удивленных, заинтересованных, просыпающихся глаз уставились на парня. "А не такой уж он и молод", - почему-то подумал Хозяин.- "Выглядит свежаком.., а уже за тридцатник, наверное...".
Внушительных размеров толстяк со сбившимся галстуком покрутил шеей, посмотрел в потолок, словно надеясь там что-то прочесть. Сказал, косясь на председательствующего, что у нас, во-первых, нет для этого технических возможностей, а во-вторых, непонятно, что это дает.
Сидевший рядом пожилой мужчина в золотых очках, которого Хозяин называл Владом, грустно добавил, что объект уже немолод, потрепан тюрьмой, не имеет нужной практики и в данных условиях будет крайне сложно организовать нормальное обучение и тренировочный цикл.
Чернявый парень, волнуясь и заикаясь пуще прежнего, как мог, отстаивал свое озарение. Он не сомневался, что технические и финансовые возможности для этого случая найти будет несложно. У нас же есть перспективные программы по космосу, подбираются люди, надо лишь внести некоторые коррективы, с учетом нового человека и его статуса. И не нужно понимать идею буквально, не обязательно сразу делать упор на высадке МБХ на Луне, это замануха на будущее, а пока можно запустить его по орбите вокруг Земли. Там долго можно летать, по орбите, целый год, а то и полтора, потом отдых, восстановление, всякие медицинские обследования и снова в полет. Уже некогда , неинтересно да и незачем заниматься политикой, какие-то права качать, в прошлых обидах копаться... А возраст не играет никакого значения, равно как и отсутствие практики. Сколько уже космических туристов мы отправили после недолгого тренажа! А в корабле рядом с ним будут профи, всегда помогут, если что...
Хозяин прикрыл веки. Кончики пальцев тяжелели, тонкие горячие иголочки в них кололись изнутри...
Единственная женщина среди присутствующих на совещании, крашеная молодящаяся блондинка лет сорока, сказала со вздохом, что он не захочет, его просто не удастся уговорить подписаться на эту авантюру, какой-то непонятный космос...чего он там забыл? Даже под приманкой условно-досрочного освобождения...
Но докладчик отмахнулся,- куда он денется! Конечно, если сразу придти к нему и вот так, без подготовки, в лоб предложить сделаться космонавтом, он, скорее всего, покрутит у виска пальцем и отошлет ходоков по известному адресу. Но почти в каждом мужчине его возраста, будь он хоть дворник или директор банка, глубоко в душе, задавленное прозой жизни, теплится - не мечта, нет, - всего лишь воспоминание о детской мечте советского мальчика хотя бы разок слетать к удивительным звездам. Наше дело воскресить в МБХ эту мечту, но так неспешно, осторожно, как будто он сам к этому пришел. Для начала можно будет подсунуть ему пару журналов, там будут сенсационные статьи о скором триумфе российской космонавтики, написанные специально для такого случая, он прочитает, заинтересуется, будет думать об этом, дальше...
"Техника, - подумал Хозяин, не открывая глаз, как бы в полудреме - не учи нас, парень, техника как раз понятна. Журнальчики, статейки, внезапный сокамерник, скажем, проворовавшийся финансист секретного космического проекта, который однажды, не сразу..., задыхаясь от волнения и страха, расскажет олигарху о тайном проекте, которым Россия еще раз, второй раз после полета Гагарина, утрет нос всему миру. Затем психолог, психолог обязательно... разговор об ускользающем смысле жизни, затем..."
"А Лебедева в ЦУП посадим, пусть оттуда координирует старого друга! " -предложил Влад.
По комнате пробежал негромкий смешок. Участники совещания переглядывались, перемигивались. Шутка удалась, всем присутствующим было понятно, что Лебедев - пристяжной, и кто про него вспомнит, когда будет урегулирован вопрос с главным персонажем?!
Через десять минут Хозяин свернул совещание, подытожив, что идейка о космическом путешественнике МБХ действительно вполне бредовая, поэтому требует дополнительного осмысления. В другом месте и на другом уровне.
