|
|
||
Абсурдистский трагифарс в ритме блюза | ||
Зарегистрировано в РАО за N 4538 от 7.12.2000
КОСТРОМИН СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ
Ноябрь 2000 г.
"ОН И ОНА"
ТРАГИФАРС В РИТМЕ БЛЮЗА (В ДВУХ ДЕЙСТВИЯХ)
Действующие лица:
Он
Она
Мать
Отец
Ребенок
Некто
Калека
Первый музыкант
Второй музыкант
Совесть
Старость
Боль
Люди
По обе стороны сцены - фасады зданий с окнами, в некоторых окнах горит свет. В ближнем здании слева есть дверь. Она закрыта. В самой глубине сцены - огромное белое полотно. На нем нарисована Эйфелева башня. Но рисунок сильно искажен, такое ощущение, что его нарисовал ребенок. Впереди сцены, почти над первым рядом партера, висит красивое белое облако больших размеров. Накаченное, по-видимому, гелием, оно тихонько колышется под самым потолком.
Вдоль фасадов зданий справа, в сторону Эйфелевой башни, движется не прекращающийся поток людей, (актеры делают быстрый круг за кулисами, меняют какую-либо деталь одежды: плащ, пиджак, шляпу и т.д. и вновь вливаются в толпу). Против этого потока людей очень медленно продвигаются мужчина и женщина. Они постоянно сталкиваются с идущими. Чувствуется, что они устали. Наконец они выбираются из этого людского потока и, отойдя чуть влево, начинают поправлять на себе перекосившуюся местами одежду.
ОН: Фу, как же я устал! И откуда столько народу?
ОНА: В больших городах всегда много народу.
ОН: А это большой город?
ОНА: Конечно.
ОН: А куда спешат все эти люди?
ОНА: К башне, разумеется.
ОН: Что еще за башня такая?
ОНА: Та, что построил Эйфель.
ОН (удивленно): В этом городе есть Эйфелева башня?
ОНА: В любом городе есть Эйфелева башня. Нужно только спросить, где она находится, и тебе укажут направление.
ОН: А зачем его указывать? Иди себе со всей толпой, и только.
ОНА: Но это не значит, что ты попадешь к башне...
ОН (не понимая): Ты же сама сказала, что все эти люди идут к башне...
ОНА (невозмутимо): Разумеется, идут.
ОН: А мы?
ОНА: Мы идем домой обедать. Ты разве не хочешь есть?
ОН: А дома найдется что-нибудь?
ОНА: Какая разница...
ОН: Но ты же проголодалась?
ОНА: С чего ты взял?
ОН пожимает плечами. ОНА открывает дверь в здании слева. Фасад здания делает оборот, и в середине образуется большая комната. Поток идущих справа людей иссякает.
В комнате за столом сидят ОН, ОНА, МАТЬ и ОТЕЦ. Стол сервирован для обеда. ОТЕЦ читает газету. МАТЬ медленно ковыряет в тарелке вилкой, но не ест. ОН и ОНА держат столовые приборы в руках и смотрят через стол друг на друга.
ОНА: Скажи что-нибудь.
ОН: Тост?
ОНА: Стихотворение.
ОН (торжественно декламирует):
Я сразу смазал карту будня
плеснувши краску из стакана,
я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочел я зовы новых губ.
А Вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?
ОНА: Это ты сам такое придумал?
ОН: Нет, это русский поэт Маяковский, еще в 1913 году.
МАТЬ: Русский? С такой фамилией? Не стоит говорить глупости...
ОН: Мама, сосредоточься. Я сейчас скажу тебе удивительную новость.
МАТЬ отрывается от тарелки, кокетливо поправляет волосы и внимательно смотрит на НЕГО.
МАТЬ: Я готова.
ОН: Не все люди евреи, мама.
ОН смотрит на МАТЬ с нескрываемым торжеством.
МАТЬ (поморщившись): Эти, как их? (щелкает пальцами)... французы, они ведь...
ОН (перебивает): Половина французов - это арабы, армяне, негры, сербы...
МАТЬ (перебивает): Все армяне - евреи... Так говорил дядя Соломон! А уж он-то наверняка знал. (Пауза) Ты помнишь дядю Соломона?
ОН: Дядя Соломон умер за семь лет до моего рождения... Это ведь был твой дядя... Впрочем, ты так часто его упоминаешь, что я его, разумеется, помню. У меня же нет другого выбора.
МАТЬ: Это хорошо, что ты его помнишь.
ОТЕЦ: А вот у меня было много дядей, но я ни одного из них не помню.
МАТЬ: Их всех звали Анри.
ОТЕЦ: А Поль или, скажем, Серж? Почему всех Анри?
МАТЬ (пожимая плечами): Чтобы не путать. (Пауза) Дядя Соломон был очень религиозен, а все твои Анри вульгарны и непристойны.
