Кошкина Агния Александровна. Сказка о Властице Премудрой

Агния Кошкина

Сказка о Власти?це Прему?дрой,

дочери царицы Орио?ны и царя Галантари?.

Царствовал коварный человек.

Долго жил, не помнит сколько век.

От чего ж тот царь был крепко злой?

И откуда взялся рок такой?

Долго ль правил? Где? И посему

Сказ о нем сейчас я заведу.

Часть 1.

На рожденье княжича Всеслава

Вздумалась великая пурга.

Одевало снежным покрывалом

Все дороги, веси и дома.

Белоснежным бархатным узором

На окне мороз нарисовал

Терем дивный, мир другой, подводный...

А на утро весь узор пропал.

Рос Всеслав на нрав не княжим сыном:

Не ласкало взгляда щедрое житье.

Он спешил сбежать в леса пустынны

Слушать молча пенье соловьев,

К струнам гуслей в мыслях приклониться

И играть в звучанье дивной тишины,

Музыкой души с природой слиться

У смолистой вековой сосны.

Меч любил подаренный, пудовый.

Как поднять лишь смог - пошел с ним в бой

То с бочонком залитым медовым,

Ну а то с живою головой.

Ни потехи ради он тренировался,

А чтоб послужить земле вполне.

Воином отважным стать собрался,

В поле биться на лихом коне.

Захотел он сделать царство самым сильным

И прославить мощь, воспеть свои края,

Чтоб ходили люди и дивились -

"Что же за чудесная земля?"

Да все думалось ему в тени сосновых,

Что сноровка с силой - не дадут побед.

И искал, спрошал, он воинов толковых,

Да никто не дал ему ответ.

Все одно: тут надо быть умелым,

Постараться в битве обмануть.

Добавляли слов "отважным", "смелым",

Да не ту искал ведь княжич суть.

Много времени прошло; и так и вырос.

Стал жених кому, княгине - любо глаз.

Каждый дочь свою Всеславу в жены выдаст

И в приданное богатства все отдаст.

А Всесла?в уже не в малых летах

Долго боя да сражений ждал,

Но один его отец уехал,

Сына на войну с собой не взял.

"Ты еще на поле преуспеешь,

А пока перечить мне не смеешь.

Будь при матери, и жди теперь вестей.

Как вернусь, закатим пир в пять дней".

Год прошел и два - а вести нет.

"Обошел, поди, наш князь весь белый свет.

А к себе, в далекие края

И не тянет". - Так твердит молва.

Убежал Всеслав от сплетен снова в лес,

Взял он гусли, что привез с морей отец.

Под сосною сел, завел печально песню,

И не слышал лес грустнее и прелестней.

Песня

Как на море-на морях среди седой волны

Плыли добрые, могучие все корабли,

Да подводный царь их в гости разом пригласил

И водой морской он щедро войнов напоил.

Ой, вы братья, вы плывете все да на закат,

И приёму, да такому, ни один не рад,

Лишь соленая теперь о вас польет слеза,

Да напомнит в хмурый день о вас дождем гроза.

Вышли звери звуком тем напиться,

Прилетели птицы насладиться,

И листочек травки смолк, не шелестит -

Все в тоске по воинам молчит.

Между сосен замелькала тень.

Кто ж идет по лесу в этот летний день?

Не дало еще цветов здесь семя

Ягод нет, грибам еще не время.

Вдруг он оберулся...и дивиться.

В соснах шла красавица- девица.

Никогда не видел он такой,

Видно род ее какой другой.

Дива шла в лесу, в руке кувшинчик,

Весь в узорах алый сарафан.

Поднимала изредка ресницы,

Не смотря почти по сторонам.

А в другой был гребень золотистый

С камнями небесной красоты,

Весь переливался он, лучистый,

Но сиянье глаз он не затмил.

Легким шагом сквозь лесных тропинок

Словно лебедь тихо проплыла.

На главе ее венец из ста росинок

До земли златистая копна.

Ветвь ракитника тут треснула в сторонке,

Обернулась дева дивная на звук.

Княчиж как юнец совсем неловкий,

Вспыхнул жарким пламенем весь вдруг.

"Ты меня зачем теперь приметил?" -

Ласково промолвила она. -

"Ты играл бы, лучше свою песню.

Очень уж правдивая она".

Опустил глаза, как будто был виновен

Да вина же в чем, он гость здесь как она,

Ну а то, что к красоте он был прикован -

Так уж точно не большая в том вина.

А взглянуть не может, что же за досада.

Смотрит ни на девушку, а в лес.

Да уж поздно, больше и не надо -

Стан ее как дым в соснах исчез.

Тишина настала, кончилось виденье.

Лишь журчит родник, природы вдохновенье.

"Чей я лик сейчас в лесу видал?

Для кого я песни здесь спевал.

Родника спрошу, быть может он подскажет,

И о гостье леса в тишине расскажет",

Зажурчали песни колокольным звоном:

"Будешь плакать над своей истомой,

Не ищи ее, все это не к добру.

Горе, беды, царство раздерут".

" Не пугай, ручей, она была прекрасна

Слезы лить над ней совсем напрасно.

Растревожили мне мысль ее глаза,

Да златистая до пят волос копна".

"Будь по-твоему, тебя предупреждал.

Говорить о ней сам, княжич, вынуждал.

Та чудесная красавица-девица,

Была самая Премудрость, то Властица.

Жениха сама Премудрушка находит,

К тем лишь только в гости и приходит.

У Властицы дом далече будет,

Не доехать, не дойти не смогут люди.

Он у царства самого Галантари,

У хозяина любой земной воды.

И супружницы его, у Орионы,

Что творит на царстве том свои законы".

"Вот так да, так значит про отца ее спевал,

Что корабль к себе в воды забирал.

И заслышав звуки музыки такой

Вышла в свет с подвод Властица в мир другой.

Отчего ж беда-то мне, родник, скажи?"

"Оболгут, узнав, что с нею рядом ты,

Вот и кончиться тогда твое величье,

В горе горьком будешь ты врагов добычей.

А сейчас иди и новость разумей

Но ее винить, смотри, ни в чем не смей".

Что сказал родник, и слова не понятно,

Да не мог забыть уж девы он занятной.

Тут он встал среди сосен столетних,

Грудь расплавил и сказал по ветру:.

"Это я, Всеслав, пред лесом обещаю,

Что со мной Властица горя не узнает.

Это я, Всеслав, от князя сын,

Буду славный для Властицы господин!

И родник, и небо, и сыра земля

Посмотрите прямо на меня.

Клятву верную Властице я даю,

Что лишь с ней я счастие найду".

"Ну, раз в спутницы себе Премудрость славишь,

Значит разумом своим довольно правишь.

К роднику, и к лесу смело обращался,

И сомненьями, и страхом не смущался,

Так бери Властицу славную с собой,

Будет впредь она твоей всегда судьбой".

"Где ж она? Никак мне не узреть?"

"В сердце надо лишь свое смотреть.

Всем невидима покажется она,

Да не слушай, что твердит людей молва.

Будет появляться на заре

И готовить прямо на золе,

Пироги для силы твоей печь

И тихонько песни сладко петь.

От тебя - не слушать никого,

Кроме голоса Властицы одного.

Рок тяжел, да сам его избрал

И Премудрости быть домом обещал".

Ветра нет, и в соснах снова тишь

И услышал голос девы: "Что молчишь?

Иль не рад Властице уж теперь Всеслав,

Опечален ты в невесты меня взяв?"

"Ох, Властица, чудное твориться...

Как же на невидимой жениться?

Не поверят мне домашние совсем

Обсмеют и в яму, нет потом и тем".

"Все устрою-обустрою, не горюй.

Слушай, что тебе на это говорю:

"Нынче я в лесу Премудрость встретил,

С ней мой путь, и с ней я только весел".

Так и быть, раз пыл горячий разгулялся,

И Всеслав за слово крепко свое взялся,

Знать, держать ответ за все свои дела,

Знать, и слушать, что гласит ему она.

Воротился ясный сокол до ворот,

А его уж с ревом матерь горько ждет.

