Опять заманчиво и страшно
Внушает чей-то голос мне,
Что в мире просто все и ясно,
Все слышно в честной тишине.
И надо просто не бояться
Из рук Творца судьбу принять:
Над горем вольно рассмеяться,
В слезах печали просиять.
Возвращение
И столько лет копилось,
И столько лет кипело —
И вот теперь открылось,
Ко времени приспело.
Нет, мама, сын — не шизя,
Не плачь без беспредела...
А видно, каждый в жизни —
Для своего удела.
С Голгофы
Неужто, чтоб услышали,
С Голгофы надо говорить?
А если ветер по-над крышами
Начнет метаться и зорить?
А если робкий взгляд ребенка
Не смеет выразить любовь?
А слышите, как в смехе звонком
Простукивает градом боль?
Да просто некому — ну некому! —
На плечи руку положить...
Бьет капля в каплю, и поэтому
Бывает невозможно жить.
Ни до кого не достучаться
Сквозь толщу чистого листа,
И тени новые ложатся
На тень распятого Христа.
Ни ветра, ни дождя над крышами.
Недвижна паутинки нить...
Неужто, чтоб тебя услышали,
С Голгофы надо говорить?
Простые слова
Иду к простым словам, но это так не просто:
И плоть моя слаба, и на душе — короста.
Ум с детства развращен пустыми словесами
И не отягощен общеньем с небесами.
Иду к простым словам с открытым сердцем к людям:
— Довольно драться нам, — вдруг и людьми побудем.
Иду к простым словам и к людям обращаюсь:
Простите мою ярость, и я прощаю вам.
И юность вдаль ушла, и дышит в спину старость...
Пусть жизнь нас обожгла, потерпим еще малость.
Стихи прощанья и прощенья
Борису Попову
Ребята, вы не правы,
И ты, Борис, не прав:
Прекрасно пахнут травы,
Пока не тронешь трав.
Пока нам лень увлечься
Обманом сладких слов
И с шлюхою улечься —
Не будем без стихов.
Никто нас не заставит
От боли не кричать.
Важней уважить память
И просто помолчать.
Как жалко мне, ребята,
Напрасных наших лет.
Но что кричал в сердцах ты,
На то ответа нет.
Нас губят не утраты,
А только боль о них...
Так помолчим, ребята,
О синяках своих.
На рубеже
Сейчас бы нам не одичать в беде,
Не впасть в маразм отчаянья и злобы
И не искать опять виновных, чтобы
Вменить им прежний наш лихой удел.
И что изменишь, право, от того,
Что с кем-то поменяешься местами:
Зла в мире не убавится, не станет
Счастливых больше ни на одного.
Посыпать пеплом голову себе,
А солью — раны неугодных ближних?..
Как поделить на избранных и лишних
Нас — кто попал на роковой рубеж!
Нам только бы не озвереть в беде,
Не охмелеть бы нам в пылу ристалищ.
Всяк на планете этой — сотоварищ
Тебе и мне... Но ближние-то где?
«Пусть назовут меня недобрым...»
И снова, как во время Сталина,
Ждет синекура похвалы.
Ни опытнее,
Ни умней не стали мы,
Мы всё — безрогие козлы.
Пусть заклеймят меня недобрым,
Пусть бессердечным назовут...
Но отчего погибли обры
И как потомков их зовут?
У зеркала
Довел свою страну до дна? — молчи!
Не о судьбе посмертной хлопочи:
Что бестолку замаливать грехи
И табурет пинать из-под стрехи...
И что напрасно пред собой лукавить
И водкой совесть в ужасе глушить,
Когда в беспамятстве доносит память
Вздох мамы: «Сын, ты не сумел прожить».
Да если бы я просто не сумел! —
Ведь знал, как надо, — не хватило силы:
Я там употреблял перо и мел.
Где надо было — сердце, кровь и жилы.
И мне не оправданье — в сердце клин! —
Что был таким, увы, не я один.
«Живем в смешное время...»
Нэмиру Голланду
Напрасно бились лбом
В глухую эту стену:
В правителе любом
Одни и те же гены.
И ты хоть петлю правь,
Ты заливайся в доску,
А всё одно их славь.
Приглаживай им шерстку.
Я только вот о чем,
Зайдясь от смеха, плачу:
Кто был над палачом,
Тот и теперь — в удаче.
Завидовать грешно
Сквернавцу и пилату.
Не жажду мести, но —
Кому нести расплату?
Он снова на коне
И снова получает,
А лагеря по мне —
По вольному — скучают.
Недаром никого
Нет из шестидесятых:
Их заняло шитво —
На робы шьют заплаты.
Да, мы с тобой, Нэмир,
Живем в крутое время:
Пропал ориентир
И иссушилось семя.
Ну до того смешно,
Что и не до молитвы...
Господь нас слышит, но
Не с нами говорит он.
В гостях
На высшую точку любви
И на гибель
Приходим нагими —
Томимы мечтами благими,
Твердящими гимны.
Такими уж мы родились
И сгинем такими:
Под рванью, под сканью,
Под высшей «фирмой»
Мы ходим нагими.
Все болести мира
Я чувствую кожей самой, —
Господь, помоги мне!
Приходим мы в гости,
Уходим — навеки — домой.
Оставив лишь имя:
Кто «фирменный»,
Кто с побирушьей сумой —
Уходим нагими.
«Кому скажу...»
Кому скажу: «Ты — свет моих очей,
Ты — жизни смысл,
Ты — цель деяний Божьих,
Свеча, что поглощает мрак ночей,
Ты — оправданье дней пустопорожних»?
Кому скажу, когда уже нельзя
И подойти к предмету разговора...
А подступать к тебе в обличье вора
Я не могу —
Истратил сердце я
В метаниях между «нельзя» и «нужно"...
Как нынче на душе моей остужно
В напрасном ликованье бытия!