ОТЕЦ: Откуда тебе знать?
МАТЬ: Все в мире либо религиозно, либо непристойно.
ОТЕЦ: А вот эта вилка (показывает), она не может быть религиозной, так она что - непристойна, по-твоему?
МАТЬ: Конечно. Посмотри, как она скалит зубы.
ОТЕЦ (бросает вилку): А ложка? (Вертит в руках ложку) У нее нет зубов.
МАТЬ: Посмотри, как она отклячила свой зад. Это, ты считаешь, прилично?
ОН (ЕЙ): Мне надоело. Неужели нельзя говорить о чем-то другом. И почему, черт возьми, ты всегда молчишь?
ОНА (начиная вяло жевать): А что я должна говорить?
ОН: Не знаю. Но скажи ей что-нибудь. Это ведь твоя мать, в конце концов.
ОНА (удивленно): Моя?
ОН (растерянно): А разве нет?
ОНА: Нет, конечно. Это твоя мать. Вы даже похожи. Посмотри в зеркало, сам убедишься...
Он достает из кармана зеркало и пристально в него всматривается, украдкой косясь на МАТЬ.
ОН (с облегчением): Вовсе никакого сходства!
ОНА (пожимая плечами): Тогда спроси у папа...
ОН (ОТЦУ): Папа, когда у вас родился ребенок, это был мальчик или девочка?
ОТЕЦ (опуская газету, возмущенно): Уж не думаешь ли ты, что я стану заглядывать между ног ребенку? (Пауза. ОТЕЦ вновь принимается за газету, потом с сомнением) Я католик.
МАТЬ: Евреи не бывают католиками!
ОТЕЦ (раздраженно): Я не еврей!
МАТЬ (удивленно): Разве?
ОТЕЦ (уже неуверенно): Нет, конечно.
МАТЬ: За кого же я, по-твоему, вышла замуж - за негра?
ОТЕЦ: Может, и за негра.
ОНА: Есть такое место, там даже негры евреи.
ОН (злится): Зачем ты поощряешь такие разговоры.
МАТЬ (мечтательно): Вот бы туда попасть!
ОТЕЦ (хохочет, похлопывая себя по коленкам): Это ад, да, дорогая? Я угадал ведь?
ОНА: Нет, папа, это там, за морем... (неопределенно машет рукой)
ОН: Далеко?
ОНА: Нет... Достаточно просто переплыть море.
ОН: В нашем городе есть море?
ОНА: В любом городе есть море. Главное, выбрать хорошее место, откуда можно плыть...
МАТЬ (громко): Так чего же мы ждем? Разве здесь неподходящее место? (окидывает комнату взглядом).
ОНА: Самое подходящее место.
ОТЕЦ: А как же наш дом?
ОНА: Там будет другой.
ОН: А другой дом лучше этого?
ОНА: Все дома одинаковы.
МАТЬ: Тогда надо плыть без всяких сомнений.
ОТЕЦ (ворчит): Не даете даже газету дочитать.
ОНА: Там такие же газеты.
ОТЕЦ: Ты уверена?
ОНА: Абсолютно.
ОН: А совесть?
СОВЕСТЬ: Я тут! (Выходит к ним)
ОН: Знаю, что тут. Дальше что?
СОВЕСТЬ: Как что? Я с вами, конечно?
ОНА: Мне она там не нужна.
МАТЬ: Мне тем более. (ОТЦУ) Возьми ее с собой.
ОТЕЦ: Почему я?
МАТЬ: Ты же католик.
ОТЕЦ: Я еврей.
ОНА: Хватит спорить. Ее просто надо оставить здесь.
СОВЕСТЬ: Но я не хочу оставаться!
ОНА: Когда все уезжают, кто-то все равно остается. Так бывает всегда. А у нас, кроме тебя, оставить некого.
СОВЕСТЬ: Вам будет тяжело без меня.
ОНА: Это с тобой будет тяжело.
СОВЕСТЬ (обиженно): Как хотите...
ОН: Зря вы ее так.
ОНА: Хочешь остаться с ней?
ОН: Нет, нет!
МАТЬ: Так что мы решили?
ОТЕЦ: Плывем, конечно!
Все садятся на стулья друг за другом. Впереди ОТЕЦ. В одной руке у них ложка, в другой вилка. Они гребут ими, как будто плывут в лодке. Их лица напряжены и сосредоточены. Звучит музыка. Это шикарный блюз. Постепенно они начинают грести в такт музыке. ОТЕЦ начинает дирижировать столовыми приборами.
Сцена медленно разворачивается в исходное положение.
Музыка становится тише...