" Князь потоплен, светлейший твой отец,

Княжеству теперь пришел конец.

Вороги не пощадят уж нас,

Полонуют да казнят всех в раз".

И упала сыну в руки горевать,

Князя-мужа безутешно поминать.

"Вот за новость что...и песня не спроста...

Знать пришла сказать о гибели отца,

Или в помощь мне явилась в белый свет,

Так наладим мир мы в землях до сосед"

Тут Всеслав нахмурил грозно брови,

Отодвинув матушку свою.

"Кто сказал, что я мир не устрою

И народ от бед не сберегу?

Кто зачинщик говора такого?

Ну-ка, подавай его ко мне.

Я смышленого вражину да лихого

Обучу, хоть в слугах ходит, хоть в родне.

Уж не отрок больше, не дитя,

Буду биться я за земли не шутя,

Мать погладила Всеслава: " Не страдайся,

Светлой памятью ты чти всегда отца".

"Да и ты, княгиня, горько не печалься,

Полон сил взять войско княжье на себя.

И тем паче, я Премудрость нынче встретил.

Мне она помощник на пути.

Мне невеста, с ней я только весел.

С ней мне дальше по миру идти.

С детства я искал пути к победам,

В битвах храбрых я трудился каждый день.

А теперь Премудрость мне всё будет ведать

И развеем мы о слабости всю тень! "

"Очумел от горя". - Мать вдруг отстранилась. -

"О Премудрости какой-то мне твердишь.

Ой, печаль такая даже и не снилась,

Мужа нет, да сын умом теперь поник.

Горе-горе женское какое,

Лишь беда приходит за бедою".

Поглядев в слезах на муки ее сына,

Убежала до палаты его мать,

В сердце боль всю рвет внутри вдову княгиню,

И страду уж эту не унять.

И Всеслав в свои покои воротился.

Сел на лавку да в окно глядит.

"Хорошо пред матушкой бодрился,

Только княжить - не кисель варить".

Тут услышал тихий голосочек:

"Друг хороший, знаю я беду.

Завяжи мой чудный поясочек,

И спроси - всегда ответ найду".

И увидел он на лавке славный пояс,

Рукодельницы творили с под воды,

Тут и хлеба золотистый добрый колос,

И слова напутствий у него внутри:

"Будешь самым славным князем во всем мире,

Только сердце слушай чуткое, Всеслав.

И не допускайся до заразы,

Что сомнением зовется или страх.

Собери дружину крепкую, стальную,

Из проверенных-уверенных бойцов,

Да ступай на землю, на чужую,

Самых злейших и лихих врагов.

Войску дам свое благословенье,

Передам из царств своих уменья".

Подвязал подарок от подруги дивной

И покой в его душе в тот час настал.

Силой напитался словно львиной,

И сменил на послушание свой нрав.

Ни стреле, ни острому клинку -

Не подвластен воин никому.

III

Земли всех врагов отвоевав,

Стал могучей силой наш Всеслав.

Княжество величественно зреет,

Недруги ту власть давно узрели.

Зуб уж точат, да не укусить

И кусок земель не отломить.

А Всеслав все ходит под защитой

Свой спутницы, подруги верной-скрытой.

Как проснется - ест ее дары,

Сотворённые у самой у зари.

Перед боем пояс одевает,

И спокойно с песней засыпает.

И назвался князь тогда царем,

Много слуг, бояр, людей при нем.

Мудрым кличат дивные деянья

И любые в царстве начинанья.

Песни составляют про Всеслава,

Чтоб жила в веках о светлом слава.

Так прошел и год, и два, и пять,

Надо бы потомков уж давать.

Как же царь - да без дитя в дому -

Это у княгини на уму.

Вдовушка все место не находит,

И с девиц глаза она не сводит.

Как-то раз увидела она,

Как красавица явилась у двора.

Дочь царя из заграничных мест,

Объявилась тут - уж прямо к месту.

И умна, и статью горделива,

Жемчугами все одежды оросила.

Все при ней, да поступь величава -

Вот жена для властного Всеслава.

И политику у царства укрепит,

И детишками царицу наградит.

Разузнала вдовушка и имя

Птицы заграничной этой - И?я.

Только сватать как? Уперт Всеслав,

Даже Ии красоту не раз видав.

Слово молвит мать - он все одно твердит,

Что подруга лишь его вершит,

Что Премудрая советы раздает,

Собирает силы для него в поход.

Что стрелу отвадит от бойцов

И мечи направит на врагов.

А кто ранен вдруг - целит их силой,

И беду любую проносила.

Вечно славит он прекрасную Властицу,

И не смотрит на любую он девицу.

А вдове неймется все никак,

Кажется, что сын ее - дурак.

В боевом силен он мастерстве,

Да в делах душевных - не в себе.

Даже что удумал - для Властицы

Терем сделал словно для царицы.

Все узоры водные на нем,

Рыбы все покрыты серебром.

Волны плещут, а над ними птицы

Нет таких в любой другой столице.

Лишь в нем спит и пищу принимает,

И бояре все ему внимают.

Как тут дурь из головы больной

Выбить, чтобы обвенчать с другой?

Думала все ночи напролет,

Как отвадить бредни от ворот.

И сообразила, наконец,

Дело, чтобы с Ией под венец.

Как ушел вновь сын ее в поход,

Терем взвился пламенем, весь свод.

Да составила она ему письмо,

Чтоб сознанье как и дерево прожгло.

Первое письмо княгини.

Царь великий, мудрый повелитель,

Ты в пути, мой доблестный воитель.

Ты единый свет моих очей.

Нет тебя - и мне нет белых дней.

Ты орел мой зоркий, сокол ясный,

Все в пути лишенья не напрасны.

Вновь с победой славной, без потерь,

Ты вернешься на свою постель.

Жаль пустует ложе все года,

И не слышит ласки никогда.

До свиданья, верный мой властитель,

Матери души своей строитель.

Получил Всеслав с земли привет,

И теперь в душе покоя нет.

Тут услышал голос девы славной:

"Путь жестокий долгих ожиданий.

Если муж в разлуке, все к тоске.

А мы вместе, в мире и борьбе".

Стал спокоен вновь Всеслава нрав,

Лишь слова обратно отослав:

"Не кручинься матушка родная,

О тебе всегда я поминаю.

Жди побед и обо мне молись,

И о счастье больше не пекись".

Не проймешь безумие такое,

У Всеслава сердце не простое.

Долго думала, ходила на совет

И составили такой они ответ.

Второе письмо княгини

Милое дитя, мое моленье,

Как хочу твое я продолженье.

Хочется своих мне нянчить внуков,

Взять их в свои бабушкины руки.

Смех заливистых их будет от души,

Сладким медом целовать сам поспешишь.

Как придешь с похода, а к тебе гурьбой

Детки ластятся, сынок мой дорогой.

Я ведь счастья одного тебе желаю

И любви, ведь ты достойнейший из края.

Горька правда. И матери слова

Зацепили, что вскружилась голова.

Встал Всеслав и места не находит.

Тут Властицы голос в душу входит:

" Ты собрал все царствие свое,

Вот родится у тебя дите,

А за ним и третье, и седьмое -

Раздробиться царствие большое.

Будет страшная тогда у них вражда,

Будут рвать все земли кто куда.

Подожди, как укрепиться власть,

Так детишек нарожаю тебе всласть".

Как не верить, да сомненье тут же впало,

Ведь Властицы с того дня и не встречал он.

Голос нежный слышит каждый день,

А ее увидеть, хоть бы тень.

Песни вместе славные поют,

Да как муж с женою не живут.

Так и поселилось семя боли,

Но в письме уверенность удвоил:

"Матушка, все справлю я потом,

Подожди и будет деток полон дом.

А пока займись своим ты делом,

Обо мне тревога б не владела".

Силы нет. Лишь получив письмо,

Поселилось в ее сердце зло,

Что не хочет сын мольбам внимать.

К колдуну пошла совет держать.

Тот колдун нещадный был губитель,

Да к царю опаснейший ревнитель.

Рассказал, как написать слова,

Чтоб болезнь его сама ушла.