Уже через неделю перед Хозяином лежали тезисы рабочей версии. Влад написал в своем ключе, коротко и ясно, не размазываясь по деталям. Обрисовал основные позиции, примерные сроки, бюджет по первому этапу. К тезисам прилагались два заключения экспертов по общим вопросам. Одно заключение сухое и четкое, вывод положительный. Второе вздорное и ругательное. Все как надо.
Бумаги ушли наверх. Не дожидаясь отмашки, Хозяин взялся за малозатратные подготовительные мероприятия. Организовал экспертную группу для пошаговой проработки проекта. За рюмкой вечернего чая потерзал журналистов из научно-популярных изданий. Не вдаваясь в сугубые подробности, провел несколько встреч в Минюсте и Роскосмосе, выяснил для себя несколько важных технических моментов. В космическом ведомстве, на заданный как бы вскользь вопрос о перспективах отправки российского экипажа на Луну, ответили просто: "Денег дайте. Не то что на Луну, на Марс полетим. Будет нормальный бюджет, через шесть-семь лет будем на Луне". Хозяин всмотрелся в прозрачные глаза космического дельца и подумал, что бюджет-то он освоит, нет вопросов, а вот что будет через семь лет...
А у самого, в короткие минуты отдыха, перед уставшим взором как в невесомости висел-качался МБХ в скафандре. За стеклом гермошлема лицо олигарха было словно в легкой дымке, но видно, что веселое, усы, вновь отращенные, слегка топорщились. "Я страна, я своих провожаю питомцев, сыновей, дочерей..."
От Государя вскоре пришел благосклонный ответ, который передал тот же помощник, кто пожелал Хозяину расхлебывать заваренную им кашу. На этот раз ответ был письменным, в виде небрежно оторванной половинки листа для принтера. Не скрывая досады, чиновник вложил послание в руку Хозяину. На одной стороне бумажки, в верхней ее части, темно-синим фломастером было нарисовано ночное небо, в котором тонули три желтые звездочки и ковшик луны. Ниже была нарисована небольшая пузатая ракета, летящая в небо, из одного иллюминатора высовывалась крысиная мордочка. Еще ниже красным карандашом подписано: "быть по сему".
Чиновник - "передаст", еле ворочая сухим языком, на словах сообщил, что Государь высказал пожелание еженедельно получать информацию по ходу проводимых мероприятий. В части расходов, выходящих за рамки возможностей Хозяина, необходимо заблаговременно информировать первого казначея, тот уже получил необходимые распоряжения.
Хозяин поместил бумажку с рисунком в рамочку под стекло и повесил на стену в своем домашнем кабинете. Сначала повесил за спинку рабочего кресла, в которое усаживался к письменному столу, потом перенес на стену слева, так, чтобы работая, иметь возможность картинку видеть и вдохновляться.
Месяц за месяцем пролетали в сумасшедшей работе. Хозяин отключился почти от всех прежних дел и не мог скрывать раздражения, когда его пытались привлекать к решению каких-то новых проблем и вопросов. Мелочь спихивал на помощников, от серьезных вещей, если мог, отказывался сразу, если же не участвовать было нельзя, только обозначал свое присутствие, а в тему глубоко не вникал.
Один раз ему приснился странный сон. Будто стоит он с Ходорковским в какой-то серой степи, голой до самого горизонта. Низкое облачное небо. Ходорковский в полосатой робе и черной ермолке смотрит куда-то поверх головы Хозяина. "Слушай,- говорит Хозяин, и голос его подрагивает,- ну возьми меня с собой, что тебе стоит. У меня здесь никого нет, ни одной родной души. Жена от меня ушла, дочка давно взрослая. Государь меня не любит. Мы полетим втроем, ты, я и мой кот Прокофий. Обещаю, скучно не будет. На ночь мы будем читать интересные книжки: Макиавелли, Достоевского, русских деревенщиков...". Хозяину холодно и страшно так, будто сейчас решается его судьба. "Кота возьму,- говорит олигарх,- а тебя нет. Ты - плохой..." Тоска охватывает Хозяина, он чувствует, что вот-вот расплачется...