Декорации - те же фасады зданий. Поменялось только одно огромное белое полотно в глубине сцены. Теперь на нем нарисована статуя Свободы. Она тоже похожа на детский рисунок. Вдоль правой стороны движется толпа людей, как и в первой сцене. Слева из двери выходят ОН, ОНА, МАТЬ и ОТЕЦ. К ним подходит КАЛЕКА. В его взгляде мольба. Он протягивает шляпу, прося подаяния. ОТЕЦ, забрав у всех вилки и ложки, кладет их в шляпу КАЛЕКЕ. Тот низко кланяется и уходит.
ОТЕЦ: Здесь много нищих и калек?
ОНА: Не больше, чем где бы то еще.
ОТЕЦ: Где же газеты?
ОНА: Их можно пойти и купить.
МАТЬ (ОТЦУ): Я с тобой!
ОН (МАТЕРИ, с иронией): Хочешь посмотреть на негра-еврея, да?
МАТЬ (оглядываясь): Это Израиль?
ОН: Это его филиал.
ОТЕЦ и МАТЬ уходят. На сцену из глубины выходит старуха. На ее лице морщины, неумело затертые косметикой. Это СТАРОСТЬ.
ОНА: Они все время ходят вместе.
ОН: Как мы с тобой?
СТАРОСТЬ: Так не бывает, молодые люди. Кого-то из вас я догоню быстрее.
ОН: А вы, собственно, кто?
СТАРОСТЬ: Старость.
ОН: А...
ОНА (испуганно): Какая еще старость? Я очень молода! Я не рожала еще даже...
ОН: Ты никогда не говорила, что хочешь ребенка...
ОНА: Я и сейчас этого не говорю. Но каждая женщина хочет ребенка.
СТАРОСТЬ: Не говорите мне о детях. Они ужасны. За ними так далеко и тяжело бежать!
ОНА: Идите-ка вы лучше за нашими родителями. Они пошли купить газету.
СТАРОСТЬ (радостно): Это я мигом!
ОН: С каких это пор ты хочешь, чтобы они постарели?
ОНА: Родители всегда стареют.
ОН (задумчиво): Если только не умирают молодыми...
ОНА: Они не умерли... А ты хочешь, чтобы вместо них постарели мы? А как же тогда ребенок?
ОН: Так ты все-таки хочешь ребенка?
ОНА: Сейчас?
ОН: (удивленно): А когда же еще?
ОНА (в ужасе): О, только не это!
ОН: Хорошо...
Подходит к людскому потоку и выдергивает из него за руку РЕБЕНКА. Поток людей постепенно убывает. На сцене остаются ОН, ОНА и РЕБЕНОК.
ОН (РЕБЕНКУ): Хочешь быть нашим ребенком?
РЕБЕНОК: Йес.
ОНА (строго): Только не надо говорить на иностранном языке.
ОН: Чем плохо, если ребенок будет знать иностранный язык?
ОНА: Хорошо, конечно. Но с собственными родителями пусть говорит нормально!
ОН: Ну вот, ты уже начинаешь его воспитывать.
ОНА (гордо): Я же мать! (РЕБЕНКУ) Хочешь кушать, дорогой?
РЕБЕНОК: Хочу.
ОНА: Тогда я сейчас пошлю папа в магазин.
ОН: Папа ушел за газетой.
ОНА: Я имела в виду тебя.
ОН (удивленно): Меня?
ОНА: Кого же еще, ведь ты его отец!
РЕБЕНОК: Папа, я хочу огромный гамбургер!
ОН: Пойдем, я куплю тебе его. (Пауза) Гамбургер? Это такой бутерброд?
ОНА (глядя, как они уходят): Боже, какое счастье быть матерью!
Появляются МАТЬ и ОТЕЦ. Они очень сильно изменились. Постарели. ОТЕЦ несет в руках газету. Он горбится и слегка трясется в коленях. МАТЬ опирается на его руку.
ОНА: Купил газету?
ОТЕЦ: Купил. Только прочитать ее нельзя.
ОНА: Почему?
ОТЕЦ: Здесь не по-нашему написано.
ОНА: Какая тебе разница?
ОТЕЦ: Да, в общем-то, никакой... (Выбрасывает газету)
МАТЬ (подбирая газету): Ты мог бы выучить этот язык.
ОТЕЦ: Увы, я слишком постарел. Для этого нужны молодые мозги.
МАТЬ: Твои мозги никогда не были молодыми... Ты, наверно, родился с постаревшими мозгами.
ОТЕЦ: Не брюзжи, как старуха.
МАТЬ: Газета может пригодиться.
ОТЕЦ: Зачем?
МАТЬ: В нее можно что-нибудь завернуть.
ОТЕЦ: Например?
МАТЬ (раздраженно): Да что угодно!
Возвращаются ОН и РЕБЕНОК. У обоих большие пакеты с едой из супермаркета.
