Костыркин Николай Анатольевич : другие произведения.

Сезон Самайна

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    то ,что я написал за сезон Самайна

   Сезон Самайна.
  
   Мой Фауст.
  
   От головы осколка два осталось,
   Чтоб их срастить, пью травяной отвар.
   Меня все называют "Доктор Фауст".
   Но я не доктор...Так ,чуть-чуть знахарь.
  
   Была нужда остаться человеком
   И не идти в грядущую ступень,
   Но страх прикрыл я ненормальным смехом
   И просто высек собственную тень.
  
   Отрочество... Другие мяли девок
   И слизывали пот с чужих сосцов.
   А я любил всегда казаться первым
   И выделяться знанием отцов.
  
   Но шли года, и праздничные будни
   Куда-то утекали не спеша.
   А мы боялись лишь того, что трудно
   И пели оды койке и грошам.
  
   Я совершал крестовые походы
   На паперти и в сборища друзей,
   А те ловили славные приходы,
   Снимая не спеша лапшу с ушей.
  
   Но кто-то в церковь вскоре пробирался,
   А кто-то хороводил у огня.
   А я неправоты своей боялся,
   Без проповеди не прожив и дня.
  
   Но вскоре кропотливый поиск веры
   Упёрся в ожидаемый тупик.
   И я стучался громогласно в двери
   И, не дождавшись, отрекался вмиг.
  
   Я презирал основы воскрешенья,
   Я презирал авторитет церквей,
   Простых людей людьми обожествленье
   И искупленье собственных смертей.
  
   Я обратился к вере славных предков,
   Одну основу заменив другой.
   Я стал любить стволы, побеги, ветки,
   Стараясь корни не сдвигать ногой.
  
   И вот попы, свои когда-то в доску,
   Во мне узрели вскоре чужака.
   И нацепила смачную присоску
   На мой хребет ларвана табака.
  
   Собрал я из чужих фрагментов совесть
   И постигал сознанье нелюдей.
   Но мой сэнсэй себе позволил вольность,
   И я стал волен от его идей.
  
   Я взял своё, другим отдав чужое,
   Надеясь, что им будет всё равно.
   Ни с кем не пожелал я больше спорить
   И ужирался истиной в говно.
  
   Я трубку променял на сигареты,
   А их сменил на сигаретный дым.
   Я женщинам не покупал букеты
   И ставил грань свиданием обним.
  
   "Блистательная Прага! Тёмный город" -
   Воскликнул как-то раз один вампир.
   Средь чешских улиц дом нашёл я скоро
   И поселился, обозлясь на мир.
  
   В моём огне скакала саламандра,
   Гомункулы в пробирке пели джаз,
   А я читал пророчества Кассандры
   И Блюма перелистывал не раз.
  
   Я постоянно обновлял защиту,
   Стремясь расти в искусстве волшебства:
   И недоучка может двигать плиты
   И рисовать "пентухи" на местах.
  
   Тевтонец Гёте, я твои памфлеты
   На жизнь мою едва ли открывал.
   Я сам себя когда-то мнил поэтом,
   Но перлами своими всех достал.
  
   Я постигал вовсю искусство мага
   И слал молитвы Солнцу и Луне,
   Но был замечен христианским адом,
   Парламентёра выславшего мне.
  
   Явился Мефистофель, выпил чаю
   И душу предложил омолодить.
   А я в ответ: "Об этом не мечтаю!",
   Но похвалил лукавого за прыть.
  
   "Мне скучно, бес!" - он выдумал речёвку
   И предложил немедля заучить.
   А я его послала от сердца к чёрту,
   Не думая от дел своих остыть.
  
   Мне не было ни муторно, ни скучно:
   Меня аж распирало от идей.
   Я сотворял миры из средств подручных -
   Возов бумаги и карандашей.
  
   Но Мефистофель - та ещё скотина! -
   В запале приводил за фактом факт.
   И, посчитав, что я отдел остыну,
   Под нос подсунул липовый контракт.
  
   И я ему ногой, слюною брызжа,
   Под зад влетел с ремаркой "Не дури!"
   И бес унёсся с визгом через крышу -
   Дыра видна до нонешней поры.
  
   И я покинул чешскую столицу,
   Оставив дом бомжам и грызунам.
   Мне не на кого было больше злиться:
   Я был один. Но говорил: "Я - сам".
  
   Милашка Гретхен, ты желала знаний.
   Я дал тебе и знаья, и любовь,
   Но ежели я чужд самопознанья,
   То не бросаю в пропасть сталь оков.
  
   Один идёт вперёд, другим не веря,
   Другой уверен, будто первый псих.
   Я на примере своего сэнсэя
   Подтёрся как-то выбором других.
  
   Одну часть кармы очищаешь срочно,
   А грязь на остальные части прёт.
   Но я секу на части круг порочный,
   Освобождаясь от былых невзгод.
  
   И, собирая опыт прошлых жизней,
   Я старт даю на новый жизни круг.
   И на моём столе пергамент чистый:
   Вдруг всё-таки получится?.. А вдруг!
  
  
   Время.
  
   Время движется посолонь...
   Старые карты нам ничего не скажут.
   Просветлённый вайшнава игрой на ситаре не усыпляет мозги.
   Мы делаем песни,
   Эти песни рядятся в платья из льна и синтетики
   И пошло смеются над теми, кто скор на поднятие рук.
  
   Время движется посолонь...
   Лица отксерены на потолки размалёванной сажей.
   Поцелуи идеалиста прочно сливаются со слюною брюзги.
   Так странно не грезить
   О дорогих тебе людях с излишней патетикой,
   Но мы продолжаем любить, когда души исполнены мук.
  
   Время движется посолонь...
   Счастлив не тот, кто умён, счастлив тот, кто отважен
   На глупые подвиги ради спокойства других.
   Страданье полезно,
   Когда оное лишено испачканной ныне эстетики,
   Когда дверь заперта, но в неё ненавязчиво рвётся доселе неведомый стук.
  
   Время движется посолонь...
  