Сон был явно не к добру, тягостные предчувствия захватили Хозяина и уже не отпускали до самого конца, до самого краха проекта.
А ведь поначалу, словно в насмешку, все шло как по маслу.
Олигарх почитал подкинутые журналы и даже сделал несколько пометок. Подсаженный финансист из "секретного космического проекта" сразу обратил на себя живейшее внимание МБХ, который сначала погонял его по некоторым заковыристым аспектам финансово-хозяйственной деятельности, а потом с видимым интересом выслушал легенду о космическом прорыве.
Были проработаны некоторые источники дополнительного финансирования. Источники мялись, тянули, ныли о разных трудностях в бизнесе, но после некоторого раздумья, все как один, выразили твердое намерение принести пользу родному космосу.
Бывший американский астронавт, разысканный в полях Аризонщины, за сравнительно небольшие деньги подписал письмо олигарху, во первых строках которого выражал солидарность жертве авторитарного режима, а далее на трех страницах в красках расписывал свои фантастические впечатления от космического полета. Тот не жил на Земле полноценной жизнью, заключал астронавт, кто хоть раз не видел ее из космоса, в лучах заходящего Солнца.
С астронавтом провозились целую неделю, старикан требовал подробных разъяснений и все норовил внести свои правки в текст письма. Разъяснения он получил в нужном объеме и ими вполне удовлетворился. Он был совсем не против того, чтобы внести свою лепту в поддержку именитого русского узника. Что же касается правок, тут коса нашла на камень, старик уперся. Поэтому пришлось прибегнуть к испытанному приему: старичка основательно подпоили, в пойло сыпанули белого порошка и в этом позитивном состоянии, наконец, убедили поставить свой крючок под текстом письма в оригинальной редакции, вместе с отпечатком грязного пальца.
Но все усилия оказались напрасны.
В тот осенний день, когда Хозяину принесли письмо от астронавта, ему доставили и другой небольшой, на две странички, документ. Хозяин прочитал его и засмеялся. Все рухнуло.
И досаден был даже не сам факт неудачи, а ее причина. Он должен был подумать об этом в первую очередь и самым тщательным образом проверить то, что необходимо было выяснить сразу, немедленно и уж во всяком случае, до того момента, как был проинформирован Государь!
Его люди лишь наспех полистали медицинскую книжку олигарха и не найдя там записей о серьезных болячках, подробное обследование оставили на "послезавтра". Когда же через несколько месяцев, под благовидным предлогом это обследование провели, обнаружилось, что в космосе МБХ по состоянию здоровья делать нечего. Одна небольшая вещица, скорее даже физиологическая особенность, чем болезнь, не имеющая ровно никакого значения для качества жизни на земной поверхности, накрест закрыла для МБХ выход в космическое пространство.
Хозяин, по его собственным ощущениям, был близок к тому, чтобы застрелиться. На высочайшее имя написал объяснительную записку, сам ушел на больничный. Неделю провалялся дома. Спал до полудня, слонялся по квартире, играл сам с собою в шахматы, меня закормил до полусмерти. Гостей не принимал. Несколько раз пытался напиться, в одиночку, все неудачно.
Через неделю последовал долгожданный звонок из Белого Дома. Звонили по поручению Государя, было сказано, чтобы не валял дурака и выходил на работу. Не мальчишка все же, истерики закатывать. Его ждут и на него надеются. Время сейчас непростое, и нужно, чтобы каждый солдат был в строю.
Вот такая была подлинная история падения и несостоявшегося взлета в космос звездного олигарха. Жаль, очень жаль. Такое дело сорвалось, так и не начавшись!
А смышленого молодого человека, двинувшего идею про космический полет олигарха, Хозяин взял на заметку. Умеет нестандартно мыслить парень, такой всегда пригодится.