Третье письмо княгини.

Добрых дел, ты мой родной сынок.

Вот пишу, настал поди мой срок.

Скоро Бог возьмет меня к себе,

Иссекает сок теперь во мне,

Как пришел от родного ответ,

Что тебе до мамы дела нет.

Рос всегда ты сильным и премудрым,

И учений не боялся нудных.

Был дитя, а бой как принимал,

Хоть на палках, да все дело боя знал.

Книги в царстве уж ты все прочел,

И красив, и статен ты плечом.

Все в тебе прекрасно, лишь одно

Губит сына хуже, чем вино:

Что свои заслуги ты не видишь,

Что из морока проклятого не выйдешь.

Это Ты творишь победы без потерь!

Это Ты прославил земли, царь царей!

И моря твои, и горы, и леса,

И снега, и золотистые луга -

Все твое. Заполнил камнями амбары,

И томятся всевозможные товары.

И мехов, и жемчугов твоих ни счесть,

Да сокровищ из сокровищниц не унесть.

Самый сильный, самый славный мудрый сын,

Разве должен быть твой рок - всегда один?

Без друзей, без девы близкой светлоокой,

Без пиров с налитым медом, без охоты.

Знаю я как трудно одному

И на бое, и в походах, и в дому.

Ох, и сердце материнское страдает,

Что очей твоих в палатах не встречает.

Я люблю тебя, сыночек мой, прощай.

Помни вечно, мой великий государь".

Сила материнского желанья

И ее огромного страданья

Вылилась потоком на слова.

И легка, да глубока канва.

Прочитал сие и острием копья

Через грудь вдруг боль в него прошла.

Как нагой стоит пред стражею своей,

И заставил выйти всех он поскорей.

Испугался боли он в смущенье.

Снова родилось в душе сомненье,

И подумал: "Может я и вправду - САМ".

А за ним пришел и гневный страх:

"Ну, а если сам, так что же голос,

Что провел меня чрез все года?

Это был лишь мой и сам я колос,

Что хлебов своих народу густо дал?

Как же так?..Родник тот серебристый...

Обманул он? Подшутил тогда?

Вот вернусь и задушу убийцу,

Закопаю я его на все года!

Это Я! Я! Слышите народы?!

Я ваш царь, и бог, и день, и ночь, и свет.

Я Всеслав Премудрый, я свободный

От оков дурманных всех прошедших лет".

Пояс сорван, стрелы с глаз как градом.

Никого теперь ему не надо.

Никого не чтит он - только сам,

Царь Всеслав, хозяин берегам.

Вылетел он из палат походных.

Вспрыгнул на коня, и с ветром вскачь.

Он теперь - властитель непреклонный

И не ждет от голосов удач.

Обскакав земли своей владенья,

Воротился к матери к двору.

Обожжённое увидел он строенье,

Сердце содрогнулось - и ко дну.

Лишь сказал: убрать с двора огарки,

Что глаз портит черновой своей.

Разбирай, давай, скорей подарки

И для будущей жены привез своей.

У вдовы дыханье в раз перехватило,

Слезы брызнули: "Ну, вылитый отец!

Дожила, ой, силушки хватило.

Ожил сын от боли, наконец".

Вот пришел он в царские палаты.

Спать улегся, сниться ему сон.

Как Премудрость вся из платья злата.

Льет в кувшин, да он давно уж полн.

А вода черным-черна спадает.

Утекает в лес и застывает.

Все зверье испившее водицу

Не могло уже пошевелиться.

Повернула дева светлы очи

И в слезах промолвила: "Всеслав,

Видеть ты меня уже не хочешь,

Кажешь свой непримиримый нрав.

Так пойди, проверь свои уменья

И с умом своим ты в славу правь.

Черная вода - тебе знаменье.

Думай - и дела свои исправь.

Обещанья - это не вода.

Обещанья - это ведь дела.

Ты сказал, со мной лишь счастлив будешь,

Уж не думала, что слов своих забудешь".

Пробудился тяжело Всеслав от крика.

Дым клубами изо всех сторон.

Царский двор огнем сплошным накрыло.

Беготня и вой со всех окон.

Ветер храбрый хлеще раздувает

И уж вся округа - лишь зола.

Сторона и бед таких не знает,

Как сгорает всё на раз дотла.

Ночь тушили, день - и все горело,

Стоны были слышны за холмом.

Стоя у реки царю узрелось,

Как черна вода..и вспомнил сон.

"Вот ты ведьма, точно ведь, колдунья!

Думаешь меня ты запугать?

Стройку с камнем будет здесь отныне,

Чтоб беды огня уже не знать".

Вот проходит время понемногу.

Дальние Всеслава все пути,

Да теряет он народа много

И удач не видно впереди.

Сон увидел лежа он в походе,

Как родник был с красною водой

И Властица с грозною молвою

И не шевельнула головой:

"Ты, Всеславушка, себя погубишь,

И войска бояться у тебя.

Властелином уж теперь не будешь,

Все не любят грозного царя.

Обещанья для себя ты вспомни

И делами для меня исполни".

В полусне услышал крик он стражи

И вскочил Всеслав, да время утекло.

Войско сгинуло в руках своей расправы

И осталось лишь десяток от нее.

Стражи клятву дали, что будили долго,

Да Всеслав проснуться все не мог,

Так и сдались все своим ворогам,

Раз их царь ничем им не помог.

Взвыл великий царь от пораженья

До сих пор неведанных ему.

И припомнив сон, он с раздраженьем,

Клял подругу верную свою:

"Ты проклятая, убийца моих войнов!

Ты поклонница мороков и безволий.

Войско я обратно соберу

И пойду, и выиграю войну.

Уходи, души моей убийца,

Ты лишь боль, и ты лишь только сон.

Будет Ия у меня царица,

С ней приду к себе я в царский дом".

VII

Город каменный, холодный, молчаливый

В царстве строили народы много дней,

Как с царицей молодой царь всем не милый

Воротился да со множеством людей.

Нынче говора родного не услышишь

Все иноязычье тут и там.

И не бегают забавные детишки,

А сидят все больше по домам.

Злой, угрюмый царь и мер не знает,

Да Премудрости давно не привечает.

А она приходит на заре,

Поглядит -Всеслав в глубоком сне,

И печально в царствие уходит.

Так года ее в тоске проходят.

И лет много с пор тех пролетело,

Как пропало войско неумело.

Как коварным сделался Всеслав,

Неумным в своей власти, страшным став.

Ия ласкова, красива и учтива,

Добродушна, кротка и дружна.

Дни в молитве строго проводила,

Ночью была мужу отдана.

Вот и первенец на свет давно родился.

Уж восьмого Ия радостно ждала,

Только снова сон Всеславу странный снился

И была там бело-белая вода.

А Властица сидя без движенья

С болью молвила ему: "Всеслав,

Как же мог на Ие ты жениться,

Вновь Премудрость славную предав.

Жизни я народу обещала,

Светлых дней да песни до зари.

А теперь вода уж белой стала

До беды не долго, посмотри".

Тяжело подняв сомкнуты веки

Никого Всеслав не разглядел.

Он с трудом с полога ноги свесил,

Услыхав как город весь гудел.

Выглянул в окно - а там уж мертвы,

А живые кто подняли вой.

К ним пошел, да гневных был ответ их -

Мор сгубил весь город привозной.

И стремглав метнулся он в палаты,

Зверем вылетел на площадь не дыша...

Нет семьи, народа нет, не блага.

Треснула по швам его душа.

VIII

Помутнев сознаньем с сил последних

К роднику отправился тропой.

Стал исток ручья он бить каменьем,

Затыкая бедного собой.

"В чем повинен пред тобой, бродяга?" -

С ним тогда родник заговорил.

"Я бродяга? Да я царь, глава я!

Ты меня тогда молвой сгубил!"

"Царь земли, ты надо мной не властен,

Весь родился я не на земле,

И твой труд сейчас совсем напрасен,

Не указ , тщеславный царь, ты мне.

Зря Властица спорила со мною,

Старше всех, да ласковее всех.