РЕБЕНОК (гордо): Смотрите, сколько мне всего купил папа!
МАТЬ: А это еще кто?
ОНА: Это наш ребенок.
МАТЬ: А...
ОТЕЦ (нежно): А что ты любишь, малыш?
РЕБЕНОК (не задумываясь ни на секунду): Блюз.
МАТЬ: Что такое блюз?
РЕБЕНОК: Вы что, с луны? Это такая музыка.
МАТЬ: И чем же она хороша?
ОН: Вся музыка хороша.
РЕБЕНОК: Блюз слушают только парни что надо! (Пренебрежительно) Это попсу всякие отморозки!
ОНА: Не выражайся при старших, дорогой!
РЕБЕНОК: Извини, мама.
Из глубины сцены выходят два человека. У одного длинные, давно не чесаные волосы. Второй почти лысый, с серьгой в ухе. Оба одеты небрежно.
ПЕРВЫЙ МУЗЫКАНТ: Мадам, месье! Хотите послушать хорошую музыку?
ОН: А вы музыканты?
ВТОРОЙ МУЗЫКАНТ (жуя жвачку): А что, не видно, что ли?
ОН (с сомнением): Не очень-то похожи... А на каких инструментах вы играете?
ВТОРОЙ МУЗЫКАНТ: Да на всех (сплевывает).
ОН (опять с сомнением): Так не бывает...
ВТОРОЙ МУЗЫКАНТ: В этом городе только так и бывает, гринго.
ОН: Я не латинос!
ОНА: Что ты привязался? И вообще, ты же не любишь разговоры про национальности. Пусть сыграют что-нибудь... Может, нам всем понравится...
РЕБЕНОК: А можно блюз?
ПЕРВЫЙ МУЗЫКАНТ (треплет РЕБЕНКА по плечу): Конечно, парень. Именно блюз... Блюз для настоящих парней, так?
РЕБЕНОК радостно кивает головой. ВТОРОЙ МУЗЫКАНТ куда-то уходит на несколько секунд, потом появляется вновь. В руках у него магнитофон. Играет прекрасный блюз...
Все долго с наслаждением слушают. Когда композиция заканчивается, ВТОРОЙ МУЗЫКАНТ протягивает руку.
ВТОРОЙ МУЗЫКАНТ: А теперь пришла пора немного заплатить за это море удовольствия.
ОН: Но ведь это была просто магнитная запись, и все.
ВТОРОЙ МУЗЫКАНТ: А ты, гринго, хотел, чтобы мы притащили с собой целый оркестр?
ОН: Нет, конечно, но...
ВТОРОЙ МУЗЫКАНТ (перебивает): В этом городе все зарабатывают деньги как могут. Такова наша конституция!
МАТЬ: Конституция? Опять что-то неприличное, да?
ОТЕЦ: Ты, как всегда, путаешь.
МАТЬ: Когда это я путала что-нибудь? На себя посмотри!
ОНА: Хватит вам! (Дает деньги ВТОРОМУ МУЗЫКАНТУ)
ПЕРВЫЙ МУЗЫКАНТ: Благодарю, мадам... Еще немного музыки?
ОН: Хватит, пожалуй.
ПЕРВЫЙ МУЗЫКАНТ: У нас огромный репертуар!
РЕБЕНОК: Я хочу еще послушать блюз.
ОН: Я куплю тебе плеер с наушниками.
РЕБЕНОК (счастливо): Это правда, папа? Ты не шутишь?
ОНА: Папа у нас никогда не шутит, дорогой. Не волнуйся, купит, раз пообещал (повернувшись к музыкантам, холодно) До свидания.
МУЗЫКАНТЫ уходят.
РЕБЕНОК: Я опять хочу кушать!
ОН (озабоченно): Уж не болен ли он?
ОНА: С чего ты взял?
ОН: Так ведь только что ели...
ОНА: Ребенок растет. И ему нужно хорошее питание. (РЕБЕНКУ) Сходи куда-нибудь с бабушкой и дедушкой.
РЕБЕНОК: А можно в "Макдональдс"? Там такие гамбургеры!
ОНА (родителям): Что стоите? Не слышите разве? Ребенок хочет в "Макдональдс".
МАТЬ: С тех пор как ты завела ребенка, ты стала такой нервной...
ОНА: Просто я забочусь о своем ребенке! И ничего удивительного. Разве ты, мама, не была такой?
МАТЬ: Я уже не помню, дорогая. Я слишком стара.
МАТЬ, ОТЕЦ и РЕБЕНОК уходят. ОНА ходит по сцене. Потягивается.
ОНА: Боже, как я устала!
ОН: Путешествия всегда утомляют. К тому же, мы завели ребенка...
ОНА: О каком путешествии ты говоришь?