  
   Из ирландских скел.
  
   Из "Изгнания сыновей Уснеха".
  
   Роды.
  
   Федельмид:
   О жена, мы слышали жестокий
   Крик в твоём стенающем нутре.
   Он пронзил нам слух полсотней копий,
   Разнесясь на замковом дворе.
   В сердце поселился ужас горький,
   Страшен он в предполнощной поре.
  
   Жена:
   Обратите ваш вопрос Катбаду,
   Он - мудрейший в Ульстере друид.
   Женщине сведущей быть не надо,
   Что сей крик во чреве говорит.
  
   Катбад:
   Девочка кричит во чреве этом
   С волосами солнечных лучей.
   Взор её небес лазурных цвета,
   Щёки цвета девственных полей.
  
   Зубы цвета утреннего снега,
   Губы, словно крашенный сафьян...
   Чрез года из-за девицы этой
   Много будет нанесённых ран.
  
   К ней сватов зашлют туата-риги,
   Воины будут жизни отдавать.
   Многих участь горькая постигнет,
   Многим суждено потом рыдать.
  
   Зависть юных девушек настигнет,
   Слёзы будут жёны проливать.
   С несчастливым мужем дева сгинет,
   Дом оставив и родной Улад.
  
   (после рождения Дейрдре)
  
   Дейрдре, знатный муж тобой отвергнут
   Будет из-за дивной красоты
   Твоего лица. И в горе ввергнут
   Воинов их деяния чисты.
  
   Яркая коса твоя, как пламя
   Через гладь туманной пелены.
   При тебе отправятся в изгнанье
   Уснеха знатнейшего сыны.
  
   По твоей вине, о дева-трепет,
   Королевские сыны падут.
   Жизнь твоя дела худые встретит,
   Жизнь твою страданья понесут.
  
   Горек час погибели Фиахны,
   Внука Конхобара-короля.
   ...Почему вы, девы, так желанны?!
   Почему любовь бывает зла?!
  
   От тебя нежданно пострадают
   Фергус и верховный Конхобар.
   На твоём холме собаки лают
   И струится предрассветный пар.
   Душною тебе могила станет,
   Тяжек будет твой предсмертный жар.
  
  
   Плач Дейрдре.
  
   Чуден блеск уладской стали,
   Их шаги окрест слышны.
   Но достойнее вступали
   В дом свой Уснеха сыны.
  
   Дикий мёд носил мне Найси,
   Хворост Андле собирал.
   И никто своею властью
   Остальным не досаждал.
  
   Обреталась в нищем братстве
   Уснеха младых сынов
   Но теперь горьки мне яства
   Королевских закромов.
  
   Вепря нёс Ардан с охоты,
   Я готовила еду.
   Жили мы во скальном гроте
   Множества ночей кряду.
  
   Сладкой мнится вам музыка
   Гордых королевских струн.
   Но милей мне чаек крики
   И волны солёной шум.
  
   Песни трёх отважных братьев
   Слаще бардовских легенд.
   Но горды мои объятья,
   Много вызвавшие бед.
  
   Найси мой ушёл в могилу,
   Поручители - виной.
   О, за что меня, мой милый,
   Оставляешь ты одной!?
  
   Ты был твёрд и прямен духом,
   Скромность красила тебя.
   Ты блуждал по лесу с луком,
   Братьям свой призыв трубя.
  
   Сладок отдых был под вечер
   У широкого плеча.
   Та пора минула в вечность;
   Сон нейдёт мне по ночам.
  
   Мил мне взор его лазурный,
   Но нещадный для врагов.
   Нынче нет тех ночей бурных,
   Нынче нет тех нежных слов.
  
   Нет мне радости средь мира,
   Нет покоя и одной.
   Лишь с тобою, Найси милый,
   Обретала я покой.
  
   Конхобар, король уладов,
   Ты в тоску меня обрёк.
   Ты лишил меня отрады,
   Счастью вывел краткий срок.
  
   Ты ,король, мой рок ужасный,
   Ты моих источник бед;
   Я к тебе была бесстрастной
   И не полюблю и впредь.
  
   Горевать я не престану:
   Милый мой давно уж спит.
   Камень чёрный над курганом
   Смертный сон его хранит.
  
   Губя милого увяли,
   Как цветка лесной бутон.
   Чёрны брови снегом стали,
   Взор окутал смертный сон.
  
   Честь продав за кружку пива,
   Свой низринув ореол,
   Фергус нас обрёк на гибель.
   Света белого не взвидев,
   Он в Коннахте дом обрёл.
  
   Но стократ ужасней долю
   Мы в родной земле нашли:
   Много стоила нам воля
   В странах северной земли.
  
   Если б цвет уладской рати
   Вздумал Конхобар собрать,
   Отдала б я без изъяна
   Всех, чтоб Найси увидать.
  
   Шёлк рубашки драгоценен,
   Камни дивные на ней,
   Бронза служит украшеньем
   Тех узоров из камней.
  
   Гибок меч из крепкой стали,
   Свист копья не знал преград,
   Златом щит сиял бортами,
   И умбон - из серебра.
  
   Сердце истекает горем,
   Истекает жизни дар.
   Боль сильней волны прибоя.
   Ты моей тоске виною -
   Знай же это, Конхобар!
  
  
   Из "Повести о кабане МакДато".
  
   Разговор МакДато и его жены.
  
   Жена МакДато:
   Бессонница нынче тебя томила;
   С думами справиться хватит ли силы,
   Выход найти из нахлынувших бед?
   Как никогда тебе нужен совет.
  
   Не отвечаешь на жёнины речи,
   Взоры вокруг ты загнано мечешь.
   О, не скрывай от жены ничего -
   Это погубит тебя самого.
  
   МакДато:
   Кримтан Ниа -Найр молвил мудрое слово:
   "Жёнам болтать тайны мужа не ново".
   Тайны не держатся в женском челе,
   Лучше уж оные вверить земле.
  
   Жена:
   Вижу, вопрос в разрешении труден.
   Но уверяю, хуже не будет,
   Если жене дашь разумный ответ;
   Может быть, дельный услышишь совет.
  