Избрала тебя она героем,

Подарив удачу и успех.

Ну, а ты, проклятием клеймил,

Самую прекрасную из мира

Да ей верой крепкой не служил

Вот тебя гордыня и сгубила".

"Ей служить?! Кто смертью моей стала?!

Кто сгубила всех, кто дорог был?

Сном меня от дела закрывала,

Чтоб сильнее смочь меня учить.

Будь закопан и живи в молчанье,

Раз тебе и не хозяин я".

И заткнул струю он грозно камнем,

В миг ослепнув, как ушла вода.

"Как?! Не вижу! Батюшки, не вижу!

Вот и все! Конец теперь всего.

Ненавижу! Как я ненавижу!

Было все, и нет мне ничего!

Одинок и слеп, как вольный ветер,

Пусть я лучше в миг теперь умру".

" Что же, сизый голубь, ты как не весел?

Плохо, думаешь, тебе лишь одному?" -

Голос ласковый раздался словно громы

И увидел в темноте свеченья тон.

Девушка стояла рядом скромно,

Опустившись на колено на одно.

Родничок она руками расчищала

От невидимых для глаз его камней.

И труда в том деле было, ох, не мало,

Ведь в разы Всеслав был девушки сильней.

Молча над ручьем Всеслав спустился

И на ощупь стал он глыбы убирать.

Так в молчанье каждый потрудился.

Стал тихонько и родник журчать.

Зазвенело вдруг в груди Всеслава,

На осколки раздробив весь нрав.

На колени пал и впал в рыданья

И повергся в мыслей водопад.

Сколько их в мгновенье посетило,

Что в один поток и не собрать.

Как судьба отчаянно учила,

От того, что гонор не унять.

Осознал - не виноватая Властица

Во всех бедах, что творил он пред собой,

Как не маялась невеста-мастерица,

Пояс брошен был и принят страха бой.

Зависть одолела и тщеславье,

Гордость обняла царя собой,

Веру заточив, а взявши славу,

Утерял на веки он земной покой.

"О, Великая Премудрость, я обидел.

И был зряч, а ничего вокруг не видел.

Душу грызла непроглядная корысть.

И до сердца звуки злости добрались.

Как молить тебя, прекрасная Властица,

Чтоб достойным быть хотя б твоей десницы,

Хоть мизинца той божественной руки,

Что вела меня по верному пути.

Сам - пустой лишь звук и сам я лишь виновен,

Не спрошу теперь судьбы себе иной я.

Пусть я слеп, путь глух я буду, пусть хоть нем,

Пусть умру... но знать бы только кем..

Знать бы, что простила ты меня,

Знать бы, что ты рядышком была".

"Рядом я была, Всеслав мой милый,

Лишь ждала, когда ты позовешь.

Да теперь уж поздно, сизокрылый,

Больше ты дорожки не найдешь.

Будешь век бродить - Премудрости не встретишь.

Будешь умолять -я не приду.

За дела свои ты сам себе ответишь.

Лишь скажу, что живы все в дому.

Усыпила я на время род твой царский,

А теперь прощай, ушла в свое я царство".

Все вокруг не шевелилось, затаилось.

Даже птицы не хотели щебетать.

В тишине Премудрость удалилась.

Ничего не смог Всеслав уж ей сказать.

Променял покой надежный на смятенье.

Убежал от мудрых глаз своей судьбы.

И остался у воды в уединенье

Страшный царь, коварный князь сомнений тьмы.

Часть 2.

Вот опять бегут года неизмеримо.

Сыновья Всеслава взрослые давно.

Только нет ни в ком его той важной силы,

Чтобы держать в узде державие свое.

Все дерутся и межуют, убивают.

Делят то, что их отец в одно собрал.

И им власти и тщеславья не хватает

Будут биться до последних покрывал.

Ну, а что Всеслав, он нищим где-то бродит.

Слеп и стар и обезумел, говорят.

Все Властицу ищет он и не находит,

Да и смерть его в объятья не звала.

Только кто его теперь дорогой встретит,

Всем одно сердечно в муках говорит:

"Кто Премудрость в жизнь свою приветит -

Тот в душе ее до старости храни".

Но никто не понял этих разумений

И пустыми были все его слова.

Люди видели в слепце ума лишенье,

Что плоха совсем седая голова.

И жалели старика больного,

И не знали, что пред ними царь,

Бросят в ноги хлеба ему с солью,

Да свой путь продолжат молча вдаль.

Так из года в год в дожди и вьюги,

В сеновалах спал, в сараях иль в дому.

Шел он с палкой и искал подругу

В неизведанном невидимом краю.

Как-то раз набрел он на избушку

Во дремучих и глухих лесах.

Там жила отшельница старушка

И приветила она там старика.

Как нашел и сам пути не знает,

Как уйти - и паче невдомек.

Да глядит старушка- гость соображает,

Мысль летит все ввысь, не поперек.

Отогрела, откормила старика.

В баньке парила, одела с сундука.

Погостил весну, а летом снова в путь,

Только вот одолевала его грусть.

Рассказал хозяйке жизнь свою лихую,

Про Властицу, про кровавого царя,

Как ходил он по миру вслепую,

О Премудрости великой говоря.

Может, кто вдруг девицу узнает?

Может, слышали, земли где той края,

Где девица ныне поживает,

За какие плыть ему моря?

Время шло, надежда только никла.

Лишь однажды кто-то выдал толк,

Что давно-давно жил царь великий

Он познал Премудрости глоток.

Только времена давно забыты,

Утекла вода и ветер сдул.

Так что, зря искать, замочки все закрыты,

Как не жми с досады крепких скул.

Долго слушала отшельница за делом,

Допекла пирог и строго поглядела.

"Ты, Всеслав, зачем Властицу ищешь?

Вот найдешь и снова с нее взыщешь?

Что да как? Зачем да почему?

Вот я был, а стал ... и все к тому.

Ты ж ее смущаешь. Ну накой,

Сдался ей герой дурной такой?

Ты девицу больше не томи,

Не находишь - значит полюби.

А полюбишь - верным будь и чистым,

Приклонись пред взглядом тем лучистым.

Славь делами и своим трудом,

Вот тогда ищи ее потом.

Да найдешь - и в мыслях не дерзи.

Что подскажет, то себе бери.

Что не даст - того тебе не надо.

А что будет - все тебе в усладу.

Ты, брат мой, уж сед весь головой.

Ох, не вровень ей жених такой...

На, поешь пирог мой на дорожку,

Знать, бродить тебе еще немножко".

Никогда не слышал царь таких напутствий,

Да смирился, тут уж не до буйствий.

И отшельница права, и сам не глуп,

Что Властицу не найдет он больше тут.

Д и палка тяжелеет с каждым днем

И дорога уж давно не чернозем.

Все каменья и безлюдные места,

Жар калечит и восточные ветра.

И устал однажды старец весь согбенный

Больше девы он прекрасной не искал.

Все ходил-бродил, набрел на берег пенный

И, поднявшись на скалу, он вдруг упал.

Как случилось то и сам старик не знает,

Но летел он долго -долго камнем вниз.

Все никак скалы той пропасть не настанет.

И подумал он, что за судьбы каприз?

Столько лет его слепым по свету носит,

Столько лет болезнь и слабость не берет.

Уж младых как поле в осенью жизнь все косит,

А его и ныне ветер все несет.

III

Вот почуял над собой он воды моря

И прозрел, и видит - царствие большое.

Дорогие тут палаты расписные,

Рыбы плавают в округе удалые.

Не слыхал о месте этом до поры,

Здесь и правит в веки царь Галантари

И его чудесная супруга,

И не могут разлучиться друг от друга.

А в покоях славных дочерь их живет

Родником сбегает, а им невдомек.

Так и оказалась та на травах,

Песню лишь Всеслава услыхала".

Стал ходить смотреть Всеслав подводье,

Разноцветный яркий хоровод.

И с дельфинов глаз он свой не сводит,

И с кораллов - роз у здешних вод.

Черепахи тут степенно ходят,

Анемоны о своем галдят,

И дворцов великих переходы

Красотой и пышностью разят.