ОН: Но ведь мы жили в другом городе.
ОНА: Почему ты так думаешь?
ОН: Посмотри хотя бы туда (показывает на статую Свободы).
ОНА (с интересом): И что там?
ОН: Ну... Думаю, какая-нибудь электроника в голове, много лифтов...
ОНА: А в свечке, которая в руках?
ОН: Это факел.
ОНА: Какая разница.
ОН: Там, я думаю, тоже какой-нибудь научно-технический прогресс...
ОНА (поучительно): Научно-технический прогресс там, где живут вот такие люди (растягивает краешки своих глаз пальцами). И они говорят... (Что-то долго говорит по-японски).
ОН: Что ты сказала?
ОНА: Откуда я знаю? (Пауза) А может быть, она вообще пустая?
ОН: Кто?
ОНА кивает на статую Свободы.
ОН: Она не может быть пустой. Посмотри, какое у нее выражение лица...
ОНА: Какое?
ОН: Как будто у нее болит голова.
ОНА: Потому что набита всякой дрянью?
ОН: Не только... Ей надоело встречать все время таких, как мы...
ОНА: Мне жаль ее...
ОН: Мне тоже...
К ним подходит мужчина. Это КАЛЕКА. Но он одет в женскую одежду. Высокие каблуки у туфель, черные чулки в сеточку, короткая кожаная юбка, яркая кофта. На лице много косметики.
КАЛЕКА (ЕМУ): Прогуляемся, голубок?
ОНА: Я ведь видела вас раньше? (Удивленно) Вы тот самый калека!
КАЛЕКА: То была работа. В этом городе каждый зарабатывает как может!
ОНА: А сейчас вы не на работе?
КАЛЕКА: Сейчас? Почти нет... (ЕМУ) Ну и зануду ты себе нашел! (Пауза) Так ты идешь или нет?
ОН: Конечно, иду!
Уходят. ОНА остается одна. Вдоль правой стороны опять движется толпа людей. Только на этот раз все идут в другую сторону, лицом к залу. На всех надеты одинаковые безликие белые маски. ОНА пытается идти против течения, но ее очень скоро выталкивают. Это повторяется еще два раза. Наконец она просто подходит к людскому потоку. Стоит молча и отрешенно. Потом, как человек, принявший внезапное решение, делает шаг и вытаскивает за руку человека из толпы. Снимает с него маску. Это ОТЕЦ. Она обнимает и крепко целует его.
ОНА: О, папа, как я соскучилась!
ОТЕЦ: Я тоже, дорогая.
ОНА подходит к движущейся толпе и одного за другим вытягивает людей. Снимает с них маски. ЭТО МАТЬ, ОН, РЕБЕНОК и КАЛЕКА.
ОНА одевает КАЛЕКЕ маску и вталкивает его обратно в толпу. Людской поток постепенно редеет и прекращается.
ОНА (кричит): Почему вы все меня бросили?
Все начинают говорить одновременно.
МАТЬ: Мы ходили с внуком в "Макдональдс", что тут такого?
ОТЕЦ: Слушай, ты не поверишь, какую гадость они едят! Просто несъедобно! Ни тебе устриц, ни мидий и супа из морских ежей! Только какие-то котлеты с булкой. А вместо прекрасного легкого "Бордо" - приторная темная жидкость в стаканчиках из пластмассы. Как они это поглощают - загадка!
МАТЬ (отвечая ОТЦУ и не обращая внимания на речи остальных): Так захотел ребенок. Я что, не могу побаловать собственного внука?
РЕБЕНОК: Мама, у меня болит живот. И меня пучит. А дедушка говорит, что так и должно быть от такой еды. Но ведь я все время это ел, и живот не болел. А сейчас ужас как болит, почему?
БОЛЬ: Потому что я здесь (выходит к ним).
РЕБЕНОК: А кто ты такая?
БОЛЬ: Боль...
РЕБЕНОК: Я не хочу, чтобы болело... (хнычет)
БОЛЬ: Все не хотят...
МАТЬ (набрасывается на БОЛЬ с кулаками): Это мой внук, убирайся!
БОЛЬ (обиженно): Еще позовете. (Уворачиваясь от МАТЕРИ) Ухожу, ухожу.
БОЛЬ уходит.
ОН: Я просто прогулялся по городу. Здесь кругом такая суета! Зато я купил ребенку плеер...
РЕБЕНОК (кидается ЕМУ на шею): Спасибо, папа!
ОНА (кричит): Хватит! Хватит! Замолчите все хоть на одну секунду!
Все замолкают и удивленно смотрят на НЕЕ.
ОНА: Я не могу здесь больше находиться! Меня тошнит!
МАТЬ (озабоченно): Может, ты опять беременна, дорогая?
ОН: Что значит - опять? Она никогда не была беременна!