   МакДато:
   Улад и Коннахт шлют послов за послами:
   Пса моего выкупают дарами.
   Множество воинов падёт неспроста
   Из-за кровавого спора за пса.
  
   Если я пса не отдам Конхобару,
   Не избежать нам жестокой расправы:
   Конал Кернах, лучший воин-улад,
   В ярости дикой не знает преград.
  
   Если Айлилю и Медб откажу,
   Земли мои предадут грабежу:
   Кет, сын Матаха, коннахтец бесстрашный,
   Ввергнет во прах поселения наши.
  
   Жена:
   Слушай, МакДато, разумный совет,
   Выхода лучшего попросту нет:
   Пса отдавай одному и другому -
   Быть между ними сраженью большому.
  
   Разговор Конала и Кета МакМатаха.
  
   Кет:
   Привет, тебе, Конал, сердце из камня,
   Дикое пламя, кристалла сверканье!
   Шрамы украсили руки твои,
   Ярая кровь закипает внутри.
  
   Конал:
   Привет тебе, Кет, отпрыск Матаха,
   Храбрый герой, не знающий страха!
   Лебедя перья! Бурное море!
   Бешенный бык на невспаханном взгорье!
  
   Каждый увидит, как мы сойдёмся,
   Каждый увидит ,как мы разойдёмся.
   Пастух о сраженье заучит рассказ,
   И плотник его повторит не раз.
   Выходят герои на дикую схватку,
   Посмотрим ,кто свалит кого на лопатки!
  
  
   Из "Сватовства к Эмер".
  
   Песнь Скатах Кухулину.
  
   Привет тебе, герой победоносный,
   Властитель браней пеших и колёсных!
   При похищеньи множества коров
   К лихим единоборствам будь готов.
  
   Ты сокрушишь армаду Круахана,
   Когда уладам силы не достанет.
   И слава о чреде твоих боёв
   Дойдёт до наших мрачных берегов.
  
   Ты станешь новою грозой врагов Улада,
   Пример мужам, и женщинам отрада...
   Но тридцать лет - предел твоей Судьбе,
   Сверх этого я не сулю тебе.
  
  
   Из "Похищения быка из Куальнге".
  
   Разговор Медб и Фер Диада.
  
   Медб:
   Если вступишь в бой со Псом Кулана,
   То, ручаюсь собственной страной,
   Ради предстоящей битвы славной
   Отплачу стократною ценой.
  
   От служенья Круахану волен
   Клан твой впредь и до скончанья дней.
   Землю с лесом и огромным полем
   Ты получишь из руки моей.
  
   И златая фибула Коннахта
   Плащ твой будет дивно украшать.
   Всякому дары мои отрада;
   Сможешь ли теперь ты отказать?
  
   Фер Диад:
   Без поруки дар не принимаю,
   Ибо страшен будет этот бой;
   Кухулин играючи метает
   Копья угрожающей рукой.
   Я исправно копьями владею
   Средь холмов высоких и долин,
   Но стократ любого воина злее
   Пёс из Махи, дикий Кухулин.
  
   Медб:
   Храбрых шесть мужей тебе порука:
   Ими будут Кайрпре, и Домнан,
   Оба моих сына, и на руку
   Скорый в битве храбрый Ниаман.
  
   Четверо коней с прекрасной сбруей
   Крепкий слову моему залог,
   Чтоб ты стал неистовою бурей
   И осилить Кухулина смог.
  
   Фер Диад:
   Нету мне пути в кровавой жатве,
   Кто бы ни стоял передо мной,
   Прежде чем ты принесёшь мне клятву
   Морем, почвой ,Солнцем и Луной.
  
   Звон мечей геройских отзовётся
   В разуме юнца и старика;
   Вижу я, как память остаётся
   О сраженьи нашем на века.
  
   Медб:
   Мы с тобой договор заверим,
   Медлить никому сейчас нельзя:
   В длань твою, выказывая верность,
   Руки вложат риги и князья.
  
   Древки копий стягами обвиты,
   След стирают конские хвосты.
   Если верить нашему друиду,
   Верховодить в битве будешь ты.
  
   Фер Диад:
   Я чужим не верю предсказаньям,
   Жребий мой известен и без них:
   Тела моего вокруг печально
   Вьются погребальные огни.
  
   Медб, язык твой преисполнен яда
   К будущему зятю твоему.
   Сотней рвов, мертвецкою оградой
   Круахан низвергнется во тьму.
  
   Воину честь дороже вольной жизни;
   Наступила грозная пора...
   Но в печали погребальной тризны
   Ждёт меня сиянье серебра.
  
   Дай мне, Медб, всё то, что обещала,
   Дай и на богатства не скупись!
   Через битву к новому началу
   Перейдёт неистовая жизнь.
  
   Медб:
   Все богатства мира ты получишь,
   Как мои пред битвою дары,
   Прослывёшь среди героев лучшим,
   В честь твою накроются пиры.
  
   Дочь свою тебе отдам я в жёны,
   Будешь ты мне, как любимый сын,
   Если, острием твоим пронзённый,
   Упадёт на землю Кухулин.
  
   Разговор ФерДиада с возницей.
  
   Фер Диад:
   Мне дорога на поединок
   Уготована к броду реки,
   Где войны красноликой богиня
   Испустит отчаянный крик.
  
   Там, у брода, порою ранней
   Пёс из Махи противников ждёт.
   От копьём нанесённой раны
   Неминуемо он умрёт.
  
   Возница:
   Поединок с великим псобойцей
   Принесёт печальную весть:
   Из двоих, кто у брода сойдётся,
   Одному суждено умереть.
  
   Горе всякому, кто зател
   На равнину Куальнге поход.
   Над рекою твоё знамя реет,
   Но, разорвано, в реку падёт.
  
   Фер Диад:
   Не пристало быть трусом герою
   И робким внимать голосам;
   Если я не сумею вернуться,
   Значит это угодно богам.
  