И в одном из поворотов дивных

Он набрел на сад, а там шатер,

Девушка сидит там на перинах,

Гребешком ведет по власам в пол.

Хоть спиной она к нему сидела,

В миг узнал он деву с гребешком.

Замер он пред ней опять не смело,

Как при встрече первой летним днем.

Загорелось сердце пламенем могучим,

Поднялось до щек и в искры глаз вошло,

И под их давлением кипучим,

Чувство радости и счастья вошло.

"Вот она, прекрасная Властица,

Сколько лет я шел, путей дорог,

Дней печальных скорбных вереница

И домов, без мудрости порог,

Позади. Теперь лишь только радость,

И любви моей священной эта сладость".

Сделал шаг, позвать ее не смея,

Да на плечи руки вдруг легли.

Обернулся тут Всеслав немедля -

Перед ним стоит Галантари.

"Так-так-так, да тут у нас чужой...

Как нашел? Ты смелый иль дурной?

Только сердцем чистый здесь качует,

А смятенье мои воды чуют.

Много их, да раз избрал их сам,

Всем дела по страхам я раздам:

Жадным - в дар давать всем пироги;

Злым - творить веселые пиры;

Гневных - сон заставлю охранять,

Ну, а трусов - в войске устоять;

Для завистливых задание другое -

На горбу таскать богатствие чужое;

Для тоскующих - русалками служить

Хороводы для меня всегда водить;

Горделивым - камни собирать,

А строптивым - бусины считать.

Кто ж не справиться с заданьем - тех во тьму

До скончания веков я упеку.

Там работ нещадных и не счесть,

Места для смущенных в царстве есть.

Ну а ты каков? Пожаловав сюда,

Избирай и для себя теперь труда".

"Видел все. Во всех смятеньях пожил.

Было, царствие богатством приумножил.

А теперь искал Властицы своей милой,

Чтоб прощенье попросить, что стал строптивым

И обидел я красавицы той свет.

Да уж верно, мне прощенья больше нет.

Так что, царь великий этих вод,

Избирай труда, мне все уже пойдет.

Хоть во тьму гони, и там я пусть останусь,

Раз Премудости в мужья я не достанусь".

"Ты обидел? Не слыхал такого..

Разузнаю, дам тогда я слово.

Да, сперва, ты мне-ка, послужи,

Мне, великому Галантари,

Что здесь правит вечные века.

Вот задание такое на пока:

На земле попробуй ты сыскать

То, что было прежним не понять:

Камень, но не тонет он в воде;

Книгу, но не тлеет при огне;

И оружье, без железа, без клинка;

И плоды, не тронет что жара,

И в мороз они всегда спасут,

Да не знай, где чудные растут.

А исполнишь - молодость я дам,

Неподвластен будешь ты летам.

Это мне пытала Ориона,

Долго думал, но сие исполнил.

Вот и твой черед теперь настал,

Чтобы тайны сам ты разгадал.

Не солгу, давал я те заданья,

Да не всем под силу испытанья.

Ну, иди, пусть добрым будет путь,

И загадки эти не забудь".

Царь есть царь, сам раньше был царем.

Дан указ - здесь споры не причем.

Вышел сух, там где, тогда упал.

Огляделся он - и в думы впал.

"Лик ее увидел только милый,

И опять судьба нас разучила.

На земле пустой опять один

Сам себе и раб и господин".

Вот и гора - миллионы камней.

Что только с них, упадут и на дне.

Где же сыскать удивительный тот,

Что не потонет, на дно не пойдет.

Так он бродил и смотрел много дней

И поднимал Всеслав сотни камней.

Раз по пути он повозку узрел

Дед там, поникнув, печально сидел.

"Чем же расстроен, добрый старик?"

"Да обокрал меня мой проводник.

Лошадь угнал и с повозкой беда,

А донести груза - много труда".

"Ну, так давай я тебе сподмогу,

Вместе осилим тревогу твою".

Так долго времени и много верст

Груз старика он на раменях нес.

Весь уж согнутый, весь уж в поту,

Так, что и сесть ему невмоготу.

Как добрели, смотрит - терем большой.

Славный, добротный и сделан с душой.

"Чей это терем?" - спросил он, - "Да князя,

Сына Всеслава, прекрасного А?рья.

Я так на службе служу у него,

Вместо отца. Помогу, коль чего.

Царь-то наш помер иль, может, - сдурел,

Да и к чему, он уже не в удел.

Арье тут правит славнее отца,

Муки же не было нам и конца:

Зависть царя не смыкала к чужому,

Надо все было нам жить по-иному.

Так что все славно у Арье в краю,

Славлю его и как сына люблю".

Бросил мешки, и вздохнуть царь не мог.

Вот перед ним на ступенях сынок.

Статный, лихой, молодой и красивый,

А у перил сокрушается Ия:

"Ты уж будь крепок, внимательней будь,

Да обо мне, мой сын, не забудь.

Бабку ты помни и помни отца".

Краска вся спала с Всеслава лица.

"Кто этот старец, Василий скажи?" -

Арье заметил, что люди вошли.

"Так..мне мешки донести он помог,

Ну, а как звать, мне совсем невдомёк".

"Ну я спрошу..иль ты может немой?

Кто ты? Откуда здесь взялся такой?"

"Я..", - замешался Всеслав от волненья -

"Путник-старик, мое имя... Емеля".

"Что же Емеля, коль Ваське помог,

В дом приглашаю тебя на пирог".

Сам не в себе он по терему ходит,

Место в дому он себе не находит.

Сел царь на лавку, где слуги сидят

И молча слушал, о чем говорят.

Да и расспросит бывает чего,

Знать, не любили его одного.

Все как всегда - был хорош, когда властен.

Только ушел - стал к добру не причастен.

Тут и пирог принесли, медовухи,

Князь подошел: "Эх, спасибо, Васюха.

Золота в пуда четыре принес,

Как только, старый, смудрился, донес?

Песню запойте да радостей, други,

Чтобы услышали ваши подруги.

Ну, а Емеле за доблестный труд,

Будет расплата, что выберешь тут?

"Гуслей подаришь, я это приму,

Что еще надобно мне, старику?"

"Ты, коли хочешь, у нас оставайся.

Службу служить, быть помощником Васе ".

"Княже, спасибо, да дело мне есть,

Вот посижу и пойду дальше в лес".

Хоть черней тучи, а пой, раз поют,

Славь сына-князя, в гостях нынче тут.

Ия глазами ни раз пробежала,

Но мужа в нем она так не узнала.

Да хоть узнала бы, толку с того,

В руки ее не пойдет все равно.

Он бы лишь к матушке в длани упал,

Но нет ее уж давно, как слыхал.

Кончен был вечер, Всеслав поскорей

Тихо ушел и на пне он присел.

"Груз был тяжел, да сейчас тяжелей.

Камень в душе мне от помощи сей.

Сын мне служить у него предлагал,

Вот так свернули чумные года.

Что ж, я теперь просто бедный старик.

Сын посмотрел и отцом не проник".

Вдруг он очнулся: "Так камешек вот,

Что не утонет и в воду нейдет!

Лишь на душе, что заляжет, томится,

Может загадки для той пригодиться".

Встал он со пня, и в раз стало полегче,

По-молодецки расправил он плечи.

Сразу лет 20 как ветром смело.

Ночь отошла и вокруг рассвело.

Путь он продолжил за книгой теперь,

Что же готовит ему эта дверь?

Стал ходить Всеслав по всем домам,

Ночевал и ел и тут и там.

На кусок себе играл на гуслях,

Пел прохожим песен своих грустных.

Путь держал мужчина на восток,

Где не мало мудрости дорог.

Прочитал достойных нужных книг,

Да сгорят в огне в единый миг.

Вот опять вдали домишки показались,

К ним спешил Всеслав, унять усталость.

Да уже у дома одного,

Бабушку столкнул, в руках - добро.

И упали с рук ее подарки,

Что несла она соседке в ларе.

"Ах, ты черт! Да что ж ты натворил!

По земле мой дар весь разорил!"