МАТЬ: А ребенок? Я что, по-твоему, дура, да? Не знаю, как дети появляются?
ОТЕЦ (примирительно): Успокойтесь... Мне, признаться, здесь сразу не понравилось, как только газету купил. Так что можем уплыть...
ОНА: Только не морем, только не морем! (Пауза) Боже, как меня тошнит!
ОТЕЦ: Можно и не морем.
МАТЬ: А что, полетим? (Пауза) Я боюсь летать.
ОНА: Почему?
МАТЬ: Столько катастроф...
ОНА: Люди гибнут, только когда они внутри самолетов.
МАТЬ: Правда?
ОНА: Да.
Они садятся на пол друг за другом. ОТЕЦ первый. Вытягивают руки в разные стороны.
ОТЕЦ: Все готовы?
ВСЕ: Готовы!
ОТЕЦ: Тогда летим.
Они делают плавные синхронные движения руками. РЕБЕНОК вытаскивает из кармана плеер и надевает наушники. Слышна прекрасная мелодия. Это блюз Возможно, "Гуд бай, Америка!" "Наутилуса", но только музыка, без слов..
Декорации - те же фасады зданий. На огромном белом полотне в глубине сцены нарисован Кремль. Похоже, и его рисовали дети. На сцене те же. Встают с пола, разминаясь.
МАТЬ (заботливо): Тебя не укачало, дорогая?
ОНА (тихо): Немного.
МАТЬ: А здесь есть евреи?
ОТЕЦ: Опять ты за свое!
ОН: Полным-полно. Многие, правда, уехали отсюда. Но там, куда они уехали, их евреями не считают.
МАТЬ: Почему?
ОН: Они и сами теряются в догадках.
ОТЕЦ (МАТЕРИ): На-до-е-ло! (кричит) У меня не стоит, (все посмотрели на ОТЦА. Он, немного смущенно) не стоит вопрос о национальности, и тебе пора заканчивать, пока не свихнулась на этом!
ОН, ОНА и МАТЬ смеются.
РЕБЕНОК: Почему все смеются, мама? Я тоже хочу смеяться, объясни мне.
ОНА: Понимаешь, дорогой, дедушка сказал двусмысленность.
РЕБЕНОК: Как это двусмысленность?
ОНА: О Боже! (ЕМУ) Объясни ему.
ОН: Почему я?
ОНА: Ты же мужчина!
ОН: А ты мать!
ОНА (в сердцах): Надо было завести ребенка постарше.
ОН: Лет тридцати, да?
ОНА: Что за грубые намеки, да еще при ребенке...
РЕБЕНОК: Папа, мама, не ссорьтесь! (Начинает плакать) Вы уже не любите меня больше?
ОНА: Ну что ты, дорогой! (Прижимает РЕБЕНКА к себе) Успокойся!
РЕБЕНОК: Но раньше вы никогда не ссорились...
ОНА: Все когда-нибудь случается впервые. Не надо, главное, этого бояться. Все будет хорошо.
ОН (осматриваясь по сторонам): Мне кажется, здесь дома красивее.
ОТЕЦ: Наверно, когда-то весь город был белокаменным. А уже потом все это...
ОН: Что?
ОТЕЦ: Стекло, бетон... Все города теперь похожи друг на дружку, как близнецы.
МАТЬ: Уточни, пожалуйста, какие близнецы: однояйцовые, двухяйцевые, а может, сиамские?
ОТЕЦ: О чем ты?
МАТЬ: О том, что мне здесь тоже нравится. Я уже стара и решила больше никуда не отправляться. (Пауза) Да... Останемся здесь.
ОТЕЦ: Я вполне согласен. Здесь и в метро лучше.
ОНА: Откуда ты знаешь?
ОТЕЦ (важно): Газеты надо читать.
ОНА: Но я не хочу здесь оставаться навсегда.
МАТЬ: Почему?
ОНА: Посмотрите, как здесь грязно.
ОН: Не более чем в других городах.
ОНА: Здесь холодно.
ОН: Люди живут еще севернее и приспосабливаются. Надо теплее одеваться.
ОНА: Я не хочу одеваться! Я буду потеть!
ОН: К тому же, у нас кончились деньги. Я не знаю, можно ли заработать в этом городе.
ОНА: В любом городе можно заработать!
К ним подходит НЕКТО.
НЕКТО: Извиняюсь, случайно слышал ваш разговор. Вам надо заработать? Нет ничего проще! Две недели на Тверской (смотрит на НЕЕ пристально), и можете ехать всей семьей куда душа пожелает.
ОНА: Я согласна.
ОН: Но ты не спросила, что за работа.
ОНА: Какая разница!
