Над обомлевшею зимою
Висела аспидная мгла.
В попытках стать самой собою
Трава во мгле изнемогла.
Зерно, исполнено избытком,
Чревато будущим листком.
Едва противилось попыткам
На волю вымахнуть ростком.
В кромешных норах и зверятам
Хотелось, как ни говори,
Понять и ухом — но и взглядом —
Суть слова мамина «Смотри!»
Зима же так стремилась — малость,
Ещё на миг — продлить свой бег...
Но ветер! — и зима сломалась.
Но солнце! — и поддался снег.
И бормоча на стыках жарко,
На юг стремились поезда...
И грозно, медленно и ярко
Упала зимняя звезда.
В своей стране
А вообще-то я имею право
Не плоше, чем положено мне, жить:
Хочу — налево, а могу направо,
Хочу — смеюсь, могу и потужить.
Старался я не делать людям плохо —
И люди не вредили шибко мне:
Меня лепила из себя эпоха —
Я жил в такой, как родился, стране.
Не оправданье! Что тут оправданье:
Я, как умел, люд и зверьё любил —
И не рождал фальшивые рыданья,
Хотя и не всегда веселым был.
Ни Родину, ни мать не выбирают —
И уж, конечно, для себя судьбу:
Судьба с тобой тоскует и играет...
Я закушу и душу и губу —
И всё прощу и Родине, и маме,
И жизни, что как водка натощак...
А солнце этак отразилось в раме,
Как добрый смех у Господа в очах.
Ну и что ж!
Пусть не скажешь: много видел,
А ведь всё же, всё же был.
И не многих я обидел,
И добра не позабыл,
Сам успешный и не очень,
Грел я сирых под крылом —
Не в расчете, между прочим,
На спасибо за углом.
Был мой дом распахнут сроду —
И обкраден: ну так что ж!
Моему ли мстить народу,
Что к иной судьбе негож?
Мы по детству шли босые,
Да и нынче кто мы есть?..
Выздоравливай, Россия —
Вспомни долг и стыд, и честь!
Не коплю в себе обиду
Я — твой сын уже седой...
К долгу мамину я выйду —
И опять я молодой.
У живой воды
Только скорость меня спасет.
А иначе известна участь:
Отрицательная плавучесть
В омут кинет и унесет.
И тогда лишь бы разом, вдруг
Пресеклось на ходу дыханье...
Не спасательный нужен круг —
Лишь воды живой колыханье
Да буруны вослед пловцам —
Тем, кто и впереди, и подле...
За минуту догнав на воле,
Как торпеда, летит пацан.
В сумерках
Кажется, и жизнь была не красной,
А обидно покидать ее,
Вволю не испив зари прекрасной
И вечерних сумерек хмелье.
И тавтологическую рифму
Не досадно ощутить на вкус,
Будто грудь не вовсе юной нимфы,
Как зубов ее шальной укус.
Пусть не мне и солнышко сияло
И не мне лукавила луна...
Но ведь было — мама обнимала,
Но пыталась верной быть жена.
У меня претензий нету, мама.
Что судьба подменная, не та...
Так что в общем ничего, нормально:
Жизнь по жизни и пережита.
Было дело
Душе какое дело
До стынущего тела! —
Она и знать не знает
Про злую боль в костях:
Летит, как встарь летела,
Поет, что не допела,
Не зная, что не дома,
Не веря, что в гостях.
А телу эти штуки —
Ну просто вяжут руки,
А телу бы улечься,
Поныть да постонать...
Но им не жить в разлуке
До финишной излуки,
И что душа — на небе,
Не будет тело знать.
Неужто было дело,
Что тело тоже пело?
Так и живи
Горевать, без конца горевать...
А куда же счастье девать?
Жизни радоваться без конца...
Но ведь ты же не вечный пацан?
Как придется, так и живи...
Только — лишь бы — не мимо любви.