   Колебание дорого стоит,
   И к твоим отговорам я глух.
   Мне наречена встреча с Судьбою,
   Укреплён мой геройский дух!
   Возница:
   Увидал я колесницу
   С дышлом лёгким, серебристым,
   А на ней трясёт десницей
   Воин с яростным лицом.
   Правит конями возница,
   Свищет в воздухе кнутом.
   Миновав Бри-Росс и Бране,
   Солнца свет разя клинками,
   Мимо Байле-н-Биле древа
   Слышны дикие напевы.
   Пёс искусный бег торопит;
   Кони отбивают дроби
   Звоном кованных подков.
   Поспешает воин, чтобы
   Проливать на землю кровь.
   Прямо в полдень к нам навстречу
   Кривоглазый взоры мечет.
   Гибель всем его врагам!
   Тяжкой будет ваша встреча,
   Горестной обоим вам.
   Минет год, как я пророчил
   Эту встречу в день урочный,
   Непомерно страшный час.
   Кухулин слюною жёлчной
   Брызжет днём и в час полночный.
   Знаю: он учуял нас!
  
   Разговор Кухулина с Фер Диадом.
  
   Фер Диад:
   Эй, кривоглазый!
   На горе себе ты приехал на битву сегодня.
   Горстями мази
   Будешь облеплен, не минет и полдня.
   Тело твоё
   Кровью зальётся над трупами ярых коней,
   И вороньё будет клевать тебя кряду множество дней.
  
   Кухулин:
   Я впереди
   Воинов младых, словно вепрь, всё крушащий кругом.
   Тяжесть воды
   Трупом твоим насладится ,ведомым на дно.
   Сотней прёмов
   Буду тебя поражать до победного взмаха.
   Тяжестью грома ты пригвоздишься к земле и содеешься прахом.
  
   Фер Диад:
   Перед лицом
   Знатных уладов, что собрались на этой равнине,
   Смертным концом
   Нынче твой путь завершится ,и тело остынет.
   Здесь на тебя
   Скоро найдётся управа моею десницей.
   Битва сия
   В памяти многих людей на века сохранится.
  
   Кухулин:
   У брода реки
   Нам поле боя готово для ярой атаки.
   Руки метки -
   Наши тела сплошь покроют смертные знаки.
   Будет ли меч
   Или копьё во деснице моей кровавленной,
   Тяжкой из сеч
   Эта предстанет тебе, о истощенный.
  
   Фер Диад:
   У Бойрхе-горы
   До наступления ночи мы будем сходиться.
   Кровью твоей
   Алчное поле вконец насладится.
   Смертный твой крик
   Сотни уладов к тебе созовёт легкотелых.
   И в тот же миг меня те признаю лучшим из воинов смело.
  
   Кухулин:
   Ты у бездны стоишь;
   Конец твоей жизни грозит очень скоро.
   Тростник и камыш
   Будут дивиться твоим долгожданным позором.
   Не водить тебе в бой
   Знатных воинов впредь, ибо лезвие целится в горло.
   И людскою молвой
   Моя слава наполнится, оную дикая ярость исторгла.
  
   Фер Диад:
   Прочь от меня,
   О величайший болтун среди воинов ирландских!
   С этого дня
   И посмертно не взыщешь ты чести, награды и власти.
   Древо твоё
   Не вознесётся над древом моим до скончания века.
   Пыль средь ручьёв,
   Слабый юнец, тебе и щекотка - помеха.
  
   Кухулин:
   У Скатах вдвоём
   Вместе мы были с тобою, стяжая премудрости боя.
   В схватках вдвоём
   Всюду мы были с тобою, друг друга достойны.
   Крови одной,
   Названый брат ,ты всегда для меня был примером.
   Худое с тобой
   Медб сотворила, отняв в наше братство священную веру.
  
   Фер Диад:
   Мало чести
   В том, если я откажусь от великого боя.
   Будут нести
   Главу твою на копье над моей головою.
   О Кухулин,
   Тяжко безумье ныне тебя охватило.
   Будешь один
   Ты виноват, если рухнешь на землю, лишившийся силы.
  
   Кухулин:
   Знаю, знаю, тяжко бремя
   Песни злого поношенья,
   Что обрушат на тебя,
   Если избежишь сраженья.
   И, как родича любя,
   Оболью я сердце кровью,
   Прежде чем схвачусь с тобою,
   Фер Диад, Дамана сын.
   Знай: отяжелел душою
   Кривоглазый Кухулин.
   Правда рушится под нами;
   Коль содеемся врагами,
   Ложе смертное - тебе.
   В мощи громовых ударов
   Ты не минешь тяжкой кары,
   Худшей из полсотни бед.
   Я бы рад рубеж покинуть
   И казать ворогам спину,
   Но я преступлю свой долг.
   В битве яростной со мною
   Тяжкой роговой бронёю
   Ни один спастись не смог.
   Финдабайр, она прекрасна,
   Но краса её опасна;
   В жёны ты её не жди.
   Ведьма Медб прекрасно знала,
   Что на смерть тебя послала,
   Сбила с верного Пути.
   Многих красота сгубила
   Дочери вождя Айлиля;
   Нынче твой черёд настал.
   Ты окутал безрассудством
   Дружбы истинной искусство,
   Коей несколько из ста.
   Пятьдесят великих воинов
   Были Финдабайр достойны -
   И Срубдайре, и Фербайт -,
   Тяжка участь их постигла:
   Смертным сном герои спят.
   Я не поднял бы оружье
   Против нашей крепкой дружбы
   Даже ради Финдабайр.
   В предвкушении сраженья
   Отдохнём под общей тенью -
   Это мой последний дар.
  
   На следующее утро, перед битвой.
  
   Кухулин:
   О Фер Диад, каков ты предо мною,
   Поистине, ты обречён на смерть!
   Как воевать со мной ты смог посметь,
   Отсчёт ночей дать гибельному бою?!
  
   Фер Диад:
   О Кухулин, питомец мудрой силы,
   Геройства свет и светоч доброты,
   Любой из нас долженствует уйти,
   Лишь только смертный час его настигнет.
  