НЕКТО: Не волнуйтесь, работа самая, что ни на есть прибыльная. И ничего такого, что могло бы не понравиться мадам. (Пристально смотрит на НЕГО) Вас, молодой человек, тоже можно задействовать.
ОН: Без вас обойдусь.
НЕКТО: И как же, если не секрет? (Со смехом) По вокзалам пойдете?
ОН: В этом городе есть вокзалы?
НЕКТО: В любом городе есть вокзалы. Нужно только спуститься в метро. Оно довезет до нужного.
ОН: Нам не нужен никакой вокзал.
НЕКТО: Тем более довезет. (Поворачивается к ней) Так вы идете со мной или передумали?
ОНА (поспешно беря НЕКТО под руку): Конечно, конечно...
ОНА и НЕКТО уходят. Вдоль правой стороны, из глубины сцены опять движется поток людей. Все в масках. Но это другие маски. Они не безлики. Одни из них веселы, другие грустны, но больше всего угрюмых масок.
ОН пытается идти против течения. Его выталкивает толпа. Он пытается вновь, но с тем же результатом. ОН останавливается и начинает выдергивать по одному людей из потока. ОН снимает с них маски, но это все чужие, незнакомые люди. Опять надевает им маски и вталкивает назад в движущуюся толпу. Наконец ОН вытаскивает за руку женщину в маске, раскрашенной под шлюху. Снимает с нее маску. Это ОНА. Макияж на ней почти такой же, как маска. Они обнимаются, и что-то тихо шепчут друг другу. Людской поток постепенно иссякает.
ОН и ОНА о чем-то бурно разговаривают, но слышны лишь отдельные слова и фразы "Прямо в мужском туалете", "Ужас", "Это стоит всего 20".
ОН (возмущенно): Всего двадцать? Да, на таких расценках далеко не уедешь...
ОНА: Вот и я говорю... А они мне... (Показывает синяк под глазом)
ОН нежно берет ее голову в руки и целует сначала просто в глаз, потом страстно в губы.
ОТЕЦ (покашливая): Молодые люди, вы здесь не одни.
ОНА: И что?
МАТЬ: И здесь ребенок.
РЕБЕНОК: Да, я здесь.
ОНА: Что будем делать?
ОН: Они решили остаться...
МАТЬ, ОТЕЦ и РЕБЕНОК кивают утвердительно головами и улыбаются.
Правая половина сцены развернулась. Это вокзал. Суета. Много людей, чемоданов, сумок. Диктор объявляет прибытие каких-то поездов.
ОН, ОНА, МАТЬ, ОТЕЦ и РЕБЕНОК медленно идут между людьми.
ВСЕ вместе (громко): Люди добрые, мы сами не местные. Очутились в вашем городе случайно. У нас ребенок (показывают на него пальцами). Он не ел несколько дней. Помогите, Христа ради, кто чем может!
И в том же духе еще несколько раз. На них никто не обращает внимания, кроме мужчины в форме милиционера, который вяло грозит им резиновой дубинкой. По нему видно, что он скучает.
ОН: Да, плохие дела...
К ним подходит женщина неопределенного возраста. Это БОЛЬ.
БОЛЬ: А вы сдайте их в дом престарелых.
ОН: У нас нет денег.
БОЛЬ: Здесь они и не нужны. Я вам сейчас помогу, это мой долг.
БОЛЬ подходит к ОТЦУ и сильно бьет его коленом в живот. Тот валится на пол со стонами.
МАТЬ: Что с тобой?
ОТЕЦ: Боль... Такая невыносимая. Может, аппендицит?
К ним подбегают двое мужчин в черных костюмах. Спереди на костюмах крупно написано белым "Ритуальные услуги. Телефон 03". У мужчин гроб. Они кладут туда ОТЦА.
МАТЬ: Что вы стоите? Вызовите "скорую", отец умирает!
ОНА: Он не умирает, мама, ему просто больно, это пройдет.
Мужчины из "Ритуальных услуг" выкидывают ОТЦА из гроба на пол и уходят, унося с собой гроб.
МАТЬ: И это вся ваша жалость?
ОНА: Это больше, чем жалость. (Пауза) Вы будете жить среди себе подобных. Вдвоем. В городе, в котором сами решили остаться.
МАТЬ: Ты уверена?
ОНА: Конечно.
МАТЬ: Это другое дело, пусть себе тогда корчится.
Нагибается и смотрит на ОТЦА. В это время милиционер по рации вызывает "скорую".
ОНА (машет родителям): Пока!
ОН: Мы были плохими детьми, но любили вас.
МАТЬ: Только не надо сцен прощания. Я старая женщина и не выношу сантиментов.
ОН: Пожелай нам чего-нибудь.
МАТЬ: Проваливайте! Мне никогда не нравился ваш союз, но вы ужились. Сумейте и помереть вместе.
ОНА: В один день? Как в сказках?