Бросилась старушка та на землю,

Что-то ищет, он не разумеет.

"Ты прости, я шел дорогой долгой,

Тут устал, закрыл глаза немного.

Ну, а ты летишь себе стрелой,

И столкнулись оба мы с тобой.

Раз виновен, так давай найду,

Все назад в ларец я подберу".

"Уходи! Не надо, бес лихой!" -

И хозяйка топнула ногой. -

"Бусы я сама все соберу,

И свяжу пойду к себе в дому".

Молча сел Всеслав и ищет в пыли,

Что они по ветру раздарили.

Тут пришли в уме ему слова,

И запел, лишь вспомнив их едва.

"Серым вечером, утром туманным,

Хоть в воде, хоть на ясной поляне,

Ласки свет охраняет меня,

Сберегает она от огня.

И от бед, от печалей и грусти,

Ласка милой меня не отпустит.

Буду верен и счастлив я ей,

Для голубки нежной моей".

Так за песней доброй и за делом,

Быстро время дня и пролетело.

Уж давно был собран весь ларец,

А той песни не идет конец.

Собрались уж люди все вокруг,

Слушать, как душа рождает звук.

Много нежных слов таит она,

Много раз вздохнет деревня вся.

Как закончил, в тишине сперва стояли,

Чтобы шумы трепет мыслей не отняли.

"Ох, и огненная песня, путник странный,

Раньше тут такого не спевали.

Щеки, так и есть, теперь горят,

О тебе вон все, смотри, галдят.

Ты с ночлегом, али как явился?

Может ты, ищ, путник, не женился?

Мы тебе тут в раз невесту сыщем,

Правда, выкупа довольно тоже взыщем".

"Занят, бабы, так смотреть не надо,

И не буду я для вас отрадой.

А вот если где найду ночлег,

Буду благодарен целый век".

Растопили баньку, щами накормили

И в постель Всеслава уложили.

В голове лишь песни этой звон

И вдруг догадался он сквозь сон:

"Вот так книга, что и не горюча,

Ну, а сила у нее могуча -

Это книга, что я заучил.

В голове она всегда звучит!"

И срубил его глубокий сон,

И увидел милой своей дом.

Там сидит души его отрада,

Сладких мечт, любви его услада.

Как проснулся - ахнули все в доме,

Лег там спать мужчина лет преклонных,

А теперь уж лет и сорока

И не дашь, а спал-то два часа.

Зашушукались они, что дух нечистый

В их края проник, подлец игристый.

Песней видно их тогда околдовал,

И теперь гляди, как девок б не украл.

Помолились, окрестились и прогнали,

Что одеться смог Всеслав в портки едва ли.

Все быстрей чертополохом со двора

И с иконой, что в углу красном была.

Вышел прочь, а за окном уж ночь,

И куда идти, да тут еще и дождь.

Что ж, дела... да сон свой славный вспомнил,

Он его вновь силами наполнил,

Что б искать. Куда ж теперь деваться,

Раз загадкой надобно пытаться.

Долог путь, морозы накрывают.

И от вьюг одежды не спасают.

Древний Север путнику хозяин,

Пощадит невежду он едва ли.

Осторожный и опасный этот путь.

И лишь только бы в морозе не заснуть.

Вот в снегах, в глубинах властных сильных гор,

Он увидел небольшой шатер.

Как забрался? Чем живет он здесь?

И не истрепался в ветре весь.

Да на счастье видно, будет и ночлег,

Ведь селений уж давно в дороге нет.

Подошел, а тот шатер был обжитой,

Попросил Всеслав пуститься на постой.

Тишина в ответ. Не слышно, может, в толще.

Ну, так здравствовал хозяев он по-громче.

Вышел мальчик и Всеславу буркнул он:

"Деда занят, что гремишь ты языком.

Ты в природе, а не в доме у себя,

Чтоб шуметь и звать на голос свой врага".

Удивлен был он мальчишеским ученьем,

Да, видать, на практике уменье.

Отодвинув кожаные двери,

Внутрь вошел, пригнувшись низко телом.

"Вот и ты, и я доделал шов.

Здраво, путник, наконец, дошел".

"Как узнал, что буду в гости я?"

"Так тебя ж тут слышно за три дня.

Охнешь, ахнешь, только птиц пугаешь,

Ты, видать, законов здесь не знаешь".

Покряхтел, убрал назад он косу,

Глаз прищурив хитро свой раскосый.

"Раз пришел, так сон мой стереги,

Бегу спать, а ты сиди, гляди,

Что б никто меня не беспокоил

И мою усталость не удвоил".

Кто побеспокоит? Снег да тишь.

Что поделать. Раз сказал - сидишь.

Стал рассматривать шатра он странный вид

И познал тогда, кто перед ним тут спит -

Это царь земли, владыка злата,

Недр кипучих и лесов богатых,

Всех растений и животных царь,

И высоких скал всесильный государь.

Слышал он, что есть царь у земли,

Да не знал, Всеслав до той поры,

Где Хари?ма замок иль палаты,

Может сад прекрасный и богатый.

И ни как не думал, что в горах шатер

Царь земли богатствам предпочел.

Вот сидит, то волк вдруг затоскует,

То над ними птица заволнует,

То услышит крик вроде слона,

То и человек начнет стонать.

Ветка хрустнет от топорных стуков...

Полон дом был от невидных звуков.

А Харим все спит, как будто тихо

И не слышно криков этих диких.

Закружилась голова от стонов,

У шатра пространство все заполнив.

И внутри и словно вне него,

От того, что ведь не видно ничего.

И помочь, да знать бы этих мест,

А узнать - спасти успеешь всех?

Сердце дернулось, подорвано стрелою,

Побежал с шатра и лег в снег головою,

Чтоб страданья звук с себя скорее смыть.

Только боле этих знаний не забыть.

Поостыв, Всеслав вернулся молча в дом.

А хозяин уж сидит, вершит костром.

"Как тебе, Всеслав, спокойно было?

Никого в шатер мой больше ни входило?"

"Да не знаю как сказать,- нахмурил брови, -

Слышал ото всюду, будто, вой я.

Птицы, звери, люди - все зовут,

Но на помощь, будто, к ним и не идут.

И деревья гнутся, в щепки разлетаясь,

И зверье какое плачет стоном маясь.

Больно мне, когда вдруг стало больно им,

И беречь твой сон не смог, прости, Харим".

"Я уж выспался, не кайся, не бронись,

Все что слышал - это маленькая нить.

А клубочек бед лежит по всем углам.

Посмотри шатер, они и тут и там.

"Кто же мучает безжалостно зверей?!"

"Это, путник, все дела простых людей.

Тут капкан, там сеть, там острое копье,

Не для пищи, для веселья день за днем.

Просто так. Кого и пытками помучить,

И стравить для боя, если кто наскучит.

Я все слышу, да помочь мне только чем.

Нитью скорби заполняю мой ночлег.

Вот и твой клубок, держи, я приготовил.

Это то, что ты своей рукой устроил.

Где грубил, а где и слал кому разбой.

Кто погиб твоею лишь буйной головой.

А потом ты молвишь - и откуда

Можешь знать о шедшем? Вот в чем чудо -

Ты своею поступью гремишь,

Ты речами землю ворошишь".

У костра сидел Всеслав в молчанье.

И клубок держал, собою опечален.

"Так я жил, я не жалел ворога

И людей, что были у порога.

Прикажу - и будет челядь для потех

Вызывать собой пустой ехидный смех.

Захочу - карманы золотом осыплю.

Все во власти, так на царстве, помню, мыслил.

Это ль не оружие, когда,

Слово тверже, чем бойца удар.

Слово может опечалить и возвысить,

Слово может без клинка собой пронизать.

Слово - это самый ценный груз,

Без охраны может поселиться гнус,

И тогда добра не извлечется,

Жажда власти править соберется.

Ну, а власть - тогда пришла борьба.

За борьбою - гнев и суета.

Слово жизнь кому-то продлевает,

А кого-то тихо убивает".

Просидел Всеслав довольно долго.

В мыслях важных для себя и строгих.