   Кухулин:
   Медб в жёны обещала Финдабайр,
   Но дружбы не узреть в её желаньях.
   Ты в тяжкий час подвергся испытанью,
   Чтобы меня покинул битвы жар.
  
   Фер Диад:
   Я - воин и давно в бою испытан,
   И шрамы - доказательство тому.
   Я в доблести не равен никому
   Кроме тебя, о хищник ненасытный.
  
   Кухулин:
   По воле худшей из могучих королев
   Ты вышел против названного брата.
   Тебя ждёт смерть, меня же ждёт утрата;
   Безумна жатва, коль безумен сев.
  
   Фер Диад:
   Могли бы разойтись и без потерь,
   Но слово, данное вождям Коннахта,
   Увы, я не могу вернуть обратно.
   О Кухулин, что скажешь ты теперь?
  
   Кухулин:
   Мир не рождал такого короля,
   По воле чьей я б поднял меч на брата.
  
   Фер Диад:
   Не ты, о Пёс, а Медб нас предала;
   Тебе грядёт победа, ей - утрата;
   Тебя не запятнает наш позор!
  
   Кухулин:
   Но я запятнан горестным разрывом...
   Неравно вышивается узор
   Предбоевого нашего порыва.
   При подвигах моих конец твой скор!
  
   Фер Диад перед смертью.
  
   Ты не должен был убивать меня,
   О, самый искусный из Псов.
   На тебе отразится моя вина,
   На тебя падёт моя кровь.
  
   Тяжек жребий того, кто ушёл до поры,
   На ком тяжесть предательства есть.
   Мой дух отлетает в иные миры,
   Моя скорбь остаётся здесь.
  
   Я чувствую землю кровавой спиной,
   И хрипок предсмертный стон.
   Удача меня обошла стороной -
   Я насмерть тобой поражён.
  
   Диалог Лойга и Кухулина.
  
   Лойг:
   Поднимайся, о Пёс из Эмайн,
   Ты обязан быть крепок душою!
   Твой противник скончался от ран,
   Нанесённых в сраженьи тобою.
  
   Кухулин:
   К чему мне теперь твёрдость духа?
   Безумье во мне и тоска.
   Я ранил смертельно друга,
   Но думал, что раню врага.
  
   Лойг:
   Тебе подобает хвалиться,
   Чем в смерти себя укорять -
   Своей кровавленной десницей
   Грядущих врагов сокрушать.
  
   Кухулин:
   Пусть бы я руки лишился,
   Пусть лишился бы ноги,
   Чем герой с душою чистой
   Достаётся во враги.
  
   Лойг:
   Но пребудет утешенье
   Девам ульстерских дворцов:
   Избежал ты пораженья
   И вернуться к ним готов.
  
   Кухулин:
   С той поры ,как встал у Медб
   На пути с надменной силой,
   Чередой лихих побед
   Многих воинов перебил я.
  
   Лойг:
   Ты не спал глубоким сном
   И вставал с восходом Солнца,
   Лишь у брода встал шатром
   И с Коннахтом стал бороться.
  
   Кухулин прощается с мёртвым Фер Диадом:
  
   Я отдаю последний чести долг
   Тебе, мой брат. Ты жертвой вероломства
   Предстал передо мной, как из колодца
   И против сделать ничего не смог.
   Тоска нам возвела крутой порог...
   Мы смотрим на одно и то же Солнце:
   Я - здесь, а ты, возможно, в Тир-на-Ног.
  
   Мы думали: конца не будет дружбе
   Двух беззаботно-радостных юнцов,
   Когда несли у гордой Скатах службу
   И обучались у её бойцов.
   Я за тобой носил твоё оружье
   И восхищался красотою слов.
  
   Твой взор и образ, словно блеск Луны,
   Твой пыл предбоевой подобен буре.
   Ты никогда не обращался всуе
   К Богам и Холможителям страны.
  
   Тебе подобных в храбрости и силе
   Доселе не встречал я на земле.
   Что Финдабайр! Она лишь веткой ивы
   Была бы на твоём благом челе.
  
   Погибелью тебе златая пряжка
   Содеялась. Худой ты взял залог...
   Я помню, как с тобой одною фляжкой
   Мы жажде выводили долгий срок.
  
   Я помню щит с бортами золотыми,
   И доску в клетки для игры в фидхелл,
   И рукоять с камнями дорогими,
   Что сталь держала, бурю сотни тел.
  
   Я помню, лик пурпурный отражало
   Запястье небывалой красоты...
   Но ты повержен, днесь тебя не стало;
   И впредь мои ладони не чисты.
   Печальным утро нынешнее стало,
   Финалом неминуемой беды.
  
   О, если б в обученья тяжких будней
   Смогли мы снова враз помолодеть!..
   Но что гадать о том ,чего не будет?:
   Удел мужей - сражение и смерть.
  
   Всё было игрою и детской забавой,
   На всех смельчаков находил я управу,
   Но сила телесная - прочь вполовину,
   И дух боевой моё сердце покинул.
   Общими были и то, и другое
   У нас, Фер Диад, сын Дамана, с тобою.
  
   На равных мы в битвах смятенье вселяли,
   На равных разили две полосы стали,
   На равных искусство нашего боя,
   Наставники те же у нас с тобою.
   Но тяжко проклятье уладского рода:
   Повержен МакДаман мною у брода.
  
   Я трижды вдогонку войскам Круахана
   Стрелы пускал из обжитого стана.
   Но мёртв ФерДиад, и я вновь озверел;
   Идите сюда, кто отважен и смел!
   Любого, кто хочет рубеж мой пройти,
   Смерть ожидает у брода реки!
  
  
   Из "Болезни Кухулина".
  