МАТЬ: Да хотя бы и так. Проваливайте, говорю. Я должна быть с отцом.
ОН, ОНА и РЕБЕНОК медленно уходят, ни разу не оглянувшись.
Декорации, как в начале пьесы. В глубине сцены, где были полотна с рисунками, теперь просто белое полотно. На нем ничего нет. Впереди сцены на полу лежит большое облако, которое все время до этого висело вверху, оно блестит и переливается под лучами света.
ОН, ОНА и РЕБЕНОК стоят рядом.
ОНА (РЕБЕНКУ): А что будешь делать ты, дорогой?
РЕБЕНОК: Я тоже остаюсь.
ОН: Но здесь не играют блюз.
РЕБЕНОК: Блюз играют везде...
Достает из кармана плеер и надевает ЕМУ наушники. Звучит музыка. Качество записи плохое. Но это все же блюз Возможно, куплет из песни группы "Чиж и К". Но из-за плохого качества записи слышны лишь обрывки песни:
Я искал тебя здесь и там
И думал, свихнусь...
Когда кидает любовь -
Остается блюз...
.
ОН: Не самый лучший блюз (снимает наушники).
РЕБЕНОК: Блюз не бывает плохим. К тому же, они научатся. Ведь вначале блюз был чисто негритянской музыкой, а теперь его с успехом исполняют и белые.
ОН: Но не так, как негры...
РЕБЕНОК: Не так (пауза). Блюз - он разный. Здесь тоже научатся.
ОНА (неуверенно): Но ребенок должен быть с родителями.
ОН: Не всегда... Детям надо чаще давать возможность принимать самостоятельные решения. Тогда они вырастут более приспособленными к этому сложному миру... Иди, малыш, иди своим путем...
РЕБЕНОК уходит.
ОНА: Ты считаешь этот мир сложным?
ОН: А ты нет?
ОНА: Мир прост. И всегда был таким. Человек сам создает себе сложности.
ОН: Это может касаться психики человека, бытовых проблем, даже войн. Ну а как быть с катаклизмами?
ОНА: Их не существует.
ОН: И нет землетрясений, наводнений, смерчей и цунами?
ОНА: Конечно, нет.
ОН: А как же миллионы жертв?
ОНА: Они все равно умерли бы. Какая разница. Это лишь вопрос времени.
ОН: Зачем же тогда живем мы?
ОНИ садятся на облако лицом к зрительному залу. ОН поворачивает голову к НЕЙ и берет ее лицо в руки, всматриваясь.
ОНА: А мы и не живем... С чего ты взял?
ОН: Я могу ущипнуть тебя, чтобы ты поверила, что живешь.
ОНА: Где?
ОН: Что где?
ОНА: Где живу?
ОН: Здесь. Сейчас. Со мной.
ОНА: Ты уверен?
ОН: В чем?
ОНА: Что мы здесь?
Пауза
ОН: Мне секунду назад казалось, что уверен, а сейчас, признаться, и не знаю даже...
ОНА: А что изменилось за эту секунду?
ОН: А как ты думаешь?
ОНА: Я думаю... ничего. (Пауза) Посмотри лучше туда (показывает рукой назад, не оборачиваясь).
ОН поворачивает голову назад. На огромном белом полотне проецируется изображение из начала пьесы. За накрытым столом сидят ОН, ОНА, МАТЬ и ОТЕЦ. Позади них - Эйфелева башня. Видно, что они о чем-то разговаривают. Но звука нет. Только музыка. И это блюз...
ОНИ так и сидят, замерев. ОН смотрит на экран, а ОНА в зал и улыбается.
ПОСЛЕСЛОВИЕ: Когда актеры выйдут на поклон, они запускают облако в зрительный зал. Оно поднимается вверх, медленно покачиваясь.
Ноябрь 2000 г.
г. Орел
ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА
(Его можно использовать при составлении программки, рекламы, афиши к спектаклю. А можно вообще не использовать)
- Эту пьесу не стоит смотреть в ожидании интересной интриги, ибо ее там нет.
- Эту пьесу не стоит смотреть, надеясь на оригинальные философские измышления, ибо их тоже там нет.
- Эту пьесу не стоит смотреть семитам и антисемитам, ибо упомянутый в пьесе национальный вопрос не устроит ни тех, ни других.
- Эту пьесу не стоит смотреть со скуки, ибо она не прибавит ни радости, ни оптимизма.
- Если вы считаете себя "абсолютно нормальным" - эту пьесу и вовсе не стоит смотреть.
- Но театр способен сгладить все огрехи и просчеты своих многочисленных авторов. Вот уже столько лет он радует собой многих, самых разных людей. Может, вы из их числа? Тогда стоит попробовать!
С. Костромин
Ноябрь 2000 г.
г.Орел