Как очнулся, по рукам узрел,

Что моложе стать он вдруг сумел.

Так загадка третья поддалась,

Хоть труднее всех она далась.

Лик-то молодой, да в думах старый,

Взгляд тяжелый под его висками.

Удивился царь земли - "Да кто ж колдует

И на месте лет тебе в обход рисует?".

"Это царь морей Галантари.

Заключили мы давно пари,

Что загадки если разгадаю,

О Властице слово я узнаю.

Три уже разгадано в пути.

Мне осталось про плоды найти".

"Брат хорош, загадками пытая,

Да вот одного, Всеслав, не знаешь,

Что не он решает о Властице,

А его прекрасная царица.

Ориона - мудрость неземная.

Ей дана и власть миров такая.

Жезл в руках - крылатый кадуцей,

На главе корона ста камней.

Как, куда ходил Галантари,

Мне не ведать. Только на зари

Он вернулся, ну а с ним она,

Стала жизнь вся мудрости полна.

Обновила правил целый ряд,

Далеко глаза ее глядят.

Да за дочкой Властицей Премудрой,

Все они никак не углядят.

Не хотела девочка таиться

И на землю ходит не боится.

Рассказать все хочет, знанья передать,

Но спешат ее опять и вновь предать.

Ориону надо убедить,

Что Премудрость будешь ты любить.

А не то, что раньше, прогонять,

Да проснувшись горько проклинать.

А теперь, Всеслав, спи, отдыхай.

Не проймут тебя страданья стай.

Не услышишь слезы по надежде,

Не заполнит боль тебя как прежде.

Это мой удел, и мне тот рок нести,

Быть смотрителем у слез в своем пути.

А давно, я помню, слышал только смех,

Заполнял меня их ясный добрый свет.

Нынче бедами питаюсь да борьбой,

Что несет в природу человек собой".

VII

Погостил Всеслав в шатре Харима,

Перебрал клубки, сложив их воедино.

И спросил царя: " А почему,

Не живешь ты в собственном дому?"

"Я один да мальчик вот со мной,

С ним хороший дом, поди, построй.

А просить - так к людям выходить,

В раз ребенка мне научат жить.

Он приемник будет, царь природы,

Пусть сначала простоту усвоит.

А потом сомненьем наградят

Те, кто их в себе всегда плодят".

"А откуда мальчик в горах взялся?"

"Эка ты назойлив оказался.

Ладно, расскажу, ведь не секрет,

Хоть тебе, кажись, и дела нет.

Я услышал плач, каких не мало,

День и ночь дитя одно кричало.

И не должен боль ту превозмочь,

Но не смог ему я не помочь.

Взял в лесу, один был в колыбели,

Ножками колышет еле-еле.

И на смену воспитал мальчишку,

Всем мне в помощь, правда, буйный слишком.

"Это лишь пока, потом придет -

Будет опыт и покой найдет".

Вновь отправился Всеслав в дорогу,

Попращавшись молча у порога.

Представлял в дороге он незримо

Как построит дом он для Харима.

Сколько шел, все в мыслях размышлял,

Где бы, сколько дерева он взял,

Инструмент какой бы пригодился

И помощник в деле бы сгодился.

И исполнил дело, что мечтал

Дом такой он для царя создал.

На века. Быть сломленным едва ли.

Крылья крыши избу всю объяли.

Восседал он на высоких ступах,

Чтоб снегам быть вовсе непреступным,

Чтоб весною талая вода

Не мочила добрые корма.

Дом стоит среди природы чудной,

Нет людей, не выйдут ни откуда.

Тишина и мировой покой,

И дыханье сосен за рекой.

Много сил и много пота вышло в стройке,

Хороша идея и изделье стойко.

Как позвать... тут засмеялся он,

Ведь услышать должен смеха звон.

"Эй, Харим, скорей гляди сюда.

Что я сделал для земли царя.

Вот тебе жилище из лесов,

Далеко от разных полюсов.

Срубовой, бревенчатой избой

Одарить хочу и в даль, в путь свой.

Тут же перед ним Харим явился

Но строенью он не подивился:

"Будем жить, коль нам построил дом,

Мне по нраву, будет рад ли он?"

Мальчик медленно кивнул, не улыбнувшись,

И вбежал скорей домой, сперва разувшись.

"Как же так? Нет радости в глазах,

Что не так?" - спросил царя Всеслав.

" Хорошо. Нам нравится. Во благо.

Ждешь еще чего-то ты? Оплаты?"

"Никакой оплаты я не жду". -

"А печаль тогда в чем, не пойму?

Делу срок, его успешно сделал.

Радость душу твою мирно грела,

Но в гордыню вдруг переросла -

Вот она оплату и ждала".

"Точно так, все правильно подметил", -

И Всеслав вдруг стал как прежде весел.-

" Как ты ловко гордость раздал

И меня пожрать собой не дал".

"Что ж, Всеслав, дом любым оказался,

Плод твоих трудов на славу дался".

Поклонился им Всеслав и дальше в путь,

Но куда б теперь ему пойти свернуть.

В мыслях все прощание крутилось,

И вдруг на плодах остановилась.

"Плод трудов...так вот последний будет ключ,

От морозов от жары стоит могуч.

Всё известно, чем пытал Галантари,

Как добраться б только, море-то вдали".

Тут его догнал Харима мальчик:

"Царь тебя в моря сейчас затащит,

Но просил посланье передать

Брату, что не свидеть, не встречать".

Часть 3

Оказавшись среди вод кипучих,

Средь дворцов и рыб вокруг плывущих,

Испросил акул Всеслав, где ихний царь,

Их подводный главный государь.

Показали на беседку, что тогда,

С гребешком сидела девушка-краса.

Подбежал, а там и нет Галантари,

Ни Властицы, а сидит одна внутри

Матушка, царица Ориона,

Что вершит одна в морях законы.

Это лишь зависит он царицы,

Будет ли женой его Властица.

"С чем пришел, юнец, к царю, с какой бедой?"

"Да подумал, что вам грустно здесь одной.

Вот я песню для великой сотворю,

И ее под гусли вам сейчас спою".

Не противилась царица Ориона,

Было в деле этом все весьма законно.

Сел Всеслав на лавку, гусли быстро сладил,

И в сердцах запел, да так, что море сгладил.

Песня Всеслава

Камень есть один, загадка только,

Что не тонет он среди воды.

Много дум, дорог, дождей жестоких,

Холодов и зноя позади.

Книга есть, что не возьмет поленья,

И за ней я в даль-далей ходил.

Видел солнца и луны тогда затменья,

Но и книгу я себе сумел, добыл.

Про оружье знал я много, про любое,

Но найти мне надо было лишь такое,

Чтоб разило без металла и клинка,

И его судьба мне в дар приподнесла.

А последнее, но тоже не простое,

Было плод, и он собой усвоен.

Через горы и бескрайние снега,

Шел пешком и не жалел я телеса.

И ответ таков: в душе тот камень крылся,

Книга - память, без которой б я забылся.

Слово - острый нож, оружье не стальное,

Плод - руки творенье, дело то земное.

Я был стар, но юн умом и пуст в сознанье,

Лишь теперь пришло в порядок пониманье,

Как же важно то, что любишь не терять

И слова свои во время не бросать.

Как легко обидеть, как легко разрушить.

Трудно слышать, а еще труднее слушать.

Как из радости в миг в гордость обрасти

Очень просто, если ты один в пути.

Я был юн и был безумно стар,

Был любим, и был я властью пьян.

Был отцом и был любви вдовцом,

Смелым был и просто подлецом.

Все познал, что знает этот свет,

Для меня уж тайны в этом нет.

Лишь одно терзает и томит -

То Властицы светлый юный лик.

Сотню лет почти ищу ее,

Счастье светлоглазое мое.

Где же ты, прекрасная подруга,

Ясный образ вечных добрых дней?

Как же нам опять найти друг друга?

Ведь второй уж раз стою на дне.

Наших встреч тяжелое молчанье,

И страданий горьких испытанья.

Знай, любви твоей прекрасный зной

Я ношу всегда, всегда с собой.