   Речь Ангуса МакАйд-Абрата:
  
   Горестен твой вид;
   Долго ль быть болезни?
   Но она исчезнет
   С помощью двух Сид.
   Фанд, одна из них,
   Ждёт твоих объятий,
   Дева ладной стати,
   Краше дев других.
   Так она сказала:
   "Чтоб счастливой стать,
   Храброго улада
   Я хочу познать.
   Кухулин, любимый,
   Ты ко мне приди!
   Злато, яства, вина
   Сможешь здесь найти.
   Сквозь сознанья ткани,
   Что сплетают нить,
   Ратные деянья
   Суждено свершить:
   Должен явной данью
   Сон свой оплатить.
   Там, где птицы пели
   Ночью на Самайн,
   С мягкой встав постели,
   Встретишь ты Либан.
  
   Разговор Либан с неизвестным.
  
   Либан:
   Мы ищем Быстрорукого Лабрайда,
   Вождя неутомимых меченосцев,
   Где слышны боевые зоны ратей,
   И реет ткань знамён победоносно.
  
   Неизвестный:
   Я знаю, где Лабрайд направил стопы;
   Не медлит вождь Лабрайд, на подвиг скор.
   Он воинов смелых собирает, чтобы
   Войскам врага достойный дать отпор.
  
   Разговор Либан и Лабрайда.
  
   Либан:
   Привет тебе ,Лабрайд, Меч-Быстрый-В-Сече,
   Наследник предков-копьеносцев малых!
   Ты ранишь воинов, сокрушаешь славных
   И властны взоры на ворогов мечешь.
   Ты рвёшься в сечу - как ты в ней прекрасен! -
   И тёмной ночью, и ярчайшим днём.
   Ты грудь пронзаешь между тканей красных
   И тянешься за следующим копьём.
  
   Привет, тебе, Лабрайд Длинноволосый,
   Защитник слабых ,милостник сирот,
   С высокой речью, истиною рослой
   Герой, что новых битв и шрамов ждёт.
   Грохочут колесничные колёса,
   И враг домой дорогу не найдёт.
  
   Привет тебе, о светоч дивных знаний -
   О, твой каирн надменней вод морских! -,
   Финал пути геройских состязаний,
   Крушитель дерзких, зачинатель битв!
  
   Лабрайд:
   Чужда мне гордость, и чужда надменность,
   Обман гордыни разум не затмит:
   Мы против ратей сильных обречены,
   Ведёт их Эохайд Иул презренный;
   Нам предстоит труднейшая из битв.
  
   Рассказ Лойга Кухулину:
  
   Я видел страну, подобную облаку в Небе,
   Там нету обмана, и жителей мысли легки.
   Я видел войска, поющие песни хвалебны
   Владыке страны, Лабрайду Сильной Руки.
  
   На глади Луад я видел Древо Победы,
   На холме одном двуглавых увидел я змей.
   На месте условном, окутав меня вспышкой света,
   Сказала Либан: "Мил мне Лойг, но Кухулин милей".
  
   Зерно красоты - победа без кровопролитья -
   Суть Айда Абрата прекраснейших дочерей.
   С Фанд красотою никто не может сравниться,
   Сестра её всех человеческих женщин милей.
  
   Я видел бойцов, сражавшихся разным оружьем;
   Прекрасны одежды на этих светлых бойцах!
   Я виде на празднествах женщин красивых радушье
   И юношей схватки потешные в диких лесах.
  
   Я слушал сказания бардов о времени прошлом;
   И там я б остался, если б не просьба твоя.
   Мы Этне лишь с Небом и Солнцем сравнивать можем,
   Но Фанд можно сравнивать с тем, что вне бытия.
  
   Песнь Эмер.
  
   Лежит Кухулин мой недужный в постели
   Из-за видения в прошлый Самайн;
   Гаснет мой голос, руки слабеют,
   Сжимая его недвижимую длань.
  
   Тяжкая боль меня охватила,
   Сердце и кожа нещадно болят.
   Стенает, прикованный к ложу, мой милый,
   Уши не слышат, и горестен взгляд.
  
   Имболк, и Бельтайн, и Лугнасы календы
   В вечной злой дрёме, вне доброго сна,
   Лежит Кухулин, не взвидевший света,
   А я, неутешна, сижу у окна.
  
   О, восстань ото сна ,сын могучих уладов,
   Немила Конхобару дремота твоя.
   Вспомни Дом Красной Ветви, где обитал ты,
   Вспомни гордую стать твоего короля.
  
   Вспомни пиво густое, рога наполнявшее,
   Вспомни шёпот фигур на клетчатой доске,
   Вспомни храбрых возниц ,коней направляющих,
   Вспомни, как ты в леса уходил налегке.
  
   Посмотри: наступает тёмное время,
   Каждый час волшебство приближает зимы.
   Самайна сезон воцарился над всеми,
   И стёрлась граница Света и Тьмы.
  
   И долгий покой средь красот увядающих
   Силы лишает тело твоё.
   Сон черезмерный рукою стяжающей -
   Смерти глашатай, предтеча её.
  
   Встань и стряхни эту тяжкую дрёму,
   Силою пламенной воли отринь!
   Встань и покинь стены этого дома,
   Восстань ото сна, рода знатного сын!
  
   Песнь Либан Кухулину:
  
   Обитает Лабрайд над светлой водою,
   Там, где нежные девы блуждают толпою.
   Лицо его ,словно пурпур восхода.
   Он твоего ожидает прихода.
  
   Дланью отважной он сотни сражает,
   Бардов порывом своим восхищая.
   Волчью пасть скалит лютая сеча;
   Светлый Лабрайд взоры властные мечет.
  
   Всё тело его, словно зрящее око,
   Меч его - правому делу подмога.
   Тысячи копий склоняет к ногам,
   Славу стяжая себе на века.
  
   Этот герой, к врагам беспощадный,
   Рать Эохайда Иула нещадно
   Топчет копытами быстрых коней;
   Сходятся в схватках эскадры ладей.
  
   На подвиги быстрый, на пса не похож он,
   Который лишь греет обжитое ложе.
   Слабым - опора, неверным - смерть;
   Никому не под силу его одолеть!
  