Гусли смолкли и Всеслав затихнул.

Тишина над водами повисла.

Ориона молча улыбнулась

И рука ее лишь шелохнулась,

Как дельфины молча унеслись

И вверху как косы вдруг сплелись.

Танец вдохновенный исполняя,

У Всеслава взоры отвлекали.

Обернулся, а царицы след простыл.

Так сидел Всеслав и грустен был.

Вот обратно в руки взял письмо Харима

И стал ждать, в ее руках Всеслав отныне.

Как решит царица, так и быть тому,

Иль с любимой быть, или идти во тьму.

И пришел Галантари в парадных видах.

Весь и статен, и красив,и глаз горит:

"Добрых дней, тебя не сразу я увидел.

Но заметил, что задание постиг".

Тут Всеслав отдал письмо земное,

Прочитал его Галантари и в знак кивнул:

"Это правильно, я мнения такого,

Что и брат Харим, и он пусть будет тут.

День сегодня редкий, гость здесь важный,

Будет праздник прямо до зари.

Ты сходи к смущенным, ты ж отважный,

Да раздай до ночи фонари".

III

Вновь пути. Царь в игрища играет.

Или мать любви его лишает.

Строит западни для них отец

И спровадит в темень, наконец?

Нагрузив за плечи всем подарки,

Двинулся Всеслав по тропам шатким.

Тут ему на встречу вышли люди:

"Да какой красавец у нас будет!

Светлоокий, чернобровый молодой.

Что несешь ты непроверенной тропой?"

"За спиной несу всем в дар я фонари

От правителя воды Галантари".

"Так сам царь, зачем царю ты служишь.

Брось мешки, Властицы лика не заслужишь.

Так и будешь шут ему и Орионе,

Поплавок у рыбака и то спокойней".

Тут нахмурился Всеслав: "Я дело спорю!

И с властителем воды сией не спорю.

Дан указ, так значит нет ему сомнений,

Это все себе возьмите в разуменье!"

Отошли те люди. Фонари держа,

И не смеют больше на пути мешать.

Вновь толпа его при встрече окружает:

"При царе, а лишь как раб его таскает.

Уж тебе бы самому давай раба,

Чтоб носил мешки. Не знал бы ты труда".

" Так подарки раздавать какая ноша.

Это дело назову себе хорошим.

Честь оказана, а не согбенный труд,

От которого и сильные вдруг мрут".

Отошли и эти, разобрав светила.

Им свести с пути Всеслава не под силу.

Вот последние стоят, мешки не густы,

Лишь раздать и будут руки его пусты.

Да молвят: " А кто такой Галантари?

Становить царем как прежде лучше ты.

Будешь властвовать над рыбой над любой,

Все вокруг тебе споет морской трубой.

И не надо ждать и слова от Властицы,

Коль захочешь, будет и она царицей

А не хочешь, много разных дев,

Для семьи, а хочешь просто для утех".

Окружили, облепили тут и там,

Так и тянут вглубь по ледяным волнам.

Шепчут в уши заговоры против силы,

Что в своих краях их раньше приютила.

С громом в сердце он сказал: Не слышу вас!

Весь в сомненьях и смятеньях ваш рассказ.

С чистым сердцем я Премудрушку люблю

И с отцом ее открыто говорю.

Вот светильники скорее забирайте

И меня своим мороком не смущайте".

Отпустили с недовольством люди злые,

Что его в пучину моря уносили.

Темнота накрыла уж морское дно,

И вернутся надо бы уже давно.

Да не видит он путей своих наверх,

И спросить нельзя людей таких совет.

Вдруг огни вспыхают ярко тут и там,

По дорогам встали люди, по краям.

Песни звонкие словущие поют

И царя в них своим батюшкой зовут.

Вот и выбрался наверх Всеслав со дна

И узрел Властицу прямо у двора:

"Раз горят огни - исполнил ты заданье,

Раз пришел - верно мое приданье.

Кто сомненьям не поддастся от людей,

Вот того себе и замуж разумей.

Были годы, были мы и день и ночно,

Но прогнал однажды ты меня нарочно.

Были годы, что одну меня искал,

И без зренья, но меня не отпускал.

Верный друг мой, сколько дней тобой жила,

И еще сто раз бы все с тобой прошла.

Все пути твои я в дело направляла,

И в дорогах я тебя оберегала.

Так же к дяде я, к Хариму заходила,

О тебе ему я столько говорила,

Что пустил в шатер, и там тебя приметил,

А иначе, ты б шатра и не заметил.

Весь твой путь был также мой тяжелый путь.

Не сумели нас разлуки развернуть".

Тут Всеслав упал пред ней как раб,

И слезу сдержал он кое-как:

"Ты - любовь сама! Собой оберегала.

Ты в коварстве светлый лик мой отыскала!

Как увидеть можно через столько лжи

Образ чистый, что внутри всегда лежит?!

Как поверить в волю и победу,

Если друг тебя однажды предал?"

Подняла Властица с дна царя души,

Посмотреть в Всеслава очи поспешив:

"Сил не много, милый мой Всеслав.

Просто знать и чувствовать, что прав.

Просто видеть, не глазами, а душой,

Честью славить. Путь, конечно, не простой.

Он для тех, кто хочет в вечности прожить,

Ждать, и верить, и ему всегда служить".

Молча подошел Всеслав к царю с царицей,

В пояс искренне им поклонился.

"Сколько правды в матери твоей!

Ведь загадки эти сотен слов мудрей.

Как могуч великий твой отец,

Что пошел в пучину я гонец.

Все уроки я учел и всю науку.

И готов просить твою, Властица, руку".

Фонари танцуют яркими огнями -

Поднимают вверх и вновь уж под ногами.

Уж готовы в хоровод пуститься...

И Харим слова сказать на дно спустился:

" Царь Всеслав, а царь ты был великий.

Все я видел, знал о каждом дне.

Ты постиг побед, постиг открытий,

Мудрость ты обрел свою на дне.

Береги Премудрость неземную,

Знай, она племянница моя.

А захочешь на землю родную -

Дом открыт тебе, моя семья".

Слово Орионе предоставил:

"Царь Всеслав, ты мудр и закален.

Ты краснеть меня в шатре заставил

От того как скромен и умен.

Мир тебя давно в стихах прославил,

Но отныне ты наш будешь сын.

И женой Премудрость другу станет,

Ей теперь ты добрый господин".

Царь морской к Всеславу ближе вышел:

"Для тебя все эти фонари.

Ты наш гость, нет гостя в водах выше,

Чем родня царя Галантари.

Хоть давно вы вместе, это знаю,

Подвергается молве людской любой.

Я от сердца, дети, вам в пути желаю,

Чтоб разбились сплетни о морской прибой.

А сметенных в свои воды жду,

Кто творит среди людей вражду".

Обняла любимого Властица,

Крепким поцелуем наградив -

Так семья спешит уже родиться,

Их союз в века мечтой скрепив.

Хоровод морских зверей их окружает,

И русалки жизнь им славную вещают.

"На земле, Всеслав, мы путь добра продолжим.

Мы расскажем, что улыбке радуется Мир,

Счастье людское приумножим

И сердцам даруем здравия эфир".

"Да, Властица, зло мы попытали,

Так пора добро нам сотворить!

Жить в прекрасной нашей русской дали

И Любви на службе радостно служить,

Чтоб клубочки в доме у Харима

Ткались лишь из радости и грез,

И на дне морском, где темень есть незрима,

Меньше горьких было и соленых слез".

"В путь, в любовь, в мечтанья и творенья"-

Для влюбленных было там знаменье.

Так Властица и Всеслав объединились.

Так последние страницы сказки и закрылись.

Оставить комментарий © Copyright Кошкина Агния Александровна (seka11@mail.ru) Размещен: 18/12/2015, изменен: 18/12/2015. 85k. Статистика. Статья: Поэзия Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Сказка в стихах о доблестном князе, который познал Премудрость, но сам потерял ее. И для того, чтобы обрести ее вновь прошел множество испытаний и лишений.

Кошкина Агния Александровна : другие произведения.

Сказка о Властице Премудрой