   Удила коней из красного злата;
   Столбы из чистейшего серебра
   Хрустальный дворец осеняют богато,
   В нём двое правителей: Светлый Лабрайд
  
   И Файлбе Прекрасный. Сто пятьдесят
   Воинов - каждого рига отряд.
   Каждое ложе на бронзовых ножках;
   Столбы на священные древа похожи.
  
   Каждое ложе, словно свечой,
   Озаряется камнем на целый покой.
   Десятки деревьев, сплетаясь ветвями,
   Расходятся в стороны вещей волшбой.
  
   Каждое древо питает плодами
   Сто пятьдесят благородных мужей.
   Дивный тайник сработан Богами,
   В нём сто пятьдесят разноцветных плащей.
  
   Есть там бочонок с пивом весёлым
   Для изобилья волшебных пиров.
   Сколько б не пили - вечно он полон:
   Не иссякает напиток Богов!
  
   Песнь Фанд Кухулину после битвы с Эохайдом Иулом.
  
   Битву закончил дивный герой,
   К нам колесницу свою направляет.
   Мы победителя славим хвалой;
   Безбород и юн, во дворец он вступает.
  
   Не нежную песню парус поёт -
   Под колесницей, крашенной кровью,
   Грохот колёс в ушах отдаёт,
   Пыль до небес поднимают подковы.
  
   Взор от героя нельзя оторвать
   И от коней его ветроподобных.
   Полсотни яблок перстами объять
   И в воздухе ими беспечно играть
   Может герой, и пеший, и конный.
  
   Нет, никого не возможно сравнить
   С Ульстера Псом, полусидом великим.
   Землю стремятся капли кропить
   Крови с копья, что в руке его дикой.
  
   Три слоя волос на его голове,
   Юн и прекрасен герой безбородый.
   Черен меча серебром разодет,
   Шишки щита его холмам подобны.
  
   Взор его мечет семь света лучей.
   Лгут говорящие "В гневе он слепнет!"
   Чёрные густоизгибы бровей,
   Что осеняют отвагу очей -
   Словно восходы злаковых летних.
  
   Привет тебе, вепрь, несущий победу,
   Куальнге хозяин, гордость бойцов.
   Страх пораженья герою неведом;
   Сердце победы! Алый, как кровь!
  
   Тот ,кто оставил врагов на щите,
   Дочери Айда Абрата друг другу
   Наперебой говорят о тебе,
   Отпрыск божественный вещего Луга!
  
   Кухулин защищает Фанд от Эмер:
  
   (обращается к Фанд)
   Не бойся ничего, она тебя не тронет.
   Взойди на колесницу и на подушки сядь.
   От страшных в гневе женщин тебе я оборона,
   И сколько б их ни было, они отступят вспять.
  
   Эмер, моя супруга ,худое мыслит дело;
   Отважна дщерь Форгала и те, кто с нею здесь.
   Я встану на дороге, и вмиг иссякнет смелость
   Сюда пришедших с целью отнять героя честь.
  
   (обращается к Эмер)
   Я отступаю, жена, пред тобою,
   Как отступают перед друзьями.
   Я не посею вражду между нами,
   Метнув копё своею рукою.
  
   Я из руки твоей нож не отниму;
   Против меня твой беспомощен гнев.
   Слишком великой владею я силой,
   Чтобы склониться пред волею дев.
  
   Прощальная речь Фанд:
  
   Я ухожу, я должна тебя вскоре оставить,
   Не по воле своей, но по зову родных островов.
   Мой отец, Айд Абрат, в своём доме меня ожидает.
   Сидам порою несчастье приносит любовь.
  
   Горек мой час, если чувства мои не взаимны;
   Не встретив любовь, лучше уйти насовсем.
   Были герой вокруг, влекомые страстию сильной,
   Но неприступной была, отказала я всем.
  
   Муж твой, Эмер, навсегда остаётся с тобою,
   Он покинул меня, даровав предпочтенье жене.
   Я, увы, не достану впредь до Кухулина рукою,
   Но дух мой к нему устремится вовеки извне.
  
   Худое ты дело замыслила вместе с подругами,
   Сверкая ножами пред взором средь белого дня.
   Но во дворце моём сто пятьдесят молодиц между слугами,
   Девы сии не дадут в обиду меня.
  
   Скачет по морю Мананнан МакЛир,
   Житель равнины Инбира.
   Славен его могучий каирн,
   Высоко стоящий в мире!
  
   Я верной была сыну Бога морей,
   Но любовь не предскажет никто.
   Сердце взалкало смертных огней,
   И я разлюбила его.
  
   Казалось, что вечною будет любовь,
   Что некому нас разлучить,
   Когда я клялась волей отцов
   Верность супругу хранить.
  
   Златое запястье я приняла,
   Как выкуп первой ночи.
   Девиц пятьдесят я с собой привела
   В одеждах из пёстрой парчи,
   И с ними - способных к великим делам
   Пятьдесят могучих мужчин.
  
   Вижу, по морю скачет лихой,
   Невидимый взору людей,
   Всадник, покрытый пеной морской;
   Нет нужды ему в плеске ладей.
  
   Он взора людского Мананнан сокрыт,
   Но нынче он здесь, среди нас.
   Он оком своим человечество зрит,
   Он видит любого из нас.
  
   Женщины разум теряют в любви -
   Безутешна участь моя.
   Тот, к кому тянутся руки мои,
   Нынче отвергнул меня.
  
   Прощай, Кухулин, не вернусь я назад,
   Прощай и за всё прости!
   Твоим правом было любовь выбирать,
   Моим остаётся - уйти.
  
   И ты, разудалый возница, прощай!
   Любовь принесла мне беду.
   Тайным не будет уход мой сейчас:
   Смотрите, как я уйду!
  
   Из "Смерти Кухулина".
  
   Леборхам:
   Поднимаются лагены,
   Чтоб пойти на нас войной.
   О герой, в Эмайн взращенный,
   Нерушимой стань стеной
   Жителям Маг Муиртемне.
  
   Кухулин:
   Женщина, оставь меня!
   Не один я средь уладов,
   Что стяжают в битвах славу.
   У меня своя земля,
   Что взалкала обработки.
   Мне ли выступать с охотой
   К новым ранам от мечей?!
   Пост моих трудов упорных
   Твой совет бурана злей!
  
   Ниам, дочь Кельтхайра:
   Ты ,герой, сквозь все невзгоды
   Должен к бою быть готов;
   Ты один сразишь врагов.
  
   Кухулин во время облачения перед боем:
   Нет вины в плаще моём,
   Если трёт меня до крови.
   Пряжку я винить не волен,
   Коль мою задела голень,
   Кожу взрезав остриём.
  
   (обращается к коню)
   Серый-из-Махи, обычай твой не таков,
   Чтоб знаком зловещим ответ держать на мой зов.
  
  
   Леборхам:
   Не покидай нас, Кухулин,
   Лицо твоё в геройских шрамах:
   Защита Ульстеру от срама,
   Оно - спасенье от невзгод.
   Но участь горькая нас ждёт,
   И горек плач, и лёгок саван.
  
   Кухулин перед битвой:
   Что за воин под зеленым знаменем
   С очами, горящими пламенем
   Несётся навстречу нам,
   Своими новоприбывшим врагам?
  
   Эрк:
   В копьё, Ирландии мужи,
   Не время жизнью дорожить!
   Супротив нас идёт один:
   Уладский всадник Кухулин.
  
   Кенфайлад МакАйлиль после смерти Кухулина:
   Он пал ,герой ,прекрасный столп,
   Кто защищал свой дом и кров;
   Сильнее множества полков
   Он встретил сына троих Псов.
   Его отвага - след веков,
   Он страха чужд, он не таков.
   И много тысяч храбрецов
   Низвергнул в прах герой из Псов.
  
   Песнь Конала Кернаха:
  
   Если к Серому озеру мчится скакун,
   Значит, порвано множество жизненных струн,
   Значит, в щепки щиты, и в осколки клинки,
   Значит, воды обильны кровавой реки
   Вокруг рига Лугайда правой руки.
  
   Из "Исчезновения Кондлы Прекрасного, сына Кона Ста Битв".
  
   Сида (Кону):
   Беседу с юной женщиной ведёт твой дивный сын,
   С девицею, чьё племя не взвидело седин,
   С девицею, что к Кондле любовью воспылала
   И хочет увести его в страну, где нет ни жалоб,
   Ни горя, ни страданий. Отец девицы той
   Равнины Благоденствия властитель и король.
  
   (Кондле)
   Пойдём со мною, Кондла с украшенною шеей!;
   Твои персты покроют прекрасные каменья,
   Твой алый лоб украсит корона золотая,
   И до скончанья века - лишь только пожелаешь! -
   Прелестный лик и юность нисколько не увянут,
   И ясными пребудут глаза и кожа дланей.
  
   Конн (Корану):
   Прошу тебя о помощи, владыка над волшбой
   Наследник мой стал жертвою силы неземной.
   Она стократ сильнее, чем ум и власть моя,
   И ныне с неизведанным, увы, столкнулся я.
  
   Сколь царствую, не встретил досель подобных чар,
   От коих источается столь дивночистый жар.
   От них отцы страдают и гибнут сыновья;
   От этих песнопений утрачу сына я.
  
   Сида:
   Престола наследник, Кондла Прекрасный,
   Годы - правленья оплот.
   Каждого рига в конце его власти
   Смерть неминуемо ждёт.
  
   Нам, обитателям Мира Иного,
   Всех смертных тал ты милей.
   Любуемся мы ,как шагаешь ты строго
   В собрании близких людей.
   Ждёт тебя участь вечно младого
   В Стране Благодатных Полей!
  
   Давно унестись ты желаешь со мной
   По пенно-кудрявым волнам,
   В ладье поднимаясь стремительно ввысь,
   К божественным берегам.
  
   Если ты руку протянешь мне,
   Томиться - вижу - не вмочь,
   Нас радушно встретят в дивной стране
   До поры, когда встанет ночь.
  
   Долгожданному брегу глаза открой,
   Любуйся им и дивись.
   Нет в этой стране души ни одной
   Кроме женщин и юных девиц.
  
  
   Самайн.
  
   Что такое Самайн?
   Это страх перед завтрашним днём,
   Это лютая скорбь о содеянных всуе поступках,
   Это музыка в муках,
   Это ясность небес под дождём.
   Это старых бесед недосказанные слова,
   Когда шёпот шагов отдаётся раскатным эхом.
   И безудержным смехом
   Тыквенная голова
   Вдруг предстанет вместилищем духа великого Брана,
   Что наши дома от вселенского зла хранит неустанно,
   Взошедшего в мир бестолковых людей
   Из вселенских глубин.
  
   Что такое Самайн?
   Это радость прихода гостей,
   Когда бедным богатые дарят еду безвозмездно.
   Это смертная плата за нарушение гейсов,
   Когда самый великий герой
   Обедает братом своим;
   Это жизнь, что казалась игрой
   На доске, где фигуры так часто похожи на нас,
   И у каждой свой грим;
   Это грань между всепоглощающей Тьмою и яростным Светом,
   Где каждому делу свой час.
   И Боги приходят к тебе и ждут прямого ответа
   О том, кто ты есть,
   Кем был, и кем будешь, во имя кого и чего,
   И сколько лососей тебе ещё съесть
   Чтоб понять, что тебе не предназначили ни одного.
  
   Что такое Самайн?
   Это истая вера, что новый британо-ирландский год
   Будет лучше того, что прошёл;
   Это тихий, домашний накрытый стол,
   Это святость яблочных вод.
   И Рогатый Кернуннос выйдет из-за дерев,
   И рукой мне взъерошит вихры.
   И я вспомню припев
   Той песни, с которой я начал путь в иные миры.
   И последние зёрна падут, и собраны фрукты, и к празднику скот зарезан,
   И для умерших предков в доме стоит еда;
   Но даже старый осётр, которому мира наш тесен,
   Не скажет тебе никогда,
   Что такое Самайн.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"